Страница:
Вадим Воля
Владислав Тарасов
Таинственные исчезновения
Правдивое повествование о похождениях Клары и Доры – двух великолепных старух – в Городе людей, похожих на кукол; об электрических кроликах Пинки и клоуне Зомби; о секретном агенте коте Рэмбо и двуличном Докторе Net и о том, как Бабки разгадывали секрет Таинственных Исчезновений
Глава первая,
в которой рассказывается о том:
– как тяжело нести морозной ночью через пустыню яйца, чтобы потом запечь их к полудню в песке;
– что иногда в знойный денек появляются автобусы с мороженым;
– откуда берутся в пустыне старухи;
– как зовут этих старух и почему они не верблюды;
– куда указывала клюка.
Стоял жаркий летний день. А уж в пустыне этот день казался Самым-Самым Жарким Днем. Попробуй прогуляйся в такую жарищу босиком – мигом поджаришь пятки. Вот каким раскаленным может быть в знойный день пустынный песок.
Впрочем, и в обуви-то шататься по пустыне – занятие не очень интересное.
И вообще, видели вы когда-нибудь пустыню, в которой не жарко? То-то… Раз Пустыня – значит такое пекло, что можно зарыть на время в песок куриное яйцо, а откопать его уже печеным. Кто только донесет в такую жару до пустыни яйцо, спрашивается. Оно ведь испортится.
Хотя если идти ночью… Ведь ночью в пустыне (например, в Сахаре) стоит настоящий мороз. Можно даже замерзнуть.
Вместе с яйцом.
Да о чем же это я?!
Стояла ужасная жара. А по дороге через Пустыню (сейчас я говорю именно об этой пустыне, которая так и называлась – Пустыня, поэтому буду писать это слово с прописной, то есть с БОЛЬШОЙ, буквы) мчался маленький автобус.
За ним вился огромный пушистый хвост из пыли.
Пока автобус ехал вдалеке, его и видно не было. Просто небольшой пыльный бурун на горизонте. Потом автобус стал заметен, но едва-едва – точно муравей.
Потом он стал размером с муху.
Потом превратился в большого жука.
А когда уже готов был обернуться взбесившимся от жары, бегущим по Пустыне верблюдом, стало абсолютно ясно – никакой это не верблюд, а самый настоящий автобус.
Его окна были совершенно запылены. Только скрипучие щетки-«дворники» на переднем стекле с трудом разметали окошко для водителя. Точнее даже не щетки, а всего одна щетка. Вторая безнадежно застряла в мелком песке и работать отказалась.
А автобус был довольно веселенький. На его боках кто-то нарисовал разноцветных клоунов-жонглеров, воздушные шарики и… мороженое в хрустящем вафельном рожке.
Представляете – мороженое под палящим солнцем! Можно было бы с ума сойти от радости.
Нет!
Можно было бы отдать свою правую… Хотя, пожалуй, хватило бы и левой… Да ладно! – в такой жаркий день можно было отдать за рожок с холодным мороженым свою правую руку. (Вы не знаете случайно – что значит, «отдать свою руку»? Нет? Ну, извините…)
И проезжавший мимо автобус с нарисованным на боку мороженым вдруг резко затормозил!
Правда, он весь спрятался из-за этого в огромном облаке пыли. И чтобы добраться до мороженого, пришлось бы пройти через завесу песка и вдоволь его наглотаться. Было слышно только, как где-то в глубине облака тихонечко ворчит мотор.
Но тут послышались и другие звуки – какое-то недовольное кряхтенье и два грузных шлепка о землю. Потом лязгнула металлическая дверь, мотор взревел – и автобус полетел дальше по дороге, а на обочине ее продолжалось какое-то непонятное шевеленье…
– Ты ткнула мне своей клюкой прямо в бок!
– А ты своей пересчитала мне все ребра!
– Ничего я не считала. Я и так знаю, что ты костлявая как вобла.
Странно, но могло показаться, что в пыли недовольно переговариваются две старушки – так похожи были эти голоса на старушечьи голоса.
Однако подумать такое было бы настоящим безумием.
Среди Пустыни.
Целых ДВЕ старухи.
Какая глупость!
Но неожиданно голоса примолкли. А потом раздался страшный ЧИХ!
Казалось, что песок со всей Пустыни поднимется в воздух, улетит, высыплется в какое-нибудь море и превратит в Пустыню и его.
Вот такой это был чих!
Могучий и беспощадный.
Но зато он рассеял пыль, и те из вас, кто поставил свои денежки на то, что на обочине дороги сидели две настоящие бабки, могут… получить свой выигрыш!
Посреди Пустыни торчали две самые что ни на есть натуральные старушенции – в платьицах и с одинаковыми клюками, которыми они, видимо, помогали себе при передвижении (когда, конечно, не посиживали у пустынного шоссе). Не всегда хочется называть клюку клюкой, поэтому иногда будем называть ее клюшкой. Только это не та клюшка, которой играют в хоккей. Вообще-то бабки своими клюшками проделывали множество самого удивительного – и даже в хоккей играли, – но у обычного хоккеиста такой клюшки не увидишь. А если увидишь, значит, у него болит нога. А вот у бабок ноги, похоже, вообще не болели. Такие они были резвые.
Бабки удивленно моргали глазами и вертели по сторонам огромными носами.
Посреди Пустыни.
Целых ДВЕ старухи.
Факт!
Впрочем, следует заметить, что это были не совсем обычные старухи. Точнее – совсем необычные. А уж если быть честным до конца, то лично мне более необычных старух встречать никогда не доводилось. На их головах в разные стороны торчали тонкие косички. На ноги бабки надели какие-то невероятные ботинки, больше всего напоминавшие огромные разноцветные утюги со шнурками (модные такие башмаки). Коленки и локти, высовывавшиеся из платьиц, были сплошь в ссадинах – как у мальчишки, любящего гонять на велосипеде. А сами платьица – такие яркие, что любая девчонка позавидовала бы расцветке. У Клары одежда была оранжевая, а у Доры – синяя. Так что издалека (ну только очень издалека) они напоминали два больших разноцветных мяча, которые невесть зачем закатились в пустыню.
Да, совсем забыл! Двух загадочных старух так и звали – Клара и Дора. И еще их называли Бешеными Бабками (это прозвище, так что тоже пишется с прописной буквы) из-за их характеров. Но они совсем не обижались.
Кто их так назвал – не знаю. А кто мне сказал об этом – не помню. Может и сами бабки. Но уж точно не Доктор Net. Хотя о нем рассказывать вам пока рановато. Всему свое время.
– Клара! Почему вокруг так много песка? Мы что превратились в гномов и заблудились в песочнице?
– Не говори глупостей – нас высадили среди пустыни, чтобы мы превратились здесь в два кактуса. Мы – рассада кактусов!
Точно, точно! Какие там мячи! Бабки были похожи на два носатых кактуса – оранжевый и синий.
– Ну ты-то явно уже смахиваешь на старый сухой кактус.
– Ерунда! Я младше тебя на целых полгода.
Бабки уже поднялись на ноги и стали теперь похожи на два ругающихся кактуса. Потом они вдруг выхватили свои палки и начали на них фехтовать, как мушкетеры на шпагах.
Сначала повезло Доре – она треснула Клару клюкой прямо по голове с косичками. Но Клара оказалась не так проста и выбила из рук Доры клюшку, которая отлетела в сторону. Тогда Дора прыгнула вслед, проехалась на пузе, схватила свою палку и ловко подцепила ее ручкой, точно крючком, Кларину ногу. Тут уже грохнулась и Клара. Бабки сцепились и покатились кубарем по песку, ворча и мутузя друг дружку.
– Ой!
– Ай!
Это незадачливые драчуньи укололись о настоящий кактус и остановились. Тут они поднялись, переглянулись, подняли свои палки и молча отправились через песок – куда глаза глядят. Клара и Дора почему-то не разговаривали. Возможно, им было попросту стыдно. Уж по крайней мере, предположить, что они набрали в рот воды, было никак нельзя. Скорее здесь можно было набить рот песком – столько его было вокруг.
А вот воды не было ни капли. И очень скоро старухи об этом пожалели.
Идти по Пустыне без запаса воды – занятие очень непростое, если ты, конечно, не верблюд. Верблюду намного легче. Во-первых, у него такие копыта, что в песке застрять невозможно. А во-вторых, ему абсолютно все равно куда идти. За верблюда думает погонщик. Так что верблюд абсолютно спокоен, не нервничает, а продолжает двигаться, сам не зная куда.
Вот за такую уверенность и умение не тонуть в песке верблюдов и назвали кораблями пустыни.
Хотя вот однажды мне рассказывали об одном чрезвычайно неуверенном в себе молодом Верблюде. Он шел в караване среди других своих горбатых собратьев и все время переспрашивал Погонщика, правильно ли тот ведет караван. Погонщик был человек бородатый и опытный, однако даже он мысленно признался себе, что столь неуверенных в себе верблюдов ему встречать еще не приходилось. Когда караван добрался до Каира, Погонщик без сожаления продал сомневающегося Верблюда на базаре за совсем маленькие деньги, на которые купил себе полмешка фиников. А Верблюд, по слухам, попал в зоопарк и там его сомнения ограничены клеткой.
Наши старухи не были верблюдами. (И давайте договоримся об этом раз и навсегда: Клара и Дора никому – ни мне, ни тем более вам – не должны доказывать, что они не верблюды. Однажды, правда, бабкам пришлось убеждать жителей одного местечка, что они не вороны. А все из-за длинных носов и… Но об этом как-нибудь в другой раз.) Из-за отсутствия копыт Кларе с Дорой было тяжело идти по песку. А из-за не верблюжьих характеров они хотели знать, куда, собственно, идут. Им не понравился бы погонщик с кнутом – они хотели самостоятельно добраться до какого-нибудь более уютного, чем Пустыня, места.
Но Бабки не знали, в какую сторону им идти.
Поэтому Клара и предложила соорудить компас.
– Давай-ка, голубушка, сделаем компас, – сказала, неожиданно остановившись точно вкопанная, Клара продолжавшей идти Доре.
– Лучше уж песочные часы – вон сколько песка, – пробурчала через плечо Дора. Она плелась, таща за собой палку, которая чертила своим кончиком бесконечную линию рядом с Дориными следами.
– …или солнечные – солнца тоже предостаточно, – продолжала бубнить она. – Хотя я бы предпочла найти родник. Тогда можно было бы хорошенько обдать тебя водой, чтобы не выдумывала всякую чушь. Компас! Тоже мне… турист!
Но тут Дора поняла, что ей давно никто не отвечает (обычно бабки если начинали спорить между собой, то уж спуску друг дружке не давали – тараторили, пока не вытараторивались, хотя понять, кто кого перетараторил, было совершенно невозможно). Она обернулась и увидела, что Клара нарисовала своей клюшкой на песке большой круг и с четырех сторон написала: «Север – Юг – Восток – Запад». Потом немного подумала, почесала клюшкой в затылке, разметала песок своим синим башмаком-утюгом и написала так: «Восток – Юг – Север – Запад».
Это ей понравилось. Клара даже кивнула своим огромным носом. Я, правда, не уверен, что это понравилось бы вашему учителю в школе. Как, между прочим, правильно-то написать? Надо бы поинтересоваться…
А Клара тем временем воткнула в центр круга свою клюшку, и тень от нее упала между надписями «Север» и «Юг».
– Четверть третьего примерно, – заметила Дора, которая приняла Кларин компас за часы, а тень от клюки за стрелку.
Тут Клара выхватила палку из рук подруги и привязала ее шнурком от ботинка к своей торчавшей из песка так, что получилось нечто вроде флюгера из двух скрещенных клюшек.
Клара радостно подпрыгнула и громко прочла маленькое стихотворение, которое только что сочинила. А надо вам сказать, что это частенько случалось с Кларой. Все самое интересное, что было вокруг, она сразу же превращала в стихи. А поскольку Клару звали Кларой, то эти стишки назывались клариками. Если бы собрать все кларики, которые она сочинила, рассказала и тут же забыла, получилась бы огромная книга. А может, и несколько. Но никто кларики не записывал и не собирал, а потому они выпархивали из Клары, как пестрые заморские птички, несколько минут кружили, радуя всех своим оперением, а потом исчезали. Если кто-то запоминал кларик, можно было считать, что птичка куда-то улетела и теперь продолжает кого-то веселить. А вообще сочинить кларик не очень сложно. Рекомендую попробовать.
А пока Клара сказала так:
Самое странное, что механизм, созданный Кларой, вдруг со скрипом повернулся, и обитый металлом конец Дориной клюшки указал куда-то вдаль. Ну совсем как стрелка настоящего компаса. Может быть, ему просто понравился кларик, но не исключено, что он и вправду умел искать путь в пустыне. А может быть, Клара была немножко волшебницей – только одной из самых добрых на свете, – а кларики были ее заклинаниями.
Север, запад, юг, восток!
И кругом один песок.
Ну-ка отвечай нам, трость, —
Где старуха – лучший гость?
Бабки переглянулись и быстро зашагали в ту сторону, куда указывала Клара-компас. Кларе, правда, пришлось спешно вернуться назад, выдернуть свою конструкцию из песка и, положив ее на плечо, снова побежать вприпрыжку за Дорой…
За целый день пути они успели проделать все это еще не один раз. И снова устремлялись туда, куда указывал кончик трости Доры.
Когда Клара опять собиралась воткнуть с размаху в песок компас, подруга ее остановила. Дора молча указывала куда-то за Кларино плечо.
Клара повернулась и тоже заметила над горизонтом что-то непонятное:
– Это похоже на гриб.
– У него нет шляпки.
– Это гриб без шляпки.
– Если мы видим его даже отсюда, то, когда подойдем, он будет размером с подъемный кран. А если бы у него была еще и шляпка…
– Но он без шляпки.
– Я не исключаю того, что это чей-то большой палец.
– Это чей-то очень большой палец.
– И этот кто-то тоже очень-очень большой… Пока Клара с Дорой таким образом обсуждали необычное горизонтальное явление (горизонтальное – потому что расположено на горизонте), они шли по направлению к нему, и это что-то все увеличивалось и увеличивалось в размерах, пока старухи не остановились перед… невероятным металлическим исполином.
Огромный железный господин стоял, вытянув вверх руку и показывая Кларе, Доре, кактусам, едущему где-то далеко автобусу без мороженого и даже сомневающемуся в Каире верблюду свой оттопыренный вверх большой палец. Палец недавно начистили верхолазы-уборщики, и он гордо сиял на солнце.
У этой огромной статуи явно все было о’кей. И статуя хотела, чтобы об этом знали все.
Но самое интересное, что радостный великан стоял по колено в огромном Городе.
Кругом под ним были сверкающие на солнце множеством стекол здания – будто осколки битых хрустальных бокалов (когда что-нибудь разбивают, говорят «на счастье» – чтобы обидно не было или чтобы хозяева не разозлились на неуклюжих гостей). Какие-то из строений были настолько высокими, что поднимались чуть ли не до колен исполина. Где-то внизу сигналили машины, проезжавшие, наверное, у подошв ботинок статуи. Чуть выше жужжали вертолеты, пролетавшие между ее ног. А вокруг пояса великана повисли пушистые белые облака – точно пышная юбка у балерины (такие юбки неизвестно почему называются пачками – как будто пачка жвачки).
Вот какой огромный это был великан.
Бабки стояли перед ним, задрав головы так, что носы их торчали точно в направлении большого пальца статуи.
– Это, конечно, мираж, – промолвила Дора.
– Да, в пустыне такое случается, – ответила Клара.
– Особенно когда голову напечет, – сказали они вместе, переглянувшись. Они очень давно дружили, поэтому часто говорили что-нибудь хором и часто переглядывались.
И две разноцветные бабки с торчащими во все стороны косичками вошли в большой Город.
Глава вторая,
в которой рассказывается о том:
– может ли клоун превратиться в зомби;
– когда Бабка становится похожей на киллера-верхолаза;
– как демонстрируют свое искусство единственные в мире летающие старухи;
– почем в Городе самокаты.
Это был действительно огромный Город.
Он весь сверкал стеклами, мигал светофорами и пестрел рекламой. И еще он ни на минуту не замолкал – будто человек, пытающийся изобразить игру сразу всех инструментов в оркестре. Поэтому Город рычал, бибикал, хохотал, взвывал полицейской сиреной и оживленно болтал сам с собой тысячей мужских и женских голосов. (Было и еще около миллиона других звуков, но я их пока перечислять не буду.)
– Ма-а-ма дорогая… – только и смогли выговорить, пораженно оглядываясь вокруг, Клара с Дорой. Хотя, следует заметить, мамы у них были разные. Ведь наши Бабки не были сестрами, хотя и здорово смахивали друг на друга. А сейчас они больше всего походили на две маленькие разноцветные фишки для настольной игры, стоявшие среди огромного игрового поля с картонными декорациями.
– Голубчик, извините, как бы нам с моей подругой..? – Это Дора попыталась обратить на себя внимание следовавшего мимо упругой спортивной походкой высокого мужчины в бейсболке с большим козырьком.
– Хоу! О’кей! – Мужчина на ходу ослепительно улыбнулся всеми своими тридцатью двумя белоснежными зубами, показывая бабкам (точно тот самый железный исполин) гордо оттопыренный вверх большой палец, и поспешил дальше.
– Э-э… мн-э-э… Мадемуазель! Мы тут впервые, не могли бы вы помочь нам найти… – Клара обращалась к деловито постукивавшей каблучками стройной и красивой, будто дорогая кукла, девушке с пышным хвостом волос.
– Ва-ау! – протянула остановившаяся девица, наклоняясь к Кларе и щупая двумя пальчиками рукав ее платьица. – Супер?.. Не супер!
Девушка разочарованно скривила губки и, помахав старухам ручкой, поцокала своими каблучками прочь.
– Юноша! Юноша!! – уже понеслась к еще одному проходящему мимо подтянутому парню Дора. – Нам бы…
– О’кей! – поднял большой палец прохожий в точно такой же бейсболке, как и его предшественник. – Хоу!
– Милая! – решительно преградила Клара путь очередной красотке с золотистыми волосами. – Мы проездом…
– Не супер, – только и сказала та, обходя Клару.
– А-а-а!!! – завопила Дора. – Они тут все на одно лицо, или мы спятили от жары в пустыне. Смотри, все в одинаковых кепках и только и твердят, что «о’кей», «супер – не супер». Хоу-у-у-у!!!
Дора опустилась на асфальт и завыла.
– Может, они эти… клоуны? – неуверенно пробормотала Клара.
– Не «клоуны», а «клоны»! Близнецы однояйцевые.
– Слушай, давай-ка пойдем к тому великану – там, наверное, самый центр. Уж что-нибудь разведаем. – Клара поняла, что пора отвлечь подругу от заводящих ее в тупик рассуждений об одинаковости местных жителей.
– Какой великан? Какой центр?! Великан тоже скажет тебе «хоу!» и пальчик покажет. А тебе покажешь пальчик – ты и засмеешься. Вот тебе и «клоуны»…
Бубня все это через плечо, Дора шагала прямо через улицу, не обращая никакого внимания на то, что ее запросто мог сбить один из множества автомобилей. Вдруг раздался свисток, машины затормозили, а Дора уперлась в кого-то высокого, стоявшего посреди проезжей части. И произошло это точно, когда она произнесла слово «клоуны».
Значит, все было так.
– Вот тебе и «кло… – пробубнила Дора через плечо и уткнулась в кого-то мягкого. Медленно подняв голову, старуха обомлела. – …уны»…
Перед ней стоял, упершись руками в бока и глядя сверху вниз, самый настоящий клоун.
Все в нем вроде бы было в порядке. Костюмчик – разноцветный, с большими пуговицами-помпонами на пузе. Башмаки – огромные, с круглыми носами. Прическа – всклокоченная, рыжая. Перчатки – белые до локтей. Нос – картошкой, красной картошкой. И большие намалеванные губы на бледном от пудры лице.
Вот только что-то здесь было все же не так. Может, волосы торчали как-то уже не задорно, а угрожающе. Может, ботинки были слишком высоко зашнурованы – по-военному. Не исключено, что смущал рот с мрачно опущенными вниз уголками и то ли торчащими наружу острыми зубами, то ли с какими-то крупными стежками суровых ниток.
А возможно, все дело было в больших, скрывавших пол клоунского лица черных очках. Разглядеть сквозь них глаза клоуна было решительно невозможно.
И еще. Настоящему клоуну следовало бы немедленно пройтись прямо по мостовой колесом, упасть на спину и задрыгать в воздухе ногами. Кроме того, неплохо было бы дико захохотать или, на худой конец, зарыдать в два ручья крокодиловыми слезами и обрызгать всех вокруг.
Но он стоял и молча изучал свысока Дору.
А Дора испуганно изучала собственное отражение в кривых стеклах клоунских очков (там ее нос казался еще большим, чем на самом деле). Может быть, из-за того, что этот клоун был так мало похож на настоящего клоуна из цирка, бабки и называли его в дальнейшем не Клоун, а Зомби. Зомби – это такие люди, которых после смерти поднимает из могил злой колдун и отправляет их вредить людям живым. Они совсем ничего не соображают и угрожающе за всеми ходят, вытянув вперед руки. По крайней мере, в кино это выглядит именно так. А настоящих зомби лично я не видел.
А вот Клара и Дора увидели.
Вдруг завыла полицейская сирена, и Зомби развернулся, как солдат, на звук и снова замер в своей совсем не клоунской позе – ноги расставлены, руки в бока.
По дороге в сопровождении мотоциклистов (мотоциклисты – очень странный вид и были похожи на больших розовых кроликов, но о них я расскажу вам чуть позже) ехал длинный черный лимузин без крыши, в котором сидел солидный господин. Он очень походил на мужчин, которые ходили в бейсболках по улице. Но бейсболки у него не было, иначе она скрыла бы от всех довольно пышную, благородно седеющую шевелюру. Да бейсболка и не очень бы подошла к его безупречному светлому костюму и «представительному» галстуку. А еще у этого Господина были очень важные очки. И вообще, это был не просто Господин, а самый настоящий Мэр Города и Губернатор его Окрестностей. И звали его Доктор Net (Клара с Дорой об этом пока не знали, но вам я могу сказать). Сразу предупреждаю, что Доктор Net никогда никого не лечил. А Доктором его звали, потому что это очень солидно звучит – Доктор. К тому же не просто доктор, а целый Доктор Net (то ли он часто говорил «нет», то ли любил Интернет, а может, и то и другое – кто его знает).
Доктор Net широко улыбался и помахивал рукой прохожим на улице и водителям в автомобилях, и всем им это очень нравилось. Прохожие радостно махали в ответ и кричали свое «хоу!». А водители неизвестно, кричали или нет, потому что все равно ничего бы не было слышно (не у всех же такие шикарные открытые машины, как у Доктора Net). Водители сигналили. И совершенно не было похоже, что они сердятся, как бывает в пробке, когда все бибикают очень раздраженно. Водители Города бибикали Доктору радостно и подобострастно. И еще многие сидели с широко разинутыми ртами – может, и они кричали «хоу!» там у себя в машинах.
Когда черный лимузин поравнялся с Кларой и Дорой, Зомби вдруг вспрыгнул на какую-то незаметную ступенечку на заднем бампере лимузина и уехал, придерживаясь за какую-то незаметную ручку на багажнике.
А напоследок он еще раз внимательно зыркнул на Клару с Дорой сквозь свои черные очки.
Как только кортеж Доктора Net прошуршал мимо, автомобили и люди на улице снова пришли в движение. Беда только, что Дора осталась прямо посреди машин на проезжей части, а Клару зажало и понесло движущейся по тротуару толпой.
– Дора!
– Клара! SOS!!
– Греби к берегу.
– Не могу причалить. Помоги!
– Не пускают, только улыбаются. Они уносят меня куда-то.
Но тут Кларе, к счастью, удалось зацепиться клюшкой за фонарный столб. Старуха подтянулась и, обхватив столб руками и ногами, начала ловко взбираться наверх.
Трость Клара держала в зубах. Хорошо, что это не происходило во время проезда Доктора. Иначе полиция решила бы, что это переодетый старухой киллер-верхолаз, который хочет, чего доброго, покуситься на Докторско-Netовскую жизнь (например, кинуть в него куриное яйцо, которое не допеклось в пустыне), и арестовала бы Клару. И осталась бы тогда одна Дора. И наша книжка называлась бы не «Клара и Дора» и была бы вполовину тоньше, да и веселой только наполовину.
Вообще-то старухи как-то угодили в тюрьму, но об этом – в другой главе…
Поднявшись довольно высоко, Клара обнаружила туго натянутый трос, который уходил на другую сторону улицы и был там прикручен к такому же столбу (на тросе были понавешены всякие дорожные знаки – самые разные, только не «кирпич», иначе машинам нельзя было бы ехать). Клара осторожно встала своим ботинком-утюгом на трос, словно канатоходец. А когда она начала медленно продвигаться, балансируя клюшкой и носом, то стала похожа на ветерана гимнастического искусства, специально приглашенного выступить на юбилее какого-нибудь цирка.
Сверху ярко светило солнце. Внизу сходила с ума между ревущих автомобилей Кларина подруга.
Оказавшись прямо над ней, Клара села на трос и опустила ручкой вниз свою трость. Дора подняла свою ручкой вверх и, подпрыгнув, зацепилась ею за Кларину клюшку.
Для Клары это был один из самых тяжелых моментов в жизни. Дору и так не всегда было легко выносить в общении, но когда пришлось держать всю ее целиком (вместе с тяжеловатым характером) навесу…
– Ох! – охнула Клара.
– Кр-р-р! – крякнул железный трос (для которого это тоже был самый тяжелый момент в жизни) и лопнул прямо у Клары под попой.
– А-А-А!!! – заорали Бабки уже вместе, поскольку они летели, ухватившись руками за кусок хилого, неспособного выдержать даже парочку пожилых женщин троса.