ABBYY и WEXLER
в рамках краудсорсингового проекта
«Весь Толстой в один клик»
Организаторы проекта:
Государственный музей Л. Н. Толстого
Музей-усадьба «Ясная Поляна»
Компания ABBYY
Подготовлено на основе электронной копии 29-го тома
Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого, предоставленной Российской государственной библиотекой
Электронное издание
90-томного собрания сочинений Л. Н. Толстого
доступно на портале
www.tolstoy.ru
Предисловие и редакционные пояснения к 29-му тому
Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого можно прочитать
в настоящем издании
Если Вы нашли ошибку, пожалуйста, напишите нам
report@tolstoy.ru
readingtolstoy.ru к проекту присоединились более трех тысяч волонтеров, которые с помощью программы ABBYY FineReader распознавали текст и исправляли ошибки. Буквально за десять дней прошел первый этап сверки, еще за два месяца – второй. После третьего этапа корректуры тома и отдельные произведения публикуются в электронном виде на сайте tolstoy.ru.
В издании сохраняется орфография и пунктуация печатной версии 90-томного собрания сочинений Л. Н. Толстого.
Руководитель проекта «Весь Толстой в один клик»
Фекла Толстая
Перепечатка разрешается безвозмездно
Фотография 1892 г.
ПРЕДИСЛОВИЕ К «КРЕСТЬЯНСКИМ РАССКАЗАМ» С. Т. СЕМЕНОВА
Я давно уже составил себе правило судить о всяком художественном произведении с трех сторон: 1) со стороны содержания – насколько важно и нужно для людей то, что с новой стороны открывается художником, потому что всякое произведение тогда только произведение искусства, когда оно открывает новую сторону жизни; 2) насколько хороша, красива, соответственна содержанию форма произведения и 3) насколько искренно отношение художника к своему предмету, т. е. насколько он верит в то, что изображает. Это последнее достоинство мне кажется всегда самым важным в художественном произведении. Оно дает художественному произведению его силу, делает художественное произведение заразительным, т. е. вызывает в зрителе, слушателе и читателе те чувства, которые испытывает художник.
И этим-то достоинством в высшей степени обладает Семенов.
Есть известный рассказ Флобера, переведенный Тургеневым, – Юлиан Милостивый. Последний, долженствующий быть самым трогательным, эпизод рассказа состоит в том, что Юлиан ложится на одну постель с прокаженным и согревает его своим телом. Прокаженный этот – Христос, который уносит с собой Юлиана на небо. Всё это описано с большим мастерством, но я всегда остаюсь совершенно холоден при чтении этого рассказа. Я чувствую, что автор сам не сделал бы и даже не желал бы сделать того, что̀ сделал его герой, и потому и мне не хочется этого сделать, и я не испытывал никакого волнения при чтении этого удивительного подвига.
Но вот Семенов описывает самую простую историю, и она всегда умиляет меня. В Москву приходит деревенский парень искать места и по протекции земляка-кучера, живущего у богатого купца, получает тут же место помощника дворника. Место это прежде занимал старик. Купец, по совету своего кучера, отказал этому старику и на место его принял молодого парня. Парень приходит вечером, чтобы стать на место, и со двора слышит в дворницкой жалобы старика на то, что его без всякой вины с его стороны разочли, только чтобы дать его место молодому. Парню вдруг становится жалко старика, совестно за то, что он вытеснил его. Он задумывается, колеблется и, наконец, решается отказаться от места, которое ему так нужно и приятно было.
Всё это рассказано так, что всякий раз, читая этот рассказ, я чувствую, что автор не только желал бы, но и наверное поступил бы так же в таком же случае, и чувство его заражает меня, и мне приятно и кажется, что я сделал или готов был сделать что-то доброе.
Искренность – главное достоинство Семенова. Но, кроме нее, у него содержание всегда значительно: значительно потому, что оно касается самого значительного сословия России – крестьянства, которое Семенов знает, как может знать его только крестьянин, живущий сам деревенскою тягловою жизнью. Значительно еще содержание его рассказов потому, что во всех главный интерес их не во внешних событиях, не в особенностях быта, а в приближении или в отдалении людей от идеала христианской истины, который твердо и ясно стоит в душе автора и служит ему верным мерилом и оценкой достоинства и значительности людских поступков. Форма рассказов совершенно соответствует содержанию: она серьезна, проста, подробности всегда верны: нет фальшивых нот. В особенности же хорош, часто совершенно новый по выражениям, но всегда безыскусственный и поразительно сильный и образный язык, которым говорят лица рассказов.
23 марта.
И этим-то достоинством в высшей степени обладает Семенов.
Есть известный рассказ Флобера, переведенный Тургеневым, – Юлиан Милостивый. Последний, долженствующий быть самым трогательным, эпизод рассказа состоит в том, что Юлиан ложится на одну постель с прокаженным и согревает его своим телом. Прокаженный этот – Христос, который уносит с собой Юлиана на небо. Всё это описано с большим мастерством, но я всегда остаюсь совершенно холоден при чтении этого рассказа. Я чувствую, что автор сам не сделал бы и даже не желал бы сделать того, что̀ сделал его герой, и потому и мне не хочется этого сделать, и я не испытывал никакого волнения при чтении этого удивительного подвига.
Но вот Семенов описывает самую простую историю, и она всегда умиляет меня. В Москву приходит деревенский парень искать места и по протекции земляка-кучера, живущего у богатого купца, получает тут же место помощника дворника. Место это прежде занимал старик. Купец, по совету своего кучера, отказал этому старику и на место его принял молодого парня. Парень приходит вечером, чтобы стать на место, и со двора слышит в дворницкой жалобы старика на то, что его без всякой вины с его стороны разочли, только чтобы дать его место молодому. Парню вдруг становится жалко старика, совестно за то, что он вытеснил его. Он задумывается, колеблется и, наконец, решается отказаться от места, которое ему так нужно и приятно было.
Всё это рассказано так, что всякий раз, читая этот рассказ, я чувствую, что автор не только желал бы, но и наверное поступил бы так же в таком же случае, и чувство его заражает меня, и мне приятно и кажется, что я сделал или готов был сделать что-то доброе.
Искренность – главное достоинство Семенова. Но, кроме нее, у него содержание всегда значительно: значительно потому, что оно касается самого значительного сословия России – крестьянства, которое Семенов знает, как может знать его только крестьянин, живущий сам деревенскою тягловою жизнью. Значительно еще содержание его рассказов потому, что во всех главный интерес их не во внешних событиях, не в особенностях быта, а в приближении или в отдалении людей от идеала христианской истины, который твердо и ясно стоит в душе автора и служит ему верным мерилом и оценкой достоинства и значительности людских поступков. Форма рассказов совершенно соответствует содержанию: она серьезна, проста, подробности всегда верны: нет фальшивых нот. В особенности же хорош, часто совершенно новый по выражениям, но всегда безыскусственный и поразительно сильный и образный язык, которым говорят лица рассказов.
23 марта.
ПЛАНЫ И ВАРИАНТЫ
* ПРЕДИСЛОВИЕ К «КРЕСТЬЯНСКИМ РАССКАЗАМ» С. Т. СЕМЕНОВА
Искренность – главное достоинство Семенова. Но, кроме нее, у него и содержание всегда значительно: значительно и потому, что оно касается самого значительного сословия России – крестьянства, к[оторое] Семенов отлично знает и описывает с такою простою правдивостью, которая доступна только крестьянину, живущему крестьянскою жизнью; значительно и потому,1 что во всех рассказах его главный интерес не во внешних событиях, не в особенностях быта, а в приближении и отдалении людей от идеала христианской истины, к[оторый] очевидно твердо и ясно стоит в душе автора и служит ему верным мерилом и оценкой достоинства и значительности людских поступков. По отношению формы достоинство рассказов Семенова состоит в одном из самых важных качеств писателя – в чувстве меры в описании подробностей и в особенности в простом, безыскусственном, но всегда глубоко верном и часто новом по выражениям, хорошем крестьянском языке.
Комментарии Н. В. Горбачева
ПРЕДИСЛОВИЕ К «КРЕСТЬЯНСКИМ РАССКАЗАМ» С. Т. СЕМЕНОВА»
ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ И ПЕЧАТАНИЯ
Сергей Терентьевич Семенов (1868—1922) – писатель-самоучка, крестьянин Московской губ. С Толстым Семенов познакомился в конце ноября 1886 г., когда принес в Хамовники первый свой рассказ – «Два брата».2 Толстой одобрил этот рассказ, и в 1887 г. он был напечатан в изд. «Посредник». С этого времени Семенов часто навещал Толстого в Москве и Ясной Поляне, вел с ним переписку.
3 февраля 1894 г. Семенов обратился к Толстому с письмом, в котором, говоря про свои материальные затруднения, сообщал, что хотел бы составить из лучших своих рассказов книжку, и просил Толстого предложить ее кому-нибудь из издателей. Толстой отвечал 18 февраля, что будет рад помочь ему, что «книжечка может вытти хорошая», он может «искренно похвалить ее», но просил Семенова, чтобы тот сам указал, кому он хотел бы предложить ее для издания. Семенов назвал московского издателя К. Т. Солдатенкова, издававшего народных писателей Сурикова, Кольцова, Левитова, надеясь, что Солдатенков согласится издать и его книжку.3
К. Т. Солдатенков, как видно из письма И. И. Горбунова-Посадова к Семенову от 21 марта 1894 г., согласился издать «Крестьянские рассказы» Семенова. Видимо, о том же писал Семенову и Толстой в несохранившемся письме от 21 марта, так как в ответном письме от 3 апреля 1894 г. Семенов «сердечно» благодарил Толстого за «пристройство» его книжки.
Толстой начал писать предисловие к рассказам Семенова на том же листе, на котором находится письмо к нему И. И. Горбунова-Посадова от 18 марта 1894 г. А 21 марта И. И. Горбунов-Посадов писал Семенову, что к его «томику» Толстой уже «написал несколько вступительных слов». Следовательно, первый черновик-автограф предисловия датируется временем между 18 и 21 марта 1894 г.
Наборная же рукопись была закончена позднее, 23 марта 1894 г. В 1897 г.
С. А. Толстая, включая статью о Семенове в собрание сочинений («Сочинения гр. Л. Н. Толстого», изд. 10-е, часть четырнадцатая), напечатала ее именно с этой датой, перенесенной, очевидно, из наборной рукописи.
Работа над предисловием к «Крестьянским рассказам» Семенова совпала с окончанием второй редакции статьи о Мопассане (см. статью «История писания и печатания предисловия к сочинениям Гюи де Мопассана» – т. 30). Неслучайно поэтому, что и во второй редакции статьи о Мопассане, и в предисловии к рассказам Семенова Толстой критически отзывается об одном и том же писателе – Г. Флобере.
«Крестьянские рассказы» С. Т. Семенова, с предисловием Толстого, вышли из печати в Москве (типо-литография В. Рихтер), между 16 и 23 мая 1894 г.4 С некоторыми изменениями в составе рассказов, с предисловием Толстого, в 1904 г. книга была переиздана «Посредником». В 1909—1911 гг. рассказы С. Т. Семенова с предисловием Толстого «Посредник» издал в шести книгах. Этот шеститомник в 1912 г. был удостоен премии Академии наук.5
В собрание сочинений Толстого статья о Семенове впервые была включена в 1897 г. (изд. 10-е, часть четырнадцатая). Это единственное издание, которое не является перепечаткой текста, вышедшего в 1894 г. (в распоряжении С. А. Толстой была наборная рукопись – см. выше). Текст статьи в изд. С. А. Толстой совпадает с первопечатным, за исключением одного разночтения. В первопечатном тексте: «Оно дает художественному произведению его силу, делает художественное произведение заразительным, т. е. вызывает в зрителе те чувства, которые испытывает художник». А в собрании сочинений Толстого 1897 г. (изд. 10-е, часть четырнадцатая, стр. 169): «Оно дает художественному произведению его силу, делает художественное произведение заразительным, т. е. вызывает в зрителе, слушателе и читателе те чувства, которые испытывает художник» (печ. текст, стр. 212, строки 13—16 св.).
В настоящем издании «Предисловие к «Крестьянским рассказам» С. Т. Семенова» печатается по тексту «Сочинений гр. Л. Н. Толстого», часть четырнадцатая, М. 1897.
3 февраля 1894 г. Семенов обратился к Толстому с письмом, в котором, говоря про свои материальные затруднения, сообщал, что хотел бы составить из лучших своих рассказов книжку, и просил Толстого предложить ее кому-нибудь из издателей. Толстой отвечал 18 февраля, что будет рад помочь ему, что «книжечка может вытти хорошая», он может «искренно похвалить ее», но просил Семенова, чтобы тот сам указал, кому он хотел бы предложить ее для издания. Семенов назвал московского издателя К. Т. Солдатенкова, издававшего народных писателей Сурикова, Кольцова, Левитова, надеясь, что Солдатенков согласится издать и его книжку.3
К. Т. Солдатенков, как видно из письма И. И. Горбунова-Посадова к Семенову от 21 марта 1894 г., согласился издать «Крестьянские рассказы» Семенова. Видимо, о том же писал Семенову и Толстой в несохранившемся письме от 21 марта, так как в ответном письме от 3 апреля 1894 г. Семенов «сердечно» благодарил Толстого за «пристройство» его книжки.
Толстой начал писать предисловие к рассказам Семенова на том же листе, на котором находится письмо к нему И. И. Горбунова-Посадова от 18 марта 1894 г. А 21 марта И. И. Горбунов-Посадов писал Семенову, что к его «томику» Толстой уже «написал несколько вступительных слов». Следовательно, первый черновик-автограф предисловия датируется временем между 18 и 21 марта 1894 г.
Наборная же рукопись была закончена позднее, 23 марта 1894 г. В 1897 г.
С. А. Толстая, включая статью о Семенове в собрание сочинений («Сочинения гр. Л. Н. Толстого», изд. 10-е, часть четырнадцатая), напечатала ее именно с этой датой, перенесенной, очевидно, из наборной рукописи.
Работа над предисловием к «Крестьянским рассказам» Семенова совпала с окончанием второй редакции статьи о Мопассане (см. статью «История писания и печатания предисловия к сочинениям Гюи де Мопассана» – т. 30). Неслучайно поэтому, что и во второй редакции статьи о Мопассане, и в предисловии к рассказам Семенова Толстой критически отзывается об одном и том же писателе – Г. Флобере.
«Крестьянские рассказы» С. Т. Семенова, с предисловием Толстого, вышли из печати в Москве (типо-литография В. Рихтер), между 16 и 23 мая 1894 г.4 С некоторыми изменениями в составе рассказов, с предисловием Толстого, в 1904 г. книга была переиздана «Посредником». В 1909—1911 гг. рассказы С. Т. Семенова с предисловием Толстого «Посредник» издал в шести книгах. Этот шеститомник в 1912 г. был удостоен премии Академии наук.5
В собрание сочинений Толстого статья о Семенове впервые была включена в 1897 г. (изд. 10-е, часть четырнадцатая). Это единственное издание, которое не является перепечаткой текста, вышедшего в 1894 г. (в распоряжении С. А. Толстой была наборная рукопись – см. выше). Текст статьи в изд. С. А. Толстой совпадает с первопечатным, за исключением одного разночтения. В первопечатном тексте: «Оно дает художественному произведению его силу, делает художественное произведение заразительным, т. е. вызывает в зрителе те чувства, которые испытывает художник». А в собрании сочинений Толстого 1897 г. (изд. 10-е, часть четырнадцатая, стр. 169): «Оно дает художественному произведению его силу, делает художественное произведение заразительным, т. е. вызывает в зрителе, слушателе и читателе те чувства, которые испытывает художник» (печ. текст, стр. 212, строки 13—16 св.).
В настоящем издании «Предисловие к «Крестьянским рассказам» С. Т. Семенова» печатается по тексту «Сочинений гр. Л. Н. Толстого», часть четырнадцатая, М. 1897.
ОПИСАНИЕ РУКОПИСИ
Автограф. 2 лл. почтового формата и 1 л. в 4°.
Черновая редакция предисловия, без заглавия, без даты, без нумерации. На лицевой странице л. 1 – письмо И. И. Горбунова-Посадова к Толстому от 18 марта [1894 г.] о подготовке к изданию «Крестьянских рассказов» Семенова, зачеркнутое Толстым. На лицевой странице листа в 4° – отрывок копии рукой Е. И. Попова и П. И. Бирюкова с поправками Толстого статьи «Христианство и патриотизм». На обороте листа-четвертушки – окончание статьи о Семенове, с подписью: «Лев Толстой».
Отрывок из этого автографа печатается в вариантах.
С автографа была снята копия, в которую Толстой внес небольшие исправления. Эта несохранившаяся копия с исправлениями Толстого была наборной рукописью предисловия.
Черновая редакция предисловия, без заглавия, без даты, без нумерации. На лицевой странице л. 1 – письмо И. И. Горбунова-Посадова к Толстому от 18 марта [1894 г.] о подготовке к изданию «Крестьянских рассказов» Семенова, зачеркнутое Толстым. На лицевой странице листа в 4° – отрывок копии рукой Е. И. Попова и П. И. Бирюкова с поправками Толстого статьи «Христианство и патриотизм». На обороте листа-четвертушки – окончание статьи о Семенове, с подписью: «Лев Толстой».
Отрывок из этого автографа печатается в вариантах.
С автографа была снята копия, в которую Толстой внес небольшие исправления. Эта несохранившаяся копия с исправлениями Толстого была наборной рукописью предисловия.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТОМУ ТОМУ ПОЛНОГО СОБРАНИЯ СОЧИНЕНИЙ.
В настоящем томе печатаются художественные и публицистические произведения Л. Н. Толстого за 1891—1894 годы. Среди них – рассказы «Хозяин и работник», статьи о голоде, «Предисловие к «Крестьянским рассказам» С. Т. Семенова», неоконченные художественные произведения: «Кто прав?», «Мать», «Петр Хлебник» и др. Идейная проблематика большинства вошедших в этот том работ Л. Толстого непосредственно связана с вопросами, возникшими в жизни России в связи с охватившим страну в 1891—1893 годы голодом.
Голод был одним из проявлений крайнего обострения социальных противоречий, особенно резко обозначившихся в России в 90-е годы. В. И. Ленин писал в 1902 году в статье «Признаки банкротства»: «Хищническое хозяйство самодержавия покоилось на чудовищной эксплуатации крестьянства. Это хозяйство предполагало, как неизбежное последствие, повторяющиеся от времени до времени голодовки крестьян той или иной местности… С 1891 года голодовки стали гигантскими по количеству жертв, а с 1897 г. почти непрерывно следующими одна за другой… Государственный строй, искони державшийся на пассивной поддержке миллионов крестьянства, привел последнее к такому состоянию, при котором оно из года в год оказывается не в состоянии прокормиться»6.
1891—1894 годы явились значительным этапом в жизни и творчестве Л. Толстого. Именно в эти годы он особенно ясно осознал социальные причины тяжелого положения трудового народа. В эти годы он пришел к несомненному выводу, что долго строй насилия и угнетения продержаться не может, что «дело подходит к развязке». «Какая будет развязка, – писал он 31 мая 1892 года Г. А. Русанову, – не знаю, но что дело подходит к ней и что так продолжаться, в таких формах, жизнь не может, – я уверен»7.
Толстой не увидел пути, который должен был привести к этой «развязке». Не революционная борьба масс за свои права, а добровольный отказ господствующих классов от привилегированного положения представлялся ему средством спасения от всех социальных зол. В этом сказалась слабость Толстого, выразителя взглядов политически отсталого патриархального крестьянства. Но величайшей заслугой писателя остается то, что «он сумел с замечательной силой передать настроение широких масс, угнетенных современным порядком, обрисовать их положение, выразить их стихийное чувство протеста и негодования»8. Это стихийное чувство протеста многомиллионных масс крестьянства против помещичье-капиталистического гнета, малоземелья, податной зависимости, против темноты и забитости, экономического и политического бесправия с огромной силой и искренностью выразил Толстой в произведениях, созданных им в период 1891—1894 годов.
Голод был одним из проявлений крайнего обострения социальных противоречий, особенно резко обозначившихся в России в 90-е годы. В. И. Ленин писал в 1902 году в статье «Признаки банкротства»: «Хищническое хозяйство самодержавия покоилось на чудовищной эксплуатации крестьянства. Это хозяйство предполагало, как неизбежное последствие, повторяющиеся от времени до времени голодовки крестьян той или иной местности… С 1891 года голодовки стали гигантскими по количеству жертв, а с 1897 г. почти непрерывно следующими одна за другой… Государственный строй, искони державшийся на пассивной поддержке миллионов крестьянства, привел последнее к такому состоянию, при котором оно из года в год оказывается не в состоянии прокормиться»6.
1891—1894 годы явились значительным этапом в жизни и творчестве Л. Толстого. Именно в эти годы он особенно ясно осознал социальные причины тяжелого положения трудового народа. В эти годы он пришел к несомненному выводу, что долго строй насилия и угнетения продержаться не может, что «дело подходит к развязке». «Какая будет развязка, – писал он 31 мая 1892 года Г. А. Русанову, – не знаю, но что дело подходит к ней и что так продолжаться, в таких формах, жизнь не может, – я уверен»7.
Толстой не увидел пути, который должен был привести к этой «развязке». Не революционная борьба масс за свои права, а добровольный отказ господствующих классов от привилегированного положения представлялся ему средством спасения от всех социальных зол. В этом сказалась слабость Толстого, выразителя взглядов политически отсталого патриархального крестьянства. Но величайшей заслугой писателя остается то, что «он сумел с замечательной силой передать настроение широких масс, угнетенных современным порядком, обрисовать их положение, выразить их стихийное чувство протеста и негодования»8. Это стихийное чувство протеста многомиллионных масс крестьянства против помещичье-капиталистического гнета, малоземелья, податной зависимости, против темноты и забитости, экономического и политического бесправия с огромной силой и искренностью выразил Толстой в произведениях, созданных им в период 1891—1894 годов.
I
В творчестве Толстого 1891—1894 годов центральное место принадлежит публицистике. К этому времени относятся широко известные статьи о голоде, которые явились горячим откликом писателя на всенародное бедствие.
Чтобы вполне понять и оценить все значение общественной и писательской деятельности Толстого этого времени, необходимо иметь ясное представление о той обстановке, в какой ему приходилось писать и действовать.
Уже летом 1891 года в газетах стали появляться тревожные известия из различных губерний России о надвигающемся голоде. Однако ни правительство, ни земства, ни официальная печать не проявляли беспокойства. В одной из статей августовской книжки консервативного журнала «Русский вестник» сообщалось: «Теперь недород хлебов поразил более десяти губерний, и никому не приходит в голову мысль о непосильности для государства борьбы с голодом… Печать исполняет свою обязанность, спокойно обсуждая меры необходимой помощи». Либерально-народническая «Русская мысль» так же «спокойно обсуждала меры необходимой помощи» и все свои упования и надежды возлагая на «чуткость» правительства. «Русские ведомости», в свойственном им тоне «умеренности и аккуратности», тоже старались не «пугать» общественное мнение надвигающимся голодом и горячо протестовали против запрещения вывоза хлеба за границу. Даже в ноябре 1891 года, когда многие губернии охватил жесточайший голод, «Русская мысль» оптимистически утверждала: «Итак, нет причины отчаиваться и опускать руки; пусть только пойдут широким руслом частные пожертвования – и наиболее острый кризис без особого труда будет осилен».
Чтобы вполне понять и оценить все значение общественной и писательской деятельности Толстого этого времени, необходимо иметь ясное представление о той обстановке, в какой ему приходилось писать и действовать.
Уже летом 1891 года в газетах стали появляться тревожные известия из различных губерний России о надвигающемся голоде. Однако ни правительство, ни земства, ни официальная печать не проявляли беспокойства. В одной из статей августовской книжки консервативного журнала «Русский вестник» сообщалось: «Теперь недород хлебов поразил более десяти губерний, и никому не приходит в голову мысль о непосильности для государства борьбы с голодом… Печать исполняет свою обязанность, спокойно обсуждая меры необходимой помощи». Либерально-народническая «Русская мысль» так же «спокойно обсуждала меры необходимой помощи» и все свои упования и надежды возлагая на «чуткость» правительства. «Русские ведомости», в свойственном им тоне «умеренности и аккуратности», тоже старались не «пугать» общественное мнение надвигающимся голодом и горячо протестовали против запрещения вывоза хлеба за границу. Даже в ноябре 1891 года, когда многие губернии охватил жесточайший голод, «Русская мысль» оптимистически утверждала: «Итак, нет причины отчаиваться и опускать руки; пусть только пойдут широким руслом частные пожертвования – и наиболее острый кризис без особого труда будет осилен».