из него пиво и передавал казавшуюся пустой тару одному из секретарей Марии
Стюарт, который извлекал оттуда бумаги и относил их королеве. Таким же
путем, в бочонке, на следующий день доставлялись ответные письма Марии
Стюарт ее сторонникам. Все эти послания без промедления попадали к Джифорду
и спешно переправлялись им в Лондон. Письма были шифрованные, но у
Уолсингема были на такой случай проверенные эксперты и среди них мастер
своего дела Томас Фелиппес.
"Честный человек" мог, казалось бы, насторожить Марию Стюарт, хорошо
знавшую приемы своих врагов, однако заверения Джифорда, которого, в свою
очередь, столь горячо рекомендовали Пейджет и Морган, усыпили первоначальное
недоверие. Между тем Шатнеф окончательно убедился в верности Джифорда и
начал передавать через него всю секретную корреспонденцию, поступавшую на
имя Марии Стюарт из-за границы. Теперь вся переписка шотландской королевы
проходила через руки Уолсингема, а если в ней чего-либо и недоставало для
доказательства преступных планов узницы, то дело легко можно было поправить
благодаря испытанному искусству Фелиппеса.
Джифорд так наладил дело, чтобы оно функционировало даже в его
отсутствие. Для этого он договорился со своим другом католиком Томасом
Бернсом, не раскрывая, понятно, смысла своей игры, что тот будет получать
пакеты от "честного человека" и спешно передавать их еще одному лицу,
жившему в Уорикшире около дороги в столицу. Этот последний разными способами
доставлял письма во французское посольство (конечно, после того как бумаги
побывали в ведомстве Уолсингема). Не столь уж важно, был ли этот человек в
Уорикшире посвящен в секреты предприятия или, так же как и Берне, был ничего
не подозревавшим орудием Джифорда. Связь работала безупречно в оба конца, и
Джифорд мог позволить себе вернуться в Париж. Важно ведь было не только
наладить связь, но и обеспечить, чтобы из Парижа к Марии поступали советы,
вполне отвечавшие планам Уолсингема. К этому времени о заговоре был подробно
информирован Филипп II, рекомендовавший убить Уолсингема и главных
советников Елизаветы.
Приехав в Париж, Джифорд до конца использовал те возможности, которые
ему создал приобретенный авторитет ловкого человека, сумевшего наладить
бесперебойно действовавшую связь с пленной королевой. Джифорд разъяснил, что
было бы чрезвычайно опасно повторять попытки похищения Марии Стюарт: Эмиас
Паулет получил строгую инструкцию при малейшей угрозе такого рода предать
смерти свою пленницу. Единственный выход - убийство Елизаветы, после чего
Мария без особой оппозиции в стране будет возведена на трон. Джифорд
ухитрился использовать даже смертельную ненависть, которую питал к Елизавете
влиятельный испанский посол в Париже, уже знакомый нам дон Бернар-дино де
Мендоса. Он горячо поддержал план убийства нечестивой королевы, открывавший
путь к подчинению Англии власти Филиппа II.
Теперь Джифорду оставалось возвратиться в Лондон и найти подходящих
людей, к чьим услугам могла бы обратиться Мария Стюарт для исполнения
замысла, который ей подскажут из Парижа. Для этой цели Джифорд присмотрел
одного подходящего человека - совсем молодого и богатого католика из
Дербишира Энтони Бабингтона, который выказывал пылкую преданность
царственной узнице.
Дело, правда, не сразу пошло так гладко, как хотелось бы. Бабинг-тон с
готовностью согласился участвовать в заговоре, чтобы освободить Марию
Стюарт, но вначале с ужасом отверг мысль об убийстве Елизаветы, так как
сомневался, соответствовало бы оно учению католической церкви.
Волей-неволей Джифорду пришлось съездить еще раз во Францию и привезти
с собой католического священника Балларда, который должен был рассеять
сомнения Бабингтона. Вскоре появился и еще один волонтер - авантюрист Джон
Севедж, вызвавшийся убить Елизавету. Бабингтон, теперь уже активно
включившийся в заговор, разъяснил своим новым друзьям, что для верности
нужно, чтобы покушение совершило сразу несколько человек. Остановились на
шестерых - втянуть в конспирацию еще несколько горячих голов оказалось не
столь уж трудным делом. Одновременно нашлись люди, готовые участвовать в
похищении Марии Стюарт. Итак, силки были расставлены.
Конечно, и в этих условиях не обошлось без шероховатостей. Так, Томас
Морган, опытный конспиратор, сообразил, насколько опасно для Марии Стюарт
быть осведомленной о планах заговорщиков и в случае неудачи подставить себя
как соучастницу под топор палача. Морган послал ей два письма, в которых
излагались эти весьма разумные соображения. Тем удивительнее, что почти в то
же время от Моргана пришло послание с советом прямо противоположного
характера - установить связь с заговорщиками. Итак, соблазн оказался слишком
велик, и Морган пошел на компромисс - он сам составил, выбирая наиболее
осторожные выражения, письмо, которое Мария Стюарт должна послать
Бабингтону.
Впрочем, историки давно уже поставили вопрос, было ли оно написано
действительно Морганом или же к его сочинению приложил руку Фелиппес. От
кого бы ни исходило письмо, содержавшее опасный совет, Мария Стюарт ему
последовала. Она, вернее, переписала рекомендованный ей Морганом (если не
Уолсингемом) текст, датированный 27 июня 1586 г. Он состоял из нескольких
чрезвычайно осмотрительно сформулированных фраз. Впрочем, и здесь нет
уверенности, действительно ли они написаны ею или тем же неизменным
Фелиппесом. Корреспонденция между Уолсингемом и Фелиппесом, с одной стороны,
и Эмиасом Паулетом - с другой, наводит на такие мысли. По крайней мере она
свидетельствует об опасениях Паулета, как бы все более наглые подлоги
Фелиппеса не вызвали подозрения у заговорщиков и не испортили игру. Еще
более сомнительно выглядит ответное письмо Бабингтона, в котором он прямо
сообщает Марии Стюарт о намерении убить Елизавету, причем оно позволяет
предполагать, что шотландская королева и ранее была в курсе этих планов.
Подобной нелепой и ненужной откровенности нет ни в одном из многочисленных
заговоров того времени. Таким образом, перед нами - в который уже раз - все
тот же вопрос: чье же это письмо: того, чья подпись стоит в конце, - Энтони
Бабингтона, или Томаса Фелиппеса, командированного 7 июля 1586 г. в
Стаффордшир, поближе к замку Чартли, или еще какого-нибудь сотрудника
Уолсингема, тем более что сохранился не оригинал, а лишь копия этого
рокового документа? Можно, наконец, предположить, что письмо было
действительно написано Бабингтоном, только без вкрапленных в него нескольких
фраз о замысле убить английскую королеву, тем более что эти строки выглядят
слабо связанными со всем остальным текстом. К последнему предположению
подводит и внутренняя противоречивость письма. В нем Бабингтон указывает,
что шесть дворян, включая его, убьют Елизавету, в то же время он пишет, что
в это время будет далеко от Лондона, около Чартли. Впрочем, в письме
излагалось и много других планов, подходивших под понятие государственной
измены, - иностранная интервенция, восстание английских католиков.
12 июля "честный человек" доставил письмо Бабингтона Марии Стюарт. Ее
секретарь сообщил, что письмо получено и ответ будет послан через три дня.
Во время одной из своих верховых прогулок, которые ей специально разрешили,
шотландская королева встретила рыжего малого с потупленным взором, внешность
которого привлекла ее внимание, о чем она и сообщила в письме Моргану. Это
был Фелиппес. 17 июля Мария Стюарт ответила Бабингтону. Если верить тексту
письма, представленному на судебном процессе, она одобряла все планы
заговорщиков - и способствование иностранной интервенции, и католическое
восстание, и убийство Елизаветы. Последнее вызывает сомнение. По крайней
мере в письмах, направленных Марией в тот же день Пейджету, Моргану и дону
Мендосе, говорилось об интервенции и восстании, но совершенно умалчивалось о
предстоящем покушении на английскую королеву. На другой день Фелиппес
отослал Уолсингему дешифрованную копию. Мышеловка захлопнулась...
Правда, временами заговорщиков как будто осеняло смутное предчувствие
беды, неясное сознание того, что какая-то невидимая рука все больше
запутывает незримую сеть, которая должна погубить их. Бабингтон решил
съездить в Париж для переговоров с доном Мендосой. Роберт Пули, секретарь
Уолсингема, представил заговорщика министру. Бабингтон обещал шпионить за
эмигрантами. Уолсингем, выразив свое удовольствие по поводу такого
предложения услуг, несколько раз принимал Бабингтона, все оттягивая выдачу
паспорта. А Бабингтон имел неосторожность вдобавок показать Пули письмо
Марии Стюарт и сообщить, что скоро последует вторжение, убийство Елизаветы и
воцарение пленной шотландской королевы.
В августе заговорщики получили известие, что слуга Балларда, знавший
все их секреты, был правительственным шпионом...
Бабингтон, пытаясь спастись, отправляет письмо Пули с просьбой
известить от его имени Уолсингема, что существует заговор и он готов
сообщить все подробности. Проходят часы - письмо остается без ответа. А на
другой день утром арестовывают Балларда и еще нескольких заговорщиков.
Бабингтон пишет еще одно письмо Уолсингему. Ему сообщают, что ответ
последует через день-другой. Вечером, ужиная с одним из сотрудников
Уолсингема, Бабингтон заметил, что тому передали записку. Заглянув краем
глаза в бумагу, глава заговора увидел, что в ней содержался приказ не
выпускать его из поля зрения. Медлить более было нельзя. Он незаметно вышел
из комнаты, оставив свой плащ и меч, и помчался к друзьям; переодевшись в
платье работников, они попытались скрыться. За ними последовала погоня.
Через несколько дней их арестовали. Одновременно был произведен обыск у
Марии Стюарт, захвачены секретные бумаги, взяты под стражу ее секретари.
Мария была переведена в другую тюрьму, где находилась в строжайшем
заключении.
Разумеется, показания заговорщиков, что их подтолкнул к государственной
измене Джилберт Джифорд, были тщательно скрыты английской полицией. Между
прочим, он, находясь во Франции, получил от Фелиппеса полудружеское,
полуиздевательское предупреждение, что его, Джифорда, самого подозревают в
участии в заговоре. Джифорда охватила паника - люди Уолсингема могли донести
на него французским властям, после чего ему было бы несдобровать. При
возвращении в Англию Джифорд вполне мог попасть в лапы юстиции, которая, как
это случалось порой, возможно, закрыла бы глаза на то, чье поручение он
выполнял, провоцируя покушение на Елизавету. Опасения разведчика оказались,
впрочем, необоснованными...
13 сентября Бабингтон и шесть его помощников предстали перед специально
назначенной судебной комиссией. Через два дня за ними последовали остальные
заговорщики. Все подсудимые признали себя виновными, поэтому не было нужды
представлять доказательства относительно организации заговора.
Елизавета не удовлетворилась присуждением заговорщиков к
"квалифицированной" казни, уготованной изменникам, и спросила, нет ли
чего-нибудь пострашнее. Лорд Берли должен был разъяснить своей любвеобильной
повелительнице, что намеченная кара более чем достаточна для любого
преступника.
Многочасовая казнь первых шестерых заговорщиков приобрела настолько
чудовищный характер, что сдали нервы даже у много повидавшей в те годы
лондонской толпы. Поэтому остальных семерых на другой день повесили и лишь
потом четвертовали и проделали все остальные процедуры, уготовленные
государственным изменникам. Настала очередь и Марии Стюарт. 8 февраля 1587
г. ее жизнь оборвалась под топором палача...
"Тайны мадридского двора"
Решающая схватка быстро приближалась. Испания все еще владела самой
сильной армией и флотом, и Филипп II наконец решил рискнуть ими обоими. Ведь
теперь в случае свержения Елизаветы английский престол достанется не Марии
Стюарт, тесно связанной с Францией, а самому Филиппу II, которого
шотландская королева объявила своим наследником!
Задача разведывательного обеспечения намеченной высадки в Англии была
возложена Филиппом II на уже известного нам дона Бернардино де Мендосу.
Оказавшийся замешанным в "заговор Трокмортона" и вынужденный покинуть
Англию, надменный испанец заявил Елизавете перед отъездом: "Бернардино де
Мендоса рожден не возбуждать волнение в странах, а завоевывать их". Переехав
в 1584 г. в Париж, Мендоса первоначально с головой окунулся в борьбу между
французскими католиками и гугенотами. Однако, укрепив испанскую секретную
службу во Франции, Мендоса не терял из виду Англию.
Прежде всего он решил действовать испытанным способом подкупа. Надо
сказать, что разница между взяткой и "законным" получением иностранной
пенсии в то время была столь неясной и тонкой, что заинтересованные стороны
могли с полным основанием не особенно вдаваться в это различие. Словом,
нужные люди в Англии стали получать испанские деньги. Мендоса также усердно
собирал информацию с помощью английской католической эмиграции. В 1586, 1587
и 1588 гг. Филипп II получил от Мендосы первостепенной важности сведения о
силах английского флота и передвижении кораблей, о строительстве новых судов
и т. д. Правда, эта информация не всегда была точной, а порой успевала
устареть, пока попадала в Мадрид. Мендоса организовал и засылку своих
агентов в Лондон, где они всегда находили друзей, облегчавших им добывание
сведений. Полученные известия часто пересылались и через французского посла
в Лондоне, и другими путями. Заимел Мендоса и постоянных агентов во многих
портовых городах.
К этому времени относится измена английского посла в Париже лорда
Стаффорда. Дон Мендоса получил от Филиппа II разрешение подкупить Стаффорда,
дав ему "2 тыс. крон или брильянты". Стаффорд оставался на своем посту, хотя
его связи с испанцами не удалось сохранить в абсолютной тайне. Какие-то
сведения просачивались. В 1587 г. Филипп II узнал, что Лонгле, французский
посол в Мадриде, был осведомлен о свиданиях Стаффорда с Мендосой. Из Мадрида
полетел приказ Мендосе более строго соблюдать секретность.
Получая деньги от испанцев и снабжая их информацией, Стаффорд ухитрялся
выуживать и у них сведения, представляющие интерес для Уолсингема. Стаффорд,
по-видимому, первым уведомил Уолсингема о подготовке армады. В июле 1586 г.
он доносил в Лондон: "Испанская партия здесь хвастает, что в течение трех
месяцев Ее Величество подвергнется нападению в ее собственном королевстве и
что для этого подготовлена большая армия".
Не доверяя Стаффорду, Уолсингем установил за послом тщательное
наблюдение. Такое поручение получил некий Роджерс, выяснивший, что Стаффорд
связан с одним из видных эмигрантов-католиков Чарлзом Пейджетом. Позднее
Роджерс известил Уолсингема, что Стаффорд подкуплен Гизами и показывает им
депеши, получаемые из Лондона, что он является связующим звеном между
французскими крайними католиками и английскими сторонниками Марии Стюарт.
Тем не менее осторожный Уолсингем не принимал никаких мер против Стаффорда,
знатного вельможи, родственника королевы. Возможно, что хитроумный министр
стал снабжать посла ложными сведениями, с помощью которых хотел дурачить
Гизов и испанцев. После возвращения Стаффорда в Англию ему не было
предъявлено никаких обвинений.
Одновременно с Мендосой пытался насадить свою агентуру в Англии принц
Александр Пармский, с 1578 г. испанский наместник в Нидерландах. Он был
против высадки испанской армии в Англии до полного завоевания Нидерландов и
поэтому пытался с помощью подкупа членов английского Тайного совета
сколотить партию сторонников мира с Испанией. Английские лорды с охотой
принимали все взятки, которые им давал испанский наместник, однако их
переписка с ним велась под строгим контролем Берли и Уолсингема.
Уолсингем, возможно, из-за недоверия к Стаффорду стал создавать сеть
своей агентуры, минуя официальных дипломатов или, во всяком случае, не
только с их помощью. Позднее, в конце века, английская разведка снова
вернулась к системе, при которой послы являлись одновременно руководителями
британской разведки в стране, где они были аккредитованы, а нередко и в
соседних государствах, в которых не было официальных представителей
королевы. Испанцы тоже предпочитали вести шпионаж под покровом дипломатии,
иногда даже назначая с этой целью по несколько послов в одну столицу. Так, в
Вене было одно время целых четыре официальных представителя испанского
короля.
Сесил и Уолсингем пытались использовать опыт английских купцов,
торговавших с Испанией. Среди них был Роджер Боуденхем, живший в Севилье по
крайней мере с 1579 по 1585 г.
Он представлял отчеты Сесилу, Уолсингему и Лейстеру с подробной оценкой
возможностей Испании.
Очень важным агентом Уолсингема был выходец из Северной Германии
фландрийский купец Вэйхенхерде. Он вел обширную торговлю хлебом, вином и
английскими сукнами. Особенно важным было то, что Вэйхенхерде являлся
поставщиком продовольствия для армии Александра Пармского и мог под этим
предлогом свободно передвигаться по занятой испанцами части Южных
Нидерландов. Впрочем, "свободно" означает лишь без помехи со стороны
испанских властей, а не английского гарнизона в Остенде или судов,
приписанных к гавани французских гугенотов Ла-Рошели (они, понятно, не имели
никакого представления о тайных занятиях армейского поставщика). Не раз
купец попадал в опасные переделки, например в стычку между испанским
отрядом, под защитой которого путешествовал, и сделавшими вылазку
английскими солдатами из Остенде. Один раз Вэйхенхерде был до нитки ограблен
ларошельскими каперами. Впрочем, разведчик ухитрялся извлекать выгоду даже
из таких ситуаций, посылая, в частности, свои замечания относительно
тактики, применявшейся англичанами при вылазках и организациях засад.
Большую ценность представляли отчеты Вэйхенхерде о численности и состоянии
армии Александра Пармского, которая осаждала в 1587 г. одну из главных
цитаделей голландцев - город Слейс, который мог служить важным плацдармом
для подготовки испанского десанта в Англии. Отчеты, посылавшиеся Александром
Пармским Филиппу II, во всем существенном подтверждают точность донесений,
которые Вэйхенхерде направлял Уолсингему.
Усилия английской секретной службы все более сосредоточивались на сборе
известий о подготовке Непобедимой армады (около 800 кораблей, 30 тыс.
моряков, 60 тыс. солдат), которая должна была отправиться из испанских
гаваней для завоевания Британских островов. В каком бы месте Европы ни
находились агенты Уолсингема, они жадно ловили вести, приходившие из
Мадрида. И стекавшаяся по всем этим каналам информация в целом создавала
достаточно полную и точную картину происходившего. Уолсингему удалось даже,
используя связи между английскими купцами, ювелирами с Ломбард-стрит и
североитальянскими банкирами, добиться, чтобы те отказали в кредитах Филиппу
II. Это очень замедлило его военные приготовления.
Важным источником информации являлись португальцы, многие из которых
были недовольны захватом их страны армией испанского короля. Родственники
поселившегося в Лондоне доктора Гектора Нунь-еса - Г. Пардо и Б. Луис,
совмещая шпионаж с контрабандной торговлей, привозили из Испании кроме
колониальных товаров сведения о подготовке армады. Филипп II в конце концов
приказал арестовать обоих шпионов-контрабандистов, но Пардо ухитрился даже
из тюрьмы посылать письма в Лондон, которые доставлял капитан одного
иностранного корабля.
Недавно один из исследователей обнаружил в английском государственном
архиве составленный Уолсингемом "Заговор для получения информации из
Испании". Он включал следующие главные пункты. Во-первых, получение писем от
французского посла в Испании (речь, очевидно, шла о добывании Ст::ффордом у
испанского посла в Париже перехваченной корреспонденции французского
дипломата в Мадриде со своим правительством). Во-вторых, получение сведений
об Испании из портовых городов Руана, Нанта, Гавра и Дьеппа. В-третьих,
получение через Стаффорда информации от венецианского посла в Париже.
В-четвертых, создание наблюдательного поста в Кракове для ознакомления с
отчетом об испанских делах, которые поступали из Ватикана (глг""ым
разведчиком в Польше был королевский астролог Джон Ди, установивший тесные
связи с неким Франческо Пуччи, о котором известно, что он пытался
перехватить переписку между папой и Филиппом II). В-пятых, засылка людей
различных национальностей (французов, фламандцев или итальянцев) под видом
купцов или путешественников на испанское побережье для установления того,
какие приготовления велись в испанских гаванях. В-шестых, получение
информации непосредственно от испанского двора и из Генуи (каким путем - не
указывалось). В-седьмых, обеспечение доставки сведений из Брюсселя, Лейдена
и из Дании. Наконец, в-восьмых, планировалось использование некоего лорда
Денсени в качестве разведчика.
Агент Уолсингема в Италии Энтони Станден - он жил там под именем Помпео
Пеллегрини - отправил в Мадрид фламандца, брат которого служил в свите
маркиза ди Санта-Круса, главнокомандующего Непобедимой армадой. Фламандец
посылал свои донесения через тосканского посла в Мадриде Джузеппе (или
Джованни) Фильяцци. Любопытно, что опытный моряк маркиз Санта-Крус
скоропостижно скончался как раз накануне отплытия эскадры и был заменен
герцогом Мединой Сидониа.
Уолсингем получил копию отчета о состоянии армады накануне отплытия,
который был составлен для Филиппа II. Недаром после возвращения Фильяцци из
Мадрида на родину Станден обещал ему выхлопотать особое благодарственное
письмо королевы. (Использование послов дружеских держав, аккредитованных при
вражеских правительствах, а также вообще дипломатов, которых можно было
побудить к оказанию услуг Англии, все более входило в практику секретной
службы Уолсингема.) Помимо фламандца Станден имел в Испании и других агентов
и мог твердо сообщить, что армада не отплывет в 1587 г. Английское
правительство знало, что у него есть время для подготовки отпора.
Уолсингем позаботился и о дезинформации испанского командования. В
начале 1587 г. англичанин Ричард Гибс, выдавая себя за шотландца -
сторонника Марии Стюарт, не только многое разведал о снаряжении армады, но
и, сообщил испанцам неправильные сведения о Темзе, доказывая, что она якобы
слишком мелка для испанских кораблей. На протяжении всего времени подготовки
армады доставлялись подробные сведения о ней в Лондон.
Война между Испанией и Англией была объявлена, и 29 мая 1588 г. армада
начала свой путь к британским берегам. В первые недели после отплытия армады
Уолсингем как будто на время потерял ее из виду. Он считал, что она рассеяна
ветрами, тогда как в действительности корабли не покинули еще испанских
гаваней. Однако вскоре информация снова стала поступать регулярно. Станден
организовал сеть шпионов на всем протяжении Атлантического побережья
Франции, вдоль которого двигалась армада. Как только агент Стандена замечал
на горизонте испанские корабли, он садился на коня и мчался в одну из
французских гаваней на Ла-Манше, пересекал пролив и являлся для доклада к
Уолсингему. Испанские галеоны передвигались медленно, агенты Стандена -
намного быстрее. И Уолсингему было точно известно, где в данный момент
находятся корабли Филиппа II. Английские капитаны знали заранее, когда
покажется неприятель, как лучше подходить к галеонам, чтобы оказаться вне
зоны огня испанских пушек.
Сведения стекались вплоть до того дня в конце июля, когда снабженные
ценными разведывательными сведениями английские суда в Ла-Манше стали
совершать одно нападение за другим на выстроившиеся в огромную дугу
вражеские корабли. Остальное доделали неблагоприятные ветры и неумелое
командование. Непобедимая армада Филиппа II потерпела полное поражение, но
католическая контрреформация долго отказывалась признать неудачи своего
"английского дела".
Впрочем, методы елизаветинской секретной дипломатии и разведки были уже
хорошо усвоены ее противниками. Итальянский политический теоретик Джованни
Ботеро в трактате об управлении государством, опубликованном в 1589 г. в
Венеции, писал: "Известным видом предосторожности является сеяние
наибольшего количества раздоров во вражеских или соседних странах.
Необходимо поддерживать связи с советниками, вельможами, военачальниками и
людьми, имеющими влияние у правителя. Цель этого состоит в том, чтобы
убедить их не поднимать оружие против нас или обратить его в другом
направлении, сделав их безвредными вследствие медленного осуществления их
намерений, или даже побудить помочь нам, сообщая о своих планах. Ведь удар,
которого ожидаешь, когда он обрушится, причиняет меньше вреда. И если
интриги оказываются настолько смелыми, что придают действиям (в другой
стране) характер восстания, измены или мятежа, то тем лучше. Мы можем быть
более уверенными в мире у себя, если нарушим мир у наших врагов. Метод,
Стюарт, который извлекал оттуда бумаги и относил их королеве. Таким же
путем, в бочонке, на следующий день доставлялись ответные письма Марии
Стюарт ее сторонникам. Все эти послания без промедления попадали к Джифорду
и спешно переправлялись им в Лондон. Письма были шифрованные, но у
Уолсингема были на такой случай проверенные эксперты и среди них мастер
своего дела Томас Фелиппес.
"Честный человек" мог, казалось бы, насторожить Марию Стюарт, хорошо
знавшую приемы своих врагов, однако заверения Джифорда, которого, в свою
очередь, столь горячо рекомендовали Пейджет и Морган, усыпили первоначальное
недоверие. Между тем Шатнеф окончательно убедился в верности Джифорда и
начал передавать через него всю секретную корреспонденцию, поступавшую на
имя Марии Стюарт из-за границы. Теперь вся переписка шотландской королевы
проходила через руки Уолсингема, а если в ней чего-либо и недоставало для
доказательства преступных планов узницы, то дело легко можно было поправить
благодаря испытанному искусству Фелиппеса.
Джифорд так наладил дело, чтобы оно функционировало даже в его
отсутствие. Для этого он договорился со своим другом католиком Томасом
Бернсом, не раскрывая, понятно, смысла своей игры, что тот будет получать
пакеты от "честного человека" и спешно передавать их еще одному лицу,
жившему в Уорикшире около дороги в столицу. Этот последний разными способами
доставлял письма во французское посольство (конечно, после того как бумаги
побывали в ведомстве Уолсингема). Не столь уж важно, был ли этот человек в
Уорикшире посвящен в секреты предприятия или, так же как и Берне, был ничего
не подозревавшим орудием Джифорда. Связь работала безупречно в оба конца, и
Джифорд мог позволить себе вернуться в Париж. Важно ведь было не только
наладить связь, но и обеспечить, чтобы из Парижа к Марии поступали советы,
вполне отвечавшие планам Уолсингема. К этому времени о заговоре был подробно
информирован Филипп II, рекомендовавший убить Уолсингема и главных
советников Елизаветы.
Приехав в Париж, Джифорд до конца использовал те возможности, которые
ему создал приобретенный авторитет ловкого человека, сумевшего наладить
бесперебойно действовавшую связь с пленной королевой. Джифорд разъяснил, что
было бы чрезвычайно опасно повторять попытки похищения Марии Стюарт: Эмиас
Паулет получил строгую инструкцию при малейшей угрозе такого рода предать
смерти свою пленницу. Единственный выход - убийство Елизаветы, после чего
Мария без особой оппозиции в стране будет возведена на трон. Джифорд
ухитрился использовать даже смертельную ненависть, которую питал к Елизавете
влиятельный испанский посол в Париже, уже знакомый нам дон Бернар-дино де
Мендоса. Он горячо поддержал план убийства нечестивой королевы, открывавший
путь к подчинению Англии власти Филиппа II.
Теперь Джифорду оставалось возвратиться в Лондон и найти подходящих
людей, к чьим услугам могла бы обратиться Мария Стюарт для исполнения
замысла, который ей подскажут из Парижа. Для этой цели Джифорд присмотрел
одного подходящего человека - совсем молодого и богатого католика из
Дербишира Энтони Бабингтона, который выказывал пылкую преданность
царственной узнице.
Дело, правда, не сразу пошло так гладко, как хотелось бы. Бабинг-тон с
готовностью согласился участвовать в заговоре, чтобы освободить Марию
Стюарт, но вначале с ужасом отверг мысль об убийстве Елизаветы, так как
сомневался, соответствовало бы оно учению католической церкви.
Волей-неволей Джифорду пришлось съездить еще раз во Францию и привезти
с собой католического священника Балларда, который должен был рассеять
сомнения Бабингтона. Вскоре появился и еще один волонтер - авантюрист Джон
Севедж, вызвавшийся убить Елизавету. Бабингтон, теперь уже активно
включившийся в заговор, разъяснил своим новым друзьям, что для верности
нужно, чтобы покушение совершило сразу несколько человек. Остановились на
шестерых - втянуть в конспирацию еще несколько горячих голов оказалось не
столь уж трудным делом. Одновременно нашлись люди, готовые участвовать в
похищении Марии Стюарт. Итак, силки были расставлены.
Конечно, и в этих условиях не обошлось без шероховатостей. Так, Томас
Морган, опытный конспиратор, сообразил, насколько опасно для Марии Стюарт
быть осведомленной о планах заговорщиков и в случае неудачи подставить себя
как соучастницу под топор палача. Морган послал ей два письма, в которых
излагались эти весьма разумные соображения. Тем удивительнее, что почти в то
же время от Моргана пришло послание с советом прямо противоположного
характера - установить связь с заговорщиками. Итак, соблазн оказался слишком
велик, и Морган пошел на компромисс - он сам составил, выбирая наиболее
осторожные выражения, письмо, которое Мария Стюарт должна послать
Бабингтону.
Впрочем, историки давно уже поставили вопрос, было ли оно написано
действительно Морганом или же к его сочинению приложил руку Фелиппес. От
кого бы ни исходило письмо, содержавшее опасный совет, Мария Стюарт ему
последовала. Она, вернее, переписала рекомендованный ей Морганом (если не
Уолсингемом) текст, датированный 27 июня 1586 г. Он состоял из нескольких
чрезвычайно осмотрительно сформулированных фраз. Впрочем, и здесь нет
уверенности, действительно ли они написаны ею или тем же неизменным
Фелиппесом. Корреспонденция между Уолсингемом и Фелиппесом, с одной стороны,
и Эмиасом Паулетом - с другой, наводит на такие мысли. По крайней мере она
свидетельствует об опасениях Паулета, как бы все более наглые подлоги
Фелиппеса не вызвали подозрения у заговорщиков и не испортили игру. Еще
более сомнительно выглядит ответное письмо Бабингтона, в котором он прямо
сообщает Марии Стюарт о намерении убить Елизавету, причем оно позволяет
предполагать, что шотландская королева и ранее была в курсе этих планов.
Подобной нелепой и ненужной откровенности нет ни в одном из многочисленных
заговоров того времени. Таким образом, перед нами - в который уже раз - все
тот же вопрос: чье же это письмо: того, чья подпись стоит в конце, - Энтони
Бабингтона, или Томаса Фелиппеса, командированного 7 июля 1586 г. в
Стаффордшир, поближе к замку Чартли, или еще какого-нибудь сотрудника
Уолсингема, тем более что сохранился не оригинал, а лишь копия этого
рокового документа? Можно, наконец, предположить, что письмо было
действительно написано Бабингтоном, только без вкрапленных в него нескольких
фраз о замысле убить английскую королеву, тем более что эти строки выглядят
слабо связанными со всем остальным текстом. К последнему предположению
подводит и внутренняя противоречивость письма. В нем Бабингтон указывает,
что шесть дворян, включая его, убьют Елизавету, в то же время он пишет, что
в это время будет далеко от Лондона, около Чартли. Впрочем, в письме
излагалось и много других планов, подходивших под понятие государственной
измены, - иностранная интервенция, восстание английских католиков.
12 июля "честный человек" доставил письмо Бабингтона Марии Стюарт. Ее
секретарь сообщил, что письмо получено и ответ будет послан через три дня.
Во время одной из своих верховых прогулок, которые ей специально разрешили,
шотландская королева встретила рыжего малого с потупленным взором, внешность
которого привлекла ее внимание, о чем она и сообщила в письме Моргану. Это
был Фелиппес. 17 июля Мария Стюарт ответила Бабингтону. Если верить тексту
письма, представленному на судебном процессе, она одобряла все планы
заговорщиков - и способствование иностранной интервенции, и католическое
восстание, и убийство Елизаветы. Последнее вызывает сомнение. По крайней
мере в письмах, направленных Марией в тот же день Пейджету, Моргану и дону
Мендосе, говорилось об интервенции и восстании, но совершенно умалчивалось о
предстоящем покушении на английскую королеву. На другой день Фелиппес
отослал Уолсингему дешифрованную копию. Мышеловка захлопнулась...
Правда, временами заговорщиков как будто осеняло смутное предчувствие
беды, неясное сознание того, что какая-то невидимая рука все больше
запутывает незримую сеть, которая должна погубить их. Бабингтон решил
съездить в Париж для переговоров с доном Мендосой. Роберт Пули, секретарь
Уолсингема, представил заговорщика министру. Бабингтон обещал шпионить за
эмигрантами. Уолсингем, выразив свое удовольствие по поводу такого
предложения услуг, несколько раз принимал Бабингтона, все оттягивая выдачу
паспорта. А Бабингтон имел неосторожность вдобавок показать Пули письмо
Марии Стюарт и сообщить, что скоро последует вторжение, убийство Елизаветы и
воцарение пленной шотландской королевы.
В августе заговорщики получили известие, что слуга Балларда, знавший
все их секреты, был правительственным шпионом...
Бабингтон, пытаясь спастись, отправляет письмо Пули с просьбой
известить от его имени Уолсингема, что существует заговор и он готов
сообщить все подробности. Проходят часы - письмо остается без ответа. А на
другой день утром арестовывают Балларда и еще нескольких заговорщиков.
Бабингтон пишет еще одно письмо Уолсингему. Ему сообщают, что ответ
последует через день-другой. Вечером, ужиная с одним из сотрудников
Уолсингема, Бабингтон заметил, что тому передали записку. Заглянув краем
глаза в бумагу, глава заговора увидел, что в ней содержался приказ не
выпускать его из поля зрения. Медлить более было нельзя. Он незаметно вышел
из комнаты, оставив свой плащ и меч, и помчался к друзьям; переодевшись в
платье работников, они попытались скрыться. За ними последовала погоня.
Через несколько дней их арестовали. Одновременно был произведен обыск у
Марии Стюарт, захвачены секретные бумаги, взяты под стражу ее секретари.
Мария была переведена в другую тюрьму, где находилась в строжайшем
заключении.
Разумеется, показания заговорщиков, что их подтолкнул к государственной
измене Джилберт Джифорд, были тщательно скрыты английской полицией. Между
прочим, он, находясь во Франции, получил от Фелиппеса полудружеское,
полуиздевательское предупреждение, что его, Джифорда, самого подозревают в
участии в заговоре. Джифорда охватила паника - люди Уолсингема могли донести
на него французским властям, после чего ему было бы несдобровать. При
возвращении в Англию Джифорд вполне мог попасть в лапы юстиции, которая, как
это случалось порой, возможно, закрыла бы глаза на то, чье поручение он
выполнял, провоцируя покушение на Елизавету. Опасения разведчика оказались,
впрочем, необоснованными...
13 сентября Бабингтон и шесть его помощников предстали перед специально
назначенной судебной комиссией. Через два дня за ними последовали остальные
заговорщики. Все подсудимые признали себя виновными, поэтому не было нужды
представлять доказательства относительно организации заговора.
Елизавета не удовлетворилась присуждением заговорщиков к
"квалифицированной" казни, уготованной изменникам, и спросила, нет ли
чего-нибудь пострашнее. Лорд Берли должен был разъяснить своей любвеобильной
повелительнице, что намеченная кара более чем достаточна для любого
преступника.
Многочасовая казнь первых шестерых заговорщиков приобрела настолько
чудовищный характер, что сдали нервы даже у много повидавшей в те годы
лондонской толпы. Поэтому остальных семерых на другой день повесили и лишь
потом четвертовали и проделали все остальные процедуры, уготовленные
государственным изменникам. Настала очередь и Марии Стюарт. 8 февраля 1587
г. ее жизнь оборвалась под топором палача...
"Тайны мадридского двора"
Решающая схватка быстро приближалась. Испания все еще владела самой
сильной армией и флотом, и Филипп II наконец решил рискнуть ими обоими. Ведь
теперь в случае свержения Елизаветы английский престол достанется не Марии
Стюарт, тесно связанной с Францией, а самому Филиппу II, которого
шотландская королева объявила своим наследником!
Задача разведывательного обеспечения намеченной высадки в Англии была
возложена Филиппом II на уже известного нам дона Бернардино де Мендосу.
Оказавшийся замешанным в "заговор Трокмортона" и вынужденный покинуть
Англию, надменный испанец заявил Елизавете перед отъездом: "Бернардино де
Мендоса рожден не возбуждать волнение в странах, а завоевывать их". Переехав
в 1584 г. в Париж, Мендоса первоначально с головой окунулся в борьбу между
французскими католиками и гугенотами. Однако, укрепив испанскую секретную
службу во Франции, Мендоса не терял из виду Англию.
Прежде всего он решил действовать испытанным способом подкупа. Надо
сказать, что разница между взяткой и "законным" получением иностранной
пенсии в то время была столь неясной и тонкой, что заинтересованные стороны
могли с полным основанием не особенно вдаваться в это различие. Словом,
нужные люди в Англии стали получать испанские деньги. Мендоса также усердно
собирал информацию с помощью английской католической эмиграции. В 1586, 1587
и 1588 гг. Филипп II получил от Мендосы первостепенной важности сведения о
силах английского флота и передвижении кораблей, о строительстве новых судов
и т. д. Правда, эта информация не всегда была точной, а порой успевала
устареть, пока попадала в Мадрид. Мендоса организовал и засылку своих
агентов в Лондон, где они всегда находили друзей, облегчавших им добывание
сведений. Полученные известия часто пересылались и через французского посла
в Лондоне, и другими путями. Заимел Мендоса и постоянных агентов во многих
портовых городах.
К этому времени относится измена английского посла в Париже лорда
Стаффорда. Дон Мендоса получил от Филиппа II разрешение подкупить Стаффорда,
дав ему "2 тыс. крон или брильянты". Стаффорд оставался на своем посту, хотя
его связи с испанцами не удалось сохранить в абсолютной тайне. Какие-то
сведения просачивались. В 1587 г. Филипп II узнал, что Лонгле, французский
посол в Мадриде, был осведомлен о свиданиях Стаффорда с Мендосой. Из Мадрида
полетел приказ Мендосе более строго соблюдать секретность.
Получая деньги от испанцев и снабжая их информацией, Стаффорд ухитрялся
выуживать и у них сведения, представляющие интерес для Уолсингема. Стаффорд,
по-видимому, первым уведомил Уолсингема о подготовке армады. В июле 1586 г.
он доносил в Лондон: "Испанская партия здесь хвастает, что в течение трех
месяцев Ее Величество подвергнется нападению в ее собственном королевстве и
что для этого подготовлена большая армия".
Не доверяя Стаффорду, Уолсингем установил за послом тщательное
наблюдение. Такое поручение получил некий Роджерс, выяснивший, что Стаффорд
связан с одним из видных эмигрантов-католиков Чарлзом Пейджетом. Позднее
Роджерс известил Уолсингема, что Стаффорд подкуплен Гизами и показывает им
депеши, получаемые из Лондона, что он является связующим звеном между
французскими крайними католиками и английскими сторонниками Марии Стюарт.
Тем не менее осторожный Уолсингем не принимал никаких мер против Стаффорда,
знатного вельможи, родственника королевы. Возможно, что хитроумный министр
стал снабжать посла ложными сведениями, с помощью которых хотел дурачить
Гизов и испанцев. После возвращения Стаффорда в Англию ему не было
предъявлено никаких обвинений.
Одновременно с Мендосой пытался насадить свою агентуру в Англии принц
Александр Пармский, с 1578 г. испанский наместник в Нидерландах. Он был
против высадки испанской армии в Англии до полного завоевания Нидерландов и
поэтому пытался с помощью подкупа членов английского Тайного совета
сколотить партию сторонников мира с Испанией. Английские лорды с охотой
принимали все взятки, которые им давал испанский наместник, однако их
переписка с ним велась под строгим контролем Берли и Уолсингема.
Уолсингем, возможно, из-за недоверия к Стаффорду стал создавать сеть
своей агентуры, минуя официальных дипломатов или, во всяком случае, не
только с их помощью. Позднее, в конце века, английская разведка снова
вернулась к системе, при которой послы являлись одновременно руководителями
британской разведки в стране, где они были аккредитованы, а нередко и в
соседних государствах, в которых не было официальных представителей
королевы. Испанцы тоже предпочитали вести шпионаж под покровом дипломатии,
иногда даже назначая с этой целью по несколько послов в одну столицу. Так, в
Вене было одно время целых четыре официальных представителя испанского
короля.
Сесил и Уолсингем пытались использовать опыт английских купцов,
торговавших с Испанией. Среди них был Роджер Боуденхем, живший в Севилье по
крайней мере с 1579 по 1585 г.
Он представлял отчеты Сесилу, Уолсингему и Лейстеру с подробной оценкой
возможностей Испании.
Очень важным агентом Уолсингема был выходец из Северной Германии
фландрийский купец Вэйхенхерде. Он вел обширную торговлю хлебом, вином и
английскими сукнами. Особенно важным было то, что Вэйхенхерде являлся
поставщиком продовольствия для армии Александра Пармского и мог под этим
предлогом свободно передвигаться по занятой испанцами части Южных
Нидерландов. Впрочем, "свободно" означает лишь без помехи со стороны
испанских властей, а не английского гарнизона в Остенде или судов,
приписанных к гавани французских гугенотов Ла-Рошели (они, понятно, не имели
никакого представления о тайных занятиях армейского поставщика). Не раз
купец попадал в опасные переделки, например в стычку между испанским
отрядом, под защитой которого путешествовал, и сделавшими вылазку
английскими солдатами из Остенде. Один раз Вэйхенхерде был до нитки ограблен
ларошельскими каперами. Впрочем, разведчик ухитрялся извлекать выгоду даже
из таких ситуаций, посылая, в частности, свои замечания относительно
тактики, применявшейся англичанами при вылазках и организациях засад.
Большую ценность представляли отчеты Вэйхенхерде о численности и состоянии
армии Александра Пармского, которая осаждала в 1587 г. одну из главных
цитаделей голландцев - город Слейс, который мог служить важным плацдармом
для подготовки испанского десанта в Англии. Отчеты, посылавшиеся Александром
Пармским Филиппу II, во всем существенном подтверждают точность донесений,
которые Вэйхенхерде направлял Уолсингему.
Усилия английской секретной службы все более сосредоточивались на сборе
известий о подготовке Непобедимой армады (около 800 кораблей, 30 тыс.
моряков, 60 тыс. солдат), которая должна была отправиться из испанских
гаваней для завоевания Британских островов. В каком бы месте Европы ни
находились агенты Уолсингема, они жадно ловили вести, приходившие из
Мадрида. И стекавшаяся по всем этим каналам информация в целом создавала
достаточно полную и точную картину происходившего. Уолсингему удалось даже,
используя связи между английскими купцами, ювелирами с Ломбард-стрит и
североитальянскими банкирами, добиться, чтобы те отказали в кредитах Филиппу
II. Это очень замедлило его военные приготовления.
Важным источником информации являлись португальцы, многие из которых
были недовольны захватом их страны армией испанского короля. Родственники
поселившегося в Лондоне доктора Гектора Нунь-еса - Г. Пардо и Б. Луис,
совмещая шпионаж с контрабандной торговлей, привозили из Испании кроме
колониальных товаров сведения о подготовке армады. Филипп II в конце концов
приказал арестовать обоих шпионов-контрабандистов, но Пардо ухитрился даже
из тюрьмы посылать письма в Лондон, которые доставлял капитан одного
иностранного корабля.
Недавно один из исследователей обнаружил в английском государственном
архиве составленный Уолсингемом "Заговор для получения информации из
Испании". Он включал следующие главные пункты. Во-первых, получение писем от
французского посла в Испании (речь, очевидно, шла о добывании Ст::ффордом у
испанского посла в Париже перехваченной корреспонденции французского
дипломата в Мадриде со своим правительством). Во-вторых, получение сведений
об Испании из портовых городов Руана, Нанта, Гавра и Дьеппа. В-третьих,
получение через Стаффорда информации от венецианского посла в Париже.
В-четвертых, создание наблюдательного поста в Кракове для ознакомления с
отчетом об испанских делах, которые поступали из Ватикана (глг""ым
разведчиком в Польше был королевский астролог Джон Ди, установивший тесные
связи с неким Франческо Пуччи, о котором известно, что он пытался
перехватить переписку между папой и Филиппом II). В-пятых, засылка людей
различных национальностей (французов, фламандцев или итальянцев) под видом
купцов или путешественников на испанское побережье для установления того,
какие приготовления велись в испанских гаванях. В-шестых, получение
информации непосредственно от испанского двора и из Генуи (каким путем - не
указывалось). В-седьмых, обеспечение доставки сведений из Брюсселя, Лейдена
и из Дании. Наконец, в-восьмых, планировалось использование некоего лорда
Денсени в качестве разведчика.
Агент Уолсингема в Италии Энтони Станден - он жил там под именем Помпео
Пеллегрини - отправил в Мадрид фламандца, брат которого служил в свите
маркиза ди Санта-Круса, главнокомандующего Непобедимой армадой. Фламандец
посылал свои донесения через тосканского посла в Мадриде Джузеппе (или
Джованни) Фильяцци. Любопытно, что опытный моряк маркиз Санта-Крус
скоропостижно скончался как раз накануне отплытия эскадры и был заменен
герцогом Мединой Сидониа.
Уолсингем получил копию отчета о состоянии армады накануне отплытия,
который был составлен для Филиппа II. Недаром после возвращения Фильяцци из
Мадрида на родину Станден обещал ему выхлопотать особое благодарственное
письмо королевы. (Использование послов дружеских держав, аккредитованных при
вражеских правительствах, а также вообще дипломатов, которых можно было
побудить к оказанию услуг Англии, все более входило в практику секретной
службы Уолсингема.) Помимо фламандца Станден имел в Испании и других агентов
и мог твердо сообщить, что армада не отплывет в 1587 г. Английское
правительство знало, что у него есть время для подготовки отпора.
Уолсингем позаботился и о дезинформации испанского командования. В
начале 1587 г. англичанин Ричард Гибс, выдавая себя за шотландца -
сторонника Марии Стюарт, не только многое разведал о снаряжении армады, но
и, сообщил испанцам неправильные сведения о Темзе, доказывая, что она якобы
слишком мелка для испанских кораблей. На протяжении всего времени подготовки
армады доставлялись подробные сведения о ней в Лондон.
Война между Испанией и Англией была объявлена, и 29 мая 1588 г. армада
начала свой путь к британским берегам. В первые недели после отплытия армады
Уолсингем как будто на время потерял ее из виду. Он считал, что она рассеяна
ветрами, тогда как в действительности корабли не покинули еще испанских
гаваней. Однако вскоре информация снова стала поступать регулярно. Станден
организовал сеть шпионов на всем протяжении Атлантического побережья
Франции, вдоль которого двигалась армада. Как только агент Стандена замечал
на горизонте испанские корабли, он садился на коня и мчался в одну из
французских гаваней на Ла-Манше, пересекал пролив и являлся для доклада к
Уолсингему. Испанские галеоны передвигались медленно, агенты Стандена -
намного быстрее. И Уолсингему было точно известно, где в данный момент
находятся корабли Филиппа II. Английские капитаны знали заранее, когда
покажется неприятель, как лучше подходить к галеонам, чтобы оказаться вне
зоны огня испанских пушек.
Сведения стекались вплоть до того дня в конце июля, когда снабженные
ценными разведывательными сведениями английские суда в Ла-Манше стали
совершать одно нападение за другим на выстроившиеся в огромную дугу
вражеские корабли. Остальное доделали неблагоприятные ветры и неумелое
командование. Непобедимая армада Филиппа II потерпела полное поражение, но
католическая контрреформация долго отказывалась признать неудачи своего
"английского дела".
Впрочем, методы елизаветинской секретной дипломатии и разведки были уже
хорошо усвоены ее противниками. Итальянский политический теоретик Джованни
Ботеро в трактате об управлении государством, опубликованном в 1589 г. в
Венеции, писал: "Известным видом предосторожности является сеяние
наибольшего количества раздоров во вражеских или соседних странах.
Необходимо поддерживать связи с советниками, вельможами, военачальниками и
людьми, имеющими влияние у правителя. Цель этого состоит в том, чтобы
убедить их не поднимать оружие против нас или обратить его в другом
направлении, сделав их безвредными вследствие медленного осуществления их
намерений, или даже побудить помочь нам, сообщая о своих планах. Ведь удар,
которого ожидаешь, когда он обрушится, причиняет меньше вреда. И если
интриги оказываются настолько смелыми, что придают действиям (в другой
стране) характер восстания, измены или мятежа, то тем лучше. Мы можем быть
более уверенными в мире у себя, если нарушим мир у наших врагов. Метод,