Болотный цветок

 
Бледно-розовые, словно пропитанные кровью лепестки, тонкий стебель. Хрупкий и беззащитный, столь же ранимый, как и… Он не решился думать об этом. Мим сжал стебель большим и указательным пальцами, осторожно переломил, поднес цветок к украшенному бородавкой носу, вдыхая сладковатый аромат.
 

   — Альквен, — пробормотал он. — Дева-лебедь…
   — Орк! — скрежещущий голос отвлек его от мечтаний. — Что ты здесь делаешь?

 
Мим вздрогнул от неожиданности, ругая себя за то, что не заметил подкравшегося наугрима. Он спрятал цветок и лишь затем обернулся.
Наугрим взобрался на кочку и, кровожадно поглаживая топор, с подозрением разглядывал орка.
 

   — А, это ты 'ном, — пророкотал Мим, подбоченясь. — Все вынюхиваешь да высматриваешь…
   — Если и высматриваю, то только чтобы удостовериться, не задумал ли ты какую-либо гадость, — парировал гном.
   — Гадость? И какую, по-твоему, гадость я могу задумать в этом-то краю?

 
В словах орка был определенный резон. Великие Унылые Топи назывались так не столько за размеры, сколько за невыносимо однообразный пейзаж. Вокруг — на лиги и лиги пути — не было ничего кроме скрюченных деревьев и поросших жесткой травой кочек, безуспешно пытающихся оживить подернутую туманной дымкой картину топей.
Гном огляделся и нахмурил кустистые брови.
 

   — Ну, э-э-э…столкнешь нас в великую топь? — предположил он.
   — Для этого мне не надо было бы заводить вас так далеко, — сказал Мим. — Уж тебя-то, малявка, я мог бы утопить в луже возле трактира, где вы меня наняли.
   — Нанять в проводники орка — это не моя идея, — Гном воинственно выпрямился во весь свой, увы, весьма невеликий рост. — Я бы в жизни не доверился орку!
   — А ваш колдунец доверился. И ничего ты с этим не поделаешь, — злорадно ухмыльнулся Мим.
   — Я с тебя глаз не спущу, — предупредил гном.

 
Орк передернул плечами и, утратив к дальнейшей перебранке всякий интерес, зашагал в противоположную от лагеря сторону.
 

   — Я не буду спать и есть! — закричал вслед наугрим. — Я не буду даже пить, неустанно наблюдая за тобой зорким взором! Помни об этом.
   — Хочешь наблюдать? Наблюдай на здоровье! — ответил Мим и, присев под деревом, спустил штаны.

 
Гном разочарованно выругался.
Когда орк вернулся в лагерь, Маэглин пронзил его взглядом.
 

   — Где ты был, проводник?
   — Облегчиться ходил, — грубо ответил Мим и осекся, заприметив за спиной колдунца худенькую фигурку Альквен. К счастью, эльфийская дева могла похвастать лишь невиданной красотой; разум же ее по большей части дремал, тихий и безмятежный, словно замерзшее озеро.
   — Недоброе это дело отходить далеко от лагеря, — проворчал колдунец. — Не одним нам потребено отыскать Источник Желаний. Силы тьмы издревле стремятся наложить на него когтистые лапы…
   — Я знаю, — ответил Мим, — хотите убедиться, — принюхайтесь.

 
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
Сидящий у костра гном сосредоточенно обрабатывал лезвие огромной секиры.
 

   — Был у меня в знакомцах один орк, — заявил он. — Огромный, что твоя гора Амон Амон. Сильный, словно тысяча элефантов, и подлый, словно близнец Болотного Короля…
   — Гора гора гора? — хмыкнул Мим. — Как я посмотрю вы, 'номы, большие выдумщики…

 
Орк уселся напротив наугрима и протянул к огню когтистые руки.
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
 

   — …Никогда я не доверял ему, но был вынужден смириться с упорством моих друзей, настоявших на том, чтобы наняли мы сего орка проводником. Подозрения жили в моем сердце и не сводил я глаз с безобразного зеленокожего…

 
Туговатый на ухо колдунец не обращал на заунывный рассказ гнома внимания. Расстелив на влажной траве замызганный платок Маэглин извлек из кожаного мешочка гадальные кости и, основательно встряхнув их в сложенных ладонях, бросил на платок.
 

   — Цветок, рыба, красота… Бессмыслица какая-то, — озадаченно пробормотал колдунец. — Ответь мне, проводник, долог ли еще путь до Источника Желаний?

 
Орк пожал плечами.
 

   — Не дольше, чем любой другой. Если прямиком топать, то не больше двух дней, — прикинул он. — Только места больно гиблые, сгинем, как пить дать. В окружную вас поведу. На день дольше, зато доберемся целыми.

 
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
 

   –..И когда пробил час роковой, час истины и прозрения, обратил орк против нас меч свой, ударил в спину. И тогда поднял я секиру свою и отразил могучий удар!..
   — Три дня, говоришь… — Колдунец пожевал бороду тонкими губами. — Источник вот-вот проснется. Это крайний срок, Мим. Успеем ли?
   — А то как же. Поспешать только придется. Мы-то выдюжим, а вот дева-лебедь… — Мим искоса посмотрел на эльфийку. — Тяжко придется бедняжке.

 
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
 

   — …Тогда нанес он другой могучий удар! — продолжал бубнить гном. — И велика была сила его, но хороша сталь секиры моей, выкованной лучшими мастерами подгорного племени! С трудом удержавшись на ногах, размахнулся я…
   — Выхода другого у нас нет, — сказал Маэглин. — Альквен — самая важная из всех нас. Даже моя мудрость не поможет использовать Источник Желаний, ибо только на зов того, кто чист отзовется пробудившаяся магия.

 
Мим придавил ногтем пару вшей, вяло копошащихся в бурой растительности, покрывающей его левую руку.
 

   — Да, это не для меня пожалуй, — признал он.

 
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
 

   — …И пошатнулся предатель и пал на колени, взмолившись о пощаде! Но не было во мне жалости к презренному, нарушившему слово!

 
Почти прокричав последние слова гном победно огляделся вокруг.
 

   — Во, значица, какая история. Только чистый и все такое… — сказал Мим и повернулся к гному. — Ты что-то там говорил, почтенный? Прости, боюсь, я все пропустил…

 
Наугрим разочарованно застонал.
 

   — Я буду наблюдать за тобой зорким взором!
   — Разве ж я против? Я ж говорил: хочешь, — наблюдай себе на здоровье, только я, пожалуй, сосну, — Мим широко зевнул, обдав гнома зловонием из пасти и, устроившись поудобнее, захрапел. Ему снилась Дева-лебедь танцующая посреди бледных цветов.

 
Оступившийся гном цветасто выругался.
 

   — Кочки эти проклятые! Вода эта проклятая! Цветы эти…
   — Проклятые, — подсказал Мим, равнодушно наблюдая как гном, цепляясь за пучки травы, выбирается на сушу.
   — Разве же это место для благородного наугрима?! — патетически воскликнул тот, выжимая воду из кудлатой бороды. — Ни одного камня на милю вокруг!
   — Тут ты ошибаешься, — орк поддел кончиком сапога поросший мхом булыжник. — Хочешь личинок?
   — Гномам нужны камни! Свежий ветер гор! Просторные подземные чертоги!.. И никаких личинок.
   — Как хочешь.

 
Орк пожал плечами и отправил в рот добытое из-под камня насекомое.
 

   — Освежает, — сказал он.
   — Гномам нужны камни, — согласился Маэглин.

 
Запыхавшийся колдунец едва поспевал за прочими участниками похода. Альквен же, несмотря на все опасения Мима, казалась, просто плыла над болотами с непринужденной грацией, словно вовсе и не касалась точеными ножками земли.
 

   — Мы отдыхать? — мелодичным голосом осведомилась она.
   — Мы отдыхать, — кивнул колдунец. Он оперся на посох и обмотал посеревшую от грязи бороду вокруг шеи на манер шарфа. — Ни к чему нам изматывать себя, ведь столкнувшись с неведомой опасностью, мы рискуем оказаться беспомощными.
   — Из опасностей здесь разве что лягухи, — сказал Мим. — Ну еще водяные змеи.
   — И Болотный Король.
   — Ага, — согласился орк, подумав. — И он тоже.
   — Если ты вздумал завести нас в ловушку, то берегись! — в очередной раз предупредил наугрим, усаживаясь на землю. — При первых признаках первой же опасности ты умрешь… э-э-э… первым!
   — Болотный Король сдерет с меня кожу, — покачал головой Мим. — Как только узнает, что я вызвался помочь вам отыскать Источник Желаний. Только делать он это будет очень медленно, так что умру я последним.

 
На несколько минут воцарилось неловкое молчание.
 

   — Хэрулин? — неуверенно переспросила эльфийка.
   — Не бойся девочка моя, — Маэглин ласково погладил ее по руке. — Мы здесь и оградим тебя от происков Хэрулина.

 
Завидя, как колдунец прикасается к деве-лебедю, Мим скрипнул клыками от внезапно затопившей душу черной ревности.
 

   — Если встретите Болотного Короля — молите о пощаде! — рыкнул он. — Ползайте на коленях и лобызайте его сапоги. Унижайтесь, и, может быть, вы умрете быстрой и болезненной смертью.

 
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
 

   — Никогда еще я не лобызал ничьи сапоги, орк.
   — Тогда гном, ты умрешь медленной и болезненной смертью. Так же как и я.
   — Зато я умру свободным, с высоко поднятой головой!
   — Не так уж и высоко, — оскалился Мим.

 
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
 

   — Как укорочу тебе лапы, зеленомордый, будешь не выше меня.

 
Орк сомкнул узловатые пальцы на рукояти меча.
 

   — Попробуй, 'ном.
   — Не будем обострять наши и без того непростые отношения, друзья мои! — прервал разгорающуюся ссору колдунец. — Я прошу тебя, уважаемый гном, относиться к нашему проводнику с тем уважением, которого он заслуживает.

 
Вжжжи-и-ик! Вжжж-и-ик!
 

   — А тебя, уважаемый орк, я прошу более не прибегать к выражениям унижающим высокочтимого наугрима…

 
Подумав, Мим снял руку с рукояти. Дело говорит колдунец. Не время нынче до ссор, а то и вправду недолго кожи лишиться. Нет, пара шрамов, конечно, совсем не помешает, даже наоборот, но перегибать палку все же не стоит.
Остаток дня путники прошагали в молчании, если, конечно, не считать монотонных песнопений гнома. Но песню, смысл которой сводится к фразе "Долбить камень, добыть золото" с точки зрения Мима вполне можно было считать молчанием.
 
 
На закате гном срубил деревце и колдунец, выслушав скупые заверения орка о полной безлюдности, безгномности и безорковости этих мест, разрешил разжечь костер.
 

   — Нету вокруг никого, — заверил Мим. — А ежели кто издалека и увидит, то решит, что болотный огонь не иначе.
   — Почему это болотный? — слегка обиделся Маэглин. — Самый что ни на есть натуральный, магический.
   — Да потому что все знают, что нету вокруг никого. Сплошь топи, а в топях — болотные огни.
   — Не нравится мне это, ох не нравится, — заявил на всякий случай гном, но сильно возражать не стал и, усевшись возле огня, принялся сушить бороду. — Ты учти, орк, если затеваешь чего, то от взора моего злодейству даже в точной тьме не укрыться!

 
Мим и в самом деле кое-что затевал и его это тревожило. А еще больше орка тревожил тот факт, что его это тревожит. На протяжении всего дня, то и дело намеренно опережая путников, он украдкой доставал из-за пазухи сорванный накануне цветок и с насаждением втягивал широкими ноздрями сладковатый аромат увядания. А затем оглядывался назад, выискивая взглядом фигурку девы-лебедя, безмятежно плывущую средь Великих Унылых Топей.
Выудив из заплечного мешка нехитрый провиант, Мим немного потоптался возле костра, после чего отошел в сторону и примостился рядом с Альквен, которая, казалось, огонь не слишком-то жаловала.
 

   — Так значит ты… это… эльфийка? — попытался завязать непринужденный разговор орк и тут же мысленно отвесил себе оплеуху. Ну надо же быть таким кретином! Надо бы попробовать еще раз… — Э-э-э… Может быть, хочешь сухарь?

 
Еще одна оплеуха.
Дева-лебедь скосила черные глазки на могучую руку орка, сжимавшую угощение.
 

   — Еда? — спросила она.
   — Еда, — счастливо выдохнул орк, наблюдая как эльфийка, с осторожностью пугливой лани, берет сухарик и впивается в него жемчужными зубками. — Хочешь, я могу и личинок найти. Вкуснотища!

 
Альквен едва заметно качнула головой.
 

   — Ты странный. Делишь со мной хлеб. Бродишь один. Ты потерял гламхот?
   — Потерял, да, — Мим судорожно сглотнул, размышляя, как бы не ляпнуть лишнего. — Я им не больно-то нравился.
   — Почему?
   — Слишком красивый.

 
Дева-лебедь звонко рассмеялась.
 

   — Они тебя обманули! Ты некрасивый! Ты страшный и уродливый.

 
Сердце Мима пело от радости. О, сколько бессонных ночей провел он мечтая услышать эти слова из уст своей соплеменницы. Пришло время и кто говорит их ему? Эльфийская дева!
 

   — Это ежели по вашим меркам, — сказал он. — У меня зеленая кожа, черные волосы, желтые глаза, шишки и бородавки. Но по меркам моего племени я слишком красивый, а это плохо. Смазливый, так они говорят…

 
Громко захохотал у костра гном, вне всяких сомнений подслушивавший разговор. Встрепенулся задремавший было Маэглин. Но Миму не было до них никакого дела.
 

   — Моя кожа слишком зелена, слово трава на ярком солнце, — объяснил он. — Мои волосы не похожи на щетину воинов, они мягкие и даже немного вьются, если отмыть их от грязи. Цвет моих глаз наводит на мысли не о гнойниках а о золоте, да и бородавка настоящая всего одна — вот эта, крохотная, на носу. Остальные и бородавками-то не назовешь… — Мим обреченно махнул рукой. — Так что для моих сородичей я, словно для твоих — лебедь-калека…

 
Гном катался по земле, задыхаясь от смеха.
 

   — Лебедь-калека! — выкрикнул наугрим меж приступов безудержного хохота. — Вы посмотрите на него! Лебедь-калека и дева-лебедь…
   — Где? — Маэглин принялся с любопытством оглядываться. — Если мы сможем подстрелить хотя бы калеку, то приготовим на ужин прелестное жаркое. Признаться честно, походные гномские сухари и эльфийские лепешки в последнее время вызывают у меня весьма странные ощущения. Похоже на то, что вскоре я буду страдать от жестокого запора.
   — Я тебе голову отгрызу, гном! — рявкнул Мим не оборачиваясь. — И меч не понадобиться…

 
Орк с напряженным любопытством вглядывался в лицо эльфийки, но после первого приступа очаровательного веселья Альквен, казалось, и не думала насмехаться над его откровениями.
 

   — Эль! — вдруг воскликнула она, указывая на небо.
   — А?
   — Улетели, определенно улетели… Какая жалость!..
   — Эль!
   — Чего она говорит? — обернулся Мим к колдунцу.
   — Что?
   — Она сказала «эль» или что-то вроде того.
   — Это означает «звезда», — пояснил Маэглин. — Довольно примитивное эльфийское восклицание. На ряде языков Средиземья это также означает распространенный спиртной напиток, но в данном контексте, я склонен полагать, речь все же идет о звезде.

 
Орк задрал голову, уставясь в темные небеса. Ну звезда да и не одна — только что с того?
Альквен вскочила на ноги и плавным, грациозным движением сбросила с себя накидку, оставшись… оставшись…
Мим отвернулся и поспешил к костру.
 

   — Что это она делает? — спросил он, стараясь не оборачиваться.
   — Танцует, — Маэглин неспешно набил трубку и, раскурив, выпустил колечко. — Эльфы, что ни говори, примитивный народ, несмотря на многочисленные достижения в области искусства. Слишком часто атавистические инстинкты берут верх над разумом. Песни и танцы в свете звезд для них обычное дело.

 
Мим покачал головой. Все сказанное колдунцом проплыло мимо него вместе с клубами табачного дыма, вытесненное соблазнительной картинкой обнаженной эльфийки. Орк почувствовал, как рот наполняется слюной. В животе оглушительно заурчало.
 

   — Отвратительно! — заявил наугрим. — Лично я считаю, что это просто отвратительно. Демонстрировать обнаженное тело в пошлом призыве к спариванию…

 
Терпение орка лопнуло. Он попытался встать, чтобы запихать эти слова коротышке обратно в глотку, но вдруг понял, что выбрал для этого неудачный момент. Нагая дева-лебедь пробудила в Миме не только банальный голод.
Орк раздраженно заерзал, пытаясь устроиться поудобнее.
 

   — Зачем был дан нам разум? — продолжал распалившийся гном. — Чтобы рыть, копать и добывать! Чтобы изобретать и создавать! И ни одно порядочное существо не должно отвергать сей дар в угоду низким плотским желаниям!
   — Тебе легко говорить, — мстительно отозвался Мим. — У вас, гномов, небось и баб-то нету.
   — Что?!
   — А ежели и есть, то, наверное, так уродливы, что вы их специально прячете, чтобы над вами не смеялись.
   — Мне говорит об уродстве житель болот, который только что жаловался, что недостаточно уродлив?!
   — По крайней мере, я в уродстве кое-что понимаю.
   — А я, по-твоему, нет?!
   — А что — да?
   — Нет!
   — Что?
   — Что?
   — Успокойтесь э-э-э… друзья мои, — пробормотал Маэглин. — Каждый народ обладает собственными представлениями о красоте и добродетели.
   — А я о том и говорю, — рыкнул орк. — Ежели дева-лебедь хочет танцевать голой пусть танцует! Пусть хоть у меня на коленях танцует!
   — А я говорю — нет! — закричал гном. — Я не желаю, не желаю, не желаю этого видеть! Я не желаю иметь ничего общего с подобными вещами!
   — Хочешь — не хочешь, а уже поимел, — гадко ухмыльнулся Мим.
   — Это что еще значит?
   — То и значит. Спроси у мамы с папой.

 
Лицо наугрима окаменело.
 

   — У кого? — страшным голосом переспросил он. — У кого?!
   — Ну это… у родителей.
   — Лично мне совершенно все равно, — вставил колдунец. — Мудрость, которой я достиг, позволяет мне совершенно не обращать внимания на желания плоти. Совершенно не обращать…
   — Никогда не произноси больше этого слова, — предупредил гном сверля Мима взглядом. — У наугримов не бывает никаких… никаких на букву "м".
   — Молотов? — предположил орк. — Да нет, у вас же есть боевые молоты и другие… тоже молоты, только которые для кузнецов…
   — Молока? — с отсутствующим видом произнес Маэглин. — Молока и коров. Если подумать, то это вполне логично, друзья мои. Попробуйте-ка свести корову по тысяче пятидесяти трем ступенькам вниз, в какой-нибудь Шестой Ярус Подземных Чертогов.
   — И молока тоже. Но я про другое «м». У нас бывают только «п». Точнее — два «п». Папа и папа, ясно?

 
Мим пошевелил губами и принялся загибать пальцы.
 

   — Никогда, никогда больше не произноси при мне этого слова! — продолжал гном. — В противном случае ты приобретешь себе страшного врага, который будет следить за тобой с утроенным тщанием!
   — Получается четыре, — сказал орк.
   — Четыре?
   — По два «п» в каждом слове "папа".

 
Бульк!
Мим осторожно приоткрыл один глаз. По собственному опыту ему было известно сколь гибельно в реальной жизни поведение героев древних саг. Если кто-то прокрался к лагерь с намерением перерезать спящим глотки, то худшее что можешь сделать лично ты — это вскочить на ноги и заорать, предупреждая остальных. Все шансы за то, что в этом случае убийца, прежде всего, обратит клинок в сторону твоего брюха.
Бульк!
А вот немного выждав можно добиться гораздо большего. Например, что убийца перережет глотку лежащему рядом с тобой (хорошо бы гному!) и подставит под удар спину.
Бульк!
На этот раз Мим увидел. Медленно, чтобы не скрипнули суставы, он поднялся на ноги и оглядел спутников. Седобородый колдунец спал на спине, подложив бороду под голову. Храп, вырывающийся из его открытого рта, не шел ни в какое сравнение со звуками, которые издавал востроглазый гном. Альквен лежала в сторонке от остальных, свернувшись в клубочек, словно котенок.
Бульк!
Очередной всплеск заставил орка выбросить из головы сантименты и поспешить заводи с черной водой. Когда рыба снова взвилась в воздух, то Мим схватил ее без труда. Холодная и скользкая она уставилась на орка глазами в которых не было ни проблеска разума, но из разинутого рта донесся зловещий шепот Болотного Короля.
 

   — Мой славный злобный Мим, — прошептала рыба. — Ты далеко продвинулся.
   — Пока еще недостаточно далеко, мой повелитель.
   — Дальше, чем многие.
   — Многие? — переспросил орк.
   — Твой кузен Ибун разбил лагерь в полутора лигах к востоку от вас.
   — Стало быть, он доберется до Источника раньше нас, — прикинул Мим. — А эти… мои спутники тебе больше не нужны.
   — Ах, Мим, знал бы ты что за отребье ведет с собой твой родственничек! Люди с запада, самозванные потомки великих государей былых времен. Все их помыслы лишь о том, чтобы возродить величие своих жалких королевств.

 
Орк нахмурился и покрепче сжал рыбу.
 

   — Это плохие вести для нас?
   — Вести, как вести, — в голосе Хэрулина промелькнула насмешка. — Сотню лет копил Источник Желаний сырую магию и его силы без сомнений хватит, чтобы исполнить их волю. В отдаленной перспективе, разумеется…
   — В чем, мой повелитель?
   — Они не задумываются о том, какую цену придется заплатить за возвращенное величие, — Болотный Король уже откровенно хихикал. — Пожар бесконечных войн охватит половину Средиземья, кровь смертных и бессмертных обильно оросит земли, тьма и ужас наберут невиданную силу уничтожив целые народы, и все это для того, чтобы после десятилетий борьбы люди наконец объединились под древними знаменами… Никто из тех, кто идет нынче к Источнику Желаний не доживет до тех времен. Они передерутся сразу же, не сходя с места, утверждая свои, более чем сомнительные, права на корону.
   — Ваше коварство не знает границ, — почтительно склонил голову орк. — Как и ваше знание человеческой природы.
   — Оно безусловно велико, — согласился Болотный Король. — И именно поэтому я предрекаю, что им не удастся исполнить задуманное. Их претендент нечист, Источник не отзовется на его зов.
   — В этих краях трудно заботиться о гигиене, — сказал Мим. — Колдунец постоянно это твердит. Но деву-лебедь это не огорчает. Вы бы видели ее, мой повелитель!
   — Эта глупая эльфийка — как раз то, что нужно. Претендент, который заставит Источник выполнить желание… мое желание, разумеется.
   — А как же Ибун?
   — Он позаботиться о людишках и встретит вас около полудня, неподалеку от Источника.
   — И тогда мы убьем гнома и колдунца, а потом пленим эльфийку?
   — Нет, тогда ты убьешь кузена и заслужишь безграничное доверие своих спутников. Ибун не станет ожидать от тебя удара в спину.

 
Мим задумался. К колдунцу он особых чувств не питал, а вот что сварливого гнома придется терпеть на несколько часов дольше — это даже жаль. Дева-лебедь останется жива, ведь нет никакой нужды причинять ей вред…
Приказ Хэрулина пришелся орку по душе. Кузен Ибун отличался заносчивостью и был склонен жестоко насмехаться над Мимом когда они были еще детьми. Обычное дело среди орков, но помнится, именно Ибун как-то назвал его «симпатяшкой». Симпатяшкой, подумать только!.. Мим поймал себя на том, что вот-вот заскрежещет зубами от злости.
 

   — С радостью, мой повелитель!
   — Я знал, что на тебя можно положиться, мой верный Мим. После того, как вы разделаетесь с Ибуном, веди своих спутников прямиком к Источнику Желаний. К тому времени они не будут ждать о тебя подвоха и…
   — Да?..
   — И ты — предашь.
   — Почему?
   — Потому что предавать — твой талант. Твой единственный и неповторимый талант.
   — Эй, с кем это ты там разговариваешь?!

 
Орк мигом сжал рыбу и обернулся. Проснувшийся гном с подозрением смотрел на него.
 

   — Вот чего поймал, — Мим вытянул вперед руку и раскрыл ладонь, показав раздавленную рыбу. — Кажись, съедобная.
   — Это еще что?
   — Рыба.
   — Рыба? Какая еще рыба?
   — Рыба? — проснувшийся колдунец потирал сухонькими кулачками глаза. — Уха?
   — Обыкновенная болотная рыба, — пожал плечами орк.
   — Я слышал, как ты разговаривал, — продолжал хмурится гном. — Ты что — всегда говоришь с рыбами?
   — Конечно, — не задумываясь соврал Мим. — Все орки говорят с рыбами.
   — К чему бы это?
   — Разве гномы не поют песни про золото, когда копают… это… ну, золото?
   — Поют, — признал наугрим. — У нас много песен про золото.
   — Все песни гномов про золото, — сказал Маэглин вычесывая из бороды сор. — Так что там с этой рыбой? Она годится на уху? Я думаю, что можно будет добавить и туда пару гномских сухарей, может быть, они хоть немного размякнут…
   — Он говорил с этой рыбой, Маэглин! Откуда мы знаем, что зеленорожий не замышляет какую-то гадость?
   — Говорил с рыбой?.. Маловероятно, честно говоря, очень маловероятно, — пробормотал колдунец. — У рыб, знаете ли, отсутствуют необходимые принадлежности для того, чтобы разговаривать. Голосовые связки и все такое. Надеюсь, кто-нибудь захватил с собой котелок?..

 
Солнце уже начало клониться к горизонту, а тени удлинились, когда Мим остановился, приглядываясь и принюхиваясь.
 

   — Мы отдыхать? — спросила эльфийка.

 
Даже ей, казалось, совсем ранее не тяготившийся долгим путешествием, дневной переход показался утомительным.
 

   — Мы отдыхать, — простонал выбившийся из сил колдунец. — К чему такая спешка, Мим?
   — Мы совсем рядом, — ответил орк указывая на рощицу угольно-черных деревьев. — Вон там. Это и есть Источник Желаний.
   — Что-то больно уж быстро, — проворчал гном. — Я думал до него еще день или два.
   — Я вспомнил короткий путь, — рассеянно ответил Мим.

 
Он почуял некий смутно знакомый запах, но никак не мог определить что это. И лишь когда один из стволов вдруг сдвинулся с места, Мим разглядел, что никакое это не дерево, а огромный, восхитительно уродливый орк.
 

   — Ловушка! — закричал гном, размахивая секирой. — Я так и знал! Я предупреждал!..

 
Мим проворно отпрыгнул в сторону, уходя от удара.
 

   — Не разевай пасть попусту! — прошипел он. — Этот ублюдок больший враг мне, чем тебе.

 
Глядя на приближающегося орка затрепетавшая Альквен поспешила укрыться за сгорбленной спиной колдунца. Маэглин поплевал на ладони и поудобнее перехватил посох.
 

   — Не подходи, орк! — крикнул он. — Я — Маэглин! Маг, пусть и не самый известный, но сил моих с лихвой хватит, чтобы превратить тебя в жабу!

 
Ибун запрокинул голову и громко расхохотался. Стальные кольца в его носу отозвались неприятным перезвоном.
 

   — Ну и ну, — проговорил Ибун, разглядывая путешественников. — Слабоумная эльфийская девчонка, дряхлый колдунец и гном, который запутается в собственной бороде куда раньше, чем нанесет смертельный удар. Подходящую компанию ты себе подобрал, братишка.
   — Ты еще узнаешь силу моего удара, болотный житель, — мрачно пообещал наугрим. — Меня зовут наугрим Гном. Запомни это имя, ибо это имя того, кто снесет тебе голову!
   — Гном Гном? — Ибун снова захохотал еще больше. — Как я посмотрю, вы гномы — большие выдумщики… Но хватит слов, — орк обнажил вороненое лезвие кривого клинка, — Мим прикончи колдунца и хватай девчонку, а я посмотрю, на что способен этот коротышка…

 
Мим шагнул в сторону, пропуская кузена к гному, и тут же обрушил страшный удар меча на затылок Ибима.
 

   — Совсем неплохо для симпатяшки, а? — обратился он к телу сородича. — Кстати, я всегда считал, что кольца в носу — это недостаточно уродливое украшение для уважающего себя орка.
   — Мертвый орк воняет, — сказала Альквен, выглядывая из-за спины колдунца.
   — Так, стало быть, ты не собирался нас предавать? — спросил гном, опуская секиру.

 
Орк пожал плечами.
 

   — Тебя и в самом деле зовут Гномом?
   — Ну, а что я могу с этим поделать? Разве что сказать очередное "спасибо, чтоб вы провалились" папе и папе, когда приходится называть свое имя…
   — Поскольку, как мы все видим, наш проводник отлично справился, — сказал Маэглин, — я думаю нам следует продолжить путь и разбить лагерь непосредственно возле Источника Желаний. Сегодня в полночь мы проведем ритуал.
   — …Они могли бы назвать меня каким-нибудь другим гномским именем, например, Малыш или там… Малыш. Или еще как-нибудь.
   — Малыш — хорошее гномское имя, — подсказал колдунец. — Очень распространенное. Почему бы им не назвать тебя Малыш?
   — Это ты у них спроси. Вместо этого они назвали меня Гном!
   — Гномы — большие выдумщики, — улыбнулась эльфийка.
   — У тебя хоть имя без этого… — сказал Мим, когда они добрались до мертвой рощицы, окружавшей круг потрескавшихся от времени камней. — Без того, который… ну, который внизу, понимаешь?
   — Внизу?
   — Мим имеет в виду подтекст, — предположил Маэглин, опускаясь на колени возле пересохшего источника. — Нечто, заключающее скрытый смысл.
   — Гном Гном. Что уж тут скрывать? — Вслед за эльфийкой наугрим подошел к волшебному кругу и небрежно потыкал крошащиеся валуны сапогом. — Это и есть Источник? Суховат малость, а?..
   — Вода вернется в полночь, — прозвенела Альквен, сделав пируэт. — А вместе с ней вернется древнее волшебство…
   — А меня назвали в честь Мима Карлика, который предал Турина, перейдя на сторону моих сородичей, — сказал орк, пятясь назад. — Для некоторых из наших слово «мим» теперь означает «предатель». Тоже скрывать особенно нечего…

 
И едва успели его спутники осознать сказанное, как появившийся из-за деревьев Болотный Король набросил на них колдовскую сеть.
 
 
Звезды уже высыпали на небосклоне, но некому было воскликнуть "Эль!" и станцевать в лунном свете. Альквен, подобно двум ее верным спутникам, недвижимо замерла возле Источника Желаний, обездвиженная чарами Хэрулина. Мим сидел в отдалении, задумчиво катая меж пальцев увядший болотный цветок.
Близилась полночь.
Болотный Король, высокий и статный, одетый в темно-зеленое и темно-коричневое нетерпеливо расхаживал взад-вперед. Но вот, остановившись на мгновение, он подошел к эльфийке и, коснувшись тонкими пальцами ее подбородка, воскликнул:
 

   — Прелестно!
   — Да, мой господин, — машинально отозвался Мим.
   — Это поистине прелестно, мой верный Мим. Такая неземная красота, такая чистота и, — Хэрулин вгляделся в глаза Альквен, — столь поразительное отсутствие мыслей! Воистину, впервые за многие годы я вижу пред собой разум, который еще не успели источить пороки!

 
Гном каким-то образом ухитрился издать угрожающее рычание.
 

   — Нет-нет, не бойся, о потомок славного Дарина, у меня и в мыслях не было пользоваться ее беспомощностью! — воскликнул Болотный Король. — Чистота помыслов, красота и незамутненность ума — не более чем поэтические обороты, столь часто встречающиеся в тот миг, когда речь заходит о делах легендарных. Воззвать к Источнику Желаний может лишь тот, кто невинен телом — в этом и есть граничное условие.

 
Мим медленно поднял голову.
 

   — То есть она никогда?..
   — Безусловно. Я бы это непременно почувствовал. Однако, я совсем забыл поблагодарить за службу тебя, мой верный Мим. Ты не самый умелый воин и не самый хитроумный их моих слуг, но предательство… Оно у тебя в крови. И ты выполнил мое поручение самым наилучшим образом.
   — Благодарю, мой повелитель.

 
Орк поднялся на ноги и подошел ближе, рассматривая Альквен.
 

   — Мои враги беспомощны. Они будут собственными глазами наблюдать, как пробуждается древняя сила и невинная эльфийка призовет к ней, попросив исполнить мое желание. Да проститься мне этот оборот речи, но — можно ли желать большего?!

 
Гном вдруг снова зарычал, а седой колдунец бешено завращал глазами и через несколько мгновений Мим ощутил, как земля под ногами начинает подрагивать. Он услышал журчание и увидел в центре каменного круга блеск прибывающей из глубин воды.
 

   — Время! — решительно провозгласил Болотный Король. — Я займусь эльфийкой, а ты Мим следи за гномом и волшебником. Чары, которые я на них наложил, должны продержаться до утра, но Исполнение Желаний сопровождается огромным выбросом чистой магии. Если чары ослабнут и кто-нибудь пошевелится, придется тебе довести начатое до конца… Что это у тебя в руке?

 
Орк нехотя разжал ладонь. Хэрулин изумленно уставился на горстку лепестков.
 

   — Да проснись ты, Мим! Что на тебя нашло?! Выбрось этот мусор. Доставай меч! Перестань витать в облаках и думай о награде, которая тебя ждет. Я не забываю тех, кто служит мне верно. — Видя, что орк все еще медлит, Болотный Король ударил его по руке и подошвой сапога растер лепестки по камням. — Шевелись же!
   — Да, мой господин, — послушно склонил голову Мим, вынимая меч. — Только один вопрос мой господин.
   — Что еще тебе непонятно?
   — Так значит все, что вам было нужно — невинность?
   — Да-да. А теперь больше не смей отвлекать меня… — Болотный Король запнулся и повернул голову, стараясь что-то разглядеть. — Что это торчит у меня из спины, Мим? Не твой ли меч?
   — Да, мой господин.
   — Почему?
   — Потому что предавать — мой талант, — ответил орк.

 
Он потянул меч на себя, а затем пронзил тело Хэрулина вновь и вновь, а потом, обливаясь потом, рубил, остановившись лишь тогда, когда тело Болотного Короля превратилось в груду мелко нарубленного мяса.
После этого Мим посмотрел на Альквен в темных глазах которой светилась надежда. А затем — на Источник, наполнившийся уже до самых краев.
 

   — Ты прости уж дева-лебедь, — покачал головой орк. — Да и вы, ребята, зла не держите, ежели чего… Попробуйте еще разок через сотню лет. — Он шагнул в фонтан, взбаламутив прозрачную воду перепачканными кровью сапогами и, немного подумав, оглянулся. — Да, кстати, я тут поразмыслил… Гном — хорошее имя.

 
Возвращаясь назад, Мим то и дело ощупывал нос, с радостью убеждаясь, что бородавка становится все больше и больше.