Курт Воннегут
Долгая прогулка в вечность
Они выросли по соседству, на краю города, рядом с полями, деревьями и садами, неподалеку от дивной красоты колокольни, принадлежавшей школе для слепых. Теперь им было по двадцать, не виделись почти год. Веселое и уютное тепло всегда существовало между ними, и никаких разговоров о любви. Его звали Ньют. Ее — Катарина. Сразу после полудня Ньют постучал в дверь дома Катарины. Катарина подошла к двери. Она несла пухлый глянцевый журнал, который читала. Журнал целиком предназначался для невест. — Ньют! — воскликнула она. Удивилась, увидев его. — Пойдем погулять? — спросил он. Он был застенчивым, даже с Катариной. Он скрывал свою застенчивость говоря рассеянно — как будто вещи, которые его действительно волновали, были очень далеко — как будто он был секретным агентом, отдыхающим в промежутках между красивыми, далекими, зловещими предприятиями. Эта манера разговора всегда была свойственна Ньюту, даже когда речь шла о вещах, касавшихся его непосредственно. — Гулять? — сказала Катарина. — Шаг за шагом, — сказал Ньют. — По листьям, через мосты. — Я и не знала, что ты в городе. — Только приехал. — Все еще в армии, — сказала она — Еще семь месяцев осталось. — Он был рядовым первого класса в артиллерии. Форма помята. Ботинки в пыли. Не брит. Он протянул руку за журналом: — Дай посмотреть красивую книжку, — сказал он. Она дала ему журнал. — Я выхожу замуж, Ньют. — Знаю, — ответил он. — Пойдем погуляем. — Так много дел, Ньют, до свадьбы всего неделя. — Если мы пойдем погуляем, — сказал он, — ты разрумянишься. Будешь румяной невестой. — Он перевернул страницы журнала. — Румяной невестой как она — как она — как она, — сказал он, показывая ей румяных невест. Катарина зарумянилась, подумав о румяных невестах. — Это будет мой подарок Генри Стюарту Чезенсу, — сказал Ньют. — Взяв тебя на прогулку, я верну ему румяную невесту. — Ты знаешь, как его зовут? — Мать писала, — сказал он. — Из Питтсбурга? — Да, — сказала она. — Тебе он понравится. — Наверно. — Сможешь… сможешь прийти на свадьбу, Ньют? — спросила она. — Сомневаюсь. — У тебя короткий отпуск? — сказала она. — Отпуск? — переспросил Ньют, он изучал рекламу серебряных сувениров на развороте. — Я не в отпуске. — О? — Я, то что называется, в самоволке, — сказал Ньют. — О, Ньют! Не может быть!
— Точно, — сказал он, глядя в журнал. — Хочу найти сувенир для тебя, — он читал названия из журнала. — Альбемарль? Вереск? Легенда? Роза? — Посмотрел на нее. Улыбнулся. — Я хочу подарить тебе и твоему мужу ложку. — сказал он.
— Ньют, Ньют — скажи мне серьезно… — Я хочу прогуляться. Она сжала руки, переживая: — Ой, Ньют, ты пошутил насчет самоволки. Ньют тихонько изобразил полицейскую сирену, подняв брови. — Откуда… откуда сбежал, — спросила она.
— Форт Брег, — сказал он. — Северная Каролина? — Ага, — ответил он. — Недалеко от Фаетвилля, где Скарлет О'Хара ходила в школу. — Как ты добрался сюда, Ньют? Он поднял большой палец, покачал им голосуя: — Два дня. — А твоя мама знает? — сказала она. — Я приехал не к матери. — А к кому? — К тебе. — Почему ко мне? — Потому что люблю тебя, — сказал он. — Теперь пойдем погуляем? Шаг за шагом, по листьям, через мосты…
Теперь они шли между деревьями по коричневым листьям. Катарина была сердитой, раздраженной, чуть не плакала. — Ньют, — сказала она. — Это глупо.
— Что именно? — спросил он. — Глупо говорить сейчас, что любишь меня. Ты никогда не говорил так раньше. — Она остановилась. — Пошли, — сказал он. — Нет, дальше не пойдем. Вообще не надо было с тобой выходить, — сказала она.
— Ты вышла. — Чтобы увести тебя из дома, — сказала она. — Если бы кто-нибудь пришел и услышал, как ты со мной говоришь за неделю до свадьбы. — Что бы они подумали? — Подумали бы, что ты помешался. — Отчего же, — спросил он. Катарина глубоко вздохнула, сказала: — Я хочу сказать, что я глубоко тронута этой вот глупостью, что ты сказал. Я все еще не могу поверить, что ты в самоволке, но может быть так оно и есть, я не могу поверить, что ты в самом деле любишь меня, но может быть так оно и есть. Но… — Так оно и есть. — Хорошо. Я глубоко тронута, — сказала Катарина. — И я очень люблю тебя как друга, Ньют, очень люблю — но все это слишком поздно. — Она отступила он него. — Ты никогда не целовал меня. — Она закрылась руками. — Я не говорю, что надо сделать это сейчас. Я имела в виду, что все это так неожиданно. Я не знаю, что ответить. — Просто давай еще погуляем, — сказал он. — Отдыхай.
— Они пошли дальше. — А ты чего от меня ждал!? — спросила она. — Как я мог знать, что ожидать, — сказал он. — Я никогда раньше ничего такого не делал.
— Думал, брошусь тебе в объятия? — Может быть. — Прости, что разочаровала. — Я не разочарован, — сказал он. — Ни на что я не рассчитывал. Это здорово — просто гулять. Катарина опять остановилась: — Знаешь, что будет дальше? — Не-а. — Мы пожмем друг другу руки, — сказала она, — пожмем руки и разойдемся друзьями. Вот что случиться сейчас. Ньют кивнул: — Хорошо. Вспоминай меня время от времени, вспоминай, как сильно я любил тебя. Не желая того, Катарина расплакалась. Она повернулась спиной к Ньюту, поглядела в бесконечную колоннаду деревьев. — Что это? — спросил он. — Злость, — сказала Катарина. — Ты не имеешь права… — Я должен был знать, — сказал он. — Если бы любила тебя, я бы дала понять раньше. — Дала бы понять? — переспросил он.
— Да, — сказала она. Повернулась, поглядела на него. Лицо красное. — Ты бы увидел, — сказала она. — Как? — Ты бы увидел, — повторила она. — Женщины не достаточно умны, чтобы скрыть это. Ньют взглянул внимательно в лицо Катарины. К своему ужасу она поняла, что то, что она сказала было правдой, женщина не может спрятать любовь. Сейчас Ньют видел любовь. И он сделал то, что должен был сделать. Поцеловал ее.
— С тобой просто невозможно! — сказала она, когда Ньют отпустил ее. — Разве? — Не надо было делать этого. — Тебе не понравилось? — А чего ты ждал?
— сказала она. — Дикую, всепоглощающую страсть? — Говорю тебе, я никогда не знаю, что может случиться потом. — Будем прощаться, — сказала она. Он чуть нахмурился. — Хорошо, — сказал он. Она повторила еще раз: — Я не жалею, что мы поцеловались. Мне было хорошо. Надо было нам раньше целоваться, мы были так близки. Я буду помнить про тебя, Ньют… счастливо. — Тебе того же, — сказал он. — Спасибо, Ньют. — Тридцать дней, — сказал он. — Что? — не поняла она. — Тридцать дней за решеткой, — сказал он. — Столько будет стоить мне один поцелуй. — И… извини, — сказала она. — Но я не просила тебя идти в самоволку. — Я знаю. — Конечно, ты не заслуживаешь геройской награды за такой глупый поступок, — сказала она. — Должно быть здорово быть героем, — сказал Ньют. А Генри Стюарт Чезенс — герой? — Мог бы быть, если представиться случай, — сказала Катарина. Она с беспокойством отметила, что они пошли дальше. Прощание было позабыто. — Ты в самом деле любишь его? — спросил он. — Конечно я люблю его! — ответила она горячо. — Я бы не выходила за него замуж, если бы не любила его. — Что в нем хорошего? — В самом деле! — воскликнула она. — Ты не понимаешь, что обижаешь меня? Много, много, много хорошего. Да. И много, много, много плохого тоже. Но это не твое дело. Я люблю Генри. И я не намерена обсуждать с тобой его плюсы. — Прости, — сказал Ньют. — В самом деле! — сказала Катарина. Ньют снова поцеловал ее. Он поцеловал ее потому, что она хотела, чтобы он сделал это.
Они были в большом саду. — Как мы ушли так далеко от дома, Ньют, — спросила Катарина. — Шаг за шагом — по листьям, через мосты, — сказал Ньют.
— Надо добавить — по ступеням. Звонили колокола на колокольне школы для слепых неподалеку. — Школа для слепых, — сказал Ньют. — Школа для слепых, — рассеянно кивнула головой Катарина. — Пора возвращаться. — Будем прощаться, — сказал Ньют. — Похоже, каждый раз, как прощаемся меня целуют, — сказала Катарина. Ньют сел на коротко подстриженную траву под яблоней. — Садись, — сказал он. — Нет. — Я не прикоснусь к тебе, — сказал он. — Я не верю. Она села под деревом в двадцати ярдах от него. Закрыла глаза. — Пусть тебе приснится Генри Стюард Чейзенс, — сказал он. — Что? — Пусть тебе присниться твой замечательный будущий муж. — Хорошо, пусть. — она закрыла глаза плотнее, ловя образы своего будущего мужа. Ньют зевнул. Пчелы бормотали в кронах деревьев и Катарина почти уснула. Когда она открыла глаза, она увидела, что Ньют в самом деле уснул. Он засопел негромко. Катарина дала Ньюту поспать час, и пока он спал, она любила его всем сердцем. Тени яблочных деревьев вытянулись к востоку. Колокола на колокольне школы для слепых зазвенели. — Чии-к-а-дии-дии-дии, — запел хохотун. Где-то далеко заворчал стартер автомобиля, заворчал и затих, заворчал и затих. Заглох. Катарина вышла из под дерева, села на колени перед Ньютом. — Ньют? — Мм? — он открыл глаза. — Поздно, — сказала она. — Привет, Каролина, — сказал он. — Привет, Ньют, — сказала она. — Я люблю тебя. — Я знаю. — Слишком поздно. — Слишком поздно. Он встал, потянулся, ворча. — Отлично погуляли, — сказал он.
— Думаю да, — сказала она. — Разойдемся здесь? — спросил он. — Куда пойдешь?
— Автостопом до города, сдаваться. — Счастливо. — Тебе того же, — сказал он.
— Пойдешь за меня, Катарина? — Нет. Он улыбнулся, секунду глядел на нее внимательно, потом быстро пошел прочь. Катарина смотрела, как он удаляется в мешанине теней и деревьев, зная, что если он сейчас остановится и обернется, если позовет ее, она побежит к нему. У нее не будет выбора. Ньют остановился. Повернулся. Позвал. — Катарина! — крикнул он. Она рванулась к нему, обхватила руками, не в силах говорить.
— Точно, — сказал он, глядя в журнал. — Хочу найти сувенир для тебя, — он читал названия из журнала. — Альбемарль? Вереск? Легенда? Роза? — Посмотрел на нее. Улыбнулся. — Я хочу подарить тебе и твоему мужу ложку. — сказал он.
— Ньют, Ньют — скажи мне серьезно… — Я хочу прогуляться. Она сжала руки, переживая: — Ой, Ньют, ты пошутил насчет самоволки. Ньют тихонько изобразил полицейскую сирену, подняв брови. — Откуда… откуда сбежал, — спросила она.
— Форт Брег, — сказал он. — Северная Каролина? — Ага, — ответил он. — Недалеко от Фаетвилля, где Скарлет О'Хара ходила в школу. — Как ты добрался сюда, Ньют? Он поднял большой палец, покачал им голосуя: — Два дня. — А твоя мама знает? — сказала она. — Я приехал не к матери. — А к кому? — К тебе. — Почему ко мне? — Потому что люблю тебя, — сказал он. — Теперь пойдем погуляем? Шаг за шагом, по листьям, через мосты…
Теперь они шли между деревьями по коричневым листьям. Катарина была сердитой, раздраженной, чуть не плакала. — Ньют, — сказала она. — Это глупо.
— Что именно? — спросил он. — Глупо говорить сейчас, что любишь меня. Ты никогда не говорил так раньше. — Она остановилась. — Пошли, — сказал он. — Нет, дальше не пойдем. Вообще не надо было с тобой выходить, — сказала она.
— Ты вышла. — Чтобы увести тебя из дома, — сказала она. — Если бы кто-нибудь пришел и услышал, как ты со мной говоришь за неделю до свадьбы. — Что бы они подумали? — Подумали бы, что ты помешался. — Отчего же, — спросил он. Катарина глубоко вздохнула, сказала: — Я хочу сказать, что я глубоко тронута этой вот глупостью, что ты сказал. Я все еще не могу поверить, что ты в самоволке, но может быть так оно и есть, я не могу поверить, что ты в самом деле любишь меня, но может быть так оно и есть. Но… — Так оно и есть. — Хорошо. Я глубоко тронута, — сказала Катарина. — И я очень люблю тебя как друга, Ньют, очень люблю — но все это слишком поздно. — Она отступила он него. — Ты никогда не целовал меня. — Она закрылась руками. — Я не говорю, что надо сделать это сейчас. Я имела в виду, что все это так неожиданно. Я не знаю, что ответить. — Просто давай еще погуляем, — сказал он. — Отдыхай.
— Они пошли дальше. — А ты чего от меня ждал!? — спросила она. — Как я мог знать, что ожидать, — сказал он. — Я никогда раньше ничего такого не делал.
— Думал, брошусь тебе в объятия? — Может быть. — Прости, что разочаровала. — Я не разочарован, — сказал он. — Ни на что я не рассчитывал. Это здорово — просто гулять. Катарина опять остановилась: — Знаешь, что будет дальше? — Не-а. — Мы пожмем друг другу руки, — сказала она, — пожмем руки и разойдемся друзьями. Вот что случиться сейчас. Ньют кивнул: — Хорошо. Вспоминай меня время от времени, вспоминай, как сильно я любил тебя. Не желая того, Катарина расплакалась. Она повернулась спиной к Ньюту, поглядела в бесконечную колоннаду деревьев. — Что это? — спросил он. — Злость, — сказала Катарина. — Ты не имеешь права… — Я должен был знать, — сказал он. — Если бы любила тебя, я бы дала понять раньше. — Дала бы понять? — переспросил он.
— Да, — сказала она. Повернулась, поглядела на него. Лицо красное. — Ты бы увидел, — сказала она. — Как? — Ты бы увидел, — повторила она. — Женщины не достаточно умны, чтобы скрыть это. Ньют взглянул внимательно в лицо Катарины. К своему ужасу она поняла, что то, что она сказала было правдой, женщина не может спрятать любовь. Сейчас Ньют видел любовь. И он сделал то, что должен был сделать. Поцеловал ее.
— С тобой просто невозможно! — сказала она, когда Ньют отпустил ее. — Разве? — Не надо было делать этого. — Тебе не понравилось? — А чего ты ждал?
— сказала она. — Дикую, всепоглощающую страсть? — Говорю тебе, я никогда не знаю, что может случиться потом. — Будем прощаться, — сказала она. Он чуть нахмурился. — Хорошо, — сказал он. Она повторила еще раз: — Я не жалею, что мы поцеловались. Мне было хорошо. Надо было нам раньше целоваться, мы были так близки. Я буду помнить про тебя, Ньют… счастливо. — Тебе того же, — сказал он. — Спасибо, Ньют. — Тридцать дней, — сказал он. — Что? — не поняла она. — Тридцать дней за решеткой, — сказал он. — Столько будет стоить мне один поцелуй. — И… извини, — сказала она. — Но я не просила тебя идти в самоволку. — Я знаю. — Конечно, ты не заслуживаешь геройской награды за такой глупый поступок, — сказала она. — Должно быть здорово быть героем, — сказал Ньют. А Генри Стюарт Чезенс — герой? — Мог бы быть, если представиться случай, — сказала Катарина. Она с беспокойством отметила, что они пошли дальше. Прощание было позабыто. — Ты в самом деле любишь его? — спросил он. — Конечно я люблю его! — ответила она горячо. — Я бы не выходила за него замуж, если бы не любила его. — Что в нем хорошего? — В самом деле! — воскликнула она. — Ты не понимаешь, что обижаешь меня? Много, много, много хорошего. Да. И много, много, много плохого тоже. Но это не твое дело. Я люблю Генри. И я не намерена обсуждать с тобой его плюсы. — Прости, — сказал Ньют. — В самом деле! — сказала Катарина. Ньют снова поцеловал ее. Он поцеловал ее потому, что она хотела, чтобы он сделал это.
Они были в большом саду. — Как мы ушли так далеко от дома, Ньют, — спросила Катарина. — Шаг за шагом — по листьям, через мосты, — сказал Ньют.
— Надо добавить — по ступеням. Звонили колокола на колокольне школы для слепых неподалеку. — Школа для слепых, — сказал Ньют. — Школа для слепых, — рассеянно кивнула головой Катарина. — Пора возвращаться. — Будем прощаться, — сказал Ньют. — Похоже, каждый раз, как прощаемся меня целуют, — сказала Катарина. Ньют сел на коротко подстриженную траву под яблоней. — Садись, — сказал он. — Нет. — Я не прикоснусь к тебе, — сказал он. — Я не верю. Она села под деревом в двадцати ярдах от него. Закрыла глаза. — Пусть тебе приснится Генри Стюард Чейзенс, — сказал он. — Что? — Пусть тебе присниться твой замечательный будущий муж. — Хорошо, пусть. — она закрыла глаза плотнее, ловя образы своего будущего мужа. Ньют зевнул. Пчелы бормотали в кронах деревьев и Катарина почти уснула. Когда она открыла глаза, она увидела, что Ньют в самом деле уснул. Он засопел негромко. Катарина дала Ньюту поспать час, и пока он спал, она любила его всем сердцем. Тени яблочных деревьев вытянулись к востоку. Колокола на колокольне школы для слепых зазвенели. — Чии-к-а-дии-дии-дии, — запел хохотун. Где-то далеко заворчал стартер автомобиля, заворчал и затих, заворчал и затих. Заглох. Катарина вышла из под дерева, села на колени перед Ньютом. — Ньют? — Мм? — он открыл глаза. — Поздно, — сказала она. — Привет, Каролина, — сказал он. — Привет, Ньют, — сказала она. — Я люблю тебя. — Я знаю. — Слишком поздно. — Слишком поздно. Он встал, потянулся, ворча. — Отлично погуляли, — сказал он.
— Думаю да, — сказала она. — Разойдемся здесь? — спросил он. — Куда пойдешь?
— Автостопом до города, сдаваться. — Счастливо. — Тебе того же, — сказал он.
— Пойдешь за меня, Катарина? — Нет. Он улыбнулся, секунду глядел на нее внимательно, потом быстро пошел прочь. Катарина смотрела, как он удаляется в мешанине теней и деревьев, зная, что если он сейчас остановится и обернется, если позовет ее, она побежит к нему. У нее не будет выбора. Ньют остановился. Повернулся. Позвал. — Катарина! — крикнул он. Она рванулась к нему, обхватила руками, не в силах говорить.