Немногочисленным зрителям было ясно, что теперь-то Самосвала схватят. В кино преступники всегда плохо кончают.
Фильмы - это фантазии, в которых всегда побеждает добро. В фильмах человечество карает зло, которое невозможно покарать в жизни.
На экране торжествовало итальянское правовое государство, а в бывшей конурке билетной кассы рыдала крашеная брюнетка. От нее прятал глаза седой мужчина в элегантном мундире вневедомственной охраны МВД Российской Федерации. Бесполезный пистолет оттягивал ему поясной ремень.
- И за что тебе, кретину, штуку в месяц отстегивают?! - сокрушалась фальшивая брюнетка.
Седой охранник в элегантной униформе отмалчивался. Его занимало другое.
Главное - не делать резких движений. Он служил в саперных войсках. Лет тридцать назад. В доброе застойное время. За десять лет до того, как был снят итальянский фильм, от которого сейчас так балдеют уборщицы в зале. Охранник знал не понаслышке, что такое мины.
Поэтому ему очень не нравилось, что кассирша возится с веревкой. Упорно пытается отвязать собственную щиколотку от отопительного стояка.
- Вера, давай обождем, - охранник старался говорить как можно убедительнее. - Все равно уже ничего не изменишь.
- Господи! Никогда не знала, что такие слюнявые мужики водятся, сокрушалась сквозь слезы брюнетка. - И зачем тебе, дурню, пистолет дали?
- Верочка, да пойми ты: жизнь дается человеку один лишь раз! Поэтому пользоваться жизнью нужно как можно дольше.
Тебе русским языком сказано: "Заминировано"!
- Скотина трусливая! - рыдала Верочка. - Помоги лучше ногу отвязать!.. Охрана хренова! Трех пацанов испугался! А меня теперь с работы уволят...
Охранник машинально стал ковырять веревочный узел, которым его запястье было прикреплено к тому же стояку.
- Меня тоже с работы уволят, - сказал он и тут же пожалел об этом.
Верочка рассвирепела, и даже слезы высохли:
- Да как же тебя, сволочь, держать на такой работе, если ты только о своей паскудной жизни думаешь! Нет, вы только посмотрите на этого подонка! Ты ж охрана!..
Седой страж слушал разгневанную Верочку, а в голове крутились одни и те же слова: "После нашего ухода в течение пятнадцати минут не пытайтесь открыть дверь. В мине часовой механизм. Мы его отключим по радио".
32
Кругом стояли кварталы хрущевских домов. Крупнопанельные хрущобы.
- Ну? - сказал Борис. - Здесь?
- Ладно, харэ, - согласился кто-то из бритоголовых.
Другие не возражали. На заднем сиденье парни сдвинулись к окнам, освобождая место для добычи.
- Охранник был? - спросил Борис из вежливости.
- А как же! - солидно ответил один из налетчиков, выгребая карманы.
Вместо щетины на его лице рос пух.
В обрамлении солнечных лучей такая голова напоминает большой одуванчик.
Целый одуван.
- И что?
Ему не ответили. Тоже для солидности.
Зашуршали, захрустели купюры. Сперва пришлось рассортировать: доллары к долларам, марки к маркам, рублевичи крублевичам.
Ну и черт с ними, с этими гопниками.
Цену себе набивают. Якобы они тоже пахали. Даже если и правда был охранник.
Что сделает этот ветеран советской милиции? Чему он в этой милиции научился?
А кассир? Какую кнопку незаметно нажмет кассир, если первым делом услышит волшебные слова: "Сигнализация заминирована". Да и не бывает обычно никаких кнопок в таких вот нелегальных пунктах.
Может, кассир после ухода грабителей попытается незаметно за ними проследовать? Запомнит, в какую машину они сели...
Даже если представить, что кассир с охранником быстро отвяжут собственные щиколотки от отопительной трубы, можно не сомневаться: будут сидеть смирненько не меньше получаса.
Потому что хорошо запомнили волшебные слова, сказанные на прощание: "После нашего ухода в течение пятнадцати минут не пытайтесь открыть дверь. В мине часовой механизм. Мы его отключим по радио".
Бритоголовые наконец рассортировали каждую валюту по отдельности - по достоинству купюр. Нет-нет, да и бросали беглые взгляды по сторонам.
В голове Бориса оперный тенор пел:
"В Багдаде все спокойно?" Тенору отвечал хор писклявых девичьих голосков: "Спокойно, спокойно! Спокойно, спокойно!"
- Слушай, а может, тебе одной четверти хватит? - хихикнул парень с одуваньей головой. - А то как-то несправедливо.
Тебе, одному, сорок процентов, а нам, троим, шестьдесят.
- Да и что он делал, в сущности? - обращаясь уже даже не к Борису, а к своим, держа как бы совет, сказал другой бритоголовый.
Борис благоразумно молчал. Все они прекрасно понимают. Кроме неуемных амбиций все же есть и немного мозга в бритых головах. Не весь пока мозг перебрался в челюсти.
Вновь что-то доказывать - себя не уважать. Они - солдаты. Те, кого раньше принято было называть "шестерками". В какой армии солдаты зарабатывают больше офицеров?
Физически им ничего не стоит сейчас его прокинуть. Он и не попытается сопротивляться. Но это будет означать, что они работали с ним в последний раз. Кто им укажет беззащитную меняльную лавку, когда кончатся сегодняшние деньги, - неизвестно.
А к хорошему быстро привыкаешь. То, что "шестерки" сейчас решили повыступать, - чистые понты. Привычка распускать пальцы веером. В прошлый раз понтов было еще больше.
- Ну что, Одуванчик? - рявкнул Борис и обернулся. - Отслюнявил свои двадцать процентов? А ты, Струг? Тогда проверка домашнего задания...
С этими словами он спокойно забрал с заднего сиденья все деньги и стал пересчитывать у себя на коленях. Деньги "шестерки" должны получать только из рук пахана.
33
Разумеется, Катя не встретила. Нет, не потому, что Кофи не отправил телеграмму.
"Send the telegram today!" - распевала его душа знаменитую песню рок-группы "Назарет" в почтовом отделении аэропорта Порто-Ново. А пальцы в это время выводили латинскими буквами русское слово "встречай". Получилось так: "Vstrechai 26 avgusta reis 4121".
Самолет приземлился в положенный час в аэропорту Пулково. Утомленный почти безалкогольным путешествием в эконом-классе, молодой вождь спустился по трапу. Всей поверхностью черной кожи он ощущал свалившееся на него величие.
Кофи казалось, что вокруг только на него и смотрят. Только и говорят друг другу: "Глядите, в Петербург прибыл новый лидер народа фон! Да-да, вот этот самый темнокожий: статный и такой светлый, словно из Соединенных Штатов Америки".
До полного счастья не хватало лишь рыжей красавицы, которая бросилась бы ему на шею. Ах, как ее не хватало! Кофи попросту соскучился.
"Я люблю тебя, Катя, - шептал он всю дорогу по-русски, по-французски и на родном языке из подгруппы эве суданской языковой группы. - Я люблю тебя!"
Кати Кондратьевой нигде не было. Он не видел ее среди любопытных встречающих, которые заглядывали через таможенные заслоны.
Когда молодой вождь, вполне ощипанный, но не побежденный, вырвался наконец из цепких рук российской таможни, надежда еще жила в его чувствительном сердце. Надежды юношей питают.
Кофи недоуменно озирал толпу. Нет, нет и еще раз нет! "Где же ты? И где искать твои следы?"
Он вышел из осточертевшего здания на улицу. Стоило промелькнуть где-нибудь рыжей шевелюре, и Кофи устремлялся вдогонку.
Тщетно. Это были совсем другие, чужие, уродливые женщины. Настроение падало. Скрипя зубами, влюбленный вождь отправился на автобусную остановку.
И увидел таксофон. Эврика! На каникулах вождь успел забыть о существовании телефонной связи. Пластиковый питерский телекард побывал с ним в Бенине и вернулся на родину. Полез в щель. Номер Кондратьевых немедленно всплыл в памяти.
Проклятие! Никто не брал трубку. Допустим, телеграмма не пришла. Тогда в семье все как обычно. Где, например, Борька? Допустим, задирает девушек на улице в последние летние деньки.
Катя, естественно, на работе. Ее отцу тоже ничего не остается, как быть на дежурстве - Борька говорил, что Василий Константинович работает охранником в крупнейшей оптовой фирме города. Лучшим фирмам - лучшая охрана. Сплошь бывшие офицеры спецназа.
При мысли о давней службе старшего Кондратьева чело вождя омрачилось, но ввиду природной черноты это нелегко было заметить. Впрочем, Кофи тут же бесцеремонно отогнал никуда не годную мысль.
И полез в подошедший автобус.
Сидя в сломанном кресле безбожно чадящего "Икаруса", Кофи ломал голову.
"Не смогла отпроситься с работы? Не хватило мест в автобусе? Может, вообще уехала из Петербурга и не получила телеграммы?.. Но как странно: ведь и матери не оказалось дома! Мать Кати и Бориса ведь не работает. Домохозяйка. Пенсионерка. Может, пошла в магазин?"
Чего только не напридумывает себе иностранец в загадочной России! Ларчик просто открывался. Был рядовой вторник.
Вернее, рядовым он был для всего мира, кроме российских женщин.
В пятнадцать часов РТВ начало транслировать давно обещанное и разрекламированное попурри из семисот серий "Санта-Барбары". Этот телемарафон был рассчитан на трое суток и оплачивался фондом Сороса. Акция называлась "Сайта-Барбара без границ".
Бригадир почтальонов, обслуживавших район, где жили Кондратьевы, еще накануне зашла к бригадиру телеграфистов.
И положила на стол шоколадку "Европа".
- Люба, детка, - сказала бригадир почтальонов, - ты нам завтра телеграммы не передавай. Придержи. Будем "СантаБарбару" смотреть.
- Тамара, лапушка! - вскричала бригадир телеграфистов. - Да ты что?! Никак рехнулась? Совсем меня не уважаешь? Уже и за человека не считаешь? Забирай свой шоколад... Забирай, забирай. Иначе мы больше не подруги. Я что, сама не буду смотреть? Я что, не российская женщина, по-твоему?
Кофи прикидывал, сколько времени нужно телеграмме, чтоб поспеть из ПортоНово в Питер. Вчера вечером толстая потная африканка племени йоруба уселась за клавиатуру телеграфного аппарата прямо на глазах молодого вождя.
Скорость распространения электрического сигнала Кофи знал сразу из двух институтских курсов: электротехники и фиАмулет очерти 309 зики. Триста тысяч километров в секунду.
Сигнал пролетал Африку, Средиземное море и Европу быстрее, чем Кофи мог моргнуть глазами.
В общежитии вождь первым делом отправился в душ. К хорошему быстро привыкаешь. За четыре года в России Кофи привык быть чистым. Привык, что от людей не пахнет потом. Ну разве самую малость.
В Губигу даже в доме вождя не нашлось мыла. Полтора месяца изо дня в день Кофи Догме совершал омовения в Зеленой реке. Вода в ней такая мутная, что не пропускает свет. После речного купания, обсыхая, Кофи чувствовал, как под джинсами и тенниской с него осыпается песок.
Наконец он оттер свою кожу до скрипа.
Трижды вымыл шампунем курчавый, словно приклеенный, коврик волос на голове.
Снова бросился к таксофону. В такое время Катя уже приходит с работы.
Кто-то взял трубку. Сердце вздрогнуло.
- Слушаю вас-с-с-с, - промурлыкал Борис, подражая кому-то знаменитому и могущественному.
- Борька! - Кофи словно брата услышал. - Привет!
- Кофи, дружище! Ты вернулся? Это надо отметить. Приезжай! Сейчас же собирайся, а я пошел в гастроном... Да, постой!
Как твой дед, что с ним?
"Где Катя? Была ли телеграмма?" - больше всего хотелось узнать Кофи, но он сдержался. Он знал, что миром белых правят условности. Знал, что не следует обнажать свои чувства. Даже перед братом любимой...
- Он умер через пятнадцать минут после того, как увидел меня. Я не опоздал.
На другом конце провода раздался сдавленный вскрик:
- А, черт! Прости меня, Кофи, что я так бесцеремонно... Прими, пожалуйста, мои соболезнования.
- Спасибо, Боря.
Кофи сложил в пакет гостинцы и был таков. Через сорок минут он вошел в подъезд обшарпанного дома Кондратьевых. Пуня, Ганя и Фоня в одинаковых платочках на головах съели бы его глазами, если б могли.
На четвертом этаже молодого вождя ждал сюрприз. Дверь открыла... Катя!
В порыве чувств Кофи не заметил порожек, споткнулся и с воплем повалился на рыжую девушку. Пуня, Ганя и Фоня встрепенулись.
В их добрых русских сердцах никогда не угасала надежда, что настанет день.
И они узнают от участкового. И они увидят по телику в программе "600 секунд".
Ужасную новость.
Вся страна узнает в этот черный день вместе со скамеечными бабушками, что к Кондратьевым пришли негры и всех съели.
Такой новостью бабушки смогут в свою очередь - вслед за неграми питаться минимум полгода. А там, глядишь, произойдет еще что-нибудь экстраординарное.
Пуня, Ганя и Фоня давным-давно бы поумирали, если б не громкие скандалы, загадочные убийства и экологические катастрофы. От всего этого жизнь была такой интересной и волнующей, что никак невозможно было с ней расстаться. Хотелось досмотреть спектакль до конца.
Катя с гостем неминуемо рухнули бы на пол, если бы в прихожей вовремя не оказался Борис. Он подхватил падающую парочку.
- Ну, ребята, вы даете! Чуть по шкафу меня не размазали... Эй, вы что это затеяли? А поговорить?
Влюбленные уже приникли друг к другу, словно измученные жаждой бедуины, достигшие наконец оазиса. В голове у Кофи метеорами пронеслись два соображения. Во-первых, не разлюбила. Во-вторых, родителей нет дома, иначе какие поцелуи?
- Ты почему не сообщил? - Катя оттолкнула его. - Я же хотела тебя встретить!
- А я еще вчера вечером послал тебе телеграмму.
- Ах, вчера вечером... - протянула Катя. - Значит, завтра принесут. Нет, скорее послезавтра. Сегодня все мутики смотрят " Санта- Барбару".
- Мутики? - спросил Кофи, входя в гостиную и оглядываясь по сторонам; Господи, наконец-то он вернулся!
- Это новое слово, - пояснил Борис, разливая из запотевшей бутылки водку. - Неологизм по-научному. Происходит от слова "мутант".
- Мутант? - Кофи наморщил лоб. - Это, кажется, из биологии.
- Присаживайся давай... Катька, тащи салат... Да, из биологии. Мутант это человек, который очень сильно отличается от нормы. Например, с шестью пальцами на руке.
Кофи не нравилось, когда в русском языке появлялись новые слова. Неологизмы. Он был уверен, что для обозначения всего на свете вполне достаточно старых слов.
Лексикон его родного языка состоял из пятисот слов, не считая нескольких тысяч французских заимствований. Примерно по пять сотен русских слов узнавал Кофи ежегодно, но неизвестных слов от этого меньше не становилось. Русский язык был неисчерпаем.
Однако сейчас Кофи был заинтригован:
- Разве почтальонами работают только люди с шестью пальцами?
Брат с сестрой захохотали.
- Дорогой Кофи! - Борис поднялся, спешно стирая с лица улыбку. Разреши нам помянуть твоего деда. Мы с Катей знаем, что это был самый близкий тебе человек. Знаем, что он заменил тебе и отца, и мать. Пусть земля ему будет пухом!
Катя отдернула свою рюмку:
- Нет-нет, Кофи, русские не чокаются, когда поминают. Чокаются, когда пьют за здоровье, а не за упокой.
Борис взял с тарелки кусочек сыра, сунул в рот, придвинул тарелку к другу:
- Закусывай давай. Сколько деду летто было?
Зажевывая ледяную водку, Кофи ответил:
- Точно никто не знает. Дед родился очень давно. В бенинских деревнях тогда не знали календаря. Кое-где было принято высаживать пальмовую косточку, когда рождался ребенок. Тогда в год смерти можно было спилить пальму...
- И узнать по годичным кругам, сколько лет прожил человек! - догадался Кондратьев-младший.
- Ну и догадливые эти белые люди! - Кофи покачал головой и продолжил: Иногда высаживали несколько косточек, чтобы можно было время от времени установить возраст. В моем родном языке выражение "спилить пальму" имеет второй смысл - "умереть".
- Ну так сколько колец было на спиле пальмы твоего деда? - напомнила Катя.
Кофи положил в рот ломтик колбасы.
Нигде в мире такой вкуснятины не делают.
Вареная колбаса! Поистине гениальное открытие великого русского народа. Как он истосковался по вареной колбасе! Пускай и состоит она из крахмала, соли, туалетной бумаги и вкусовых добавок, как утверждают сами русские.
- Видите ли, ребята, пальмы, которые растут вместе с человеком, - очень ненадежный хранитель информации о возрасте. Пальмы гибнут от ураганов, наводнений. Их вырубают чужестранцы. Мой дед рассказывал, что, когда он, будущий вождь, родился, посадили сразу десять пальм. Он пережил их все. В деревне думают, что ему было от семидесяти до девяноста лет.
- Ничего себе разбежка в двадцать лет! - воскликнул Борис. - Неважно у вас там дела со временем обстоят.
- Да, - серьезно сказал Кофи. - В тропиках времени нет.
Борис, не забывая о роли хозяина, вновь наполнил рюмки. Встал. Навис над столом.
- Внимание! - сказал он. - Дорогой Кофи! Разреши на этот раз выпить за твое благополучное возвращение на землю великой России.
- Чокаться можно, - подсказала Катя деревянным голосом суфлера.
Кофи тоже вскочил. Господи, как хорошо! На глаза наворачивались слезы, поэтому он промолчал. Чтоб не заметили. Здесь не африканская деревня. Здесь мужчинам плакать не положено. Он благодарно кивнул и прикоснулся к рюмкам Кати и Бориса. "
Ледяная водка обожгла пищевод. Зазвенели стаканы с лимонадом. Заскрипели вилки.
- Ах, я и забыл! - Кофи вскочил со стула и метнулся в прихожую. Гостинцы! Из Западной Африки!
Катя захлопала в ладоши:
- Ой, как интересно!
- Ну-ка давай посмотрим, что он там привез. Может, спичечный коробок с мухами цеце.
- Это тебе, - молодой вождь протянул Кате странного вида пакет, перевязанный странного вида бечевкой.
- Какая тяжесть! Что там?
- Разверни посмотри... А это, Борька, тебе.
- Экзотика, блин, - пробормотал Борис, вертя в руках еще один странного вида пакет.
- А это для общего пользования, - сказал Кофи, выкладывая на стол еще два странных пакета и не менее странный кувшин.
- Боже мой! - раздался Катин голос. - По-моему, это украшения африканской женщины... Нет, не может быть.
Это весит несколько килограммов!
- А во что завернуто, ты хоть поняла? - воскликнул Борис, справившись со странного вида бечевкой. - Это же натуральный пальмовый лист! Должно быть, и бечевка из натуральной пальмовой пеньки...
- Точно! - в восхищении закричала Катя. - У них вместо бумаги или полиэтилена пальмовые листья!
- Я родился в доме, где стены и крыша тоже были из пальмовых листьев, скромно заметил Кофи. - Сейчас, правда, таких домов не осталось.
- Мать честная! - сказал Борис. - А эт-то что такое?!
Он держал в руке повязку с сотнями торчащих из нее толстых нитей. Катя догадалась раньше брата:
- Да это же мужской головной убор!
Верно, Кофи? Какая прелесть... Надевайка...
Спустя полминуты Борис Кондратьев стоял в зелено-желто-красной головной повязке, над которой высоко колосился пышный султан из разноцветных хлопковых нитей.
- Это не просто мужской головной убор, - пояснил Кофи. - Это праздничный убор воина! Тебе очень к лицу.
- А это, это из чего? - Катя прыгала от нетерпения.
- Это из разноцветного хлопка. Белым людям удается вырастить только белый хлопок. А у нас в тропиках растет хлопок розовый и голубой.
- Друзья, я хочу водки. Хочу прямо в африканском боевом уборе, объявил Борис. - Сперва выпьем за здоровье нашего гостя, а потом продолжим изучение гостинцев. Катька, надень хоть что-нибудь!
Катя просунула голову в ожерелье. Оно представляло собой кованое железное кольцо, на котором болтались чьи-то огромные зубы.
- Простенько, но со вкусом... За тебя, Кофи!
- Спасибо, но что все за меня да за меня, - смутился Кофи. - Давайте уж за вас...
Брат с сестрой замахали руками.
- Когда тост произнесен, уже нельзя переигрывать, - сказал Борис Кондратьев и осушил рюмку. - Ну-с, а теперь займемся вот этим.
- Должно быть, жрачка, - предположила Катя, морщась от водки.
Они принялись развязывать пакеты, лежащие на столе.
В одном пальмовом листе оказались клубни побольше. В другом пальмовом листе были клубни поменьше.
- Похоже на картошку, - сказал Борис.
- Ну да, - поддержала брата Катя. - Это у вас такая странная картошка растет?
- С вами неинтересно, - махнул рукой молодой вождь. - Все сразу угадали.
Это бататы. А это - ямс. Африканский картофель. Только бататы сладкие. Зато ямс очень на русскую картошку похож.
- А в кувшине что? - спросила Катя.
- Стратегический продукт, - усмехнулся Кофи.
- А из чего кувшин? - спросил Борис. - Шершавый.
- Из стратегического продукта, - снова усмехнулся гость.
- Борька, смотри, там масло! - Катя уже вытащила зубами затычку и принюхивалась. - Ну да. Растительное масло. Никогда не задумывалась, растут ли в Африке подсолнухи.
Борис озадаченно покрутил головой в боевом головном уборе.
- Если подсолнечное масло - стратегический товар Бенина, то из чего сделан этот шершавый горшок? Не из подсолнухов же... Что-то я в таком прикиде плохо соображать стал. Слушай, а может, в тропиках подсолнухи величиной с деревья, а?
Может, твои земляки из стволов подсолнечника горшки выдалбливают?
Кофи обнял Катю за талию и прикоснулся губами к нежной белой шее:
- Подсолнухи в Африке не растут. Это пальмовое масло. Главная статья экспорта.
Все остальное в нашей стране импорт. Неужели вам отец ничего про Западную Африку не рассказывал? Он же бывал где-то в наших краях.
- Меня черным колдуном в детстве пугал, - вспомнила девушка. - Но как-то шутя, я не боялась. И даже, как видишь, не выросла расисткой. Папа говорил: "А ну ешь манную кашу! А то придет черный колдун и унесет тебя в мангровый лес!"
Кофи прикрыл глаза. "Молчи, будь хитрым!" - умолял он самого себя. В висках колотили конические барабанные палочки. Уши будто забились серными пробками. Голос Бориса донесся издалека, глухо:
- Со старшими детьми отцы больше времени проводят. Меня1 он уже манной кашей не кормил. И слава Богу. Я ее терпеть не могу. Катька меня раз попробовала накормить, так я всю манную кашу по ее голове растер. Помнишь, Кать?
- А ты помнишь, какую трепку я тебе тогда задала? Хорошо помнишь?
- Помню, - буркнул Борис и сделал обиженное лицо. - Маленького отлупить дело нехитрое...
Кофи пододвинул Кате стул. Уселся рядом. Поднял рюмку.
- У меня оригинальный тост, - сказал он. - За хозяев этого дома. За вас!
Они выпили еще по чуть-чуть. Закусили сыром, вареной колбасой и капустным салатом.
- А что, если мы что-нибудь из этого приготовим? - Катя покатала по столу африканскую картофелину. - Я голодна, как сто китайцев.
- Кофи, напомни нам, беспамятным, где здесь ямс, а где эти... пататы.
- Не пататы, а бататы! - поправила Катя.
- У ямса клубни мельче, - сказал Кофи. - Ямс лучше жарить, как обычную картошку. Бататы лучше варить и кушать с чаем. Вместо булки. Странно, что Василий Константинович об этом не рассказывал.
Кстати, где он? Где мама?
- Докладываю: матушка в деревне, завтра вернется. Папа заступил в ночной дозор на складах фирмы "Тоусна".
Катя поднялась, собрала на пальмовом листе ямс и отправилась на кухню. Оттуда крикнула:
- Кофи, а кожуру тоже, как у картошки, срезать?
- Точь-в-точь! - крикнул в ответ Кофи и вернулся к славному боевому прошлому отставного полковника Кондратьева. - И еще, Борька, мне странно вот что. Из Африки люди стремятся привезти сувениры.
Маски везут, наконечники копий, стрел.
Всё это развешивают на стенах, показывают гостям. А у вас ничего такого не видно.
Африканские похождения отца очень мало заботили Кондратьева-младшего.
У нового поколения новые ценности. Новые интересы.
Африканские сувениры заботили Борьку еще меньше. Он действительно видел ритуальные африканские маски в некоторых домах и не испытывал к этим предметам ни малейшей тяги.
- По-моему, отцу было в Африке не до этого. Он там государственными переворотами, насколько я знаю, занимался. Правительственные резиденции захватывал...
Впрочем, Кофи, одна штучка у папы имеется. Сейчас покажу.
Борис встал из-за стола и скрылся в родительской спальне. Кофи Догме налил себе водки и выпил одним махом, чему научился прежде, чем овладел русским языком.
Борис прикрыл за собой дверь спальни и молча протянул Кофи какой-то предмет.
Нож! Деревянная рукоятка в форме змеи, покрытая черным лаком. Страшное обоюдоострое лезвие тридцатисантиметровой длины. И крупные буквы гравировки, протянувшиеся от рукояти к острию:
"А LА GUERRE СОММЕ A LA GUERRE".
А ля гер ком а ля гер - на войне как на войне. Такими штуками французские парашютисты вспарывали животы недовольным по всей Африке. В начале шестидесятых.
Когда французы ушли, то ножи, как водится, остались. Парашютисты меняли их на золото и алмазы. Дарили чернокожим возлюбленным. Отдавали черным колдунам в награду за амулеты бессмертия.
Нож задрожал в руках молодого вождя.
Он закусил губу. В голове грянули с беспощадной силой барабаны судьбы.
34
За окном угасал один из последних летних дней. Белые ночи были далеко позади.
Неумолимо надвигался учебный семестр, и это дело надо было как следует отметить.
На вечеринку Бориса, Катю и Кофи двоечник Дима привез в собственном джипе "Шевроле". Привез не куда-нибудь, а в чейто бывший дворец в центре Петербурга.
Собственно говоря, это в школе Дима был двоечником, которого тащили из класса в класс благодаря папе, одному из секретарей Ленинградского горкома КПСС. Затем папа стал "новым русским"
и купил двоечнику Диме джип и квартиру во дворце.
Большое помещение с непривычки угнетает. Первым пример подал Борис: плюхнулся в кресло. И утонул. Катя постояла у картин и потащила Кофи за руку. Они осторожно примостились на краешке кожаного диванчика. Кофи посмотрел на часы.
Фильмы - это фантазии, в которых всегда побеждает добро. В фильмах человечество карает зло, которое невозможно покарать в жизни.
На экране торжествовало итальянское правовое государство, а в бывшей конурке билетной кассы рыдала крашеная брюнетка. От нее прятал глаза седой мужчина в элегантном мундире вневедомственной охраны МВД Российской Федерации. Бесполезный пистолет оттягивал ему поясной ремень.
- И за что тебе, кретину, штуку в месяц отстегивают?! - сокрушалась фальшивая брюнетка.
Седой охранник в элегантной униформе отмалчивался. Его занимало другое.
Главное - не делать резких движений. Он служил в саперных войсках. Лет тридцать назад. В доброе застойное время. За десять лет до того, как был снят итальянский фильм, от которого сейчас так балдеют уборщицы в зале. Охранник знал не понаслышке, что такое мины.
Поэтому ему очень не нравилось, что кассирша возится с веревкой. Упорно пытается отвязать собственную щиколотку от отопительного стояка.
- Вера, давай обождем, - охранник старался говорить как можно убедительнее. - Все равно уже ничего не изменишь.
- Господи! Никогда не знала, что такие слюнявые мужики водятся, сокрушалась сквозь слезы брюнетка. - И зачем тебе, дурню, пистолет дали?
- Верочка, да пойми ты: жизнь дается человеку один лишь раз! Поэтому пользоваться жизнью нужно как можно дольше.
Тебе русским языком сказано: "Заминировано"!
- Скотина трусливая! - рыдала Верочка. - Помоги лучше ногу отвязать!.. Охрана хренова! Трех пацанов испугался! А меня теперь с работы уволят...
Охранник машинально стал ковырять веревочный узел, которым его запястье было прикреплено к тому же стояку.
- Меня тоже с работы уволят, - сказал он и тут же пожалел об этом.
Верочка рассвирепела, и даже слезы высохли:
- Да как же тебя, сволочь, держать на такой работе, если ты только о своей паскудной жизни думаешь! Нет, вы только посмотрите на этого подонка! Ты ж охрана!..
Седой страж слушал разгневанную Верочку, а в голове крутились одни и те же слова: "После нашего ухода в течение пятнадцати минут не пытайтесь открыть дверь. В мине часовой механизм. Мы его отключим по радио".
32
Кругом стояли кварталы хрущевских домов. Крупнопанельные хрущобы.
- Ну? - сказал Борис. - Здесь?
- Ладно, харэ, - согласился кто-то из бритоголовых.
Другие не возражали. На заднем сиденье парни сдвинулись к окнам, освобождая место для добычи.
- Охранник был? - спросил Борис из вежливости.
- А как же! - солидно ответил один из налетчиков, выгребая карманы.
Вместо щетины на его лице рос пух.
В обрамлении солнечных лучей такая голова напоминает большой одуванчик.
Целый одуван.
- И что?
Ему не ответили. Тоже для солидности.
Зашуршали, захрустели купюры. Сперва пришлось рассортировать: доллары к долларам, марки к маркам, рублевичи крублевичам.
Ну и черт с ними, с этими гопниками.
Цену себе набивают. Якобы они тоже пахали. Даже если и правда был охранник.
Что сделает этот ветеран советской милиции? Чему он в этой милиции научился?
А кассир? Какую кнопку незаметно нажмет кассир, если первым делом услышит волшебные слова: "Сигнализация заминирована". Да и не бывает обычно никаких кнопок в таких вот нелегальных пунктах.
Может, кассир после ухода грабителей попытается незаметно за ними проследовать? Запомнит, в какую машину они сели...
Даже если представить, что кассир с охранником быстро отвяжут собственные щиколотки от отопительной трубы, можно не сомневаться: будут сидеть смирненько не меньше получаса.
Потому что хорошо запомнили волшебные слова, сказанные на прощание: "После нашего ухода в течение пятнадцати минут не пытайтесь открыть дверь. В мине часовой механизм. Мы его отключим по радио".
Бритоголовые наконец рассортировали каждую валюту по отдельности - по достоинству купюр. Нет-нет, да и бросали беглые взгляды по сторонам.
В голове Бориса оперный тенор пел:
"В Багдаде все спокойно?" Тенору отвечал хор писклявых девичьих голосков: "Спокойно, спокойно! Спокойно, спокойно!"
- Слушай, а может, тебе одной четверти хватит? - хихикнул парень с одуваньей головой. - А то как-то несправедливо.
Тебе, одному, сорок процентов, а нам, троим, шестьдесят.
- Да и что он делал, в сущности? - обращаясь уже даже не к Борису, а к своим, держа как бы совет, сказал другой бритоголовый.
Борис благоразумно молчал. Все они прекрасно понимают. Кроме неуемных амбиций все же есть и немного мозга в бритых головах. Не весь пока мозг перебрался в челюсти.
Вновь что-то доказывать - себя не уважать. Они - солдаты. Те, кого раньше принято было называть "шестерками". В какой армии солдаты зарабатывают больше офицеров?
Физически им ничего не стоит сейчас его прокинуть. Он и не попытается сопротивляться. Но это будет означать, что они работали с ним в последний раз. Кто им укажет беззащитную меняльную лавку, когда кончатся сегодняшние деньги, - неизвестно.
А к хорошему быстро привыкаешь. То, что "шестерки" сейчас решили повыступать, - чистые понты. Привычка распускать пальцы веером. В прошлый раз понтов было еще больше.
- Ну что, Одуванчик? - рявкнул Борис и обернулся. - Отслюнявил свои двадцать процентов? А ты, Струг? Тогда проверка домашнего задания...
С этими словами он спокойно забрал с заднего сиденья все деньги и стал пересчитывать у себя на коленях. Деньги "шестерки" должны получать только из рук пахана.
33
Разумеется, Катя не встретила. Нет, не потому, что Кофи не отправил телеграмму.
"Send the telegram today!" - распевала его душа знаменитую песню рок-группы "Назарет" в почтовом отделении аэропорта Порто-Ново. А пальцы в это время выводили латинскими буквами русское слово "встречай". Получилось так: "Vstrechai 26 avgusta reis 4121".
Самолет приземлился в положенный час в аэропорту Пулково. Утомленный почти безалкогольным путешествием в эконом-классе, молодой вождь спустился по трапу. Всей поверхностью черной кожи он ощущал свалившееся на него величие.
Кофи казалось, что вокруг только на него и смотрят. Только и говорят друг другу: "Глядите, в Петербург прибыл новый лидер народа фон! Да-да, вот этот самый темнокожий: статный и такой светлый, словно из Соединенных Штатов Америки".
До полного счастья не хватало лишь рыжей красавицы, которая бросилась бы ему на шею. Ах, как ее не хватало! Кофи попросту соскучился.
"Я люблю тебя, Катя, - шептал он всю дорогу по-русски, по-французски и на родном языке из подгруппы эве суданской языковой группы. - Я люблю тебя!"
Кати Кондратьевой нигде не было. Он не видел ее среди любопытных встречающих, которые заглядывали через таможенные заслоны.
Когда молодой вождь, вполне ощипанный, но не побежденный, вырвался наконец из цепких рук российской таможни, надежда еще жила в его чувствительном сердце. Надежды юношей питают.
Кофи недоуменно озирал толпу. Нет, нет и еще раз нет! "Где же ты? И где искать твои следы?"
Он вышел из осточертевшего здания на улицу. Стоило промелькнуть где-нибудь рыжей шевелюре, и Кофи устремлялся вдогонку.
Тщетно. Это были совсем другие, чужие, уродливые женщины. Настроение падало. Скрипя зубами, влюбленный вождь отправился на автобусную остановку.
И увидел таксофон. Эврика! На каникулах вождь успел забыть о существовании телефонной связи. Пластиковый питерский телекард побывал с ним в Бенине и вернулся на родину. Полез в щель. Номер Кондратьевых немедленно всплыл в памяти.
Проклятие! Никто не брал трубку. Допустим, телеграмма не пришла. Тогда в семье все как обычно. Где, например, Борька? Допустим, задирает девушек на улице в последние летние деньки.
Катя, естественно, на работе. Ее отцу тоже ничего не остается, как быть на дежурстве - Борька говорил, что Василий Константинович работает охранником в крупнейшей оптовой фирме города. Лучшим фирмам - лучшая охрана. Сплошь бывшие офицеры спецназа.
При мысли о давней службе старшего Кондратьева чело вождя омрачилось, но ввиду природной черноты это нелегко было заметить. Впрочем, Кофи тут же бесцеремонно отогнал никуда не годную мысль.
И полез в подошедший автобус.
Сидя в сломанном кресле безбожно чадящего "Икаруса", Кофи ломал голову.
"Не смогла отпроситься с работы? Не хватило мест в автобусе? Может, вообще уехала из Петербурга и не получила телеграммы?.. Но как странно: ведь и матери не оказалось дома! Мать Кати и Бориса ведь не работает. Домохозяйка. Пенсионерка. Может, пошла в магазин?"
Чего только не напридумывает себе иностранец в загадочной России! Ларчик просто открывался. Был рядовой вторник.
Вернее, рядовым он был для всего мира, кроме российских женщин.
В пятнадцать часов РТВ начало транслировать давно обещанное и разрекламированное попурри из семисот серий "Санта-Барбары". Этот телемарафон был рассчитан на трое суток и оплачивался фондом Сороса. Акция называлась "Сайта-Барбара без границ".
Бригадир почтальонов, обслуживавших район, где жили Кондратьевы, еще накануне зашла к бригадиру телеграфистов.
И положила на стол шоколадку "Европа".
- Люба, детка, - сказала бригадир почтальонов, - ты нам завтра телеграммы не передавай. Придержи. Будем "СантаБарбару" смотреть.
- Тамара, лапушка! - вскричала бригадир телеграфистов. - Да ты что?! Никак рехнулась? Совсем меня не уважаешь? Уже и за человека не считаешь? Забирай свой шоколад... Забирай, забирай. Иначе мы больше не подруги. Я что, сама не буду смотреть? Я что, не российская женщина, по-твоему?
Кофи прикидывал, сколько времени нужно телеграмме, чтоб поспеть из ПортоНово в Питер. Вчера вечером толстая потная африканка племени йоруба уселась за клавиатуру телеграфного аппарата прямо на глазах молодого вождя.
Скорость распространения электрического сигнала Кофи знал сразу из двух институтских курсов: электротехники и фиАмулет очерти 309 зики. Триста тысяч километров в секунду.
Сигнал пролетал Африку, Средиземное море и Европу быстрее, чем Кофи мог моргнуть глазами.
В общежитии вождь первым делом отправился в душ. К хорошему быстро привыкаешь. За четыре года в России Кофи привык быть чистым. Привык, что от людей не пахнет потом. Ну разве самую малость.
В Губигу даже в доме вождя не нашлось мыла. Полтора месяца изо дня в день Кофи Догме совершал омовения в Зеленой реке. Вода в ней такая мутная, что не пропускает свет. После речного купания, обсыхая, Кофи чувствовал, как под джинсами и тенниской с него осыпается песок.
Наконец он оттер свою кожу до скрипа.
Трижды вымыл шампунем курчавый, словно приклеенный, коврик волос на голове.
Снова бросился к таксофону. В такое время Катя уже приходит с работы.
Кто-то взял трубку. Сердце вздрогнуло.
- Слушаю вас-с-с-с, - промурлыкал Борис, подражая кому-то знаменитому и могущественному.
- Борька! - Кофи словно брата услышал. - Привет!
- Кофи, дружище! Ты вернулся? Это надо отметить. Приезжай! Сейчас же собирайся, а я пошел в гастроном... Да, постой!
Как твой дед, что с ним?
"Где Катя? Была ли телеграмма?" - больше всего хотелось узнать Кофи, но он сдержался. Он знал, что миром белых правят условности. Знал, что не следует обнажать свои чувства. Даже перед братом любимой...
- Он умер через пятнадцать минут после того, как увидел меня. Я не опоздал.
На другом конце провода раздался сдавленный вскрик:
- А, черт! Прости меня, Кофи, что я так бесцеремонно... Прими, пожалуйста, мои соболезнования.
- Спасибо, Боря.
Кофи сложил в пакет гостинцы и был таков. Через сорок минут он вошел в подъезд обшарпанного дома Кондратьевых. Пуня, Ганя и Фоня в одинаковых платочках на головах съели бы его глазами, если б могли.
На четвертом этаже молодого вождя ждал сюрприз. Дверь открыла... Катя!
В порыве чувств Кофи не заметил порожек, споткнулся и с воплем повалился на рыжую девушку. Пуня, Ганя и Фоня встрепенулись.
В их добрых русских сердцах никогда не угасала надежда, что настанет день.
И они узнают от участкового. И они увидят по телику в программе "600 секунд".
Ужасную новость.
Вся страна узнает в этот черный день вместе со скамеечными бабушками, что к Кондратьевым пришли негры и всех съели.
Такой новостью бабушки смогут в свою очередь - вслед за неграми питаться минимум полгода. А там, глядишь, произойдет еще что-нибудь экстраординарное.
Пуня, Ганя и Фоня давным-давно бы поумирали, если б не громкие скандалы, загадочные убийства и экологические катастрофы. От всего этого жизнь была такой интересной и волнующей, что никак невозможно было с ней расстаться. Хотелось досмотреть спектакль до конца.
Катя с гостем неминуемо рухнули бы на пол, если бы в прихожей вовремя не оказался Борис. Он подхватил падающую парочку.
- Ну, ребята, вы даете! Чуть по шкафу меня не размазали... Эй, вы что это затеяли? А поговорить?
Влюбленные уже приникли друг к другу, словно измученные жаждой бедуины, достигшие наконец оазиса. В голове у Кофи метеорами пронеслись два соображения. Во-первых, не разлюбила. Во-вторых, родителей нет дома, иначе какие поцелуи?
- Ты почему не сообщил? - Катя оттолкнула его. - Я же хотела тебя встретить!
- А я еще вчера вечером послал тебе телеграмму.
- Ах, вчера вечером... - протянула Катя. - Значит, завтра принесут. Нет, скорее послезавтра. Сегодня все мутики смотрят " Санта- Барбару".
- Мутики? - спросил Кофи, входя в гостиную и оглядываясь по сторонам; Господи, наконец-то он вернулся!
- Это новое слово, - пояснил Борис, разливая из запотевшей бутылки водку. - Неологизм по-научному. Происходит от слова "мутант".
- Мутант? - Кофи наморщил лоб. - Это, кажется, из биологии.
- Присаживайся давай... Катька, тащи салат... Да, из биологии. Мутант это человек, который очень сильно отличается от нормы. Например, с шестью пальцами на руке.
Кофи не нравилось, когда в русском языке появлялись новые слова. Неологизмы. Он был уверен, что для обозначения всего на свете вполне достаточно старых слов.
Лексикон его родного языка состоял из пятисот слов, не считая нескольких тысяч французских заимствований. Примерно по пять сотен русских слов узнавал Кофи ежегодно, но неизвестных слов от этого меньше не становилось. Русский язык был неисчерпаем.
Однако сейчас Кофи был заинтригован:
- Разве почтальонами работают только люди с шестью пальцами?
Брат с сестрой захохотали.
- Дорогой Кофи! - Борис поднялся, спешно стирая с лица улыбку. Разреши нам помянуть твоего деда. Мы с Катей знаем, что это был самый близкий тебе человек. Знаем, что он заменил тебе и отца, и мать. Пусть земля ему будет пухом!
Катя отдернула свою рюмку:
- Нет-нет, Кофи, русские не чокаются, когда поминают. Чокаются, когда пьют за здоровье, а не за упокой.
Борис взял с тарелки кусочек сыра, сунул в рот, придвинул тарелку к другу:
- Закусывай давай. Сколько деду летто было?
Зажевывая ледяную водку, Кофи ответил:
- Точно никто не знает. Дед родился очень давно. В бенинских деревнях тогда не знали календаря. Кое-где было принято высаживать пальмовую косточку, когда рождался ребенок. Тогда в год смерти можно было спилить пальму...
- И узнать по годичным кругам, сколько лет прожил человек! - догадался Кондратьев-младший.
- Ну и догадливые эти белые люди! - Кофи покачал головой и продолжил: Иногда высаживали несколько косточек, чтобы можно было время от времени установить возраст. В моем родном языке выражение "спилить пальму" имеет второй смысл - "умереть".
- Ну так сколько колец было на спиле пальмы твоего деда? - напомнила Катя.
Кофи положил в рот ломтик колбасы.
Нигде в мире такой вкуснятины не делают.
Вареная колбаса! Поистине гениальное открытие великого русского народа. Как он истосковался по вареной колбасе! Пускай и состоит она из крахмала, соли, туалетной бумаги и вкусовых добавок, как утверждают сами русские.
- Видите ли, ребята, пальмы, которые растут вместе с человеком, - очень ненадежный хранитель информации о возрасте. Пальмы гибнут от ураганов, наводнений. Их вырубают чужестранцы. Мой дед рассказывал, что, когда он, будущий вождь, родился, посадили сразу десять пальм. Он пережил их все. В деревне думают, что ему было от семидесяти до девяноста лет.
- Ничего себе разбежка в двадцать лет! - воскликнул Борис. - Неважно у вас там дела со временем обстоят.
- Да, - серьезно сказал Кофи. - В тропиках времени нет.
Борис, не забывая о роли хозяина, вновь наполнил рюмки. Встал. Навис над столом.
- Внимание! - сказал он. - Дорогой Кофи! Разреши на этот раз выпить за твое благополучное возвращение на землю великой России.
- Чокаться можно, - подсказала Катя деревянным голосом суфлера.
Кофи тоже вскочил. Господи, как хорошо! На глаза наворачивались слезы, поэтому он промолчал. Чтоб не заметили. Здесь не африканская деревня. Здесь мужчинам плакать не положено. Он благодарно кивнул и прикоснулся к рюмкам Кати и Бориса. "
Ледяная водка обожгла пищевод. Зазвенели стаканы с лимонадом. Заскрипели вилки.
- Ах, я и забыл! - Кофи вскочил со стула и метнулся в прихожую. Гостинцы! Из Западной Африки!
Катя захлопала в ладоши:
- Ой, как интересно!
- Ну-ка давай посмотрим, что он там привез. Может, спичечный коробок с мухами цеце.
- Это тебе, - молодой вождь протянул Кате странного вида пакет, перевязанный странного вида бечевкой.
- Какая тяжесть! Что там?
- Разверни посмотри... А это, Борька, тебе.
- Экзотика, блин, - пробормотал Борис, вертя в руках еще один странного вида пакет.
- А это для общего пользования, - сказал Кофи, выкладывая на стол еще два странных пакета и не менее странный кувшин.
- Боже мой! - раздался Катин голос. - По-моему, это украшения африканской женщины... Нет, не может быть.
Это весит несколько килограммов!
- А во что завернуто, ты хоть поняла? - воскликнул Борис, справившись со странного вида бечевкой. - Это же натуральный пальмовый лист! Должно быть, и бечевка из натуральной пальмовой пеньки...
- Точно! - в восхищении закричала Катя. - У них вместо бумаги или полиэтилена пальмовые листья!
- Я родился в доме, где стены и крыша тоже были из пальмовых листьев, скромно заметил Кофи. - Сейчас, правда, таких домов не осталось.
- Мать честная! - сказал Борис. - А эт-то что такое?!
Он держал в руке повязку с сотнями торчащих из нее толстых нитей. Катя догадалась раньше брата:
- Да это же мужской головной убор!
Верно, Кофи? Какая прелесть... Надевайка...
Спустя полминуты Борис Кондратьев стоял в зелено-желто-красной головной повязке, над которой высоко колосился пышный султан из разноцветных хлопковых нитей.
- Это не просто мужской головной убор, - пояснил Кофи. - Это праздничный убор воина! Тебе очень к лицу.
- А это, это из чего? - Катя прыгала от нетерпения.
- Это из разноцветного хлопка. Белым людям удается вырастить только белый хлопок. А у нас в тропиках растет хлопок розовый и голубой.
- Друзья, я хочу водки. Хочу прямо в африканском боевом уборе, объявил Борис. - Сперва выпьем за здоровье нашего гостя, а потом продолжим изучение гостинцев. Катька, надень хоть что-нибудь!
Катя просунула голову в ожерелье. Оно представляло собой кованое железное кольцо, на котором болтались чьи-то огромные зубы.
- Простенько, но со вкусом... За тебя, Кофи!
- Спасибо, но что все за меня да за меня, - смутился Кофи. - Давайте уж за вас...
Брат с сестрой замахали руками.
- Когда тост произнесен, уже нельзя переигрывать, - сказал Борис Кондратьев и осушил рюмку. - Ну-с, а теперь займемся вот этим.
- Должно быть, жрачка, - предположила Катя, морщась от водки.
Они принялись развязывать пакеты, лежащие на столе.
В одном пальмовом листе оказались клубни побольше. В другом пальмовом листе были клубни поменьше.
- Похоже на картошку, - сказал Борис.
- Ну да, - поддержала брата Катя. - Это у вас такая странная картошка растет?
- С вами неинтересно, - махнул рукой молодой вождь. - Все сразу угадали.
Это бататы. А это - ямс. Африканский картофель. Только бататы сладкие. Зато ямс очень на русскую картошку похож.
- А в кувшине что? - спросила Катя.
- Стратегический продукт, - усмехнулся Кофи.
- А из чего кувшин? - спросил Борис. - Шершавый.
- Из стратегического продукта, - снова усмехнулся гость.
- Борька, смотри, там масло! - Катя уже вытащила зубами затычку и принюхивалась. - Ну да. Растительное масло. Никогда не задумывалась, растут ли в Африке подсолнухи.
Борис озадаченно покрутил головой в боевом головном уборе.
- Если подсолнечное масло - стратегический товар Бенина, то из чего сделан этот шершавый горшок? Не из подсолнухов же... Что-то я в таком прикиде плохо соображать стал. Слушай, а может, в тропиках подсолнухи величиной с деревья, а?
Может, твои земляки из стволов подсолнечника горшки выдалбливают?
Кофи обнял Катю за талию и прикоснулся губами к нежной белой шее:
- Подсолнухи в Африке не растут. Это пальмовое масло. Главная статья экспорта.
Все остальное в нашей стране импорт. Неужели вам отец ничего про Западную Африку не рассказывал? Он же бывал где-то в наших краях.
- Меня черным колдуном в детстве пугал, - вспомнила девушка. - Но как-то шутя, я не боялась. И даже, как видишь, не выросла расисткой. Папа говорил: "А ну ешь манную кашу! А то придет черный колдун и унесет тебя в мангровый лес!"
Кофи прикрыл глаза. "Молчи, будь хитрым!" - умолял он самого себя. В висках колотили конические барабанные палочки. Уши будто забились серными пробками. Голос Бориса донесся издалека, глухо:
- Со старшими детьми отцы больше времени проводят. Меня1 он уже манной кашей не кормил. И слава Богу. Я ее терпеть не могу. Катька меня раз попробовала накормить, так я всю манную кашу по ее голове растер. Помнишь, Кать?
- А ты помнишь, какую трепку я тебе тогда задала? Хорошо помнишь?
- Помню, - буркнул Борис и сделал обиженное лицо. - Маленького отлупить дело нехитрое...
Кофи пододвинул Кате стул. Уселся рядом. Поднял рюмку.
- У меня оригинальный тост, - сказал он. - За хозяев этого дома. За вас!
Они выпили еще по чуть-чуть. Закусили сыром, вареной колбасой и капустным салатом.
- А что, если мы что-нибудь из этого приготовим? - Катя покатала по столу африканскую картофелину. - Я голодна, как сто китайцев.
- Кофи, напомни нам, беспамятным, где здесь ямс, а где эти... пататы.
- Не пататы, а бататы! - поправила Катя.
- У ямса клубни мельче, - сказал Кофи. - Ямс лучше жарить, как обычную картошку. Бататы лучше варить и кушать с чаем. Вместо булки. Странно, что Василий Константинович об этом не рассказывал.
Кстати, где он? Где мама?
- Докладываю: матушка в деревне, завтра вернется. Папа заступил в ночной дозор на складах фирмы "Тоусна".
Катя поднялась, собрала на пальмовом листе ямс и отправилась на кухню. Оттуда крикнула:
- Кофи, а кожуру тоже, как у картошки, срезать?
- Точь-в-точь! - крикнул в ответ Кофи и вернулся к славному боевому прошлому отставного полковника Кондратьева. - И еще, Борька, мне странно вот что. Из Африки люди стремятся привезти сувениры.
Маски везут, наконечники копий, стрел.
Всё это развешивают на стенах, показывают гостям. А у вас ничего такого не видно.
Африканские похождения отца очень мало заботили Кондратьева-младшего.
У нового поколения новые ценности. Новые интересы.
Африканские сувениры заботили Борьку еще меньше. Он действительно видел ритуальные африканские маски в некоторых домах и не испытывал к этим предметам ни малейшей тяги.
- По-моему, отцу было в Африке не до этого. Он там государственными переворотами, насколько я знаю, занимался. Правительственные резиденции захватывал...
Впрочем, Кофи, одна штучка у папы имеется. Сейчас покажу.
Борис встал из-за стола и скрылся в родительской спальне. Кофи Догме налил себе водки и выпил одним махом, чему научился прежде, чем овладел русским языком.
Борис прикрыл за собой дверь спальни и молча протянул Кофи какой-то предмет.
Нож! Деревянная рукоятка в форме змеи, покрытая черным лаком. Страшное обоюдоострое лезвие тридцатисантиметровой длины. И крупные буквы гравировки, протянувшиеся от рукояти к острию:
"А LА GUERRE СОММЕ A LA GUERRE".
А ля гер ком а ля гер - на войне как на войне. Такими штуками французские парашютисты вспарывали животы недовольным по всей Африке. В начале шестидесятых.
Когда французы ушли, то ножи, как водится, остались. Парашютисты меняли их на золото и алмазы. Дарили чернокожим возлюбленным. Отдавали черным колдунам в награду за амулеты бессмертия.
Нож задрожал в руках молодого вождя.
Он закусил губу. В голове грянули с беспощадной силой барабаны судьбы.
34
За окном угасал один из последних летних дней. Белые ночи были далеко позади.
Неумолимо надвигался учебный семестр, и это дело надо было как следует отметить.
На вечеринку Бориса, Катю и Кофи двоечник Дима привез в собственном джипе "Шевроле". Привез не куда-нибудь, а в чейто бывший дворец в центре Петербурга.
Собственно говоря, это в школе Дима был двоечником, которого тащили из класса в класс благодаря папе, одному из секретарей Ленинградского горкома КПСС. Затем папа стал "новым русским"
и купил двоечнику Диме джип и квартиру во дворце.
Большое помещение с непривычки угнетает. Первым пример подал Борис: плюхнулся в кресло. И утонул. Катя постояла у картин и потащила Кофи за руку. Они осторожно примостились на краешке кожаного диванчика. Кофи посмотрел на часы.