(Венгерский очерк)
   Когда в Добшине бывает базар и старуха Карханиха, которая у костела продает разноцветные платки, видит поблизости Юраша, она тотчас же убирает в ящик красные платки с голубыми колечками.
   И вот почему. Лет пять назад Юраш купил Маруше Пухаловой точно такой же платок, но так и не женился на ней, хоть и ухаживал больше четырех лет.
   С тех пор Юраш видеть не может эти платки, каждый раз скандалит:
   — Чего же ты, бабка, такие платки продаешь?!
   Лет пять назад в Добшине тоже был базар. Юраш пошел туда с Марушей, купил ей платок, в городском трактире угостил стаканчиком сладкого вида и на обратном пути (а идти то до Гнильцы четыре часа надо) то и дело объяснялся ей в любви.
   А под вечер этого чудесного дня два жандарма вели Юраша в Спишску Нову Вес — в суд за недозволенную охоту в лесу и дерзкое сопротивление властям.
   Бедняга Юраш! Он проводил Марушу до дому и на радостях выпил сливовицы у Радика. Там он услыхал, что граф Ащраши выехал сегодня в лес на охоту.
   — Чем я хуже графа? — сказал Юраш, голова которого кружилась от любви и сливовицы, встал с изрезанной скамейки, пошел домой, взял двустволку покойного отца и отправился в лес браконьерствовать.
   Идет он вдоль ручья по долине, а навстречу ему лесник Пехура.
   — Уйди с дороги, Пехура, сперва вполне добродушно посоветовал Юраш.
   Лесник Пехура, который шел, не зарядив ружья, схватился за длинный нож, что был у него в кармане куртки.
   — Черт сам не пройдет, так жандарма пошлет, — рассказывает теперь Юраш. — Отобрал я нож у Пехуры, и он уже стоял на коленях, потому что я грозил пырнуть его. И тут откуда ни возьмись жандармы… И после того…
   Словом, суд приговорил Юраша к шести месяцам тюрьмы,
   На четвертом месяце отсидки в камеру к Юрашу попал Молодой Оравец. Он угодил под арест на неделю за угрозу бросить в ручей сельского старосту из Предней Гуты.
   — Чудные дела у нас в Гнильце творятся, — сказал в первый день Оравец, лег на нары и уснул.
   На следующий день он обратился к Юрашу:
   — И Маруша…
   И только на третий день договорил:
   — Маруша выходит замуж.
   Оравец, боясь, что Юраш его изобьет, сказал это в присутствии надзирателя, когда тот принес им еду.
   Тем не менее Юраша перевели в камеру № 4 и, наложив на него дисциплинарное взыскание, посадили на несколько дней в темный карцер, ибо в тюремном дисциплинарном уставе сказано: «а) Если заключенный учиняет насилие над другим заключенным, то…»
   А Маруша и вправду собралась выйти замуж. Узнав, что Юраша в тот достопамятный день увели жандармы, она забыла и думать об утре, когда он, ее жених, объяснялся ей в любви, и о том, что он купил ей на шею красный платок с голубыми колечками, и сказала отцу:
   — Этот Юраш — чистый разбойник. Жена его будет несчастной женщиной.
   В следующее воскресенье Марушу провожал в костел Васко.
   У Васко была большая мельница, на голубую куртку были нашиты тяжелые серебряные пуговицы. А у Юраша была крохотная хибарка, он поставлял древесный уголь на рудник и вместо голубой куртки носил рубашку с пряжками. Вдобавок это был негодяй и разбойник.
   Через две недели Васко пришел к Пухалам просить руки Маруши. Старый Пухала дал согласие, но на следующий день Васко пожаловался, что у него болит спина — его подстерегли у мельницы парни, друзья арестованного Юраша.
   Когда об этом узнал лесничий в Долинке, он вскоре как-то сказал в Добшине добшпнскому нотариусу:
   — Какой наш народ романтичный!
   А романтики еще прибавилось, когда Юраш вышел из тюрьмы.
   Все видели, что Юраш торчал целый день у мельницы Васко.
   — Ждите самых удивительных событий, — сказал лесничий в добшинском казино городскому нотариусу.
   И в самом деле произошли удивительные события. Лежит Юраш в лесу у самой мельницы и внимательно следит, не покажется ли Васко.
   — Ну-ка, выйди, парень! — кричит Юраш мельнику. — Выдь-ка, мне надо с тобой поговорить!
   В окне показывается испачканное мукой лицо Васко.
   — Ну, так ты выйдешь или нет? — снова кричит Юраш.
   Васко осторожно приоткрывает окно.
   — Юраш, дружок, не сердись…
   — Так впусти меня! — кричит Юраш. — Мне надо кое о чем с тобой потолковать,
   — Юрашек, — упирается Васко, — не могу, ты меня изобьешь.
   — Спрашиваю: ты меня впустишь или нет? — гаркнул Юраш на весь дремучий лес, подходя к окну.
   Васко, еле волоча ноги, подошел к воротам, отодвинул засов и впустил Юраша.
   — Хорошо, — одобрил Юраш и шагнул в комнату. Васко — за ним. Оба сели.
   — Юрашек, не сердись. Не выпьешь ли рюмочку? — дрожащим голосом спросил Васко.
   — Выпью, отчего не выпить, — согласился Юраш. — Ты знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить?
   — Не сердись, друг милый, — попросил Васко. — Я и сам не рад, что так получилось. Девушки что листья с дерева. Сегодня здесь, завтра там.
   — Васко, давай неси вино, — посоветовал Юраш, — да народ от окошек отгони.
   Ведь половина деревни ждала, чем кончится этот визит.
   Васко вскоре вернулся с вином, налил, оба выпили.
   — Доброе вино, — сказал он, — в Ягре покупал. Не кислое, но и не сладкое.
   — Замолчи! — ответил Юраш. — Да знаешь ли ты, зачем я к тебе пришел?
   — Милый, золотой мой, — попросил Васко, — к чему этот разговор! Мы всегда были товарищами и… понимаешь, она мне понравилась, я — ей…
   — Не об этом я спрашиваю! — закричал Юраш. — Садись-ка поближе да вина наливай, чего ты все к двери жмешься.
   Васко осторожно присел и налил снова. Юраш выпил и тихонько сказал Васко:
   — Тот платок, что я Маруше купил, обошелся мне в два гульдена; Васко, заплати мне эти два гульдена, и дело с концом!..
   — Видишь теперь, братец, — сказал немного спустя Юраш пряча деньги за потертый пояс, — что мы всегда товарищами были.
   — Вывелись романтики в Гемере, — сказал на следующий день в добшинском казино лесничий из Долинки и стал рассказывать…