Страница:
Чем славится индийская культура?
Ну, скажем, - Шива - многорук, клыкаст...
Еще артиста знаем - Радж Капура,
И касту йогов - странную из каст.
Говорят, что раньше йог
мог
Ни черта не бравши в рот -
год, -
А теперь они рекорд
бьют -
Все едят и целый год
пьют!
А что же мы? И мы не хуже многих -
Мы тоже можем много выпивать, -
И бродят многочисленные йоги -
Их, правда, очень трудно распознать.
Очень много может йог
штук:
Вот один недавно лег
вдруг,
Третий день уже летит, -
стыд! -
Ну, а он себе лежит
спит.
Я знаю, что у них секретов много, -
Поговорить бы с йогом тет-на-тет, -
Ведь даже яд не действует на йога:
На яды у него иммунитет.
Под водой не дышит час -
раз,
Не обидчив на слова -
два,
Если чует, что старик
вдруг -
Скажет: "стоп!", и в тот же миг -
труп!
Я попросил подвыпившего йога
(Он бритвы, гвозди ел, как колбасу):
"Послушай, друг, откройся мне - ей-бога,
С собой в могилу тайну унесу!"
Был ответ на мой вопрос
прост,
Но поссорились мы с ним
в дым, -
Я бы мог открыть ответ
тот,
Но йог велел хранить секрет,
вот...
1967
Профессионалам -
зарплата навалом, -
Плевать, что на лед они зубы плюют.
Им платят деньжищи -
огромные тыщи, -
И даже за проигрыш, и за ничью.
Игрок хитер - пусть
берет на корпус,
Бьет в зуб ногой и - ни в зуб ногой, -
А сам в итоге
калечит ноги -
И вместо клюшки идет с клюкой.
Профессионалам,
отчаянным малым,
Игра - лотерея, - кому повезет.
Играют с партнером -
как бык с матадором, -
Хоть, кажется, принято - наоборот.
Как будто мертвый
лежит партнер твой.
И ладно, черт с ним - пускай лежит.
Не оплошай, бык, -
бог хочет шайбы,
Бог на трибуне - он не простит!
Профессионалам
судья криминалом
Ни бокс не считает, ни злой мордобой, -
И с ними лет двадцать
кто мог потягаться -
Как школьнику драться с отборной шпаной?!
Но вот недавно
их козырь главный -
Уже не козырь, а так, - пустяк, -
И их оружьем
теперь не хуже
Их бьют, к тому же - на скоростях.
Профессионалы
в своем Монреале
Пускай разбивают друг другу носы, -
Но их представитель
(хотите - спросите!)
Недавно заклеен был в две полосы.
Сперва распластан,
а после - пластырь...
А ихний пастор - ну как назло! -
Он перед боем
знал, что слабо им, -
Молились строем - не помогло.
Профессионалам
по разным каналам -
То много, то мало - на банковский счет, -
А наши ребята
за ту же зарплату
Уже пятикратно уходят вперед!
Пусть в высшей лиге
плетут интриги
И пусть канадским зовут хоккей -
За нами слово, -
до встречи снова!
А футболисты - до лучших дней...
1967
У вина достоинства, говорят, целебные, -
Я решил попробовать - бутылку взял, открыл...
Вдруг оттуда вылезло чтой-то непотребное:
Может быть, зеленый змий, а может - крокодил!
Если я чего решил - я выпью обязательно, -
Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно!
А оно - зеленое, пахучее, противное -
Прыгало по комнате, ходило ходуном, -
А потом послышалось пенье заунывное -
И виденье оказалось грубым мужиком!
Если я чего решил - я выпью обязательно, -
Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно!
И если б было у меня времени хотя бы час -
Я бы дворников позвал бы с метлами, а тут
Вспомнил детский детектив - "Старика Хоттабыча" -
И спросил: "Товарищ ибн, как тебя зовут?"
Если я чего решил - я выпью обязательно, -
Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно!
"Так, что хитрость, - говорю, - брось свою иудину -
Прямо, значит, отвечай: кто тебя послал,
Кто загнал тебя сюда, в винную посудину,
От кого скрывался ты и чего скрывал?"
Тот мужик поклоны бьет, отвечает вежливо:
"Я не вор, я не шпион, я вообще-то - дух, -
За свободу за мою - захотите ежели вы -
Изобью за вас любого, можно даже двух!"
Тут я понял: это - джин, - он ведь может многое -
Он ведь может мне сказать: "Враз озолочу!"...
"Ваше предложение, - говорю, - убогое.
Морды будем после бить - я вина хочу!
Ну а после - чудеса по такому случаю:
Я до небес дворец хочу - ты на то и бес!.."
А он мне: "Мы таким делам вовсе не обучены, -
Кроме мордобитиев - никаких чудес!"
"Врешь!" - кричу. "Шалишь!" - кричу. Но и дух - в амбицию, -
Стукнул раз - специалист! - видно по нему.
Я, конечно, побежал - позвонил в милицию.
"Убивают, - говорю, - прямо на дому!"
Вот они подъехали - показали аспиду!
Супротив милиции он ничего не смог:
Вывели болезного, руки ему - за спину
И с размаху кинули в черный воронок.
...Что с ним стало? Может быть, он в тюряге мается, -
Чем в бутылке, лучше уж в Бутырке посидеть!
Ну а может, он теперь боксом занимается, -
Если будет выступать - я пойду смотреть!
1967
Вы учтите, я раньше был стоиком,
Физзарядкой я - систематически...
А теперь ведь я стал параноиком
И морально слабей и физически.
Стал подвержен я всяким шатаниям -
И в физическом смысле и в нравственном,
Расшатал свои нервы и знания,
Приходить стали чаще друзья с вином...
До сих пор я на жизнь не сетовал:
Как приказ на работе - так премия.
Но... связался с гражданкою этой вот,
Обманувшей меня без зазрения.
...Я женился с завидной поспешностью,
Как когда-то на бабушке - дедушка.
Оказалось со всей достоверностью,
Что была она вовсе не девушка,
Я был жалок, как нищий на паперти, -
Ведь она похвалялась невинностью!
В загсе я увидал в ее паспорте
Два замужества вместе с судимостью.
Но клялась она мне, что любимый я,
Что она - работящая, скромная,
Что мужья ее были фиктивные,
Что судимости - только условные.
И откуда набрался терпенья я,
Когда мать ее - подлая женщина -
Поселилась к нам без приглашения
И сказала: "Так было обещано!"
Они с мамой отдельно обедают,
Им, наверное, очень удобно тут,
И теперь эти женщины требуют
Разделить мою мебель и комнату.
...И надеюсь я на справедливое
И скорейшее ваше решение.
Я не вспыльчивый и не трусливый я -
И созревший я для преступления!
1967
Как ныне сбирается вещий Олег
Щита прибивать на ворота,
Как вдруг подбегает к нему человек -
И ну шепелявить чего-то.
"Эй, князь, - говорит ни с того ни с сего, -
Ведь примешь ты смерть от коня своего!"
Но только собрался идти он на вы -
Отмщать неразумным хазарам,
Как вдруг прибежали седые волхвы,
К тому же разя перегаром, -
И говорят ни с того ни с сего,
Что примет он смерть от коня своего.
"Да кто вы такие, откуда взялись?! -
Дружина взялась за нагайки, -
Напился, старик, - так пойди похмелись,
И неча рассказывать байки
И говорить ни с того ни с сего,
Что примет он смерть от коня своего!"
Ну, в общем, они не сносили голов, -
Шутить не могите с князьями! -
И долго дружина топтала волхвов
Своими гнедыми конями:
Ишь, говорят ни с того ни с сего,
Что примет он смерть от коня своего!
А вещий Олег свою линию гнул,
Да так, что никто и не пикнул, -
Он только однажды волхвов вспомянул,
И то - саркастически хмыкнул:
Ну надо ж болтать ни с того ни с сего,
Что примет он смерть от коня своего!
"А вот он, мой конь - на века опочил, -
Один только череп остался!.."
Олег преспокойно стопу возложил -
И тут же на месте скончался:
Злая гадюка кусила его -
И принял он смерть от коня своего.
...Каждый волхвов покарать норовит, -
А нет бы - послушаться, правда?
Олег бы послушал - еще один щит
Прибил бы к вратам Цареграда.
Волхвы-то сказали с того и с сего,
Что примет он смерть от коня своего!
1967
Долго Троя в положении осадном
Оставалась неприступною твердыней,
Но троянцы не поверили Кассандре, -
Троя, может быть, стояла б и поныне.
Без умолку безумная девица
Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!"
Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -
Во все века сжигали люди на кострах.
И в ночь, когда из чрева лошади на Трою
Спустилась смерть, как и положено, крылата,
Над избиваемой безумною толпою
Кто-то крикнул: "Это ведьма виновата!"
Без умолку безумная девица
Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!"
Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -
Во все века сжигали люди на кострах.
И в эту ночь, и в эту смерть, и в эту смуту
Когда сбылись все предсказания на славу,
Толпа нашла бы подходящую минуту,
Чтоб учинить свою привычную расправу.
Без умолку безумная девица
Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!"
Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -
Во все века сжигали люди на кострах.
Конец простой - хоть не обычный, но досадный:
Какой-то грек нашел Кассандрину обитель, -
И начал пользоваться ей, не как Кассандрой,
А как простой и ненасытный победитель.
Без умолку безумная девица
Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!"
Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -
Во все века сжигали люди на кострах.
1967
Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой ненаглядный!
Во первых строках письма шлю тебе привет.
Вот приедешь ты, боюсь, занятой, нарядный -
Не заглянешь и домой, - сразу в сельсовет.
Как уехал ты - я в крик, - бабы прибежали.
"Ой, разлуки, - говорят, - ей не перенесть".
Так скучала за тобой, что меня держали, -
Хоть причины не скучать очень даже есть.
Тута Пашка приходил - кум твой окаянный, -
Еле-еле не далась - даже щас дрожу.
Он три дня уж, почитай, ходит злой и пьяный -
Перед тем как приставать, пьет для куражу.
Ты, болтают, получил премию большую;
Будто Борька, наш бугай, - первый чемпион...
К злыдню этому быку я тебя ревную
И люблю тебя сильней, нежели чем он.
Ты приснился мне во сне - пьяный, злой, угрюмый, -
Если думаешь чего - так не мучь себя:
С агрономом я прошлась, - только ты не думай -
Говорили мы весь час только про тебя.
Я-то ладно, а вот ты - страшно за тебя-то:
Тут недавно приезжал очень важный чин, -
Так в столице, говорит, всякие развраты,
Да и женщин, говорит, больше, чем мужчин.
Ты уж Коля, там не пей - потерпи до дому, -
Дома можно хоть чего: можешь - хоть в запой!
Мне не надо никого - даже агроному, -
Хоть культурный человек - не сравню с тобой.
Наш амбар в дожди течет - прохудился, верно, -
Без тебя невмоготу - кто создаст уют?!
Хоть какой, но приезжай - жду тебя безмерно!
Если можешь, напиши - что там продают.
1967
Не пиши мне про любовь - не поверю я:
Мне вот тут уже дела твои прошлые.
Слушай лучше: тут - с лавсаном материя, -
Если хочешь, я куплю - вещь хорошая.
Водки я пока не пью - ну ни стопочки!
Экономлю и не ем даже супу я, -
Потому что я куплю тебе кофточку,
Потому что я люблю тебя, глупая.
Был в балете, - мужики девок лапают.
Девки - все как на подбор - в белых тапочках.
Вот пишу, а слезы душат и капают:
Не давай себя хватать, моя лапочка!
Наш бугай - один из первых на выставке.
А сперва кричали - будто бракованный, -
Но очухались - и вот дали приз-таки:
Весь в медалях он лежит, запакованный.
Председателю скажи, пусть избу мою
Кроет нынче же, и пусть травку выкосют, -
А не то я телок крыть - не подумаю:
Рекордсмена портить мне - на-кось, выкуси!
Пусть починют наш амбар - ведь не гнить зерну!
Будет Пашка приставать - с им как с предателем!
С агрономом не гуляй, - ноги выдерну, -
Можешь раза два пройтись с председателем.
До свидания, я - в ГУМ, за покупками:
Это - вроде наш лабаз, но - со стеклами...
Ты мне можешь надоесть с полушубками,
В сером платьице с узорами блеклыми.
...Тут стоит культурный парк по-над речкою,
В ем гуляю - и плюю только в урны я.
Но ты, конечно, не поймешь - там, за печкою, -
Потому - ты темнота некультурная.
1966
Сидели пили вразнобой
"Мадеру", "старку", "зверобой" -
И вдруг нас всех зовут в забой, до одного:
У нас - стахановец, гагановец,
Загладовец, - и надо ведь,
Чтоб завалило именно его.
Он - в прошлом младший офицер,
Его нам ставили в пример,
Он был, как юный пионер - всегда готов, -
И вот он прямо с корабля
Пришел стране давать угля, -
А вот сегодня - наломал, как видно, дров.
Спустились в штрек, и бывший зек -
Большого риска человек -
Сказал: "Беда для нас для всех, для всех одна:
Вот раскопаем - он опять
Начнет три нормы выполнять,
Начнет стране угля давать - и нам хана.
Так что, вы, братцы, - не стараться,
А поработаем с прохладцей -
Один за всех и все за одного".
...Служил он в Таллине при Сталине -
Теперь лежит заваленный, -
Нам жаль по-человечески его...
1967
Ой, где был я вчера - не найду, хоть убей!
Только помню, что стены - с обоями,
Помню - Клавка была, и подруга при ей, -
Целовался на кухне с обоими.
А наутро я встал -
Мне давай сообщать,
Что хозяйку ругал,
Всех хотел застращать,
Будто голым скакал,
Будто песни орал,
А отец, говорил,
У меня - генерал!
А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,
Говорил, будто все меня продали,
И гостям, говорят, не давал продыхнуть -
Донимал их блатными аккордами.
А потом кончил пить -
Потому что устал, -
Начал об пол крушить
Благородный хрусталь,
Лил на стены вино,
А кофейный сервиз,
Растворивши окно,
Взял да выбросил вниз.
И никто мне не мог даже слова сказать.
Но потом потихоньку оправились, -
Навалились гурьбой, стали руки вязать,
А потом уже - все позабавились.
Кто - плевал мне в лицо,
А кто - водку лил в рот,
А какой-то танцор
Бил ногами в живот...
Молодая вдова,
Верность мужу храня, -
Ведь живем однова -
Пожалела меня.
И бледнел я на кухне разбитым лицом,
Делал вид, что пошел на попятную,
"Развяжите, - кричал, - да и дело с концом!"
Развязали, - но вилки попрятали.
Тут вообще началось -
Не опишешь в словах, -
И откуда взялось
Столько силы в руках! -
Я как раненый зверь
Напоследок чудил:
Выбил окна и дверь
И балкон уронил.
Ой, где был я вчера - не найду днем с огнем!
Только помню, что стены - с обоями, -
И осталось лицо - и побои на нем, -
Ну куда теперь выйти с побоями!
...Если правда оно -
Ну, хотя бы на треть, -
Остается одно:
Только лечь помереть!
Хорошо, что вдова
Все смогла пережить,
Пожалела меня -
И взяла к себе жить.
1967
В Ленинграде-городе
у Пяти Углов
Получил по морде
Саня Соколов:
Пел немузыкально,
скандалил, -
Ну и, значит, правильно,
что дали.
В Ленинграде-городе -
тишь и благодать!
Где шпана и воры где?
Просто не видать!
Не сравнить с Афинами -
прохладно,
Правда - шведы с финнами, -
ну ладно!
В Ленинграде-городе -
как везде, такси, -
Но не остановите -
даже не проси!
Если сильно водку пьешь
по пьянке -
Не захочешь, а дойдешь
к стоянке!
1967
На краю края земли, где небо ясное
Как бы вроде даже сходит за кордон,
На горе стояло здание ужасное,
Издаля напоминавшее ООН.
Все сверкает как зарница -
Красота, - но только вот
В этом здании царица
В заточении живет.
И Кощей Бессмертный грубую животную
Это здание поставил охранять, -
Но по-своему несчастное и кроткое,
Может, было то животное - как знать!
От большой тоски по маме
Вечно чудище в слезах, -
Ведь оно с семью главами,
О пятнадцати глазах.
Сам Кащей (он мог бы раньше - врукопашную)
От любви к царице высох и увял -
Стал по-своему несчастным старикашкою, -
Ну а зверь - его к царице не пускал.
"Пропусти меня, чего там.
Я ж от страсти трепещу!.."
"Хоть снимай меня с работы -
Ни за что не пропущу!"
Добрый молодец Иван решил попасть туда:
Мол, видали мы кощеев, так-растак!
Он все время: где чего - так сразу шасть туда, -
Он по-своему несчастный был - дурак!
То ли выпь захохотала,
То ли филин заикал, -
На душе тоскливо стало
У Ивана-дурака.
Началися его подвиги напрасные,
С баб-ягами никчемушная борьба, -
Тоже ведь она по-своему несчастная -
Эта самая лесная голытьба.
Скольких ведьмочек пошибнул! -
Двух молоденьких, в соку, -
Как увидел утром - всхлипнул:
Жалко стало, дураку!
Но, однако же, приблизился, дремотное
Состоянье превозмог свое Иван, -
В уголку лежало бедное животное,
Все главы свои склонившее в фонтан.
Тут Иван к нему сигает -
Рубит головы спеша, -
И к Кощею подступает,
Кладенцом своим маша.
И грозит он старику двухтыщелетнему.
"Щас, - говорит, - бороду-то мигом обстригу!
Так умри ты, сгинь, Кощей!" А тот в ответ ему:
"Я бы - рад, но я бессмертный - не могу!"
Но Иван себя не помнит:
"Ах ты, гнусный фабрикант!
Вон настроил сколько комнат, -
Девку спрятал, интриган!
Я докончу дело, взявши обязательство!.."
И от этих-то неслыханных речей
Умер сам Кощей, без всякого вмешательства, -
Он неграмотный, отсталый был Кощей.
А Иван, от гнева красный,
Пнул Кощея, плюнул в пол -
И к по-своему несчастной
Бедной узнице взошел!..
1967
Запретили все цари всем царевичам
Строго-настрого ходить по Гуревичам,
К Рабиновичам не сметь, тоже - к Шифманам!
Правда, Шифманы нужны лишь для рифмы нам.
В основном же речь идет за Гуревичей:
Царский род ну так и прет к ихней девичьей -
Там три дочки - три сестры, три красавицы...
За царевичей цари опасаются.
И Гуревичи всю жизнь озабочены:
Хоть живьем в гробы ложись из-за доченек!
Не устали бы про них песню петь бы мы,
Но назвали всех троих дочек ведьмами.
И сожгли всех трех цари их, умеючи,
И рыдали до зари все царевичи,
Не успел растаять дым костров еще -
А царевичи пошли к Рабиновичам.
Там три дочки - три сестры, три красавицы.
И опять, опять цари опасаются...
Ну, а Шифманы смекнули - и Жмеринку
Вмиг покинули, махнули в Америку.
1967
Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я -
Про дуб зеленый и про цепь златую там.
И вот сейчас я нахожусь у Лукоморья,
Командированный по пушкинским местам.
Мед и пиво предпочел зелью приворотному,
Хоть у Пушкина прочел: "Не попало в рот ему..."
Правда, пиво, как назло,
Горьковато стало,
Все ж не можно, чтоб текло
Прям куда попало!
Работал я на ГЭСах, ТЭЦах и каналах,
Я видел всякое, но тут я онемел:
Зеленый дуб, как есть, был весь в инициалах,
А Коля Волков здесь особо преуспел.
И в поэтических горячих моих жилах,
Разгоряченных после чайной донельзя,
Я начал бешено копаться в старожилах,
Но, видно, выпала мне горькая стезя.
Лежали банки на невидимой дорожке,
А изб на ножках - здесь не видели таких.
Попались две худые мартовские кошки,
Просил попеть, но результатов никаких.
1967
Лукоморья больше нет,
От дубов простыл и след, -
Дуб годится на паркет -
так ведь нет:
Выходили из избы
Здоровенные жлобы -
Порубили все дубы
на гробы.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это - только присказка,
Сказка - впереди.
Распрекрасно жить в домах
На куриных на ногах,
Но явился всем на страх
вертопрах, -
Добрый молодец он был -
Бабку Ведьму подпоил,
Ратный подвиг совершил,
дом спалил.
Тридцать три богатыря
Порешили, что зазря
Берегли они царя
и моря, -
Каждый взял себе надел -
Кур завел - и в ем сидел,
Охраняя свой удел
не у дел.
Ободрав зеленый дуб,
Дядька ихний сделал сруб,
С окружающими туп
стал и груб, -
И ругался день деньской
Бывший дядька их морской,
Хоть имел участок свой
под Москвой.
Здесь и вправду ходит Кот, -
Как направо - так поет,
Как налево - так загнет
анекдот, -
Но, ученый сукин сын,
Цепь златую снес в торгсин,
И на выручку - один -
в магазин.
Как-то раз за божий дар
Получил он гонорар, -
В Лукоморье перегар -
на гектар!
Но хватил его удар, -
Чтоб избегнуть больших кар,
Кот диктует про татар
мемуар.
И Русалка - вот дела! -
Честь недолго берегла -
И однажды, как могла,
родила, -
Тридцать три же мужука
Не желают знать сынка, -
Пусть считается пока -
сын полка.
Как-то раз один Колдун -
Врун, болтун и хохотун -
Предложил ей как знаток
дамских струн:
Мол, Русалка, все пойму
И с дитем тебя возьму, -
И пошла она к ему
как в тюрьму.
Бородатый Черномор -
Лукоморский первый вор -
Он давно Людмилу спер, -
ох хитер!
Ловко пользуется, тать,
Тем, что может он летать:
Зазеваешься - он хвать! -
и тикать.
А коверный самолет
Сдан в музей в запрошлый год -
Любознательный народ
так и прет!
Без опаски старый хрыч
Баб ворует, хнычь не хнычь, -
Ох, скорей ему накличь
паралич!
Нету мочи, нету сил, -
Леший как-то недопил -
Лешачиху свою бил
и вопил:
"Дай рубля, прибью а то, -
Я добытчик али кто?!
А не дашь - тады пропью
долото!"
"Я ли ягод не носил?! -
Снова Леший голосил. -
А коры по сколько кил
приносил!
Надрывался - издаля,
Все твоей забавы для, -
Ты ж жалеешь мне рубля -
ах ты тля!"
И невиданных зверей,
Дичи всякой - нету ей:
Понаехало за ей
егерей...
В общем, значит, не секрет:
Лукоморья больше нет, -
Все, про что писал поэт,
это - бред.
Ты уймись, уймись, тоска, -
Душу мне не рань!
Раз уж это присказка -
Значит, сказка - дрянь.
1967
Мне каждый вечер зажигают свечи,
И образ твой окуривает дым, -
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
Я больше не избавлюсь от покоя:
Ведь все, что было на душе на год вперед,
Не ведая, она взяла с собою -
Сначала в порт, а после - в самолет.
Мне каждый вечер зажигают свечи,
И образ твой окуривает дым, -
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
В душе моей - пустынная пустыня, -
Так что ж стоите над пустой моей душой!
Обрывки песен там и паутина, -
А остальное все она взяла с собой.
Теперь мне вечер зажигает свечи,
И образ твой окуривает дым, -
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
В душе моей - все цели без дороги, -
Поройтесь в ней - и вы найдете лишь
Две полуфразы, полудиалоги, -
А остальное - Франция, Париж...
И пусть мне вечер зажигает свечи,
И образ твой окуривает дым, -
Но не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
1967, ред. 1968
Вот и кончилось все, продолжения жду, хоть в других городах,
Но надежды, надежды, одной лишь надежды хотим мы.
Словно все порвалось, словно слышится SOS на далеких судах...
Или нет - это птицы на запад уносят любимых.
И вот я жду письма, я жду письма, я жду письма...
Мне все про тебя интересно!
Но это ты знаешь сама, ты знаешь сама, ты знаешь сама,
А вот что напишешь, что - неизвестно.
1967
Уходим под воду
В нейтральной воде.
Мы можем по году
Плевать на погоду, -
А если накроют -
Локаторы взвоют
О нашей беде.
Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души!
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше -
Наш SOS все глуше, глуше, -
И ужас режет души
Напополам...
И рвутся аорты,
Но наверх - не сметь!
Там слева по борту,
Там справа по борту,
Там прямо по ходу -
Мешает проходу
Рогатая смерть!
Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души!
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше -
Наш SOS все глуше, глуше, -
И ужас режет души
Напополам...
Но здесь мы - на воле, -
Ведь это наш мир!
Свихнулись мы, что ли, -
Всплывать в минном поле!
"А ну, без истерик!
Мы врежемся в берег", -
Сказал командир.
Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души!
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше -
Наш SOS все глуше, глуше, -
И ужас режет души
Напополам...
Всплывем на рассвете -
Приказ есть приказ!
Погибнуть во цвете -
Уж лучше при свете!
Наш путь не отмечен...
Нам нечем... Нам нечем!..
Но помните нас!
Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души!
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше -
Наш SOS все глуше, глуше, -
И ужас режет души
Напополам...
Вот вышли наверх мы.
Но выхода нет!
Вот - полный на верфи!
Натянуты нервы.
Конец всем печалям,
Концам и началам -
Мы рвемся к причалам
Заместо торпед!
Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души!
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше -
Наш SOS все глуше, глуше, -
И ужас режет души
Напополам...
Спасите наши души!
Спасите наши души...
1967
Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги, -
Значит, скоро и нам - уходить и прощаться без слов.
По нехоженным тропам протопали лошади, лошади,
Неизвестно к какому концу унося седоков.
Значит, время иное, лихое, но счастье, как встарь, ищи!
И в погоню за ним мы летим, убегающим, вслед.
Только вот в этой скачке теряем мы лучших товарищей,
На скаку не заметив, что рядом - товарищей нет.
И еще будем долго огни принимать за пожары мы,
Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов,
О войну будут детские игры с названьями старыми,
И людей будем долго делить на своих и врагов.
Но когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется,
И когда наши кони устанут под нами скакать,
И когда наши девушки сменят шинели на платьица, -
Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять!..
1966-1967
Небо этого дня -
ясное,
Но теперь в нем - броня
лязгает.
А по нашей земле -