Страница:
— Еще один, последний, вопрос, командан Моран, — донесся до него из подвального помещения голос Минга. — Вам приходилось бывать на Андаманских островах?
Моран показал головой. И тогда Минг тихо, скрипуче, с дьявольской издевкой хихикнул.
— Так значит, командан Моран, вы никогда не посещали Андаманских островов? Ну что же, тогда они навестят вас!..
Желтая Тень одним жестким жестом вернул на прежнее место каменный блок, погрузив Боба в кромешную тьму.
Оставшись один, Моран тут же зажег мощный электрический фонарь, дар месье Минга, и провел лучом вокруг себя.
Он находился в круглой пещере, грубо вытесанной прямо в скале, без каких-либо следов креплений в виде каменной кладки. Из ротонды веерообразно расходились в разные стороны несколько галерей.
Боб несколько замялся. Ему было непонятно, с какой стати Желтая Тень вот так вот запросто отпустил его, без всякого сопровождения и с некоторыми шансами благополучно выпутаться из этой переделки. Ведь было очевидно, что тамплиеры когда-то заставили проделать эти тайные подземные ходы для того, чтобы иметь возможность скрытно покидать свои укрепления, то есть они однозначно куда-то вели. К тому же, они так или иначе не могли не выводить на канализационную сеть и в метро так что, при должном упорстве и некотором везении была возможность выбраться отсюда. И тут ему вспомнились зловещие слова Минга: «Раз вы не со мной, то не будете и против. Ваш удел — смерть. Но вы умрете не банально, а так, чтобы это отвечало вашему уровню». А также и другие: «Тут я вас поставлю. Но можете не беспокоиться: гарантирую, что одиночество вам не грозит…» И, наконец, то, что он бросил ему вдогонку: «Так значит, командан Моран, вы никогда не посещали Андаманских островов. Ну что же, тогда они навестят вас!..»
Боб никак не мог взять в толк, причем здесь Андаманские острова. Единственное, в чем он был абсолютно уверен, так это в том, что все эти двусмысленные фразы содержали скрытую угрозу.
Боб, усевшись на выпавший из свода камень, вставил обойму в рукоять пистолета, врученного ему Желтой Тенью.
— Так будет спокойнее, — прокомментировал он, — а при необходимости, есть чем защититься…
Поднявшись, Боб высветил каждое из уводивших в неведомое отверстие галерей и быстро сориентировался. Он решил пойти по центральной из них, надеясь, что если она не начнет петлять, то выведет его прямо к Сене. Продвигаясь вдоль нее, он, возможно, обнаружит выход на поверхность скорее, чем в любом другом месте. Боб, естественно, знал, что недра Парижа напоминают кусок сыра «грюйер» с бесчисленными «дырочками» карьеров, подземных рек, катакомб, сточных канав, туннелей метро. Все они тесно сплелись между собой в сложнейшую систему галерей, залов, пассажей, каналов, озер и болот. Это был хитроумнейший лабиринт, найти дорогу в котором было необыкновенно сложно. Но с другой стороны, подумал Моран, в нем существовало, во всяком случае, в центре города, довольно много выходов на поверхность наверняка хаотичных и никак не сведенных в логически стройную схему, но тем не менее реально существовавших. К примеру, канализационные стоки, выходы метро, люки, открывавшиеся в подвалах частных домов и даже общественных зданий, таких как Опера. Главное — отыскать один из них. Иначе…
В создавшемся положении Моран не был склонен впадать в отчаяние и видеть все только в мрачном свете. Просто требовалось мобилизовать всю свою энергию, уверенность в себе и в своей путеводной звезде, чтобы достойно вынести все подстерегавшие его испытания.
Он решительно шагнул в центральный ход и прошел по нему несколько сот метров. Ровная поверхность под ногами, достаточно высокие, чтобы он мог двигаться во весь рост, своды, яркий свет фонаря — в целом пока все обстояло вполне сносно. Но примерно минут через пятнадцать Боб почувствовал, что галерея отклоняется к западу, что грозило существенно увести его в сторону от Сены. И уж во всяком случае никак не позволяло к ней приблизиться. И все же Боб продолжал продвигаться вперед, лелея надежду, что галерея искривится ещё раз и на сей раз в нужном направлении.
Так он прошагал сотню-другую метров, когда неожиданно его пронзило неприятное ощущение, что кто-то упорно идет за ним следом. Боб остановился, но странное впечатление не пропадало. Более того, он явственно услышал позади себя легкий звук шагов. Боб медленно повернулся и метрах в пятидесяти от себя в только что пройденной им части галереи смутно различил шесть миниатюрных человеческих силуэтов. То были небольшого, едва ли более одного метра сорока сантиметров, росточка люди, облаченные в какие-то лохмотья. Черные лица и курчавые волосы явно свидетельствовали о негроидной расе, как, впрочем, и прогнатические челюсти, толстогубость и чрезмерная приплюснутость носа. Помимо всего на лицах этих, обделенных судьбой, существ проступало выражение тупой свирепости. Причем, настолько, что если бы не вертикальное положение тел, их скорее можно было бы отнести к животным, чем к людям.
И тут до Боба дошел смысл последних слов Желтой Тени насчет Андаманских островов. Эти посланные ему вдогонку создания относились к андаманским негритос. Их рассматривали как один из самых примитивных народов на нашей планете. Затерянные в джунглях крохотного архипелага, расположенного в стороне от оживленных путей сообщения в самом центре Бенгальского залива, они до сих пор жили в состоянии дикости, настолько полной, что долгое время их вообще принимали за обезьян.
Боб понял, что Минг набрал среди них подручных, поскольку по причине малого роста и природной жестокости они прекрасно подходили для выполнения определенного рода поручений. Дьявольская ловкость, небольшие вес и габариты позволяли им проскользнуть там, где это не сумел бы сделать ни один человек нормального телосложения, красть и убивать, а затем исчезать столь же незаметно, как и появляться.
Шесть негрито держали в руках длинные палки. Но Боб знал, что они были полыми внутри и что на самом деле речь шла о духовых ружьях — сарбаканах, из которых цель поражали отравленными стрелками.
— Теперь ясно, почему Минг пообещал смерть, соответствующую моему уровню. Считая меня крепким орешком, он и противника подобрал под стать, — процедил сквозь зубы Моран.
Он не мог не подумать, насколько извращен ум такого человека, как Минг, способный додуматься до подобного рода охоты на человека, в то время как куда проще было бы прикончить его, Боба с помощью кинжала или пристрелить.
«Не исключено, что Минг пожелал предоставить мне ещё раз шанс выжить все… из-за того старого долго передо мной. Поэтому-то и оружием снабдил…» — подумал Моран.
Выхватив из кармана пистолет, Боб крепко сжал его рукоятку.
«Минг, однако, должен был знать, что я — не плохой стрелок, что в этой игрушке шесть патронов и что пули по дальности полета превосходят стрелки сарбаканов. Достаточно открыть огонь по андаманцам раньше, чем они приблизятся на опасное для меня расстояние…
Тем временем шестерка карликов неуклонно приближалась. Боб направил на них пистолет и выкрикнул по-английски, полагая, что, помимо родного, это единственный доступный их пониманию язык.
— Остановитесь или я начну стрелять!..
Его слова, отражаясь от подземных сводов, прозвучали как раскаты грома. Андаманцы замерли. При свете фонаря были прекрасно видны их лица — темные, замкнутые, со зловещим блеском в глазах, без каких-либо признаков страха. Не вызывало сомнений, что в их примитивных умах просто не было места для такого чувства.
Между тем негрито осторожно возобновили свое продвижение с очевидным намерением подойти к Бобу достаточно близко, чтобы мощным выдохом выстрелить из сарбаканов в того, кого им определил шеф в качестве жертвы.
Боб Моран не сомневался, что рассчитывать на проявление сострадания или жалости с их стороны не приходится. По той простой причине, что та жестокая, постоянно висящая на волоске жизнь, которую они были вынуждены вести, предельно огрубили их души. Минг сказал им: «Следуйте за этим человеком и убейте его», — и этого им было вполне достаточно, чтобы гнать Морана до тех пор, пока они не выполнят задания… или же пока сами не сложат головы. И все-таки Боб предупредил их ещё раз:
— Остановитесь! Иначе стреляю…
Бесполезно. Андаманцы продолжали надвигаться на него, а один из даже счел расстояние уже вполне достаточным, чтобы поднести сарбакан к губам. Боб знал, что стрелке достаточно царапнуть — и ему придет конец. Яд действует мгновенно, и он погибнет в страшных мучениях. Он тщательно прицелился в негрито и нажал на спуск. Но вместо грохота — слабый щелчок бойка, сработавшего вхолостую.
В отчаянном броске Боб нырнул за изгиб галереи в тот самый момент, когда гномик, надув щеки, резко выплюнул. Смертельное жало, стремительно вырвавшись из духового ружья, впилось в скалу в том месте, где буквально мгновение назад находился Моран.
Боб, проворно положил на землю фонарь и передернул затвор, освобождаясь от дефектного патрона. Он загнал в ствол новый. Потом снова прицелился и дернул за курок. И опять лишь сухой щелчок.
И тогда Боб все понял. Минг снабдил его холостыми патронами. Все это время тот продолжал развлекаться с ним все той игрой в кошку с мышкой. Те слова, который он произнес, протягивая ему пистолет с обоймой: «Я нарочно разрядил его, чтобы не искушать вас немедленно им воспользоваться против меня», — преследовали цель внушить Бобу, что все это происходит по-настоящему и всерьез, хотя на самом деле составляли часть его дьявольского плана.
Глава 8
Глава 9
Моран показал головой. И тогда Минг тихо, скрипуче, с дьявольской издевкой хихикнул.
— Так значит, командан Моран, вы никогда не посещали Андаманских островов? Ну что же, тогда они навестят вас!..
Желтая Тень одним жестким жестом вернул на прежнее место каменный блок, погрузив Боба в кромешную тьму.
Оставшись один, Моран тут же зажег мощный электрический фонарь, дар месье Минга, и провел лучом вокруг себя.
Он находился в круглой пещере, грубо вытесанной прямо в скале, без каких-либо следов креплений в виде каменной кладки. Из ротонды веерообразно расходились в разные стороны несколько галерей.
Боб несколько замялся. Ему было непонятно, с какой стати Желтая Тень вот так вот запросто отпустил его, без всякого сопровождения и с некоторыми шансами благополучно выпутаться из этой переделки. Ведь было очевидно, что тамплиеры когда-то заставили проделать эти тайные подземные ходы для того, чтобы иметь возможность скрытно покидать свои укрепления, то есть они однозначно куда-то вели. К тому же, они так или иначе не могли не выводить на канализационную сеть и в метро так что, при должном упорстве и некотором везении была возможность выбраться отсюда. И тут ему вспомнились зловещие слова Минга: «Раз вы не со мной, то не будете и против. Ваш удел — смерть. Но вы умрете не банально, а так, чтобы это отвечало вашему уровню». А также и другие: «Тут я вас поставлю. Но можете не беспокоиться: гарантирую, что одиночество вам не грозит…» И, наконец, то, что он бросил ему вдогонку: «Так значит, командан Моран, вы никогда не посещали Андаманских островов. Ну что же, тогда они навестят вас!..»
Боб никак не мог взять в толк, причем здесь Андаманские острова. Единственное, в чем он был абсолютно уверен, так это в том, что все эти двусмысленные фразы содержали скрытую угрозу.
Боб, усевшись на выпавший из свода камень, вставил обойму в рукоять пистолета, врученного ему Желтой Тенью.
— Так будет спокойнее, — прокомментировал он, — а при необходимости, есть чем защититься…
Поднявшись, Боб высветил каждое из уводивших в неведомое отверстие галерей и быстро сориентировался. Он решил пойти по центральной из них, надеясь, что если она не начнет петлять, то выведет его прямо к Сене. Продвигаясь вдоль нее, он, возможно, обнаружит выход на поверхность скорее, чем в любом другом месте. Боб, естественно, знал, что недра Парижа напоминают кусок сыра «грюйер» с бесчисленными «дырочками» карьеров, подземных рек, катакомб, сточных канав, туннелей метро. Все они тесно сплелись между собой в сложнейшую систему галерей, залов, пассажей, каналов, озер и болот. Это был хитроумнейший лабиринт, найти дорогу в котором было необыкновенно сложно. Но с другой стороны, подумал Моран, в нем существовало, во всяком случае, в центре города, довольно много выходов на поверхность наверняка хаотичных и никак не сведенных в логически стройную схему, но тем не менее реально существовавших. К примеру, канализационные стоки, выходы метро, люки, открывавшиеся в подвалах частных домов и даже общественных зданий, таких как Опера. Главное — отыскать один из них. Иначе…
В создавшемся положении Моран не был склонен впадать в отчаяние и видеть все только в мрачном свете. Просто требовалось мобилизовать всю свою энергию, уверенность в себе и в своей путеводной звезде, чтобы достойно вынести все подстерегавшие его испытания.
Он решительно шагнул в центральный ход и прошел по нему несколько сот метров. Ровная поверхность под ногами, достаточно высокие, чтобы он мог двигаться во весь рост, своды, яркий свет фонаря — в целом пока все обстояло вполне сносно. Но примерно минут через пятнадцать Боб почувствовал, что галерея отклоняется к западу, что грозило существенно увести его в сторону от Сены. И уж во всяком случае никак не позволяло к ней приблизиться. И все же Боб продолжал продвигаться вперед, лелея надежду, что галерея искривится ещё раз и на сей раз в нужном направлении.
Так он прошагал сотню-другую метров, когда неожиданно его пронзило неприятное ощущение, что кто-то упорно идет за ним следом. Боб остановился, но странное впечатление не пропадало. Более того, он явственно услышал позади себя легкий звук шагов. Боб медленно повернулся и метрах в пятидесяти от себя в только что пройденной им части галереи смутно различил шесть миниатюрных человеческих силуэтов. То были небольшого, едва ли более одного метра сорока сантиметров, росточка люди, облаченные в какие-то лохмотья. Черные лица и курчавые волосы явно свидетельствовали о негроидной расе, как, впрочем, и прогнатические челюсти, толстогубость и чрезмерная приплюснутость носа. Помимо всего на лицах этих, обделенных судьбой, существ проступало выражение тупой свирепости. Причем, настолько, что если бы не вертикальное положение тел, их скорее можно было бы отнести к животным, чем к людям.
И тут до Боба дошел смысл последних слов Желтой Тени насчет Андаманских островов. Эти посланные ему вдогонку создания относились к андаманским негритос. Их рассматривали как один из самых примитивных народов на нашей планете. Затерянные в джунглях крохотного архипелага, расположенного в стороне от оживленных путей сообщения в самом центре Бенгальского залива, они до сих пор жили в состоянии дикости, настолько полной, что долгое время их вообще принимали за обезьян.
Боб понял, что Минг набрал среди них подручных, поскольку по причине малого роста и природной жестокости они прекрасно подходили для выполнения определенного рода поручений. Дьявольская ловкость, небольшие вес и габариты позволяли им проскользнуть там, где это не сумел бы сделать ни один человек нормального телосложения, красть и убивать, а затем исчезать столь же незаметно, как и появляться.
Шесть негрито держали в руках длинные палки. Но Боб знал, что они были полыми внутри и что на самом деле речь шла о духовых ружьях — сарбаканах, из которых цель поражали отравленными стрелками.
— Теперь ясно, почему Минг пообещал смерть, соответствующую моему уровню. Считая меня крепким орешком, он и противника подобрал под стать, — процедил сквозь зубы Моран.
Он не мог не подумать, насколько извращен ум такого человека, как Минг, способный додуматься до подобного рода охоты на человека, в то время как куда проще было бы прикончить его, Боба с помощью кинжала или пристрелить.
«Не исключено, что Минг пожелал предоставить мне ещё раз шанс выжить все… из-за того старого долго передо мной. Поэтому-то и оружием снабдил…» — подумал Моран.
Выхватив из кармана пистолет, Боб крепко сжал его рукоятку.
«Минг, однако, должен был знать, что я — не плохой стрелок, что в этой игрушке шесть патронов и что пули по дальности полета превосходят стрелки сарбаканов. Достаточно открыть огонь по андаманцам раньше, чем они приблизятся на опасное для меня расстояние…
Тем временем шестерка карликов неуклонно приближалась. Боб направил на них пистолет и выкрикнул по-английски, полагая, что, помимо родного, это единственный доступный их пониманию язык.
— Остановитесь или я начну стрелять!..
Его слова, отражаясь от подземных сводов, прозвучали как раскаты грома. Андаманцы замерли. При свете фонаря были прекрасно видны их лица — темные, замкнутые, со зловещим блеском в глазах, без каких-либо признаков страха. Не вызывало сомнений, что в их примитивных умах просто не было места для такого чувства.
Между тем негрито осторожно возобновили свое продвижение с очевидным намерением подойти к Бобу достаточно близко, чтобы мощным выдохом выстрелить из сарбаканов в того, кого им определил шеф в качестве жертвы.
Боб Моран не сомневался, что рассчитывать на проявление сострадания или жалости с их стороны не приходится. По той простой причине, что та жестокая, постоянно висящая на волоске жизнь, которую они были вынуждены вести, предельно огрубили их души. Минг сказал им: «Следуйте за этим человеком и убейте его», — и этого им было вполне достаточно, чтобы гнать Морана до тех пор, пока они не выполнят задания… или же пока сами не сложат головы. И все-таки Боб предупредил их ещё раз:
— Остановитесь! Иначе стреляю…
Бесполезно. Андаманцы продолжали надвигаться на него, а один из даже счел расстояние уже вполне достаточным, чтобы поднести сарбакан к губам. Боб знал, что стрелке достаточно царапнуть — и ему придет конец. Яд действует мгновенно, и он погибнет в страшных мучениях. Он тщательно прицелился в негрито и нажал на спуск. Но вместо грохота — слабый щелчок бойка, сработавшего вхолостую.
В отчаянном броске Боб нырнул за изгиб галереи в тот самый момент, когда гномик, надув щеки, резко выплюнул. Смертельное жало, стремительно вырвавшись из духового ружья, впилось в скалу в том месте, где буквально мгновение назад находился Моран.
Боб, проворно положил на землю фонарь и передернул затвор, освобождаясь от дефектного патрона. Он загнал в ствол новый. Потом снова прицелился и дернул за курок. И опять лишь сухой щелчок.
И тогда Боб все понял. Минг снабдил его холостыми патронами. Все это время тот продолжал развлекаться с ним все той игрой в кошку с мышкой. Те слова, который он произнес, протягивая ему пистолет с обоймой: «Я нарочно разрядил его, чтобы не искушать вас немедленно им воспользоваться против меня», — преследовали цель внушить Бобу, что все это происходит по-настоящему и всерьез, хотя на самом деле составляли часть его дьявольского плана.
Глава 8
«Все. На этот раз, — с горечью подумал Моран, — у меня нет ни малейшего преимущества перед противником. Хуже того, они вооружены и настроены на убийство, а пистолет сейчас — все равно что рапира во время атомной войны…»
Безусловно, оставалась возможность рукопашной схватки. И хотя числом их было поболее, но зато Боб был покрупнее, да и посильнее, что порождало надежду на благоприятный для него исход. Но для драчки требовалось сначала сблизиться с противником, а сие оставалось за пределами реального, поскольку негрито задолго до этого расстреляют его из сарбаканов.
Значит, выход один — уносить ноги, не дать андаманцам подобраться к нему достаточно близко. Придется опять прибегнуть к не раз выручавшему его таланту отличного метателя камней.
Земля под ногами Морана была усеяна скалистыми осколками. Некоторые из них достигали величины с добрый кулак. Но они-то как раз меньше всего интересовали Боба в силу своей чрезмерной тяжести и неизбежного торможения в воздухе из-за габаритов. Другими словами, по этим причинам дальность их полета не превысит ту, на которую были рассчитаны сарбаканы. А вся соль заключалась в том, чтобы градом камней заставить негрито держаться за границами этой опасной для него зоны. Поэтому Боб лихорадочно набил карманы галькой величиной примерно с орех.
Карлики после выстрела их сородича стояли неподвижно. Боб запулил в их сторону несколько камней, чтобы укрепить в них тенденцию к проявлению осторожности. Потом, потушив фонарь, рванул, что было сил, вдоль коридора, стремясь создать для себя определенный задел в расстоянии. Но эффект неожиданности длился недолго и вскоре, задержавшись на долю секунды, он отчетливо услышал позади топот ног преследователей. Моран возобновил свою бешеную гонку в полной темноте, но вскоре едва не расплющился о вставшую на его пути стену, что вынудило его вновь зажечь фонарь. Убедился, что негрито упорно тянутся за ним. Может, они отлично видели в этой кромешной тьме? Боб сомневался в этом. Но с другой стороны их инстинкт близких к природе существ, видимо, каким-то образом помогал им достаточно свободно ориентироваться в подземелье.
Побросав для острастки в их направлении ещё несколько камней, Боб побежал вновь. В тех местах, где он был уверен, что перед ним прямой отрезок пути, он бежал вслепую. При этом он вытягивал вперед руку, пока не натыкался на препятствие, свидетельствующее о том, что в данном месте галерея куда-то поворачивала. Тогда он зажигал фонарь, осматривался, опять закидывал гномов-преследователей галькой и мчался, как угорелый, дальше. Его все время погонял страх получить сзади порцию отравленных стрелок.
Примененная Бобом тактика позволила ему несколько выигрывать в расстоянии. Бегство помешало ему подметить, что вид подземных галерей стал менее однообразным. Менялась высота сводов. Порой коридор расширялся до размеров довольно обширных залов, свод которых удерживали подпорки. Местами они были скрыты в самой скальной породе, но тогда, явно искусственного происхождения, представляли собой ряд поставленных друг на друга глыб. Стало ясно, что пошли карьеры, когда-то служившие парижанам источником строительного камня для возведения домов.
Но Боб Моран не очень-то раздумывал над топографией мест. Основным для него в этой обстановке было бежать, как можно скорее, чтобы быстрее оторваться от врагов. Зачастую там, где галерея шла под уклон, он попадал в лужи застоявшейся протухшей воды, просочившейся сюда из каких-то источников.
Трудно сказать, как долго длилась эта сумасшедшая гонка — Бобу было не до того, чтобы следить за временем. Мгновенно оценить при вспышке фонаря обстановку, мчаться затем по прямой в темноте, время от времени оборачиваться, чтобы забрасывать преследователей галькой, останавливаться, пополняя её запасы — все спрессовалось в этот судорожный ритм погони.
Он выскочил в, насколько он сумел различить, длинную прямую кишку, которая довольно круто уводила его вниз. О, стремительно перебирая ногами, скатился в глубину, значительно опередив тем самым карликов-убийц. Но далее был вынужден резко тормознуть, чтобы не столкнуться с одной из тех опор, что состояли из сложенных обломков скал. Она поддерживала свод, находившийся в сквернейшем состоянии и готовый, казалось, вот-вот рухнуть.
За этой колонной галерея переходила в низину чашеобразной формы. По ту сторону в конце легкого подъема просматривался новый туннель, вход в который частично закрывал блок известняка.
Боб на полном ходу с зажженным фонарем преодолел эту впадину, взлетел на крутизну и, обогнув известняковую глыбу, скользнул в новый коридор. Он уже собрался возобновить свой сумасшедший марафон, как внезапно замер, озаренный догадкой. Этот округлый, а значит легко скатывавшийся большой камень, мог избавить его от погони.
Негрито как раз в этот момент выскочили на той стороне низинки по обе стороны от хрупкой опоры. Размахнувшись, Боб изо всей силы запустил в них с полдюжины галек. Один из гномов подставился под этот залп, и они гурьбой поспешили укрыться в галерее.
Едва они сгинули с глаз, как Моран, положив фонарь, присел, уперся плечом в глыбу и, что было мочи, толкнул её. Блок сначала не поддавался, но потом чуть-чуть сдвинулся на несколько сантиметров. Моран приложился ещё раз, и тот полегоньку покатился вниз, по пути набирая скорость. По инерции он проскочил впадину и с размаху врезался в опору из сложенных камней, которая от удара развалилась. Обвал получился какой-то малозрелищный. Просто свою, весь целиком, почти бесшумно осел, а обломки горной породы, сгрудившись вокруг известняковой глыбы, начисто закупорили галерею.
Теперь Морана от негритов отделяло несколько кубических метров земли и скал, и было маловероятно, что те примутся расчищать завал. Даже если бы они и приступили к этому, то разгребать им пришлось бы не один час, а за это время Моран, несомненно, ушел бы далеко вперед. Не приходилось сомневаться, что они, скорее вернутся к их властителю и доложат о постигшей их неудаче.
Моран радостно расхохотался.
— Ай-яй-яй, месье Желтая Тень! — громко выкрикнул он. — Значит, вы надеялись разделаться таким вот образом с Бобом Мораном? Ну что же, убедитесь сами, что у него припасено ещё немало довольно скверных для вас сюрпризов.
Но в душе он, разумеется, отлично сознавал, что до спасения ему ещё ой как далеко! Следовало не возвещать, ликуя победу, искать выход из этого головоломного лабиринта. И тем не менее у Боба весьма полегчало на сердце, когда он вновь пустился в путь.
Ритмично, без спешки, стараясь отогнать от себя тревожные мысли, Боб Моран продолжал вышагивать по извилистым ходам подземного Парижа. Вопрос о том, как бы сориентироваться, теперь отпал. Он шел наобум, рассчитывая, что рано или поздно наткнется на выход. Поэтому он все время вглядывался в своды тоннелей в надежде нечаянно увидеть какой-нибудь выводящий на поверхность люк. Нередко он улавливал шум проходившего где-то поезда метро. Но близко ли это было или далеко? Определить было невозможно, поскольку, как он знал, под землей звуки передаются на довольно далекие расстояния.
Единственно, что его терзало теперь — это боязнь заблудиться в этом нескончаемом нагромождении искусственных пещер и коридоров, поскольку отныне, как он считал, каких-то опасных для жизни встреч остерегаться не приходилось. Батареек этого мощного электрического фонаря должно было хватить ещё на несколько часов. Наступит, конечно, момент, когда они сядут и он погаснет. Но тогда Боб воспользуется своей миниатюрной моделью, с которой никогда не расставался, величиной не более зажигалки. Правда, питания у этого мини-устройства хватало всего на час. А дальше его ждала полнейшая темень. Чернота и отчаяние… Безысходность и безумие… Помешательство и изнеможение… Бессилие и смерть…
Боб напряг все душевные силы, отгоняя от себя мысли об этом фатальном исходе; впрочем, вскоре новое событие окончательно отвлекло его от них. По мере продвижения галереи постепенно расширялись, переходили в гигантские с низко нависшими сводами каверны, в глубине которых беспомощно терялся луч фонарика. Почва становилась все более рыхлой, и порой Бобу приходилось продолжить путь по колено в воде.
Последнее обстоятельство навело его на мысль, что он все ещё находится где-то неподалеку от центра столицы. Судя по всему, он вышел к обширным подземным болотам, образовавшимся просачиванием вод от скрытой под самым сердцем Парижа реки — Град Бателье. Было вполне возможно, если не очевидно, что они сообщались с канализационной системой. А это значительно повышало шансы Морана найти вскоре выход на поверхность.
Надежды оказались не напрасными, и спустя некоторое время Боб набрел на грубо сработанный канал, сооруженный, видимо, несколько веков тому назад. В этом ничего удивительного не было, поскольку первые работы по благоустройству городского коммунального хозяйства в Париже относятся ещё к 1370 году.
Моран воспрянул духом, полагая, что с минуты на минуту выйдет к современному коллектору. Двигаться теперь приходилось все время в воде, доходившей до бедер, а дышать становилось вся тягостней из-за зловонного запаха, исходившего от нечистот. В конце концов он как и ожидал, все же выбрался в довольно широкий проток с бетонированными стенками и уже не сомневался, что приближается к концу своих блужданий.
«Скоро добреду до одного из основных коллекторов и тогда не буду более вынужден тащиться по этому тошнотворному месиву, — подумал он. — Поднимусь на проходящих в них сбоку тротуарчик и спокойно дойду до какого-нибудь выхода…»
Едва эта мысль промелькнула у него в голове, как началось нечто непонятное. Спокойную ещё несколько минут тому назад воду, вдруг взвихрило какое-то достаточно мощное течение. одновременно быстро рос уровень.
— Что случилось? — встревожился Боб. — Вроде бы не заметно никакого спуска…
Между тем, скорость потока все усиливалась, а вода поднималась все выше и выше. И тогда Моран сообразил, в чем дело. Наверху, в городе, разразилась гроза, и дождевые потоки хлынули в водостоки. вскоре он уже погрузился в мутные волны по пояс, затем по грудь и, наконец, по самое горло. Бурное течение подхватило его, как щепку, накрыло с головой, вынудив отбросить ставший бесполезным фонарь. Мрак вокруг сгустился до жути, а когда он попытался остановиться, то ногами дна не достал. Боб пустился вплавь. Все убыстрявшиеся струи властно мчали его все дальше и дальше, в глухую черноту ночи.
Безусловно, оставалась возможность рукопашной схватки. И хотя числом их было поболее, но зато Боб был покрупнее, да и посильнее, что порождало надежду на благоприятный для него исход. Но для драчки требовалось сначала сблизиться с противником, а сие оставалось за пределами реального, поскольку негрито задолго до этого расстреляют его из сарбаканов.
Значит, выход один — уносить ноги, не дать андаманцам подобраться к нему достаточно близко. Придется опять прибегнуть к не раз выручавшему его таланту отличного метателя камней.
Земля под ногами Морана была усеяна скалистыми осколками. Некоторые из них достигали величины с добрый кулак. Но они-то как раз меньше всего интересовали Боба в силу своей чрезмерной тяжести и неизбежного торможения в воздухе из-за габаритов. Другими словами, по этим причинам дальность их полета не превысит ту, на которую были рассчитаны сарбаканы. А вся соль заключалась в том, чтобы градом камней заставить негрито держаться за границами этой опасной для него зоны. Поэтому Боб лихорадочно набил карманы галькой величиной примерно с орех.
Карлики после выстрела их сородича стояли неподвижно. Боб запулил в их сторону несколько камней, чтобы укрепить в них тенденцию к проявлению осторожности. Потом, потушив фонарь, рванул, что было сил, вдоль коридора, стремясь создать для себя определенный задел в расстоянии. Но эффект неожиданности длился недолго и вскоре, задержавшись на долю секунды, он отчетливо услышал позади топот ног преследователей. Моран возобновил свою бешеную гонку в полной темноте, но вскоре едва не расплющился о вставшую на его пути стену, что вынудило его вновь зажечь фонарь. Убедился, что негрито упорно тянутся за ним. Может, они отлично видели в этой кромешной тьме? Боб сомневался в этом. Но с другой стороны их инстинкт близких к природе существ, видимо, каким-то образом помогал им достаточно свободно ориентироваться в подземелье.
Побросав для острастки в их направлении ещё несколько камней, Боб побежал вновь. В тех местах, где он был уверен, что перед ним прямой отрезок пути, он бежал вслепую. При этом он вытягивал вперед руку, пока не натыкался на препятствие, свидетельствующее о том, что в данном месте галерея куда-то поворачивала. Тогда он зажигал фонарь, осматривался, опять закидывал гномов-преследователей галькой и мчался, как угорелый, дальше. Его все время погонял страх получить сзади порцию отравленных стрелок.
Примененная Бобом тактика позволила ему несколько выигрывать в расстоянии. Бегство помешало ему подметить, что вид подземных галерей стал менее однообразным. Менялась высота сводов. Порой коридор расширялся до размеров довольно обширных залов, свод которых удерживали подпорки. Местами они были скрыты в самой скальной породе, но тогда, явно искусственного происхождения, представляли собой ряд поставленных друг на друга глыб. Стало ясно, что пошли карьеры, когда-то служившие парижанам источником строительного камня для возведения домов.
Но Боб Моран не очень-то раздумывал над топографией мест. Основным для него в этой обстановке было бежать, как можно скорее, чтобы быстрее оторваться от врагов. Зачастую там, где галерея шла под уклон, он попадал в лужи застоявшейся протухшей воды, просочившейся сюда из каких-то источников.
Трудно сказать, как долго длилась эта сумасшедшая гонка — Бобу было не до того, чтобы следить за временем. Мгновенно оценить при вспышке фонаря обстановку, мчаться затем по прямой в темноте, время от времени оборачиваться, чтобы забрасывать преследователей галькой, останавливаться, пополняя её запасы — все спрессовалось в этот судорожный ритм погони.
Он выскочил в, насколько он сумел различить, длинную прямую кишку, которая довольно круто уводила его вниз. О, стремительно перебирая ногами, скатился в глубину, значительно опередив тем самым карликов-убийц. Но далее был вынужден резко тормознуть, чтобы не столкнуться с одной из тех опор, что состояли из сложенных обломков скал. Она поддерживала свод, находившийся в сквернейшем состоянии и готовый, казалось, вот-вот рухнуть.
За этой колонной галерея переходила в низину чашеобразной формы. По ту сторону в конце легкого подъема просматривался новый туннель, вход в который частично закрывал блок известняка.
Боб на полном ходу с зажженным фонарем преодолел эту впадину, взлетел на крутизну и, обогнув известняковую глыбу, скользнул в новый коридор. Он уже собрался возобновить свой сумасшедший марафон, как внезапно замер, озаренный догадкой. Этот округлый, а значит легко скатывавшийся большой камень, мог избавить его от погони.
Негрито как раз в этот момент выскочили на той стороне низинки по обе стороны от хрупкой опоры. Размахнувшись, Боб изо всей силы запустил в них с полдюжины галек. Один из гномов подставился под этот залп, и они гурьбой поспешили укрыться в галерее.
Едва они сгинули с глаз, как Моран, положив фонарь, присел, уперся плечом в глыбу и, что было мочи, толкнул её. Блок сначала не поддавался, но потом чуть-чуть сдвинулся на несколько сантиметров. Моран приложился ещё раз, и тот полегоньку покатился вниз, по пути набирая скорость. По инерции он проскочил впадину и с размаху врезался в опору из сложенных камней, которая от удара развалилась. Обвал получился какой-то малозрелищный. Просто свою, весь целиком, почти бесшумно осел, а обломки горной породы, сгрудившись вокруг известняковой глыбы, начисто закупорили галерею.
Теперь Морана от негритов отделяло несколько кубических метров земли и скал, и было маловероятно, что те примутся расчищать завал. Даже если бы они и приступили к этому, то разгребать им пришлось бы не один час, а за это время Моран, несомненно, ушел бы далеко вперед. Не приходилось сомневаться, что они, скорее вернутся к их властителю и доложат о постигшей их неудаче.
Моран радостно расхохотался.
— Ай-яй-яй, месье Желтая Тень! — громко выкрикнул он. — Значит, вы надеялись разделаться таким вот образом с Бобом Мораном? Ну что же, убедитесь сами, что у него припасено ещё немало довольно скверных для вас сюрпризов.
Но в душе он, разумеется, отлично сознавал, что до спасения ему ещё ой как далеко! Следовало не возвещать, ликуя победу, искать выход из этого головоломного лабиринта. И тем не менее у Боба весьма полегчало на сердце, когда он вновь пустился в путь.
Ритмично, без спешки, стараясь отогнать от себя тревожные мысли, Боб Моран продолжал вышагивать по извилистым ходам подземного Парижа. Вопрос о том, как бы сориентироваться, теперь отпал. Он шел наобум, рассчитывая, что рано или поздно наткнется на выход. Поэтому он все время вглядывался в своды тоннелей в надежде нечаянно увидеть какой-нибудь выводящий на поверхность люк. Нередко он улавливал шум проходившего где-то поезда метро. Но близко ли это было или далеко? Определить было невозможно, поскольку, как он знал, под землей звуки передаются на довольно далекие расстояния.
Единственно, что его терзало теперь — это боязнь заблудиться в этом нескончаемом нагромождении искусственных пещер и коридоров, поскольку отныне, как он считал, каких-то опасных для жизни встреч остерегаться не приходилось. Батареек этого мощного электрического фонаря должно было хватить ещё на несколько часов. Наступит, конечно, момент, когда они сядут и он погаснет. Но тогда Боб воспользуется своей миниатюрной моделью, с которой никогда не расставался, величиной не более зажигалки. Правда, питания у этого мини-устройства хватало всего на час. А дальше его ждала полнейшая темень. Чернота и отчаяние… Безысходность и безумие… Помешательство и изнеможение… Бессилие и смерть…
Боб напряг все душевные силы, отгоняя от себя мысли об этом фатальном исходе; впрочем, вскоре новое событие окончательно отвлекло его от них. По мере продвижения галереи постепенно расширялись, переходили в гигантские с низко нависшими сводами каверны, в глубине которых беспомощно терялся луч фонарика. Почва становилась все более рыхлой, и порой Бобу приходилось продолжить путь по колено в воде.
Последнее обстоятельство навело его на мысль, что он все ещё находится где-то неподалеку от центра столицы. Судя по всему, он вышел к обширным подземным болотам, образовавшимся просачиванием вод от скрытой под самым сердцем Парижа реки — Град Бателье. Было вполне возможно, если не очевидно, что они сообщались с канализационной системой. А это значительно повышало шансы Морана найти вскоре выход на поверхность.
Надежды оказались не напрасными, и спустя некоторое время Боб набрел на грубо сработанный канал, сооруженный, видимо, несколько веков тому назад. В этом ничего удивительного не было, поскольку первые работы по благоустройству городского коммунального хозяйства в Париже относятся ещё к 1370 году.
Моран воспрянул духом, полагая, что с минуты на минуту выйдет к современному коллектору. Двигаться теперь приходилось все время в воде, доходившей до бедер, а дышать становилось вся тягостней из-за зловонного запаха, исходившего от нечистот. В конце концов он как и ожидал, все же выбрался в довольно широкий проток с бетонированными стенками и уже не сомневался, что приближается к концу своих блужданий.
«Скоро добреду до одного из основных коллекторов и тогда не буду более вынужден тащиться по этому тошнотворному месиву, — подумал он. — Поднимусь на проходящих в них сбоку тротуарчик и спокойно дойду до какого-нибудь выхода…»
Едва эта мысль промелькнула у него в голове, как началось нечто непонятное. Спокойную ещё несколько минут тому назад воду, вдруг взвихрило какое-то достаточно мощное течение. одновременно быстро рос уровень.
— Что случилось? — встревожился Боб. — Вроде бы не заметно никакого спуска…
Между тем, скорость потока все усиливалась, а вода поднималась все выше и выше. И тогда Моран сообразил, в чем дело. Наверху, в городе, разразилась гроза, и дождевые потоки хлынули в водостоки. вскоре он уже погрузился в мутные волны по пояс, затем по грудь и, наконец, по самое горло. Бурное течение подхватило его, как щепку, накрыло с головой, вынудив отбросить ставший бесполезным фонарь. Мрак вокруг сгустился до жути, а когда он попытался остановиться, то ногами дна не достал. Боб пустился вплавь. Все убыстрявшиеся струи властно мчали его все дальше и дальше, в глухую черноту ночи.
Глава 9
Этот могучий ток воды в коллекторах нес Морана довольно долго. Боб уже не пытался плыть, а довольствовался тем, что держался на плаву, стараясь избежать ударов о стены. Об них он стукался уже не раз. Но пока, к счастью, без серьезных травм. Впрочем, подземные коммуникации возводились, как правило, прямолинейно, что и избавляло его от слишком резких ударов. Лишь временами то плечом, то рукой или ногой он с ходу налетал на стены, что причичяло ему довольно сильную боль. Каждый раз при этом он опался, как бы не врезаться в бетон головой, не потерять при этом сознания и не пойти ко дну в этой липкой и смрадной жиже.
Но страхи, к счастью, не сбылись, и как только гроза в городе прекратилась, гневный поток быстро присмирел. И тогда Боб попытался все же как-то определиться в этом плотном внушающем ужас мраке, в котором он так беспомощно барахтался. Поддерживая себя на поверхности энергичными движениями одной руки, второй он принялся ощупывать стены коллектора. Хотя стихия все ещё и увлекала его в неведомое, но уже с меньшей, чем раньше, скоростью.
И опять потекли бесконечные минуты. Неожиданно рука Боба натолкнулась на какой-то металлический выступ, за который он тут же не преминул ухватиться. Вскоре стало ясно, что это вмурованная в стену скоба. Свободной рукой он нащупал чуть повыше и вторую, подтянулся и ухватился за третью. Поднявшись таким образом вверх метра на полтора, он вдруг завалился вперед, плюхнувшись на ровную и сухую забетонированную площадку. Обессиленный и измученный, Боб распростерся на ней вниз лицом, тяжело дыша и сотрясаясь всем телом от подступившей к горлу тошноты.
Постепенно стали восстанавливаться силы, Моран поднялся на ноги и осмотрелся. Выяснилось, что он выбрался на полутораметровой ширины карниз, тянувшийся вдоль подземного канала. Подняв руку, он убедился, что весь свод исполосован разного рода проводами, трубами и шлангами. Моран понял, что это фрагменты системы городской телефонной и телеграфной связи, пневматической почты и водоснабжения столицы.
— Прекрасно! — пробормотал Боб с явным удовлетворением. — Я оказался в главном коллекторе. Освобождение — не за горами…
Осторожно, ощупывая дорогу носком ноги и скользя ладонью по стенке, он двинулся в путь. Шел медленно в «слепом» режиме и затратил почти полчаса, пока не уперся в стальную вертикальную стойку, оказавшуюся частью уводившей вверх лестницы. Боб карабкался по ней метров десять, прежде чем нащупал над головой твердую металлическую поверхность — явно канализационный люк.
Моран облегченно вздохнул, поняв, что его мучения подходят к концу. Нагнув голову, он плечами подпер крышку, приподнял её и, сдвинув в сторону, через пару секунд очутился на свежем воздухе. Редкие прохожие, очевидно принимая его за служащего коммунального хозяйства, не обращали на Боба никакого внимания.
Поставив крышку люка на место, Моран быстро сориентировался. Столицу он знал превосходно, поскольку родился в Париже. Поэтому он мгновенно определил, что вынырнул из подземелья где-то вблизи Центрального рынка — «Чрева Парижа». Вспомнив о расположенной совсем рядом с ним стоянке такси, направился туда. В ожидании пассажиров там томились две машины. Подойдя к головной, Боб склонился к сидевшему за рулем водителю.
— Вы можете доставить меня на набережную Вольтера?
— Ясное дело! — кивнул тот. — Это ведь моя профессия — развозить клиентов по нужным им адресам…
Он вдруг запнулся, раздул ноздри, шумно втянул в себя воздух и недоверчиво осведомился.
— Откуда это, интересно, вы появились? Не скажешь, что от вас пахнет жасмином…
Боб рассмеялся.
— Дело в том, что я химик, — объяснил он. — а в моей лаборатории сейчас творят новый вид духов под названием «Водосточная воронка». Не приходилось, случаем, слышать о них? В предстоящем сезоне все красотки берут их на вооружение…
Не давая водителю опомниться, он продолжал:
— Не беспокойтесь. За мной приличные чаевые, чтобы продезинфицировать такси… Вперед!..
С этими словами Моран, юркнув на заднее сиденье, захлопнул за собой дверцу. Таксист, пожав плечами, тронулся в путь, наглядно продемонстрировав тем самым, что он гораздо более восприимчив в запаху наживы, чем к реальным ароматам, дурным или привлекательным.
Едва Моран переступил порог квартиры, как на него обрушился настоящий ураган, в эпицентре которого завихрялась копна рыжих волос. Стихийное бедствие разразилось потоком бессвязных слов.
— Командан!.. Вы!.. Живой!.. Я знал, что вы ЕМУ не по зубам!.. Я так им и заявил… Вот… Я знал это… И не ошибся!..
Боб с трудом вырвался из объятий своего пылкого друга Билла Баллантайна.
— Спокойно, Билл… Спокойно… Как видишь, все ещё цел, и нечему тут удивляться. Насколько припоминаю, уже не раз, — далеко не впервые! — выпутываюсь из мерзкой ситуации. Так что нечего раздувать из этого целую историю.
Как и водитель такси, шотландец вдруг насторожился, повел носом и втянул в себя несколько раз воздух, словно охотничья собака, вышедшая на след.
— Согласен, командан, в колокола, пожалуй и впрямь, бухать не стоит, — отозвался он. — Но меня беспокоит, где это вы подцепили сей запах. Изволите благоухать «как целая бригада золотарей»…
Но страхи, к счастью, не сбылись, и как только гроза в городе прекратилась, гневный поток быстро присмирел. И тогда Боб попытался все же как-то определиться в этом плотном внушающем ужас мраке, в котором он так беспомощно барахтался. Поддерживая себя на поверхности энергичными движениями одной руки, второй он принялся ощупывать стены коллектора. Хотя стихия все ещё и увлекала его в неведомое, но уже с меньшей, чем раньше, скоростью.
И опять потекли бесконечные минуты. Неожиданно рука Боба натолкнулась на какой-то металлический выступ, за который он тут же не преминул ухватиться. Вскоре стало ясно, что это вмурованная в стену скоба. Свободной рукой он нащупал чуть повыше и вторую, подтянулся и ухватился за третью. Поднявшись таким образом вверх метра на полтора, он вдруг завалился вперед, плюхнувшись на ровную и сухую забетонированную площадку. Обессиленный и измученный, Боб распростерся на ней вниз лицом, тяжело дыша и сотрясаясь всем телом от подступившей к горлу тошноты.
Постепенно стали восстанавливаться силы, Моран поднялся на ноги и осмотрелся. Выяснилось, что он выбрался на полутораметровой ширины карниз, тянувшийся вдоль подземного канала. Подняв руку, он убедился, что весь свод исполосован разного рода проводами, трубами и шлангами. Моран понял, что это фрагменты системы городской телефонной и телеграфной связи, пневматической почты и водоснабжения столицы.
— Прекрасно! — пробормотал Боб с явным удовлетворением. — Я оказался в главном коллекторе. Освобождение — не за горами…
Осторожно, ощупывая дорогу носком ноги и скользя ладонью по стенке, он двинулся в путь. Шел медленно в «слепом» режиме и затратил почти полчаса, пока не уперся в стальную вертикальную стойку, оказавшуюся частью уводившей вверх лестницы. Боб карабкался по ней метров десять, прежде чем нащупал над головой твердую металлическую поверхность — явно канализационный люк.
Моран облегченно вздохнул, поняв, что его мучения подходят к концу. Нагнув голову, он плечами подпер крышку, приподнял её и, сдвинув в сторону, через пару секунд очутился на свежем воздухе. Редкие прохожие, очевидно принимая его за служащего коммунального хозяйства, не обращали на Боба никакого внимания.
Поставив крышку люка на место, Моран быстро сориентировался. Столицу он знал превосходно, поскольку родился в Париже. Поэтому он мгновенно определил, что вынырнул из подземелья где-то вблизи Центрального рынка — «Чрева Парижа». Вспомнив о расположенной совсем рядом с ним стоянке такси, направился туда. В ожидании пассажиров там томились две машины. Подойдя к головной, Боб склонился к сидевшему за рулем водителю.
— Вы можете доставить меня на набережную Вольтера?
— Ясное дело! — кивнул тот. — Это ведь моя профессия — развозить клиентов по нужным им адресам…
Он вдруг запнулся, раздул ноздри, шумно втянул в себя воздух и недоверчиво осведомился.
— Откуда это, интересно, вы появились? Не скажешь, что от вас пахнет жасмином…
Боб рассмеялся.
— Дело в том, что я химик, — объяснил он. — а в моей лаборатории сейчас творят новый вид духов под названием «Водосточная воронка». Не приходилось, случаем, слышать о них? В предстоящем сезоне все красотки берут их на вооружение…
Не давая водителю опомниться, он продолжал:
— Не беспокойтесь. За мной приличные чаевые, чтобы продезинфицировать такси… Вперед!..
С этими словами Моран, юркнув на заднее сиденье, захлопнул за собой дверцу. Таксист, пожав плечами, тронулся в путь, наглядно продемонстрировав тем самым, что он гораздо более восприимчив в запаху наживы, чем к реальным ароматам, дурным или привлекательным.
Едва Моран переступил порог квартиры, как на него обрушился настоящий ураган, в эпицентре которого завихрялась копна рыжих волос. Стихийное бедствие разразилось потоком бессвязных слов.
— Командан!.. Вы!.. Живой!.. Я знал, что вы ЕМУ не по зубам!.. Я так им и заявил… Вот… Я знал это… И не ошибся!..
Боб с трудом вырвался из объятий своего пылкого друга Билла Баллантайна.
— Спокойно, Билл… Спокойно… Как видишь, все ещё цел, и нечему тут удивляться. Насколько припоминаю, уже не раз, — далеко не впервые! — выпутываюсь из мерзкой ситуации. Так что нечего раздувать из этого целую историю.
Как и водитель такси, шотландец вдруг насторожился, повел носом и втянул в себя несколько раз воздух, словно охотничья собака, вышедшая на след.
— Согласен, командан, в колокола, пожалуй и впрямь, бухать не стоит, — отозвался он. — Но меня беспокоит, где это вы подцепили сей запах. Изволите благоухать «как целая бригада золотарей»…