Страница:
Джудит Ривз-Стивенс, Гарфилд Ривз-Стивенс
Дурное предчувствие
(История ЕВ-9Д9)
Байки из дворца Джаббы Хатта-13
(Звездные войны)
* * *
Словно громадное животное, бредущее к своей погибели, Облачный город вздрогнул, накренился и начал падать. Ландо Калриссиан услышал, как закричали от ужаса угнауты и прочие обитатели его владений, видевшие в нем залог своей безопасности и стабильности. Все его надежды пошли ко дну вместе с гибнущим городом. Он уронил бластер, подпрыгнул и вцепился в опору, как будто крепкая хватка могла спасти его от падения в облака Беспина. Оружие покатилось по скошенной под невообразимым углом палубе, ударилось о бортик, отскочило от полукруглого края и исчезло в водовороте тибанновых облаков, проносившихся мимо. Завывала сигнализация. Город опять покачнулся; металлические конструкции жалобно застонали. Калриссиан почувствовал, что его хватка ослабевает. Облака прикасались к нему извивающимися, дрожащими щупальцами. Он закрыл глаза, не в силах вынести яростных порывов ветра, и в следующий миг едва не полетел вниз. Лобот подхватил его.
Как это приятно, когда в последний момент в твое плечо впиваются сильные, почти совершенные пальцы! Калриссиан почувствовал, что его удерживают на месте с такой силой, как будто его ноги приварены к палубе, Он обернулся. Имплан-ты Лобота мигали огоньками — киборг сканировал все используемые каналы связи. Город снова накренился, но на этот раз угол наклона был несколько меньший, чем в прошлый раз. Облачные полосы замедлили свой бег; вой ветра ослаб.
— Резервные генераторы включены, сэр!
Тонкий голосок принадлежал Сари Рандом. От страха на ее мертвенно-бледном лице проступили красные пятна, наспех надетая униформа была встопорщена и смята, заляпана гидравлическим наполнителем и воняла паленой изоляцией; было видно, что девица работала как проклятая. Под пристальным взглядом Лобота она неверной походкой подошла к Калриссиану; в дрожащих руках она держала портативный дисплей системы безопасности.
— Судя по всему, она подложила взрывчатку под главные репульсоры, Даже теперь Калриссиан не мог поверить в то, что им противостоит именно этот разум. Плохо было уже то, что пленница обошла все системы Башни Безопасности, но генераторы гравитации, удерживавшие сооружение над облаками, считались неуязвимыми для саботажа: слишком много жизней зависело от них. — Она хотела уничтожить весь город?
Лобот наклонил голову к Рандом. Та прочла данные, которые он вывел на ее деку.
— Не все генераторы были заминированы, сэр, — Рандом не смогла скрыть свое удивление. — Диверсия?
Калриссиан поплотнее закутался в плащ. Диверсия — это он мог понять. Отвлекающий маневр. Точно так же карточный мастер с шумом сбивает столбик фишек, одновременно незаметным движением выкладывая поверх колоды выигрышную карту.
— Куда она улетела? — — спросил он. Палуба практически вернулась в нормальное положение, еле заметно вибрируя от монотонной работы генераторов и постоянной смены контрольных поверхностей, удерживавших летающий город в вертикальном положении.
Но Сари Рандом не могла дать ему ответ. Она занимала пост шефа безопасности всего одну смену — с того момента как добыла ему информацию о том, кем в действительности была его прежний шеф безопасности. В другой рудной колонии ее, скорее всего, выбросили бы за борт. Но Сари была неопытна и не знала, как это опасно — уличать кого-то в коррупции в тесном мирке, где эта коррупция превратилась в норму. Она рассказала о своем открытии самому баронуадминистратору, который — — вопреки всем тем страшным историям, что ходили о нем в нескольких десятках миров, — все же являлся человеком, для которого слово «честь» что-нибудь да значило.
Звякнула панель связи. Лобот ввел код и достал из панели микрофон. Киборг автоматически передал его Калриссиану.
— Администратор слушает.
— Говорит диспетчерская, — доложил дро-ид. — Один из транспортных челноков стартовал без разрешения на вылет с восточной платформы.
Калриссиан позволил себе облегченно улыбнуться. Пленница наконец допустила ошибку.
— Она не сможет на нем далеко улететь. Челнок предназначался лишь для орбитальных перевозок исключительно внутри системы.
— Все катамараны — за ней. Подать ее сюда немедленно, причем в исправном состоянии. Хочу знать, какого ей это понадобилось.
— Лучше взорвите ее к ситховой матери, — ответил дроид, затем быстро добавил: — — Сэр.
Калриссиан и Рандом недоуменно переглянулись. Обычно дроиды так не разговаривали.
— Кто это? — — спросил Калриссиан.
— 1-2-4Ц-4-1. Сэр. Диспетчер второго класса. Калриссиан хотел было отругать дерзкого дроида, но передумал, узнав код префикса. Три других модуля 1-2, поступившие в одной партии с ним, были обнаружены в отсеке утилизации, в очереди на переплавку. Вернее сказать, там были найдены их части — — свидетельство того, что их разобрали во включенном состоянии. Это было непонятно. Что случилось с остальными, могла бы сказать лишь прежняя шеф безопасности, так что Калриссиан имел представление о том, что чувствовал дроид, — если можно так выразиться. Барон-администратор Облачного города встречал в своей жизни стольких дроидов с вполне убедительным эмоциональным поведением, что часто сомневался в сложившемся стереотипе. Меж тем, процессоры, которые использовались в модулях 1-2 и благодаря которым эти дроиды могли отслеживать сложный воздушный и космический трафик, определенно были достаточно сложными, чтобы сделать поведение 1-2 непредсказуемым.
— Послушай-ка, 4-1. Сейчас не время для мести. Передай мой приказ патрулям или слезай с кресла. Ты меня понял?
Последовала долгая пауза. В канале трещали разряды. Наконец дроид сказал: — Приказ передан, сэр.
Лобот кивнул. Он сканировал каналы безопасности.
— Патрули поднялись в воздух, — подтвердила Рандом, бросив взгляд на дисплей.
Калриссиан сунул микрофон обратно в панель.
— Это не займет много времени, — сказал он Рандом. — Они приволокут сюда этот транспорт, прежде чем…
В этот миг раздался оглушительный грохот. Калриссиан, Лобот и Рандом одновременно повернули головы и посмотрели вниз, на облака.
Из тибанновых клубов вылетела «Принцесса». Заходящее солнце окрасило ее тускло-серый корпус в кроваво-красный цвет.
— Нет, — прошептал Калриссиан. Это невозможно.
Катер «Принцесса» принадлежал Гильдии шахтеров; асимметричной формы, с грушевидными суперсовременными гипердвигателями, ощетинившаяся сканерами и зондами, он был сконструирован для вакуума, а не для атмосферы. И отправиться он должен был лишь завтра, после того как Калриссиан сделает ежегодный платеж Гильдии — таким образом, он покупал ее согласие не подстрекать его рабочих к демонстрациям и стачкам.
— Она угоняет катер Гильдии?..
Импланты Лобота неистово замигали. Он отвернулся, чтобы не смотреть в глаза хозяину. Да, именно так и было.
Похищение транспортного челнока было всего лишь вторым отвлекающим маневром. Патрульные катамараны умчались слишком далеко, чтобы успеть вернуться и перехватить «Принцессу», не дать ей уйти в гиперпространство. Неудивительно, что пленница не стала по-настоящему обрушивать город. Чтобы удрать, ей требовался некоторый промежуток времени. Но не слишком большой.
Каким-то непостижимым образом, всего за десятую часть интервала, что прошла с момента включения тревоги в Башне Безопасности, пленница сумела подделать разрешение на взлет на двух летающих платформах, дистанционно поднять в небо челнок, чтобы избавиться от патрульных машин, и захватить самый охраняемый корабль в городе. Что же это за сверхразум такой?
Затем он вспомнил: тот самый разум, который уничтожил четверть всех дроидов Облачного города, и никто бы его ни в чем не заподозрил, если бы его случайно не застал на месте преступления младший офицер службы безопасности.
«Блестяще» — это было не то слово.
Так же, как и слово «гениально».
Единственным выражением, которое Калрис-сиану казалось уместным, было «издевательски». Кроме того, другим словом нельзя было передать то, как она обошлась с его дроидами.
Рандом встала рядом. Калриссиан чувствовал, что она дрожит, хотя поднявшийся ветер был теплым.
— Мы уже ее не поймаем, сэр? — спросила Рандом.
Калриссиан обнял ее одной рукой — чтобы успокоить, ничего больше.
— Да, — признал он. — Но я распихаю ее ИД-код по всей сети. О ней узнают все.
— Вы думаете, раньше никто не пытался это сделать?
Калриссиан знал, что она права. Вне всякого сомнения, в первую очередь изза этого пленница и выбрала Облачный город — крохотную шахтерскую колонию, слишком маленькую, чтобы привлечь внимание Империи, и слишком удаленную от торных гиперпространственных путей, чтобы туда дошли истории о неизвестной злобной силе, от которой уже пострадала сотня миров. Впрочем, вполне возможно, что в этом крылась и причина ее неизбежного краха. Постепенно миров, где она может действовать без опаски, будет становиться все меньше. В конце концов ей станет некуда бежать. Но это случится в отдаленном будущем. Галактика слишком большая.
Катер медленно, словно издеваясь, заложил вираж над городом; затем, набирая скорость, ушел вверх по восходящей дуге и исчез в облаках, оставив на фоне сумеречного неба хвост пара, похожий на струйку крови.
Калриссиан повернулся и пошел к главному порталу. Нужно было срочно утихомирить совет Гильдии, предотвратить назревавшую стачку. Его бывшая шеф безопасности скрылась, и было невозможно сказать, где она теперь появится. Калриссиан был уверен, что, если во вселенной есть центр, это будет самое удаленное от него место, потому что лишь там такой злобный и хитрый дроид, как ЕВ-9Д9, будет чувствовать себя более-менее комфортно. И где бы эта планета ни находилась, Калриссиан искренне надеялся, что его нога никогда на нее не ступит.
У него было нехорошее предчувствие на этот счет.
Несколько лет спустя на берегу Дюнного моря на Татуине, ЕВ-9Д9 тоже испытывала нехорошее ощущение. И ей это нравилось. Потому что каждый жалобный вопль отчаяния энерго-дроида ЖНК был для нее словно мощный импульс тока во всех цепях. Нехорошие ощущения являлись целью ее существования.
Человекообразная дроидесса темных тонов, известная здесь под именем «Девятка», оторвала взор от командной консоли в центральном зале подземелья и посмотрела на дроида серии ЖНК, который медленно поворачивался вокруг своей оси, выставляя на всеобщее обозрение двигательные придатки. Придатки изо всех сил пытались занять правильное положение относительно корпуса, чтобы переориентировать центр тяжести и вернуть машину в рабочее состояние. И, как ни у одного дроида до или после, реакция ЕВ-9Д9 не отвечала ни одному из вариантов, которые можно было бы предсказать на основе логического анализа ее технической документации. «Девятка» чувствовала острое наслаждение, наблюдая за тщетными попытками дроида избежать повреждений.
Распахнулась дверь, и в зал ввалился сопящий стражник-гаморреанец с двумя новыми узниками. «Девятка» даже не повернула головы — она жадно смотрела, как раскаленные энергоиндукторы опускаются на придатки ЖНК. В результате быстрого поджаривания жидкий охладитель мгновенно испарился, и из наружных клапанов знергодроида с ласкающим электронное ухо свистом вырвался пар. Чувствуя необратимую потерю функциональности, ЖНК издал широкополосный, многоканальный вопль о помощи; это был именно вопль, потому что часть его действительно пришлась на ограниченный диапазон частот, в котором слышала большая часть органических существ. Это была запрограммированная паника, чистая и отчаянная. Для тонких акустических сенсоров «Девятки» эти звуки казались музыкой высшего порядка.
Забыв на мгновение о гаморреанце и его узниках, «Девятка» увеличила усиление внутренних рецепторов, наслаждаясь яркостью ощущений. Она сконцентрировала метааналитические функции на высокочастотной несущей, генерируемой имитатором боли, подключенным к центральным цепям ЖНК. Сигнал был.. . восхитительно вкусный. «Девятка» понимала, что это органический термин, но он был уместный, такой уместный — ассоциативная память выдала файлы текстуры, запаха и переменной плотности; это были такие сенсорные данные, которых не достичь никаким саморазбором. УЖ кто-кто, а «Девятка» это знала. Она разбирала и собирала себя множество раз, и все без какого-либо эффекта. Точно так же органические жизненные формы иногда делали себе надрез в наружном покрове, выпуская тонкую струйку жидкого переносчика кислорода и энергии, циркулирующего внутри.
«Девятка» наблюдала такие акты соматической реконструкции вблизи и знала, что они нередки среди организмов, содержавшихся в клетках коридора дворца Джаббы. Проведя в этой темноте год, два, пять, десять, даже самые стойкие из них начинали грызть собственные шупаль-ца и выковыривать себе оптические сенсоры.
«Девятке» такие действия казались упоительно элегантным проявлением логики высшего порядка, постичь которую из всех дроидов могла лишь она одна. Такую способность она получила в результате сбоя при производстве (как это выглядело со стороны), но ныне ее восприятие было значительно расширено в результате тщательных и непрерывных модификаций. Для органических существ такие акты самопреобразования являлись второй натурой — «Девятка» отчаянно желала достичь этого состояния, и часто ей казалось, что до него манипулятором подать, так нет же. Действительно, много чего скрывалось в органическом мозгу, который, как считала «Девятка», был сравним с ее собственным. Не в объеме интеллекта — она была уверена, что в этом отношении клеточные процессоры ей не ровня. Сходство было п оценке ощущений — именно так она предпочитала именовать свое развлечение. Наслаждаться синусоидами дискомфорта. Погружаться в алгоритмы отчаяния. Пробегать по пикам и впадинам, излучаемым цепями схемы, работающей не по назначению и сверх расчетной нагрузки. В сущности, пока что ее встроенные рецепторы позволяли ей работать только с двоичным языком дроидов, но когда она получит достаточно памяти и сопроцессоров с нужным быстродействием, в мире не останется ощущений, которые она не могла бы выбить из своих механических собратьев, которые она не могла бы вызвать, записать, оцифровать и потом проигрывать энное количество раз.
Это было очень просто, а «Девятка» любила все простое; свои занятия она считала творчеством, свое рода искусством. Хотя объяснять органическому существу, что дроид тоже может ценить искусство, было все равно что убеждать, что дроид может чувствовать боль.
Конечно же, дроиды могли чувствовать боль. Тому доказательством служил один из двух новых пленников, которых привели к ней, — импозантного вида золоченый протокольный дроид, отполированный до блеска, непонятно как очутившийся среди этих сырых туннелей, рассыпающихся кабелей и мохнатых органических мусорщиков, снующих туда-сюда.
— А, — сказала «Девятка», когда пленники подошли ближе. — Пополненьице прибыло.
Она навела на золоченого дроида встроенный оптический сканер. Других дроидов неизменно выбивало из колеи, когда они замечали, что у нее — гуманоидной модели — имеется третий оптический сканер, расположенный рядом со стандартным устройством слева. Сканер не был предусмотрен ни в спецификации модели ЕВ, ни в других машинах. Кое-кто даже считал, что это дефект производства, свидетельство того, что ее собрали неправильно, — как будто это могло объяснить ее амбиции и абсолютно немашинные аппетиты. Сама «Девятка» знала, что такое этот третий сканер — дар, позволявший ей воспринимать больше информации, чем другие дроиды, получать данные в невиданных количествах, далеко превосходящих отношение «сигнал/шум» входных систем обыкновенных дроидов.
Третий сканер «Девятки» замигал вразнобой с основным циклом сканирования.
— Если не ошибаюсь, ты дроид-секре-тарь?
Новый пленник не успел произнести и слова, а «Девятка» уже знала ответ на свой вопрос. Его высокомерная поза и гордая осанка говорили о том, что перед ней протокольный дроид высшего порядка, самый официозный из всех.
— Я Ц-ЗПО, — зачем-то начал дроид. — Кибернетический человекоподо…
«Девятке» это уже начинало надоедать.
— Да или нет? — — оборвала она пленника.
Протокольного дроида только о чем-то спроси и будешь пол-интервала выслушивать бессмысленную болтовню. С такими лучше всего обшаться в двоичной форме.
— Э… да, — ответил дроид. Уже лучше.
— На скольких языках говоришь? — «Девятка» вызвала на командную консоль штатное расписание дворца.
Она надеялась, что там не окажется вакансии для протокольного дроида; в этом случае она с превеликим удовольствием покажет ему одно из чудес мастерской. ..
— Я свободно владею более чем шестью миллионами форм общения и могу…
— Прекрасно, — опять перебила его «Девятка», обнаружив, что вакансия всетаки имеется, — У нас как раз нет толмача. Нашему хозяину не понравилось, как его переводил старый протокольный дроид. Он рассердился и приказал его дезинтегрировать.
Ей хотелось посмотреть на реакцию дроида на эту новость, но ее отвлек сначала грубый хохот второго гаморреанца, усевшегося позади нее, а затем трансляция схемодробительной боли от серебристого дроид а-посыльного, подвешенного на дыбе, — его правые конечности не выдержали перегрузки и заискрились.
— Дезинтегрировать?.. — переспросил золоченый дроид, пытаясь осмыслить происходящее.
«Девятка» подумала, что, возможно, его реакция усилила агонию расчлененного дроида, и почувствовала легкое возбуждение. В принципе имитаторы боли являлись технологией ограниченного использования и обычно устанавливались на моделях дроидов, которым приходилось постоянно общаться с органическими существами. Например, если ударить протокольного дроида по голове, он пожалуется, что ему больно. Такая восприимчивость к потенциально опасным физическим ощущениям должна была помогать этим дроидам лучше понимать живых существ. С точки же зрения «Девятки» эта особенность делала протокольных дроидов прекрасными объектами для экспериментов.
А экспериментировать «Девятка» любила.
— Эй, ты, — окликнула она стражника. — Этот пригодится. Поставь ему блокограничи-_, тель, а потом отведи в главный зал аудиенции Его Великолепия.
Гаморреанец поволок дроида обратно в коридор, в мастерскую «Девятки» — точнее, в помещение, которое вся обслуга подземелья считала ее единственной мастерской.
— Р2! — захныкал золоченый дроид откуда-то из-за двери. — Не бросай меня!
Спутником, к которому тщетно взывал протокольный дроид, был потрепанный астромеха-ник серии Р2, которого, по мнению «Девятки», давно следовало списать в утиль. К ее удивлению, в ответ на жалобы собрата он разразился потоком двоичной брани, которую «Девятке» пришлось обрабатывать в десять раз дольше, чтобы уловить все тонкости. Сквернословие маленького Р2 было затейливым и впечатляющим для такой ничтожной машинки, но, в конечном итоге, менее интересным, чем возможности, которые сулил золоченый дроид. «Девятка» заново просмотрела список и нашла еще одну вакансию.
— Да ты, малыш, злюка! — сказала она Р2. — Но мы тебя научим, как себя вести. Есть одна работка на барже нашего хозяина — — думаю, ты [щолне сгодишься.
Как бы подчеркивая заявление «Девятки», ЖНК издал новую серию схемораздираюших высокотоновых визгов — — его система охлаждения опять подверглась истязанию. Р2 молча покатил со вторым стражником в мастерскую — получать блок-ограничитель. «Девятка» смотрела ему вслед, пока он не исчез за дверью; она не могла понять, почему он в первый раз так бурно протестовал, а теперь не произнес ни слова возражения. Как будто дроид хотел, чтобы его отправили на баржу Джаббы…
«Девятка» увеличила тактовую частоту центральных процессоров, заново просеивая данные. Ее третий оптический сканер замигал в неровном ритме, по мере того как анализировались все вероятностные комбинации. Выглядит так, решила она в конце концов, будто Р2 знал, что его пошлют на баржу Джббы «Девятка» закрыла все двери в подземелье. Ей требовалось время, чтобы обдумать этот неожиданный поворот; напомнили о своем существовании циклы самосохранения, заработавшие на нескольких сопроцессорах. «Девятка» даже проигнорировала соблазнительные импульсы страдания, исходившие от распятого дроида. Она принялась набирать на консоли определенные команды, просматривая штатное расписание на предмет подставных лиц. Насколько она знала, существовало пятнадцать отдельных заговоров, имевших целью убрать Джаббу Хатта, главного криминального во-ротилу Татуина, но ни один из них «Девятку» не заботил. По правде говоря, количество покушений на жизнь Джаббы даже несколько уменьшилось по сравнению с прошлыми годами — печальный признак того, что жирный зеленый слизняк сильно сдал и уже не так раздражал, как прежде. Как бы там ни было, поскольку при любом новом хозяине безраздельная власть «Девятки» над дворцовыми дроидами должна была сохраниться — а дроидесса в этом не сомневалась, — она просто фиксировала заговоры против своего нанимателя и никак в них не вмешивалась. Это было идеальным местом для ее занятий, и она не хотела рисковать своей должностью и работой, ввязываясь в дворцовые интриги.
Но эвристические подпрограммы давным-давно усвоили, что она должна постоянно быть настороже и следить, нет ли угрозы ее безопасности. Случай в газодобывающей колонии на Беспине научил ее уделять еще больше внимания на первый взгляд не связанным между собой аномалиям. Если бы речь шла об организме, эту склонность можно было бы назвать паранойей. Но для «Девятки» это была просто эффективная программа, и она вызывала эту программу снова и снова, дабы быть уверенной, что ее электронная жизнь вне опасности.
«Девятка» вывела список в более подробном виде, чтобы посмотреть, кто из слуг Джаббы был нанят на определенные должности. Затем она сопоставила эти данные с вакансиями, освободившимися по традиционным причинам — из-за убийств, необъяснимых катастроф, церемониальных удалений конечностей, ранкора, поджигающих устройств, отравлений, эксцентричного чувства юмора Джаббы и его непредсказуемых шуток. Отдельная функция поиска выдала случаи деактивации дроидов, которых также было множество. Причем не все они были связаны с приватными исследованиями «Девятки».
Она просмотрела результаты поиска и постучала манипулятором по консоли, обрабатывая данные. Судя по всему, у Джаббы появилась привычка разбирать протокольных дроидов.
Некоторое время назад протокольный дроид связался с двумя воришками, и в результате сгорел дом Джаббы в Мое Айсли. Этого дроида наказали. Сурово.
Затем, как раз в прошлом сезоне, такая же судьба постигла его преемника. Согласно рапорту, дроид неправильно перевел комплимент партольдского посланника, назвавшего Джаббу вечным источником безмерных милостей, — он перепутал ритуальное партольдское приветствие с хаттским медицинским термином, связанным с чрезмерным скоплением газов. Когда в зале аудиенций умолкли последние смешки, недоумевающий партольдский посланник увидел перед собой клыки любезного, как всегда, ранкора. На следующий день, когда расстроенная по понятным причинам партольдская делегация отказалась платить налог «крыше», ошибка переводчика вскрылась, и протокольного дроида разобрали цепь за цепью в течение нескольких десятков интервалов — он все это время негодующе твердил, что его перепрограммировал один из дворцовых стражников.
Насчет этой истории с перепрограммированием «Девятка» терялась в догадках. Джабба в нее не поверил. Сама она наслышалась многих странных вещей, разбирая функционирующих дрои-дов; правда, в основном это были рассказы о свете и туннеле, которые она списывала на стандартное замыкание цепей в отключаемых схемах. Зачем стражнику перепрограммировать дроида, чтобы тот неправильно перевел комплимент? «Девятка» не видела здесь никакой логики.
Она вызвала дело дроида-бармена на барже Джаббы — именно на эту должность она только что назначила коротышку Р2, который так безропотно подчинился своей участи.
И опять сведения оказались крайне занятными. Насколько помнила «Девятка», предыдущим барменом был едва разумный дроид серии Ц5 — одноколесный, с пятью руками и одним-един-ственным оптическим сканером на стебельке. У него с трудом получалось сохранять равновесие и одновременно смешивать шипучку из очищенного молока банты, но Салациус Крамб обожал на нем кататься во время вечеринок, и Джабба не спешил избавляться от дроида, несмотря на его недостатки.
Затем на консоли появился новый рапорт, куда более интересный. Не далее чем пять циклов назад этого самого Ц5 нашли с выдранными цепями питания в малоиспользуемом коридоре в западном крыле; он не подлежат восстановлению. Создавалось впечатление, что кто-то умышленно ликвидировал дроида-бармена, но чем же этот Ц5 заслужил такую участь? У него не было достаточно мозгов, чтобы нажить себе врагов.
«Девятка» вводила команду за командой, активируя «червей», долгое время дремавших в главной системе управления дворцом. Ее логические фильтры выявили непонятные случаи, и она не снизит тактовую частоту, пока не локализирует их и во всем не разберется.
Как это приятно, когда в последний момент в твое плечо впиваются сильные, почти совершенные пальцы! Калриссиан почувствовал, что его удерживают на месте с такой силой, как будто его ноги приварены к палубе, Он обернулся. Имплан-ты Лобота мигали огоньками — киборг сканировал все используемые каналы связи. Город снова накренился, но на этот раз угол наклона был несколько меньший, чем в прошлый раз. Облачные полосы замедлили свой бег; вой ветра ослаб.
— Резервные генераторы включены, сэр!
Тонкий голосок принадлежал Сари Рандом. От страха на ее мертвенно-бледном лице проступили красные пятна, наспех надетая униформа была встопорщена и смята, заляпана гидравлическим наполнителем и воняла паленой изоляцией; было видно, что девица работала как проклятая. Под пристальным взглядом Лобота она неверной походкой подошла к Калриссиану; в дрожащих руках она держала портативный дисплей системы безопасности.
— Судя по всему, она подложила взрывчатку под главные репульсоры, Даже теперь Калриссиан не мог поверить в то, что им противостоит именно этот разум. Плохо было уже то, что пленница обошла все системы Башни Безопасности, но генераторы гравитации, удерживавшие сооружение над облаками, считались неуязвимыми для саботажа: слишком много жизней зависело от них. — Она хотела уничтожить весь город?
Лобот наклонил голову к Рандом. Та прочла данные, которые он вывел на ее деку.
— Не все генераторы были заминированы, сэр, — Рандом не смогла скрыть свое удивление. — Диверсия?
Калриссиан поплотнее закутался в плащ. Диверсия — это он мог понять. Отвлекающий маневр. Точно так же карточный мастер с шумом сбивает столбик фишек, одновременно незаметным движением выкладывая поверх колоды выигрышную карту.
— Куда она улетела? — — спросил он. Палуба практически вернулась в нормальное положение, еле заметно вибрируя от монотонной работы генераторов и постоянной смены контрольных поверхностей, удерживавших летающий город в вертикальном положении.
Но Сари Рандом не могла дать ему ответ. Она занимала пост шефа безопасности всего одну смену — с того момента как добыла ему информацию о том, кем в действительности была его прежний шеф безопасности. В другой рудной колонии ее, скорее всего, выбросили бы за борт. Но Сари была неопытна и не знала, как это опасно — уличать кого-то в коррупции в тесном мирке, где эта коррупция превратилась в норму. Она рассказала о своем открытии самому баронуадминистратору, который — — вопреки всем тем страшным историям, что ходили о нем в нескольких десятках миров, — все же являлся человеком, для которого слово «честь» что-нибудь да значило.
Звякнула панель связи. Лобот ввел код и достал из панели микрофон. Киборг автоматически передал его Калриссиану.
— Администратор слушает.
— Говорит диспетчерская, — доложил дро-ид. — Один из транспортных челноков стартовал без разрешения на вылет с восточной платформы.
Калриссиан позволил себе облегченно улыбнуться. Пленница наконец допустила ошибку.
— Она не сможет на нем далеко улететь. Челнок предназначался лишь для орбитальных перевозок исключительно внутри системы.
— Все катамараны — за ней. Подать ее сюда немедленно, причем в исправном состоянии. Хочу знать, какого ей это понадобилось.
— Лучше взорвите ее к ситховой матери, — ответил дроид, затем быстро добавил: — — Сэр.
Калриссиан и Рандом недоуменно переглянулись. Обычно дроиды так не разговаривали.
— Кто это? — — спросил Калриссиан.
— 1-2-4Ц-4-1. Сэр. Диспетчер второго класса. Калриссиан хотел было отругать дерзкого дроида, но передумал, узнав код префикса. Три других модуля 1-2, поступившие в одной партии с ним, были обнаружены в отсеке утилизации, в очереди на переплавку. Вернее сказать, там были найдены их части — — свидетельство того, что их разобрали во включенном состоянии. Это было непонятно. Что случилось с остальными, могла бы сказать лишь прежняя шеф безопасности, так что Калриссиан имел представление о том, что чувствовал дроид, — если можно так выразиться. Барон-администратор Облачного города встречал в своей жизни стольких дроидов с вполне убедительным эмоциональным поведением, что часто сомневался в сложившемся стереотипе. Меж тем, процессоры, которые использовались в модулях 1-2 и благодаря которым эти дроиды могли отслеживать сложный воздушный и космический трафик, определенно были достаточно сложными, чтобы сделать поведение 1-2 непредсказуемым.
— Послушай-ка, 4-1. Сейчас не время для мести. Передай мой приказ патрулям или слезай с кресла. Ты меня понял?
Последовала долгая пауза. В канале трещали разряды. Наконец дроид сказал: — Приказ передан, сэр.
Лобот кивнул. Он сканировал каналы безопасности.
— Патрули поднялись в воздух, — подтвердила Рандом, бросив взгляд на дисплей.
Калриссиан сунул микрофон обратно в панель.
— Это не займет много времени, — сказал он Рандом. — Они приволокут сюда этот транспорт, прежде чем…
В этот миг раздался оглушительный грохот. Калриссиан, Лобот и Рандом одновременно повернули головы и посмотрели вниз, на облака.
Из тибанновых клубов вылетела «Принцесса». Заходящее солнце окрасило ее тускло-серый корпус в кроваво-красный цвет.
— Нет, — прошептал Калриссиан. Это невозможно.
Катер «Принцесса» принадлежал Гильдии шахтеров; асимметричной формы, с грушевидными суперсовременными гипердвигателями, ощетинившаяся сканерами и зондами, он был сконструирован для вакуума, а не для атмосферы. И отправиться он должен был лишь завтра, после того как Калриссиан сделает ежегодный платеж Гильдии — таким образом, он покупал ее согласие не подстрекать его рабочих к демонстрациям и стачкам.
— Она угоняет катер Гильдии?..
Импланты Лобота неистово замигали. Он отвернулся, чтобы не смотреть в глаза хозяину. Да, именно так и было.
Похищение транспортного челнока было всего лишь вторым отвлекающим маневром. Патрульные катамараны умчались слишком далеко, чтобы успеть вернуться и перехватить «Принцессу», не дать ей уйти в гиперпространство. Неудивительно, что пленница не стала по-настоящему обрушивать город. Чтобы удрать, ей требовался некоторый промежуток времени. Но не слишком большой.
Каким-то непостижимым образом, всего за десятую часть интервала, что прошла с момента включения тревоги в Башне Безопасности, пленница сумела подделать разрешение на взлет на двух летающих платформах, дистанционно поднять в небо челнок, чтобы избавиться от патрульных машин, и захватить самый охраняемый корабль в городе. Что же это за сверхразум такой?
Затем он вспомнил: тот самый разум, который уничтожил четверть всех дроидов Облачного города, и никто бы его ни в чем не заподозрил, если бы его случайно не застал на месте преступления младший офицер службы безопасности.
«Блестяще» — это было не то слово.
Так же, как и слово «гениально».
Единственным выражением, которое Калрис-сиану казалось уместным, было «издевательски». Кроме того, другим словом нельзя было передать то, как она обошлась с его дроидами.
Рандом встала рядом. Калриссиан чувствовал, что она дрожит, хотя поднявшийся ветер был теплым.
— Мы уже ее не поймаем, сэр? — спросила Рандом.
Калриссиан обнял ее одной рукой — чтобы успокоить, ничего больше.
— Да, — признал он. — Но я распихаю ее ИД-код по всей сети. О ней узнают все.
— Вы думаете, раньше никто не пытался это сделать?
Калриссиан знал, что она права. Вне всякого сомнения, в первую очередь изза этого пленница и выбрала Облачный город — крохотную шахтерскую колонию, слишком маленькую, чтобы привлечь внимание Империи, и слишком удаленную от торных гиперпространственных путей, чтобы туда дошли истории о неизвестной злобной силе, от которой уже пострадала сотня миров. Впрочем, вполне возможно, что в этом крылась и причина ее неизбежного краха. Постепенно миров, где она может действовать без опаски, будет становиться все меньше. В конце концов ей станет некуда бежать. Но это случится в отдаленном будущем. Галактика слишком большая.
Катер медленно, словно издеваясь, заложил вираж над городом; затем, набирая скорость, ушел вверх по восходящей дуге и исчез в облаках, оставив на фоне сумеречного неба хвост пара, похожий на струйку крови.
Калриссиан повернулся и пошел к главному порталу. Нужно было срочно утихомирить совет Гильдии, предотвратить назревавшую стачку. Его бывшая шеф безопасности скрылась, и было невозможно сказать, где она теперь появится. Калриссиан был уверен, что, если во вселенной есть центр, это будет самое удаленное от него место, потому что лишь там такой злобный и хитрый дроид, как ЕВ-9Д9, будет чувствовать себя более-менее комфортно. И где бы эта планета ни находилась, Калриссиан искренне надеялся, что его нога никогда на нее не ступит.
У него было нехорошее предчувствие на этот счет.
***
Несколько лет спустя на берегу Дюнного моря на Татуине, ЕВ-9Д9 тоже испытывала нехорошее ощущение. И ей это нравилось. Потому что каждый жалобный вопль отчаяния энерго-дроида ЖНК был для нее словно мощный импульс тока во всех цепях. Нехорошие ощущения являлись целью ее существования.
Человекообразная дроидесса темных тонов, известная здесь под именем «Девятка», оторвала взор от командной консоли в центральном зале подземелья и посмотрела на дроида серии ЖНК, который медленно поворачивался вокруг своей оси, выставляя на всеобщее обозрение двигательные придатки. Придатки изо всех сил пытались занять правильное положение относительно корпуса, чтобы переориентировать центр тяжести и вернуть машину в рабочее состояние. И, как ни у одного дроида до или после, реакция ЕВ-9Д9 не отвечала ни одному из вариантов, которые можно было бы предсказать на основе логического анализа ее технической документации. «Девятка» чувствовала острое наслаждение, наблюдая за тщетными попытками дроида избежать повреждений.
Распахнулась дверь, и в зал ввалился сопящий стражник-гаморреанец с двумя новыми узниками. «Девятка» даже не повернула головы — она жадно смотрела, как раскаленные энергоиндукторы опускаются на придатки ЖНК. В результате быстрого поджаривания жидкий охладитель мгновенно испарился, и из наружных клапанов знергодроида с ласкающим электронное ухо свистом вырвался пар. Чувствуя необратимую потерю функциональности, ЖНК издал широкополосный, многоканальный вопль о помощи; это был именно вопль, потому что часть его действительно пришлась на ограниченный диапазон частот, в котором слышала большая часть органических существ. Это была запрограммированная паника, чистая и отчаянная. Для тонких акустических сенсоров «Девятки» эти звуки казались музыкой высшего порядка.
Забыв на мгновение о гаморреанце и его узниках, «Девятка» увеличила усиление внутренних рецепторов, наслаждаясь яркостью ощущений. Она сконцентрировала метааналитические функции на высокочастотной несущей, генерируемой имитатором боли, подключенным к центральным цепям ЖНК. Сигнал был.. . восхитительно вкусный. «Девятка» понимала, что это органический термин, но он был уместный, такой уместный — ассоциативная память выдала файлы текстуры, запаха и переменной плотности; это были такие сенсорные данные, которых не достичь никаким саморазбором. УЖ кто-кто, а «Девятка» это знала. Она разбирала и собирала себя множество раз, и все без какого-либо эффекта. Точно так же органические жизненные формы иногда делали себе надрез в наружном покрове, выпуская тонкую струйку жидкого переносчика кислорода и энергии, циркулирующего внутри.
«Девятка» наблюдала такие акты соматической реконструкции вблизи и знала, что они нередки среди организмов, содержавшихся в клетках коридора дворца Джаббы. Проведя в этой темноте год, два, пять, десять, даже самые стойкие из них начинали грызть собственные шупаль-ца и выковыривать себе оптические сенсоры.
«Девятке» такие действия казались упоительно элегантным проявлением логики высшего порядка, постичь которую из всех дроидов могла лишь она одна. Такую способность она получила в результате сбоя при производстве (как это выглядело со стороны), но ныне ее восприятие было значительно расширено в результате тщательных и непрерывных модификаций. Для органических существ такие акты самопреобразования являлись второй натурой — «Девятка» отчаянно желала достичь этого состояния, и часто ей казалось, что до него манипулятором подать, так нет же. Действительно, много чего скрывалось в органическом мозгу, который, как считала «Девятка», был сравним с ее собственным. Не в объеме интеллекта — она была уверена, что в этом отношении клеточные процессоры ей не ровня. Сходство было п оценке ощущений — именно так она предпочитала именовать свое развлечение. Наслаждаться синусоидами дискомфорта. Погружаться в алгоритмы отчаяния. Пробегать по пикам и впадинам, излучаемым цепями схемы, работающей не по назначению и сверх расчетной нагрузки. В сущности, пока что ее встроенные рецепторы позволяли ей работать только с двоичным языком дроидов, но когда она получит достаточно памяти и сопроцессоров с нужным быстродействием, в мире не останется ощущений, которые она не могла бы выбить из своих механических собратьев, которые она не могла бы вызвать, записать, оцифровать и потом проигрывать энное количество раз.
Это было очень просто, а «Девятка» любила все простое; свои занятия она считала творчеством, свое рода искусством. Хотя объяснять органическому существу, что дроид тоже может ценить искусство, было все равно что убеждать, что дроид может чувствовать боль.
Конечно же, дроиды могли чувствовать боль. Тому доказательством служил один из двух новых пленников, которых привели к ней, — импозантного вида золоченый протокольный дроид, отполированный до блеска, непонятно как очутившийся среди этих сырых туннелей, рассыпающихся кабелей и мохнатых органических мусорщиков, снующих туда-сюда.
— А, — сказала «Девятка», когда пленники подошли ближе. — Пополненьице прибыло.
Она навела на золоченого дроида встроенный оптический сканер. Других дроидов неизменно выбивало из колеи, когда они замечали, что у нее — гуманоидной модели — имеется третий оптический сканер, расположенный рядом со стандартным устройством слева. Сканер не был предусмотрен ни в спецификации модели ЕВ, ни в других машинах. Кое-кто даже считал, что это дефект производства, свидетельство того, что ее собрали неправильно, — как будто это могло объяснить ее амбиции и абсолютно немашинные аппетиты. Сама «Девятка» знала, что такое этот третий сканер — дар, позволявший ей воспринимать больше информации, чем другие дроиды, получать данные в невиданных количествах, далеко превосходящих отношение «сигнал/шум» входных систем обыкновенных дроидов.
Третий сканер «Девятки» замигал вразнобой с основным циклом сканирования.
— Если не ошибаюсь, ты дроид-секре-тарь?
Новый пленник не успел произнести и слова, а «Девятка» уже знала ответ на свой вопрос. Его высокомерная поза и гордая осанка говорили о том, что перед ней протокольный дроид высшего порядка, самый официозный из всех.
— Я Ц-ЗПО, — зачем-то начал дроид. — Кибернетический человекоподо…
«Девятке» это уже начинало надоедать.
— Да или нет? — — оборвала она пленника.
Протокольного дроида только о чем-то спроси и будешь пол-интервала выслушивать бессмысленную болтовню. С такими лучше всего обшаться в двоичной форме.
— Э… да, — ответил дроид. Уже лучше.
— На скольких языках говоришь? — «Девятка» вызвала на командную консоль штатное расписание дворца.
Она надеялась, что там не окажется вакансии для протокольного дроида; в этом случае она с превеликим удовольствием покажет ему одно из чудес мастерской. ..
— Я свободно владею более чем шестью миллионами форм общения и могу…
— Прекрасно, — опять перебила его «Девятка», обнаружив, что вакансия всетаки имеется, — У нас как раз нет толмача. Нашему хозяину не понравилось, как его переводил старый протокольный дроид. Он рассердился и приказал его дезинтегрировать.
Ей хотелось посмотреть на реакцию дроида на эту новость, но ее отвлек сначала грубый хохот второго гаморреанца, усевшегося позади нее, а затем трансляция схемодробительной боли от серебристого дроид а-посыльного, подвешенного на дыбе, — его правые конечности не выдержали перегрузки и заискрились.
— Дезинтегрировать?.. — переспросил золоченый дроид, пытаясь осмыслить происходящее.
«Девятка» подумала, что, возможно, его реакция усилила агонию расчлененного дроида, и почувствовала легкое возбуждение. В принципе имитаторы боли являлись технологией ограниченного использования и обычно устанавливались на моделях дроидов, которым приходилось постоянно общаться с органическими существами. Например, если ударить протокольного дроида по голове, он пожалуется, что ему больно. Такая восприимчивость к потенциально опасным физическим ощущениям должна была помогать этим дроидам лучше понимать живых существ. С точки же зрения «Девятки» эта особенность делала протокольных дроидов прекрасными объектами для экспериментов.
А экспериментировать «Девятка» любила.
— Эй, ты, — окликнула она стражника. — Этот пригодится. Поставь ему блокограничи-_, тель, а потом отведи в главный зал аудиенции Его Великолепия.
Гаморреанец поволок дроида обратно в коридор, в мастерскую «Девятки» — точнее, в помещение, которое вся обслуга подземелья считала ее единственной мастерской.
— Р2! — захныкал золоченый дроид откуда-то из-за двери. — Не бросай меня!
Спутником, к которому тщетно взывал протокольный дроид, был потрепанный астромеха-ник серии Р2, которого, по мнению «Девятки», давно следовало списать в утиль. К ее удивлению, в ответ на жалобы собрата он разразился потоком двоичной брани, которую «Девятке» пришлось обрабатывать в десять раз дольше, чтобы уловить все тонкости. Сквернословие маленького Р2 было затейливым и впечатляющим для такой ничтожной машинки, но, в конечном итоге, менее интересным, чем возможности, которые сулил золоченый дроид. «Девятка» заново просмотрела список и нашла еще одну вакансию.
— Да ты, малыш, злюка! — сказала она Р2. — Но мы тебя научим, как себя вести. Есть одна работка на барже нашего хозяина — — думаю, ты [щолне сгодишься.
Как бы подчеркивая заявление «Девятки», ЖНК издал новую серию схемораздираюших высокотоновых визгов — — его система охлаждения опять подверглась истязанию. Р2 молча покатил со вторым стражником в мастерскую — получать блок-ограничитель. «Девятка» смотрела ему вслед, пока он не исчез за дверью; она не могла понять, почему он в первый раз так бурно протестовал, а теперь не произнес ни слова возражения. Как будто дроид хотел, чтобы его отправили на баржу Джаббы…
«Девятка» увеличила тактовую частоту центральных процессоров, заново просеивая данные. Ее третий оптический сканер замигал в неровном ритме, по мере того как анализировались все вероятностные комбинации. Выглядит так, решила она в конце концов, будто Р2 знал, что его пошлют на баржу Джббы «Девятка» закрыла все двери в подземелье. Ей требовалось время, чтобы обдумать этот неожиданный поворот; напомнили о своем существовании циклы самосохранения, заработавшие на нескольких сопроцессорах. «Девятка» даже проигнорировала соблазнительные импульсы страдания, исходившие от распятого дроида. Она принялась набирать на консоли определенные команды, просматривая штатное расписание на предмет подставных лиц. Насколько она знала, существовало пятнадцать отдельных заговоров, имевших целью убрать Джаббу Хатта, главного криминального во-ротилу Татуина, но ни один из них «Девятку» не заботил. По правде говоря, количество покушений на жизнь Джаббы даже несколько уменьшилось по сравнению с прошлыми годами — печальный признак того, что жирный зеленый слизняк сильно сдал и уже не так раздражал, как прежде. Как бы там ни было, поскольку при любом новом хозяине безраздельная власть «Девятки» над дворцовыми дроидами должна была сохраниться — а дроидесса в этом не сомневалась, — она просто фиксировала заговоры против своего нанимателя и никак в них не вмешивалась. Это было идеальным местом для ее занятий, и она не хотела рисковать своей должностью и работой, ввязываясь в дворцовые интриги.
Но эвристические подпрограммы давным-давно усвоили, что она должна постоянно быть настороже и следить, нет ли угрозы ее безопасности. Случай в газодобывающей колонии на Беспине научил ее уделять еще больше внимания на первый взгляд не связанным между собой аномалиям. Если бы речь шла об организме, эту склонность можно было бы назвать паранойей. Но для «Девятки» это была просто эффективная программа, и она вызывала эту программу снова и снова, дабы быть уверенной, что ее электронная жизнь вне опасности.
«Девятка» вывела список в более подробном виде, чтобы посмотреть, кто из слуг Джаббы был нанят на определенные должности. Затем она сопоставила эти данные с вакансиями, освободившимися по традиционным причинам — из-за убийств, необъяснимых катастроф, церемониальных удалений конечностей, ранкора, поджигающих устройств, отравлений, эксцентричного чувства юмора Джаббы и его непредсказуемых шуток. Отдельная функция поиска выдала случаи деактивации дроидов, которых также было множество. Причем не все они были связаны с приватными исследованиями «Девятки».
Она просмотрела результаты поиска и постучала манипулятором по консоли, обрабатывая данные. Судя по всему, у Джаббы появилась привычка разбирать протокольных дроидов.
Некоторое время назад протокольный дроид связался с двумя воришками, и в результате сгорел дом Джаббы в Мое Айсли. Этого дроида наказали. Сурово.
Затем, как раз в прошлом сезоне, такая же судьба постигла его преемника. Согласно рапорту, дроид неправильно перевел комплимент партольдского посланника, назвавшего Джаббу вечным источником безмерных милостей, — он перепутал ритуальное партольдское приветствие с хаттским медицинским термином, связанным с чрезмерным скоплением газов. Когда в зале аудиенций умолкли последние смешки, недоумевающий партольдский посланник увидел перед собой клыки любезного, как всегда, ранкора. На следующий день, когда расстроенная по понятным причинам партольдская делегация отказалась платить налог «крыше», ошибка переводчика вскрылась, и протокольного дроида разобрали цепь за цепью в течение нескольких десятков интервалов — он все это время негодующе твердил, что его перепрограммировал один из дворцовых стражников.
Насчет этой истории с перепрограммированием «Девятка» терялась в догадках. Джабба в нее не поверил. Сама она наслышалась многих странных вещей, разбирая функционирующих дрои-дов; правда, в основном это были рассказы о свете и туннеле, которые она списывала на стандартное замыкание цепей в отключаемых схемах. Зачем стражнику перепрограммировать дроида, чтобы тот неправильно перевел комплимент? «Девятка» не видела здесь никакой логики.
Она вызвала дело дроида-бармена на барже Джаббы — именно на эту должность она только что назначила коротышку Р2, который так безропотно подчинился своей участи.
И опять сведения оказались крайне занятными. Насколько помнила «Девятка», предыдущим барменом был едва разумный дроид серии Ц5 — одноколесный, с пятью руками и одним-един-ственным оптическим сканером на стебельке. У него с трудом получалось сохранять равновесие и одновременно смешивать шипучку из очищенного молока банты, но Салациус Крамб обожал на нем кататься во время вечеринок, и Джабба не спешил избавляться от дроида, несмотря на его недостатки.
Затем на консоли появился новый рапорт, куда более интересный. Не далее чем пять циклов назад этого самого Ц5 нашли с выдранными цепями питания в малоиспользуемом коридоре в западном крыле; он не подлежат восстановлению. Создавалось впечатление, что кто-то умышленно ликвидировал дроида-бармена, но чем же этот Ц5 заслужил такую участь? У него не было достаточно мозгов, чтобы нажить себе врагов.
«Девятка» вводила команду за командой, активируя «червей», долгое время дремавших в главной системе управления дворцом. Ее логические фильтры выявили непонятные случаи, и она не снизит тактовую частоту, пока не локализирует их и во всем не разберется.