— Ну, Гэвин Вэйлок, — сказала Джакинт, — расскажи мне, что случилось в тот вечер.
   — Я мало что могу тебе сказать. Ты все уже знаешь. У нас возникло взаимное влечение друг к другу, по крайней мере, мне так показалось. Мы посещали разные Дома развлечений и под конец пришли в Памфилию. Остальное ты знаешь от своих друзей.
   — А где мы были до Памфилии?
   Вэйлок, как помнил, перечислил все их действия. С большим трудом он выуживал сведения из своей памяти и наконец добрался до встречи с Бэзилом.
   Джакинт запротестовала.
   — Но ты многое пропустил.
   Вэйлок нахмурился.
   — Я не помню. Может, я был сильно пьян?
   — Нет. Денис и Альберт утверждают, что ты был совершенно трезв и насторожен.
   Вэйлок пожал плечами.
   — Значит, тогда не произошло ничего такого, что произвело бы на меня впечатление и отложилось в памяти.
   — И еще, — сказала Мартин. — Ты забыл сказать, что мы заходили в Дом Истины.
   — Да? И это я не помню.
   — Странно. Служитель хорошо запомнил тебя.
   Вэйлок согласился, что это действительно странно.
   — Хочешь услышать мою теорию? — мягко спросила Джакинт.
   — Пожалуй.
   — Я уверена, что в Доме Истины я узнала о тебе нечто такое, что ты хотел бы скрыть. И ты решил убить меня. Что ты скажешь на это?
   — Ничего.
   — Ты ничего не сказал во время чтения мыслей. — Голос ее стал горьким. — Самые интересные события почему-то отсутствуют в твоей памяти. Не знаю, как ты добился этого. Но я хочу узнать правду. И ты увидишь, что не смог извлечь выгоды из своего преступления.
   — Что имеешь в виду?
   — Больше я ничего не скажу.
   — Ты странный человек.
   — Я обычный человек, но с сильными чувствами.
   — И я тоже.
   Джакинт сидела неподвижно.
   — О чем ты?
   — О том, что распри между нами ни к чему хорошему не приведут.
   Джакинт расхохоталась.
   — Ты более уязвим, чем я.
   — И соответственно более безжалостен.
   Джакинт поднялась.
   — Я должна идти. Но думаю, ты не забудешь меня. — Она быстро пробежала по ступеням и скрылась из виду.
   На следующее утро Вэйлок направился в Паллиаторий. Примерно через час его вызвали к дидактору Граделле.
   Он был холоден и суров.
   — Я рассмотрел ваше дело. У вас нет никаких оснований занимать эту должность, и, следовательно, вы уволены.


10


   Бэзил Тинкоп позвонил Вэйлоку через день после того, как его уволили из Паллиатория.
   — Гэвин! Я боялся, что не застану тебя дома.
   — Зря боялся. Я больше не работаю в Паллиатории.
   Розовое лицо Бэзила превратилось в лицо обиженного ребенка.
   — Плохо, Гэвин! Какое несчастье!
   Вэйлок пожал плечами.
   — Работа была так себе. Может, мне удастся найти что-нибудь получше.
   Бэзил с сомнением покачал головой.
   — Хотел бы я сказать то же самое.
   — Значит, у тебя еще нет планов?
   Бэзил вздохнул.
   — В молодости я занимался стеклодувным делом. Я мог бы предложить несколько усовершенствований. А может, я вернусь на корабль. Я все еще не устроен и не уверен ни в чем.
   — Только не бросайся на первую попавшуюся вакансию.
   — Разумеется. Но я должен подумать о своем слопе, иначе надолго застряну ниже Серда.
   Вэйлок налил себе чаю.
   — Нужно все хорошо обдумать.
   Бэзил махнул рукой:
   — Обо мне не беспокойся. Я всегда останусь на ногах.
   — Давай думать. Ты утверждал, что в Паллиаторий необходим приток свежих мыслей.
   Бэзил покачал головой.
   — И какая от этого польза?
   — Другое подобное заведение, — сказал Вэйлок, — это Актуриан. Может, мы наладим его работу так, что добьемся всеобщего признания.
   Бэзил с сомнением потер нос.
   — Любопытно. У тебя очень гибкий ум.
   — Актуриан не какое-нибудь святилище.
   — Это просто основа всей нашей жизни!
   — Точно. Подумаем над этим. Его основные операции установлены лет 300 назад. Можем ввести изменения — ведь основные уравнения те же самые, те же самые пропорции филов в обществе, тот же самый уровень рождаемости.
   Бэзил задумался.
   — И что можно получить от изменения?
   — Слушай… чисто гипотетически: предел численности населения основан на максимальной производительности общества в сфере материальных благ. Увеличение производительности может повысить допустимое число Вержей и амарантов. Человек, который докажет это, повысит свой слоп.
   Бэзил молчал, глядя в потолок.
   — Но ведь такие вещи контролируются кем-то, кто заведует в Актуриане всем.
   — А твой дидактор Бенберри помогал тебе лечить больных?
   Бэзил покачал головой.
   — Бедный старик Бенберри.
   — И еще, — сказал Вэйлок. — Клетка Стыда.
   — Отвратительно, — пробормотал Бэзил.
   — Ужасное наказание, даже в те времена, когда не было Вейрдов.
   Бэзил улыбнулся.
   — Человек может повысить свой слоп, избавив Кларжес от Вейрдов.
   Вэйлок кивнул.
   — Несомненно. Но тот, кто предпримет действия в отношении устранения такого наказания, заслужит всеобщее одобрение и повысит свой слоп.
   Бэзил покачал головой.
   — Я не уверен. Кто протестует против такого наказания? А когда наказанный выходит из клетки в полночь, многие респектабельные граждане выходят посмотреть.
   — Или смешиваются с Вейрдами.
   Бэзил глубоко вздохнул.
   — Может, ты наведешь меня на что-нибудь ценное, важное. — Он посмотрел на Вэйлока. — Благодарю, что ты теряешь время на меня.
   — Ничуть не теряю. Дискуссия полезна нам обоим.
   — Что ты собираешься делать?
   — У меня идея: клиническое изучение Вейрдов, исследование их психологии, мотивов, привычек, распределение филов у них, их общее число.
   — Интересно. Однако тема запрещена.
   Вэйлок улыбнулся.
   — Но зато такая, которая заинтересует многих.
   — Но где ты получишь материал? Никто не признает себя Вейрдом. Нужно иметь огромное терпение, изворотливость, смелость…
   — Я семь лет был резидентом в районе Тысячи Воров. Под моим управлением была сотня Берберов.
   Бэзил был подавлен.
   — Мы должны поговорить еще. Я созвонюсь с тобой.
   Экран погас. Вэйлок прошел к столу и стал набрасывать план будущих исследований. На практическую работу потребуется шесть месяцев, на описание — еще три. Результат должен поднять его до Веджа.
   Он позвонил в одно из известных издательств и через несколько часов явился туда.
   Беседа прошла именно так, как он и ждал. Беррет Хоскинс, издатель, заговорил о тех же трудностях, о которых говорил Бэзил, но Вэйлок парировал их теми же доводами, и выиграл. Хоскинс сказал, что такие исследования наконец-то прояснят проблему Вейрдов, о которых ходят пока только невообразимые сплетни и слухи. Контракт для подписи будет готов на следующий день.
   Вэйлок вернулся домой в радостном возбуждении. Это была именно та работа, о которой он мечтал! Какого черта он позволил затащить себя в Паллиаторий? Вероятно, семь лет выжидания затмили его разум, погасили воображение. Теперь он снова в седле и никто не остановит его. Он откроет новую область социологических исследований, он поразит население Кларжеса.
   Беррет Хоскинс позвонил Вэйлоку в полдень. На лице его не было и следа вчерашнего энтузиазма. Он прятал глаза от Вэйлока.
   — Я действовал опрометчиво, мистер Вэйлок. Наше издательство не может опубликовать это исследование.
   — Что!? Что случилось?
   — Выявились некоторые обстоятельства, и главный редактор наложил вето на эту публикацию.
   Вэйлок бросил трубку в холодном бешенстве. На следующий день он объехал несколько издательств, но ни в одном из них его даже не хотели слушать.
   Вернувшись домой, он стал расхаживать по комнате. Наконец он сел к телефону, набрал номер Джакинт Мартин.
   На экране появилась Джакинт, холодная и прекрасная.
   Вэйлок не стал тратить слова:
   — Ты вмешиваешься в мои дела.
   Она несколько секунд молча смотрела на него, затем улыбнулась.
   — У меня сейчас нет времени говорить с тобой, Гэвин Вэйлок.
   — Выслушай меня.
   — Поговорим в другой раз.
   — Хорошо. Когда?
   Она задумалась. Внезапно у нее вспыхнула идея, которая показалась ей забавной:
   — Сегодня вечером я буду в Пан-Арт Юнион. Ты можешь мне все сообщить там, если хочешь. — И она загадочно добавила: — Может, и я что-нибудь скажу тебе.
   Экран погас. Вэйлок долго сидел, задумавшись. Убийцы следят за ним. Общество амарантов делает все, чтобы не допустить его успеха. Это очевидно. Все радостные мечты вчерашнего дня оказались иллюзией. Он ощутил меланхолию, такую глубокую, что вся дальнейшая борьба показалась ему бессмысленной. Как хорошо было бы сейчас отдохнуть, погрузиться в сладкое забытье…
   Он перевел дыхание. Как мог он хоть на секунду подумать о том, чтобы сдаться, подчиниться?
   Он поднялся, одел вечерний костюм — серый с темно-голубым. Он пойдет в Пан-Арт Юнион и встретится со своим противником на его поле. Но затем он задумался. Последние слова Джакинт… не означали ли они что-нибудь зловещее. Он хмыкнул, стал одеваться дальше, но беспокойство его росло.
   Проверив комнату на предмет наличия шпионских устройств, которые могли быть установлены в его отсутствие, он достал маску — свое альтер эго
   — и надел ее. Лицо его теперь стало тяжелым и длинным, губы красными и выпуклыми, волосы — темно-коричневыми. Затем он набросил плащ и закрепил в волосах безвкусную серебряную пряжку.

 
   Фариот Вэй была пустынной. Несколько человек стояли на движущемся тротуаре. Вэйлок некоторое время смотрел на них из окна. Если это шпионы, то недостаточно опытные. Лишь бы они не подключили воздушное наблюдение и сложную систему связи. Правда, от этого тоже можно уйти, но придется приложить много труда. Нельзя уйти только от телевекции, но она запрещена законом.
   Вэйлок хотел уйти от слежки сразу, чтобы не раскрывать свое инкогнито. Самая опасная область начиналась в холле, при выходе из квартиры. Он приоткрыл дверь и в щель рассмотрел все, что мог увидеть. Он не заметил ничего подозрительного, хотя обзор у него был слишком маленький.
   Вэйлок снял маску, плащ, свернул их в узел и, неся в руке, вышел из квартиры.
   Он прошел по Фариот Вэй на станцию метро Алеманд Авеню. Там, убедившись, что за ним никто не идет, и никто не подходил близко, чтобы незаметно закрепить на его одежде радио-трейсер, он вошел в капсулу и нажал первую попавшуюся кнопку: Гарстенг. Капсула пришла в движение, и Вэйлок снова натянул альтер эго и плащ. После этого он направил капсулу на станцию Флориандер Дек. Он вышел из капсулы, почти уверенный в том, что скрылся от возможного наблюдения.
   В киоске он купил коробочку Стимос и после минутного колебания проглотил желтую, зеленую и пурпурную таблетки.
   Стимос — это таблетки, воздействующие на нервную систему и мозг. Оранжевые таблетки вызывают восторженность и веселье, красные — влюбчивость, зеленые — сосредоточенность и усиление воображения, желтые — мужество и решительность, пурпурные — остроту ума и способность общаться с людьми, темно-голубые — сентиментальность, светло-голубые улучшают способность владения мышцами, черные возбуждают визуальные фантазии, белые минимизируют эмоциональный отклик. Таблетки можно комбинировать для получения сложного эффекта.

 
   Впереди возвышались залитые светом склоны холмов. Там находились Подоблачный замок, Вандун Хайленд, Балиас с Паллиаторием возле реки, а дальше — Семафор Хилл, Эйнджел Ден, где жил Бэзил, а еще дальше был расположен Пан-Арт Юнион.
   Вэйлок поднялся на посадочную площадку и сел в воздушный кэб. Кэб взвился в воздух. И внизу и вверху сияли мириады огней. 3а черной лентой реки пылало зарево Карневаля, отражающегося в воде.


11


   Воздушный кэб доставил Вэйлока на посадочную площадку, где уже было много частных флайеров — дорогих игрушек, наслаждаться которыми имели время лишь амаранты да гларки. Широкий туннель, покрытый черным ковром, вел в холл. Вэйлок ступил на ковер. Оказалось, что все ворсинки его незаметно вибрируют и перемещают человека. Вэйлок проехал под стеклянно-золотой портал и оказался в вестибюле. Там он увидел надпись.
   СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ!
   АКВАФАКТЫ!
   РЕЙНГОЛЬД БИБУРСОН!!!
   Большая ленивая женщина сидела за столиком, над которым висел плакат:
   Пожертвования принимаются с благодарностью.
   Женщине, видно, было скучно, и она плела из проволочной нити замысловатый узор. Вэйлок положил на стол флорин. Женщина поблагодарила его хриплым голосом, не отрываясь от работы. Вэйлок шагнул за бархатные портьеры и оказался в холле.
   Аквафакты Рейнгольда Бибурсона, сложные конфигурации из сгущенной воды, располагались на пьедесталах. Посмотрев на них, Вэйлок решил, что они не представляют для него интереса, и стал наблюдать за присутствующими.
   Здесь было около двухсот человек. Они стояли группами, беседуя или циркулируя вокруг блестящих пьедесталов. Рейнгольд Бибурсон стоял возле двери. Высокий худой человек семи футов ростом. Он выглядел скорее не как почетный гость, а как жертва, обреченная на страдание. Эта выставка должна была обеспечить ему успех, признание, финансовую поддержку, но он походил на человека, идущего по пустынному лесу. И только когда кто-нибудь обращался непосредственно к нему, он опускал глаза и становился любезен и внимателен.
   Джакинт стояла у противоположной стены и разговаривала с молодой женщиной, одетой в платье трагического серо-зеленого цвета. На Джакинт было платье того же цвета, что и ее волосы. Платье было сшито в стиле одежды аквитанских уличных танцовщиц. Волосы ее были уложены в прическу, напоминающую пламя свечи. Глаза ее скользнули по Вэйлоку, когда он вошел в зал, но, видимо, она не узнала его.
   Вэйлок двигался вместе со всеми вокруг зала. Джакинт не узнала его, и по-прежнему наблюдала за входом. Ее подруга, молодая, изумительно сложенная женщина, казалось, тоже внимательно следила за входом в зал. Лицо ее сужалось к подбородку и расширялось к скулам. На нем выделялись большие темные блестящие глаза. Роскошные волосы волнами спадали на плечи. Это лицо показалось Вэйлоку знакомым. Где-то, когда-то он видел его.
   Он прошел за ними и задержался, чтобы обрывки разговора долетели до него.
   — Он придет? — спросила Джакинт волнующим стаккато.
   — Конечно, — ответила темноволосая, — он ведь без ума от меня.
   Вэйлок поднял брови. Значит, ждут не его! Он был даже немного разочарован. Джакинт нервно рассмеялась.
   — До такой степени?
   — Винсент, если я попрошу его, он будет жить даже среди кочевников… А вот и он.
   Вэйлок проследил за ее взглядом и увидел человека, вошедшего в зал. Ему, по всей вероятности, было лет тридцать. И по его виду у него был средний фил. Одежда его была слегка экстравагантна и носил он ее с непринужденным изяществом. Маленькие глаза цвета глины, длинный острый нос, маленький подбородок… скорее всего, учитель-наставник, строгий и придирчивый.
   Джакинт отвернулась, чтобы отойти.
   — Может, не стоит, чтобы он видел нас вместе?
   Темноволосая пожала плечами.
   — Как хочешь.
   Теперь Джакинт могла видеть Вэйлока, и он решил отойти. Так что больше он ничего не слышал.
   Темноволосая девушка торопливо направилась навстречу тому, кого ждала, и столкнулась с двумя пожилыми джентльменами, направляющимися к Джакинт. Темноволосая сконфуженно улыбнулась и исчезла. Пожилые мужчины подошли к Джакинт и стали беседовать с нею.
   Вэйлок продолжал движение по залу. Кажется, этот Винсент каким-то образом вовлечен в планы Джакинт. С ним полезно познакомиться поближе.
   Винсент сразу направился к темноволосой девушке, но, заметив Рейнгольда Бибурсона, подошел поближе.
   — К своему стыду, — говорил юноша, — должен признаться, что совсем незнаком с вашими работами.
   — Многие незнакомы, — сказал Бибурсон гортанным голосом.
   — Меня очень интересует, мистер Бибурсон, — продолжал юноша, — а сам я техник, как вы переводите воду в такое сгущенное стеклообразное состояние. Как вы получаете из воды такие сложные поверхности и сохраняете их.
   Бибурсон улыбнулся.
   — Для меня нет проблем. Я ведь космолетчик, а в космосе нет силы тяжести. Там я могу делать что угодно, а с помощью мезонного излучателя сохраняю формы.
   — Великолепно! — воскликнул юноша. — Но склонен думать, что чудовищные бездонные глубины космоса должны скорее повлиять подавляюще, чем возбуждать тягу к творчеству.
   Бибурсон снова улыбнулся:
   — Космос — это разинутый рот, который требует, чтобы его наполнили, это голова — требующая мыслей, пустота — требующая формы.
   — А куда вы летали в последний раз? — спросил Вэйлок.
   — Сириус. И планета Дог.
   — А! — воскликнул юноша, — значит, вы были на борту Стар Эндевор.
   — Я главный навигатор.
   К ним присоединился мужчина средних лет.
   — Позвольте представиться, — сказал он, — Якоб Мил.
   Вэйлоку показалось, что юноша насторожился.
   — Мое имя Винсент Роденейв, — сказал он неохотно.
   Вэйлок промолчал. Бибурсон смотрел на них со спокойной отрешенностью.
   Якоб Мил обратился к нему:
   — Еще никогда не разговаривал с космолетчиком. Вы не возражаете, если я задам несколько вопросов?
   — Конечно нет.
   — Я читал, что во вселенной существует бесчисленное множество миров.
   Бибурсон кивнул.
   — И есть миры, где человек может выйти из корабля и жить.
   — Я видел такие миры.
   — Вы исследуете такие миры, если предоставляется возможность?
   Бибурсон улыбнулся.
   — Не часто. Я ведь всего лишь пилот, извозчик, и делаю только то, что мне приказывают.
   — О, я уверен, что вы можете рассказать больше, — запротестовал Мил.
   Бибурсон кивнул.
   — Есть планета, о которой я редко рассказываю. Свежая и прекрасная, как весенний сад. Она моя. Еще никто не открыл ее. Это девственная планета с ледяными шапками полюсов, континентами, горами, океанами, лесами, пустынями… Она моя. Я бродил по берегу реки. Справа и слева от меня стояли голубые леса, впереди возвышались горные хребты. И все это мое. Ни одного человека в пределах пятнадцати световых лет…
   — Да, вы богач, — сказал Мил. — Вам можно позавидовать.
   Бибурсон покачал головой.
   — Этот мир я видел лишь однажды. И увидеть его снова столько же шансов, сколько увидеть знакомое лицо на улице чужого города. Я потерял свою планету. И, вероятно, никогда ее не найду.
   — Но есть и другие миры. Может, их хватит на всех? Стоит только отыскать их.
   Бибурсон рассеянно кивнул.
   — Вот такая жизнь мне нравится, — сказал Вэйлок.
   Якоб Мил рассмеялся.
   — О, мы, люди, живущие в Кларжесе, не космолетчики. И Бибурсон не один из нас. Он из прошлого. Или из будущего?
   Бибурсон посмотрел на Мила с меланхолическим интересом, но ничего не сказал.
   — Мы живем в крепости, — сказал Мил. — Мы отгородились от варваров барьером, мы находимся на острове в море дикости. И это определяет всю нашу жизнь. Слоп! Слоп!! Слоп!!! — вот все, что можно услышать в Кларжесе.
   — Мил воздел руки в сардоническом отчаянии и пошел прочь.
   Роденейв тоже двинулся по залу, обходя аквафакты. Вэйлок немного постоял, затем присоединился к нему. Они вступили в разговор.
   — Меня удивляет, — сказал Роденейв, указывая на причудливые формы, — как поддерживаются эти линии? Ведь поверхностное натяжение воды должно было бы все перевести в сферы.
   Вэйлок нахмурился.
   — Может быть, он использует поверхностные пленки, усиливающие плотность воды?
   Винсент согласился без спора. Они прошли мимо Джакинт, все еще беседующей с двумя стариками.
   — Это Джакинт Мартин, — небрежно бросил Вэйлок. — Ты знаком с нею?
   Роденейв бросил на Вэйлока острый взгляд.
   — Только понаслышке. А ты знаешь ее?
   — Очень мало.
   — Лично я здесь по настоятельному приглашению Анастазии Фанкур, — сказал Винсент, и Вэйлок ощутил дрожь в его голосе.
   — Я не знаком с нею. — Так вот почему это лицо показалось ему знакомым! Анастазия Фанкур!
   Знаменитая мим!
   Роденейв снова оценивающе посмотрел на Вэйлока.
   — Она подруга Джакинт.
   Вэйлок расхохотался.
   — Между амарантами не бывает дружбы. Они слишком довольны собой и не нуждаются в дружбе.
   — Ты, вероятно, серьезно изучал психологию амарантов?
   Вэйлок пожал плечами.
   — Да нет. — Он посмотрел вдаль. — Рейнгольд Бибурсон. Какой у него фил?
   — Верж. Хорошее достижение для космолетчика.
   — А какой фил у тебя? — спросил Вэйлок.
   Роденейв назвал свой статус: Серд. Он работал техническим руководителем в Актуриане. Вэйлок спросил, каковы его функции.
   — Разные исследования. В последний год я ввел упрощение в телевекторную систему. Раньше оператор интерпретировал код и затем переводил его в координаты общей карты. Сейчас информация печатается прямо на лист, который является непосредственной частью карты. За это я и стал Сердом.
   — Поздравляю, — сказал Вэйлок. — Мой друг хочет перейти на работу в Актуриан. Он будет рад услышать, что там есть возможности для повышения.
   Винсент посмотрел на Вэйлока.
   — В какой области он хочет работать?
   — Вероятно, в области общественных отношений.
   — О, там он ничего не заработает, — фыркнул Роденейв.
   — Разве нет возможности повысить слоп на усовершенствованиях? Я и сам хотел бы поступить в Актуриан.
   Роденейв смутился.
   — К чему эта всеобщая миграция в Актуриан? У нас прозаическая работа, ничего необычного.
   — Но ты же существенно повысил свой слоп.
   — В технической области, если у человека есть логический ум, точная память, работоспособность, он всегда добьется успеха. Хотя, должен заметить, мой успех больше связан с изобретением.
   Вэйлок посмотрел по сторонам. — Интересно. И что же ты изобрел?
   — Ничего существенного, но это приобрело большую популярность. Ты, наверное, и сам не раз грелся у очага.
   — Конечно! — воскликнул Вэйлок.
   — Очаг — это встроенный в стену экран. При включении на экране возникает изображение огня с углями, с потрескиванием с запахом дыма… и с инфракрасным излучением.
   — О, ты со своим изобретением, наверное, повысил не только свой слоп, но и улучшил материальное положение.
   Роденейв фыркнул.
   — Кто думает о деньгах, когда жизнь так коротка? Сейчас я должен был бы быть дома и изучать логарифмы.
   — ?!
   — Я тренирую память. Уже сейчас я умею определять логарифмы числа при любом основании.
   Вэйлок с сомнением улыбнулся.
   — Чему равен логарифм сорока двух?
   — При каком основании?
   — 10.
   — 1,62352.
   — 85?
   Роденейв покачал головой.
   — Я дошел только до 71.
   — Тогда 71?
   — 1,85126.
   — Как ты делаешь это?
   Роденейв махнул рукой.
   — Мнемоническая система. Каждую цифру я представляю как часть речи. 1
   — неодушевленное существительное, 2 — одушевленное существительное, 3 — существительное-растение, 4 — минерал, 5 — глагол, 6 — наречие эмоции, 7 — наречие цвета, 8 — наречие направления, 9 — размера, 0 — ничто. Для каждого числа я составляю кодовое предложение.
   — Замечательно.
   — Сегодня, — вздохнул Роденейв, — я должен был дойти до 74 или 75. Если бы не Анастазия. — Он замолчал. — А вот и она.
   Винсент смотрел на Анастазию, как завороженный.
   Анастазия подошла к ним легкими, как у котенка, шагами.
   — Добрый вечер, Винсент, — сказала она чистым голосом и искоса бросила на Вэйлока короткий взгляд. Роденейв сразу забыл о Вэйлоке.
   — Я принес то, о чем ты просила. И позаботился, чтобы не было ни малейшего риска.
   — Прекрасно, Винсент. — Она взяла его руки и наклонилась совсем близко к нему, отчего он весь напрягся и побледнел. — Зайди ко мне после представления.
   Роденейв расплылся в улыбке. Анастазия тоже улыбнулась ему, снова бросила косой взгляд на Вэйлока и исчезла. Двое мужчин смотрели ей вслед.
   — Чудесное создание, — пробормотал Винсент.
   Анастазия остановилась возле Джакинт, которая спросила ее о чем-то. Анастазия кивком показала на Винсента Роденейва. Джакинт повернулась и увидела стоящих рядом Винсента и Вэйлока.
   Глаза ее расширились от изумления. Она нахмурилась и отвернулась. «Неужели она узнала меня?» — подумал Вэйлок.
   Винсент Роденейв тоже заметил взгляд Джакинт. Он с любопытством посмотрел на Вэйлока. — Ты не назвал мне своего имени.
   — Я — Гэвин Вэйлок, — грубо и прямо ответил Вэйлок.
   Брови Роденейва взметнулись вверх, рот открылся.
   — Ты сказал — Гэвин Вэйлок?
   — Да.
   Роденейв осмотрелся.
   — Сюда идет Якоб Мил. Я лучше уйду.
   — Чем он неприятен тебе?
   Роденейв бросил на него короткий взгляд.
   — Разве ты не слышал о Визерерах?
   — Я слышал, что они встречаются в Холле Откровения.
   Роденейв кивнул.
   — Я не желаю слушать его излияния. Он гларк с головы до ног.
   Роденейв поспешил прочь. Вэйлок взглянул на Джакинт, которая все еще была занята беседой.
   Якоб Мил подошел к Вэйлоку и с улыбкой посмотрел вслед Роденейву.
   — Можно подумать, что юный Роденейв избегает меня.
   — Кажется, он боится твоей философии.
   Якоб Мил начал что-то говорить, но Вэйлок извинился и пошел за Роденейвом, который остановился возле одной из структур. Заметив Вэйлока, он отвернулся.
   Вэйлок тронул его за плечо, и Винсент повернулся к нему с недовольной миной.
   — Я хочу поговорить с тобой, Роденейв.