Уже сотни лет экзамены сдают в мае. Правда, придумано не ахти как удачно, зато освящено традицией, Разумеется, на Марсе это не имеет значения, но на северном полушарии Земли, пожалуй, следовало бы внести коекакие изменения.
   Академия космонавтики, в стенах которой, по выражению Цифирки, «люди превращаются в космонавтов», расположена в центре Европы, и поэтому зубрить мне приходится как раз тогда, когда цветут каштаны, когда первые порывы теплого, уже летнего воздуха пригибают к воде камыш на берегу озера, а климатологи организуют теплые лунные ночи.
   Я живу в высотном здании неподалеку от старой академии и часто смотрю на ее тяжелые серые стены, придавленные тяготением, которого не могли победить древние строители. Сейчас там музей роботов: под низкими сводами залов выстроились ряды автоматов, которые когда-то для чего-то были нужны. Я люблю эту тишину, полумрак застекленных прямоугольников, именуемых окнами, и едва. ощутимый запах материалов, из которых некогда делали автоматы, — аромат прошлого.
   Я был там недавно, несколько дней назад, с Таффом, Лили и Бортом. Мы встретились у входа в экзаменационный зал. Я искал Борта и пришел как раз в тот момент когда автомат вконец охрипшим голосом вызывал Таффа.
   На минуту шум утих, и я услышал голос Борта:
   — Сат! Куда ты летишь, протонище?! Мы здесь…
   Они с Лили стояли у колонны информатора.
   — Подойди-ка на минутку, Сат. Расскажи, как ты сдал… — Лили крепко схватила меня за рукав.
   Тогда я вспомнил, что вчера сдавал экзамен, а они еще ничего не знают.
   — Провалился, — сказал я.
   — Как так?
   — Очень просто. Спросили о древней гипотезе, касающейся Красного Пятна Юпитера. Гипотеза какого-то Вильдта или как там… Никогда не мог запомнить замысловатых научных предположений, с которыми выступали наши уважаемые прадеды…
   — Ну и что? — Лили все еще держалась за мой рукав.
   — Известно что. «Подучите, дорогой коллега», — просипел Цифирка, как обычно говорят разлаженные автоматы, и открыл выходное поле.
   — У Цифирки вечно такие штучки, — авторитетно заметил Борт. — «Прошу вас, коллега», «благодарю вас, коллега», а пила — каких мало. Не расстраивайся, Сат…
   — Неловко все-таки…
   — А что ему расстраиваться, — пожала плечами Лили. — Может еще раз пойти сдать тому же Цифирке.
   А у меня вот осталась только полуавтоматная…
   — Не горюй. Тафф говорит, что нет ничего лучше автоматов… — попытался я успокоить ее.
   — Так то Тафф. У него есть подход к автоматам.
   Он, кажется, когда-то изучал психологию гомоидальных автоматов.
   — Брехня, — заметил Ворт. — Его выгнали с того факультета, и он попал к нам…
   — Но он на этом собаку съел. А в Музее древней роботики почти все автоматы — его старые знакомые.
   — С некоторыми я даже на ты, — сказал Тафф, подойдя ко мне и хлопнув меня по плечу.
   — Ну, как, Тафф, сдал?
   — Мгм… Цифирка расспрашивал о бдящих и крякающих роботах. Я лично знаком с несколькими, так что в общем сами понимаете…
   — Так ты вместо системы Юпитера сдавал роботику? — недоверчиво взглянула на него Лили.
   — Ничего подобного. Цифирка спросил меня, кто спас поселок Саган, когда битоптеры открыли люк входного шлюза. Помнишь случай на спутнике Юпитера, Европе, семьдесят или восемьдесят лет назад?
   — Ты даже не знаешь точной даты и все-таки сдал?
   — Мы как-то не говорили о датах. Я рассказал Цифирке, как бдящий робот учуял битоптеров и героически, рискуя раствориться, дал импульс крякающим роботам. Те начали с акустических частот, но потом перешли к ультразвукам, и когда прибежали космонавты, от битоптеров осталось одно воспоминание.
   — Воспоминание? — деловито спросил Ворт.
   — Я не знаю точно, но Цифирка тоже не знал, поэтому он лишь кивнул, и я сдал…
   — Везет же человеку!
   — Это не везение, а всестороннее знание предмета и… знакомства среди роботов из Музея древностей…
   — При чем здесь знакомства? — спросил я, потому что не мог уловить связи между музеем и экзаменом.
   — Что за вопрос! Там есть один старый автомат-сказочник. Когда-то он рассказывал мне подобную историю, происшедшую в земном городе Риме, о крякающих автоматах с каким-то странным названием.
   Ворт немного подумал, потом сказал:
   — Я думал, ты говоришь серьезно. Поселок Саган был спасен бдящим автоматом. Крякающих там вообще не было…
   — Но ведь могли быть… — не растерялся Тафф. — Впрочем, стоит ли спорить о мелочах?
   — Знаешь, Тафф, я бы не прочь сходить в твой музей, — неожиданно предложила Лили.
   — Зачем? Ты же современный нейроник, значит, не любишь возиться со старыми автоматами…
   — Еще бы! От этих автоматов вечно пахнет горелой изоляцией. Но вдруг он мне поможет…
   Я немного удивленно посмотрел на Лили, так как никогда не подозревал, что она способна додуматься до этого.
   — То есть как? — Тафф тоже был удивлен, — Я завтра сдаю полуавтоматный. Если провалюсь — в академии мне делать нечего.
   Тафф на минуту задумался.
   — М-да. Дело дрянь. Только не знаю, захотят ли эти роботы с тобой разговаривать.
   — Почему?
   — Они что-то не любят девчат…
   — Это почему же?
   — А просто так. Наверно, не привыкли. Раньше почти всегда мужчины создавали и воспитывали роботов.
   — А женщины?
   — У женщин было столько других занятий… Во всяком случае, роботами они не очень интересовались.
   — Болтовня, — перебил его Ворт. — У нас есть исторические примеры…
   — Да, есть, — согласился Тафф. — Но роботы с ними не знакомы.
   — Ну, значит, не пойду в музей, — пожала плечами Лили. — Да и чем эти старые сундуки могут мне помочь?
   — Ты права. Нам, нормальным людям, нечего делать около этих транзисторных трупов. Другое дело такой тип, как Тафф… — сказал Ворт и взглянул на Таффа.
   — Впрочем, неважно. Я сдаю завтра в полдень.
   Все равно ничего не успею выучить. Если не сдам… Эх, да что там говорить…
   — Больше оптимизма. Лили. — Ворту было жаль ее.
   — Почти наверняка не сдам. Вы знаете об этом не хуже. Нечего утешать. Выгонят — и все. Не волнуйтесь,, я не расплачусь перед этими автоматами и вашим Цифиркой!
   — Не падай духом, а то провалишься, — сказал я как можно убедительнее.
   — Слушай, есть идея, — неожиданно вставил Тафф.
   — Внимание, защитник транзисторных гробов что-то придумал! Это не часто случается… — сказал Ворт, который не был поклонником таффовских идей.
   — Перестань ерундить, я говорю серьезно.
   — Что за идея? — спросил я.
   — Но, чур, все замечания — только после того, как я кончу. Договорились?
   — Но мы же серьезны, почти как автоматы, — не выдержал Ворт.
   — Ладно! — сказал я.
   — Так договорились?
   — Договорились. Выкладывай свою идею.
   — Так вот, триста лет назад, — начал Тафф, — в городе Ата на Марсе жил старый кибернетик… и случилось так, что этого кибернетика исключили из Всесолнечного кибернетического общества и, хотя он был известным в свое время ученым, издали приказ стереть его имя из памяти всех автоматов, мнемотронов и прочих аккумуляторов информации…
   — А ты-то откуда об этом знаешь? — спросил я.
   — Подожди. Я скажу.
   — Не перебивайте его, — остановила Лили Ворта, который тоже собирался ввернуть словечко.
   — Он понес наказание за то, что не уважал Общество, оскорбил его членов и использовал свои знания для создания вздорной и лживой машины, недостойной называться автоматом. Сей старец имел наглость показать машину Обществу и добился того, что сам председатель доверчиво задавал вопросы этому лжецу.
   — Ты скажешь, наконец, что это за автомат? — не выдержал я.
   — Затем старик, всю свою жизнь отдавший этим машинам, покинул город Ату и поселился на XII базе у Залива Улыбок. Несколько лет он прожил в небольшой кабине на окраине базы, там, где выбрасывали на свалку пришедшие в негодность узлы автоматов. Потом умер. О нем говорили, что он мастерил из кибернетического лома преудивительные автоматы, вел с ними бесконечные споры, но после его смерти ничего не нашли.
   — Наверно, он разговаривал сам с собой, — заметил Ворт.
   — Возможно. Известно только, что через неделю после его смерти в Центр дезинформированных автоматов обратился странный, робот. Его появление, не связали со смертью старика. Разве мало роботов, не нашедших себе места в жизни, обращалось в Центр?! Однако у этого робота была стерта память, и он не мог сказать, для чего создан. Главный кибернетик Центра лично произвел технический осмотр, но тоже ничего не выяснил.
   — Неужели кибернетик не мог понять, для чего создан робот? — Ворт был настроен скептически.
   — Понять нетрудно, если робот служит для выпечки булочек или исполнения песенок, но тот робот был совершенно другим. Его хотели даже сдать на слом, но, учитывая необычную конструкцию, передали в музей.
   — И он стал твоим знакомым, — не сдавался Ворт.
   — Ты попал в точку. Как вы уже догадались, это был автомат старика. Почти два столетия он молчал, но несколько десятков лет назад впервые сказал правду…
   — Ну и что? — заинтересовалась Лили.
   — А ничего. Болтовней старых роботов никто не интересуется.
   — Но для чего он служит?
   — Я скажу, но вы не смейтесь. Он служит… для предсказания будущего.
   — Вот остроумно! — воскликнул Врт и начал смеяться так громко, что студенты, стоявшие рядом, замолчали.
   — Ерунда. И ты в это веришь? — сказал я, пытаясь сохранить серьезный вид.
   — Не такая уж это ерунда, как вам кажется, — обиделся Тафф. — Кое-что он предсказал точно…
   — Например? — спросила Лили.
   — Ну, хотя бы то, что сегодня я сдам экзамен. Я ведь совсем не готовился.
   — Это может быть случайностью, — заметил я.
   — Он предсказал, что я заблужусь в космосе…
   — В самом деле? Я слышал о твоем приключении…
   — Во всяком случае, я ему верю.
   — А другим он тоже что-нибудь предсказывал? — Ворт перестал смеяться.
   — Конечно. Он предсказал Кобару, что его законы сверхконцентрации управляющих систем окажутся неверными.
   — Кобару? Кибернетику, жившему триста лет назад?
   — Да, ему. Кобар тогда был председателем Всесолнечного кибернетического, общества. Свое предсказание автомат сделал публично. Теперь вы понимаете, почему старик и его автомат были преданы анафеме. В то время законы Кобара еще были теоретической основой для кибернетиков-конструкторов и ничто не предвещало их падения.
   — И автомат не сообщил, как звали старика? — я хотел наконец услышать что-нибудь конкретное.
   — Нет. Старик, повинуясь решению Верховного собрания кибернетиков, стер свое имя из памяти автомата.
   — Значит, оно никому не известно? — удивилась Лили.
   — Никому.
   — Невероятно. Ведь твой безымянный старик — один из величайших кибернетиков всех времен.
   — Если только эта история правдива, — Ворт не был убежден.
   — Мы можем проверить, — сказал я и выжидающе посмотрел на Таффа.
   — Сможете, если только автомат захочет с вами разговаривать. Он, знаете ли, со странностями. Прежде чем я добился от него ответа, мне пришлось три дня кряду поливать его десятипроцентным раствором поваренной соли. Его сосед по музею, надстратосферный охотник, сказал мне, что он это очень любит…
   — А как зовут твой удивительный автомат? — пыталась узнать Лили.
   — В том-то и дело, что никак, во всяком случае в нашем понимании.
   — Но ты же к нему как-то обращаешься? — не унималась Лили.
   — Да. К нему надо обращаться так: «О стоящий на грани двух времен».
   — Немного длинновато.
   — Что делать, иначе он вообще не реагирует. Я считаю это безвредным чудачеством.
   — Почему на грани двух времен? — заинтересовался я странным названием.
   — На грани прошлого и будущего, — объяснил Тафф. — Он это объясняет гораздо сложнее, но смысл примерно такой.
   — Что же общего у этого названия с предсказанием будущего?
   — Очень много. Я не упомянул о главном: как он это делает.
   — Не гадает же он по руке? А, Тафф?
   — Конечно, — Тафф даже не взглянул на Ворта. — Он вообще не гадает, а предсказывает. Это разные вещи.
   — Ну, так как же он это делает?
   — Переносится в будущее, понимаете? В его предсказаниях нет ничего мистического. Наоборот, они опираются на науку. Автомат переносится в будущее, узнает что к чему, потом опять возвращается в наше время и предсказывает. Если он согласится сделать предсказание относительно твоего экзамена, то перенесется в завтрашний день, проверит, сдала ли ты, и сообщит нам.
   — Значит, он никогда не ошибается? — задумалась Лили.
   — Никогда! Только не всегда хочет предсказывать.
   — А как ты думаешь, мне он станет предсказывать…
   — Не знаю. Я сделаю все, что смогу. Давайте встретимся в четыре у музея.
   — А раньше нельзя?
   — Нет. Мне надо пообедать. Разговор с ним требует космического терпения.
   Лили хотела еще о чем-то спросить, но Таффа уже не было. Он бросил: «Привет!» и стал проталкиваться к выходу.
   — И что вы об этом думаете? — спросила Лили.
   — Посмотрим, — сказал я.
   — Ерунда, — авторитетно заявил Ворт.
   — Так ты не придешь после обеда?
   — Приду… Чего не сделаешь ради друзей.
   Мы ждали Таффа у главного входа на древних каменных ступенях. Погода была солнечная, и от серых камней балюстрады веяло жаром.
   — Не придет… Наплел, а теперь не придет, — сказал Борт, когда часы пробили четыре.
   Но в то же мгновение я услышал посвистывание Таффа.
   Он медленно брел по аллее, усаженной старыми деревьями. Подошел к лестнице и, перескакивая сразу через две ступеньки, поднялся к нам.
   — Пошли, — бросил он и, отворив старые деревянные двери, пырнул в дом. Мы прошествовали по длинному коридору, усеянному солнечными пятнами.
   — Здесь, — Тафф наконец остановился перед одним из залов. Внутри было темно, но я разглядел контуры автоматов, стоящих вдоль стен.
   — В этом зале? — шепотом спросила Лили.
   — Да, только не толкайтесь, — вполголоса ответил Тафф.
   — Ну и рухлядь! Подумать только, что человечество изготовляло подобные гробы! — Борт внимательно рассматривал автоматы.
   — Тише. У них отличный слух.
   Вдруг что-то щелкнуло, и мы услышали странный звук: пум-пум-пум…
   — Что это? — остановилась Лили.
   — Надстратосферный охотник. Ему скучно, вот он и имитирует охоту на метеориты, — объяснил Тафф.
   — Он всегда так? — спросил я.
   — Нет, только иногда. Диапазон акустических частот у него довольно широк, и он может издавать разнообразные звуки. Охотнее всего он подражает коровам.
   — Коровам?
   — Ну да. Были в древности такие животные. Обязательно сходи как-нибудь в зоопарк, посмотри.
   — Но при чем тут коровы? — поинтересовалась Лили.
   — Автоматы неравнодушны ко всем белковым существам.
   — И к людям тоже?
   — Прежде всего. Но признаваться в этом они не любят. Считают дурным тоном.
   — Так и к нам твой предсказатель неравнодушен?
   Прекрасно! — обрадовался Ворт.
   — Тише! Вон он стоит.
   — Что? Тот ржавый ящик? — Ворт с неодобрением посмотрел на автомат.
   — Это печать времени, выгодно отличающая благородные автоматы минувших эпох от современных, одетых в дешевую оболочку, — громко, очень громко произнес Тафф.
   — Зато современная оболочка прочна… а эти рассыплются через сто лет… — дополнил Ворт.
   — Еще что-нибудь в таком духе, и мы можем спокойно уйти, — твердо сказал Тафф. — Автоматы очень чувствительны к такого рода замечаниям.
   Неожиданно завыл надстратосферный охотник.
   — Тафф, прикажи ему успокоиться или выключиться, — попросил Ворт.
   — Сразу видно, что ты воспитывался в наш век. Тебя совершенно не интересует психология робота…
   — Лекцию о психологии этих милых систем ты прочтешь нам в следующий раз. Мы не за этим пришли.
   — Поговорим, наконец, со стоящим на грани… — предложила Лили и шагнула к автомату.
   — Не подходи слишком близко, — предостерег ее Тафф. — С ним надо разговаривать, держась на расстоянии не меньше пяти метров.
   — Почему?
   — Не знаю. Иначе он не отвечает.
   — Ну, мы стоим точно так, как желает уважаемый робот, — заметил я. — Давайте начинать.
   — Ну, Тафф, начинай, — поддержала меня Лили.
   Тафф набрал в легкие воздуха и напыщенно сказал:
   — О стоящий на грани двух времен, мы пришли к тебе…
   Робот не отвечал. Некоторое время мы стояли молча.
   — Ну и что? — спросила наконец Лили.
   — Повтори еще раз, — посоветовал я.
   — О стоящий на грани двух времен, ответь нам! — воскликнул Тафф.
   — Ответь же, наконец! — произнес Ворт совершенно нормальным тоном, и, быть может, именно это подействовало. В автомате что-то щелкнуло, и мы услышали низкий металлический голос.
   — Что вы хотите узнать? Когда космические корабли достигнут системы Сириуса? Наступит ли ледниковый период после превращения Солнца в сверхновую? А может, вы хотите узнать о величайшем дне вашей жизни, дне победы или поражения? Дне, который будет иметь решающее значение в вашей жизни, от которого зависят все остальные дни…
   — Нет… я… только хотела бы знать, сдам ли завтра экзамен, — робко ответила Лили.
   — Жизненный экзамен? Выдержишь ли ты его так, как должен выдержать человек… — автомат замолк.
   — Нет… экзамен по системе Юпитера… Мне сдавать перед полуавтоматной…
   Ответа не было. Тафф встревоженно шевельнулся. Затем сказал:
   — Прости, что мы беспокоим тебя, о стоящий на грани двух времен, по столь незначительному поводу. В действительности он очень важен. Но ты, о стоящий на грани двух времен, никогда не был студентом и не знаешь этого…
   Автомат молчал.
   — Прости, я неправильно выразился. Не то, чтобы ты не знал, просто тебе, о стоящий на грани двух времен, трудно взглянуть на это с точки зрения студента… Потому что, видишь ли… — начал заикаться Тафф.
   И вдруг автомат заговорил:
   — Не понимаю. Не понимаю, что значит полуавтоматная?.
   — Экзаменационная комиссия, в состав которой входят и люди, и автоматы, — тут же ответила Лили.
   — Не понимаю, что там делают люди, раз есть автоматы, но это, наверное, еще одна странность вашей эпохи… В мое время такое было бы немыслимо.
   — Итак, о стоящий на грани двух времен, можешь ли ты ответить на наш вопрос? — Тафф сделал шаг вперед, но тут же отступил.
   — Я исполню ваше желание, — сказал автомат громче прежнего, а может, нам только показалось. Потом он зашумел и… исчез.
   — Где он? — первым воскликнул Ворт.
   — Исчез! Что с ним? — Лили сделала шаг вперед, но Тафф схватил ее за руку.
   — Перенесся в будущее. Осторожнее, теперь туда нельзя входить.
   — В каком смысле перенесся? — спросил я.
   — Таков принцип его действия. Он переносится в будущее и проверяет. Я вам уже говорил. — Тафф объяснял все так, словно описывал принципы действия пакеты.
   — И когда же он вернется? — нетерпеливо спросила Лили.
   — Через минуту. Мы послали его в завтрашний день. Чтобы отправиться на сто лет вперед, ему понадобилось бы больше времени…
   — Подумать только, триста лет назад… — Ворт хотел что-то сказать, но его слова потонули в басовитом гуле.
   Автомат стоял на прежнем месте.
   — Вернулся! — крикнула Лили. — Вернулся!
   — Действительно, он уже здесь, — подтвердил Тафф, а потом обратился к автомату: — О стоящий на грани двух времен, можешь ли ты дать ответ на наш вопрос?
   Автомат молчал.
   — Почему он не говорит?! Наверное, я провалюсь!
   — Может, он испортился? — подсказал я.
   — О стоящий… — начал было Тафф, но автомат прервал его:
   — Минуточку, молодые люди, дайте старому автомату прийти в себя…
   — Как с Лили? — спросил я.
   — Сдаст, если завтра не будет трогать рукой цветных металлов.
   Автомат сказал это тихо, словно очень устал.
   — Как тебя понять? — Лили удивленно смотрела на нас.
   — Предсказание не хуже других, — пожал плечами Тафф.
   — Не понимаю. Что это значит? Объясни, автомат! — крикнула Лили.
   — Кончено, — сказал Тафф.
   — Что «кончено»? — Лили еще не понимала.
   — Сегодняшняя беседа. Ты назвала его автоматом.
   Теперь он не ответит.
   — Но он должен мне объяснить…
   — Ничего он тебе, уже не объяснит. Я предупреждал. Благодарим тебя, о стоящий на грани двух времен… — обратился Тафф непосредственно к автомату.
   — Нам пора сматываться? — догадался Ворт.
   — Вот именно.
   — Ну, так привет, старый ящик, — сказал Ворт, и мы вышли.
   На следующий день толчея у входа в экзаменационный зал была еще больше. Начались экзамены перед полуавтоматной комиссией. Я немного запоздал и, когда проталкивался сквозь толпу, услышал, как автомат вызывал Лили:
   — Внимание, Том Лили приглашают на полуавтоматную комиссию. Внимание, повторяю: Том Лили приглашают па полуавтоматную…
   Я увидел Борта и Таффа. Они стояли в сторонке.
   — Как думаешь, сдаст? — спросил я Борта, вовсе не будучи в этом уверен.
   — Не знаю, — неопределенно ответил Борт. — Она неплохой нейроник, но идеальным мнемотроном по вопросам системы Юпитера ее не назовешь.
   — Автомат сказал, что сдаст, — заметил я.
   — Ты в это веришь? — засмеялся Борт.
   — Сам не знаю. Мы, кажется, видели, как он перенесся в будущее.
   — Видели, как он исчез, — уточнил Ворт.
   — Наши предки многое умели…
   — Хватит вам разглагольствовать о гениальности предков, — перебил меня Тафф. — Замечу только, что они были даже более гениальны, чем нам кажется.
   — Посмотрим, Тафф, сдаст ли Лили, — серьезно сказал Борт. — В противном случае я отправлю уважаемый автомат на склад кибернетического лома. Если только его примут. Такие развалины просто выкидывают на свалку.
   — Сдаст, если не прикасалась ладонью к цветным металлам. Так он сказал?
   — Могу тебя заверить, Тафф, не прикасалась. Она с самого утра натянула перчатки…
   — Думаешь, поможет? — Тафф засмеялся. — Автомат сказал о руке, но не говорил насчет перчаток.
   — Но ведь без перчаток она рано или поздно будет вынуждена к чему-нибудь прикоснуться.
   — Надо быть повнимательнее, если хочешь, чтобы предсказания сбывались… — Тафф хотел еще что-то добавить, но помешала Лили.
   Она радостно смеялась, словно ребенок, который первый раз летит на вироплане.
   — Сдала! Сдала! Вы слышите?!
   — Молниеносно.
   — Поздравляю!
   — Цифирка сидит какой-то заспанный, автоматы все время болтали друг с другом, а потом, прежде чем он успел хоть что-то сказать, единодушно вывели мне плюс!
   — Значит, стоящий на грани не обманул… — отметил Тафф.
   — Ага. Впрочем, сегодня утром я ходила к нему еще раз, — засмеялась Лили.
   — И что же сказала тебе эта развалина? — спросил Борт.
   — Он разговаривал с тобой? — Тафф подозрительно посмотрел на нее.
   — Ну, конечно. Мы подружились.
   — Лили, ты не шутишь? — Тафф был немного обеспокоен.
   — Как можно! Милая транзисторная труха так мне помогла! Неужели я позволю себе смеяться над лучшим другом…
   Тафф остановился перед ней.
   — Не разыгрывай нас, Лили, Что он тебе сказал?
   — Мы беседовали на различные темы.
   — Ну и что?
   — Ничего. Да, совсем забыла. Он просил передать тебе привет. Уж так тебя хвалил, так хвалил. Сказал, что такие обаятельные юноши, как ты, в теперешние времена вообще не встречаются… Говорил еще что-то, но надстратосферный охотник ужасно мешал ему…
   — Как все это понять? — покраснел Тафф.
   — Лучше спроси у него сам. Я иду поблагодарить его за прекрасные, научно обоснованные предсказания. Может, сходим вместе?
   — Согласен, пошли, — сказал я.
   Надстратосферного охотника мы услышали уже издалека.
   — Не обращайте на него внимания, — сказала Лили тоном завсегдатая, здешних мест.
   — Где… где автомат? — спросил Тафф, и только тогда я заметил, что автомата нет. На паркете, там, где он раньше стоял, темнело пятно.
   — Как ты его назвал? Автомат?! — возмутилась Лили. — Хорошо, что его нет!
   — Но где же он? — настаивал Тафф.
   — А, понимаю… Он еще не вернулся… — сказала Лили.
   — Откуда не вернулся? — Тафф сделал шаг к пятну на полу.
   — Не подходи, — крикнула Лили.
   — Шутки в сторону. Где ты его спрятала?
   — Я спросила его, когда будет конец света, и он отправился в будущее, чтобы ответить на этот вопрос.
   — Так он никогда не вернется, — заметил я.
   — Еще бы.
   — Не шути, Лили. Куда ты его запрятала? Это мой любимый автомат… — Теперь Тафф говорил спокойно.
   — Лили, что ты с ним сделала?
   — Разобрала на части. Как нейроник, я хотела познакомиться с его устройством.
   — И он не протестовал? — удивился я, потому что помнил, как вопят демонтируемые автоматы.
   — Еще как! Он предсказывал мне скорую и мучительную смерть…
   — И ты не боялась? — я серьезно взглянул на Лили.
   — Немного боялась, — призналась она, — но решила довести дело до конца. Я нейроник и действовала во имя науки.
   — И все-таки я бы этого не сделал, — сказал Борт.
   — Может, и я не решилась бы; но я обратилась к смотрителю музея.
   — Ну и что? — на этот раз Тафф был явно заинтересован.
   — Он разрешил мне демонтировать эту рухлядь. А потом кое о чем спросил. Знаешь, о чем, Тафф?
   — Нет. Меня это не интересует. Ты испортила лучший автомат…
   — Он спросил меня: не новая ли я симпатия Таффа.
   Тафф всегда приходит с ними сюда, к автомату, который предсказывает будущее. То будущее, о котором говорил автомат, программировал сам Тафф, но бедные девочки об этом не знали.
   — Одним словом, соблазнение с помощью автомата, так что ли, Тафф? — Ворт громко засмеялся.
   — Надо же было тебе его уничтожить! Не зря он мне советовал не связываться с женщинами-нейрониками!