Страница:
жизнь.
9 сентября Молотов послал Риббентропу телефонограмму, которую иначе чем
кощунственной не назовешь
"Я получил Ваше сообщение о том, что германские войска вошли в Варшаву
Пожалуйста, передайте мои поздравления и приветствия Правительству
Германской Империи.
Молотов"
Сообщая, что немецкие войска уже "вошли в Варшаву", гитлеровцы тем
самым хотели ускорить начало наступления и советских войск на оговоренную в
протоколе польскую территорию Они при этом не обманывали, но окончательно
Варшава капитулировала только 27 сентября. Поэтому не случайно Молотов 14
сентября просил (после поздравления!), "чтобы ему как можно более точно
сообщили, когда можно рассчитывать на захват Варшавы" Германский посол в
Москве Шуленбург так докладывает об этом в министерство иностранных дел в
Германии.
"Срочно! Совершенно секретно! От 14 сентября 1939 года, 18 часов 00
минут.
Молотов вызвал меня сегодня в 16 часов и заявил, что Красная Армия
достигла состояния готовности скорее, чем я-о ожидалось Советские действия
поэтому могут начаться раньше указанного им (Молотовым) во время последней
беседы срока Учитывая политическую мотивировку советской акции (падение
Польши и защита русских "меньшинств"). Советам было бы крайне важно не
начинать действовать до того, как падет административный центр Польши -
Варшава. Молотов поэтому просит, чтобы ему как можно более точно сообщили,
когда можно рассчитывать на захват Варшавы. Я хотел бы обратить ваше
внимание на сегодняшнюю статью в "Правде", к которой завтра прибавится
аналогичная статья в "Известиях". Эти статьи содержат упомянутую Молотовым
политическую мотивировку советской интервенции.
Шуленбург"
Когда настал момент для начала действий Красной Армии, Сталин пригласил
Шуленбурга в Кремль и сделал ему заявление, о котором германский посол тут
же телеграфировал в Берлин.
"Очень срочно! Секретно! 17 сентября 1939 года
Сталин в присутствии Молотова и Ворошилова принял меня в 2 часа ночи и
заявил, что Красная Армия пересечет советскую границу в 6 часов утра на всем
ее протяжении от Полоцка до Каменец- Подольска.
Во избежание инцидента Сталин спешно просит нас проследить за тем,
чтобы германские самолеты, начиная с сегодняшнего дня, не залетали восточнее
линии Белосток - Брест-Литовск - Лемберг (7) Советские самолеты начнут
сегодня бомбардировать район восточнее Лемберга.
Советская комиссия прибудет в Белосток завтра, самое позднее
послезавтра.
Сталин зачитал мне ноту, которая будет вручена уже сегодня ночью
польскому послу и копия которой в течение дня будет разослана всем миссиям,
а затем опубликована. В ноте дается оправдание советских действий Зачитанный
мне проект содержал три пункта, для нас неприемлемых. В ответ на мои
возражения Сталин с предельной готовностью изменил текст так, что теперь
нота вполне нас удовлетворяет. Сталин заявил, что вопрос о публикации
германо-советского коммюнике не может быть поставлен на рассмотрение в
течение ближайших двух-трех дней.
В будущем все военные вопросы, которые возникнут, должны выясняться
напрямую с Ворошиловым генерал-лейтенантом Кестрингом.
Шуленбург".
Необходимо, мне кажется, привести здесь и текст правительственной ноты,
которая разослана всем послам и посланникам государств, имеющих
дипломатические отношения с СССР, в которой объяснялись и оправдывались
действия Советского Союза в отношении Польши.
"17 сентября 1939 года.
Господин посол,
польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность Польского
государства. В течение 10 дней военных операций Польша потеряла все свои
промышленные районы и культурные центры. Варшава как столица Польши не
существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков
жизни. Это значит, что Польское государство и его правительство фактически
перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора,
заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная
без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей
и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе
нейтральным. Советское правительство не может более относиться к этим фактам
безразлично
Советское правительство не может также безразлично относиться к тому,
чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши,
брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными.
Ввиду такой обстановки Советское правительство отдало распоряжение
Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и
взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и
Западной Белоруссии.
Одновременно Советское правительство намерено принять все меры к тому,
чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут
его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.
Примите, господин посол, уверение в совершенном к вам почтении.
Народный Комиссар Иностранных дел СССР В. Молотов"
И опять, в который уже раз, даже в таком официальном, разосланном по
всему миру документе, Сталин и Молотов кривили душой и говорили неправду,
особенно в той части, где они обещали "вызволить польский народ из
злополучной войны" и дать ему "возможность зажить мирной жизнью".
Документы, которые стали известны в наше время (я уже говорил выше о
том, что это документы германского министерства иностранных дел),
свидетельствуют совсем о другом Вот телеграмма германского посла в Москве,
отправленная в министерство иностранных дел Германии 25 сентября 1939 года:
"Совершенно секретно! Срочно!
Сталин и Молотов попросили меня прибыть в Кремль сегодня в 20 часов
Сталин заявил следующее При окончательном урегулировании польского вопроса
нужно избежать всего, что в будущем может вызвать трения между Германией и
Советским Союзом. С этой точки зрения он считает неправильным оставлять
независимым остаток Польского государства. Он предлагает следующее, из
территории к востоку от демаркационной линии все Люблинское воеводе гво и та
часть Варшавского воеводства, которая доходит до Буга, должны быть добавлены
к нашей (германской) порции. За это мы отказываемся от претензий на Литву.
Сталин указал на это предложение как на предмет будущих переговоров с
имперским министром иностранных дел и добавил, что, если мы согласны.
Советский Союз немедленно возьмется за решение проблемы Прибалтийских
государств в соответствии с протоколом от 23 августа и ожидает в этом деле
полную поддержку со стороны германского правительства. Сталин подчеркнуто
указал на Эстонию, Латвию и Литву, но не упомянул Финляндию.
Я ответил Сталину, что доложу своему правительству.
Шуленбург".
27 сентября Риббентроп снова прилетел в Москву, и 28 сентября им и
Молотовым был подписан новый германо-советский "Договор о дружбе и границе
между СССР и Германией" Этот договор официально и юридически закреплял
раздел территории Польши между Германией и Советским Союзом, к нему
прилагалась соответствующая карта, на которой была указана новая граница, и
эту карту подписали Сталин и Риббентроп.
К этому договору прилагались два дополнительных секретных протокола. В
одном из них фиксировались те изменения в территориальных разграничениях, о
которых еще раньше договорился Сталин, о том, что Люблинское воеводство и
часть Варшавского воеводства отходят в сферу влияния Германии, а Советскому
Союзу теперь отдается вся литовская территория.
В своем комментарии при создании уже упомянутой Комиссии М. С. Горбачев
еще сказал:
- Секретного протокола пока нет, и мы его оценить не можем. Я думаю,
вообще комиссия такая должна быть, с этим я действительно согласился бы. Она
должна выработать политическую и правовую оценку этого договора о
ненападении, без упоминания секретного протокола, поскольку все архивы, что
мы перерыли у себя, ответа не дали. (Хотя, я вам скажу, историки знают и
могли бы вам сказать: вот то-то происходило, двигались навстречу две мощные
силы, и на каких-то рубежах, так сказать, это соприкосновение совершенно
остановилось. Что-то лежало в основе. Но это пока рассуждения. Поэтому тут
требуется разбирательство, анализ всех документов, всей той ситуации, как
она шла.. Это не простой вопрос, но раз он есть, уходить, уклоняться, я
думаю, не нужно... давайте браться и изучать..)
М С Горбачев предлагает не уклоняться. Раз для изучения вопроса нужны
документы, я приведу опубликованный в США текст второго секретного
протокола, и давайте попытаемся самостоятельно оценить ситуацию.
Нижеподписавшиеся Уполномоченные при заключении советско-германского
Договора о границе и дружбе констатировали свое согласие в следующем:
Обе стороны не допустят на своих территориях никакой польской агитации,
которая действует на территорию другой страны Они ликвидируют зародыши
подобной агитации на своих территориях и будут информировать друг друга о
целесообразных для этого мероприятиях. По уполномочию Правительства СССР В.
Молотов.
За Правительство
Германии И. Риббентроп. Москва, 28 сентября 1939 года.
Вот так, черным по белому, зафиксирован сговор с фашистским режимом о
единых действиях, препятствующих агитации и пропаганде за возрождение
Польши, сговор, свидетельствующий о полной утрате тогдашними советскими
руководителями интернационалистских принципов.
После того как были напечатаны эти строки в журнале, появились новые,
ранее неизвестные, сведения об этих договорах Для того чтобы завершить эту
тему с наиболее возможной на сегодняшний день ясностью, приведу выдержки из
исследования комиссии I Съезда народных депутатов СССР и то, что я разыскал
сам как дополнение к этим исследованиям
Почему я говорю "на сегодняшний день"' Потому что документы, касающиеся
международных отношений тех дней, известны лишь германские и советские. Что
касается документов, имеющихся у английской и американской сторон, то Англия
объявила их закрытыми до 2017 года, а США вообще не указывает срока
ограничения
Германская и советская стороны, согласно договоренности (несмотря на то
что воевали не на жизнь, а на смерть), свято хранили тайну секретных
соглашений.
Впервые о существовании протокола публично было упомянуто на
Нюрнбергском процессе, когда военные преступники, сидевшие на скамье
подсудимых, пытались перевернуть обвинение и, опираясь на секретные
договоры, доказать, что советские руководители, подписавшие эти соглашения,
являются равноценными соучастниками агрессии Защитник Гесса - Альфред Зейдль
представил суду показания бывшего начальника юридического отдела МИД
Германии Фридриха Гауса, который сопровождал Риббентропа в поездке в Москву
для подписания договора в августе 1939 года
Вот выдержка из его письменных показаний
При допросе в суде статс-секретаря германского МИД Вайцзеккера защитник
Гесса опять стал задавать ему вопросы о секретном протоколе. Вайцзеккер
подтвердил существование такого документа и подробно пересказал его
содержание, которое полностью совпадало с показаниями Гауса
Председатель суда спросил'
- Свидетель, вы видели подлинник этого секретного соглашения.
Вайцзеккер ответил:
- Да, я видел фотокопию этого соглашения, может быть, я видел даже
подлинник, но, во всяком случае, фотокопию я держал в руках Один экземпляр
фотокопии был заперт у меня в сейфе.
Во время объявленного перерыва Главный обвинитель от СССР Руденко
заявил протест по поводу этих дебатов о секретном договоре, так как до
начала процесса главные обвинители стран-победительниц договорились не
касаться таких вопросов, которые могут быть использованы обвиняемыми для
поворота в свою пользу. В числе прочих от советской стороны были определены
не подлежащими обсуждению "советско германский пакт о ненападении 1939 года
и вопросы, имеющие к нему отношение".
Комитет обвинителей поддержал Руденко В результате трибунал отклонил
претензии защитника Зайдля и постановил исключить из его речи обвинения в
адрес СССР и не включать их в протокол. Однако в своем последнем слове
обвиняемый Риббентроп все же коснулся этой темы:
"Когда я приехал в Москву в 1939 году к маршалу Сталину, он обсуждал со
мной не возможность мирного урегулирования германо-польского конфликта а дал
понять, что если он не получит половины Польши и Прибалтийские страны, еще
без Литвы с портом Либава, то я могу сразу же вылетать назад.
Ведение войны, видимо, не считалось там в 1939 году преступлением
против мира, в противном случае я не могу объяснить телеграмму Сталина после
окончания польской кампании, которая гласила' "Дружба Германии и Советского
Союза, основанная на совместно пролитой крови, имеет перспективы быть
длительной и прочной"
Так существование протокола получило огласку Краткая история немецких
оригиналов такова Пока боевые действия на фронтах развивались для Германии
успешно, договор и секретный протокол хранились в сейфе МИД Германии Но
когда стало ясно, что война может быть проиграна и огромные архивы едва ли
удастся куда-то увезти и спрятать, Риббентроп приказал сделать микрокопии на
фотопленку с наиболее важных документов.
Весной 1945 года поступило указание уничтожить архивы. Выполняя это
указание, советник Карл фон Леш уничтожил документы, но спрятал микрофильмы
(20 катушек, где заснято 9 725 страниц документов) в железную коробку,
обмотал ее промасленной тканью и зарыл в землю в парке замка Шенберг
(Тюрингия), куда в то время был вывезен архив. 12 мая 1945 года фон Леш
рассказал о документах подполковнику английской армии Роберту Томсону А тот
сообщил об этом союзникам-американцам. 14 мая коробку вырыли, 19 мая
доставили в Лондон, где американцы сняли дубликаты со всех микрофильмов. С
этих микрофильмов и сделаны фотокопии, на издание которых ссылался я и
которые сегодня известны всему свету.
Однако если прояснился вопрос об оригиналах немецкой стороны, то куда
делись подлинники", принадлежащие нашей, советской стороне?
Как стало известно недавно, секретный протокол нашей стороны хранился в
личном сейфе Молотова. О протоколе, подписанном от имени государства, не
знал никто, кроме присугствовавших при его подписании Не было об этом
известно ни Политбюро ЦК партии, ни Верховному Совету СССР.
В печати содержание протокола впервые было опубликовано 23 мая 1946
года (газета "Сан-Луи пост диспетч"), а позднее во многих сборниках
документов.
В советской печати о протоколе не только не упоминалось, но даже
отрицалась возможность его существования, если появлялось какое-нибудь
сообщение за рубежом
В 1989 году I Съезд народных депутатов СССР поручил созданной под
председательством А. Н. Яковлева комиссии дать "политическую и правовую
оценку советско-германского Договора о ненападении от 23 августа 1939 года".
Комиссия ознакомилась с архивами МИД, Министерства обороны, КГБ, Главного
архивного управления. Общего отдела ЦК КПСС и Института марксизма-ленинизма
Запрашивала немецкие документы через посольство ФРГ. Нигде оригиналы
секретного протокола не найдены
Дальше я привожу обоснование комиссии, почему она все же считает
возможным признать существование протокола, несмотря на отсутствие
подлинников
"Действительно, оригиналы протоколов не найдены ни в советских, ни в
зарубежных архивах Тем не менее комиссия считает возможным признать, что
секретный дополнительный протокол от 23 августа 1939 года существовал
Первое В Министерстве иностранных дел СССР существует служебная
записка, фиксирующая передачу в апреле 1946 года подлинника секретных
протоколов одним из помощников Молотова другому: Смирновым - Подцеробу Таким
образом, оригиналы у нас были, а затем они исчезли. Куда они исчезли, ни
комиссия, никто об этом не знает Вот текст этой записки. "Мы,
нижеподписавшиеся, заместитель заведующего Секретариатом товарища Молотова
Смирнов и старший помощник Министра иностранных дел Подцероб, сего числа
первый сдал, второй принял следующие документы особого архива Министерства
иностранных дел СССР.
1 Подлинный секретный дополнительный протокол от 23 августа 1939 года
на русском и немецком языках плюс 3 экземпляра копии этого протокола".
Дальше не относящиеся к этому делу, в одном случае 14, а в другом - еще
несколько документов Подписи: "Сдал Смирнов, принял Подцероб".
Следующий факт Найдены заверенные машинописные копии протоколов на
русском языке. Как показала экспертиза, эти копии относятся к молотовским
временам в работе МИД СССР.
Третье. Криминалисты провели экспертизу подписи Молотова в оригинале
договора о ненападении, подлинник которого, как вы сами понимаете, у нас
есть, и в фотокопии секретного протокола. Эксперты пришли к выводу об
идентичности этих подписей.
Четвертое. Оказалось, что протоколы, с которых сняты западногерманские
фотокопии, были напечатаны на той же машинке, что и хранящийся в архивах МИД
СССР подлинник договора. Как вы понимаете, таких совпадений не бывает.
И наконец, пятое. Существует разграничительная карта Она напечатана,
завизирована Сталиным. Карта разграничивает территории точно по протоколу.
Причем на ней две подписи Сталина. В одном случае - общая вместе с
Риббентропом, а во втором случае Сталин красным карандашом делает поправку в
нашу пользу и еще раз расписывается на этой поправке.
Таким образом, дорогие товарищи, эти соображения не вызывают малейших
сомнений в том, что протокол такой существовал".
Таково заключение комиссии.
А теперь я расскажу о дополнительных сведениях, на мой взгляд, тоже
убедительно подтверждающих существование протокола. Я удивляюсь, как не
пришло в голову никому из членов комиссии воспользоваться таким достоверным
источником.
Просматривая свои материалы о тех далеких днях, перечитывая текст
договора, вглядываясь в подписи под ним, рассматривая фотографии
Нюрнбергского процесса, я размышлял о том, что участники тех событий -
Сталин, Гитлер, Молотов, Риббентроп, Геринг, Гесс и другие - сошли с
исторической сцены, никто уже не может рассказать, что и как тогда
произошло. И вдруг я вспомнил Еще жив один человек, который нередко бывал
рядом со всеми этими деятелями, не только слышал их разговоры, но и помогал
объясниться,- это переводчик Павлов Владимир Николаевич
Бросив все дела, я немедленно стал добывать телефон и адрес Павлова.
Именно добывать - в Москве найти нужного человека не так просто.
И вот я у Павлова. Меня встретила его жена - общительная и, сразу
видно, властная дама. Она тут же предупреждает, что Владимир Николаевич не
дает интервью, не пишет мемуаров, а со мной будет беседовать из уважения,
которое испытывает ко мне как писателю Маленький магнитофон, который я хотел
использовать как записную книжку, она взяла и вынесла в прихожую.
- Будем говорить без этого.
В гостиную вошел Владимир Николаевич, непохожий на того, каким я видел
его на многих фотографиях: там он небольшого роста, худенький и, я бы
сказал, не выделяющийся, всегда сбоку или позади тех, кому помогает вести
разговор. Теперь он пополнел, блондин от природы, стал совсем светлый, даже
не седой, а какой то выцветший. Ему за восемьдесят, не очень здоров, но
память светлая, видимо, по профессиональной привычке не берет на себя
инициативу разговора, а лишь отвечает на вопросы. Ему бойко помогает
супруга.
Для знакомства я попросил Владимира Николаевича коротко рассказать о
себе.
- Я никогда не собирался быть переводчиком, окончил энергетический
институт, занялся научной работой, хотел увеличить прочность лопастей
турбин. А языками увлекался для себя Как сегодня говорят, это было хобби.
Нравилось и легко давалось. Видно, от природы мне это было отпущено,
свободно владел немецким, английским, а поэднее французским и испанским И
вот в 1939 году меня вызывают в ЦК ВКП(б). Представляете' Я всего кандидат в
члены партии. В ЦК со мной беседовали два человека на немецком языке в
присутствии какого-то работника ЦК. Как выяснилось, они должны были
выяснить, как я .знаю язык. И выяснили, сказав. "Он знает немецкий лучше
нас". Тут же мне было сказано, чтобы я ехал в Наркоминдел к товарищу
Молотову. Его только что назначили наркомом вместо Литвинова, и он обновлял
аппарат.
Все это было как во сне, я не хотел быть дипломатом, мне было 24 года,
все мои мысли были в науке. Я об этом честно сказал Молотову на первой же
беседе Но он коротко и четко отрезал:
- Вы коммунист и обязаны работать там, где нужнее.
Так я стал помощником наркома иностоанных дел СССР. Я переводил на всех
встречах Сталина и Молотова с Риббентропом. Был с Молотовым на его встречах
с Гитлером, рыл заведующим Центральным европейским отделом наркомата.
Работал как переводчик на всех конференциях в годы войны - Тегеранской,
Ялтинской, Потсдамской. С 1974 года на пенсии в ранге Чрезвычайного и
Полномочного Посла.
- Расскажите подробнее о подписании договора о ненападении с Германией.
- Да, я тогда переводил разговор Сталина, Риббентропа и Молотова.
- В наши дни много пишут и говорят о секретном дополнении к договору -
протоколе. Даже в докладе Яковлева Съезду народных депутатов, после
изложения всех косвенных доказательств о существовании протокола, все же
сказано - подлинников нет. Если вы были при подписании договора и этого
секретного приложения, то на сегодня вы единственный живой свидетель
происходившего в тот день - 23 августа 1939 года. Скажите четко и прямо: был
ли секретный протокол?
- Да, был. И еще добавлю такую подробность, в которую сегодня вообще
трудно поверить. Инициатива создания и подписания секретного протокола
исходила не с немецкой, а с нашей стороны.
- Это действительно очень неожиданно слышать.
- Ничего удивительного. Секретный протокол сегодня осуждают, а по тем
временам, в той международной обстановке, его расценивали как мудрый
поступок Сталина. Гитлеру нужен был спокойный тыл. Он очень спешил с
подписанием договора. Оставалось несколько дней до нападения на Польшу, а
позднее на Францию. Не допустить открытия фронта на востоке, обеспечить тыл
было заветной мечтой Гитлера. Риббентроп привез только текст основного
договора, Сталин, Молотов обсудили его, внесли поправки. Сталин вдруг
заявил: "К этому договору необходимы дополнительные соглашения, о которых мы
ничего нигде публиковать не будем". Сталин, понимая, что ради спокойного
тыла Гитлер пойдет на любые уступки, тут же изложил эти дополнительные
условия: Прибалтийские республики и Финляндия станут сферой влияния
Советского Союза. Кроме того, Сталин заявил о нашей заинтересованности в
возвращении Бессарабии и объединении украинских и белорусских западных
областей с основными территориями этих республик.
Риббентроп растерялся от таких неожиданных проблем, сказал, что не
может их решить сам, и попросил разрешения позвонить фюреру. Получив такое
разрешение, он из кабинета Сталина связался с Гитлером и изложил ему
пожелания Сталина. Фюрер уполномочил Риббентропа подписать дополнительный
протокол. Он и не мог не согласиться. У него войска были сосредоточены -
через неделю начнется война, любые обещания он готов дать, понимая, что все
они будут , нарушены и не выполнены, когда в этом появится необходимость.
(Кстати, этот разговор подтверждает в своих показаниях на Нюрнбергском
процессе бывший начальник юридического отдела МИД Германии Фридрих Гаус:
"Рейхсминистр по этим пунктам... заказал разговор по телефону с Гитлером...
Гитлер уполномочил Риббентропа одобрить советскую точку зрения" - В. К.)
После разговора с Гитлером здесь же, в кабинете Сталина, был сос1авлен
"Секретный дополнительный протокол". Его отредактировали, отпечатали и
подписали.
Все это я видел своими глазами, слышал и переводил разговор участников
переговоров. Сталин несколько раз подчеркнул, что это сугубо секретное
соглашение никем и нигде не должно быть разглашено.
Подтверждение рассказа Павлова я нашел в показаниях самого Риббентропа
на Нюрнбергском процессе.
Цитата из последнего слова Риббентропа на Нюрнбергском процессе,
которую я уже привел в этой главе (см. с. 48), на мой взгляд, убедительно
подтверждает достоверность рассказа Павлова.
Не буду приводить другие подробности моей беседы с Павловым, она была
очень интересной, мой рассказ о договорах и так затянулся. Я на это решился
только потому, что все это имеет отношение к деятельности Жукова, потому что
в какой-то степени объясняет убеждение Сталина в том, что он "переиграл"
Гитлера и отодвинул опасность войны. Это же объясняет, почему Сталин не
разрешил военным принять все меры к отражению возможного нападения Германии.
Сталин верил Гитлеру, верил в подписанные договоры. И получилось в конечном
счете, что не он "переиграл" Гитлера, а, наоборот, фюрер обманул Сталина,
усыпив его бдительность и обеспечив себе благоприятные условия для захвата
Польши, разгрома Франции и удара по нашей стране и армии, не изготовившейся
для отпора.
Как известно, после нападения Германии на Польшу Англия и Франция, в
9 сентября Молотов послал Риббентропу телефонограмму, которую иначе чем
кощунственной не назовешь
"Я получил Ваше сообщение о том, что германские войска вошли в Варшаву
Пожалуйста, передайте мои поздравления и приветствия Правительству
Германской Империи.
Молотов"
Сообщая, что немецкие войска уже "вошли в Варшаву", гитлеровцы тем
самым хотели ускорить начало наступления и советских войск на оговоренную в
протоколе польскую территорию Они при этом не обманывали, но окончательно
Варшава капитулировала только 27 сентября. Поэтому не случайно Молотов 14
сентября просил (после поздравления!), "чтобы ему как можно более точно
сообщили, когда можно рассчитывать на захват Варшавы" Германский посол в
Москве Шуленбург так докладывает об этом в министерство иностранных дел в
Германии.
"Срочно! Совершенно секретно! От 14 сентября 1939 года, 18 часов 00
минут.
Молотов вызвал меня сегодня в 16 часов и заявил, что Красная Армия
достигла состояния готовности скорее, чем я-о ожидалось Советские действия
поэтому могут начаться раньше указанного им (Молотовым) во время последней
беседы срока Учитывая политическую мотивировку советской акции (падение
Польши и защита русских "меньшинств"). Советам было бы крайне важно не
начинать действовать до того, как падет административный центр Польши -
Варшава. Молотов поэтому просит, чтобы ему как можно более точно сообщили,
когда можно рассчитывать на захват Варшавы. Я хотел бы обратить ваше
внимание на сегодняшнюю статью в "Правде", к которой завтра прибавится
аналогичная статья в "Известиях". Эти статьи содержат упомянутую Молотовым
политическую мотивировку советской интервенции.
Шуленбург"
Когда настал момент для начала действий Красной Армии, Сталин пригласил
Шуленбурга в Кремль и сделал ему заявление, о котором германский посол тут
же телеграфировал в Берлин.
"Очень срочно! Секретно! 17 сентября 1939 года
Сталин в присутствии Молотова и Ворошилова принял меня в 2 часа ночи и
заявил, что Красная Армия пересечет советскую границу в 6 часов утра на всем
ее протяжении от Полоцка до Каменец- Подольска.
Во избежание инцидента Сталин спешно просит нас проследить за тем,
чтобы германские самолеты, начиная с сегодняшнего дня, не залетали восточнее
линии Белосток - Брест-Литовск - Лемберг (7) Советские самолеты начнут
сегодня бомбардировать район восточнее Лемберга.
Советская комиссия прибудет в Белосток завтра, самое позднее
послезавтра.
Сталин зачитал мне ноту, которая будет вручена уже сегодня ночью
польскому послу и копия которой в течение дня будет разослана всем миссиям,
а затем опубликована. В ноте дается оправдание советских действий Зачитанный
мне проект содержал три пункта, для нас неприемлемых. В ответ на мои
возражения Сталин с предельной готовностью изменил текст так, что теперь
нота вполне нас удовлетворяет. Сталин заявил, что вопрос о публикации
германо-советского коммюнике не может быть поставлен на рассмотрение в
течение ближайших двух-трех дней.
В будущем все военные вопросы, которые возникнут, должны выясняться
напрямую с Ворошиловым генерал-лейтенантом Кестрингом.
Шуленбург".
Необходимо, мне кажется, привести здесь и текст правительственной ноты,
которая разослана всем послам и посланникам государств, имеющих
дипломатические отношения с СССР, в которой объяснялись и оправдывались
действия Советского Союза в отношении Польши.
"17 сентября 1939 года.
Господин посол,
польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность Польского
государства. В течение 10 дней военных операций Польша потеряла все свои
промышленные районы и культурные центры. Варшава как столица Польши не
существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков
жизни. Это значит, что Польское государство и его правительство фактически
перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора,
заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная
без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей
и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе
нейтральным. Советское правительство не может более относиться к этим фактам
безразлично
Советское правительство не может также безразлично относиться к тому,
чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши,
брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными.
Ввиду такой обстановки Советское правительство отдало распоряжение
Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и
взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и
Западной Белоруссии.
Одновременно Советское правительство намерено принять все меры к тому,
чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут
его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.
Примите, господин посол, уверение в совершенном к вам почтении.
Народный Комиссар Иностранных дел СССР В. Молотов"
И опять, в который уже раз, даже в таком официальном, разосланном по
всему миру документе, Сталин и Молотов кривили душой и говорили неправду,
особенно в той части, где они обещали "вызволить польский народ из
злополучной войны" и дать ему "возможность зажить мирной жизнью".
Документы, которые стали известны в наше время (я уже говорил выше о
том, что это документы германского министерства иностранных дел),
свидетельствуют совсем о другом Вот телеграмма германского посла в Москве,
отправленная в министерство иностранных дел Германии 25 сентября 1939 года:
"Совершенно секретно! Срочно!
Сталин и Молотов попросили меня прибыть в Кремль сегодня в 20 часов
Сталин заявил следующее При окончательном урегулировании польского вопроса
нужно избежать всего, что в будущем может вызвать трения между Германией и
Советским Союзом. С этой точки зрения он считает неправильным оставлять
независимым остаток Польского государства. Он предлагает следующее, из
территории к востоку от демаркационной линии все Люблинское воеводе гво и та
часть Варшавского воеводства, которая доходит до Буга, должны быть добавлены
к нашей (германской) порции. За это мы отказываемся от претензий на Литву.
Сталин указал на это предложение как на предмет будущих переговоров с
имперским министром иностранных дел и добавил, что, если мы согласны.
Советский Союз немедленно возьмется за решение проблемы Прибалтийских
государств в соответствии с протоколом от 23 августа и ожидает в этом деле
полную поддержку со стороны германского правительства. Сталин подчеркнуто
указал на Эстонию, Латвию и Литву, но не упомянул Финляндию.
Я ответил Сталину, что доложу своему правительству.
Шуленбург".
27 сентября Риббентроп снова прилетел в Москву, и 28 сентября им и
Молотовым был подписан новый германо-советский "Договор о дружбе и границе
между СССР и Германией" Этот договор официально и юридически закреплял
раздел территории Польши между Германией и Советским Союзом, к нему
прилагалась соответствующая карта, на которой была указана новая граница, и
эту карту подписали Сталин и Риббентроп.
К этому договору прилагались два дополнительных секретных протокола. В
одном из них фиксировались те изменения в территориальных разграничениях, о
которых еще раньше договорился Сталин, о том, что Люблинское воеводство и
часть Варшавского воеводства отходят в сферу влияния Германии, а Советскому
Союзу теперь отдается вся литовская территория.
В своем комментарии при создании уже упомянутой Комиссии М. С. Горбачев
еще сказал:
- Секретного протокола пока нет, и мы его оценить не можем. Я думаю,
вообще комиссия такая должна быть, с этим я действительно согласился бы. Она
должна выработать политическую и правовую оценку этого договора о
ненападении, без упоминания секретного протокола, поскольку все архивы, что
мы перерыли у себя, ответа не дали. (Хотя, я вам скажу, историки знают и
могли бы вам сказать: вот то-то происходило, двигались навстречу две мощные
силы, и на каких-то рубежах, так сказать, это соприкосновение совершенно
остановилось. Что-то лежало в основе. Но это пока рассуждения. Поэтому тут
требуется разбирательство, анализ всех документов, всей той ситуации, как
она шла.. Это не простой вопрос, но раз он есть, уходить, уклоняться, я
думаю, не нужно... давайте браться и изучать..)
М С Горбачев предлагает не уклоняться. Раз для изучения вопроса нужны
документы, я приведу опубликованный в США текст второго секретного
протокола, и давайте попытаемся самостоятельно оценить ситуацию.
Нижеподписавшиеся Уполномоченные при заключении советско-германского
Договора о границе и дружбе констатировали свое согласие в следующем:
Обе стороны не допустят на своих территориях никакой польской агитации,
которая действует на территорию другой страны Они ликвидируют зародыши
подобной агитации на своих территориях и будут информировать друг друга о
целесообразных для этого мероприятиях. По уполномочию Правительства СССР В.
Молотов.
За Правительство
Германии И. Риббентроп. Москва, 28 сентября 1939 года.
Вот так, черным по белому, зафиксирован сговор с фашистским режимом о
единых действиях, препятствующих агитации и пропаганде за возрождение
Польши, сговор, свидетельствующий о полной утрате тогдашними советскими
руководителями интернационалистских принципов.
После того как были напечатаны эти строки в журнале, появились новые,
ранее неизвестные, сведения об этих договорах Для того чтобы завершить эту
тему с наиболее возможной на сегодняшний день ясностью, приведу выдержки из
исследования комиссии I Съезда народных депутатов СССР и то, что я разыскал
сам как дополнение к этим исследованиям
Почему я говорю "на сегодняшний день"' Потому что документы, касающиеся
международных отношений тех дней, известны лишь германские и советские. Что
касается документов, имеющихся у английской и американской сторон, то Англия
объявила их закрытыми до 2017 года, а США вообще не указывает срока
ограничения
Германская и советская стороны, согласно договоренности (несмотря на то
что воевали не на жизнь, а на смерть), свято хранили тайну секретных
соглашений.
Впервые о существовании протокола публично было упомянуто на
Нюрнбергском процессе, когда военные преступники, сидевшие на скамье
подсудимых, пытались перевернуть обвинение и, опираясь на секретные
договоры, доказать, что советские руководители, подписавшие эти соглашения,
являются равноценными соучастниками агрессии Защитник Гесса - Альфред Зейдль
представил суду показания бывшего начальника юридического отдела МИД
Германии Фридриха Гауса, который сопровождал Риббентропа в поездке в Москву
для подписания договора в августе 1939 года
Вот выдержка из его письменных показаний
При допросе в суде статс-секретаря германского МИД Вайцзеккера защитник
Гесса опять стал задавать ему вопросы о секретном протоколе. Вайцзеккер
подтвердил существование такого документа и подробно пересказал его
содержание, которое полностью совпадало с показаниями Гауса
Председатель суда спросил'
- Свидетель, вы видели подлинник этого секретного соглашения.
Вайцзеккер ответил:
- Да, я видел фотокопию этого соглашения, может быть, я видел даже
подлинник, но, во всяком случае, фотокопию я держал в руках Один экземпляр
фотокопии был заперт у меня в сейфе.
Во время объявленного перерыва Главный обвинитель от СССР Руденко
заявил протест по поводу этих дебатов о секретном договоре, так как до
начала процесса главные обвинители стран-победительниц договорились не
касаться таких вопросов, которые могут быть использованы обвиняемыми для
поворота в свою пользу. В числе прочих от советской стороны были определены
не подлежащими обсуждению "советско германский пакт о ненападении 1939 года
и вопросы, имеющие к нему отношение".
Комитет обвинителей поддержал Руденко В результате трибунал отклонил
претензии защитника Зайдля и постановил исключить из его речи обвинения в
адрес СССР и не включать их в протокол. Однако в своем последнем слове
обвиняемый Риббентроп все же коснулся этой темы:
"Когда я приехал в Москву в 1939 году к маршалу Сталину, он обсуждал со
мной не возможность мирного урегулирования германо-польского конфликта а дал
понять, что если он не получит половины Польши и Прибалтийские страны, еще
без Литвы с портом Либава, то я могу сразу же вылетать назад.
Ведение войны, видимо, не считалось там в 1939 году преступлением
против мира, в противном случае я не могу объяснить телеграмму Сталина после
окончания польской кампании, которая гласила' "Дружба Германии и Советского
Союза, основанная на совместно пролитой крови, имеет перспективы быть
длительной и прочной"
Так существование протокола получило огласку Краткая история немецких
оригиналов такова Пока боевые действия на фронтах развивались для Германии
успешно, договор и секретный протокол хранились в сейфе МИД Германии Но
когда стало ясно, что война может быть проиграна и огромные архивы едва ли
удастся куда-то увезти и спрятать, Риббентроп приказал сделать микрокопии на
фотопленку с наиболее важных документов.
Весной 1945 года поступило указание уничтожить архивы. Выполняя это
указание, советник Карл фон Леш уничтожил документы, но спрятал микрофильмы
(20 катушек, где заснято 9 725 страниц документов) в железную коробку,
обмотал ее промасленной тканью и зарыл в землю в парке замка Шенберг
(Тюрингия), куда в то время был вывезен архив. 12 мая 1945 года фон Леш
рассказал о документах подполковнику английской армии Роберту Томсону А тот
сообщил об этом союзникам-американцам. 14 мая коробку вырыли, 19 мая
доставили в Лондон, где американцы сняли дубликаты со всех микрофильмов. С
этих микрофильмов и сделаны фотокопии, на издание которых ссылался я и
которые сегодня известны всему свету.
Однако если прояснился вопрос об оригиналах немецкой стороны, то куда
делись подлинники", принадлежащие нашей, советской стороне?
Как стало известно недавно, секретный протокол нашей стороны хранился в
личном сейфе Молотова. О протоколе, подписанном от имени государства, не
знал никто, кроме присугствовавших при его подписании Не было об этом
известно ни Политбюро ЦК партии, ни Верховному Совету СССР.
В печати содержание протокола впервые было опубликовано 23 мая 1946
года (газета "Сан-Луи пост диспетч"), а позднее во многих сборниках
документов.
В советской печати о протоколе не только не упоминалось, но даже
отрицалась возможность его существования, если появлялось какое-нибудь
сообщение за рубежом
В 1989 году I Съезд народных депутатов СССР поручил созданной под
председательством А. Н. Яковлева комиссии дать "политическую и правовую
оценку советско-германского Договора о ненападении от 23 августа 1939 года".
Комиссия ознакомилась с архивами МИД, Министерства обороны, КГБ, Главного
архивного управления. Общего отдела ЦК КПСС и Института марксизма-ленинизма
Запрашивала немецкие документы через посольство ФРГ. Нигде оригиналы
секретного протокола не найдены
Дальше я привожу обоснование комиссии, почему она все же считает
возможным признать существование протокола, несмотря на отсутствие
подлинников
"Действительно, оригиналы протоколов не найдены ни в советских, ни в
зарубежных архивах Тем не менее комиссия считает возможным признать, что
секретный дополнительный протокол от 23 августа 1939 года существовал
Первое В Министерстве иностранных дел СССР существует служебная
записка, фиксирующая передачу в апреле 1946 года подлинника секретных
протоколов одним из помощников Молотова другому: Смирновым - Подцеробу Таким
образом, оригиналы у нас были, а затем они исчезли. Куда они исчезли, ни
комиссия, никто об этом не знает Вот текст этой записки. "Мы,
нижеподписавшиеся, заместитель заведующего Секретариатом товарища Молотова
Смирнов и старший помощник Министра иностранных дел Подцероб, сего числа
первый сдал, второй принял следующие документы особого архива Министерства
иностранных дел СССР.
1 Подлинный секретный дополнительный протокол от 23 августа 1939 года
на русском и немецком языках плюс 3 экземпляра копии этого протокола".
Дальше не относящиеся к этому делу, в одном случае 14, а в другом - еще
несколько документов Подписи: "Сдал Смирнов, принял Подцероб".
Следующий факт Найдены заверенные машинописные копии протоколов на
русском языке. Как показала экспертиза, эти копии относятся к молотовским
временам в работе МИД СССР.
Третье. Криминалисты провели экспертизу подписи Молотова в оригинале
договора о ненападении, подлинник которого, как вы сами понимаете, у нас
есть, и в фотокопии секретного протокола. Эксперты пришли к выводу об
идентичности этих подписей.
Четвертое. Оказалось, что протоколы, с которых сняты западногерманские
фотокопии, были напечатаны на той же машинке, что и хранящийся в архивах МИД
СССР подлинник договора. Как вы понимаете, таких совпадений не бывает.
И наконец, пятое. Существует разграничительная карта Она напечатана,
завизирована Сталиным. Карта разграничивает территории точно по протоколу.
Причем на ней две подписи Сталина. В одном случае - общая вместе с
Риббентропом, а во втором случае Сталин красным карандашом делает поправку в
нашу пользу и еще раз расписывается на этой поправке.
Таким образом, дорогие товарищи, эти соображения не вызывают малейших
сомнений в том, что протокол такой существовал".
Таково заключение комиссии.
А теперь я расскажу о дополнительных сведениях, на мой взгляд, тоже
убедительно подтверждающих существование протокола. Я удивляюсь, как не
пришло в голову никому из членов комиссии воспользоваться таким достоверным
источником.
Просматривая свои материалы о тех далеких днях, перечитывая текст
договора, вглядываясь в подписи под ним, рассматривая фотографии
Нюрнбергского процесса, я размышлял о том, что участники тех событий -
Сталин, Гитлер, Молотов, Риббентроп, Геринг, Гесс и другие - сошли с
исторической сцены, никто уже не может рассказать, что и как тогда
произошло. И вдруг я вспомнил Еще жив один человек, который нередко бывал
рядом со всеми этими деятелями, не только слышал их разговоры, но и помогал
объясниться,- это переводчик Павлов Владимир Николаевич
Бросив все дела, я немедленно стал добывать телефон и адрес Павлова.
Именно добывать - в Москве найти нужного человека не так просто.
И вот я у Павлова. Меня встретила его жена - общительная и, сразу
видно, властная дама. Она тут же предупреждает, что Владимир Николаевич не
дает интервью, не пишет мемуаров, а со мной будет беседовать из уважения,
которое испытывает ко мне как писателю Маленький магнитофон, который я хотел
использовать как записную книжку, она взяла и вынесла в прихожую.
- Будем говорить без этого.
В гостиную вошел Владимир Николаевич, непохожий на того, каким я видел
его на многих фотографиях: там он небольшого роста, худенький и, я бы
сказал, не выделяющийся, всегда сбоку или позади тех, кому помогает вести
разговор. Теперь он пополнел, блондин от природы, стал совсем светлый, даже
не седой, а какой то выцветший. Ему за восемьдесят, не очень здоров, но
память светлая, видимо, по профессиональной привычке не берет на себя
инициативу разговора, а лишь отвечает на вопросы. Ему бойко помогает
супруга.
Для знакомства я попросил Владимира Николаевича коротко рассказать о
себе.
- Я никогда не собирался быть переводчиком, окончил энергетический
институт, занялся научной работой, хотел увеличить прочность лопастей
турбин. А языками увлекался для себя Как сегодня говорят, это было хобби.
Нравилось и легко давалось. Видно, от природы мне это было отпущено,
свободно владел немецким, английским, а поэднее французским и испанским И
вот в 1939 году меня вызывают в ЦК ВКП(б). Представляете' Я всего кандидат в
члены партии. В ЦК со мной беседовали два человека на немецком языке в
присутствии какого-то работника ЦК. Как выяснилось, они должны были
выяснить, как я .знаю язык. И выяснили, сказав. "Он знает немецкий лучше
нас". Тут же мне было сказано, чтобы я ехал в Наркоминдел к товарищу
Молотову. Его только что назначили наркомом вместо Литвинова, и он обновлял
аппарат.
Все это было как во сне, я не хотел быть дипломатом, мне было 24 года,
все мои мысли были в науке. Я об этом честно сказал Молотову на первой же
беседе Но он коротко и четко отрезал:
- Вы коммунист и обязаны работать там, где нужнее.
Так я стал помощником наркома иностоанных дел СССР. Я переводил на всех
встречах Сталина и Молотова с Риббентропом. Был с Молотовым на его встречах
с Гитлером, рыл заведующим Центральным европейским отделом наркомата.
Работал как переводчик на всех конференциях в годы войны - Тегеранской,
Ялтинской, Потсдамской. С 1974 года на пенсии в ранге Чрезвычайного и
Полномочного Посла.
- Расскажите подробнее о подписании договора о ненападении с Германией.
- Да, я тогда переводил разговор Сталина, Риббентропа и Молотова.
- В наши дни много пишут и говорят о секретном дополнении к договору -
протоколе. Даже в докладе Яковлева Съезду народных депутатов, после
изложения всех косвенных доказательств о существовании протокола, все же
сказано - подлинников нет. Если вы были при подписании договора и этого
секретного приложения, то на сегодня вы единственный живой свидетель
происходившего в тот день - 23 августа 1939 года. Скажите четко и прямо: был
ли секретный протокол?
- Да, был. И еще добавлю такую подробность, в которую сегодня вообще
трудно поверить. Инициатива создания и подписания секретного протокола
исходила не с немецкой, а с нашей стороны.
- Это действительно очень неожиданно слышать.
- Ничего удивительного. Секретный протокол сегодня осуждают, а по тем
временам, в той международной обстановке, его расценивали как мудрый
поступок Сталина. Гитлеру нужен был спокойный тыл. Он очень спешил с
подписанием договора. Оставалось несколько дней до нападения на Польшу, а
позднее на Францию. Не допустить открытия фронта на востоке, обеспечить тыл
было заветной мечтой Гитлера. Риббентроп привез только текст основного
договора, Сталин, Молотов обсудили его, внесли поправки. Сталин вдруг
заявил: "К этому договору необходимы дополнительные соглашения, о которых мы
ничего нигде публиковать не будем". Сталин, понимая, что ради спокойного
тыла Гитлер пойдет на любые уступки, тут же изложил эти дополнительные
условия: Прибалтийские республики и Финляндия станут сферой влияния
Советского Союза. Кроме того, Сталин заявил о нашей заинтересованности в
возвращении Бессарабии и объединении украинских и белорусских западных
областей с основными территориями этих республик.
Риббентроп растерялся от таких неожиданных проблем, сказал, что не
может их решить сам, и попросил разрешения позвонить фюреру. Получив такое
разрешение, он из кабинета Сталина связался с Гитлером и изложил ему
пожелания Сталина. Фюрер уполномочил Риббентропа подписать дополнительный
протокол. Он и не мог не согласиться. У него войска были сосредоточены -
через неделю начнется война, любые обещания он готов дать, понимая, что все
они будут , нарушены и не выполнены, когда в этом появится необходимость.
(Кстати, этот разговор подтверждает в своих показаниях на Нюрнбергском
процессе бывший начальник юридического отдела МИД Германии Фридрих Гаус:
"Рейхсминистр по этим пунктам... заказал разговор по телефону с Гитлером...
Гитлер уполномочил Риббентропа одобрить советскую точку зрения" - В. К.)
После разговора с Гитлером здесь же, в кабинете Сталина, был сос1авлен
"Секретный дополнительный протокол". Его отредактировали, отпечатали и
подписали.
Все это я видел своими глазами, слышал и переводил разговор участников
переговоров. Сталин несколько раз подчеркнул, что это сугубо секретное
соглашение никем и нигде не должно быть разглашено.
Подтверждение рассказа Павлова я нашел в показаниях самого Риббентропа
на Нюрнбергском процессе.
Цитата из последнего слова Риббентропа на Нюрнбергском процессе,
которую я уже привел в этой главе (см. с. 48), на мой взгляд, убедительно
подтверждает достоверность рассказа Павлова.
Не буду приводить другие подробности моей беседы с Павловым, она была
очень интересной, мой рассказ о договорах и так затянулся. Я на это решился
только потому, что все это имеет отношение к деятельности Жукова, потому что
в какой-то степени объясняет убеждение Сталина в том, что он "переиграл"
Гитлера и отодвинул опасность войны. Это же объясняет, почему Сталин не
разрешил военным принять все меры к отражению возможного нападения Германии.
Сталин верил Гитлеру, верил в подписанные договоры. И получилось в конечном
счете, что не он "переиграл" Гитлера, а, наоборот, фюрер обманул Сталина,
усыпив его бдительность и обеспечив себе благоприятные условия для захвата
Польши, разгрома Франции и удара по нашей стране и армии, не изготовившейся
для отпора.
Как известно, после нападения Германии на Польшу Англия и Франция, в