В село Красный Яр из города (из городского Дома моделей) приехала группа молодых людей. Демонстрировать моды.
   Было начало лета. По сельской улице пропылил красный автобус, остановился возле клуба, и из него стали выходить яркие девушки и молодые парни с музыкальными инструментами.
   Около автобуса уже крутился завклубом Николай Дегтярев, большой прохиндей и лодырь. Встретил. И повел устраивать молодых людей по квартирам.
   На щите у клуба — ДК, как его упорно называл Дегтярев, — появилось объявление:

   ОБЪЯВЛЕНИЕ!
   Сегодня в ДК будет произведена демонстрация молодежи мод весенне-летнего сезона. Нач. в 9 час. Потом кинофильм. Плата за демонстрацию не берется.

   Народу в клуб пришло много. Большинство — молодежь, девушки. Дегтярев толкнул речь.
   — В наш век, — сказал он, — в век потрясающих по своему восхищению достижений, мы, товарищи, должны одеваться! А ведь не секрет, товарищи, что мы еще иногда пускаем это дело на самотек. И вот сегодня сотрудники городского Дома моделей продемонстрируют перед вами ряд достижений в области легкой промышленности.
   Закончил Дегтярев так:
   — И если когда-то отдельные остряки с недоверием говорили: «Русь, культуришь?», то сегодня мы смело можем сказать: «Да, товарищи, мы за высокую культуру села!»
   Потом на сцену вышли парни с инструментами, стали полукругом и заиграли что-то веселое, легкое. На сцену вышла девушка, одетая в красивое, отливающее серебром белое платье… Прошлась легкой поступью, повернулась, улыбнулась в зал и еще прошлась.
   — Это вечернее строгое платье, — стала объяснять пожилая неинтересная женщина, которую сперва никто не заметил на сцене. — Фасон его довольно простой, но, как видите, платье производит впечатление.
   Девушка в платье все ходила и ходила, поворачивалась, улыбалась в зал. Музыканты играли. Особенно старался ударник: подкидывал палочки, пристукивал ногой. Аккордеонист тоже пристукивал ногой. И гитарист тоже пристукивая ногой.
   Девушка в серебристом платье ушла. Тотчас на сцену вышла другая — в другом платье. Это была совсем еще молоденькая, стройненькая, с красньми губками. Она тоже прошлась по сцене мелкими шажками, повернулась… Да с таким изяществом повернулась, что в зале одобрительно загудели.
   — Это платье на каждый день. Оно очень удобно и недорогое. Его можно надеть и вечером…
   Братья Винокуровы сидели в первом ряду и все хорошо видели.
   Иван, старший, сидел, облокотившись на спинку стула, и поначалу снисходительно смотрел на сцену. Но все веселее играли музыканты, выходили другие девушки, в других платьях, улыбались… Иван сел прямо.
   Младший, Сергей, как сел, так ни разу не шевельнулся — смотрел на девушек.
   Вышла полненькая беленькая девушка в синем простеньком платьице. Стала ходить.
   — Это платье удобно для купания. Оно легко снимается…
   Полненькая девушка остановилась как раз против братьев и стала расстегивать платье. Иван толкнул коленом Сергея; тот не шевельнулся.
   Девушка сняла платье, осталась в одном купальнике и так прошлась по сцене.
   В зале стало тихо.
   Девушка улыбнулась и стала надевать платье. Надела и ушла.
   Завклубом (он сидел в первом ряду, у прохода) обернулся и строго посмотрел на всех. Отвернулся, подумал немного и захлопал. Его поддержали, но неуверенно: многие считали, что аплодисменты тут ни к чему.
   Потом выходили молодые люди в костюмах, тоже прохаживались и улыбались…
   Потом было кино.
 
 
   Когда вышли из клуба, Иван стал обсуждать манекенщиц.
   — Вообще я тебе так скажу: ничего в них хорошего нету, — заявил он. Иван жил в городе, и когда приезжал в отпуск в деревню, смотрел на все свысока, судил обо всем легко и скоро — вообще делал вид, что он отвык от деревни. — У них же внешность одна, а нутра на пятак нету.
   — Брось, — недовольно заметил Сергей. Он не любил, когда брат начинал умничать. — Сам сейчас мечтать будешь…
   — Я?
   — Ты, кто же.
   — Во-первых, они не в моем вкусе — худые, — сказал Иван. — А главное, у них внутреннего содержания нету.
   — А на кой черт мне ихнее содержание? — спросил Сергей.
   — Здорово живешь! — удивился старший. — Серьга, ты какой-то… Ты что?
   — Ну что?
   — Содержание — это все! — убежденно сказал Иван. — Женщина без внутреннего содержания — это ж… я не знаю… кошмар!..
   — Пошел ты, — отмахнулся Сергей.
   Дома Винокуровых ждал сюрприз: к ним определили на квартиру двух девушек-манекенщиц. Сказал им об этом отец, Кузьма Винокуров. Кузьма сидел на крыльце, курил.
   — К нам двух девах на фатеру поставили, — сказал он. — До завтрева.
   Братья переглянулись.
   — Которые в клуб приехали? Из города? — спросил Иван.
   — Но.
   — Ничего себе!.. — Иван даже слегка растерялся. — А где они сейчас?
   — В горнице.
   Сергей сел на приступку крыльца, закурил.
   — Пойдем к ним, Серьга? — предложил Иван.
   Сергей промолчал.
   — А?
   — Зачем?
   — Так… Пойдем?
   — Постучитесь сперва — они там переодеваются, однако, — предупредил отец. — А то вломитесь.
   Сергей погасил окурок, поднялся.
   — А что скажем?
   — Добрый вечер, мол… Вообще, потрепемся.
   Сергей вошел в дом, в прихожую избу, нашел в сундуке новую рубаху, надел.
   — Ты только… это… не шибко там, — посоветовал брату.
   Иван снисходительно поморщился.
   — Спокойно, Сережа, — не таких видели.
   Сергей кивнул на горничную дверь.
   — Ну…
   Иван постучал.
   — Да! — сказали в горнице.
   Братья вошли.
   — Добрый вечер! — громко сказал Иван, не успев оглядеться. И остановился в дверях. Сергей оказался в дурацком положении: ему и пройти вперед нельзя — Иван загородил дорогу, — и назад поворачивать неловко — показался уже. Он тоже негромко сказал «добрый вечер» и ткнул кулаком Ивана в спину. Иван не двигался.
   Девушки ответили на приветствие и вопросительно смотрели на парней.
   — Мы здесь живем, — счел нужным пояснить Иван.
   — Да? Ну и что?.. Мы не стеснили вас?
   — Вы что! — воскликнул Иван и двинулся вперед.
   Сергей пошел за ним. Он чувствовал себя скверно — стыдно было.
   Одна девушка, та самая, что ходила по сцене в купальнике, причесывалась перед зеркалом, другая сидела у стола, теребила от нечего делать длинными тонкими пальцами скатерть.
   — Ну как вы здесь? Ничего? — спросил Иван.
   — Что? — девушка, которая причесывалась, повернулась к нему и улыбнулась.
   — Устроились-то ничего, мол?
   — Ничего, хорошо.
   Иван тоже улыбнулся, присел на скамейку. Сергей постоял немного и тоже присел.
   Иван не знал, что еще говорить, улыбался. Сергей тоже усмехнулся. Вынул из кармана складной нож, раскрыл его и стал пробовать лезвие большим пальцем — как проверяют: острый или нет.
   Девушка с длинными тонкими пальцами громко засмеялась.
   — Вы что, резать нас пришли? — спросила она.
   Иван подхихикнул ей и тоже посмотрел на брата.
   Сергей покраснел, вытер лезвие ножа о штанину.
   — Можно и зарезать, — брякнул он и покраснел еще больше.
   — У нас на днях, между прочим, одного зарезали, — сказал Иван. — С нашей шахты парень был… Идет по улице, а он подошел и сунул ему вот сюда. Тот согнулся. А он говорит: «Ты чего согнулся-то? Выпрямись». А ему же больно…
   — Я что-то не поняла: кто кому говорит? — спросила девушка, которая ходила «на демонстрации» в купальнике; она кончила причесываться, тоже села к столу и смотрела на братьев весело.
   Иван понял, что заговорил не так — не о том.
   — Да тот, который ширнул ножом-то, — неохотно пояснил он.
   Сергей незаметно сунул нож в карман, с тоской поглядел на брата.
   «Заборонил», — подумал он о нем.
   — А вы на шахте работаете? — спросила Ивана длинная тонкая девушка.
   — Да.
   — Прямо там, под землей?
   Иван улыбнулся.
   — А где же еще?
   — Трудно, да?
   — Нет. Первые месяц-два… Потом привыкаешь. В ночь, правда, трудно. Ну и трудно, кто курит: курить-то нельзя.
   — А там нельзя курить, да?
   — Конечно! Там же газы. Я малость помучился, потом бросил.
   — Что бросили? Курить?
   — Но.
   Разговор никак не налаживался. Полненькая девушка откровенно заскучала. Зевнула, прикрыв крошечной ладошкой рот. Посмотрела на часы.
   — Что-то долго они не идут, — сказала она подруге.
   Та тоже посмотрела на часы.
   — Сейчас придут.
   Сергей глядел на маленькую девушку; она тоже взглянула на него. Сергей опустил глаза и нахмурился.
   — А вы тоже на шахте работаете? — спросила его девушка.
   Сергей отрицательно качнул головой.
   — Он шоферит, — сказал Иван и посмотрел на брата, как смотрят на младших братьев старшие — слегка как бы извиняясь за их глупость, но вместе с тем ласково. — Вон его «кобыла» стоит в ограде-то.
   — А-а.
   — А вы что, ждете кого-то? — спросил Сергей.
   — Ребята наши хотели прийти, — ответила тонкая длинная.
   — А-а. — Иван понимающе кивнул головой. — Хорошее дело.
   — Я, между прочим, один фокус знаю, — сказал вдруг Сергей и посмотрел в упор на маленькую полненькую.
   Девушки переглянулись.
   — Да? — сказала маленькая. — Какой?
   — Берется нормальный носовой платок… — Сергей поискал в кармане платок, не нашел, спросил у брата. Тот тоже поискал и тоже не нашел.
   — Нету.
   Маленькая девушка прыснула в ладошку. Сергей посмотрел на нее, улыбнулся доброй своей, застенчивой улыбкой, сказал просто:
   — Сейчас принесу.
   Сходил в прихожую, принес платок, разложил его на своей широкой ладони.
   — Так?
   — Ну и что? — спросил Иван.
   — Ничего нету?
   Девушки тоже заинтересовались.
   — Ничего. А что будет?
   — Спокойствие! — Сергей осмелел. — Берем обыкновенную спичку, кладем вот сюда… так? — Положил спичку в платок. — Заметили?
   — Ну.
   — Сворачиваем платок… — Сергей с подчеркнутой аккуратностью свернул платок — уголками в середину, — дал всем потрогать спичку через платок. — Тут спичка?
   — Тут, — сказала маленькая девушка (Сергей дал ей первой потрогать).
   — Здесь, — сказала тонкая девушка.
   — Тут, — сказал Иван и посмотрел на брата с удивлением: он не ожидал от него такой прыти.
   — Теперь ломайте ее! — велел Сергей. И дал ломать маленькой девушке. Та сломала спичку в платке, Сергей радостно смотрел на нее, улыбался.
   — Сломали?
   — Да.
   — Ну-ка, я проверю! — потребовал Иван.
   — Пожалуйста.
   Иван проверил.
   — Сломана?
   — Сломана.
   Сергей развернул платок — спичка была целехонька. Все удивились. А Сергей тихонько засмеялся.
   — Ну-ка еще раз! Еще раз! — попросила полненькая девушка капризным голоском, как ребенок. Сергей смотрел на нее и улыбался.
   — Еще раз? Можно еще раз.
   Сергей вышел в прихожую избы, пробыл там минуты две и вошел.
   — Ты чего там делал? — подозрительно спросил Иван.
   — Прикуривал.
   — Давайте ломать! — потребовала маленькая девушка. Опять завернули спичку, ломали ее в платке втроем, и опять, когда Сергей развернул платок, спичка была целая. Полненькая девушка взвизгнула и захлопала в ладоши.
   — Ой, как это? Ой, расскажите!..
   В это время в горницу постучали.
   — Наши! — радостно воскликнула длинная тонкая девушка. — Да!
   Вошли молодые ребята, двое. С гитарой. И сразу забыт был фокус со спичкой, и забыты были братья Винокуровы. Один из пришедших сказал, что слышал сейчас на улице такую песню:

 
Он, милка моя,
Шевелилка моя;
Сама ходит шевелит,
Мне пошшупатъ не велит.
 

   Парень пропел частушку «по-деревенски».
   Городские засмеялись. Иван тоже засмеялся — умничал.
   Сергей встал и сказал:
   — До свиданья. Пойду машину гляну — чево-то стрелять начала.
   Вышел во двор, сел на дровосеку, закурил.
   Из окон горницы слышался смех, гитарный перебор — там было весело. Сергею понравились эти красивые беззаботные люди. Самому до боли захотелось быть красивым и веселым. Но он не умел.
   По двору прошел отец — лазил в погреб за огурцами.
   — Ты чего? — спросил он сына.
   — Ничего.
   — А Ванька где?
   — Там. — Сергей кивнул на окно горницы.
   — Выпить маленько хошь?
   — Не.
   Отец торопливо зашагал в дом — там его ждал кум.
   Сергей докурил папиросу, встал… Спать не хотелось. Тревожило веселье в горнице. Он представил, как смеется маленькая полненькая девушка — прикроет беленькой ладошкой рот, только глазенки блестят… Он взял колун и начал колоть толстые чурки. Развалил три штуки, бросил колун, пошел на сеновал, лег. Прямо в новой рубахе. Полежав немного, осторожно закурил… И все думал о маленькой полненькой девушке. Пришел Иван, сел рядом.
   — Ну, что? — спросил Сергей.
   — Та-а… ерунда, — ответил Иван. — Я ж те говорил: одна внешность.
   Сергей отвернулся к дощатой стене сарая.
   — А чего ты ушел?
   — Та-а…
   — Хэх!..
   Замолчали. Иван посидел немного, посвистел задумчиво и ушел спать в дом.
   А из окон горницы все слышался смех.
 
 
   Утром Сергей поднялся чуть свет. Походил бесцельно по двору, заглянул в открытое окно горницы…
   Полненькая девушка спала, раскинув по подушке белые полненькие руки. Ротик приоткрыт, к нижней губе пристала пушинка от подушки; когда девушка выдыхала, пушинка становилась «на дыбки» и смешно дрожала.
   «Как ребенок», — подумал с нежностью Сергей. Он долго еще смотрел на спящую девушку… Потом взял из кабины блокнот, вырвал чистый лист и написал:
   «Это жа ерунда: спичку надо заране спрятать в каемычку платочка, а потом, когда сворачиваешь, подсунуть ее, чтобы человек ломал ее. И пусть он ее ломает сколько влезет — другая-то спичка целая! Покажи кому-нибудь. Сергей».
   Свернул бумажку положил на подоконник и сверху еще положил камешек — чтобы ветром не сдуло.
   Потом завел машину и поехал.
   На улицах было еще пусто; над крышами домов вставало солнце.
   «Шляпу, что ли, купить, ядрена мать!» — подумал Сергей.