Страница:
Во всяком случае, мрак и туман немного рассеялись, прежние страхи заметно подтаяли, а иные - и вовсе как бы испарились… Увы - ненадолго. И ожили они особенно сейчас, когда вместе с Путиным у руля встал молодой преемник. Подобное двоевластие в условиях глобального кризиса подобно привести к государственному коллапсу - вот подоплека новой волны страхов. Они возвращаются ныне к нам (а кого-то и не покидали) с осознанием того, что никаких особых перемен к лучшему, как оказалось, и не было, а теперь уж не будет подавно, ибо всё происходящее вокруг упорно порождает ощущение какого-то грандиозного подвоха в целом… Причин неверия много, и они у всех на виду. Властители наши спокойно работают вместе с теми, кого открыто и по заслугам давно ненавидит народ. Любые декларации или даже меры по "улучшению жизни" людей всё как-то оборачиваются лишь её ухудшением. Периодически совершаемые властью решительные шаги в каких-то вопросах международной политики соседствуют с её беспомощностью и апатией в ряде других проблем этой сферы. И уж самое потрясающее - она с упорным молчанием одобряет и поощряет неостановимое, тотальное обливание грязью советского прошлого - в кино, литературе, прессе, театре, на всех каналах ТВ. Очевидно, ей это выгодно: те лукавцы, что денно и нощно вещают о временах "коммунистического кошмара" - где, кстати, все оплакиваемые "жертвы" почему-то исключительно одного ряда, чем-то родного нынешним олигархам, банкирам, успешным бизнесменам и т.д., - иезуитски уводят народ от страхов сегодняшних, реальных, а не киношных. И методично отхватывают за это премии, гранты, награды, звания и прочие блага. Кто верит этому кагалу? Кто поверит пригревшей его власти?..
В перечислении всех причин резкого роста недоверия к руководству "новой России" нет смысла, поскольку это уже, увы, свершившийся факт. Главные из таких поводов названы и проанализированы на этой же странице газеты - а мы в заключение возвратимся к теме данной заметки.
Где недоверие - там опять опасение, опять волнение, страсти, страхи. Они всё те же - привычные, терзающие душу, не дающие нам покоя. Что будет завтра? Где работать? Где жить? Чем кормить семью? Чем платить за лечение? Как уберечь от беды детей? Как вообще сохранить ту землю, кроме которой у нас никакой больше нет?.. Одних, кто слабее, страхи парализуют. Других, еще не сломавшихся, заставляют искать пути к преодолению депрессии. Пути могут быть спокойными, взвешенными - но могут быть и отчаянными, на то ведь это и страх. А отчаянность, помноженная на недоверие к власти, - это уже без пяти минут ситуация, способная привести к страху совсем другому - со стороны самой власти. Ее счастье, что люди сегодня поразительно инертны: бойцы-старики уходят, их дети успели смертельно устать от постылой жизни, теперь подрастают внуки и правнуки. Захотят ли они жить в страхе - пока неизвестно. Что - если нет?..
Владислав Шурыгин ЦАРЬ-ГОЛОД
Александр Синцов СТРАХ ВОЙНЫ
Владимир Архангельский УГРОЗА РАЗВАЛА
Тит СПАСЁМСЯ ВЕРОЙ В РОДИНУ!
Сергей Кургинян МЕДВЕДЕВ И РАЗВИТИЕ - 33 Продолжение. Начало - в NN 12-33, 35-44
В перечислении всех причин резкого роста недоверия к руководству "новой России" нет смысла, поскольку это уже, увы, свершившийся факт. Главные из таких поводов названы и проанализированы на этой же странице газеты - а мы в заключение возвратимся к теме данной заметки.
Где недоверие - там опять опасение, опять волнение, страсти, страхи. Они всё те же - привычные, терзающие душу, не дающие нам покоя. Что будет завтра? Где работать? Где жить? Чем кормить семью? Чем платить за лечение? Как уберечь от беды детей? Как вообще сохранить ту землю, кроме которой у нас никакой больше нет?.. Одних, кто слабее, страхи парализуют. Других, еще не сломавшихся, заставляют искать пути к преодолению депрессии. Пути могут быть спокойными, взвешенными - но могут быть и отчаянными, на то ведь это и страх. А отчаянность, помноженная на недоверие к власти, - это уже без пяти минут ситуация, способная привести к страху совсем другому - со стороны самой власти. Ее счастье, что люди сегодня поразительно инертны: бойцы-старики уходят, их дети успели смертельно устать от постылой жизни, теперь подрастают внуки и правнуки. Захотят ли они жить в страхе - пока неизвестно. Что - если нет?..
Владислав Шурыгин ЦАРЬ-ГОЛОД
В детстве я любил рисовать дома. Сказочные, красивые дома. Я старательно прорисовывал их убранство - кровати, стулья, шкафы, полки. И в каждом доме обязательно рисовал кладовую, которую доверху набивал различными банками, бочками, ящиками, в которых, по моему замыслу, хранилась еда. И без этой кладовой дом мне казался уязвимым и пустым.
Сейчас я иногда вспоминаю это своё "творчество" и ищу ответ на вопрос, откуда у пятилетнего ребёнка был такой страх остаться без еды? Мы жили очень небогато, но голода я, конечно, не знал. Откуда же его страх возник во мне?
Может быть, он был заложен на уровне генов?
Ведь голодала моя мама. Родившаяся перед войной, она трёхлетней крохой оказалась с мамой и братом в оккупации. Её рассказы о том, как на поле выкапывали мороженую картошку и из неё пекли "тошнотики"; как до смерти сосед забил семилетнего мальчишку, забравшегося в дом и съевшего чугунок пустых щей; как по первой траве собирали и варили крапиву; как страшно отекали и пухли те, кто варил лебеду, навсегда врезались в память. Но ведь в пять лет я всего этого ещё не знал. И всё равно боялся голода.
Страх перед голодом, наверное, самый стойкий страх на Руси.
И при любых переменах он первым хватает людей за душу.
Отменят правители льготы, а люди, увидев в этом грозные знамения неблагополучия, начинают скупать муку и соль. Начинают разоряться банки, и в магазинах за подсолнечным маслом и сахаром выстраиваются очереди, как в горбачёвские времена. Полыхнёт на окраине военный конфликт, и снова люди спешат запастись продуктами так, словно большая война вот-вот накроет всю страну.
Страх перед голодом иррационален. Он не поддаётся анализу и осознанию. И чем дальше отделён человек от производства продовольствия, тем сильнее он укореняется в нём. Это крестьянин осенью, готовя хозяйство к зимовке, спокойно думает о том, что до следующего урожая ему хватит и хлеба и картохи; что сена для коровы до свежей травы вдосталь; что поросята к зиме вымахают в крепких хряков и мяса будет вдоволь, ещё и на продажу останется. А городской человек продукты берёт в магазине. Для него магазинные полки - это всё его хозяйство. С них он живёт, обменивая бумажки денег на живое молоко, хлеб и масло. И призрак вдруг опустевших полок, этот тот ужас, который преследует горожанина, как тень под солнцем.
Страх перед голодом гонит людей в деревню, к земле.
Это европеец, купив клочок земли и поставив на нём дом, выбирает, какой цветник разбить ему перед домом и что сделать за домом: корт или площадку для барбекю. Наш горожанин, будь он хоть инженер, хоть доктор наук, на участке о цветах думает обычно в последнюю очередь. А сначала надо вскопать грядки под лук и зелень, под морковку и капусту, а ещё обязательно отвести хотя бы пару соток под картошку, вдоль края пару-тройку яблонь посадить, а вдоль веранды крыжовник со смородиной. А потом каждые выходные к земле, на прополку, полив, чтобы осенью увидеть столь успокоительный бурт СВОЕЙ картошки, СВОЕЙ морковки, СВОЕГО лука. И, глядя на них, вдруг счастливо лизнёт сердце мысль: "Ну, теперь не страшно, перезимуем. От голода не помрём…"
И только молодёжь, которая лихие девяностые прожила в малом возрасте, непомнящая, что значит "дефолт" и невыплаты зарплат по полгода, едко посмеивается над родителями - чудаки, мол, интеллигенция, а в земле роются, как крепостные крестьяне. И ради чего? Ради пары мешков картошки, которая в любом магазине горами лежит за сущие копейки?
Хорошо им, они не голодали…
Сейчас я иногда вспоминаю это своё "творчество" и ищу ответ на вопрос, откуда у пятилетнего ребёнка был такой страх остаться без еды? Мы жили очень небогато, но голода я, конечно, не знал. Откуда же его страх возник во мне?
Может быть, он был заложен на уровне генов?
Ведь голодала моя мама. Родившаяся перед войной, она трёхлетней крохой оказалась с мамой и братом в оккупации. Её рассказы о том, как на поле выкапывали мороженую картошку и из неё пекли "тошнотики"; как до смерти сосед забил семилетнего мальчишку, забравшегося в дом и съевшего чугунок пустых щей; как по первой траве собирали и варили крапиву; как страшно отекали и пухли те, кто варил лебеду, навсегда врезались в память. Но ведь в пять лет я всего этого ещё не знал. И всё равно боялся голода.
Страх перед голодом, наверное, самый стойкий страх на Руси.
И при любых переменах он первым хватает людей за душу.
Отменят правители льготы, а люди, увидев в этом грозные знамения неблагополучия, начинают скупать муку и соль. Начинают разоряться банки, и в магазинах за подсолнечным маслом и сахаром выстраиваются очереди, как в горбачёвские времена. Полыхнёт на окраине военный конфликт, и снова люди спешат запастись продуктами так, словно большая война вот-вот накроет всю страну.
Страх перед голодом иррационален. Он не поддаётся анализу и осознанию. И чем дальше отделён человек от производства продовольствия, тем сильнее он укореняется в нём. Это крестьянин осенью, готовя хозяйство к зимовке, спокойно думает о том, что до следующего урожая ему хватит и хлеба и картохи; что сена для коровы до свежей травы вдосталь; что поросята к зиме вымахают в крепких хряков и мяса будет вдоволь, ещё и на продажу останется. А городской человек продукты берёт в магазине. Для него магазинные полки - это всё его хозяйство. С них он живёт, обменивая бумажки денег на живое молоко, хлеб и масло. И призрак вдруг опустевших полок, этот тот ужас, который преследует горожанина, как тень под солнцем.
Страх перед голодом гонит людей в деревню, к земле.
Это европеец, купив клочок земли и поставив на нём дом, выбирает, какой цветник разбить ему перед домом и что сделать за домом: корт или площадку для барбекю. Наш горожанин, будь он хоть инженер, хоть доктор наук, на участке о цветах думает обычно в последнюю очередь. А сначала надо вскопать грядки под лук и зелень, под морковку и капусту, а ещё обязательно отвести хотя бы пару соток под картошку, вдоль края пару-тройку яблонь посадить, а вдоль веранды крыжовник со смородиной. А потом каждые выходные к земле, на прополку, полив, чтобы осенью увидеть столь успокоительный бурт СВОЕЙ картошки, СВОЕЙ морковки, СВОЕГО лука. И, глядя на них, вдруг счастливо лизнёт сердце мысль: "Ну, теперь не страшно, перезимуем. От голода не помрём…"
И только молодёжь, которая лихие девяностые прожила в малом возрасте, непомнящая, что значит "дефолт" и невыплаты зарплат по полгода, едко посмеивается над родителями - чудаки, мол, интеллигенция, а в земле роются, как крепостные крестьяне. И ради чего? Ради пары мешков картошки, которая в любом магазине горами лежит за сущие копейки?
Хорошо им, они не голодали…
Александр Синцов СТРАХ ВОЙНЫ
Если бы проводился хит-парад русских поговорок, то в первой десятке всегда оказывалась: "Только б не было войны". Хотя присловью этому не так уж много лет. Родилось оно после Великой Отечественной. Не голод, не мор, не болезни, которые раньше уносили народа больше, чем любые ристалища, а именно война стала в последние пятьдесят лет главным антиподом жизни или просто отмерянного Богом срока существования всего того, что дышит и движется на земле.
Присловье это чисто русского происхождения. Хотя его могут согласно повторить в любой стране. Однако с самым глубоким вздохом, самым неоспоримым, безоговорочным значением, с самой горькой интонацией произнесут, пожалуй, только в России.
Страх войны природой своей имеет не соглашательское малодушие. "Только б не было войны", - не критерий в дипломатии. "Только б не было войны", - это страх перед собственной насильственной, преждевременной смертью в процессе убийства себе подобных. Сколько моральных калек приходило с фронтов живыми и невредимыми физически. Они, рожденные для звуков сладких и молитв, погибали в первые годы мира, убитые духовно страхами войны.
И в наши дни тоже любое героическое, патриотическое шевеление в Кремле, любой хмурый взгляд в сторону границ, любое жесткое слово власти в адрес других стран напрягает тертого, битого русского человека. С одной стороны, конечно, ему тоже хочется выглядеть мужественно, показать кое-кому кузькину мать в ответ на свои явные и мнимые обиды. Но с другой стороны, он остерегается кровавой бойни, страх перед которой живет в его генах, памяти, в фотографиях погибших родственников. Уже и самым молодым помнятся взорванные дома в Москве и Волгодонске. И они напрягаются, представляя, как рушится их дом, как они сами, их семьи расплющиваются бетонными плитами, перетираются в этих жерновах в кашу.
Этот страх никуда не исчезает, а лишь притупляется с течением времени. Личное усилие воли способно только дать человеку возможность набрать прежний "довоенный" темп жизни, внешне быть невозмутимым. Но лишь время, годы рассасывают рубец.
Пошли, повоевали в Грузии, а в затылок, чувствовали, наводился прицел из-за океана. Казалось, даже заметили мы, как дрогнули наконечники американских ядерных ракет в порыве перенаводки на наши города (вносились изменения в программы). Страхом перед очередной большой войной пробило тогда по всему миру. А по нам - с особой силой.
Вроде всё обошлось, вздохнули свободно. Но тут накатил кризис, и замаячила перспектива снова усмирять вспыхнувший на волне социального недовольства, многоплеменный Кавказ.
Бывалые люди очень боятся возобновления войны на улицах больших и малых российских городов, когда в условиях дефицита ресурсов под знаменами нового передела собственности, снова, как в начале 90-х, будет открыт огонь на поражение. Только вместо пресловутой братвы в окончательных разборках будут участвовать представители различных силовых ведомств.
Но есть еще один тип войны, который уносит жизни сотни тысяч соотечественников в год. Это война русского народа с самим с собой, посредством водки. Сколько еще в ближайшем будущем русских мужиков, потеряв из-за кризиса работу, с тоски ударятся в пьянство, а затем падут жертвами этой "неизвестной", но тотальной войны? Об этом и думать не хочется.
Присловье это чисто русского происхождения. Хотя его могут согласно повторить в любой стране. Однако с самым глубоким вздохом, самым неоспоримым, безоговорочным значением, с самой горькой интонацией произнесут, пожалуй, только в России.
Страх войны природой своей имеет не соглашательское малодушие. "Только б не было войны", - не критерий в дипломатии. "Только б не было войны", - это страх перед собственной насильственной, преждевременной смертью в процессе убийства себе подобных. Сколько моральных калек приходило с фронтов живыми и невредимыми физически. Они, рожденные для звуков сладких и молитв, погибали в первые годы мира, убитые духовно страхами войны.
И в наши дни тоже любое героическое, патриотическое шевеление в Кремле, любой хмурый взгляд в сторону границ, любое жесткое слово власти в адрес других стран напрягает тертого, битого русского человека. С одной стороны, конечно, ему тоже хочется выглядеть мужественно, показать кое-кому кузькину мать в ответ на свои явные и мнимые обиды. Но с другой стороны, он остерегается кровавой бойни, страх перед которой живет в его генах, памяти, в фотографиях погибших родственников. Уже и самым молодым помнятся взорванные дома в Москве и Волгодонске. И они напрягаются, представляя, как рушится их дом, как они сами, их семьи расплющиваются бетонными плитами, перетираются в этих жерновах в кашу.
Этот страх никуда не исчезает, а лишь притупляется с течением времени. Личное усилие воли способно только дать человеку возможность набрать прежний "довоенный" темп жизни, внешне быть невозмутимым. Но лишь время, годы рассасывают рубец.
Пошли, повоевали в Грузии, а в затылок, чувствовали, наводился прицел из-за океана. Казалось, даже заметили мы, как дрогнули наконечники американских ядерных ракет в порыве перенаводки на наши города (вносились изменения в программы). Страхом перед очередной большой войной пробило тогда по всему миру. А по нам - с особой силой.
Вроде всё обошлось, вздохнули свободно. Но тут накатил кризис, и замаячила перспектива снова усмирять вспыхнувший на волне социального недовольства, многоплеменный Кавказ.
Бывалые люди очень боятся возобновления войны на улицах больших и малых российских городов, когда в условиях дефицита ресурсов под знаменами нового передела собственности, снова, как в начале 90-х, будет открыт огонь на поражение. Только вместо пресловутой братвы в окончательных разборках будут участвовать представители различных силовых ведомств.
Но есть еще один тип войны, который уносит жизни сотни тысяч соотечественников в год. Это война русского народа с самим с собой, посредством водки. Сколько еще в ближайшем будущем русских мужиков, потеряв из-за кризиса работу, с тоски ударятся в пьянство, а затем падут жертвами этой "неизвестной", но тотальной войны? Об этом и думать не хочется.
Владимир Архангельский УГРОЗА РАЗВАЛА
Когда несколько лет назад я оказался в Ханты-Мансийске, многие близкие охали, мол, как далеко занесло. А ведь было всего-то три часа лёта. Большая часть страны сфинксом лежала восточнее. Я смотрю на карту России, и меня переполняют волны дикой гордости. Я почти физически ощущаю свою принадлежность к фантастической стране с одиннадцатью часовыми поясами, множеством климатических зон, тьмой народов и культур. Радиоточка в Москве пикает три часа дня - в Петропавловске-Камчатском начинаются новые сутки.
Что сегодня скрепляет воедино Большое Русское Пространство? Весьма противоречивая и относительная воля Кремля? Язык и кровь? Ощущение истории? Или телевизионная зондеркоманда "Фабрики звёзд" и юмористов?
Недальновидная политика властей вкупе с диктатом транспортных монополий и так фактически разделяют регионы между собой, отменяя естественные "горизонтальные" связи российских земель, ставя под угрозу социально-экономическое единство России.
Кризис вонзает в сознание простую зловещую истину. Его итогом может запросто стать исчезновение этого великолепного ансамбля пространств.
Россия расползётся, чтобы уйти навсегда. Две, три, тридцать три куска - это будет уже не Россия. Как рука, голова, почки отдельно - не целый человек, а анатомический театр. И распад страны совсем не станет шагом к процветанию её частей. Одним из лозунгов развала Союза было: в маленькой квартирке легче убраться. Оглянёмся вокруг - неужели кто-то считает, что уборка прошла на славу?! После раздела Союза мы получили разделенный русский народ. Боль, кровь, изломанные судьбы наполнили русскую ойкумену.
Казалось, жестокий урок распада Советской Империи пойдёт впрок. Но нет.
"Пусть разваливается, это не Россия", - припечатывают иные идеологи-оппозиционеры. "Россияния", "эрефия", "раша", и далее куда менее цензурные наименования.
Подобные инвективы в адрес строя логичны и во многом оправданны. Кроме наброска "суверенной демократии" и беспонтовых "россиян" мы до сих пор не услышали ни одного внятного определения, ориентира.
Но в апологии развала страны, который-де освободит народ от гнёта отстойного государства, политический инфантилизм смешивается с откровенным неуважением к предкам. Никто из них не завещал нам распилить землю, уйти в рассеяние. Наоборот, они всегда были готовы заплатить самую дорогую цену за независимость и единство страны. Режимы сменяют друг друга. Но остаётся Вечная Россия, которая, как писал поэт Рильке, "граничит с небом". И только о России, Великой Руси можно так сказать. Эксперименты в виде конфедерации русских республик, соединённых штатов Сибири, до неба точно не дотянутся. Если вообще выживут.
Древний принцип "разделяй и властвуй" по-прежнему актуален.
Еще основатель геополитики Маккиндер мечтал оторвать от России Сибирь, а Черчилль признавал, что Англия всего лишь продолжает политику Крымской войны. Наверное, не для того, чтобы усилить русский народ.
В исторической памяти хрестоматийный пример монголо-татарского нашествия, когда раздробленная Русь стала лёгкой добычей хищника.
Ползучая оккупация плохо. Реальное нашествие смертельно. В мировом кризисе Россия, её территория, природные ресурсы мгновенно становятся предметом интереса всего мира. И осколки страны будут сметены в одночасье.
Как справедливо заметил Александр Севастьянов: "Воспрепятствовать тотальному раздербаниванию России (под этим именем я сейчас понимаю не "Российскую Федерацию", а совокупное наследие наших русских отцов и дедов) могут только наши государственные границы, защищенные всей военной мощью, в первую очередь ядерной, и другие государственные институты. Можно не сомневаться, что всякое их ослабление будет воспринято (особенно в условиях глобального кризиса) как сигнал к нападению на нас, ведь слабость всегда провоцирует агрессора.
Нормальная, неизвращенная логика говорит одно: единственная надежда на выживание русских как народа в глобальном кризисе связана с укреплением государства России. Для нас этот кризис опасен только одним: все страны со всех сторон набросятся на Россию, делить ее пространства и ресурсы. Если нам удастся защитить границы и не допустить экспансии, то мы на мировой кризис положим с прибором!" Да будет так!
Что сегодня скрепляет воедино Большое Русское Пространство? Весьма противоречивая и относительная воля Кремля? Язык и кровь? Ощущение истории? Или телевизионная зондеркоманда "Фабрики звёзд" и юмористов?
Недальновидная политика властей вкупе с диктатом транспортных монополий и так фактически разделяют регионы между собой, отменяя естественные "горизонтальные" связи российских земель, ставя под угрозу социально-экономическое единство России.
Кризис вонзает в сознание простую зловещую истину. Его итогом может запросто стать исчезновение этого великолепного ансамбля пространств.
Россия расползётся, чтобы уйти навсегда. Две, три, тридцать три куска - это будет уже не Россия. Как рука, голова, почки отдельно - не целый человек, а анатомический театр. И распад страны совсем не станет шагом к процветанию её частей. Одним из лозунгов развала Союза было: в маленькой квартирке легче убраться. Оглянёмся вокруг - неужели кто-то считает, что уборка прошла на славу?! После раздела Союза мы получили разделенный русский народ. Боль, кровь, изломанные судьбы наполнили русскую ойкумену.
Казалось, жестокий урок распада Советской Империи пойдёт впрок. Но нет.
"Пусть разваливается, это не Россия", - припечатывают иные идеологи-оппозиционеры. "Россияния", "эрефия", "раша", и далее куда менее цензурные наименования.
Подобные инвективы в адрес строя логичны и во многом оправданны. Кроме наброска "суверенной демократии" и беспонтовых "россиян" мы до сих пор не услышали ни одного внятного определения, ориентира.
Но в апологии развала страны, который-де освободит народ от гнёта отстойного государства, политический инфантилизм смешивается с откровенным неуважением к предкам. Никто из них не завещал нам распилить землю, уйти в рассеяние. Наоборот, они всегда были готовы заплатить самую дорогую цену за независимость и единство страны. Режимы сменяют друг друга. Но остаётся Вечная Россия, которая, как писал поэт Рильке, "граничит с небом". И только о России, Великой Руси можно так сказать. Эксперименты в виде конфедерации русских республик, соединённых штатов Сибири, до неба точно не дотянутся. Если вообще выживут.
Древний принцип "разделяй и властвуй" по-прежнему актуален.
Еще основатель геополитики Маккиндер мечтал оторвать от России Сибирь, а Черчилль признавал, что Англия всего лишь продолжает политику Крымской войны. Наверное, не для того, чтобы усилить русский народ.
В исторической памяти хрестоматийный пример монголо-татарского нашествия, когда раздробленная Русь стала лёгкой добычей хищника.
Ползучая оккупация плохо. Реальное нашествие смертельно. В мировом кризисе Россия, её территория, природные ресурсы мгновенно становятся предметом интереса всего мира. И осколки страны будут сметены в одночасье.
Как справедливо заметил Александр Севастьянов: "Воспрепятствовать тотальному раздербаниванию России (под этим именем я сейчас понимаю не "Российскую Федерацию", а совокупное наследие наших русских отцов и дедов) могут только наши государственные границы, защищенные всей военной мощью, в первую очередь ядерной, и другие государственные институты. Можно не сомневаться, что всякое их ослабление будет воспринято (особенно в условиях глобального кризиса) как сигнал к нападению на нас, ведь слабость всегда провоцирует агрессора.
Нормальная, неизвращенная логика говорит одно: единственная надежда на выживание русских как народа в глобальном кризисе связана с укреплением государства России. Для нас этот кризис опасен только одним: все страны со всех сторон набросятся на Россию, делить ее пространства и ресурсы. Если нам удастся защитить границы и не допустить экспансии, то мы на мировой кризис положим с прибором!" Да будет так!
Тит СПАСЁМСЯ ВЕРОЙ В РОДИНУ!
Грядущий мировой финансовый кризис, уподобленный цунами, грозит нам мнимыми или реальными опасностями. Он, еще толком и не начавшись, способен расплющить наши души, закабалить сознание, парализовать волю, лишив нас возможности действовать.
Нарастающий с каждым днем общественный психоз, так называемый кризисный синдром, крайне опасен сам по себе - является отдельным фактором социальной деструкции.
Многочисленные страхи - вполне обоснованные или, напротив, высосанные из пальца, как свора голодных псов, идут по следам российского обывателя, превращают его в загнанного зверя, неспособного адекватно реагировать на суровые вызовы времени.
Да, быть может, мир изменится. И изменится настолько, что мы не сразу поймем: где, в каких социальных координатах, мы очутились. Весь наш народ на какое-то время превратится в такого коллективного Робинзона Крузо, которому нет иного выхода, как с выдумкой и упорством осваивать в новых условиях новые ремесла.
И ясно, что для ориентации в грядущей реальности и адаптации к новым условиям страх - самый плохой помощник. Каждый житель России для того, чтобы выжить и победить в дни испытаний, должен найти в себе силы стать отмобилизованной единицей, доблестным воином, а не капитулянтом и паникером.
И в этом деле огромную роль играет вера. Ибо только вера в Россию, вера в святую чудесную силу, возносящую страну из праха, созидающую из горстки пепла обновленный русский мир, только это качество способно придать высокий смысл самой элементарной борьбе за существование. Если точно знать, что Россия вечна, что нет в мире ничего лучше и прекрасней - то как много сразу опадает демонов, занесенных сюда диким ураганом кризиса!
Еще поможет спасти себя и окружающих необходимая как воздух, светлая и яркая надежда. Надежда на грядущую победу над муками и трудностями настоящего, надежда на скорое наступление мирных и спокойных лет. Надежда на то, что черные дни провалятся в копилку истории, смута иссякнет и всем нам откроется вековой русский путь, ведущий через звенящие травы и рощи прямо в небо. Дорога, по которой можно идти и идти в вечность.
И еще, конечно, любовь. Скрепляющий и оживляющий все компонент. Ведь без любви все распадается и отмирает. А в масштабах большой беды - любовь самый сильный цемент и лучшее лекарство от дикости и эгоизма. Она одна дает единственный шанс населению остаться народом, не начать грызню всех против всех, не превратиться в стадо свиней, с визгом бегущих в бездну.
Только любовь способна к жертве. А жертва - она одна побеждает, попирает смерть. Убивает смерть историческую, социальную, политическую…
И вера, и надежда, и любовь - даны нам в характере, как милость Божья. Хватит ли у нас мудрости использовать эти дары?
И еще: даже в самые темные дни надо помнить, что мы владеем сокровищем, которому не грозят инфляция с девальвацией. Это и чистейший алмазный ключ живого великорусского языка. Это и подобная огромной разогретой печи, необъятная культура наша. Это для каждого - его любимые и близкие, мостами соединяющие прошлое с настоящим, настоящее с будущим. Это и общая история - трагическая и суровая, скрывающая в своих седых затонах сверкающие образы, способные вдохновить нас на бой, на труд или на творчество. Это и священная, обширная земля наша, щедрая и благодарная. Все это вместе, и еще многое и многое - есть наше сокровище, имя которому Родина.
Будем же достойны всего этого!
Нарастающий с каждым днем общественный психоз, так называемый кризисный синдром, крайне опасен сам по себе - является отдельным фактором социальной деструкции.
Многочисленные страхи - вполне обоснованные или, напротив, высосанные из пальца, как свора голодных псов, идут по следам российского обывателя, превращают его в загнанного зверя, неспособного адекватно реагировать на суровые вызовы времени.
Да, быть может, мир изменится. И изменится настолько, что мы не сразу поймем: где, в каких социальных координатах, мы очутились. Весь наш народ на какое-то время превратится в такого коллективного Робинзона Крузо, которому нет иного выхода, как с выдумкой и упорством осваивать в новых условиях новые ремесла.
И ясно, что для ориентации в грядущей реальности и адаптации к новым условиям страх - самый плохой помощник. Каждый житель России для того, чтобы выжить и победить в дни испытаний, должен найти в себе силы стать отмобилизованной единицей, доблестным воином, а не капитулянтом и паникером.
И в этом деле огромную роль играет вера. Ибо только вера в Россию, вера в святую чудесную силу, возносящую страну из праха, созидающую из горстки пепла обновленный русский мир, только это качество способно придать высокий смысл самой элементарной борьбе за существование. Если точно знать, что Россия вечна, что нет в мире ничего лучше и прекрасней - то как много сразу опадает демонов, занесенных сюда диким ураганом кризиса!
Еще поможет спасти себя и окружающих необходимая как воздух, светлая и яркая надежда. Надежда на грядущую победу над муками и трудностями настоящего, надежда на скорое наступление мирных и спокойных лет. Надежда на то, что черные дни провалятся в копилку истории, смута иссякнет и всем нам откроется вековой русский путь, ведущий через звенящие травы и рощи прямо в небо. Дорога, по которой можно идти и идти в вечность.
И еще, конечно, любовь. Скрепляющий и оживляющий все компонент. Ведь без любви все распадается и отмирает. А в масштабах большой беды - любовь самый сильный цемент и лучшее лекарство от дикости и эгоизма. Она одна дает единственный шанс населению остаться народом, не начать грызню всех против всех, не превратиться в стадо свиней, с визгом бегущих в бездну.
Только любовь способна к жертве. А жертва - она одна побеждает, попирает смерть. Убивает смерть историческую, социальную, политическую…
И вера, и надежда, и любовь - даны нам в характере, как милость Божья. Хватит ли у нас мудрости использовать эти дары?
И еще: даже в самые темные дни надо помнить, что мы владеем сокровищем, которому не грозят инфляция с девальвацией. Это и чистейший алмазный ключ живого великорусского языка. Это и подобная огромной разогретой печи, необъятная культура наша. Это для каждого - его любимые и близкие, мостами соединяющие прошлое с настоящим, настоящее с будущим. Это и общая история - трагическая и суровая, скрывающая в своих седых затонах сверкающие образы, способные вдохновить нас на бой, на труд или на творчество. Это и священная, обширная земля наша, щедрая и благодарная. Все это вместе, и еще многое и многое - есть наше сокровище, имя которому Родина.
Будем же достойны всего этого!
Сергей Кургинян МЕДВЕДЕВ И РАЗВИТИЕ - 33 Продолжение. Начало - в NN 12-33, 35-44
"ИМЯ РОССИЯ"… Шоу на краю пропасти… Продюсер проекта А.Любимов заявляет: "Великолепен День России. Пора уже прекращать язвительные споры по его поводу. …Потеряв территории (имеется в виду распад СССР), мы просто сбросили балласт". Вот ведь какие мы, оказывается, умные! Сбросили балласт! А когда снова сбросим? Северный Кавказ, например? И когда, наконец, балластом станет государственность как таковая, а также все, что с ней связано? И что сделать, чтобы "просто-сбрасыватели" не сбросили нас в итоге в помойную яму, в безгосударственное ливкидационное гетто?
Для того, чтобы этого не произошло, надо суметь ответить на два вызова.
Первый - "вызов 0,5". "0,5" - это полтриллиона долларов, вывезенные нашей "элитой" за рубеж. "Вызов 0,5" - это предложение выбрать: ИЛИ "0,5", ИЛИ Россия. Элита невротически отрицает возможность такого вызова. А все крупные западные аналитики (Бжезинский, Сестанович и другие) придают именно ему решающее значение ("припугнем русских хорьков, они струхнут и все сдадут - лишь бы не потерять свои "0,5"").
Второй вызов - "150". Что сделает нынешнее население России, если ему предложат продать Родину за 150 триллионов долларов? Не хмыкайте ("таких денег в природе нет!"), а посмотрите правде в глаза. Знаю лучше многих изъяны Слободана Милошевича. Но население Сербии продало своего лидера и терпело унизительные для нации измывательства над ним - за что? За возможность под руководством Бориса Тадича в обкромсанном до несовместимости с национальной жизнью и растоптанном виде войти в Европу… Нечто подобное по отношению к России я называю "вызовом 150".
Говорить, что все сводится к "вызову 0,5" - значит, врать самим себе. Был бы только "вызов 0,5" - справились бы в два счета.
"0,5" знает, что её спасение - "150". "0,5" формирует "150", проводя соответствующую культурную политику. Сериалы - это "150", "Груз-200" - это "150", "Аншлаг", "Дом-2" - это "150". "Адмиралъ" - тоже. И много что еще.
Чем мы располагаем в качестве альтернативы "0,5" (контрэлиты) и альтернативы "150"? Какую часть своего населения мы можем называть народом? Если клочку России (например, Северо-Западному) предложат завтра войти в Европу в качестве независимого государства, то какая часть населения окажется народом, отвергнувшим этот выбор? Что подвигнет на борьбу отвергнувших? Нужен горячий, великий смысл, обращенный в будущее. И нужно помнить - остывший смысл не спасает. Ведь при распаде СССР речь шла не только о "проблеме 0,5" в ее тогдашнем варианте ("сейчас развалим и о-го-го как пограбим!"), но и о "проблеме 150" в ее тогдашнем варианте ("ё-моё! - у них там на прилавках 150 сортов сыра!").
Родина ИЛИ "150"! Но почему ИЛИ? Позднесоветское "ням-ням" с сытым недоумением смотрело выпущенный на экраны в 1987 году (и снятый в 1968 году) коварный фильм "Интервенция". Высоцкий нравился… почти как шикарные американские джинсы. И песенку он пел клевую:
Нам будут долго предлагать - не прогадать.
- Ах! - скажут, - что вы, вы еще не жили!
Вам надо только-только начинать… -
Ну, а потом предложат: или-или.
Или пляжи, вернисажи или даже
Пароходы, в них наполненные трюмы,
Экипажи, скачки, рауты, вояжи…
Или просто - деревянные костюмы.
Через четыре года "ням-ням" выбрало пляжи, вернисажи, экипажи, скачки, рауты, вояжи, 150 сортов сыра… Начался ельцинский бордельеро ("забег в ширину", как говаривал Василий Макарович Шукшин). К 1999 году страна оказалась на грани небытия. Пришедший вместо Ельцина Путин не предложил "ням-ням" ИЛИ-ИЛИ. Он предложил И-И. "Ням-ням" (как элитное, так и низовое) с радостью согласилось. Сформировался патриотизм "времени И" (И пляжи, И "замочим в сортире"). Оформился "консенсус И-И", "политическая система И-И". "И дольше века длится И…" (сравни - "десятилетия спокойной жизни, нужные нам для развития").
Даже теперь никто не хочет понять, что "время И" кончилось. И началось "время ИЛИ".
Когда И "0,5", И Россия - кто откажется? И шика больше, и "0,5" можно превратить в "1", имея Россию (скверное, но очень точное в своей двусмысленности слово).
Ну, а потом предложат: ИЛИ-ИЛИ.
Для начала на мобильниках с "брюликами" загорится "0,5" (обыски в Испании и так далее). Потом на мобильниках попроще (да и телеэкранах) в том или ином виде загорится "150" (где рост благосостояния, пляжи, вернисажи и прочее?). Где-где…
Абонент не отвечает или временно недоступен…
Это смотря какой абонент. И.Юргенс, председатель правления Института современного развития (того самого, которым руководит президент РФ Д.Медведев), очень внятно отвечает - и за себя, и за это самое "0,5" (см. "Московский комсомолец", М.Ростовский, "Голая правда о кризисе", 22 октября 2008 года).
Ростовский (оппонируя тезису И.Юргенса о неминуемом скором сближении США и России): А разве Америка не будет нам мстить за своего "поруганного" союзника - Грузию?
Юргенс "через не хочу" признает наличие в Америке враждебных нам значительных сил, которые будут "накалять обстановку". И тут же добавляет: "У нас тоже есть ястребиные силы, которые будут тоже действовать точно так же. Иногда их интересы настолько смыкаются - в противовес долгосрочным национальным интересам США и России, - что просто диву даёшься".
Итак, мы впервые узнаём, что на вершине российской властной пирамиды есть некие "ястребиные силы", действующие в сговоре с "ястребиными силами" США и работающие на подрыв национальных интересов.
Согласитесь, сильное, а главное очень свежее утверждение. Римейк на тему о сговоре "нашего Тухачевского" с "ихним абвером".
Юргенс: Конкретный пример просите? (Фигура речи. Ростовский ни о чем не просит. Это Юргенсу надо любой ценой расставить точки над "i".- С.К.) А кому, по-вашему, был выгоден весь этот грузинский конфликт?
И в самом деле, кому? Слежение за логикой Юргенса дает однозначный ответ - новому "коллективному Тухачевскому" для подрыва российских нацинтересов.
Юргенс: До начала войны у нас была восходящая экономическая динамика. А сейчас, как уже было сказано выше, кризис ликвидности постепенно переливается в кризис доверия. И одна из причин такого положения - обострение внешнеполитической обстановки вокруг России. Опасаясь еще и новой "холодной войны" с Западом, часть российского среднего и высшего класса выводит свои капиталы из страны.
И.Юргенс отрекомендован М.Ростовским как "лицо, близкое к государю-императору" (стиль-то каков!). Трепещи, читатель! Сейчас явится сам "государь-император" и, назвав бояр-изменников ПОИМЕННО, накажет их за самое тяжкое из всех возможных преступлений - подрыв долгосрочных интересов России: "Пошто возбудили часть российского среднего и высшего класса, и бабки потекли прочь из страны?"
Трепеща, читатель ждет, чтобы были названы имена высокопоставленных негодяев - нового Курбского, нового Тухачевского, нового Берии. Последнее ближе всего к делу. Ибо И.Юргенс явно претендует на роль провозвестника новой (по факту его должности - медведевской) оттепели. А где оттепель, там разоблачения тирана и кара его опричникам. Кара может быть жесткой (процесс над Берией) или чуть более мягкой ("антипартийная группа Молотов, Каганович, Маленков и примкнувший к ним Шепилов").
Для того, чтобы этого не произошло, надо суметь ответить на два вызова.
Первый - "вызов 0,5". "0,5" - это полтриллиона долларов, вывезенные нашей "элитой" за рубеж. "Вызов 0,5" - это предложение выбрать: ИЛИ "0,5", ИЛИ Россия. Элита невротически отрицает возможность такого вызова. А все крупные западные аналитики (Бжезинский, Сестанович и другие) придают именно ему решающее значение ("припугнем русских хорьков, они струхнут и все сдадут - лишь бы не потерять свои "0,5"").
Второй вызов - "150". Что сделает нынешнее население России, если ему предложат продать Родину за 150 триллионов долларов? Не хмыкайте ("таких денег в природе нет!"), а посмотрите правде в глаза. Знаю лучше многих изъяны Слободана Милошевича. Но население Сербии продало своего лидера и терпело унизительные для нации измывательства над ним - за что? За возможность под руководством Бориса Тадича в обкромсанном до несовместимости с национальной жизнью и растоптанном виде войти в Европу… Нечто подобное по отношению к России я называю "вызовом 150".
Говорить, что все сводится к "вызову 0,5" - значит, врать самим себе. Был бы только "вызов 0,5" - справились бы в два счета.
"0,5" знает, что её спасение - "150". "0,5" формирует "150", проводя соответствующую культурную политику. Сериалы - это "150", "Груз-200" - это "150", "Аншлаг", "Дом-2" - это "150". "Адмиралъ" - тоже. И много что еще.
Чем мы располагаем в качестве альтернативы "0,5" (контрэлиты) и альтернативы "150"? Какую часть своего населения мы можем называть народом? Если клочку России (например, Северо-Западному) предложат завтра войти в Европу в качестве независимого государства, то какая часть населения окажется народом, отвергнувшим этот выбор? Что подвигнет на борьбу отвергнувших? Нужен горячий, великий смысл, обращенный в будущее. И нужно помнить - остывший смысл не спасает. Ведь при распаде СССР речь шла не только о "проблеме 0,5" в ее тогдашнем варианте ("сейчас развалим и о-го-го как пограбим!"), но и о "проблеме 150" в ее тогдашнем варианте ("ё-моё! - у них там на прилавках 150 сортов сыра!").
Родина ИЛИ "150"! Но почему ИЛИ? Позднесоветское "ням-ням" с сытым недоумением смотрело выпущенный на экраны в 1987 году (и снятый в 1968 году) коварный фильм "Интервенция". Высоцкий нравился… почти как шикарные американские джинсы. И песенку он пел клевую:
Нам будут долго предлагать - не прогадать.
- Ах! - скажут, - что вы, вы еще не жили!
Вам надо только-только начинать… -
Ну, а потом предложат: или-или.
Или пляжи, вернисажи или даже
Пароходы, в них наполненные трюмы,
Экипажи, скачки, рауты, вояжи…
Или просто - деревянные костюмы.
Через четыре года "ням-ням" выбрало пляжи, вернисажи, экипажи, скачки, рауты, вояжи, 150 сортов сыра… Начался ельцинский бордельеро ("забег в ширину", как говаривал Василий Макарович Шукшин). К 1999 году страна оказалась на грани небытия. Пришедший вместо Ельцина Путин не предложил "ням-ням" ИЛИ-ИЛИ. Он предложил И-И. "Ням-ням" (как элитное, так и низовое) с радостью согласилось. Сформировался патриотизм "времени И" (И пляжи, И "замочим в сортире"). Оформился "консенсус И-И", "политическая система И-И". "И дольше века длится И…" (сравни - "десятилетия спокойной жизни, нужные нам для развития").
Даже теперь никто не хочет понять, что "время И" кончилось. И началось "время ИЛИ".
Когда И "0,5", И Россия - кто откажется? И шика больше, и "0,5" можно превратить в "1", имея Россию (скверное, но очень точное в своей двусмысленности слово).
Ну, а потом предложат: ИЛИ-ИЛИ.
Для начала на мобильниках с "брюликами" загорится "0,5" (обыски в Испании и так далее). Потом на мобильниках попроще (да и телеэкранах) в том или ином виде загорится "150" (где рост благосостояния, пляжи, вернисажи и прочее?). Где-где…
Абонент не отвечает или временно недоступен…
Это смотря какой абонент. И.Юргенс, председатель правления Института современного развития (того самого, которым руководит президент РФ Д.Медведев), очень внятно отвечает - и за себя, и за это самое "0,5" (см. "Московский комсомолец", М.Ростовский, "Голая правда о кризисе", 22 октября 2008 года).
Ростовский (оппонируя тезису И.Юргенса о неминуемом скором сближении США и России): А разве Америка не будет нам мстить за своего "поруганного" союзника - Грузию?
Юргенс "через не хочу" признает наличие в Америке враждебных нам значительных сил, которые будут "накалять обстановку". И тут же добавляет: "У нас тоже есть ястребиные силы, которые будут тоже действовать точно так же. Иногда их интересы настолько смыкаются - в противовес долгосрочным национальным интересам США и России, - что просто диву даёшься".
Итак, мы впервые узнаём, что на вершине российской властной пирамиды есть некие "ястребиные силы", действующие в сговоре с "ястребиными силами" США и работающие на подрыв национальных интересов.
Согласитесь, сильное, а главное очень свежее утверждение. Римейк на тему о сговоре "нашего Тухачевского" с "ихним абвером".
Юргенс: Конкретный пример просите? (Фигура речи. Ростовский ни о чем не просит. Это Юргенсу надо любой ценой расставить точки над "i".- С.К.) А кому, по-вашему, был выгоден весь этот грузинский конфликт?
И в самом деле, кому? Слежение за логикой Юргенса дает однозначный ответ - новому "коллективному Тухачевскому" для подрыва российских нацинтересов.
Юргенс: До начала войны у нас была восходящая экономическая динамика. А сейчас, как уже было сказано выше, кризис ликвидности постепенно переливается в кризис доверия. И одна из причин такого положения - обострение внешнеполитической обстановки вокруг России. Опасаясь еще и новой "холодной войны" с Западом, часть российского среднего и высшего класса выводит свои капиталы из страны.
И.Юргенс отрекомендован М.Ростовским как "лицо, близкое к государю-императору" (стиль-то каков!). Трепещи, читатель! Сейчас явится сам "государь-император" и, назвав бояр-изменников ПОИМЕННО, накажет их за самое тяжкое из всех возможных преступлений - подрыв долгосрочных интересов России: "Пошто возбудили часть российского среднего и высшего класса, и бабки потекли прочь из страны?"
Трепеща, читатель ждет, чтобы были названы имена высокопоставленных негодяев - нового Курбского, нового Тухачевского, нового Берии. Последнее ближе всего к делу. Ибо И.Юргенс явно претендует на роль провозвестника новой (по факту его должности - медведевской) оттепели. А где оттепель, там разоблачения тирана и кара его опричникам. Кара может быть жесткой (процесс над Берией) или чуть более мягкой ("антипартийная группа Молотов, Каганович, Маленков и примкнувший к ним Шепилов").