Угаров Гавриил
Ель

   Гавриил Угаров
   Ель
   Перевод с якутского А. Ярушкина
   Директор института профессор Сомов пришел не один. Его привел Юрий Сергеевич - заведующий лабораторией биофизики, той самой, где работал Хадотов, и в которой он достиг, наконец, результата. Завлаб, представляя директору Хадотова, держался с достоинством, будто это он сам, а не его коллега, добился того, о чем лет десять назад можно было лишь мечтать. Вообще-то он имел на это право. Без его поддержки Хадотов вряд ли бы довел свои опыты до конца.
   - Поздравляю. Рад за вас,- директор пожал руку Хадотову.
   - Спасибо,- поблагодарил Эрэл. Сомов оглядел забитую приборами лабораторию, диковинные растения, опустился на стул.
   - Травой пахнет... Свежескошенной, - с легким удивлением произнес он.
   - Это тоже результат наших экспериментов,- с улыбкой пояснил Юрий Сергеевич.
   Отвечая на вопросительный взгляд директора, Эрэл кивнул:
   - Верно.
   - Как вы знаете, я зоолог, - развел руками Сомов. - Хотелось бы услышать от вас...
   Хадотов широко улыбнулся:
   - О нашей работе?.. Не только услышите, но и увидите!
   - Я внимательно ознакомился с отчетами, - сказал директор. - Суть вашей работы мне ясна - биотоки. Вы работали над расшифровкой биотоков растений. Насколько я понимаю, вам удалось зафиксировать те, которые отвечают за физиологические процессы.
   - Да, - Хадотов не без гордости добавил: - Мы не только зафиксировали их, мы их записали, научились усиливать, и таким образом ускорять физиологические процессы.
   Директор разглядывал молодого ученого. Высок, худощав. Лицо скуластое, умные глаза. Сомов шутливо подмигнул:
   - Уж и усилить, уж и ускорить... Продемонстрируете?
   - Конечно! - торопливо заверил завлаб. - Эрэл Иванович, что ж это мы?
   Хадотов тоже заторопился. Он решил продемонстрировать результаты своего труда на ускоренном росте ели. Не только потому, что биотоки ели были записаны особенно точно, но еще и потому, что он всегда любил это дерево.
   Как и любой якут, Хадотов знал тайгу и охоту. Он любил тайгу и охоту, и чувство это было неизменно в нем. Однако долгая якутская зима все же однообразна. Глаза тоскуют по зелени. Поэтому любое свидание с живой и даже веселой елью доставляло Хадотову ни с чем не сравнимую радость. Он уподоблял ель женщине-богатырше из народных сказок. Никакие испытания, никакие тяготы не могли сломить ее стремления к счастью. Своей красотой, самим своим существованием ель украшала жизнь "Среднего мира" - всего сущего на Земле. И еще, несмотря на суровость родного края, несмотря на адские морозы, обжигающие родимый край, ель всегда ассоциировалась в представлении молодого ученого с живыми людьми.
   - Давайте вырастим ель, - словно продолжая свои размышления, сказал Эрэл.
   Директор института поднялся, проговорил с легким сомнением в голосе:
   - Конечно, накануне Нового года это самое подходящее, но сколько же времени понадобится! У меня через час совещание...,
   Хадотов порывисто шагнул к лабораторному столу, вынул пинцетом семечко ели, хранившееся в бутылочке из темного стекла, произнес уверенно:
   - Минут двадцать-двадцать пять!
   - Прекрасно...- недоверчиво протянул Сомов.
   - Да-да... Результаты поразительные, - подтвердил завлаб, наблюдая за действиями Хадотова. Увидев, что тот поместил семечко между платиновыми электродами так, что оно их не задевало, предложил: - Может, сдвинуть электроды?
   Хадотов, не оборачиваясь, пояснил:
   - Биотоки передаются по индукции. Запись воспроизводится, и сигнал поступает на электроды. Питательный раствор дает деревцу все необходимое для роста...
   Эрэл объяснял директору и завлабу принцип записи, принцип действия прибора, а сам удивлялся - как он мог забыть, что вот-вот наступит Новый год! Заботы, хлопоты... Каждый раз, наряжая вместе с детьми елку, он вспоминал свое детство... Вспоминал, как вместе с бабушкой приходили на опушку леса, к одинокой березе. Делали они это, когда с озера сходил лед. Именно в это время - весной - якуты отмечали конец старого и начало нового года. Бабушка Эрэла была старая, мудрая, но при этом по-стариковски наивная. И он - мальчишка! - посмеивался над ней. А она не только знала обычаи своих предков, но и соблюдала их. Верила, что старый год кончается с окончанием зимы. Трудным временем была для якутов эта зима - длинная, восьмимесячная, холодная и голодная. Многие не доживали до весеннего солнца. Поэтому-то и говорили те, кто видел зеленеющую траву,- новый год наступил.
   Эрэл был неразлучен с бабушкой, а она охотно брала его с собой, когда шла вешать салама. Это лишь сказать просто - вешать салама. На самом же деле к этому событию они с бабушкой готовились заранее. Бабушка делала кумыс, из конских волос свивала пеструю веревочку-ситии. Вместе с внуком вырезала из бересты фигурки коров, шила игрушечные томторуки для телят, из разноцветных лоскутков материи связывала длинные ленты и все это нанизывала на ситии. Иногда, чтобы украшения салама были богаче, приходилось жертвовать несколькими клювами гусей илиторпанов. Эрэл расставался с ними с грустью, так как в его играх эти клювы возглавляли непобедимую кавалерию из клювов мелких птиц. Но не отдать было нельзя - бабушка говорила, что если в саламе не будет клювов, то в будущем году отцу не будет удачи в охоте.
   - ...в резервуар подается углекислый газ и кислород, - после недолгого молчания продолжал пояснять Хадотов, потом указал на красную и голубую лампы, горящие над головами: - В фотосинтезе, в основном, участвуют красные и голубые спектры света. Для интенсивного роста растений к лампам мы прибавляем лазер, работающий в режиме мигания...
   Пока он говорил, прибор вошел в рабочий режим, и все взгляды теперь устремились на семечко ели. А оно уже вскрылось и, как в кинофильме, где съемки ведутся неделями, из него показался корешок, устремился вниз, в раствор, стал ветвиться. Вскоре вылез зеленый росток, потянулся вверх. Выше... Выше... Одна за другой отходили боковые ветви с изумрудными хвоинками. Запах, лесной душистый запах, распространился по лаборатории.
   Директор от удивления покачал головой, даже у завлаба вырвалось восхищенное восклицание. А Хадотов продолжал щелкать тумблерами. Взвыл насос, зажужжали трансформаторы, работающие с большой нагрузкой. Тонкие лучи лазеров, скользнув по веткам ели, уперлись в ее вершину. Бешено заплясал электронный луч на экране осциллографа.
   Испуганно вздрогнула елочка, потянулась вверх. Толще стал ствол, крупнее и пушистее ветви.
   ...Эрэл с бабушкой приходили к старой березе. Бабушка что-то бормотала тихо, почти неслышно, потом угощала всех - хозяина аласа, тайги, хранителя скота, даже леших - много их было. А напоследок бросала тёрэх, большую деревянную ложку. Этого момента маленький Эрэл ожидал с нетерпением. Бабушка бросала вверх ложку. Если она упадет плашмя, кого-то из близких ждет в новом году смерть. Эрэл всегда боялся этого, боялся, что умрет мама или бабушка. О себе он не беспокоился, он по-детски верил в свое бессмертие. Но, к счастью, ложка почти всегда падала на траву лицевой стороной вверх. Просияв лицом, бабушка восклицала: "Уруй-туску!" Если же ложка падала по-другому, бабушка хмурилась и объясняла неудачу случайными обстоятельствами, тут же обращаясь к доброй хозяйке аласа за разрешением все повторить. Повторная ворожба всегда была удачной. Тогда они усаживались на лужайке, пили кумыс, наслаждались пением жаворонка. Бабушка умела восхищаться красотой природы... Одинокая береза, к которой они всегда ходили, рухнула, кстати, в тот год, когда умерла бабушка...
   Шум моторов ослаб, стал умиротворенным, потускнели огни, спокойнее заработали приборы. И с людей спало оцепенение. Изумленно глядя на вытянувшуюся перед ним пушистую елочку, директор института проговорил:
   - Чудеса!.. Поздравляю вас!
   Эрэл смущенно и счастливо улыбнулся.
   - Великолепная ель, - повторял директор. - Просто великолепная!
   - А мне ее жаль, - послышался негромкий женский голос.
   В дверном проеме стояла Саргы - младший научный сотрудник лаборатории, привлекательная стройная девушка. Профессор Сомов недоуменно пожал плечами:
   - Почему?
   Саргы подошла, коснулась пальцами елочки:
   - Она не видела, как грустит закат, как улыбается утренняя заря. Ее ветки не впитали в себя медовый запах июня, они не дышали грозовым воздухом. Эта елочка не слышала пения птиц, отдыхающих на ней. А где подруги этой елочки? Где зеленый алас? Где родная тайга?.. Поэтому мне и жаль ее.
   На ресницах Саргы блеснули слезы. Мужчины, задумавшись, молчали и стало в лаборатории совсем тихо.
   А елочка радовалась ярким лучам лазера, воздуху, обогащенному углекислотой. Радовалась живительным биотокам, радовалась людям... Ведь то, о чем говорила Саргы, было ей попросту неизвестно.