Туманян Ованес
У пирующего всегда будет пир

   Ованес Туманян
   У пирующего всегда будет пир
   Когда-то в городе Багдаде царствовал халиф (верховный правитель. - Ред.) Гарун-аль-Рашид. У халифа Гарун-аль-Рашида была привычка гулять переодетым и выведывать, что происходит в его столице. Однажды ночью переоделся он дервишем (странником. - Ред.) и пошел по глухой улице. Вдруг из дома какого-то бедняка донеслись до него звуки музыки и пение. Остановился он, подумал-подумал и из любопытства вошёл в дом. Вошёл и видит: пустая комната, голые стены. Перед огнём, на разостланном коврике, сидят за скудным ужином хозяин и музыканты. Все они играют, поют и веселятся.
   - Мир вам, о весёлые люди! - кланяется дервиш хозяину дома.
   - Добро пожаловать, дервиш-баба (баба - почтительное обращение к старшему. - Ред.), милости просим откушать посланный богом хлеб и повеселиться вместе с нами, - приглашает хозяин дома.
   Усаживают дервиша рядом и продолжают свой пир.
   Поздно ночью хозяин расплачивается с музыкантами, и они уходят.
   Когда они уходят, дервиш спрашивает хозяина:
   - Как зовут тебя, приятель?
   - Гасан.
   - Не обижайся, если я спрошу, братец Гасан: чем ты занимаешься, сколько денег зарабатываешь, что проводишь время за пиром?
   - Для пира не надо много денег, дервиш-баба, - отвечает хозяин. - Человек может весело жить и на самый маленький заработок. Я сапожник, чиню чусты (лёгкую обувь. - Ред.) и зарабатываю в день совсем немного. Вечером половину денег я трачу на еду, а на другую половину нанимаю музыкантов, которых ты видел. Пируем и веселимся. А когда бог посылает такого благородного гостя, как ты, становимся ещё веселее.
   - Пусть будет безмерной твоя радость, о Гасан, но если вдруг исчезнет этот маленький заработок, что ты тогда будешь делать?
   - Почему он исчезнет, дервиш-баба?
   - А вдруг халифу вздумается приказать, чтоб не было больше сапожников?
   - Да что ты! Разве халифу больше делать нечего? Да чем провинились сапожники перед халифом? А если такое случится, тогда и подумаем. А теперь давай спать, дервиш-баба. Бог милостив, у пирующего всегда будет пир! Такое уж это дело - как примешься за него, так и пойдёт.
   - Ладно. Дай бог, чтоб было так, - сказал . дервиш, и они легли спать.
   Рано утром дервиш уходит. Вскоре после его ухода придворные глашатаи заполняют улицы и площади Багдада и объявляют: халиф повелевает всем сапожникам закрыть свои лавки. С этого дня никто не смеет заниматься сапожным ремеслом, а кто нарушит приказ - тому голову долой.
   И у бедного Гасана вырывают из рук шило, ударами по затылку выгоняют из тесной лавчонки и запирают дверь.
   В следующую ночь Гарун-аль-Рашид, опять переодетый дервишем, идёт бродить по городу. Снова проходит по улице, на которой живёт весёлый Гасан, и снова слышит звуки музыки и пение из его дома. Входит он.
   - А-а! Добро пожаловать, дервиш-баба, милости просим, садись.
   Садятся, едят, пьют, играют, поют и веселятся до полуночи.
   В полночь музыканты получают свою плату и уходят. Остаются хозяин и гость.
   - Знаешь, что случилось, дервиш-баба?
   - А что случилось?
   - Как раз то, что ты предсказал вчера вечером. Сегодня халиф издал приказ запретить сапожникам работать.
   - Что ты говоришь! - удивляется гость. - Но откуда же ты взял деньги, что сегодня вечером снова устроил пир?
   - Нашёл глиняный кувшин и теперь продаю воду. Из того, что заработал за день, половину истратил на еду, а остальное дал музыкантам и снова пирую.
   - Ну, а если халиф и воду продавать запретит, что тогда будешь делать?
   - А какой убыток приносим мы халифу? Почему он должен запретить? И зачем мне сейчас об этом горевать! Когда запретит, тогда и подумаю. Не бойся, приятель, всегда найдётся кусок хлеба и уголок, где можно веселиться.
   - Пусть будет вечным веселье у твоего очага, о Гасан!
   Рано утром весь Багдад содрогнулся от крика придворных глашатаев. Объявляли они, что халиф Гарун-аль-Рашид так приказывает: "Вода есть дар божий, и с этого дня никто не смеет продавать её за деньги. Разорвать у всех торговцев бурдюки (мешки, сшитые из шкуры животного. - Ред.) с водой и перебить кувшины!"
   И у бедного Гасана, когда он пошёл за водой, тоже разбили кувшин. И возвратился Гасан ни с чем.
   На следующую ночь халиф опять переодевается дервишем и идёт бродить по городу. Опять приближается к дому весёлого Гасана - и снова веселье, звуки музыки, песни. Входит он.
   - А-а! Дервиш-баба, добро пожаловать, милости просим, садись, будем пировать. День продолжим, вечер скоротаем. Повеселимся, дервиш-баба! Лучше веселиться, чем грустить.
   - Конечно, веселье куда лучше. Смерти никому не миновать, а поэтому кто может - пусть веселится! - восклицает дервиш и садится рядом с Гасаном.
   Поздно ночью музыканты получают свою плату и уходят. Остаются дервиш и хозяин.
   - Братец Гасан, что это я слышал сегодня? Говорят, халиф запретил продавать воду. Верно это?
   - Верно. Перебили все наши кувшины! Ты, братец, стал настоящим пророком что ни скажешь, на следующий день сбывается.
   - А как же ты снова пируешь? Где взял денег?
   - О, если бы у человека не было никакой нужды, кроме денег! Найти деньги нетрудно, дервиш-баба. Поступил я работником к хозяину и заработал немного за день. Половину заработка истратил на еду, а остальное отдал музыкантам и продолжаю веселиться. Дело не в деньгах, а в том, какая душа у человека, дервиш-баба.
   - Жизнью своей клянусь, что с такой душой ты достоин быть при дворе халифа! - воскликнул дервиш.
   - Ва, дервиш! Всё, что ты ни говоришь, - сбывается в точности. Что, если и теперь слова твои сбудутся?
   - Почему не сбудутся? На свете нет ничего невозможного, - ответил дервиш, и они расстались.
   Рано утром придворные глашатаи столпились у порога бедной лачужки Гасана:
   - Здесь ли живёт Гасан, что любит веселиться?
   - Это я, - ответил удивлённый Гасан.
   - По приказу халифа, следуй за нами!
   Повели Гасана прямо во дворец. Объявили, что халиф дал ему должность при дворе. Одели Гасана, как положено одеваться при дворе, прицепили сбоку саблю и поставили у одного из входов во дворец.
   Целый день простоял Гасан без дела у этого входа.
   Как стемнело, отправили его с пустыми руками домой: иди, мол, утром вернёшься - опять станешь на своё место.
   Ночью халиф Гарун-аль-Рашид опять переоделся дервишем и пошёл бродить по городу.
   Приблизился к дому Гасана. Прислушался. В удивлении слышит он опять звуки музыки и пение. Опять Гасан пирует!
   Вошёл халиф.
   - О, дервиш, входи, входи! Да продлится жизнь твоя! Вчерашние слова твои тоже сбылись. Халиф дал мне должность при дворе.
   - Что ты говоришь!
   - Бог свидетель.
   - И, наверно, много денег дал?
   - Нет, какие там деньги! Ни гроша не дал. С пустыми руками отправил домой.
   - А где же ты деньги взял, что опять пируешь?
   - Садись, расскажу. Прицепили мне сбоку саблю. Вечером иду домой и думаю: ведь не буду же я убивать людей саблей! Взял и продал стальной клинок, а вместо него заказал деревянный. Вложил его в ножны и пришёл домой. На деньги, что получил за клинок, устроил пир. Правильно я поступил? Как ты думаешь, дервиш? Лучше веселиться, чем людей убивать!
   - Ха-ха-ха! - засмеялся дервиш. - Поступил-то ты хорошо, Гасан, но если завтра халиф прикажет отрубить голову преступнику, что ты тогда будешь делать?
   - Придержи язык, дервиш, - рассердился Гасан. - Всё, что ни скажешь ты, как назло сбывается. Разве не можешь сказать что-нибудь хорошее?
   И опечалился Гасан, сердце забилось от страха. Всю ночь не мог он заснуть.
   Так всё и случилось.
   На другой день халиф вызвал Гасана и в присутствии всех придворных торжественно приказал ему обезглавить какого-то преступника.
   - Обнажи саблю и отсеки этому преступнику голову!
   - Да продлится жизнь твоя, о великий халиф! - ответил в ужасе Гасан. Никогда я не отсекал никому головы. Не могу. Много людей в твоём дворце прикажи это сделать кому-нибудь другому!
   - Я приказываю это тебе! Если ещё минуту промедлишь - твоя голова слетит! - пригрозил халиф. Вынимай саблю!
   При этих словах несчастный Гасан подошёл к преступнику, поднял руки к небу и закричал:
   - Господи боже, ты ведаешь, кто прав, а кто виноват! Если этот человек виноват, дай мне силу одним ударом отрубить ему голову, а если он прав - пусть моя сабля станет деревянной!
   Сказал и выхватил саблю... Деревяшка! Придворные так и замерли на месте.
   Тут халиф Гарун-аль-Рашид громко засмеялся и рассказал обо всём придворным.
   Долго смеялись придворные, осыпали похвалами и Гасана, любящего веселье, и халифа.
   Засмеялся даже и тот несчастный, что стоял па коленях и, вытянув шею, ожидал удара сабли.
   Халиф даровал преступнику жизнь, а потом объявил о своей благосклонности к Гасану и дал ему хорошую должность, чтобы он не нуждался ни в чём, жил весело и других бы учил весело жить на свете.