Загораться и взрываться багги пока не собиралась, но Лида решила, что ежели выключить зажигание, то, пожалуй, этого вовсе не произойдет. Кроме того, она углядела две канистры литров по сорок, пристроенные позади пулеметчика на специальных держателях, и решила, что они будут явно не лишними.
   К тому моменту, когда Климков подоспел на помощь, Лида уже успела заглушить мотор и снять с багги канистры.
   — Молодец, Григорий! — похвалила она. — Неси и заправляй! Похоже, чистый 95-й! Не в коня корм, конечно, но иногда и матросы пьют каберне!
   Всего несколько дней назад, когда они вместе с папочкой ремонтировали симпатичную «Тойоту-Королла», и Лида предложила ради хохмы заправить ее 73-м, Олег Федорович произнес: «Фи, это так же непристойно, как напоить девушку моряцким „шилом“!» Теперь Лида переделала этот прикол на свой лад.
   Гриша взял канистры, воровато огляделся — не иначе, опасался, что ГИБДД подъедет! — и ускоренным шагом направился к «уазику».
   А «сеньорита де Харама», разжившись очень симпатично выглядевшим комплектом инструментов, решила свинтить с багги абсолютно не пострадавший пулемет и запасные коробки с лентами.
   Все-таки некие гены Механика бродили в этом девичьем организме, заставляя ее прихватывать те вещи, на которые другая дама нипочем не польстилась бы!
   Уже реквизировав пулемет и коробки, Лида обнаружила в багги похожую на большущую телефонную трубку рацию. Она была установлена в специальном держателе около сиденья, на котором ехал «человек, похожий на Роберта». Когда Лида, чисто ради спортивного интереса, повернула тумблерчик «power» на «on», то рация захрюкала, из чего любимая дочь механика Еремина сделала вывод, что этот образец европейской техники — рацию, кажется, делал «Телефункен» — надо тоже оприходовать. Правда, с кем и как устанавливать связь — понятия не имела.
   Как раз в это время послышался стон, изданный тем самым «похожим».
   Поначалу Лиде было по фигу его самочувствие, поскольку ей показалось, будто этот гражданин все равно сдохнет в ближайшие пять минут. Она со всеми делами провозилась уже вчетверо больше, а «похожий» все еще подавал признаки жизни.
   — Роберт? — спросила Лида. — Ты жив, что ли, гадский гад?!
   Среди трофейного комплекта инструментов очень кстати оказался маленький фонарик, которым Лида осветила придавленного машиной. Он, по-видимому, пытался выползти из-под тачки, но поскольку та даже после демонтажа кое-какого оборудования, проведенного Ереминой, весила не меньше полутонны, у дяденьки ничего не получалось. А отвечать на воросы Лидии Олеговны он то ли не собирался, то ли просто не мог.
   Вообще-то, Лиде не стоило бы особого напряжения нервов чтоб облегчить-страдальцу переход в мир иной. Она уже сдернула с головы «похожего» бронешлем с забралом и приготовилась дать контрольный в затылок. Но тут услышала фырчание «уазика» — его гнали задним ходом. Левое заднее колесо зацепило бесхозную голову водителя в шлеме, и она, брякая, откатилась в кювет.
   Вряд ли Гриша видел, что именно спихнул с дороги, иначе бы не вылез из машины в таком бодром настроении.
   — Что ты копошишься?
   — Забирай по-быстрому! — Еремина указала Грише на пулемет и остальные прибамбасы.
   Гриша послушно стал затаскивать вещички в «уазик» и рассовывать, куда сподручнее, а Маша вылезла из кабины с Женькой на руках и подошла к Лиде.
   — Подержи минутку, а? Жуть как писать хочется!
   Еремина повесила автомат за спину и осторожно приняла у мамаши ее ненаглядное дитятко. Женька чужую тетю не испугался, хотя она наверняка не пахла так вкусно, как мама. Глазками он, конечно, лупал, но не пищал и не пытался выплюнуть пустышку. Тепленький такой, нежненький, мягонький.
   Микропузик-телепузик!
   Вообще-то у Лиды и свой такой мог быть, даже года на пол тора постарше.
   Правда, тогда ее сразу три мужика поимели, к тому же пьяные. Нет, это хорошо, что она тогда аборт сделала. А то заполучила бы себе маету, если б родила какого-нибудь придурка…
   Маша пожурчала в кювете и вернулась, Лида отдала ей малыша и пробормотала:
   — Симпатичный он у тебя. Молочком пахнет.
   — Ничего, — весело отозвалась Маша. — Выберемся отсюда, заведешь себе такого же!
   — Попробую! — усмехнулась Еремина. Тут вновь застонал «похожий». Маша испуганно встрепенулась:
   — Ой, он живой, кажется!
   — Иди в машину! — посоветовала Лида, наводя свет фонаря ца раненого.
   И тут она внезапно увидела валявшийся в запыленной и окровавленной траве тюбик «Аквафреш»!
   Поначалу Лида просто глазам не поверила — думала, померещилось от бессонной ночи. Поморгала — нет, тюбик лежал, не исчезал. Подняла его, посмотрела — и опять глазам не поверила.
***
   Мало ли этих тюбиков соответствующая фирма выпускает и продает по всяким развитым и недоразвитым странам? Да сотни тысяч или даже миллионы, наверно! И то, что около человека, «похожего на Роберта», валялся такой тюбик, еще ровным счетом ничего не говорило. Во всяком случае, что этот тюбик — тот самый, который Лида везла да не довезла до Фроськиной дачи.
   Роберт — если это был, конечно, он, ибо после катастрофы его и мать родная не узнала бы, даже при хорошем освещении! — вполне мог купить тюбик «Аквафреш» в каком-нибудь азеведовском военторге или просто в частной лавочке с самой обычной целью: защитить зубы от кариеса. Насколько Лиде помнилось, зубы у него были белые и чистые. Правда, теперь от них мало что осталось, но раньше он точно зубы чистил регулярно. Возможно, и «Аквафрешем».
   Опять же Лиде как-то не верилось, что тюбик, который у нее отобрали под Москвой, прилетел сюда, в Африку, и до сих пор находится здесь, а не отправился куда-то дальше. Не верилось и в то, что тюбик давным-давно не вскрыли, чтоб поглядеть, что у него внутри интересненького. И уж тем более — в то, что Роберт будет таскать с собой тюбик, гоняясь за беглыми заложниками. Наверняка он его должен был запереть в сейф и оставить на базе.
   Но все-таки глаза Лиду не подвели: это был именно тот самый тюбик, на котором она нацарапала маленькую заметку, чтоб случайно не попутать и чтоб предупредить подмену. Маленький такой, с булавочную головку значок: что-то типа солнышка. И когда свинтила крышку, то увидела, что фольга в горловине Целехонька. Снизу и с боков ей тоже не удалось разглядеть никаких следов вскрытия. Похоже, что в тюбик до сих пор никто не заглядывал…
   — Ну что ты телишься? — проныл Гриша. — Ехать надо!
   — Поди сюда! — тоном приказа велела Лида. — Сейчас перевернем эту дуру!
   — На хрена? — пробормотал Климков, но из машины вылез. Тросом, который нашелся на самой багги, зацепили эту уродину за раму и обе петли накинули на задние крюки «уазика» Гриша отошел, Лида дернула, и багги с лязгом встала на четыре колеса. После этого Гриша увидел «всадника», то бишь водителя, без головы, забрызганный кровью плексигласовый щиток и блеванул, будто от морской болезни. К тому же, когда Лида переворачивала багги, то окончательно передавила хребет тому, кто был похож на Роберта. Теперь с ним мог только господь бог беседовать, да и то, если этого типа в другое ведомство не распределили.
   Но Ереминой очень хотелось обшмонать этого типа. Конечно, пистолет в кобуре — шикарный «глок-19» — прихватила и опоясала себе талию поверх барселонской майки. Пошарила по карманам — и выудила оттуда микрокомпьютер, размером чуть подлиннее, чем микрокалькулятор, которым она в восьмидесятых годах пользовалась в школе. Еще тогда, когда папу не посадили… Потом у нее таких вещиц не было. Больше ничего путевого в карманах не обнаружилось, и Лида вернулась за баранку.
   — Сколько можно, в самом деле? — проворчал Климков. — Нас же ищут, разве не помнишь?
   — Ну вот мы и едем, — невозмутимо сказала Еремина. — Успокоился?
   — То ли мне кажется, то ли за нами что-то шумит! — беспокойно заметила Маша.
   Лида прислушалась: да, сзади что-то урчало и грюкало.
   — Танки идут, — с ледяным спокойствием сказала она, — по меньшей мере, один. Но он нас точно не догонит.
   — А по-моему, и колесные машины идут, — не согласилась Маша. — И не одна.
   — Короче, целая колонна! — взвыл Гриша. — Доколупались! Знаешь, что они с нами сделают, если поймают?
   — Конечно! — нахально объявила Лида. — Они нас изнасилуют в групповом порядке. Если будет страшно, представь себе, что ты баба — получишь море удовольствия!
   — Шуточки у тебя… — поморщилась Маша.
   — Какие есть, — хмыкнула Еремина, — я восемь классов окончила, умнее не научили. — По-моему, они догоняют! — забеспокоился Климков.
   — А мы вот сюда свернем! — воскликнула Лида и свернула на какую-то грунтовку, уходящую в глубь джунглей.

УТРЕННИЕ РАДОСТИ

   Солнышкоуже посвечивало из-за горы, когда колонна Болта выскочила на развилку, где к этому времени проснулся личный состав поста. С передних «козлов» по ним дали несколько пулеметных очередей из «ПК» (Ваня, наверно), Луза добавил из «АГС», и кто-то выпалил пару раз из подствольника. «Рогатку», конечно, опять сшибли бампером. Когда «газик» Гребешка подкатил к месту побоища, стрелять было уже не в кого. И вовсе не потому, что все были убиты.
   Таран увидел только двух человек, лежащих на земле, да и то не был уверен, что это мертвецы. Остальная публика с воплями бежала куда-то через лес, подальше от своей горящей хижины — Ваня поджег крышу зажигательными пулями.
   Гребешок, проскакивая мимо укрепления из мешков с песком, успел заметить, что там стоит брошеный «ПК». Он тормознул и даже сдал назад, а затем выскочил из машины, быстро забежал за мешки и вернулся с пулеметом и двумя коробками.
   — «На войне, бабка, и поросенок — дар божий!» — процитировал он фильм «Чапаев» и, вручив трофей Тарану, снова прыгнул за баранку. В результате этой остановки машины Агафона и Налима его обогнали, и Гребешок с Юркой опять оказались в хвосте колонны, непосредственно перед танком. Поэтому Тарану удалось полюбоваться тем, как Механик, которому все время хотелось что-нибудь раздавить, не только разметал мешки с пес» ком, но и горящую хижину разутюжил.
   Одно слово: танкист-любитель!
   От развилки покатили в сторону туннеля, но Таран, поскольку у него голова еще плохо соображала, даже особо не удивился.
   Неожиданно колонна остановилась.
   — Чего там? — спросил Мишка у стоявшего впереди Налима.
   — Багги стоит подбитая, и трупы валяются, — ответил Гусь с башни «Т-55», которому сверху виднее было. — Воронки нет? — поинтересовался Механик,высунув голову из нижнего люка. — Не видать, — отозвался Гусь. -Это не мина, точно. Похоже, просто слетела в кювет на полном ходу.
   — Жди-ка! — уверенно сказал Еремин. — Кто-то ей помог, это точно.
   Колонна двинулась дальше. Болт приказал по радио:
   — Всем командирам машин. Скорость — пятьдесят, не выше. Пулеметчикам и наводчикам — готовность номер один. Наблюдать в оба!
   Не спеша проехали мимо багги.
   — Людишки-то белые были! Даже тот, что без башки оста ся! — заметил Гребешок. — А машина штатовская. Наши таких не делают. Пулемет с нее сняли, канистры, трос, шины только оставили.
   — Ничего, — хмыкнул Таран. — Шины тоже снимут, дело нехитрое…
   — Это точно!
   — Водители! Прибавить до семидесяти! — прохрюкал Болт из наушников. — Пулеметчикам и наводчикам — отбой первой готовности.
   Гребешок прибавил газу, пристроился за Налимом, а Юрка перелез в кузов и стал дозаряжать ленту «ДШК» бронебойно-зажигательными патронами. Оказалось, что при налете на аэродром он высмолил только семнадцать штук. Заодно снарядил и еще одну ленту. Времени это заняло довольно много, потому что Таран работал сонно. Конечно, он заметил, что колонна повернула куда-то вправо и покатила по некой извилистой грунтовке, но не стал ничего спрашивать у Гребешка. На дорогу Юрка почти не смотрел, занимаясь своим весьма интеллектуальным трудом, а когда завершил его, то обнаружил, что колонна движется по очередному горному серпантину, где справа каменистый обрыв высотой в сотню метров без малого, а слева лесистый, очень крутой склон. Внизу плескалась какая-то малая речка, а за ущельем маячило еще несколько мохнатых горок.
   Объехав по краешку несколько утесов, колонна остановилась. Головная машина стояла метрах в пятнадцати от моста, по сравнению с которым покойный ныне мост через Риу-Тамбруш выглядел вполне современным сооружением.
   То, что имело место здесь, тоже можно было назвать чуде техники, но какого из прошедших столетий или тысячелетий Таран припомнить не мог. Над стометровой пропастью были натянуты тросы — слава богу, хоть не лианы! — концы которых были закреплены на обеих сторонах ущелья. На четыре нижних троса местные умельцы буквально нанизали толстые бревна. Поперек каждого бревна, через диаметр, пробуравливали по четыре паралелльных дырки, в каждую дырку вколачивали обрезок стальной трубы для крепости, а через трубки протягивали стальные тросы. Поверх бревен были настелены маты из тростника.
   Болт и команданте весьма напряженно базарили на глазах почтеннейшей публики. Дело в том, что дорога перед мостом имела изгиб в глубь склона, и все шесть джипов стояли как бы дугой. Запаска и канистры, укрепленные на заднем борту «газика», где сидели Гребешок с Тараном, в данный момент смотрели в сторону противоположного берега. А сзади них нервно похрюкивал танк с работающим дизелем. Гусь с Ветровым высунулись из башни, Механик — из водительского люка. Последний был спокоен больше других.
   — Ни хрена себе! — покачал головой поклонник Алоизовича. — Неужели по этой фигне поедем?!
   Командование базарило по той же причине. Болт явно сомневался в способности моста выдержать хотя бы «УАЗ» с «СПГ-9».
   — А уж танк тут ни фига не пройдет! — утверждал он. — Пятьдесят тонн!
   — Хуна! — энергично отмахнулся Васька. — Усе будет жаибиш! Видишь след?
   Как раз «уазик» переезжал! И совсем недавно, где-то после дождя. Еще не вся грязь высохла. И вообще, ты мне сколько бутылок должен? За тот мост?
   — Тому мосту, камараду, давно писдейш настал! — зловредно напомнил Болт.
   — Но мы тогда проехали или нет?
   — Проехали.
   — Озеро на БТР переплыли?
   — Переплыли.
   — Про то, что ты мне за эти дела четыре пузыря должен, помнишь?
   — Помню. Возьму с Феди четыре бутылки. По одной за «МиГ». Танкисты, восседавшие на своем слонопотаме почти все заворчали.
   — Блин, щедрый какой! — заметил Механик. — А нам? Кто, блин, эти «МиГи» ночью давил?
   — Да еще и вместе с капонирами! — поддакнул Гусь. — Надо бы еще и с азеведовских летунов содрать.
   — Между прочим, сегодня поляки в воздухе должны быть, — с беспокойством оглядел утреннее небо Ветров. — Ежели увидишь — сразу кричи: «Панове, вы мне ящик мацапуры должны!»
   — Не поймут, — сказал Механик. — Мы у них воздушного противника отняли.
   Им за каждый сбитый аппарат премия положена.
   — Большая?
   — Не знаю, коммерческая тайна. Небось Федя Лапа в курсе…
   Тем временем энергичная дискуссия между Васку Луишем и Болтом завершилась тем, что Васька высадил Глеба из-за баранки и вполне спокойно переехал через ущелье по висячему мосту. Богдан деликатно попросил Лузу вылезти и переехал следом. Луза перешел пешочком, и мост его тоже выдержал. После этого Борис с Ваней, Агафон с Валетом, Налим с Лопухиным и Таран с Гребешком уверовали в то, что легкие машины мост запросто пропускает, и покатили на это шаткое сооружение. На середине болтало очень ощутимо, и тросы приятно поскрипывали, но все же ничего жуткого не случилось.
   Васька, сдав «уазик» Глебу, вернулся за мост, где Болт топтался у танка, а экипаж поглядывал вниз, где на стометровой глубине журчала водичка.
   — Шесть бутылок, камараду! — скалился Луиш, наворачивая на пальцы и без того кучерявую бородищу. — И еще шесть, если танк переведу. Идет?!
   — Идет! — сказал Болт и велел танкистам спешиться. После. этого Механик, Ветров, Топорик и Гусь, похватав свои вещички из машины, во главе с Болтом перебежали за мост, а команданте полез в водительский люк. Сдал назад, газанул, тросы моста аж зазвенели от непривычной тяжести, из-под гусениц полетела труха от искорябанных матов, где-то чего хрупнуло или треснуло, но «Т-55» прошел благополучно.
   — Уважаю! — солидно сказал Механик, торжественно пожав руку Ваське. — Сам люблю на технике похулиганить, но сейчас не рискнул бы.
   — Шесть да шесть — двенадцать, плюс четыре — шестнадцать, — ухмыльнулся Васку Луиш. — Еще четыре — и будет полный ящик.
   — Ладно, еще вернуться надо, — буркнул Болт. — А то завез хрен знает куда! Турагентство «Сусанин энд компани»…
   — В нормальное место завез! — сказал Луиш, подмигнув Болту. — К хорошим друзьям. Нас тут ни один спецназ не найдет.
   — Это ж карвальевская территория, верно?
   — Карвальевская на том берегу была. А здесь хорошие люди. Они сюда майомбе не пускают.
   — А нас, стало быть, из пролетарской солидарности пустят? — съязвил Болт. — Кстати, они как насчет пожрать? Шашлычки из белых людей не уважают?
   — Нет, — с максимальной серьезностью ответил команданте, — русских не жрут. Экологически опасный продукт считается. Радиации боятся, нитратов, фосфатов, бензолов-метанолов всяких. Очень вредное мясо!
   — Это приятно, — сказал Болт. — Ну, а вообще-то, нас там ждут? Незваный гость, как известно, хуже… карвальевца.
   — Нас там ждут, капитан. И это не карвальевцы… — еще раз повторил Васку Луиш.
   — А чей же джип впереди нас прошел? Председателя колхоза, что ли?
   — Джип, похоже, азеведовский, — приглядываясь к отпечатку протекторов, заметил начальник разведки 2-й армии. — Они таких шин на полгода вперед закупили. Но раз его сюда пустили, значит, ничего опасного. Просто проехал мимо, в сторону гор.
   Они с Болтом пошли в голову колонны, уселись к Глебу в кузов, и колонна покатила дальше примерно по такой же дорожке, только по другой стороне ущелья.
   Проехали так еще с километр, и дорога, отвернув от реки, стала уходить в глубь леса. Кроны деревьев, росших по сторонам дороги, сплетались метрах в пяти над головами людей. Даже с самолета, наверно, колонну под этим «сводом» было бы трудно рассмотреть.
   Проехали еще пару километров по этой дорожке, и дорога пошла под уклон.
   Машины спустились в эдакую уютную долинку.
   Здесь была прямо-таки девственная природа, конечно, если б яе следы автомобильных шин на дороге, к которым «Т-55» обещал добавить еще и отпечатки гусениц. Ну и, конечно, ежели б не деревенька, в которую въехали. От тех, что бойцы уже видали, она мало чем отличалась. Только небольшими размерами и отсутствием каких-либо, следов войны. Те же круглые хижины с конусообразными крышами, те же возделанные клочки земли со всякими местными сельхозкультурами, тот же — по крайней мере, по внешности! — народ темно-шоколадного цвета. Одежда европейского образца: рубашки, майки, футболки, у мужиков шорты, у баб юбки до колен. Негритята обоего пола лет до 12 — в полностью беспортошном виде. Должно быть, дань традиции. Постарше — уже в штанах, но некоторые с зачатком голых титек. Почти все с крестиками на шее, без всяких там крокодильих зубов, мартышкиных черепов и иных языческих амулетов. Все пацаны стрижены под Роналдо, девки по прическам на Рууда Гуллита похожи, хотя до Бразилии и Суринама отсюда — даже от побережья — еще плыть и плыть. Бабы постарше — объемистые, мужики — поджарые, бородатые.
   Вся эта публика занималась своими обычными делами: бабы чего-то толкли в ступах, возились на кухнях — почти что таких, какие у нас на югах называются «летними», под навесами — у котлов и сковородок с каким-то варевом-жаревом.
   Некоторые тяпками орудовали или мотыгами — Таран не знал до сих пор, чем одно от другого отличается. Другие, должно быть, за скотом ухаживали. В стойлах какие-то крупные рогатые мычали, буйволы или просто коровы — не поймешь.
   Поросята бегали, как собачонки, даже тявкать, кажется, пытались на пацанят, когда те их сильно донимали. Третьи стиркой занимались, в обычных жестяных корытах на самых что ни на есть советских стиральных досках. Электричества тут, конечно, не имелось. Так что стиральные машины «Тула» сюда доехать не успели.
   Рубахи и подштанники сушились на веревочках, протянутых от дерева к дереву — вполне знакомая картинка. Кое-кто за водой топал — с горки сюда, в эту долинку маленький водопад стекал — и не с какими-нибудь там экзотическими кувшинами на голове, а с оцинкованными, эмалированными или полиэтиленовыми ведрами советского производства. А внизу этот водопад образовывал небольшое озерцо метров сто в поперечнике, в нем целая куча малышей бултыхалась у берега. Бабки и деды — первые в косыночках, вторые в соломенных шляпах колокольной формы или панамах — группировались у церкви. Церковь тут была совсем маленькая, но чистенькая, беленькая с позолоченным католическим крестом на трехметровой колоколенке. В колокол звонить надо было прямо с земли, дергая за веревочку.
   Там же и падре находился — сам черный, но весь в белом, немолодой, с бородкой, с четками в руках и с крестом на пузе.
   Никакой экзотики особой не было, особенно для россиянина, знакомого с бытом отечественного села. Удивляло другое. Ведь приезжие сами были, до некоторой степени, для здешнего места экзотикой. А жители на них — ноль внимания. «Очень странно!» — подумал Юрка.
   Сейчас, как известно, даже в Российском государстве на передвижение воинской части с танками, ежели ее раньше близко не было, народ посмотрит с подозрением: а не путч ли это, братва, готовится? Или прикинет: не иначе, начальство опять какую-нибудь Чечню затеяло!
   А уж здесь-то, при том, что тут уже который год без особых перекуров идет гражданская война, народ мог бы забеспокоиться.
   Конечно, люди ко всему привыкают, и, вполне возможно, здешние привыкли к тому, что тут бегают то карвальевцы, то азеведовцы, то алмейдовцы. Но так спокойно реагировать на появление очередных грабителей может только тот, у кого уже ни шиша не заберешь. А здесь еще дополна всяких курей-поросят,' которые, как уже отмечалось, на войне «дар божий». Соответственно, надо хотя бы полюбопытствовать, кто же нынче грабить пришел?
   Но еще более естественной реакцией на появление вооруженной банды — а как еще это назвать, строго говоря?! — было бы смыться поскорее. Как-никак, люди с танком приехали. Тут уж надо хватать что ни попадя и бежать поглубже в лес, пока под зачистку не попали. Опять же приехали какие-то незнакомые, да еще, по здешним понятиям, белые (хотя рожи у них были все-таки красные от здешнего солнца и пыли, а маскировочная краска, которой они мазались в Маконду, еще не совсем смылась и стерлась). Не знаешь, чего орать надо: то ли «Вива Алмейда!», то ли «Слава КПСС!» А законы гражданской войны — шибко суровые. Не понравится политическое настроение масс — глядишь, начнут его из пулеметов корректировать…
   Тем не менее граждане этой самой деревеньки и ухом не повели на приход вооруженного формирования с боевой техникой.
   Колонна остановилась, и Болт, встав в кузове, поднял скрещенные руки:
   «Глуши моторы!» Воцарилась благословенная тишина, нарушаемая лишь мирными сельскими звуками.
   — В одну шеренгу — становись! — объявил Болт. — Слово для сообщения имеет команданте.
   — Товарищи наемники! — с ухмылкой объявил Васку Луиш. — Мы прибыли в деревню Муронго, принадлежащую одноименному племени. Здесь мы останемся до темноты, сможем отдохнуть, выспаться и покушать в приличных условиях. Народ здесь очень добрый, гостеприимный. Настоятельно прошу всех вести себя культурно. Все оружие, боеприпасы, средства защиты, взрывчатые вещества — оставить в машинах. Ни с ними, ни с вами здесь ничего не случится. Сухпайки и фляги можете взять с собой, хотя они вам особо не понадобятся. Здесь достаточно еды, насытитесь от пуза. Сто грамм, если кому не жарко, можем выделить.
   Выспитесь тоже нормально — мух и комаров не будет. Если кто-то, отоспавшись, насчет девушек заинтересуется — доложите мне. Но!
   Тут команданте выдержал паузу и поднял палец вверх:
   — Всякие самовольные хождения по деревне категорически запрещаются. Кур и свиней не трогать, баб и девок не щупать, ни с кем, кроме как через меня, не заговаривать, не материться, никаких предметов с земли не поднимать. Даже если кто-то из местных уронит, а вы ему это подать захотите. Не трогать — и все!
   Всем ясно? Вопросы есть?
   — А если сам уроню? — спросил Луза.
   — Если сам уронишь — можешь поднять, — произнес Васку Луиш.
   — Искупаться можно? — поинтересовался Гребешок.
   — Можно, но в организованном порядке. Лучше сейчас, чем после обеда.
   — Вода теплая?
   — Вода холодная. Еще вопросы?
   — У меня вопрос, — произнес Вася. — Я по инструкции не имею права не то что оставлять ГВЭПы без присмотра, но даже передавать его под охрану кому бы то ни было, кроме лиц, допущенных к работе с аппаратом. Точно так же, как все остальные операторы.
   — Значит, останетесь здесь, — сказал команданте. — Хотя еще раз повторяю — ни с одним предметом, который будет лежать в машинах, ничего не случится. Но если не хотите нарушать инструкцию — сидите в машинах, спите по очереди и ешьте сух-пайки. Все, что обещал, вас не касается.