Татьяна Александровна Точилова
 
Эволюция Юности

   Благодарность:
   группе артистов,
   создавшей мой любимый сериал,
   и женщине,
   позволившей всему миру вернуться в детство.

   Никто не мог сказать, что этот город на берегу Балтийского моря был известен чем-то необычным. Наоборот, кажется, он был настолько похож на все остальные города Земли среднего размера, насколько это было возможно. Здесь жили такие же люди, как и во всей Империи, занимались такими же делами, и даже не пытались хоть как-то выделиться на фоне других населенных пунктов Солнечной Системы.
   И девушка, идущая по одной из главных улиц этого города, тоже не отличалась ничем особенным. В меру привлекательная, но с немного неправильными чертами лица, с не слишком развитой фигурой, она могла с легкостью затеряться в толпе и также благодаря выражению своего лица: это не была непроницаемая маска, но можно было отметить, что её чертам недоставало жизни. Впрочем, сейчас, когда она прогулочным шагом пересекала квартал, мягкие весенние лучи словно растопили лед в её глазах и нарисовали на губах легкую улыбку. Но на подходе к дому лёгкость снова уступила место сдержанности и, когда она открывала дверь, вряд ли можно было сказать, что ещё минуту назад она улыбалась. После того как дверь захлопнулась, из глубины дома раздался голос:
   – Айения, это ты?
   – Да, папа, - сказала в ответ девушка, бросила сумку на стол и прошла в дальнюю комнату. Несмотря на то, что за окном был яркий весенний день, здесь царил полумрак, только письменный стол, стоявший у дальней стены, освещался настольным светильником. Сидящий за ним мужчина, не отрываясь от записей, спросил:
   – Как дела в школе?
   – Всё в порядке, папа. Ты уже поел?
   – Нет ещё, приготовь, пожалуйста, - было видно, что этот сухопарый мужчина лет пятидесяти проводит много времени за бумагами: его почти черные волосы ещё ярче оттеняли его бледную кожу, которая делала ещё резче волевые черты лица. Посмотрев на него, можно было с уверенностью сказать, что у него наверняка есть свои четкие принципы, и он никогда от них не отступится.
   Девушка, которую, как выяснилось, звали Айенией, прошла на кухню и стала автоматически доставать продукты из холодильника, думая о чём-то своем. Когда всё было готово, она позвала отца, который почти также автоматически начал 'закидывать' в себя пищу. Наконец решившись, она задала вопрос:
   – Папа, сегодня вечеринка нашей школы в одном из клубов. Можно, я пойду?
   Ей пришлось достаточно долго ждать ответа. Мужчина раздумывал, попивая кофе из большой серой кружки, а Айения затаила дыхание.
   – Хорошо, только вернись до десяти.
   Он встал и, ни слова не говоря, ушёл в свою комнату. Айения с облегчением вздохнула и стала убирать со стола. Затем она пошла в свою комнату и, сев на диван, раскрыла передатчик, чтобы приняться за домашнее задание. Но её мысли, как всегда в последнее время, быстро отвлеклись от сочинения на вольную тему, и перешли на тему, близкую лично ей.
   Айения Кристенсен была самой обычной девушкой за некоторыми исключениями. Сколько она себя помнила, она всегда жила в этом городе на территории бывшей Латвии, ходила в одну и ту же школу, встречала одних и тех же людей. Отсутствие свежих впечатлений всегда угнетает, особенно в девятнадцать лет, но у Айении были дополнительные сложности. Её мать умерла вскоре после её рождения и она всю жизнь прожила с отцом, который был не очень общительным человеком. Ещё до того как пойти в школу, девочка осознала эту пустоту вокруг себя, и она причиняла ей постоянную тупую боль. Насколько она знала, у них не было никаких родственников, и её самой большой мечтой с самого раннего детства было заиметь кучу родных, с которыми можно было проводить вместе праздники. Конечно, её отец не забывал преподнести ей подарок на Новый год, но она всегда хотела, чтобы празднества проходили немного повеселее. Когда она пошла в школу, положение несколько улучшилось, но не намного. Она так и не смогла научиться сходиться с людьми по-настоящему и поэтому не имела близкой подруги, только нескольких приятельниц.
   В последнее время мысли об одиночестве стали посещать её всё чаще и этому было объяснение: приближался выпуск. Айения с отвращением посмотрела на план сочинения. Да, она не вызывала особых надежд у преподавателей и уже сейчас её шансы на поступление в хороший вуз не внушали оптимизма. Единственной сферой, где она чувствовала себя более-менее уверенно, были физико-технические науки, так что самым приемлемым и доступным вариантом для продолжения образования был Клайпедский Технический институт. Причиной горечи в душе Айении было то, что она вступила в возраст, когда человек примерно понимает, каков будет его путь и каких вершин он может достигнуть. Айения была известна своим реализмом, но всё же ей было горько расставаться с мечтами, когда впереди лежали не достаточно величественные перспективы. Она всё ещё не могла поверить, что это всё, на что она способна.
   'В любом случае', - оптимистично подумала Айения, - 'всё в моих руках. Может быть, если я хорошо постараюсь, то мне удастся поступить на стипендиальное место в университет Хельсинки или Варшавы'. И пусть вероятность этого была довольно мала, Айения, обретя цель, приободрилась и, включив передатчик, начала надиктовывать сочинение, поминутно сбиваясь и переправляя записанное. Всегда лучше иметь хоть какую-то надежду.
   К шести часам она оделась и тихо выскользнула из дома, крикнув только: 'Папа, я ухожу!'. Зайдя в клуб, она подошла к стойке и заказала стакан 'Меритори', это было единственное, что она могла пить без опаски получить выговор от отца. Его методы воспитания происходили явно к временам до начала Правления, и Айения часто мечтала, чтобы они стали более либеральными. Он редко уделял внимание её проблемам, но всегда устанавливал кучу ограничений. Вот и сейчас ей предстояло вернуться домой за четыре часа до конца вечеринки. Несколько людей поприветствовали её, а она помахала рукой в ответ. Тут её увидели приятельницы, и следующие полчаса они провели, сплетничая обо всех знакомых. Вскоре зазвучала музыка и Айения отправилась на танцплощадку. Там она всегда преображалась, отключалась от реальности и просто танцевала, забывая обо всём. Одноклассницы находили её стиль… 'оригинальным', но на парней он действовал только так: она прочно держала первое место по приглашениям на танец, но стоило ей только взглянуть отстраненным взглядом сквозь очередного претендента, как он моментально 'усыхал'. Вообще, с личной жизнью Айении было явно что-то не в порядке: мужским вниманием она обделена не была, но её замкнутость отпугивала всех парней. Более того, она не жалела об этом, потому что не находила никого, стоящего её внимания. Девушки смеялись, говоря, что ждать принца глупо: их всего четыре штуки на всю Империю, но Айения не страдала романтизмом, просто никто из наличествующих мужчин её не интересовал.
   Весь вечер играла очень драйвовая музыка, так что, если бы её не спросили о времени, она бы осталась на танцполе до полуночи. Охнув, она выскочила на улицу и помчалась изо всех сил домой. Войдя в дом, она услышала сухой голос отца:
   – Ты опоздала на три минуты, - он повернулся и ушёл к себе, оставив Айению переживать по поводу возможного наказания. Отец вполне мог запретить ей ходить на дискотеки вообще, а это было одной из немногих отдушин в её жизни, не позволяющей совсем погрязнуть в рутине. Она отправилась спать, продолжая размышлять о своём 'существовании', как она называла свою жизнь. Иногда она злилась на своего отца, как бы по-детски это не выглядело, что он ничего не делал, чтобы она не чувствовала себя такой отдалённой от всех и… обычной. Единственное, что выделяло её, это её необычное имя - Айения, которое дала ей мать, и это было единственное, что она получила от неё. Айения не помнила своей матери, кроме того, у нее была только одна мамина фотография, где у окна, не смотря в объектив, сидела девушка лет семнадцати. Отец не любил рассказывать ей о маме и на расспросы отвечал уклончиво. Только однажды у него с языка сорвалось: 'Ты такая же упёртая, как Летиция!'. Только это, да ещё имя, связывало Айению со своей мамой.
   Укладываясь спать, девушка мрачно подумала, что она уже совершенно погрузилась в подростковую депрессию, и как, наверное, глупо все эти огорчения выглядели со стороны. Вот бы школьный психолог разгулялся. Но перед тем как окончательно заснуть, Айения вновь почувствовала очень сильное желание о том, чтобы какое-нибудь необычное событие перевернуло всю её жизнь.
   На следующее утро она проснулась расстроенной: к грустным размышлениям присоединилось напряженное ожидание реакции отца на вчерашнее опоздание, а то, что она будет, она не сомневалась. Но, к её удивлению, завтрак прошел в полном молчании. Она стала прикидывать, расценить ли это как прощение или как затишье перед бурей, как отец отодвинул чашку и сказал:
   – Сегодня я уезжаю в Мальмё.
   Сказать, что Айения удивилась, значит, ничего не сказать. Ее отец, Влад Кристенсен, редко покидал дом, что уж говорить о городе. Но он ничем не показал, что заметил удивление дочери, а просто отвернулся и вышел. Впрочем, Айения привыкла к подобному поведению. Гораздо сильнее её поразил тот факт, что отец куда-то собирается. Это означало, что она некоторое время может делать, что захочет! Не то чтобы ей хотелось удариться в загул, но всё же пьянящий аромат свободы сулил массу удовольствий…
   Но заговоривший отец мигом разрушил все её мечты:
   – Я вернусь вечером. Надеюсь, ты будешь вести себя прилично.
   Айения только кивнула головой: что ещё ей оставалось?
   Этот день ненамного отличался от остальных, единственным сюрпризом в школе была неожиданно высокая оценка за сочинение. 'Вот что значит постараться!' - подумала про себя Айения. - 'Может, у меня действительно получится…'
   Выйдя из школы, она направилась домой, как и вчера щурясь от весеннего солнца. Грустные мысли уже не давили на неё так сильно, и она подумала, что уже смирилась со своим обычным существованием. В конце концов, наверняка, через это проходят все, может быть, только не так болезненно. Вот и ей пришла пора попрощаться с детскими мечтами, где ты можешь стать супергероем, завести кучу друзей и встретиться с прекрасным принцем…
   Подойдя к дому, она заметила, что в почтовом ящике что-то есть. Это было странно, поскольку все необходимые бумаги они получали по электронной связи, а знакомых вне этого города, к тому же любивших писать на бумаге, у неё не было. Впрочем, потом она увидела, что это был большой пакет с какими-то документами, какие уже не раз присылали отцу, так что она прихватила его с собой и прошла в дом.
   На кухне Айения бросила пакет на стол и полезла в холодильник, но заметила кое-что странное. Этот пакет не был похож на все те, что присылали раньше: он был сделан из очень дорогого бумажного пластика, блестящего, светло-жемчужного, по его краю шёл глубоко пропечатанный золотисто-зеленый кант, а на самом пакете, кроме адреса, располагался ещё серебристый рисунок, напоминающий ветвистый узор на стеклах зимой. Айения решила открыть пакет, ведь если его просто так положили в ящик, значит, в нём нет ничего особо ценного, а он вызывал в ней острейшее любопытство. Не взглянув на адрес, она оторвала край пакета и из него выпало несколько бумаг. Её взгляд остановился на небольшом зелёном бланке, который, упав, раскрылся так, что можно было прочитать:
   Айения Шонор
   приглашается на ежегодный смотр выпускников средних учебных заведений
   с возможностью по результатам теста поступить в
   Императорский Университет
   или прилегающее учебное заведение.
   Ошеломленная Айения уставилась на эту бумагу, не понимая, что на ней написано. Затем она дрожащими пальцами перевернула страницу: на обложке приглашения, напечатанного на НАСТОЯЩЕЙ бумаге, красовался герб Императорского Университета: перекрещённые меч и перо в венке из фиалок. Айения точно знала, что это он, поскольку как-то читала о главном университете Империи, даже в фантазиях не мечтая учиться в нем.
   – Какая-то ерунда. Либо мне снится сон, либо это ошибка, - сказала она громко вслух. - Вот и фамилия не моя, - но она прекрасно понимала, что с её очень редким именем вероятность ошибки очень мала, хотя фамилия действительно была не её. Внезапно она коршуном бросилась на пакет, подумав, что адрес на нём решит всё. Отправителем был указан Отдел по работе с абитуриентами Императорского Университета, город Друин, а получателем - Айения Шонор (Кристенсен). Именно так, в скобочках.
   Айения в изнеможении опустилась на стул: она просто не знала, как реагировать на все это. Она начала автоматически перебирать лежавшие на столе документы: билет, список контактных телефонов, буклет о гостиницах. Неожиданно, в её голову пришла мысль, что всё это шутка. Ну, конечно же, кто-то решил разыграть её. Она одновременно почувствовала непонятное облегчение и дикую тоску. Но кто же мог сделать всё это? Чисто по техническим параметрам это было очень трудновыполнимо, почти нереально. Но это было единственное объяснение.
   Айения взяла пакет, чтобы сложить туда бумаги, как вдруг почувствовала, что внутри есть что-то ещё. Она наклонила пакет и из него выскользнула небольшой листок - фотография. Увидев е, Айения перестала дышать, потому что на ней была… её мать.
   Да, несмотря на то, что эта фотография была, по крайней мере, на пятнадцать лет старше той, что лежала в столе Айении, но в том, что это была она, Айения не сомневалась ни на секунду. Ее мама смеялась, фотография была сделана в солнечный летний день в лесу, и Айения почти физически ощутила, как у неё подгибаются колени. Можно сказать, она впервые по-настоящему увидела свою маму. Айения практически не была на неё похожа: у нее были светло-русые волосы, а у Летиции - золотые, и как Айения не выделялась на фоне толпы, так лицо её матери привлекало к себе внимание с первого взгляда, кроме того, очевидно, она была гораздо выше своей дочери.
   Айения долго, не отрываясь, смотрела на лицо своей матери, и, наверное, только через полчаса смогла разглядеть остальную часть фотографии. Справа от Летиции вполоборота стояла ещё какая-то высокая женщина с длинными черными волосами, Айения не могла различить её лица, но было видно, что она улыбалась, наверное, это была мамина подруга. И тут Айения заметила столь долго ускользавшую от неё деталь: на её матери была надета форма. Айения помнила военную историю, изучавшуюся в школе, и могла с уверенностью сказать, что на её матери был мундир офицера Звездного Флота, причём довольно высокого ранга, точнее она не могла припомнить, кроме того, на её груди были явно видны несколько орденов. Это настолько ошеломило девушку, что она совершенно не услышала, как в дом вошел её отец, продолжая рассматривать фотографию. Она очнулась только тогда, когда он отворил дверь на кухню. Владу хватило пары секунд, чтобы окинуть взглядом бумаги, лежащие на столе, и Айения, обернувшись, увидела, как резко он сжал губы.
   – Что это? - спросила она тихим, но твердым голосом, поднимаясь со стула.
   Влад, наоборот, тяжело опустился на табуретку.
   – Значит, они всё-таки сделали это… - сказал он самому себе.
   – Кто сделал?! И что?! - почти закричала Айения. - Почему мне пришло всё это? И почему на фотографии мама в военной форме? Чего ты не хочешь мне говорить?
   Влад долго сидел на стуле, как бы не желая отвечать, но он чувствовал давление, исходящее от Айении, так что ему всё-таки пришлось начать рассказ.
   – Твоя мать… - эти слова дались ему с трудом, - была офицером Звездного Флота, причём на очень высокой должности. Более того, она служила при Императорском дворе и происходила из довольно знатного рода…
   – Почему ты никогда не говорил мне об этом?!! - вскричала Айения. Лицо отца нервно передёрнулось.
   – Да чтобы ты никогда не повторила её судьбу! Знаешь, как она погибла?!
   – В авиакатастрофе…
   – Ага, как же! Её истребитель был подбит в бою с пиратами. Эта ненормальная вылетела на бой, хотя должна была остаться в штабе, чтобы руководить войсками. Но нет, ей всегда нужно было делать всё самой и плевать, что о ней беспокоятся! - он бросил на дочь яростный взгляд. - Тогда пираты напали на временную базу на каком-то мелком спутнике, в системе Гарраса. Ты тоже была там.
   – Что?! - воскликнула Айения. - Я была в космосе?!
   – Да, и ещё как, - горько усмехнулся Влад. - Она повсюду тебя с собой таскала, всё никак не могла с тобой расстаться. Впрочем, тебе тогда и двух лет не было, она просто не могла тебя оставить. Но работа всегда была для неё важней всего на свете: она поехала проводить инспекцию воздушной базы на Весте через два дня после родов.
   Айения всё не могла прийти в себя: сказанное отцом перевернуло весь её мир и она вдруг вспомнила о своём желании, которое загадала вчера перед сном… Что ж, оно исполнилось на полную катушку. Но кое-что ещё оставалось невыясненным.
   – Как вы с мамой познакомились?
   – Это долгая история, - Влад будто бы не хотел бередить старые раны. - Я работал в Императорской Администрации, - глаза Айении широко раскрылись от удивления. - Занимал должность советника по административному управлению. Меня пригласили на имперскую службу, когда я проработал после Йейля пять лет, мне тогда уже было двадцать восемь, Летиция была намного старше. В Государственном Дворце мы и познакомились, - он замолчал, устремив невидящие глаза на стену, очевидно, вспоминая что-то. Айения в первый раз заметила насколько красив был её отец, неудивительно, что мама полюбила его. Он тихо продолжил:
   – Она умерла через четыре года после нашей свадьбы.
   В комнате воцарилось молчание: Айения пыталась осознать, что ей теперь думать о себе, своих родителях и вообще об окружающем мире. Она, не замечая, провела рукой по столу и наткнулась на пакет с бумагами. Это немного вернуло её к реальности.
   – А почему Университет прислал мне это? - слабым голосом проговорила она.
   Отец поджал губы и нехотя ответил:
   – Каждый год в Друине проводится смотр юношей и девушек известных семей и отличившихся выпускников школ. Поэтому Императорский Университет и называют 'пылесосом' - он вытягивает всё лучшее.
   Он встал и направился к двери. Последний вопрос Айении застал его уже в дверях:
   – Почему в документах указана другая фамилия?
   Отец, не поворачиваясь, ответил:
   – Шонор - фамилия твоей матери.
   В эту ночь Айения так и не смогла заснуть: один день перевернул её жизнь вверх дном. Она не могла не радоваться, что узнала так много о матери, но глубокая обида на отца тяжестью лежала на сердце: как он мог так долго скрывать от неё правду? Конечно, она понимала, что он вёл себя так, потому что сильно переживал смерть Летиции, но всё же: какой могла бы быть её жизнь, если бы они остались в Друине…
   Она смогла задремать только на рассвете. В своих размышлениях Айения не касалась приглашения на смотр, так как даже сейчас это всё казалось нереальным: она, и в Императорском Университете?
   На следующее утро за завтраком чувствовалась ещё более тягостная атмосфера: Айения не могла понять, на кого злится её отец: на неё или на тех, кто прислал пакет, вынудив его все рассказать. Но, как ни странно, Влад первым нарушил молчание:
   – Что ты сегодня делаешь?
   – Э-э-э, учусь, - очень удивлённо ответила Айения.
   – Я буду работать у себя. Пожалуйста, постарайся не шуметь.
   Айения решила, что пришло время задать вопрос.
   – Папа, я хочу тебя спросить, насчет приглашения…
   – Что?! - он выглядел поражённым. - Ты собираешься ехать?
   – Хотелось бы, - не менее удивлённо ответила девушка. Отец сильно сжал ручку чашки, задумавшись о чём-то, а затем, поставив её на стол, сказал:
   – В последнее время я много работал, чтобы отложить деньги на специальный счёт. Теперь на нём достаточно, чтобы ты смогла поступить в Варшавский университет.
   Затем он резко встал из-за стола и вышел из комнаты. Айения же осталась сидеть, давя вскипающую ярость. Да как он может… Это же настоящий шантаж… Нет сомнения, это было 'демонстрацией отцовской любви' и ещё день назад она была бы счастлива, но сейчас… Он поставил её перед выбором, но сравнивать Варшаву и Друин невозможно… Как он может? Но внутри неё зашевелился росток сомнения: она явственно чувствовала боль отца из-за смерти матери, и, несмотря ни на что, сочувствовала ему. Кроме того, в его словах слышалась настоящая забота о ней и страх новой потери. Айения просто не знала, как поступить. В конце концов, она просто перестала думать об этом.
   Так проходило время. Больше эту тему Влад и Айения не поднимали, и он решил, что проблема снята. Но Айения даже против своей воли всё время в мыслях возвращалась к случившемуся. Она почти не обращала внимания на происходящее вокруг, на автомате посещала школу и выполняла задания. Как ни странно, это положительно сказалось на её оценках: преподаватель физики предложил ей принять участие в Всеимперском Тестировании. Айения ещё раз усмехнулась про себя: пару недель назад от этого предложения у неё бы захватило дух, а сейчас… Знал бы Марк Сиявичус, приглашение в какой вуз ей прислали! Точнее, приглашение на отборочные состязания, напомнила себе Айения. Ещё одно обстоятельство тяготило е: на смотр созывают самых талантливых и умных выпускников, а она получила приглашение только потому, что является дочерью своей матери. Кроме того, наверняка, все дети выдающихся родителей получили великолепное образование, чего не скажешь об Айении… Она снова ощутила тайную злобу на своего отца: его неприязнь к Друину лишило её многого. Но несправедливое чувство быстро утихло: Айения не могла обвинить отца в том, что он повел себя неадекватно после смерти матери. Неизвестно ещё, как бы она сама поступила.
   Кончился июнь, а вместе с ним и экзамены. Айения получила неожиданно хороший аттестат и выпускной вечер отмечался всем старшим потоком школы в одном из ресторанов города. Отец тоже присутствовал и Айения даже увидела пару раз улыбку гордости на его лице. С одноклассниками она попрощалась не слишком горячо: от учебы в школе у неё не осталось очень хороших воспоминаний, кроме того, внутри она чувствовала, что по-настоящему её жизнь ещё только начинается.
   Домой они вернулись заполночь и сразу разошлись по спальням. Со времени того утреннего разговора они ещё не разу не поднимали тему будущего поступления, но возврата к ней было не избежать. Айения, лежа в кровати, продолжала размышлять: на её внутренних весах взвешивались аргументы 'за' и 'против'. Вертясь в постели, она разрывалась между двумя возможностями, открывающимися перед ней: естественно, на поступление в обычный институт были хоть какие-то шансы, в отличие от Императорского, но пренебречь этим шансом было по-настоящему глупо, ведь, скорей всего, у неё больше никогда не будет возможности побывать в Друине.
   К утру она приняла решение: что бы ни случилось в Друине, всегда можно будет попробовать поступить куда-нибудь после. Смотр длится всего месяц, как раз до начала вступительных экзаменов, так что она успеет съездить и вернуться. Месяц позора можно пережить, а здесь об этом никто не узнает. Что же до отца… Если сейчас она уступит ему и откажется от предоставленной возможности, то возненавидит его на всю жизнь. Нет, нельзя упускать этот шанс, решение принято - вперед! Айения соскочила с кровати и, ходя на цыпочках, начала собирать вещи. Е сбережений будет достаточно, чтобы достаточно скромно прожить месяц плюс дорога. Чёрт с ней, новой системой подсоединения к терминалам!
   Едва краешек солнца выглянул из-за горизонта, Айения очень тихо открыла дверь из своей комнаты и выскользнула в прихожую, волоча сумку по полу и стараясь не шуметь. Окинув в последний раз комнату, она положила на столик записку, адресованную отцу, где приводилось дикое количество оправданий, и вышла из дома. Первые лучи солнца осветили её, идущую по пока что безлюдной улице.
   Айения никогда не выезжала из города, за исключением пары поездок в летние лагеря, когда их пересылали прямо из школьного портала, но она знала, что нужно делать из фильмов, текстов и рассказов других людей. Так что она без проблем прибыла через местные порталы на Белостокский Транзитный Центр, через который шли практически все транспортные потоки из Европы в Северную Азию. Айения впервые внимательно посмотрела на билет и увидела, что он является не просто пропуском в портал с обозначенным маршрутом следования, а настоящим билетом в суперскоростной поезд. Она ещё никогда не ездила ни то что на поездах, а даже и на велосипеде: единственным способом перемещения, который она использовала, были телепортационные порталы. В первый раз с того момента, как она решила ехать в Друин, е охватила неуверенность. Но через мгновение она преодолела минутную слабость, и двинулась к регистрационной стойке. Впрочем, решимость е была ненадежна и Айения обратилась к служащей слегка дрожащим голосом:
   – Извините… у меня есть билет на поезд…
   – Императорский? - не поднимая головы, спросила женщина и, не дожидаясь ответа, задала новый вопрос. - Фамилия?
   – Кристенсен, - автоматически ответила Айения и на экране перед служащей поползли списки, которые закончились, а на экране не появилось ничего обнадеживающего, и тут девушка вспомнила… - Хотя, может быть, Шонор…
   Женщина бросила на неё подозрительный взгляд, но отдала новый запрос.
   – Вот, есть. Ваш билет, пожалуйста.