У здания МУУРа
[1] стоял хвост.
— Ох-хо-хонюшки! Стоишь, стоишь...
— И тут хвост.
— Что поделаешь? Вы, позвольте узнать, бухгалтер будете?
— Нет-с, я кассир.
— Арестовываться пришли?
— Да как же!
— Дело доброе! А на сколько, позвольте узнать, вы изволили засыпаться?..
— На триста червончиков.
— Пустое дело, молодой человек. Один год. Но принимая во внимание чистосердечное раскаяние, и, кроме того, Октябрь не за горами. Так что в общей сложности просидите три месяца и вернетесь под сень струй.
— Неужели? Вы меня прямо успокаиваете. А то я в отчаянье впал. Пошел вчера советоваться к защитнику, — уж он пугал меня, пугал, статья, говорит, такая, что меньше чем двумя годами со строгой не отделаетесь.
— Брешут-с они, молодой человек. Поверьте опытности. Позвольте, куда ж вы? В очередь!
— Граждане, пропустите. Я казенные деньги пристроил! Жжет меня совесть...
— Тут каждого, батюшка, жжет, не один вы.
— Я, — бубнил бас, — казенную лавку Моссельпрома пропил.
— Хват ты. Будешь теперь знать, закопают тебя, раба Божия.
— Ничего подобного. А если я темный? А неразвитой? А наследственные социальные условия? А? А первая судимость? А алкоголик?
— Да какого ж черта тебе, алкоголику, вино препоручили?
— Я и сам говорил...
— Вам что?
— Я, гражданин милицмейстер, терзаемый угрызениями совести...
— Позвольте, что ж вы пхаетесь, я тоже терзаемый...
— Виноват, я с десяти утра жду, арестоваться.
— Говорите коротко, фамилию, учреждение и сколько.
— Фиолетов я, Миша. Терзаемый угрызениями...
— Сколько?
— В Махретресте — двести червяков.
— Сидорчук, прими гражданина Фиолетова.
— Зубную щеточку позвольте с собой взять.
— Можете. Вы сколько?
— Семь человек.
— Семья?
— Так точно.
— А сколько ж вы взяли?
— Деньгами двести, салоп, часы, подсвечники.
— Не пойму я, учрежденский салоп?
— Зачем? Мы учреждениями не занимаемся. Частное семейство — Штипельмана.
— Вы Штипельман?
— Да никак нет.
— Так при чем тут Штипельман?
— При том, что зарезали мы его. Я докладываю: семь человек — жена, пятеро детишек и бабушка.
— Сидорчук, Махрушин, примите меры пресечения!
— Позвольте, почему ему преимущества?
— Граждане, будьте сознательные, убийца он.
— Мало ли, что убийца. Важное кушанье! Я, может, учреждение подорвал.
— Безобразие. Бюрократизм. Мы жаловаться будем.
Впервые — Бузотер. 1925. №20. С подписью: «Тускарора».
Печатается по тексту журнала «Бузотер».
