Костя ощутил резкую неприязнь к этому мужику. Понятно теперь, почему кровавую кобню так ненавидят! Психологи чертовы, крутят людьми как хотят. Андрей вот от него уже тащится…
– И, это… поздравляю, – сказал Саша. – Андрей говорил, ты изобрел…
Секунду назад Костя хотел повернуться спиной, сесть в машину и больше никогда не разговаривать с этим кобнюком, но вдруг ответил, неожиданно для самого себя:
– Это еще проверить надо, что я изобрел.
– Конечно, – сказал Саша. – Но все равно поздравляю. Здравствуй, Инна.
– Привет, – отозвалась Инна.
Оказывается, пока они разговаривали, она тоже вышла из машины. Странно, что она сказала «привет», а не «здравствуйте», он ей в отцы годится. Впрочем, она мысли читает, а значит, лучше знает, кому что говорить.
– Андрей о тебе рассказывал, – сказал Саша. – Но я не думал, что ты такая красивая.
Инна смущенно улыбнулась и потупила глазки, как сделала бы на ее месте любая юная девушка. Косте показалось, что она играет, специально изображает смущенную лолитку. Почувствовала опасность?
– Студентка? – спросил Саша, обращаясь к Косте. И сразу же, не дожидаясь ответа, сказал: – Извини, я просто так любопытствую. Не хочешь, не отвечай, это не мое дело.
Бросил на нее короткий выжидательный взгляд и отвернулся. Кажется, ею он тоже пытается манипулировать, но непонятно, с какой целью.
– Ладно, не буду навязываться, – сказал Саша. – Рад, что у вас все хорошо, меньше будет совесть мучить. – Он улыбнулся. – Успешно отдохнуть! Пока, Андрей!
Андрей сел на заднее сиденье, Костя завел мотор, они поехали. Когда машина остановилась около светофора, Андрей сказал:
– Папа, ты зря дуешься на Сашу. Он нормальный мужик.
«Видел бы ты этого нормального мужика, когда он тебе морду бьет», – подумал Костя.
Андрей тем временем продолжал:
– Я понимаю, это обидно, когда тебя побили, но, знаешь, я бы на его месте тебе всю морду разукрасил, а он только напугал и оттащил. Знаешь, какой у мамы фингал под глазом был? Я на тебя так разозлился, был бы дома – убил бы.
– Извини, – сказал Костя. – Мне очень стыдно.
Он понял, что его слова звучат как издевка, и быстро добавил:
– Мне правда очень стыдно. Знаешь, как мне плохо было после этого? Вообще жить не хотелось.
– Ладно, пап, проехали, – сказал Андрей. – Инна, а как ты с папой познакомилась?
Инна долго молчала, а потом сказала:
– Знаешь, Андрей, это, наверное, глупо, но я не хочу рассказывать. Извини.
– Стесняешься? – спросил Андрей. И добавил, не дожидаясь ответа: – Не хочешь, не надо. Экзамен сдать не могла?
Андрей забыл, что Костя уже год как не преподает. Или, может, он думает, что отец изменяет матери уже целый год? Костя не стал уточнять, больше всего ему сейчас хотелось прекратить этот разговор.
– Нет, Андрей, – сказала Инна. – Я не такая глупая, как ты думаешь. Какая тебе разница, как мы встретились с твоим папой? Главное, что мы любим друг друга, и тебе придется ко мне привыкнуть. Если тебе неприятно, давай, я выйду, езжайте вдвоем.
– Ну уж нет, – заявил Андрей. – Мы поедем втроем, и я буду тебя травить. Но не жестоко, а так, чуть-чуть.
Костя недовольно поморщился. «Жестоко травить» – это его выражение. Почему дети перенимают от родителей самое худшее?
– Хорошо, трави, – сказала Инна. – Но только чуть-чуть, не жестоко. Будешь травить жестоко – буду плакать.
Андрей захихикал.
– На это стоит посмотреть, – сказал он. – Никогда не видел, как ты плачешь.
Они вяло переругивались, а Костя думал, что между Инной и этим кобнюком Сашей есть что-то общее. Они оба умеют манипулировать людьми, разница только в том, что Инна читает мысли, а Саша обходится без этого. И еще разница в том, что Инна хорошая и добрая, а Саша… А черт его знает, какой он на самом деле, ведь если бы Инна дала ему в морду, он бы не думал, что она хорошая и добрая.
5
6
– И, это… поздравляю, – сказал Саша. – Андрей говорил, ты изобрел…
Секунду назад Костя хотел повернуться спиной, сесть в машину и больше никогда не разговаривать с этим кобнюком, но вдруг ответил, неожиданно для самого себя:
– Это еще проверить надо, что я изобрел.
– Конечно, – сказал Саша. – Но все равно поздравляю. Здравствуй, Инна.
– Привет, – отозвалась Инна.
Оказывается, пока они разговаривали, она тоже вышла из машины. Странно, что она сказала «привет», а не «здравствуйте», он ей в отцы годится. Впрочем, она мысли читает, а значит, лучше знает, кому что говорить.
– Андрей о тебе рассказывал, – сказал Саша. – Но я не думал, что ты такая красивая.
Инна смущенно улыбнулась и потупила глазки, как сделала бы на ее месте любая юная девушка. Косте показалось, что она играет, специально изображает смущенную лолитку. Почувствовала опасность?
– Студентка? – спросил Саша, обращаясь к Косте. И сразу же, не дожидаясь ответа, сказал: – Извини, я просто так любопытствую. Не хочешь, не отвечай, это не мое дело.
Бросил на нее короткий выжидательный взгляд и отвернулся. Кажется, ею он тоже пытается манипулировать, но непонятно, с какой целью.
– Ладно, не буду навязываться, – сказал Саша. – Рад, что у вас все хорошо, меньше будет совесть мучить. – Он улыбнулся. – Успешно отдохнуть! Пока, Андрей!
Андрей сел на заднее сиденье, Костя завел мотор, они поехали. Когда машина остановилась около светофора, Андрей сказал:
– Папа, ты зря дуешься на Сашу. Он нормальный мужик.
«Видел бы ты этого нормального мужика, когда он тебе морду бьет», – подумал Костя.
Андрей тем временем продолжал:
– Я понимаю, это обидно, когда тебя побили, но, знаешь, я бы на его месте тебе всю морду разукрасил, а он только напугал и оттащил. Знаешь, какой у мамы фингал под глазом был? Я на тебя так разозлился, был бы дома – убил бы.
– Извини, – сказал Костя. – Мне очень стыдно.
Он понял, что его слова звучат как издевка, и быстро добавил:
– Мне правда очень стыдно. Знаешь, как мне плохо было после этого? Вообще жить не хотелось.
– Ладно, пап, проехали, – сказал Андрей. – Инна, а как ты с папой познакомилась?
Инна долго молчала, а потом сказала:
– Знаешь, Андрей, это, наверное, глупо, но я не хочу рассказывать. Извини.
– Стесняешься? – спросил Андрей. И добавил, не дожидаясь ответа: – Не хочешь, не надо. Экзамен сдать не могла?
Андрей забыл, что Костя уже год как не преподает. Или, может, он думает, что отец изменяет матери уже целый год? Костя не стал уточнять, больше всего ему сейчас хотелось прекратить этот разговор.
– Нет, Андрей, – сказала Инна. – Я не такая глупая, как ты думаешь. Какая тебе разница, как мы встретились с твоим папой? Главное, что мы любим друг друга, и тебе придется ко мне привыкнуть. Если тебе неприятно, давай, я выйду, езжайте вдвоем.
– Ну уж нет, – заявил Андрей. – Мы поедем втроем, и я буду тебя травить. Но не жестоко, а так, чуть-чуть.
Костя недовольно поморщился. «Жестоко травить» – это его выражение. Почему дети перенимают от родителей самое худшее?
– Хорошо, трави, – сказала Инна. – Но только чуть-чуть, не жестоко. Будешь травить жестоко – буду плакать.
Андрей захихикал.
– На это стоит посмотреть, – сказал он. – Никогда не видел, как ты плачешь.
Они вяло переругивались, а Костя думал, что между Инной и этим кобнюком Сашей есть что-то общее. Они оба умеют манипулировать людьми, разница только в том, что Инна читает мысли, а Саша обходится без этого. И еще разница в том, что Инна хорошая и добрая, а Саша… А черт его знает, какой он на самом деле, ведь если бы Инна дала ему в морду, он бы не думал, что она хорошая и добрая.
5
Через день после операции Олегу сделали томографию, а на следующий день после этого Олег решил серьезно поговорить с врачом. Подстерег в коридоре после обхода и после необходимых вежливых слов (типа можно вас отвлечь на минутку) сказал:
– Михаил Григорьевич, я знаю свой диагноз.
Олег ожидал, что Михаил Григорьевич удивится или смутится, но врач остался спокоен.
– Это только предварительный диагноз, – сказал он. – Точно будет известно, когда будет готова биопсия.
– А это когда будет? – спросил Олег.
– Завтра-послезавтра, – ответил Михаил Григорьевич.
Интересно получается. Олег уже приготовился помирать, а оказывается, еще ничего толком не известно. Не самая толковая идея была колоть непроверенное лекарство.
– Велика вероятность, что это не рак? – спросил Олег.
– Один-два процента, – ответил Михаил Григорьевич.
Олег вздохнул. Эти врачи кого угодно в гроб вгонят! Нет чтобы сразу все сказать, так нет, вначале дал надежду, а потом…
– Сколько мне еще здесь лежать? – спросил Олег.
– Завтра сделаем томографию, – ответил Михаил Григорьевич. – Потом дождемся результатов биопсии, и можно будет выписываться. Недели через две начнем химиотерапию.
– А дальше?
Михаил Григорьевич пожал плечами.
– Дальше – как повезет, – сказал он. – Посмотрите в Интернете, там много статей по этому поводу.
– Там написано, что химиотерапия неэффективна, – сказал Олег.
– Обычно – да, – кивнул Михаил Григорьевич. – Но случаются счастливые исключения.
– А у меня не та редкая форма, когда муци… чего-то там…
– Нет, – покачал головой Михаил Григорьевич. – К сожалению, нет.
– Хорошо, – сказал Олег. – Спасибо. Значит, томография и на выписку, правильно?
– Еще надо к психологу сходить, – добавил Михаил Григорьевич. – Раз вы узнали диагноз, это обязательно.
Олег криво усмехнулся.
– Боитесь, что повешусь? – спросил он.
Михаил Григорьевич не поддержал шутку, а серьезно кивнул.
– Не спешите, – сказал он. – Вам осталось жить не очень долго, но это будет почти нормальная жизнь. Будет легкая слабость, температура может слегка подпрыгивать, диету придется соблюдать, но мучиться не придется. Последнюю неделю будет тяжело, вот тогда можно будет подумать, о чем вы только что сказали. А пока не надо, не торопите события.
– Спасибо, – сказал Олег. – Не ожидал от вас такой честности, обычно врачи о плохом стараются не говорить.
– Вы производите впечатление адекватного человека, – сказал Михаил Григорьевич. – Таким пациентам я предпочитаю говорить правду. Вот только таких пациентов очень мало, к сожалению. Вы в бога верите?
Олег отрицательно покачал головой. Михаил Григорьевич немного поколебался и добавил:
– Пожалуй, дам вам еще один совет. Пожалуйтесь психиатру… ну, то есть… – он махнул рукой, – короче, пожалуйтесь, что плохо спите, она выпишет снотворное, а в следующий раз пожалуйтесь, что таблетки плохо помогают. Вам выпишут снотворное в ампулах.
– Спасибо, – сказал Олег и пожал руку врачу.
Психиатр была совсем молодой девчонкой в очках с толстыми стеклами. Олег ожидал, что беседа будет чисто формальной и закончится вердиктом «здоров», однако девушка вписала ему в карту диагноз из примерно десяти цифр, разделенных точками. Не стоило, видимо, отвечать на вопрос: «Как себя чувствуете?» «Для покойника очень хорошо». Впрочем, как показал поиск в Интернете, диагноз был совсем пустячный, что-то вроде «эмоциональная неустойчивость». Снотворное девушка выписала, даже жаловаться не пришлось, она сама спросила, не мучает ли бессонница. Похоже, у таких больных это обычное дело, что неудивительно.
Сделали томографию. А на следующий день Михаил Григорьевич сообщил, что готовы результаты биопсии.
– Диагноз подтвердился, – сказал он.
Он явно пытался придать голосу подобающую скорбность, но ничего не получилось – он думал о чем-то другом, и это что-то было совсем не грустным.
– И что там? – спросил Олег. – Я читал, опухоли как-то различаются…
– Ничего особенного, – сказал Михаил Григорьевич. – Опухоль как опухоль, обычный такой кондовый…
Он резко оборвал окончание фразы, видимо, забыл на мгновение, что разговаривает не с коллегой, а с пациентом. Олег уже знал из интернетовских форумов, что врачи-онкологи не любят произносить слово «рак», особенно когда разговаривают с пациентами или их родственниками.
Олег не стал больше ничего спрашивать. Экспериментальное лекарство не подействовало, он скоро умрет. Что ж, Данила попытался что-то сделать, не его вина, что ничего не получилось. Даже странно, что хоть это ему удалось, Олег не строил иллюзий относительно своего сына – раздолбай, притом не слишком умный. Сопьется он, скорее всего. Очень жаль, но не смог Олег воспитать из сына достойного человека, и неудивительно – надо было не пропадать на работе с утра до вечера, не взваливать все воспитание на жену, мир ее праху. Делать карьеру – дело хорошее, но надо знать меру. А теперь уже поздно пить боржоми.
Наступил день выписки. Данила приехал за ним на машине, и они поехали в поликлинику мэрии, встать на учет к онкологу. А потом поехали в районный онкодиспансер и сделали то же самое. Оказывается, наркоконтроль запрещает ведомственным поликлиникам выписывать тяжелые наркотики, так что придется ездить то туда, то туда. А наркотики уже не за горами, живот снова стал побаливать, пока справляется баралгин, но вряд ли это надолго.
– Михаил Григорьевич, я знаю свой диагноз.
Олег ожидал, что Михаил Григорьевич удивится или смутится, но врач остался спокоен.
– Это только предварительный диагноз, – сказал он. – Точно будет известно, когда будет готова биопсия.
– А это когда будет? – спросил Олег.
– Завтра-послезавтра, – ответил Михаил Григорьевич.
Интересно получается. Олег уже приготовился помирать, а оказывается, еще ничего толком не известно. Не самая толковая идея была колоть непроверенное лекарство.
– Велика вероятность, что это не рак? – спросил Олег.
– Один-два процента, – ответил Михаил Григорьевич.
Олег вздохнул. Эти врачи кого угодно в гроб вгонят! Нет чтобы сразу все сказать, так нет, вначале дал надежду, а потом…
– Сколько мне еще здесь лежать? – спросил Олег.
– Завтра сделаем томографию, – ответил Михаил Григорьевич. – Потом дождемся результатов биопсии, и можно будет выписываться. Недели через две начнем химиотерапию.
– А дальше?
Михаил Григорьевич пожал плечами.
– Дальше – как повезет, – сказал он. – Посмотрите в Интернете, там много статей по этому поводу.
– Там написано, что химиотерапия неэффективна, – сказал Олег.
– Обычно – да, – кивнул Михаил Григорьевич. – Но случаются счастливые исключения.
– А у меня не та редкая форма, когда муци… чего-то там…
– Нет, – покачал головой Михаил Григорьевич. – К сожалению, нет.
– Хорошо, – сказал Олег. – Спасибо. Значит, томография и на выписку, правильно?
– Еще надо к психологу сходить, – добавил Михаил Григорьевич. – Раз вы узнали диагноз, это обязательно.
Олег криво усмехнулся.
– Боитесь, что повешусь? – спросил он.
Михаил Григорьевич не поддержал шутку, а серьезно кивнул.
– Не спешите, – сказал он. – Вам осталось жить не очень долго, но это будет почти нормальная жизнь. Будет легкая слабость, температура может слегка подпрыгивать, диету придется соблюдать, но мучиться не придется. Последнюю неделю будет тяжело, вот тогда можно будет подумать, о чем вы только что сказали. А пока не надо, не торопите события.
– Спасибо, – сказал Олег. – Не ожидал от вас такой честности, обычно врачи о плохом стараются не говорить.
– Вы производите впечатление адекватного человека, – сказал Михаил Григорьевич. – Таким пациентам я предпочитаю говорить правду. Вот только таких пациентов очень мало, к сожалению. Вы в бога верите?
Олег отрицательно покачал головой. Михаил Григорьевич немного поколебался и добавил:
– Пожалуй, дам вам еще один совет. Пожалуйтесь психиатру… ну, то есть… – он махнул рукой, – короче, пожалуйтесь, что плохо спите, она выпишет снотворное, а в следующий раз пожалуйтесь, что таблетки плохо помогают. Вам выпишут снотворное в ампулах.
– Спасибо, – сказал Олег и пожал руку врачу.
Психиатр была совсем молодой девчонкой в очках с толстыми стеклами. Олег ожидал, что беседа будет чисто формальной и закончится вердиктом «здоров», однако девушка вписала ему в карту диагноз из примерно десяти цифр, разделенных точками. Не стоило, видимо, отвечать на вопрос: «Как себя чувствуете?» «Для покойника очень хорошо». Впрочем, как показал поиск в Интернете, диагноз был совсем пустячный, что-то вроде «эмоциональная неустойчивость». Снотворное девушка выписала, даже жаловаться не пришлось, она сама спросила, не мучает ли бессонница. Похоже, у таких больных это обычное дело, что неудивительно.
Сделали томографию. А на следующий день Михаил Григорьевич сообщил, что готовы результаты биопсии.
– Диагноз подтвердился, – сказал он.
Он явно пытался придать голосу подобающую скорбность, но ничего не получилось – он думал о чем-то другом, и это что-то было совсем не грустным.
– И что там? – спросил Олег. – Я читал, опухоли как-то различаются…
– Ничего особенного, – сказал Михаил Григорьевич. – Опухоль как опухоль, обычный такой кондовый…
Он резко оборвал окончание фразы, видимо, забыл на мгновение, что разговаривает не с коллегой, а с пациентом. Олег уже знал из интернетовских форумов, что врачи-онкологи не любят произносить слово «рак», особенно когда разговаривают с пациентами или их родственниками.
Олег не стал больше ничего спрашивать. Экспериментальное лекарство не подействовало, он скоро умрет. Что ж, Данила попытался что-то сделать, не его вина, что ничего не получилось. Даже странно, что хоть это ему удалось, Олег не строил иллюзий относительно своего сына – раздолбай, притом не слишком умный. Сопьется он, скорее всего. Очень жаль, но не смог Олег воспитать из сына достойного человека, и неудивительно – надо было не пропадать на работе с утра до вечера, не взваливать все воспитание на жену, мир ее праху. Делать карьеру – дело хорошее, но надо знать меру. А теперь уже поздно пить боржоми.
Наступил день выписки. Данила приехал за ним на машине, и они поехали в поликлинику мэрии, встать на учет к онкологу. А потом поехали в районный онкодиспансер и сделали то же самое. Оказывается, наркоконтроль запрещает ведомственным поликлиникам выписывать тяжелые наркотики, так что придется ездить то туда, то туда. А наркотики уже не за горами, живот снова стал побаливать, пока справляется баралгин, но вряд ли это надолго.
6
Данила позвонил Косте через неделю после того, как Костя передал ему пузырек с лекарством.
– Как дела у отца? – спросил Костя. – Препарат подействовал?
– Непонятно, – вздохнул Данила. – Похоже, что нет. Сделали томографию, врач говорит, диагноз подтверждается, рак. А как быстро это лекарство должно было подействовать?
– Не знаю, – ответил Костя. – Мыши выздоравливают за неделю, у человека, по идее, процесс должен дольше идти. Пусть твой отец пока лечится, как лечился, а там видно будет. Температура не поднималась?
– Поднималась несколько раз, – сказал Данила. – Но не сильно, до 37.7. Это хорошо или плохо?
– Это никак. Если бы до 39 поднялась – было бы плохо. Томографию делали?
– Делали.
– Когда? В смысле, через сколько дней после инъекции?
– Дня через два-три.
– Слишком рано, препарат еще не успел подействовать. За пару дней до химиотерапии надо еще раз томографию сделать, в другом месте. Сразу будет видно, подействовал препарат или нет.
– А где ее можно сделать? – спросил Данила.
– Да где угодно, – сказал Костя. – Ее только бесплатно трудно сделать, а за деньги никаких проблем, звонишь по любому объявлению и договариваешься. И еще скажи ему, когда они будут спрашивать, зачем пришел, пусть скажет, что подозревает рак, а к врачам пока не обращался.
Прошло еще дней десять. Все мыши в контрольной группе погибли, все мыши в экспериментальной группе выздоровели. А потом, однажды вечером, в Костиной квартире раздался звонок в дверь.
Костя не сразу открыл дверь, сначала он посмотрел в «глазок» и убедился, что звонят только ему, никто из соседей в общий коридор не вышел. Дело в том, что Костя жил в двух шагах от метро, это очень удобно, но у такого расположения квартиры есть свои недостатки – постоянно трезвонят продавцы гнилой картошки и краденых дубленок, а также сумасшедшие бабки, агитирующие то за коммунистов, то за православие, а иногда и за то, и за другое одновременно. Поэтому Костя никогда не открывал дверь сразу, пусть лучше другие соседи объясняются с этими спамерами.
Но в этот раз звонили только ему. Костя подошел к общей двери, посмотрел в «глазок», увидел там неразличимый человеческий силуэт и злобно спросил, готовясь обругать очередного продавца:
– Кто?
– Это я, Данила, – ответил силуэт.
Костя открыл дверь. Данила был не один, рядом с ним стоял высокий и худощавый седовласый мужчина, Костя сразу вспомнил его, они пару раз встречались, только тогда он еще не был седым. Лицо мужчины имело тот неуловимый отпечаток, который отличает онкологических больных. Оттенок кожи чуть-чуть не такой, морщины немного необычно расположены, невозможно точно сформулировать, в чем отличие от здорового человека, но наметанному глазу все ясно с первого взгляда. Неужели препарат не подействовал?
В руке мужчина держал объемистую блестящую сумку, расписанную золотистыми цветочками, в таких сумках обычно носят подарки. Рядом с Данилой на полу стояла еще одна сумка, большая и бесформенная, из нее вкусно пахло чем-то мясным.
– Здравствуйте, – сказал Костя.
Он никак не мог вспомнить, как зовут отца Данилы.
– Олег Дмитриевич, – представился тот и протянул руку.
– Костя, – представился Костя, пожимая ее. – Заходите.
Они вошли в квартиру, Данила сразу поволок большую сумку на кухню, а Олег Дмитриевич вручил Косте сумку поменьше. В ней обнаружилась здоровенная бутылка «Хеннесси», еще более здоровенная бутылка виски, наверняка очень дорогого, Костя не мог сказать точно, он в сортах виски не разбирался, и на дне толстый запечатанный конверт.
– Знал бы – цветы бы принес, – сказал Олег Дмитриевич, увидев Инну, которая вышла в прихожую поздороваться с гостями. – Данила говорил, ты с женой развелся.
Последовал обмен стандартными вежливыми фразами, а потом Инна отправилась на кухню помогать Даниле накрывать на стол. Костя вытащил из подарочной сумки конверт и серьезно сказал, глядя в глаза Олегу Дмитриевичу:
– Это лишнее.
– Это не лишнее, – возразил Олег Дмитриевич. – Я ценю свою жизнь намного выше.
– Все хорошо? – спросил Костя. – Что показала вторая томография? А то вы нехорошо выглядите.
Олег Дмитриевич улыбнулся.
– Подозрение на хронический панкреатит, – заявил он. – Еще есть подозрение на цирроз печени в начальной стадии, и больше ничего. Опухоль рассосалась, на томографии ее не видно, только небольшие изменения в тканях. Я так понимаю, я здоров?
Костя пожал плечами.
– Не знаю, – сказал он. – Откуда мне знать, это же первый эксперимент на человеке. Надо будет каждые три месяца делать контрольное обследование, вдруг опухоль снова проснется. Возможно, потребуются повторные инъекции раз в год или раз в два года.
Олег Дмитриевич раздраженно махнул рукой.
– Это ерунда, – сказал он. – Я уже помирать собрался, а тут… Да не стой ты с этим конвертом, бери, ты эти деньги честно заработал. А если стесняешься, считай, что это аванс, у меня в этом деле свой шкурный интерес имеется. Не возражаешь, если я выйду на мэра с коммерческим предложением от твоего имени? Я навел справки в Минздраве, ваш институт из онкопроекта выперли, а у мэра племянница умерла от рака в позапрошлом году, он тогда переживал сильно, хоспис построил за свои личные деньги и городу в дар преподнес. Ну, то есть эти деньги формально не его личные, у него весь бизнес на жену записан, но это были реально его деньги, не казенные.
Костя не знал, что ответить, он был растерян. Все так неожиданно… Инна говорила, что желание начнет сбываться быстро, но не до такой же степени… И еще эти заморочки финансовые… Костя знал, что профинансировать научный проект – дело непростое и не совсем законное, отмывы и откаты – неотъемлемая часть этого бизнеса. Но сам он никогда лез в эти дела, он давно понял, что не любит и не умеет работать с чиновниками, его дело – пробирки, микроскопы и генетические базы, вот с этим он работать умеет и любит.
– Я передам ваше предложение Денису, – сказал Костя. – Это мой начальник, он у нас занимается всеми организационными делами.
Олег Дмитриевич нахмурился.
– Тебе решать, – сказал он. – Но я бы на твоем месте не стал на него завязываться. Впрочем, это твое дело, пойдем лучше выпьем за мое исцеление. Данила, там готово уже?
Они выпили. Начали с шампанского, потом перешли на коньяк. Судя по этикеткам, и то и другое было чудовищно дорогим, но Костя не почувствовал ничего особенного. Коньяк даже, пожалуй, резковат немного.
Инна совсем не пила, да и Данила ограничился одним фужером шампанского. Это удивило Костю, в студенческой юности Данила принимал на грудь очень много. Олега Дмитриевича это тоже удивило, он аж поперхнулся, когда Данила сказал, что переходит на сок.
– Вы тоже сильно не налегайте, – посоветовал Костя Олегу Дмитриевичу. – Здоровье у вас еще не полностью восстановилось, печень повреждена, подозрение на цирроз – дело серьезное. Кстати, вам после томографии сидюк с результатами выдали?
– Как дела у отца? – спросил Костя. – Препарат подействовал?
– Непонятно, – вздохнул Данила. – Похоже, что нет. Сделали томографию, врач говорит, диагноз подтверждается, рак. А как быстро это лекарство должно было подействовать?
– Не знаю, – ответил Костя. – Мыши выздоравливают за неделю, у человека, по идее, процесс должен дольше идти. Пусть твой отец пока лечится, как лечился, а там видно будет. Температура не поднималась?
– Поднималась несколько раз, – сказал Данила. – Но не сильно, до 37.7. Это хорошо или плохо?
– Это никак. Если бы до 39 поднялась – было бы плохо. Томографию делали?
– Делали.
– Когда? В смысле, через сколько дней после инъекции?
– Дня через два-три.
– Слишком рано, препарат еще не успел подействовать. За пару дней до химиотерапии надо еще раз томографию сделать, в другом месте. Сразу будет видно, подействовал препарат или нет.
– А где ее можно сделать? – спросил Данила.
– Да где угодно, – сказал Костя. – Ее только бесплатно трудно сделать, а за деньги никаких проблем, звонишь по любому объявлению и договариваешься. И еще скажи ему, когда они будут спрашивать, зачем пришел, пусть скажет, что подозревает рак, а к врачам пока не обращался.
Прошло еще дней десять. Все мыши в контрольной группе погибли, все мыши в экспериментальной группе выздоровели. А потом, однажды вечером, в Костиной квартире раздался звонок в дверь.
Костя не сразу открыл дверь, сначала он посмотрел в «глазок» и убедился, что звонят только ему, никто из соседей в общий коридор не вышел. Дело в том, что Костя жил в двух шагах от метро, это очень удобно, но у такого расположения квартиры есть свои недостатки – постоянно трезвонят продавцы гнилой картошки и краденых дубленок, а также сумасшедшие бабки, агитирующие то за коммунистов, то за православие, а иногда и за то, и за другое одновременно. Поэтому Костя никогда не открывал дверь сразу, пусть лучше другие соседи объясняются с этими спамерами.
Но в этот раз звонили только ему. Костя подошел к общей двери, посмотрел в «глазок», увидел там неразличимый человеческий силуэт и злобно спросил, готовясь обругать очередного продавца:
– Кто?
– Это я, Данила, – ответил силуэт.
Костя открыл дверь. Данила был не один, рядом с ним стоял высокий и худощавый седовласый мужчина, Костя сразу вспомнил его, они пару раз встречались, только тогда он еще не был седым. Лицо мужчины имело тот неуловимый отпечаток, который отличает онкологических больных. Оттенок кожи чуть-чуть не такой, морщины немного необычно расположены, невозможно точно сформулировать, в чем отличие от здорового человека, но наметанному глазу все ясно с первого взгляда. Неужели препарат не подействовал?
В руке мужчина держал объемистую блестящую сумку, расписанную золотистыми цветочками, в таких сумках обычно носят подарки. Рядом с Данилой на полу стояла еще одна сумка, большая и бесформенная, из нее вкусно пахло чем-то мясным.
– Здравствуйте, – сказал Костя.
Он никак не мог вспомнить, как зовут отца Данилы.
– Олег Дмитриевич, – представился тот и протянул руку.
– Костя, – представился Костя, пожимая ее. – Заходите.
Они вошли в квартиру, Данила сразу поволок большую сумку на кухню, а Олег Дмитриевич вручил Косте сумку поменьше. В ней обнаружилась здоровенная бутылка «Хеннесси», еще более здоровенная бутылка виски, наверняка очень дорогого, Костя не мог сказать точно, он в сортах виски не разбирался, и на дне толстый запечатанный конверт.
– Знал бы – цветы бы принес, – сказал Олег Дмитриевич, увидев Инну, которая вышла в прихожую поздороваться с гостями. – Данила говорил, ты с женой развелся.
Последовал обмен стандартными вежливыми фразами, а потом Инна отправилась на кухню помогать Даниле накрывать на стол. Костя вытащил из подарочной сумки конверт и серьезно сказал, глядя в глаза Олегу Дмитриевичу:
– Это лишнее.
– Это не лишнее, – возразил Олег Дмитриевич. – Я ценю свою жизнь намного выше.
– Все хорошо? – спросил Костя. – Что показала вторая томография? А то вы нехорошо выглядите.
Олег Дмитриевич улыбнулся.
– Подозрение на хронический панкреатит, – заявил он. – Еще есть подозрение на цирроз печени в начальной стадии, и больше ничего. Опухоль рассосалась, на томографии ее не видно, только небольшие изменения в тканях. Я так понимаю, я здоров?
Костя пожал плечами.
– Не знаю, – сказал он. – Откуда мне знать, это же первый эксперимент на человеке. Надо будет каждые три месяца делать контрольное обследование, вдруг опухоль снова проснется. Возможно, потребуются повторные инъекции раз в год или раз в два года.
Олег Дмитриевич раздраженно махнул рукой.
– Это ерунда, – сказал он. – Я уже помирать собрался, а тут… Да не стой ты с этим конвертом, бери, ты эти деньги честно заработал. А если стесняешься, считай, что это аванс, у меня в этом деле свой шкурный интерес имеется. Не возражаешь, если я выйду на мэра с коммерческим предложением от твоего имени? Я навел справки в Минздраве, ваш институт из онкопроекта выперли, а у мэра племянница умерла от рака в позапрошлом году, он тогда переживал сильно, хоспис построил за свои личные деньги и городу в дар преподнес. Ну, то есть эти деньги формально не его личные, у него весь бизнес на жену записан, но это были реально его деньги, не казенные.
Костя не знал, что ответить, он был растерян. Все так неожиданно… Инна говорила, что желание начнет сбываться быстро, но не до такой же степени… И еще эти заморочки финансовые… Костя знал, что профинансировать научный проект – дело непростое и не совсем законное, отмывы и откаты – неотъемлемая часть этого бизнеса. Но сам он никогда лез в эти дела, он давно понял, что не любит и не умеет работать с чиновниками, его дело – пробирки, микроскопы и генетические базы, вот с этим он работать умеет и любит.
– Я передам ваше предложение Денису, – сказал Костя. – Это мой начальник, он у нас занимается всеми организационными делами.
Олег Дмитриевич нахмурился.
– Тебе решать, – сказал он. – Но я бы на твоем месте не стал на него завязываться. Впрочем, это твое дело, пойдем лучше выпьем за мое исцеление. Данила, там готово уже?
Они выпили. Начали с шампанского, потом перешли на коньяк. Судя по этикеткам, и то и другое было чудовищно дорогим, но Костя не почувствовал ничего особенного. Коньяк даже, пожалуй, резковат немного.
Инна совсем не пила, да и Данила ограничился одним фужером шампанского. Это удивило Костю, в студенческой юности Данила принимал на грудь очень много. Олега Дмитриевича это тоже удивило, он аж поперхнулся, когда Данила сказал, что переходит на сок.
– Вы тоже сильно не налегайте, – посоветовал Костя Олегу Дмитриевичу. – Здоровье у вас еще не полностью восстановилось, печень повреждена, подозрение на цирроз – дело серьезное. Кстати, вам после томографии сидюк с результатами выдали?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента