Страница:
Следующими после землевладельцев-военных были другие мелкие свободные собственники – те, кто имел в своей полной собственности вещи, сады, поля, виноградники и луга, из которых извлекали выгоду в одиночку, или при помощи колонов, или же в союзе с издольщиками, которые получали треть того, что производилось в поместье. Эти собственники были обязаны платить налоги государству, десятину церкви, а иногда еще и несколько сборов местным знатным людям. Они имели право пользоваться общими лесами и пастбищами и, объединяясь в сельскохозяйственные общины, сами управляли своими делами на общих собраниях и через своих старшин (primates) под контролем императорских инспекторов. Государство высоко ценило их как самых послушных налогоплательщиков и лучших солдат и защищало от незаконных захватов имущества и от насилия со стороны чиновников и высшей знати. Если у такого собственника возникали трудности, мешавшие ему спокойно пользоваться своей землей, государство предоставляло ему юридическую помощь и прилагало много сил, чтобы вернуть тому человеку несправедливо отнятое имущество. Оно предоставляло таким владельцам право преимущественной покупки (protimesis) при продаже имущества, принадлежавшего людям их же сословия, и даже обеспечивало передачу их земель, если не было прямых наследников, родственникам по боковой линии (cognates). В ходе долгой борьбы императорской власти несколько раз удавалось спасать эти два сословия – военных бенефициариев и мелких свободных собственников – от непрекращающихся посягательств духовенства и аристократии. Исаврийские и македонские императоры успешнее остальных восстанавливали и частично освобождали от угнетения свободную собственность, а потому она просуществовала на Востоке на 400 лет дольше, чем на Западе. Лишь гораздо позже, после бесчисленных бедствий, неискоренимое упорство крупнейших светских и церковных землевладельцев взяло верх над сопротивлением мелких независимых собственников земли, и только в XI в. большинство держателей военных бенефициев пожелали стать вассалами крупнейших земельных аристократов. Свободные же крестьяне гнулись под тяжестью государственных налогов, жили под постоянной угрозой со стороны своих могущественных соседей, часто были в долгах, не имели ни капитала, ни кредита. Они были не в состоянии преодолеть кризис производства и повысить доходность своих земель. Поэтому они обнищали, превратились в класс «бедняков» (penetes) и один за другим были вынуждены смириться сначала с потерей свободы своей земли, а затем с потерей собственной свободы. От многочисленного среднего класса, который 500 лет был мускулами государства и лучшим орудием сельскохозяйственного труда, уцелел лишь малый остаток.
К концу раннего Средневековья подавляющее большинство сельских жителей Восточной империи были колонами или крепостными. В то время, когда мелкие свободные землевладельцы постепенно слабели и наконец покорились, многочисленные вначале формы свободного труда тоже исчезали одна за другой. Наемные или поденные сельскохозяйственные рабочие (mistotai), которые в V и VI вв. еще нанимались на работу в крупные и даже малые поместья за плату (misthos), быстро исчезли при новом состоянии общества, когда землевладельцы стали предпочитать услуги более прочно привязанных к месту земледельцев и удерживать работников долгосрочными договорами на своей земле и в зависимости от себя. По этой же причине все реже и реже оказывались нужными фермеры-арендаторы и свободные издольщики, связанные с владельцем земли временным договором аренды, по которому ему выплачивали за аренду половину или треть дохода с земли. Они так же, как поденные рабочие, были вынуждены уйти в города или пополнить ряды колонов и крепостных.
Правда, в это же время стало исчезать и сельское рабство. Хотя время от времени таких рабов приобретали у работорговцев и государственная власть временно терпела это, этот вид рабства был дискредитирован кампанией, которую вели против него во имя христианской церкви и достоинства человеческого рода епископы, монахи, императоры, знатные люди и мыслители – наследники гуманистической или религиозной традиции IV в. К тому же результаты труда рабов были намного хуже, чем других видов труда. Законы империи запрещали свободным людям добровольно идти в рабство и позволяли рабам вступать в брак со свободными людьми, при этом заключение такого брака само по себе становилось освобождением от рабства; кроме того, они освобождали рабов, вступивших в ряды духовенства, и тех, кто поступил в армию, запрещали продажу рабов и признавали за ними право на личную собственность. Законодательство поощряло освобождение рабов и увеличивало количество таких освобождений. Рабами теперь могли быть только домашние слуги. Но и при том, что законы уничтожили все различия между вольноотпущенником (libertus) и свободнорожденным человеком (ingenuus), очень мало людей, родившихся в рабстве, сумели добиться полной свободы; правда, она не дала бы им никаких средств стать действительно экономически независимыми. А вот толпы колонов и крепостных (adscriptitii) очень увеличились за счет бывших рабов.
Нужно сказать, что этот слой колонов и рабов состоял из очень разных элементов. Там были впавшие в нужду мелкие свободные землевладельцы, наемные сельскохозяйственные рабочие, издольщики, фермеры-арендаторы, освобожденные рабы – всех их вынуждали заключить на жестких условиях договор о зависимости от землевладельца, если они желали добывать себе пропитание, обрабатывая землю. Сословие колонов, которое уже сформировалось в последние века существования Римской империи, включило в себя большинство населения в Восточной Римской империи и становилось все многочисленнее, поскольку его пополняли новые люди – несостоятельные должники, бродяги, которых закон прикреплял к имениям, неимущие бедняки, безземельные чужаки (advenae), посмевшие поселиться на чужих землях, военнопленные, распределенные между государственными и частными имениями. Колонов записывали в реестры, чтобы государство могло взимать с них положенные налоги. В хозяйстве землевладельца в перечнях инвентаря числятся хозяйственные книги для каждого имения. Колоны, поселенные на земле, обрабатывали ее, не имея на нее никакого права, и платили значительную часть доходов с этой земли ее владельцу как cens, то есть подать, а также сборы деньгами и натурой, которые назывались каноны. Но за это они получали право постоянного пользования землей, которую возделывали; это право они могли передать или оставить в наследство.
Тем не менее внутри сословия колонов выделились две категории земледельцев. Те, кто входил в более любимую властями категорию, в первые столетия Средних веков продолжали называться колонами, обладали большинством прав свободных граждан – например, могли свободно заключать брак независимо от места жительства, имели все права мужа и отца и право составлять завещание. Менее любимые земледельцы-полурабы, известные под названиями adscriptitii и enapographoi (что означает «приписанные». – Пер.), которые очень скоро были включены в сословие крепостных (servi rustici или paroikoi), уже имели помехи или значительные ограничения в отношении брака и передачи другим лицам своих земельных наделов и личной собственности, при этом увеличилось число их обязанностей, они были прикреплены к земле, но не имели никаких гарантий, что господин не переселит их в другое место. Постепенно и колоны, несмотря на запреты, включенные в Сельский кодекс (VIII в.), потеряли право покидать поместье. Они приблизились по положению к «приписанным» adscriptitii, и в течение IX и X вв. эти две категории колонов слились в один класс крепостных. Тогда и появилось классическое крепостное право с его характерными признаками – обязанностью земледельца жить на данном участке земли и возделывать его и обязанностью землевладельца не прогонять такого пользователя с земли и не повышать платежи. В Восточной империи в конце раннего Средневековья еще оставались земледельцы, стоявшие выше крепостных, – колоны, которые назывались mortitai. Их положение было до некоторой степени похоже на положение западных вилланов. Они сохранили часть прав свободного человека: могли уйти со своего земельного надела, у них нельзя было отобрать землю, которой они пользовались в течение 30 лет и больше, и они платили собственнику земли только десятую часть урожая. Но такие земледельцы составляли незначительное меньшинство в сравнении с огромной массой крепостных, называвшихся paroikoi, и почти все жители сельских округов принадлежали именно к этой второй категории. Крепостные должны были выплачивать фиксированные сборы и выполнять строго определенные повинности – и все же ничто не мешало господину незаконно увеличить это лежавшее на них бремя или жестоко обращаться с ними. Более того, они были обязаны работать на барщине, то есть возделывать господские земли, а также выполнять иные повинности, в том числе являться с телегами для перевозки господских грузов.
На Востоке преобразования в сельскохозяйственном труде были такими же, как на Западе, и были вызваны действием тех же самых социальных и экономических сил. Но исчезновение мелких свободных собственников земли здесь было далеко не таким быстрым и полным, и возникновение крепостного права компенсировалось исчезновением рабства. У крепостного права тоже были противовесы – право земледельца на постоянное пользование наделом и стабильность сельской жизни. В остальном мы имеем мало данных о материальных и моральных условиях жизни земледельческого населения Восточной Римской империи. Похоже, что они были очень разными в разные периоды – очень тяжелыми в первые 200 лет раннего Средневековья и более легкими и сносными в его остальные 300 лет. Эти условия также зависели от землевладельца. Как правило, крестьяне-арендаторы в церковных и государственных имениях были лучше защищены и имели привилегии, которые вряд ли существовали на землях аристократов. Византийские крестьяне иногда селились по нескольку семей рядом, создавая деревню (choria), иногда жили поодиночке на фермах и хуторах (aroi, argiridia), иногда же обитали в укрепленных поселках (castra), откуда люди и скот каждое утро выходили на поля. Они довольствовались домами из грубо сложенных камней, глины или тростника. Основой их скудного питания, помимо хлеба, были молоко, сыр, овощи и фрукты; к этому они добавляли рыбу и, когда могли, немного мяса. Их умственный кругозор был узок. Главным в их жизни были религия, суеверия, необходимость добывать себе хлеб насущный и заботы семейной жизни. Крестьяне были довольны такой судьбой, если им не приходилось слишком тяжело страдать от войн и природных бедствий и от алчности казны и землевладельцев. В Византии именно их дисциплинированный труд под руководством государства, осознававшего свою роль опекуна, гарантировал порядок и спокойствие в обществе, а также способствовал освоению земель и росту производства, которые обеспечивали экономическое доминирование Восточной Римской империи.
ГЛАВА 4
К концу раннего Средневековья подавляющее большинство сельских жителей Восточной империи были колонами или крепостными. В то время, когда мелкие свободные землевладельцы постепенно слабели и наконец покорились, многочисленные вначале формы свободного труда тоже исчезали одна за другой. Наемные или поденные сельскохозяйственные рабочие (mistotai), которые в V и VI вв. еще нанимались на работу в крупные и даже малые поместья за плату (misthos), быстро исчезли при новом состоянии общества, когда землевладельцы стали предпочитать услуги более прочно привязанных к месту земледельцев и удерживать работников долгосрочными договорами на своей земле и в зависимости от себя. По этой же причине все реже и реже оказывались нужными фермеры-арендаторы и свободные издольщики, связанные с владельцем земли временным договором аренды, по которому ему выплачивали за аренду половину или треть дохода с земли. Они так же, как поденные рабочие, были вынуждены уйти в города или пополнить ряды колонов и крепостных.
Правда, в это же время стало исчезать и сельское рабство. Хотя время от времени таких рабов приобретали у работорговцев и государственная власть временно терпела это, этот вид рабства был дискредитирован кампанией, которую вели против него во имя христианской церкви и достоинства человеческого рода епископы, монахи, императоры, знатные люди и мыслители – наследники гуманистической или религиозной традиции IV в. К тому же результаты труда рабов были намного хуже, чем других видов труда. Законы империи запрещали свободным людям добровольно идти в рабство и позволяли рабам вступать в брак со свободными людьми, при этом заключение такого брака само по себе становилось освобождением от рабства; кроме того, они освобождали рабов, вступивших в ряды духовенства, и тех, кто поступил в армию, запрещали продажу рабов и признавали за ними право на личную собственность. Законодательство поощряло освобождение рабов и увеличивало количество таких освобождений. Рабами теперь могли быть только домашние слуги. Но и при том, что законы уничтожили все различия между вольноотпущенником (libertus) и свободнорожденным человеком (ingenuus), очень мало людей, родившихся в рабстве, сумели добиться полной свободы; правда, она не дала бы им никаких средств стать действительно экономически независимыми. А вот толпы колонов и крепостных (adscriptitii) очень увеличились за счет бывших рабов.
Нужно сказать, что этот слой колонов и рабов состоял из очень разных элементов. Там были впавшие в нужду мелкие свободные землевладельцы, наемные сельскохозяйственные рабочие, издольщики, фермеры-арендаторы, освобожденные рабы – всех их вынуждали заключить на жестких условиях договор о зависимости от землевладельца, если они желали добывать себе пропитание, обрабатывая землю. Сословие колонов, которое уже сформировалось в последние века существования Римской империи, включило в себя большинство населения в Восточной Римской империи и становилось все многочисленнее, поскольку его пополняли новые люди – несостоятельные должники, бродяги, которых закон прикреплял к имениям, неимущие бедняки, безземельные чужаки (advenae), посмевшие поселиться на чужих землях, военнопленные, распределенные между государственными и частными имениями. Колонов записывали в реестры, чтобы государство могло взимать с них положенные налоги. В хозяйстве землевладельца в перечнях инвентаря числятся хозяйственные книги для каждого имения. Колоны, поселенные на земле, обрабатывали ее, не имея на нее никакого права, и платили значительную часть доходов с этой земли ее владельцу как cens, то есть подать, а также сборы деньгами и натурой, которые назывались каноны. Но за это они получали право постоянного пользования землей, которую возделывали; это право они могли передать или оставить в наследство.
Тем не менее внутри сословия колонов выделились две категории земледельцев. Те, кто входил в более любимую властями категорию, в первые столетия Средних веков продолжали называться колонами, обладали большинством прав свободных граждан – например, могли свободно заключать брак независимо от места жительства, имели все права мужа и отца и право составлять завещание. Менее любимые земледельцы-полурабы, известные под названиями adscriptitii и enapographoi (что означает «приписанные». – Пер.), которые очень скоро были включены в сословие крепостных (servi rustici или paroikoi), уже имели помехи или значительные ограничения в отношении брака и передачи другим лицам своих земельных наделов и личной собственности, при этом увеличилось число их обязанностей, они были прикреплены к земле, но не имели никаких гарантий, что господин не переселит их в другое место. Постепенно и колоны, несмотря на запреты, включенные в Сельский кодекс (VIII в.), потеряли право покидать поместье. Они приблизились по положению к «приписанным» adscriptitii, и в течение IX и X вв. эти две категории колонов слились в один класс крепостных. Тогда и появилось классическое крепостное право с его характерными признаками – обязанностью земледельца жить на данном участке земли и возделывать его и обязанностью землевладельца не прогонять такого пользователя с земли и не повышать платежи. В Восточной империи в конце раннего Средневековья еще оставались земледельцы, стоявшие выше крепостных, – колоны, которые назывались mortitai. Их положение было до некоторой степени похоже на положение западных вилланов. Они сохранили часть прав свободного человека: могли уйти со своего земельного надела, у них нельзя было отобрать землю, которой они пользовались в течение 30 лет и больше, и они платили собственнику земли только десятую часть урожая. Но такие земледельцы составляли незначительное меньшинство в сравнении с огромной массой крепостных, называвшихся paroikoi, и почти все жители сельских округов принадлежали именно к этой второй категории. Крепостные должны были выплачивать фиксированные сборы и выполнять строго определенные повинности – и все же ничто не мешало господину незаконно увеличить это лежавшее на них бремя или жестоко обращаться с ними. Более того, они были обязаны работать на барщине, то есть возделывать господские земли, а также выполнять иные повинности, в том числе являться с телегами для перевозки господских грузов.
На Востоке преобразования в сельскохозяйственном труде были такими же, как на Западе, и были вызваны действием тех же самых социальных и экономических сил. Но исчезновение мелких свободных собственников земли здесь было далеко не таким быстрым и полным, и возникновение крепостного права компенсировалось исчезновением рабства. У крепостного права тоже были противовесы – право земледельца на постоянное пользование наделом и стабильность сельской жизни. В остальном мы имеем мало данных о материальных и моральных условиях жизни земледельческого населения Восточной Римской империи. Похоже, что они были очень разными в разные периоды – очень тяжелыми в первые 200 лет раннего Средневековья и более легкими и сносными в его остальные 300 лет. Эти условия также зависели от землевладельца. Как правило, крестьяне-арендаторы в церковных и государственных имениях были лучше защищены и имели привилегии, которые вряд ли существовали на землях аристократов. Византийские крестьяне иногда селились по нескольку семей рядом, создавая деревню (choria), иногда жили поодиночке на фермах и хуторах (aroi, argiridia), иногда же обитали в укрепленных поселках (castra), откуда люди и скот каждое утро выходили на поля. Они довольствовались домами из грубо сложенных камней, глины или тростника. Основой их скудного питания, помимо хлеба, были молоко, сыр, овощи и фрукты; к этому они добавляли рыбу и, когда могли, немного мяса. Их умственный кругозор был узок. Главным в их жизни были религия, суеверия, необходимость добывать себе хлеб насущный и заботы семейной жизни. Крестьяне были довольны такой судьбой, если им не приходилось слишком тяжело страдать от войн и природных бедствий и от алчности казны и землевладельцев. В Византии именно их дисциплинированный труд под руководством государства, осознававшего свою роль опекуна, гарантировал порядок и спокойствие в обществе, а также способствовал освоению земель и росту производства, которые обеспечивали экономическое доминирование Восточной Римской империи.
ГЛАВА 4
Промышленная и торговая гегемония Восточной империи в раннем Средневековье
Промышленность и торговля тоже внесли свой вклад в создание экономического господства Византии и ее обогащение: ведь городская экономика, которая в странах Запада была полностью разрушена, в Восточной Римской империи осталась цела и даже продолжила свое развитие.
Промышленность на Востоке была для своего времени гораздо более передовой, чем на Западе, и сосредоточивалась в городах. Правде, в сельских имениях аристократов и церкви были мастерские, где работали подневольные мужчины и женщины. Некоторые из них, например мастерская в имении Даниэлис в Патрасе, даже производили предметы роскоши, пурпурные ткани, тонкие сукна и ковры, а мастерские крупнейших монастырей иногда специализировались, под руководством монахов, на прикладных искусствах – создании мозаик, украшении рукописей миниатюрами и выполнении росписей. Более того, очень многие деревенские семьи, свободные и несвободные, занимались в своих хозяйствах ремеслами, и этого было достаточно для удовлетворения основных потребностей повседневной жизни. Но городская промышленность, которая так низко пала на Западе, на Востоке выжила и процветала. Городская промышленность состояла из маленьких мастерских, принадлежавших предпринимателям или свободным ремесленникам, и крупных государственных мануфактур, на которых трудились рабочие из семей, где сыновья были вынуждены наследовать профессию отцов. Имперские законы, или новеллы, а также составленный в X в. сборник полицейских правил, называвшийся Книга префекта (Константинополя), свидетельствуют о том, как многочисленны и деятельны были в крупных городах империи профессиональные корпорации-цехи (systemata), наследницы профессиональных объединений (collegia, artes, scolae) римской эпохи. В цехи объединялись и промышленные рабочие, и торговцы; нотариусы упоминаются рядом с банкирами, менялами и ювелирами, торговцы пряностями рядом с мясниками, рубщиками свинины и пекарями. Владельцы гостиниц, торговцы винами, торговцы скотом и торговцы рыбой оказались по соседству с торговцами лошадьми и рыбаками, а парфюмеры и изготовители свечей – с кожевниками и изготовителями мыла. Самые многочисленные из этих корпораций объединяли людей, связанных с текстильной промышленностью, – продавцов шелка-сырца, прядильщиков шелка, красильщиков шелка, шерсти и сукон, торговцев сирийскими тканями и прочими тонкими материями. Другие профессии – например, слесари, мельники, маляры, мастера обработки мрамора и изготовители мозаик – были объединены в союзы низшего разряда, не имевшие привилегий. Корпорации существовали в первую очередь у тех, кто имел отношение или к роскоши, или к предметам первой необходимости. Кроме того, существовали императорские мануфактуры, которые работали лишь для того, чтобы обеспечивать потребности армии и императорского двора.
Привилегированные, то есть официальные цехи и свободные искусства, занимали в крупных городах особые кварталы. В Константинополе это были, например, центральная улица и окрестности форума. Мастерская и лавка были объединены, как на арабском рынке-суке и на левантийских базарах. Эта часть города постоянно была полна движения и шума. Государство часто предоставляло привилегии ремесленникам и купцам. Моряков, изготовителей пергамента и красильщиков, работавших с пурпуром, оно освобождало от военной службы, а большинство ремесленников были освобождены от части налогов. Все цехи имели свои монопольные права, свои собрания, своих глав и должностных лиц и свои братства. Стать мастером мог лишь тот, кто уплатил высокий денежный сбор, прослужил положенное время в качестве ученика и доказал свое профессиональное мастерство. Но за государственные привилегии цехи расплачивались тем, что находились под строжайшим контролем государства. Константинополь был раем, но в этом раю, кроме монополии и привилегий, повсюду были правила, которые полагалось соблюдать. Все официальные корпорации находились под властью префекта города, который управлял приемом новых членов, и должны были подчиняться установленным администрацией правилам, которые в мельчайших подробностях указывали, каким образом члены цеха должны зарабатывать свой хлеб: администрация предоставляла каждому цеху право закупать сырье и регулировала его отношения с иностранными торговцами, то есть ограничивала количество покупок, устанавливала цены, дни и места продажи и разрешенный мастерам размер прибыли. Этим же предписаниям обязана была следовать и мануфактурная промышленность: так обеспечивалось необходимое качество товаров. Государственные инспекторы ходили по мастерским и лавкам и осматривали товары и бухгалтерские книги. Время от времени власти даже пытались установить максимум заработной платы и фиксированные цены на предметы роскоши. Этот губительный эксперимент был впервые проведен при Юстиниане, а потом повторен еще несколько раз. Государство – навязчивый покровитель и недоверчивый следователь – старалось регулировать все стороны жизни корпорации и не оставляло места для экономической свободы. Однако члены цехов были свободными людьми, гражданами, обладателями монополий и привилегий, которые защищали их от конкуренции и обеспечивали им спокойную жизнь и уважение собратьев. Ради этого они покорно подчинялись и послушно исполняли чрезмерные требования императорского казначейства или утомительные капризы администрации.
Несмотря на свои недостатки, этот режим был мощной защитой для городской промышленности и обеспечивал высокий уровень мастерства ее работников. Однако он был почти недоступен для прогресса и был менее жизнеспособным и сильным, чем тот порядок, который возник на Западе в XII в. благодаря росту свободы. (Автор преувеличивает. Византийские ремесленники, как и торговля и государство в целом, превосходили при прочих равных условиях западноевропейские. Но слишком много бед обрушилось на Восточную Римскую империю – начиная с XI в. и до ее героической гибели в 1453 г. – Ред.) Кроме того, благополучие Востока обеспечивалось развитием, помимо официальных цехов, многочисленных независимых союзов, которые охватывали основную массу мелких ремесленников и торговцев, объединения таких союзов существовали в огромном множестве больших и малых городов. В таких объединениях было больше свободы для индивидуальной инициативы и свободного труда, поскольку они должны были исполнять только основы экономического законодательства. И корпорации, и независимые союзы активностью и профессиональным мастерством обеспечивали промышленности Восточной Римской империи первое место в мире.
За 600 лет профессиональное мастерство и разнообразие форм деятельности сделали Византию первой и не имеющей соперников промышленной страной мира. Ее рабочие трудились и для внешнего, и для внутреннего рынка и обеспечивали товарами не только Восток, но и Запад. Самых блестящих результатов они достигали в производстве предметов роскоши, в котором проявляли выдающуюся изобретательность и чувство изящного. Промышленность империи в то время находилась на том месте, которое сейчас занимает французская, и при этом не испытывала трудностей, создаваемых конкуренцией. Восточная Римская империя была знаменита многочисленностью и высоким уровнем работы мануфактур, выпускавших ценнейшие ткани, главным образом шелка и тонкие сукна. Именно на имперских фабриках изготавливались те великолепные пурпурные, фиолетовые, желтые и зеленые, часто украшенные узорами и вышивкой, иногда затканные золотыми или серебряными нитями материи, из которых шили облачения для религиозных обрядов и парадные одежды для светских церемоний – те ткани, которые жадно стремились получить правители, высшие церковные иерархи и богачи всей Европы. Однотонные шелка, изумительные ткани нежнейших окрасок, поражавшие разнообразием своих изящных и сложных текстур, императорский пурпур, золотые и серебряные сукна, изделия с золотым шитьем, парчовые ткани, тонкие шелка, балдахины, просторные одежды с вырезными рукавами, а также многие другие ткани, полосатые или с примесью металлических нитей или козьей шерсти, и изделия из них наполняли ризницы церквей и изящные комнаты аристократов. Именно в византийские мастерские мужчины приходили за изящной отделкой для одежды, орнаментами и галунами. Рынок этих товаров был огромным, и экспортная торговля ими шла так активно, что центры их производства – Константинополь, Фессалоника, Патрас, Коринф, Афины и Фивы имели славу подобную той, которую сегодня имеют Париж и Лион. Изготавливались также, преимущественно в Патрасе, красивые и высококачественные шерстяные ткани, богато украшенные вышивкой, а в Понте, Македонии и Неаполе было развито производство льняных тканей высокого качества. Византийцы были большими мастерами в изготовлении ковровых тканей. Их драпировки из парчовых или узорчатых материй, орнаменты на которых отличались редким совершенством, их ковры с узором, изображавшим шкуру леопарда, обработанные ими кожи, окрашенные в пурпур ткани – все эти изделия не имели себе равных, и на них был спрос повсюду.
Восточные римляне, несомненно, были мастерами в горном деле и металлургии и разрабатывали месторождения железных, медных и свинцовых руд в Малой Азии и Восточной Европе. Они отправляли в средиземноморские страны мрамор из Проконнеса (остров Мармара в Мраморном море. – Ред.), Аттики, Фессалии, Лаконии и с островов Эгейского моря, соль из соленых болот Южной Италии и Мёзии. У них были оружейные мастерские в Фессалонике, Никополе Эпирском, на остров Эвбея, в Афинах, Фивах и на Пелопоннесе, в которых они изготавливали луки и стрелы, копья и доспехи, иногда с красивой гравировкой и иными украшениями. В Константинополе (в оригинале автор упорно употребляет название Византии. На месте этого древнегреческого города император Константин в 326 г. заложил великий город, названный его именем, куда в 330 г. была перенесена столица Римской империи. – Ред.) и Фессалонике они имели мастерские, где появлялись на свет прекрасные алтари и раки для мощей, церковные престолы и кресты, священные сосуды, кадила, далматики (узкая верхняя одежда с широкими рукавами. – Пер.), украшения, сверкающие рубинами и жемчугами, драгоценная посуда и всевозможные изделия из серебра. С VI в. ромеи (так называли себя жители империи) подняли искусство эмали на величайшую высоту, и их украшения с перегородчатой и выемчатой эмалью вскоре широко разошлись по миру. Их граверы и литейщики работали с бронзой, которую инкрустировали серебром. Так были созданы те декоративные пластины, фонтаны и монументальные ворота, восхитительные примеры которых сохранились в храме Святой Софии в Константинополе, в Павии и в Риме. Их мастера-косторезы изготавливали из слоновой кости очаровательные ларцы, диптихи (в данном случае – две соединенные между собой таблички для записей, часто украшались иконами. – Пер.) и переплеты для Евангелий, все в самом изысканном вкусе. Они достигли беспримерного совершенства во всех прикладных искусствах – работе с цветным стеклом, филиграни и эмали по стеклу, мозаике, изготовлении изделий из фарфора. Из их мастерских в Константинополе, Фессалонике, Равенне и Южной Италии выходили подлинные шедевры. В конце концов эти мастера изящества стали снабжать мир всеми возможными предметами роскоши, благовониями, папирусом, рукописями, псалтырями, украшенными и иллюстрированными Евангелиями. Как сделать или украсить эти предметы, знали только в их мастерских. Это промышленное превосходство не меньше, чем приобретенное сельскохозяйственным трудом богатство, помогло византийцам так долго сохранять господство в торговле.
В раннем Средневековье Восточная Римская империя действительно была монополисткой в международной торговле христианских стран, центром которой оставалось Средиземное море. Константинополь (после захвата в 1453 г. турки назвали его Стамбул) стоял на пересечении всех великих торговых путей Западной Азии и Европы, морских и сухопутных, к тому же в нем были постоянно действующая система морского и сухопутного транспорта и совершенные методы обмена, которых не хватало Западу. Таким образом, империя была в состоянии завозить и экспортировать товары и вести морскую торговлю, так что ее коммерческая деятельность достигала такого масштаба, который был невозможен для тогдашних западных государств. В течение 600 лет продолжалось ее ни с чем не сравнимое процветание; и в XI в. рынок и таможенные сборы только в одном Константинополе приносили в казну империи ежегодно 7 миллионов 300 тысяч золотых безантов (при весе каждой монеты 3,2 грамма это 23,36 тонны золота, стоимость которого в начале 2010 г. – около 850 миллионов долларов. – Ред.).
Тем не менее большим препятствием для развития торговли была политика государства в области коммерции, подсказанная властям устаревшими традициями или налоговыми причинами. Правительство было монополистом в торговле некоторыми товарами, в первую очередь зерном и шелком. Оно запрещало экспорт многих товаров, например, дорогих текстильных товаров и драгоценных металлов, а также большого числа иностранных изделий. Другие изделия – например, марсельские сорта мыла – были обложены огромными пошлинами на импорт. Существовали также экспортные пошлины. Взимали также налоги с покупок и продаж, совершенных внутри страны. По своей природе эти налоги были скорее фискальными, чем экономическими, но были огромной трудностью для людей из-за их многочисленности, вред от которой еще усиливали своим поведением сборщики. Однако самой большой ошибкой Восточной Римской империи было то, что она, по сути дела, полностью отдала экспортно-импортную торговлю в руки иностранцев, вместо того чтобы поощрять усилия в этом направлении своих подданных, становившихся все менее деятельными. Императоры считали, что таким образом внушат тем иностранцам, которых нужды коммерции приводили на берега Босфора, уважение к величию и богатству своей столицы, а на самом деле неразумно прокладывали путь для коммерческого развития западных варваров, которых они одновременно презирали и боялись. В долгосрочной перспективе имперские власти парализовали коммерцию своей страны, ограничили ее ролью пассивного маклера и одновременно осчастливили молодые коммерческие народы, служившие посредниками ромеям. Византийские политики нуждались в иностранцах, но в то же время не доверяли им. Например, они приветливо встречали их освобождением от налогов и привилегиями, но заставляли их соперничать друг с другом тем, что обращались с ними неодинаково. Византийская власть изобретала все новые инспекционные меры, формальности, конфискации, льготы, сборы и раздражающие иностранцев указы, направленные против них, но не могла истощить их терпение, в основе которого лежала любовь к наживе.
Промышленность на Востоке была для своего времени гораздо более передовой, чем на Западе, и сосредоточивалась в городах. Правде, в сельских имениях аристократов и церкви были мастерские, где работали подневольные мужчины и женщины. Некоторые из них, например мастерская в имении Даниэлис в Патрасе, даже производили предметы роскоши, пурпурные ткани, тонкие сукна и ковры, а мастерские крупнейших монастырей иногда специализировались, под руководством монахов, на прикладных искусствах – создании мозаик, украшении рукописей миниатюрами и выполнении росписей. Более того, очень многие деревенские семьи, свободные и несвободные, занимались в своих хозяйствах ремеслами, и этого было достаточно для удовлетворения основных потребностей повседневной жизни. Но городская промышленность, которая так низко пала на Западе, на Востоке выжила и процветала. Городская промышленность состояла из маленьких мастерских, принадлежавших предпринимателям или свободным ремесленникам, и крупных государственных мануфактур, на которых трудились рабочие из семей, где сыновья были вынуждены наследовать профессию отцов. Имперские законы, или новеллы, а также составленный в X в. сборник полицейских правил, называвшийся Книга префекта (Константинополя), свидетельствуют о том, как многочисленны и деятельны были в крупных городах империи профессиональные корпорации-цехи (systemata), наследницы профессиональных объединений (collegia, artes, scolae) римской эпохи. В цехи объединялись и промышленные рабочие, и торговцы; нотариусы упоминаются рядом с банкирами, менялами и ювелирами, торговцы пряностями рядом с мясниками, рубщиками свинины и пекарями. Владельцы гостиниц, торговцы винами, торговцы скотом и торговцы рыбой оказались по соседству с торговцами лошадьми и рыбаками, а парфюмеры и изготовители свечей – с кожевниками и изготовителями мыла. Самые многочисленные из этих корпораций объединяли людей, связанных с текстильной промышленностью, – продавцов шелка-сырца, прядильщиков шелка, красильщиков шелка, шерсти и сукон, торговцев сирийскими тканями и прочими тонкими материями. Другие профессии – например, слесари, мельники, маляры, мастера обработки мрамора и изготовители мозаик – были объединены в союзы низшего разряда, не имевшие привилегий. Корпорации существовали в первую очередь у тех, кто имел отношение или к роскоши, или к предметам первой необходимости. Кроме того, существовали императорские мануфактуры, которые работали лишь для того, чтобы обеспечивать потребности армии и императорского двора.
Привилегированные, то есть официальные цехи и свободные искусства, занимали в крупных городах особые кварталы. В Константинополе это были, например, центральная улица и окрестности форума. Мастерская и лавка были объединены, как на арабском рынке-суке и на левантийских базарах. Эта часть города постоянно была полна движения и шума. Государство часто предоставляло привилегии ремесленникам и купцам. Моряков, изготовителей пергамента и красильщиков, работавших с пурпуром, оно освобождало от военной службы, а большинство ремесленников были освобождены от части налогов. Все цехи имели свои монопольные права, свои собрания, своих глав и должностных лиц и свои братства. Стать мастером мог лишь тот, кто уплатил высокий денежный сбор, прослужил положенное время в качестве ученика и доказал свое профессиональное мастерство. Но за государственные привилегии цехи расплачивались тем, что находились под строжайшим контролем государства. Константинополь был раем, но в этом раю, кроме монополии и привилегий, повсюду были правила, которые полагалось соблюдать. Все официальные корпорации находились под властью префекта города, который управлял приемом новых членов, и должны были подчиняться установленным администрацией правилам, которые в мельчайших подробностях указывали, каким образом члены цеха должны зарабатывать свой хлеб: администрация предоставляла каждому цеху право закупать сырье и регулировала его отношения с иностранными торговцами, то есть ограничивала количество покупок, устанавливала цены, дни и места продажи и разрешенный мастерам размер прибыли. Этим же предписаниям обязана была следовать и мануфактурная промышленность: так обеспечивалось необходимое качество товаров. Государственные инспекторы ходили по мастерским и лавкам и осматривали товары и бухгалтерские книги. Время от времени власти даже пытались установить максимум заработной платы и фиксированные цены на предметы роскоши. Этот губительный эксперимент был впервые проведен при Юстиниане, а потом повторен еще несколько раз. Государство – навязчивый покровитель и недоверчивый следователь – старалось регулировать все стороны жизни корпорации и не оставляло места для экономической свободы. Однако члены цехов были свободными людьми, гражданами, обладателями монополий и привилегий, которые защищали их от конкуренции и обеспечивали им спокойную жизнь и уважение собратьев. Ради этого они покорно подчинялись и послушно исполняли чрезмерные требования императорского казначейства или утомительные капризы администрации.
Несмотря на свои недостатки, этот режим был мощной защитой для городской промышленности и обеспечивал высокий уровень мастерства ее работников. Однако он был почти недоступен для прогресса и был менее жизнеспособным и сильным, чем тот порядок, который возник на Западе в XII в. благодаря росту свободы. (Автор преувеличивает. Византийские ремесленники, как и торговля и государство в целом, превосходили при прочих равных условиях западноевропейские. Но слишком много бед обрушилось на Восточную Римскую империю – начиная с XI в. и до ее героической гибели в 1453 г. – Ред.) Кроме того, благополучие Востока обеспечивалось развитием, помимо официальных цехов, многочисленных независимых союзов, которые охватывали основную массу мелких ремесленников и торговцев, объединения таких союзов существовали в огромном множестве больших и малых городов. В таких объединениях было больше свободы для индивидуальной инициативы и свободного труда, поскольку они должны были исполнять только основы экономического законодательства. И корпорации, и независимые союзы активностью и профессиональным мастерством обеспечивали промышленности Восточной Римской империи первое место в мире.
За 600 лет профессиональное мастерство и разнообразие форм деятельности сделали Византию первой и не имеющей соперников промышленной страной мира. Ее рабочие трудились и для внешнего, и для внутреннего рынка и обеспечивали товарами не только Восток, но и Запад. Самых блестящих результатов они достигали в производстве предметов роскоши, в котором проявляли выдающуюся изобретательность и чувство изящного. Промышленность империи в то время находилась на том месте, которое сейчас занимает французская, и при этом не испытывала трудностей, создаваемых конкуренцией. Восточная Римская империя была знаменита многочисленностью и высоким уровнем работы мануфактур, выпускавших ценнейшие ткани, главным образом шелка и тонкие сукна. Именно на имперских фабриках изготавливались те великолепные пурпурные, фиолетовые, желтые и зеленые, часто украшенные узорами и вышивкой, иногда затканные золотыми или серебряными нитями материи, из которых шили облачения для религиозных обрядов и парадные одежды для светских церемоний – те ткани, которые жадно стремились получить правители, высшие церковные иерархи и богачи всей Европы. Однотонные шелка, изумительные ткани нежнейших окрасок, поражавшие разнообразием своих изящных и сложных текстур, императорский пурпур, золотые и серебряные сукна, изделия с золотым шитьем, парчовые ткани, тонкие шелка, балдахины, просторные одежды с вырезными рукавами, а также многие другие ткани, полосатые или с примесью металлических нитей или козьей шерсти, и изделия из них наполняли ризницы церквей и изящные комнаты аристократов. Именно в византийские мастерские мужчины приходили за изящной отделкой для одежды, орнаментами и галунами. Рынок этих товаров был огромным, и экспортная торговля ими шла так активно, что центры их производства – Константинополь, Фессалоника, Патрас, Коринф, Афины и Фивы имели славу подобную той, которую сегодня имеют Париж и Лион. Изготавливались также, преимущественно в Патрасе, красивые и высококачественные шерстяные ткани, богато украшенные вышивкой, а в Понте, Македонии и Неаполе было развито производство льняных тканей высокого качества. Византийцы были большими мастерами в изготовлении ковровых тканей. Их драпировки из парчовых или узорчатых материй, орнаменты на которых отличались редким совершенством, их ковры с узором, изображавшим шкуру леопарда, обработанные ими кожи, окрашенные в пурпур ткани – все эти изделия не имели себе равных, и на них был спрос повсюду.
Восточные римляне, несомненно, были мастерами в горном деле и металлургии и разрабатывали месторождения железных, медных и свинцовых руд в Малой Азии и Восточной Европе. Они отправляли в средиземноморские страны мрамор из Проконнеса (остров Мармара в Мраморном море. – Ред.), Аттики, Фессалии, Лаконии и с островов Эгейского моря, соль из соленых болот Южной Италии и Мёзии. У них были оружейные мастерские в Фессалонике, Никополе Эпирском, на остров Эвбея, в Афинах, Фивах и на Пелопоннесе, в которых они изготавливали луки и стрелы, копья и доспехи, иногда с красивой гравировкой и иными украшениями. В Константинополе (в оригинале автор упорно употребляет название Византии. На месте этого древнегреческого города император Константин в 326 г. заложил великий город, названный его именем, куда в 330 г. была перенесена столица Римской империи. – Ред.) и Фессалонике они имели мастерские, где появлялись на свет прекрасные алтари и раки для мощей, церковные престолы и кресты, священные сосуды, кадила, далматики (узкая верхняя одежда с широкими рукавами. – Пер.), украшения, сверкающие рубинами и жемчугами, драгоценная посуда и всевозможные изделия из серебра. С VI в. ромеи (так называли себя жители империи) подняли искусство эмали на величайшую высоту, и их украшения с перегородчатой и выемчатой эмалью вскоре широко разошлись по миру. Их граверы и литейщики работали с бронзой, которую инкрустировали серебром. Так были созданы те декоративные пластины, фонтаны и монументальные ворота, восхитительные примеры которых сохранились в храме Святой Софии в Константинополе, в Павии и в Риме. Их мастера-косторезы изготавливали из слоновой кости очаровательные ларцы, диптихи (в данном случае – две соединенные между собой таблички для записей, часто украшались иконами. – Пер.) и переплеты для Евангелий, все в самом изысканном вкусе. Они достигли беспримерного совершенства во всех прикладных искусствах – работе с цветным стеклом, филиграни и эмали по стеклу, мозаике, изготовлении изделий из фарфора. Из их мастерских в Константинополе, Фессалонике, Равенне и Южной Италии выходили подлинные шедевры. В конце концов эти мастера изящества стали снабжать мир всеми возможными предметами роскоши, благовониями, папирусом, рукописями, псалтырями, украшенными и иллюстрированными Евангелиями. Как сделать или украсить эти предметы, знали только в их мастерских. Это промышленное превосходство не меньше, чем приобретенное сельскохозяйственным трудом богатство, помогло византийцам так долго сохранять господство в торговле.
В раннем Средневековье Восточная Римская империя действительно была монополисткой в международной торговле христианских стран, центром которой оставалось Средиземное море. Константинополь (после захвата в 1453 г. турки назвали его Стамбул) стоял на пересечении всех великих торговых путей Западной Азии и Европы, морских и сухопутных, к тому же в нем были постоянно действующая система морского и сухопутного транспорта и совершенные методы обмена, которых не хватало Западу. Таким образом, империя была в состоянии завозить и экспортировать товары и вести морскую торговлю, так что ее коммерческая деятельность достигала такого масштаба, который был невозможен для тогдашних западных государств. В течение 600 лет продолжалось ее ни с чем не сравнимое процветание; и в XI в. рынок и таможенные сборы только в одном Константинополе приносили в казну империи ежегодно 7 миллионов 300 тысяч золотых безантов (при весе каждой монеты 3,2 грамма это 23,36 тонны золота, стоимость которого в начале 2010 г. – около 850 миллионов долларов. – Ред.).
Тем не менее большим препятствием для развития торговли была политика государства в области коммерции, подсказанная властям устаревшими традициями или налоговыми причинами. Правительство было монополистом в торговле некоторыми товарами, в первую очередь зерном и шелком. Оно запрещало экспорт многих товаров, например, дорогих текстильных товаров и драгоценных металлов, а также большого числа иностранных изделий. Другие изделия – например, марсельские сорта мыла – были обложены огромными пошлинами на импорт. Существовали также экспортные пошлины. Взимали также налоги с покупок и продаж, совершенных внутри страны. По своей природе эти налоги были скорее фискальными, чем экономическими, но были огромной трудностью для людей из-за их многочисленности, вред от которой еще усиливали своим поведением сборщики. Однако самой большой ошибкой Восточной Римской империи было то, что она, по сути дела, полностью отдала экспортно-импортную торговлю в руки иностранцев, вместо того чтобы поощрять усилия в этом направлении своих подданных, становившихся все менее деятельными. Императоры считали, что таким образом внушат тем иностранцам, которых нужды коммерции приводили на берега Босфора, уважение к величию и богатству своей столицы, а на самом деле неразумно прокладывали путь для коммерческого развития западных варваров, которых они одновременно презирали и боялись. В долгосрочной перспективе имперские власти парализовали коммерцию своей страны, ограничили ее ролью пассивного маклера и одновременно осчастливили молодые коммерческие народы, служившие посредниками ромеям. Византийские политики нуждались в иностранцах, но в то же время не доверяли им. Например, они приветливо встречали их освобождением от налогов и привилегиями, но заставляли их соперничать друг с другом тем, что обращались с ними неодинаково. Византийская власть изобретала все новые инспекционные меры, формальности, конфискации, льготы, сборы и раздражающие иностранцев указы, направленные против них, но не могла истощить их терпение, в основе которого лежала любовь к наживе.