По свидетельству приближенных: «Он продолжал идти молча. Не было ни грубых слов по отношению к убийцам, ни возмущения. Покорность воле Божией была основой его религии, и его вера в Божественную Мудрость, которая направляет события, давали Николаю II то совершенно сверхъестественное спокойствие, которое никогда не оставляло его»34.
Эту трагедию болезненно пережила вся императорская фамилия. Великий князь Александр Михайлович отмечал в своих воспоминаниях: «Образ покойного Государя, склонившегося над телом раненого казака и не думающего о возможности вторичного покушения, не покидал нас. Мы понимали, что-то несоизмеримо большее, чем наш любящий дядя и мужественный Монарх, ушло вместе с ним невозвратимо в прошлое. Идиллическая Россия с Царем-Батюшкой и его верноподданным народом перестала существовать 1 марта 1881 г. Мы понимали, что русский Царь никогда более не сможет относиться к своим подданным с безграничным доверием… Романтическая традиция прошлого и идеалистическое понимание русского самодержавия в духе славянофилов – все это будет погребено вместе с убитым императором в склепе Петропавловской крепости. Взрывом прошлого воскресенья был нанесен смертельный удар прежним принципам, и никто не мог отрицать, что будущее не только Российской империи, но и всего мира зависело теперь от исхода неминуемой борьбы между новым русским Царем и стихиями отрицания и разрушения»35.
Эта драма, к сожалению, имела свои необратимые и далеко идущие последствия не только для династии Романовых, но прежде всего для исторической судьбы всей Российской империи. Государь Александр II был коварно убит накануне подготовленной им к обнародованию проекта первой конституции России.
Стоит отметить, что в воспоминаниях многих современников тех трагических событий содержатся упоминания о конституции, которую намеревался подписать убиенный император Александр II. Однако в дневнике великого князя Константина Константиновича (знаменитого поэта К.Р.) от 7 ноября 1882 г. имеется следующая любопытная запись: «Ходили с Папа гулять целых 2 часа… Я спрашивал Папа, действительно ли существовала какая-то чрезвычайно важная бумага, которую покойный Государь будто бы уже подписал утром 1 марта. Папа отвечал, что бумаги этой не видал, но слышал про нее от княгини Юрьевской, и что про нее не было речи на совещании у нынешнего Государя 8 марта 1881 г.»36.
Всю жизнь Николай II с чувством глубокой доброты вспоминал о своем деде, отмечая его дни рождения и трагической гибели присутствием на богослужении. По просьбе своих детей он любил в свободное время рассказывать им об императоре Александре II: «Когда я был маленьким, меня ежедневно посылали навещать моего деда. Мой брат Георгий и я имели обыкновение играть в его кабинете, когда он работал. У него была такая приятная улыбка, хотя лицо его бывало обычно красиво и бесстрастно. Я помню то, что на меня произвело в раннем детстве большое впечатление.
Мои родители отсутствовали, а я был на Всенощной с моим дедом в маленькой церкви в Александрии. Во время службы разразилась сильная гроза. Молнии блистали одна за другой. Раскаты грома, казалось, потрясали и церковь, и весь мир до основания. Вдруг стало совсем темно. Порыв ветра из открытой двери задул пламя свечей, зажженных перед иконостасом.
Раздался продолжительный раскат грома, более громкий, чем раньше, и вдруг я увидел огненный шар, летевший из окна прямо по направлению к голове императора. Шар (это была молния) закружился по полу, потом обогнул паникадило и вылетел через дверь в парк. Мое сердце замерло. Я взглянул на моего деда. Его лицо было совершенно спокойным. Он перекрестился, так же спокойно, как и тогда, когда огненный шар пролетал около нас.
Я почувствовал, что это и немужественно, и недостойно так пугаться, как я, я почувствовал, что нужно просто смотреть на то, что произойдет и верить в Господню милость так, как он, мой дед, это сделал.
После того как шар обогнул всю церковь и вдруг вышел в дверь, я опять посмотрел на деда. Легкая улыбка была на его лице, и он кивнул мне головой. Мой испуг прошел. И с тех пор я больше никогда не боялся грозы. Я решил всегда поступать как мой дед, давший мне пример исключительного хладнокровия»37.
После злодейского убийства 1 марта 1881 г. императора Александра II на Российский престол взошел его 36-летний сын Александр III, решительно повернувший государственный курс от либеральных реформ к консерватизму.
8 (20) марта 1881 г. Александр III получил письмо из Англии от императрицы Виктории I: «Мой дорогой брат! Мой дорогой сын, ваш свояк (наследник английского престола Альберт-Эдуард. – В.Х.), будет носителем этих строк и передаст Вам мои чувства глубокого отчаяния и истинной грусти, которые я испытала, узнав о кончине Вашего дорогого отца. Я до сих пор пребываю в ужасе от этого страшного события, этого жуткого преступления, которое было так же воспринято везде в моем королевстве и за его пределами. В то же время я прошу Вас принять мои наилучшие пожелания по поводу Вашего счастья. Пошли Вам Бог необходимые силы для того, чтобы нести тот тяжелый груз, который Он Вам послал! Я попросила Берти представлять меня на грустной церемонии похорон Вашего Августейшего Отца. Я хочу Вам также объявить, что он от моего имени должен представить Вас к Ордену Подвязки. Я прошу передать Минни, что я очень счастлива, что она вскоре сможет, в качестве утешения, увидеть свою дорогую сестру. Позвольте выразить Вам еще раз мою глубокую симпатию и просить Бога хранить Вас, так же как Минни и ваших детей. Навсегда остаюсь, дорогой брат, Вашей любящей доброй сестрой. Виктория, королева и императрица»38.
Другого рода было послание императору от Центрального исполнительного комитета партии «Народная воля», где значились строки: «В вашем положении есть лишь два выхода: или неминуемая революция, которую нельзя предотвратить никакими казнями, или добровольное подчинение воле народа…». Идеи либерализма с юных лет были близки Александру III, но его нельзя было запугать или силой принудить к тому, чему он противился или в чем разочаровался. Такое давление вело к противоположному результату, его решительному размежеванию с либералами.
Бывшая фрейлина А.Ф. Тютчева делилась впечатлениями о произошедших переменах в облике Александра III: «Я говорила Государю о том стыде и горе, которые испытывает всякий русский при мысли о страшном преступлении, ответственность за которое падает на всю страну. “Нет, – живо возразил Государь, – страна тут ни при чем; это кучка негодных и фанатичных мятежников, введенных в заблуждение ложными теориями, у которых нет ничего общего с народом. Теперь нужно позаботиться оградить школы, чтобы яд разрушительных теорий, проникнувший в высшие классы, не проник в народные массы. К сожалению, выяснилось, что Желябов, стоявший во главе заговора, – крестьянин и очень способный человек”.
Я была очень взволнована и должна сказать, очень изумлена и поражена, слушая Государя, а еще больше, глядя на него.
Я знала Государя с детства, так как ему было лет восемь-девять, когда я вступила в должность фрейлины к покойной императрице. С этого раннего возраста отличительными чертами его характера всегда были большая честность и прямота, привлекавшие к нему общие симпатии. Но в то же время он был крайне застенчив, и эта застенчивость, вероятно, вызывала в нем некоторую резкость и угловатость, что часто встречается у тех натур, которые для внешнего проявления требуют тяжелого усилия над собой. В его взгляде, в его голосе и движениях было что-то неопределенное, неуверенное, и я замечала это еще очень немного лет тому назад.
Теперь, глядя на него, я с изумлением спрашивала себя, каким же образом произошла эта полнейшая перемена, которая меня в нем поразила; откуда у него появился этот спокойный и величавый вид, это полное владение собой в движениях, в голосе и во взглядах, эта твердость и ясность в словах, кратких и отчетливых, – одним словом, это свободное и естественное величие, соединенное с выражением честности и простоты, бывших всегда его отличительными чертами. Невозможно, видя его, как я его видела, не испытать сердечного влечения к нему и не успокоиться, по крайней мере, отчасти, в отношении огромной тяжести, падающей на его богатырские плечи; в нем видны такая сила и такая мощь, которые дают надежду, что бремя, как бы тяжело оно ни было, будет принято и поднято с простотой чистого сердца и с честным сознанием обязанностей и прав, возлагаемых высокой миссией, к которой он призван Богом. Видя его, понимаешь, что он сознает себя императором, что он принял на себя ответственность и прерогативы власти»39.
Можно согласиться с высказанным мнением, что перемены произошли разительные в поведении и облике нового императора. Несмотря на проявления твердого характера с первых шагов Александра III, его никак нельзя обвинить в пристрастии: повелевать и властвовать. Он даже в молодости и в мечтах не желал быть императором, о чем свидетельствуют многие документы. В тот день, когда великому князю Александру Александровичу исполнился 21 год (т. е. уже после неожиданной смерти наследника престола Николая), он с грустью записал в дневнике: «Вспомнил я письмо милого брата, которое он написал мне ровно год назад, где он поздравляет меня с 20 годами. Но вот его не стало, и он оставил мне свое место, которое для меня было всегда ужасно, и я только одного желал, чтобы брат мой был женат скорей и имел сына, тогда только, говорил я себе, я буду спокоен. Но этому не суждено было исполниться»40.
Запомним эти строки, т. к. много лет спустя смысл их будет повторен младшим сыном Александра III великим князем Михаилом Александровичем. Однако положение, долг и обстоятельства часто меняют человека.
Через месяц, 2 апреля, пять заговорщиков террористов, причастных к взрывам бомб, были уже повешены. Он остается неуклонно верен консерватизму и все свое непродолжительное, но славное, особенно успехами во внешней политике, благодаря принципам мирного существования с другими странами, царствование. Таким образом, после бурных революционными событиями последних лет правления Александра II, Россия вступила в эпоху успокоения, не прерывавшуюся до смерти царя, которого в народе окрестили именем: Царя-Миротворца.
В придворной жизни прекратились былые интриги, исчез фаворитизм, так как Александр III был более постоянен в своих симпатиях и редко менял министров в правительстве, что вносило стабильность в государственный курс державы. Он являлся искренним пацифистом во внешней политике. За время его царствования отношения России к Германии хотя и утратили тот сердечный характер, которым они отличались при Александре II, но тем не менее сохранили полную доброжелательность.
Однако пацифизм императора Александра III исходил не от слабости Российской империи, и это он доказал с первых шагов царствования. Так, например, великий князь Александр Михайлович в своих воспоминаниях писал:
«Не прошло и года по восшествии на престол молодого императора, как произошел серьезный инцидент на русско-афганской границе. Под влиянием Англии, которая со страхом взирала на рост русского влияния в Туркестане, афганцы заняли русскую территорию по соседству с крепостью Кушкою. Командир военного округа телеграфировал Государю, испрашивая инструкций. “Выгнать и проучить как следует”, – был лаконичный ответ из Гатчины. Афганцы постыдно бежали, и их преследовали несколько десятков верст наши казаки, которые хотели взять в плен английских инструкторов, бывших при афганском отряде. Но они успели скрыться.
Британский Ее Королевского Величества посол получил предписание выразить в С.-Петербурге резкий протест и потребовать извинений.
– Мы этого не сделаем, – сказал император Александр III и наградил генерала Комарова, начальника пограничного отряда, орденом Св. Георгия 3-й степени. – Я не допущу ничьего посягательства на нашу территорию, – заявил Государь. Гирс (министр иностранных дел. – В.Х.) задрожал.
– Ваше Величество, это может вызвать вооруженное столкновение с Англией.
– Хотя бы и так, – ответил император.
Новая угрожающая нота пришла из Англии. В ответ на нее царь отдал приказ о мобилизации Балтийского флота. Это распоряжение было актом высшей храбрости, ибо британский военный флот превышал наши морские вооруженные силы по крайней мере в пять раз.
Прошло две недели. Лондон примолк, а затем предложил образовать комиссию для рассмотрения русско-афганского инцидента.
Европа начала смотреть другими глазами в сторону Гатчины. Молодой русский Монарх оказался лицом, с которым приходилось серьезно считаться в Европе…
– Во всем свете у нас только два верных союзника, – любил он говорить своим министрам, – наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас»41.
Александр III возобновил «Союз трех императоров» при личном свидании с Вильгельмом I и Францем Иосифом в Скерневицах в 1884 г. Однако в 1887 г. Австрия вышла из этого союза, а в 1890 г. ее примеру последовала и Германия.
Таким образом, сближение России с Францией было лишь логическим последствием европейской политики ее прежних союзников. Но и тут царь придерживался своей обычной осмотрительности, представляя тенденции сближения с Францией идти не форсированным чередом. Усилению антипатий к Германии послужило и то, что супруга императора Мария Федоровна (урожденная датская принцесса Дагмар) болезненно восприняла вместе со своей бывшей родиной потерю Шлезвиг-Гольштинии. При Российском Императорском Дворе лишь старый великий князь Михаил Николаевич (дядя царя) остался верен дружбе, соединявшей две династии – русскую и германскую.
Несмотря на сближение монархической России с республиканской Францией, русско-германские отношения не утратили своей корректности за все время царствования Александра III. Император Вильгельм II хотя и уклонился от возобновления союза в 1890 г., но, со своей стороны, способствовал сохранению дружественных отношений, отчасти под обаянием личности Александра III, отчасти же помня предсмертное завещание своего деда, всю свою внешнюю политику строившего на близости отношений с Россией.
Следуя заветам деда, молодой император Вильгельм II, по вступлении на престол, в первую очередь посетил Петербург, а не Вену, несмотря на союзные отношения, связывающие династии Гогенцоллернов и Габсбургов.
Любопытны обстоятельства этого визита в Россию. Когда германская эскадра приближалась к Кронштадту, то Александр III находился на мостике императорской яхты в сопровождении великого князя Алексея Александровича и адмирала Н.Н. Ломена. Заметив, что эскадра застопорила ход, российский император спросил: “Алексей, почему они там застряли?”.
– “Ждут визита Вашего Величества”, – ответил великий князь. – “Ну, им придется долго ждать, – возразил Государь, – поезжай, Алексей, и привези гостей”. Приказание было в точности выполнено.
Взаимные визиты и добрые отношения продолжались и в последующие времена.
Великая княгиня Ольга Александровна на склоне лет делилась воспоминаниями о своем отце императоре Александре III:
«В продолжение всего его правления Россия не знала, что такое война. Он старательно избегал всякого рода международных осложнений. Недаром он получил название Царь-Миротворец. Двурушничество и расчет – оба эти понятия были ненавистны ему. Решая какую-то проблему, он не любил ходить вокруг да около. На угрозы он отвечал резкостью и насмешкой. Однажды на банкете австрийский посол принялся обсуждать докучливый балканский вопрос и намекнул, что если Россия решит вмешаться в спор на Балканах, то Австрия может немедленно мобилизовать два или три армейских корпуса. Император взял со стола массивную серебряную вилку, согнув ее до неузнаваемости, и бросил к столовому прибору австрийского дипломата со словами: “Вот что я сделаю с двумя или тремя армейскими корпусами”. Помню, что кайзер однажды предложил отцу разделить всю Европу между Германией и Россией. Папа тотчас оборвал его:
– Не веди себя, Вилли, как танцующий дервиш. Полюбуйся на себя в зеркало»42.
Благодаря своей супруге Марии Федоровне император Александр III находился в родстве со многими европейскими королевскими домами. Ее отец Христиан IX был королем Дании, затем в 1903 г. старший брат Фридрих VIII наследовал корону отца. Сестра принцесса Александра сделалась принцессой Уэльской, а затем королевой Великобритании и императрицей Индии; второй брат – королем Греции, под именем Георга I; младшая сестра Тира – герцогиней Кумберлендской. Когда собиралось в Дании все большое семейство, то многие проблемы «европейского дома» порой становились домашним делом.
Случались и небольшие курьезы. Так, в одно из посещений Копенгагена царской семьей летом 1886 г. туда прибыл французский крейсер, который удостоился визита Александра III. По этому случаю было много волнений относительно церемониала; как быть с французским национальным гимном – Марсельезой?! Произошел конфуз. Самодержец Всероссийский – и вдруг революционный гимн… Но Александр III повелел всем не тревожиться и спокойно выслушал произведение Руже де Лиля, едко заметив: “Ничего тут нет удивительного: я недостаточно хороший музыкант, чтобы сочинить французам новый гимн”. К таким вольностям русского царя многие привыкли. Хотя знаменитые его фразы: “Европа может подождать, когда русский царь ловит рыбу”, или “Пью за здоровье моего единственного друга, царя Николая черногорского”, – недаром волновали многих послов. И это была не бравада, а реальная сила, спокойное и уверенное сознание своего могущества.
Сближение России с Францией существенно не повлияло на добрые взаимоотношения Александра III с Вильгельмом II. Последний был уверен в искренности миролюбия своего могучего соседа, считая это сближение гарантией европейского мира и «крепкой уздой» на возможные попытки реванша со стороны Третьей республики в пересмотре границ с Германией.
В своей частной жизни император Александр III был образцовым семьянином, нежным мужем и заботливым отцом. Окружая супругу Марию Федоровну вниманием и заботливостью, он, однако, не допускал ее вмешательства в государственные дела, которые вел твердой рукой. Непреклонную волю царя чувствовали все. Он не допускал с чьей-либо стороны даже попыток к изменению своих самых обыденных привычек. Александр III был врагом всякой пышности. В огромном Гатчинском дворце он довольствовался самым скромным помещением и выделил цесаревичу всего только две небольшие комнаты. Николай с детства боготворил отца и брал с него пример.
С наступлением лета царская семья переезжала в Петергоф, где в Александрии, в маленьком дворце на берегу моря, жизнь протекала по образцу Гатчины. Лишь 22 июля, день тезоименитства императрицы, ознаменовывался торжественной службой и выходом в Большом Петергофском дворце, парадным завтраком, а вечером фейерверком на море, иллюминацией Петергофа и знаменитых фонтанов.
Обычно большая часть летнего времени царской семьей проводилась в экскурсиях, в гребном спорте, рыбной ловле, и Государь предавался на природе физическим упражнениям, составлявшим потребность его мощной фигуры. При росте 6 футов 4 дюйма (около 193 см) Александр III обладал огромной работоспособностью и необычной физической силой. Иногда водная поездка в шхеры заменялась жизнью в небольшом деревянном дворце в Спале и Скерневицах, где устраивались охоты на оленей. Мария Федоровна также участвовала в этих охотах, сопровождаемая детьми, с которыми почти никогда не расставалась.
Несмотря на то что императора Александра III усиленно охраняли, но это не останавливало покушений «народников». В 1887 г. был раскрыт очередной заговор, произведены аресты.
В числе арестованных оказался студент Александр Ильич Ульянов (1866–1887). Писательница Лариса Васильева в своей книге «Кремлевские жены» рассказывает читателям, как близко знавший Ленина Иван Федорович Попов (автор известной в свое время пьесы «Семья» – об Ульяновых) поведал ей о встрече с вождем накануне Первой мировой войны: «Ленин, когда был у меня в Брюсселе, однажды рассказал, как уезжал на лодке по Волге с братом Сашей, и над рекой стелилась песня. Он вспомнил казненного Сашу, помолчал и вдруг, как бы про себя, не обращаясь ко мне, прочитал строфу из пушкинской оды “Вольность”:
Великий князь Константин Константинович 1 марта 1887 г. записал в дневнике: «Опять суждено нам жить под вечным страхом и трепетать за дни Государя. Вчера, в годовщину смерти покойного императора был открыт ужасный замысел. Слава Богу, Государь благополучно избежал угрожавшей ему опасности. Папа слышал об этом за обедом у дяди Миши, который узнал подробности от градоначальника Грессера. Пока Государь и все семейство слушали заупокойную литургию в Петропавловском соборе, полиция схватила несколько человек совершенно приличной наружности, одетых студентами; за ними стали следить еще накануне. Их привели в дом градоначальника (пока тот тоже был в крепости), и нашли на них небольшие разрывные бомбы, спрятанные у кого в портфеле под мышкой, у кого в кармане, а у одного в нарочно для этого устроенной коробке в виде книги, которую он держал в руках. Злоумышленники стояли в разных местах по пути из крепости в Аничков [дворец], одни на углу Б. Садовой и Невского, другие на углу Невского и Б. Морской. После обедни Государь завтракал в Зимнем дворце у Павла [Александровича]; Грессер вызвал его из-за стола. Государь оставался совершенно спокоен, узнав об этом происшествии, и никому не рассказал его. Не знаю, как о нем узнала императрица; она была в ужасе. Ее положение действительно должно быть ужасно. Как и было давно назначено, Государь вчера же переехал в Гатчину. Неужели опять начнется эта охота, эта травля? Неужели и этот Государь должен когда-нибудь пасть жертвой убийц?… Неужели молитвы всей России не сохранят нам его?»43.
Жизнь в Гатчине царской семьи не изменилась. Юная великая княжна Ксения Александровна записала 2 марта 1887 г. в дневнике: «Проснувшись, я думала, что мы в Аничкове. Была отличная погода. Уроков, конечно, не было, что было отлично. Утром братья катались на горах, а я все еще разбиралась. Завтракали с нами д. Алексей (великий князь Алексей Александрович. – В.Х.), Оболенские, гр. Перовский и гр. Воронцов. Потом оставались немножко там. В половине четвертого пошли гулять с Папа и Мама. Мы также были в оранжереях. Затем обедали с Ники и Джоржи. Вечером играла с Мишей»44.
Обычным для детей был и воскресный день 8 марта, о чем записала Ксения в дневнике: «Проснувшись, Миша и я ужасно возились в постелях. Вставши, пили кофе, а затем пошли к Мама. Там оставались недолго. Вернувшись, играли, а потом пошли в церковь. Завтракали в Арсенале. Сидела около Георгия и Миши. Потом скоро пошли к Мама. Около 3 ч. пошли на горы с Воронцовыми. Софки не было. На горах было ужасно весело. Там также были Н[ики] и Г[еоргия] товарищи. В половине шестого обедали, а затем возились. В 8 ч. проводили гостей»45.
На следующий день тайна покушения на Александра III стала известна Ксении, которая сделала запись: «Встали около восьми часов. Погода была отличная. Днем не было народу. Учились. Перед завтраком представлялись Папа и Мама те чудные полицейские, которые поймали поганых людей, потому что те свиньи хотели стрелять в Папа. – Завтракали с нами д. Алексей, д. Сергей, т. Элла и гр. Перовский (фин). Днем мы покатались немножко на горах, которые тают, а потом ломали лед на Серебряном озере, что было очень весело. Вернувшись, обедали»46.
От 17 марта еще одна тревожная строчка в дневнике Ксении: «Отца Иоанна (Кронштадтского) хотели убить, но, к счастью, он спасся»47.
Государь лично следил за воспитанием трех своих сыновей и особенно за воспитанием наследника престола. Не будучи предназначен к царствованию сам, Александр III уступал в образовании своему старшему брату, умершему в молодости от туберкулеза, цесаревичу Николаю, в честь которого и назвал своего сына. Он отдавал себе отчет в этом существенном пробеле. Отсюда его постоянная забота о должном обучении и воспитании будущего самодержца Российской империи.
Учебные занятия Николая начались в 1877 г. под надзором генерал-адъютанта Г.Г. Даниловича, в прошлом начальника пехотного военного училища. Общий план занятий был рассчитан на 12 лет. В течение первых 8 лет он получал домашнее образование, в основе которого лежал усовершенствованный гимназический курс. Так называемые «древние мертвые», или «классические», языки – древнегреческий и латынь – были исключены, а вместо них цесаревичу преподавали политическую историю, русскую литературу, элементарные основы минералогии, ботаники, зоологии, анатомии и физиологии; повышенное внимание уделялось английскому, французскому и немецкому языкам. Интересно заметить, что для начального обучения Г.Г. Данилович составил расписание, рассчитанное на 24 урока в неделю: по четыре урока на русский язык, чистописание и арифметику, по три урока на английский и французский языки и по два – на Закон Божий, историю и рисование. Занятия проходили шесть дней в неделю с 9 часов утра и до 5 часов вечера и составляли четыре учебных часа в день с перерывами на завтрак, для прогулки на воздухе и гимнастических упражнений. Даже во время обычных ежегодных пребываний царской семьи у своих родственников в Дании ничто не могло сколько-нибудь значительно изменить распорядок дня цесаревича Николая.
Эту трагедию болезненно пережила вся императорская фамилия. Великий князь Александр Михайлович отмечал в своих воспоминаниях: «Образ покойного Государя, склонившегося над телом раненого казака и не думающего о возможности вторичного покушения, не покидал нас. Мы понимали, что-то несоизмеримо большее, чем наш любящий дядя и мужественный Монарх, ушло вместе с ним невозвратимо в прошлое. Идиллическая Россия с Царем-Батюшкой и его верноподданным народом перестала существовать 1 марта 1881 г. Мы понимали, что русский Царь никогда более не сможет относиться к своим подданным с безграничным доверием… Романтическая традиция прошлого и идеалистическое понимание русского самодержавия в духе славянофилов – все это будет погребено вместе с убитым императором в склепе Петропавловской крепости. Взрывом прошлого воскресенья был нанесен смертельный удар прежним принципам, и никто не мог отрицать, что будущее не только Российской империи, но и всего мира зависело теперь от исхода неминуемой борьбы между новым русским Царем и стихиями отрицания и разрушения»35.
Эта драма, к сожалению, имела свои необратимые и далеко идущие последствия не только для династии Романовых, но прежде всего для исторической судьбы всей Российской империи. Государь Александр II был коварно убит накануне подготовленной им к обнародованию проекта первой конституции России.
Стоит отметить, что в воспоминаниях многих современников тех трагических событий содержатся упоминания о конституции, которую намеревался подписать убиенный император Александр II. Однако в дневнике великого князя Константина Константиновича (знаменитого поэта К.Р.) от 7 ноября 1882 г. имеется следующая любопытная запись: «Ходили с Папа гулять целых 2 часа… Я спрашивал Папа, действительно ли существовала какая-то чрезвычайно важная бумага, которую покойный Государь будто бы уже подписал утром 1 марта. Папа отвечал, что бумаги этой не видал, но слышал про нее от княгини Юрьевской, и что про нее не было речи на совещании у нынешнего Государя 8 марта 1881 г.»36.
Всю жизнь Николай II с чувством глубокой доброты вспоминал о своем деде, отмечая его дни рождения и трагической гибели присутствием на богослужении. По просьбе своих детей он любил в свободное время рассказывать им об императоре Александре II: «Когда я был маленьким, меня ежедневно посылали навещать моего деда. Мой брат Георгий и я имели обыкновение играть в его кабинете, когда он работал. У него была такая приятная улыбка, хотя лицо его бывало обычно красиво и бесстрастно. Я помню то, что на меня произвело в раннем детстве большое впечатление.
Мои родители отсутствовали, а я был на Всенощной с моим дедом в маленькой церкви в Александрии. Во время службы разразилась сильная гроза. Молнии блистали одна за другой. Раскаты грома, казалось, потрясали и церковь, и весь мир до основания. Вдруг стало совсем темно. Порыв ветра из открытой двери задул пламя свечей, зажженных перед иконостасом.
Раздался продолжительный раскат грома, более громкий, чем раньше, и вдруг я увидел огненный шар, летевший из окна прямо по направлению к голове императора. Шар (это была молния) закружился по полу, потом обогнул паникадило и вылетел через дверь в парк. Мое сердце замерло. Я взглянул на моего деда. Его лицо было совершенно спокойным. Он перекрестился, так же спокойно, как и тогда, когда огненный шар пролетал около нас.
Я почувствовал, что это и немужественно, и недостойно так пугаться, как я, я почувствовал, что нужно просто смотреть на то, что произойдет и верить в Господню милость так, как он, мой дед, это сделал.
После того как шар обогнул всю церковь и вдруг вышел в дверь, я опять посмотрел на деда. Легкая улыбка была на его лице, и он кивнул мне головой. Мой испуг прошел. И с тех пор я больше никогда не боялся грозы. Я решил всегда поступать как мой дед, давший мне пример исключительного хладнокровия»37.
После злодейского убийства 1 марта 1881 г. императора Александра II на Российский престол взошел его 36-летний сын Александр III, решительно повернувший государственный курс от либеральных реформ к консерватизму.
8 (20) марта 1881 г. Александр III получил письмо из Англии от императрицы Виктории I: «Мой дорогой брат! Мой дорогой сын, ваш свояк (наследник английского престола Альберт-Эдуард. – В.Х.), будет носителем этих строк и передаст Вам мои чувства глубокого отчаяния и истинной грусти, которые я испытала, узнав о кончине Вашего дорогого отца. Я до сих пор пребываю в ужасе от этого страшного события, этого жуткого преступления, которое было так же воспринято везде в моем королевстве и за его пределами. В то же время я прошу Вас принять мои наилучшие пожелания по поводу Вашего счастья. Пошли Вам Бог необходимые силы для того, чтобы нести тот тяжелый груз, который Он Вам послал! Я попросила Берти представлять меня на грустной церемонии похорон Вашего Августейшего Отца. Я хочу Вам также объявить, что он от моего имени должен представить Вас к Ордену Подвязки. Я прошу передать Минни, что я очень счастлива, что она вскоре сможет, в качестве утешения, увидеть свою дорогую сестру. Позвольте выразить Вам еще раз мою глубокую симпатию и просить Бога хранить Вас, так же как Минни и ваших детей. Навсегда остаюсь, дорогой брат, Вашей любящей доброй сестрой. Виктория, королева и императрица»38.
Другого рода было послание императору от Центрального исполнительного комитета партии «Народная воля», где значились строки: «В вашем положении есть лишь два выхода: или неминуемая революция, которую нельзя предотвратить никакими казнями, или добровольное подчинение воле народа…». Идеи либерализма с юных лет были близки Александру III, но его нельзя было запугать или силой принудить к тому, чему он противился или в чем разочаровался. Такое давление вело к противоположному результату, его решительному размежеванию с либералами.
Бывшая фрейлина А.Ф. Тютчева делилась впечатлениями о произошедших переменах в облике Александра III: «Я говорила Государю о том стыде и горе, которые испытывает всякий русский при мысли о страшном преступлении, ответственность за которое падает на всю страну. “Нет, – живо возразил Государь, – страна тут ни при чем; это кучка негодных и фанатичных мятежников, введенных в заблуждение ложными теориями, у которых нет ничего общего с народом. Теперь нужно позаботиться оградить школы, чтобы яд разрушительных теорий, проникнувший в высшие классы, не проник в народные массы. К сожалению, выяснилось, что Желябов, стоявший во главе заговора, – крестьянин и очень способный человек”.
Я была очень взволнована и должна сказать, очень изумлена и поражена, слушая Государя, а еще больше, глядя на него.
Я знала Государя с детства, так как ему было лет восемь-девять, когда я вступила в должность фрейлины к покойной императрице. С этого раннего возраста отличительными чертами его характера всегда были большая честность и прямота, привлекавшие к нему общие симпатии. Но в то же время он был крайне застенчив, и эта застенчивость, вероятно, вызывала в нем некоторую резкость и угловатость, что часто встречается у тех натур, которые для внешнего проявления требуют тяжелого усилия над собой. В его взгляде, в его голосе и движениях было что-то неопределенное, неуверенное, и я замечала это еще очень немного лет тому назад.
Теперь, глядя на него, я с изумлением спрашивала себя, каким же образом произошла эта полнейшая перемена, которая меня в нем поразила; откуда у него появился этот спокойный и величавый вид, это полное владение собой в движениях, в голосе и во взглядах, эта твердость и ясность в словах, кратких и отчетливых, – одним словом, это свободное и естественное величие, соединенное с выражением честности и простоты, бывших всегда его отличительными чертами. Невозможно, видя его, как я его видела, не испытать сердечного влечения к нему и не успокоиться, по крайней мере, отчасти, в отношении огромной тяжести, падающей на его богатырские плечи; в нем видны такая сила и такая мощь, которые дают надежду, что бремя, как бы тяжело оно ни было, будет принято и поднято с простотой чистого сердца и с честным сознанием обязанностей и прав, возлагаемых высокой миссией, к которой он призван Богом. Видя его, понимаешь, что он сознает себя императором, что он принял на себя ответственность и прерогативы власти»39.
Можно согласиться с высказанным мнением, что перемены произошли разительные в поведении и облике нового императора. Несмотря на проявления твердого характера с первых шагов Александра III, его никак нельзя обвинить в пристрастии: повелевать и властвовать. Он даже в молодости и в мечтах не желал быть императором, о чем свидетельствуют многие документы. В тот день, когда великому князю Александру Александровичу исполнился 21 год (т. е. уже после неожиданной смерти наследника престола Николая), он с грустью записал в дневнике: «Вспомнил я письмо милого брата, которое он написал мне ровно год назад, где он поздравляет меня с 20 годами. Но вот его не стало, и он оставил мне свое место, которое для меня было всегда ужасно, и я только одного желал, чтобы брат мой был женат скорей и имел сына, тогда только, говорил я себе, я буду спокоен. Но этому не суждено было исполниться»40.
Запомним эти строки, т. к. много лет спустя смысл их будет повторен младшим сыном Александра III великим князем Михаилом Александровичем. Однако положение, долг и обстоятельства часто меняют человека.
Через месяц, 2 апреля, пять заговорщиков террористов, причастных к взрывам бомб, были уже повешены. Он остается неуклонно верен консерватизму и все свое непродолжительное, но славное, особенно успехами во внешней политике, благодаря принципам мирного существования с другими странами, царствование. Таким образом, после бурных революционными событиями последних лет правления Александра II, Россия вступила в эпоху успокоения, не прерывавшуюся до смерти царя, которого в народе окрестили именем: Царя-Миротворца.
В придворной жизни прекратились былые интриги, исчез фаворитизм, так как Александр III был более постоянен в своих симпатиях и редко менял министров в правительстве, что вносило стабильность в государственный курс державы. Он являлся искренним пацифистом во внешней политике. За время его царствования отношения России к Германии хотя и утратили тот сердечный характер, которым они отличались при Александре II, но тем не менее сохранили полную доброжелательность.
Однако пацифизм императора Александра III исходил не от слабости Российской империи, и это он доказал с первых шагов царствования. Так, например, великий князь Александр Михайлович в своих воспоминаниях писал:
«Не прошло и года по восшествии на престол молодого императора, как произошел серьезный инцидент на русско-афганской границе. Под влиянием Англии, которая со страхом взирала на рост русского влияния в Туркестане, афганцы заняли русскую территорию по соседству с крепостью Кушкою. Командир военного округа телеграфировал Государю, испрашивая инструкций. “Выгнать и проучить как следует”, – был лаконичный ответ из Гатчины. Афганцы постыдно бежали, и их преследовали несколько десятков верст наши казаки, которые хотели взять в плен английских инструкторов, бывших при афганском отряде. Но они успели скрыться.
Британский Ее Королевского Величества посол получил предписание выразить в С.-Петербурге резкий протест и потребовать извинений.
– Мы этого не сделаем, – сказал император Александр III и наградил генерала Комарова, начальника пограничного отряда, орденом Св. Георгия 3-й степени. – Я не допущу ничьего посягательства на нашу территорию, – заявил Государь. Гирс (министр иностранных дел. – В.Х.) задрожал.
– Ваше Величество, это может вызвать вооруженное столкновение с Англией.
– Хотя бы и так, – ответил император.
Новая угрожающая нота пришла из Англии. В ответ на нее царь отдал приказ о мобилизации Балтийского флота. Это распоряжение было актом высшей храбрости, ибо британский военный флот превышал наши морские вооруженные силы по крайней мере в пять раз.
Прошло две недели. Лондон примолк, а затем предложил образовать комиссию для рассмотрения русско-афганского инцидента.
Европа начала смотреть другими глазами в сторону Гатчины. Молодой русский Монарх оказался лицом, с которым приходилось серьезно считаться в Европе…
– Во всем свете у нас только два верных союзника, – любил он говорить своим министрам, – наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас»41.
Александр III возобновил «Союз трех императоров» при личном свидании с Вильгельмом I и Францем Иосифом в Скерневицах в 1884 г. Однако в 1887 г. Австрия вышла из этого союза, а в 1890 г. ее примеру последовала и Германия.
Таким образом, сближение России с Францией было лишь логическим последствием европейской политики ее прежних союзников. Но и тут царь придерживался своей обычной осмотрительности, представляя тенденции сближения с Францией идти не форсированным чередом. Усилению антипатий к Германии послужило и то, что супруга императора Мария Федоровна (урожденная датская принцесса Дагмар) болезненно восприняла вместе со своей бывшей родиной потерю Шлезвиг-Гольштинии. При Российском Императорском Дворе лишь старый великий князь Михаил Николаевич (дядя царя) остался верен дружбе, соединявшей две династии – русскую и германскую.
Несмотря на сближение монархической России с республиканской Францией, русско-германские отношения не утратили своей корректности за все время царствования Александра III. Император Вильгельм II хотя и уклонился от возобновления союза в 1890 г., но, со своей стороны, способствовал сохранению дружественных отношений, отчасти под обаянием личности Александра III, отчасти же помня предсмертное завещание своего деда, всю свою внешнюю политику строившего на близости отношений с Россией.
Следуя заветам деда, молодой император Вильгельм II, по вступлении на престол, в первую очередь посетил Петербург, а не Вену, несмотря на союзные отношения, связывающие династии Гогенцоллернов и Габсбургов.
Любопытны обстоятельства этого визита в Россию. Когда германская эскадра приближалась к Кронштадту, то Александр III находился на мостике императорской яхты в сопровождении великого князя Алексея Александровича и адмирала Н.Н. Ломена. Заметив, что эскадра застопорила ход, российский император спросил: “Алексей, почему они там застряли?”.
– “Ждут визита Вашего Величества”, – ответил великий князь. – “Ну, им придется долго ждать, – возразил Государь, – поезжай, Алексей, и привези гостей”. Приказание было в точности выполнено.
Взаимные визиты и добрые отношения продолжались и в последующие времена.
Великая княгиня Ольга Александровна на склоне лет делилась воспоминаниями о своем отце императоре Александре III:
«В продолжение всего его правления Россия не знала, что такое война. Он старательно избегал всякого рода международных осложнений. Недаром он получил название Царь-Миротворец. Двурушничество и расчет – оба эти понятия были ненавистны ему. Решая какую-то проблему, он не любил ходить вокруг да около. На угрозы он отвечал резкостью и насмешкой. Однажды на банкете австрийский посол принялся обсуждать докучливый балканский вопрос и намекнул, что если Россия решит вмешаться в спор на Балканах, то Австрия может немедленно мобилизовать два или три армейских корпуса. Император взял со стола массивную серебряную вилку, согнув ее до неузнаваемости, и бросил к столовому прибору австрийского дипломата со словами: “Вот что я сделаю с двумя или тремя армейскими корпусами”. Помню, что кайзер однажды предложил отцу разделить всю Европу между Германией и Россией. Папа тотчас оборвал его:
– Не веди себя, Вилли, как танцующий дервиш. Полюбуйся на себя в зеркало»42.
Благодаря своей супруге Марии Федоровне император Александр III находился в родстве со многими европейскими королевскими домами. Ее отец Христиан IX был королем Дании, затем в 1903 г. старший брат Фридрих VIII наследовал корону отца. Сестра принцесса Александра сделалась принцессой Уэльской, а затем королевой Великобритании и императрицей Индии; второй брат – королем Греции, под именем Георга I; младшая сестра Тира – герцогиней Кумберлендской. Когда собиралось в Дании все большое семейство, то многие проблемы «европейского дома» порой становились домашним делом.
Случались и небольшие курьезы. Так, в одно из посещений Копенгагена царской семьей летом 1886 г. туда прибыл французский крейсер, который удостоился визита Александра III. По этому случаю было много волнений относительно церемониала; как быть с французским национальным гимном – Марсельезой?! Произошел конфуз. Самодержец Всероссийский – и вдруг революционный гимн… Но Александр III повелел всем не тревожиться и спокойно выслушал произведение Руже де Лиля, едко заметив: “Ничего тут нет удивительного: я недостаточно хороший музыкант, чтобы сочинить французам новый гимн”. К таким вольностям русского царя многие привыкли. Хотя знаменитые его фразы: “Европа может подождать, когда русский царь ловит рыбу”, или “Пью за здоровье моего единственного друга, царя Николая черногорского”, – недаром волновали многих послов. И это была не бравада, а реальная сила, спокойное и уверенное сознание своего могущества.
Сближение России с Францией существенно не повлияло на добрые взаимоотношения Александра III с Вильгельмом II. Последний был уверен в искренности миролюбия своего могучего соседа, считая это сближение гарантией европейского мира и «крепкой уздой» на возможные попытки реванша со стороны Третьей республики в пересмотре границ с Германией.
В своей частной жизни император Александр III был образцовым семьянином, нежным мужем и заботливым отцом. Окружая супругу Марию Федоровну вниманием и заботливостью, он, однако, не допускал ее вмешательства в государственные дела, которые вел твердой рукой. Непреклонную волю царя чувствовали все. Он не допускал с чьей-либо стороны даже попыток к изменению своих самых обыденных привычек. Александр III был врагом всякой пышности. В огромном Гатчинском дворце он довольствовался самым скромным помещением и выделил цесаревичу всего только две небольшие комнаты. Николай с детства боготворил отца и брал с него пример.
С наступлением лета царская семья переезжала в Петергоф, где в Александрии, в маленьком дворце на берегу моря, жизнь протекала по образцу Гатчины. Лишь 22 июля, день тезоименитства императрицы, ознаменовывался торжественной службой и выходом в Большом Петергофском дворце, парадным завтраком, а вечером фейерверком на море, иллюминацией Петергофа и знаменитых фонтанов.
Обычно большая часть летнего времени царской семьей проводилась в экскурсиях, в гребном спорте, рыбной ловле, и Государь предавался на природе физическим упражнениям, составлявшим потребность его мощной фигуры. При росте 6 футов 4 дюйма (около 193 см) Александр III обладал огромной работоспособностью и необычной физической силой. Иногда водная поездка в шхеры заменялась жизнью в небольшом деревянном дворце в Спале и Скерневицах, где устраивались охоты на оленей. Мария Федоровна также участвовала в этих охотах, сопровождаемая детьми, с которыми почти никогда не расставалась.
Несмотря на то что императора Александра III усиленно охраняли, но это не останавливало покушений «народников». В 1887 г. был раскрыт очередной заговор, произведены аресты.
В числе арестованных оказался студент Александр Ильич Ульянов (1866–1887). Писательница Лариса Васильева в своей книге «Кремлевские жены» рассказывает читателям, как близко знавший Ленина Иван Федорович Попов (автор известной в свое время пьесы «Семья» – об Ульяновых) поведал ей о встрече с вождем накануне Первой мировой войны: «Ленин, когда был у меня в Брюсселе, однажды рассказал, как уезжал на лодке по Волге с братом Сашей, и над рекой стелилась песня. Он вспомнил казненного Сашу, помолчал и вдруг, как бы про себя, не обращаясь ко мне, прочитал строфу из пушкинской оды “Вольность”:
После Октябрьского переворота 1917 г. большевиков многие связывали преследование династии Романовых местью Ленина за казнь брата.
Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостью вижу».
Великий князь Константин Константинович 1 марта 1887 г. записал в дневнике: «Опять суждено нам жить под вечным страхом и трепетать за дни Государя. Вчера, в годовщину смерти покойного императора был открыт ужасный замысел. Слава Богу, Государь благополучно избежал угрожавшей ему опасности. Папа слышал об этом за обедом у дяди Миши, который узнал подробности от градоначальника Грессера. Пока Государь и все семейство слушали заупокойную литургию в Петропавловском соборе, полиция схватила несколько человек совершенно приличной наружности, одетых студентами; за ними стали следить еще накануне. Их привели в дом градоначальника (пока тот тоже был в крепости), и нашли на них небольшие разрывные бомбы, спрятанные у кого в портфеле под мышкой, у кого в кармане, а у одного в нарочно для этого устроенной коробке в виде книги, которую он держал в руках. Злоумышленники стояли в разных местах по пути из крепости в Аничков [дворец], одни на углу Б. Садовой и Невского, другие на углу Невского и Б. Морской. После обедни Государь завтракал в Зимнем дворце у Павла [Александровича]; Грессер вызвал его из-за стола. Государь оставался совершенно спокоен, узнав об этом происшествии, и никому не рассказал его. Не знаю, как о нем узнала императрица; она была в ужасе. Ее положение действительно должно быть ужасно. Как и было давно назначено, Государь вчера же переехал в Гатчину. Неужели опять начнется эта охота, эта травля? Неужели и этот Государь должен когда-нибудь пасть жертвой убийц?… Неужели молитвы всей России не сохранят нам его?»43.
Жизнь в Гатчине царской семьи не изменилась. Юная великая княжна Ксения Александровна записала 2 марта 1887 г. в дневнике: «Проснувшись, я думала, что мы в Аничкове. Была отличная погода. Уроков, конечно, не было, что было отлично. Утром братья катались на горах, а я все еще разбиралась. Завтракали с нами д. Алексей (великий князь Алексей Александрович. – В.Х.), Оболенские, гр. Перовский и гр. Воронцов. Потом оставались немножко там. В половине четвертого пошли гулять с Папа и Мама. Мы также были в оранжереях. Затем обедали с Ники и Джоржи. Вечером играла с Мишей»44.
Обычным для детей был и воскресный день 8 марта, о чем записала Ксения в дневнике: «Проснувшись, Миша и я ужасно возились в постелях. Вставши, пили кофе, а затем пошли к Мама. Там оставались недолго. Вернувшись, играли, а потом пошли в церковь. Завтракали в Арсенале. Сидела около Георгия и Миши. Потом скоро пошли к Мама. Около 3 ч. пошли на горы с Воронцовыми. Софки не было. На горах было ужасно весело. Там также были Н[ики] и Г[еоргия] товарищи. В половине шестого обедали, а затем возились. В 8 ч. проводили гостей»45.
На следующий день тайна покушения на Александра III стала известна Ксении, которая сделала запись: «Встали около восьми часов. Погода была отличная. Днем не было народу. Учились. Перед завтраком представлялись Папа и Мама те чудные полицейские, которые поймали поганых людей, потому что те свиньи хотели стрелять в Папа. – Завтракали с нами д. Алексей, д. Сергей, т. Элла и гр. Перовский (фин). Днем мы покатались немножко на горах, которые тают, а потом ломали лед на Серебряном озере, что было очень весело. Вернувшись, обедали»46.
От 17 марта еще одна тревожная строчка в дневнике Ксении: «Отца Иоанна (Кронштадтского) хотели убить, но, к счастью, он спасся»47.
Государь лично следил за воспитанием трех своих сыновей и особенно за воспитанием наследника престола. Не будучи предназначен к царствованию сам, Александр III уступал в образовании своему старшему брату, умершему в молодости от туберкулеза, цесаревичу Николаю, в честь которого и назвал своего сына. Он отдавал себе отчет в этом существенном пробеле. Отсюда его постоянная забота о должном обучении и воспитании будущего самодержца Российской империи.
Учебные занятия Николая начались в 1877 г. под надзором генерал-адъютанта Г.Г. Даниловича, в прошлом начальника пехотного военного училища. Общий план занятий был рассчитан на 12 лет. В течение первых 8 лет он получал домашнее образование, в основе которого лежал усовершенствованный гимназический курс. Так называемые «древние мертвые», или «классические», языки – древнегреческий и латынь – были исключены, а вместо них цесаревичу преподавали политическую историю, русскую литературу, элементарные основы минералогии, ботаники, зоологии, анатомии и физиологии; повышенное внимание уделялось английскому, французскому и немецкому языкам. Интересно заметить, что для начального обучения Г.Г. Данилович составил расписание, рассчитанное на 24 урока в неделю: по четыре урока на русский язык, чистописание и арифметику, по три урока на английский и французский языки и по два – на Закон Божий, историю и рисование. Занятия проходили шесть дней в неделю с 9 часов утра и до 5 часов вечера и составляли четыре учебных часа в день с перерывами на завтрак, для прогулки на воздухе и гимнастических упражнений. Даже во время обычных ежегодных пребываний царской семьи у своих родственников в Дании ничто не могло сколько-нибудь значительно изменить распорядок дня цесаревича Николая.