Вероника Алборти
Равнина
«…И приказал тогда царь Идзумары разжечь костры на равнине Халал, устлать коврами степные травы и вбить в землю копья, брошенные разбитыми шанхами. И по слову его собрали на равнине Халал сыновей и дочерей народа Шанхи, всех пленных, сколько их было; и угрозами и жестокостью заставили их всех танцевать, услаждая взоры победителей. Трижды три дня и трижды три ночи длилась та пляска; ни в дневной зной, ни в ночной холод не давали пленникам передышки.
И должно было так продолжаться, пока не иссякнет сила земли Шанхи и последний из танцующих не упадет. В тот миг проклятье легло бы на весь народ шанхов, и никакая сила уже не смогла бы изменить его участь.
Трижды три дня и трижды три ночи провел царь Идзумары в ожидании, что царь Эльшад аль-Ахсар придет со своим разбитым и слабым войском – остановить Пляску на равнине Халал…»
Так говорит Книга Царей Эрана.
– Они все еще пляшут?
– Еще пляшут, мой царь. Всех, кто падает в бессилии, тотчас заменяют другими. Не много осталось уже пленников; нынешние – это те, кого твои воины поймали в разоренном Шэсе. Пройдет еще три дня, и никого годного к пляске не останется.
– Неужто Эльшад пожалует только тогда, когда я скормлю Демону всех его щенков?
– Мой царь, шанхи после поражения отступили за Зеленую реку и направились к столице, чтобы дождаться подкреплений за надежными стенами. Самоубийственной глупостью было бы для царя Эльшада сейчас вести их в бой.
– Эльшад не трус. Он не позволит мне уморить всех детенышей…
«Тра-та-там!» – выбивает ближайший барабан.
Ему вторит еще один и еще…
О да, царь Эльшад – не трус. И ему ли, потомку древнейшего рода, не знать, какой страшной силой обладает человеческая кровь, пролитая на алтарь Судьбы. Люди не Демоны; им не дано повелевать Роком; но тот, кто имеет власть над людьми, может на краткое время сравниться с истинными Властелинами Судьбы. И превратить пляску на оставленном поле битвы в страшный колдовской ритуал – копье, направленное в самое сердце царства Шанхского.
– Шанхи не станут запираться в крепости. Раньше или позже – но они снова выйдут на равнину. Вели дозорам смотреть в оба, сардар.
– Они все еще пляшут?..
– Все еще пляшут, мой царь. Я скакал день и ночь, чтобы рассказать тебе о том, что увидел на равнине Халал. Все слухи, дошедшие до нас, верны. Там так много детей шанхской земли, и участь их воистину ужасна…
– Достаточно. Ты сказал, я услышал…
Ты сказал, Инд ибн Сид, царь Идзумары, мой победитель. Устами гонца, шепотом ночной степи, голосом моей кровоточащей земли – ты сказал, а я услышал.
Но как должен я поступить теперь?! Что делать царю, чье царство на грани уничтожения, а действие и бездействие равно губительны? Что делать отцу, чьих детей ждет смерть – сегодня или завтра, в сражении или в позорном плену?..
Рок, черный, как сердце худшего из Демонов, обрушился на Шанхское царство. Инд ибн Сид, великий воин и правитель, вторгся в его пределы, неся Смерть на своих плечах. И как же был самонадеян ты, повелитель шанхов, решив встретить врага у границ, не дать ему разорить земли от Зеленой реки до столицы. У рубежных вод сошлись армии двух царств, и Рок в первый раз посмеялся над Эльшадом аль-Ахсаром и его людьми – разбитые, вынуждены были шанхи покинуть поле боя и спешно отступать к укреплениям столицы. Но и скрыться за надежными стенами им было не суждено – на третий день отступления войско настигла весть о Пляске, что Идзумарец устроил на равнине Халал.
Ярость охватила воинов шанхской земли, узнавших, какому непереносимому унижению оказались подвергнуты дети из разоренных поселений. Но многие ли из них поняли, что за этим варварским пиром победителей стоят страшные ритуалы заклинания Судьбы – подношения силам столь же древним, сколь и темным? Если чудовищный замысел Идзумарца удастся – на землю, народ и царя Шанхи падет проклятие, избыть которое не смогут еще многие поколения.
А будут ли они, эти поколения? Кого пощадит Идзумарец, кто сможет продолжить род неудачливого царя шанхского? Старшие сыновья ныне присоединились к войску, и ничто не заставит гордых царевичей покинуть его перед боем; а дочери и младший из мальчишек, отданный по традиции на воспитание сказителю, укрыты за стенами Шанхи, что неминуемо падет без достойной защиты.
Лучше броситься на собственный меч, чем увидеть руины на месте своего города. Но такая смерть недостойна воина. Пока есть возможность сражаться – должно воину сражаться, не опуская клинка.
Ткань шатра сминается под пальцами – и бьет в лицо свежий ветер степи.
– Собирайте отряды, сардары.
Свирепая радость разом вспыхивает в глазах воинов, обращенных к царю. Они знают, что он скажет, – ведь шанхи всегда предпочитали смерть в бою бесчестью.
– Мы возвращаемся.
И должно было так продолжаться, пока не иссякнет сила земли Шанхи и последний из танцующих не упадет. В тот миг проклятье легло бы на весь народ шанхов, и никакая сила уже не смогла бы изменить его участь.
Трижды три дня и трижды три ночи провел царь Идзумары в ожидании, что царь Эльшад аль-Ахсар придет со своим разбитым и слабым войском – остановить Пляску на равнине Халал…»
Так говорит Книга Царей Эрана.
* * *
Плотная ткань шатра лишь едва приглушает звуки. Там, за шелковой гладью, воздух дрожит от рокота барабанов, от доносящихся с разных концов поля разрозненных криков зурны, звона бубнов и возбужденного гула множества голосов.– Они все еще пляшут?
– Еще пляшут, мой царь. Всех, кто падает в бессилии, тотчас заменяют другими. Не много осталось уже пленников; нынешние – это те, кого твои воины поймали в разоренном Шэсе. Пройдет еще три дня, и никого годного к пляске не останется.
– Неужто Эльшад пожалует только тогда, когда я скормлю Демону всех его щенков?
– Мой царь, шанхи после поражения отступили за Зеленую реку и направились к столице, чтобы дождаться подкреплений за надежными стенами. Самоубийственной глупостью было бы для царя Эльшада сейчас вести их в бой.
– Эльшад не трус. Он не позволит мне уморить всех детенышей…
«Тра-та-там!» – выбивает ближайший барабан.
Ему вторит еще один и еще…
О да, царь Эльшад – не трус. И ему ли, потомку древнейшего рода, не знать, какой страшной силой обладает человеческая кровь, пролитая на алтарь Судьбы. Люди не Демоны; им не дано повелевать Роком; но тот, кто имеет власть над людьми, может на краткое время сравниться с истинными Властелинами Судьбы. И превратить пляску на оставленном поле битвы в страшный колдовской ритуал – копье, направленное в самое сердце царства Шанхского.
– Шанхи не станут запираться в крепости. Раньше или позже – но они снова выйдут на равнину. Вели дозорам смотреть в оба, сардар.
* * *
Там, за гладью шелкового полога, – только ветер, да шепот травы, да негромкие переговоры ночных стражей. Напрасно пытается слух уловить совсем иные звуки – мерную поступь собственной гибели слышат сердцем, а не ушами.– Они все еще пляшут?..
– Все еще пляшут, мой царь. Я скакал день и ночь, чтобы рассказать тебе о том, что увидел на равнине Халал. Все слухи, дошедшие до нас, верны. Там так много детей шанхской земли, и участь их воистину ужасна…
– Достаточно. Ты сказал, я услышал…
Ты сказал, Инд ибн Сид, царь Идзумары, мой победитель. Устами гонца, шепотом ночной степи, голосом моей кровоточащей земли – ты сказал, а я услышал.
Но как должен я поступить теперь?! Что делать царю, чье царство на грани уничтожения, а действие и бездействие равно губительны? Что делать отцу, чьих детей ждет смерть – сегодня или завтра, в сражении или в позорном плену?..
Рок, черный, как сердце худшего из Демонов, обрушился на Шанхское царство. Инд ибн Сид, великий воин и правитель, вторгся в его пределы, неся Смерть на своих плечах. И как же был самонадеян ты, повелитель шанхов, решив встретить врага у границ, не дать ему разорить земли от Зеленой реки до столицы. У рубежных вод сошлись армии двух царств, и Рок в первый раз посмеялся над Эльшадом аль-Ахсаром и его людьми – разбитые, вынуждены были шанхи покинуть поле боя и спешно отступать к укреплениям столицы. Но и скрыться за надежными стенами им было не суждено – на третий день отступления войско настигла весть о Пляске, что Идзумарец устроил на равнине Халал.
Ярость охватила воинов шанхской земли, узнавших, какому непереносимому унижению оказались подвергнуты дети из разоренных поселений. Но многие ли из них поняли, что за этим варварским пиром победителей стоят страшные ритуалы заклинания Судьбы – подношения силам столь же древним, сколь и темным? Если чудовищный замысел Идзумарца удастся – на землю, народ и царя Шанхи падет проклятие, избыть которое не смогут еще многие поколения.
А будут ли они, эти поколения? Кого пощадит Идзумарец, кто сможет продолжить род неудачливого царя шанхского? Старшие сыновья ныне присоединились к войску, и ничто не заставит гордых царевичей покинуть его перед боем; а дочери и младший из мальчишек, отданный по традиции на воспитание сказителю, укрыты за стенами Шанхи, что неминуемо падет без достойной защиты.
Лучше броситься на собственный меч, чем увидеть руины на месте своего города. Но такая смерть недостойна воина. Пока есть возможность сражаться – должно воину сражаться, не опуская клинка.
Ткань шатра сминается под пальцами – и бьет в лицо свежий ветер степи.
– Собирайте отряды, сардары.
Свирепая радость разом вспыхивает в глазах воинов, обращенных к царю. Они знают, что он скажет, – ведь шанхи всегда предпочитали смерть в бою бесчестью.
– Мы возвращаемся.
Равнина. За два дня до конца
Закатное небо горело над равниной Халал, как опал в золотых бликах солнца. Но вот словно бы огромная птица взмахнула крылом – светило покинуло небосвод, оставив после себя только мягкий голубоватый полусвет.
Над степью, как яркие флаги, один за другим вспыхивали костры.
Пора…
Керан без жалости бросил в траву сумку со своими вещами; чуть подумав, развязал узорчатый пояс и стянул через голову рубаху. Одежда его была слишком изящной и богатой; из-за нее он мог привлечь лишнее внимание, из-за нее могли убить. На юном шанхе остались только просторные белые шаровары; полоской расшитой ткани он подвязал буйные иссиня-черные волосы. Вот так. И ничего больше не надо – вряд ли в мире мертвых с него строго спросят за неподобающее облачение.
Напрасно он опасался стражей-марьев – они ждали появления царя Эльшада с войском, одинокому же пришельцу ничего не стоило проскользнуть мимо дозоров. Он оказался в широко раскинувшемся по полю лагере марьев и смог увидеть своими глазами то, о чем шептались на всех полупустых от войны базарах царства Шанхского, – Пляску на равнине Халал.
Огромное пространство внутри редкого частокола из сломанных копий было заполнено людьми. Там и тут горели большие костры; во множестве бродили воины-марьи, и сидели группками пленные музыканты – своих на все поле не хватило. И повсюду среди них находились шанхские дети; сотни и сотни пленников, взятых в разных городах шанхов, танцевали меж костров.
Большинство из них просто двигалось по кругу, повторяя одни и те же движения, изгибаясь, вскидывая руки, оборачиваясь вокруг себя и вновь продолжая танец. Ближе к центру поля на помостах собрали тех, в ком чувствовались способности и выучка танцоров, – в основном девочек, в землях шанхов танец считался неизбывно позорным занятием для воина и мужчины. Мерное движение сотен людей завораживало; грохот боевых барабанов марьев, задававших ритм, разрозненные голоса шанхских музыкантов, крики и хлопки воинов захватчика – все это сливалось в одну могучую беспокойную мелодию, висевшую грозовой тучей над равниной Халал.
И все же это было отнюдь не столь величественное зрелище, как можно было представить из рассказов и слухов. Керан видел, как измождены его соплеменники – все больше дети, не старше десяти лет, одетые кое-как или совсем не одетые, с глазами полными страха или безразличными ко всему. Были среди них и девушки постарше, но мало; юношей же одного с собой возраста Керан не видел совсем. И это было страшным знаком – юному шанху было известно, что марьи сгоняли на эту равнину всех пленников без разбора; и если мужчин среди них осталось так мало – видно, всех их, не пожелавших покориться палачам, смерть настигла еще в первые дни…
Над степью, как яркие флаги, один за другим вспыхивали костры.
Пора…
Керан без жалости бросил в траву сумку со своими вещами; чуть подумав, развязал узорчатый пояс и стянул через голову рубаху. Одежда его была слишком изящной и богатой; из-за нее он мог привлечь лишнее внимание, из-за нее могли убить. На юном шанхе остались только просторные белые шаровары; полоской расшитой ткани он подвязал буйные иссиня-черные волосы. Вот так. И ничего больше не надо – вряд ли в мире мертвых с него строго спросят за неподобающее облачение.
Напрасно он опасался стражей-марьев – они ждали появления царя Эльшада с войском, одинокому же пришельцу ничего не стоило проскользнуть мимо дозоров. Он оказался в широко раскинувшемся по полю лагере марьев и смог увидеть своими глазами то, о чем шептались на всех полупустых от войны базарах царства Шанхского, – Пляску на равнине Халал.
Огромное пространство внутри редкого частокола из сломанных копий было заполнено людьми. Там и тут горели большие костры; во множестве бродили воины-марьи, и сидели группками пленные музыканты – своих на все поле не хватило. И повсюду среди них находились шанхские дети; сотни и сотни пленников, взятых в разных городах шанхов, танцевали меж костров.
Большинство из них просто двигалось по кругу, повторяя одни и те же движения, изгибаясь, вскидывая руки, оборачиваясь вокруг себя и вновь продолжая танец. Ближе к центру поля на помостах собрали тех, в ком чувствовались способности и выучка танцоров, – в основном девочек, в землях шанхов танец считался неизбывно позорным занятием для воина и мужчины. Мерное движение сотен людей завораживало; грохот боевых барабанов марьев, задававших ритм, разрозненные голоса шанхских музыкантов, крики и хлопки воинов захватчика – все это сливалось в одну могучую беспокойную мелодию, висевшую грозовой тучей над равниной Халал.
И все же это было отнюдь не столь величественное зрелище, как можно было представить из рассказов и слухов. Керан видел, как измождены его соплеменники – все больше дети, не старше десяти лет, одетые кое-как или совсем не одетые, с глазами полными страха или безразличными ко всему. Были среди них и девушки постарше, но мало; юношей же одного с собой возраста Керан не видел совсем. И это было страшным знаком – юному шанху было известно, что марьи сгоняли на эту равнину всех пленников без разбора; и если мужчин среди них осталось так мало – видно, всех их, не пожелавших покориться палачам, смерть настигла еще в первые дни…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента