Страница:
Тут Дымок сам себя переплюнул. Я его почти вообще не понял. Стереотип – это он на то намекает, как мы с торговцами к паукам относимся? А исследуемая система – это он соты Хоккайдо имеет в виду?
– А теперь, Дымок, – говорю, – повтори то же самое, но по-русски.
Фыркнул Дымок обиженно, но послушно пересказал все нормальным языком.
В последние дни он оттого такой хмурый ходил, что возникли у него сомнения по поводу теории императора о всемогущественном садисте. Не все на Хоккайдо укладывается в эту теорию. То есть притянуть к паукам за уши можно и эту императорскую теорию – но именно притянуть, и с натугой в нее пауков втиснуть.
Взять хотя бы их поведение – уж больно оно предсказуемое и однообразное. Какая же это игра? При большом желании, конечно, можно контраргументы найти, можно, – но явно не все здесь гладко.
А для Дымка это значит, что теория не годится, и нужно другую искать. Такую, чтобы без натяжек поведение пауков объясняла.
Вот он и ходил такой хмурый. Все пытался разобраться, что же здесь не так и почему.
– Если бы не император с этим своим отмороженным всемогуществом, – говорит досадливо, – я бы понял все гораздо раньше! Но услышав его теорию, я невольно смотрел на все происходящее здесь предвзято, в духе выдуманной императором гипотезы…
Ого! Уже гипотеза? Раньше-то Дымок императорскую выдумку теорией величал. Мне-то большой разницы нет, что теория, что гипотеза – но для интелов это существенно. Вроде того, как бывают просто побасенки, чтобы кого-то развести с выгодой для себя, – а бывает откровенный гон, чтобы кому-то баки забить и просто от души покуражиться. Между теорией и гипотезой приблизительно такая же разница, у теории ранг повыше.
– Ну и как же все на самом деле, Дымок? – говорю.
Краснеет Дымок довольно, перья распускает – и такое начинает рассказывать…
Может быть, конечно, гипотеза императора частично и верна – но где-то в другом месте. А Хоккайдо ко вселенских размеров отморозку никакого отношения не имеет. Именно поэтому роботы-пауки здесь так непохожи на остальных диких роботов, которые из Северной Америки наступают.
Окончательно Дымок это понял, когда Стокер дал ему доступ к архивам торговцев, где вся информация из электроники захваченных на Хоккайдо пауков.
Торговцы только малую часть информации из паучьей электронной начинки смогли расшифровать – голую разметку сотов и еще жалкие крохи. А в памяти пауков много чего есть, одна матрица поведения дикие терабайты занимает!
Прежде всего Дымка заинтересовало поведение пауков в тот момент, когда они первый раз встречают торговцев. Паук-разведчик, как торговцы его называют.
Что он пищит, прежде чем напасть?
Если пауки в самом деле действуют по воле какого-то вселенских размеров отморозка, то их писк, наверное, должен быть каком-то сообщением о правилах игры? Но если это осмысленное сообщение, то пауки должны рассчитывать, что их поймут. А на кого может быть рассчитан их писк? Ясно, на тех, кто жил в сотах Хоккайдо до Конфликта, пока пауки там еще всех не вырезали.
А кто здесь жил до Конфликта?
В архивах торговцев об этом ничего не нашлось. Их архив только на самих пауков заточен и на то, что сейчас на Хоккайдо творится.
Но у Дымка-то под рукой еще и императорский архив. И там Дымок откопал, что жили здесь до Конфликта какие-то японцы. В архиве императора даже их язык нашелся.
Ну, дальше понятно. Собрал звуки, которые пауки-разведчики издают, взял японский язык, повозился с фильтрами – и попытался перевести.
И перевелось! Действительно на японском языке пауки обращаются!
Но не это главное. Самое важное в том, что же именно дал перевод.
Я сначала просто не поверил. Тогда Дымок при мне писк роботов-разведчиков через фильтры перевода прогнал, чтобы я сам убедился. Но мне и после этого не очень-то верится…
Пауки – вовсе не дикие роботы, старающиеся вырезать всех людей.
Это роботы-полицейские!
Видимо, во время Конфликта население Хоккайдо куда-то эвакуировали, но потом оно все равно погибло. А соты почему-то уцелели. И автоматизированные заводы и роботы в городских службах до сих пор исправно функционируют. И себя ремонтируют, и соты, и товары на складах регулярно обновляют, и даже правопорядок в сотах поддерживать пытаются…
Торговцы на Хоккайдо первый раз попали через двадцать лет после Конфликта. Ни японского языка, ни того, что было на острове до Конфликта, не знали. Зато на диких роботов на материке вдоволь насмотрелись. Ну вот и решили, что роботы-пауки – это просто разновидность диких роботов, которые на материке людей атакуют.
И внутрь сотов первый раз с оружием сунулись, конечно же. Ну а роботы-полицейские их за вооруженных налетчиков приняли.
Первый паук, встречающий сунувшихся в сот вооруженных людей, вовсе не разведчик. Это дежурный полицейский. Естественно, что неизвестные люди, да еще с оружием, его несколько нервируют. И он вежливо предлагает показать удостоверения личностей и разрешение на ношение оружия. А торговцы вместо этого его на прицел берут. Тогда робот просит сдать оружие и пройти в ближайший полицейский участок. Но торговцы по-японски ничего не понимают. С надписями на японском сталкивались, конечно, но то надписи, – а паук что-то совершенно нечленораздельное щебечет… Так что торговцы свои гранатометы только крепче перехватывают. Тогда паук требует бросить оружие и поднять руки, тут-то писк и становится угрожающим. Ну, дальше уж я и сам догадался…
И все из-за того, что торговцы просто не знали японского…
Зато прекрасно знали диких роботов.
Восемьдесят лет с миражами воевали!
Не сразу я это переварил. Но потихоньку в себя пришел.
– Подожди, Дымок! – говорю. – Но если это роботы-полицейские, почему они безжалостно уничтожали всех андроидов, которых посылали торговцы?
– Кто тебе это сказал, Серж? – Дымок ухмыляется. – Они уничтожали только вооруженных андроидов.
Да, действительно…
Ну еще бы. Конечно, торговцы даже и не пытались невооруженных роботов внутрь сотов посылать… А до Конфликта на Хоккайдо, как и почти везде на Земле, частным роботам было запрещено носить оружие. Поэтому если в соте обнаружен вооруженный робот, не принадлежащий полиции – то это либо вторгшийся враг, либо робот с поврежденной программой. В любом случае, это опасность для людей. И роботы-полицейские немедленно уничтожали всех таких роботов, без всяких предупреждений.
– Но тогда получается, – говорю, – что если в соты идти без оружия, то разведку можно осуществлять без всякого боя?
– Угу, – Дымок довольно кивает.
А меня натуральное зло берет.
– Тогда как же ты мог не сообщить об этом торговцам?! – на братишку набрасываюсь. – Мы же своими жизнями рисковали все эти дни! А получается – совершенно зря!
Смотрит Дымок на меня как-то странно – но молчит. Зато Линский вперед лезет.
– Простите, Серж, – говорит осторожно, – разрешите, я поясню. Это я убедил Диму не спешить. То, что он обнаружил – это очень важная информация…
– Еще бы!
– Но торговцы… они могут ее воспринять… неадекватно. Простите, но сначала нужно продумать, как мы будем обеспечивать свои интересы…
– Интересы? – цежу зло. – Чьи интересы? Свои – или ваши?!
Не люблю я, когда о моих интересах без моего ведома пекутся! А я же из-за этих самых забот еще и лишний раз рисковать свой жизнью должен! И Стокер с торговцами тоже!
– Серж, как вы можете… – Линский укоризненно головой качает. – Разве судьба Ангарска вас не интересует? Это же наш, – и мой, и ваш! – родной город! А торговцев в первую очередь будет волновать судьба Торговой гильдии, и…
– Слушай-ка, ты, господин президент! – говорю. – Это как ты можешь все это нести после всего того, что с нами случилось? Забыл, как торговцы не выдали нас тогда Шутемкову? А тогда они своими жизнями рисковали, а не какой-то там информацией!
Опускает Линский глаза. Но головой мотает – не соглашается.
– Вы правы, Серж, – говорит. – Но лишь отчасти.
Вздыхает тяжело, но глаза все-таки поднимает.
– Дело в том, – говорит тихо, – что иногда люди действуют благороднее, когда у них нет времени на раздумья. А потом… потом эмоции отступают, и приходит очередь логики. А рано или поздно приходится выбирать между благом для других – и благом для себя. И почти всегда люди выбирают второе. Поймите, Серж, торговцы не исключение из этого правила.
Так я ему и поверил, этому политикану, как же!
– Поймите, Серж! – Линский давит. – Тогда, в перепалке с Шутемковым, Стокер принимал решение в дефиците времени, без тщательного взвешивания всех аргументов. И в его решении слилось все – и желание помочь нам, и оскорбленное самолюбие, и давняя нелюбовь к Шутемкову. И еще неизвестно, чего в его решении было больше. Но сейчас у торговцев будет время подумать. Эмоции быстро схлынут, придет время холодного расчета. Они вдумчиво разберут все за и против – и их решение вполне предсказуемо…
– Ничего оно не предсказуемо! – говорю. – Ну да ладно…
Махнул я на Линского рукой. Здорово СВИ ему мозги отштамповал. Везде ему враги чудятся… Вряд ли я его смогу переубедить. Да и не это сейчас главное. Другое меня куда больше волнует.
К братишке поворачиваюсь.
– Ну ладно, торговцам, – говорю. – Но мне-то ты почему ничего не сказал, Дымок?
Тупится Дымок.
– Прости, Серж… – бормочет. – Но Олег Львович настаивал… Он уверен, что ты… Возможно, ты слишком близко сошелся с торговцами за это время, и твоя оценка ситуации будет предвзятой…
Тут мне совсем паршиво стало.
Получается, Линский с Дымком еще хуже сделал, чем я сначала подумал… Все эти сволочные замашки свищные!
Одна надежда – прячет еще Дымок глаза, когда говорит все это. Значит, можно еще его исправить. Хотя бы попытаться.
И я попытаюсь, черт побери!
– Ну вот что, господин президент! – говорю Линскому сквозь зубы. – Еще одна такая штука от вас – и Ангарск останется без законно избранного президента. Я ясно выражаюсь?
– Серж, вы меня не так поняли… – Линский говорит поспешно. – Вы никак не хотите меня понять! Но поймите же: то, что на первый взгляд кажется вам справедливым, вовсе не всегда действительно является таким! Настоящая этика невозможна без холодной логики! Вам кажется, что вы действуете правильно, честно и хорошо, когда отдаетесь глубинным движениям своей души. Но это ошибка! А вы этого не понимаете, потому что вы еще, простите, ребенок. Ребенок! Да – сильный, да – честный, да – хороший. Но ребенок! Вас еще воспитывать и воспитывать!
И на фига Дымок решил его из Ангарска прихватить? Такая сволочь ведь воспитает… На всю жизнь по свищному образцу отштампует!
– Нет, – говорю.
Серьезно. Очень серьезно.
Линский понял.
Вздохнул – но сник. Смирился.
– Хорошо, Серж, – говорит. – Может быть, вы и правы… Но, возможно, лучше рассказать все торговцам утром? Сейчас торговцы спят, и…
Ну да, как же! Нет, на такие трюки я больше не ловлюсь!
– Нет, господин президент, – усмехаюсь. – Именно сейчас. Вы мне очень доходчиво объяснили, что благородные порывы товар скоропортящийся, и выдыхаются быстрее пива. И этот ваш не исключение, верно? Выдохся, поди, еще до того, как вы рот открыли.
Прищуривается Линский. Понял, что просек я его.
– Ну что же, – говорит. – Пойдемте будить торговцев, раз вы настаиваете.
– Вы идите, господин президент, – говорю. – А мы с Дымком чуть позже. Нам с ним кое-чего уточнить надо.
Вздыхает Линский. Ох, не хочется ему меня наедине с Дымком оставлять, особенно сейчас… Но выходит.
И только за ним дверь захлопывается – Дымок тут же от монитора глазки отрывает. Вовсе он не смущенный был – прикидывался только.
– Серж! – восклицает обиженно. – Ну как же так можно?!
Ни фига себе!
Я же еще, получается, и виноват?!
Натурально ошалел я от такой наглости. Неужели Дымок Линского сейчас еще и защищать будет?!
– Не хами, Дымочек!
– Серж, я серьезно! – Дымок заводится. – Неужели ты даже не заходил в свою комнату? Я еще днем оставил тебе кристалл с записью. Мы с Олегом Львовичем договорились, что я тебе пока не буду ничего говорить, но… я же оставил тебе кристалл! Неужели ты все время был с Анной?!
– Кристалл?…
Зря я погрешил на братишку. Не испортил Линский его еще.
– Дымок… – говорю смущенно. – Ну я, типа, извиняюсь и все такое, конечно… Но все равно не пойму: зачем вся эта игра в шпионов? Почему ты просто не мог все мне рассказать, не обманывая Линского? Далось тебе его мнение!
– Мне кажется, Серж, ты заблуждаешься, – Дымок говорит. – Ты относишься к Олегу Львовичу как к безобидному человеку. Тебя сбила с толку его мягкая манера поведения.
– Я думал, это тебя она сбила, Дымочек.
Но Дымок только морщится и отмахивается.
– Конечно, Линский по-своему неплохой человек. Но вовсе не мягкий. И служба в СВИ наложила на него очень сильный отпечаток. Поэтому на всякий случай лучше вести себя так, чтобы Олегу Львовичу казалось, что это он ведет игру. Понимаешь, Серж? – улыбается. – Пусть он думает, что это он ведет игру. А на самом деле…
Угу. Все в шпионов Дымочек играет. Вот уж кто точно ребенок, хоть и умнее почти любого взрослого…
Но в голове еще одна заноза.
– Подожди, Дымок, – говорю. – А где ты оставлял кристалл? Вроде, заходил я сегодня вечером к себе в комнату…
И тут дверь открывается.
Линский заглядывает.
– Да, Дима, – говорит смущенно. – Я чуть не забыл.
Подходит он к нам медленно, очень внимательно нас разглядывая. Как-то странно разглядывая. Не то подозрительно, не то… не понять, в общем.
Я невольно напрягся, даже ноги потихоньку стал удобнее переставлять – мало ли что… На всякий случай.
– Думаю, я должен вернуть вам это, Дима, – Линский говорит.
И кристалл на стол кладет.
Конечно же, торговцы не поверили.
Еще бы! Даже я Дымку сначала не поверил, хотя всю жизнь его знаю. А я на Хоккайдо всего-то один рейд отбыл. А им-то каково? Одним махом признать, что и сами они, и их отцы, и их деды, почти сотню лет фигней страдали, ни за что ни про что погибая…
Дымок им и расшифровки речи роботов показал, но Стокер все равно только хмурится скептически.
– Хорошо, Дмитрий, – говорит наконец. – Зачем спорить, если это можно легко проверить? В следующий рейд возьмут новичка, ни разу не бывавшего на Хоккайдо, и он войдет в соты безоружным. Посмотрим, изменится ли реакция паука-разведчика.
– Зачем так сложно? – Дымок улыбается. – Можно гораздо проще. И быстрее. Я сам пойду.
Сначала к его словам никто всерьез не отнесся. Но братишка вовсе не шутил. И быстренько нам все по полочкам разложил.
Рейды торговцев на Хоккайдо бывают раз в месяц. И следующий рейд должен начаться только через две недели. Но тянуть две недели до следующего запланированного рейда опасно. Мы ведь не знаем точно – сколько еще император протянет? Вдруг симы у него уже на исходе, и из-за тау-вирусов вот-вот распад мозга начнется? Он же такого наворотить может…
Можно, конечно, попросить привезти на базу свежих людей прямо сейчас. Но тогда им придется вылететь из столицы гораздо раньше, чем на обычный рейд. Исбисты в Москве это обязательно заметят. И императору доложат. А как он на это прореагирует?… Хорошо, если просто губы подожмет подозрительно. А если нет? Мы ведь пока даже толком не знаем, как он на гибель принца отреагировал. Торговцы из столицы сообщают, что пока все спокойно – словно ничего и не было. Но где гарантия, что они это не под дулами станнеров говорят?… Значит, это тоже не выход.
Остаются еще те, кто сейчас на этой базе. Но все торговцы и я на Хоккайдо уже ходили и дрались с пауками. И если это действительно роботы-полицейские, то они должны были занести наши внешности в базы данных преступников. Так что нам теперь на Хоккайдо даже без оружия нельзя – пауки мигом арестуют.
Кто остается? Только Дымок…
Скоро он всех уговорил, что это единственный выход.
– Но вы не можете идти один, Дима, – Стокер говорит. – Вы еще, простите, ребенок – по возрасту, по крайней мере. Даже если пауки на самом деле полицейские, они могут счесть вас недееспособным из-за вашего биологического возраста. Да и всякое может случиться, вам в любом случае понадобится напарник. Но…
Это Стокер на Линского покосился – оттого и замолчал.
Из всех людей на базе вместе с Дымком может пойти только Линский. Но… Стокер прекрасно знает, что Линский в Ангарске был первым человеком в СВИ. А уж как я-то, особенно теперь, знаю про его свищные замашки!
– Нет, – говорю твердо. – Олег Львович не сможет пойти. Ангарск не может рисковать жизнью своего единственного легитимного правителя.
Прищуривается на меня Линский – но мне все его прищуры до ватерлинии.
И вообще мне не хочется, чтобы Дымок в соты Хоккайдо лез! Да еще без оружия. Да гори этот император со своими симами синим пламенем! Мне мой братишка дороже!
– Но, простите, другого выхода нет, – Линский влезает. – С Дмитрием могу пойти только я. Или мы потеряем две недели до прибытия следующего рейда. Но у императора в любой момент могут кончиться симы. Мы ведь не знаем, какими запасами он обладает. А если еще Конфедерация официально уведомит его, что не располагает ни симами, ни молекулярными сборщиками? Вы представляете, что он может натворить?…
Хотел бы я его послать, вместе с его спасением мира…
Но похоже, на этот раз Линский нигде не передергивает. На самом деле все настолько паршиво. И выяснять, кто же такие эти роботы-пауки, надо как можно быстрее. Симы как можно быстрее нужны.
И тут…
– Я могу пойти с Димой, – Анна говорит.
Я этого совсем не ожидал.
Да все такого не ожидали! Но мне-то каково…
Я же уже готов был начать Дымку вправлять мозги, чтобы он перестал нарываться на приключения для своей малолетней задницы – ведь такой риск! А тут еще Анна с ним в паре идти собирается!
И я бы обязательно запретил им обоим. Вот только…
Если император перед смертью начнет буянить, в Империи такое начнется… А в столице Торговая гильдия. И торговцы для меня теперь не пустой звук.
Это у меня все самое дорогое сейчас рядом со мной – Дымок да Анна. А у ребят-торговцев, что сейчас на базе, в Москве родственники и семьи…
Смотрят они на меня внимательно. Но во взглядах – никакого давления. Я ведь теперь полноправный партнер по рейду. И они знают, что могут на меня полагаться. И согласятся с моим решением, какой бы выбор я ни сделал.
Да и нет у меня никакого выбора, если уж честно… я же уже все решил, на самом-то деле.
Только от этого не легче. Оказывается, чужими жизнями решиться рискнуть еще труднее, чем своей. Почему-то раньше я это не очень-то понимал…
Всю ночь я Дымка убеждал, чтоб никакого выпендрежа с его стороны, когда они с Анной внутри сотов будут. Знаю я его, пижона малолетнего! Если все окажется так, как он предполагает, то одной проверкой он не ограничится. Обязательно в компьютерную сеть Хоккайдо сеть попытается заползти!
Да еще Анна будет рядом с ним… А Дымок – он же совсем сопливый еще. Так и будет его подмывать хвост распустить…
Слушает Дымочек, головой кивает согласно и вообще ведет себя самым показательным образом. И даже обещает мне все, что я от него прошу – да только не тем тоном, чтобы я ему поверил.
Но делать нечего.
Утром выходим к Хоккайдо, сразу на семи флаерах – вдруг Дымок ошибся, и понадобится их с Анной у пауков отбивать? Шесть машин в трех кмах от границы сотов зависают, седьмой внутрь идет.
И не обычная «Гарпия», а грузовой «Журавль» – Дымок почему-то именно на нем лететь захотел. Сигнал с внешних камер «Журавля» на наши «Гарпии» транслируется, конечно, но то еще это утешеньице – они же ведь совсем без оружия в соты идут!
Мы со Стокером от напряжения даже дрожим малость. Да и остальные пять экипажей тоже на нервах. Прав Дымок – или ошибся?
Заводит Дымок «Журавль» внутрь сотов медленно, аккуратненько садится. Вылезают они с Анной из флаера не спеша. А у меня пульс – в качалке такого не бывает!
А тут еще Дымочек к камерам «Журавля» оборачивается – и лыбится довольно и ручкой машет ободряюще. Уже выпендривается, стервец!
Мне от этого еще хуже. Он же совершенно ничего не боится, засранец! Ведь обязательно какую-нибудь глупость выкинет на радостях!
И тут…
Паук-разведчик к ним уже несется!
Ошибся Дымок! Не роботы-полицейские это! Если бы это в самом деле были полицейские, не стал бы паук бежать к безоружным гостям с той же резвостью, что и к вооруженным нарушителям!
– Спокойно… – Стокер шепчет. – Не дергайся, Серж…
А паук – сразу к Дымку с Анной бежит! Даже дистанцию не держит, никакого предупредительного писка!
Мы со Стокером одновременно руки на штурвалы бросаем.
Но паук уже остановился. Только не вдали, как обычно, а в трех метрах от Дымка с Анной. Встал и пищит что-то. И вовсе не агрессивно. И явно не то, что пауки-разведчики обычно лопочут.
– Speak English, – Дымок его на доконфликтном просит.
Стокер штурвалы стискивает. Если паук не перестанет лопотать по-японски…
Но паук послушно на доконфликтный переходит.
– Please follow me! – тут же отзывается.
И еще что-то говорит. Но я доконфликтный в школе не зубрил – на фига надо, если на нем после Конфликта никто не говорит? А паук еще так шустро лопочет… Только в общих чертах и улавливаю: мол, возле границы острова обнаружены флаеры, которые могут представлять опасность, вот он и просит следовать внутрь города, чтобы как можно быстрее покинуть опасную зону.
Хватает Дымка с Анной своими лапами – и вглубь сотов тащит! У меня под рукой подлокотник захрустел. За последнюю неделю у меня на этих пауков совершенно определенный рефлекс выработался!
Но кажется, прав Дымок.
Пока прав. Только бы не зарвался и глупостей не наделал!
Полтора часа тянутся медленнее, чем в микроволновке.
Один подлокотник я совсем раскрошил. Второй на три четверти, да и то только потому, что Стокер мою левую руку периодически стискивал – у него нервы тоже не железные. Оговоренные два часа к концу подходят – а Анны и Дымка все нет!
И если с ними что-то случилось, мы им даже помочь не сможем. Далеко вглубь сотов нам не пробиться – да и куда пробиваться? Куда паук Дымка с Анной потащил?
А их все нет и нет…
– Может, это из-за нас? – Стокер говорит. – Из-за того, что пауки опознали наши флаеры как флаеры грабителей, вот и не подпускают их обратно к границе сотов?
Уходим мы от границы на десяток кмов в море. Опять ждем.
Я уже второй подлокотник доломал. Стокер меня уже транквилизаторами кормить собрался – и тут на картинке с внешних камер «Журавля» Дымок с Анной появляются! И конечно, Дымок не с пустыми руками! Какую-то коробку с собой тащит. Не удержался от подвигов, пижон!
Забираются они во флаер.
Стокер тут же на связь с ними выходит – но они не отзываются! Сигнал с внешних камер «Журавля» к нам исправно транслируется – значит, и они нас слышать должны! Но Дымок не отзывается.
Поднимается «Журавль» не спеша, осторожно из сотов выплывает.
К нам идет – неспешно так, на трети звука. И по-прежнему не отзывается! Может, с рацией у них что? Или микрофоны сломались?
А «Журавль» с нами поравнялся – и мимо проходит, словно не замечает!
Это еще что за черт побери?…
Мы все за их флаером, конечно. Стокер в микрофоны уже матерится начинает. И тут Дымок на связь выходит.
– У нас все нормально, – выдает сухо. – И даже немножко лучше. Мы идем на базу.
– Что случилось?! – Стокер надрывается.
Но Дымок уже снова не отзывается.
Ну, тут уж я не утерпел! Да и Стокер из себя уже вышел.
Хорошо, флаеры не самолеты. На гравах летают, и на малых скоростях воздушные ямы флаерам совершенно не страшны, хоть впритык к друг дружке могут идти.
Сближаемся мы с «Журавлем» да и берем его на абордаж. Я из нашей «Гарпии» на «Журавль» перебираюсь. Стокер бы и сам с удовольствием к ним перебрался – но понимает, что мне нужнее.
Заползаю я в «Журавль». Оглядываюсь.
И чувства из меня так и рвутся.
– Дымок!!! – рычу. – Какого…
Даже слов нет! Все с ними нормально. И рация в полном порядке, и микрофоны. Так какого?!
Но Дымок даже не смущается. Да еще и сам на меня набрасывается!
– С вооруженными грабителями в зоне прямого радиоконтакта с островом не общаемся! – шипит. – Что, трудно сообразить?! Если мы вступим с вами в радиопереговоры, полиция Хоккайдо будет считать нас вашими сообщниками! И больше просто так гулять по сотам не даст! Хорошо хоть, догадались за семь миль от границы уйти… – бурчит. – Иначе бы нас вообще оттуда не выпустили…
Но это он так, для проформы бурчит. А сам-то – довольный до самого не могу. И коробка рядом с ним какая-то… Но мне сейчас все равно, что он внутри сотов выкинул – главное, что живой!
– Дымок… – начинаю.
А больше ничего сказать не могу – комок в горле. Хлопнул я его по плечу, и скорее на задние сиденья протискиваюсь, к Анне. Она чуть бледная, но радостная. А я последней свиньей себя чувствую…
Обнимаю ее крепко.
– Анна, прости, – шепчу. – Я не знал. Не знал, что это так трудно. Прости…
Она все поняла – но только улыбается и пальчиками мне рот закрывает.
– Я все понимаю, Серж, – в ответ шепчет. – Но ведь ты теперь один из торговцев. Мне придется научиться ждать. Я научусь.
А Дымок, стервец, до того довольный, что даже тактичным не прикидывается. Мог бы сделать вид, что не подслушивает! Но нет, куда там…
– А теперь, Дымок, – говорю, – повтори то же самое, но по-русски.
Фыркнул Дымок обиженно, но послушно пересказал все нормальным языком.
В последние дни он оттого такой хмурый ходил, что возникли у него сомнения по поводу теории императора о всемогущественном садисте. Не все на Хоккайдо укладывается в эту теорию. То есть притянуть к паукам за уши можно и эту императорскую теорию – но именно притянуть, и с натугой в нее пауков втиснуть.
Взять хотя бы их поведение – уж больно оно предсказуемое и однообразное. Какая же это игра? При большом желании, конечно, можно контраргументы найти, можно, – но явно не все здесь гладко.
А для Дымка это значит, что теория не годится, и нужно другую искать. Такую, чтобы без натяжек поведение пауков объясняла.
Вот он и ходил такой хмурый. Все пытался разобраться, что же здесь не так и почему.
– Если бы не император с этим своим отмороженным всемогуществом, – говорит досадливо, – я бы понял все гораздо раньше! Но услышав его теорию, я невольно смотрел на все происходящее здесь предвзято, в духе выдуманной императором гипотезы…
Ого! Уже гипотеза? Раньше-то Дымок императорскую выдумку теорией величал. Мне-то большой разницы нет, что теория, что гипотеза – но для интелов это существенно. Вроде того, как бывают просто побасенки, чтобы кого-то развести с выгодой для себя, – а бывает откровенный гон, чтобы кому-то баки забить и просто от души покуражиться. Между теорией и гипотезой приблизительно такая же разница, у теории ранг повыше.
– Ну и как же все на самом деле, Дымок? – говорю.
Краснеет Дымок довольно, перья распускает – и такое начинает рассказывать…
Может быть, конечно, гипотеза императора частично и верна – но где-то в другом месте. А Хоккайдо ко вселенских размеров отморозку никакого отношения не имеет. Именно поэтому роботы-пауки здесь так непохожи на остальных диких роботов, которые из Северной Америки наступают.
Окончательно Дымок это понял, когда Стокер дал ему доступ к архивам торговцев, где вся информация из электроники захваченных на Хоккайдо пауков.
Торговцы только малую часть информации из паучьей электронной начинки смогли расшифровать – голую разметку сотов и еще жалкие крохи. А в памяти пауков много чего есть, одна матрица поведения дикие терабайты занимает!
Прежде всего Дымка заинтересовало поведение пауков в тот момент, когда они первый раз встречают торговцев. Паук-разведчик, как торговцы его называют.
Что он пищит, прежде чем напасть?
Если пауки в самом деле действуют по воле какого-то вселенских размеров отморозка, то их писк, наверное, должен быть каком-то сообщением о правилах игры? Но если это осмысленное сообщение, то пауки должны рассчитывать, что их поймут. А на кого может быть рассчитан их писк? Ясно, на тех, кто жил в сотах Хоккайдо до Конфликта, пока пауки там еще всех не вырезали.
А кто здесь жил до Конфликта?
В архивах торговцев об этом ничего не нашлось. Их архив только на самих пауков заточен и на то, что сейчас на Хоккайдо творится.
Но у Дымка-то под рукой еще и императорский архив. И там Дымок откопал, что жили здесь до Конфликта какие-то японцы. В архиве императора даже их язык нашелся.
Ну, дальше понятно. Собрал звуки, которые пауки-разведчики издают, взял японский язык, повозился с фильтрами – и попытался перевести.
И перевелось! Действительно на японском языке пауки обращаются!
Но не это главное. Самое важное в том, что же именно дал перевод.
Я сначала просто не поверил. Тогда Дымок при мне писк роботов-разведчиков через фильтры перевода прогнал, чтобы я сам убедился. Но мне и после этого не очень-то верится…
Пауки – вовсе не дикие роботы, старающиеся вырезать всех людей.
Это роботы-полицейские!
Видимо, во время Конфликта население Хоккайдо куда-то эвакуировали, но потом оно все равно погибло. А соты почему-то уцелели. И автоматизированные заводы и роботы в городских службах до сих пор исправно функционируют. И себя ремонтируют, и соты, и товары на складах регулярно обновляют, и даже правопорядок в сотах поддерживать пытаются…
Торговцы на Хоккайдо первый раз попали через двадцать лет после Конфликта. Ни японского языка, ни того, что было на острове до Конфликта, не знали. Зато на диких роботов на материке вдоволь насмотрелись. Ну вот и решили, что роботы-пауки – это просто разновидность диких роботов, которые на материке людей атакуют.
И внутрь сотов первый раз с оружием сунулись, конечно же. Ну а роботы-полицейские их за вооруженных налетчиков приняли.
Первый паук, встречающий сунувшихся в сот вооруженных людей, вовсе не разведчик. Это дежурный полицейский. Естественно, что неизвестные люди, да еще с оружием, его несколько нервируют. И он вежливо предлагает показать удостоверения личностей и разрешение на ношение оружия. А торговцы вместо этого его на прицел берут. Тогда робот просит сдать оружие и пройти в ближайший полицейский участок. Но торговцы по-японски ничего не понимают. С надписями на японском сталкивались, конечно, но то надписи, – а паук что-то совершенно нечленораздельное щебечет… Так что торговцы свои гранатометы только крепче перехватывают. Тогда паук требует бросить оружие и поднять руки, тут-то писк и становится угрожающим. Ну, дальше уж я и сам догадался…
И все из-за того, что торговцы просто не знали японского…
Зато прекрасно знали диких роботов.
Восемьдесят лет с миражами воевали!
Не сразу я это переварил. Но потихоньку в себя пришел.
– Подожди, Дымок! – говорю. – Но если это роботы-полицейские, почему они безжалостно уничтожали всех андроидов, которых посылали торговцы?
– Кто тебе это сказал, Серж? – Дымок ухмыляется. – Они уничтожали только вооруженных андроидов.
Да, действительно…
Ну еще бы. Конечно, торговцы даже и не пытались невооруженных роботов внутрь сотов посылать… А до Конфликта на Хоккайдо, как и почти везде на Земле, частным роботам было запрещено носить оружие. Поэтому если в соте обнаружен вооруженный робот, не принадлежащий полиции – то это либо вторгшийся враг, либо робот с поврежденной программой. В любом случае, это опасность для людей. И роботы-полицейские немедленно уничтожали всех таких роботов, без всяких предупреждений.
– Но тогда получается, – говорю, – что если в соты идти без оружия, то разведку можно осуществлять без всякого боя?
– Угу, – Дымок довольно кивает.
А меня натуральное зло берет.
– Тогда как же ты мог не сообщить об этом торговцам?! – на братишку набрасываюсь. – Мы же своими жизнями рисковали все эти дни! А получается – совершенно зря!
Смотрит Дымок на меня как-то странно – но молчит. Зато Линский вперед лезет.
– Простите, Серж, – говорит осторожно, – разрешите, я поясню. Это я убедил Диму не спешить. То, что он обнаружил – это очень важная информация…
– Еще бы!
– Но торговцы… они могут ее воспринять… неадекватно. Простите, но сначала нужно продумать, как мы будем обеспечивать свои интересы…
– Интересы? – цежу зло. – Чьи интересы? Свои – или ваши?!
Не люблю я, когда о моих интересах без моего ведома пекутся! А я же из-за этих самых забот еще и лишний раз рисковать свой жизнью должен! И Стокер с торговцами тоже!
– Серж, как вы можете… – Линский укоризненно головой качает. – Разве судьба Ангарска вас не интересует? Это же наш, – и мой, и ваш! – родной город! А торговцев в первую очередь будет волновать судьба Торговой гильдии, и…
– Слушай-ка, ты, господин президент! – говорю. – Это как ты можешь все это нести после всего того, что с нами случилось? Забыл, как торговцы не выдали нас тогда Шутемкову? А тогда они своими жизнями рисковали, а не какой-то там информацией!
Опускает Линский глаза. Но головой мотает – не соглашается.
– Вы правы, Серж, – говорит. – Но лишь отчасти.
Вздыхает тяжело, но глаза все-таки поднимает.
– Дело в том, – говорит тихо, – что иногда люди действуют благороднее, когда у них нет времени на раздумья. А потом… потом эмоции отступают, и приходит очередь логики. А рано или поздно приходится выбирать между благом для других – и благом для себя. И почти всегда люди выбирают второе. Поймите, Серж, торговцы не исключение из этого правила.
Так я ему и поверил, этому политикану, как же!
– Поймите, Серж! – Линский давит. – Тогда, в перепалке с Шутемковым, Стокер принимал решение в дефиците времени, без тщательного взвешивания всех аргументов. И в его решении слилось все – и желание помочь нам, и оскорбленное самолюбие, и давняя нелюбовь к Шутемкову. И еще неизвестно, чего в его решении было больше. Но сейчас у торговцев будет время подумать. Эмоции быстро схлынут, придет время холодного расчета. Они вдумчиво разберут все за и против – и их решение вполне предсказуемо…
– Ничего оно не предсказуемо! – говорю. – Ну да ладно…
Махнул я на Линского рукой. Здорово СВИ ему мозги отштамповал. Везде ему враги чудятся… Вряд ли я его смогу переубедить. Да и не это сейчас главное. Другое меня куда больше волнует.
К братишке поворачиваюсь.
– Ну ладно, торговцам, – говорю. – Но мне-то ты почему ничего не сказал, Дымок?
Тупится Дымок.
– Прости, Серж… – бормочет. – Но Олег Львович настаивал… Он уверен, что ты… Возможно, ты слишком близко сошелся с торговцами за это время, и твоя оценка ситуации будет предвзятой…
Тут мне совсем паршиво стало.
Получается, Линский с Дымком еще хуже сделал, чем я сначала подумал… Все эти сволочные замашки свищные!
Одна надежда – прячет еще Дымок глаза, когда говорит все это. Значит, можно еще его исправить. Хотя бы попытаться.
И я попытаюсь, черт побери!
– Ну вот что, господин президент! – говорю Линскому сквозь зубы. – Еще одна такая штука от вас – и Ангарск останется без законно избранного президента. Я ясно выражаюсь?
– Серж, вы меня не так поняли… – Линский говорит поспешно. – Вы никак не хотите меня понять! Но поймите же: то, что на первый взгляд кажется вам справедливым, вовсе не всегда действительно является таким! Настоящая этика невозможна без холодной логики! Вам кажется, что вы действуете правильно, честно и хорошо, когда отдаетесь глубинным движениям своей души. Но это ошибка! А вы этого не понимаете, потому что вы еще, простите, ребенок. Ребенок! Да – сильный, да – честный, да – хороший. Но ребенок! Вас еще воспитывать и воспитывать!
И на фига Дымок решил его из Ангарска прихватить? Такая сволочь ведь воспитает… На всю жизнь по свищному образцу отштампует!
– Нет, – говорю.
Серьезно. Очень серьезно.
Линский понял.
Вздохнул – но сник. Смирился.
– Хорошо, Серж, – говорит. – Может быть, вы и правы… Но, возможно, лучше рассказать все торговцам утром? Сейчас торговцы спят, и…
Ну да, как же! Нет, на такие трюки я больше не ловлюсь!
– Нет, господин президент, – усмехаюсь. – Именно сейчас. Вы мне очень доходчиво объяснили, что благородные порывы товар скоропортящийся, и выдыхаются быстрее пива. И этот ваш не исключение, верно? Выдохся, поди, еще до того, как вы рот открыли.
Прищуривается Линский. Понял, что просек я его.
– Ну что же, – говорит. – Пойдемте будить торговцев, раз вы настаиваете.
– Вы идите, господин президент, – говорю. – А мы с Дымком чуть позже. Нам с ним кое-чего уточнить надо.
Вздыхает Линский. Ох, не хочется ему меня наедине с Дымком оставлять, особенно сейчас… Но выходит.
И только за ним дверь захлопывается – Дымок тут же от монитора глазки отрывает. Вовсе он не смущенный был – прикидывался только.
– Серж! – восклицает обиженно. – Ну как же так можно?!
Ни фига себе!
Я же еще, получается, и виноват?!
Натурально ошалел я от такой наглости. Неужели Дымок Линского сейчас еще и защищать будет?!
– Не хами, Дымочек!
– Серж, я серьезно! – Дымок заводится. – Неужели ты даже не заходил в свою комнату? Я еще днем оставил тебе кристалл с записью. Мы с Олегом Львовичем договорились, что я тебе пока не буду ничего говорить, но… я же оставил тебе кристалл! Неужели ты все время был с Анной?!
– Кристалл?…
Зря я погрешил на братишку. Не испортил Линский его еще.
– Дымок… – говорю смущенно. – Ну я, типа, извиняюсь и все такое, конечно… Но все равно не пойму: зачем вся эта игра в шпионов? Почему ты просто не мог все мне рассказать, не обманывая Линского? Далось тебе его мнение!
– Мне кажется, Серж, ты заблуждаешься, – Дымок говорит. – Ты относишься к Олегу Львовичу как к безобидному человеку. Тебя сбила с толку его мягкая манера поведения.
– Я думал, это тебя она сбила, Дымочек.
Но Дымок только морщится и отмахивается.
– Конечно, Линский по-своему неплохой человек. Но вовсе не мягкий. И служба в СВИ наложила на него очень сильный отпечаток. Поэтому на всякий случай лучше вести себя так, чтобы Олегу Львовичу казалось, что это он ведет игру. Понимаешь, Серж? – улыбается. – Пусть он думает, что это он ведет игру. А на самом деле…
Угу. Все в шпионов Дымочек играет. Вот уж кто точно ребенок, хоть и умнее почти любого взрослого…
Но в голове еще одна заноза.
– Подожди, Дымок, – говорю. – А где ты оставлял кристалл? Вроде, заходил я сегодня вечером к себе в комнату…
И тут дверь открывается.
Линский заглядывает.
– Да, Дима, – говорит смущенно. – Я чуть не забыл.
Подходит он к нам медленно, очень внимательно нас разглядывая. Как-то странно разглядывая. Не то подозрительно, не то… не понять, в общем.
Я невольно напрягся, даже ноги потихоньку стал удобнее переставлять – мало ли что… На всякий случай.
– Думаю, я должен вернуть вам это, Дима, – Линский говорит.
И кристалл на стол кладет.
Конечно же, торговцы не поверили.
Еще бы! Даже я Дымку сначала не поверил, хотя всю жизнь его знаю. А я на Хоккайдо всего-то один рейд отбыл. А им-то каково? Одним махом признать, что и сами они, и их отцы, и их деды, почти сотню лет фигней страдали, ни за что ни про что погибая…
Дымок им и расшифровки речи роботов показал, но Стокер все равно только хмурится скептически.
– Хорошо, Дмитрий, – говорит наконец. – Зачем спорить, если это можно легко проверить? В следующий рейд возьмут новичка, ни разу не бывавшего на Хоккайдо, и он войдет в соты безоружным. Посмотрим, изменится ли реакция паука-разведчика.
– Зачем так сложно? – Дымок улыбается. – Можно гораздо проще. И быстрее. Я сам пойду.
Сначала к его словам никто всерьез не отнесся. Но братишка вовсе не шутил. И быстренько нам все по полочкам разложил.
Рейды торговцев на Хоккайдо бывают раз в месяц. И следующий рейд должен начаться только через две недели. Но тянуть две недели до следующего запланированного рейда опасно. Мы ведь не знаем точно – сколько еще император протянет? Вдруг симы у него уже на исходе, и из-за тау-вирусов вот-вот распад мозга начнется? Он же такого наворотить может…
Можно, конечно, попросить привезти на базу свежих людей прямо сейчас. Но тогда им придется вылететь из столицы гораздо раньше, чем на обычный рейд. Исбисты в Москве это обязательно заметят. И императору доложат. А как он на это прореагирует?… Хорошо, если просто губы подожмет подозрительно. А если нет? Мы ведь пока даже толком не знаем, как он на гибель принца отреагировал. Торговцы из столицы сообщают, что пока все спокойно – словно ничего и не было. Но где гарантия, что они это не под дулами станнеров говорят?… Значит, это тоже не выход.
Остаются еще те, кто сейчас на этой базе. Но все торговцы и я на Хоккайдо уже ходили и дрались с пауками. И если это действительно роботы-полицейские, то они должны были занести наши внешности в базы данных преступников. Так что нам теперь на Хоккайдо даже без оружия нельзя – пауки мигом арестуют.
Кто остается? Только Дымок…
Скоро он всех уговорил, что это единственный выход.
– Но вы не можете идти один, Дима, – Стокер говорит. – Вы еще, простите, ребенок – по возрасту, по крайней мере. Даже если пауки на самом деле полицейские, они могут счесть вас недееспособным из-за вашего биологического возраста. Да и всякое может случиться, вам в любом случае понадобится напарник. Но…
Это Стокер на Линского покосился – оттого и замолчал.
Из всех людей на базе вместе с Дымком может пойти только Линский. Но… Стокер прекрасно знает, что Линский в Ангарске был первым человеком в СВИ. А уж как я-то, особенно теперь, знаю про его свищные замашки!
– Нет, – говорю твердо. – Олег Львович не сможет пойти. Ангарск не может рисковать жизнью своего единственного легитимного правителя.
Прищуривается на меня Линский – но мне все его прищуры до ватерлинии.
И вообще мне не хочется, чтобы Дымок в соты Хоккайдо лез! Да еще без оружия. Да гори этот император со своими симами синим пламенем! Мне мой братишка дороже!
– Но, простите, другого выхода нет, – Линский влезает. – С Дмитрием могу пойти только я. Или мы потеряем две недели до прибытия следующего рейда. Но у императора в любой момент могут кончиться симы. Мы ведь не знаем, какими запасами он обладает. А если еще Конфедерация официально уведомит его, что не располагает ни симами, ни молекулярными сборщиками? Вы представляете, что он может натворить?…
Хотел бы я его послать, вместе с его спасением мира…
Но похоже, на этот раз Линский нигде не передергивает. На самом деле все настолько паршиво. И выяснять, кто же такие эти роботы-пауки, надо как можно быстрее. Симы как можно быстрее нужны.
И тут…
– Я могу пойти с Димой, – Анна говорит.
Я этого совсем не ожидал.
Да все такого не ожидали! Но мне-то каково…
Я же уже готов был начать Дымку вправлять мозги, чтобы он перестал нарываться на приключения для своей малолетней задницы – ведь такой риск! А тут еще Анна с ним в паре идти собирается!
И я бы обязательно запретил им обоим. Вот только…
Если император перед смертью начнет буянить, в Империи такое начнется… А в столице Торговая гильдия. И торговцы для меня теперь не пустой звук.
Это у меня все самое дорогое сейчас рядом со мной – Дымок да Анна. А у ребят-торговцев, что сейчас на базе, в Москве родственники и семьи…
Смотрят они на меня внимательно. Но во взглядах – никакого давления. Я ведь теперь полноправный партнер по рейду. И они знают, что могут на меня полагаться. И согласятся с моим решением, какой бы выбор я ни сделал.
Да и нет у меня никакого выбора, если уж честно… я же уже все решил, на самом-то деле.
Только от этого не легче. Оказывается, чужими жизнями решиться рискнуть еще труднее, чем своей. Почему-то раньше я это не очень-то понимал…
Всю ночь я Дымка убеждал, чтоб никакого выпендрежа с его стороны, когда они с Анной внутри сотов будут. Знаю я его, пижона малолетнего! Если все окажется так, как он предполагает, то одной проверкой он не ограничится. Обязательно в компьютерную сеть Хоккайдо сеть попытается заползти!
Да еще Анна будет рядом с ним… А Дымок – он же совсем сопливый еще. Так и будет его подмывать хвост распустить…
Слушает Дымочек, головой кивает согласно и вообще ведет себя самым показательным образом. И даже обещает мне все, что я от него прошу – да только не тем тоном, чтобы я ему поверил.
Но делать нечего.
Утром выходим к Хоккайдо, сразу на семи флаерах – вдруг Дымок ошибся, и понадобится их с Анной у пауков отбивать? Шесть машин в трех кмах от границы сотов зависают, седьмой внутрь идет.
И не обычная «Гарпия», а грузовой «Журавль» – Дымок почему-то именно на нем лететь захотел. Сигнал с внешних камер «Журавля» на наши «Гарпии» транслируется, конечно, но то еще это утешеньице – они же ведь совсем без оружия в соты идут!
Мы со Стокером от напряжения даже дрожим малость. Да и остальные пять экипажей тоже на нервах. Прав Дымок – или ошибся?
Заводит Дымок «Журавль» внутрь сотов медленно, аккуратненько садится. Вылезают они с Анной из флаера не спеша. А у меня пульс – в качалке такого не бывает!
А тут еще Дымочек к камерам «Журавля» оборачивается – и лыбится довольно и ручкой машет ободряюще. Уже выпендривается, стервец!
Мне от этого еще хуже. Он же совершенно ничего не боится, засранец! Ведь обязательно какую-нибудь глупость выкинет на радостях!
И тут…
Паук-разведчик к ним уже несется!
Ошибся Дымок! Не роботы-полицейские это! Если бы это в самом деле были полицейские, не стал бы паук бежать к безоружным гостям с той же резвостью, что и к вооруженным нарушителям!
– Спокойно… – Стокер шепчет. – Не дергайся, Серж…
А паук – сразу к Дымку с Анной бежит! Даже дистанцию не держит, никакого предупредительного писка!
Мы со Стокером одновременно руки на штурвалы бросаем.
Но паук уже остановился. Только не вдали, как обычно, а в трех метрах от Дымка с Анной. Встал и пищит что-то. И вовсе не агрессивно. И явно не то, что пауки-разведчики обычно лопочут.
– Speak English, – Дымок его на доконфликтном просит.
Стокер штурвалы стискивает. Если паук не перестанет лопотать по-японски…
Но паук послушно на доконфликтный переходит.
– Please follow me! – тут же отзывается.
И еще что-то говорит. Но я доконфликтный в школе не зубрил – на фига надо, если на нем после Конфликта никто не говорит? А паук еще так шустро лопочет… Только в общих чертах и улавливаю: мол, возле границы острова обнаружены флаеры, которые могут представлять опасность, вот он и просит следовать внутрь города, чтобы как можно быстрее покинуть опасную зону.
Хватает Дымка с Анной своими лапами – и вглубь сотов тащит! У меня под рукой подлокотник захрустел. За последнюю неделю у меня на этих пауков совершенно определенный рефлекс выработался!
Но кажется, прав Дымок.
Пока прав. Только бы не зарвался и глупостей не наделал!
Полтора часа тянутся медленнее, чем в микроволновке.
Один подлокотник я совсем раскрошил. Второй на три четверти, да и то только потому, что Стокер мою левую руку периодически стискивал – у него нервы тоже не железные. Оговоренные два часа к концу подходят – а Анны и Дымка все нет!
И если с ними что-то случилось, мы им даже помочь не сможем. Далеко вглубь сотов нам не пробиться – да и куда пробиваться? Куда паук Дымка с Анной потащил?
А их все нет и нет…
– Может, это из-за нас? – Стокер говорит. – Из-за того, что пауки опознали наши флаеры как флаеры грабителей, вот и не подпускают их обратно к границе сотов?
Уходим мы от границы на десяток кмов в море. Опять ждем.
Я уже второй подлокотник доломал. Стокер меня уже транквилизаторами кормить собрался – и тут на картинке с внешних камер «Журавля» Дымок с Анной появляются! И конечно, Дымок не с пустыми руками! Какую-то коробку с собой тащит. Не удержался от подвигов, пижон!
Забираются они во флаер.
Стокер тут же на связь с ними выходит – но они не отзываются! Сигнал с внешних камер «Журавля» к нам исправно транслируется – значит, и они нас слышать должны! Но Дымок не отзывается.
Поднимается «Журавль» не спеша, осторожно из сотов выплывает.
К нам идет – неспешно так, на трети звука. И по-прежнему не отзывается! Может, с рацией у них что? Или микрофоны сломались?
А «Журавль» с нами поравнялся – и мимо проходит, словно не замечает!
Это еще что за черт побери?…
Мы все за их флаером, конечно. Стокер в микрофоны уже матерится начинает. И тут Дымок на связь выходит.
– У нас все нормально, – выдает сухо. – И даже немножко лучше. Мы идем на базу.
– Что случилось?! – Стокер надрывается.
Но Дымок уже снова не отзывается.
Ну, тут уж я не утерпел! Да и Стокер из себя уже вышел.
Хорошо, флаеры не самолеты. На гравах летают, и на малых скоростях воздушные ямы флаерам совершенно не страшны, хоть впритык к друг дружке могут идти.
Сближаемся мы с «Журавлем» да и берем его на абордаж. Я из нашей «Гарпии» на «Журавль» перебираюсь. Стокер бы и сам с удовольствием к ним перебрался – но понимает, что мне нужнее.
Заползаю я в «Журавль». Оглядываюсь.
И чувства из меня так и рвутся.
– Дымок!!! – рычу. – Какого…
Даже слов нет! Все с ними нормально. И рация в полном порядке, и микрофоны. Так какого?!
Но Дымок даже не смущается. Да еще и сам на меня набрасывается!
– С вооруженными грабителями в зоне прямого радиоконтакта с островом не общаемся! – шипит. – Что, трудно сообразить?! Если мы вступим с вами в радиопереговоры, полиция Хоккайдо будет считать нас вашими сообщниками! И больше просто так гулять по сотам не даст! Хорошо хоть, догадались за семь миль от границы уйти… – бурчит. – Иначе бы нас вообще оттуда не выпустили…
Но это он так, для проформы бурчит. А сам-то – довольный до самого не могу. И коробка рядом с ним какая-то… Но мне сейчас все равно, что он внутри сотов выкинул – главное, что живой!
– Дымок… – начинаю.
А больше ничего сказать не могу – комок в горле. Хлопнул я его по плечу, и скорее на задние сиденья протискиваюсь, к Анне. Она чуть бледная, но радостная. А я последней свиньей себя чувствую…
Обнимаю ее крепко.
– Анна, прости, – шепчу. – Я не знал. Не знал, что это так трудно. Прости…
Она все поняла – но только улыбается и пальчиками мне рот закрывает.
– Я все понимаю, Серж, – в ответ шепчет. – Но ведь ты теперь один из торговцев. Мне придется научиться ждать. Я научусь.
А Дымок, стервец, до того довольный, что даже тактичным не прикидывается. Мог бы сделать вид, что не подслушивает! Но нет, куда там…