Бертрис СМОЛЛ
   ДИКАРКА ЖАСМИН
   ТОМ 2
   Глава 10
   - Жасмин! - Голос настойчиво шептал ей в ухо. - Жасмин, просыпайся! Просыпайся! - Кто-то тянул ее за руку.
   Она вынырнула из дымки сна, где был жив Ямал и где они снова плыли в сумерках по озеру Вулар. Голос опять с присвистом произнес ее имя. Жасмин повернулась, открыла глаза и различила лицо брата.
   - В чем дело, Чарли? - зевнула она. - В доме пожар? - И, повернувшись к окну, увидела, что небо только-только начинает светлеть.
   Брат забрался к ней на кровать и, доверительно прижавшись, сказал:
   - Я хочу, чтобы ты пошла рассветничать со мной. Сегодня первое майское утро.
   - Рассветничать? Первое утро? - сонно переспросила она, а сама подумала, как хорошо иметь маленького братца, который забирается в кровать, чтобы поболтать, даже если он будит тебя в такой несусветно ранний час.
   - Ты не знаешь, как надо рассветничать? - не поверил он. - Сегодня же первый день мая. Разве в Индии нет первого мая? Я думал, он везде есть.
   - Календарь в Индии основан на фазах луны, - объяснила брату Жасмин. Весенние месяцы соответствуют месяцам Шаввай и Дулкаад в зависимости от лунных фаз в конкретном году. А что особенного в сегодняшнем дне? Почему я должна покидать уютную кровать и идти с тобой, Чарли Гордон?
   - Майским рассветом, - терпеливо объяснил Чарли сестре, - мы встаем рано, чтобы нарвать цветов, срезать только что распустившиеся ветви боярышника с первой росой на заре.
   - Но зачем? - опять зевнула Жасмин.
   - Роса, собранная в первое майское утро, полезна для кожи, ну и всего остального... Не знаю, просто мы так делаем, - сказал он, теряя терпение. Вставай, одевайся. Жасмин!
   Она засмеялась и столкнула его с кровати.
   - Но если ты хочешь, чтобы я оделась, ты, сэр, должен выйти.
   - Только не тяни и не надевай туфли - это не официальный прием. - И с довольной улыбкой на веснушчатом лице он выскочил из комнаты.
   Как только дверь захлопнулась за ним. Жасмин выбралась из постели. Как это он умудрился ее разыскать? Ведь вечером она не сказала, где ее комната. Она улыбнулась про себя. Отчим не принял ее, Сибилла явно невзлюбила, но мать и маленький братик оказались вполне радушными. "Если бы, - думала девушка, - я могла поведать маме Бегум, как я счастлива". Жасмин натянула поверх рубашки простую белую блузку, а на нижнюю юбку - красную шелковую. Ничего официального, сказал брат. Не нужно фижм, замысловатого корсета, на босу ногу - носок. Расчесав волосы, она аккуратно заплела их в одну косу и повязала на конце красной лентой.
   Взглянув в зеркало, она нахмурилась, заметив небольшой фиолетовый синяк на щеке. Отступив назад, чтобы осмотреть себя в полный рост, она с удивлением заключила, что в этом наряде похожа больше на женщину-англичанку, чем на принцессу из королевского дома Могола. Была ли она такой всегда? - спросила себя девушка. И узнал бы ее Салим с неподведенными глазами? Потянувшись за флаконом с духами, она подумала, что даже если бы и не узнал, то вспомнил бы жасминовый аромат. Но брат был так же далеко от нее, как если бы жил на луне. Больше она его никогда не увидит.
   Выйдя из комнаты, она обнаружила, что братик ждет ее в коридоре.
   - Ты быстро, - одобрительно сказал он. - Ни Сибилла, ни мама так скоро не одеваются. - И взял ее за руку.
   Они поспешили по лестнице к распахнутой входной двери. Мальчик, недовольно бормоча, потянул сестру на улицу.
   - Боже, нас кто-то опередил!
   - Разве это имеет значение?
   - Может, и не имеет, - признал он. - Но в первое майское утро я люблю быть первым. Гляди! Дяди Робин и Патрик с женами! В тех же нарядах, что и вечером. Клянусь, они так и не ложились. А ты когда-нибудь не спала всю ночь?
   - Ну, не всю, - ответила Жасмин, - но иногда ложилась поздно. А сколько тебе лет?
   - На день святого Валентина исполнилось одиннадцать. Говорят, что для своего возраста я большой.
   - А мне по вашему календарю девятого августа будет шестнадцать. А сколько лет Сибилле и братьям?
   - Сибби исполнилось шестнадцать первого февраля. Она почти что старая дева. К этому возрасту большинство девчонок уже выходит замуж. Но мама не хочет заставлять ее вступать в брак по соглашению и ждет, когда она влюбится. Сибби считает, что окрутила лорда Лесли, но не знаю почему. Она едва с ним знакома. За всю жизнь видела его всего три раза. Два раза, когда была еще жива его первая жена.
   - А братья? - настаивала Жасмин. История с Сибиллой занимала ее, но она хотела больше узнать о других детях матери. Сводная сестра не такая уж важная персона.
   - Сэнди прошлым месяцем пошел четырнадцатый год, - ответил брат.
   - Сэнди его настоящее имя? - спросила Жасмин.
   - Полное имя - Яков Фрэнсис Генри Александр, - объяснил Чарли. - Яков - в честь короля, но в Шотландии Яковов так много, что этим именем его никто не зовет. Фрэнсис - в честь кузена короля, графа Ботвелла, друга отца. Король не любит своего кузена, поэтому брата не называют и этим именем. Генри - в честь принца королевской крови, но поскольку так зовут одного из близнецов, его называют Сэнди. Это сокращение от Александра, его последнего имени. Так его не перепутают с папой, которого все знают как Алекса. А как твое полное имя?
   - В Индии меня звали Ясаман Камой Бегум. Ясаман по-индийски жасмин. Кама означает любовь, а Бегум мой титул. Бегум - это принцесса, Чарли. Когда я приехала в Англию, я решила изменить свое индийское имя на английский лад. Отец Куплен рассказывал, что когда меня крестили еще ребенком, мне дали имя Жасмин Элизабет Мери. Священник настаивал, чтобы у меня было настоящее христианское имя. И вот я теперь Жасмин Элизабет Мери де Мариско. Но расскажи мне о других мальчиках.
   - Близнецам Робу и Хэлу в июне будет по девять лет, а маленькому Неду осенью шесть. Близнецы выглядят совершенно одинаково, и кажется, им никто, кроме друг друга, не нужен. А Нед неплохой малыш. Мама говорит, что непросто быть младшим.
   - Я знаю. Я уже была младшей, - согласилась сестра.
   - Доброе утро. Жасмин, доброе утро, Чарли, - приветствовал граф Линмутский племянника и племянницу. - Вы порассветничаете с нами?
   - Ты так и не ложился с вечера, дядя Робин, - упрекнул его Чарли.
   - Нет, - рассмеялась Эйнджел, взъерошивая его темные волосы.
   - А что делают взрослые, когда всю ночь не ложатся спать? - вслух поинтересовался Чарли.
   - Мы разговариваем, - ответил племяннику лорд Саутвудский, - иногда поем песни, а иногда...
   - Робин! - предостерегла мужа Эйнджел, и тот рассмеялся.
   - А ты, дорогая, наверное, никогда не рассветничала, - обратилась к Жасмин Валентина, леди Бурк. - Чарли тебе объяснил обычай?
   - Он только сказал, что нужно собирать росу, потому что она обладает удивительными свойствами, - ответила с улыбкой Жасмин. - И цветы, и цветущие ветви. Но почему, он не знает.
   Валентина рассмеялась:
   - Обычай уходит в глубину веков. Наши ирландские предки назывались кельтами, а первое мая был один из самых великих священных дней и носил имя белтейн. Кельты верили, что их матерью была земля, а отцом солнце. Каждую весну с началом сезона цветения мать обновлялась, и они танцами, цветами, хвалебными песнями отмечали возрождающееся плодородие. Приход христианства многое изменил в старых традициях, но выжили первое мая и канун Дня всех святых - другой большой кельтский праздник, именуемый самхейн.
   - А у нас в Индии есть праздник Холи, когда на целый день рушатся барьеры между кастами, он тоже связан с сезоном цветения. Люди посыпают друг друга цветной пыльцой и лепестками, едят особые кушанья, поют и танцуют. Кажется, в наших культурах есть много общего, - заключила Жасмин.
   - Смотрите, - показала Эйнджел, - сюда идут Сэнди и Сибби.
   - Боже милостивый, - процедил Чарли.
   - Доброго майского утра, дети, - приветствовала их Эйнджел.
   Юные Гордоны ответили тете Сэнди весело, а Сибби сдержанно, бросив недружелюбный взгляд на Жасмин. Утром ее подбитый глаз заплыл еще больше.
   Они пошли через поле, и вскоре из-за горизонта показалось солнце, позолотившее своим сиянием мир. Роса крошечными каплями сияла в траве, и люди наклонялись, чтобы умыть в ней лица. Жасмин последовала примеру родных. Они рвали цветы из-под ног и с кустарников, образующих живые изгороди: сирень, лютики, ранние розы, мак, цветущие ветви боярышника, яблоневый цвет. В небе лилась песня жаворонка. Жасмин чуть не заплакала - так все вокруг было красиво и мирно. Счастье вдруг переполнило ее. Англия. Она любила ее, хотя эта страна так отличалась от ее родной Индии. Здесь был дом. Девушка чувствовала это всем сердцем, всей душой.
   Она брела, впитывая это майское утро, скорее ощущая, чем видя. Рядом с ней шел Чарли. Из леса вышло поглазеть маленькое стадо оленей, самец, три самки и четыре очаровательных олененка. Жасмин остановилась и разглядывала их, пока животные, почуяв человека, не скрылись за деревьями. В руках девушка сжимала цветы.
   - О чем ты задумалась? - спросил Чарли.
   - О том, как хорошо все вокруг и как я счастлива. - Оглянувшись, Жасмин увидела, что тети и дяди уже повернули к дому. Но Сибби и Сэнди все еще собирали цветы.
   - Пошли обратно, - сказал Чарли. - Я нашел для бабушки несколько симпатичных фиалок. Она любит, когда я приношу ей цветы.
   - А ты любишь, когда она дает тебе конфеты, - услышав, что сказал брат, вставила Сибилла. - Ведь она всегда дает тебе конфеты, когда ты ей что-нибудь приносишь. Старушка любит, когда к ней подлизываются.
   - А может быть, она просто любит Чарли и ей приятно, что он о ней думает, - тихо промолвила Жасмин.
   - Ха! Много ты знаешь, - фыркнула Сибилла. - Чарли - второй сын. Ему самому нужно пробиваться в жизни. Он надеется, что бабушка ему поможет, и все время крутится рядом с ней. У старушки столько внуков, и братик не хочет, чтобы о нем забыли.
   - Мать тебя, наверное, уксусом вскормила, - ответил Чарли. - Что за едкий язык!
   Неожиданно Сибилла Гордон набросилась на брата, но в ту же минуту оказалась на траве. С криком она вскочила на ноги.
   - Сэнди, ты видел, она толкнула меня? Ты видел? Жасмин не обратила внимания. Она была слишком занята, изучая щеку Чарли. Сибилла расцарапала ее ногтем, и из нее сочилась кровь.
   - Когда придем домой, - сказала она брату, - я приготовлю специальную мазь. Она залечит царапину, и шрама не останется.
   Чарли хотел было разреветься, но проглотил слезы и лишь всхлипнул.
   - Сэнди! - Сибилла упрямо старалась привлечь внимание брата. - Она толкнула меня! Эта дрянь на меня напала! Ты должен сказать отцу. Он накажет ее. Это просто дикарка, и ей не место среди порядочных людей.
   - Жасмин-дикарка, - промолвил Чарли, еще раз всхлипнув, и его старший брат, серьезный мальчик, невольно улыбнулся.
   - У тебя не было права бить Чарли, Сибби, - сказал он. - Жасмин его только защищала.
   - О-о-о-о! Всех вас ненавижу! - завопила Сибилла и, швырнув на землю собранные цветы, бросилась назад к дому.
   - Спасибо, - поблагодарила Жасмин старшего из братьев. Взглянув на Сэнди, она заметила, что у него глаза цвета янтаря. Он был миниатюрной копией отца такой же темноволосый, с мужественными чертами лица.
   - Как наследник отца, когда-нибудь я буду главой семьи, - продолжал он тем же ровным голосом. - И хоть годами я моложе тебя. Жасмин, по положению в семье я старший. И мне было бы приятно видеть, что ты относишься ко мне с уважением. Мне не нравится, что вы с Сибиллой ссоритесь. Она ведет себя так по-детски, так как боится, что, разыскав тебя после стольких лет, мама будет любить тебя больше. Хотя вы почти одного возраста, Сибилла еще девочка, с девичьими мечтами. А ты женщина, Жасмин. Ты повидала мир и жила такой интересной жизнью, какую Сибилла и представить себе не может.
   - Кто я такая, Сэнди? - спросила мальчика Жасмин. В первую минуту он не понял ее, потом его глаза прояснились:
   - Ты - сестра мне по матери, ты дочь нашей мамы от ее прежнего законного брака с Великим Моголом Индии.
   - Ты правда так считаешь?
   - Если бы я так не считал, я бы усомнился в добром имени нашей матери. А этого я никогда не сделаю.
   - Твой отец был в ярости, узнав о моем рождении, - напомнила Жасмин. - А как насчет его доброго имени? Разве ты не клялся ему в верности?
   Мальчик улыбнулся.
   - Ты умна, как бабушка, - ответил он. - Да, отец рассержен, но он любит маму. Пройдет время, и он со всем примирится, если не ради себя, то ради матери. Но учти, что Сибби он будет защищать всеми силами. Она его единственная дочь, и этим ему дорога. Твой отец сделал бы для тебя не меньше.
   Жасмин кивнула:
   - Отправляя в Англию, отец этим защищал меня. Я понимаю и постараюсь быть добрее с Сибиллой. Но ей не стоит меня задирать - я ведь дочь Могола.
   Пока они говорили, Чарли подобрал с земли цветы Сибиллы и, видя, что отношения между братом и сестрой налаживаются, предложил:
   - Пошли домой. Надо отдать бабушке и маме букеты. Трое подростков пересекли поле и тут услышали за спиной гиканье: перед ними возникли двое верховых на великолепных породистых лошадях - одной гнедой, другой черной. Мужчины были одеты для верховой езды: в темных бриджах, сапогах, коротких кожаных куртках поверх сюртуков и с непокрытыми головами.
   - Здравствуйте, дети, - приветствовал один из всадников. - Это Королевский Молверн? - Он указал на дом. - Нам нужен лорд де Мариско.
   - Да, милорд, это Королевский Молверн, - ответил Сэнди, - а лорд де Мариско - наш дедушка.
   - Бог мой! - воскликнул один из наездников. - И сколько же у него всего внуков?
   - Сейчас сорок шесть, - гордо ответил Чарли.
   - А девушки все такие же красивые, как твоя сестра, парень? - спросил другой джентльмен. - Ведь она твоя сестра?
   - Наполовину, сэр.
   - Чарли, Сэнди, пойдемте, - коротко сказала Жасмин. - Мама и бабушка нас ждут.
   - Подумайте только! А ты уже не ребенок? - удивился второй всадник.
   Жасмин взглянула вверх на мужчину и почувствовала неловкость из-за того, что боса.
   - Да, милорд, я не ребенок, - холодно ответила она. - А теперь извините, пожалуйста. Нас ждут в семье. Пока вы тут праздно болтаете, наши цветы вянут и совсем погибнут, когда мы донесем их до дома. - Обойдя лошадей. Жасмин повела за собой братьев.
   - Ну что, Рован? Как тебя осадили! - ухмыльнулся первый мужчина. - Этого следовало ждать. Женщины в этой семье сильные, красивые и острые на язык.
   - А ты ее знаешь, Том? - спросил его спутник. - Ты видел ее глаза? Они бирюзово-голубые. В жизни таких не встречал. Не встречал и такой красивой женщины. Ни одна девушка не выглядит такой спелой и зрелой, готовой, чтобы ее сорвали. Она будет моей!
   - А если она замужем, Рован? С де Мариско лучше вести себя поосторожнее. Они горой стоят друг за друга, а их женщины - не распутницы. Если хочешь заполучить кобылу из конюшен лорда де Мариско, Найтвинд, следи-ка лучше за своими манерами. Маркизу Вестлею негоже гоняться за женщинами.
   - А графу Кемпе? - ухмыльнулся его друг. - Ты почти полмира проскакал в погоне за Валентиной Бэрроуз, а она ускользнула от тебя и вышла замуж за кузена лорда Бурка.
   - Увы, - ответил Томас Ашбурн, граф Кемпе, - злой рок не позволил мне жениться на моем божестве, но я всегда относился к ней с нежностью и уважением. Я счастлив, что Вал, Патрик и я остались добрыми друзьями. Я дорожу их дружбой.
   Граф Кемпе был красив: высок, со стройным, хорошо сложенным телом атлета, серыми с поволокой глазами и жесткими, аккуратно постриженными волосами. Его лицо украшали элегантные, с заостренными кончиками, усы. В свое время из-за него трепетало множество сердец, но он был покорен лишь одной женщиной Валентиной, леди Бурк. И с тех пор никто не смог поразить его воображения.
   Спутник его был не так красив. Высокий, гладковыбритый, с квадратным подбородком, прорезанным посередине ямочкой, он был крепко сбит, но не толст, а широк в кости. Кожа его была свежей, но больше всего привлекали взгляд его золотистые глаза и копна вьющихся рыжевато-коричневых волос. Он держался с надменностью, которую можно было ожидать от человека, ведущего свой род от самого Альфреда Великого <Альфред Великий - король Уэссекса (871 - 900?).>. Его семья владела обширными землями.
   Подъехав к, дому, всадники спешились, и конюх принял их лошадей. Лакей проводил гостей в дом и провел в маленькую светлую приемную.
   - Граф Кемпе и маркиз Вестлей к лорду де Мариско, - объявил Том Ашбурн лакею.
   - Хорошо, милорд. Извольте немного подождать. Вино и печенье на столе, сказал лакей и с поклоном вышел из комнаты.
   Не имевшие еще в этот ранний час ни крошки во рту, мужчины расположились на стульях с обитыми декоративными тканями спинками и налили себе вина. Рядом пылал небольшой камин, разгоняя утренний холодок.
   Внезапно дверь растворилась, и в комнату вошла улыбающаяся женщина:
   - Том Ашбурн, ну какой же ты негодник! Почему ты не сообщил, что приедешь? Здесь Патрик и Валентина. Мы праздновали день рождения Велвет. - Она обняла его и расцеловала в обе щеки. - Нашел себе жену или все еще ухлестываешь за моей снохой?
   - Мадам Скай! - Он, в свою очередь, поцеловал женщину, наслаждаясь запахом ее духов с ароматом дамасской розы. Она, безусловно, была самой женственной из всех леди, каких он только знал. - Я и не ищу жену. Разве вы забыли, что собирались мне подыскать сами? Я полагаюсь на ваш прекрасный вкус.
   - Такой же плутишка! - улыбнулась она. - Но представь меня своему товарищу.
   - Графиня Ланди, мой кузен Яков Рован Линдли, маркиз Вестлей. Рован, это госпожа де Мариско.
   Маркиз Вестлей склонился над рукой Скай и пробормотал вежливые слова приветствия.
   Скай с любопытством посмотрела на него и повернулась к Тому Ашбурну:
   - С чем пожаловал? Сто лет тебя не видела.
   - У Рована есть несколько породистых кобыл из Испании. С тех пор как заключен мир, плавать можно свободно. Они арабских кровей, и он хочет их развести. Я сказал ему, что Ночной Ветер - жеребец вашего мужа - лучший во всей Англии, и мы приехали поговорить об этом с лордом де Мариско.
   - Боюсь, что Адам еще в кровати. Празднование дня рождения дочери всегда начинается накануне первого дня мая, потому что она родилась после полуночи, объяснила Скай. - Муж не так молод, как прежде, а наш подарок Велвет произвел в семье необычайное волнение. Пройдите в зал и разделите с нами завтрак.
   - А что же вы подарили такое дочери, что вызвало такое волнение? заинтересовался маркиз Вестлей.
   - Это длинная история, милорд. Пойдемте завтракать. Если вам действительно интересно, я расскажу, - пообещала Скай.
   В зале оказались только мальчики, Сибилла и Жасмин, усевшиеся по разные концы стола как можно дальше друг от друга. Сэнди устроился рядом с Сибиллой, а Чарли подле Жасмин. Скай нахмурилась, понимая, что, если она начнет сейчас рассказывать историю Жасмин, опять возникнет скандал. Но тут же заметила, что внуки уже поели.
   - Вы еще не виделись с мамой? - спросила она их.
   - Мы думали, она еще в постели, бабушка, - первая ответила Сибилла, - и не хотели ее беспокоить.
   - Праздник или нет, маме пора вставать, - повернулась к девушке Скай. Поди и скажи ей это, Сибилла.
   - Хорошо, бабушка. - Сибилла встала, поклонилась и затем сгребла ворох цветов. - Я отдам их маме. - И с колыхающимися светлыми кудряшками она поспешила из зала.
   - И это ваша внучка, мадам Скай? - спросил Том Ашбурн.
   - Она - дочь зятя, графа Брок-Кэрнского, но воспитана его женой, моей дочерью Велвет. Хотя мы и не родня по крови, я всегда считала ее своей внучкой.
   - А помните, мадам Скай, - сказал он серьезно, - что вы обещали подыскать мне жену среди своих внучек?
   - Сердце Сибби принадлежит графу Гленкирку, - встрял в разговор юный Сэнди.
   - Но брачного договора пока нет, - тут же отозвался Чарли.
   - А кто эти замечательные молодые люди? - рассмеялся Том Ашбурн, усаживаясь за стол.
   - Мои внуки Сэнди и Чарли Гордон - два маленьких негодника, уверяю тебя, ответила Скай. - Они братья Сибиллы.
   - А эта леди? - подал голос маркиз Вестлей, разглядывая Жасмин чуть пристальнее, чем позволяли приличия. Было заметно, что она его заинтересовала.
   - Моя внучка - Ясаман Кама Бегум, принцесса королевского дома Могола. В Англии будет известна как Жасмин де Мариско. Ее отец - скончавшийся Великий Могол Акбар, мать - моя дочь Велвет. Она и была сюрпризом ко дню рождения, который вчерашним вечером вызвал столько потрясений в семье. Рассказать вам про нее, пока вы едите?
   Оба гостя, заинтригованные, тут же согласились.
   - Женщины в вашей семье склонны к приключениям, - заметил с улыбкой Том Ашбурн. - Вы, леди Майкл, Вал, а теперь я узнаю о графине Брок-Кэрнской. Рассказывайте, мадам Скай!
   Пока она говорила, слуги принесли завтрак, подобного которому никто из них давно уже не пробовал: овсянка со сметаной, размешанная с кусочками сушеного яблока и груши, яйца, размятые в сметане и вине марсала, розовый душистый деревенский окорок, тончайшие отбивные из ягнят, горячий, только что из печи, хлеб, мед, недавно сбитое масло, небольшая головка острого сыра, графины с Орехово-темным пивом и красным вином.
   Мужчины принялись за угощение, а Скай разворачивала перед ними перипетии истории Жасмин. Когда она подошла к концу. Том Ашбурн изумленно повернул к ней голову:
   - Это самая удивительная история, какую я только слышал. Не знай я вас и вашу семью, я бы усомнился в том, что вы рассказали. Но, побывав с вашим сыном и Вал в Турции, верю всему. Может быть, мне следует поискать жену в семье поспокойнее?
   - Ха! - рассмеялась Скай. - Да тебе, милорд, вовсе не нужна жена. Иначе ты давно бы нашел ее сам. Твое разбитое сердце теперь принадлежит искусству, подтрунивала она над ним. - К тому же большинство женщин из моей семьи совсем не лучшая партия. Если, Том Ашбурн, ты серьезно намерен жениться, я смогу найти тебе симпатичнейшую, послушнейшую девушку, которая нарожает тебе полный дом детей. Что на это скажешь?
   - А как насчет госпожи Жасмин?
   - О нет, милорд, - ответила девушка. - Я уже вдовствую год и намерена и дальше оставаться незамужней. Кроме того, я непослушна. Дочери Могола редко бывают послушными.
   Все рассмеялись, а Скай попросила:
   - Жасмин, дорогая, прогуляйся с гостями в саду, а я тем временем разбужу дедушку. Вы ведь погостите у нас, милорды? Большинство внуков остались дома, поэтому здесь много свободных гостевых комнат.
   Приглашение было принято. Сэнди и Чарли пошептались и объявили, что они поскачут в Блекторн-Холл рассказать братьям о новой сестре. Том Ашбурн с довольным видом пожелал остаться у камина, рассчитывая вскоре увидеться с Валентиной.
   - А вы, милорд, в самом деле хотите прогуляться в бабушкиных садах? спросила Жасмин маркиза Вестлея. - Не буду отрицать, там есть несколько особенно красивых роз.
   - Я обожаю розы, - сказал он, беря девушку за руку. - Ведите меня, мистрис де Мариско. - Пройдя через дом и оказавшись снова на свежем утреннем воздухе, маркиз заметил:
   - У тебя самая изящная нога из всех, что я видел. Твои ноги не только красивы, в них есть что-то чувственное.
   - Боже праведный! - воскликнула Жасмин, точно как бабушка. - Я совсем забыла, что боса. Надеюсь, милорд, вы простите меня. В Индии я носила туфли лишь по официальным дням, а здесь приходится ходить в них всегда и снимать разве что у себя в комнатах. Когда братик разбудил меня на рассвете, он велел ничего не надевать на ноги. Говорил, что такова традиция. - Жасмин подняла на маркиза глаза. - Он не смеялся надо мной? Подозреваю, что он маленький шалунишка, хотя я уже полюбила его. До этого у меня никогда не было младшего брата.
   - Когда я был мальчиком, мы с кузинами первым майским утром всегда выходили босиком.
   Они вошли в розарий Скай и побрели по дорожкам меж кустов, которые должны были вот-вот расцвести.
   - Вы росли вместе с графом Кемпе? - вежливо поинтересовалась Жасмин и наклонилась, чтобы вдохнуть пряный аромат только что распустившейся дамасской розы, и нашла его головокружительно-восхитительным.
   - Мой отец, упокой его Господь, и мать Тома были братом и сестрой. Мать умерла, когда мне было четыре года, а когда исполнилось шесть, скончался отец. Он назначил моим опекуном своего шурина, тогдашнего графа Кемпе. Меня перевезли в Свон-Корт и растили с его детьми, а своих братьев и сестер у меня не было.
   У дяди с тетей в то время было четверо детей. Тому было одиннадцать - он на пять лет старше меня, - и он уже имел трех сестер. Тетя Анна ходила опять беременной, и весной следующего года родился Роберт. Он был слишком мал, чтобы Том или я возились с ним, и Том из желания иметь брата пригрел меня под своим крылом. С тех пор мы стали друзьями. Мы росли, и разница между нами в годах как будто растворялась, а теперь и вовсе исчезла.
   - Вы говорите о своем кузене с такой теплотой, милорд, - сказала ему Жасмин. - Видимо, ваше детство было счастливым. А где ваш дом? Мне так нравится Англия.
   - Неподалеку от Свон-Корта Тома. Мое имение называется Кэдби и расположено на берегу реки Эйвон - всего в двух днях езды от Королевского Молверна и совсем рядом с домом твоего дяди графа Альсестерского. А ты самая красивая из всех женщин, которых я видел!
   Жасмин остановилась. Пораженная, она повернулась и посмотрела на него. Она была потрясена едва скрываемым чувственным взглядом необыкновенных золотистых глаз.
   - А что, милорд, все англичане такие же прямые, как вы? До этого мне приходилось общаться с ними лишь в кругу моей семьи, - спросила она, стараясь сохранить бесстрастность в голосе. Его взгляд был столь упорным, что в конце концов она опустила глаза.
   - В Испании у того же джентльмена, у которого я приобрел лошадей, я купил ожерелье и серьги, - сказал маркиз вместо ответа. - Его семья сильно нуждается. Его предки утверждали, что ожерелье - часть трофеев в войне с марокканцами. Оно сделано из персидской бирюзы и бриллиантов. Твои глаза, мистрис де Мариско, точно такие, как персидская бирюза.
   - В Индии джентльмен никогда бы не стал так фамильярно разговаривать с леди, с которой только что познакомился, - нервно сказала Жасмин, ее сердце подпрыгнуло. - Все англичане дерзкие, как вы, милорд?
   - Иногда. Если я и дерзок, то только потому, что не часто вижу то, что по-настоящему хочу.
   Жасмин почувствовала смущение. Она хоть и говорила всю жизнь по-английски, но теперь поняла, что с некоторыми тонкостями языка не знакома и не понимает их.
   - И что же вы хотите, милорд? - учтиво поинтересовалась девушка.
   - Тебя, - спокойно ответил он.
   Жасмин застыла от изумления. Ее щеки вспыхнули.
   - О-о, - только и смогла вымолвить она, размышляя, не слишком ли глупо выглядит, и не в силах сделать ни одного движения. Она считала себя такой искушенной. Вдова, знавшая мужчину. В Индии ее жизнь была строго регламентирована. Ничего в ее опыте, в ее знаниях не подсказывало ей, как выходить из подобных ситуаций и обращаться с такими людьми, как маркиз Вестлей. Она оказалась беспомощной, как наивная дева.
   Взглянув на нее, Рован Линдли тепло улыбнулся. Он легко прочитал смущение в глазах девушки. Оно растрогало его, и он коснулся рукой ее лица. Веки Жасмин взлетели от прикосновения. Пальцы маркиза ласкали ее щеку, гладили губы.
   - Какая у тебя мягкая кожа. Я хочу тебя.
   - Зачем? - Жасмин поразило, какое впечатление произвели на нее жаркие настойчивые прикосновения маркиза.
   Он коротко рассмеялся. Девушка разглядела его белоснежные зубы.
   - Чтобы сделать тебя своей женой, Жасмин де Мариско.
   Я хочу тебя взять в жены.
   - Но сейчас я вовсе не хочу выходить замуж, - ответила она.
   - Я подожду. - От взгляда его золотистых глаз у Жасмин закипала кровь.
   - Мама зовет меня, - вдруг сказала Жасмин и, подобрав юбки, поспешила прочь. Слава Богу, она могла еще двигаться. Она уж решила, что ноги никогда больше не будут ее слушаться.
   - Вот уж не думал, что дочь Могола такая трусиха, - рассмеялся он ей вслед.
   Девушка остановилась и резко обернулась.
   - Вас я не боюсь! - с горячностью объявила Жасмин. - И что вы можете знать о моем отце?
   - У меня есть доля в Восточно-Индийской компании, - ответил он, не сходя с места. - Несколько лет назад я ездил в Индию и нашел эту страну чрезвычайно любопытной. Но все, кого я встречал, любили, почитали и уважали Акбара. Однажды я и его видел в Агре. У тебя его взгляд и вот эта красивая отметина, такая же, как и родинка на его лице.
   - Да, мне это говорили, - сухо произнесла Жасмин и, повернувшись, скрылась в доме.
   Рован Линдли тихонько рассмеялся про себя. Он желал Жасмин де Мариско всеми фибрами своего существа. С первой секунды, когда увидел ее этим утром, он понял, что девушка должна стать его. Она молода и до сих пор жила в защищенном мире. Пусть-ка попробует новой для себя свободы. А он может и подождать. Жасмин подождать стоило. Наклонившись, он понюхал дамасскую розу, аромат которой недавно вдыхала девушка. Свежесть цветка напомнила маркизу о ней. Призрачно, но пьяняще.
   Жасмин влетела в комнаты и встала в тени штор, выглядывая в сад, где прогуливался Рован Линдли. Он возбуждал ее, пробуждая чувства, которые она не испытывала даже к милому Ямалу. И вместе с тем, хотя она и отрицала это, пугал ее. В нем была такая страстность, которая казалась почти опасной. Рыжевато-коричневые курчавые волосы восхищали. Ей хотелось их потрогать, позволить пальцам скользить по ним. Когда маркиз коснулся ее, она оцепенела. В его прикосновении была интимность, удивившая девушку.
   Она была настолько поглощена своими мыслями, что не услышала, как открылась дверь, и, подскочив при звуке голоса Скай, обернулась к ней с пылающими от стыда щеками.
   - Адали сообщил, что ты так бежала из сада, как будто за тобой гнались семь джиннов. - Скай заметила румянец на лице Жасмин, но ничего не спросила. Подойдя к окну, она взглянула в сад, где маркиз Вестлей прогуливался теперь один.
   - Адали слишком беспокоится, - коротко ответила девушка. - Хуже полудюжины старух. - Ее глаза вновь скользнули в окно.
   - Ты показала Тому Ашбурну и его кузену сад, дорогая? - спросила бабушка.
   - Граф предпочел остаться у камина, - ответила Жасмин.
   - А лорд Линдли? - мягко настаивала Скай. Жасмин повернулась и в упор посмотрела на бабушку:
   - Он удивительно дерзкий человек. Он сказал, что хочет взять меня в жены, коснулся рукой лица! В Индии мужчину бы казнили, если бы он позволил себе такую вольность по отношению к женщине из хорошего дома.
   - Ах, вот в чем дело. - Глаза Скай заискрились. - Понимаю.
   - Что ты понимаешь? - с тревогой спросила Жасмин, нервно теребя кружева на изящном батистовом платочке.
   - Что ты его очаровала. Что ж, он симпатичный мужчина. Расскажи-ка мне все, что он тебе сказал.
   - Он заявил, что хочет меня, а когда я спросила, что именно он хочет от меня, он сказал, что хочет взять меня в жены, и рассмеялся. Тогда я ответила, что сейчас не собираюсь снова выходить замуж, а он заявил, что подождет. Что мне делать, бабушка?
   Скай весело рассмеялась:
   - А ничего, дорогая. Продолжай жить так, как тебе хочется. Тебе вовсе не обязательно снова вступать в брак до тех пор, пока ты сама не решишь, что пора выходить замуж.
   - Я еще не готова, - повторила Жасмин. Скай похлопала ее по руке:
   - Я расспрошу Тома Ашбурна о его кузене. Странно, что у него нет жены. А какого он возраста? Они наверняка друзья с Томом, - рассуждала госпожа де Мариско.
   - Он на пять лет младше графа и с шестилетнего возраста воспитывался вместе с ним, - поведала внучка. - Его отец - брат матери маркиза, родители которого рано умерли.
   - Хм, - размышляла Скай. - Том на год старше Патрика. Теперь ему тридцать восемь. Тогда маркизу Вестлею - тридцать три. Хороший возраст для мужчины. Скай обняла внучку. - Иди, пожелай маме доброго майского утра. Сибилла уже давно у нее. Пора ей привыкать к мысли, что у нее есть сестра.
   Госпожа де Мариско вышла из покоев Жасмин, отправилась по лестнице в зал, где нашла мужа, увлеченного беседой с маркизом Вестлеем. Вполне довольный Том Ашбурн дремал у огня, Скай ткнула его пальцем:
   - Просыпайся, негодник! Мне нужно поговорить с тобой. Его серые с поволокой глаза открылись и нехотя взглянули на нее. Потом он потянулся всем своим большим телом:
   - Здесь?
   - Нет, в саду, где нас не смогут подслушать, - сказала она и оперлась на предложенную им руку.
   Когда они достаточно далеко отошли от дома, Скай попросила:
   - Расскажи мне о Вестлее. Он делает авансы по отношению к Жасмин. Каковы его обстоятельства? Он что, охотник за приданым?
   - Боже, мадам, нет! - с горячностью ответил граф Кемпе.
   - Я слышала, твоя мать с его отцом были родственниками.
   - Да. Рован рано осиротел. Пока ему не исполнился двадцать один год, мой отец был его опекуном.
   - Ни ты, ни твой кузен не женаты. Про тебя я знаю. А что с ним?
   - Родители относились к Ровану, как к собственным детям, - начал граф. - И к совершеннолетию он был таким же, как все молодые люди в его возрасте, стремился сбросить с себя родительские узы, которые, ему казалось, его связывали. Отец не подыскал ему пары: как и вы, мадам, он был большим романтиком. На матери он женился по любви и желал того же своим детям.
   В двадцать один год кузен вернулся в свой дом Кэдби. Прошло немного времени, и он обручился с наследницей соседнего имения. Несколько раз он встречал ее скачущей верхом по полям, и девушка показалась ему привлекательной. Как и он, она рано осиротела, но у нее был опекун-холостяк. Рован, казалось, не восхищал ее, но и не отталкивал. Родители обеспокоились, но заставить его свернуть с выбранной дороги не могли: кузен ведь очень упрямый человек, мадам Скай.
   Отпраздновали свадьбу, но когда Рован вошел в спальню к невесте в их брачную ночь, он нашел ее пустой. Увидев, что окна открыты, он подошел, чтобы затворить их, и внизу разглядел жену - она выбросилась из окна и бесформенной грудой лежала на камнях. Она была жива, но не могла двигать ногами. Женщина прожила еще одиннадцать лет, так и не сказав никому ни единого слова.
   Чуть больше года назад жена Рована заболела воспалением легких. Было ясно, что она умирает. Когда он сидел рядом, стараясь хоть как-то облегчить ее страдания, к его изумлению, она вдруг заговорила. Она ни за кого не хотела выходить замуж. Оказывается, она не девственница. Невинности лишил ее опекун, когда девочке было только одиннадцать лет, и, не удовлетворившись этим, продолжал принуждать ее к сожительству. В другое время она ушла бы в монастырь.
   - Бедная девочка! - искренне посочувствовала Скай. - На что же рассчитывал ее опекун? Он же понимал, что муж обнаружит, что она не девственница.
   - По всей видимости, он был большим мерзавцем. Он сказал племяннице, что, женившись, муж не решится объявить об изъяне из опасения насмешек. А даже если она и обвинит дядю, он будет отрицать все публично. Ведь он был очень осторожен, и свидетелей его порочной страсти не было. Девушка знала, что это правда. Она была чистым человеком. Влюбившись в Рована, не захотела его дурачить, а предпочла себя убить.
   - А что же сталось с ее дядей? - спросила Скай.
   - Услышав о ее попытке самоубийства, он улизнул из Англии, понимая, что в таких трагических обстоятельствах Рован поверит всему, что скажет ему девушка. Он прихватил с собой все ее состояние, оставив Ровану только землю. Но об этом она не узнала даже на смертном одре. Муж считал, что она не должна чувствовать себя ему чем-то обязанной. А дядя так и не узнал, что до самого смертного дня племянница так и не сказала о нем ни единого худого слова.
   - И, несмотря ни на что, твой кузен продолжал ее любить и заботиться о ней, - проговорила Скай. - Я рада, что он такой человек. Том Ашбурн.
   - Не знаю, любил ли он ее по-настоящему, во всяком случае, не всем сердцем, но он и в самом деле добрый парень.
   - А каков он еще? - Госпожа де Мариско посмотрела на него пристальным взглядом. Граф Кемпе рассмеялся:
   - Я вижу, мадам Скай, вы очень любите свою новую внучку.
   - Я люблю всех своих внучат. Том, - откровенно ответила женщина. - И детей. Всю семью! Расскажи мне еще о своем кузене маркизе Вестлее. Он сильно растревожил Жасмин.
   - Он упрям, но человек он добрый.
   - У него есть состояние?
   - Да, и он старается его приумножить. Несколько лет назад он ездил в Индию, чтобы вложить деньги в Восточно-Индийскую компанию, - рассказывал граф.
   - Какой он веры? - спросила Скай.
   - Он принадлежит к англиканской церкви <Англиканская церковь государственная церковь Англии (протестантская). Возникла на основе Акта о супрематии (1534 г.), который узаконил разрыв с римско-католической церковью, но подтвердил сохранение католических догматов и обрядов.>.
   - Хорошо! Славу Богу, не фанатик. Он бывает при дворе? И как у него дела с женщинами? Только не говори мне, что все эти годы во время своего несчастного брака он вел монашескую жизнь. Все равно я тебе не поверю, Том Ашбурн. Так расскажи о женщинах.
   - Он ездит ко двору ради забавы, как мы все, - ответил граф. - Что же до женщин, они у него есть, но он очень осмотрителен. Насколько я знаю, ни одна из дам так и не завоевала его сердце. Но вот сегодня утром, когда он увидел вашу внучку, она его поразила, - граф усмехнулся. - До безумия обидно сознавать, что кузен тут же нашел, за кем ухаживать из вашей семьи, а я опять остался не у дел. - Он драматически вздохнул. - Если только, мадам Скай, вы не благословите меня на брак с Сибиллой.
   - Ты слишком стар для нее, - ответила госпожа де Мариско.
   - Глупости, - возразил граф. - Пылкой девушке нужен муж старше ее, чтобы держать жену в узде. Она очаровательна со своими золотыми кудряшками и надутым ротиком.
   - Но ее сердце принадлежит графу Гленкирку, хотя я и не знаю этого человека. Почему, Том Ашбурн, когда речь идет о женщинах, ты всегда стремишься к невозможному? Думаю, специально. Разочарованный, ты гораздо сильнее привлекаешь к себе внимание, мерзкий негодник! - Она игриво дернула его за изящно подстриженные усы.
   Перехватив руку, граф Кемпе поцеловал ее и внимательно посмотрел в глаза:
   - В вашем возрасте, мадам Скай, нельзя быть такой привлекательной.
   Мадам де Мариско громко рассмеялась. Было заметно, что ей действительно весело:
   - Я редко сожалею о прошедшей юности. Но с тобой - почти всегда.
   - Почти? - Его голос прозвучал растерянно.
   - Почти, - повторила она. - Если бы я снова была молода, мне пришлось бы бросить моего дорогого Адама, а этого я не могу сделать.
   - Вот самый счастливый человек на свете, - галантно произнес граф Кемпе.
   - Конечно, - согласилась Скай и опять рассмеялась. Он засмеялся вместе с ней. Наконец оба посерьезнели.
   - Вы рады, что мой кузен человек чести, мадам? Клянусь, лучшего вашей внучке нельзя и, желать.
   - Я хотела видеть Жасмин снова замужем, счастливой и устроенной. Но боюсь, что она еще к этому не готова. Я собираюсь представить ее при дворе, но сначала нужно утихомирить гнев зятя. Без помощи Брок-Кэрна девушке будет туго.
   - Да и с госпожой Сибиллой, я думаю, хватает проблем, - проницательно заметил граф. - Я видел, как утром они сидели по разные концы стола, разделенные братьями.
   - Сибиллу испортили и мать, и отец. Она не просто ревнует к Жасмин. Она боится. Ты не знаешь ее. Том. Сибилла не из тех девушек, которые подставят другую щеку. Если на нее нападут, она даст сдачи.
   - Я ведь сказал, пылкая девушка. Таких я и люблю.
   - Ну что ж, милорд, действуй, если хочешь опять обжечься. Может быть, если эта маленькая мерзавка почувствует, что такой видный джентльмен, как ты, распушил перед ней перья, она не будет так враждебно относиться к Жасмин. Но потом не говори, что я тебя не предупреждала. Том.
   Он рассмеялся, но сразу сделался серьезным:
   - И вы, дорогая госпожа, не говорите, что я не предупреждал вас: двор уже совсем не тот, что был когда-то.
   - Я знаю, - ответила Скай. - Разве он может быть таким, каким был при Бесс? Даже я должна признать правду. Когда Валентина состояла при дворе, это было скучнейшее место. Не думаю, чтобы шотландец Яков его оживил. Говорят, он не любит церемоний.
   - Он не любит, но его королева обожает: маски, игры, красивые одежды. И если Яков и не принимает участия в ее рискованных забавах, то весь остальной двор в них участвует. Королю нравится охота. Это его страсть. Королева любит играть и вся отдается игре. Двор - самое распущенное место. Королева Бесс была бы шокирована и осудила бы все это. Ни вы, ни граф Брок-Кэрнский не одобрите, если Сибилла окажется при дворе. Она девушка хорошего воспитания, и там ей не место. Уж лучше с ней поберечься. Что же касается госпожи Жасмин, то из-за своего положения вдовы она в меньшей опасности до тех пор, пока ее собственное поведение будет оставаться скромным.
   - Мы так отрезаны здесь от мира. Том. Мой интерес ко двору угас много лет назад. Но с появлением новой внучки я не вижу другого выхода, как вновь объявиться там. Интерес же Сибиллы заключается лишь в одном. Уверяю тебя: она пойдет прямой дорогой к цели и никуда с нее не свернет. В наши дни слухи поздно доходят в Королевский Молверн, - продолжала она, - но иногда все-таки доходят, хотя и не знаю, насколько они справедливы. Мне говорили, что короля окружают его соплеменники, многие из которых весьма расточительны.
   - Да, - ответил граф Кемпе. - Король сентиментальный парень. Сделай ему небольшое добро, и он стремится вознаградить тебя с такой щедростью, какую вряд ли может себе позволить. Придворные Елизаветы презирают его, потому что бедняга Яков пугливый король и боится собственной тени, а поэтому дурно обращается с людьми. Еще хуже, что он не любит пышность и величие, так необходимые для великолепия придворной жизни, с трудом выдерживает жизнь во дворце и счастлив только на охоте. Придворные-шотландцы, конечно, понимают его лучше англичан. Они к нему добры из желания выдвинуться, а англичане, считая себя лучше северян, держатся с отчуждением. Но король не глуп и знает англичанам цену.
   - Бедняга! - воскликнула Скай. - Не завидую ему, пришедшему вслед за Бесс. Но что делать, он там.
   И нам тоже, хоть и ненадолго, пора туда.
   Глава 11
   Графиня Брок-Кэрнская сидела в саду матери под ивой и ткала гобелен. Подле нее расположились две ее дочери: Сибилла вышивала монограмму на изящной льняной наволочке на подушку, а Жасмин читала. Вечер был необыкновенно теплым - ветра не было, и воздух казался плотным. У ног Сибиллы в траве лениво разлегся граф Кемпе и, восхищенно глядя на девушку снизу вверх, подавал, когда она просила, из корзины новые нити. Он всем дал понять в доме де Мариско, что имеет серьезные намерения по отношению к леди Сибилле.
   Сибилла уколола палец и вскрикнула:
   - Ох, мама, как я не люблю вышивать! Я так буду рада отправиться осенью ко двору, - и вырвала руку у Тома Ашбурна, который с обожанием целовал уколотый палец.
   - Вышивание - это ремесло, которым должна владеть каждая порядочная женщина, дорогая, - наставляла ее мать. - Что, если какой-нибудь неуклюжий парень наступит тебе на платье и оторвет кайму? Навык обращения с иголкой поможет быстро его починить, и ты не будешь выглядеть неряхой.
   - А меня никогда не учили шить, - сказала Жасмин, откладывая книгу. - В Индии за меня это делали слуги.
   - Когда ты прекратишь свое смешное хвастовство? - неприязненно спросила Сибилла. - В Индии ты, может, и была принцессой. Но здесь ты обычная незакон... - Она запнулась, заметив недобрый блеск в глазах Жасмин, и мило улыбнулась. - Ну, мы все знаем, кто ты есть, - закончила она.
   - Не пойму, - таким же сладостным тоном ответила Жасмин, - как такая добрая мать могла вырастить такую злобную мегеру. Будь осторожнее, Сибилла: мы все знаем, кто ты есть. Ты показываешь, какая ты на самом деле, - не вспугни господина графа.
   - Я бы обожал свою любимую красавицу, даже если бы она была нищенкой, галантно заметил Том Ашбурн.
   - Хватит! - Сибилла вскочила на ноги, отбросив в сторону вышивание. - Я, милорд, не нищенка, а родственница короля и единственная дочь графа и графини Брок-Кэрнских. Не забывайте об этом! - И бросилась в глубину сада.
   Граф поспешил за ней, желая извиниться и вновь завоевать расположение девушки.
   - Не дразни ее, - упрекнула Велвет Жасмин.
   - Она сама постоянно бросается на меня, - ответила девушка. - Я же не хвасталась своей жизнью в Индии, мама. Я не позволю ей никаких вольностей. Лорд Гордон был так любезен и говорил с ней, но и его она не слушается. Если я буду продолжать защищаться, может быть, она когда-нибудь утихнет. Хоть она на шесть месяцев и старше меня, я намного ее взрослее. Я бы попыталась подружиться с ней, но она не позволяет. Ты знаешь, ревность ее съедает.
   - Ей тяжело, - грустно вздохнула Велвет, но дочь ее прервала.
   - Мне тоже тяжело, - твердо заявила она. - Какие особые трудности у Сибиллы? Она в родной стране, окружена любящей семьей. У нее знатный поклонник, она собирается ко двору, где, без сомнения, найдет еще более многообещающих ухажеров. Я же за полмира от родины, оторвана от матери, которая меня вырастила и которую я люблю. Лишилась мужа и отца, потеряла нерожденного ребенка. Думаю, мне намного тяжелее, чем Сибилле, но я же не пользуюсь своим положением, чтобы обидеть ее. Она нападает на меня только потому, что я тоже твой ребенок. Она испорченная и противная, мама. Я не позволю ей поносить ни себя, ни свое доброе имя! А если она все же будет продолжать, я найду способ ее наказать, обещаю тебе. - Жасмин поднялась и, сердито шелестя юбками, скрылась в доме.
   Велвет снова вздохнула. За всю жизнь она еще ни разу не испытывала такой неловкости. Оказавшись между падчерицей и дочерью Акбара, она изо всех сил, хоть и безуспешно, старалась примирить девушек. Жасмин, к ее стыду, правильно оценивала Сибиллу. По отношению к сводной сестре та вела себя как дрянная, испорченная девчонка, хотя поводов у нее для этого совершенно не было. С каждым днем Сибилла все больше и больше отбивалась от рук. Никто, даже Велвет и Алекс, не могли ее урезонить. Как справедливо заметила Жасмин, ее съедала всепоглощающая ревность.
   Жасмин. Велвет улыбнулась своим мыслям. Трудно было поверить, что эта красивая женщина - ее дочь. Так много в ней было от Акбара. "Как много я потеряла", - печально думала она. Ругайя Бегум прекрасно справилась, воспитывая их общего ребенка. "Намного лучше, - со стыдом размышляла она, чем я с дочерью Аланны Вит". Хотя девушки и были одного возраста. Жасмин казалась куда более уравновешенной и, конечно, более утонченной, чем Сибилла. У нее был подходящий поклонник, хотя она изо всех сил и делала вид, что не понимает намерений маркиза Вестлея, и всячески игнорировала этого симпатичного молодого человека. Алекс же был доволен вниманием маркиза.
   - Прекрасно! - сказал он жене. - Мы ее выдадим замуж, прежде чем правда о ее рождении принесет нам неприятности. Ее положение будет гораздо более солидным в качестве маркизы, чем в роли незаконнорожденной дочери леди Гордон.
   Тогда-то Велвет и ударила мужа.
   - Моя дочь рождена законно, - прошипела она. - Или ты, господин, будешь утверждать обратное? Вот почему я не могу приструнить Сибиллу, и она продолжает нападки на сестру.
   Алекс печально потер щеку:
   - Я не хотел тебя обидеть, дорогая. Изо всех сил я стараюсь смириться с девушкой, но она не сдается ни на йоту, и я боюсь за Сибби. Она влюблена в Гленкирка, а Гленкирки - гордый клан. Если Яков Лесли прослышит хоть что-нибудь о скандале вокруг Сибиллы, он и слушать не захочет моих предложений. Это разобьет сердце девочки.
   Велвет вздохнула. Если бы она могла уговорить девушек ладить друг с другом. Но когда одна говорила "белое", другая утверждала, что это "черное". Падчерица постоянно задирала дочь, но та не спускала обид и в ответ бросалась, как кобра. Сибилле не хватало здравого смысла, чтобы вести себя не так мстительно, но рознь девушек нужно было во что бы то ни стало потушить до осени, когда они попадут ко двору. Если к тому времени свары будут продолжаться, скандал, без сомнения, выплывет наружу, и Алекс будет взбешен, когда Сибилла потеряет шанс выйти замуж за Гленкирка.
   - Чему ты хмуришься? - выйдя из дома, спросила Скай дочь. - Сибилла с Жасмин опять поругались? Внучка пришла домой чернее тучи.
   - Они меня совершенно не слушаются, - мрачно призналась Велвет. - Как я повезу их ко двору, если они будут продолжать вести себя, как дикие кошки?
   - Это вина Сибиллы, - резко заявила Скаи.
   - Жасмин отвечает ей не лучше, - заступилась Велвет за падчерицу.
   - Перебранки начинает всегда Сибилла, - упрямо настаивала госпожа де Мариско. - А где она сейчас?
   - Где-то в саду. С ней Том Ашбурн. Кажется, он в самом деле ею увлечен, но она не глядит в его сторону. Ей нужен только Гленкирк, а я думаю, что с Томом она будет счастливее. Он мягкий, забавный и предан ей.
   - А что с Гленкирком? Расскажи мне о нем. - Скай расположилась на стуле с низкой спинкой подле дочери.
   - Я немного знала его мать, - ответила Велвет. - После тебя, мама, это была самая красивая женщина. Волосы цвета темного меда и зеленые, как листья, глаза. Она старше меня лет на одиннадцать. Как и я, она была обручена с колыбели, и ее насильно повели к алтарю, потому что ей, как и мне, не хотелось выходить замуж за суженого - Патрика Лесли.
   - Она не любила его? - поинтересовалась Скай.
   - Да, мама. К несчастью, в дело вмешался король, что привело к печальным для всех последствиям. После свадьбы она влюбилась в кузена Алекса и короля Фрэнсиса Стюарта-Хэлберна, графа Ботвелла. Король выслал из Шотландии Ботвелла, и теперь они с детьми живут в Италии. Ее сын - Яков Лесли теперешний граф Гленкирк. Он женился на кузине Алекса Изабелле Гордон. У них родились двое сыновей. Пять лет назад Беллу, беременную третьим ребенком, вызвали в соседний монастырь, где была монахиней ее двоюродная сестра. Пока она там гостила, на монастырь напала толпа религиозных фанатиков, неделями наводившая страх на всю округу и грозящая расправиться со Старой Церковью. Безжалостные ко всему, они подожгли монастырь. В монастыре с Беллой гостили оба ее сына. Все они погибли в пожаре. Саму Беллу нашли в обгоревшем дворе, оскверненную и растерзанную на части. Рядом с ней - тела всех монахинь. Младшую сначала изнасиловали, а потом прибили к кресту. Эта ужасная жестокость потрясла всех. Даже сторонники Новой Церкви были возмущены. Хуже всего, что после преступления злодеи исчезли навсегда и не были наказаны. Ты можешь представить, в каком состоянии был Лесли. Неделями он с людьми из своего клана скакал по горам, но так и не нашел преступников, убивших его семью и совершивших другие гнусные дела. Как будто земля раскрылась и поглотила их. Если бы Лесли удалось свершить свою месть, может быть, это помогло бы очистить его душу от мрака. Я познакомилась с ним в свой первый приезд в Дан-Брок. Они с Беллой были нашими ближайшими соседями. После того как погибла его семья, Лесли из мягкого человека с утонченным чувством юмора превратился в холодное, жестокое существо. Я едва узнала его, но не могла осуждать.
   - Он так и не женился вновь, - задумчиво произнесла Скай.
   - Нет. Родственники умоляли его взять новую жену, но он этого не сделал. Два брата так и не смогли его убедить. Когда Яков стал королем Англии, Гленкирк последовал за ним на юг. Он никогда бы так не поступил, если бы была жива его семья. А теперь он служит королю в качестве неофициального министра по делам торговли со странами Нового Света и Востока. Мне говорили, что он занят только работой. Вот и вся его жизнь.
   - Так какого дьявола эта глупышка Сибилла хочет его? - спросила раздраженно Скай. - Вряд ли такой жених может показаться ей заманчивым.
   - Сибилла еще совсем ребенком была с нами в его замке, - объяснила Велвет. - Лесли был с ней особенно добр, потому что своих девочек у него не было, а он страстно желал дочь. Она влюбилась в него, кажется, в четыре года, и думает, что, если он увидит ее взрослой, то тоже полюбит. Она хочет облегчить его страдания и сделать снова счастливым. Она так надеется, мама, и упрашивает отца начать переговоры, а Алексу, честно говоря, по душе мысль выдать дочь замуж за Гленкирка. Он ее так любит и рассчитывает, что замужем за Лесли она не будет для него потеряна, так как, женившись, граф скорее всего возвратится к себе в Гленкирк.
   - А что ты думаешь сама, Велвет? - Скай проницательно посмотрела на дочь. - Не теряют ли Алекс с Сибби времени понапрасну?
   Обдумывая вопрос, Велвет наморщила брови, прикусила нижнюю губу и наконец ответила:
   - Не знаю, мама. Мы ведь видели, как любви покоряются худшие несчастья. Но Лесли живет со своим горем уже пять лет и с каждым годом становится не мягче, а все ожесточеннее. - Она пожала плечами. - Может быть, Сибилла и сумеет его завоевать.
   Скай понимающе кивнула:
   - Надеюсь, девчонка не разочаруется. Она хоть груба и несносна с моей дорогой Жасмин, но я не желаю ей никакого зла.
   - Мама, - упрекнула с улыбкой ее дочь, - ты носишься с Жасмин, как ни с одним из внуков.
   - Да, - ворчливо признала госпожа де Мариско. - Я ее люблю и не отрицаю этого, чтобы угодить кому-нибудь! - Она ухмыльнулась. - И Адам души в ней не чает, почти как в тебе. Он восхищен ее рассказами о детских шалостях. Ты знаешь, что отец брал ее на охоту на тигра, когда ей было только три года? А в пять она научилась стрелять из мушкета и лука! А как Адам смеется над ее голубым, с золотистыми перьями попугаем! Он так похож на человека, когда говорит. Он научился подражать моему голосу и сводит Дейзи с ума: она никак не может понять, кто ее зовет - я или эта несносная птица!
   - Жасмин не может этого помнить, - печально улыбнулась Велвет, - но Акбар брал ее на охоту еще грудным ребенком. Я запрещала, и Ругайя Бегум, и Иодх Баи тоже. Представляешь, затащить девочку на огромного боевого слона! Ох, мама, как много я потеряла!
   - Да, ты много потеряла с Жасмин, но это не твоя вина, - посочувствовала ей Скай. - Взамен ты многое получила с Алексом. Бедная моя Велвет, ты была в положении, которое я не пожелала бы ни одной женщине. Между двумя мужчинами, которых любила. Судьба распорядилась за тебя, но теперь все устроилось к лучшему. Рядом с тобой все твои дети и любящий муж. Тебе можно позавидовать, Велвет.
   В это время из дома вышел граф Брок-Кэрнский и, пройдя по лужайке, окликнул жену и тещу. Велвет вскочила и бросилась ему навстречу, чтобы поцеловать, и он с удовольствием подставил щеку, Скай улыбнулась: все ее дети нашли любовь, и ей было радостно сознавать, что они счастливы. Брок-Кэрны вдвоем подошли к ней.
   - К вам гости, мадам. - Он наклонился, чтобы поцеловать тещу.
   Скай поднялась со стула.
   - Кто? - спросила она.
   - Король.
   - Король? - Она была искренне поражена. - Какого дьявола понадобилось Якову Стюарту в Королевском Молверне? Вот уж кого я совсем не хочу развлекать, так это короля! Боже милостивый, для любой семьи это настоящая беда. Чтобы принять его, потребуется целое состояние! Газоны вытопчут, его свита нас объест, а через девять месяцев служанки народят целый выводок незаконнорожденных детей, попомните мои слова!
   - Король приезжает инкогнито, мадам. С ним лишь один слуга и один спутник - граф Гленкирк! - Имя Алекс произнес торжествующе.
   - А что ему нужно у нас? - удивленно спросила Скай. - Почему он ездит как нищий, а не как король?
   - Он хотел порыбачить, - рассмеялся Алекс, - и я его пригласил. Он совсем не таков, как ваша старушка королева Бесс с ее любовью к помпе и показухе. Яков путешествует по стране и остановился неподалеку. Для него запланировали с полдюжины маскарадов и несколько банкетов, но он совсем не любит таких увеселений. Вместо него королева и принц Генри возглавят празднества, а про короля скажут, что он в постели с простудой или что-нибудь в этом роде, и это даст ему возможность ускользнуть на денек или два порыбачить. Я его предупредил, чтобы он не рассчитывал поймать в Королевском Молверне таких лососей, какие водятся в наших ледяных шотландских речках с быстрым течением, и он удовлетворится окунем, щукой и красноперками. Он так хочет пожить тихой жизнью в семье, питаться простой пищей. Слишком острое он не любит. Ему понравится в Королевском Молверне, и он не доставит вам хлопот. У меня же будет хорошая возможность представить Гленкирку нашу малышку Сибиллу! Хорошо, что он снова увидит ее, прежде чем Сибби отправится ко двору служить королеве. - И, довольный собой, он заулыбался.
   - Может, это и неплохая идея, - одобрила Велвет. - Пусть Лесли возобновит свое знакомство с Сибиллой в домашней обстановке.
   - А что ему останется делать? - фыркнула Скай. - Вы ведь не отправите ее в Блекторн-Холл или Пеаррок-Ройал. Но она не произведет впечатления на графа, если не убавит желчи в отношении Жасмин, Алекс. Сегодня они опять поругались, и, как всегда, ни из-за чего, - сообщила она зятю.
   - Может, будет лучше, мадам, если в Блекторн-Холл или Пеаррок-Ройал вы отправите вашу внучку? Я не хочу, чтобы она свела на нет шансы Сибиллы с графом Гленкирком.
   - Свести их на нет может только сама Сибилла, - резко ответила Алексу Скай. "Почему зять так слеп к недостаткам дочери?" - размышляла она. - Распри начинает она, и ты это хорошо знаешь. Этот дом принадлежит Жасмин, и я не намерена отсылать ее отсюда, чтобы угодить тебе. Пусть-ка для разнообразия Сибилла последит за своими манерами. Ей пора научиться сдержанности, раз она и в самом деле хочет быть графиней Гленкирк. Если свары с Жасмин значат для нее больше, что ж, ей выбирать. А теперь, Алекс Гордон, раз ты пригласил короля, я вас покину. Придется перевернуть весь дом, чтобы принять такого гостя. Когда ты его ждешь?
   - Послезавтра, мадам, - ответил граф Брок-Кэрнский.
   - Что ж, не очень-то много времени ты оставил мне на приготовления, саркастически заметила Скай и, повернувшись, поспешила через лужайку к дому.
   - Я-то думал, с годами она станет мягче, - удивленно проговорил ей вслед Алекс Гордон.
   - И какие причины заставляли тебя так думать? - рассмеялась Велвет.
   ***
   Сообщив Адаму о надвигающемся королевском визите, Скай собрала в зале слуг и сказала, что через день они принимают очень важного гостя.
   - Он приедет частным порядком, - многозначительно подчеркнула хозяйка, и только самый несообразительный из ее окружения не понял, кого она имеет в виду. Скай улыбнулась, потешаясь изумленным аханьем. - Он приезжает поудить рыбу на один день. Никто из вас не покинет дома, пока не уедет он. Все в доме нужно перетряхнуть к визиту. Миссис Брамвелл, - обратилась Скай к экономке. Четырех горничных будет довольно, не надо вызывать других из деревни. Гость прибывает только с одним слугой. Его сопровождает граф Гленкирк со своим слугой. Визит гостя носит неофициальный характер, и я рада, что на нас не свалится полдвора. Ему необходимо оказывать всяческое уважение, но он предпочитает неформальное обхождение, как это и принято у нас.
   - Понятно, миледи, - с облегчением и в то же время неодобрительно ответила экономка. Что это за король, что путешествует без огромной свиты и любит простую деревенскую жизнь? Старая королева, приезжая в Молверн, никогда не позволяла себе такого. Миссис Брамвелл до сих пор развлекали рассказы камеристки госпожи де Мариско и ее дочери, которые во времена великой Елизаветы служили при дворе. Вот это был монарх!
   - Миссис Гарман.
   Вперед выступила повариха:
   - Да, миледи?
   - Наш гость любит хорошую деревенскую пищу. Ничего острого. Я знаю, ты не прочь показать свое кулинарное искусство, но, пожалуйста, сделай меню простым и здоровым.
   Повариха поклонилась:
   - Что он хочет, то он и получит, миледи. Очень жаль, что не удастся попробовать несколько новых рецептов, которые я только что получила из Франции. - Миссис Гарман выглядела расстроенной.
   - Как только гость уедет, опробуешь их на нас, - успокоила ее хозяйка. Наши рты не так разборчивы, как королевский.
   Дом охватила лихорадка: слуги чистили, мыли, протирали, полировали до блеска все, к чему могли дотянуться руками. Призвали даже старую Виолетту няню Велвет - и поручили ей составить букеты - искусство, в котором она была очень сильна, а детей, за исключением маленького Неда, предоставили самим себе.
   В назначенный день слуга короля прискакал прежде своего господина, чтобы предупредить де Мариско о его прибытии.
   - Мне построить слуг на дорожке к дому, чтобы приветствовать его величество? - поинтересовался мажордом Брамвелл.
   - Не надо, - ответила Скай. - Король хочет оставаться инкогнито. Позволим ему пребывать в этом положении. Мажордом откланялся и вышел.
   - Вот что, - призналась Дейзи. - Непонятен мне этот странный парень шотландский король Англии. Королева Бесс заставила бы нас попрыгать, как тогда, когда она приехала в Линмут. Ведь правда, миледи? - И она поправила непослушный локон хозяйки. - Вот так! - И, отойдя, полюбовалась своей работой.
   Скай улыбнулась в зеркало верной камеристке:
   - Да, Бесс нас заставила бы поплясать, но сейчас другой век, Дейзи, и другой король. Наше время прошло: твое и мое.
   - А вы все-таки зимой собираетесь ко двору? - возразила камеристка. Только не улизните без меня, миледи.
   Скай поднялась и поправила темно-синий шелк своего платья:
   - Я делаю это для Жасмин. Она - дочь Могола и имеет право на счастье в Англии.
   - Мне кажется, - проницательно заметила Дейзи, - что госпожа Жасмин счастлива и здесь. Торамалли и Рохана рассказывали, что в Индии ваша внучка вела деревенскую жизнь. И маркиз Вестлей стал ее страстным поклонником, хотя мистрис Жасмин и делает вид, что этого не замечает. Но для нее не секрет, какая кипит в нем страсть. Мне кажется, когда-нибудь она ответит на нее. Хватит ей уже вдовствовать. В этой семье женщины не любят жить долго без мужчины.
   - Дейзи! - рассмеялась Скай. - Как тебе не стыдно, старая ирландка!
   - А разве я не правду говорю? Я же вижу, - ухмыльнулась камеристка.
   Раздался стук в дверь, и в комнату просунула голову Молли, служанка с пухлыми щечками.
   - Король подъезжает к дому. Милорд сказал, чтобы вы поспешили.
   - Иду, иду, - пробормотала Скай и в сопровождении Дейзи вышла из комнаты.
   В холле у выхода ожидали дочь с зятем, их пятеро сыновей, Сибилла, Жасмин и Адам. Для встречи Якова Стюарта мужчины надели официальные темные костюмы из шелка с белыми накрахмаленными льняными воротниками. Казалось, что этот наряд душит маленького Недди, запихнувшего палец за ворот. Велвет была в фиолетовом платье. Жасмин - в малиновом.
   Но заботливее других одели Сибиллу. Бледно-голубое платье с изящной кружевной вышивкой создавало впечатление чистейшей невинности. Каждый завиток волос был на своем месте, и казалось, что она окутана ароматом лаванды. Скай увидела, как Адам смотрит на внучку, и закатила глаза: его покашливание очень напоминало сдерживаемый смех, но лорд де Мариско сумел сохранить пристойный вид.
   Через открытые двери они смотрели, как гости подъезжают к дому. С двумя помощниками, Биллом и Джоном, их поджидал старший конюх Сиберт. С почтительными поклонами все трое увели лошадей, как только всадники спешились. Из дома приветствовать короля вышли Скай и Адам. Яков Стюарт и его спутник были одеты просто. Только по описаниям зятя хозяева смогли узнать короля. Леди де Мариско присела в глубоком реверансе, а ее муж почтительным поклоном приветствовал монарха.
   - Добро пожаловать в Королевский Молверн, ваше величество, - произнесла Скай, поднимаясь, довольная, что ее больное левое колено не подвело. - Своим приездом вы оказали нам большую честь.
   - Добро пожаловать, сэр, - подхватил Адам приветствие жены.
   Вперед быстро выступил граф Брок-Кэрнский:
   - Позвольте, сэр, представить моих родственников - хозяин и хозяйка, лорд и леди де Мариско, граф и графиня Ланди.
   Яков Стюарт улыбнулся. Король не унаследовал ни огромного роста, ни прекрасной внешности своих родителей. Он был хорошо сложен, среднего роста. Хотя ноги его были слегка искривлены после детской болезни, изъян не был заметен, только походка его казалась прыгающей. Ярко-рыжие, как у всех Стюартов, волосы к сорока годам приобрели коричневатый оттенок. Лицо было вытянутым, с длинным носом и небольшим ртом, но больше всего привлекали его золотисто-янтарные глаза с тяжелыми веками, которые, в каком бы настроении ни находился Яков, представлялись безмерно печальными.
   - Благодарю вас за прием, лорд и леди де Мариско, ведь вам сообщили о моем приезде слишком поздно. Я устал от всей этой придворной мишуры, и небольшая рыбалка успокоит мне душу. Мне говорили, что в вашей реке водятся просто огромные щуки.
   - Да, сэр, - почтительно согласился Адам. - Уверен, вы не разочаруетесь. Позвольте предложить вам только что испеченного хлеба с домашней ветчиной и октябрьского пива. Нельзя же рыбачить на голодный желудок.
   - Хорошо, - согласился король. Было заметно, что он доволен дружеским, но почтительным обхождением старого графа Ланди. Хотя он и предпочитал простой образ жизни тому, какой был вынужден вести, он ни на секунду не забывал о своем высоком положении и требовал к себе уважения, подобающего королю. Яков был доволен, что приехал сюда.
   Они вошли в дом, и граф Брок-Кэрнский представил сыновей и дочь. Мальчики при виде короля пришли в почтительный ужас, а Сибилла, к его удовольствию, вспыхнула и улыбнулась.
   - А кто эта красивая девушка, Алекс? - спросил Яков, подходя к Жасмин.
   - Моя падчерица мистрис Жасмин де Мариско, сеньор, - невозмутимо ответил граф Брок-Кэрнский.
   - Моя дочь от первого брака, сэр, - вставила Велвет.
   - Вам наверняка будет интересно узнать, что моя внучка - младшая дочь покойного императора Индии Акбара, - живо сказала Скай. - Ее отец, как вы знаете, умер год назад, и она только прошлой зимой приехала в Англию. Она уже два года вдова. В Индии ее звали Ясаман Кама Бегум. Здесь она захотела взять имя Жасмин и фамилию де Мариско. Так будет привычнее. За обедом вас, может быть, позабавят ее рассказы.
   - Конечно, конечно, - немножко сконфуженно произнес король, стараясь уловить слова этой весьма величественной женщины, но память возвращала его на много лет назад. Ему показалось, что он припоминает, как эта привлекательная графиня Брок-Кэрнская, тогда еще невеста, приехала к своему будущему мужу. Или воображение его обманывало? Ему в самом деле будет интересно послушать рассказы госпожи де Мариско.
   - Бегите, дети, - сказал Адам и повернулся к королю:
   - Будет ли угодно вашему величеству представить нам вашего спутника? учтиво поинтересовался он.
   - Ох, я почти забыл, что ты со мной, Яков, - спохватился король. - Это граф Гленкирк, отличный парень, правда ведь, Яков? Я люблю брать его с собой, потому что он не жужжит мне все время в уши, как все другие.
   Граф Гленкирк едва заметно, но довольно улыбнулся, потом поклонился Адаму и поцеловал руку Скай.
   - Спасибо, что принимаете меня, - проговорил он. Вперед бросилась Велвет и поцеловала Якова Лесли в щеку.
   - Как давно я не видела тебя, Яков. Мы дома соскучились по тебе.
   - В Гленкирке мне больше нечего делать, Велвет. Все мое время я отдаю служению королю, - спокойно ответил он.
   Велвет вытолкнула вперед Сибиллу. Девушка во все глаза с восхищением и обожанием смотрела на графа.
   - Спорю, Яков, ты не помнишь нашу дочь Сибиллу. Смотри, какой она стала красивой девушкой, и нынешней зимой отправится ко двору служить королеве. Твоя дружба будет много значить для нее. Двор - опасное место для тех, кто молод и неопытен. - Голос Велвет был переполнен материнской теплотой. - Помню, как я сама оказалась при дворе.
   Глаза Якова Лесли равнодушно скользнули по Сибилле. Целуя ей руку, он даже не улыбнулся.
   - Безусловно, вы можете рассчитывать на мою дружбу, леди Сибилла, - сказал он зардевшейся девушке и отвернулся, прежде чем та успела что-нибудь ответить. - А почему ты не представляешь меня другой своей дочери, Велвет?
   - Это Жасмин де Мариско, - чувствуя, что нервничает, ответила Велвет. Все шло не так, как она себе представляла.
   Гленкирк поцеловал протянутую ему изящную руку. Его золотисто-зеленые глаза смотрели прямо в бирюзовые глаза Жасмин.
   - Мадам, - только и произнес он, но взгляд его говорил гораздо больше, и даже Сибилла заметила это.
   - Как ты могла? - кричала она на Жасмин, когда джентльмены отправились ловить на реку рыбу. Она чуть не плакала и топала маленькой ножкой.
   - А чем я тебе сейчас не угодила? - раздраженно спросила Жасмин. Пожалуйста, Сибилла, давай не будем ссориться, пока здесь король. Мы обещали бабушке.
   Сибилла снова топнула ногой.
   - Я видела, как ты смотрела на графа Гленкирка, ты, низкородная шлюха. Он мой. Я не позволю тебе, тварь, крутить с человеком, за которого собираюсь замуж. Попробуй только заговори с ним еще, и я вырву твое сердце! Ты меня поняла? Ты поняла меня? - Ее голос зазвенел, лицо покраснело от гнева.
   - Какая же ты несносно глупая, Сибилла, - ответила Жасмин. В ее голосе слышалась ярость. - Когда графа представляли мне, я едва на него посмотрела, и в моем взгляде не было ничего, кроме бесстрастного любопытства. А тебе нужно следить за своим языком. Отец еще не обсуждал с графом вопрос о браке. Что, если тебя подслушает слуга графа и расскажет все господину? Ты можешь сама расстроить все, на что надеешься. Что тогда будешь делать? - Жасмин разумно не обратила внимания на замечание Сибиллы о своем происхождении. Она хорошо знала, кем была.
   - Жасмин права, - согласилась Велвет с дочерью. - Тебе надо учиться укрощать и характер, и язык.
   - Давно пора, - не удержалась Скай. Нижняя губа Сибиллы задрожала, красивые голубые глаза наполнились слезами жалости к себе.
   - Вы все против меня, - заявила она, - Только папа меня понимает. - И девушка горестно всхлипнула.
   - Боже милостивый! - взорвалась Скай. - Девчонку надо отшлепать.
   - Здесь никто не настроен против тебя, Сибилла, - довольно резко возразила мать. - Ты беспокоишься о лорде Лесли, это понятно, но не надо срывать свои страхи на тех, кто тебя любит. Я начинаю сомневаться, достаточно ли ты взрослая для замужества. Ты ведешь себя, как ребенок.
   Приближался вечер, Скай устроилась с Жасмин в ее гостиной, и женщины снова принялись обсуждать Сибиллу Гордон.
   - Надеюсь, Алекс, не откладывая, поговорит с графом Гленкирком, - сказала госпожа де Мариско. - Если Сибилла жаждет его, нужно выдавать ее замуж как можно быстрее. К чему входить в расходы и брать на себя беспокойство, посылая ее ко двору?
   - И если она выйдет замуж и вернется в Шотландию, - поддразнивала бабушку внучка, - тебе не придется ее больше терпеть в Королевском Молверне.
   - Ты права, дорогая моя, - призналась Скай. - Я никогда не испытывала симпатии к девчонке. Маленькой она требовала всего внимания Велвет, даже когда ее ребята были грудными, а она сама беременна очередным сыном. Девчонка не выносила, если занимались кем-то другим. Маменькина дочка, скулящее, постоянно доставляющее хлопоты существо. Из жалости и чувства вины Велвет совсем избаловала ее.
   - Она не похожа на лорда Гордона, - заметила Жасмин.
   - Ребенком она была больше на него похожа, - ответила Скай. - Сейчас она, наверное, напоминает женщину, которая родила ее на свет, эту дочку серебряных дел мастера.
   - А похоже было, что я заигрывала с лордом Лесли, бабушка? Хотя бы потому, что я, так же, как и ты, хочу избавиться от Сибиллы, я не стремлюсь разбивать ее счастье, - озорно улыбнулась Жасмин.
   - Это в бездонных зеленых глазах лорда Лесли был интерес к тебе, ответила Скай. - Ты невероятно красива, девочка. Сибилла - симпатичная штучка, но тебе она и в подметки не годится. И, увы, она это знает.
   - Боже мой, - встревожилась Жасмин. Скай рассмеялась:
   - Если ты не будешь его поощрять, тебя нельзя будет ни в чем упрекнуть, что бы ни случилось.
   - Я не хочу неприятностей, - решительно заявив Жасмин. - Достаточно уже того, что с весны здесь постоянно бывает маркиз Вестлей. Почему никто не понимает, что я желаю лишь одного - чтобы меня оставили в покое. С тех пор как я прошлой зимой приехала в Англию, я вполне счастлива. Я поняла, что еще недостаточно насладилась жизнью, чтобы выходить замуж и стать женой и матерью. Ты понимаешь меня? Я знаю, что когда-нибудь обзаведусь семьей, но не теперь.
   Скай кивнула:
   - Понимаю, - успокоила она внучку.
   - А вот Сибилла, напротив, так хочет выйти замуж за лорда Гленкирка, продолжала Жасмин. - Может быть, хоть и не открыто, я смогу ей помочь. Сегодня вечером я буду ужинать у себя в комнате. События дня так взволновали меня, что у меня жестоко разболелась голова.
   Скай усмехнулась;
   - Ты и впрямь, дорогая, не прочь избавиться от общества своей сводной сестры. Но нельзя позволять ей садиться себе на шею.
   - Она и не сможет. Меня беспокоит, что Сибилла не способна помочь себе сама. А без меня она будет на высоте. Дай Бог, чтобы ей удалось произвести на графа Гленкирка впечатление, и тот принял бы всерьез предложение ее отца Правы все, когда говорят, что Сибилла должна понравиться лорду Лесли, прежде чем отправляться ко двору. Там ей это сделать будет намного труднее, если английский двор хоть немного похож на двор моего отца. Суетное, шумное, полное сплетен место.
   - Королевский двор - во всем мире королевский двор. Хорошо, дорогая, не приходи на ужин и дай возможность Си-билле блеснуть перед предметом ее вожделения. Жаль только, что она не поймет и не оценит тебя. Ты куда более великодушна к ней, чем она к тебе.
   Отсутствие Жасмин за столом было тут же замечено, но гости приняли объяснение Скай и больше не говорили об этом. Миссис Гарман постаралась наилучшим образом выполнить указания хозяйки: пища была простой и здоровой. Ужин начался с превосходного окуня, пойманного гостями днем, искусно зажаренного и приправленного лимоном и укропом. Вместе с ним подали большое блюдо мидий, которые варили в белом вине на пару до тех пор, пока их блестящие черные раковины не раскрылись. Потом последовал целый говяжий бок, вывалянный в каменной соли и жаренный на медленном огне, пирог с дичью, из-под золотистой корочки которого сочился пряный с винным ароматом сок, большая тарелка отбивных из ягнят, турнепс, горох, свежевыпеченный хлеб, только что сбитое масло, головка твердого острого сыра. Из напитков подали пиво и терпкое красное вино.
   - Мадам, - произнес король, утирая рот, прежде чем заняться сливовым пирогом. - У вас прекрасный стол. Не помню, когда последний раз я так наслаждался едой. Передайте мою похвалу повару.
   - Не слишком ли затруднит ваше величество, если я вызову из кухни миссис Гарман и вы сами ее поблагодарите? - спросила Скай. - Она простая деревенская женщина и даже в своих самых фантастических мечтах не рассчитывала служить вашему величеству. Этот миг запомнится ей на всю жизнь.
   - Да, - порывисто ответил король. - Позовите эту леди сюда, и я сам поздравлю ее с такими замечательными талантами.
   Вызвали миссис Гарман. Она явилась с кухни в сопровождении мажордома Брамвелла, смущенная и сияющая. Она так низко присела перед королем в реверансе, что Скай начала опасаться, что бедняга не сможет подняться без посторонней помощи и опрокинется на свои весьма пухлые ягодицы, но Брамвелл, просунув женщине руку под мышку, успешно поставил ее на ноги.
   - Очень хорошая еда, добрая женщина, - сказал Яков Стюарт. - Не припомню, чтобы когда-нибудь пробовал такую.
   - Мне доставило огромное удовольствие готовить для вашего величества, ответила миссис Гарман и удалилась на кухню, где тут же принялась рассказывать помощницам Присс и Мери, а также маленькому резчику Вату, какой симпатичный джентльмен король, хотя и говорит очень неразборчиво.
   Когда убрали со стола, Скай прокашлялась и проговорила:
   - А теперь я расскажу вашему величеству, как внучка Жасмин попала в эту семью.
   - В этом нет нужды, - возразил король. - Перед ужином леди Сибилла рассказала мне эту печальную историю. Велвет, дорогая, ты храбрая женщина, но я всегда знал это про тебя. - И король тепло улыбнулся графине Брок-Кэрнской.
   - А что же такого сообщила вам леди Сибилла, сэр? - язвительно спросила Скай короля, посылая дочери и зятю свирепый взгляд.
   У Алекса Гордона заметно побелели губы, а лицо Сибиллы довольно расплылось, как у кошки, загнавшей в угол упитанную мышь. Глаза девушки так и сияли торжеством, Скай захотелось ее ударить.
   Король был смущен. Он никак не мог понять, что здесь не так. На помощь своему монарху пришел граф Гленкирк.
   - Леди Сибилла объяснила нам, как похитили ее мать много лет назад. Во время плена ее принудили к позорной плотской связи и заставили родить ребенка, которого она с радостью оставила, когда освободилась. Мы знаем, что леди Гордон так стыдилась этих несчастных обстоятельств в своей жизни, что не рассказала о них даже мужу. Леди Сибилла поведала нам, как тот ребенок, теперь уже взрослая женщина, приехала в Англию, воспользовавшись простодушием и добросердечием лорда и леди де Мариско. Разве я не прав?
   - Нет, милорд, не правы. То, что рассказала вам Сибилла, - ужасающая ложь, - спокойно ответила Скай, но все знающие ее поняли, что сдержанный тон свидетельствовал о крайней степени ярости.
   Сибилла же неосторожно вскочила и выкрикнула:
   - Все это правда! Я не лгала!
   - Выйди из-за стола и отправляйся к себе в комнату, - приказала девушке Скай. - Сейчас же!
   - Жасмин только и хочет разбить мне жизнь, - не сдержавшись, явно в истерике, расплакалась Сибилла.
   Скай повернулась к пришедшему в ужас мажордому.
   - Брамвелл, проводи леди Сибиллу из зала, - распорядилась она и перевела взгляд на зятя, графа Брок-Кэрнского. - Милорд, вы целиком ответственны за поведение вашей дочери. Завтра же отошлите ее домой в Дан-Брок. Я больше не желаю ее видеть в своем доме.
   Велвет умоляюще посмотрела на отца.
   - Папа, - едва слышно попросила она.
   - Я полностью согласен с твоей матерью, Велвет, - ответил он.
   - В чем дело? - спросил король, наконец обретя дар речи.
   - Леди Сибилла лгала вашему величеству, - объяснила Скаи.
   - Лгала! Мне! Своему королю? - Яков Стюарт был поражен.
   - г Яков, извини меня за дочь, - смущенно проговорил Алекс Гордон. Прости Сибиллу и позволь моей теще все объяснить.
   - Мадам, просветите нас, будьте любезны. - Король оправился от удивления и теперь хотел знать, что происходит. - Ситуация, согласитесь, странная.
   - Когда-то Елизавета Тюдор и я были подругами, - начала Скай. - Но потом я стала ей как бельмо на глазу, но это уже совсем другая история.
   - Так вы не верите в божественное право королей? - перебил ее монарх. Его собственное королевское достоинство было для Якова Стюарта, свято в него верившего, болезненным вопросом.
   - Верю, ваше величество. - В ирландских глазах Скай блеснула искорка. - Но Елизавета Тюдор была королевой, а не королем.
   Яков Стюарт уставился на леди де Мариско, потом понимание засветилось в его золотистых глазах.
   - Ха! Королева, а не король! - подхватил он. - Ха, ха! Тонкая острота, мадам. Очень тонкая. Ха, ха, ха!
   Скай продолжала нить повествования, и обстановка за столом заметно разрядилась. Она трогательно рассказала о тех давних временах, когда невинный на первый взгляд приказ Елизаветы Тюдоп возглавить торговую экспедицию в Индию, отданный ей и Адаму, так изменил их судьбы. Она тщательно подбирала слова, чтобы не повредить дочери и внучке и чтобы король правильно понял не только их обстоятельства, но и горестное положение правителя Индии, когда дядя Велвет приехал за тем, чтобы забрать ее домой.
   Велвет говорила, каким высокоморальным человеком был Акбар. При его дворе были даже иезуиты, а их дочь крестили по христианскому обряду.
   Узнав, что Алекс жив, Могол ни минуты не сомневался, должна ли возвращаться к мужу Велвет, хотя Гордон был ей мужем всего несколько месяцев, а Акбар почти два года и у них уже был ребенок.
   Но нарушить свои принципы Могол не мог. И поскольку Велвет не хотела ехать по собственной воле, ее опоили дурманом и повезли насильно. Ребенка ей взять не позволили, поскольку правитель знал о предрассудках, бытующих в западных странах. Он знал, что найдутся люди, которые назовут его дочь незаконнорожденной, хотя по законам ее родины, страны, где она родилась, девочка не только законно появилась на свет, но была принцессой из королевского дома Могола.
   - Конечно, конечно, - согласился король. - В ваших рассуждениях я не вижу изъяна - она принцесса, но некоторые, я полагаю, не согласятся с этим.
   - Спасибо, ваше величество. - Глаза Велвет потемнели от слез. Хоть некоторые и называют короля "мудрейшим из дураков во всем христианском мире", но человек он, без сомнения, мягкий и добросердечный, сразу все понял.
   - К сожалению, Сибилла Гордон, которую Алекс удочерил, а моя дочь вырастила с любовью, ревнует родителей к сводной сестре. Мы увещевали ее, но безрезультатно.
   - Девчонку надо выпороть и подержать на хлебе и воде. Это приводит в чувство непослушных детей. А сейчас, леди де Мариско, пожалуй, я удалюсь в спальню. Наверное, вы знаете, на рыбалку поднимаются рано.
   Когда король с лордом Лесли покинули зал, семья Скай снова расселась за столом. Вновь наполнили вином бокалы и принялись обсуждать прошедший вечер.
   - Когда я сказала, что Сибилла должна завтра возвращаться домой, я имела в виду именно это, - сказала Скай зятю.
   - Я и не спорю с вами, - ответил он ей. - Она вела себя безобразно и не может находиться в приличном обществе. Пусть до поздней осени посидит в Дан-Броке. Ей обещано место в свите королевы Анны, и отступить от слова мы теперь не можем.
   - Если мы отошлем домой девочку, сердце ее будет разбито, - решилась заступиться за Сибиллу Велвет. Ее добрая душа разрывалась от жалости к дочери.
   - Она сама во всем виновата, - резко ответил Алекс.
   - Может быть, Яков и прав и мне следует хорошенько ее выпороть. Она этого заслуживает.
   - Мама! - всхлипнула графиня Брок-Кэрнская, поворачиваясь к Скай.
   - Нет, Велвет, ей нельзя оставаться, - ответила та на невысказанный вопрос дочери, - хотя я понимаю, что она поступила так из боязни, что ее сводная сестра показалась лорду Лесли привлекательнее, чем она. Если бы я так не разозлилась, то посмеялась бы, когда граф Гленкирк пересказывал ее бредни. Он наверняка дословно цитировал ее. Позорная плотская связь... Несчастные обстоятельства. Как вам это нравится! - И Скай расхохоталась.
   - Девчонка должна знать, к каким последствиям может привести ее поведение, - сердито сказал граф Брок-Кэрнский. - Ты ее испортила, Велвет.
   - Я испортила? - Велвет выглядела разъяренной. - Не я одна ее портила, Алекс Гордон! Вспомни, как ты носился с девчонкой. Это ты вбил ей в голову историю семьи Гордонов и то, что она родственница короля. Отчасти я повинна в том, какой она стала, но ты должен признать и свою ответственность.
   - Утихомирьтесь оба, - приказала им Скай. - Ссора ни к чему не приведет. Вы родители Сибиллы и должны заставить девушку понять, что ее поведение несносно, и ее величество королева Анна не потерпит такую распущенность. Если она не хочет потерять место при дворе и опозорить семью, то должна держать себя в руках.
   Гордоны из Брок-Кэрна покинули большой зал Королевского Молверна и отправились в свои покои. Там на своей кровати они нашли спящую с заплаканным лицом Сибиллу.
   - Ох, Алекс, - прошептала Велвет, и ее мягкое сердце дрогнуло.
   - Она меня не растрогает. И тебе запрещаю жалеть ее. - Он ободряюще стиснул руку жены и сказал твердым голосом:
   - Сибилла! Просыпайся! Мать и я хотим с тобой поговорить.
   Девушка медленно села на постели и испуганно смотрела на них.
   - Ты говорил с графом Гленкирком о нашем союзе? - спросила она. - Что он ответил? Возьмет он меня в жены? Правда ведь, папа, он самый красивый мужчина?
   Алекс Гордон почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Как могло случиться, что Сибилла вдруг стала похожа на Аланну Вит, женщину, с которой он прижил свою дочь? Такое же себялюбие, как у Аланны. Граф Брок-Кэрнский мрачно покачал головой.
   - Я не собираюсь говорить с Гленкирком. Ты меня понимаешь, Сибби? Ты вела себя безобразно, опозорила и семью матери, и меня самого. Какой мужчина захочет себе такую жену? Может быть, находясь при королеве Анне, ты и произведешь на него впечатление. Вот тогда я и поговорю с графом.
   - Это несправедливо, - всхлипнула Сибилла. - Несправедливо, что я должна страдать из-за Жасмин. Это все из-за нее.
   - Нет, дочь, из-за тебя самой, - строго возразил отец. - Ты не можешь винить Жасмин. А теперь иди в свою кровать. На рассвете ты отправляешься в Дан-Брок.
   - Мама! - Сибилла вцепилась в Велвет. - Пожалуйста, не отсылай меня! Пожалуйста, не отсылай!
   - Справедливое наказание надо принимать с кротостью, - сказала Велвет, гладя волосы дочери.
   - Дело решено. Поцелуй нас и отправляйся в кровать, - распорядился Алекс Гордон.
   - Не буду! - Сибилла топнула ногой и выбежала из комнаты.
   - Ох, Алекс, что нам с ней делать? - зарыдала Велвет.
   - Держись твердо, дорогая, - ответил ей муж. - Сибилла отбилась от рук. Признаюсь, к стыду, что должен был приструнить ее раньше, пока она не обидела Скай и Адама.
   - И Жасмин тоже, - добавила Велвет.
   - Жасмин, - медленно проговорил граф Брок-Кэрнский. - Вот еще одна проблема, которую предстоит решить.
   - Может быть, с отъездом Сибиллы в Дан-Брок, - предположила жена, - ты узнаешь ее получше.
   - Может быть, - повторил граф с отсутствующим видом и поцеловал супругу.
   Глава 12
   На зиму двор снова переехал в Уайтхолл <Уайтхолл - главный королевский дворец в Лондоне с первой половины XVI в, и до 1689 г. В 1698 г, почти весь сгорел.>, и молодая английская знать не пропускала ни одного увеселения. В этом году при дворе появилось много новых лиц.
   - Мне говорили, у королевы две новые фрейлины, - заметил юноша с темными мрачными глазами.
   - Одна из них - наследница из Линкольна с совершенно лошадиным лицом, ответил ему товарищ - парень огромного роста с льняными волосами. - Пусть ее забирают наши шотландские соотечественники. Им все равно, кого брать в жены. Лишь бы было английское и с тугим кошельком.
   Товарищи фыркнули.
   - Кажется, Хенли, ты осведомлен больше всех нас, - предположил темноволосый лорд Норт. - Скажи-ка нам тогда, а кто же другая фрейлина?
   - Дочь шотландского графа, - последовал ответ.
   - Боже, помилуй нас, - взорвался лорд Порт. - Разве недостаточно, что двор заполонили нищие вторые сыновья из Шотландии, которые выискивают, на ком бы из английских леди им жениться. Эти неотесанные грубияны почти выставили нас из нашего собственного двора! Теперь они стали присылать сюда своих наглых веснушчатых женщин!
   - Не отчаивайся, - успокоил товарища барон Хенли. - У этой девушки английская мать, и, честно говоря, дорогой мой Порт, она божественна. Миниатюрная, кожа белая, как сметана, золотые кудри, а глаза такие голубые, что в них можно утонуть. Она - само очарование. Граф Кемпе уже без ума от нее. Она единственная дочь графа Брок-Кэрнского, и отец в ней души не чает. Будь уверен, за ней дадут богатое приданое. Да к тому же, - барон Хенли понизил голос, - ее бабушка - графиня Ланди.
   - А кто такая графиня Ланди? - спросил лорд Норт озадаченно.
   - Ну и ну, Норт! Ты действительно ничего не знаешь. Графиня - сама очаровательная Скай О'Малли. Она была соперницей старушки Бесс, и после того, как вышла замуж за графа Ланди, лорда де Мариско, ее отослали от двора. Говорят, это была самая красивая женщина во всем королевстве. В последние годы, кроме родственников, ее мало кто видит, конечно, если она еще жива. Ходят слухи, она невероятно богата. Да ты встречал ее детей здесь, при дворе. Граф Саутвуд - ее сын, и лорд Бурк тоже. А графиня Альсестерская - ее дочь. Я слышал, что одно ее имя приводило в бешенство старушку Бесс.
   - Почему?
   Барон Хенли смутился.
   - Почему? - повторил он. - Понятия не имею, Норт. Я рассказываю только то, что мне говорили. Лорд Норт рассмеялся.
   - Покажи-ка мне маленькую шотландку, - попросил он Хенли.
   - Вон там, - ответил его друг, изящно выставив палец. - На стуле рядом с самой королевой. Симпатичная девушка в небесно-голубом бархате.
   Лорд Норт вгляделся, куда указывал ему товарищ.
   - Очень мила, - наконец выговорил он. - Вполне приемлема. Может, Хенли, нам стать сторонниками англосаксонских связей? Вот бы порадовался старый дурак король. Раз он так щедро одаривает своей дружбой всех и каждого, почему бы нам не оказаться в числе счастливчиков?
   Как раз в этот момент мажордом у дверей зала ударил о пол жезлом и объявил:
   - Граф и графиня Ланди, мистрис Жасмин де Мариско. Высоченный барон Хенли, обернувшись с разинутым ртом, чуть не запутался в своих длинных, как у аиста, ногах:
   - Не может быть! И все же.., это так. О!.. Вот взвилась бы старушка Бесс, если бы узнала, что ее главная соперница ее пережила! А что это за создание с ними? В жизни никогда не видел такой красивой женщины. А посмотри-ка на сапфиры у нее на шее, Норт! За них можно выкупить короля! Что ж, вероятно, зима не будет скучной...
   - Как ты скоротаешь зиму, милорд, дело твое, только не пытайся лезть к мистрис де Мариско. Она - моя, - пробормотал у него под ухом чей-то голос.
   Ошарашенный барон Хенли обернулся и оказался лицом к лицу с маркизом Вестлеем и его кузеном графом Кемпе.
   - Надеюсь, - сказал Том Ашбурн, - мой двоюродный брат ясно выразился. Свои притязания на мистрис де Мариско он застолбил шесть месяцев назад, когда впервые ее увидел. Ты ведь не собираешься мешать ему. А изящная Сибилла Гордон - так ее зовут, дорогой мой Норт, моя. Запомни это хорошенько, чтобы мне не пришлось тебе напоминать.
   - Кот может созерцать хоть короля, хоть королеву, - слабо улыбнулся барон Хенли. - Это как раз тот случай...
   - Здесь найдется что-нибудь и подоступнее, - заметил лорд Норт, пожав плечами. - Как я понял, лучше всего сирота или девушка без влиятельных родственников. Так что не расстраивайтесь, лорды. - И рука об руку с бароном Хенли лорд Норт отошел от них и растворился в толпе придворных.
   - Хорошенькая парочка мерзавцев, - вслед им раздраженно проговорил Рован Линдли.
   - Но как их легко обратить в бегство, - ответил Том Ашбурн и перевел глаза туда, где рядом с королевой сидела Сибилла. - Посмотри, брат, разве она не прекраснейшее создание?
   Маркиз рассмеялся:
   - Ты невозможен. Том. Сколько ты уже знаком с этой маленькой негодницей, а она еле смотрит в твою сторону. Мечтает стать графиней Гленкирк. Только вот, боюсь, глаза Гленкирка обращены в другую сторону. Но теперь, когда госпожа Жасмин де Мариско прибыла ко двору, я удвою свои усилия, чтобы сделать ее своей женой. А ты знаешь, я не тот человек, который с легкостью дарит свое сердце.
   Мужчины направились сквозь толпу к помосту, где сидела королевская чета, и были достаточно близко, чтобы слышать разговор. Де Мариско почтительно кланялись королю и королеве.
   Яков Стюарт широко улыбнулся:
   - Рад вас видеть, милорд и миледи. Я доволен, что вы не забыли о моем приглашении. - И монарх повернулся к королеве. - Анни, это тесть и теща Брок-Кэрна и его падчерица, индийская принцесса, о которой я тебе рассказывал.
   Взгляд королевы был прикован к ожерелью Жасмин.
   - Никогда не видела таких прекрасных сапфиров, - сказала она в качестве приветствия.
   - Это подарок моего покойного мужа, мадам, - ответила Жасмин. - Камни в ожерелье называются "Звезды Кашмира". - Девушка протянула королеве маленькую коробочку из слоновой кости. - Мне говорили, что ваше величество любит жемчуг. Не примете ли вы это в знак моей благодарности за прием?
   Сибилла, ближайшая к королеве, взяла у сводной сестры искусно вырезанную коробочку и подала царственной госпоже. Королева с детским восторгом открыла ее и задохнулась от восхищения. На черной бархатной подушечке покоилась не правильной формы жемчужина размером с померанец.
   - Боже! - только и сумела вымолвить королева. Потом взглянула на Жасмин. Мистрис де Мариско, ваш подарок просто великолепен. Я никогда не получала таких.
   - Я рада, ваше величество, что вы довольны, - улыбнулась Жасмин и, понимая, что свободна, присела в реверансе, после чего присоединилась к бабушке и деду.
   - Изящно проделано, - похвалил ее граф Брок-Кэрнский, подходя к ним. За месяцы ссылки Сибиллы в Дан-Брок он лучше узнал падчерицу. Хотя ему было трудно примириться с тем, что его обожаемая жена родила ребенка от другого мужчины, своего первого ребенка, теперь он не ставил это в вину Жасмин. Девушка не могла не понравиться. Он оценил здравый смысл, которым она обладала, и желал, чтобы и его дочь в этом походила на Жасмин. Хотя Сибилла больше и не нападала на сводную сестру, лучше к ней она не стала относиться. Она не могла простить, что ее не пустили в Гринвуд, когда она оказалась со двором в Лондоне. Когда-нибудь этот дом, как и Королевский Молверн, перейдет к Жасмин. И если бы не доброта старшего брата Велвет Робина, графа Саутвудского, который пригласил Сибиллу в Линмут, ей негде было бы жить в свободное от своих обязанностей время.
   - Вы идете к Робину праздновать двенадцатую ночь <Двенадцатая ночь - 6 января, двенадцатый день после Рождества, последний день рождественских святок, совпадает с Крещением.>? - спросил Алекс Гордон.
   - Да, - ответила Скай. - Теперь, когда сюда прибыло столько шотландцев, очень важно, чтобы старые английские семьи, как семья Робина, не потерялись. Королева любит маскарады и празднества. Чем они изысканнее, тем больше ей нравятся. Как только король вступил на трон, Робин вернулся к традициям и справляет двенадцатую ночь так же гостеприимно, как его отец во времена Елизаветы Тюдор. Робин говорит, что королева обожает праздник, - грустно улыбнулась Скай. - Бесс тоже любила двенадцатую ночь, - проговорила она, позволяя воспоминаниям на секунду овладеть ею, а потом спросила:
   - А ты пойдешь, Алекс?
   - Да Велвет настаивает. - Он понизил голос. - К тому же это прекрасная возможность показаться Сибилле Гленкирку. Она ведет себя хорошо, мадам Скай, и королева вполне довольна моей девочкой.
   В это время к ним подошла Сибилла и, не обращая внимания на бабушку, дедушку и сводную сестру, сказала.
   - Папа, ты видел, какую пошлую жемчужину дала королеве Жасмин? Никогда не видела драгоценности безобразнее. Изящные брови Скай взлетели кверху:
   - Твой отец нам только что рассказывал, как хорошо ты себя стала вести. А ты даже не поздоровалась ни с дедушкой, ни с сестрой, ни со мной.
   Что-то ворча, девушка сделала реверанс сначала Скай, потом Адаму.
   - В чем дело, Сибилла? - сверкнул на нее глазами отец. - Почему ты не приветствуешь Жасмин?
   - Ее я не собираюсь приветствовать, - сердито выпалила девушка.
   - Ты со всеми так груба, кого не любишь? - поинтересовалась Скай. - Ты еще, наверное, не повзрослела, как мы считали, и не готова для брака. Если будешь позволять своим чувствам главенствовать над здравым смыслом, то навсегда останешься старой девой. Вот чего я боюсь. Жаль, жаль!
   Сибилла раздраженно вздохнула, но в конце концов приветствовала и Жасмин, которая небрежно ответила ей.
   - Ну вот! - воскликнул Алекс. - Теперь мне нравятся мои девочки.
   - Она не твоя, папа! - задохнулась от злости Сибилла. - Я твоя! Неужели и тебя она переманила, как маму? - Ее глаза наполнились слезами.
   - Твой отец добр ко мне, - быстро заговорила Жасмин. - Я хоть и имею честь быть падчерицей лорда Гордона, дочерью ему приходишься только ты.
   Прежде чем Сибилла смогла осмыслить ее слова, к ним подошел граф Кемпе и приветствовал их изысканным взмахом шляпы:
   - Прекраснейшая, я весь вечер ждал, чтобы поговорить с тобой. Скажи только доброе слово, и я буду доволен.
   - Уходи, - ответила ему Сибилла. - Неужели я нигде не буду избавлена от твоих глупостей? Почему ты мне не веришь, когда я говорю, что выйду замуж за графа Гленкирка?
   - Он холодный грубиян, радость моя, - не сдавался Том Ашбурн. - От него кровь застынет в твоих жилах, но, клянусь, я воспламеню ее своей любовью! Дай мне только возможность, счастье мое.
   - Боже милостивый! - изумилась Скай. - Пожалуй, я встану на сторону Сибби против тебя. Ты бормочешь, как полоумный!
   - Мадам, вы приводите меня в отчаяние, - ответил граф Кемпе. - Я лишь хочу доказать вашей внучке, что буду ей хорошим мужем. Гленкирк не сможет ее любить так, как я, а мой дом - Свон-Корт - будет для девушки подобной красоты достойной оправой. Милорд, - он повернулся к Алексу, - неужели ты не можешь убедить свою дочь? Алекс Гордон подавил изумление.
   - Милорд, - наконец ответил он, - я считаю тебя достойным женихом для дочери, но в традициях нашей семьи позволять девушкам самим выбирать себе мужей, конечно, если они приемлемы и нам. И ты, и лорд Лесли - вполне подходящие люди, но сначала я должен выслушать Сибиллу.
   - Уходи прочь, Кемпе! - снова повторила Сибилла.
   - Нет, Сибби. Ты юна и неопытна в сердечных делах. Гленкирк разочарует тебя, а я никогда. Я всегда буду рядом, когда бы ни понадобился тебе. - И он поцеловал ее изящную руку.
   Девушка вырвала ее и посмотрела на Тома Ашбурна так, будто он совершил что-то неприличное.
   - Прекратите сейчас же, милорд! Прошу вас! И в эту минуту к ним подошел граф Гленкирк. Одет он был по последней моде: в черные бархатные бриджи, с подвязками на черных чулках и серебристыми бантами у колен. Облегающий, с высокой талией камзол, расшитый серебром и жемчугом, подчеркивал его стройный стан. Рукава камзола и стоячий воротник были сделаны из тончайших кружев. Ансамбль завершал короткий плащ, отделанный мехом куницы. На шее графа висела тяжелая золотая цепь, но на гибких пальцах совсем не было драгоценностей, кроме одного золотого кольца.
   - Милорд, миледи, - произнес он.
   Увидев своего темноволосого избранника, Сибилла чуть не упала в обморок. Его золотисто-зеленые глаза восхищали девушку, но, к ее расстройству, и смущали ее. Что-то недоступное было в Якове Лесли в отличие от Тома Ашбурна, в присутствии которого она никогда не чувствовала себя неловко. Удивленная собственными мыслями, Сибилла отогнала их прочь. Она хотела стать женой Якова Лесли. Она всегда этого хотела.
   - Мистрис де Мариско, - негромко произнес граф Гленкирк. - Сейчас будут танцы. Позвольте мне пригласить вас. От разочарования Сибилла побледнела.
   - Благодарю, милорд, но я еще не разучила английских танцев, - ответила вежливо Жасмин. - В моей стране не принято, чтобы мужчины танцевали с женщинами, как делаете вы, англичане. Пожалуйста, извините меня. - Потупив глаза, она присела в реверансе.
   Граф Гленкирк поклонился в ответ, потом, раскланявшись с остальными, отошел прочь.
   - Ах ты, сука, - прошипела Сибилла, и, несмотря на все усилия, слезы покатились по ее покрасневшим щекам.
   - Извинись перед сестрой, Сибби, - сердито проговорила бабушка. - Жасмин вполне прилично танцует. Ты это могла бы знать, если бы прошлым летом тебя не отправили домой в Дан-Брок. Она оказала тебе добрую услугу, отказав графу.
   - Почему он не пригласил меня? - тихо всхлипывала Сибилла. - Почему он пригласил ее?
   - Кто может сказать, почему мужчина поступает так, а не иначе, - со смешком ответила Скай. Нынешним вечером она просто блистала в темно-синем бархатном платье, нижняя юбка которого была отделана золотой парчой и украшена крошечными алмазами, которые сверкали при каждом шаге. Вырез ворота был квадратным и глубоким, Скай гордилась, что грудь у нее, несмотря на ее шестьдесят шесть лет, все еще привлекательна. Широкие сверху и сужающиеся книзу рукава перехватывали множество темно-синих с золотом полосатых ленточек На шее лучилось бриллиантовое ожерелье, в ушах сияли алмазы и рубины, в волосах, причесанных, как обычно, виднелись заколки с головками из тех же камней.
   - Не волнуйся, Сибилла, - продолжала Скай. - Если суждено, чтобы граф Лесли на тебе женился, так и будет.
   - Он и не подозревает, что я существую. - Голос Сибиллы дрогнул от жалости к себе. - Почему он видит ее, а не меня? - Осуждающим перстом она указала на Жасмин. - Я заметила, как он на нее смотрел. А на меня вообще не глядит.
   - Ты же знаешь, я его нисколько не поощряю, - запротестовала Жасмин. - Он меня не волнует. Ни он, ни какой-либо другой мужчина. Я хочу, чтобы мне дали спокойно оплакивать мужа Ямала.
   - Вряд ли по тебе можно сказать, что ты в трауре! - Cухо заметила Сибилла, окидывая оценивающим взглядом красивое платье сестры из бургундского бархата, отделанное розовыми лентами, и розовой нижней юбкой.
   - Муж Жасмин умер почти два года назад, - быстро вставила Скай. - Она уже не в глубоком трауре и может носить, что пожелает, особенно при дворе.
   - Я оплакиваю Ямала в своем сердце, - терпеливо объяснила Жасмин. - Сердце никогда не забывает.
   На какое-то мгновение Сибилла позволила жалости проникнуть в свое, в сущности, доброе сердце, но она тотчас отбросила это чувство. Жасмин - ее враг. Она отняла мать, и даже отец теперь поддерживал эту негодницу. Что же до интереса к ней Якова Лесли, то он скоро пройдет. Жасмин еще пожалеет, что попала ко двору.
   Рождество осталось позади, и теперь весь двор предвкушал знаменитые пирушки и празднества в великолепном доме графа Линмутского на Стрэнде. Двенадцатая ночь стала легендой со времен отца теперешнего графа, и приглашение в его дом страстно жаждали получить все придворные. Даже те, кто был не уверен, что их позовут, готовили костюмы - портные в Лондоне принимали заказы за месяцы.
   Семья Скай всегда держала собственного портного. Бонни со своей ученицей, тканями и наполовину законченными нарядами переехала с ними поздней осенью из Королевского Молверна в Лондон. Добирались они с Мери в город в своей просторной удобной карете.
   Мужчины горестно жаловались, но стоически переносили примерки. Сэнди и Чарли в первый раз позволили приехать в Лондон и разрешили посетить праздник у дяди Робина. Как отцу и деду, им сшили костюмы из красного и оранжевого шелка, символизирующего языки пламени; Скай, Велвет и Жасмин приготовили костюмы разноцветных мотыльков. Сибиллу приглашали присоединиться к ним, но она предпочла нарядиться изысканной английской розой.
   - Там будет не меньше двух дюжин английских роз, - с отвращением заявила Скай. - Уверяю вас, она будет разочарована. Почему бы ей не выбрать что-нибудь получше? С ее замечательным цветом волос она будет превосходной Зарей.
   Поколебать Сибиллу, однако, не удалось, пока за два дня до праздника дворцовые слухи не донесли ей, сколько изумительных английских роз придет к дяде Робину.
   - Я пропала! - захныкала девушка. - Гленкирк меня вообще не заметит, а я так рассчитывала на этот праздник. Что же делать, мама?
   Они собрались в Линмуте на семейный обед.
   - Надевай мой костюм, - великодушно предложила Жасмин. - Ты миниатюрнее, и у тебя меньше грудь, но времени хватит, чтобы Бонни перешила на тебя наряд. Я должна была изображать серебряную бабочку. Цвет и тебе пойдет.
   - А что наденешь ты? - подозрительно спросила Сибилла. - Или ты хочешь привлечь к себе внимание своим нарочитым отсутствием?
   Жасмин рассмеялась:
   - Я бы не стала пропускать праздник у дяди Робина ни из-за тебя, ни из-за кого другого. Я просто могу надеть свое обычное платье, гостям же оно покажется карнавальным нарядом.
   - Ну, - раздумывала Сибилла, и вся семья затаила дыхание, не смея что-либо советовать из опасения, что девушка заупрямится. - Хорошо, я надену твой костюм. Жасмин, - наконец решила она.
   - Могла бы и поблагодарить, дрянная девчонка, - возмутилась Скай.
   - Ну, бабушка, - улыбнулась Жасмин, - Сибби ведь очень трудно принять мою помощь или предложение. В других обстоятельствах она скорее бы умерла, чем поступила так. Но сейчас ей важнее всего очаровать лорда Лесли. Она пойдет на все, чтобы завоевать его сердце.
   - Но Лесли холоден как лед, - заметила Скай, - правда, когда он смотрит на тебя, дорогая девочка, я вижу пламя в его глазах. У бедняжки Сибби нет шансов, а вот у тебя есть, стоит тебе хоть чуть-чуть проявить интерес. Если тебе не нравится Вестлей, отчего не заняться Гленкирком?
   Жасмин засмеялась, но смех был искусственным, и Скай подметила это.
   - Он привлекателен, - продолжала девушка. - Но я еще не готова для того, чтобы снова выходить замуж. Кроме того, Сибилла Гордон меня просто убьет, если я украду у нее мужчину, которого она так желает.
   Жасмин не рассказала бабушке, как однажды к вечеру, прогуливаясь в парке Гринвуда, встретила графа Гленкирка, приехавшего с неожиданным визитом. Он приветствовал ее, и она ответила учтивым реверансом.
   - Вы приехали к отчиму? - вежливо осведомилась девушка.
   Он спешился и, ведя коня под уздцы, пошел рядом.
   - Нет, я приехал, чтобы увидеть вас, миссис де Мариско.
   - Мы едва знакомы, сэр, и я в трауре по мужу, - ответила она графу, хотя ее сердце забилось чуть быстрее.
   - Мы могли бы познакомиться поближе, если бы вы так старательно не избегали меня, - смущенно сказал он. - Что же до вашего траура, мадам, я его глубоко уважаю. Я сам оплакиваю Изабель и детей, которых потерял, и думаю, что печаль останется во мне на всю жизнь.
   - Да, - мягко проговорила она, - мне рассказывали, как ужасно погибли ваша жена и сыновья. Я понимаю ваше горе. Мой муж был тоже убит, но что страшнее, его убил мой родной брат.
   - Ах, сколько тайн окружает вас, миссис де Мариско! - воскликнул граф.
   - Здесь нет никакой тайны, - ответила девушка. - Если вам интересно, когда-нибудь я расскажу об этом. Боюсь только, что вам не придется здесь бывать. Ни для кого не секрет: отчим хочет, чтобы вы женились на его дочери, а мы с Сибиллой не очень-то дружим. Она была бы очень расстроена, если бы узнала, что сейчас мы здесь, с вами.
   - А мы не расскажем ей об этом, миссис де Мариско.
   Хорошо?
   В тот раз она отослала его, но он приехал снова. Считая свое вдовство нейтральной темой. Жасмин поделилась с графом воспоминаниями о Ямал-хане; он посочувствовал ей и, в свою очередь, рассказал о любимой Белле и двух маленьких сыновьях.
   Их отношения, сначала приносящие утешение, начинали беспокоить девушку. И теперь, одеваясь для праздника у дяди, Жасмин гадала, увидит ли она Якова Лесли. Она была в смятении, он начинал ей нравиться. Нужно расстаться с этим чувством, убеждала она себя. Ведь именно сегодняшний вечер выбрал Алекс Гордон, чтобы поговорить с графом о замужестве дочери. К утру может состояться помолвка между графом Гленкирком и леди Сибиллой Гордон. Так и должно быть, с грустью думала Жасмин.
   В день праздника Торамалли подлила в ванну госпожи жасминового масла. Рохана уже вымыла ее волосы, насухо вытерла и расчесывала их у огня гребнем с редкими зубьями до тех пор, пока в них совершенно не осталось влаги, потом до вороного блеска растерла шелком. Летом служанки приготовили прекрасное бархатистое мыло с ароматом жасмина для хозяйки и дамасской розы для Скай. Волосы госпожи Рохана тщательно заколола на макушке, чтобы они не намокли в ванне.
   - Зимы в Англии холоднее, чем в Кашмире. - Жасмин чуть заметно улыбнулась служанкам, опускаясь в воду.
   - Да и летом не так тепло, - сухо отозвалась Рохана, намыливая кусок ткани и принимаясь растирать им госпожу.
   - Вы обе свободны, - напомнила им Жасмин. - Если пожелаете вернуться в Индию, я снабжу вас деньгами и устрою на один из бабушкиных кораблей. В следующем месяце ее флот отправляется на восток. Можете плыть с ним или оставайтесь до следующего года.
   - Холод нас не убьет, - сказала за обеих Торамалли. - Что мы станем делать, если вернемся в Индию? Там некому будет устроить наше замужество. Даже свободные, мы не принадлежим ни к одной из каст. А что, если о нас узнает правитель? У него везде глаза и уши. К тому же мы должны жить рядом с тобой, госпожа. - Она помогла Жасмин подняться из ванны. - Не медли с полотенцем, Рохана, простудишь принцессу!
   Костюм Жасмин ждал ее на кровати - традиционный ягули Моголов. Красивое одеяние с высокой талией было сшито из бирюзово-голубого шелка, по которому пропустили нить из золота. Облегающие рукава заканчивались золотыми манжетами шириной в два дюйма, украшенными алмазами, жемчугом, бирюзовым персидским лазуритом. Изящная, длинная, с ниспадающими складками юбка обшита внизу золотой лентой, такой же, как на вороте и рукавах. Бриллиантовые застежки у ворота и на поясе, но между ними был довольно широкий вырез, через который дразняще мерцали полные груди Жасмин. На ноги она надела изящные туфли без каблуков, покрытые золотой фольгой и украшенные крошечными бриллиантами, так что при каждом шаге они вспыхивали тысячами искр.
   Рохана застегнула у нее на шее ожерелье из "Звезд Кашмира" и серьги в ушах с сапфирами и жемчугом. Торамалли заплела волосы принцессы в одну толстую косу, в которую были вплетены персидский лазурит и жемчужины, нанизанные на золотую проволоку. Рохана склонилась на колени, чтобы закрепить золотые браслеты на щиколотках госпожи, пока ее сестра нанизывала на руки Жасмин серебряные и золотые браслеты с драгоценными камнями. Принцесса сама прикоснулась к внутренней стороне запястий благовонием с восхитительным неуловимым ароматом жасмина и посмотрела в зеркало. Рохана накинула ей на голову тончайшую накидку из бирюзово-голубого шелка, расшитого маленькими золотыми звездочками.
   - Так вот как выглядит принцесса королевского дома Моголов, - воскликнула Скай, подходя сзади к внучке.
   - Подожди, бабушка, сейчас мне подведут глаза, - ответила Жасмин и повернулась к Торамалли.
   Служанка быстро и умело нанесла краску, и, когда она кончила. Жасмин посмотрела на Скай.
   Бабушка покачала головой.
   - Ты даже красивее, чем была я в твоем возрасте, девочка, - тихо сказала она. - Пойдем, покажемся матери. Рохана, принеси госпоже меховую накидку. Нам хоть и недалеко идти, в соседний дом, но вечер холодный и идет снег. Надеюсь, гости Робина смогут добраться к нему. Говорят, дороги обледенели.
   Жасмин рассмеялась;
   - Бабушка, все, кто в Лондоне получил приглашение на праздник к дяде Робину, скорее предпочтут замерзнуть, чем упустят возможность попасть к нему.
   - Пожалуй, ты права, дитя мое, - усмехнулась Скай. Когда женщины сошли вниз по главной лестнице, у Велвет перехватило дыхание.
   - Боже мой, - пробормотала она. - Поистине ты дочь своего отца, Ясаман Кама Бегум. В этом наряде ты совсем чужестранка, хотя утром выглядела английской женщиной.
   - В самом деле. Жасмин, ты удивительно преобразилась, - согласился лорд Гордон. - Индийский наряд так красив и намного изящнее английского. - Он вздохнул. - Ты не можешь выглядеть не так великолепно? Сибби будет раздавлена. Дай Бог, чтобы она не успела устроить сцены, прежде чем я не поговорю с графом Гленкирком. Трудно сохранять достоинство и родительский авторитет, будучи одетым в виде языков пламени.
   - Огонь может угрожать спалить мотылька, если тот ведет себя плохо, игриво улыбнулась Жасмин.
   Алекс Гордон усмехнулся. "Да, - думал он, - мне нравится эта девушка, независимо от того, кто ее отец. Хотел бы я, чтобы она была моей дочерью, но тогда она была бы другой. Может быть, как маленькая Сибби".
   Жасмин оглядела костюмы родных. Мать и бабушка были одеты мотыльками. Велвет - в шелках цвета морской волны с разрисованными золотом крыльями, Скай нарядилась розовато-лиловой бабочкой с серебряными крыльями. Сэнди и Чарли прыгали вокруг в красных бархатных бриджах и камзолах, украшенных золотым бисером и гранатами, на чулках - золотые банты, в руках они держали красные, оранжевые и желтые шелка, изображающие языки пламени. Отец и дедушка были в таких же костюмах.
   - Я чувствую себя совершеннейшим дураком, - бормотал Адам. - В мои годы мне можно было бы позволить надеть черный бархатный костюм с белым кружевным воротником.
   - Ну почему же, дорогой? - Скай нежно поцеловала его. - Мне, мотыльку, так нравится лететь на твой огонь. Разве я не делала это всю жизнь?
   - Распутница, - проворчал он в ответ с искоркой в голубых глазах. - Твоим годам тоже пристал бы костюм поскромнее. Только не переодевайся при мне: такого потрясения я не выдержу.
   Жасмин наблюдала за бабушкой и дедушкой. И она когда-нибудь найдет такую любовь. На мгновение ей вспомнился Ямал, и она поняла, что их страсть была другой. Вряд ли она перешла бы в такую любовь. Это был королевский союз, брак по расчету. К счастью, они понравились друг другу и смогли жить вместе. Но длилась ли бы вечно их дружба, она не знала. И теперь не узнает никогда.
   Несмотря на снег, гости начали прибывать в Линмут-Хаус. Приветствуя их, Сибилла Гордон бросила взгляд на сводную сестру и нахмурилась. Однако сдержалась и была вознаграждена щедрыми комплиментами семьи по поводу своей наружности. Сибби и впрямь была очаровательным крошечным мотыльком в своих серебряных и золотых шелках, с изящными крыльями из золотой парчи, которые трепетали при каждом движении девушки. Младшие братья пританцовывали вокруг нее, как пламя, выгодно освещающее мотылька.
   Лорд Саутвуд и его красивая жена Эйнджел были одеты в белый бархат, горный хрусталь и жемчуг украшали их костюмы.
   - Мы король и королева зимы, - объявил Робин. - Тебе нравится, мама? Отец бы одобрил?
   - Наверняка, - ответила сыну Скай и вспомнила Джеффри Саутвуда, отца Робина. Его звали Ангельским Графом, и он был самым блестящим придворным Елизаветы Тюдор: элегантнейший, остроумнейший. Со Скай они были страстно влюблены друг в друга. Сорок пять лет назад она приехала в этот дом на свой первый праздник двенадцатой ночи, за которым последовала целая череда других двенадцатых ночей. Тогда она носила под сердцем сына, который теперь был хозяином карнавала. Она была слишком горда, чтобы сказать о нем Джеффри, но возлюбленный понял сам и убедил Скай выйти за него замуж. Двенадцатая ночь. Для семьи Скай она всегда была такой волшебной! Она почувствовала, как муж сжимает ее руку, и улыбнулась ему.
   - Не могу не вспоминать, - прошептала она.
   - Я и не хочу, чтобы ты забывала, - ответил Адам, - и ты его когда-то любила, и Робин тому доказательство, как Велвет - доказательство нашей любви. Мне, девочка, куда больше повезло, чем Джеффри Саутвуду или другим твоим возлюбленным. Ведь все эти годы я был твоим мужем, Скай.
   Прибыли король и королева. Яков терпеть не мог наряжаться и был в обычном костюме. Королева же надела темно-зеленое платье, все расшитое разноцветными цветами, на светлую с проседью голову - золотую диадему в виде солнца с лучами. Она улыбнулась хозяину, и Робин ответил ей улыбкой и склонился, чтобы поцеловать руку:
   - Ваше величество - самая прекрасная весна из всех, какие я видел.
   - Слышишь, Яков? - Королева торжествующе посмотрела на мужа. - Я знала, что Робин сразу разгадает мой костюм, а ты вот не смог.
   Яков Стюарт раздраженно фыркнул. Он ненавидел сборища, а это, говорили, будет продолжаться до рассвета. Уйти пораньше он не имеет права. Это испортит всем настроение. Потом они еще два месяца будут потихоньку жаловаться.
   - А мой костюм что значит? - проворчал король и уставился на Робина в ожидании ответа.
   - Англию, милорд, благослови Господь ваше величество, - быстро сказал Робин Саутвуд.
   - Ха! - вырвался у короля смешок. - Вы сладкоголосая змея, милорд. Остается благодарить Бога, что вы живете в деревне и не занимаетесь политикой.
   - Я полагаю, ваше величество, что политика - дело королей и глупцов, жгуче-зеленые глаза графа заискрились. - Короли для нее рождены, и от нее им некуда деться. А дураки принимаются за нее, считая, что могут изменить мир. Но все-таки из моего правила есть одно исключение.
   - Назовите его, - потребовал король, изумленный остроумием графа.
   - Сеслы, ваше величество. Я думаю, они тоже рождены для политики, и Англия от этого только богатеет. Яков Стюарт разразился хохотом:
   - Вы совершенно правы, граф Линмут, абсолютно правы. - И, повернувшись, он подтолкнул пальцем в бок министра Роберта Сесла, лорда Бургли. - А ты что скажешь, сосисочка? Лорд Саутвуд абсолютно прав. Ха-ха-ха! <Непереводимая игра слов. "Сеслз" в переводе с английского означает "фрикадельки".>.
   - Когда захочет, он так же умен, как его отец, - прошептала мужу на ухо Скай, и в ее голосе чувствовалась гордость.
   Всю ночь напролет в оркестровых галереях играли музыканты, гости представляли различные картины. Бурные аплодисменты заслужила с родными Скай за представление "Полет мотыльков на пламя". Чарли и Сэнди были в восторге от успеха и своего первого взрослого вечера.
   Жасмин показала простую сцену: Адали в тюрбане и великолепном голубом с золотом халате стоял на одном колене рядом с ней, и на его вытянутой, закутанной в белую материю руке сидел попугай Хариман. Возглас удивления вырвался у гостей, когда птица, глядя прямо на монарха, своим скрипучим голосом четко произнесла: "Боже, храни короля! Боже, храни короля!" Раздались бурные рукоплескания, и Якову показали, как дать попугаю кусочек пирога.
   Птица приняла лакомство и, склонив головку, сказала:
   "Спасибо, сэр".
   Король беспокойно отступил назад.
   - Это ведовство? - спросил он, явно испытывая беспокойство.
   - Нет, мой добрый господин, - быстро заверила его Жасмин, зная, как суеверен король. - На моей родине многие птицы говорят, как Хариман. Среди божьих творений попугаи считаются умными существами, милорд.
   - О! - поразился напутанный король, но больше не предлагал попугаю сладостей.
   Жасмин любовно почесала птице шею и шепнула Адали:
   - Отнеси его быстро домой, а то кто-нибудь попытается его стянуть. Когда пойдешь через сад, возьми несколько дядиных лакеев.
   - Хорошо, принцесса, - ответил Адали.
   - Как разумно с вашей стороны так потешить короля, - обратился, подходя к Жасмин, маркиз Вестлей.
   - Я была рождена принцессой и знаю, как развлекать королей, - подняла она на него свои бирюзовые глаза. - Это в крови.
   - Потанцуйте со мной, - попросил он, улыбаясь.
   - Не знаю, должна ли я вас так поощрять. Вы продолжаете навещать меня и бабушку, хотя знаете, что я этого не хочу.
   - Вы не можете всю жизнь находиться в трауре, - рассудительно заметил Рован Линдли и взял девушку за руку.
   Она рассмеялась, не в силах устоять против его обаяния. Приняв предложенную руку, позволила повести себя в танце.
   Пока Жасмин и ее попугай развлекали гостей, Алекс Гордон нашел возможность побеседовать с Яковом Лесли. Мужчины удалились в библиотеку Робина, где могли поговорить наедине. Удобно расположившись у яркого огня с большими бокалами бургундского, они с минуту помолчали, потом Алекс Гордон заговорил:
   - Я не люблю ходить вокруг да около, Яков, а предпочитаю перейти прямо к делу и хочу предложить союз между тобой и моей дочерью Сибиллой. Изабель умерла почти пять лет назад. У тебя нет законных наследников. Конечно, у твоих братьев есть сыновья, но разве ты хотел бы оставить им Гленкирк? Им, а не своим сыновьям? Я знаю, твои братья не будут расстроены, если ты женишься снова. Ведь не собираешься же ты так и коротать жизнь без жены и детей?
   Сибилла моя единственная дочь. Если быть точным, узаконенная, потому что ее родила не Велвет. Ее мать из семьи серебряных дел мастера-англичанина Аланна Вит, которая сейчас замужем за Рональдом Горком. Сибби вырастила Велвет, и теперь, Яков, она приличная молодая леди. Обещаю за ней щедрое приданое: землю, золото, серебро. Я не поскуплюсь, мне очень хочется иметь тебя в зятьях.
   Яков Лесли, граф Гленкирк, глубоко вздохнул. Он уже несколько месяцев знал, что когда-нибудь Брок-Кэрн заговорит с ним об этом. Да и по поведению девушки он догадался. Она неотступно следовала за ним, с тех пор как прибыла ко двору и стала фрейлиной королевы Анны. Секреты в Уайтхолле сохранялись недолго, и как-то вечером, на досуге, одна знакомая, тоже из придворных дам королевы, сообщила ему, что Сибилла Гордон открыто разглагольствует в королевских покоях, как она станет графиней Гленкирк. Королеве пришлось приказать девчонке придержать ее глупый язык.
   Яков Лесли не решил, женится ли он снова. Но он твердо был уверен, что, если когда-нибудь и надумает, его женой будет не леди Сибилла Гордон. Девушка достаточно привлекательна - если бы он только это искал в жене. Алекс Гордон готов дать за ней сказочное богатство, и, несмотря на ее английскую мать, нельзя было не принимать в расчет шотландское происхождение невесты. А обстоятельства ее рождения графа не беспокоили. Но беда была в том, что девушка его нисколько не привлекала. Она явно избалованна, недоброжелательна, а ее очарование, на взгляд Лесли, походило на очарование ломтика жирного пудинга.
   - Ты любишь свою жену? - спросил он графа Брок-Кэрнского.
   - Да.
   - С самого начала, Алекс?
   - Да.
   - Я не люблю Сибиллу. Боюсь, она меня нисколько не привлекает и не будет привлекать никогда. - И, чтобы больше не возвращаться к этой теме, он слегка покривил душой:
   - Я не люблю блондинок, Алекс.
   Алекс Гордон выпил вино в три глотка и поклонился:
   - Я не способен изменить цвет ее волос. Мужчина может вдруг и увлечься блондинкой, если он того пожелает. Но если ты считаешь, что не любишь Сибиллу и никогда не сможешь ее полюбить, лучше нам сразу кончить этот разговор. Я не хочу, чтобы моя девочка была несчастна. Ты понял бы меня, будь у тебя дочь.
   - Может быть, - согласился Яков Лесли, обрадовавшись, что отделался так легко. - Ты не обиделся, Алекс? Я бы хотел продолжать дружить с тобой.
   Граф Брок-Кэрнский подал графу Гленкирку руку:
   - Конечно, не обиделся, Яков. Я - заботливый отец. Сибилла вообразила, что влюблена в тебя, и я хотел устроить ее счастье. Но теперь серьезно рассмотрю предложение, которое мне сделали по поводу дочери, и постараюсь убедить Сибиллу благосклонно взглянуть на того джентльмена.
   Мужчины пожали друг другу руки и, поговорив еще несколько минут, присоединились к гостям.
   - Это ведь останется между нами, - произнес Алекс Гордон. Он решил только утром сообщить дочери печальную новость. Ему не хотелось омрачать ей праздник. Достанет времени и завтра, чтобы разбить ей сердце.
   - Разумеется, - согласился граф Гленкирк, глаза которого уже обшаривали комнату в поисках Жасмин де Мариско. Теперь, когда дело с Сибиллой Гордон утряслось, можно было искать других наслаждений. И тут он увидел ее, грациозно танцующую с дедушкой лавольту. Его глаза засветились от удовольствия. Безусловно, она была самая красивая из всех женщин, которых он знал, хотя и понимал, что для каждого мужчины существует свой эталон красоты. Когда танец закончился, он подошел к Жасмин и поклонился.
   - Не поужинаете ли вы со мной, миссис де Мариско? - спросил он.
   Пожилой граф Ланди расплылся от удовольствия:
   - Конечно, милорд. - И поцеловал внучку в лоб. - Иди и наслаждайся праздником. Благодарю тебя за танец. Жасмин рассмеялась:
   - Теперь я вряд ли смогу вам отказать. Мой дедушка постарался сделать это невозможным и, мне кажется, поступил так намеренно. Бабушка говорит, в молодости он был совершенным безобразником. Он владел островом Ланди и, будучи последним в роду, лишившись всех средств, занимался пиратством. Так она по крайней мере утверждает.
   Граф Гленкирк взял ее под руку, и они медленно направились к буфету.
   - Я восхищен вашими предками. Дочь короля, внучка пирата. А как быстро вы научились нашим английским танцам! С каждой минутой вы интригуете меня все больше и больше.
   - Я думаю, вам не следует находиться со мной рядом, - проговорила Жасмин, не обращая внимания на его поддразнивания. - Я видела, как отчим вас похитил, когда остальные гости были поглощены моим попугаем. Хорошо еще, что Сибилла не заметила, как вы ушли, потому что лорд Ашбурн вовсю развлекает ее.
   - Я знаю, вам можно верить, - отозвался Яков Лесли, понизив голос. - Моя свадьба с Сибиллой Гордон не состоится, мадам. Но отец скажет ей об этом только завтра утром.
   - Бедняжка Сибилла, - искренне посочувствовала ей Жасмин. - Ее сердце в самом деле принадлежит вам. И уж конечно, она найдет способ обвинить меня в том, как обернулось дело, особенно если увидит нас вместе за ужином.
   - Я хочу быть с вами, Жасмин де Мариско, - ответил он.
   - Милорд, что вы от меня хотите? - спросила девушка. - Вы постоянно ищете встреч со мной, хотя знаете, как это расстраивает мою сводную сестру, и знаете, что она не слишком-то меня любит.
   - Не могу сказать, что я хочу от вас, - сказал Яков Лесли. - Мне хочется быть с вами, узнать вас получше. Можно же здесь где-нибудь укрыться от назойливых глаз. Давайте разыщем одежду и выйдем в сад. Вы не боитесь снега?
   Жасмин рассмеялась:
   - Вы сумасшедший, милорд. Кроме того, для подобной прогулки у меня нет обуви. Бриллианты не особенно греют.
   "Я и в самом деле сумасшедший", - думал он, чувствуя, как безрассудство накатывает на него. И хотя это чувство было ему незнакомо, оно не показалось неприятным.
   - Но где-нибудь мы сможем остаться наедине. Жасмин де Мариско? - произнес он. - Думайте быстро, или я буду вынужден устроить сцену.
   - Мы не можем покинуть праздник прежде короля и королевы, - запротестовала она. - Бабушка только сегодня предупреждала об этом.
   - Яков с Анной не будут о нас скучать. Здесь больше трехсот гостей. А вы знаете, что ваш рот создан для поцелуев и я жажду его поцеловать?
   Пораженная, она глядела на него, отдавая себе отчет в том, что и сама хочет его поцеловать. "Как давно я не целовалась? - старалась припомнить Жасмин. - Когда в последний раз меня поцеловал Ямал?" Она не могла вспомнить и от этого ощутила грусть. Она отвернулась от Гленкирка, чтобы граф не заметил слез в ее глазах.
   Но он все-таки разглядел перемену в выражении ее красивого лица.
   - Вы вспомнили о муже? - спросил он с безошибочной интуицией. - Со дня его смерти вы не целовались с мужчиной? Ведь так, Жасмин де Мариско? Я не хотел, чтобы из-за меня вам сделалось грустно.
   Без слов она кивнула головой.
   Граф Гленкирк повел ее прочь из зала, где вовсю шумел праздник двенадцатой ночи, вверх по лестнице Линмут-Хауса.
   На середине второго пролета Жасмин пришла в себя и спросила;
   - Куда вы меня ведете, милорд?
   - В мои покои, - прямо ответил Лесли. - Я остановился в этом доме в качестве гостя вашего дяди. Жасмин остановилась:
   - Не думаю, что с моей стороны благоразумно сопровождать вас далее, милорд. Наоборот, я считаю это безрассудным.
   Яков Лесли ничего не ответил. Вместо слов он нежно прижал ее лицо к своему и поцеловал в губы долгим и страстным поцелуем. Ее губы инстинктивно ответили, и их дыхания слились. Он оторвался от ее губ и посмотрел в великолепные бирюзовые глаза девушки.
   - Мы очень одиноки. Жасмин де Мариско, и все же никто из нас пока не готов к браку. Давайте этой ночью разделим наше одиночество. Я хочу вас, мадам, и это все. Но я хочу именно этого. Думаю, и вы хотите меня. Если я ошибаюсь, вам стоит только повернуться и спуститься вниз. Я не последую за вами и не буду ни к чему вас принуждать.
   Она безмолвно смотрела на графа. Как он смеет! Как он посмел предложить ей такую вещь... Тыльной стороной ладони он коснулся ее лица и нежно провел по нему от подбородка вверх. От этого прикосновения Жасмин вдруг, к своему ужасу, поняла, что она действительно его хочет. Страсть была ей знакома, и в этот миг тело кричало, требуя утоления желания.
   - Мы оба свободны, и ничто не мешает нам предаться страсти, - нежно уговаривал граф. - Вы так красивы, я не могу себя сдержать. Я знаю, вы не распутница, но вы - женщина, а не девушка, иначе я не предложил бы вам такую связь, мадам.
   Она кивнула, не в силах подыскать нужных слов. Тогда он снова взял ее под руку и повел дальше по лестнице вверх. Не говоря ни слова, она следовала за ним, зная, что теперь уже нет возврата. Да она и не хотела возвращаться. Она не чувствовала, что влюблена в графа Лесли, но стремилась к близости с ним, какая бывает между любовниками.
   Они вошли в его покои, и навстречу поспешил невысокий человек.
   - Сходи незаметно вниз, Фергус Мор, и принеси нам ужин, - распорядился Лесли. - Оставь на столе в гостиной и ложись спать. - И он повел Жасмин дальше. Они оказались в спальне - квадратной комнате средних размеров, с обитыми тканью стенами. В камине ярко пылал огонь. Огромная дубовая кровать, застланная красным бархатом, занимала почти всю стену. Граф плотно прикрыл за собой дверь и, повернувшись к Жасмин, взял ее за руки.
   - Я сошла с ума, - сказала она, обретя голос. - Этого делать нельзя, милорд.
   - Ты боишься? - спросил он и, расстегнув бриллиантовую застежку ягули, склонился, чтобы поцеловать впадинку у основания шеи.
   - Нет, - прошептала она, наслаждаясь прикосновением губ к ее коже. - Я никогда не боялась того, что делают вместе мужчины и женщины.
   Вместо ответа он расстегнул вторую бриллиантовую застежку и распахнул платье от шеи до пояса, потом сорвал его с плеч и, скользя руками вниз к бедрам Жасмин, уронил на пол грудой шелков.
   - Не двигайся, - распорядился он и буквально содрал с себя одежду.
   Жасмин задохнулась. Внезапно ее охватило жгучее желание. Она жадно смотрела, как он раздевается. По сравнению с Ямалом он был таким светлокожим. Высоким и крепким, с широкими плечами, густыми завитками темных волос на груди. Сильные ноги тоже покрывали волосы, такие же, как и на треугольнике, там, где был знак его мужественности, сейчас уже наполовину восставший. Она никогда не видела, чтобы у мужчины было столько волос. В ее стране у мужчин волосы были только на голове. По крайней мере у тех, которых она знала. Лесли грубо притянул ее к себе, и она почувствовала что-то твердое. Он был жилистый и, казалось, без капли жира. В глазах его сквозили восхищение и нежность.
   Ей захотелось дотронуться до него. Она погладила его по лицу и почувствовала, как колется его щека, потом провела пальцем по густым непокорным бровям, которые сразу же после прикосновения снова приходили в забавный беспорядок. Жасмин тихо рассмеялась, и он улыбнулся ей, затем поднял и понес через комнату к ожидающей огромной кровати, осторожно положил и сам утонул рядом с ней в пуховой перине.
   Уложив Жасмин на руку, граф другой рукой потянулся к ее грудям и стал ласкать соски, заставляя их сделаться твердыми, потом согрел теплотой рта сначала один, потом другой, коснулся языком, и она что-то забормотала от удовольствия. Провел рукой по изящной шее, ощущая, как от прикосновения сами встают ее волосы.
   Губы Лесли нашли ложбинку между грудями, и, целуя Жасмин, он спросил:
   - Что это за умопомрачительные у тебя духи? Их аромат так удивительно тонок, восхитительно соблазнителен. Я никогда не вдыхал его прежде.
   - Меня назвали именем этого аромата, милорд, - ответила она. - Это запах ночных цветов жасмина.
   - Тебя верно назвали. Ты сама как ночное цветение жасмина, хотя, давая тебе это имя, мама еще не могла об этом знать. - Он снова поцеловал ее и посмотрел в глаза. - Друзья зовут меня Джемми. И мы с тобой не оказались бы в этой постели, если бы не были друзьями. Ведь правда. Жасмин?
   - Правда, Джемми, не оказались бы, - улыбнулась она в ответ.
   Граф склонился над ней и снова поцеловал, его губы раздвинули губы Жасмин, язык проник в ее рот и встретился с ее языком. От восторга и интимности объятия она поежилась. Насытившись нектаром ее языка, Джемми не спеша, как бы лениво начал поцелуями исследовать ее тело. С восхищением она чувствовала, как он упорно продвигается все дальше, воспламеняя ртом ее груди, спускаясь к талии, к животу, по правому бедру к колену и ступне. Сняв правую туфлю, он перешел к левой ноге и проделал снова весь путь вверх до рта. И, запечатлев игривый поцелуй на ее губах, воскликнул:
   - Восхитительно!
   А потом, к удивлению, перевернул ее и стал покрывать поцелуями плечи, спину, ноги и, вызвав приятную дрожь, ее пятки. Успокоившись и осмелев от его любовной игры, Жасмин откатилась от графа и рассмеялась.
   - Нет, Джемми Лесли, ты не получишь сразу всего! - и оттолкнула любовника.
   Граф Гленкирк женился по любви, но ни Изабель, ни другие женщины, которых после ее смерти он брал в постель, не умели любить его, как эта красивая девочка. Она целовала и покусывала его тело, брала его пику в рот, довела до безумия, забравшись на него и заключив в свое молодое тело. С возгласом наслаждения, какое ему никогда не приходилось испытывать, он перевернул ее на спину и снова набрасывался на нее, как будто не в состоянии насытиться. На миг ему показалось, что он не сможет освободиться, но потом понял, что ждет ее.
   Под ним Жасмин пришла в неистовство. Боже, как давно она не испытывала страсти мужчины! И как давно не позволяла вырваться наружу собственной страсти вот так, как сейчас. Она почти забыла, каким сладостным может быть соединение двух изголодавшихся тел. Но сейчас вспомнила. Она ощущала его крепкие бедра, чувствовала напор мужского желания, передающегося ей во властных движениях, движениях, движениях. Она вскрикнула, обретя блаженство, и сквозь дымку захлестнувшего все ее существо удовлетворения услышала и его крик восторга.
   Потом они лежали вместе, взявшись за руки. Наконец он произнес:
   - Никогда не знал такую женщину, как ты. Жасмин де Мариско. Ни одна не держалась со мной так свободно. Она тихо засмеялась:
   - Я тебе говорила, что не боюсь того, что случается между мужчиной и женщиной. На моей родине нас учили - это от Бога и потому прекрасно. Нет распутства, есть страсть, которую не считают скверной или постыдной.
   - Оставайся со мной этой ночью, - попросил граф, и Жасмин согласилась, чувствуя, как спало в ней напряжение, жившее все последние месяцы, и с удивлением понимая, чего ей не хватало в жизни. Теперь она знала - раз девушка становится женщиной, обратной дороги нет. В страхе и горе год назад она приехала в Англию. Она наслаждалась любовью бабушки и матери и позволила себе быть снова ребенком, но правда заключалась в том, что ребенком она не была. Она была женщиной, и женское начало требовало своего. Только один человек ее поймет - бабушка. Завтра она поговорит со Скай о том, что случилось.
   Они заснули, потом проснулись, чтобы опять любить друг друга, нашли на столе еду, оставленную невидимым Фергусом Мором, и, поев, снова предались любви. Их разбудил оглушительный крик разъяренной женщины, носившийся над их головами до тех пор, пока Джемми Лесли и Жасмин де Мариско не сели в кровати и не оказались лицом к лицу с леди Сибиллой Гордон.
   - Сука! Сука! Сука! - выкрикивала взбешенная Сибилла, слезы ручьями катились по ее лицу. - Ты украла его у меня. Сначала ты украла мать, потом папу, а теперь единственного мужчину, которого я любила и которого буду любить. Я тебя убью! - И Сибилла Гордон бросилась на Жасмин.
   Лесли выскочил из постели, пытаясь защитить любовницу, и Сибилла впервые в жизни увидела совершенно раздетого мужчину. Потрясенная, она застыла с широко раскрытыми глазами, потом, всхлипнув, попятилась и, схватившись за горло, упала в обморок как раз в тот миг, когда привлеченные ее криками родственники влетели в спальню. Жасмин, обернувшись покрывалом, не знала, смеяться или плакать. А встретившись глазами со Скай, готова была поклясться, что и бабушка когда-то была в подобном затруднении.
   Секунду все сохраняли молчание, потом Алекс Гордон, граф Брок-Кэрнский, разъяренно спросил:
   - Что, черт возьми, здесь происходит? Кто-то из людей, сгрудившихся в комнате, сдавленно засмеялся, потом Скай сухо заметила:
   - Боже, Алекс, разве это не очевидно? Сибилла застала графа Лесли и Жасмин в положении, которое вернее всего можно назвать компрометирующим. Велвет, присмотри за Сибиллой! Граф Лесли, вам следует либо вернуться в постель, либо надеть бриджи. Мы уже достаточно на вас насмотрелись.
   Граф Гленкирк соблаговолил вспыхнуть и, схватив бриджи, быстро натянул их на себя.
   Скай повернулась.
   - Все по своим кроватям! Слава Богу, гости разъехались, и мы избавлены от большого скандала. И чтобы ни звука об этом! Вы меня поняли?
   Родственники ответили ей согласными кивками и разошлись.
   К Сибилле возвратилось сознание.
   - Мама, - жалобно зарыдала она. - О, мама!
   - Я здесь, милая, все в порядке, - успокоила девушку Велвет, гладя ее белокурые волосы.
   - Нет, мама, все очень плохо, - всхлипывала Сибилла. - Она украла моего суженого. О, мама, я умру!
   Велвет сочувственно похлопала ее по руке и усадила в кресло:
   - Не плачь, Сибби. Ни один мужчина не заслуживает столько слез. Жасмин не крала у тебя графа Лесли. Он не был твоим, сердечко мое. - И мать, успокаивая, обняла дочь.
   - Мы должны были пожениться! Папа обещал! - Сибилла опять разрыдалась и отпрянула от Велвет.
   - Алекс! - Велвет взглянула на мужа. - Скажи ей правду! Алекс Гордон встал на колено у кресла дочери:
   - Он не взял бы тебя в жены, - начал он. - Я разговаривал с ним вечером, но не хотел рассказывать тебе до утра, чтобы не испортить такой чудесный праздник у дяди.
   - Он не взял бы меня в жены? - По голосу Сибиллы было ясно, что она считала это невозможным. - Но почему? Из-за этой суки? Он ее хочет взять вместо меня? Ведь так?
   - Нет, - ответил отец.
   - Но почему тогда? - настаивала Сибилла. - Почему он не хочет взять меня в жены?
   - Он не любит блондинок, - безнадежно произнес Алекс Гордон. Делать больно дочери и рассказывать ей, что еще говорил ему граф Гленкирк, он не собирался.
   - Не любит блондинок? - повторила Сибилла за отцом и, совершенно оправившаяся, вскочила с кресла и побежала через комнату туда, где стоял Яков Лесли. - Не любит блондинок! Что вы этим хотите сказать, милорд? - Она ткнула пальцем в голую грудь графа. - Какой смешной предлог! Я единственная дочь графа Брок-Кэрнского. Я родственница самого короля! Как вы смеете мне отказывать? - Она топнула ножкой, лицо покраснело от ярости. Никто в семье не мог припомнить Сибиллу такой разъяренной.
   - Ну хорошо, леди Гордон, - холодно ответил граф Гленкирк. Он был тоже зол: навязчивая девица публично поставила его в неудобное положение. И Жасмин тоже. И он больше не чувствовал необходимости соблюдать такт. - Если уж вы хотите правду, она заключается в том, что я не люблю вас. Я нахожу вас избалованной и злой. Я никогда вас не полюблю и не женюсь на вас, будь вы хоть последней женщиной на Земле. Надеюсь, вы меня понимаете?
   - Вы предпочитаете жениться на этой развратнице? - едко заметила Сибилла, бросая на Жасмин уничтожающий взгляд, а сама пытаясь сдержать слезы. Нельзя позволить ему видеть, как она плачет. Мама права: она не будет плакать из-за мужчин. Они не заслуживают женских слез. Но как болит ее сердце от его жестоких, бесчувственных слов! Как она могла вообразить, что влюблена в Якова Лесли - этого ужасного человека?
   - Дочь затронула важный момент, милорд, - тихо сказал Алекс Гордон. - Вы определенно скомпрометировали мою падчерицу. И теперь должны жениться, чтобы узаконить беззаконие. Нам не нужен скандал!
   - Но я не хочу за него замуж, - быстро проговорила Жасмин.
   - Не тебе принимать решение! - прикрикнул на нее Алекс Гордон. Он был зол на девушку, хотя на это у него и не было причин. Отказывая Сибилле, Лесли был вполне откровенен прошлым вечером. Уж если и злиться на кого, то нужно злиться на Сибиллу, которая затеяла весь этот переполох. Какого черта ей нужно было прокрадываться в спальню графа Гленкирка?
   - Принимать решение как раз буду я, - ответила ему Жасмин. - Я не твоя дочь.
   - Не моя, - согласился граф Брок-Кэрнский. - Но ты дочь моей жены и, таким образом, по закону на моем попечении. Этот человек тебя соблазнил. И может восстановить твою честь, женившись на тебе.
   - Я не согласна, милорд, - усмехнулась Жасмин. - Джем-ми не соблазнял меня. Мы соблазнили друг друга. Я вдова, а не девственница. Вечером нам было одиноко, и мы решили друг друга утешить. Из-за такого пустяка не стоит принуждать меня к замужеству. Лорд Лесли - не мой избранник, да и он, я уверена, не захочет жениться на мне.
   Если и раньше Жасмин восхищала лорда Лесли, то теперь он был просто очарован. Любая другая женщина не упустила бы случая выйти за него замуж. Лесли ничего не ответил, но его молчание было красноречивее всяких слов.
   - Велвет, Алекс, - распорядилась Скай, - отведите Сибиллу в ее комнату и уложите в кровать. Жасмин, одевайся и пойдем домой.
   - Хорошо, бабушка, - послушно отозвалась Жасмин, но глаза обеих женщин озорно блеснули.
   Комната опустела. Остались только граф Гленкирк и Жасмин де Мариско. Голая, она вылезла из постели и принялась поспешно одеваться. В доме было прохладно - огонь в камине догорел, только теплились угли.
   - А почему ты не хочешь выходить за меня замуж? - спросил он ее удивленно.
   - На это есть несколько веских причин, Джемми. - Жасмин застегнула ягули. - Во-первых, я еще не готова к замужеству, да и ты, думаю, тоже. Родня говорит, что для женщины нет жизни вне брака. Я согласна, но выйду замуж не сейчас. Уверена, что и твои близкие хотят, чтобы ты женился и обзавелся сыновьями.
   - Да, - кивнул он. - Этой весной будет пять лет, как умерла Изабель и мальчики. - Его привлекательное лицо стало печальным.
   - Нельзя, чтобы другие принуждали нас к новому браку, - рассудительно заметила Жасмин. - Если мы когда-нибудь вступим в брачный союз, то только потому, что сами этого захотим. Я должна влюбиться. Я, может быть, наивна, но считаю, что без любви не буду счастлива в семейной жизни. Ямала я по-своему любила, но это не было глубоким, всепоглощающим чувством. А именно такого я и хочу. Любая женщина заслуживает любви.
   - Если ты не испытала ее, как ты можешь знать, что такая любовь существует? - Он подал ей нить жемчуга и лазурита, которая была вплетена в ее волосы. Во время одного из любовных порывов они расплелись, и золотая нить запуталась в простынях.
   - Бабушка и дедушка так любят друг друга. Разве ты не видишь? И когда я буду выходить замуж, я должна любить так же. И ты тоже, дорогой Джемми! Не соглашайся на меньшее! - Жасмин сунула изящные ноги в усеянные бриллиантами туфли и улыбнулась. - Мне было хорошо с тобой, - тихо сказала она и, поцеловав графа, вышла из комнаты.
   После ее ухода Лесли почувствовал себя удивительно одиноко. Она была самой загадочной женщиной, и графа потянуло к ней, как только он впервые увидел ее. "Нужно бы узнать ее получше", - подумал он и улыбнулся. После сегодняшней ночи он узнал ее достаточно близко. Их близость дала графу понять, что ему пора жениться снова.
   Конечно, Жасмин де Мариско будет элегантнейшей графиней Гленкирк, но по ее словам он понял: придется потрудиться, чтобы убедить ее стать его женой.
   "Боже! - подумал он. - Что же, я в нее влюбился? В такую женщину нетрудно влюбиться, и все же она так отличается от Изабель". Брак с Изабель был тщательно обдуман, и, хотя они и полюбили друг друга, чувство не было таким уж глубоким. Белла была ему как сестра, жила только для детей. Но если бы она не умерла, он оставался бы ей верен.
   В отличие от отца, который все время поглядывал на сторону, Яков Патрик Чарльз Адам Лесли был однолюбом. Он понимал, что Жасмин де Мариско это понравится. Их ночные отношения не были случайными, так легко она бы ему не отдалась. И инстинктивно он чувствовал, что и она будет любить лишь одного, когда найдет своего мужчину. Теперь все зависело от него - сможет ли он убедить Жасмин, что только он способен принести ей счастье? Иначе она не станет его женой.
   Глава 13
   Валил густой снег. Январское утро было холодным и сумрачным. Повинуясь обстоятельствам, Скай и Адам де Мариско были вынуждены отменить свое решение в отношении Сибиллы Гордон и разрешили девушке временно вернуться в Гринвуд-Хаус.
   - Нельзя, чтобы она оставалась в Линмуте, пока там лорд Лесли, - сказала мужу Скай.
   Сибилла Гордон стояла перед отцом в библиотеке. Бабушка с дедушкой, мать и ненавистная соперница были здесь же. Но если они ждали раскаяния за случившееся утром, они жестоко ошибались.
   - Мне нужна правда, Сибилла, - потребовал отец суровым голосом, каким раньше никогда к дочери не обращался.
   - Какая правда, папа? - тихо переспросила она.
   - Почему ты оказалась так рано утром в комнате лорда Лесли? - спросил граф Брок-Кэрнский. - Тебе там нечего было делать.
   В раздражении Сибилла прикусила губу. Отец прав. Ни одна хорошо воспитанная девушка из приличной семьи не отправится в спальню к мужчине, а она туда пошла.
   - Ну, Сибилла? Ты будешь мне отвечать? - настаивал Алекс. - А то я подумаю, что ты направилась туда с распутными намерениями, вообразив, что так можно решить дело с графом Лесли.
   Сибилла вспыхнула:
   - Вовсе нет! Я собиралась пожелать графу Лесли доброй ночи. Ты обещал с ним поговорить, и я решила, что союз между нами решен.
   На самом же деле она действительно зашла в спальню графа, чтобы скомпрометировать его, полагая, что тогда у него не будет выбора и он женится на ней. Она была не так глупа и понимала, что все ее девичьи уловки не смогли заинтересовать графа. К тому же она заметила, что в конце вечера Яков Лесли и Жасмин куда-то скрылись. Она была в отчаянии и напугана. Но больше всего Сибиллу приводила в ярость мысль, что мужчина, которого она любит, может быть вместе с ее соперницей.
   Алекс Гордон не поверил дочери, но он ее любил. Сибби сделали больно, и она была в ярости. Какова бы ни была правда, она теперь ничего не значила. И он принял решение.
   - Сегодня утром я разговаривал с графом Кемпе. Ты выйдешь за него замуж на день святой Агнессы, - сказал он. - Том Ашбурн - хороший, порядочный человек, любит тебя и будет хорошим супругом.
   Сибилла смертельно побледнела.
   - Нет! - только и смогла произнести она.
   - Я не спрашиваю тебя, Сибилла, - твердо заявил отец. - Ты поставила в дурацкое положение и себя, и Якова Лесли, но теперь все позади. Ты выйдешь замуж, как полагается порядочной девушке.
   - Скорее уйду в монастырь, - театрально произнесла Сибилла, и слезы наполнили ее голубые глаза.
   - У тебя нет выбора, Сибби. - Алекс с удивлением заметил, что голос его слегка потеплел. - Подумай об этом, девочка. Ты будешь графиней, и английской графиней. Ты будешь принята при дворе, а Ашбурн тебя обожает.
   Он дал мне слово.
   - Он очень красив, - вмешалась Велвет. - Из вас получится самая очаровательная пара, душа моя. У нас так мало времени и так много дел, но мы устроим тебе замечательную свадьбу!
   - Почему вы принуждаете меня идти к алтарю? - заплакала Сибилла Гордон. Не я опозорила семью, развратничая, как проститутка. А она! И после всего случившегося она еще не хочет выходить замуж за человека, с которым всю ночь распутничала! Почему же вы не наказываете ее? - Сибилла повернулась к сестре. - Я уничтожу тебя, когда завтра вернусь ко двору! Я всем расскажу, кто меня будет слушать, как ты вела себя с лордом Лесли! После этого ни один порядочный мужчина не женится на тебе! - И Сибилла победно помахала пальцем перед лицом Жасмин.
   - Ты не расскажешь ни о чем, что произошло этой ночью в доме твоего дяди, - сурово сказала Скай. - Если ты это сделаешь, то пожалеешь. Речь идет не только о добром имени Жасмин, но и о твоем, о репутации всей семьи. И если ты в своем детском желании отомстить станешь распускать слухи, пострадают в первую очередь твои отец и мать, которых, как утверждаешь, ты любишь. Кемпе, конечно, отвернется от тебя, и никто, Сибилла, никто не захочет взять тебя в жены. Скандал, который ты можешь вызвать, не так-то легко затушить. И чтобы охранить семью, мне придется объявить тебя сумасшедшей и посадить под замок, чтобы впредь ты не могла никому навредить. Ты этого хочешь? - Скай безжалостно посмотрела на Сибиллу Гордон, знавшую, что бабушка не из тех женщин, кто грозит понапрасну.
   - Но, бабушка, - пробормотала Сибилла, не желая еще сдаваться, - почему я должна страдать за грехи Жасмин?
   - Любовь с мужчиной не грех, как тебя учили, - рассмеялась Жасмин.
   - Помолчи! - оборвала ее Скай. - Скоро доберемся и до тебя, - и вновь повернулась к Сибилле. - Брак с человеком, который тебя обожает и готов выполнять любой каприз, вряд ли можно считать наказанием, глупая девчонка. Тебя что-то не устраивает в характере графа Кемпе? Какая-то его черта тебе не нравится? Ну, говори же! - "Какие нынче упрямые дети", - подумала она про себя.
   Сибилла на минуту задумалась, но не могла припомнить чего-то, что не нравилось ей в Томе Ашбурне. Он ее в самом деле любил. И, кроме того, благодаря своему умению выгодно вложить деньги в рискованные торговые предприятия был сказочно богат. Том Ашбурн привлекателен, умен, красноречив. Если уж она не заполучила Якова Лесли, а теперь она, конечно, его уже и не хотела. Тома Ашбурна можно было считать прекрасным кандидатом в мужья.
   - Так что же? - Скай ждала ответа и наконец сама ответила за Сибиллу:
   - В этом человеке ты ничего плохого не находишь.
   - Не нахожу, - согласилась Сибилла, покачав головой.
   - Тогда не упрямься и выходи за него замуж.
   - Хорошо, бабушка. - Сибилла не могла найти повода для возражения.
   - Хорошо! С этим покончено. Садись. Жасмин, подойди-ка сюда, дорогая. Сегодня надо подумать и о твоем будущем.
   Жасмин поднялась и послушно встала перед бабушкой и отчимом.
   - О своем будущем я могу позаботиться сама, - сказала она.
   - Нет, девочка, не можешь, - твердо возразила Скай. - Здесь Англия, а не владения Могола. Хоть ты и рождена принцессой, но в этой стране ты просто Жасмин де Мариско - богатая вдова. С тех пор как ты приехала сюда, я много раз говорила, что твое будущее - в надежном браке. Твоя красота и богатство делают тебя привлекательной для всяких опасных типов. Ночной эпизод подсказал мне, что ты готова к новому замужеству, и ты, дорогая, выйдешь замуж. Выйдешь!
   - Но Джемми Лесли не охотник за состояниями, - вступилась Жасмин за графа Гленкирка. - Что ужасного мы совершили, бабушка? Нам было одиноко. Разве ты никогда в годы вдовства не находила утешения с добрым любящим мужчиной?
   "Очень близко к истине, - ощущая неловкость, подумала Скай, - очень близко". С дедушкой Жасмин они стали любовниками, когда умер ее третий муж Джеффри Саутвуд. Время от времени они встречались между двумя ее другими мужьями, пока наконец она не вышла замуж за Адама. Скай выпрямилась и посмотрела на супруга. От удивления у него дернулся рот, но муж промолчал. Мы не мою жизнь сейчас обсуждаем, Жасмин, - сурово одернула внучку Скай. Конечно, лорд Лесли - не охотник за состояниями. Но что, если бы ты решилась утешиться именно с таким человеком? Тебя с рождения оберегали от опасностей, и, несмотря на замужество и неурядицы с братом, ты по-настоящему не знаешь, каков мир. Брак с лордом Лесли - не выход из положения. Поэтому в конце апреля ты выйдешь замуж за маркиза Вестлея, и не будем больше это обсуждать.
   - Почему ее свадьба весной, а моя в январе? - раздраженно спросила Сибилла.
   - Потому что, глупая ты девчонка, сначала мы должны убедиться, что легкомыслие твоей сводной сестры не приведет к ребенку.
   - О! - воскликнула Сибилла и бросила на сестру быстрый внимательный взгляд, как будто хотела убедиться, не беременна ли та.
   - Кроме того, твой суженый горит желанием как можно быстрее жениться на тебе, - продолжала Скай. - Зима - прекрасная пора для свадеб. Одну или две мои свадьбы тоже сыграли зимой.
   - Я не выйду замуж за маркиза Вестлея, - проговорила Жасмин.
   - Почему? - удивилась бабушка.
   - Я его не люблю. Мне хочется, чтобы у меня было так, как у тебя с дедушкой. Я хочу глубокой и прочной любви. Скай вздохнула:
   - Я испытывала отвращение к своему первому мужу Дому О'Флахерти, и все же от брака с ним родились двое сыновей. Я любила отца Виллоу и искренне его оплакивала, но только когда я встретила Джеффри Саутвуда, отца твоего дяди Робина, я обрела настоящую любовь. Моим четвертым мужем был Найел Бурк. Я влюбилась в него еще пятнадцатилетней девчонкой, но была обещана другому мужчине. Найел был сыном сюзерена моего отца и, прибыв на мою свадьбу в качестве его представителя, заявил на меня права сеньора. Ты знаешь, дорогая, что это значит?
   - Нет, бабушка. - Жасмин удивленно покачала головой.
   - Сюзерен может потребовать у жениха девственность его невесты, и тот должен ее отдать. Выбора у него нет. Ах, Найел Он был красив и безрассуден и не думал о последствиях того, что делал. Я его сильно любила, но он никогда бы не изменился и, постарев, так и остался бы таким же бесшабашным и легкомысленным. Я бы этого не вынесла, но мне и не пришлось - он умер молодым.
   Тень искренней печали пробежала по лицу Скай, но она тут же вернулась из прошлого в настоящее и продолжала:
   - Пятым моим мужем стал Фабрен де Бомонт, герцог де Бомонт де Яспре. Это был политический союз, который я заключила по просьбе Елизаветы Тюдор. А уж потом наконец вышла замуж за твоего дедушку. Он - моя вторая настоящая любовь, и я благодарю Бога за те многие годы, которые мы провели вместе. Увы, дорогая девочка, мы не всегда можем получить то, что хотим. Даже принцессы не могут всегда иметь все, что пожелают. Ты научилась любить Ямал-хана. Ты рассказывала, каким он был добрым и хорошим. А теперь научишься любить Рована Линдли. Ты так была поглощена своим положением вдовы, что не дала ни малейшей возможности маркизу Вестлею проявить себя. Несколько месяцев назад он уже просил твоей руки, но тогда мы с дедушкой даже не стали его слушать. Тебе нужно было время, чтобы привыкнуть к новой жизни в Англии. После вчерашней ночи я поняла, что ты уже освоилась с ней, дорогая. - Глаза Скай блеснули. Но повторения того, что случилось, не должно быть. К вечеру Рован Линдли заедет к нам, и ты согласишься стать его женой, когда он сделает тебе предложение.
   - А если я обещаю, что никогда больше не позволю чувствам снова овладеть мною, ты изменишь свое решение, бабушка? - умоляла Жасмин.
   Скай рассмеялась:
   - Ах, милая девочка! Женщины из нашей семьи не должны давать такие обещания. Это выше их сил. И не гляди на меня так, будто тебя собираются заточить в башню. Претендент на твою руку, как и жених Сибиллы, обожает свою избранницу. Запомни это и со временем, обещаю, ты будешь очень счастлива.
   - Но прежде чем отдаваться телом, нужно связать брачными узами души, едва слышно возразила Жасмин, но бабушка услышала ее.
   - Кто это сказал? - спросила она.
   - Это из "Камасутры" - книги любви.
   - Мудрые слова, девочка. Ты не ошибешься, если будешь жить в соответствии с ними. А теперь иди и немного отдохни. Ты выглядишь измученной, а к вечеру должна быть на высоте. И ты тоже, Сибилла.
   Когда девушки ушли, Адам де Мариско наполнил красным вином четыре бокала и подал их жене, дочери и зятю.
   - За Жасмин и Сибиллу, - провозгласил он.
   Они подняли бокалы и выпили за здоровье девушек.
   Велвет поставила бокал на стол.
   - Уверена, что Сибилла будет счастлива с Томом Ашбурном, хотя сейчас и злится на Якова Лесли. Том быстро с ней сладит, и она тут же решит, что влюблена в него, такова уж эта девочка. Она отдаст ему свою верность и навеки будет его, если только Том сам не нарушит клятвы. Я даже рада, что он настолько старше Сибиллы.
   - Вдвое, - раздраженно уточнил Алекс.
   - В следующем месяце Сибилле исполняется семнадцать, - возразила Велвет. Много для первого брака. А Том Ашбурн лишь на десять лет старше лорда Лесли.
   - Ей как раз необходимо постоянство зрелого мужчины, - снова вступила в разговор Скай. - Это случается с некоторыми девушками. Муж, старший годами, более предан и более терпелив. Сибилла - сложный человек, Алекс.
   - А вот о Жасмин я беспокоюсь, - продолжала Велвет. - Рован Линдли - кузен Тома Ашбурна, но что мы знаем о нем еще, мама? Что это будет за брак и не окажется ли наша девочка в нем несчастной?
   - Не окажется, - улыбнулась Скай. - Я узнала о Роване Линдли все, что мне требовалось узнать. Он не охотник за приданым, хотя и получит от нас изрядные деньги; Своим состоянием Жасмин будет распоряжаться, как ей угодно. - Он уже согласился на это. Ему нужна она сама, Велвет. Но что еще важнее - это мужчина, способный совладать с дочерью Могола, не сломив ее дух.
   - Что ж, это удача, мама. - Велвет пригубила вино. - А он будет с ней добр? Она ведь бывает такой деспотичной.
   - Он будет добр, - заверила Скай дочь и рассказала собравшимся, как преданно ухаживал Рован Линдли за первой женой все мучительные годы их трагического брака.
   - Вот видишь, - повернулся Алекс Гордон к жене. - Разве позволила бы твоя мать выйти Жасмин замуж за человека, если бы он не был джентльменом? Бабушка трясется над ней гораздо больше, чем над кем-либо из внучат. Что же до свадьбы Сибиллы, я не хочу, чтобы меня пустили по миру безрассудными поступками. Уж в этом-то, мадам, будь добра, послушайся меня.
   - Ну вот, - возмутилась Велвет, - после всех наших совместных лет мы снова вернулись к проблеме послушания. Послушанию можно научить лошадей и собак, а не женщину из рода де Мариско. Сибби - твоя единственная дочь, и я не позволю, чтобы она вышла замуж за графа Кемпе так, словно ее отец пастух. Так что давай-ка раскошеливайся. И не скупись.
   В тот же день оба ухажера явились в Гринвуд-Хаус. Сибилла в розовом бархатном платье выглядела очаровательно и была то застенчива, то надменна. Том Ашбурн быстро ее рассмешил, и они вместе скрылись в библиотеке, затворив за собой дверь.
   - Покажи лорду Линдли картинную галерею, - предложила Скай Жасмин, которая выбрала черный бархат и была, несмотря на все усилия, невероятно скованной.
   Галерея находилась в небольшой комнате с высокими окнами, выходящими на реку. Она была увешана портретами мужей Скай и их потомством в различном возрасте и самой Скай, когда она была графиней Линмутской.
   - Бабушка, конечно, вам благоволит, - заметил Рован Линдли, рассмотрев портрет.
   Жасмин довольно улыбнулась. После Ругайи Бегум и отца больше всех на свете она полюбила бабушку. Велвет была добра, но оказалась слишком молодой, чтобы быть ее матерью. Они стали друзьями и останутся ими, но не более. Слишком много лет разделяло их. В Скай же Жасмин нашла родственную душу, даже если они в чем-то не соглашались. В семье никто не сомневался, что она у бабушки любимая внучка.
   Жасмин провела маркиза Вестлея по небольшой галерее, рассказывая о людях, изображенных на портретах, как это делала год назад ее бабушка. Дойдя до конца, она повернула назад, но вдруг остановилась у окна и стала вглядываться в заснеженную лужайку и темнеющую воду реки. Наступили сумерки, и ветер завывал в кронах деревьев.
   - Снег прекратился, - заметила она.
   - Да, - отозвался маркиз и тут же добавил:
   - Помните, Жасмин де Мариско, я сказал, что женюсь на вас? - Он стоял за ее спиной и обнимал Жасмин за плечи.
   - Прошлой ночью я спала с лордом Лесли, - выпалила она.
   - Что-то в этом роде я и предполагал, когда заметил, как вы исчезли с праздника у лорда Саутвуда, - спокойно ответил он. - Но впредь вы ведь не будете делать таких вещей? Вы будете помнить, что скоро станете моей женой? Он нежно поцеловал ее в макушку.
   Жасмин обернулась. Его реакция и разозлила, и потрясла ее, но все-таки ей было любопытно.
   - Вам что же, безразлично, что я спала с графом Гленкирком? - сердито спросила она, глядя прямо в его красивое лицо. Неужели она так мало для него значит, что его не заботит ее поведение? И отчего эта мысль так ее мучает? Ведь она не любит его и вряд ли когда-нибудь полюбит!
   Рован Линдли взглянул на нее сверху вниз, золотистые глаза посуровели, голос стал жестким.
   - Безразлично, мадам? Нет, не безразлично. Мысль о том, что лорд Лесли видел вас обнаженной и плакал от наслаждения рядом с вами, приводит меня в ярость. Я живо представляю эту сцену, и она жжет мне душу, как горящая головня. - Рука маркиза обхватила ее шею, но, несмотря на нежность прикосновения, она почувствовала его силу. - А как часто, мадам, вы были до этого с ним в постели?
   - Ни разу, только прошлой ночью, - прошептала Жасмин, внезапно испугавшись и стараясь не показать свой страх. - И никогда не буду впредь, если мне суждено стать вашей женой. Я - дочь Могола и, так же, как и вы, знаю, что такое честь. Прошлой ночью я была свободной женщиной. Свободной делать все что угодно. Сегодня все изменилось. Я не опозорю вас, милорд. Или вы откажетесь от брака из-за того, что я вам только что рассказала?
   Рука маркиза соскользнула с горла Жасмин, и он усмехнулся.
   - Вас обрадует, если я отвечу да? Так нет же. Жасмин де Мариско. Разве вы не видите, что свели меня с ума? Никогда прежде я не поднимал руку на женщину в неистовстве или гневе. Вот что вы со мной сделали. И подозреваю, что буду испытывать то же самое, даже когда вы станете моей, если вдруг какому-нибудь мужчине взбредет в голову дерзко на вас взглянуть, да поможет ему Господь!
   Он с силой притянул ее к себе и впечатал свои губы в ее, почти что сминая их, но все же передавая Жасмин трепет страсти.
   - Ты - жар в моей крови, - пробормотал он ей в губы. - Все сжигающий жар. - И поцеловал. Золотистые глаза вдруг сделались нежными. - Я не одну ночь хочу провести с тобой.
   Мне нужна вечность. Сыновья и дочери от тебя, прекрасная Жасмин.
   - Да. - На мгновение она подалась ему навстречу. - Я тоже хочу детей. Когда убили Ямала, я потеряла нашего ребенка, я люблю детей.
   - Тогда выходи за меня замуж, и я дам тебе этих детей, я дам тебе все, что ты пожелаешь, Жасмин. Все.
   "А что, если она скажет нет? Что они смогут с ней сделать?" Так размышляла она. Потом решила, раз бабушка предназначила маркиза Вестлея ей в мужья, она не может оказаться неблагодарной. Выбора у нее снова не было, но она верила Скай.
   - Хорошо, - ответила она Ровану Линдли. - Я выйду за вас замуж, милорд.
   Он погладил ее по лицу, нежно поцеловал и серьезно пообещал:
   - Ты будешь счастлива.
   Жасмин почувствовала, что слезы наворачиваются ей на глаза, но, широко раскрыв их, взглянула сквозь влажную пелену на маркиза:
   - Думаю, что и я смогу сделать вас счастливым, милорд. От этого человека исходило ощущение надежности, которого она не испытывала с детства. Это чувство исчезло, когда его украл Салим. Но теперь мысль сама возникла в ее сознании, теперь брат не сможет ее разыскать. Даже если его шпионы обнаружат, что она в Англии, ему неизвестно настоящее имя матери, бабушки или имя мужа.
   - Я хочу знать только одно, - проговорил Рован Линдли, и Жасмин заставила себя сосредоточиться.
   - Что именно, милорд?
   - Что для вас на самом деле значит граф Гленкирк?
   - Джемми Лесли? - улыбнулась Жасмин. - Ну, он мой друг, сэр.
   - А прошлая ночь?
   - У нас оказалось много общего. Наши супруги были убиты. Мы потеряли детей. Нам стало одиноко, и мы искали друг у друга утешения. Я не люблю его, и он не любит меня. Мой отчим предложил ему жениться на мне, но я отказалась. Мне было бы неприятно думать, что я принуждаю мужчину вести меня к алтарю.
   - Мне важно было это знать. Жасмин, - произнес маркиз. Она успокаивающе погладила его по лицу:
   - Я понимаю. И никогда не посрамлю твою честь. И свою тоже. И все-таки ты уверен, что хочешь на мне жениться? Ведь это бабушка решила выдать меня замуж, чтобы я своими низменными инстинктами не осрамила семью. По поводу вчерашней ночи скандала не будет. Ведь нас обнаружили вместе после того, как разъехались гости. И все же, если ты решишь, что жениться на мне не стоит, я тебя пойму.
   - Ты - моя, - просто ответил Рован Линдли. - С тех пор как я увидел тебя на первое мая. - И, взяв Жасмин за руку, повел ее из галереи. По поводу отсрочки дня свадьбы и ее причин не было сказано ни слова. Маркиз был тронут откровенностью Жасмин и ни секунды не сомневался, что она станет хорошей женой. "Ей можно верить", - подумал он и любовно сжал ее изящную руку.
   "Вот все и решилось", - мелькнуло в голове Жасмин, когда тем же вечером она подписывала брачный контракт с Джеймсом Рованом Линдли, маркизом Вестлеем. Был подписан и контракт Сибиллы. А потом в честь обручившихся пар устроили небольшой ужин.
   - В мае Томас берет меня во Францию, - важно заявила Сибилла. - Наш медовый месяц придется отложить - в январе ведь никуда не поедешь. Мы будем в Париже и у родственников бабушки в Аршамболе. Мама говорит, там есть замок Бель-Флер, где она провела детство. - Сибилла вопросительно посмотрела на Скай. - Бабушка, мы сможем в нем остановиться? Мама рассказывала, что и вы с дедушкой провели там медовый месяц. Как это романтично! Пожалуйста, бабушка!
   - Там не живут уже много лет, - ответила Скай, - но если ты настаиваешь, упрямая девчонка, я напишу туда, и замок приведут в порядок к приезду нового поколения молодоженов. - Скай хоть и ворчала, но улыбалась, отвечая Сибилле. Бель-Флер! О, как давно это было! Она тогда была намного моложе, грустно думала Скай, и спина не болела по утрам. - В январе, конечно, никуда не поедешь, но вы можете отправиться ко двору и покрасоваться перед всеми этими глупышками, которые служат вместе с тобой Анне Датской, - посоветовала она Сибилле.
   - Не обижай меня, моя красавица, - взмолился граф Кемпе. - Как это некуда ехать? Я доставлю тебя на небеса и обратно, моя обожаемая Сибилла. Верь моему слову. - Он поцеловал ее миниатюрную руку, и его серые глаза озорно блеснули.
   Сибилла была достаточно сообразительна и поняла, что он имеет в виду: девушка вспыхнула до корней своих золотых волос.
   До первой свадьбы оставалось менее трех недель, и портниха Бонни с подручными работали по восемнадцать часов в сутки. Чтобы помочь им, из лавки вызвали швею, которая прошлой зимой готовила гардероб Жасмин. Помня о щедрости графини Ланди, она с радостью откликнулась. Леди Сибилла Александра Мери Гордон не могла выходить замуж без полного приданого. Граф Брок-Кэрнский испросил разрешения королевы, и она освободила Сибиллу от обязанностей фрейлины. На ее место быстро нашлась другая.
   - Так она и в самом деле выходит замуж за графа Гленкирка? - спросила с улыбкой королева Анна, когда граф Брок-Кэрнский пришел просить освободить его дочь. - Джемми давно пора жениться.
   - Нет, мадам, - поправил королеву Алекс Гордон, - она выходит замуж за Тома Ашбурна, графа Кемпе. Гленкирк был детской фантазией, с которой она так долго носилась. Кемпе сделал предложение еще летом, но мы обещали дочери отвезти ее ко двору, чтобы она могла послужить вам. Нет, мадам, дело с Гленкирком не шло дальше ее девичьих грез. А сейчас она вполне очарована Томом Ашбурном, и он любит ее.
   - Что ж, милорд, - ответила королева, - это будет хорошая пара. Вас и жену можно поздравить со счастьем дочери.
   - Мы счастливы дважды, мадам, - отозвался граф. - Моя вдовая падчерица Жасмин де Мариско весной снова выходит замуж. Ее избранник - маркиз Вестлей, двоюродный брат Тома Ашбурна. В мае джентльмены приехали к моему тестю в Королевский Молверн и влюбились в моих девочек. - Говоря это, Алекс Гордон чувствовал себя в безопасности: месячные у Жасмин были за два дня до ее связи с лордом Лесли. Бог даст, все обойдется и скандала не будет!
   Накануне свадьбы Сибиллы с Томом Ашбурном Жасмин навестила сводную сестру и застала ее одну в спальне.
   - Что тебе нужно? - спросила Сибилла, которая в последнее время уже не была такой нетерпимой, как раньше.
   - Я принесла вот это. - Жасмин подала ей плоскую коробку, обтянутую красной кожей. - Мой свадебный подарок тебе. Сибилла взглянула на нее с удивлением.
   - Почему ты даришь мне это? Ты ведь ненавидишь меня.
   Должна ненавидеть.
   - Вовсе нет, - возразила Жасмин. - Вспомни, Сибби, у нас с тобой одна мать. Я не могу ненавидеть дочь моей матери и не верю, что ты по-настоящему ненавидишь меня.
   - Если бы у мамы была дочь, а не четверо сыновей. - Сибилла вздохнула. Но у нее были сыновья, а я - ее маленькая девочка. А потом появилась ты. И я поняла, что любовь, которую она дарила мне, на самом деле любовь к тебе. Мне стало больно, и я злилась. Жасмин. Разве на моем месте ты не испытывала бы тех же чувств? Я любила маму больше всех на свете! - Голос Сибиллы сорвался, и крупные слезы покатились по розовым щекам.
   Успокаивая, Жасмин обняла сестру, и, к удивлению, та не сбросила ее руки и не отстранилась.
   - Послушай, Сибби, если бы не ты, мама, может быть, и не смогла бы выжить, вернувшись из Индии, и брак ее не был бы так счастлив. Когда убили моего мужа Ямала, у меня был выкидыш. Того ребенка я только воображала, и все же его потеря была для меня ужасной. А теперь попытайся представить, что чувствовала мама, которая знала своего ребенка, и с ним ее разлучили. И вот она приезжает в Дан-Брок, а там - ты! Разница в возрасте у нас всего шесть месяцев, но важно не это, а то, что ты была там. Девочке нужна была мать, а матери отчаянно нужна ее маленькая дочка. Мама, наверное, решила, что это чудо. Ее любовь и забота были предназначены только тебе, Сибби, и никогда - мне. Думала ли она обо мне? Не знаю. Может быть, и думала иногда, а может быть, и нет, потому что это было слишком больно для нее. Меня она помнила совсем маленькой и никогда не надеялась увидеть снова. Ее любимой дочкой стала ты, а не я. Вот и при встрече она обрадовалась мне не как любимой дочери. И хотя она дала мне жизнь, я никак не могу поверить, что это и есть моя мать.
   - Не можешь? - Сибби была поражена и взглянула на сводную сестру. - Но ведь она на самом деле твоя мать. Жасмин!
   - Знаю, - рассмеялась сестра. - Но вырастила меня Ругайя Бегум, и ее я считала матерью. А ты об Аланне Вит думала как о маме?
   - Никогда! - ответила Сибилла. - Я ее презираю и ненавижу. Мама расстраивается, когда я так говорю, но это правда. Аланне Вит я была нужна только для того, чтобы вымогать деньги у отца. Она мне не мать.
   Когда я была маленькой, она приезжала в Дан-Брок навещать меня, но каждый раз выманивала что-нибудь у отца: скотину, лошадей, зерно. И пользовалась всем этим вместе со своим отребьем, за которого зимой вышла замуж. Как-то, когда мне было шесть лет, она явилась к нам с огромным животом и цепляющимся за юбки сопливым ребенком, которого она игриво представила как моего младшего братика. Этот монстр был ростом с меня, хотя ему исполнилось только два года. Его отца я видела лишь однажды, и он был настоящим гигантом.
   После этого я попросила папу посылать этой мерзавке домой, если ей что-нибудь причиталось, и с тех пор ее не видела.
   - И все же она твоя мать. Она дала тебе жизнь, - настаивала Жасмин.
   Понимание засветилось в глазах Сибиллы.
   - Но женщина, родившая тебя, тебя по крайней мере любит.
   - Однако ее любовь ко мне совсем не уменьшает ее любви к тебе, - ответила Жасмин. - Мы ведь совсем разные. Разве мать может любить одних детей и отнимать свою любовь у других? У меня никогда не было сестры, близкой мне по возрасту, Сибби. Из детей Могола я родилась последней, когда другие его дочери уже выросли. Я жила с матерью вдали от двора без подруг-ровесниц. Когда я узнала, что ты существуешь на свете, то почувствовала огромное счастье. Но никогда не думала, что мы сможем стать подругами. А мы должны. Ведь мы сестры.
   "Она сказала не сводные сестры, а сестры", - подумала про себя Сибилла, а вслух спросила:
   - Я тебе нравлюсь. Жасмин?
   - Не всегда, - прозвучал откровенный ответ. - Ты очень избалована.
   - А ты бываешь высокомерной, - быстро парировала Сибби.
   - Я дочь Могола, - с королевским достоинством ответила Жасмин.
   Глаза девушек встретились, и они рассмеялись.
   - Ox, - всхлипывала Сибилла, наконец овладевая собой. - Я думаю, мы станем подругами, уверена, станем, дорогая сестра! - И снова всхлипнула. Заплакала и Жасмин. Так их и застала Велвет.
   - В чем дело? - закричала она.
   - Мы сестры, - ответила Сибилла. От слез ее нос совсем покраснел.
   - Разве это не здорово? - икнула Жасмин.
   - Вы что, напробовались свадебного вина? - подозрительно спросила Велвет. Что свело девушек вместе?
   - Жасмин принесла мне свадебный подарок, - наконец вымолвила Сибилла. - Мы поговорили с ней и решили, что больше не хотим быть врагами. Мы сестры, мама, и мы выходим замуж за кузенов, которые друг другу словно братья.
   Велвет покачала головой.
   - Я, мать, за все эти годы так и не смогла понять своих дочерей. Давай-ка посмотрим, Сибби, что принесла тебе Жасмин. Открой коробку. О-о! Как прелестно, - воскликнула она когда дочь подняла крышку и обнаружила внутри на шелковой подкладке колье и серьги из бриллиантов и жемчуга.
   - Бриллианты из копей отца в Гояконде, а жемчуг из Персидского залива. Папа говорил, что там вылавливают лучшие жемчужины. Не знаю, какие у тебя есть драгоценности, Сибби, но эти украшения чудесно подойдут к твоему платью.
   - Ты правда так думаешь?
   Велвет была изумлена: о ней забыли, и она на цыпочках вышла из комнаты, оставив дочерей, склонивших друг к другу золотую и цвета черного дерева головы, обсуждать свадебный наряд Сибиллы.
   Скай от души смеялась, узнав, как помирились девушки.
   - Это было лишь делом времени, - сказала она. - Сибилла ревновала тебя к Жасмин, не понимая, как скоро ей придется делить с кем-нибудь любовь матери. Теперь у нее есть Том Ашбурн, и твоя любовь уже не кажется такой важной. И Жасмин чувствует, что у нее появляется надежная опора - Рован Линдли будет ей хорошим мужем. Еще до конца года мы с Адамом получим двух новых правнуков, а ты, Велвет, станешь бабушкой. - И Скай рассмеялась.
   Солнечным утром 26 января 1607 года леди Сибилла Александра Мери Гордон вышла замуж за лорда Томаса Генри Кемпе. Невеста была в платье из белого бархата с серебряной нижней юбкой. Лиф платья был расшит жемчугом и горным хрусталем, переливавшимся в утренних лучах. Жених надел черный бархатный костюм. Солнце, не показывавшееся почти две недели, ради свадьбы вовсю сияло на небе, и гости по достоинству смогли оценить ожерелье невесты.
   Молодых венчали в часовне Линмут-Хауса, а на свадебных торжествах присутствовали король и королева, придворная знать. Обрядом руководил личный англиканский священник короля. Узнав о помолвке племянницы и предстоящей свадьбе, граф Линмутский прежде всего послал весточку лорду Бурку. Патрик и Валентина жили в двух днях пути и старались пробиться сквозь зимнюю непогоду, чтобы вовремя оказаться в Лондоне.
   И вот, ожидая поздравлений гостей, стоящий рядом с Сибиллой и широко улыбающийся Том Кемпе вдруг увидел Бурков.
   - Откуда вы узнали? - воскликнул он.
   - Робин нам сообщил, - ответил Патрик. - Ни за что бы не упустил возможности посмотреть, как ты женишься! Теперь, старый негодяй, ты уже не сможешь флиртовать с моей женой. Милейшая племянница Сибилла тебя тут же изничтожит, стоит тебе только попробовать. Мама говорила, ты без ума от девчонки.
   - Не смейся над Томом, - остановила мужа Валентина и поцеловала графа в щеку. - Я всегда знала, что однажды ты найдешь себе замечательную жену. Как я рада, мой друг, что сегодня могу присутствовать на твоей свадьбе. - И, понизив голос, прошептала:
   - Но почему Сибилла?
   Том Ашбурн счастливо рассмеялся:
   - Клянусь тебе, моя богиня, она мне лучшая пара. Без нее я бы вовсе пропал. - Он схватил руку невесты и, поднеся к губам, поцеловал.
   Сибилла засияла от удовольствия, любовь засветилась в ее голубых глазах.
   - Интересно, Велвет, когда ты станешь бабушкой? - игриво спросил Патрик и еле увернулся от ее шутливой оплеухи. - Что это, мадам, у тебя морщины? - И удалился с женой, прежде чем младшая сестра смогла серьезно взяться за него.
   Маркиз Вестлей прогуливался по бальному залу Линмут-Хауса с невестой, выглядевшей просто ослепительно в оранжевом бархатном платье с золотистой парчовой нижней юбкой. Рукава украшали изящные парчовые банты, в середине которых сияли миниатюрные топазы, на шее искрилось ожерелье из желтых бриллиантов. Волосы цвета воронова крыла были разделены посередине на пробор, собраны на затылке в пучок с вплетенными в него золотыми розами.
   - Смотри, как гордо она держится, - заметила мужу Скай. - Ей надо быть королевой!
   - Она - вылитая ты, кроме бирюзовых глаз и этой чертовски привлекательной родинки, - ответил Адам де Мариско.
   - Она намного красивее, чем я когда-либо была, - возразила Скай.
   - Нет, самая красивая женщина - ты. И не спорь, девочка, со мной. Ты!
   - Я никогда с тобой не спорю, - ответила Скай, и Адам рассмеялся.
   После помолвки с маркизом Вестлеем Жасмин мало бывала при дворе. Незамужней женщине из хорошей семьи, если только она не специально выставляла себя напоказ, появляться там считалось нескромным, разве что в обществе родственников или будущего мужа. А Рован Линдли двор не любил.
   - Там полно всяких прихлебателей и низких типов, - объяснил он. - Лучше я покажу тебе Лондон. Как только минует угроза сильных заносов, нам всем придется разъехаться по домам и начинать готовиться к свадьбе.
   - А мы будем приезжать в Лондон, когда поженимся? - спросила его Жасмин. Когда-нибудь Гринвуд станет моим, и мы сможем там останавливаться.
   - Если захочешь, мы будем приезжать в Лондон, - ответил маркиз. - Но разве ты не деревенская девушка? Помнится, когда я встретил тебя первый раз, ты была босоногой, с охапкой полевых цветов, с которых еще не слетела роса. В ту женщину я и влюбился. Жасмин де Мариско.
   - Не могу обещать, что всегда буду одинаковой, - честно призналась Жасмин.
   - Хорошо, тогда и я не буду этого обещать, - улыбнулся маркиз, и они рассмеялись. Он провел ее по Лондонскому мосту в Саутуорк <Саутуорк - южная часть Лондона.>, где располагался театр "Глобус" <Театр "Глобус" знаменит тем, что У. Шекспир ставил в нем свои пьесы. Он представлял собой овальную площадку, обнесенную деревянной стеной. В 1613 году сгорел и позднее был построен из камня. Позднее снесен по приказу парламента. Существовал с 1599 по 1644 г.>, одним из владельцев которого был знаменитый драматург Уильям Шекспир. Они посмотрели несколько пьес:
   "Макбета", "Генриха V", "Короля Лира". Но хотя они ярко воссоздавали былые страницы английской и шотландской истории, Жасмин больше понравились комедии Шекспира "Много шума из ничего" и "Сон в летнюю ночь".
   Сам "Глобус" был грязным, шумным местом и находился сразу за Вер-Гарденом. Рован всегда покупал кресла на самой сцене, внизу же шевелилось сплошное людское месиво, а театралы были людьми не только респектабельными. Лоточницы торговали фруктами из Испании, а за большие деньги предлагали и себя. Ни одна приличная женщина не рискнула бы появиться в ложах: там открыто зазывали ухажеров из партера дорогие проститутки, а за портьерами прятались со своими любовниками хорошо известные дамы света.
   - Хочешь посмотреть медвежью травлю? - как-то спросил Рован.
   - Медвежью травлю? - вслух удивилась Жасмин.
   Он рассказал ей, в чем дело, и с облегчением заметил на лице невесты отвращение. Рован и сам не любил медвежью травлю.
   - Как ужасно! - воскликнула Жасмин. - Как жестоко! Охота - другое дело. Но заставлять животных драться друг с другом ради забавы - бесчеловечно. Нет уж, спасибо, милорд!
   - Так ты охотишься? - спросил маркиз, меняя тему.
   - Я бывала на охоте с отцом и братьями. На тигров, антилоп, газелей. Иногда мы скакали на лошадях, иногда преследовали добычу на спине слона. Я довольно прилично стреляю из ружья и лука и, если понадобится, могу владеть и Копьем. А ты охотишься, милорд? И на кого?
   - Олени, кролики, дичь к столу. Я не считаю, что убийство животных может быть только спортом. Тогда в нем нет смысла.
   Они сидели в библиотеке Гринвуд-Хауса, решая, чем бы заняться.
   - С каждым днем я узнаю о тебе все больше и больше, - сказала Жасмин, - и начинаю думать, что бабушка была права, когда говорила о тебе.
   - А что говорила обо мне эта удивительная женщина? - улыбнулся Рован.
   - Что ты хороший человек и будешь мне замечательным мужем, - откровенно ответила Жасмин.
   - Таков я и есть, - согласился маркиз. - Но и мне, мадам, хотелось бы узнать тебя получше, хоть ты и не даешь мне возможности. Иди ко мне. Жасмин.
   Она удивленно поднялась и направилась к нему, но от неожиданности вскрикнула, когда он потянул ее к себе и усадил на колени - юбки пузырем вздулись на ногах:
   - Милорд!
   - Рован, - ответил он ей. - Меня зовут Рован. Я хочу, чтобы ты произнесла мое имя. Жасмин.
   - Рован! Что ты делаешь? - Она попыталась подняться, но он ей не позволил, удержав в объятиях, и чуть не рассмеялся, видя ее негодование.
   - В тот вечер, когда мы решили пожениться, я поцеловал тебя. С тех пор ты ни разу не позволила поцеловать или приласкать тебя. Разве, став мужем и женой, мы не будем с тобой любовниками?
   - Пока мы еще не женаты, - просто ответила она, но ее щеки пылали от смущения. Вдруг ей сделалось неловко.
   - Но мы ведь и не любовники, мадам. Отчего ты так застенчива со мной? С Гленкирком ты такой не была, - вдруг произнес он.
   Она судорожно вздохнула, будто ужаленная, и снова попыталась подняться, и он снова ей не позволил.
   - Это все, что ты хочешь получить от меня, Рован? - яростно спросила она. - Только то, что имел Джемми Лесли? Я не распутница, что бы ты обо мне ни думал!
   - Я получу от тебя гораздо больше, чем он, - ревниво ответил маркиз и поцеловал невесту.
   Поцелуй был злым, и она так же зло ответила на него. Он с силой разжал ее губы, язык проник в ее рот и принялся бороться с ее языком. Но гнев пробудил страсть. Внезапно Рован застонал. Поцелуй становился мягче и нежнее, и он почувствовал, что злость проходит и у нее. Его жаркий рот оторвался от губ, целовал щеки, глаза, впадинку под левым ухом.
   Жасмин почувствовала озноб. Он повернул ее голову, и, к удивлению, она ощутила, как в ней зарождается желание. Он покусывал ее мочку, язык прошелся по уху и от теплого дыхания мурашки поползли вдоль спины. Он положил руку ей на грудь, сначала осторожно и вдруг скользнул в вырез платья. Жасмин удивилась, что платье осталось целым: так плотно оно облегало груди. Захватив сосок большим и указательным пальцами, он стал ласкать его, пока она не вскрикнула.
   Тогда его губы снова нашли ее. Они целовались так долго, что, казалось, больше уже были не в силах - губы жадно прижаты друг к другу. Она отстранилась, чтобы вздохнуть, и тут почувствовала под пышными юбками его руку. Она скользнула по бедру и безошибочно нащупала самое нежное место.
   - Рован! - выдохнула она его имя.
   - Позволь мне только потрогать, - умоляюще прошептал он ей в щеку. Палец чувственно ласкал Жасмин.
   Она ощутила, как на нее нахлынуло его желание. Какой он испорченный! Испорченный! Она снова попыталась подняться, но не смогла.
   - Рован! - Она задыхалась.
   Палец ласкал и ласкал ее, пока она вся не напряглась и, задрожав, вдруг не расслабилась, прижавшись лицом к его груди.
   - Я ненавижу тебя за то, что ты сделал, - всхлипнула она.
   - Тебе было мало?
   - Нет!
   - Я не хотел этого. Жасмин.
   - Тогда зачем? Зачем ты это сделал со мной? - потребовала она, глядя в его золотистые глаза.
   - Потому что хотел, чтобы и ты жаждала меня так же, как желаю тебя я, любовь моя. Ты не девственница, чтобы тебя можно было так просто удовлетворить. Ты женщина, и я хочу, чтобы ты была моей - только моей навеки.
   - Ты жесток, - еле слышно произнесла она, изнемогая от желания.
   - Я могу доставлять и наслаждение, и боль, как и ты, любовь моя, - ответил маркиз и нежно ее поцеловал.
   - Никогда больше не ставь между нами Джемми Лесли, - попросила Жасмин. Тебе не к кому меня ревновать, Рован. Клянусь тебе! Как мне убедить тебя в этом?
   - Может быть, когда я буду твоим мужем, мне удастся выкинуть из головы мучающие меня картины, и кошмары сменятся волшебным сном любви. До тех пор ревность будет непереносимо жечь мое нутро.
   - Тогда возьми меня сейчас, Рован, - тихо сказала Жасмин, гладя его рыжеватые волосы. - Мне тяжело думать, что ты так страдаешь из-за пустяков. Те несколько часов с Гленкирком для меня не имели никакого значения, как и для него. Друг в друге мы искали лишь утешения. Возьми меня, милорд, облегчи свою боль.
   - Нет, - ответил маркиз, - недостойно пользоваться твоей слабостью. Я не хочу, чтобы ты вспоминала, как отдалась мне из жалости. Я должен учиться сдерживать свои чувства. Но, Боже, как я тебя хочу.
   - От ожидания страсть становится только сладостнее, - по-доброму рассмеялась она.
   - Гленкирк - дурак! - отозвался Рован Линдли.
   - Почему ты так сказал? - удивилась Жасмин.
   - Потому что он мог владеть тобой и отказался, - ответил ее жених.
   Но Яков Лесли до сих пор сожалел, что был так неосмотрителен. Через несколько дней после того, как их с Жасмин нашли в постели, он навестил графа и графиню Ланди и просил их разрешения ухаживать за внучкой. Но они ответили отказом.
   - Жасмин помолвлена с маркизом Вестлеем, - сказала Скай лорду Лесли.
   - Но если она вынашивает моего ребенка? - спросил он.
   - Не вынашивает, - последовал категоричный ответ.
   - Она влюблена в Вестлея или вы принуждаете ее к браку из-за меня? - не отступал Яков Лесли.
   - Послушайте, милорд, - спокойно объяснила Скай. - Рован Линдли встретился с внучкой первого мая, полюбил ее и просил нашего разрешения жениться на ней. Тогда мы отказали ему, так как считали, что Жасмин необходимо обжиться в Англии. Мы думали еще и о себе и наслаждались обществом новой внучки, которую даже не рассчитывали увидеть. Но для уважаемой женщины нет другого пути только замужество, и вы это знаете, милорд. Маленькое приключение Жасмин с вами убедило нас, что ей пора устраиваться в жизни основательно.
   - И она согласилась выйти за него замуж? - спросил граф Гленкирк.
   - Конечно, милорд. Мы никогда не принуждали детей или внуков идти к алтарю, - ответила госпожа де Мариско. - Ваше разочарование - дело ваших собственных рук. У вас была возможность жениться на ней, но когда вас спросили об этом, вы промолчали, что означало отказ.
   - Но она заявила, что не хочет выходить за меня замуж, - запротестовал граф.
   - А вы ей и поверили? - Скай было искренне жаль Якова Лесли. Свою ошибку он понял слишком поздно.
   - Я думал, она забавляется. Признайтесь, нас застали в ситуации, не оставляющей сомнений. А Жасмин явно не из тех женщин, которые пользуются случаем, чтобы женить на себе джентльмена. К тому же примите во внимание чувства ее сводной сестры. Я достаточно узнал Жасмин - она добрая женщина.
   - Вы все это узнали о ней за несколько коротких часов? - насмешливо спросила Скай, стараясь разрядить обстановку.
   - Мистрис де Мариско и я несколько раз подолгу беседовали в парке, когда я заезжал к ней. Ради леди Сибиллы она нисколько меня не поощряла, - скованно проговорил Гленкирк.
   - До того вечера, когда вы встретились у моего сына, - пробормотала Скай. - Она утверждала, что вы оба почувствовали себя одинокими и старались утешить друг друга.
   - Да, - подтвердил он, и боль отразилась на его красивом лице. Он выпрямился и официальным тоном обратился к хозяевам:
   - Милорд. Миледи. Благодарю вас за то, что вы меня приняли, и в сложившихся обстоятельствах впредь обещаю не беспокоить. Вы скажете Жасмин, что я был у вас?
   - Нет, милорд, - покачала головой Скай. - В этом нет никакого смысла. Разве вы полагаете по-другому? Она помолвлена с Рованом Линяли, и свадьба состоится тридцатого апреля.
   - Неужели ты не предоставишь ей выбора? - спросил Адам жену, когда дверь за Гленкирком закрылась.
   - Ее будущее в Англии, а не в Шотландии. В той дикой и сырой стране я уже потеряла Велвет. И я не отдам ей Жасмин, Адам. К тому же, если бы Гленкирк ее действительно любил, он сказал бы нам об этом. А сейчас рассуждать уже поздно. Быть может, он узнал о ее сокровищах? Богатые люди никогда не довольствуются своим состоянием. Они постоянно стремятся добавить к нему новые богатства.
   На этом вопрос закрыли и предупредили слуг, чтобы те не рассказывали мистрис де Мариско о визите графа Гленкирка. В борьбе за Жасмин победил Рован Линдли. Когда в середине февраля в воздухе потеплело и повеяло весной. Гордоны, де Мариско и Ашбурны покинули Лондон и разъехались по домам.
   - Скорее приезжай в Свон-Корт, - упрашивала сестру Сибилла. - Я буду без тебя скучать.
   - Как только бабушка позволит, - обещала Жасмин. - Она говорит, сначала нужно приготовить приданое.
   - Напиши, как только сможешь, - улыбнулась Сибилла. И карета с молодыми и родителями жены, намеревающимися посмотреть ее новый дом, выехала на дорогу, которая в конце концов должна была привести их к Свон-Корту.
   Глава 14
   - Бедняжка Бонни! - сочувственно улыбнулась Жасмин. - Ко дню свадьбы у тебя совсем не останется пальцев, которыми ты сможешь шить. Сначала Сибилла, теперь я.
   Портниха улыбнулась девушке. Она устала, и маленькая подручная тоже, но они не роптали. Знали, что их работу оценят. К тому же в отличие от многих слуг в огромном хозяйстве они всегда были сыты, жили в тепле в мансарде со створчатым окном, выходившим на поля.
   - Шитье - это и наше ремесло, и удовольствие. Да и времени на ваше приданое гораздо больше, чем перед свадьбой леди Сибиллы. Постойте секундочку спокойно, я смочу этот шов. Такое красивое свадебное платье, миледи, и требует совсем немного переделки. Мода на них с годами меняется не так быстро. Вы выше бабушки, но чуть ниже мамы. Значит, шов нужно снова распускать.
   - Подвенечное платье бабушки и мамы, - прошептала Жасмин. - Бонни! Я так счастлива!
   - Маркиз - симпатичный человек, - с улыбкой сказала Бонни и откусила нитку, которой сметывала шов. - Ну вот, миледи, можете снимать и бежать к своему ненаглядному. Еще несколько недель, и вы будете его женой!
   - Минутку, - остановила ее Скай, которая вошла в комнату с только что вернувшейся из Свон-Корта Велвет. - Дайте-ка и мне посмотреть на мою дорогую девочку. Мать ее в этом платье я так и не видела: когда она выходила замуж за Алекса, я ездила в Индию. Ах, как красиво!
   - В твоем свадебном платье я почти чувствовала, что вы с папой со мной, сказала Велвет. - Но дочь затмила меня своим сиянием. Платье словно сшито специально на тебя. Цвет просто великолепен. Взгляни сама.
   Жасмин, не решавшаяся до этого посмотреть на себя, повернулась к высокому зеркалу примерочной. На ней было то же самое платье, которое надевала Скай, когда выходила замуж за Адама; потом Велвет, праздновавшая свадьбу с Алексом Гордоном в Королевском Молверне, Оно и в самом деле сидело на Жасмин так, будто шили его для нее одной. Это было французское платье, из страны, где вступала в брак ее бабушка.
   Блестящий шелк отливал яблочно-зеленым цветом, квадратный низкий лиф был расшит золотыми бабочками и маргаритками и украшен крохотными жемчужинами. Под верхней юбкой темнела нижняя из зеленого бархата с такой же вышивкой, как и на лифе. Широкие сверху рукава сужались книзу и были отделаны тонкими золотыми ленточками и золотыми кружевами на манжетах. Осиная талия и юбка в форме колокола все еще были в моде.
   В свое время Скай сумела сшить себе и подходящее белье, и чулки, расшитые узорами в виде виноградной лозы, заказать бледно-зеленые туфли, которые также были частью ее свадебного наряда. По распоряжению госпожи Бонни изготовила розы из золотой материи, чтобы украсить волосы невесты.
   - Ты наденешь мой жемчуг, - сказала Скай внучке, и на глазах у нее блеснули слезы.
   Жасмин по очереди обняла бабушку и мать.
   - Вы так ко мне добры, - сказала она.
   - А расскажи, что было на тебе в день свадьбы с принцем Ямалом, попросила Скай, и Жасмин наконец сняла подвенечное платье.
   - О, меня нарядили, как статую, чтобы продемонстрировать богатство отца и оказать честь семье жениха, - ответила Жасмин и описала свой сверкающий алмазами наряд из красного шелка. - Но мне определенно больше нравится это платье. Индия, моя прошлая жизнь меркнут в моей памяти. Я - англичанка и горжусь этим.
   Бонни, помогавшая Жасмин раздеться, внимательно слушала ее и заинтересовалась ее первым свадебным нарядом.
   - Что же у вас было под всеми этими шелками, золотом и драгоценностями? удивилась она. - Я любопытна, как сорока.
   - А ничего, Бонни. - Глаза Жасмин озорно блеснули.
   - Ничего? - разинула рот портниха. - Продолжайте, продолжайте, госпожа!
   - Там тепло, Бонни. Теплее, чем ты можешь себе представить. В Индии люди мало надевают на себя одежд. Разве что на официальные приемы. Там не носят рубашек и другого нижнего белья, как здесь, в Англии, - ответила Жасмин.
   - Боже мой! - воскликнула пораженная Бонни. Гардероб Жасмин был уже почти готов, и она собралась в Свон-Корт навестить Сибиллу. Сводная сестра умоляла ее приехать, чтобы показать ей свой новый дом. Свон-Корт произвел впечатление на Жасмин. Поместье не было большим, но весьма милым, с очаровательным озерцом, где плавали черные и белые лебеди. Вдовствующая мать Тома Ашбурна умерла три года назад, и дом захирел без хозяйки. Сибилла, обученная матерью, быстро привела все в порядок и теперь, в преддверии лета, наставляла садовника, как восстановить сады. Жасмин гостила у Ашбурнов, пока до свадьбы не осталась всего неделя и Рован Линдли не приехал за ней, чтобы отвезти домой, в Королевский Молверн.
   - Через два дня и мы выедем вслед за тобой, - сообщила ей Сибилла. - Мы ведь будем ехать медленно. - Она лукаво улыбнулась сестре.
   - Ты не ездишь верхом? А я не люблю карету: она такая медленная, и в ней так пыльно.
   - Том не разрешает мне сидеть верхом.., сейчас. - Лицо Сибиллы расплылось от радости, Секунду Жасмин во все глаза глядела на нее, а потом закричала:
   - У тебя будет ребенок, Сибби! Правда? У тебя будет ребенок! А мама знает?
   - Пока нет. - Сестры обнялись. - И ты не говори ей. Твоя свадьба тридцатого апреля, на следующий день мамин праздник. Пусть ей подарком будет новость о первом внуке. Родить я должна в середине осени. Мне кажется, я зачала в нашу брачную ночь. О! Я и тебе желаю того же, Жасмин. Я так счастлива! Пожалуйста, будь счастлива и ты!
   Скача на лошади по английским полям рядом с Рованом Линдли, Жасмин решила, что она на самом деле счастлива. Чувство внезапно нахлынуло на нее, и, бросив взгляд из-под ресниц на скачущего бок о бок рыжекудрого мужчину, она подумала, что, вероятно, сможет его полюбить. Ей было интересно, какое чувство испытывает к ней он. То, что он жаждал ее, маркиз и не скрывал, но Жасмин понимала - одного желания недостаточно и ей, и ему.
   - О чем ты думаешь? О чем-нибудь серьезном? - спросил Рован.
   - А как ты догадался? - улыбнулась его невеста.
   - Ты морщишь лоб, когда о чем-нибудь размышляешь. И чем серьезнее предмет, тем глубже морщины, - объяснил он. Жасмин рассмеялась:
   - Как тебе удалось так хорошо меня узнать за такое короткое время, Рован?
   - Я наблюдаю за тобой. А мы уже знакомы почти год, Жасмин.
   Ей сделалось стыдно, что сама она не могла похвастаться, что знает так же хорошо его. Отважившись, она спросила:
   - Ты любишь меня, Рован Линдли?
   - Да, Жасмин, люблю, - серьезно ответил он. - Я полюбил тебя с первого взгляда. Такой уж я есть. Том может подтвердить. Так было и с первой женой. Я увидел ее и влюбился.
   - Нет, нет, - настаивала она. - Ты не можешь меня любить. Желать - да. Но любить? - Кобыла занервничала, почувствовав нервозность в голосе хозяйки, и Жасмин, успокаивая ее, похлопала по шее.
   - Я люблю тебя, - твердо ответил маркиз. - А ты еще не любишь меня? Как бы я этого хотел!
   Жасмин остановила лошадь, и он последовал ее примеру.
   - Любить тебя? Да, мне кажется, я начинаю любить тебя, Рован.
   В молчании они снова тронулись в путь. Дорога простиралась через зеленые холмы, усыпанные яркими весенними цветами, с веселящимися ягнятами, напоминавшими маленькие пушистые облачка. Где-то сзади громыхала карета семьи де Мариско, направлявшаяся в Королевский Молверн, а в ней Торамалли присматривала за вещами Жасмин. Девушка пустила Эбони в галоп. Ей почти так же хотелось нестись вперед, как и ее лошади. И за ними шаг в шаг поспевал гнедой жеребец Рована.
   День, и с утра пасмурный, нахмурился еще больше. Поднялся ветер, и над горизонтом, и прямо над их головами беспорядочно неслись облака. Послышался раскат грома, и вдруг небо разверзлось, и на них крупными каплями хлынул дождь. Карета намного отстала. Пустив лошадей в галоп, молодые люди рванулись вперед. Насколько хватало глаз, вокруг не было никакого укрытия. Жасмин натянула на голову капюшон и сжалась под плащом. Они упорно скакали вперед, пока острые глаза Рована не заметили впереди небольшое строение, примостившееся слегка в стороне от дороги.
   Домик был обитаем, из трубы поднималась тонкая струйка дымка. Рован указал на дом, и Жасмин, кивнув, направила к нему лошадь.
   - Постоялый двор, - крикнул Рован, перекрывая шум дождя, когда они подъехали ближе, и махнул рукой в сторону вывески. - Нам везет!
   "Роза и корона", - прочитала Жасмин, въезжая во двор. Спешившись, они отвели лошадей в небольшую конюшню, пристроенную к домику. В теплом полумраке они заметили лишь одно довольно старое животное.
   - Сможешь расседлать Эбони сама или тебе помочь. Жасмин? - спросил маркиз.
   - Я сумею сама о ней позаботиться, - ответила девушка, расстегивая подпругу под животом лошади. Потом отложила в сторону седло и, разыскав корм, засыпала в кормушку стойла. - Вот, девочка, ты и устроена, - ласково проговорила она животному и, похлопав лошадь, огляделась вокруг. - Чисто, и крыша не протекает, - отметила она.
   - Да, лошади здесь надежно укрыты, - согласился Рован. - А нам придется снова выскочить на дождь, чтобы попасть па постоялый двор. - Взявшись за руки, они вышли под хлещущие струи и бросились к двери.
   Хозяйка, миловидная женщина, от удивления так и подпрыгнула.
   - Боже? Я и не услышала вашей кареты. Милорд, миледи, я - миссис Грин.
   - Карета отстала от нас на несколько миль, - объяснил Рован Линдли. - Мы ехали верхом и поставили лошадей в вашу конюшню. Вы дадите нам комнаты, добрая женщина?
   Хозяйка покачала головой:
   - Прошу прощения, милорд, у меня лишь одна комната. Гости на ночлег останавливаются здесь не часто. В пяти милях дальше по дороге стоит "Красный бык" - большое, удобное заведение, - и большинство путешественников ночуют в нем. Если дождь утихнет, вы можете легко туда попасть. А пока буду счастлива предложить вам хороший ужин, если вы никуда не спешите. Но придется подождать, муж уехал на рынок и к ночи не вернется. И со мной здесь только дочка Лиззи.
   Жасмин осмотрелась по сторонам. Трактир был маленьким, но отменно чистым. В большом камине, занимавшем почти всю стену, уютно горел огонь, столы чисто выскоблены. У очага развалилась и храпела огромная черная с белыми пятнами собака. Жасмин улыбнулась и посмотрела на маркиза.
   - Давай останемся здесь на ночь, милорд, - предложила она. - Мне что-то больше не хочется бросать вызов стихиям А здесь так мирно и тихо.
   - Я могу спать внизу у огня, - согласился Рован.
   - А можешь разделить постель и со мной, - тихо ответила она, накрыв его руку своей и подняв на жениха обжигающий душу взгляд. - Мы женимся на следующей неделе, милорд. Какой от этого может быть вред?
   Хозяйка не могла слышать их разговора, но ее не удивило, когда джентльмен сказал:
   - Мы берем вашу комнату для гостей, миссис Грин, а поужинаем здесь, у огня, когда вы будете готовы подавать.
   - Слушаюсь, милорд. - И хозяйка подошла, чтобы помочь им снять мокрые плащи. - Я повешу их на кухне у огня, и к утру они высохнут.
   - Боюсь, вам придется повесить туда и мои юбки. Я промокла почти насквозь. У вас или вашей дочери не найдется юбки, которую я могла бы надеть, пока ужинаю?
   - Ах, несчастная овечка, - посочувствовала хозяйка. - Идите со мной на кухню, и я позабочусь о вас, миледи. Лиззи! - позвала она, и из кухни появилась девушка лет шестнадцати со свежим лицом. - Беги, девочка, приказала ей мать, - принеси свое выходное платье. Госпожа промокла до нижней юбки. - И повернулась к маркизу:
   - Я подам вам кружку доброго пива с сыром, милорд, если вы изволите чуть-чуть подождать.
   - Позаботьтесь сначала о госпоже, хозяйка, - попросил Рован Линдли, и женщина скрылась из комнаты.
   Ноги маркиза не промокли в сапогах, и на бриджи попало лишь несколько капель. Женские юбки во время непогоды страдают гораздо сильнее мужской одежды. Расположившись в - единственном большом кресле у камина, Рован наклонился и погладил шелковистую голову полусонной собаки. На секунду темные глаза открылись и посмотрели на него, потом вновь закрылись.
   - Ты сразу поняла, что я не опасен, - рассмеялся маркиз и протянул ноги к огню.
   Вскоре вернулась миссис Грин с оловянной кружкой, полной темного пенящегося пива, и подала ее вместе с тарелкой с хлебом и сыром.
   - Заморите червячка до ужина, милорд, - сказала она. - Вам придется немного подождать. Госпожа совсем промокла, и я приказала дочери принести дубовую бадью, чтобы она смогла искупаться на кухне у огня и согреть свои косточки. Девушка тоненькая, как тростинка, на ней совсем нет мяса. - И с этими словами хозяйка заспешила из комнаты, оставив усмехающегося маркиза Вестлея одного.
   На кухне Жасмин быстро раздели и усадили в горячую бадью, установленную перед огромным очагом, на котором кипели несколько чугунных горшков и над которым Лиззи вращала вертел с говяжьей ногой. На деревянных вешалках у огня сушилась их одежда. Хозяйка подала Жасмин чистое полотенце и мыло и предоставила самой себе. Мыло свежо и бодряще пахло лавандой, и Жасмин смыла с тела лошадиный дух. Она грелась в воде, наблюдая, как миссис Грин яростно месит тесто для домашнего хлеба, который подаст им наутро.
   Оставив тесто подниматься в миске, хозяйка помогла Жасмин вылезти из бадьи, и та растерлась грубым чистым полотенцем. Нижняя юбка и рубашка из легкого хлопка уже высохли, а поверх она надела красную полотняную выходную юбку Лиззи и ее белую блузку с глубоким вырезом.
   - Нечего предложить вам на ноги, а ваши чулки все еще влажные, миледи, сказала миссис Грин.
   - Даже изящные дамы время от времени ходят босиком, - улыбнулась Жасмин. В трактире тепло, и ноги не замерзнут.
   - Тогда присоединяйтесь к своему благородному джентльмену, пока я готовлю ужин. Я велела Лиззи разжечь в спальне огонь, чтобы вам там было тепло.
   Жасмин сразу заметила, что хозяйка умирает от любопытства, и, поскольку та воздерживалась от вопросов, объяснила:
   - Я - Жасмин де Мариско, внучка графа и графини Ланди. Сопровождающий меня джентльмен - мой жених, с которым я помолвлена, маркиз Вестлей. Я возвращаюсь домой, в Королевский Молверн, на свадьбу. Вскоре подъедут карета и слуги. Их вполне устроит ваша конюшня, но слуг придется накормить.
   Миссис Грин кивнула:
   - Счастлива служить вам, миледи. Но карета может проехать и мимо к "Красному быку" - слуги решат, что вы там. Тогда вы догоните их утром. Хозяйка сделала реверанс, и Жасмин, повернувшись, пошла в трактир, где ее ждал маркиз.
   - Ма, ты думаешь, она говорит правду? - спросила Лиззи, на которую все происходящее произвело большое впечатление.
   - Да, она де Мариско. Я как-то видела ее бабушку и никогда не забуду. Она ехала к дочери и днем остановилась здесь, чтобы напоить лошадей и перекусить. Ты еще была совсем маленькой и не помнишь, а у меня она так и стоит в глазах самая красивая женщина из всех, кого я видела. Молодая госпожа де Мариско вся в бабушку. Когда она вошла, я еще удивилась: кого это она мне напоминает? Теперь поняла. И маркиз - ее будущий муж!
   - Он симпатичный, ма. Такие золотистые глаза, - и тут же отскочила, уворачиваясь от материнского шлепка. - Мааа!
   - Не таращь глаза куда не надо, Лиззи Грин! Не одна девчонка попала в переплет, кокетничая со знатью!
   - Я не кокетничала, я только посмотрела на этого джентльмена, - фыркнула Лиззи.
   - Не заглядывайся на джентльменов, дочка. Тебе же будет хуже, - остерегла ее мать. - А теперь поднимайся наверх в комнату для гостей и присмотри за огнем, чтобы господин и госпожа не замерзли. А когда ужин будет готов, возвращайся и помоги накрыть мне на стол. Я вижу, девушке нужно как следует поесть.
   Рован и Жасмин сидели за маленьким столом, придвинутым к камину, и наслаждались ужином, поданным миссис Грин, - простой деревенской едой, но хорошо приготовленной и горячей: ломтиками тушеной крольчатины с луком и морковью, толстыми кусками говядины, жарившимися, когда Жасмин была на кухне, измельченным на тарелке турнепсом с кусочками масла, свежим черным хлебом и маленькой головкой твердого сыра. Когда они поглотили большую часть еды, запивая ее темным пивом, миссис Грин подала сладкий пудинг с яйцами, сметаной, сахаром и смородиной. Маркиз Вестлей ослабил пояс и заявил хозяйке:
   - Клянусь, если бы больше людей знали о ваших кулинарных способностях, у вас не было бы отбою от постояльцев!
   - Спасибо, милорд, но дела у нас идут неплохо. Днем кормим проезжих, да и вечером нет-нет заглянет постоялец, - ответила хозяйка с довольной улыбкой, убирая со стола последние блюда. - Когда надумаете спать, поднимитесь по лестнице: комната для гостей наверху.
   - А кто же дождется карету? - спросила Жасмин, беспокоясь о Тистлвуде и Торамалли.
   - В этом нет нужды, миледи. Мы с дочерью спим здесь, внизу. Если они приедут, мы наверняка их услышим. Но я думаю, они уже проехали мимо к "Красному быку". Мне показалось, что я слышала экипаж, но из-за ветра и дождя могу и ошибиться. - Она поклонилась и вернулась на кухню.
   Несколько минут Рован Линдли и Жасмин сидели молча перед огнем. Потом он спросил:
   - Не желает ли мадам удалиться в спальню? Она встала и томно потянулась.
   - Я устала, милорд, а стук дождя по крыше убаюкивает.
   - Тогда иди наверх. Я скоро тебя догоню. Открыв дверь, Жасмин оказалась в крохотной комнате, большую часть которой занимала кровать. Стены были обиты домотканым полотном, расшитым красной ниткой. Переступив через порог. Жасмин затворила за собой дверь. Комната выглядела такой же идеально чистой, как и весь трактир. В маленьком камине пылал добросовестно разожженный огонь, согревавший комнату, несмотря на непогоду за окном. Единственным предметом мебели, кроме кровати, в комнате был деревянный стул. Жасмин сняла с себя юбку, нижнюю юбку, блузку и рубашку, аккуратно развесила все на спинке, распустила и расчесала пальцами волосы, потом поспешила забраться в кровать. Хотя благоухающие лавандой простыни холодили, пуховая перина быстро нагрела Жасмин. Натянув на себя стеганое одеяло, она уютно свернулась и закрыла глаза.
   Жасмин не поняла, что ее разбудило, но Рован был уже в комнате и готовился лечь в кровать.
   - Ты всегда спишь в рубашке, милорд? - сонно спросила она.
   - Нет, обычно я сплю раздетым. Так мне кажется удобнее, - ответил он.
   - И мне тоже.
   Рован Линдли снял рубашку и повесил к другой одежде на спинку стула, подбросил несколько поленьев в огонь и улегся с ней рядом в постели. Несколько долгих минут они молча лежали рядом, и вдруг Жасмин начала хохотать.
   Удивленный, он приподнялся на локтях и взглянул в ее красивое лицо.
   - Позволь узнать, что так рассмешило тебя? - спросил он.
   - Мы! - Она еле перевела дыхание, прежде чем новый приступ хохота овладел ею так, что слезы брызнули из глаз. Наконец ей удалось унять смех. - Рован, любовь моя! Ты так жаждал меня все эти месяцы, и вот я откровенно предлагаю разделить со мной постель нынешней ночью. Мы лежим рядом в чем мать родила, и ни один не решается подвинуться к другому. Ты не находишь это смешным? Я нахожу! - И она снова расхохоталась.
   Не в силах сдержаться, рассмеялся и он, но потом посерьезнел.
   - А ты уверена, что хочешь этого, Жасмин? - Его сердце так сильно билось в груди, что он удивлялся, почему его не слышит Жасмин. Еще немного воздержания, и он разорвется на тысячу кусочков.
   Она протянула руку и погладила его по лицу.
   - Через семь дней мы будем мужем и женой. Моя бабушка, благослови ее Господь, так радуется этой свадьбе, как будто это мое не второе, а первое замужество. Она планирует большое празднество. Дом запрудят родственники и их дети, многих из которых я ни разу не видела. Слава Богу, не будет королевы и короля. Посреди всего этого торжества нас с почетом проводят к брачному ложу. Мне рассказывали, что гости ржут над каждым звуком, доносящимся из спальни новобрачных, и, жадно прислушиваясь и потягивая вино в большом зале Королевского Молверна, обсуждают их значение.
   - Боже! - Рован пришел в ужас. - И никак нельзя ускользнуть?
   - Нельзя обижать дедушку и бабушку, скрывшись сразу после брачной церемонии. - В ее голосе чувствовалось искреннее сожаление. - Придется остаться и участвовать во всем, что принято на празднике. Поэтому я предлагаю сделать нашей брачной ночью сегодняшнюю. Здесь, на этом маленьком постоялом дворе, мы надежно укрыты от нескромных глаз и можем предаться страсти, на которую способен каждый из нас. Тогда после свадьбы мы сможем мирно поспать и одурачить ждущих.
   - Ты - божественная женщина, - тихо сказал он.
   - Я дочь своего отца, - ответила Жасмин. - Как тебе мое предложение, Рован Линдли?
   Вместо ответа он откинул одеяло, укрывавшее их.
   - Вставай, Жасмин! Я должен видеть, какой Бог тебя сотворил.
   Она приподнялась и в мерцающем свете камина увидела у покрытого изразцами очага маленькую скамеечку, встала на нее и посмотрела прямо на Рована. Медленно подняла и завела за голову руки, давая ему возможность взглянуть на полные груди с большими коричневато-розовыми сосками.
   - Ну, милорд? - пробормотала она, бирюзовые глаза потемнели.
   Он не спеша впитывал глазами ее красоту. Великолепная грудь, длинные ноги, пышные бедра. Для такой изящной девушки она выглядела необыкновенно чувственной. Отсветы пламени мерцали на ее белоснежной коже, придавая ей золотистый оттенок.
   - Повернись, - тихонько попросил он, и, чуть заметно улыбнувшись, она повиновалась, демонстрируя ему длинную, изумительной формы спину и ягодицы, которые были на удивление полнее, чем он представлял.
   Волосы цвета воронова крыла разметались по спине до самой талии. Она снова повернулась к нему лицом.
   Рован Линдли поднялся с кровати, галантно помог Жасмин спуститься со скамеечки и встал на нее сам.
   - А теперь, мадам, предлагаю на обозрение себя. Жасмин немного отступила и принялась откровенно рассматривать жениха. Он был высок, крепко сложен, с невероятно длинными ногами, широк в груди и плечах. Жасмин опустила глаза и посмотрела на большую стопу, пальцы которой показались ей слишком длинными.
   - Повернись, - в свою очередь, распорядилась она, и он подчинился, чтобы она могла видеть его жилистые бедра и широкую спину.
   Когда он снова стал к ней лицом, она спросила:
   - А почему, милорд, волосы у тебя между ног темнее, чем на голове? У других мужчин они одинакового цвета.
   - Волосы на голове выгорели на солнце, - объяснил он с усмешкой. - Ну и вопросы ты задаешь мужчине!
   Ее глаза скользили у него между ног, изучая его мужские достоинства. Рован не был еще возбужден, но член его показался ей внушительным. И Ямал, и брат, и Гленкирк вовсе не были слабыми мужчинами, но Линдли превзошел их всех. Ее вопрошающие глаза встретились с его.
   - Ты неплохо выглядишь, - медленно проговорила она. Он согласно кивнул:
   - Мальчики любят сравнивать эти места, и я всегда выходил победителем.
   - А я тебе подойду? - забеспокоилась она.
   - Наилучшим образом. Я еще не встречал женщины, которая бы мне не подошла. - Он спустился со скамеечки и взял Жасмин на руки, губы скользили по ее макушке.
   Она прижалась щекой к его груди, пальцы описывали круги по его коже. Под ухом она слышала ритмичный стук сердца Рована. Чуть приподняв голову, она лизнула сосок, потом поцеловала мягкими губами, затем другой. Рован Линдли замер, позволяя ей сделать первый шаг в любовной игре. Она потерлась щекой о его грудь, провела рукой по коже, повернула к нему лицо.
   Заключив ее голову между ладонями, Рован наклонился и прижал губы к ее губам. Ее податливая грудь возбуждала его. Она обняла его и что-то соблазнительно прошептала на ухо. Он ощутил, как ее тело прижалось к нему. Одной рукой она ласкала его шею, другую вдруг опустила к ногам. Прикосновение было как ожог. Его касались там и раньше, но никогда так умело. Под ее изящными опытными пальчиками он чуть не потерял контроль над собой, даже не коснувшись любовницы.
   - Боже! - простонал он, хватая ее за руку и отводя в сторону. Он же не зеленый юнец, чтобы ронять семя на пол.
   - Я сделала тебе больно? - спросила Жасмин.
   Он покачал головой:
   - Твое прикосновение волшебно, но я еле совладал с собой.
   - Вот что значит ожидание, - рассудительно заметила она. Рован рассмеялся:
   - Да. Никогда в жизни я не жаждал так женщины, как желаю тебя, Жасмин, но я хочу насладиться этой брачной ночью. И, что еще важнее, я хочу, чтобы ею насладилась и ты. Поэтому будет лучше, если я поведу тебя в любовной игре, а потом, дорогая, можешь ласкать меня сколько хочешь. Согласна?
   - Мужчины быстро получают удовольствие, милорд. Намного быстрее, чем женщины. Я хотела лишь доставить тебе наслаждение. Но поступай, как тебе будет лучше, И добивайся его сам.
   Он снова рассмеялся:
   - Не припомню, чтобы какая-нибудь женщина разговаривала со мной так же свободно, как ты, Жасмин де Мариско. Откровенно и бесхитростно. Я влюбился в красивую девочку, но женщина, на которой я женюсь, намного лучше, чем я заслуживаю.
   - В каждой женщине есть какая-то хитрость. Не верь, если тебе будут говорить, что это не так. Я откровенна, потому что это в моем характере.
   - Кажется, мы наговорились, - тихо сказал он и обнял ее гибкую талию, а горячей ладонью другой руки сжал грудь, нежно мял мягкую плоть, пальцами ласкал сосок.
   - Само совершенство, - пробормотал он в ее душистые волосы, потом, наклонившись, взял в рот сосок.
   Жасмин закрыла глаза и глубоко вздохнула. Каждое движение его рта отдавалось чувственной дрожью в сокровенных тайниках ее тела. Она ощутила почти что облегчение, когда он, выпрямившись, взял ее на руки и понес к кровати, потом, осторожно положив на пуховую перину, лег рядом и впился в другой сосок. Ласка чуть не заставила ее вскрикнуть.
   Язык касался соска, затем принялся исследовать все ее тело.
   - Я хочу узнать, какова ты на вкус. - Он спустился ниже от груди к животу и бедрам, потом, перевернув невесту, поднялся от лодыжек к плечам, иногда покусывая тело, отчего она вскрикивала И изгибалась. Снова перевернув ее на спину, он соскользнул с кровати, чтобы поцеловать ее ступни и каждый палец в отдельности, заставив ее захихикать. Потом, поднявшись на кровать, потянулся рукой к треугольнику между ногами, нежные пальцы потирали и гладили его и наконец проникли меж складок плоти к самой чувственной части женского существа.
   От нарастающей страсти Жасмин покрылась испариной и дернулась от его прикосновения, вспомнив, как в прошлый раз он пробудил желание и оставил его неудовлетворенным.
   - Пожалуйста, - прошептала она и сама вспыхнула от этого слова.
   Он продолжал нежно ее ласкать, и она задрожала.
   - Откройся мне, - шепнул он и мягко раздвинул бедра, она послушалась, его рыжеватая голова нырнула вниз, он завел ее ноги себе на плечи, потянулся языком к заветному месту.
   - Ах, любимая, какая ты сладкая, - простонал он. - Такая сладкая.
   Жасмин всхлипнула. Его язык доставил ей долгожданное наслаждение:
   - О да, Рован, да, пожалуйста, да! - Она изогнулась от почти физического ощущения боли - такое желание вызвал выжигавший ее нутро язык, и вдруг сотряслась от освободившейся страсти - намного сильнее, чем в первый раз.
   - Возьми меня, Рован, - умоляла она. - Я умру, если ты не войдешь в меня!
   Он приподнялся на кровати.
   - Смотри, что ты сделала со мной, любовь моя. - Его голос болезненно обрушился на нее. - Открой глаза и посмотри, чем я войду в тебя. Тебе будет со мной так хорошо, как ни с одним мужчиной. Посмотри на меня!
   Несмотря на захлестнувшее ее желание, она открыла глаза и чуть не вскрикнула от радости - настолько велико было то, что она увидела. Не испугавшись, она протянула руку и помогла Ровану войти в самые глубины своего существа. С криком он погрузился в нее, ощущая сопротивление ее молодого тела и в то же время чувствуя, как она открывает ему путь все дальше и дальше. Он отстранился, почти выйдя наружу и начал все сначала, пока они оба не вскрикнули, вознесенные на небеса и низвергнутые в глубины вырвавшейся страсти.
   Жасмин искусала губу, и он чувствовал вкус ее крови, ее ногти варварски раздирали его спину. Он переполнил ее до предела, страсть сотрясала ее разгоряченное тело. Она едва могла дышать, отчаянно хватая воздух ртом и чувствуя, как нарастает напряжение внутри, но внезапно наступило облегчение.
   Чувствуя, как трепещет Жасмин от наслаждения, Рован не мог уже сдерживаться, и семя бурным потоком вырвалось наружу, засеивая ее тайный сад в судорогах экстаза. От облегчения и счастья Жасмин разрыдалась. Обняв, Рован прижал ее к себе. Говорить было не о чем: они испытали страсть, доступную немногим любовникам, и были достаточно опытны, чтобы это понять.
   - Не знаю, смогу ли я перенести такое еще раз, - наконец произнесла Жасмин. - Ты - несравнимый любовник.
   Таких у меня не было никогда!
   - А Гленкирк? - вырвалось у него, но он уже проклинал себя за это. Что с ним случилось? Нельзя позволять ревности себя пожирать. Так он ее оттолкнет.
   - Даже Гленкирк, - понимающе ответила она, желая его ободрить. - У него нет ни твоего опыта, ни других весьма существенных преимуществ. - Она усмехнулась, и рука скользнула ему между ног. - Мой аппетит, дорогой муж, нисколько не уменьшился, а только возрос.
   - Ты слишком мудра, чтобы не знать - даже лучшему из любовников требуется отдых, - улыбнулся он.
   Вместо ответа она выбралась из спутанных простыней и нашла у камина тазик и кувшин с водой. Налив в тазик воды, она намочила свою рубашку и отерла мужа.
   - В Индии мы всегда держали рядом с кроватью тазик с ароматизированной водой и с полдюжины полотенец для любви, - ответила Жасмин на его удивленный взгляд. - Это помогает любовникам восстановить силы. - Окончив работу, она встала на колени рядом с ним и взяла в рот его член.
   От неожиданности Рован Линдли вскрикнул, но был уже не способен, да и не хотел остановить Жасмин.
   - Боже! - простонал он, не веря, что ее язык так быстро мог его возбудить. В нем вновь проснулось болезненное желание обладать этой удивительной женщиной - его будущей женой. Он грубо оттолкнул ее и бросил на кровать - она закричала от удовольствия. В этот раз они не щадили друг друга, позволяя раскаленной добела страсти обжечь их души.
   Когда забрезжил весенний рассвет, они встали с постели и умыли друг друга оставшейся водой. Они не чувствовали утомления, а как бы родились заново. Рован спустился вниз и вернулся с одеждой Жасмин - теплой и сухой. Влажную рубашку она сложила и сунула в карман юбки. Вдвоем они съели обильный завтрак из овсянки, ветчины, вареных яиц, сыра, хлеба и яблочного сидра.
   - Ваша карета так и не приехала, - сообщила им миссис Грин. - Наверняка она проехала к "Красному быку". Вы быстро ее догоните и к полудню будете уже дома.
   Прощаясь, она радостно им улыбалась, и улыбка стала еще приветливее, когда маркиз Вестлей вложил ей в руку золотую монету - деньги, которые их семья могла заработать лет за пять. Она понимала, что щедрость маркиза вызвана его явным счастьем. Присев в реверансе, она опустила золотую монету в карман и весело помахала влюбленным рукой.
   - Господь с вами! Благословит он вас многими детьми! Сыновьями! поправилась она.
   - О, ма! Это что - настоящее золото? - Глаза Лиззи расширились от удивления. - Вот обрадуется папа, когда приедет.
   - Не говори об этой монете папе, - предупредила миссис Грин свою дочь. Подумай, девочка! С тех пор как открылся "Красный бык", мы существуем только благодаря тому, что я хорошо готовлю. А что будет, если я умру? Куда вы денетесь с отцом? На эту монету мы купим тебе старшего сына фермера! Ты сможешь стать женой человека с собственностью, Лиззи. А отец потратит эту монету на какие-нибудь свои планы. Кто тогда возьмет тебя в жены? Какой-нибудь бродячий ремесленник? Ну нет! Пусть эта монета станет твоим приданым и нашей маленькой тайной. Хорошо?
   Лиззи улыбнулась матери:
   - Хотела бы я быть так счастлива, как те двое, - сказала она, глядя вслед Жасмин и Ровану Линдли.
   - Счастье для знатных, - ответила мать. - Тебе же нужен богобоязненный мужчина с хорошей фермой. - Но сама миссис Грин улыбнулась, глядя, как за горизонтом скрываются ее постояльцы.
   - Ты дал ей гораздо больше денег, чем полагалось за одну ночь, - упрекнула Жасмин Рована Линдли, когда они отъехали от постоялого двора. - Нельзя быть таким щедрым, милорд.
   - Даже по отношению к тебе, любовь моя? - игриво спросил он.
   Жасмин рассмеялась:
   - Не переиначивай мои слова. Так любит шутить дедушка с бабушкой.
   - И она так же быстро взрывается, как и ты, любимая? - Его глаза радостно светились. - Я обожаю тебя, Жасмин. Не думаю, что еще неделю смогу выдержать до свадьбы.
   - Но ты должен, - просто ответила она. - Хотя кто узнает, если ты прокрадешься ночью ко мне в спальню? Я буду скучать без тебя, дорогой. - Ее знойный взгляд скользнул к его ногам, и она многообещающе облизнула губу.
   - Ведьма! - проревел он, чувствуя, как знакомо сжимается горло. - Тебе следует учиться держать себя в руках. Не хватало, чтобы о наших интимных отношениях узнали твои бабушка с дедушкой или мать с отчимом.
   Но Скай стоило только бросить взгляд на помолвленную пару, когда они вернулись в Королевский Молверн, и она понимающе ухмыльнулась. Жасмин сияла, Рован Линдли выглядел точно кот, проглотивший самую вкусную канарейку, хотя оба и старались держаться с достоинством. Госпожа де Мариско была рада, что не ошиблась в своем суждении. Жасмин была готова начать жизнь с новым мужем.
   ***
   С приближением дня свадьбы Королевский Молверн наполнялся многочисленными детьми и внуками Скай О'Малли де Мариско, а Жасмин становилась тише и замкнутее. Все было так не похоже на ее брак с Ямал-ханом, и в то же время было столько общего. Ей вспомнились тетушки и откровенное удовольствие, которое они получали на свадьбе. Где они сейчас? Все ли живы? Салим, конечно, к ним добр. За этим его мать проследит. Она вспомнила свой маленький дворец на озере Вулар в Кашмире, рыбака Али. Думает ли он о ней? Она вспомнила Ругайю Бегум.
   - Что с тобой, моя девочка? - спросила ее Скай накануне свадьбы, когда Жасмин одолевали особенно грустные мысли. - Что тебя тревожит? Ты ведь начинаешь любить Рована Линдли, но что-то тебя сильно беспокоит. Скажи мне, и быть может, я помогу тебе облегчить душу.
   - Мне невыносимо думать, что моя мать не знает, как я счастлива и что я снова выхожу замуж. Мне больно оттого, что она никогда не увидит внуков, бабушка. Она не заслужила одиночества в старости. Ругайя Бегум была доброй и любящей матерью.
   Скай кивнула. Она ценила и понимала верность.
   - Всегда есть какой-нибудь выход, - задумчиво проговорила она. - Надо связаться с Ругайей Бегум, но чтобы об этом не узнал твой брат. Ты знаешь этих людей лучше, чем кто-либо из нас. Думай, Жасмин! Можем мы сообщить Ругайе так, чтобы услышала она одна? Услышала и поняла? Твой двоюродный брат в Камбее может передать послание, но как? Скажи мне, и я прослежу, чтобы все было сделано.
   - Моя мать обожает сад, - вслух размышляла Жасмин, - и она знает, что отец часто называл Кандру Дикой Розой. Что, если Ален О'Флахерти сам отвезет маме Бегум два куста роз.
   Английских роз! С их помощью он объяснит ей мое положение. Она поймет. Я знаю: она поймет!
   - Может быть, - протянула Скай. - Может быть, ты и права, дорогая девочка. Но пройдет не меньше десяти месяцев, прежде чем наши корабли снова отплывут в Индию. К этому времени у нас могут появиться и другие новости для мамы Бегум. Они тоже порадовали бы ее, как порадуют меня и Велвет.
   - Теперь я чувствую себя совсем счастливой, - тихо сказала Жасмин. Спасибо тебе, бабушка! Что бы я делала без тебя?! Давай всегда будем вместе. И она крепко обняла Скай.
   - Ну, ну, девочка, - отозвалась Скай О'Малли де Мариско. - Я еще много лет буду с тобой. Я начинаю стареть, но жить мне еще долго. Очень долго.
   На рассвете следующего дня семья и приглашенные собрались в часовне Королевского Молверна. Поскольку там было всего четыре резные дубовые скамьи, большинству пришлось стоять вдоль стен сзади или толпиться в коридоре. Восходящее солнце осветило витражное стекло, и внутри заиграли красные, голубые, золотистые, розовые и зеленые тени, создавая волшебное сияние. Над мраморным алтарем, покрытым ирландскими кружевами, было установлено золотое распятие, по сторонам которого стояли высокие золотые подсвечники с зажженными свечами из чистого пчелиного воска.
   Невесту, ослепительную в своем светло-зеленом платье с изысканными золотыми украшениями, сопровождал гордый дедушка. Он выглядел необыкновенно привлекательно в темно-зеленом бархатном костюме. Гордость светилась на его лице. Они пересекали неширокий придел, и на его глазах выступили слезы. Когда выходила замуж Велвет, они со Скай были в Индии, и он не мог передать Алексу дочь, о чем всегда сожалел. И когда Жасмин попросила оказать ей эту честь, он пришел в восторг и тут же согласился.
   Дойдя до алтарной преграды, он наклонился, чтобы поцеловать любимую внучку в щеку, и вложил ее руку в руку Рована Линдли.
   Жасмин улыбнулась и другой рукой погладила дедушку по щеке.
   - Я люблю тебя, дед, - тихо сказала она. Адам отступил назад и встал рядом со Скай, не стесняясь слез, которые катились у него по щекам. Жена, не говоря ни слова, подала ему платок и стиснула руку. И в это время священник англиканской церкви произнес первые слова брачной церемонии.
   Часть 3
   МАРКИЗА ВЕСТЛЕЙ
   Ирландия
   1607 - 1610
   Глава 15
   Летом 1608 года в саду Ругайи Бегум объявился молодой европеец, желавший поговорить со старшей женой покойного Могола. Она вежливо ответила на его приветствие. Его приход внес разнообразие в монотонное течение ее жизни. Ей сказали, что молодой человек - фактор английского торгового дома.
   - С чем вы пришли ко мне? - спросила она. - Я не имею влияния на Могола. Он не мой сын. - Очень часто европейцы не осознавали, что у Могола было много жен. Она была старшей женой Акбара, и многие полагали, что она мать Салима.
   - Мне рассказывали, что вы любите свои сады, милостивая госпожа, проговорил молодой человек. - Меня зовут Ален О'Флахерти. И я не ищу у вас никаких выгод. Недавно мне прислали особенно красивые розовые кусты. - Он немного помолчал. - Английские розы. В Англии они цветут вольготнее, чем здесь, в Индии. Зная вашу любовь к розам, два этих куста я решил привезти вам, милостивая госпожа. Я совершал путешествие в Лахор по делам нашего торгового дома, и, хотя вы утверждаете из скромности, что не имеете влияния на Могола, ваша дружба для меня бесценна.
   - Как называются эти кусты? - спросила она его. - Я вижу, что один из них белый, другой - красный. Но у них ведь есть названия, сэр?
   "Или я схожу с ума, или этот джентльмен что-то хочет мне сказать", подумала Ругайя Бегум.
   - Белый куст, милостивая госпожа, зовется жасминной розой. Заметьте, он имеет едва уловимый аромат ночного жасмина. Красный назван в честь маркиза Вест-лея, самого достойного джентльмена, - ответил он ей.
   - А! - Она наклонилась, чтобы рассмотреть кусты в фарфоровых горшках, пальцы гладили темно-зеленые листья. - Моя дочь счастлива? - Он едва расслышал ее голос. Ален кивнул и ответил так же тихо:
   - Мы двоюродные брат и сестра, милостивая госпожа.
   Она замужем за маркизом Вестлеем и, когда в феврале флот бабушки поднимал в Англии паруса, была уже беременна.
   Ругайя Бегум выпрямилась.
   - Ваши кусты отменного качества, сэр, - громко сказала она Алену О'Флахерти. - Как только будет возможно, пришлите их побольше. Я хочу засадить английскими розами весь свой сад, да будет на то воля Аллаха!
   - Сделаю все, что смогу, милостивая госпожа, - поклонился он ей. - И да поможет нам Бог.
   Она смотрела ему вслед. Молодой человек даже не мог понять, как обрадовал его приход старую женщину. Было девятнадцатое августа. Ясаман, ее любимой дочери, в этот день исполнялось восемнадцать лет. Слезы катились по лицу старой принцессы. На свой день рождения в Индии Ясаман всегда что-нибудь дарила маме Бегум. Теперь она так и не узнает, что сегодня прислала лучший из своих подарков. Дала знать, что жива и опять счастлива, В свое восемнадцатилетие маркиза Вестлей проснулась рано утром у себя в доме в Кэдби и обнаружила, что вся спальня завалена цветами.
   - Рован, ты что, с ума сошел? - Она счастливо рассмеялась входящему в комнату мужу, который в одной руке нес их дочь, а в другой держал извивающегося рыжего с белым щенка спаниеля. - Дай мне сюда Индию. Ей надо немедленно позавтракать, иначе у крошки взыграет характер Моголов. - Она обнажила грудь, и дочь нетерпеливо засопела.
   Рован бросил щенка на кровать и передал леди Индию Линдли любящей матери.
   - Я сошел с ума от счастья, как только мы поженились, любовь моя, - сказал он. - Хорошо бы тебе найти для Индии кормилицу. Очень уж она много отнимает у тебя времени, а это время хочу отнимать у тебя я.
   Жасмин устроила девочку у груди, и та начала шумно сосать.
   - Скоро уже, - пообещала Жасмин Ровану. - А что ты мне принес на день рождения?
   - Тебе придется подождать до праздничного обеда, мадам, - улыбнулся муж. Но предупреждаю, подарок совсем необычный, - А твоя поездка в Лондон связана с ним? - допрашивала Жасмин. - Из-за него ты оставил меня одну почти на три недели?
   Он усмехнулся:
   - Всему свое время. Жасмин. Настанет час, и ты удовлетворишь свое любопытство, но не раньше вечера! А сейчас будь довольна этим очаровательным щенком. Его зовут Фезерз, и я уверен, что когда-нибудь он научится не писать в кровать. - Он поднял щенка с виноватой улыбкой и крикнул:
   - Рохана, простыню!
   Жасмин покачала головой, но не могла удержаться от смеха. Рован часто приносил ей подарки по случаю и без случая. Не дарил он ей только драгоценностей, кроме ее свадебного кольца.
   - Я не могу подарить тебе ничего лучше того, что ты уже имеешь, - честно признавался он. - К твоим драгоценным камням и украшениям мне нечего добавить.
   Она была с ним согласна, но из всего, чем владела, больше всего дорожила своим свадебным кольцом.
   Вошла няня, чтобы забрать маленькую госпожу. Жасмин поцеловала темные мягкие волосы дочери и махнула ей рукой.
   - Я умираю от голода, - объявила она. - Наверное, я опять беременна. Обещаю, на этот раз будет сын. Нельзя отдавать всю славу Тому и Сибилле с их сыновьями. Мама над ними просто трясется.
   - А бабушка трясется над Индией, - ответил муж. - А можно так часто иметь детей?
   - А почему бы нет? Я здорова, и ты вовсе не ведешь монашескую жизнь с тех пор, как мы вместе, - улыбнулась она. - Щенок - очень маленький подарок. У тебя есть для меня что-нибудь получше? - Она еще не сменила домашнего наряда и приоткрыла свои полные груди.
   - Мадам, ты бесстыжее существо. - Он притворился рассерженным. На самом деле он чувствовал постоянное желание обладать женой. Его изумительной, непослушной, избалованной женой. Он ощутил, как между ног у него шевельнулось.
   Жасмин заметила движение под его ночной рубашкой и хихикнула. Хотя они и продолжали спать раздетыми, утром из-за слуг одевались. Рохану и Торамалли не смутила бы картина господ в костюмах Адама и Евы, а вот английские слуги были бы шокированы. Они только-только начали привыкать к тому, что мажордомом у них стал Адали. Когда шестнадцать месяцев назад Жасмин переехала в этот дом, она увидела, что большинство слуг - пожилые люди. Многих она отправила по домам, заменив выбранными ею самой и не знавшими другой хозяйки. Осталась лишь повариха - плотная женщина среднего возраста. Она попала к Адали в полное рабство.
   Жасмин отбросила одеяла и призывно улыбнулась:
   - Возвращайся в постель, милорд. Солнце только-только поднялось.
   - Я обещал поохотиться с джентльменами, - ответил он.
   - Так рано? - Она потянулась рукой к его ногам.
   - Жасмин!
   - Да, милорд? - Ее пальцы зашевелились, заставляя его вздрогнуть.
   - Я опоздаю из-за тебя, - слабо запротестовал он.
   - Конечно, опоздаешь, если немедленно не заберешься в кровать и немножко не поиграешь со мной. Это будет твоим маленьким подарком, - игриво подсмеивалась она. - Я что, тебе больше не нравлюсь?
   Он взглянул в окно:
   - Как будто дождь собирается. - Ее рука сводила его с ума. - Несколько минут, может, и не имеют значения. А ты - неисправимая ведьмочка! - Он стянул с нее ночную рубашку и отбросил в сторону, потом лег рядом.
   Расхохотавшись, она, совершенно голая, откатилась от мужа прочь и показала ему язык:
   - Ах, я неисправима? Ну нет, я образцовая английская жена!
   - Образцовая английская жена - твоя тетя Виллоу, - рассмеялся он в ответ. - А ты восхитительно, своенравно, очаровательно неисправима. - Он схватил ее, лег сверху и, целуя, овладел ею.
   - Да ты просто зверь, - бормотала она, отвечая на поцелуи.
   - Как раз такой, какие тебе нравятся, - парировал муж, двигавшийся сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, по мере того, как они оба приближались к высшей точке своего наслаждения. - Дорогая! - простонал он.
   - Рован, любимый, - ответила она, порывисто дыша. - Я люблю тебя, мой муж. Ты самый лучший любовник, о котором только можно мечтать.
   Несколько секунд он оставался на ее груди, потом неохотно поднялся:
   - Я предпочел бы остаться с тобой в постели, но у нас гости. Ты сама позвала их. Всех! Как раз сейчас дедушка, отчим, твои братья, дядя и Том спускаются по лестнице. Мы едем на утреннюю охоту. В качестве хозяина я не могу нарушить свой долг и бросить их одних, а самому заниматься здесь с тобой.
   - Мужлан! - Она бросила в него подушку, но он успел выскочить из комнаты, быстро умылся и переоделся.
   Жасмин откинулась на постели. Она любила его. Да, любила. Выходя замуж, она не была уверена, сумеет ли по-настоящему полюбить Рована Линдли, но после двух лет брака поняла, что смогла. Было ли это глубоким, всепоглощающим чувством? Она не знала, но она была счастлива. Мысли перескочили на более пустячный предмет: что же такое он приготовил ей ко дню рождения?
   Погода была теплой и тихой. Жасмин решила устроить праздник на лужайке над рекой Эйвон. На деревьях развесили бумажные фонарики, скамьи и столы расставили так, чтобы была видна река. День был длинным, и для развлечения установили мишени для стрельбы из лука. Братья Жасмин затеяли игру в мяч, бегая и громко крича.
   - Ты что, не можешь справиться с этими дикарями? - повернулась Скай к Велвет. - Сэнди уже пятнадцать, пора бросить игры. Почему он еще не при дворе? Как он сможет продвинуться, если не заведет нужных знакомств? А откуда он возьмет их в Дан-Броке?
   - Сэнди станет графом Брок-Кэрнским, - раздраженно ответила Велвет матери. - Он настоящий шотландец и вовсе не англизировался, как те, кто вьется при дворе, подбирая крохи монаршей милости. Двор изменился, мама.
   Он не таков, как во времена королевы. И я не хочу, чтобы мои дети были там, в этой сточной канаве безнравственности.
   - Мои мальчики находились при дворе и выросли джентльменами, - резко возразила Скай. - Двор во все времена был опасным местом.
   - Теперь все иначе, не как в твои дни.
   - В мои дни? - Скай выглядела смертельно обиженной, и, заметив это. Жасмин поспешила исправить положение.
   - Говорят, бабушка, король неравнодушен к симпатичным юношам, - сказала она. - Я слышала от отчима, что так было не всегда, но теперь это так. - Она театрально вздохнула. - Может быть, мама и права, что не пускает сыновей ко двору. Я бы не хотела, чтобы мои сыновья - если у меня будут сыновья оказались впутанными в подобные вещи. Ты не согласна?
   - Ты лучше всех их знаешь, как сладить со мной, - усмехнулась Скай. - Да, я согласна с тобой. Ты ставишь вопрос так, что с тобой нельзя не согласиться. Старую королеву Бесс ты бы свела с ума, как в мои дни свела я.
   Жасмин поцеловала бабушку в щеку.
   - Кажется, я опять беременна. Я хотела, чтобы после Рована первой об этом узнала ты. Я сказала ему сегодня утром, перед тем как он повел джентльменов на охоту.
   - Неудивительно. Вы рук друг от друга не отрываете. Но стоило ли заводить второго ребенка сразу же после Индии? Ведь это тяжело.
   - Может быть, если бы вместо Индии родился мальчик, - задумчиво сказала она. - Вон у Тома и Сибиллы уже двое парней.
   - Глупости! - возразила Скай. - Индия - чудесный ребенок. Ты счастлива, даже если, кроме нее, у тебя никого больше не будет.
   - На этот раз я рожу сына, а потом какое-то время буду почивать на лаврах. Я люблю детей, бабушка, и хочу, чтобы у меня их был полный дом. Да ты и сама произвела на свет дядю Мурроу всего через пятнадцать месяцев после дяди Эвана. А умерший младший братик дяди Робина родился всего через год после него.
   - Мурроу и Эван - твоя правда. Но что было делать? Что же до малышки Джона и Робина, я была тогда молодой глупой женщиной, влюбленной в обворожительного мужчину, - защищалась Скай.
   - И я тоже, бабушка. Я тоже, - тихо сказала Жасмин. Скай погладила любимую внучку:
   - Пусть скорее придет к тебе счастье и останется с тобой навсегда, дорогая моя. Ты так похожа на меня в восемнадцать лет.
   Пока слуги подавали еду, мужчины затеяли состязание по стрельбе из лука. Ужин больше походил на пикник, чем на официальную трапезу. Принесли пойманную утром речную рыбу, жаренную на вертеле косулю, молочного поросенка, каплуна, пирог с крольчатиной, говядину, фазана, бобы, морковь и турнепс с огорода, пшеничный хлеб, масло и различные сыры. Столы украшали свежие фрукты в больших серебряных вазах: груши, персики, яблоки, виноград, кексы, пропитанные марсальским вином, яичный пудинг, сушеные фрукты, хлеб с густыми топлеными сливками. Бокалы наполняли лучшими аршамбольскими винами, хотя некоторые из гостей предпочитали легкое местное пиво.
   Ели не спеша, и когда убрали последние тарелки, над рекой уже сияла луна, отбрасывая в спокойные воды жемчужное отражение.
   Родственники подарили подарки Жасмин еще днем. Велвет привезла удивительные украшения, которые когда-то дал ей Акбар.
   - Ты понимаешь, что с тех пор, как я вернулась из Индии, я их так и не носила. Они - часть моей жизни, которую я почти забыла. Но кое-что помню и расскажу твоим детям. Когда тебе было четыре с половиной месяца - столько, сколько теперь Индии, - твой отец узнал, что подарки можно дарить на каждый из двенадцати дней Рождества. Вот эти изумруды он преподнес мне на первый день. На третий - резную шкатулку из слоновой кости с нитью красного жемчуга. На шестое утро принес бриллианты, на десятое - ожерелье из рубинов и такие же браслеты. - Рассказывая, Велвет перебирала в руках украшения. - А на двенадцатый день Рождества меня три раза взвешивали, и я получила золота, серебра и драгоценных камней столько, сколько вешу сама. Теперь они твои. Долгие годы я не вынимала их на свет Божий. Носи и помни не только об Акбаре, но и обо мне, и той любви, которую я с ним разделила. Любви, благодаря которой ты появилась на свет.
   - Мама! - Жасмин крепко поцеловала Велвет. - Как я буду рада рассказать Индии, когда она подрастет, о тебе и ее дедушке. Из нее выйдет настоящая английская девушка, но я не хочу, чтобы она забывала своих индийских предков. Поэтому-то я назвала ее Индией, хотя она вряд ли когда-нибудь увидит эту страну.
   - Ты по ней скучаешь? - спросила дочку Велвет.
   - Да. Но не очень. И со временем все меньше и меньше. Может быть, я скучала бы больше. Но у меня семья. Даже Рохана и Торамалли привыкли к Англии, а Адали никогда бы отсюда не уехал, даже если бы мог.
   Надев рубины, которые когда-то ее отец подарил матери, и глядя на родственников, собравшихся на лужайке. Жасмин улыбнулась - она испытывала глубокое умиротворение.
   Сибилла и Том выглядели такими же счастливыми, как и они с Рованом. Маленькая элегантная Сибилла стала более плотной, чем была два года назад, но это, казалось, не волновало ни ее, ни тем более Тома. Братья быстро росли. Сэнди было пятнадцать - почти мужчина, и Чарли в свои тринадцать лет догонял его. Недди, круглощекий и по-детски полный, к восьми стал совсем худеньким, как и его братья-близнецы.
   Дядя Патрик и тетя Валентина детей оставили дома, зато Бесси и Адам Бурк взяли своего третьего сына: годовалого светловолосого только-только начинающего ходить мальчугана. В волосах отчима появились серебряные пряди, а мать, как и бабушка, с годами становилась все привлекательнее. "Возраст будто не властен над старейшиной семьи", - думала Жасмин. Дедушка выглядел как обычно - молодо, и лишь седые волосы напоминали, что ему уже семьдесят восемь.
   - Я вижу, ты счастлива. - Рован подошел и поцеловал ее в плечо. - А поэтому счастлив и я. Хочешь сейчас получить свой подарок или, может, отложим до следующего раза?
   - Нет! Нет! - закричала Жасмин и повернулась к гостям. - Рован приготовил для меня особенный подарок и до сих пор мне его не отдал. - Она хватала его за карманы. - Ну, где же он?
   Муж рассмеялся:
   - Какая ненасытная алчность, мадам! - И подал знак привратнику, который тут же выступил вперед с серебряным подносом, на котором лежал скрепленный печатями лист пергамента. - Это тебе. Жасмин, любовь моя. С днем рождения тебя, и пусть мы вместе справим еще много-много твоих дней рождения.
   Жасмин взяла пергамент, сорвала печати и пробежала глазами документ.
   - Что это? - спросила бабушка. - Что там такое?
   - Дарственная на триста акров земли, деревню Магвайр-Форд и небольшой замок в местечке Ольстер. Где это Ольстер? Скай побледнела.
   - Это в Ирландии, - сказала она. Среди гостей воцарилось молчание.
   - В чем дело? - спросила Жасмин. - Почему вы все притихли?
   Наконец заговорил Патрик Бурк:
   - Король Яков раздает земли, которые ему не принадлежат. Они ворованные.
   - Это не так! - возмутился Алекс Гордон. - Яков Стюарт - честный человек.
   - А как еще это назвать, - спокойно ответил Патрик Бурк. - Магвайр-Форд земля Магвайров, а не Якова Стюарта, чтобы он мог ею распоряжаться по своему усмотрению. Ирландцев лишают собственности, а землю заселяют иностранцами: шотландцами и англичанами.
   Алекс Гордон посмотрел на родственника так, будто Патрик сошел с ума.
   - Какое отношение ты имеешь к Ирландии? Ты вырос в Англии и владеешь имением, пожалованным тебе английской королевой.
   - Мои отец и мать - оба ирландцы, - заметил Патрик Бурк. - Дедушка с материнской стороны был Дубхдара О'Малли из Иннисфаны, с отцовской Мак-Уилльям из Мид-Коннота. Я воспитывался в Англии, потому что таково было желание Елизаветы Тюдор, а земли в Англии она пожаловала мне вместо моих наследных земель, которые у меня украла и передала английским поселенцам. Мне больно видеть, что то же самое происходит и с другими, кому, да поможет им Господь, не возместят их потерю. Да, я рос в Англии, но я - ирландец, поэтому и считаю, что это не правильно!
   - Рори О'Доннелл, Хав О'Нейлл и Конор Магвайр уехали из Ирландии почти год назад, - возразил Алекс Гордон. - Они едва ускользнули от людей короля, которые прибыли арестовать их за измену. Говорят, в Дублинском замке нашли документы, уличающие их в новом заговоре. Сам сэр Кахир О'Дохерти свидетельствовал против них.
   - Бог мой! Разве можно верить этому грязному предателю, - взорвался Патрик. - Всякий здравомыслящий человек поймет, что обвинения были сфабрикованы. О'Дохерти лгал, а потом сам в апреле восстал против короля, когда посчитал награду за свое подлое дело слишком незначительной.
   - Ну, он теперь мертв, - резонно заметил граф Брок-Кэрнский, - а выездная сессия суда присяжных объявила, что земли в Ферманахе, Тиране, Колерене, Донегале, Каване и Армафе переходят к королю ввиду предательства их прежних владельцев.
   - Виновны или невиновны, ирландцы всегда должны страдать, - проворчал Патрик.
   - Жалованная грамота Жасмин - одна из первых, - объяснил Рован Линдли. Мне удалось ее достать благодаря королеве. Приятель при дворе сообщил, что эти земли будут раздавать в конце года. Соперничество ожидается жестоким. Что-то получит северная епархия ирландской церкви, какую-то долю возьмет Колледж Святой Троицы в Дублине. Пожалуют в первую очередь наиболее достойных ирландцев, сражавшихся на стороне короля, и бывших землевладельцев.
   - Но зачем именно эти земли брать для Жасмин? - наконец заговорила Скай. Большую их часть король раздаст своим прихлебателям и искателям приключений, которые окружают его с тех пор, как он взошел на трон. Представляю, каких людей они пошлют в Ирландию. Это бесчестный план, и ни один приличный человек не должен участвовать в нем! Я - ирландка. Правда, большую часть жизни я прожила в Англии. Такова уж моя судьба. Но, где бы я ни жила, сердцем и душой я принадлежу Ирландии.
   - Я и не помышлял обидеть вас, мадам, - тихо проговорил Рован Линдли. - Но на восемнадцатилетие мне хотелось подарить жене что-то особенное. Драгоценностей она получила в наследство столько, что хватит на сотню женщин. И я ничего не мог придумать, пока мой приятель не сообщил мне об этих землях. Они пожалованы только Жасмин, а не мне. Я все объяснил королеве. Она сама получила согласие короля и добилась его подписи на документе, согласно которому Жасмин Линдли, маркиза Вестлей становится новой владелицей Магвайр-Форда.
   - А что представляет собой эта земля? - удивила всех своим вопросом Жасмин.
   - Она очень плодородна, - ответил муж. - Деревушка с церковью, окруженная лугами и пологими холмами, зелеными, с обилием воды, стоит на берегу озера Лох-Эрн. Мне говорили, что замку несколько сотен лет, но он еще пригоден для жизни.
   - Я буду там выращивать лошадей, - сказала Жасмин. - Мы заберем с собой Козодоя - того молодого жеребца, что дедушка подарил нам на свадьбу, и подберем ему лучшую кобылу из Кэдби.
   Скай выглядела огорченной, но ничего не ответила. Дело было сделано, и ее слова ничего не могли изменить. Зато рассерженно заговорил Бурк:
   - Как ты можешь так бесстрастно рассуждать о выращивании лошадей на украденных землях?
   Жасмин озадаченно посмотрела на дядю.
   - Мир на том и стоит, - возразила она Патрику, - что одни люди борются с другими, и когда кто-нибудь побеждает, земля меняет владельца. Так всегда было в Индии. А разве здесь по-другому? Из уроков истории, которые мне давал отец Куплен, я помню, что ваши ирландские предки пришли на ту землю совсем из других мест, а здешние англичане - потомки нормандских и англосаксонских завоевателей, а вовсе не отпрыски местных племен, когда-то населявших острова. Даже на камне нельзя выбить слова так глубоко, чтобы их нельзя было переменить.
   У вас отобрали земли в Ирландии, но и ваш Клирфилдз до вас кому-то принадлежал. Что сталось с теми людьми? Вы когда-нибудь считались с ними или их чувствами? - Жасмин повернулась к мужу. - Спасибо, Рован. Я в восхищении от твоего подарка! В жизни мне никогда ничего не дарили лучше. Я принимаю эти земли. - И с вызовом посмотрела на родственников.
   Скай покачала головой:
   - Ее проклятая логика безукоризненна. Я не могу с ней спорить.
   - Мама!
   - Не сверкай на меня глазами, Патрик Бурк. Боже, как в эту минуту ты похож на своего отца. Жасмин права. Пока О'Доннелл, О'Нейлл и Магвайр оставались в стране, земли принадлежали им. Совершив побег, они лишили себя всего. Победитель забирает все, и шотландец Яков так и поступил.
   - У них не было возможности остаться, - ответил матери Патрик. - Когда в 1604 году О'Нейлл покорился королю, англичане хотя и сохранили за ним земли, но полностью подчинили их себе, насадив туда англичан. В каждое графство они назначили шерифов, коронеров, мировых судей, ослабив власть О'Нейлла и других графов. Боже! Что же им оставалось делать, как не бежать? Выбора не было!
   - Ты рассуждаешь совершенно по-ирландски, сын мой. Но ирландская гордость не приносит утешения вдовам, сиротам и обездоленным. Выбор есть всегда, Патрик, - уверяла его мать. - Когда Елизавета Тюдор взяла твои земли и нарушила данное мне слово, я заставила ее дать тебе земли здесь, в Англии, чтобы ты не оказался нищим и беззащитным.
   О'Нейлл и его соратники могли бы остаться, но они уехали, потому что изменились времена, а они не хотели меняться вместе с ними. Они бросили свой беззащитный, продолжающий сражаться народ, а сами с удобством устроились в Риме. Ирландцы, Патрик, не смогут выжить одними легендами о своем былом величии. Если они так и останутся в прошлом, позволяя властвовать на собой бардам с их песнями о героизме кельтов, и церкви с ее узким суждением о жизни, и англичанам с их стремлением управлять всеми, Ирландия никогда снова не узнает мира, а ее народ не станет истинно свободным.
   - Мать говорит разумные вещи, Патрик, - заметила мужу Валентина. - Не забывай, что жизнь и благополучие семьи всегда были на первом месте в ее голове и сердце. - Она повернулась к племяннице. - Когда ты собираешься посмотреть новые владения, Жасмин?
   - После того, как родится ребенок, - ответила она. - На этот раз, я уверена, будет сын!
   - У меня была такая же уверенность, когда после Бесси я вынашивала Адама, - сказала Валентина, и внезапно напряженность по поводу подарка Рована Линдли рассеялась, Из дома вышли музыканты и, рассевшись, заиграли веселые мелодии, сопровождавшие деревенские танцы, которые так любили все родственники. Партнеры выбрали друг друга, и вечер приятно продолжался.
   ***
   Лорд Генри Томас Линяли появился ко второй годовщине свадьбы Рована и Жасмин. Это был крепкий здоровый красивый ребенок с хорошим аппетитом. Хотя его волосы были темны, глаза оказались, как у матери, голубые. А у сестры Индии, тоже темноволосой, глаза были отцовские, золотистые.
   - Вот видишь, - довольно сказала Жасмин, - я же тебе обещала, что на этот раз будет сын! Посмотри, разве он не самый красивый на свете мальчуган? - Она погладила сына по щеке, тот, повернув красивую головку, потянулся к ее груди. - Прямо как папа, - улыбнулась она Ровану.
   Он взглянул на сына. Говорили, что ребенок крупный, но ему он казался таким маленьким. Он наклонился и поцеловал сначала жену, а потом мягкую головку мальчика. На глазах у него выступили слезы.
   - Спасибо, любимая, - прошептал он. После стольких трагических лет первого брака он наконец обрел счастье.
   Маркиза Вестлей месяц вскармливала сына грудью, прежде чем передать его кормилице, деревенской девушке, тщательно выбранной ею вместе с Адали. Мажордом до мельчайших деталей знал о жизни обитателей соседней деревни. Это он сообщил госпоже, что миссис Брент потеряла сына, умершего от дизентерии, но сама здорова и своим прекрасным молоком уже вскормила троих детей. Ей следовало жить в Кэдби, и муж, которому помогала и мать, и младшая сестра, не возражал.
   - Мне так не хочется отдавать кому-то малыша Хэла, - жаловалась Жасмин.
   - Но только так ты сможешь посетить свое имение в Ирландии, - отвечал ей муж. - Если хочешь, я могу поехать один, а на будущий год приедешь и ты. Генри еще слишком мал, чтобы путешествовать.
   - Я знаю, - вздохнула Жасмин. - Миссис Брент будет хорошо ухаживать за ним. К тому же за детьми присмотрят Адали и Рохана. В Ирландию я хочу ехать с тобой, Рован. С тех пор как у нас появились дети, мы не так уж много времени уделяем друг другу. - Она игриво улыбнулась. - Разве ты не хочешь побыть наедине со мной?
   Рован Линдли рассмеялся и покачал головой:
   - Неисправима. Просто неисправима, мадам, и надеюсь, никогда так и не исправишься. Я в ужас прихожу, как подумаю, что ты можешь превратиться в тетю Виллоу. - Он взял жену за руки и поцеловал в темные волосы. - Я люблю тебя. Жасмин, но ты и сама это знаешь с того майского утра, когда я впервые тебя увидел.
   Она закрыла глаза и упивалась его крепкими объятиями. Он любил ее, она любила его. Бабушка так и не объяснила ей, что всепоглощающая любовь - это та, что крепнет с каждым днем совместной, жизни, с рождением желанных детей. Но надо ли ей было это объяснять? Жасмин следовало это понять, испытав все в жизни самой.
   В конце июня маркиз и маркиза Вестлей выехали из Кэдби, направляясь на северо-запад в Холихэд, где погрузились на "Розу Кардиффа", отплывающую в Дан-Дилган, который англичане называли Дандолком. Корабль перестроили, чтобы на него можно было погрузить огромную дорожную карету маркиза Вестлея, лошадей и жеребца Козодоя, сына знаменитого производителя Адама де Мариско Найтвинда, и шесть молодых кобылиц лучших кровей.
   - Плавание продлится недолго, - заверил их Майкл Смолл. - Погода стоит хорошая. Через пару дней мы будем на месте, миледи. Так вы собираетесь жить в Ирландии?
   - Не весь год, капитан Смолл, - ответила Жасмин. - Имение Вестлея - в Кэдби, но говорят, что Ирландия подходящее место для разведения лошадей. Ирландцы хорошо с ними обращаются.
   - Да, я тоже это слышал, - ответил капитан Смолл, а сам подумал: умело обращаются с лошадьми и искусны в бою.
   - На этом самом корабле я приплыла из Индии, - объяснила Жасмин мужу. Она грустно обвела глазами каюту. - Здесь я жила с Роханой и Торамалли. Долгие месяцы она была нашим домом.
   - И с каждой милей, которую мы покрывали, он становился все меньше и меньше, милорд. Когда мы прибыли в Лондон, шел снег, и холод пронизывал до костей, - припоминала Торамалли, - но я была так рада покинуть корабль, хотя он и благополучно доставил нас в Англию. Вот уж не подумала бы, что снова придется ступить на палубу "Розы Кардиффа".
   Рован усмехнулся:
   - В этот раз плавание продлится недолго. Так по крайней мере уверяет нас капитан Смолл. Ты становишься заядлой путешественницей.
   - Вот уж тоска-то, - последовал ответ, но Торамалли улыбалась. Она и Рован Линдли быстро сдружились.
   Когда они входили в Дандолкскую бухту, шел небольшой дождь. "Роза Кардиффа", в другое время вставшая бы на якорь вдали от берега, проследовала к пристани, чтобы сгрузить карету. Там их поджидал чиновник, назначенный королем, чтобы присматривать за имением, пока не прибудут новые владельцы.
   Когда Жасмин и Рован сошли с корабля, навстречу им выступил маленький хилый человечек с бесцветными волосами и такими же бесцветными глазами. Поздоровавшись, может быть, подобострастнее, чем нужно, он представился:
   - Меня зовут Имон Фини, милорд. Добро пожаловать в Ольстер. Всем, чем смогу, готов служить вашей светлости. - Он снова поклонился и улыбнулся, демонстрируя весьма плохие зубы и с опозданием сдергивая шляпу со своей редеющей шевелюры. - Я привел кучера.
   - Прекрасно, Фини, - ответил Рован Линдли. - Но прежде всего вы должны уяснить, что Магвайр-Форд принадлежит не мне, а моей жене леди Линдли. И если у вас не будет на этот счет других приказаний, все инструкции по управлению имением вы будете получать от нее. Вам понятно? - Маркиз внимательно смотрел на чиновника. Ему не нравился этот человечек. Да и что правительство Якова могло знать о людях, которых назначало в Ольстер? Маркиз Вестлей подозревал, что очень немного. Хотя Фини должен был доказать, что он порядочный человек.
   Чиновника поразили слова англичанина. Как, женщина владеет Магвайр-Фордом? Наверное, господин пошутил. Женщины хороши для многих вещей - они могут готовить еду, шить, с ними можно крутить любовь, но чтобы женщина могла управлять имением? Это было просто невероятным. Он вопросительно посмотрел на нового хозяина:
   - Леди Линдли владелица? - Конечно, это шутка. Англичанин каким-то образом его испытывает.
   Однако маркиз кивнул пришедшему в ужас чиновнику.
   - Да, - подтвердил он, медленно растягивая слова.
   - Кучер знает дорогу, мастер Фини? - вступила в разговор Жасмин. - Как долго ехать до Магвайр-Форда? Мне говорили, что в замке можно жить. Вы, конечно, наняли для меня слуг?
   Фини раскрыл рот, как вытащенная на сушу рыба, и тут Жасмин заметила стоявшего рядом очень высокого молодого человека с копной рыжих волос. Они встретились взглядами, и молодой человек поклонился с изяществом придворного из Уайтхолла.
   - Рори Магвайр, миледи. Меня наняли, чтобы управлять вашей каретой. Отсюда до Лох-Эрна нет ни одной дороги, с которой я не был бы знаком, уверяю вас. Если мы выедем прямо сейчас, путь займет дня два-три. - Он снова поклонился Жасмин, и его глаза блеснули.
   - Тогда нам лучше отправляться сейчас же. Но я предпочитаю ехать верхом, а не трястись в пыльной карете. Вы ездите верхом, Рори Магвайр?
   - Да, миледи.
   - А вы, мастер Фини, справитесь с каретой сами? Конечно, справитесь, ответила она за него.
   - Справиться с каретой? - возмущенно залопотал Фини. - Мадам, я земельный королевский чиновник, а не конюх. - Женщина оказалась, по всей видимости, легкомысленной. Пусть распоряжается в своем доме и саду, но не более. Он выпрямился и неодобрительно посмотрел на Жасмин. Но, к удивлению, она не стушевалась, не опустила странных голубых глаз. Наоборот, на мгновение они стали жесткими.
   Она обернулась к мужу.
   - Рован, ты поскачешь на Козодое, а я поеду на Эбони. Торамалли, ты отправишься в карете. Мастер Фини, поберегите ее. - Торамалли со мной с детства и очень мне дорога. Заботьтесь о ней, как о собственном ребенке. Рори Магвайр, выберите себе любую кобылу, но обращайтесь с ней осторожно. Если повезет, жеребята от нее скоро будут пастись и жиреть на ирландских лугах.
   Рори Магвайр был не в силах сдержать улыбку. С этой горячей девчонкой у английского лорда, наверное, хватало забот. Он исподтишка посмотрел на Рована Линдли, прикрыв глаза невероятно густыми ресницами, и вскочил на выбранную кобылу. Она была не англичанкой, но ирландец заметил, что лорд Линдли души не чаял в жене. Но кто же она? В ее облике было что-то ирландское, но примешивалось и что-то другое.
   Жасмин поблагодарила капитана Смолла за благополучное плавание.
   - Я могу в любое время доставить вас обратно в Англию, но учтите, к концу года море становится неспокойным. И не все плавания проходят так гладко, как это, - объявил он.
   - Может быть, потребуется, чтобы вы привезли мне детей. Надо только посмотреть, какие условия в Магвайр-Форде. Я не хочу оставлять детей одних. Но чтобы успешно начать дело по разведению лошадей, придется здесь прожить года два.
   - До сентября, миледи, а то для малышей погода станет слишком суровой, заметил капитан и почтительно откланялся.
   Два конюха, приехавшие с ними из Кэдби, впрягли лошадей в карету.
   - Кобыл можно привязать сзади, - распорядилась Жасмин. - И не погоняйте слишком, мастер Фини. Я не хочу, чтобы мои маленькие красавицы задохнулись. И она любовно похлопала каждую кобылу.
   Вскочив на Эбони, Жасмин улыбнулась мужу и вопросительно посмотрела на Рори Магвайра, ожидая, чтобы тот показал дорогу. Они были в нескольких милях от бухты, когда засияло солнце. Однако через несколько миль вновь собрались облака, и стал накрапывать дождь, но не английский ливень, а скорее влажная дымка.
   - Это мы называем мягким днем, - объяснил им Магвайр.
   - И здесь так всегда? - спросил маркиз.
   - Да, милорд. Ирландия и восхитительная, и проклятая страна. По крайней мере такой ее находят англичане, - вежливо ответил юноша.
   - А вы из тех Магвайров, которые владели Магвайр-Фордом? - Жасмин решила прямо поставить вопрос. Одно дело рассуждать о захватчиках и переходе земли из рук в руки, совсем другое - лицом к лицу столкнуться с бывшим владельцем твоей собственности.
   - В Ольстере много Магвайров, миледи, - ответил молодой человек. - Бывшим хозяином ваших земель был сам Конор Магвайр. Он почти год назад уехал из Ирландии. Уверяю вас, вы не окажетесь в неудобном положении. - Его глаза оставались прикованными к горизонту.
   Они скакали несколько часов, прежде чем Рори въехал во двор фермы, и навстречу им с потупленными глазами выбежала высокая девочка с кувшином пива, а за ней малыши с тарелкой, на которой лежали ломтики хлеба и сыра.
   - Таких трактиров, к которым вы привыкли, здесь не водится, - объяснил им ирландец. - Я договорился с семьей фермера, чтобы они вас днем накормили.
   - Я хочу сойти с лошади, - сказала Жасмин, и Рован быстро соскочил со своего жеребца, чтобы помочь жене. - Мы можем здесь где-нибудь присесть, мастер Магвайр? Опять начинается дождь. Я не против скакать под дождем, но пикник под дождем меня вовсе не привлекаете - Жасмин раздраженно встряхнула влажную юбку из зеленого бархата. Она ненавидела скакать в дамском седле, а мокрая юбка выводила ее из себя.
   - Можно поесть в доме, - ответил Рори Магвайр. - Но это жилище бедняка, как и большинство домов в Ирландии Леди может поразить его убожество.
   - Ваша заботливость похвальна, мастер Магвайр, - раздраженно ответила Жасмин. Кучер вел себя не по чину, но ее предупреждали, что ирландцы нация гордых людей.
   Домик фермера оказался каменным с соломенной крышей. Внутри на грязном полу у единственного очага собралась семья: беременная женщина и несколько детей. Хозяева смотрели на гостей широко раскрытыми глазами, и женщина, как будто в страхе, притянула к себе детей. Из мебели в комнате был лишь стол и несколько лавок.
   - Можно, я присяду и обогреюсь у огня? - спросила у женщины Жасмин и решила, что та совершенно запугана.
   - Она вас не понимает, - объяснил Рори Магвайр. - Она говорит только по-ирландски. - И он повернулся к женщине. Англичанам показалось, что из его уст стала вылетать сплошная тарабарщина. Женщина что-то ответила, и ирландец перевел:
   - Миссис Тулли приглашает вас в свой дом и просит присесть у очага. Она приносит извинения за скудость угощений, но это все, что у нее есть.
   Жасмин улыбнулась женщине и детям и, устроившись у огня, сказала:
   - Переведите ей, мастер Магвайр, что я ценю ее гостеприимство. Такой вкусный хлеб я никогда еще не ела.
   Он повторил ее слова хозяйке на ирландском языке. Та выслушала и затем спросила:
   - Что это за англичанка, которая просит позволения войти в дом вместо того, чтобы просто в него ворваться, и еще благодарит меня?
   - Ее светлость - новая владелица Магвайр-Форда, Сюзанна Тулли, - ответил он. - Я сам ее встречал, но оказалось, что она не совсем та, кого мы думали получить в Магвайр-Форде. - Он улыбнулся миссис Тулли и принялся за еду.
   Когда они закончили и готовились двинуться дальше, Рован Линдли спросил:
   - Женщине заплатили за ее доброту?
   - Обычно проезжие англичане просто берут, что им нужно. Не обижайтесь, милорд, это правда, - ответил Рори Магвайр. - Если вы все-таки хотите ей что-нибудь дать, ей это очень пригодится. Мужа больше с ней нет, и она бьется одна. А вы видите, она может родить каждую минуту.
   - А где же ее муж? - спросила Жасмин.
   - Говорят, прошлой осенью покинул Ирландию вместе с предводителями, миледи.
   - И оставил одну жену и детей? - возмутилась Жасмин.
   - Она не уехала бы отсюда, - прозвучал ответ. - Таких здесь много одиноких женщин с детьми. Они изо всех сил стараются поддержать хозяйство. Пока живы их мужья, они не могут вновь выйти замуж и перебиваются одни. Они живы, пока могут арендовать землю у английского лендлорда. Миссис Тулли еще повезло: ее ферма стоит при дороге. Она может кормить путников, иногда оставляет их на ночлег. Это помогает сводить концы с концами, а дети работают на земле.
   Рован Линдли вложил монету в ладонь миссис Тулли. Жасмин заметила блеск золота и улыбнулась, вспомнив миссис Грин из "Розы и короны".
   - Не давайте ей золотую монету, милорд, - вдруг заговорил Рори Магвайр. Она не сможет ее потратить из боязни, что ее обвинят в воровстве. Если вы так великодушны, дайте ей серебряные или медные монеты, какие есть в ваших карманах. Их она сможет легко разменять.
   - Скажите ей, пусть спрячет золото на черный день, - попросил Рован Линдли ирландца и дал женщине еще несколько монет - серебряных и медных, как тот ему советовал.
   Рори Магвайр объяснил хозяйке, что хотел сказать маркиз, и добавил:
   - Я думаю, Сюзанна Тулли, он совсем ненормальный.
   - Нет, Рори Магвайр, он - настоящий джентльмен, и у его жены доброе сердце. Поблагодари его от меня. - Она поклонилась маркизу и маркизе и удостоила их улыбкой. - Если англичане были бы такими, как они, жизнь не была бы такой тяжелой.
   - А если бы наши желания были лошадьми, нищие стали бы богатыми, - ответил он ей. - Этого никогда не случится, Сюзанна Тулли.
   Они скакали еще несколько долгих часов, и наконец Жасмин почувствовала, что смертельно устала.
   - В Ирландии когда-нибудь темнеет? - спросила она проводника. Хотя она и не любила кареты, сейчас не отказалась бы забраться в нее, но, к ее неудовольствию, кареты не было видно поблизости.
   - Лето, миледи. Длинные дни, восхитительные сумерки, но очень короткие ночи, - улыбнулся он в ответ.
   В женщине чувствовался характер. В ней наверняка текла ирландская кровь.
   - А где мы остановимся на ночь? - спросил Рован Линдли.
   - Я условился с сэром Джоном Апплтоном и его женой, что вы остановитесь у них. Их дом за ближайшим холмом, - ответил проводник.
   Эта новость успокоила Жасмин, и она стала с интересом смотреть по сторонам. То начинавшийся, то прекращавшийся дождь наконец кончился. Перед ними до самого горизонта вздымались поросшие зеленью холмы. То здесь, то там виднелись травяные луга, такие подходящие для их предприятия. Временами они встречали каменные башни, в которых, казалось, никто не жил. Несколько раз проезжали деревни. И как бы они ни выглядели, в центре всегда была площадь с крестом и церковью. Край был мало заселен.
   Сэр Джон Апплтон оказался дородным джентльменом с мясистым красным лицом. Его жена была такой же плотной, но бледнолицей. Они шумно приглашали гостей в дом, кричали на слуг и сетовали, что карета еще не приехала.
   - Скоро будет здесь, - уверил хозяев Рори Магвайр.
   - Кто этот человек? - спросил сэр Джон.
   - Наш проводник, - ответил Рован Линдли.
   - Но он ирландец, - подозрительно заметил хозяин.
   - А разве здесь не Ирландия? - изумленно возразил маркиз Вестлей.
   - В Ольстере здоровые ирландцы, не сбежавшие в свое время с вождями предателей, обычно бунтовщики, - угрожающе проговорил сэр Джон. - Как твое имя, парень?
   - Рори Магвайр, к услугам вашей светлости, - подобострастно ответил юноша и несколько раз кивнул.
   - Магвайр? Имя здесь достаточно распространенное. - Сэр Джон немного смягчился, видя покорность ирландца. - Хорошо, Магвайр, будешь спать в конюшне, а накормят тебя на кухне.
   - Да, милорд, спасибо, милорд, милорд очень добр, - ответил проводник и, не сводя глаз с сэра Джона, попятился вон из дома.
   - Плут, верить ему нельзя, - предупредил хозяин гостей. - Ирландцы все такие. Не пускайте их в дом даже в качестве слуг. Ни в коем случае! Даже в качестве слуг!
   - Из них ужасные слуги, - подтвердила леди Апплтон. - Ленивые, грязные люди и крадут все, что плохо лежит. Вы привезли с собой слуг из Англии, леди Линдли?
   - Нескольких, - сказала Жасмин. - Я собиралась нанять здешних людей.
   - Ни в коем случае, дорогая! - воскликнула по-матерински озабоченная леди Апплтон. - Если вы не привезли с собой слуг, нанимайте только англичан, в крайнем случае - шотландцев, но, откровенно говоря, сама я думаю, что они ненамного лучше ирландцев, хотя наш дорогой король Яков сам шотландец.
   Накрыли на стол.
   - А где в Англии ваш дом? - спросил хозяина Рован Линдли.
   - О, лишь небольшой домишко в Лондоне, - признался сэр Джон. - Дворянское звание я получил недавно от самого Якова за заслуги перед короной.
   - И каковы же были эти заслуги? - поинтересовался маркиз.
   - Я был секретарем сначала у старого лорда Бургли, а потом у его сына сэра Роберта Сесла, графа Солсбери. Вместе со званием меня пожаловали и пятьюстами акрами земли в Ирландии. На будущий год к нам приедут дочь с мужем и сын лондонский купец.
   "Как важно он о себе говорит, - думал маркиз Вестлей. - На несведущего человека может произвести впечатление". Но Рован Линдли знал, что у старого лорда Бургли было полдюжины секретарей.
   - Я так рада буду увидеть детей, - тараторила леди Апплтон. - Здесь нет никакого общества, и нам очень одиноко. С ирландцами не подружишься. К тому же большинство из них не говорят по-английски, и их совсем не поймешь. Что поделаешь, безграмотные люди. Всю жизнь мы служили Англии и сейчас приехали сюда, чтобы помочь королю цивилизовать эту страну.
   Жасмин поперхнулась ложкой супа, бросая на мужа отчаянные взгляды. Позже, освободившись от общества хозяина и хозяйки, они улеглись в кровать, и Рован сказал;
   - Никогда не слышал подобного нахальства! Если все англичане, приехавшие в Ирландию, похожи на этих, неудивительно, что ирландцы нас не любят.
   - Нелегко быть порабощенным народом, - ответила Жасмин, - но сносить подобное обращение завоевателей невыносимо. Я не хочу, Рован, чтобы и на наших землях с людьми вели себя так же.
   - А ты так и не сможешь, - успокоил ее муж. - Я прекрасно знаю тебя и твое доброе сердце. Ты будешь стараться изо всех сил, но учти, миледи, как бы хорошо ты к ним ни относилась, найдутся и такие, которые не откликнутся на твою доброту и останутся врагами. Не удивляйся и будь с ними твердой, потому что только тогда они тебя поймут. Это будет нелегко: многие, подобно Фини, считают, что женщина не способна управлять поместьем. Но я знаю, что ты сможешь.
   Карета прибыла вскоре после того, как они отправились спать. Жасмин и Рован слышали, как в гардеробную их спальни прокралась Торамалли, где ее устроили на ночлег.
   - Торамалли! - окликнула ее Жасмин. - Ты ела?
   - Да, хотя это существо с лицом вроде квашни, которая зовется хозяйкой этого дома, не собиралась нас так поздно кормить, пока я ей не сказала, что госпожа очень рассердится, если узнает, как дурно с нами обошлись.
   - Я уж начинала за тебя беспокоиться.
   - Нам повезло - мы добрались сюда живыми. - Глаза Торамалли были злыми. Фини оказался совершенно беспомощным, так что в конце концов нашему конюху пришлось взять вожжи, а я вынуждена была ехать с этим глупцом, который как жаба надувался от самомнения.
   Позвольте, миледи, кучеру завтра управлять каретой, даже если сами поскачете верхом, а то я убью этого Фини.
   Рован прыснул из-под одеяла. Он никогда не слышал, чтобы Торамалли говорила с таким чувством о ком-нибудь еще, кроме своей госпожи. Он улыбнулся служанке.
   - Завтра мы заставим его бежать за каретой вместе с кобылами.
   Торамалли хихикнула и, поклонившись господину, отправилась в кровать.
   - Неплохо бы и в самом деле заставить его пробежаться, - услышала она, притворяя за собой дверь.
   - Она тебя обожает, - сказала Жасмин мужу.
   - Так же сильно, как ее госпожа? - рассмеялся Рован.
   - Никто не может, - твердо заявила Жасмин, - любить тебя так сильно, как я, дорогой мой муж и господин Джеймс Рован Линдли.
   - Тогда покажи, как ты меня любишь, - игриво попросил маркиз. - Я вижу, пружины у этой кровати не испытывали лет десять, если они когда-нибудь вообще были в работе.
   - Ты что, милорд, не наскакался еще сегодня? - спросила Жасмин, а сама уже таяла от его ласк.
   - На тебе я готов скакать вечно, - ухмыльнулся муж.
   - Ну что ж, я готова на легкую рысь по парку, - согласилась она. - Но помни, что рассветы в Ирландии наступают быстро. Так по крайней мере утверждает мастер Магвайр. О, Рован, да!
   Он расшнуровал ее рубашку и прижался губами к соску, рот описывал круги, заставлявшие ее изнывать. От его восхитительных прикосновений Жасмин стонала, растрепала рукой его рыжеватые волосы, провела по шее и почувствовала, как вместе с нарастающим возбуждением поднимаются волоски на его коже. Изогнувшись, она прижалась к мужу, и его руки принялись ласкать ее тело.
   - Восхитительная, - простонал он и, подняв голову, встретился с ней взглядом. - Ты просто восхитительна, любимая. - Он прижался лицом к слегка округлому животу, целовал и слегка покусывал кожу, а рука тянулась к крепкой груди.
   - Ты что, плохо ужинал? - подтрунивала Жасмин.
   - На третье не было сладкого. А без сладкого я не могу уснуть. Впрочем, подойдет любая сладость!
   - Мужлан! - Она звонко чмокнула его и вдруг вскрикнула:
   - О, Рован! - Он одним толчком вошел в нее, и она поразилась неожиданности атаки. - О, любовь моя!
   Он мягко двигался, страстно целуя, и Жасмин счастливо вздохнула, расслабилась, позволяя уносить себя чувству, которое вызывал его каждый мощный толчок. Памятуя о ее предупреждении о скором рассвете, он быстро довел ее до экстаза и испытал экстаз вместе с ней. Потом они, обнявшись, уснули.
   Вскоре после рассвета они оставили дом лорда Апплтона. К глубокому удовлетворению Торамалли, место кучера занял Рори Магвайр. А мастер Фини вскочил на собственную лошадь. Жасмин возблагодарила его предусмотрительность.
   - Посмотри, как он рвет поводьями губы бедного животного, - обратилась она к мужу. - Нет, он явно не наездник.
   Услышав ее слова, Рори Магвайр ухмыльнулся про себя. Фини сам по себе был жалким человечишкой, но на лошади представлял и вовсе комичное зрелище. Рори хлестнул лошадей, зная, что милорд и миледи легко догонят карету.
   - К ужину, красавицы, мы будем дома. Там вам приготовлена чистая сухая конюшня и полные ясли овса.
   Весь день шел дождь. Ливень превратил дорогу в раскисшую грязь, но Рори Магвайр оказался опытным кучером и каждый раз выводил лошадей на твердое место. Наконец он остановил огромную дорожную карету и подождал, когда к ней приблизятся верховые:
   - Магвайр-Форд за ближайшим холмом, миледи. Там немного всего: крохотная деревенька и что-то вроде небольшого замка, но трава здесь хорошо растет. Уверяю, вашим лошадям будет здесь хорошо.
   - Магвайр! Не бери на себя слишком много! - закричал мастер Фини. - Тебя наняли управлять каретой. А рассказывать его светлости о Магвайр-Форде буду я.
   - А вы здесь родились, мастер Фини? - спросила Жасмин. Маленький человечек раздражал ее своей суетой.
   - Я? Боже упаси, ваша светлость! Даже если бы я здесь родился, никогда бы не признался в этом - бедное, убогое место. Нет, нет, я родился и вырос в Белфасте - приятном цивилизованном городе.
   - Но если, мастер Фини, вы родились и выросли в Белфасте, то, скажите на милость, как вы можете рассказать мне что-нибудь о Магвайр-Форде, к которому относитесь с явным презрением? Предубеждение редко позволяет правильно о чем-нибудь судить. Или, может быть, я вас не поняла? - спросила чиновника Жасмин.
   Рори Магвайр еле сдержал смех, а коротышку-чиновника от ярости чуть не хватил удар, но он не решился произнести ни слова. "Думаю, ты недолго у нас задержишься", - предрек ему про себя ирландец.
   - Миледи, я тщательно проинспектировал угодья и недвижимость, уверяю вас, и готов сообщить вам все, что необходимо, - настаивал мастер Фини. - Я знаю свои обязанности. Никто еще не жаловался на Имона Фини.
   - Поехали, - бесстрастно произнес маркиз. - Мне не терпится увидеть Магвайр-Форд. И моей жене тоже.
   На вершине следующего холма они остановились вновь. Внизу расстилалось красивое озеро - голубое и манящее в лучах склоняющегося к закату солнца.
   - Верхний Лох-Эрн, - объяснил им Рори Магвайр. - Лох лежит в Ферманахе по всей его длине. Из него вытекает река с тем же названием и впадает в залив Донегол.
   - Чудесно, - ответила Жасмин. - В Индии мой дом тоже стоял у озера, и над ним возвышались покрытые снегом вершины. Ваши зеленые холмы мягче и как-то дружелюбнее.
   - Индия? Что это за место и где оно находится? - спросил ирландец.
   - Земля за восточными морями в шести месяцах плавания от Лондона. Я там родилась.
   - Так вы не англичанка, миледи? - Рори Магвайр был озадачен.
   Жасмин мгновение подумала:
   - Мой отец - индиец, мать - наполовину англичанка и наполовину ирландка. Получается, что я - англо-ирландская индианка.
   - Я сразу понял, что в вас есть ирландская кровь, - фыркнул проводник. Вы, случайно, не знаете, откуда ваша бабушка, миледи?
   - Моя бабушка - О'Малли из Иннисфаны в Конноте, - ответила Жасмин. - Я даже не знаю, как далеко это отсюда. А вы?
   - О'Малли? О'Малли - известное имя в Конноте. Родина вашей бабушки на море в нескольких днях езды отсюда. - Рори Магвайр одернул себя. Им нельзя разговаривать дружески. - Вот, миледи, деревня Магвайр-Форд, а на озере замок. Видите? - Он слегка тронул лошадей кнутом и направил карету к подножию холма. Они въехали в удивительно безмолвную деревню.
   - А где же все люди? - окликнула Жасмин мастера Фини. Домики из камня были явно покинуты, на небольших огородах росли сорняки. Не слышалось лая собак, не видно было скота.
   - Я заставил их убраться. Вы ведь не хотели бы иметь ирландцев в своей деревне. Ее можно быстро заселить богобоязненными английскими и шотландскими поселенцами. Их много ожидает своей очереди.
   - Вы прогнали моих крестьян? - Голос Жасмин задрожал от ярости. - И куда же они ушли - женщины, дети, старики? Давно вы их прогнали? Немедленно верните обратно!
   - Они - ирландцы. - Интонацией он дал понять, что она - неразумная женщина и не знает, о чем говорит.
   - Это Ирландия, надутый вы дурак, - выходя из себя, закричала Жасмин. Отвечайте сейчас же. Где мои крестьяне?
   - Думаю, на болотах, в лесах. Не мое дело следить за кучкой крестьян, грубо возразил он.
   - Возвращайтесь в Белфаст, мастер Фини, - холодно приказала Жасмин.
   - Что? - Чиновник застыл от изумления.
   - Возвращайтесь в Белфаст, - повторила она. - Я больше не нуждаюсь в ваших услугах. Вы уволены. Нет такого закона, который заставлял бы меня вас держать, а если бы и был, я бы его нарушила все равно.
   - Милорд, я протестую! - Лицо Фини сделалось красным. Рован Линдли пожал плечами:
   - Я предупреждал вас, мастер Фини, что Магвайр-Форд принадлежит моей жене. В имении ее желание закон, и с этим я ничего не могу да и не хочу поделать. А в этом деле я поддерживаю ее. С вашей стороны было глупо сгонять с земли крестьян.
   - Но это все ирландские бунтовщики, - снова попытался объяснить мастер Фини. - Они устраивают беспорядки, никому не подчиняются, восстают. К тому же они католики.
   - Вы глупец, - яростно повторила Жасмин. - Как я могу осудить людей, даже не дав им шанса исправиться?! Что же до их католицизма, я согласна с нашей покойной королевой. Иисус Христос один. А все остальное не важно. Я не считаю, что есть лишь один верный путь к Божьему порогу. Думаю, туда ведет много дорог!
   - Ваша терпимость велика, миледи, - прошипел Фини, - но священникам она не понравится. А если вы позволите крестьянам вернуться в Магвайр-Форд, они причинят вам одни неприятности. Не говорите потом, что я вас не предупреждал!
   - Можете здесь переночевать, мастер Финк. А на рассвете отправляйтесь в путь, - распорядилась Жасмин и повернулась к ирландцу. - Вы наверняка знаете, куда ушли крестьяне из Магвайр-Форда. Разыщите их как можно быстрее и скажите, что они могут возвращаться домой. Мне они нужны, и я буду честно обращаться с каждым, кто будет мне верен. Но если кто-то считает себя на это не способным, пусть лучше не возвращается: любой мятеж я буду жестоко пресекать.
   - Они захотят иметь своего священника, - сказал Рори Магвайр.
   - Ну и пусть. У меня даже есть один на примете. - Она улыбнулась и, понизив голос так, чтобы слышал только ирландец, продолжала:
   - Мой родственник Майкл О'Малли - епископ в Мид-Конноте. Он пришлет мне священнослужителя.
   - Майкл О'Малли - известный епископ. Он остался в Ирландии, несмотря на англичан, - восхищенно отозвался о нем Рори Магвайр, - Большинство сбежали: кто в Рим, кто в Париж. - И снова одернул себя. Боже! Эта женщина умеет заставить мужчину быть с ней откровенным. Нужно держать себя в руках. Позвольте, миледи, милорд, провести вас в замок. А потом я ненадолго отъеду поискать ваших крестьян. Несмотря на мастера Фини, они не должны были уйти далеко.
   Они жили здесь поколениями, и у них нет другого места на земле.
   - А замок как-нибудь называется? - спросила ирландца Жасмин.
   - Он носит имя Эрн-Рок <рок - скала (англ.).>. Видите, он стоит на косе, вдающейся в озеро, и с трех сторон окружен водой. Говорят, что с Лох-Эрна он напоминает скалу. Отсюда и название - Эрн-Рок. Скоро вы сами сможете все посмотреть.
   - А когда его построили, мастер Магвайр? - продолжала задавать вопросы маркиза Вестлей.
   - О, не скажу вам точно. Считается, что он стоит двести лет или даже больше. Сначала здесь выстроили просто дом с башней - типичное строение для ирландской знати. С годами к нему пристраивали все больше и больше, и получилось то, что вы видите сейчас.
   Карета остановилась у замка Эрн-Рок. Здание было небольшим, но по всему было видно, что все прошлые годы за ним хорошо ухаживали. К замку вел подъемный мост, переброшенный через подобие крепостного рва. Подойдя ближе, Рован Линдли понял, что узкая коса перерезана каналом, и воды озера окружают Эрн-Рок со всех сторон. Когда мост поднимали, замок оказывался неприступным.
   - Умно, - сказал он как бы про себя. - Очень умно. Маркиз Вестлей пришпорил лошадь, заставив ее взойти на мост, выехал на крепостной двор. Как и деревня, замок был брошен.
   - Вы прогнали и домашних слуг, Фини? - поморщившись, спросил он. - Боюсь, тогда вы и сами не получите ужина. Моя жена обладает многими талантами, но кулинарное искусство не в их числе.
   - Клянусь, я приказал остаться слугам, - защищался припертый к стене чиновник. - Их неповиновение лишь подтверждает мою правоту - ирландским крестьянам никогда нельзя верить.
   - Мастер Фини, - раздраженно спросила Жасмин, - а вы сами разве не ирландец?
   - Я из Белфаста, миледи, - гордо ответил Фини, как будто объяснил этим все.
   - Но Белфаст в Ирландии, - серьезно заметила маркиза. - Так по крайней мере было, когда я интересовалась этим вопросом последний раз. Я не права, милорд?
   - Права, - ответил Рован. - Совершенно права, любовь моя.
   Магвайр спустился с кучерской скамьи и, открыв дверцу кареты, помог выйти Торамалли.
   - Можно мне взять лошадь, милорд? - обратился он к Ровану. - Я найду этих бедняг из Магвайр-Форда и скажу, чтобы они возвращались.
   - Замок, я полагаю, открыт? - спросил Рован Линдли.
   - Да, милорд, - ответил ирландец.
   - Тогда поезжайте, Магвайр, - распорядился маркиз.
   Рори Магвайр отвязал от кареты одну из кобыл и, даже не потрудившись оседлать животное, вскочил ей на спину и, понукая лошадь коленями и держась за ее гриву, вылетел со двора.
   - Безумец, вы ему верите! - пробормотал Фини. - Он не моргнув глазом зарежет вас в собственной постели.
   - А где вы его разыскали, Фини? - заинтересовавшись, спросил маркиз. Он понял, что Рори Магвайр не был ни слугой, ни фермером - его речь была слишком правильной, и руки, хотя и крепкие, не походили на руки рабочего человека.
   Несообразительный Фини не заметил ни того ни другого.
   - А он крутился здесь, милорд, когда я прибыл в Магвайр-Форд, чтобы забрать деревню от имени короля, - ответил чиновник. - Мне он показался сообразительнее других. Он был счастлив, когда я предложил работу. Но он ирландец, и его следует опасаться.
   - Хм, - промычал Рован Линдли и затем повернулся к чиновнику:
   - Пойдемте, мастер Фини. Нужно распрячь карету и поставить лошадей в конюшню. Вы мне поможете. А ты, любовь моя, ступай с Торамалли в замок и посмотри, что пожаловал тебе Яков Стюарт. Я сам никогда не был в Ирландии и поэтому взял то, что мне предложили. Кажется, я не прогадал, хотя очень этого боялся. Пойдемте, Фини. Примемся за лошадей.
   Имон Фини кипел от ярости, пытаясь пальцами, похожими на обрубки, распустить ремни и пряжки каретной упряжи. Что это за знатные господа? Таких английских лордов он еще не встречал. Разве истинный джентльмен станет распрягать карету, а потом, насвистывая, поведет лошадей в конюшню, как только что сделал маркиз Вестлей? И какой мужчина позволит жене отдавать другим приказания, разве что своим служанкам?
   Женщина, судя по всему, была настоящей ведьмой. Злым, безбожным существом, которого ждало достойное наказание. Грязная тварь одурманила мужа своей красотой и, может быть, привораживает и других мужчин. Вот и у Рори Магвайра чешутся руки залезть под ее богатую юбку. Да, он разглядел, что представляет собой эта маркиза Вестлей. Имона Фини ей не обмануть. Если бы не она, он так бы и оставался чиновником при Магвайр-Форде. Ох, какой позор! Его рассчитали, и рассчитала женщина! Если он сейчас вернется, над ним будет смеяться весь Белфаст. Проклятая женщина погубила его. Он зло посмотрел на леди Линдли и ее служанку.
   Женщины вошли в жилище. Внизу каменные полы были тщательно подметены, наверху - отполированы. В большом зале, который оказался почти тех же размеров, что и семейный зал Королевского Молверна, они увидели два очага. Во всех спальнях были камины. Мебель из золотистого дуба, которую годами натирали пчелиным воском, была приятной на взгляд и удобной.
   - Удивительно! - воскликнула Торамалли. - Все говорили, что Ирландия варварское место, а по этому замку не скажешь, миледи.
   Они стояли в самой большой из спален. Из окна со свинцовым переплетом, выходившего на зеленые поля. Жасмин видела, как скачет прочь от замка Рори Магвайр.
   - Что ты сказала, Торамалли?
   Служанка проследила за взглядом госпожи.
   - Что в этой Ирландии не так уж ужасно. Думаю, вам надо послать за детьми. Адали и Рохане здесь тоже понравится. Мастер Магвайр - симпатичный парень, хихикнула она. - Никогда не видела таких золотисто-рыжих волос и таких голубых глаз, точно сапфиры "Звезды Кашмира".
   - А я и не заметила, какие у него глаза, Торамалли, - улыбнулась служанке маркиза. - Волосы - другое дело. С такими волосами разглядишь, как он скачет темной ночью.
   Тем временем предмет их обсуждения скрылся из глаз. Рори Магвайр правил лошадью так, как будто знал, куда держит путь, да так и было на самом деле. Въехав в лес, он слез с кобылы и несколько раз свистнул. Ему ответили свистом, и из чащи вышел мальчик.
   - Милорд! Вы вернулись! Славная кобыла. - Он понимающе потрепал лошадь рукой по шее.
   - Да, Брайан, это я. Все там, куда я велел им уходить? Я привез нового английского хозяина. - Он усмехнулся. - Это изящная леди, парень. Что ты на это скажешь?
   - Леди? - От удивления мальчик никак не мог закрыть рот. - Не-е-е! протянул он. - Вы смеетесь надо мной, милорд. Это не леди!
   - Да, Брайан. Леди Жасмин Линдли, маркиза Вест-лей. Должен тебе сказать, она не похожа на других. Я понял это после такого короткого знакомства. Этому типу из Белфаста она уже приказала собирать вещи. На рассвете он отправится восвояси.
   Они углублялись все дальше и дальше в лес, пока не вышли на поляну, где открывался полузамаскированный вход в пещеру. Их окружили люди, окликая Рори Магвайра, кланяясь ему и улыбаясь. Он слез с кобылы и привязал ее к дереву. Затем собрал крестьян у пещеры и заговорил с ними.
   - Теперь я хочу, чтобы вы вернулись по домам, - начал он. - Обещаю, вам ничто не грозит. Иначе бы я этого не сказал.
   - Значит, англичане убрались, милорд? - раздался голос из толпы. - Мы свободны и графы возвращаются?
   - Нет, Фергус. Англичане здесь. Сегодня я сам привез нового владельца Магвайр-Форда и Эрн-Рока.
   - Он сказал, что это леди, - не сдержался Брайан, не в силах сохранить от других такую важную новость.
   По толпе пополз ропот недовольства, но Рори Магвайр поднял руку.
   - Эти земли и в самом деле пожаловали леди. Красивой молодой женщине, чьей бабушкой была О'Малли. Она сказала, что будет хорошо обращаться со всеми, кто окажется ей верен, и я ей доверяю. Она вернет в церковь священника, а чиновника отправит в Белфаст.
   - Магвайр-Форд принадлежит Магвайрам, - запротестовал человек по имени Фергус. - Как вы, владелец Эрн-Рока, можете так легко его отдать? Когда графы вернутся.
   - Они не вернутся, - холодно ответил Рори Магвайр. Среди женщин раздались причитания.
   - Не говорите так, милорд, - попросил Фергус со слезами на глазах.
   - О'Нейлл в Риме, остальные с ним, - спокойно объяснил Магвайр. О'Доннелл умер, не выдержав сердечной муки. Я слышал это в Дандолке от капитана судна, только что приплывшего из Испании. Они не вернутся. Я знал это уже тогда, когда поскакали в Лох-Свилли со своим родственником и господином Капором Магвайром, чтобы там с ним проститься. В его глазах я прочитал, что он знал это тоже. Он, О'Нейлл, его жена Катерина, их сыновья, О'Доннелл с братьями и сестрой Наулой. Они все это знали, когда вступали на палубу французского корабля и смотрели на благословенные холмы, которых не надеялись больше увидеть. Они больше не вернутся. Никогда.
   Многие в толпе без стеснения открыто расплакались, а потом Фергус сказал:
   - Но мы-то все еще можем сражаться с англичанами. Мыто можем!
   - Ради чего? - спросил его господин.
   Его вопрос поразил Фергуса и других мужчин, которые удивленно застыли. И это говорит Рори Магвайр - беспощадный воин, каким каждый отец хотел бы видеть своего сына!
   От него ли они это слышат?
   Он почувствовал их недоумение и сказал:
   - Мы сражались с англичанами более четырех столетий. О'Нейлл, О'Доннелл, Конор Магвайр и подобные им, не покорившись, бросили нас и уехали. Но мы должны оставаться. Для чего оставаться? Чтобы жить или чтобы умереть? Если мы попытаемся сразиться с англичанами, как это делали всегда, мы умрем. Если ты решил умереть, Фергус, лучше утопись в озере и не заставляй семью страдать еще сильнее. Если хочешь жить, слушайся меня.
   Моя ветвь рода Магвайров хранила эту землю для вождей клана. И я не собираюсь покидать ни вас, ни замок, ни землю. Английская госпожа обещала хорошо обращаться с вами. Если вы не вернетесь, она будет вынуждена заселить деревню англичанами и шотландцами. Она привезла жеребца и кобыл таких же чистых кровей, как та, на которой приехал я, и собирается разводить лошадей. Она останется здесь. И на своих землях останусь и я.
   - А она знает, кто вы, милорд? - послышался голос.
   - Нет, но, может быть, догадывается. Муж ее точно догадывается, - ответил он им с улыбкой. - Этот парень не из придворных выскочек. Думаю, он позволит мне жить здесь сколько угодно, пока я не претендую на его власть и остаюсь ему полезным. Он мог бы мне даже понравиться, если бы не был настолько англичанином.
   В толпе долго слышалось перешептывание, потом заговорила какая-то женщина.
   - Я иду домой, - громко и твердо объявила она. - Всю свою жизнь я прожила в Магвайр-Форде, и еще столько поколений предков до меня. Я больше не могу быть вдали от дома, вот и все. Дети, идемте!
   - Не позволю! - сердито воскликнул Фергус, обращаясь к жене. - Не позволю, чтобы мои дети росли еретиками!
   - Я разве не сказал, что в церковь вернется священник? - лукаво спросил Рори Магвайр. - Уверен, что сказал, но вы меня не слушали.
   - Священник? - Фергус не верил своим ушам.
   - Я ведь говорил, что бабушка нашей новой землевладелицы - О'Малли, брат которой сам Майкл О'Малли, епископ Мид-Коннота. Госпожа попросит его прислать в нашу церковь священника. Если она сделает это для нас, то заслужит доверие. Вы согласны?
   - Ладно, - продолжал колебаться Фергус.
   - Когда я обманывал тебя, парень? - спросил его Рори Магвайр.
   - Никогда! - ответила за Фергуса его жена по имени Брайда и, уперев руки в пышные бедра, обернулась к собравшимся. - Кто-нибудь может возразить?
   - Нет! - дружно откликнулись из толпы. Собрав вокруг себя детей, Брайда махнула рукой:
   - Я иду домой! - И направилась в лес с поляны. Никого не удивило, что другие женщины с детьми последовали вслед за ней. Брайда всегда была заправилой в деревне.
   - Ребята, потушите в пещере огонь, и идем по домам, - негромко предложил Рори Магвайр. - Ты с нами, Фергус?
   - Да, милорд, я пойду. Но если от этих новых английских господ мне придется терпеть какие-нибудь неприятности, я уж перережу несколько английских глоток и при этом не почувствую ни капли вины. Я вас предупредил, милорд.
   Жасмин де Мариско Линдли нисколько не удивилась, когда из окна спальни увидела, как из леса к деревне потек людской ручеек.
   Глава 16
   Рори Магвайр вернулся в Эрн-Рок в сумерках. В домах уже мерцали огоньки, и из каменных труб вился дым. Впереди него бежала огромная серая собака, и по всему было видно, что она так же хорошо знает это место, как и ее огненноволосый хозяин.
   - Добрый вечер, милорд, - вежливо поздоровался с ним вновь занявший пост у ворот охранник, когда господин и собака проходили по мосту во двор.
   Рори Магвайр приветливо кивнул в ответ, взбежал по ступеням и направился в большой зал. Там он и нашел маркизу и маркиза Вестлей за ужином. Слуги во все глаза смотрели на новых господ, стараясь уловить их малейшее желание, собака оставила хозяина и направилась к одному из каминов, где растянулась и закрыла глаза, выражая своей позой полное удовлетворение.
   - Садитесь с нами, - предложил Рован Линдли. - Хотя кажется странным приглашать человека, Магвайр, к его собственному столу.
   - Этот дом принадлежит Конору Магвайру, - ответил ирландец.
   - Но сколько поколений вашей семьи содержало замок для него? - спросил маркиз. - Не юлите со мной. Я ведь не так глуп.
   - А почему вы не уехали с вождем своего клана? - повернулась Жасмин к сидящему справа от нее Магвайру.
   - А вы бы, миледи, оставили дом и людей, если бы это было вашим владением? - спросил он, в свою очередь. - Я мог бы с ним идти в бой, но он устал от сражений. Я сражался почти всю жизнь. Мой кузен решил покинуть Ирландию, он тоже устал от битв. История, я уверен, расценит его поступок как выдающийся и благородный. Мой не будет замечен вовсе, и меня это устраивает - я ведь не из могущественной знати, милорд, а простой воин из клана Магвайров. Если я должен проявить перед вами смирение, я это сделаю, только позвольте мне остаться на моей земле и хорошо относиться к моим людям.
   - Но сможете ли вы смириться, Магвайр, что эта земля больше вам не принадлежит? - спросил его Рован Линдли, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть собеседнику в глаза. - Сможете ли, если останетесь, принять условия моей жены и выполнять все, что она вам прикажет? Я бы на вашем месте, наверное, не смог. - На лице ирландца он искал ответ.
   - Позвольте мне, милорд, миледи, быть вашим управляющим, - попросил Магвайр. - Люди станут меня слушать, и, обещаю вам, не будет никаких недоразумений. Они хорошие крестьяне, но перемены трудно им даются. Все, к чему они привыкли, уходит, и надо начинать жизнь сначала.
   - А если, Магвайр, мы ответим вам "нет", как вы тогда поступите? Я не думаю, что разумно оставлять в Эрн-Роке его бывшего хозяина. Вы можете подорвать власть жены или мою власть, - сказал маркиз.
   - Если вы прогоните меня, милорд, я уйду, - спокойно ответил Рори Магвайр, - а людям накажу верно вам служить и относиться с уважением. И они будут меня слушаться до тех пор, пока вы будете относиться к ним справедливо. Вот и все. Поймите, вы и я не враги. Просто мы запутались в том, что начато не нами.
   - Я хочу, чтобы он остался, - вдруг сказала Жасмин, умоляюще кладя ладонь на руку мужа и заглядывая ему в лицо. - Мне гораздо лучше, чем тебе, знакома боль расставания с родиной. Я не могу прогнать отсюда этого человека. Но предупреждаю вас, Рори Магвайр, - теперь она смотрела на ирландца, - если вы меня предадите, я, а не муж, вас найду и раздавлю. Я королевская дочь, Рори Магвайр, и умею быть жестокой. Не заблуждайтесь и не думайте, что если я красивая женщина, то не умею быть решительной. Это будет самая большая и последняя в вашей жизни ошибка. - Ее голос стал мягче. - Как зовут собаку? спросила она. - Я никогда не видела такой породы.
   - Финн, миледи. Это волкодав. Клянусь перед Богом, что не предам вас, торжественно пообещал Рори Магвайр, а сам подумал, что он и в самом деле ей доверяет. Каким твердым и жестким стал ее взгляд, когда она с ним говорила. Королевская дочь? Какого короля? Какой страны? Интересно побольше узнать о королевской дочери, у которой бабушка О'Малли. - Вы не забудете про священника, миледи? - напомнил он ей.
   - Не забуду. А в домике привратника можно жить? - спросила она. Он утвердительно кивнул. - Тогда пусть он будет вашим. Я хочу, чтобы вы там жили. Если что-нибудь в Эрн-Роке вам особенно дорого, можете забрать себе. Я сама столько всего оставила в жизни, - задумчиво проговорила она.
   "Вот и все решено", - с удивлением подумал ирландец.
   - Какое первое поручение вы мне дадите, миледи? - спросил он.
   - Утром, - серьезно ответила Жасмин, - препроводите мастера Фини вон из моих земель. Я думаю, это доставит вам удовольствие, Рори Магвайр. - Ее глаза заискрились.
   - Слушаюсь, миледи, - так же серьезно ответил он, но губы его дрогнули от едва скрываемого изумления. - Недурное у меня будет утро - выкинуть надоедливого коротышку из Белфаста прочь из нашего края.
   Предприятие, однако, оказалось совсем не таким забавным, как он того ожидал. После проведенной в конюшне ночи, где он размышлял о нанесенном ему оскорблении, Фини весь исходил раздражением и не замедлил выплеснуть его на Рори Магвайра.
   - Думаешь, ты умник, Магвайр, - брюзжал он. - Думаешь, подлизался к новым английским хозяевам. Смотри, споткнешься, и они поступят с тобой так же, как и со мной. Что тогда будешь делать?
   - Я нахожу лорда и леди Линдли приятными и рассудительными людьми, - глухо ответил Рори Магвайр. - Давай-ка, Фини, забирайся на своего пони.
   Фини влез в седло и недоброжелательно посмотрел на ирландца.
   - Особенно берегись женщины, слышишь, Магвайр. Особенно остерегайся ее. Говорю тебе, она опасна! Если бы не она, я остался бы здесь. Знаю я этот тип. Использует мужчину, выжмет из него все, что у него есть, и выбросит. Взгляни на ее мужа. Он, бедный, так околдован ею, что не замечает, как она зла. Но я все вижу.
   - Вон отсюда! - нетерпеливо прикрикнул Рори Магвайр и ударил по крупу пони мастера Фини. Чиновник изо всех сил ухватился за поводья, и животное рванулось вперед. - И не вздумай мне здесь попадаться! Тебя сюда не звали! - Магвайр с облегчением проследил, как коротышка из Белфаста скрылся вдали.
   Прошло лето. Кобылы, которых привезли с собой Линдли, разжирели на сочных травах, и четыре из них раздались от зреющей внутри новой жизни. Козодой оказался отличным жеребцом. Послали за Индией и ее братиком, и они приехали с Адали, Роханой и кормилицей. Вскоре Индия уже бегала на толстых ножках с детьми из Магвайр-Форда, а братик лежал в кроватке и всегда, когда замечал мать, улыбался и что-то лопотал. Фергуса Даффи отправили к епископу Мид-Коннота, и через несколько недель он вернулся вместе с Кулленом Батлером. Жасмин крепко обняла кузена.
   - Бабушка предсказывала, что ее брат Майкл не отпустит вас, но я вернула вас в Ирландию. Теперь у вас маленькая каменная церковка, кузен Куплен. Люди Магвайр-Форда с нетерпением вас ждут. Надо крестить с полдюжины детей и должным образом освятить по крайней мере два брачных союза. Я права, Рори Магвайр?
   - Да, миледи.
   - Кузен Куплен - это Рори Магвайр, управляющий имением. А это мой двоюродный брат Куплен Батлер, священник. Я имела в виду его, когда говорила вам, что у меня есть кое-кто на примете для Магвайр-Форда. Отец Куллен был моим наставником в Индии.
   Священник пожал руку Рори Магвайру:
   - Леди Линдли, я полагаю, рассказывала вам о своем детстве.
   - Да, святой отец. Никогда бы не подумал, что такие места, о которых она говорила, есть на свете. Это, наверное, волшебная страна.
   - Индия - страна удивительная, экзотическая, но, конечно же, не волшебная, сын мой, - ответил священнослужитель.
   - А кто этот Рори Магвайр? - спросил он Жасмин, когда они остались наедине. - Где ты его нашла?
   - Нашел его королевский чиновник Фини. Он привел его к нам, но из-за своей глупости так и не понял, что Рори Магвайр - хозяин Эрн-Рока. Но мы с Рованом его быстро распознали: у него хорошая речь и он знает английский. Он попросил разрешения остаться на этой земле, и мы согласились. Магвайр - хороший управляющий. Его отец - бывший лорд Эрн-Рока. Мать, младший брат и три сестры с мужьями уехали из Ирландии год назад с Конором Магвайром. Остался только Рори. Печально, не правда ли, кузен Куплен? Почему ирландцы не научатся ладить с англичанами? Ведь ничего нового нет в том, что один народ завоевывает другой.
   Слушая рассуждения Жасмин, Куплен Батлер улыбнулся. За долгие годы, проведенные в Индии, он почти забыл, что значит быть ирландцем. Но сейчас он отчаянно переживал за народ своего зеленого острова.
   Религия разделила его людей. Но самое трагичное - вражда между ирландцами и англичанами. Она слишком велика, чтобы ее можно было преодолеть. Ирландцы не те люди, которые могут смириться с завоевателями, а англонорманны не любят кельтов. Хотя Куплен Батлер и знал об этом всю свою жизнь, он не мог объяснить, почему это так. Священник обосновался в Магвайр-Форде и наконец занялся тем, что любил больше всего, - служением своим собратьям. Дети, некоторым из которых исполнилось уже четыре года, были быстро крещены, два брачных союза официально скреплены, и вовремя, подумал он, потому что обе невесты были явно беременны. Каждый день Куплен Батлер служил в церкви. Рован и Жасмин посещали богослужения не часто: маркиз принадлежал к англиканской церкви, а Жасмин - Куплен Батлер улыбнулся про себя, - как и ее бабушка, к божьим вратам шла собственным путем. Он знал, что она достойна упрека, но осуждать ее он не мог.
   Жасмин решила остаться в Ирландии до тех пор, пока не ожеребятся ее кобылы.
   - Хотя бы до будущего года, - сказала она мужу. - Ирландия очаровательна. Я ее так полюбила.
   - Но наши дети - англичане, и я хочу, чтобы они росли в Англии. В Ирландии не всегда так безопасно, - возразил муж.
   - Ты думаешь, дорогой, мятежные графы вернутся?
   - Нет, - покачал головой маркиз, - не теперь. В них не осталось мужества. На их месте я чувствовал бы себя так же. Но рано или поздно пожар религиозной розни вновь разгорится. И тогда, Жасмин, снова начнется война. И я бы не хотел, чтобы ты или дети были здесь, когда это произойдет. В истории страны есть много жестоких страниц. И если разразится война, будет нелегко пробраться к побережью и уехать отсюда. Сейчас мир, но через несколько лет...
   - А Индии так здесь нравится, - заметила Жасмин.
   Муж рассмеялся:
   - Да, она носится по деревне с другими детьми, но она ведь не как другие. Она - леди Индия Анна Линдли, старшая дочь маркиза и маркизы Вестлей, и должна знать свое место.
   - Рован! - Жасмин не знала, смеяться или бранить супруга. - Индии нет и двух лет. Придет время, и она "узнает" свое место.
   - Тебя, Жасмин, учили с рождения не забывать, что ты королевская дочь, напомнил он ей.
   На этот раз она задумалась.
   - Да, Рован, это так. Но здесь все по-другому. Мне кажется, я смогу воспитывать дочь не так сурово. Посмотри, какая она здоровая и счастливая.
   Муж улыбнулся, но возразил:
   - Она выглядит как маленький пострел. Ни обуви, ни штанишек, а когда ей хочется писать, она просто поднимает юбку с другими девчонками. Вряд ли это достойно ее.
   Жасмин так и прыснула:
   - Но это намного здоровее, чем бегать в мокрых штанишках.
   - Я вижу, ты ее защищаешь.
   - Дорогой, что изменится, если она еще год поиграет с деревенскими ребятами? Малыши быстро привыкают к новому. И она снова приспособится к жизни в Англии так же легко, как яблоня сбрасывает яблоки.
   Пришла осень с мягкими и удивительно солнечными днями. Каждый раз, когда после полудня маркиз и маркиза Вест-лей в сопровождении Рори Магвайра выезжали посмотреть свои табуны, их радовали пасущиеся на сочных лугах лошади, крестьяне, работающие на соседних полях, играющие дети, а за всем этим сияло голубизной озеро Лох-Эрн. Зрелище неизменно приводило в восторг Жасмин.
   - А на зиму хватит зерна? - как-то спросил маркиз, когда они скакали по дороге. - Может быть, послать на рынок подкупить еще? Я не хочу, чтобы голодали животные и крестьяне.
   - В этом году урожай неплохой, - заверил его Рори Магвайр. - Мы с лихвой обойдемся своим зерном, милорд.
   - Мама! Мама! - С поля к ним бежала маленькая Индия, юбка развевалась на ветру, а за ней следом десятилетняя Сайна. Старшей дочери Брайды Даффи поручили присматривать за ребенком.
   - Как всегда босиком, - заметил Рован, смеясь.
   - В Индии всегда ходят босиком, если это не официальный прием, - защищала дочь Жасмин.
   - Мне нечего возразить, - подтрунивал над женой маркиз. - Мне ведь так понравился другой индийский обычай, который, любовь моя, ты была столь любезна мне продемонстрировать.
   Жасмин вспыхнула, вспомнив страстную ночь, которую они провели с мужем на постоялом дворе.
   Наконец Индия догнала их и, протягивая ручонки, потребовала:
   - Мама, возьми меня на лошадь!
   Сайна Даффи ухватила девочку поперек талии и приподняла высоко, как только могла. Жасмин свесилась с седла, чтобы принять дочь. И в этот миг прозвучал выстрел. Жасмин увидела, как округлились глаза Сайны, и она одними губами прошептала: "О!" Жасмин выпрямилась и обернулась. Лошадь мужа с пустым седлом нервно переступала с ноги на ногу. Рори Магвайр уже спешился, и Жасмин с колотящимся сердцем решилась опустить глаза: на земле лежал ее муж, кровавое пятно расплывалось на его куртке.
   - Мама! Хочу на лошадь!
   Ямал! Имя помимо ее воли всплыло в сознании. Этого не может быть, думала она, глядя на Рована Линдли. Не может быть! Почему ее муж лежит так тихо? Почему не встает?
   - Рован, любимый! - Голос звучал как будто издалека. - Рован! - Отчего она плачет?
   Рори Магвайр склонился у тела маркиза, словно к чему-то прислушиваясь. Он пытался нащупать пульс и не находил его. "Боже, - подумал он, - Боже!"
   - Рован!
   Рори Магвайр посмотрел в ее испуганное лицо:
   - Он умер, миледи. - Все, что он смог сказать, беспомощно глядя, как она соскальзывает с седла. Рори подхватил ее, потерявшую сознание.
   - Вот он! - Фергус Даффи указывал на человека, бегущего через кусты по склону холма. - Рори, давай к вершине!
   За мужем появилась Брайда Даффи.
   - Я присмотрю за леди. Найди этого дьявола, Рори Магвайр, - Она склонилась к Жасмин, но тут же подняла голову и посмотрела на дочь; - Возьми маленькую леди в замок и приведи сюда отца Куплена. Живо, девчонка! Иначе я всю кожу спущу с твоего зада!
   Рори Магвайр вскочил на лошадь и полетел к вершине холма вслед за бегущим Фергусом Даффи. Вскоре они заметили удиравшего со всех ног преступника. Рори хлестнул лошадь, обогнав Даффи, настиг беглеца. Свесившись, схватил его за ворот и перебросил через седло. Затем изо всех сил ударил сопротивлявшегося преступника по голове. Он повернул лошадь и направился к замку. Его окликнул Фергус:
   - Я нашел его мушкет!
   Они вернулись на место, где был убит Рован Линдли. Жасмин уже приходила в сознание. Сначала в ее глазах мелькнуло недоумение, потом они наполнились болью. С помощью Брайды Даффи она поднялась на ноги, избегая смотреть на распростертое тело мужа.
   - Вот убийца, миледи. - Рори Магвайр сбросил человека к ногам Жасмин.
   - Встать! - сказала ему Жасмин. - Встать! - Ее голос окреп.
   Мужчина с трудом поднялся на ноги и взглянул на нее:
   - Ты и в самом деле ведьма, раз избегла моей пули.
   - Фини! - в один голос произнесли Рори Магвайр и Жасмин.
   - Да, это я, - ответил им маленький человечек.
   - За что ты убил моего мужа? - спросила маркиза. Она чувствовала, как дрожат ее ноги, и молила Бога, чтобы они не подкосились; ей требовалась вся сила, чтобы вершить суд.
   - Я не хотел убивать его светлость, - ответил Фини. - Я хотел убить тебя. Ты не имела права увольнять меня. С тех пор как ты это сделала, у меня не было ни одного счастливого дня. Ты ведьма! Ты околдовала короля, чтобы получить такое большое имение. И мужа тоже - иначе он не стал бы мне приказывать повиноваться тебе. Повиноваться женщине! Что за глупость!
   - Повесьте его, - сказала Жасмин бесцветным голосом.
   - С удовольствием, миледи, - откликнулся Рори Магвайр.
   Фини с открытым ртом уставился на них.
   - Ты и его околдовала? Меня надо сдать властям!
   - Немедленно! - Жасмин словно хлестнула словом.
   - У нас нет веревки, - осмелился вымолвить Фергус Даффи.
   - Тогда возьмите у мужа пояс, - холодно ответила госпожа. - Я хочу, чтобы он был повешен сейчас же. Грех оставлять его в живых после того, как дорогой мой Рован покинул нас. Повесьте прямо на этом дереве.
   Поняв, что собравшиеся крестьяне подчинятся госпоже, Фини зарыдал:
   - Вы не можете вершить самосуд! Я представитель правительства короля. Право карать или миловать - его величества. Нет! Нет! Я Имон Фини из Белфаста. Нет! Нет!
   Крепкий юноша забрался на дерево с кожаным поясом маркиза в руке. Фини усадили на спину лошади Рована Линдли, обрывком нижней юбки Брайды Даффи скрутили за спиной локти и подвели под дерево, просунули голову в сделанную из ремня петлю, а конец подали человеку на дереве. Тот обвязал его вокруг крепкой ветки, по-прежнему придерживая рукой. Не говоря ни слова, Жасмин ударила лошадь мужа. Животное бросилось вперед, и человек на дереве напряг руки, стараясь удержать извивающееся тело Фини.
   Жасмин бесстрастно наблюдала, как дергался чиновник из Белфаста, как его лицо постепенно из розового сделалось сначала красным, а потом посинело. Язык вывалился изо рта, и понесло зловонием, когда освободилось содержимое кишечника. А она все стояла и смотрела, как будто боль убийцы могла облегчить ее собственную боль. Человек на дереве нервно взглянул на Рори Магвайра, и тот кивнул. Ловко дернув запястьем, парень заставил Фини подпрыгнуть вверх, сломав ему шею, потом бесформенной грудой уронил тело на землю.
   - Слишком легкая смерть, - проговорила Жасмин и без сознания упала на землю.
   Рори Магвайр и крестьяне перекрестились, а Фергус Даффи спросил:
   - Что делать с телом, милорд?
   - Зарой его в лесу, Фергус. Пусть его могила будет глубокой, ее не должен найти ни человек, ни зверь. Иначе она не сможет забыть.
   - Она и так не забудет, Рори, - задумчиво сказала Брайда Даффи. - Ведь сегодня убит ее муж. Этого она никогда не забудет. Но ты правильно поступаешь, оберегая ее от воспоминаний. Бедная леди. - Глаза Брайды наполнились слезами. - Сколько ей выпало страданий. А что станет с маленькими? Мальчик не запомнит отца, да и девчушка еще очень мала. Они будут вспоминать только то, о чем расскажет им мать. Ах, какое несчастье!
   Прибежал Куллен Батлер. С ужасом он переводил взгляд с Рована Линдли на кузину, все еще лежащую без сознания, и на Фини у подножия дерева с ремнем вокруг шеи.
   - Пресвятая Богородица, спаси нас и помилуй! - Он перекрестился. - Что здесь случилось, Рори Магвайр?
   - Фини, бывший государственный чиновник, застрелил маркиза, но целился он в миледи. Ее светлость распорядилась его казнить. Мы, ее верные слуги, повиновались, и с превеликим удовольствием. Если кто-нибудь из людей и достоин веревки, то уж Фини точно, святой отец.
   Куплен Батлер не нашелся что ответить. Встав на колени, он отпустил грехи мужу Жасмин. Хотя Рован и принадлежал к англиканской церкви, священник не мог ему позволить лежать в земле непрощеным. И погребать Рована придется ему, потому что ближайший священник находится в Эннискиллене - слишком далеко отсюда. Затем Куплен Батлер двинулся к Фини, осенил его крестным знамением и начал шептать молитву.
   - А на этого не тратьте ваши молитвы, святой отец, - проворчал Фергус Даффи.
   Только после этого Куплен Батлер взглянул на кузину. Она лежала все такая же бледная, без признаков жизни.
   - Мастер Магвайр, - тихо позвал он. - Вы можете отнести ее в замок? Ее слуги присмотрят за ней. Она перенесла сегодня огромное потрясение. Вы даже представить себе не можете какое. - "Да, - думал про себя Куплен Батлер, большое горе, когда убивают мужа, но двух мужей! Перенесет ли Жасмин такую трагедию?" - Фергус Даффи, у тебя хватит храбрости отвезти письмо в Англию? Бабушке ее светлости?
   - Хватит! - последовал быстрый ответ. Фергус Даффи любил свою английскую госпожу, хотя и отрицал бы это до последнего вздоха.
   - Тогда пойдешь со мной в Эрн-Рок, и я все устрою. Но сначала позаботься о теле его светлости. Его надо перенести в церковь. Вон уже вороны слетаются.
   Распоряжения священника были выполнены. Жасмин отнесли в ее покои, где извещенные о случившемся Рохана и Торамалли ждали хозяйку, чтобы позаботиться о ней. Тело Рована Линдли в ожидании гроба положили на алтарь в церкви. Адали, правая рука госпожи, поддерживал порядок, сумев успокоить двух кормилиц, бывших на грани истерики.
   - Успокойтесь, - сказал он им, - опасности нет, и вы нужны мальчику. Если будете бояться, у вас пропадет молоко, и малыши будут голодать. Ручаюсь вам, все будет хорошо.
   Торамалли и Рохана раздели хозяйку и омыли ее тело прохладной ароматизированной водой. Потом уложили в кровать и по очереди ухаживали за ней. Прошел день, потом другой. Жасмин оставалась без сознания, едва дыша, почти не шевелясь. В ночь на третий день она начала плакать в бреду. Служанки сначала слушали вполуха, но когда Жасмин стала повторять одни и те же слова, позвали Адали.
   - Приходи, она говорит, оставаясь без сознания. Нам страшно, Адали.
   Он прошел в спальню хозяйки и встал над ее кроватью. Сердце сжималось от боли. Несмотря на свои девятнадцать лет. Жасмин выглядела совсем юной и беззащитной.
   - Мы хорошо ухаживаем за ней, Адали, - сказала Рохана. У обеих сестер под глазами были синие круги. - А теперь она бредит, и ее слова нас пугают. Посиди с нами немного. Сам все увидишь и услышишь. Мы просто не знаем, что делать.
   Адали присел у кровати Жасмин вместе со служанками и вскоре задремал от усталости. Но тут она заговорила.
   - Рован, Рован! Люби меня! Я не вынесу, если ты уйдешь, не побыв со мной последний раз. - Ее глаза были плотно закрыты.
   Адали выпрямился. Правильно ли он расслышал? Этого не могло быть. Надо внимательнее слушать госпожу.
   - Рован, Рован! Люби меня! Я не вынесу, если ты уйдешь, не побыв со мной последний раз.
   Адали застыл. Его глаза встретились с глазами Роханы и Торамалли.
   - Будет еще, - прошептала Торамалли, - подожди.
   - Я иду за тобой. Лучше последую за тобой в могилу, чем буду жить без тебя. О, Рован, люби меня в последний раз. Я не могу без тебя!
   Адали с ужасом увидел, как из-под закрытых век Жасмин хлынули слезы и потекли по ее бледным щекам.
   - И давно она в этом состоянии?
   - Уже несколько часов. И с каждым часом ее жизненная сила слабеет. Что нам делать? Она доведет себя до смерти. Мы пробовали с ней говорить, но она нас не слышит. Мы напоминали ей о детях, но для нее существует только муж. - В голосе Торамалли слышалась глубокая озабоченность.
   - Мне нужно подумать, - сказал Адали и насупил брови. В голову пришла одна мысль, но он отбросил ее, потрясенный. Но Жасмин снова закричала, и ее отчаяние обожгло ему душу. Он поднялся и повернулся к служанкам. - Пойду за отцом Кулленом. Оставайтесь с госпожой. Я постараюсь вернуться побыстрее.
   Накануне, когда стало ясно, что Жасмин не скоро оправится от шока, священник отслужил заупокойную мессу по лорду Линдли, которого похоронили в каменном склепе под церковью, где были погребены многие поколения хозяев замка Эрн-Рок И теперь, в предрассветные часы, он коленопреклоненно молился перед алтарем об упокоении души Рована. Услышав, что кто-то вошел в церковь, он поднялся и, обернувшись, увидел Адали.
   - Нам нужно поговорить, - сказал евнух.
   - Иди ко мне в дом, - пригласил Куплен Батлер. Мужчины вошли в маленький домик и сели у камина, в котором еле теплились угли. Куплен Батлер подбросил несколько кусков торфа и, помешав в камине, разжег огонь. Комната начала согреваться. - Жасмин? - спросил он, зная, что речь, конечно же, пойдет о кузине.
   - Госпожа умирает, отец Куплен, - тихо произнес Адали.
   - Ты уверен? - переспросил священник. Адали кивнул:
   - Да. Но я думаю, что могу ее спасти. Но хочу, чтобы вы знали, в чем дело. Я не могу нести эту ношу один.
   - Охотно приму на себя часть твоей ноши, - ответил Куплен Батлер. - Жасмин - моя кузина, и я тоже люблю ее. Скажи, что ты должен сделать, чтобы спасти ее от преждевременной смерти?
   Адали начал объяснять, повторил слова госпожи и наконец сказал:
   - Надо удовлетворить ее страсть, чтобы освободить ум от мыслей о Роване Линдли. Если это произойдет, я уверен, она придет в сознание, и мы предотвратим ее кончину. Чувство ответственности за детей, память о маркизе, заботы о Магвайр-Форде и Кэдби помогут преодолеть горе.
   - Ты предлагаешь отправить к ней в кровать мужчину? - Сама мысль поразила Куплена Батлера.
   - Да, - ответил евнух.
   - Об этом даже подумать нельзя, - закричал священник.
   - Если мы этого не сделаем, она умрет. Она может умереть в любом случае, но я не могу этого допустить, не попытавшись сразиться за ее жизнь, святой отец. Я был никем до тех пор, пока не стал служить у ее матери. Когда леди Гордон уезжала из Индии, она поручила мне Ясаман Каму Бегум, и я всегда честно исполнял долг по отношению к своей госпоже. Это я разнюхал о гнусных намерениях принца Салима, и я оберегал от него принцессу. Я считаю ее своей дочерью, которую никогда не мог иметь. И я не позволю ей умереть! - заявил Адали с таким чувством, какого Куплен Батлер в нем никогда не замечал за все годы их знакомства. В этом бушующем мире евнух всегда исполнял свой долг спокойно и рассудительно. Но сейчас он был смертельно испуган.
   - Почему ты думаешь, что это ее спасет? - спросил священник, понимая, что сдает свои позиции.
   - Вы жили в Индии достаточно долго, святой отец, чтобы узнать, как разум может властвовать над телом. Вспомните йогов с их ложем из гвоздей. Людей, ходящих по огню и не обжигающих ступней. Святых, обходящихся неделями без еды и питья. Укротителей змей, которые способны отбросить телесный страх, когда имеют дело со смертоносной коброй. Я думаю, здесь можно использовать тот же метод. Если заставить мозг принцессы поверить, что муж приходил к ней и любил ее в последний раз, она может очнуться. Нельзя сидеть сложа руки и ждать, пока она умрет, святой отец.
   - Я буду молиться у ее кровати, - ответил Куплен Батлер.
   - Ваши Молитвы, конечно, необходимы. Но какая разница, у кровати или в церкви? Вы ведь уже молились за нее? И безрезультатно. Бог помогает тем, кто помогает себе сам. Может быть, мы нашли решение, надо только набраться храбрости его осуществить. У нас мало времени.
   - Кто? - спросил священник, понимая, что сдается и соглашается с доводами евнуха. Простит ли ему Бог очевидное отречение от всего, чему его учили и что он старался передать другим? Но если Адали прав...
   - Рори Магвайр, - ответил евнух. - Он влюблен в принцессу, хотя даже себе не осмелится признаться в этом. Он честный и умный юноша, и мы можем ему доверять.
   - А он пойдет на это, Адали?
   - Я сумею его убедить.
   - Тогда пойдем и разыщем его, - согласился священник. - Это лучше совершить как можно быстрее, перед началом нового дня. Если Жасмин слабеет с каждым часом, у нее осталось немного времени, а значит, и у нас тоже.
   Мужчины поспешили к дому привратника, где жил Рори Магвайр. Они стучали в дверь до тех пор, пока заспанный ирландец не впустил их. Закрыв за собой дверь, пришедшие увлекли хозяина в гостиную и, убедившись, что тот окончательно проснулся, изложили ему свой план.
   Пораженный Магвайр вспыхнул, когда ему объяснили состояние миледи и необычные методы выхода из него.
   - Я не могу! - вскричал он. - Бог мой! Вы-то, святой отец, как могли согласиться с этим предложением?
   - Если вы не сделаете того, что мы просим, - с каменным лицом проговорил Адали, - считайте, что вы ее убили. Ее смерть ляжет на вашу голову, господин замка Эрн-Рок. Вы сможете жить с этой мыслью? Видеть каждый день ее осиротевших детей?
   Рори Магвайр от отчаяния застонал.
   - Вы ведь ее любите, лорд Эрн-Рока, - безжалостно продолжал Адали. - Лишь честь не позволяет вам признаться в этом даже самому себе, но я могу читать в вашем сердце. Я вижу вашу любовь к ней, потому что люблю ее тоже. И сделаю все, чтобы ее спасти.
   - А что, если она проснется и увидит, что с ней я? - спросил Рори Магвайр. - Она позовет на помощь, и я навлеку позор на доброе имя рода. Я не для этого остался в Ирландии, Адали. Как ты поступишь, если это случится?
   - Я дам ей легкое снотворное перед тем, как впущу вас в спальню. Вы сделаете то, о чем мы просим, и уйдете. Если Бог нам поможет, завтра она проснется живая, не ведая, что произошло. Только мы трое будем знать тайну случившегося, но она не будет тяжела, если госпожа оправится от болезни.
   - А служанки? - никак не мог решиться Рори Магвайр.
   - Я отошлю их еще до вашего прихода, - заверил евнух. - Чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.
   - А вы что скажете, святой отец? - повернулся ирландец к Куллену Батлеру. - У вас для меня есть слова?
   - С тобой мое благословение, - тихо ответил ему священник.
   Молодой человек удивленно покачал головой:
   - Таких заговорщиков я еще не встречал. Хорошо. Я сделаю то, о чем вы меня просите. Но, Боже, как мне стыдно. И все же я не смогу жить, зная, что мог что-то сделать для ее спасения и отказался.
   - Через полчаса, - вступил в разговор Адали, - Рохана и Торамалли будут в своих кроватях, и я приготовлю все к вашему приходу. Вы сделаете то, что от вас требуется, и возвратитесь сюда.
   Священник и евнух поднялись и вышли.
   - Твой план достоин кардинала, - сказал Куплен Батлер, расставаясь с Адали и возвращаясь на свое место у алтаря в маленькой каменной церковке, которую дала ему Жасмин.
   Адали поспешил в замок и поднялся по лестнице в спальню госпожи. Там, у ее кровати, продолжали нести дежурство Рохана и Торамалли.
   - Как она? - спросил евнух.
   - Слабеет, - ответила Торамалли, а Рохана заплакала.
   - Идите спать и возвращайтесь не раньше, чем через два часа после восхода, - твердо приказал он им. - Я присмотрю за госпожой.
   Торамалли помогла сестре подняться и дойти до их комнаты в замке. Она гадала, какой план придумал Адали, чтобы спасти госпожу. В том, что он ее спасет, служанка не сомневалась. А то, что он не поделился этим планом с ней и Роханой, означало только одно: он не хотел, чтобы сестры о нем знали. Что бы это могло быть?
   ***
   Рори Магвайр вышел из домика привратника и медленно побрел к берегу озера. Скрипнув зубами, он нырнул в темную воду. Мужчина не должен входить в спальню к женщине не вымывшись. Так учила его мать, и хотя он частенько нарушал ее наказ, в этот раз не мог. Вернувшись к себе, надел чистые бриджи и рубашку. Сапог он сначала решил не надевать, но потом передумал: если бы его рано утром увидели в замке босиком, поползли бы нехорошие слухи.
   Сердце билось чаще обычного. Он слышал, как его удары слабо отдаются в ушах. О том, что ему предстояло сделать, он не разрешал себе думать. Но на ступенях замка мысли овладели им. Евнух сказал, что он любил маркизу, но гордость не позволяла ему признаться в этом даже самому себе. Прав ли был Адали? Он печально вздохнул. Да, Адали прав.
   С самого первого мига, как он увидел ее, он пропал. И не только из-за ее красоты. Его покорила ее дерзкая, нет, - царственная манера. Ирландки вовсе не скромные застенчивые существа, но эта женщина сможет взяться за меч, если ей придется защищать то, что ей принадлежит. Ее скорая расправа над убийцей мужа походила на действия воина-кельта. И тут он вспомнил, что воительницы-то как раз и научили ирландцев сражаться. Он ничего не знал об Индии, где она родилась, но в ней явно ощущалось ирландское наследие.
   Замок казался вымершим, когда, повернув ручку двери, он вступил в господские покои, прошел через гостиную и задержался перед спальней, потом вздохнул и двинулся дальше. Комнату мягко освещали восковые свечи, в камине пылал огонь. Подойдя к кровати, он опустил взгляд на Жасмин. Боже, как она бледна! Казалось, что она не дышала, закрытые веки покраснели от плача. "Как это несправедливо", - в отчаянии подумал он. Вдруг Жасмин стала выкрикивать слова, как и предупреждал его Адали.
   - Рован, Рован! Люби меня последний раз! Ох, как же я буду жить без тебя? Пожалуйста, будь со мной!
   Рори Магвайр почувствовал, как сердце болезненно сжалось в груди. Разве он может дать ей умереть? Протянув руку, он дотронулся до щеки Жасмин, мокрой от слез. Потом устало снял бриджи, сапоги, рубашку. Никогда еще он с такой неохотой не ложился в постель с женщиной, как сейчас. Внезапно, к его ужасу, Жасмин открыла глаза. Похолодев от страха, он смотрел, как она протягивает к нему руки.
   - Рован! Ты вернулся ко мне! Заглянув в удивительные бирюзовые глаза Жасмин, Рори Магвайр понял, что, хотя они и широко открыты, но блуждают где-то далеко. Маркиза видела лишь то, что хотела видеть: для нее он стал Рованом Линдли. Ирландец не мог точно сказать, почувствовал ли он гнев или стыд от этого открытия. Откинув одеяло, он любовался ее наготой - тело золотили отблески огня свечей и камина, а груди были такими восхитительными. Он раньше таких не видел.
   Невидящие глаза смотрели прямо на него, и вдруг Жасмин призывно улыбнулась.
   Не в силах сдержаться, он стал ласкать ее грудь. Жасмин закрыла глаза и часто задышала. Встав на колени у кровати, Рори Магвайр наклонился над маркизой, нашел губами ее губы. Поцеловал сначала очень нежно, потом все более и более страстно. Она ответила на поцелуй, язык нащупал его язык, и от прикосновения Магвайр, к стыду, почувствовал, как в нем вскипает страсть, желать ее было сейчас нехорошо. Он хотел, чтобы она знала о его любви, о его желании и сама желала его. Не Рована Линдли, а его - Рори Магвайра!
   - Иди ко мне, Рован! Прижмись ко мне, - прошептала Жасмин ему на ухо, язык обжег его кожу. Внезапно возбуждение захлестнуло его и нарастало с каждым мгновением. Он лег на кровать, схватил ее в объятия, стал целовать глаза, лицо, губы. Она отвечала с такой необыкновенной чувственностью, какой он не встречал ни в одной женщине. Грудь Жасмин вздымалась под ним, соски напряглись. Ирландец не устоял и взял один из них в рот.
   - О, Рован, - почти задохнулась она, пальцы теребили его спутавшиеся волосы, тело прижималось к нему.
   Он обратился к другому соску.
   Рори был уже почти на ней, когда застыл от изумления:
   Жасмин потянулась к его члену и принялась лихорадочно его ласкать.
   - Не могу больше ждать, - простонала она. - Иди ко мне! Его не нужно было упрашивать. Жасмин соблазнительно ускользала от него. Он сжал ее бедрами перед ним был рай. Войдя в нее, он застонал. Жасмин была горяча, как пламя, и сладка, как мед. Подстроившись под его ритм, она радостно принимала каждый толчок, обволакивала его всего, сжимала, наполняла волшебным чувством, которого он никогда не испытывал. Он не мог остановиться, не хотел останавливаться, уносился в бесконечность. Никогда не ощущал он себя таким сильным и уверенным.
   - О, Рован, - вскрикнула она. Ирландец испытал острую боль, вспомнив, что лишь играет чужую роль. - О, любимый! Да!
   Он не хотел, чтобы это кончалось. Не мог поверить, что это кончится. Боже! Не теперь! Но она содрогнулась на вершине страсти, последний раз прижимая его к себе, и, целуя, он излил в нее свою любовь. Несколько долгих, как ему показалось, минут он продолжал еще лежать на ней, потом неохотно отодвинулся, соскользнул с кровати и взглянул на Жасмин. К его удивлению, она спала. Но на щеках появился легкий румянец, которого не было до того.
   Должно быть, отчаяние и беспокойство покинули ее. И Рори Магвайр накрыл Жасмин одеялом.
   Он был опустошен. Не только физически, но и морально. Если она выживет, то никогда не узнает, какую роль он сыграл в ее выздоровлении. Его же будущее было сумрачным. По своему общественному положению он ей не ровня. На собственных землях он живет из милости. Какое у них могло быть будущее? Он знал ответ, никакого. И все же он ее не покинет, пока она будет в нем нуждаться, не покинет и эту землю, которую в течение стольких поколений доверяли его роду.
   Рори Магвайр натянул рубашку, бриджи, надел сапоги. За окном замка занимался новый день. Он неслышно выскользнул из спальни Жасмин и, к удивлению, нашел в коридоре ждущего его Финна. Огромный пес поднялся с пола, где до того спал, и ткнулся холодным мокрым носом в руку Рори, как бы утешая его. Хозяин и собака вместе вышли из замка и, незамеченные, вернулись в домик привратника.
   За ними из окна комнаты Жасмин наблюдал Адали. Хотя ирландец и не почувствовал его присутствия, евнух все время находился в спальне госпожи. Он хотел убедиться, что Рори исполнит все, о чем его просили. Адали понял гораздо лучше своего сообщника отца Куллена, какое чувство чести заложено в молодом ирландце. И все же, восхищаясь им, он прежде всего заботился о Жасмин. Он знал, что госпожа выживет, если он заставит ее выжить.
   Отойдя от окна, Адали вернулся к кровати и взглянул на принцессу. Казалось, она глубоко и мирно спала. Щеки слегка порозовели. Евнух снял с нее одеяло, осторожно взял госпожу на руки и устроил на скамье у камина. Потом быстро перестелил кровать, сменив простыни на новые с ароматом лаванды, скрыв следы любви Рори Магвайра, которая так переполнила Жасмин. После этого Адали омыл принцессу ароматизированной водой, чтобы нельзя было догадаться о ее свидании с мужчиной. Если она что-то и вспомнит, то пусть думает, что это был лишь сон. Одев ее в новую ночную рубашку, он положил госпожу на кровать и накрыл одеялом. Затем сжег простыни в камине. Теперь не осталось никаких свидетельств того, что только что произошло в комнате. Адали удовлетворенно улыбнулся. И Акбар, и Ругайя Бегум одобрили бы его поступок. Их дочь жива. Он пододвинул к кровати стул и устроился у изголовья госпожи. Да. Она была жива!
   Глава 17
   Почти сорок лет Скай О'Малли де Мариско не видела родины. Когда Елизавета Тюдор отобрала наследные земли Патрика Бурка, она запретила Скай возвращаться туда, хотя потом и отменила указ, рассчитывая получить для Англии братьев О'Малли. Взглянув на живописное озеро Лох-Эрн, Скай шумно вздохнула.
   - Самое красивое место на земле! Правда ведь, Адам?
   - Когда нет дождя, - согласился с ней муж. - Такую сырость мне выносить не по возрасту, а дожди здесь идут гораздо чаще, чем в Англии, да, пожалуй, где бы то ни было на земле. Мы долго здесь пробудем?
   - Море по-зимнему неспокойно, - ответила мужу госпожа де Мариско. Поезжай, дорогой, если хочешь, а мне придется остаться с Жасмин. До рождения ребенка ей нельзя путешествовать. Это и благодать, и трагедия, что Рован оставил ее с таким прощальным подарком. Ребенок должен родиться в конце июня начале июля. Если он окажется здоровым, мы вернемся в Англию в августе. Плавание будет не из приятных: на том же корабле нам придется везти тело Рована в Кэдби. - Ее глаза наполнились слезами. - Как это несправедливо, Адам!
   Успокаивая, он обнял жену за плечи:
   - А ты, девочка, сколько похоронила мужей, прежде чем мы нашли друг друга? Конечно, внучке я не желаю такой судьбы, но уверен, она выйдет замуж снова и, как мы, обретет свое счастье.
   - Надеюсь, - вздохнула Скай. Она привыкла к мирной жизни, но последние месяцы были ужасны. Сначала из Ирландии приехал Фергус Даффи с письмом от Куллена Батлера и Адали. Весть, которую он привез, поразила и до глубины души расстроила ее и Адама. Они тут же поспешили в Ирландию, хотя плавание было небезопасным в это время года. Внучку они нашли ослабевшей, горюющей по мужу. Она чудом осталась жива, сказал им Куплен Батлер. Когда через несколько недель после приезда бабушки Жасмин обнаружила, что беременна, радость ее не знала границ. Ребенок станет последним подарком Рована и знаком, думала она, что ей следует жить и дальше и не только ради его памяти, но и ради детей.
   - Ты ведь вернешься домой в Англию? - спрашивала ее бабушка. Возвратишься в конце лета со мной и Адамом в Королевский Молверн?
   - Я должна ехать в Кэдби, бабушка, - отвечала Жасмин. - Это дом Рована. Он хотел, чтобы Генри и Индия росли там. Мы говорили об этом как раз перед тем.., перед тем, как его убили. Мы собирались вернуться после того, как ожеребится первая из кобыл, и понимали, что можем спокойно оставить Магвайр-Форд на попечение Рори Магвайра. Он со всем старанием присмотрит за поместьем, потому что любит эту землю. "Рори Магвайр. Вот еще загадка", - думала Скай. Как только к Жасмин вернулось сознание. Куплен Батлер сообщил ей, что они послали к шерифу Ферманаха сэру Джорджу Хардингу с донесением об убийстве маркиза Вестлея и последующей казни преступника. Сэр Джордж взял на себя труд приехать в Магвайр-Форд, чтобы самому разобраться с этим делом.
   - Не могу поверить, - напыщенно заявил он, - чтобы королевский чиновник мог повести себя как разбойник, - и впился взглядом в Куплена Батлера, давая тому понять, что не доверяет священнику старой веры.
   - Господин, - спокойно отвечал ему отец Куплен, - я понимаю, что вы, так же как и мы, потрясены убийством маркиза Вестлея, но уверяю вас, именно чиновник Фини совершил преступление. Приехав сюда, леди Линдли рассчитала Фини, и, перед тем как его повесили, он признался, что целился в нее и не намеревался убивать его светлость. Поскольку крестьяне сильно любили и маркиза, и маркизу, мы, к сожалению, не смогли уберечь мастера Фини для правосудия. Он признал свою вину и был тут же повешен, да простит Господь его душу. - И Куплен Батлер торжественно перекрестился.
   - Хм, - протянул сэр Джордж и добавил:
   - Мне необходимо повидаться с ее светлостью. Не все в этом деле мне нравится, сэр.
   - Конечно, милорд. Но свидание не должно быть слишком длительным. Бедная леди так горюет, что чуть не умерла. Жасмин приняла сэра Джорджа Хардинга в спальне, сидя на кровати и опираясь на подушки. Одета она была скромно, но богато: в темном, отделанном мехом платье и кружевном батистовом чепце. Глаза на бледном лице казались огромными, а черные волосы еще сильнее оттеняли бледность кожи. Веки покраснели, и темные круги виднелись под глазами.
   Краткая беседа с ней убедила сэра Джорджа в том, что как бы ни умер маркиз Вестлей, его жена в этом не виновата - горе переполняло ее.
   - Я пришлю вам земельного агента, - великодушно объявил он, но Жасмин покачала головой:
   - Нет, милорд. Поместье мужу не принадлежало. Магвайр-Форд принадлежит мне. В Эннискиллене вы, без сомнения, найдете подтверждающие мои слова документы. А мастер Магвайр - наш управляющий.
   - Бывший владелец земель? - Сэр Джордж пришел в ужас.
   - Родственник бывшего владельца, - едва слышно поправила его Жасмин. - Его назначил мой муж. Он прекрасно исполняет свои обязанности, милорд.
   - Я не могу этого позволить! - взорвался сэр Джордж.
   - Это не вам решать, сэр! - в свою очередь разозлилась Жасмин, и на ее щеках появился едва заметный румянец. - Сам король подарил мне Магвайр-Форд, и я могу делать с поместьем все, что мне заблагорассудится. А теперь уходите. Я больна и ослабла от горя. И не могу больше разговаривать.
   "Что, - думала Скай, - привлекало ее к Рори Магвайру? Вежливый. Уважительный. Заботливый". Она заметила его взгляды, которые он изредка бросал на Жасмин.
   - Он ее любит, - как-то сказала она Адали, когда они были одни в большом зале. Жасмин с Магвайром в это время осматривали жеребых кобыл.
   - Да, мадам, - согласился евнух. - Но он знает свое место. К тому же она его никогда не полюбит. Время для них неблагоприятное. Так говорят звезды.
   - И все же он сохнет по ней, - заметила госпожа де Мариско. - Печально. Я рада, что после родов мы сможем уехать в Англию. - Скай горько рассмеялась. Здесь моя родина. Столько лет я была оторвана от нее и вот сейчас так стремлюсь в Англию. Ты скучаешь по Индии, Адали?
   - Редко, мадам. Видите ли, мадам, я считаю, раз люди находятся в каком-то месте, они и должны там находиться. Поэтому, если сегодня я живу в Ирландии, а завтра поеду в Англию, нет смысла тратить свои чувства, скучая по Индии. Вы не согласны со мной?
   Скай рассмеялась;
   - Ты напомнил мне одного старого друга, астролога Османа, который давно уже мертв. Он ответил бы мне что-нибудь похожее, если бы я задала ему тот же вопрос, Адали. Твоя мудрость ободряет меня в трудные минуты.
   Прошла зима. С приходом весны кобылы ожеребились на пастбищах Магвайр-Форда. Глядя на лошадей, пасущихся на лугах со своим потомством. Жасмин в первый раз за долгие месяцы улыбнулась. Из четырех жеребят оказалось три кобылки и очаровательный жеребчик с одним лишь белым пятном на ноге.
   - Мой! - заявила леди Индия Линдли, удобно устроившись на руках высоченного Адама. - Мой, деда!
   - Ха! - усмехнулась Скай с молодым лордом Линдли на руках, которому только что исполнился год. - Как ты думаешь, маркиз, дадим твоей сестренке этого жеребца?
   Генри запихнул палец в рот и посмотрел на нее голубыми глазами, как будто на самом деле обдумывал вопрос.
   - Слава Богу, все здоровы, - сказала Жасмин. - Как бы я хотела, чтобы успех нашего дела видел сейчас Рован. Здесь хорошее место, бабушка, для выращивания лошадей. Магвайр должен успешно справиться. Конечно, я когда-нибудь приеду сюда, но отныне нашим домом будет Кэдби. Может быть, когда подрастет Генри, ему захочется провести здесь какое-то время, а может быть, я подарю эти земли Индии. Что ты об этом думаешь?
   Шел июнь. Жасмин заметно раздалась, но была здорова и сохраняла бодрость и как будто расцвела внутренней красотой.
   - Я думаю, Индия будет хватать все, до чего только сможет дотянуться ручонками, - улыбнулась Скай. - Видимо, в ее характере очень много от Моголов. Времени еще достаточно, Жасмин, чтобы решить, кому что отдать. Пока что Генри наследует отцовские земли, а Индия - твои. Но может быть, ты посчитаешь нужным подарить Магвайр-Форд новому ребенку. Кто бы ни родился - мальчик или девочка, потребуется наследство либо приданое. А когда-нибудь ты снова выйдешь замуж. Появятся еще дети, и их тоже надо будет чем-то обеспечивать.
   Жасмин ничего не возразила. Это показалось Скай интересным, но, может быть, внучка просто не хотела с ней спорить.
   Роды начались на восьмой день июля.
   - Точно девять месяцев со дня смерти его светлости, - многозначительно заметил Адали.
   В отличие от двух первых на этот раз роды были трудными, Скай предусмотрительно послала в монастырь Непорочной Невесты на Скалах, где ее старшая сестра Эйбхлин занималась врачеванием. Ей было уже за семьдесят, но она не бросала свою любимую медицину. Она приехала в первый день июля и тут же заявила:
   - Это несправедливо, Скай! Я - согбенная старуха, а ты выглядишь наполовину моложе своего возраста! Скай рассмеялась и обняла Эйбхлин:
   - Мне будет семьдесят еще до Рождества. Если ты и не помнишь, сколько мне лет, то я это хорошо чувствую. - Сестры не видели друг друга долгие годы.
   И теперь, когда Жасмин оказалась в трудном положении, Скай чувствовала облегчение, что рядом с внучкой Эйбхлин.
   - У тебя так было с Дейдрой, - заявила она. - Ребенок идет ножками. Я их чувствую.
   Жасмин застонала от нового приступа боли, пронзившей ее.
   - Проклятие! - вскрикнула она. - С Индией и Генри было не так ужасно. Они родились быстро, бабушка.
   - Сейчас, сейчас, дорогая, - успокаивала ее Скай. - Малыш идет в не правильном положении, и тетя сейчас его перевернет. Дейдра меня так же замучила. - Она намочила платок в тазике с прохладной ароматизированной водой и положила на лоб Жасмин. - С каждым ребенком бывает по-разному. Я уж это знаю, родив восемь детей.
   Осторожно Эйбхлин перевернула ребенка, но, видя, как хмурится сестра, Скай поняла, что неладно что-то еще.
   - В чем дело? - тихо спросила она.
   - Кажется, пуповина обмоталась вокруг шеи, - так же едва слышно ответила Эйбхлин.
   Новый приступ боли скрутил Жасмин, и она пронзительно закричала. Капельки пота выступили на лбу. Она судорожно вздохнула, будто ей не хватало воздуха.
   - Я не вынесу, - простонала она.
   - Я уже вижу головку, - успокаивающе сказала Эйбхлин. - Натужься посильнее, и все быстро кончится. - Ее голос звучал почти весело.
   Жасмин сердито посмотрела на нее, но почти сразу перестала чувствовать к себе жалость.
   - Это мальчик, - проговорила она. - Только мальчик может быть таким бесчувственным к матери. Скай засмеялась:
   - Больше похоже на девочку. Девочки всегда ссорятся с матерями. Разве не так, дорогая? - Она снова усмехнулась. - Спорим на золотую монету. Жасмин, что скоро у меня появится еще одна правнучка.
   Бирюзово-голубые глаза Жасмин блеснули.
   - Договорились! - И она снова задохнулась от боли.
   - Тужься, девочка! - приказала Эйбхлин. - Тужься! Жасмин свирепо посмотрела на нее, но сделала, что ей велели, вложив все свои силы. К облегчению, она почувствовала, что ребенок покидает ее тело и схватки затихают.
   - Молодец! - похвалила ее Эйбхлин. - Еще одно усилие, и все будет кончено. - Она повернула ребенка, который появился на свет уже по плечи, и осторожно распутала намотавшуюся на шейку пуповину. - Ничего опасного, - повернулась она к сестре. - Запуталось неплотно. Но я так и чувствовала.
   - А-а-а-а! - закричала Жасмин и натужилась снова. Ребенок выскользнул из ее лона и почти в ту же секунду заплакал. Умение и быстрота, с какими работала Эйбхлин, поразили Скай. Она отерла ребенка от крови, очистила ротик от слизи, потом передала прабабушке, перерезала и аккуратно перевязала пуповину.
   - С тебя, дорогая, золотая монета, - сообщила она Жасмин, пеленая девочку.
   - Дай мне ее посмотреть, - попросила Жасмин. - Она похожа на Рована? На него похожи и Индия, и Генри.
   - Мне кажется, она похожа на тебя, - ответила Скай, передавая внучке ребенка. - Как ты ее назовешь?
   - Фортуной, - отозвалась Жасмин. - Злая судьба отняла у меня ее отца. Но предыдущей ночью мы, по счастью, любили друг друга. Это удача, что я смогла ее зачать. Пусть она будет Фортуной Линдли. И хотя я и воспитаю ее в англиканской вере, крестить ее будет отец Куплен, и его порадует, если я добавлю имя Мэри. Леди Фортуна Мэри Линдли. Как звучит, бабушка? Тетя Эйбхлин?
   - Хорошее имя, - согласилась Скай и, отвернувшись, вытерла глаза. - Я становлюсь сентиментальной старухой, - проворчала она. - Но рождение ребенка вызывает во мне удивление и трепет.
   - Не могу и вспомнить, скольких детей я привела на этот свет, - ответила ей сестра, - но и у меня, Скай, возникают те же чувства.
   Жасмин взглянула на девочку и признала, что бабушка права: в ней ничего не было от Рована, но Фортуна была еще так мала, и судить еще рано. Ребенок уже не кричал - девочка сонно смотрела на мать. Жасмин улыбнулась дочери:
   - Добро пожаловать, леди Фортуна Мэри Линдли. Жаль, что ты не узнаешь своего отца - он был замечательным человеком, но я и мои родные будем любить тебя всей душой.
   - Дай ее мне, - проговорила Скай. - Рохана, Торамалли и весь дом не дождутся, чтобы увидеть ребенка. Ты была в родах весь вчерашний день и всю ночь. Но теперь утро, и я уже слышу за дверью Индию. Ей хочется посмотреть сестричку.
   Рохана и Торамалли, которые, хотя и были во время родов в спальне госпожи, сидели там без дела, а теперь подошли посмотреть ребенка.
   - У нее такая же родинка Моголов, - заметила Торамалли.
   - И материнские голубые глаза, - подхватила Рохана. - Леди бабушка права: она похожа на госпожу, от отца только рыжеватые волосы.
   - Ее волосы рыжее, - возразила Торамалли.
   - У ее бабушки Велвет волосы золотисто-каштановые, - напомнила Скай. - Да, пожалуй, в ней больше всего от де Мариско, чем от кого-нибудь еще. - Она подняла девочку и поспешила из комнаты, чтобы показать ее Адаму, родственникам, Адали, всем, кто с нетерпением ждал новостей о вновь родившемся члене семьи.
   - Наверное, так выглядела Жасмин, когда была маленькой, - предположил Адам, нянча ребенка на руках. Потом нежно коснулся пальцем крохотной родинки на верхней губе.
   - Я тоже хочу посмотреть! - потребовала леди Индия Линдли, и ее няня подняла девочку, чтобы она могла взглянуть на сестренку. - Ребенок. - Голос Индии звучал слегка разочарованно. - А я хотела пони. Деда, у меня будет пони?
   - Будет, мисс Индия, будет, когда мы вернемся домой в Англию, - пообещал Адам. - Ты какого хочешь?
   - Черного, - не колеблясь ответила Индия.
   - Будет тебе красивый толстый черный пони. - И Адам повернулся к жене. Фортуна кажется здоровым ребенком. Через месяц мы можем отправляться, Скай. Ирландия - замечательная страна, но я скучаю по Королевскому Молверну.
   - Жасмин должна набраться сил перед дорогой, - ответила мужу госпожа де Мариско. - Я думаю, шести недель будет достаточно, если все пойдет нормально. И тогда мы сможем ехать домой, в Англию.
   Эйбхлин, еще несколько дней после рождения Фортуны оставалась со Скай, а потом стала собираться обратно в монастырь.
   - Будь осторожна, - предостерегла ее сестра. - Англичане серьезно взялись за Ирландию и уже не выпустят ее. Я благодарю Бога за то, что монастырь Непорочной Невесты стоит вдали от торных дорог, но можно себе представить: то, что случилось с монастырями в Англии, вероятно, произойдет и здесь, в Ирландии. Молитвенные дома сожгли раньше. Король Яков - неплохой парень и избрал свой путь - свободу религии. А вот его окружение, какие бы у них ни были молитвы: алчность, фанатизм, невежество, - предпочитает хаос, вызванный религиозной рознью. Внимательно следи за всем происходящим, а в случае чего я тебя тоже извещу.
   - Я умру задолго до того, как произойдут какие-либо перемены, и возблагодарю Господа за легкое избавление, - ответила Эйбхлин. - У меня в груди растет опухоль. Я проживу год, от силы два.
   - Эйбхлин! - Скай пришла в ужас от откровенного признания сестры.
   Эйбхлян грустно улыбнулась:
   - Из всех сестер только ты и я прожили жизнь так, как хотели сами, Скай, и не позволили ни одному мужчине нас учить. В Ирландии я одна из трех женщин-врачей. Всю свою жизнь я помогала другим: вводила новые души в наш мир, облегчала страдания умирающих, лечила больных. Жизнь для меня была радостью, и я всем сердцем благодарю Бога за то, что он дал мне такое полное счастье. И вот теперь я умираю. Могу ли я жаловаться? Мне семьдесят четыре года, Скай, возраст почтенный. Ни одна из наших сестер: ни Муар, ни Пегги, ни Брайд - не дожили до этих лет.
   Эйбхлин ободряюще похлопала сестру:
   - Не горюй слишком обо мне. Когда Господь меня призовет, я с радостью отправлюсь к нему и буду с таким же усердием служить ему, как старалась служить всю жизнь. Тогда оплакивай меня в сердце своем - ты ведь будешь это делать, даже если я тебе запрещу, - но не очень долго, сестренка. Плакать тут не о чем. Я до конца прошла свой путь. А многие ли из нас могут сказать то же? Даже ты не сможешь, Скай О'Малли. Даже ты!
   Глядя, как сестра едет прочь по дороге на своей низкорослой коричневой лошади, Скай поняла, что никогда больше не увидит Эйбхлин О'Малли.
   - Куда делись все эти годы? - раздраженно пробормотала Скай. - Разве может Эйбхлин умереть? Неужели семьдесят? Боже! А Адаму в следующем месяце будет восемьдесят. Пожалуй, я, как старушка Бесс, начну ненавидеть зеркала. Допускаю, что выгляжу моложе своего возраста, но уже чувствую горячее дыхание старости с ее болями и болячками. А в своем сознании я все еще молода и полна жизненных соков! Черт возьми, я не готова стареть! - Она скривила лицо и твердо решила:
   - Я никогда не постарею. - Взглянув снова на дорогу и увидев, что сестра вот-вот скроется из виду, она прошептала:
   - Доброго пути тебе, Эйбхлин О'Малли, до встречи в другом мире. - Потом повернулась и твердой походкой с развевающейся на ветру юбкой отправилась обратно в замок.
   ***
   Фортуна Линдли была крещена отцом Кулленом в деревенской церкви Магвайр-Форда. "Мать удачно выбрала крестных родителей", - думала Скай. Брайда Даффи в своем лучшем и единственном платье была крестной Фортуны, а крестным отцом стал Рори Магвайр. Они гордо стояли у древней каменной купели, пока девочка становилась членом христианского братства. Луч солнца сквозь витражное стекло узкого окна, гордости церкви, коснулся детской головки.
   Скай пригляделась. Волосы Фортуны, для младенца очень густые, были ярко-рыжими. Таких у Велвет не было никогда. "Когда родилась дочь, - думала Скай, - ее волосы выглядели гораздо темнее. Только к шести месяцам черные волосы выпали и голова приобрела рыжину, но не такую, как у Фортуны Линдли. Должно быть, я старею, - решила Скай. - Как я могла не заметить раньше, что волосы внучки золотисто-рыжие? Того же цвета, что у Рори Магвайра"
   Скай оцепенела. Что она придумала? Между Рори Магвайром и Жасмин ничего не было. Ровным счетом ничего. Да, юный осел ее любил, но она об этом даже не догадывалась. Она все еще любила Рована Линдли и будет его еще долго любить, Скай знала, как это происходит после смерти мужа. И все же откуда взялись эти золотисто-рыжие волосы?
   В дни между крещением Фортуны и их отъездом в Англию мысли Скай постоянно возвращались к новому члену ее семьи. Взгляд перескакивал с ирландца на правнучку и обратно. И убеждение ее все более крепло: Фортуна Линдли - не дочь Рована Линдли. Одного она не могла понять, как это могло случиться. Жасмин вовсе не походила на женщину, которая что-то таит на душе. Она постоянно разговаривала с детьми об отце, и с новорожденной тоже. И фальши в ней вовсе не чувствовалось.
   - Я что, совсем рехнулась? - вслух спрашивала себя Скай. Этой тайной отягощать Адама она не хотела. Но ей нужно было с кем-нибудь поговорить. Адали. У Жасмин от него нет секретов. Он знает все, но захочет ли ей рассказать? - Если не захочет, я у него один за другим все ногти вырву, мрачно бормотала Скай.
   Вечером, накануне отъезда, она дождалась, пока они остались в большом зале одни. Все остальные разошлись спать.
   - Адали, я хочу поговорить с тобой, - начала Скай. Он тут же приблизился, как всегда почтительный и вежливый:
   - Да, мадам? Чем могу вам служить?
   - Ты, черт возьми, можешь сказать мне правду! - выпалила госпожа де Мариско.
   - Что вы хотите знать, мадам? - спросил он осторожно.
   - Почему моя правнучка Фортуна похожа на Рори Магвайра? - прямо потребовала она.
   - Потому что он - ее отец, - так же откровенно ответил евнух. "Не было смысла обманывать эту замечательную женщину, - думал Адали. - Она примет только правду".
   Скай с присвистом выдохнула. Так вот в чем дело. Ни обмана, ни увиливаний. Прямой ответ. Она приняла довольно внушительный бокал вина, который наполнил для нее Адали, и тяжело опустилась в кресло у камина. Дав знак евнуху сесть напротив, она попросила:
   - Объясни мне эту загадку.
   Тщательно подбирая слова, Адали рассказал, как они с Кулленом Батлером составили заговор, чтобы спасти Жасмин.
   - Скажу вам Откровенно, - заключил он, - я очень сожалею, что они не смогут пожениться. Бедный Магвайр понимает, что будет вечно разрываться между любимой женщиной и родиной. Если война придет на землю Ирландии - а из того, что я здесь вижу, могу заключить, так оно и будет, - они окажутся в разных лагерях, она - верноподданная английского короля, он же это подданство принять никогда не сможет.
   - Не сможет, - подтвердила Скай.
   - Принцесса не подозревает о нашем заговоре, миледи. Когда она объявила, что ждет ребенка, я и не думал, что единственная краткая встреча с ирландцем может принести плод. Ночью, накануне убийства мужа, они были вместе, и до этого тоже. Я понял правду, только увидев ребенка. В девочке много от матери, но боюсь, что больше от отца. Хорошо, что мы возвращаемся в Англию. Настанет время, и трудно будет отрицать родственную связь между леди Фортуной Линдли и Рори Магвайром, окажись они рядом в одной комнате. И все же, миледи, я спас жизнь госпожи, и это самое главное.
   - Да, Адали, это так, - согласилась Скай. - И пока Фортуна будет вдали от Ирландии, кто разгадает правду? Генри и Индия слишком малы, чтобы запомнить Магвайра. Жасмин, хоть и любезна с ним, уделяет бедному малому не много внимания. Я буду постоянно твердить о рыжеватых волосах Велвет, если кто-нибудь спросит о волосах Фортуны, и здесь мы можем чувствовать себя в безопасности. В волосах Рована Линдли тоже был рыжеватый оттенок. Может быть, и ее волосы с возрастом потемнеют. А если нет, я всем и каждому буду рассказывать, как она напоминает мою покойную мать.
   - А святому отцу вы признаетесь, что знаете правду? - спросил Адали.
   - Да, - ответила Скай. - Может быть, я смогу успокоить его совесть. Ведь та практическая помощь, которую он оказал тебе в этом деле, противоречит его вере. А он знает, что отец Фортуны Рори Магвайр? О, бедный Куплен!
   - Знает, - признался Адали. - Он заметил сходство почти сразу, но не сказал ни слова. Он понимает, что девочка здесь ни при чем и ей ни в коем случае нельзя повредить. К тому же никто и не сомневается, что ее отец Рован Линдли, а Куплен Батлер не собирается поднимать шума.
   - Я сейчас же поговорю с ним. - Скай поставила бокал на каменный пол и поднялась. - Спасибо за откровенность, Адали. Я уж подумала, что совсем постарела и поглупела.
   - Ваш взгляд всегда останется таким же острым, - заверил ее Адали. - Вы любите мою госпожу не меньше меня и никогда не сделаете ей ничего худого.
   Госпожа де Мариско нашла племянника в доме и сразу заговорила без обиняков. Сначала он вспыхнул, потом лицо его побледнело.
   - Не носись со своей мнимой виной, - резко упрекнула она. - Вы с Адали сделали только то, что было необходимо. Преступно было позволить Жасмин умереть. Спасибо за то, что у тебя хватило мужества так поступить, дорогой мой Куллен. - И она поцеловала священника в щеку.
   - Тетя Скай, вы всегда можете представить то, что в моем понимании является морально не правильным, верным, - слегка улыбнулся Куплен Батлер.
   - Быть рядом и не попытаться спасти умирающего гораздо большее преступление, чем те, на которые указывает нам так называемая общественная мораль, - возразила ему Скай.
   - Вы хотите сказать, тетя, что и церковь может ошибаться?
   - Безусловно, - живо ответила она. - Многие утверждали это и до меня и будут утверждать после. Церковь и ее законы созданы людьми, а люди слабы. Не Бог, заметь, а люди. Поэтому гораздо благоразумнее руководствоваться здравым смыслом!
   - Вы никогда не изменитесь, тетя Скай, - громко рассмеялся священник. Все та же независимость мыслей и духа.
   - А ты полагаешь. Бог меня осудит за нее?
   - Нет, тетя. Он видит, что у вас доброе сердце. Такой он вас создал и позволил пройти свой путь, и поэтому я думаю, что он доволен своим творением. Сделайте так, чтобы Фортуна держалась подальше от Ирландии. Она вырастет и станет похожей на отца. Нельзя допустить, чтобы они встретились. Мы все можем попасть в очень неудобное положение.
   - Ты думаешь, он подозревает? - спросила племянника госпожа де Мариско.
   Куплен Батлер покачал головой:
   - Конечно, он рад, что помог Жасмин выжить, но до сих пор несет бремя стыда за то, что совершил. Ведь он по-настоящему любит ее, хотя, я уверен, и понимает, что союз между ними невозможен.
   - Ему нужно жениться, - заявила Скай. - Добрая женщина облегчит его жизнь.
   - Нет, тетя, политическая ситуация в Ирландии слишком нестабильна. Всю жизнь Рори прожил в этой обстановке. На его глазах семью и господина принудили покинуть страну. Он лишился земель и вынужден служить управляющим у английского лендлорда. Пройдет немного времени, и между его детьми и детьми Жасмин могут возникнуть серьезные осложнения. Так пусть уж лучше остается холостяком и посвятит себя Магвайр-Форду, его жителям и лошадям. Под защитой, которую предоставит им Жасмин в качестве землевладелицы, они все сумеют выжить.
   - А что будешь делать ты и чему будешь учить здешних людей, когда фанатики в конце концов поднимут головы? А они поднимут, ты знаешь это сам, мой мальчик.
   - Я буду советовать всем прихожанам следовать велению своей совести, тихо ответил священник. Скай нетерпеливо фыркнула:
   - Под этим ты понимаешь следование догматам Святой Матери Церкви. В таком случае они будут растерзаны. Куплен. Стыдись. Не того я от тебя ожидала, мой мальчик. Ты должен учить их, как выжить. Если в семье есть братья и сестры, одни могут перейти в лоно ирландской церкви, другие продолжать придерживаться старых верований. Тогда ни одну семью не искоренят до конца. И если обе веры будут соседствовать друг с другом, ни одна не станет казаться более правильной. Невежество, мой мальчик! Невежество обращает людей друг против друга!
   ***
   Утром Скай разыскала Рори Магвайра. - Не будьте уж слишком патриотом, предупредила она его. - И если потребуется, расстаньтесь с Магвайр-Фордом. Ирландец покачал золотисто-рыжей головой.
   - Я устал от сражений, - проговорил он, - но бежать, как другие, я не смогу. Я слишком люблю это место, чтобы бросить его. Ваша внучка была столь добра, что разрешила мне здесь остаться, и я обещал, что не подведу ее.
   - Вы смелее других, - заметила Скай. - Бегство самый легкий выход. Остаться и искать мира, даже если он вам не по душе, намного труднее, Рори Магвайр.
   - Вы сами когда-то прошли этот путь, - улыбнулся он.
   - Давным-давно. И он мне дался нелегко. - Она улыбнулась ему в ответ и слегка усмехнулась. - Признаюсь честно, опорой и спасением для меня стал Адам.
   К ним присоединилась Жасмин. Она была одета в дорожный костюм, шелковую юбку цвета бургунди и жакет для верховой езды с накрахмаленным воротником и ирландскими кружевными манжетами из небеленого полотна. Волосы, разделенные посередине на пробор, заплетены, и косы уложены в пучок. Сегодня, как и в тот день, когда Рори Магвайр увидел ее впервые. Жасмин была прекрасна. Она улыбнулась ему:
   - Бабушка, без сомнения, дает вам наставления, Магвайр. Не стану ее поправлять, потому что ее советы всегда хороши. Добавлю от себя - хорошенько заботьтесь о лошадях. За Козодоем, его кобылицами и жеребятами надо присматривать. Подпустите Козодоя к тем двум кобылам, которые не ожеребились в прошлый раз, и посмотрите, будет ли от этого прок. Вскоре в Дандолк прибудет корабль с еще несколькими кобылами. Вам сообщат об этом. Домой их пригоните сами. И как только они оправятся от путешествия и отдохнут, спарьте с нашим жеребцом.
   - А что, миледи, делать с маленьким жеребчиком? - спросил ирландец. Холостить его по весне? И как его назвать?
   - Выхолощенный, он не принесет нам пользы, - ответила Жасмин. - Думаю, когда он немного подрастет, отец начнет его ревновать. Поэтому их надо содержать раздельно. Он будет производителем, когда созреет, но не с нашими кобылами. Полуночник станет красивым и быстрым конем. Годика через два мы выставим его на скачки, и все, кто захочет от него потомства, будут нас об этом просить. - Она рассмеялась. - Ну что, умно я придумала?
   - Умно, если он победит, - подавила смешок Скай. - А если не победит, тогда другое дело. Да, Магвайр?
   - Да, миледи, - согласился ирландец и повернулся к Жасмин. - Так Полуночник?
   Она кивнула.
   - Мать у него Ласточка, отец - Козодой. Полуночник, я думаю, хорошее имя, Магвайр.
   - Может быть, мы все же отправимся? - высунул из кареты седую голову Адам. - Я хотел бы до зимы попасть домой!
   Все рассмеялись его нетерпению, и Скай, кивнув Магвайру, поддерживаемая лакеем, забралась в карету к мужу.
   - Счастливого пути, милорд и миледи! - пожелал им Рори Магвайр.
   К карете подошел священник.
   - До свидания, тетя. До свидания, дядя Адам. Господь с вами.
   - Да, да, - послышался из глубины кареты голос Адама. - Да будет в пути с нами Бог!
   Тистлвуд, приехавший в Ирландию с хозяином и госпожой, глянул на них вниз и улыбнулся.
   - Нам не отплыть отсюда, пока мы не доберемся до Дандолка. Отправлюсь-ка я, пока хозяина не хватил удар. - И он опытной рукой взялся за вожжи, щелкнул кнутом над головами лошадей, и карета тронулась в путь.
   Жасмин побежала к другой карете, довольная, что дети и кормилицы устроены.
   - Окликните меня, когда проголодается Фортуна, и мы остановимся. Слышишь, Марта?
   - Да, миледи, - раздался бодрый ответ Адали, Рохана и Торамалли заняли третью карету, за которой выстроилось еще три телеги с багажом. Удостоверившись, что все в порядке, Жасмин вскочила на Эбони и взглянула на Магвайра.
   - Вы верный и преданный друг, Рори Магвайр. Я не забуду вас и ваше доброе сердце. Нет смысла просить вас заботиться о Магвайр-Форде и его жителях. Земля эта больше ваша, чем моя, и я знаю, что вы не предадите памяти моего любимого мужа и мое доверие. Благодарю вас за то, что позволили моему мужу лежать до вчерашнего дня в вашем семейном склепе Теперь я везу его домой, чтобы он упокоился в родной земле.
   - Я никогда не забуду вас, миледи, - ответил ей Рори Магвайр. - И буду заботиться об этой земле ради вас и ваших детей. - Он взял ее руку, мгновение смотрел ей в лицо голубыми, как озерная вода, глазами, потом почтительно поцеловал затянутую в перчатку кисть. - Да хранит вас Бог на пути в Англию, миледи. Надеюсь, вы скоро приедете к нам снова. Если бы все англичане были такие, как вы, мы были бы с ними друзьями, а не кровными врагами. - Он выпустил ее руку.
   - До свидания, кузина. - Куплен Батлер осенил отъезжающих крестным знамением. - Надеюсь, что увидимся с тобой снова. Но если нам встретиться не суждено, благодарю тебя за мою маленькую каменную церковку.
   - Присматривайте тут за всеми, - произнесла Жасмин и, повернув лошадь, поскакала к голове каравана из карет и телег вслед за бабушкиным экипажем.
   Поглощенные своими мыслями, мужчины смотрели ей вслед. Куплен Батлер раздумывал, сохранится ли мир в Ирландии теперь, когда англичане в таком количестве селятся в Ольстере. Или вражда опалит многие поколения? Вражда, ставшая образом жизни, взращенная в глубинах душ кельтов и англосаксов. А ведь никакой разницы не было между этими людьми. И священник сокрушенно покачал головой - он этого не понимал.
   Рори Магвайр так пристально вглядывался вдаль, стараясь еще хоть на миг удержать образ Жасмин, что глаза стали слезиться. "До свидания, любовь моя, моя единственная, - печально думал он. - До свидания, сердце мое". Он почувствовал слезу на щеке. "Нет, я не заплачу! Мужчины не плачут, точно слезливые девушки". Вот уже караван оказался у поворота. Жасмин повернулась в седле, помахала рукой и скрылась за изгибом дороги. А он все махал и махал рукой, а другой утирал катящиеся по лицу слезы. Мужчины не плакали.
   Часть 4
   ЖАСМИН
   Англия
   1611 - 1613
   Глава 18
   - Ты в трауре по Ровану уже год. Мне кажется, этого вполне достаточно, сказала графиня Брок-Кэрнская своей дочери Жасмин Линдли. - Откровенно говоря, всякое дальнейшее проявление горя будет нарочитым.
   - Тебе легко говорить, мама, - горько возразила Жасмин. - Ты ведь никогда не теряла мужа. А я потеряла уже двух. - Она неотрывно смотрела на пасторальный пейзаж из окна своей гостиной. Лето клонилось к закату, окрестные холмы буйно зеленели, и река, как всегда спокойно, несла свои воды.
   Велвет глубоко вздохнула. Ей нельзя было выходить из себя. Смерть Рована неожиданной трагедией потрясла семью, и теперь уже ничего нельзя было изменить. Он ушел и никогда больше не вернется, а Жасмин пора задуматься о новом замужестве. Не может же она прожить остаток жизни в одиночестве. Она еще слишком молода.
   - Мы с Алексом планируем, чтобы осенью ты поехала с нами ко двору, сказала Велвет. - Сибби с Томом тоже там будут. Сейчас при дворе в самом деле стало очень интересно.
   - А я слышала, двор стал хуже клоаки, - упрямо ответила Жасмин. Удивляюсь, как отчим соглашается туда ехать. Я считала его благоразумнее. Но может быть, мама, ему легче согласиться с тобой, чем спорить. Я не поеду. Мне надо думать о детях, а они слишком малы, чтобы ехать со мной.
   - Бог с тобой. Жасмин! - раздраженно воскликнула мать. - Они и не должны с тобой ехать. Ко двору едут за развлечениями. Внуки отлично устроены в Кэдби и, слава Богу, здоровы.
   - Они еще маленькие, чтобы их оставлять, - не соглашалась Жасмин.
   - Глупости! - твердо заявила Велвет. - Индии почти три с половиной года, два с половиной Генри, и Фортуне исполнился год. У всех есть няни. Не думаешь же ты, что Адали кому-нибудь позволит причинить им вред... Он так им всем предан.
   - Мать права, - подхватила Скай, до этого молча сидевшая рядом.
   - Бабушка! - Жасмин рассчитывала, что Скай поддержит ее.
   - Права, - повторила госпожа де Мариско. - Ровану не понравилось бы, что ты заперлась в Кэдби. В нем самом жизнь так и кипела! Чем дольше ты здесь будешь оставаться, тем больше зарастешь мхом. Из обычного мужчины ты сделала святого. Но что хуже всего, ты портишь детей.
   - Они растут без отца. - Слезы брызнули из глаз Жасмин.
   - Это не причина, чтобы потакать каждому их желанию и прихоти, - резко ответила бабушка. - Я вырастила достаточно детей, чтобы разглядеть тревожные признаки. Индия - настоящий маленький тиран. Генри тянется за ней. И Фортуна, хоть и мала, но тоже показывает характер. Она будет кричать, пока не покраснеет, но получит то, чего хочет. Не тешь себя мыслью, что с годами их привычки изменятся. С каждым днем, с каждой неделей, с каждым месяцем, с каждым годом дети будут становиться все упрямее, если ты не начнешь их воспитывать. Раз сама не можешь этого делать, Жасмин, предоставь воспитание другим. Пусть поживут немного у меня в Королевском Молверне, а сама с матерью и семьей поезжай ко двору. Когда-нибудь тебе придется задуматься о браке, даже если ты не хочешь этого сейчас.
   - Королева устраивает восхитительные маскарады, - восторгалась Велвет.
   - А король на них не ходит, - откликнулась Жасмин.
   - Ну, Яков такой степенный, - рассмеялась мать. - Всегда был таким.
   - Пока дело не доходит до мальчиков, - возразила Жасмин. - Говорят, юный Керр все еще фаворит его величества. Я слышала, он учит парня латинскому языку, а его нужно учить английскому. Его шотландский английский просто нельзя понять.
   - Это правда, - признала Велвет и добавила:
   - Он переделал имя на английский лад и теперь зовется Карром.
   - Но как королева это терпит? - спросила Жасмин.
   - Что терпит? - переспросила Велвет. - Король ей предан, предан и детям. А у нее их было девять, хотя не все остались в живых. Ее любимчики - принцы, особенно Генри, а вот гордость и услада отца - принцесса Елизавета. У короля и королевы разные интересы, но не будь они центром нашей вселенной, мы бы не заметили в их отношениях ничего дурного. Король бывает несдержан с теми, кого любит, будь то леди или джентльмен, отсюда и слухи. Давай-ка подумаем о твоих нарядах. Мода меняется, и тебе нужен новый гардероб.
   - А если поеду я, ты поедешь с нами, бабушка? - спросила Жасмин.
   Скай рассмеялась:
   - Мне, к счастью, уже поздновато, и я с удовольствием останусь в Королевском Молверне и постараюсь привить твоим детям уважение к старшим и хорошие манеры. Генри полезно пожить рядом с мужчиной. Дедушка хотя и старик, но человек очень живой. Он и теперь охотится несколько раз в неделю. Генри и Индия научатся ездить верхом.
   Легкая тень пробежала по лицу Жасмин.
   - Меня учил скакать на лошади отец. Он говорил, что знатные женщины в Индии не ездят верхом, но раз Кандра была великолепной наездницей, то и мне не надо отказывать в этом удовольствии. Он с таким увлечением учил меня. Поэтому в отличие от сестер я и могла сопровождать его и братьев на охоту.
   - А сколько тебе было лет, когда тебя начали учить? - спросила Велвет.
   - Три года, - ответила Жасмин.
   - Ну что ж, решено, - заключила Скай. - Ты едешь с матерью ко двору. А по поводу нарядов Велвет права - тебе нужно обновить гардероб. Мода все-таки изменилась. Хотя платья по-прежнему носят с глубоким вырезом каре, спина не такая открытая, зато плечи оголили. Широкий кружевной воротник теперь излишен. Юбки короче и не такие пышные. Я пришлю к тебе Бонни. Она искусная портниха.
   - Хорошо, - согласилась Жасмин. - Может быть, бабушка, мне и стоит ненадолго съездить ко двору. Я знаю, детям будет с тобой хорошо, но обещай, что не будешь с ними слишком строгой. Им так не хватает отца. Я порчу их, но ничего не могу с собой поделать.
   - Они бы и не вспоминали об отце, если бы ты постоянно не напоминала им о Роване, - возразила Скай. - Ты идеализируешь его, делаешь из него святого, а он не был таким. Это хорошо, дорогая, что ты не даешь детям забыть отца, только не сделай его в их глазах настолько безгрешным, что сын будет просто не способен жить по таким же принципам, а дочери, сравнивая его со своими ухажерами, будут находить их недостойными внимания. Это было бы большим несчастьем. - Скай любовно потрепала внучку рукой. - Ты ведь не забыла, как сладостна любовь, дорогая. Так пусть же и дети, когда настанет время, испытают это чувство.
   Послали за Бонни, и та с подручной Мери приехала из Королевского Молверна. В последние дни лета женщины шили новые наряды для Жасмин. Заезжий ювелир с подмастерьем изготовил из ее драгоценных камней прекрасные пуговицы. Пока мастер оправлял камни в золото и серебро, ученик проворно вырезал пуговицы из слоновой кости и дерева.
   - Я просто умираю от зависти, - призналась Сибилла, осмотрев наряды сестры, прежде чем Рохана и Торамалли тщательно упаковали их для переезда в Лондон. По мере рождения детей, младший из которых родился зимой, Сибилла становилась все дороднее.
   - У меня слишком много всего, - ответила Жасмин. - Возьми, что тебе нравится. Я еще ничего не надевала. Сибилла вздохнула и рассмеялась:
   - Я не влезу в твои платья. Ты осталась тонкой, как ивовый прутик, а я растолстела, словно куропатка, готовая к столу. Но Том, кажется, не против. Он говорит, ему нравится, когда меня так много, и молит, чтобы я по-прежнему грела его зимними ночами.
   - А Том тоже прибавил в весе, - заметила Жасмин. - Это все твоя любовь и хорошая пища. Он безобразно доволен для человека, который был таким убежденным холостяком.
   Сибилла снова рассмеялась. В ней появилась какая-то мягкость, стерлись все острые грани ее характера.
   - Должна признаться, и я довольна. Том - лучший на свете муж.
   - Я рада твоему счастью, - нежно ответила Жасмин.
   - Ох! - воскликнула Сибби. - Я не хотела расстраивать тебя, Жасмин.
   - А ты меня и не расстроила, - поспешила успокоить она сестру и разумно переменила тему разговора. - Тебе хочется ко двору, Сибби? Мне кажется, это неподходящее место для солидной замужней женщины. Что ты на это скажешь?
   - Думаю, ты преувеличиваешь. При дворе и в самом деле безумно интересно. Мы приехали туда прошлой осенью, но я была уже беременна Элизабет. О, Жасмин, я так радуюсь, что у меня дочурка. С ней намного легче, чем с мальчиками. Как ты думаешь, так всегда с девчонками?
   - Не замечала, - усмехнулась Жасмин. - Ни Индия, ни Фортуна не отличаются мягким ласковым нравом. В нашей семье мне проще всего с Генри.
   ***
   В начале октября Жасмин в сопровождении Гордонов Брок-Кэрнских, графа и графини Кемпе прибыла в Лондон ко двору. Разместившись в Гринвуде, они отправились в Уайт-холл выразить свое почтение их величествам.
   Жасмин показалось, что король постарел. Кожа погрубела, и он слегка погрузнел, но вдову маркиза Вестлея он приветствовал с прежним изяществом.
   В этот вечер Жасмин выглядела особенно привлекательной в шелковом платье сочного красного цвета с кружевным серовато-бежевым воротником, открывавшим плечи. Простая нижняя юбка была сшита из розовой парчи и такая же парча виднелась сквозь разрезы на рукавах. Юбка в виде колокола до щиколоток позволяла рассмотреть изящные туфли с шелковым верхом, украшенные жемчугом, а когда Жасмин резко повернулась, на миг стали видны розовые чулки, обтягивающие ее стройные ноги. Длинное ожерелье из жемчуга было схвачено у шеи брошью с алмазами и рубинами, в ушах сверкали серьги из жемчуга грушевидной формы, золотые браслеты на руках были отделаны драгоценными камнями.
   Молодая вдова присела перед королем и его юным фаворитом Робертом Карром в низком реверансе, позволяя им рассмотреть ее красивую грудь.
   - Ваше величество столь любезны, что снова принимают меня у себя. - Она походила на распустившийся цветок.
   - Мы рады, что вы благополучно вернулись из Ирландии. - Яков Стюарт жестом попросил ее подняться. - Надеюсь, вы погостите у нас. Ваша красота украсит двор, леди Линдли. Правда ведь, Робби? - Король взглянул на молодого человека, расположившегося у трона. Взор короля выражал обожание.
   Голубые глаза без всякого интереса скользнули по Жасмин, и юноша отвел взгляд.
   - Да, мой дорогой милорд, - ответил он как раз то, что от него и ожидали.
   - Вы ведь не знакомы с нашим Робби, леди Линдли? - Король вновь бросил на юношу любящий взгляд.
   - Нет, милорд. - Жасмин чувствовала себя неловко, будто подглядывала за свиданием влюбленных, а не стояла в середине наполненной людьми приемной залы.
   - Робби, мальчик мой, леди Линдли - самая богатая вдова. И ей понадобится муж. Разве я не прав, миледи? - улыбнулся король.
   - Когда-нибудь, милорд, я надеюсь выйти замуж вновь. - Тон Жасмин оставался холодным и сдержанным, - но сейчас я все еще оплакиваю своего любимого Рована. - Достав отделанный кружевами платок, она смахнула слезу. Это мой первый выход в свет после его безвременной кончины. Вы любите детей, виконт? - обратилась она к Роберту Карру, которому король в начале года пожаловал титул виконта Рочестерского. - У меня дома трое малышей. И хотя бабушка говорит, я их балую, но мне тяжело без них. Если я все-таки снова выйду замуж, то захочу еще детей.
   Король, сам любящий отец, улыбнулся ей.
   - Да, дети - истинное благословение, леди Линдли. Но ремень им необходим. Я не прав, Робби? Их нужно пороть, чтобы воспитать уважительность и заставить вести себя по-христиански. Это родительский долг.
   - Да, милорд, - согласился Роберт Карр с таким видом, как будто в данный момент дети интересовали его меньше всего.
   Взгляд его блуждал где-то в направлении соблазнительной леди Эссекс.
   - О, - воскликнула Жасмин, - я никогда не позволю наказывать моих дорогих крошек. Это слишком жестоко, сир.
   - Женщины мягки, словно патока, - проговорил король, давая понять, что дамы, благослови их Господь, просто слабы. - Рад вашему возвращению, мадам. А теперь пойдите и выразите ваше уважение королеве.
   Жасмин снова присела в реверансе и отошла от короля. И в это время кто-то твердо взял ее под локоть.
   - Прекрасно исполнено, - прошептал на ухо чей-то голос. Жасмин вздрогнула от неожиданности и повернулась, чтобы узнать, кто осмелился быть с ней столь дерзким.
   - Ваша светлость!
   Ей лукаво улыбался принц Генри - красивый молодой человек, напоминавший мать и несчастного дедушку лорда Дарнли. Голубоглазый, белокурый и полный обаяния, он пользовался любовью всех, кто его знал, и считался надеждой Англии.
   - Вы заметили, как скривилось лицо Рочестера, когда вы сказали, что у вас трое детей и вы хотите еще? Он в ужас пришел, когда отец намекнул на возможность союза между вами. - Принц усмехнулся. - Если бы я не боялся потрясающей репутации вашей бабушки больше, я подбил бы отца на это. Ненавижу Роберта Карра! Этот Робби потихоньку волочится за женой лорда Эссекса. Жасмин рассмеялась.
   - Вам следует бояться не бабушки, а меня. - Она улыбнулась принцу. - Кого бы ни сватал мне ваш отец, мужа себе я выберу сама.
   - У вас уже есть кто-нибудь на примете? - удивленно спросил принц.
   - По правде сказать, я не намерена сейчас выходить замуж, - ответила Жасмин. - Думаю, не следует избегать того мужчину, который полюбит меня и захочет сделать своей женой. Оба моих мужа были убиты. Я достаточно разумна, чтобы устроить свою жизнь, и у меня уже есть дети, которые в старости послужат мне утешением.
   - Но кто утешит вас сейчас? - тихо спросил он, быстро целуя ее в плечо. Вы знаете, какие у вас невероятно голубые глаза, мадам?
   - Мне говорили об этом, сэр, - сухо ответила Жасмин. - Я на четыре года старше вас, милорд, а вы слишком уж напористы.
   - И мне об этом говорили, - съехидничал принц, и его глаза блеснули. Жасмин не устояла перед его обаянием и рассмеялась.
   - Я должна выразить почтение вашей матери, - сказала она. - Все мои родственники уже это сделали и удивляются, почему я медлю.
   - Разрешите вас сопровождать, мадам, - галантно предложил ей принц.
   Он повел ее через залу, и все головы повернулись в их сторону: Жасмин мало кто помнил, и теперь придворные хотели знать, кого это сопровождает принц.
   Вскоре по толпе пробежало:
   - Вдова маркиза Вестлея. Самая богатая женщина. Ей благоволит сам король.
   Жасмин присела в реверансе перед королевой.
   - Ах, дорогая, - воскликнула Анна Датская, - как я рада видеть вас снова, но как горестна ваша утрата. Для двора же вы - настоящее приобретение. Вы быстро учите стихи? У нас здесь удивительный театр масок, а женщина вашей красоты должна принять участие в наших развлечениях.
   Репутацию фривольной женщины королева заслуживала вполне справедливо, но свой долг перед короной она выполнила, родив девятерых детей, правда, лишь трое из которых - принц Генри, принц Чарльз и принцесса Елизавета - дожили до зрелого возраста. Король любил свою Анни и, пока она не заставляла его участвовать в этих, как он, называл, "шалостях", позволял ей делать все что угодно. Помогал же ей во многих ее легкомысленных начинаниях мастер Индиго Джонс <Иниго Джонс (1573 - 1652) - английский архитектор, представитель паладианства. Утверждал в английской архитектуре ясность композиции и благородство пропорций классической архитектуры. В романе представлен под именем Индиго Джоунс.>, готовивший маскарады, изобретавший украшения и костюмы.
   - Я только-только выхожу из траура, - напомнила Жасмин королеве, пытаясь ускользнуть от августейшей хватки.
   - Из вас выйдет великолепная Осень, не правда ли, мастер Джоунс? На следующей неделе у нас будет костюмированный бал в честь нового урожая. Вы должны быть Осенью, леди Линдли! - настаивала королева.
   - А я изображу господина Урожая, - лукаво поддержал мать принц Генри.
   - Правильно! - улыбнулась Анна своему старшему сыну. - Генри редко участвует в моих маленьких развлечениях, но на этот раз он обещал. Правда ведь, любовь моя?
   - Разумеется, мадам, обещал, - ответил принц, целуя любящую материнскую пухлую белую руку. - А если леди Линдли возьмется за роль Осени, успех празднику обеспечен, мама.
   - Тогда решено. - Королева ласково улыбнулась Жасмин.
   Вдова маркиза Вестлея сделала реверанс и, по-прежнему сопровождаемая принцем Генри, удалилась.
   - Предатель! - шепнула она ему, когда они отошли достаточно далеко, чтобы не слышала королева. - Вы нисколько не помогли мне. Напротив, поддержали мать в ее очаровательной причуде.
   - Я помогу вам со стихами, - пообещал Генри Стюарт. - Теперь нам придется репетировать вместе.
   - Вы просто невозможны. - Жасмин не удержалась от смеха. Генри Стюарт был очаровательным юношей.
   - Так еще никто не характеризовал мою королевскую августейшую светлость, возразил ей принц. - Меня считают надеждой трона. Мама - восхитительная глупышка, не способная никого обидеть, добрейший отец, хоть и мудрее, чем полагают многие, неорганизован и слишком сентиментален. Я же, как раз наоборот, слыву пунктуальным в образе мыслей и привычках, разумным и чрезмерно рассудительным. Не говоря уже о том, мадам, что обладаю здоровым сильным телом и до неприличия очаровательным лицом.
   - Ваше высочество также чрезмерно скромны, - ехидно поддакнула ему Жасмин.
   Генри Стюарт разразился смехом, и окружающие повернули головы и уставились на них, пытаясь понять, что так позабавило принца.
   - Ну вот, - многозначительно проговорил он, - теперь пойдут разговоры. Вы готовы, дорогая маркиза Вестлей, оказаться предметом пересудов? О вас ведь теперь начнут шептаться.
   - Я вдова маркиза Вестлея, - поправила его Жасмин. - И почему обо мне должны шептаться? Никто из этих людей меня не знает. Почему они должны распускать обо мне слухи?
   Они подошли к алькову, и принц пригласил Жасмин присесть на кушетку.
   - Для этого есть много причин, мадам, - ответил он, усаживаясь рядом. Во-первых, вы потрясающе красивы. Вас не знают при дворе отца, что само по себе порождает любопытство. Вы находитесь в моем обществе и сумели меня развеселить, поэтому в пустых умишках тут же рождается мысль: а что еще вы собираетесь для меня едедать. Видите ли, в настоящее время у меня нет любовницы, да и раньше не было официально признанной.
   Люди при дворе гадают, что я за Стюарт. Такой же, как отец, который когда-то и любил дам, но теперь, кажется, испытывает нежность к юношам. Или как женские угодники прадедушка и прапрадедушка? - Принц взял Жасмин за руку и, поднеся к губам, поцеловал сначала тыльную сторону ладони, а потом ладонь и нежное запястье. Глаза выражали немой вопрос.
   От удивления Жасмин вспыхнула - она поняла, каким был Генри Стюарт. Этот юноша застал ее врасплох.
   - Я королевская дочь, милорд, - тихо сказала она. Молодого человека, не обижая, следовало поставить на место. Кто бы решился разозлить принца, который когда-нибудь будет королем Англии? - Я не ожидала этого от вас.
   Генри Стюарт рассмеялся, видимо довольный и собой, и ее ответом:
   - А я этого с вами еще не сделал. Но обязательно сделаю, любовь моя. До того, как вы появились здесь сегодня вечером, я ни за что бы не поверил, что женщины могут быть такими красивыми. Мы ведь не встречались, когда вы приезжали сюда в прошлый раз, тогда я учился в Ричмонде. Но мать мне о вас писала. Ее поразили ваше происхождение, богатство, красота и особенно ваши необыкновенные глаза.
   Вернувшись ко двору, я жаждал встретиться с вами, но узнал, что вы уехали к бабушке в Мидленд и вышли замуж. Я был по-настоящему разочарован. И вот сегодня вы появились в Уайтхолле. Я узнал вас сразу же, хотя ни разу не видел. Вас выдали ваши бирюзово-голубые глаза. Я тут же разыскал лорда Солсбери, и он сообщил, что вы овдовели. Благодарение Богу, что на свете есть маленький Сесил. Он знает все.
   Жасмин была поражена.
   - Не знаю, что и ответить, - сказала она ему. Его интерес к ней был очевиден, а намерения не оставляли сомнений. Жасмин колебалась, как отделаться от принца.
   - Наклонитесь, - произнес принц.
   - Что? - Она не поверила своим ушам.
   - Наклонитесь, мадам. Я хочу вас поцеловать, - повторил принц.
   - Сэр! - Она притворилась рассерженной. Нужно было как можно скорее остановить его напор. Ситуация сложилась щекотливая и делалась неприличнее с каждым мгновением.
   - Наклонитесь, - в третий раз сказал принц. - Вы ведь не хотите, мадам, чтобы из-за вас я устроил сцену, а так оно и случится, если вы не послушаетесь меня. Один лишь поцелуй. Что в нем плохого? Тем более что вы вдова, я холостяк.
   Он прав, упрекала себя Жасмин, кляня за глупость. Какой может быть вред от одного поцелуя, да к тому же в таком людном месте? Принц даже не обручен, а она - вдова. Лестно, что он хотел ее поцеловать. Покачав головой и наморщив рот, чтобы показать принцу, какой он испорченный. Жасмин наклонилась и закрыла бирюзово-голубые глаза.
   Довольный собой. Генри Стюарт ухмыльнулся. Одной рукой он обнял ее за голову и прижал свой чувственный рот к ее губам, несколько раз нежно поцеловал, а потом впился в нее в глубоком чувственном поцелуе. Она замерла, сочтя за лучшее не сопротивляться, лишь отстранила голову и, почувствовав его руку на груди за вырезом платья, воскликнула:
   - Милорд!
   Он снова привлек ее голову и прошептал прямо в губы:
   - Открой рот, любовь моя. - Его блуждающие руки лихорадочно ласкали ее. Боже, твоя кожа, как шелк!
   Она ощутила, что его язык прорвал заслон ее зубов, соски напряглись под опытными пальцами принца. Как это ее так разгорячил простой поцелуй, недоумевала Жасмин. Его язык стал ласкать со все усиливающейся страстью ее язык. В отчаянии она собрала все силы и, уперевшись руками в затянутую в бархат грудь принца, оттолкнула его.
   - Прекратите, милорд, - попыталась она прошептать. - Сейчас же прекратите!
   - Ты сводишь меня с ума, - пробормотал он, опуская лицо к вырезу платья и целуя нежную кожу на груди, в то время как его хищные руки продолжали все более настойчиво ощупывать ее.
   Корсет сжимал Жасмин. Она почти не могла дышать. Что ей оставалось делать? Страсть принца была такой неистовой, что еще мгновение - и он швырнет ее на кушетку и овладеет на виду у всего двора. Эта мысль так поразила ее, что в желудке сделалось дурно, и она откровенно предупредила:
   - Прекратите, милорд. Меня сейчас стошнит. Вы ведь не хотите, чтобы я запачкала ваш замечательный, украшенный драгоценными камнями, костюм?
   Генри Стюарт оторвался от нежной свежести ее кожи и встретился с ней взглядом. Это быстро привело его в чувство. Жасмин побледнела, капли пота выступили на лбу, - Любимая! - воскликнул он. - В чем дело? Боже мой, какой же я дурак! Ты не ожидала моего напора. Я не мог сдержать страсти, а должен был. - Принц сделал знак проходящему слуге:
   - Вина!
   Приказание было исполнено молниеносно. Генри Стюарт вложил бокал в руку Жасмин и сам сделал несколько больших глотков из своего бокала. Вино успокоило, дыхание восстановилось.
   - Спасибо, - только и сказала она. Что еще можно было сделать в ее положении. Вот уж не представляла она, что можно оказаться в такой ситуации. Мысли путались. Рован, что же делать? Если бы хоть бабушка была здесь!
   Когда она поднималась с кушетки, ее ноги слегка дрожали. Бокал она оставила на кушетке.
   - Мне нужно разыскать родных. Они не могут понять, куда я запропастилась, милорд.
   - Я буду вас сопровождать, - ответил принц и взял ее под руку.
   Жасмин с возможно большим достоинством оправила платье.
   - Я готова, - пробормотала она спутнику.
   - В самом деле? - Он наклонился, чтобы поцеловать ее в мочку уха.
   - Прекратите! - Она разозлилась, и к ней вернулась сила, на щеках выступили два ярких пятна. Жасмин топнула ногой.
   - Превосходно, мадам, - усмехнулся принц. - Вы совсем пришли в себя. А вы знаете, мне ужасно нравится ваша маленькая родинка. Ее я поцелую при нашей следующей встрече, которую, надеюсь, не придется долго ждать.
   - Не знаю, сколько я пробуду при дворе, - быстро ответила Жасмин. - Дома у меня дети. До сих пор я с ними ни разу не разлучалась. Я скучаю по ним и думаю, что через неделю отправлюсь в Кэдби.
   - Я вам этого не позволю, - со смехом сказал он. - Вы нужны мне здесь, при дворе, чтобы наслаждаться вашим обществом, дорогая маркиза Вестлей.
   - Я - вдова маркиза Вестлея, - снова резко возразила Жасмин.
   - Вы слишком молоды, чтобы быть вдовой, - ухмыльнулся он. - Ах, Брок-Кэрн, возвращаю вашу очаровательную падчерицу, кузен. На следующей неделе она будет участвовать в костюмированном спектакле матери. Я буду заезжать к ней, чтобы репетировать наши строки. Присмотрите за тем, чтобы я всегда мог ее найти. Вы ведь остановились в доме тещи на Стрэнде? Кажется, Гринвуд?
   - Да, ваше высочество, - ответил граф Брок-Кэрнский, почтительно кланяясь принцу. - В Гринвуде.
   - Прощайте, мадам. - Принц кивнул через плечо Жасмин и удалился.
   Александр Гордон удивленно поднял брови:
   - Дорогая Жасмин, кажется, сегодня ты одержала победу, и очень-очень серьезную. Никогда еще Генри Стюарт не демонстрировал на людях такого интереса к женщине. Можешь считать, что он оказал тебе честь.
   - Оказал честь? - Жасмин пришла в ужас. - Да он просто показал, милорд, что хочет меня. Я не могу этого снести. Я ведь не какая-нибудь безнравственная уличная девка. И ко двору приехала не за этим. - От злости ее щеки раскраснелись, и графу Брок-Кэрнскому пришло в голову, что в этот миг его падчерица выглядит особенно привлекательной.
   - Если принц Генри хочет тебя, - медленно проговорил Алекс Гордон, понизив голос так, чтобы слышать могла только она, - у тебя. Жасмин, нет другого выбора, как удовлетворить его желание. Ты не девственница, и у тебя нет мужа, который мог бы тебя защитить. А Генри Стюарт унаследует английский трон. Я думаю, будет дурной политикой отказать ему в его желании.
   - Что вы мне твердите такое, милорд? Как это у меня не может быть выбора? А моя честь? Я ведь королевская дочь, и во мне столько же царственной крови, как в этом принце! - страстно возразила Жасмин.
   Граф Брок-Кэрнский успокаивающе похлопал падчерицу по руке:
   - Ты, конечно, знаешь, что мы с королем родственники, но тебе известно, какие мы родственники?
   Жасмин покачала головой.
   - У нас с ним один дедушка - король Яков Пятый. Моя бабушка Александра Гордон какое-то время была его любовницей. И отец Ангус Гордон, да упокоит Господь его душу, стал плодом их страстного союза. Стюарты, и короли, и принцы, известны своей любвеобильностью. Говорят, что половина шотландцев - их родственники. - Граф усмехнулся. - Уверяю тебя, любовь одного из Стюартов совсем не позорна. И то, чего хочет Генри, ты должна ему дать покорно и с благодарностью. Устроить скандал и поставить принца в неловкое положение будет неразумно, Жасмин.
   - А если я немедленно покину двор, - сказала она отчиму, - дело заглохнет само собой. И это будет самое мудрое. Я завтра же уезжаю в Кэдби, милорд.
   - Ты не сделаешь этого, - произнес граф и в ответ на ее удивленный взгляд продолжил:
   - Принц дал ясно понять: он хочет, чтобы ты оставалась при дворе. Мы оба правильно его поняли. И если я позволю тебе уехать, то не подчинюсь королевскому сыну. А этого я не могу сделать. Теперь, когда Генри Стюарт приметил тебя, благополучие нашей семьи целиком зависит от его расположения. Ты не можешь думать только о себе, Жасмин. Задумайся обо всех нас!
   - Это несправедливо, милорд, - вскричала Жасмин. - Я не напрашивалась на эту честь и не хочу ее!
   - В чем дело? - К ним присоединилась Велвет и беспокойно посмотрела на дочь. - Жасмин, дорогая, ты так бледна. С тобой все в порядке?
   - Нет, мама, я вовсе не в порядке, - ответила ей дочь.
   - Кажется, в нее влюбился принц Генри, мадам, - объяснил граф жене. - Но она этим недовольна.
   - Боже! - взволнованно воскликнула Велвет. - Как влюбился, Алекс?
   - По уши, дорогая, - отозвался муж.
   - Не может быть! Что же нам теперь делать?
   - Нам делать нечего, - объявил граф. - А Жасмин, как бы велико ни было ее нежелание, должна принять неизбежное. Что в этом ужасного? Ее же не просят расстаться с жизнью, не отнимают ее богатство. Симпатичный юноша хочет обладать ею. Не понимаю, из-за чего создавать весь этот шум? - заключил он раздраженно.
   - Я сегодня же уезжаю в Кэдби, - заявила Жасмин. Граф Брок-Кэрнский не стал возражать отчаянному заявлению падчерицы. Вместо того, прибыв домой, он приказал прислуге не выпускать из дома внезапно почувствовавшую себя дурно леди Линяли. Потом сам запер ее вместе с Торамалли и, вовсе расстроив жену, положил ключ себе в карман.
   - Жасмин тебе этого никогда не простит, Алекс, - предупредила его Велвет. - Она родилась и выросла принцессой. Как она может стерпеть, если ее просят стать шлюхой принца? Это невозможно, милорд.
   - Быть любовницей человека из королевского дома Стюартов вряд ли можно назвать позорным, - не согласился граф с женой. - Я уверен, через несколько дней она опомнится. В конце концов здесь не Индия.
   - А Сибилле ты бы это пожелал? - крикнула отчиму Жасмин, когда на следующий день он явился ее уговаривать.
   - На твоем месте Сибилла смогла бы разобраться, в чем заключается ее долг, и, черт побери, исполнила бы его, - с жаром возразил ей Александр Гордон.
   Жасмин запустила ему в голову вазу с розами, и, увернувшись, он был вынужден отступить.
   - Нет сомнений, мадам, это твоя дочь, - заявил он в коридоре жене. - Такой же необузданный характер. Когда ваза просвистела над моим ухом, я вспомнил юность. Что-то похожее было между нами.
   - А я, несмотря ни на что, продолжаю оставаться твоей женой, - безжалостно съязвила Велвет. - Годы не научили тебя, Алекс, обращаться с женщинами. Я поговорю с дочерью - на ее месте я бы не промахнулась.
   Ко всем неприятностям в этот миг пожаловал Генри Стюарт, и, поскольку Жасмин отказалась сойти к нему вниз, его в сопровождении графа отправили в ее комнаты.
   - Как вы посмели! - встретила их разъяренная Жасмин. - Покиньте мои покои немедленно, милорды! Я сегодня не принимаю!
   - Торамалли, пошли со мной, - приказал граф служанке.
   - Извините, милорд, - ответила та, - но мне приказывает только госпожа.
   Александр Гордон подошел к маленькой женщине и, ухватив ее за пояс, толкая и ругаясь, потащил от госпожи. Генри Стюарт проскользнул в комнаты Жасмин, закрыл дверь на ключ и положил его в карман.
   Жасмин глядела на него широко открытыми глазами.
   - Еще один шаг ко мне, и я закричу, - предупредила она.
   - Но почему? - спросил принц, обходя ее, чтобы сесть у камина. - Вы позволите мне бокал вина, мадам?
   "Если он хочет поиздеваться надо мной, ему это, безусловно, удается", подумала Жасмин.
   - Что вы здесь делаете, милорд? - спросила она.
   - Мы должны отрепетировать наши строфы для костюмированного спектакля на следующей неделе, - спокойно ответил он. - Мама просила передать, что мастер Джоунс и портниха приедут в Гринвуд завтра, чтобы заняться вашим костюмом. Он улыбнулся ей и добавил:
   - А как же все-таки с моим вином? У меня в горле пересохло.
   Сторонясь его, она налила из хрустального графина в бокал с серебряной каемкой терпкое красное вино и, подав принцу, быстро отступила назад, безмолвно наблюдая, как он пьет.
   - Ах, - произнес Генри Стюарт, проглотив вино, - прекрасный напиток! У кого вы его покупаете?
   - Вино поступает из имения прадедушки во Франции. Оно называется Аршамболь. Я прикажу, чтобы вашему высочеству прислали несколько бочек.
   - Посиди со мной рядом. Жасмин, - попросил он, пододвигая к своему стулу мягкую скамеечку.
   Она покачала головой и осталась на месте:
   - Что вы от меня хотите, милорд?
   - Очень многого, - тихо ответил он.
   - Со мной нельзя обращаться, как с другими, милорд, и я не хочу, чтобы вы заблуждались на мой счет. Из-за нашей вчерашней встречи в Уайтхолле у меня с родными произошла размолвка. Я не из тех, кто развлекает двор, и уехала бы в Кэдби, но отчим меня не пустил. Он сказал, что вас нельзя обижать, что, судя по всему, вы меня хотите и тем самым оказываете мне честь.
   - Да, я вас хочу, - ответил Генри Стюарт, чуть улыбнувшись. "Как она очаровательно серьезна", - подумал он. Никогда прежде он не встречал женщины, подобной Жасмин. - Но вы-то, дорогая, ведь не считаете за честь мою любовь. А почему?
   - Я принцесса из императорского дома Моголов, - ответила она, зная, что Генри Стюарт - принц королевской крови и должен ее понять.
   Он понял, а сам сказал:
   - Никогда прежде я не заводил любовницы. Я узнал женщину, когда мне было одиннадцать лет, но никогда не влюблялся настолько, чтобы испытывать подобное желание. Никогда, пока не встретил вас, Жасмин. Стюарт королевской крови не согласен на меньшее, чем на принцессу из императорского дома Моголов, - с улыбкой заключил он.
   - Мне говорили, ваши предки не были так разборчивы, как ваша светлость. Я слышала, что вы породнились с половиной Шотландии, - блеснув глазами, дерзко ответила Жасмин, а сама почувствовала, как уменьшается в ней настороженность. Генри Стюарт рассмеялся:
   - К тому же, мадам, вы умеете веселить меня. У вас опасно острый ум. - И тут же посерьезнел. - Признаюсь, Жасмин, я хочу тебя и когда-нибудь буду тобой обладать, но только тогда, когда ты сама меня захочешь. Приношу извинения за то, что приставал к вам в Уайтхолле и так вас напугал. К стыду своему, я не мог сдержаться. Надеюсь, любовь моя, вы простите меня за это. Пусть между нами будет мир.
   - А вы откроете дверь? - спросила она. Принц достал ключ из кармана и подал Жасмин:
   - Теперь вы мне доверяете, мадам?
   Жасмин взглянула на протянутый ключ и подумала, что отчим, вероятно, был прав: ей не удастся избегнуть ухаживаний Генри Стюарта. Здесь была Англия, а не Индия. Она не считалась в этой стране принцессой, а Генри Стюарт был наследником английского короля. Ей не побороть его злой воли. Следовало подумать и о детях. Если и из Англии ей придется бежать от королевской ярости, куда ей тогда направиться?
   - Оставьте его себе, милорд - ответила она. - Вы дали слово, что будете держать себя в руках, а слову человека из королевского дома Стюартов можно верить. - Жасмин подошла и села рядом с ним на скамеечку. - Так что за стихи я должна выучить для костюмированного спектакля вашей мамы? - Она подняла голову и вгляделась в его светло-голубые глаза.
   Генри Стюарт слегка погладил ее по темным волосам.
   - Отвернитесь, мадам, - попросил он, - а то меня снова охватит желание. И, когда Жасмин смущенно повиновалась, продолжал:
   - Я расскажу вам сюжет, который мы собираемся представить. Он весьма прост, как и все мамины развлечения. Основной упор делается на музыку, танцы, костюмы и привлекательную внешность исполнителей.
   Лето, которое сыграет моя кузина Арабелла Стюарт, не хочет передавать сестре Осени свою власть над землей. Оно собирает к себе все цветы, которые боятся прикосновений холодных пальчиков Осени к своим лепесткам. Зато деревья мечтают сменить свой летний зеленый наряд на красный, золотой и пурпурный осенний. Сестры и их союзники борются друг с другом, но умная Осень привлекает на свою сторону господина Урожая. Он утверждает, что время уходящего сезона кончилось и Лету не остается ничего более, как передать власть сестре. Оно печально удаляется, а Осень и господин Урожай танцуют победный танец. Принц усмехнулся:
   - Я говорил, что сюжет безыскусен, но мама обожает такие развлечения. Вы, любовь моя, будете очаровательной Осенью и посрамите бедную Арабеллу, которая, на мой взгляд, слишком длиннозуба и перезрела для роли Лета. Ей следовало бы выйти замуж и завести полный дом детей, но она - первая кузина отца и единственная наследница его трона из людей его поколения: их отцы были братьями.
   Когда умерла старая королева Бесс, кое-кто поговаривал о том, чтобы посадить на трон Арабеллу, а не моего отца. Ее счастье, что она живет в наше время. Раньше ее бы заточили в тюрьму, а то и убили бы из-за ее несчастной крови. А отец держит ее при дворе, но не разрешает выходить замуж. Бедняжка! У нее темперамент Стюартов, Такой, как у меня.
   - Так эти три роли: Лета, Осени и господина Урожая - единственные в спектакле роли со словами? - переспросила Жасмин.
   - Кажется, - ответил принц. - Хотя цветы и деревья могут произносить строку-другую. Цветами будут молодые придворные дамы, деревьями - джентльмены. Роли в маминых спектаклях нарасхват.
   Генри Стюарт прочитал диалог Жасмин, и они вместе отрепетировали роль. Когда день стал клониться к закату, принц поднялся и стал прощаться. Он даже не попытался ее поцеловать. Это успокоило Жасмин и в то же время насторожило.
   - Можно я приду завтра утром? - спросил он. Она кивнула:
   - Нам надо еще потренироваться. Боюсь, у нас не получится. Может быть, милорд, вам стоит привести Арабеллу, чтобы мы порепетировали все вместе. Не хочется, чтобы из-за ошибок других актеров мы скомкали представление и расстроили вашу мать.
   - Превосходная идея, - согласился, уходя, принц. Как только он удалился, в комнату впорхнула Торамалли.
   - С вами все в порядке, миледи? - спросила она. - Дверь была заперта, и я не могла к вам вернуться после того, как граф вытащил меня отсюда. Не могу и сказать, какую головомойку ему устроила за это ваша мать. - Торамалли усмехнулась. - Она назвала его сводником. Граф весь покраснел и закричал, что не позволит ее дочери всех их угробить, только потому что она не хочет ложиться с принцем в постель! Он и вправду добивался этого, госпожа? Его высочество, без сомнения, веселый симпатичный человек.
   - Да, он хочет меня, Торамалли, - ответила Жасмин с расстановкой. - И когда-нибудь мне придется ему отдаться, потому что он - будущий король Англии. Обижать его я не могу.
   - Задача не такая уж непосильная, миледи. Вы влюбитесь в принца Генри. Он такой милый. Вы ведь ни в кого не влюблены и ни с кем не обручены, - заметила Торамалли. - И сами себе госпожа во всем, что касается вас и ваших детей.
   - Ты совершенно права, Торамалли. Спасибо за твой здравый смысл, который я, кажется, растеряла, - и по-доброму улыбнулась служанке. - Так он красив? И конечно, он добр и забавен.
   - Вам пора завести любовника, - сказала Торамалли. - Вы уже больше года оплакиваете нашего доброго господина и мужа - вполне достаточно. Вы молоды и красивы. В вас бурлят жизненные соки. Им нужно слиться с соками молодого сильного любовника.
   Жасмин казалось, что весь мир в заговоре против нее и старается уложить в постель к Генри Стюарту. Отчим утверждал, что такая роль вполне приемлема в их культурном обществе. Незаконнорожденные дети королей, если их признавали и любили, тоже не были изгоями. Это настораживало Жасмин: что скажут о ней самой, если при дворе станет известна правда о ее рождении? Но король, видимо, сохранил ее секрет. Очевидно, английский двор применял одни правила для себя и другие для остального мира.
   ***
   На следующий день принц Генри приехал с кузиной Арабеллой. И Жасмин была вынуждена согласиться с ним: "Изящной Арабелле", как ее звали в обществе, было под сорок, и для Лета она выглядела старовато. Тем не менее она оказалась симпатичной женщиной с ясными глазами и изящными руками, которые из-за ее нервозности постоянно находились в движении. Но свою роль она проговорила хорошо и великодушно похвалила Жасмин за ее исполнение.
   Когда прибыл Индиго Джоунс с портнихой, чтобы изготовить для Жасмин костюм, Арабелла Стюарт уехала, а принц остался.
   - Вы не могли бы раздеться до сорочки, леди Линяли, - попросил королевский художник.
   - Не поняла вас, сэр! - Жасмин была ошарашена этой просьбой.
   - Не можете же вы примерять костюм поверх вашего платья, - последовал ответ.
   Принц сидел, улыбаясь, и, по всей видимости, не собирался уходить.
   Торамалли, кусая губу, чтобы не рассмеяться, принялась помогать госпоже. Та мрачно посмотрела на нее.
   - На маскараде вы будете босой, - вежливо сообщил Жасмин Индиго Джоунс. Но мне необходимо измерить вашу щиколотку - ее обовьет маленькая виноградная лоза. Цвет ваших волос просто великолепен. Я одену вас в оттенки красного и золотого. Волосы вы распустите. Я сам покажу вашей служанке, как их украсить.
   Мастер Джоунс с подручной перетряхивали шелковые отрезы, прикладывали разные цвета, закутывали Жасмин в материю то так, то эдак. Все их усилия показались ей бесполезными, тем более что через некоторое время они бросили свое занятие, мастер Джоунс собрал ткани и, уходя, сказал, что костюм она получит через три дня.
   - Его доставят сюда, в Гринвуд. Хорошенько позаботьтесь о нем.
   - А на что будет похож этот костюм? - спросила Жасмин у принца, когда художник ушел. - Я так и не поняла, что он делал.
   - Он ужасно умный малый, - заверил ее Генри Стюарт. - Подождите немного, любовь моя, и его работа вас поразит. Можно мне поужинать с вами, Жасмин?
   - Не знаю, будут ли накрывать ужин сегодня в Гринвуде, - ответила Жасмин. - Мама с отчимом, Сибиллой и Томом планировали ужинать в Уайтхолле. Торамалли, сходи к миссис Эванс и узнай, сможет ли она что-нибудь приготовить, что удовлетворило бы королевский аппетит.
   Торамалли помогла госпоже надеть красный бархатный домашний халат, отделанный мягким мехом куницы, поклонилась и поспешила из комнаты.
   - Мы поедим здесь, у камина, - сказал принц, как будто вопрос об ужине уже был между ними решен. А повариха, он знал, уж никак не откажется накормить Генри Стюарта. Для нее это будет большая честь. Он вытянул к камину свои длинные ноги, согревая перед танцующими языками пламени подошвы сапог.
   Жасмин ничего не ответила, но вместо этого налила ему еще вина. Она надеялась, что у нее будет больше времени, но он, по всей видимости, не мог ждать. Он был умен и выбрал вечер, когда вся семья уезжала из дома, чтобы соблазнить Жасмин в ее собственной кровати, где ей будет не так неловко. Она иронически улыбнулась. Да, Генри Стюарт когда-нибудь станет замечательным королем. Тактик он великолепный.
   - Милорд. - Она подала ему бокал.
   Он поставил вино на столик рядом со стулом и, притянув ее, посадил к себе на колени.
   - Иди-ка лучше ко мне. Твое место здесь, в моих объятиях, а не в противоположном углу комнаты, откуда ты так настороженно следишь за каждым моим движением своими удивительными глазами. И открой рот, когда я буду тебя целовать. - Он пригубил свой бокал и, целуя ее, перелил вино ей в рот, не отрывая взгляда от ее глаз.
   Жасмин проглотила напиток, пораженная чувственностью его действий. Генри Стюарт был хоть и молод, но страсть была знакома ему.
   - Так у вас никогда не было любовницы? - спросила его Жасмин.
   Голубые глаза принца изобразили изумление:
   - Вы уже ревнуете, мадам?
   Его рука скользнула ей под платье и медленно прокралась между ног.
   - Я впервые появился при английском дворе в девять лет. А мужчиной стал, я говорил вам об этом, в одиннадцать. В тринадцать я немного крутил с Франс Ховард, ставшей теперь леди Эссекс. Дама она гордая и очень испорченная, поэтому верит, что и в самом деле была моей любовницей. А она ею не была. До сегодняшнего дня я вообще не задумывался о том, чтобы иметь любовницу. - Его тонкие пальцы ласкали нежный треугольник между ее ногами, потом один из пальцев проник внутрь и нащупал самое чувственное место.
   Жасмин ощущала кончик его пальца, недвижимый, просто дотронувшийся до ее плоти. Ее щеки разгорелись, сердце взволнованно забилось. Она прижалась щекой к его плечу, дыхание перехватило, хотя она и старалась дышать ровно. Принц терся губами о ее волосы, а она все явственнее и явственнее чувствовала его палец. Когда она уже думала, что вот-вот не выдержит, он начал нежно ее ласкать.
   - Смотри на меня, - прошептал он ей.
   - Не могу, - пробормотала она, ощущая необъяснимую застенчивость.
   - Можешь, любовь моя. Мне нравится твоя скромность, но не будь такой стыдливой со мной. Посмотри на меня. Жасмин. В том, что мы делаем, ничего нет плохого, - едва слышно промолвил он.
   Медленно она подняла голову, их глаза встретились. Он потянулся и поцеловал ее. Его рот оказался горячим и необыкновенно чувственным. Он поцеловал ее - сначала нежно, потом все более страстно и наконец с такой сладостной силой, что она взмолилась про себя, чтобы поцелуй этот никогда не кончился. Жасмин потянулась к нему навстречу. Его губы и палец сделали возбуждение почти непереносимым. Ей до боли захотелось, чтобы он обладал ею.
   - Пожалуйста! - едва простонала она.
   Так давно она не испытывала страсти и теперь поняла, как нужна ей в жизни именно страсть. Жасмин была не только матерью троих детей Рована Линдли.
   - Пожалуйста! - повторила она и тихо вскрикнула, когда уже два пальца принца стали быстро двигаться в ней, принося облегчение, потом рухнула перед ним и плача, и радуясь, и стыдясь за себя.
   Принц нежно продолжал ее ласкать, пока не замерли ее всхлипывания. Потом поднялся на ноги и поднял ее.
   - Встань. - Он прошел через комнату к двери и повернул ключ в замке. - Где твоя спальня?
   Жасмин молча указала пальцем на дверь. Генри Стюарт кивнул и снял с нее платье. Потом, продев руку за ворот ее рубашки, он одним рывком сорвал ее и некоторое время без слов стоял перед ней, оглядывая с головы до ног. Нетерпеливыми руками снял с себя одежду и минуту постоял обнаженным, давая возможность Жасмин разглядеть себя. Он был высок, широкоплеч, член уже напрягся от испытываемого желания.
   Беззвучно он поднял ее на руки и понес в спальню. У камина, пламя которого было единственным источником света в комнате, висело зеркало в изогнутой серебряной раме. Генри Стюарт поставил Жасмин перед ним, а сам встал за ее спиной так, чтобы они оба могли видеть в туманном стекле отражение своих соблазнительных тел. Его руки гладили плечи, тело, ласкали груди, темно-красные соски, пока они не напряглись. Светловолосая голова склонилась, чтобы целовать шею и плечи, и она ощутила на коже его жаркий и влажный рот.
   Она откинула свою темную голову и прижалась к нему затылком. Никогда она еще не чувствовала себя такой беззащитной перед страстью мужчины. Он полностью владел собой, но она его не боялась. В каком-то смысле то, что они делали, было правильным. Она почувствовала на плече его зубы и застонала от все возрастающего желания. Он повернул ее к себе, их губы встретились, и они задохнулись в поцелуе.
   Медленно он надавил ей руками на плечи и заставил встать перед ним на колени, потом вложил ей в ладонь свой подрагивающий член, и она поднесла его ко рту. Генри Стюарт закрыл глаза и застонал от наслаждения. Губы Жасмин плотно сомкнулись и двигались ритмично и легко, но настойчиво. Принц боролся со своим желанием и победил.
   - Довольно, - хрипло выговорил он, поднял ее на ноги и, освободившись, толкнул на кровать. Потом сам быстро встал на колени и, положив ее изящные ноги себе на плечи, наклонил голову.
   От его почти болезненного прикосновения Жасмин вскрикнула. Ее желание было так велико. Она чувствовала, что вот-вот вспыхнет пламенем, и лихорадочно хватала ртом воздух. Она оказалась беззащитной перед его проникающим языком и почти непереносимым острым наслаждением. Даже под страхом смерти она бы не хотела, чтобы он перестал ее ласкать.
   - Сладостная, сладостная! - шептал он, прижавшись губами к ее плоти. Она выгнулась навстречу, требовательная в своей страсти, разгоревшейся сверх всякой меры и доставлявшей невиданное удовольствие. Она любила Ямал-хана первой девической любовью. Она любила Рована Линдли любовью женщины. Генри Стюарта она не любила, но он был ей нужен. Нужна была эта страсть. И она получит ее. Или умрет!
   Принц больше ее не сжимал. Поднявшись, он положил ее всю на кровать. Потом она почувствовала на себе его сильное тело, почувствовала, как он проникает в нее, и рванулась навстречу. С каждым толчком он входил в нее все глубже и глубже, неистово переполняя ее всю. Жасмин закричала. Не удовлетворившись, он снова и снова приводил ее в экстаз, проваливаясь вместе с ней в сладостную пропасть.
   Придя в себя в ее уютных объятиях, он наконец проговорил:
   - Мадам, вы достойны быть любовницей короля. - И рассмеялся, услышав ответ.
   - И вы, ваше высочество, вполне достойны быть любовником принцессы из императорского дома Могола.
   - Будем считать это решенным делом? - спросил Генри Стюарт.
   - Да, милорд, я буду твоей. Но ты, Хэл, должен сохранять мне верность.
   - А если не буду? - лукаво спросил он.
   - Тогда и я не останусь тебе верной, - серьезно ответила Жасмин. - Я помню, что когда-нибудь ты станешь английским королем, Хэл. Но и ты не забывай, что я рождена принцессой. Разве есть на свете женщина лучше меня? Нет! А ты меня лишь опозоришь. Я этого не перенесу, милорд.
   - Но однажды мне придется обзавестись женой, - проговорил Генри Стюарт.
   - Жена есть жена, - согласилась Жасмин. - Жену я тебе прощу.
   Пораженный принц снова рассмеялся;
   - Дорогая моя! Я тебя просто обожаю! Никто еще на свете не мог так рассмешить меня и так ответить на мою страсть. Поклянись, что никогда меня не оставишь, любовь моя.
   Она посмотрела ему в глаза. "Какой же он ласковый", - подумала она. Если она станет официальной любовницей принца, вопрос о браке отпадет сам собой. Сделавшись его, она останется сама себе госпожой.
   - Я никогда не оставлю тебя, Хэл, - успокоила она Генри Стюарта. Конечно, если ты не перестанешь меня желать.
   - Не перестану. - Он был совершенно серьезен. - Даже не представляю, как я жил без тебя, любовь моя.
   - Тогда все и вправду решено, - заключила она.
   Глава 19
   После нескольких месяцев отсутствия граф Гленкирк вернулся ко двору. Он ездил в Шотландию осматривать свои огромные владения. Становилось все труднее и труднее служить Якову Стюарту и блюсти собственные интересы. Гленкирк - его родное поместье без Изабеллы и детей приходило в запустение. Его мучили воспоминания: и не только о жене и семье, но о родителях, бабушке с дедушкой и даже легендарной прапрабабушке Джанет Лесли, о которой в округе вспоминали до сих пор. Но все они давно ушли, и в своем доме он был одинок. А чувствовать себя одиноким он не любил.
   Он понимал, что нужно жениться вновь. Братья и сестры постоянно побуждали его к этому. Длинные серьезные письма присылала из Италии мать, где она жила со вторым мужем. Она умоляла сына найти жену. Раз в год из Америки писал отец, где обосновался с новой женой и детьми. И он убеждал сына жениться, хотя бы из чувства долга к родному Гленкирку.
   Письма отца особенно раздражали графа. Патрик Лесли уехал, оставив семью, чтобы повидать мир. Когда пришло сообщение, что корабль утонул, они решили, что он погиб. Но он остался жив, хотя так и не сообщил им об этом. Симпатичный, но испорченный человек, он продолжал знакомиться с миром, а десять лет назад тайно вернулся домой, неожиданно поставив старшего сына и наследника перед фактом своего существования.
   Он вовсе не хотел возвращаться к прежней жизни и испытал явное облегчение, когда понял, что ему это не грозит. Его спасение сын обещал сохранить в тайне, и с тех пор бывший граф Гленкирк постоянно поддерживал и ним связь, ежегодно отправляя письма.
   После смерти Изабеллы и детей отец сочувственно отнесся к сыну, но с тех пор начал ему надоедать советами по поводу женитьбы и напоминаниями о долге перед семьей. Настойчивее же всего уговаривали братья Колин и Роберт, которым не хотелось, чтобы ответственность за Гленкирк легла на них.
   - Должна же быть какая-нибудь женщина, которую ты бы согласился взять в жены и сделать матерью своих детей, - сказал ему накануне отъезда в Англию Колин Лесли. - Ведь не была же Изабелла величайшей любовью всей твоей жизни. Да и сколько времени прошло с тех пор, как она и дети умерли?
   - Да, - задумчиво подхватил Роберт Лесли, - пора тебе жениться и родить наследников. Если уж в Шотландии тебе никто не подходит, присмотри женщину при английском дворе. Мы согласимся на любую - была бы крепкой и здоровой. Пусть хоть англичанка!
   Выслушав братьев, граф Лесли тяжело вздохнул. Он опоздал. Женщина, на которой он мог бы жениться, вышла замуж за другого. Жасмин де Мариско. Таких, как она, ему не приходилось больше встречать. Братья не знали, что теперь его удерживала от брака не память о дорогой Изабелле, а воспоминания о Жасмин де Мариско, о той удивительной ночи, в реальности которой он теперь сомневался сам. На Изабелле его женили по расчету, но на этот раз он пойдет дорожкой матери и возьмет себе жену по любви. Без любви брак не стоит ничего.
   Появившись при дворе, он первым делом столкнулся с леди Франс Ховард Деверо, графиней Эссекс. Франс Ховард считалась одной из красивейших женщин при дворе Якова Стюарта. Чувственная, с темными глазами и каштановыми волосами, она была дочерью графа Суффолка. В тринадцать лет ее выдали замуж за Роберта Деверо, графа Эссекса, но ее неприязнь к супругу ни для кого не была секретом. Несмотря на властную и страстную натуру, она, когда хотела, была обаятельной. Даже одна из ее величайших соперниц о ней как-то сказала: "Красота огромного притяжения на придворном горизонте.., у ее алтаря любой мужчина делается красноречив".
   - Гленкирк, негодник! А я и не знала, что ты вернулся ко двору, - бурно приветствовала Франс Ховард графа Лесли. - Боюсь, здесь мало что переменилось. Те же лица, те же скандалы. Да вот, принц Генри завел себе любовницу и не тайно, а открыто. - Франс Ховард игриво поцеловала его в щеку, и на мгновение его окутал аромат фиалок. - Ну как Шотландия? - спросила она, беря графа под руку, чтобы пройтись с ним.
   - Те же лица, а вот скандалы отправились на юг вместе с королем, - шутливо ответил он. - Погода - ужасная, но это обычное явление в Шотландии. Расскажи мне о принце. Кто та леди, которой он оказал такую честь? Я всегда считал, что его фаворитка ты, Франс. Но даже до Шотландии долетели слухи, что теперь ты свой взор обратила на виконта Рочестерского. Да, а как твой муж?
   Одетая в ярко-оранжевое парчовое платье с непомерно глубоким вырезом, открывавшим ее крепкую грудь, Франс Ховард ударила графа Гленкирка веером по руке.
   - С Генри Стюартом я только флиртовала. Очаровательный мальчик, но еще мальчик. Муж, как всегда, надоедлив. А принц взял себе в любовницы вдову маркиза Вестлея. Должна признать, она не менее красива, чем я, - великодушно заметила Франс. - Говорят, она наполовину иностранка и у себя на родине была принцессой. Мать ее - графиня Брок-Кэрнская. Они с принцем просто без ума друг от друга. Все гадают, как долго продлится эта страсть, но хорошо уже то, что Генри не страдает пороками отца.
   - Ты говоришь, вдова маркиза Вестлея, Франс? Я и не знал, что она жива. А не старовата ли она для принца? Я был знаком с молодой леди Линдли, наполовину иностранкой, а свекровь ее не знал.
   - Боже, как давно тебя здесь не было! - откликнулась Франс Ховард. Маркиза Вестлея убили в Ирландии. И его молодая вдова, Гленкирк, как раз и есть любовница принца Генри. Ее имя - леди Жасмин Линдли. Это и есть твоя знакомая?
   - Да, - ошарашенно кивнул он. - Я и не знал, что она овдовела. Когда это случилось?
   - Думаю, больше года назад. У нее трое детей, но все они в поместье, объяснила Франс Ховард.
   - Но они совсем маленькие, - предположил граф. - Ей следовало бы оставаться с ними, а не служить подстилкой при дворе у Генри Стюарта!
   Франс Ховард рассмеялась:
   - Ax, Гленкирк, как ты старомоден! На то и слуги, чтобы смотреть за детьми. Находясь здесь и служа будущему королю Англии, леди Линдли делает своим детям больше добра, чем если бы сидела с ними. Нет-нет, я нахожу, что она великолепная мать. Ее положение рядом с принцем Генри окажет детям добрую услугу.
   Граф Лесли был совершенно разъярен, но сам не мог понять отчего. Он не отвечал за Жасмин Линдли, и все же мысль, что она - любовница Генри Стюарта, доставляла боль. Граф высказал свое отношение отчиму леди Линдли и; узнав, как тот относится к положению падчерицы, пришел в еще большую ярость.
   Граф Брок-Кэрнский посмотрел на Гленкирка как на сумасшедшего:
   - Боже, а тебе-то что до этого, Джемми? Мой отец был незаконнорожденным сыном короля. Ее мать - королевской любовницей. Что в этом плохого? Жасмин не девственница, дважды вдова. И полна желания.
   - Желания? - выдавил Гленкирк. - Желания служить шлюхой принца?
   - Да, желания, - подтвердил Алекс Гордон. - Ей нравится Генри Стюарт. Она сама сказала об этом матери. Да и детям не повредит ее положение любовницы принца. Малыш Генри Линдли от этого только выиграет, да и две внучки тоже.
   Доводы Брок-Кэрна привели графа Лесли в бешенство, и он поспешил откланяться, чтобы не ударить его. Что особенного было в этих Стюартах, почему к ним так и льнут женщины? И почему они вбили себе в голову, что имеют право присваивать любую женщину, какую только ни пожелают? Но ответ он знал и сам. Яков Стюарт и его родные серьезно считали, что обладают Богом данным правом делать все, что им захочется. И Генри Стюарт, даже если бы не знал ничего другого, впитал эту веру с молоком матери.
   Гленкирк остановился и огляделся, он был в сводчатом коридоре совершенно один. До его уха долетел какой-то звук, и он машинально отступил в тень. В конце коридора открылась дверь, и в полоске мелькнувшего света он различил силуэты мужчины и женщины. Они были далеко, и лиц он не рассмотрел. Женщина бежала впереди, за ней гнался мужчина и настиг как раз напротив убежища графа.
   Он узнал обоих, но не посмел себя обнаружить.
   - Ты ведешь себя нечестно, милорд, - низким соблазнительным голосом смеялась Жасмин.
   - Я выиграл! - отвечал ей Генри Стюарт.
   - Ты жульничал! - возражала она. - Я играю в шахматы с младенческих лет и обыгрывала даже отца - лучшего шахматиста в Индии. Ты, сэр, ему вовсе не ровня. Я видела, как ты спрятал в кулаке слона! Победа не за тобой, милорд!
   - Тем не менее тебе придется сдаться, мадам, или я испущу дух прямо здесь, в этом темном коридоре. Ты ведь не хочешь быть повинной в моей смерти. Тогда вместо меня королем Англии когда-нибудь станет братец Карл. А он для этого слишком серьезен. Лучше вместо этого я его сделаю архиепископом Кентерберийским. - Генри Стюарт рассмеялся и схватил Жасмин.
   В тусклом свете факела граф Гленкирк заметил, как она рванулась в сторону, ускользая от принца. Теперь, думал граф, следовало объявить о своем присутствии, но он никак не мог выступить из тени и вместо этого следил, как они играли в салочки. Вот принц снова настиг Жасмин, схватил в объятия и принялся целовать.
   Он прижал ее к каменной колонне и шептал что-то. Затаив дыхание, Гленкирк видел и слышал все из своего укрытия.
   - Ведьма! Любовь моя! Ты околдовала меня. Жасмин, - Голос Генри Стюарта дрожал, как у влюбленного, старающегося овладеть собой.
   Принц склонил голову и поцеловал ее в вырез платья, потом опытными пальцами ослабил шнуровку ровно настолько, чтобы освободить грудь, и впился в нее губами. Жасмин всхлипнула.
   - Нас увидят, - слабо запротестовала она.
   - Мы одни, любовь моя, - успокоил ее принц "Если я не решаюсь себя обнаружить, - подумал граф Гленкирк, - нужно отвернуться". Но он не сделал ни того ни другого.
   - Я хочу тебя, любимая, - шептал принц. - Теперь же. - Он стал поднимать ее юбки.
   - О, Хэл, не здесь, - упрашивала Жасмин, но Гленкирку показалось, что ее не очень смутило ее положение. - Что, если сюда кто-нибудь войдет, дорогой? Будет ужаснейший скандал!
   - А кто осмелится признаться в том, что нас видел? - Он засмеялся, прижимаясь к ней, коснулся языком ее уха. - Даже если в этот миг кто-то и прячется в коридоре, разве он откроет хоть одной живой душе то, что видел? И разве не возбуждает тебя сознание, что ты будешь любить меня перед зрителями? Боже, как я тебя хочу! Мне безразлично, пусть хоть весь двор окажется здесь. Он лихорадочно рылся в своей одежде, освобождая уже твердый член. - Я хочу тебя. Сейчас же! - Он обхватил ее руками под ягодицы, поднял и опустил на себя.
   - А-а-а, - негромко вскрикнула Жасмин, обвивая принца руками и ногами и прижимаясь к нему обнаженной грудью.
   При виде их страсти граф Лесли чуть не завопил во весь голос. Ритмические толчки принца превратили лицо его желанной в сплошную маску вожделения. Граф закрыл глаза, прислушиваясь и представляя себя на месте Генри Стюарта. Прошло около пяти лет с тех пор, как он держал Жасмин в своих объятиях. Тогда он уже почти любил ее. Он понял это дома, когда узнал о ее замужестве. Рован Линдли убит, она овдовела, и он мог бы ухаживать за ней, не стань она любовницей Генри Стюарта. Граф постарался подавить закипающее в нем чувство ревности.
   - О, Хэл, дорогой, - послышался возглас Жасмин.
   - Любовь моя, - в ответ хрипло воскликнул принц, весь содрогаясь и сжимая в руках почти бесчувственную любовницу.
   Несколько минут все было тихо. В тишине коридора раздавалось лишь их прерывистое дыхание. Потом заговорила Жасмин:
   - Дорогой, ты и вправду такой испорченный, но прошу тебя, не меняйся, оставайся плохим. Мне так это нравится, Хэл.
   От ее слов ревность графа Лесли только возросла. Из своего тайника он видел, как любовники тщательно оправили одежду, чтобы никто не догадался, чем они только что занимались. Граф как следует рассмотрел своего соперника. Генри Стюарт лишь недавно вышел из мальчишеского возраста, но и Жасмин была не намного старше его. Овальное лицо юноши сужалось к подбородку, на котором виднелась ямочка, брови густо кустились над серо-голубыми глазами. Лоб был высок. Пожалуй, некрасивой чертой был нос - длинный, как у отца, но утолщающийся к кончику. Верхняя губа казалась узкой, а нижняя полной и чувственной.
   - Ты не рассердишься, Жасмин, если я скажу, что люблю тебя? - Принц опустил глаза и зашнуровывал ее корсет.
   - Ты не должен любить меня, Хэл. Мы - друзья, и мне этого достаточно. Мне ничего не хочется красть у девушки, на которой ты когда-нибудь женишься; я хочу, чтобы ты ее любил. Без любви жить очень одиноко, мой добрый милорд. Тебе выберут жену из чужой страны, она оставит семью и все, что ей близко, и приедет к тебе. И ты должен будешь не только терпеть ее на людях, но и научиться любить. Тогда и ты сам будешь счастлив. Ведь не так-то просто оставить родину, близких и все, что любила. Если бы у меня не было таких замечательных дедушки и бабушки, не знаю, что бы я делала, когда приехала из Индии.
   Ее мудрые и мягкие слова поразили графа, который только что наблюдал, какой она может быть бесстыдной.
   - Ты ведь сама принцесса, - произнес Генри Стюарт. - Я женюсь на тебе.
   - О, Хэл, я польщена, - ответила Жасмин, и он поцеловал ее в щеку. - В Индии ни отец, упокой Господь его душу, ни брат не сочли бы принца Стюарта достойным принцессы императорского дома Моголов. Здесь, в Англии, как раз наоборот. Обстоятельства моего рождения оправдывают из-за моего богатства и связей родных. Но если бы ты серьезно задумал связать свою жизнь с моей, ты бы сам пришел в ужас от поднявшейся шумихи. Принцесса из императорского дома Моголов годится принцу Уэльскому в любовницы, а никак не в жены. Кроме того, дорогой, я не собираюсь снова выходить замуж, - заключила Жасмин.
   - Почему? - Он ласково посмотрел ей в лицо.
   - Я тебе говорила, Хэл Мне кажется, я проклята. - Она сказала это совершенно серьезно. - Оба моих мужа умерли насильственной смертью, и оба погибли из-за меня. Брат Салим убил Ямал-хана, потому что хотел спать со мной. Ровану Линдли досталась пуля убийцы, которую он метил в меня. Лишь судьба оба раза уберегла меня от смерти. Бабушка поддерживала связь с отцом, только поэтому я смогла ускользнуть от брата. А не наклонись я, чтобы подхватить Индию, пуля, направленная в меня, пронзила бы мое сердце, а не Рована. Когда умирают два мужа - в этом нет ничего необычного, но когда обоих мужей убивают - это уже судьба. Мне довольно детей, Хэл. Я не хочу быть причиной безвременной смерти еще одного мужчины, тем более будущего короля Англии.
   - Никогда бы не подумал, что ты способна верить в эту чушь, - рассерженно проговорил Генри Стюарт. - Ты прямо как мой отец с его страхами и фантазиями о сверхъестественном и оккультном.
   - Я не согласна с тобой, милорд, - спокойно возразила ему Жасмин. - Во что бы я ни верила, я никогда не соглашусь на брак с тобой. Не будем из-за этого ссориться, дорогой. - Она поцеловала кончик своего пальца и дотронулась им до ямочки на его подбородке. - Пойдем, милорд, мы опоздаем на вечерню. Знаешь, что будут говорить тогда люди. Я не хочу сердить короля - он может подумать, что я плохо на тебя влияю.
   - Ты - лучшее, что со мной когда-либо случалось, - страстно признался принц, но все же взял ее под руку, и пара поспешила по тускло освещенному коридору.
   Граф Лесли постоял еще в полумраке, прислушиваясь, как удаляются их шаги. Так Генри Стюарт женился бы на Жасмин, но она не выйдет за него замуж. В каком-то смысле она права. Граф ни на секунду не допускал мысли, что она, как она сама сказала, "проклята". Но был согласен, что Жасмин не ровня будущему королю Англии. Трагедия заключалась в том, что она, по всей видимости, стала бы для Генри Стюарта хорошей женой: любящей, чувственной, знающей, что требуется от королевы. Безусловно, она была неравнодушна к принцу, хотя и не сделала ответного признания после того, как он сказал ей о любви.
   "Любила ли она его?" - размышлял граф Лесли. Она не призналась бы в этом, даже если и любила. Она понимала положение наследника престола, не будучи авантюристкой, не поощряла его безумия. Но когда для Генри Стюарта найдется достойная пара и он женится, что станется с Жасмин? Кто бы ни стал английской королевой, эта женщина не сравнится с ней красотой. Как она будет относиться к очаровательной любовнице мужа? Сможет ли тогда Жасмин находиться при дворе? А если не сможет, куда ей деваться? Может быть, тогда она решит выйти замуж? За него?
   В том году Рождество праздновали в Уайтхолле. Все последние месяцы Жасмин скучала по детям. С приближением праздника еще острее почувствовала, как ей их не хватает. Двор - не место для детей, писала ей бабушка; гораздо надежнее их оставить в Королевском Молверне, где они чувствуют себя намного счастливее. Вдова маркиза Вестлея нехотя согласилась со Скай.
   Хотя Жасмин и жила своим хозяйством в Гринвуд-Хаусе, ей предоставили покои в Сент-Джеймском дворце - лондонской резиденции Генри Стюарта. Ее положение при дворе получило безмолвное признание, и даже граф Лесли должен был согласиться, что держится она превосходно. Что бы ни происходило между вдовой маркиза Вестлея и принцем Уэльским. Жасмин никому из придворных не позволяла забывать, что она принцесса крови.
   Когда Генри Стюарт настоял, чтобы Жасмин обосновалась в собственных покоях в его дворце, она послала за своими слугами. И теперь в ее комнатах за всем присматривал одетый в тюрбан и белый камзол Адали. Рохана и Торамалли, уже привыкшие к английской одежде, снова вернулись к цветным экзотическим шелкам. Молодые придворные спорили за право войти в число приближенных Жасмин и участвовать в ее развлечениях, что считалось принадлежностью к кругу избранных. Жасмин это забавляло. Она приглашала лишь умных, красноречивых людей, способных развлечь принца блеском остроумия и серьезными разговорами.
   Роль Жасмин в жизни принца обеспокоила Роберта Сесла, графа Солсбери.
   - Так ли уж разумно, чтобы принц открыто жил со своей любовницей в то время, как мы упорно ищем ему жену, - жаловался он королю. - Молодая принцесса благородного воспитания от этого будет, безусловно, в отчаянии.
   - Не ругай моего мальчугана, - ответил король. - Леди Линдли превосходная любовница для Генри: скромная и очаровательная.
   - И умная, - предостерег Роберт Сесл.
   - Я, как и ты, не одобряю ума в женщинах. Но если она и умна, то свой ум не выставляет напоказ и веселит моего мальчика.
   - А что, если она забеременеет, сэр? - не отступал Роберт Сесл.
   - Что ж, будем молить Бога о внуке, - улыбнулся король. - Если леди Линдли родит, тем лучше для сына. Мужчины Стюарты известны по всей Европе.
   Граф Солсбери горестно вздохнул. Во времена его отца таких хлопот не было. Елизавета оставалась королевой-девственницей, поэтому не существовало царственного потомства, чтобы устраивать скандалы. Он знал, что репутация ловеласов укрепилась за Стюартами, но надеялся, что принц Генри, более разумный, чем его родители, не пойдет по их стопам. Но он не оправдал его ожиданий. Если бы еще леди Линдли не была внучкой графини Ланди. Госпожа де Мариско в свое время доставила массу хлопот королеве Елизавете, а теперь ее невероятно красивая внучка совершенно очаровала принца Уэльского. Что, если она попытается расстроить его брак, когда для принца найдется жена? Роберт Сесл, сын своего отца, такого допустить не мог. Он решил переговорить с леди Линдли и послал ей приглашение. К его величайшему раздражению, она ответила, что.., с удовольствием примет его в своих покоях.
   - Иными словами, будет диктовать свои условия, - сердито бормотал он про себя. - Клянусь, она похожа на бабушку!
   И все же он отправился к Жасмин. Она встретила его вежливо и пригласила присесть. Слуги принесли вина, и, когда они удалились, леди Линдли первой задала вопрос:
   - Так что вас привело ко мне, милорд Сесл? Не представляю, чем бы я могла быть вам полезной.
   - Меня беспокоят ваши отношения с принцем, - так же прямо и открыто ответил он.
   - Мои отношения с принцем вас не касаются, милорд, - возразила Жасмин. Но ваше беспокойство я могу понять. Я не собираюсь замуж за принца Генри. Когда он наконец женится, я оставлю двор, хотя и обещала принцу быть всегда подле него, если он будет во мне нуждаться. Свое обещание я сдержу. Но я знаю, как важно, чтобы он полюбил жену, а она его, и не стану причиной скандала.
   - А что, если у вас будет ребенок, мадам?
   - Я буду считать, что им меня благословил Господь. Я люблю детей. У меня их трое: сын и две дочери, - ответила Жасмин.
   - Мадам! Вы бередите мою рану, как всегда это делала ваша бабушка. Ваши разумные слова успокаивают мои страхи, но вы пугаете меня, говоря о возможности появления незаконнорожденного ребенка короля. Признанных незаконнорожденных королевских детей не было со времен отца покойной королевы. Они создают столько ненужных трудностей, - недовольно ворчал граф Солсбери, сверля глазами Жасмин.
   Жасмин подавила смех.
   - Милорд, вам не следует так беспокоиться, - посоветовала она. - Я все равно не смогу воспрепятствовать природе, если в ее капризную голову взбредет подарить мне ребенка.
   Безнадежно махнув рукой, лорд Сесл вышел из покоев Жасмин. Чему быть, того не миновать. Разве что ему удастся убедить короля выдать Жасмин замуж за какого-нибудь достойного джентльмена, который увезет ее от двора. Да! Это и есть решение! Пусть принц развлекается с леди Линдли до тех пор, пока ему не подыщут подходящую невесту. Но как только брачный контракт будет подписан, леди Линдли следует выдать замуж за решительного мужчину, который не потерпит, чтобы ему наставляли рога. Ответ был так прост, что Роберту Сеслу сделалось стыдно: как это он не додумался раньше. Да и леди сама ему только что обещала покинуть двор, как только принц Генри женится.
   Граф Солсбери почувствовал облегчение и не стал себя расстраивать, даже когда принц и его любовница оказались центром рождественских празднеств. Бен Джонсон <Бен (сокр. от Бенджамен) Джонсон (1572 - 1637) - выдающийся английский поэт и драматург, младший современник Шекспира. С воцарением на английском престоле Якова 1 Бен Джонсон становится придворным драматургом, в обязанности которого входит сочинение так называемых масок - драматических аллегорий с музыкой, танцами и пением.> написал к празднику новую аллегорию "Оберон - волшебный принц". Индиго Джоунс придумал костюмы и мизансцены. Главная роль, конечно, досталась Генри Стюарту, а королеву Титанию должна была играть Жасмин Линдли.
   - Опять с босыми ногами? - пошутила Жасмин, терпеливо примеряя костюм.
   Индиго Джоунс улыбнулся ей снизу вверх - он замерял расстояние от пола до щиколотки Жасмин.
   - Платье настолько прозрачно, что ни одна дама при дворе не решится его надеть, - рассмеялся он. - Вы будете одеты в паутину и лунный свет.
   - А кто сыграет другие роли в этом спектакле? - спросила Жасмин, а сама подумала, понравится ли ее любовнику этот костюм.
   - Леди Эссекс выбрали на роль Авроры, богини Зари, мадам, - ответил он. Теперь, после того как леди Арабеллу заточили в тюрьму, раскрыв ее тайный брак с Уилльямом Сеймуром, можно ожидать, что звезда леди Эссекс засияет ярче, особенно если учесть ее близкую дружбу с виконтом Рочестерским.
   - Бедный лорд Эссекс, - сочувственно проронила Жасмин. - Он такой приятный молодой человек. И принц говорит, что очень верный.
   - Может быть, может быть, - отозвался Индиго Джоунс. - Зато юный Карр точно болонка у короля. Он далеко пойдет, если будет как следует угождать его величеству. Мы еще увидим, как он станет пэром, - художник понизил голос. - В леди Франс есть свой шарм, мадам, но она ужасно избалована и стремится сверкать ярче всех на небосводе двора. А лучше всего этого добиться - выйти замуж за фаворита короля.
   - Но ведь она замужем, - удивилась Жасмин.
   - С ее связями, миледи, она разведется в тот же день, как только решит избавиться от мужа. Уверяю вас, ее величество будет в восторге, если удастся удалить юного Карра от короля. Этот ненасытнейший молодой человек никогда не доволен тем, что имеет, а добряк король слишком щедр по отношению к тем, кого любит.
   Индиго Джоунс служил также брату королевы - датскому королю Христиану и был хорошо знаком с августейшей семьей. Жасмин внимательно слушала художника. Другая бы пропустила его болтовню мимо ушей, но не она. Она следила за тем, что говорит, потому что знала: ее слова будут тут же пересказаны другим. Она говорила только то, что было бы приятно слышать королеве и королю. Ни для кого не было секретом, что она стала любовницей принца Уэльского, но скромность оставалась важной составляющей ее положения при дворе.
   - Под платье не надевайте ничего, - предупредил Индиго Джоунс, поднимаясь на ноги. - Помните, что вы - волшебная королева в одеянии из осенней паутинки.
   - Не уверена, что принц одобрит костюм, - ответила Жасмин.
   - Я показывал его принцу, миледи. Он разрешил вам его надеть. Поговорите с его высочеством сами. Признаюсь, костюм смел, но очень важна подлинность мысли.
   Тем же вечером, лежа обнаженной в постели с любовником, Жасмин спросила:
   - А ты знаешь, насколько прозрачен мой костюм, Хэл?
   Мастер Джоунс не велел мне ничего под него надевать. Моя нагота будет видна всем. И он сказал, что ты дал на это разрешение.
   - Да, - ответил Генри Стюарт. Он обнаженный сидел на кровати. Жасмин устроилась меж его ног. Одной рукой он ласкал ее грудь, а другой - длинные темные волосы, губы его целовали шею. - Я хочу, чтобы при дворе все завидовали мне, любовь моя, - ответил принц, задумчиво проводя пальцами по ее бедру. Пусть все видят, как ты совершенна, пусть им будет больно от мысли, что ты моя. И только моя. - Его язык щекотал ее шею.
   - Я твоя, потому что это устраивает меня. - Она тоже коснулась его бедра. Свет золотил его слегка волосатые ноги, и Жасмин улыбнулась.
   Вдруг он больно ущипнул сосок, который до этого ласкал.
   Она вскрикнула.
   - Ты никогда не уйдешь от меня, Жасмин, - яростно выпалил он. Потом склонился и укусил в плечо. - Ты моя. Отстранившись, Жасмин встала рядом на колени.
   - Я не собственность, Хэл. Ни твоя, ни какого-либо другого мужчины. Я уехала из Индии, не позволив, чтобы мною владели. Я никому не принадлежу, только самой себе. Я не какая-нибудь скромная английская леди, гордящаяся тем, что принц обратил на нее внимание. Я - принцесса из императорского дома Моголов, хотя и живу вдали от родины. - В камине потрескивали поленья, как будто придавая особое значение ее словам. - Ты оказался в моей постели, милорд, потому что я этого захотела, а не только потому, что хочешь этого ты.
   На миг его лицо потемнело от гнева, но в следующую секунду он рассмеялся.
   - Ну и гордое же ты существо, Жасмин, - сказал он, но тут же опрокинул ее на спину и подмял под себя. - Ты моя, принцесса, или нет, мадам!
   Жасмин яростно забилась под ним, но принц был тяжелее и придавил ее. Потом заломил ее руки, чтобы она не могла сопротивляться, и рассмеялся ей в лицо:
   - Придворные джентльмены восхитятся тобой, разглядев сквозь соблазнительно прозрачные трепещущие шелка. Они увидят острые молочно-белые груди. И когда будешь танцевать перед ними, вспоминай обо мне, о нас, как хорошо нам сейчас. От этого твои соски напрягутся. - Свободной рукой он властно взял ее грудь, стал потирать соски, которые и впрямь отвердели.
   Жасмин ничего не ответила, но ее бирюзово-голубые глаза яростно блеснули.
   - Всякий мужчина, с которым ты встретишься глазами, подумает, что ты хочешь именно его, - безжалостно продолжал Генри Стюарт, потом лег на Жасмин и взял в рот ее сосок.
   Прикосновение его губ к ее телу было восхитительным, но Жасмин продолжала молчать. Их ждал спор, а не радость страсти. Он вел себя так, потому что не был удовлетворен ее ролью в своей жизни. Он хотел ее в жены, но отлично понимал, что брак между ними невозможен. И мысль, что когда-нибудь он может потерять Жасмин, приводила его в отчаяние. Мать совсем недавно говорила, что они обсуждают возможность брака между ним и испанской инфантой Марией Анной, дочерью короля Филиппа III и Маргариты Австрийской.
   - Ты должен делать то, что будет лучше для Англии, - сухо ответила Жасмин, когда он упомянул ей об этом. И он знал, что она права.
   Генри Стюарт весь кипел от гнева. Жена она ему или нет, но он не отдаст Жасмин другому мужчине! Он впился ртом в ее грудь, и она не удержалась от крика.
   - Ты моя! - снова повторил он и, подтянувшись выше, стал покрывать ее лицо горячими поцелуями.
   Жасмин закрыла глаза. Она не знала, сердиться на него или нет, для своего возраста он был мудр и все-таки еще так молод. Она готова была поспорить, что гораздо лучше, чем он, несмотря на все его хвастовство, представляет, что значит быть королем. Раздраженный упреками отца, он на днях заявил;
   - Меня не надо учить, как вести себя принцу. Мне ни к чему быть профессором, хватит того, что я - солдат и светский человек.
   Но в нем еще так было много мальчишества. Жасмин сумела освободить одну руку и стала нежно гладить его по спине.
   - Я не могу тебя потерять, моя овечка, - простонал он в гущу ее темных волос. - Никому не дам нас разлучить. Кого бы они мне ни подсунули, любить я буду только тебя.
   Только тебя.
   Жасмин почувствовала, как на глаза навертываются слезы. Проклятие! Почему жизнь настолько запутана. "Я люблю тебя. Генри Стюарт, - думала она, - но никогда в этом не признаюсь. Это было бы нечестным по отношению к той женщине, которая когда-нибудь выйдет за тебя замуж. Я сама была женой и знаю, как важно сознание, что муж тебя любит. Но я останусь с тобой, милорд, пока ты будешь во мне нуждаться, пока ты будешь меня желать".
   Она почувствовала, что он уже в ней, и выгнулась навстречу. Принц яростно овладевал ею, и, освободив другую руку, она обняла его и страстно ответила на поцелуй. Но насытиться он никак не мог.
   - Еще! - стонал он. - Еще! Я хочу тебя еще, дорогая.
   - Дорогой! - в ответ вскрикнула Жасмин, в третий раз испытывая экстаз. Довольно! Прошу тебя, хватит!
   - Нет! Еще! - И Генри Стюарт прижался к ней еще крепче, стараясь глубже войти в ее горячую плоть. Его член рвался в бой, он все глубже и яростнее проникал в нее.
   "Ни один мужчина, - думала Жасмин сквозь дымку страсти, - не делал со мной такого, не вспахивал меня так глубоко". Член, словно стальной, доставлял ей сладостную боль. Трижды она была на вершине удовольствия, но теперь из глубин ее существа поднималась первобытная дикость. Принц лежал на ней, опираясь на груди, а она бессильно закинула руки за голову и двигалась в такт его толчкам.
   Борьба разогрела их тела, и они покрылись испариной. Внезапно принц напрягся. "Наконец, - сверкнуло в его мозгу. - Наконец я одолел ее сладостно-послушное тело". Плоть Жасмин сомкнулась вокруг члена принца такого он еще никогда не испытывал: как будто она по капле хотела выдавить из него все жизненные соки. Довольно, подумал он с облегчением.
   Жасмин, едва не потеряв сознание, вскрикнула от страсти. Никогда прежде он не любил ее с такой силой - дико и восхитительно. Она была на краю смерти, но не боялась ее. Волны радости накатывали на нее, принося такое счастье, что ее не волновало, увидит ли она свет нового дня. Потом ее потянуло в горячий темный водоворот, и она безбоязненно окунулась в него.
   Когда она пришла в себя. Генри Стюарт лежал, содрогаясь от наслаждения. Он все еще был в ней.
   - О, Хэл, - прошептала она. - Ты все еще возбужден.
   - Ты была в обмороке, любовь моя, - так же тихо ответил он. - Мое семя в тебе, но мне нужно еще немного, чтобы удовлетвориться в эту ночь. - Он чуть приподнялся и поцеловал в уголок ее губ.
   - Ты чуть не убил меня и хочешь еще. - Она быстро провела острым язычком по его чувственной нижней губе.
   - Да, - ответил он.
   - Но в этот раз люби меня нежно, милорд. Когда, удовлетворенные, они тихо лежали. Генри Стюарт сказал:
   - Я хочу от тебя ребенка. У меня никогда не было детей.
   - Если на это будет воля Божья, я с радостью выполню твое желание. - Вдруг она вспомнила о Роберте Сесле и рассмеялась.
   - Чему это ты? - спросил принц. И проворчал:
   - Наглый пес, - когда она ответила ему.
   - Он заботится о тебе, дорогой, - сказала Жасмин, удивившись сама, что защищает королевского советника.
   - Они только и думают, как бы женить меня на какой-нибудь благочестивой девственнице - страшной, но с безупречной королевской родословной. Ты видела миниатюру инфанты Марии Анны? Клянусь, с ее зубами она выглядит как крыса, ворчал Генри Стюарт. - Они хотят, чтобы и мои сыновья были такими же.
   - Я видела портрет инфанты, - упрекнула любовника Жасмин, - и думаю, что ты к ней несправедлив. Она симпатичная девушка, милорд, с большими глазами и изящным носиком. У нее приятный рот, а волосы еще красивее, чем у тебя.
   - Но какие короткие! Я не люблю такие, но ее тетя, французская королева, ввела их в моду. А я считаю, что волосы у женщины должны быть по крайней мере до плеч, - возразил принц. - К тому же возникает вопрос о религии. Испанцы в делах веры такие же упрямые, как и англичане. Уж лучше бы они подыскали мне француженку. Она хоть и верила бы по-своему, но не лезла бы со своей верой к детям. Да, я считаю, француженка мне подошла бы больше.
   - Как ты старомоден, милорд, - съязвила Жасмин. - Ты говоришь прямо как твой монарший отец.
   - Господи! Только не это, - проревел Генри Стюарт. Наступили рождественские праздники. Распорядителем всех увеселений был назначен виконт Рочестерский. Жасмин с Сибиллой и матерью осматривали, как украшен Сент-Джеймский дворец. По стенам развесили тис, который славился как средство против колдунов и ведьм. А король так сильно боялся нечистой силы, которая, безусловно, прибудет на праздник во дворец сына. Лавр с древних времен считался символом власти и был уместен в этих покоях, раз Генри Стюарт унаследует когда-нибудь английский трон. Красные ягоды на фоне зеленых ветвей остролиста символизировали капли крови Христа, капающей из ран от тернового венца. Гирлянды из плюща - любимого растения Бахуса - согласно поверью защищали от пьянства, которое при дворе было весьма распространено. Омела охраняла от дурного настроения и вносила мир в дом.
   У себя в комнатах Жасмин развесила лавр - символ чести. В лавровые гирлянды вплели напоминающий о дружбе розмарин.
   Хотя круг знакомых у Жасмин был широк, уютно и спокойно она чувствовала себя только среди родных. Ее положение любовницы принца делало ее легкой добычей сплетников, а родные и слуги сплетен не распускали. Их нельзя было купить или уломать просьбами какого-нибудь искателя королевской милости. А придворных больше всего удивляло, что ни сама леди Линдли, ни ее родные не стремились получить выгод от ее положения.
   - Глупые провинциалы, - заметил кто-то из придворных в присутствии леди Эссекс и графа Гленкирка.
   - Нет, - возразила Франс Ховард, озадаченно улыбнувшись. - Просто они очень богаты.
   - Но они могут стать еще богаче, - не соглашался придворный, недоуменно качая головой.
   - Они из тех людей, - объяснил ему граф Гленкирк, - кто честь ставит выше выгоды. Такие уж они люди.
   - И все-таки глупо не пользоваться случаем, раз удача сама идет в руки, не унимался придворный.
   - Ты идешь на двенадцатую ночь к Робину Саутвуду? - спросила графа Франс Ховард, не обращая на придворного никакого внимания. - Бен Джонсон вместе с Индиго Джоунсом придумали замечательную маску. Принц будет играть волшебного короля Оберона, а леди Линдли королеву Титанию. Мне рассказывали, что для нее приготовили совершенно скандальный костюм - моя служанка знает одну из портних мастера Джоунса. Я слышала, платье совершенно прозрачное, а белья она не наденет! Как ты думаешь, она осмелится?
   - Понятия не имею, - ответил граф, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно. - Скажи-ка, мадам, а какой ты наденешь костюм? - спросил он, переключая ее внимание с Жасмин на себя саму.
   Франс Ховард оглянулась вокруг и ответила почти шепотом:
   - Поклянись, милорд, что никому не расскажешь. У придворных нет никакой фантазии. Если узнают о хорошей идее, ее тут же повторят десятки раз. Мне же не хочется в таком количестве шнырять по дому графа Линмутского.
   - Клянусь, мадам, - так же полушепотом ответил он. - И первый поделюсь с тобой моим секретом. Я собираюсь прийти самим собой.
   - Самим собой? - Франс Ховард слегка скривила рот. - Ну это не очень интересно, Гленкирк. Ты что, как и король, не любишь праздники? Может быть, это черта всех шотландцев? Он рассмеялся:
   - Нет-нет, мне праздники нравятся. Просто я имел в виду, что оденусь в национальный шотландский костюм. Ты когда-нибудь видела шотландскую юбку?
   Ее глаза округлились.
   - Нет, никогда. И это правда, что ты явишься с голыми коленями?
   - Сущая правда - с совершенно голыми, - насмешливо усмехнулся он. - Тебя возбуждает мысль о моих голых коленях?
   - А они симпатичные или шишковатые? - усмехнулась она в ответ. - Я люблю мужчин-с гладкими коленями'.
   - Ты сможешь оценить сама, - рассмеялся он. - А теперь, мадам, после того как я тебе признался, расскажи о своем наряде.
   Франс Ховард встала на цыпочки. Граф склонил голову.
   - Я оденусь Венерой, богиней любви древних римлян. А милорд Рочестер будет Адонисом. Что ты об этом думаешь?
   - Тогда твой муж явится в качестве Вулкана? - спросил Гленкирк с каменным лицом. - А король будет самим Юпитером.
   Леди Эссекс разразилась хохотом:
   - Какой ты, ей-богу, смешной, милорд. Я понятия не имею, в чем придет на праздник лорд Эссекс. Но могу побиться об заклад, что в моих силах заставить его сыграть роль Вулкана! Забавная идея! Так что, мне проделать это?
   - Не думаю, что это хорошо, - ответил граф, уже сожалея о своих словах. Нравы двора были жестокими, и сам он иногда бывал злым, вовсе не намереваясь так себя вести. Франс Ховард была настоящим крестом, который влачил молодой лорд Эссекс. Она оказалась плохой супругой, хоть и была забавной женщиной, решил Гленкирк. Поговаривали, что они не были даже близки, настолько леди Эссекс не нравился ее муж.
   - Мне все равно, плохо это или хорошо, Гленкирк, а выглядело бы весьма забавно. Какое удовольствие я получу, если все удастся. А Эссекс, без сомнения, выставит себя на посмешище. Что ж, тем хуже для него, - заключила Франс.
   - За что ты так ненавидишь мужа? - удивился граф;
   - Я не хотела выходить за него замуж, но отец считал этот брак выгодным для Ховардов. Роберту Деверо я все высказала откровенно, но он послушался моего отца, потому что считал наш союз полезным и для своей семьи. Мне говорили, что я глупая девчонка и должна делать, что мне велят. Меня буквально тащили к алтарю. Отец два раза избил меня перед свадьбой, но, несмотря на их жестокость, я делала так, как хотела.
   - С тобой трудно спорить, Франс Ховард, - заметил лорд Лесли.
   - Трудно, - просто согласилась она. - А теперь скажи, что ты думаешь о моем костюме? Тебе понравилась идея? Я произведу впечатление?
   - Произведешь, - заверил ее граф Гленкирк.
   Жасмин возвратилась в Гринвуд за день до ежегодного праздника у дяди Робина.
   - Я не смогу сохранить в секрете костюм, если не запрусь в собственном доме, - сказала она Генри Стюарту.
   Нехотя он отпустил ее.
   В глубине души Жасмин была счастлива оказаться дома. Сент-Джеймский дворец и Уайтхолл кишели придворными и просителями, там царили интриги, предательство и другие пороки, присущие королевскому двору. За каждым ее шагом следили, каждому слову придавали особый смысл. Она жила в постоянном напряжении и терпела это только ради юного принца, который так ее любил.
   Но даже родные Жасмин не удержались от обсуждения ее положения, расположившись вечером за столом на ужин.
   - Да уж, ты нас всех удивила, дорогая, - резко заметила Виллоу. - Никогда бы не подумала, что ты на такое способна.
   И все же ты ведешь себя достойно. Что, интересно, думает об этом мама.
   - Бабушка беспокоится о моем будущем, - ответила Жасмин.
   - Ты хочешь сказать, девочка, что она оправдывает твое поведение? - Виллоу изобразила изумление, но холодным рассудком все понимала.
   - Когда-то бабушка познала великую любовь, - мягко ответила племянница. И теперь может войти в мое положение, тетя.
   - Хм, - фыркнула графиня Альсестерская, отказываясь от спора. - Надеюсь, ты получишь от этой связи хотя бы что-нибудь. Поместье или дом в городе, добавила она. - Хоть что-нибудь. Полагаю, ты заслужила.
   - Жасмин играет заглавную роль в завтрашней маске, - гордо сообщила Велвет. - И Сибилла тоже участвует. Она будет нимфой реки Вай. А младшая дочь Робина с малюткой Недди будут у принца Карла злыми лесными духами. Думаю, Виллоу, это будет потрясающий спектакль.
   - Как я скучаю по прежним временам, - призналась Виллоу. - Мы так славно танцевали при дворе королевы Елизаветы. Намного приятнее, чем эти дорогостоящие "маски". Из-за расходов королевы король постоянно в долгу казна ведь не бездонная, Велвет. Теперь они еще сильнее обложат налогами наши торговые дома, чтобы расплатиться за свои глупости.
   - Король - щедрый человек, - заметила Жасмин.
   - На чужие деньги, - парировала тетя. - Когда это кончится? - возмутилась она. - Я так рада, что все мои дочери замужем за джентльменами из провинции. От двора надо держаться подальше, где только и делают, что попусту тратят деньги и так легко могут скомпрометировать женщину.
   - Мою дочь скомпрометировать нелегко, - запальчиво ответила Велвет. Отказав принцу, она бы вызвала гораздо больший скандал, чем уступив ему. Но если ты, Виллоу, большую часть жизни провела в деревне, как тебе понять этикет двора Стюартов?
   Сибилла легонько стукнула под столом сводную сестру, ее глаза весело блестели, в то время как их мать и тетя обменивались колкостями. Тетя Виллоу очень не любила, когда ее уличали в невежестве.
   - Я бы умерла, если кто-нибудь из моих дочерей повел бы себя так, как Жасмин, - объявила она.
   - И была бы совершенно права, - подхватила Жасмин. - Потому что все твои дочери замужем и мужья их живы. Мне повезло меньше, и поскольку принц тоже холост, наше любовное приключение никому не причиняет горя.
   - А что будет, когда принц женится? - спросила Виллоу. - Что станется с тобой?
   - Конечно, принц когда-нибудь женится. Это необходимо для блага королевства. Я покину двор, когда этот день наступит. Хэлу я об этом сказала своим присутствием я не собираюсь ставить его жену в неудобное положение. Мне будет нетрудно это сделать. Жизнью при дворе я не дорожу и соскучилась по детям и деревне.
   - Боже! - воскликнула Виллоу. - Как ты похожа на маму. Помню, как трудно мне было договориться с ней. Господь, спаси нас и помилуй, ты говоришь и думаешь, как она.
   Все сидящие за столом рассмеялись, а Робин шутливо-сочувственно обратился к ней:
   - Бедняжка Виллоу! Тебе так и не удалось заставить маму вести себя подобно доброй домохозяйке. А это ведь был твой крест, старшая сестренка. А теперь еще появилась такая же трудновоспитуемая племянница.
   - Смейся, сколько хочешь, Роберт Саутвуд, - ощетинилась Виллоу, - но увидишь, ничего хорошего из отношений Жасмин с принцем Генри не выйдет. Они только привлекут внимание к нашей семье. А ее благополучие всегда основывалось на том, что нас не замечали.
   - Я родственник короля, - возразил граф Брок-Кэрнский. - Как нас могут не знать при дворе? Прости, Виллоу, если тебя это не устраивает, но это так. Теперь половину года мне приходится проводить в Англии, хотя я вовсе этого не хочу.
   Разговор перешел на костюмы для праздника у графа Линмутского, который должен был состояться следующим вечером.
   - Я слышала. Жасмин, к завтрашнему спектаклю тебе приготовили вовсе неприличный костюм, - проговорила тетя. - Это действительно так?
   - Боюсь, ты будешь шокирована, - призналась Жасмин. - Хотя в Индии одеваются еще смелее. Там тело не считается неприличным. Может быть, тебя успокоит, что сразу после "маски" я переоденусь в другое платье. Принц будет Солнцем, а я Луной.
   - О, как одинаково мы думали! - воскликнула леди Саутвуд. - Твой дядя Робин, дорогая Жасмин, оденется Вечерней звездой, а я Утренней. Костюмы будут в основном голубыми.
   - А у принца - из золотой парчи, - сказала Жасмин. - А мой, тетя Эйнджел, - из серебряной. А как ты оденешься на праздник к дяде Робину? - Она повернулась к Виллоу.
   - Древней богиней дома и очага, - едко ответила та.
   - Замечательно подходит для тебя, - пробормотал лорд Саутвуд и взглянул на ее мужа. - А ты, Джеймс? Что умного пришло тебе в голову и одобрено Виллоу?
   - Я одобряю все, что делает Джеймс, - бросила Виллоу Робину. - Он - самый разумный из всех мужчин. - И она ласково улыбнулась своему терпеливому мужу, которого искренне любила.
   - В церкви нашего поместья я нашел несколько старых платьев, - ответил граф Альсестерский. - Не имею представления, сколько они там пролежали. Может быть, со времен короля Генриха. Виллоу любезно согласилась зашить одно из них, и я оденусь монахом.
   Остальные мужчины за столом не удержались и покатились от безудержного смеха. Джеймс Эдварде моргнул голубыми глазами, и даже женщины захихикали.
   - Пикните еще хоть слово! - пригрозила Виллоу, обидевшись на родных.
   Но за столом стоял такой хохот, что никто не мог молвить ни словечка.
   Глава 20
   Празднества в доме графа Линмутского были организованы широко, как никогда. Погода для января стояла необычайно мягкая. На деревьях развесили фонари. В разных частях садов, выходящих на Темзу, разложили костры, чтобы жечь всю ночь. В полночь гостей предполагалось вывести из дома и позабавить фейерверком, который запустят с баржи, стоящей посередине реки. Раньше такого развлечения никто не видывал, и все завидовали сообразительности графа Линмутского.
   В огромном бальном зале устроили сцену. Сам Индиго Джоунс прибыл, чтобы следить, как возводят праздничные сооружения. Платить же за все приходилось графу Линмутскому. И хотя он ни за что бы не признался сестре Виллоу, расходы эти стали казаться ему ощутимыми, он задумался, стоят ли они того. Конечно, замечательно следить за мгновенным очарованием "маски", но затраты на нее Роберт не собирался перекладывать на детей и внуков. Его старшие дочери были замужем за обеспеченными людьми, но вторая жена Эйнджел родила других детей, старшему сыну и наследнику Джеффри исполнился 21 год, младшей Лауре - 12.
   Любимица отца Лаура Саутвуд репетировала роль вместе с Недди Гордоном и принцем Карлом, которым было по десять лет. Ничто не нравилось ей так, как "маски", и, к тревоге отца, она любила двор короля Якова.
   Родственники собрались в доме графа Линмутского после обеда, задолго до приезда гостей. Целую комнату отвели под костюмерную. Служанки и лакеи установили для господ столы и изящные ширмы, за которыми те могли переодеваться. Несколько зеркал в гнутых золоченых рамах давали возможность участникам представления посмотреть на себя перед выходом на сцену. Без этого они никогда бы не появились перед публикой.
   Была подана легкая закуска, после которой родственники разошлись по отведенным им спальням. Жасмин едва прикоснулась к еде - последние дни она чувствовала себя неважно.
   - Ты не беременна. Жасмин? - прямо спросила ее мать, когда они вместе устроились подле уютного очага. Несмотря на заверения графа Брок-Кэрнского, она испытывала тревогу при мысли, что Жасмин может стать матерью незаконнорожденного ребенка принца.
   - Я не уверена, мама, - честно ответила дочь.
   - Когда последний раз у тебя были месячные?
   - Пять недель назад. Пока еще ничего нельзя сказать. Пожалуйста, не говори никому. Я буду глупо выглядеть, если ошибусь, а Хэл разочаруется.
   - Но сама-то ты что чувствуешь - беременна или нет? - Бирюзово-голубые глаза Жасмин встретились с зелеными растерянными глазами матери. "Какая она милая", - подумала Жасмин, чувствуя потребность защитить Велвет де Мариско Гордон, которая ей была скорее сестрой, чем матерью.
   - Да, мама, думаю, что да, - ответила она. - Извини, я расстроила тебя, но меня саму это радует. Это то, чего больше всего на свете хочет принц.
   - Но ребенок окажется незаконнорожденным!
   - Незаконнорожденным ребенком сына короля, мама. Это совсем другое дело. Разве не был таким лорд Гордон? Гордоны из Брок-Кэрна, кажется, гордятся таким родством.
   - Они живут в Шотландии, а здесь - Англия, - возразила Велвет.
   - У короля Генриха Восьмого был любимый сын, рожденный не от законной жены. Он окружил его заботой и почестями. Я знаю, мама, так будет и с моим ребенком. Вам трудно это понять, и тетя Виллоу, когда я ей скажу, разразится уничтожающей тирадой, но бабушка сможет принять.
   Некоторое время женщины молча посидели перед огнем, потом Велвет спросила:
   - Когда ты покинешь двор? Ты ведь не намерена демонстрировать здесь всем свой живот? Скромность была всегда твоим лучшим качеством.
   - Спасибо, мама, - улыбнулась Жасмин. - Думаю, что подожду до мая, а когда дороги станут проезжими, отправлюсь в Королевский Молверн, а не в Кэдби. Мне всегда было спокойнее с бабушкой.
   - А что на это скажет принц?
   - Он будет рад стать отцом, но наша разлука его опечалит. Как бы то ни было, я буду вынуждена уехать. Толстой, как бочка, я не могу здесь оставаться. К тому же начнутся споры, будут биться об заклад, когда я разрожусь и кто появится на свет - мальчик или девочка. До родов я останусь с бабушкой. А потом следующей зимой, может быть, вернусь ко двору.
   А может быть, и нет. Король никак не договорится с королевой о выборе невесты для Хэла. Но как только они узнают о моей беременности, то быстро примут решение. Их наследнику давно нужна жена. Но обещай, мама, никому не рассказывать обо мне. Даже лорду Гордону. Обещаешь?
   - Обещаю, - устало кивнула головой Велвет. С наступлением вечера в дом графа Линмутского начали прибывать гости. Длинная вереница карет выстроилась вдоль аллеи, ведущей от дороги через парк к подъезду. Леди и джентльмены появлялись из экипажей в причудливых маскарадных костюмах всех цветов и оттенков и легко по лестнице, вбегали в дом. Там для них были приготовлены всяческие развлечения. Они танцевали, пили, сплетничали, играли в карты, следили за петушиными боями, которые проводились в специальном загоне, выстроенном в одном из салонов. Тут и там мужчины и женщины заключали пари.
   Был накрыт стол. Только утром с побережья в бочках привезли устриц. Их особенно ценили мужчины за свойства, как говорили медики, повышать потенцию. За устрицами следовал рыбный стол: шотландская семга, запеченная в тесте форель, копченые осетры и угри, треска в сметанном соусе с укропом, сельдь, сваренные в легком вине креветки и плавающие в нем нарезанные дольками лимоны.
   Следующий стол был посвящен дичи. Его украшал великолепный павлин с распущенным ярким хвостом. Вокруг громоздились жареные гуси и утки, фаршированные шафранным рисом со сливами и различными травами, каплуны с сухими фруктами в лимонном соусе, огромные жареные индюки, куропатки, перепела, овсянки, большое блюдо с жаворонками, источающими янтарный сок.
   Другой стол ломился от туши быка, зажаренной в соли на открытом пламени в очаге на кухне. Рядом стоял слуга в ливрее и отрезал куски для гостей. Тут же были ножки барашка, два жареных поросенка, деревенская ветчина, несколько дюжин пирожков с крольчатиной, не говоря уже о новомодном блюде из Франции ломтиках мяса в красном вине с морковью и луком. Кажется, оно понравилось всем, а его попробовало немало гостей.
   Дальше стоял тушенный в белом вине салат-латук, вазы с бобами, фасолью, морковью, турнепсом и горошком. Подали хлеб, сладкое деревенское масло и на пробу гостям огромные головы французского сыра.
   Последний стол собрал на себе всевозможные сладости: пирожки, вафли, желе, заварные кремы, торты, сушеные фрукты, лепестки фиалки и розы. Вазы наполнили грушами, яблоками и апельсинами из Испании. И нескончаемым потоком струилось вино и пиво.
   Королева не разрешала никому из участников ни есть, ни пить до спектакля. Несколько лет назад, когда этого правила еще не существовало, Бен Джонсон написал "маску" к визиту из Дании ее старшего брата. Но праздник пошел наперекосяк. Дамы попробовали вина и опьянели.
   Спектакль о семи добродетелях превратился в величайший скандал, когда Веру стошнило прямо на сапоги короля Дании, пьяная Надежда, не способная выговорить ни слова, глупо заикалась, а Любовь нашли за кулисами в объятиях лорда Оливера. Она хотя бы оправдала свою маску. Но лорд Оливер не был ни красив, ни богат, ни особенно симпатичен.
   К нынешней двенадцатой ночи Индиго Джоунс придумал замечательные мизансцены. Действие происходило в волшебном королевстве. Его жители бодрствовали, пока было тепло, но зимние месяцы они не любили. Тогда господствовал Царь-Мороз и его подданные - домовые и эльфы. А жители волшебного королевства в это время спали в надежных укрытиях.
   Придворные устроились перед сценой, и полилась музыка. Два маленьких пажа, одетых в костюмчики из светло-голубого бархата с кружевными воротничками, в мягких шляпах с перьями и в сапогах с загнутыми на средневековый манер носами, держали края темно-синего занавеса. Они раздвинули его, приоткрыв спальню из дуба волшебного короля и королевы. Оберон спал один. Рядом с ним одеяло было откинуто.
   Внезапно он проснулся, протер глаза, потянулся и тут увидел, что Титании нет. Он быстро вскочил. Публика зааплодировала стоящему перед ней Генри Стюарту, а дамы принялись подталкивать друг друга локтями, завидев его костюм. Его кожаные золоченые сапоги были увиты молодыми побегами и вместо шпор увенчаны крыльями. Но гораздо интереснее дамам показалось, что выше сапог до колен ноги принца были совершенно голыми. На нем были надеты обтягивающие короткие панталоны в золотую и серебряную полоску, отделанные кружевами, а выше нечто, напоминающее нагрудник с рукавами римских времен из шелков цвета королевского пурпура.
   Рассерженный король разбудил свой двор и приказал искать королеву. Волшебные придворные забегали туда-сюда, усердно разыскивая Титанию. Наконец три очаровательных лесных духа, которых исполняли принц Карл, Эдвард Гордон и леди Лаура Саутвуд, - все в облегающих панталонах зеленого цвета и коричневых блузах с рваными краями и с золотисто-жемчужными крылышками на спинах поспешили к королю рассказать, о чем они слышали в лесу. Они танцевали очень мило, и их крылышки трепетали, как настоящие.
   Титанию украл Царь-Мороз! Волшебством он хотел заставить ее остаться с ним, потому что давно уже ревновал ее к Оберону. Заклятия заставили ее забыть своего принца, и свадьбу назначили на следующее утро.
   Оберон был в отчаянии. Но когда он надевал на голову золотой шлем, украшенный перьями и золоченым победным венцом, у него возникла удачная мысль. Нужно убедить Весну прийти раньше, и тогда Царь-Мороз скроется до следующей зимы. Цветы же и птицы разбудят память Титании.
   По мере действия всем становилось очевидно, каким талантом владел Индиго Джоунс. Красиво нарисованные декорации легко передвигались на колесах лакеями в ливреях, когда менялись сцены. Костюмы казались лучшими из всех, которые создал художник.
   Появилась Аврора, славная богиня Зари, и принесла с собой новый день. Сочувствуя замыслу Оберона, она едва двигалась, медленно вознося на небо рассвет. Царь-Мороз - виконт Рочестерский в белом с серебром костюме приготовился овладеть невестой. Двор замер, жадно ожидая выхода Жасмин - слухи о ее костюме ходили скандальные. С потолка спустилась огромная деревянная посеребренная снежинка, на которой восседала леди Линдли в роли Титании.
   Сначала публика оказалась разочарованной: по первому впечатлению костюм Жасмин не представлял ничего особенного. Царь-Мороз помог ей сойти со снежинки, и, когда Титания вышла на свет, у зрителей вырвался общий вздох. Костюм был таким прозрачным, каких еще никто не видывал. Казалось, он и в самом деле из лунного света и паутины, таким был переливающимся и изумрудным. Края одежды были специально разрезаны и открывали взорам длинные стройные ноги. Серебряная лента, повязанная выше пояса, подчеркивала пышную грудь Жасмин, соски, без сомнения, подведены карминно-красным. Длинные волосы распущены и присыпаны золотой и серебряной пудрой. Золотая корона на голове блистала хрусталем и жемчугом. Во время танца с Царем-Морозом грудь и живот вызывающе белели из-под прозрачных шелков.
   - Я сейчас упаду в обморок, - прошептала Виллоу, театрально хватаясь рукой за сердце.
   - Не трудись, дорогая, - посоветовал ей муж. - Все равно никто не обратит на тебя внимания. Уверяю, все смотрят на племянницу.
   - Это возмутительно, Джеймс! - блеснула глазами Виллоу.
   - Да, дорогая, - согласился муж, не сводя со сцены голубых глаз.
   - Боже, - пробормотал Том Ашбурн. - Какая жалость, что Рован умер. Оставить такую женщину - настоящая трагедия.
   - Ты думаешь, она красивее меня? - спросила Сибилла, и червячок ревности шевельнулся в ее сердце. "Что есть такого в Жасмин, - думала она раздраженно, - что так восхищает всех мужчин?"
   Граф Кемпе уловил досаду в голосе молодой жены и, повернувшись к ней, внимательно посмотрел в глаза.
   - Для меня, - произнес он искренне, - нет красивее женщины, чем ты.
   - Какой ты негодник. Том! - Щеки Сибиллы зарумянились от удовольствия.
   - Костюм Жасмин, безусловно, очень смел, - шепнула Эйнджел Саутвуд мужу. Не представляю, как принц разрешил появиться в таком виде.
   - Он хочет показать всему двору свою драгоценность, - тихо промолвил в ответ Робин. - Скоро его женят. Теперь самое время...
   - Ты совсем не думаешь о Жасмин, Робин, - упрекнула его Велвет. - Что станется с моей дочерью?
   - Уверяю тебя, Велвет, - граф Линмутский успокоительно похлопал сестру по плечу, - она, как и наша мать, прекрасно переживет все это.
   В дом Царя-Мороза вдруг вбежали южные зефиры и стали весело танцевать, защебетали по-весеннему птицы. Приближалась сама госпожа Весна со своими приближенными в костюмах нежных оттенков, с цветами, вплетенными в длинные распущенные волосы. И вот они - поющие и танцующие - уже вошли в зал Царя-Мороза. Весну играла восхитительная принцесса Елизавета, младшая сестра принца Генри. Она была помолвлена с принцем Фредериком V, молодым курфюрстом Пфальцграфства, и на будущий год ей предстояло выйти замуж.
   С появлением Весны Царь-Мороз вынужден был ретироваться. Теплые зефиры и ароматные цветы, танцующие вокруг Титании, помогали королеве вспомнить прошлое. Заклятие было разрушено. Волшебная королева оттолкнула Царя-Мороза и бросилась в объятия своего возлюбленного Оберона. Поклявшись отомстить, Царь-Мороз покинул мир до следующей зимы, а Оберон, Титания, их придворные и союзники, празднуя победу, стали исполнять танец.
   Присутствующий на "маске" граф Гленкирк неотрывно следил за Жасмин. Он знал, что это смешно, но ему казалось, что она играет специально для него. Как он ее хотел! Почему он не взял ее в жены тогда, несколько лет назад, когда их застали в постели? Их общая гордость стоила ему слишком дорого. Спектакль шел к триумфальному концу. Вместе со своими волшебными придворными Жасмин и Генри самозабвенно кружились в танце.
   Занавес закрылся и тут же приоткрылся снова - на сцене была королевская спальня из дуба. В тусклом свете свечей волшебный король Оберон вел через сцену королеву Титанию. Он взял ее на руки и положил на брачное ложе, их губы встретились в нежном поцелуе, и в этот миг три лесных духа потушили свечи, а два пажа задернули занавес.
   На секунду в бальной зале Линмут-Хауса воцарилась полная тишина, а в следующую секунду публика разразилась громоподобными аплодисментами. Занавес снова открылся, актеры раскланялись, потом он закрылся в последний раз. Те придворные, которые хотели поближе рассмотреть Жасмин в ее прозрачном костюме, были разочарованы - она и принц Генри исчезли.
   - Вы превзошли самого себя, мастер Джонсон, - воскликнула королева Анна. Какую очаровательную и романтическую "маску" вы подарили нам к этой двенадцатой ночи! И все-таки костюм леди Линдли был чуточку смел. - Сама она была одета Бель-Аной, королевой Океании, которую играла в "маске королев" два года назад. Она любила этот костюм с великолепной короной и развевающимися перьями.
   - Спасибо, ваше величество. - Вопрос о костюме Бен Джонсон разумно предоставил обсуждать своему коллеге.
   - Костюм леди Линдли был и в самом деле смел, - согласился художник, - но этого требовало действие. Не согласись она играть эту роль, и я не придумал бы такой костюм. Ее фигура превосходна, кожа великолепна. Вы заметили, как она белела под шелками? К тому же она очаровательная женщина, мадам. В ней нет искусственности и обмана. Премилое создание.
   - В самом деле, - задумчиво произнесла королева. Она не могла не знать, что леди Линяли - любовница ее сына. С королевскими любовницами ладить не так-то просто, но в данном случае Анна была согласна с оценкой художника. Она бы и хотела с презрением относиться к этой женщине, но не могла испытывать к ней недоброго чувства. Жасмин любила Генри Стюарта и уважительно относилась к другим членам королевской семьи. Недавно для приданого принцессе Елизавете понадобились особые шелка, которых не оказалось ни у одного лондонского купца.
   - Ваше высочество окажет мне честь, если примет от меня этот знак искреннего уважения, - сказала тогда леди Линдли, поднося шелка молодой принцессе. - Я привезла их из Индии, но они хранились в кладовой моей бабушки. Ваше высочество сможет распорядиться ими как следует, и они вам очень пойдут.
   Жасмин Линдли постоянно стремилась свести поближе Генри с его братом Карлом. Карл родился недоношенным ребенком и всю жизнь страдал от физического недостатка. До пяти лет он не мог ходить, и всю жизнь его короткая нога оставалась неразвитой и слабой. Генри любил дразнить младшего брата, говоря, что когда-нибудь он сделает его архиепископом Кентерберийским, потому что из-под церковного облачения его нога будет не видна. При этих словах мальчик выходил из себя, но чем больше сердился Карл, тем больше дразнил его Генри.
   Жасмин научила Карла, как достойно отвечать принцу:
   - Скажи Хэлу, что, когда он станет королем и сделает тебя архиепископом, ты займешься его моралью. Он дразнит тебя, потому что ты злишься. А если ты не будешь сердиться, он не будет тебя дразнить - он ведь тебя любит, милорд.
   - Любит? - удивился Карл Стюарт. Для своего возраста он был необыкновенно смышлен и в поведении брата не видел особой любви.
   Но когда младший брат как следует ответил старшему, тот удивленно рассмеялся и остался доволен:
   - Так ты займешься моей моралью? А как ты поступишь, если она тебе не понравится?
   - Я отлучу тебя от церкви, Хэл! - выпалил Карл.
   - Но я буду главой англиканской церкви, малыш, - усмехнулся Генри, уверенный, что загнал брата в угол.
   - Не будешь, раз я отлучу тебя, - ответил Карл Стюарт. - Не забывай, я стану архиепископом, а ты только королем. Бог превыше человека, брат. Даже отец с этим согласен.
   На миг Генри Стюарт растерялся, а потом от души рассмеялся.
   "Да, - подумала королева, - леди Линдли благоприятно влияет на сына". Но в то же время она видела, что Генри любит ее. Будущего у этой любви, конечно, не было. Пришло время его женить, а его глубокая привязанность к леди Линдли только доказывала, что он готов к браку.
   Только неделю назад она присутствовала при разговоре старшего сына с мужем. Генри заявил отцу, что хочет жениться на леди Линдли. Доверяя сыну, Яков не вышел из себя, а просто сказал:
   - Она тебе не ровня.
   - Жасмин сказала, что ты так и ответишь, если я когда-нибудь попрошу тебя об этом.
   - Да? - довольно произнес король. - Что ж, девушка намного мудрее тебя и понимает свой долг.
   - Я хочу ее! - упрямо заявил Генри Стюарт.
   - Но ты и имеешь ее, - прямо ответил отец. - Ни для кого не секрет, что она - твоя любовница. Это все, кем она может тебе приходиться.
   - А что, если у нее от меня будет ребенок? - спросил принц.
   - Я рассчитываю, что ты признаешь его, - успокоил сына король. - Все, что нужно, мы для него устроим. В нашей семье никогда не забывали о детях, под каким бы одеялом их ни зачали. Кровь есть кровь, малыш.
   Принц ушел, а королева села рядом с Яковом Стюартом и взяла его за руку.
   - С браком Генри нужно решать, - сказала она. - Дочь старого короля Филиппа будет ему прекрасной парой. Она хорошо воспитана, и женщины в их семье не бесплодны.
   - Ты с ума сошла, Анни, - возразил король. - Испанская девица исповедует веру Старой Церкви. Ее не изменишь. И в Испании не позволят воспитывать внуков в другой вере. Нам не вырастить их в англиканской вере. Французы более сговорчивы. Я поглядываю на Францию. У королевы Марии есть дочка Генриетта-Мария, которая нам прекрасно подойдет.
   - Испания сильнее, - настаивала королева. - К тому же как король Филипп сможет влиять на воспитание наших внуков?
   - Не люблю испанцев, - упрямился Яков Стюарт.
   - Если бы ты остановил свой выбор на испанской инфанте, мы могли бы взять для Бесси в мужья молодого испанского короля, а не германского принца. Королева начинала терять терпение. - Так нет! Тебе обязательно нужно угодить своим протестантским подданным, и Генри с тобой на одной стороне. Так вот, Яков, можешь забыть о своей французской принцессе. Генри сказал мне, что никогда не женится на римской католичке из боязни снова расколоть страну. Только из-за любви к нему я согласилась на принца Фредерика для дочери. И теперь умоляю тебя найти сыну и наследнику достойную протестантскую принцессу!
   Они снова зашли в тупик, и, пока они искали сыну жену, принц все больше и больше привязывался к Жасмин.
   ***
   Праздники пролетели. Двор зажил зимней жизнью, потом жизнью великопостного периода. Нашумевшее платье Жасмин быстро забыли, и любители скандалов ждали других, которые зрели при дворе Якова Стюарта. В частности, всех интересовала зреющая любовная связь между Франс Ховард и виконтом Рочестерским.
   К концу февраля Жасмин знала, что она снова беременна, и сказала об этом любовнику. Она заранее представляла, как обрадуется Генри Стюарт. Зато у него совсем не вызвало восторга желание Жасмин в начале весны покинуть двор.
   - Нет! - заявил он. - Ты должна рожать здесь, в Сент-Джеймском дворце.
   - Ребенок появится только осенью, - ответила ему Жасмин. - Ты хочешь, чтобы я осталась в Лондоне в чумной сезон? Хотя дворец и на окраине, вокруг нега парк, а с севера - зеленые поля, все же это Лондон, Хэл. Я отправлюсь в Королевский Молверн и буду там с бабушкой и дедушкой, пока не родится наш ребенок. Не спорь со мной, Хэл. Меня сейчас нельзя расстраивать.
   - Ты можешь переехать в мой дворец в Суррее, - предложил он.
   - Это слишком близко от Лондона, - не согласилась Жасмин.
   - Тогда я отправлю тебя в Ричмонд.
   - В Ричмонд? - ужаснулась Жасмин. - Это на севере в Йоркшире. Я не хочу в Йоркшир.
   - А ты когда-нибудь бывала в Йоркшире? - хитро спросил принц. - Это графство далеко от Лондона.
   - Я достаточно слышала о йоркширских болотах, милорд. Дикое, уединенное место. Как могла прийти тебе мысль отправить меня туда? - Жасмин заплакала. Ты притворяешься, что любишь меня. Генри Стюарт, а сам намерен отослать в какой-то сырой замок на север Англии.
   - Но ты сказала, что хочешь уехать из Лондона до того, как начнется чумной сезон, - смущенно ответил он.
   - Я хочу домой в Королевский Молверн, - настаивала она. - Мне надо встретиться с детьми, Хэл. Я не видела их больше полугода. Они еще такие маленькие, мои крошки. А дом бабушки - замечательное тихое место. Вустер зеленый и гостеприимный, и мне там нравится. И там я буду рожать нашего ребенка. Последнее время из-за меня ты не следишь за собой, а я знаю, что ты чувствуешь себя неважно, хотя и скрываешь это от меня. Ты перегружен своими обязанностями, милорд, и тебе требуется больше отдыха. Когда я уеду, ты будешь больше отдыхать. Я хочу отправиться в последнюю неделю апреля, когда дороги станут проезжими и можно будет легко осуществить такое длинное путешествие. Я хочу домой, Хэл. Отпусти меня!
   Принц горестно вздохнул; - Я так хотел быть с тобой. Жасмин, особенно теперь, когда ты носишь нашего ребенка, но я знаю, каким причудам могут быть подвержены беременные женщины. Если ты и в самом деле хочешь к бабушке в Вустер, я отпущу тебя. Летом королевский дом собирается в центральные графства Англии. Тогда я приеду к тебе и останусь до рождения нашего сына. Можно, любовь моя?
   - Да, - согласилась она, почувствовав себя намного лучше. - Но почему ты так уверен, что я рожу сына? У меня две девочки и только один мальчуган, милорд.
   - От Стюартов обычно рождаются парни, - объяснил он, и его глаза блеснули. - Но девочка меня тоже устроит, если она будет такой же красивой, как мама. Он склонился и поцеловал Жасмин в лоб, рука легонько поглаживала по животу, который только-только начал округляться.
   - Мальчик лучше, - произнесла Жасмин. - Девочке будет труднее носить тайну своего рождения.
   - Какую тайну? - Принц выглядел искренне озадаченным.
   - Мой ребенок будет незаконнорожденным, Хэл. Разве это не тайна? Я смело заявила родственникам. Ну а как на самом деле?
   Он знал, что ей хотелось теперь услышать:
   - Я признаю своего ребенка, мадам. Он будет носить мое имя, обещаю тебе. Сына я назову Карлом Фредериком: Карлом в честь брата, Фредериком - в честь меня. Ты довольна, мадам?
   - И в честь моего брата <Брата Жасмин звали Чарльзом, как и брата принца, будущего короля Англии. Но в русской традиции это имя королей-Стюартов передается как Карл.> тоже, - счастливо ответила Жасмин. - А Фредериком в честь тебя, милорд. Карл Фредерик Стюарт. Хорошее имя.
   - Можно мне сказать родителям о ребенке? - попросил ее принц.
   Жасмин рассмеялась:
   - Я думаю, тебе следует сделать это в ближайшее время, пока не стало ясно по моему животу. А двор пусть гадает. Когда я уеду, им не так-то трудно будет догадаться, но пусть подумают.
   - Ты любишь посмеяться над людьми, - одобрил ее принц.
   - Просто ненавижу слухи, - объяснила Жасмин. - Иногда мне хочется, чтобы мы были единственными мужчиной и женщиной на земле. Тогда бы, Хэл, мы всю жизнь могли бы мирно прожить вместе.
   - Так ты любишь меня? - тихо спросил Генри Стюарт. Она удивленно посмотрела на него. Разве что-нибудь могло заставить ее сказать такую вещь? Жасмин попыталась рассмеяться:
   - Я этого не говорила, милорд. Просто мне хочется спокойной жизни. Меня утомляет та, которую веду. Так было бы проще. Тебе доставляет удовольствие твое положение и грядущая судьба? Думаю, доставляет, любовь моя. Брат Салим не мог дождаться смерти отца, так он жаждал власти.
   - А я, Жасмин, хочу и тебя в жены, и Англию, - честно признался Генри Стюарт. - Я буду хорошим королем. Жасмин. Я это знаю.
   Она снова рассмеялась, но на этот раз искренне:
   - Старая пословица гласит, что желудь падает недалеко от дуба. Ты подтверждаешь ее справедливость, милорд. Конечно, дорогой, ты будешь хорошим королем. Ты хочешь всего! Но как ни печально, даже короли не получают всего, что хотят. Так Господь их учит скромности.
   - Тебе предначертано стать королевой, - искренне произнес Генри Стюарт.
   - Может быть, и так, - подтвердила Жасмин. - Но не королевой Англии. Эта честь будет принадлежать другой женщине, Хэл. Нам лучше это понять, иначе мы принесем друг другу большие несчастья. А я этого не хочу.
   Он прижался к ее лицу и тихонько поцеловал.
   - И я не хочу, любовь моя. Я знаю, ты права, но не могу не мечтать. В своем сердце я тайно оплакиваю не только свою потерю, но и потерю Англии. Ты была бы достойной супругой короля.
   Но супругой его она не была и не могла стать никогда.
   Жасмин приняла свою судьбу, хотя, и не так легко, как рассчитывала раньше. Ребенок в ней зрел, и она мечтала, как бы он стал королем Англии, будь она женой Генри Стюарта. Но он родится просто лордом Карлом Фредериком Стюартом Жасмин была уверена, что вынашивает мальчика.
   Зима при дворе оказалась спокойной: даже королева Анна не решилась устраивать свои любимые "маски" в великопостный период. Исключение составил только английский Новый год, официально приходившийся на март, хотя весь остальной цивилизованный мир, за которым следовали многие англичане, справлял его первого января. Но парламент так и не удалось убедить изменить календарь, что давно уже сделала остальная Европа и даже Шотландия. Пройдет еще сто лет, прежде чем это случится.
   Наступила ранняя сырая весна. В полях к северу от Сент-Джеймского дворца расцвели нарциссы, а на общественных пастбищах рядом с матерями появились ягнята. С приближением апреля слуги Жасмин начали упаковывать ее вещи и в Сент-Джеймском дворце, и в Гринвуде. Набралось добра на шесть багажных повозок, которые вскоре и отправили. Их охраняли вооруженные люди, присланные де Мариско из Королевского Молверна: дороги не всегда безопасны, а Жасмин не хотела потерять свой багаж.
   Принц Генри заставил лучшего лондонского каретника изготовить экипаж для Жасмин.
   - Бабушкина карета стара, - сказал он, - а я хочу, любовь моя, чтобы ты удобно и безопасно добралась до дома. С новой каретой я могу быть в этом уверен. Мы не можем допустить оплошность. Ты и ребенок должны быть в безопасности.
   Карета и в самом деле оказалась великолепной. Пружины были крепкими и надежными, но сжимались ровно настолько, чтобы придать ходу необходимую плавность. Внутри экипаж имел мягкую обивку: стенки из выделанной белой кожи, сиденья из стеганого белого бархата. Одно из них, на котором пассажиры сидели по ходу кареты, было шире на тот случай, если бы Жасмин захотела лечь. Его спинка была слегка изогнута, что позволяло удобнее опираться на нее.
   В каждой дверце было выдолблено пространство: высотой и шириной в шесть дюймов и глубиной в четыре. Все эти полости были обиты железом и в них устроили камины, куда укладывали уголь для обогрева экипажа. Этой же цели служил и железный ящик. Когда миниатюрные очаги не использовались, их, скрывая от глаз, закрывали декоративными панелями.
   В день отъезда леди Линдли главный повар Сент-Джеймского дворца осматривал провизию для ее экипажа. Путешествие, обычно занимающее несколько дней, - на сей раз должно было продлиться гораздо дольше, потому что принц не хотел, чтобы его любовница в своем деликатном положении чрезмерно уставала. В кареты сложили целую дюжину бутылок вина из подвалов Гринвуда, двух зажаренных каплунов, три буханки свежевыпеченного хлеба, дюжину сваренных вкрутую яиц, половину небольшого окорока, огромный кусок твердого сыра, несколько апельсинов и груш. Все это приготовили леди Линдли на первый день путешествия.
   - Я послал вперед одного из своих младших секретарей, - сказал принц, - Он проследит, любовь моя, чтобы тебя хорошо снабжали. Каждый день ты будешь получать корзину свежей еды. А если кончится вино, тебе достанут самое лучшее.
   - Вина более чем достаточно, - ответила она, а сама подумала, что вино в ее положении не очень ей подходит, Она предпочитала родниковую воду и ассамский чай.
   - Как мне не хочется, чтобы ты уезжала, - нежно промолвил принц и, прощаясь, обнял любимую.
   - Мне тоже тяжело расставаться с тобой, милорд, - отозвалась Жасмин. - Но я увижу детей. К тому же мне говорили, что в бедных районах Лондона уже свирепствует чума. С бабушкой я буду в большей безопасности и наш ребенок тоже.
   Он улыбнулся, потому что, говоря о ребенке, она употребила шотландское слово, потом положил руку ей на живот, который был уже заметен.
   - Храни тебя Бог, любовь моя. К сентябрю я приеду к тебе. Мои обязанности не позволят мне быть у тебя раньше.
   Их губы встретились в нежном поцелуе, и Жасмин почувствовала, как под закрытыми веками на глаза наворачиваются слезы. Она любила этого красивого принца, и ей было горько расставаться с ним. Но безопасность их ребенка зависела от ее благоразумия.
   Она горестно вздохнула и освободилась из его объятий.
   Он заглянул в ее небесно-бирюзовые глаза. Как ему хотелось попросить ее остаться, но Генри Стюарт понимал, что не может думать только о себе. Будущий король должен принимать решения, основываясь на здравом смысле, а не на своих желаниях. А то и другое редко совпадало.
   - Я люблю тебя, Жасмин, - тихо произнес он и помог ей подняться в карету, где уже устроилась Торамалли. - Присматривай за госпожой, мисс Торамалли, попросил ее принц и захлопнул дверцу кареты. Последний раз махнув рукой, он дал знак кучеру, и экипаж неспешно тронулся в путь.
   Жасмин, опустив окна, смотрела на него:
   - Прощай, милорд! Прощай, любовь моя! Он не разглядел слез, блеснувших на глазах Жасмин, но на его лице не было улыбки.
   ***
   Девять дней Жасмин добиралась до Королевского Молверна, но когда прямо из кареты попала в распростертые объятия Скай, то почувствовала - она дома. Дома! Да, Королевский Молверн был ее домом. Она так и сказала бабушке, довольной и ее возвращением, и ее признанием. Женщины снова обнялись, потом Скай отпустила Жасмин.
   - Слава Богу, ты дома! - горячо сказала она и, взяв внучку под руку, повела в дом.
   Весна была сырой, и в семейном зале весело пылал огонь.
   - Я просто уезжала ко двору, - рассмеялась Жасмин.
   - И вернулась кое с чем, чего у тебя не было, когда ты покидала дом. Скай потрогала живот внучки.
   - Я люблю его, бабушка, - тихо ответила Жасмин, - хотя никогда ему об этом не скажу. Он еще очень юн - в один миг готов позабыть о долге, и в то же время жаждет стать хорошим королем. Но он хороший человек и будет к ребенку добр.
   - Я не упрекаю тебя, девочка, - успокоила ее Скай. - В юности я сделала то же самое.
   - В юности ты сделала куда хуже! - шутливо упрекнул ее Адам, появляясь в зале. - Добро пожаловать домой, дорогая внучка! - Он обхватил Жасмин своими огромными руками.
   Она сердечно поцеловала дедушку, потом, отступив, спросила:
   - Ты хромаешь. В чем дело?
   - В чем дело? - вмешалась Скай. - Я скажу тебе, в чем дело. Дело в том, что он - старый дурак, Жасмин. Он целыми днями охотится, пьет вино и ест пищу, которая слишком тяжела для его желудка. Вот в чем дело!
   - У меня подагра, - с большим достоинством ответил граф Ланди и позволил Жасмин усадить его у огня. - Так что такое я слышал о ребенке, мадам?
   - Так мама вам написала? - спросила внучка, устраиваясь рядом, в то время как Скай заняла стул напротив.
   - Написала, - подтвердил Адам. - Ты счастлива, дорогая?
   - И да, и нет, - призналась Жасмин. - Счастлива" что У меня будет ребенок, хотя и знаю, мы никогда не сможем пожениться с его отцом. И это меня до сих пор беспокоит.
   - А как это может не беспокоить? - согласилась Скай. - Но ты ведь знала, начиная свой роман с принцем Генри, какова будет у тебя жизнь, если ты родишь ребенка. Так что выброси все из головы и не мучай себя понапрасну, девочка. Твоя мать говорила, что принц тебя любит и будет добр и к тебе, и к ребенку, даже если в конце концов женится на ком-то другом.
   - А когда появится на свет мой новый правнук? - спросил Адам, потянувшись к принесенному слугой бокалу вина, делая вид, что не замечает уничтожающего взгляда Скай.
   - В середине сентября, дедушка, - ответила Жасмин. - Хэл сказал, что приедет незадолго до рождения. Это его первый ребенок. Королевский кортеж будет следовать через центральные графства, и ему будет нетрудно улизнуть.
   Де Мариско кивнули, Скай была рада, что Генри Стюарт хотел присутствовать при рождении ребенка. Это хорошо характеризовало юного принца.
   - А где мои дети? - воскликнула Жасмин. - Я так по ним скучала! Так хотела их увидеть!
   Скай подала знак слуге, и тот поспешил из зала. Через минуту к ним ворвались трое молодых Линдли в сопровождении нянь.
   - Мама вернулась, - объявила им Скай. - Девочки, сделайте реверанс. Генри, поклонись.
   Жасмин поразили перемены, происшедшие в детях, ведь только девять месяцев, как она оставила их! Перед ней стояла Индия: темные шелковистые волосы завивались в локоны, золотистые, как у Рована, глаза широко открыты от любопытства. На ней было платье из розового бархата, которое так ей шло. Она была аккуратна и почтительна. А Генри!
   - Вы нарядили его в брюки! - поражение произнесла она. Ее трехлетний сын был одет в бриджи из голубого бархата и куртку с кружевным воротником цвета слоновой кости.
   - Я никогда не пеленала детей, как другие, - ответила Скай. - От этого у них получаются кривые ноги. И обычай наряжать до пяти лет мальчиков в юбки кажется мне смешным!
   - После пяти месяцев я не пеленала детей, - слабо согласилась Жасмин. Они были очень спокойными. Даже Фортуна. Фортуна! Ее младшей дочери было почти два года.
   - А ее волосы так и не потемнели, - заметила она и потрогала один из завитков девочки. Он был шелковисто-мягким. На Жасмин смотрели большие зеленые в голубизну глаза. - Бабушка, у нее твои глаза! - восхищенно воскликнула внучка. - Когда-нибудь она станет такой же красивой! - Фортуна, как и ее брат, была одета в голубое.
   - Прелестный выводок, - рассмеялся Адам. - Даже эта маленькая лисичка, - И он намотал на палец один из локонов Фортуны.
   - Добро пожаловать домой, мама. - Леди Индия Линдли присела в изящном реверансе, брат поклонился, а маленькая сестренка, подражая старшей, взялась ручонками за миниатюрную юбку, наблюдая из-под золотистых ресниц, правильно ли она все делает.
   Жасмин прикусила губу, чтобы не захохотать. Маленькой она вела себя так же и была уверена, что огонь, горевший в леди Фортуне, только притушили, но не загасили вовсе.
   - Бабушка, ты их здорово выдрессировала, - признала она.
   - В границах! - поучительно сказала Скай. - Детей нужно держать в границах, дорогая! Они должны знать, что хорошо, что плохо, что им разрешено делать, а что нет. Ты их слишком баловала, и, надеюсь, когда вы вернетесь в Кэдби, не испортишь моих трудов. Манеры! Манеры прежде всего.
   Хорошие манеры скроют множество огрехов и недостатков, Жасмин.
   Жасмин наклонилась и заключила каждого из детей в теплые любящие объятия.
   - Как я рада вас видеть, дорогие, - воскликнула она. - Индия, ты уже настоящая леди. Готова поспорить, что при дворе нет тебя краше.
   - Спасибо, мама, - расплылась от удовольствия Индия, а Скай послала внучке взгляд, означавший: "Что я тебе говорила!"
   - И ты, милорд, очень вырос, - повернулась к сыну Жасмин. - Когда будешь постарше, может быть, сможешь служить пажом у короля. Тебе этого хочется?
   - Спасибо, мама, - ответил лорд Генри Линдли, но не прибавил к этому ничего.
   Жасмин взглянула на бабушку.
   - Генри - скрытный мальчик. Он много думает, но держит свои мысли при себе, но он хороший парень.
   - На свои три года он выглядит таким серьезным. - Жасмин снова наклонилась к сыну. - Так ты хочешь служить королю, Генри?
   Он кивнул, но в глазах мальчика промелькнул испуг.
   - И мне скоро придется уехать ко двору, мама? - спросил он.
   Жасмин обняла и поцеловала сына.
   - Не бойся! Через много-много лет, дорогой. - И с облегчением увидела, как после этого обещания сын улыбнулся. Какой он еще ребенок, несмотря на свой взрослый костюм!
   - Мама! Мама! - Фортуна тянула Жасмин за юбку. - Поцелуй и меня! И меня!
   Жасмин рассмеялась и, повернувшись к младшей дочери, поцеловала ее в обе щеки. Фортуна хихикнула.
   - Люблю целоваться, - с восторгом объявила она.
   - Какая ты стала рассудительная, - счастливо промолвила Жасмин.
   Последующие недели были самыми счастливыми в ее жизни. Окруженная любящими и хлопочущими вокруг нее родными, она становилась все умиротвореннее по мере того, как в ней зрел ребенок. Она гуляла с детьми в бабушкиных парках, по полям, в садах, принадлежащих Королевскому Молверну. Дни удлинялись, становилось все теплее - весна катилась к лету, потом лето побежало к осени.
   Жасмин объяснила детям, что в конце сентября в семье появится новый ребенок. Они удивлялись ее растущему животу и прижимались к нему ушами, чтобы услышать младенца.
   - А почему маленький у тебя внутри? - однажды спросила Индия.
   - Чтобы жить в нашем мире, он сначала должен вырасти там, - ответила мать.
   - А как он туда попал? - продолжала расспросы дочь.
   Скай лукаво посмотрела на внучку:
   - В самом деле, дорогая, как он туда попал?
   - Его положил туда папа, - не увиливая, ответила Жасмин.
   - Мой папа? - не унималась Индия. На секунду печаль затуманила глаза Жасмин, но она тут же улыбнулась старшей дочери:
   - Нет, Индия, не твой папа. Другой папа.
   - А другой папа будет моим папой? Он приедет жить с нами?
   - Нет, жить с нами он не сможет, но скоро ты с ним познакомишься. Он приедет на рождение ребенка. Тебе он понравится, и ты ему понравишься, обещаю, - заверила дочь Жасмин.
   ***
   На третий день сентября от Генри Стюарта прибыл гонец. Принц заболел. В своем замке в Ричмонде он слишком активно занимался спортом, а потом, разгоряченный, отправился купаться на реку. После этого слег с ужасной простудой. Он обещал, самое позднее, приехать к середине месяца. И просил ее не рожать до него. Она улыбнулась, хотя и была встревожена. Чума все еще свирепствовала и в деревне, а ослабленный простудой принц легко мог заразиться.
   - Как он себя чувствует на самом деле? - спросила она гонца.
   - Его лихорадит, - ответил тот. - И мучает кашель. Уверяю вас, мадам, он не умрет, если это вас беспокоит. Он уже болел так и раньше и всегда поправлялся.
   Больше от принца не поступало вестей. Пятнадцатого сентября Жасмин весь день тревожно смотрела на дорогу, но Генри Стюарт так и не приехал. Наконец, когда вечером семья села за ужин в большом зале, у дома появились всадники и вошел Хэл. Бледные щеки Жасмин сразу порозовели, пока, спотыкаясь, он бежал через зал.
   - Любовь моя! Наконец ты приехал! - Боже, каким изнуренным он выглядел, еще не оправившись от болезни. И все-таки приехал к ней! Руки Жасмин обвились вокруг шеи принца, и она страстно его поцеловала, понимая теперь, как скучала по возлюбленному.
   Он поцеловал ее в ответ и, усадив, улыбнулся и потрогал живот:
   - Как ты великолепно расцвела, любовь моя. Я вижу тебя, и мое сердце наполняется блаженством. Как мне тебя не хватало все эти месяцы!
   Лорд и леди де Мариско обменялись взглядами и радостно улыбнулись друг другу. Жасмин не преувеличивала - принц Генри искренне ее любил. И хотя внучка никогда не выйдет за него замуж, принц даже после женитьбы позаботится о ней и ребенке.
   Жасмин подвела любовника к столу, чтобы познакомить с родными.
   - Милорд, - медленно поднялся Адам де Мариско, - с вашего позволения я позабочусь о ваших людях. Их лошадей нужно поставить в стойла и самим им требуется горячая пища и кров. Я вижу, вы долго скакали.
   - В этом нет нужды, милорд, - ответил Адаму принц. - Я прибыл с одним слугой. Теперь не время для пышности и показухи. Это наше частное с вами дело. И благодарю вас за радушный прием. - Он разразился кашлем.
   - Вишневый ликер с хинной корой, - предложила Скай. - Я позабочусь о вашем слуге. У вас нехороший кашель, милорд. Его надо лечить. Разве в Ричмонде у вас нет врача?
   - Я не люблю докторов, - ответил принц.
   - Как любой мужчина, - тепло проговорила Скай, и принц Генри с удивлением посмотрел на нее. - Вы могли бы быть одним из моих внуков, - продолжала госпожа де Мариско, - и я собираюсь относиться к вам, как к внуку, милорд. Мы сразу же уложим вас в постель! Вам требуется нормальный уход, а не шарлатанство, как у вас при дворе.
   - А вы жили при дворе? - спросил он удивленно. Ему понравилась эта решительная пожилая женщина. Разглядывая ее рядом с Жасмин, он обнаружил у женщин много общего - не только в чертах лица, но и в манерах. Должно быть, в свои годы леди де Мариско была красавицей.
   - При дворе Бесс, в этом гадючнике! - объяснила Скай, уводя принца из зала. - Думаю, у вас тоже свой неплохой террариум.
   Она заботливо уложила его в постель, укрыла одеялом и положила к ногам завернутые во фланель кирпичи. Она кормила его легкой питательной едой, поила сиропом от кашля из вишни и хинной коры. К своему удивлению, через несколько дней Генри Стюарт почувствовал себя гораздо лучше. Настолько лучше, что, когда восемнадцатого сентября у Жасмин начались схватки, он решил присутствовать при родах.
   - Я никогда не видел, мадам, как появляются на свет дети, - сказал он Скай. - Ради Бога, как это выглядит? Смогу я утешить любимую во время родов?
   - Скажу вам откровенно, милорд, - начала госпожа де Мариско, - рождение ребенка дело болезненное, шумное и кровавое. Если вы боитесь этих вещей, прошу вас остаться в зале. У нас не будет времени заниматься кем-нибудь еще, кроме моей дорогой девочки. Ребенка, который у нее в животе, родить не просто.
   - Ведите меня, мадам, - прервал ее принц и последовал за Скай к постели Жасмин.
   Он нашел любовницу в спальне, бледную, всю в каплях пота. Нервно, с распущенными волосами она вышагивала по комнате.
   - На этот раз все кончится быстро, - обратилась она к бабушке, даже не замечая принца. - Я это чувствую. Ребенку не терпится родиться.
   - Тем лучше, - проронила Скай и окинула комнату взглядом, чтобы убедиться, все ли готово. Стол для родов стоял на месте, рядом много чистых простыней, вода. Тут же колыбель и пеленки.
   - Ox, - закричала Жасмин и от боли согнулась пополам.
   - Помогите мне положить ее на стол, милорд, - попросила Скай.
   - С ней все в порядке? - забеспокоился Генри Стюарт.
   - Насколько может быть в порядке женщина во время родовых мук, - удивилась его вопросу Скай, но похвалила за то, как аккуратно и бережно он положил Жасмин на стол. - Встаньте сзади, милорд, и обхватите ее руками, - учила она принца. - Ей потребуется вся ваша сила.
   Генри Стюарт обнял Жасмин, как велела госпожа де Мариско, и, склонившись, что-то ободряюще зашептал, потом стал поглаживать нежными руками живот. Казалось, он чувствовал, что нужно делать, и, ободренная его присутствием, Жасмин принялась за работу - изо всех сил выталкивать ребенка на свет.
   - Головка! - воскликнула Скай.
   - Адали! - вскричал Генри Стюарт. - Займи мое место!
   Адали, повинуясь, ринулся к нему, а принц, обежав стол, присоединился к Скай.
   - Боже, - прошептала она. Этого ей только не хватало. При виде крови, да еще ослабленный болезнью, он сейчас упадет в обморок. Но, к ее удивлению, принцу не стало плохо. Наоборот, он с интересом наблюдал за родами, ободряя Жасмин. А когда стало ясно, что ребенок вот-вот появится на свет, он мягко оттолкнул в сторону Скай и принял на руки ребенка, пока госпожа де Мариско обрезала ему пуповину.
   Ребенок начал кричать в ту же секунду. Всмотревшись в родившееся существо. Генри Стюарт широко улыбнулся:
   - Сын! - Он поднял вверх орущего мальчугана, чтобы стало видно Жасмин. - У нас сын, мадам! - Потом передал младенца Скай и бросился целовать возлюбленную. - Спасибо, любовь моя! Спасибо, - нежно говорил он.
   - Ты просто не поверишь, - потом рассказывала Адаму Скай, когда они остались в комнате наедине. - Он будет потрясающим королем, этот юный Генри Стюарт! Даже я буду восхищаться и уважать такого короля. Он не свалился в обморок, Адам! И он оттолкнул меня, чтобы самому принять своего ребенка. Вот это мужчина! Неудивительно, что Жасмин его полюбила, жаль только, что они не могут пожениться. Как несправедлива подчас бывает жизнь. Она была бы замечательной королевой. Ты понимаешь, что, если бы они стали мужем и женой, этот мальчик когда-нибудь взошел бы на английский престол. Боже мой, как все несправедливо! Он женится на какой-нибудь вырождающейся девице из королевской семьи, и та родит ему либо мертвого ребенка, либо совсем хилого наследника, в то время как наш правнук такой крепкий крикун.
   - Младенцу лучше оставаться простым англичанином, - заметил жене Адам. Если бы он был наследником Генри Стюарта, его бы у нас отобрали и воспитывали чужие люди. Они бы влияли на него, а не мы. Я благодарю Бога, что он не наследник престола и останется с нами с младенчества до отрочества. Мужчиной я его не увижу, но надеюсь прожить достаточно долго, чтобы узнать, каков будет мальчик Карл Фредерик Стюарт. С меня и этого довольно.
   Пораженная, Скай посмотрела на мужа. Никогда прежде он не говорил о собственной смерти.
   Он похлопал жену по руке, тут же поняв ее страхи:
   - Мне восемьдесят два года, девочка, и жить мне осталось не так уж долго, но и не так уж и мало. - Он усмехнулся и, наклонившись, поцеловал жену.
   Лорд Карл Фредерик Стюарт родился в полдень восемнадцатого сентября 1612 года. Восхищенный голубоглазым золотистоволосым сыном, принц Генри оставался с ребенком и матерью всего три дня. 22 сентября он уехал, чтобы присоединиться к своим августейшим родителям, которые направлялись из центральных графств обратно на юг. Прежде чем покинуть Королевский Молверн, он переговорил наедине со Скай, Адамом и Жасмин.
   - Я располагаю правом, - сказал он Адаму, - вносить изменения в наследование графского титула Ланди. - Он посмотрел на Скай. - Прошлой весной, перед тем как умереть, Роберт Сесл сказал мне, мадам, что покойная королева Бесс учредила наследование вашего титула по женской линии. Ваша дочь, графиня Брок-Кэрнская, в титуле не нуждается, не нуждается в нем и Жасмин, которая сама маркиза Вестлей.
   - Вдова маркиза Вестлея, - поправила она принца, и тот рассмеялся.
   - Да, да, вдова маркиза Вестлея, любовь моя.
   - И вы, милорд, - вмешалась Скай, - изменили наследование с тем, чтобы ваш сын получил титул моего мужа? Генри Стюарт кивнул:
   - С моей стороны это было слишком самонадеянным, и если это вас не слишком устраивает, все можно переменить. Но я не думаю, что вы станете возражать. Конечно, я могу попросить отца пожаловать титул маленькому Карлу, но так будет меньше шумихи.
   - Меньше, - согласилась Скай и посмотрела на Адама.
   - Я не против, - ответил тот.
   Жасмин была еще слишком слаба, чтобы вставать с постели, и принц попрощался с ней в спальне, где она кормила Карла. В восхищении он наблюдал, как сын жадно сосал грудь.
   - Я тебя ревную к малютке, - улыбнулся он. - Когда ты будешь со мной при дворе?
   - Карл должен подрасти. Он слишком мал, чтобы выдержать такое путешествие. А я хочу выкормить его сама, - возразила Жасмин. - Я выкормила и Индию, и Генри.
   - Я хочу, чтобы ты была при дворе к свадьбе Елизаветы в феврале, - объявил принц. - Либо найми ему кормилицу, либо возьми с собой, что вряд ли хорошо зимой.
   - Мы обсудим это, когда Карл немного подрастет, - уклонилась от ответа Жасмин, не желая прямо отказывать ему - материнская любовь пересилила в ней чувство к этому человеку.
   - К брачным торжествам Бесс, - предупредил он ее. - В этом вопросе я не потерплю ослушания.
   - Хорошо, милорд, - согласилась она с ложной покорностью.
   - Торамалли, возьми ребенка, - распорядился принц, и служанка поспешила исполнить его приказание. - А теперь, мадам, - повернулся он к Жасмин, - как следует попрощайся со мной.
   Их губы встретились, и Жасмин с удивлением обнаружила, что в ней просыпается уснувшая было страсть.
   Она отстранилась, и принц усмехнулся:
   - Вот видишь, желание ко мне уже борется в тебе с материнским чувством к ребенку. - И, поцеловав на прощание, пообещал; - Я постараюсь навестить тебя до твоего возвращения ко двору. - Потом поднялся с кровати и, подмигнув, вышел из комнаты.
   - Адали, - окликнула евнуха Жасмин, - поднеси меня к окну, чтобы я могла видеть, как уезжает мой господин.
   Слуга бросился исполнять ее желание. Он бережно держал ее в руках, а она тянулась, силясь рассмотреть в окно принца, который внизу прощался со старыми де Мариско.
   - Продолжайте принимать сироп от кашля, - наставляла его Скай. - Я дала вашему слуге его рецепт. Составляющие достать не сложно, поэтому не слушайте его, если он будет врать, что не достал хины. Кашель еще глубоко сидит в вашей груди, милорд. Мой сироп лишь не позволяет ему выходить оттуда.
   Генри Стюарт наклонился и поцеловал Скай в щеку.
   - Своих бабушки и дедушки я не знал, - произнес он. - Вы замените мне их. - И, вскочив на лошадь, поскакал по дороге прочь. Вслед за ним направился и слуга. Обернувшись, чтобы в последний раз помахать де Мариско, принц с радостью увидел в окне наверху Жасмин и послал ей воздушный поцелуй.
   - Приятный юноша, - заметил Адам.
   - Приятный, - согласилась Скай.
   У себя наверху в надежных руках Адали Жасмин видела в окно, как ее возлюбленный покидает Королевский Молверн. "Почему мне так грустно?" размышляла она. Слезы катились у нее по щекам. "До свидания, любовь моя, думала она про себя. - Храни тебя Бог". Отчего она так сказала? Она удивилась сама. Так обычно говорят, когда больше не рассчитывают встретиться с человеком. Жасмин передернула плечами, и Адали принялся ее успокаивать.
   - Обратно в постель, миледи. Бабушка не простит мне, если вы простудитесь. - И евнух понес ее к кровати, а она утирала слезы, которые слуга скромно не замечал.
   Глава 21
   Весь день Генри был в дороге, чтобы застать отца и мать в Судли, домашнем замке лорда и леди Шандо. С полудня начался дождь, но принц не слезал с лошади, спеша сообщить родителям о появлении на свет сына. Только раз они остановились, чтобы дать роздых лошадям и что-нибудь перекусить. Трактир был невелик, и трактирщик так и не понял, кого обслуживает. Дункан сообщил ему, и челюсть хозяина отвалилась от удивления. Трактирщик слышал, что королевская семья находится где-то неподалеку, но уж, конечно, не рассчитывал подавать пиво кому-нибудь из ее членов.
   - Есть у тебя что-нибудь из еды? - спросил Дункан.
   - Нет времени, - остановил слугу Генри Стюарт. Дункан служил принцу всю жизнь и пользовался привилегией возражать хозяину:
   - Я и шагу не двинусь дальше, милорд, если в моей утробе не окажется что-нибудь горячее. Я не так молод, как вы, да и вам что-нибудь тепленькое не повредит. Вы все еще кашляете, и эта погода не доведет вас до добра.
   - С тобой, Дункан, легче согласиться, чем спорить, - усмехнулся принц и тут же закашлялся.
   - Ну вот видите, милорд, - проворчал слуга. - Вам нужно поесть, отдохнуть и хлебнуть эликсира госпожи де Мариско, прежде чем снова пускаться в путь. Слуга повернулся к трактирщику, который так и стоял с открытым ртом, и приказал:
   - Еды!
   - Сию минуту, милорд, - пробормотал хозяин и юркнул на кухню, едва не столкнувшись с женой, которая с широко раскрытыми глазами прислушивалась из-за полуприкрытой двери.
   Вскоре на столе появился горячий суп, тушеная крольчатина, несколько толстых ломтей ветчины и каплун, хлеб, сыр и пирог с сушеными яблоками. Принц, который как будто бы и не хотел есть, вдруг понял, что, несмотря на кашель, проголодался. Когда они покончили с едой, Дункан щедро расплатился с хозяином, и мужчины вышли к конюшне. Они оставили лошадей.
   - Я накормил их и дал воды, но только после того как они остыли, милорд, сообщил им мальчишка-конюх.
   - Славно, малыш, - похвалил его Генри Стюарт и швырнул монету. - Скакать еще долго. Ты позаботился о них, и они отдохнули, как и мы подкрепились горячей пищей. - Он вывел лошадь из конюшни и вскочил на нее.
   - Когда-нибудь расскажешь своим внукам, что ухаживал за лошадью будущего короля Англии, - крикнул удивленному мальчику Дункан. - Самого принца Генри Стюарта. - Слуга тоже вскочил на лошадь, и они вновь поскакали под дождем, оставив пораженного мальчика во все глаза смотреть им вслед.
   Когда они наконец достигли замка Судли, король и королева уже сели в большом зале за ужин. Все еще в дорожных сапогах, принц присоединился к ним, и мать нахмурилась, услышав в его груди хрипы. Не обращая на нее внимания, Генри Стюарт поднял бокал:
   - Ваши величества, милорд и миледи, прошу вас выпить за здоровье и долгую жизнь Карла Фредерика Стюарта, моего сына, который восемнадцатого сентября родился в Королевском Молверне!
   Последовало удивленное молчание. Конечно, при дворе знали, в каком положении находится леди Линдли, но до сих пор она была очень осмотрительна. Поведение принца было трудно назвать благоразумным, и августейшие родители не знали, как поступить.
   Наконец король неуклюже поднялся на ноги и взялся за бокал:
   - За здоровье и долгую жизнь лорда Карла Фредерика Стюарта, моего первого внука!
   Придворные вскочили на ноги и закричали:
   - Ура!
   Генри Стюарт весь светился от счастья и милостиво принимал поздравления окружающих.
   Потом мать зашептала ему:
   - Генри, сядь сейчас же! Не устраивай спектакля! Ты не первый мужчина, у которого родился сын, и не первый Стюарт с незаконнорожденным ребенком. Сядь! Боже, ты весь промок. Выйди из-за стола и разыщи себе сухую одежду. Поговорим после ужина в нашей комнате.
   Принц был рад покинуть зал и, улыбнувшись матери, вышел. К нему тут же поспешил мажордом лорда Шалдо.
   - Позвольте, ваша светлость, проводить вас в приготовленные апартаменты. Слуга уже вас ждет, а я распорядился принести ванну и горячей воды. Дункан сказал, что вы весь день скакали под дождем.
   В тишине отведенной ему комнаты Генри Стюарт вдруг обнаружил, что его трясет от холода. Что-то сердито бормоча, Дункан раздел хозяина и усадил в горячую воду.
   - У вас разума не больше, чем у девушки, милорд, - ворчал он. - Уж лучше бы мы остались в том маленьком трактире, чем скакать столько миль под дождем. Мои старые кости ломит, а вы снова кашляете. Согрейтесь и ложитесь в кровать.
   - Родители хотят повидаться со мной у себя в комнате, - ответил принц слуге. - В зале мы выпили за здоровье Карла. Весь двор выпил, Дункан. А первым бокал поднял отец!
   - Вы сейчас же отправитесь в постель, милорд. Больше я вам не позволю делать глупостей. Я сам переговорю с вашими родителями. Ваша августейшая мать все поймет, и они сами придут к вам. Болезнь - не шутка.
   Генри Стюарт больше не стал спорить с Дунканом. Когда возбуждение прошло, он снова почувствовал себя отвратительно. Он довольно долго просидел в ванне, чтобы тепло воды вобрало в себя боль и холод из костей. Потом Дункан вытер его и закутал в ночную рубашку, принц забрался в постель и принял немного микстуры от кашля госпожи де Мариско. Он даже не почувствовал, как задремал, пока мать не разбудила его, тряся за плечо.
   - После поездки в Королевский Молверн твоя простуда усилилась, - сказала она, - хотя Дункан говорил, что там старая де Мариско ухаживала за тобой, как за своим, и тебе на время полегчало.
   - Несколько дней я отдохну и поправлюсь, мадам, - заверил он. - Я сам помогал родам, мама. Сам принял ребенка из утробы матери и слышал, как он первый раз закричал. Это так великолепно!
   Анна Датская поразилась и слегка ужаснулась. Яков каждый раз, когда ей предстояли роды, ускользал из дворца. Да и вряд ли она в эти минуты захотела бы его видеть рядом, в этой же комнате, принимающим роды.
   - Мальчик здоров? - спросила она сына.
   - Здоров, красив и крепок, - ответил ей Генри. - У него золотисто-каштановые волосы Стюартов и, хотя глаза сейчас голубые. Жасмин говорит, что с возрастом они могут измениться.
   - Конечно, - согласилась королева и затем спросила:
   - А как себя чувствует леди Линдли? Роды прошли легко?
   - Да. Она уже кормит сына. Но я ей сказал, что зимой к свадьбе Бесс хочу ее видеть рядом с собой, так что к двенадцатой ночи ей придется передать сына кормилице. Мы еще долго пробудем здесь?
   - Пять дней, - ответила мать. - Тебе нужно отдохнуть, Генри. Мне совсем не нравится твое состояние. Я не потерплю никакого ослушания - ты останешься в кровати, пока я не разрешу тебе встать.
   - Как прикажешь, мама, - кротко ответил сын, но королева знала, как только ему станет легче, в постели его не удержать никакими силами.
   Проснувшись утром. Генри Стюарт узнал, что родители рано утром уехали.
   - Они отправились в Королевский Молверн, - сказал ему Дункан.
   - Почему же не сказали мне? - пожаловался принц слуге и тут же закашлялся. - Я бы поехал с ними.
   - Они вам нарочно не сказали. Вы бы рвались поехать тоже. А до Королевского Молверна больше двадцати пяти миль. Раньше чем через два дня они не вернутся. Придворным объявили, что у короля головная боль, а королева ухаживает за вами. Об этом знает только лорд Шандо, который будет занимать двор охотой, а по вечерам танцами. Подданные не будут скучать без своего короля.
   ***
   С первыми лучами солнца в Королевский Молверн был послан гонец предупредить де Мариско о предстоящем монаршем визите. Король и королева ехали инкогнито лишь с полудюжиной придворных. Привыкшие проводить по целому дню в седле, они оба почти не устали, когда к вечеру подъехали к Королевскому Молверну. На пороге дома их почтительно приветствовали Скай и Адам де Мариско.
   - Добро пожаловать в Королевский Молверн, сэр, - пригласил Адам. - Прошу простить внучку за то, что она не может выйти поздороваться с вами, но она еще не оправилась после рождения Карла Фредерика.
   - Мы и приехали посмотреть на парня, - объявил король, стягивая перчатки и снимая длинный плащ.
   - Сэр, мадам, позвольте после дороги предложить вам вино и печенье, учтиво сказала Скай.
   - А можно мы сначала посмотрим на мальчугана? - почти застенчиво спросил король.
   - Конечно, милорд, - улыбнулась госпожа де Мариско, вспомнив, как сама когда-то впервые стала бабушкой. - Не угодно ли будет вашим величествам пройти со мной. - И повела их по двум пролетам лестницы в комнаты Жасмин. - Сейчас она кормит сына.
   Жасмин знала о приезде короля и королевы, и поэтому не удивилась, когда в сопровождении Скай августейшая пара вошла в ее комнату. Новорожденный лежал у нее на руках и жадно сосал грудь. С распущенными волосами Жасмин выглядела удивительно красивой. Мягкий румянец вернулся на ее белые щеки. В белом платье, рукава которого щедро украшали французские кружева, она восседала на кровати, опершись на лучшие бабушкины подушки.
   - Сэр, мадам. - Она слегка наклонила голову. Королева поспешила к кровати и взглянула на внука.
   - Ах, какой красавчик! - воскликнула она и улыбнулась Жасмин, искренне пожалев, что Генри не сможет взять ее в жены. Она не только была красива и способна к рождению детей, но и полна достоинства. Она понимала, что значило быть королевой. Печальная ситуация.
   - Дай-ка мне малыша, - попросил король, подходя к ним, и, когда Жасмин оторвала его от груди, поднял на руки.
   Карл Фредерик Стюарт заплакал - он так удобно ужинал на груди у матери.
   - Ну, ну, малыш, - нараспев проговорил дедушка, и, заинтересовавшись звуками незнакомого голоса, ребенок умолк и уставился на короля. - Вот какой славный малыш у Жасмин Линдли. Сыну есть чем гордиться. Я понимаю, почему он перед смертью Солсбери в мае устроил так, чтобы в случае рождения от тебя сына к нему бы отошли и титул, и имение. Когда это произойдет, я сделаю парня герцогом Ланди, а не просто графом. А пока пусть будет известен как виконт Ланди. По крови он Стюарт. А мы, Стюарты, о своих заботимся, спросите, мадам, хотя бы у вашего отчима, графа Брок-Кэрнского.
   - Спасибо, ваше величество, - едва слышно произнесла Жасмин.
   - Дай-ка мне его, Яков, - попросила королева. - Ты его не правильно держишь. Можно подумать, у тебя никогда не было детей. Поддерживай ему головку! - Она взяла внука у улыбающегося супруга. - Твои мать и отчим прибыли с нами, - сказала она Жасмин. - Я подумала, ты захочешь их увидеть, а матери, конечно, не терпелось взглянуть на внука.
   Постояв еще несколько минут, король и королева собрались уходить, пообещав заглянуть утром перед своим отъездом в замок Судли.
   - Пожалуйста, мадам, скажите, что с принцем? - спросила Жасмин, когда королева Анна уже выходила из комнаты.
   Резкий ответ уже готов был сорваться с губ королевы, но, взглянув на Жасмин, Анна поняла, как искренне любит она ее сына.
   - Он все еще простужен, дорогая, - тепло ответила она. Торамалли приняла ребенка и положила в колыбельку рядом с Жасмин.
   - Наш малыш спит. Он больше не хочет есть. Он уже наелся. Иначе он кричал бы так, что разбудил бы мертвых. Он ведь настоящий Могол.
   - А не Стюарт? - улыбнулась служанке Жасмин. В эту минуту в ее спальню ворвалась Велвет. Алекс следовал за ней по пятам.
   - Где он? - закричала Велвет. - Где мой внук Стюарт?
   - Ну, мама, - рассмеялась Жасмин, - откуда в тебе столько снобизма? Вот он - в колыбельке, заснул на монарших руках своей бабушки. Король обещал сделать его герцогом.
   Велвет взглянула на ребенка, лежащего на животике с повернутой головкой, и расплылась в улыбке.
   - Он очарователен! - воскликнула она. - И я не ревную его к королеве за те несколько минут, которые она провела с ним. Бабушкой маленький Карл Фредерик Стюарт будет называть меня. Рядом со мной он будет расти. И я счастлива, что я не королева. Боюсь, в ее положении слишком много неудобств. - Она посмотрела на дочь. - Ты довольна?
   - Да, - ответила Жасмин. - Как может быть иначе? Генри Стюарт меня любит, и я родила ему сына.
   Кроме Хэла и детей, мне больше никто не нужен. Моя жизнь полна.
   Велвет наклонила голову, довольная ответом дочери.
   - Из Генри Стюарта когда-нибудь выйдет хороший король, - заметил Алекс Гордон. - Он заботится обо всем. Ведь это он устроил с бедным стариной Сеслом, чтобы дедушкин титул перешел к мальчику. Так поступил и мой дедушка с моим отцом.
   - Дедушка поступил хитроумно, - рассмеялась Жасмин. - Передав уже существующий титул, ему не потребовалось утверждать нового, расширять сословие пэров, увеличивать средства на его содержание. Я уверена, что Роберт Сесл тут же согласился с предложением Хэла. Ему так не нравился наш роман.
   Граф Брок-Кэрнский усмехнулся.
   - Да, - согласился он, - твои доводы понравились бы Сеслу, упокой Бог его душу. Он всегда бережно относился к королевскому кошельку. Верный, как пес, он доработался до могилы. Король заменил его Робертом Карром, а в помощь назначил этого идиота графа Соммерсета. Неважный выбор.
   - Я слышала, Франс Ховард развелась с Эссексом и собирается выйти за Kappa? - спросила Жасмин у отчима.
   - Да, - подтвердил граф Брок-Кэрнский. - Но эта сука не развелась, а расторгла брак. Причем не из-за propter maleficium versus hanc несовместимости между ними, нет, она этим не удовлетворилась и выставила мужа импотентом, объявив о propter frigiditatem, то есть о неспособности любить женщин вообще. Теперь об этом судачит проклятый двор, хотя архиепископ и считает по-другому. Расторжение уже стало фактом, но о нем пока еще не объявлено. А весной она и Карр поженятся.
   - Жасмин надо отдохнуть, Алекс, - перебила супруга Велвет. - Пойдем. Утром заглянем к тебе, дорогая.
   - Ты вернешься ко двору с королем, мама? - спросила Жасмин.
   - Нет, пора возвращаться в Шотландию, - ответила Велвет дочери. - Можно не сомневаться, с весны мальчишки без нас совсем одичали. Пора брать их в руки. Сэнди и Чарли должны ходить в университет. Бог знает, сколько плохого они набрались в наше отсутствие и сколько девчонок обрюхатили в Дан-Броке. Твой отчим не понимает моего беспокойства.
   Алекс улыбнулся и подмигнул падчерице поверх головы жены.
   - Я уверена, мама, ребята ведут себя хорошо, - успокоила Велвет Жасмин.
   - И я на это надеюсь, - подхватил граф Брок-Кэрнский.
   - Алекс! - Его жена пришла в ярость. - Вот почему с сыновьями так трудно справиться. Ты поощряешь их дурное поведение.
   - А что плохого, если парни ухлестывают за смазливыми девчонками, упрямился граф. - Я тоже этим занимался, пока не женился на тебе, дорогая.
   - У тебя двое сыновей Жасмин, - повернулась к ней мать. - Предупреждаю, ни на секунду не отпускай вожжей, иначе потом не справишься.
   Когда родители ушли. Жасмин подумала, что мать все больше становится похожей на тетю Виллоу.
   Ранним утром, перед тем как отправиться в замок Судли, король и королева еще раз зашли посмотреть на внука. Король подал Жасмин кошелек, и она приняла его, хотя и испытала при этом неловкость. Она знала, что казна постоянно пуста, а она была обеспеченной женщиной. Но, чтобы не обидеть их величества, Жасмин не отказалась.
   - Надо обсудить крещение ребенка, - сказал король.
   - Мы с принцем надеялись, что принцу Карлу и принцессе Елизавете будет позволено стать крестными родителями нашего сына, - ответила Жасмин.
   - И в какой церкви вы собираетесь его крестить? - спросил король.
   - Ну конечно, в англиканской.
   - А разве ваша семья не принадлежит к Старой Церкви?
   - Мы все в ней были крещены, - вмешалась Скай, - но нынче дела обстоят так, что мы стали прихожанами англиканской церкви. Елизавета Тюдор любила говорить: "Есть только один Христос, а все остальное чепуха". Может быть, только в этом мы и были с ней согласны. И я, и мои родные - люди мирные и хотим жить спокойно.
   - Как я это понимаю, леди де Мариско, - был вынужден улыбнуться Скай король. - Как я это понимаю. И когда же состоится крещение?
   - Через несколько дней, милорд, - ответила Жасмин. - Все будет зависеть от принца Карла и его сестры.
   - Они будут извещены, - пообещал король, и они с королевой вышли.
   Во время крещения вместо крестных родителей присутствовали граф и графиня Брок-Кэрнские, но принц Карл и его сестра прислали замечательные подарки крестнику. Принцесса подарила шесть серебряных кубков с выгравированным гербом Стюартов и батист для детской одежды. А Карл послал названному в честь него мальчику дюжину серебряных ложек и золотое кольцо-печатку с сапфиром. Король и королева подарили изящно переплетенный молитвенник.
   Согласившись на курфюрста в качестве мужа дочери только после настоятельной просьбы старшего сына, королева встретила Фредерика V без обычного воодушевления. Хотя свадьба была намечена на день святого Валентина, принц Фредерик прибыл в Англию в середине осени. Принц Генри, у которого болезнь отняла много сил, сам встретил будущего родственника в Грейвсенде и сопровождал в Лондон.
   24 октября 1612 года лорд-мэр собирался дать великолепный обед, но Генри настолько плохо себя чувствовал, что его пришлось отменить. Суеверные англичане начали поговаривать о здоровье принца. Той же осенью останки Марии Стюарт были торжественно перевезены в Лондон из Фотерингейского замка и перезахоронены в красивой гробнице, которую Яков устроил для матери в Вестминстерском аббатстве. А старая английская пословица гласит: "Если потревожишь чью-нибудь могилу, умрет родственник". Потом на небе появилась лунная радуга, и ее наблюдали несколько часов. Еще одно дурное предзнаменование, говорили суеверные люди. И в самом деле, 29 октября Генри Стюарт почувствовал себя намного хуже.
   Лондонцы толпами собирались у Сент-Джеймского дворца, ожидая последних новостей. Они видели, как ко дворцу прибыли королева и принцесса Елизавета, чтобы навестить больного. Но врачи объявили, что лихорадка принца заразна, и, к глубокой печали матери, их не допустили к принцу. Королева всегда опасалась заразных болезней. И, к ее стыду, у нее не хватило смелости нарушить запрет врачей и пройти к своему первенцу.
   Вместо этого она расстроенная уехала в Соммерсет-Хаус.
   Король же упрямо оставался с принцем.
   Толпа все прибавлялась, пока не заполнила улицы между Сент-Джеймским дворцом и королевской резиденцией. Многие плакали, так как из дворца поступали неутешительные известия о состоянии больного. Слухи носились по городу. Наконец, к ужасу всех, незадолго до полуночи пятнадцатого ноября Генри Фредерик Стюарт испустил последний вздох. Он был так молод и полон жизни.
   Несмотря на уговоры, Яков оставался у постели старшего сына до тех пор, пока тот не потерял сознания. Потом, рыдая, король бросился вон из Лондона, но тут же вернулся в город в дом сэра Вальтера Копа. Он не находил себе места. Наконец до него дошла весть, что сын умер. Прежде чем удалиться и предаться в одиночестве скорби, король распорядился, чтобы сын лежал в своем дворце в Сент-Джеймсе, гроб следовало установить в королевской часовне.
   Когда наконец похоронные торжества были позади, Яков Стюарт вспомнил о леди Линдли и ее малыше. Он вызвал своего личного секретаря и продиктовал ему письмо, которое поручил доставить королевскому гонцу в Молверн как можно быстрее. Королевский Молверн был далеко от Лондона, и король не знал, дошла ли до нее весть о смерти принца.
   Она и в самом деле не слышала об этом и, прочитав письмо, упала в обморок. Скай склонилась над ней на коленях, а Адам подобрал выроненный пергамент. Он быстро пробежал глазами написанное.
   - Боже! - вырвалось у старого графа. - Какая трагедия для всех нас и для Англии!
   - В чем дело? - Скай взглянула на мужа, одновременно пытаясь привести в чувство Жасмин.
   - Генри Стюарт умер, - ответил он и прочитал письмо.
   "Мадам!
   С глубокой скорбью сообщаем вам о безвременной кончине нашего любимого сына и наследника Генри Фредерика. Его последние мысли были о вас и ребенке нашем внуке лорде Карле Фредерике Стюарте. Вскоре мы свяжемся с вами и обсудим ваше будущее и будущее внука.
   Подписано Яковом Р.".
   Жасмин пришла в себя, и весь ужас случившегося потряс ее душу.
   - Как же он умер? - спросил Адам у королевского гонца.
   - Он всю осень чувствовал себя плохо, милорд, - ответил тот. - За две недели перед концом он совершенно слег. Некоторые считали, что это оспа, но оказалось другое. Я слышал, что его убил брюшной тиф, а люди говорят, не надо было его отцу тревожить кости матери в Фотерингейском замке и перезахоранивать их в аббатстве. Это для всех нас большая потеря.
   - Да, - согласился Адам. - Большая потеря. Гонец провел в доме ночь и на следующее утро уехал обратно в Лондон. Жасмин была в отчаянии, у нее пропало молоко. Карлу Фредерику быстро нашли кормилицу и привели в дом.
   - Отчего все мужчины, которых я люблю, умирают? - жаловалась Жасмин Скай. - Ох, бабушка, мне надо было сказать Хэлу, как я его любила, но я не хотела усложнять и без того сложные отношения.
   - Ты все сделала правильно, - успокоила внучку Скай. - А терять мужчин такова доля женщин. Прежде чем я вышла замуж за твоего дедушку, дорогая, у меня умерло пять мужей, да еще малютка Джонни. Я знаю, как ты любила Генри Стюарта, и искренне тебе сочувствую. Но как ни горюй, принца не вернешь. Ты потеряла любовника, а Англия потеряла величайшего короля будущего. Любовника можно найти другого. Не так легко, но можно.
   А вот будет ли способен маленький принц Карл занять место брата? Генри Стюарт был крепок и полон жизни. А принц Карл - болезненный ребенок. Что, если мы потеряем и его, а королева больше не способна рожать? Прошло уже пять лет с тех пор, как у нее умерла маленькая принцесса. Думаю, нам всем следует молиться, чтобы Бог сохранил принца для нас и Англии.
   Подошло Рождество, но Жасмин не могла веселиться. Она уединилась со своим горем в комнатах, чтобы не мешать детям веселиться. В марте Индии исполнялось пять лет, и для своего возраста она была необыкновенно смышленой.
   - Тебе грустно, мама, потому что умер принц Генри? - как-то спросила она.
   - Да, - ответила Жасмин, отворачиваясь от Индии, чтобы та не видела ее слез.
   - Он отправился на небо и увидит моего папу?
   Жасмин кивнула.
   - У нас нет теперь папы, - сказала Индия. - Ни у одного из нас.
   - Нет, - согласилась с дочерью Жасмин. - Ни у одного.
   В середине января в Молверн прибыл еще один королевский гонец с посланием для вдовы маркиза Вестлея. Ей приказывали приехать в Лондон к четырнадцатому февраля на свадьбу принцессы Елизаветы. В другом случае свадьбу отложили бы из-за смерти принца Генри, но жених жил в Англии слишком долго и не мог больше оставаться. Поэтому сочли разумным отпраздновать королевский союз и благословить новобрачных, чем отпускать принца Фредерика V домой, а потом заставлять приезжать снова.
   - Хэл одобрил бы это решение, - сказала Жасмин, и Скай согласилась с ней. - Принцесса так взволнована предстоящим браком.
   - Что ты наденешь? - заинтересовалась бабушка. - В трауре тебе появляться нельзя. Все-таки это свадьба. Хотя недавно и произошла трагедия. Что скажешь о рубиново-красном бархате?
   Жасмин покачала головой.
   - Нет, я надену черное, - заупрямилась она.
   - У тебя есть прелестное темно-синее платье, - продолжала Скай, не обращая на внучку внимания. - Помнится, "Звезды Кашмира" к нему очень идут.
   - Я надену черное, - не сдавалась внучка.
   - Черный бархат с серебристыми кружевами? - безнадежно спросила госпожа де Мариско.
   - Черный бархат без выреза с белым кружевным воротником, - упрямо твердила Жасмин. - Нечего мне выставлять себя напоказ.
   - Черное с серебром больше подходит для свадьбы, дорогая, - уговаривала внучку Скай. - Принц хоть и умер, но ты же его избранница. Ты должна хорошо выглядеть. Где твоя чертова гордость? Он-то ведь тобой гордился.
   - Платье, которое ты предлагаешь, бабушка, слишком открыто. Я не собираюсь демонстрировать себя на потеху двору. Это будет выглядеть так, будто я ищу нового мужчину и покровителя, а на самом деле мне, вовсе не важно, будет ли у меня когда-нибудь еще мужчина, даже если я доживу до ста лет! - с жаром объявила Жасмин.
   Но когда она приехала в Лондон, то обнаружила, что платье, которое уложили в багаж под ее наблюдением, из сундука исчезло. Зато из сундука вынули великолепное черное бархатное платье с золотистыми кружевами - то самое, которое предлагала Скай. Кроме того, рубиновое колье и серьги.
   - Обязательно ей надо сделать по-своему, - проворчала Жасмин и тут же рассмеялась. - Боже, как мы с ней похожи!
   На ее месте я бы поступила точно так же, - сказала она Торамалли.
   - Я знаю, - заулыбалась верная служанка, - леди-бабушка тоже это сказала, когда доставала из багажа ваше простенькое платье. И она права. Принц хотел, чтобы на свадьбе вы были самой нарядной, после сестры, женщиной, миледи.
   Жасмин известила о своем прибытии короля, но настояла на том, чтобы остановиться в Гринвуде. Не успокоившись еще после смерти сына, король было пришел в негодование, но жена охладила его:
   - Леди Линдли поступает совершенно правильно. Я полностью одобряю ее скромное и тактичное поведение. В конце концов, она ведь не вдова нашего сына, а только его любовница. Когда ты поговоришь с ней о маленьком Карле Фредерике?
   - После свадьбы, - рассеянно ответил король. Хотя король и жаловался, что у него нет сил на свадебные торжества, свадьба принцессы Елизаветы с курфюрстом прошла великолепно и собрала всех без исключения придворных - от высших до самых незначительных. На обозрение были выставлены королевские драгоценности, включая большую жемчужную подвеску, португальский алмаз и другой, еще больших размеров, в золотой оправе под названием "Зеркало Франции". Жасмин никогда не видела этих камней, но про себя подумала, что у нее есть и получше.
   Это было странное празднование. В Вестминстерском аббатстве, где Фредерику V вручали Орден Подвязки, все еще висел портрет Генри Стюарта. Жасмин решительно подавила слезы. Король забыл церемонию посвящения в рыцари, но никто не осмелился ему напомнить.
   Саму свадьбу праздновали четырнадцатого февраля. Венчание происходило в королевской часовне в Уайтхолле. Впервые в Англии королевский брак был заключен по новому обряду. Жених познакомился с невестой четыре месяца назад и успел в нее без памяти влюбиться. Невеста отвечала ему взаимностью и сияла от счастья. К удивлению всех, брак оказался по любви.
   Елизавета Стюарт появилась в платье из серебристой ткани. Длинные белокурые волосы свободно падали на плечи, символизируя невинность невесты. На голове - алмазная с жемчугом корона. Юный жених был одет в красное с серебром, на шее - Орден Подвязки. Все приближенные невесты вышли в простых белых платьях. Королева блистала золотистой материей и алмазами. Король же мало внимания уделял своему наряду, одевшись в черное и выбрав явно не подходящие к костюму чулки. В его шляпу было воткнуто довольно грязное павлинье перо. На плечах - черная короткая испанская накидка со стоячим воротником и капюшоном.
   На торжествах, последовавших за венчанием, король не находил себе места, жаловался на то, как дорого все это обходится, и на скуку, которая охватила его во время представления "маски".
   - Мой славный малыш умер, а они пляшут, - грустно заметил он.
   Жасмин было искренне жаль Якова Стюарта, она понимала его чувства. Да и королева ради дочери, которую искренне любила, старалась держаться достойно. Все происходило как в кошмарном сне.
   Жасмин старалась оставаться в тени. Перед свадьбой в Гринвуд явился королевский гонец и передал ей приказание короля не покидать Лондон. Через неделю он намеревался встретиться с ней. Что бы это значило, гадала Жасмин. Может быть, король хочет дать ей денег на содержание сына? В таком случае она вежливо откажется. Чтобы вырастить сына, она не нуждается в королевской пенсии.
   - Добрый вечер, мадам, - услышала она у себя над ухом чей-то голос.
   Жасмин подняла глаза и увидела возвышающегося над ней графа Гленкирка.
   - Милорд, - учтиво ответила она.
   - Позвольте мне сопровождать вас во всей этой кутерьме? Жасмин уже было открыла рот, чтобы отказать ему, но вдруг передумала. В сопровождении графа Гленкирка ей вряд ли будут докучать молодые придворные. А она не хотела ни сцен, ни внимания.
   - Спасибо, милорд, - согласилась она.
   - Как поживают дети? - заботливо осведомился граф, отыскав тихий уголок.
   - Спасибо, неплохо, - кивнула она.
   - Уже подросли? - продолжал разговор граф.
   - Индии в следующем месяце исполняется пять лет. Генри в апреле четыре. Фортуне в июле - три, а Карлу через несколько дней будет пять месяцев. А вы, милорд, согласились с просьбами родных жениться вновь и обзавестись детьми?
   - Нет, я по-прежнему холостяк, мадам. За все эти годы мне понравилась лишь одна женщина, но я не сказал ей об этом, и она вышла замуж за другого джентльмена. Но теперь она вдова. - Его золотисто-зеленые глаза смотрели прямо на нее.
   Пораженная, Жасмин в ответ взглянула на него.
   - Я не понимаю вас, милорд, - холодно произнесла она.
   - Не верю, - спокойно ответил граф, беря ее за руку. Она побледнела и вырвала руку.
   - Как вы смеете, милорд? Как вы смеете домогаться меня в моем положении?
   - Однажды я уже потерял тебя. Жасмин, потому что был слишком горд и не сказал, как хочу тебя. И ты была слишком горда и не призналась, что тоже хочешь меня, - напрямик ответил Лесли. - Когда умер Рован Линдли, я лелеял надежду, что у нас начнется все снова, но между нами встал Генри Стюарт.
   - Не между нами, милорд! - вышла из себя Жасмин.
   - Я не собираюсь снова тебя терять. - Граф обнял ее и поцеловал со всей страстью, накопившейся в его душе.
   Жасмин вырвалась из его объятий и изо всех сил ударила по щеке.
   - Больше никогда не приближайтесь ко мне, лорд Лесли, - ледяным тоном заявила она. Слезы ярости наполнили глаза. - Ваша наглость вне всяких приличий и хорошего тона! Я останусь в трауре по Генри Стюарту до самой смерти, милорд! - И, сердито повернувшись, она пошла от него прочь.
   Граф Лесли выругался про себя. Человек менее упорный был бы сломлен, но он только подосадовал, что недооценил глубину чувств Жасмин к принцу. Конечно, она любила Генри Стюарта. Она не из тех женщин, кто отдается мужчине из-за выгоды. Она была горда. Любовь для нее была всем. Он вспомнил их краткое свидание почти шесть лет назад. Она не так давно овдовела, и он испытывал острую боль после гибели жены и детей. Они взаимно утешали друг друга, но для него их встреча оказалась чем-то большим. Он всегда верил, что и Жасмин испытывала то же чувство.
   Жасмин прокладывала себе дорогу среди придворных, собравшихся на свадьбу. Ее щеки горели. Характер Моголов, как семь лет назад, когда она только приехала в Англию, готов был вырваться наружу. Что она здесь делала? Она никого не знала и, откровенно говоря, ни с кем и не хотела знакомиться. Кто заметит, если она уйдет?
   Конечно, существовал этикет, но в такой толпе ее искать не будут. Она вернется в Гринвуд и останется там еще неделю до встречи с королем.
   За ее плечом появился паж:
   - Вы вдова маркиза Вестлея, мадам?
   - Я. Что вам от меня нужно?
   - Вас приглашает ее величество. Будьте столь любезны, следуйте за мной.
   "Боже, - подумала Жасмин, - как раз тогда, когда я собиралась ускользнуть из этого дома умалишенных".
   Она послушно пошла с пажом к королеве и сделала перед ней учтивый реверанс.
   - Стул для леди Линдли, - приказала Анна Датская. - Садитесь рядом со мной, дорогая. Вам нравится свадьба? Жасмин села и изящно расправила черную бархатную юбку.
   - Принцесса - очаровательнейшая из невест, - проговорила она.
   - Но двор уже не тот, что был при нем? - спросила королева, понурив голову. - Вы, леди Линдли, как и я, прячете то, что у вас в сердце, не позволяете, чтобы люди читали на вашем лице. Какая жалость, что вы не могли быть его женой. Но скажите, как Карл Фредерик Стюарт?
   - Растет, мадам. Я не могла его кормить после того, как... - Ее голос дрогнул, и королева, утешая, взяла ее за руку.
   - Понимаю, - прошептала она и сочувственно посмотрела на Жасмин.
   - Мы взяли сыну превосходную кормилицу, - продолжала она. - С каждым днем он делается все красивее, и у него уже прорезались два зубика. Брат его защищает, а сестры обожают. Он очень спокоен, мадам, даже когда просыпается первым.
   - Я вижу, вы любите детей, дорогая, - похвалила королева Анна. - Это хорошо, Я сама выросла в большой и дружной семье. Нас было пятеро: я, две сестры и два брата. Мы были счастливы, может быть, немного избалованы. Вы знаете, что до девяти лет меня всюду носили и, я не ходила своими ногами. Думаю, что сначала я научилась танцевать, а потом уже ходить. - Она слегка усмехнулась. - Генри вам, конечно, рассказывал, насколько отличалась жизнь в Шотландии?
   При звуке этого имени Жасмин вздрогнула.
   - Когда я выходила замуж за Якова, я так мало знала о шотландцах, продолжала королева. - У меня отняли сына сразу же после рождения и не разрешили кормить, не разрешили ухаживать за ним. Эта радость и привилегия досталась графу и вдове графа Марра - потомственным хранителям наследника шотландского престола. До рождения сына я об этом не знала. Мне даже не позволяли с ним встречаться без разрешения Марра и его престарелой матери. Это они осматривали десны моего Генри в ожидании, когда прорежутся первые зубки. Им он подарил первую улыбку, они увидели его первые шаги. Я никогда не прощу им этого. Они отняли у меня сына, а мои чувства их не интересовали. Они пыжились от гордости за свое положение хранителей престола.
   Королева придвинулась еще теснее к Жасмин.
   - Никому не позволяйте отобрать у вас Карла Фредерика Стюарта, дорогая. В любящей семье, с матерью, братьями и сестрами ему будет лучше. Ведь ваша семья тоже большая? Бабушка с дедушкой живы?
   - Да, ваше величество, живы. Мы с бабушкой - большие друзья. Я не хотела бы с ней расставаться.
   - Вы счастливая, - промолвила королева. Вскоре Жасмин пришлось присоединиться к придворным дамам, чтобы подготовить к брачной постели невесту. Елизавета Стюарт вся горела от страсти, она любила красивого мужа. Лишь Яков Стюарт проявил дурное расположение духа и заявил, что наутро хочет получить доказательства того, что молодожены исполнили свой долг, и исполнили его хорошо. Жасмин возвратилась в Гринвуд и в празднованиях больше не принимала участия. Она ждала аудиенции с королем. Ей было назначено на утро через несколько дней.
   - Если Повезет, к полудню мы уже сможем выехать в Королевский Молверн, заметила Торамалли. - Не дождусь, когда снова окажусь дома. Кажется, мы не видели детей месяцы, а не недели.
   Торамалли тщательно одела госпожу для встречи с королем, выбрав элегантное фиолетовое бархатное платье с большим кружевным воротником, ниспадающим на плечи. На длинных рукавах в разрезах виднелись вставки из темно-фиолетового шелка. На шею Жасмин надела тяжелую золотую цепь с брошкой, украшенной жемчужинами по краям и с хрусталиком в середине, сквозь который виднелся локон волос - волос Генри Стюарта. Голова была непокрыта, но отделанный горностаем фиолетовый плащ имел капюшон.
   К удивлению Жасмин, ее провели в личные покои короля. В комнате, кроме его величества, оказались королева, граф Гленкирк и больше никого. Жасмин приветствовала короля и королеву, не обратив на Лесли никакого внимания.
   - Присаживайтесь у огня, - пригласил король. - День такой сырой. Когда же наконец придет весна?
   Жасмин сняла плащ и повесила его на ручку кресла, потом села, не зная, куда деть дрожащие руки. Ей следовало молчать, пока не выскажется король. Она понимала, почему здесь королева Анна, но присутствие графа Гленкирка ее беспокоило. Он лишь учтиво поклонился, когда она вошла, а королева ободряюще улыбнулась. Яков Стюарт устроился напротив гостьи.
   - Как чувствует себя мой маленький внук, мадам? - спросил он.
   - Хорошо, ваше величество. У него уже два зубика, и он в прекрасном настроении. Король кивнул:
   - По воле судьбы этот мальчик может стать будущим королем Англии. - Он тут же оборвал себя и взглянул на Жасмин в упор. - Вы остаетесь в Королевском Молверне? В Кэдби не вернетесь?
   - Нет, ваше величество. Мне лучше жить с бабушкой и дедушкой, хотя я и обещала Розану, что буду растить детей в Кэдби. Но с тех пор, как я дала обещание, в жизни многое переменилось. Думаю, нам будет лучше в Королевском Молверне. А Кэдби мы можем каждый год навещать. Когда же Генри исполнится шесть лет, он сможет по три месяца в году там жить ради обитателей Кэдби.
   - А в Королевском Молверне безопасно?
   - Безопасно, сэр? Боюсь, я вас не понимаю.
   - Безопасно от нападения, - пояснил король.
   - Нападения? - поразилась Жасмин. - Кто и почему будет нападать на Королевский Молверн, милорд?
   - Мадам, вы стали матерью Стюарта, принадлежащего к королевскому дому, заметил король с самым серьезным видом.
   - Сэр, Королевский Молверн расположен в маленькой тихой долине. Я не думаю, чтобы он подвергался нападению со времен Вильгельма Нормандского <Вильгельм, герцог Нормандский, прозванный Завоевателем, - под его предводительством в 1066 году норманны завоевали Англию: стал английским королем Вильгельмом I.>, когда шотландцы устраивали набеги. Так по крайней мере рассказывал мне дедушка.
   - В традициях Стюартов назначать детям хранителей, - сказал ей король.
   - Сэр, но мой сын - не наследник трона, - возразила Жасмин, - и ему нет нужды назначать хранителя. Я буду следить за ним гораздо внимательнее, чем любой хранитель. Кроме того, у нас большая семья, и в ней Карл Фредерик Стюарт в безопасности.
   Король продолжал, как будто она ничего и не говорила:
   - Моему внуку нужно дать образование, мадам.
   - Я согласна с вами, сэр, - ответила Жасмин.
   - Но разве вы знаете, какое образование приемлемо для принца?
   Она подавила раздражение и спокойно проговорила:
   - По рождению я принцесса, сэр, и мой отец был твердо убежден, что и женщины, и мужчины должны получать образование. Я свободно владею несколькими языками, включая португальский, латинский и французский, а также другими, о которых вы, милорд, даже не слышали. Меня учили математике, и я могу управлять имением, пользуясь собственными расчетами. Я изучала философию и историю и могу изложить вам сущность многих религий, каждая из которых полагает себя лучшей и единственной верой. Я читаю и красиво, разборчиво пишу на всех языках, на которых могу говорить. Разве не это должен знать мой сын и другие дети?
   - Не слишком ли много познаний для одной женщины? - в ярости воскликнул король. - Но воспитание мальчика - прерогатива мужчины, мадам. Разве вы можете научить его скакать на лошади или владеть оружием?
   - Да, милорд, могу, - ответила с улыбкой Жасмин. - С трех лет меня начали учить ездить верхом, и тогда же я стала сопровождать на охоте отца. Я прилично стреляю и всегда поражаю цель копьем. Что же до меча, то я могу нанять сыну хорошего учителя.
   За плечом короля граф Гленкирк прятал удивленную улыбку. Он знал Якова Стюарта всю жизнь и видел, что тот вот-вот потеряет свое королевское терпение.
   - Черт меня побери, если вы не самая несносная женщина из всех, кого я знал, мадам, - взорвался Яков Стюарт. - Рядом с мальчиком должен быть мужчина, чтобы научить его тому, о чем дамы даже понятия не имеют.
   - Чему? - спросила Жасмин. - Кроме того, - продолжала она, - рядом с моими сыновьями находится мой дед, несмотря на свой возраст, еще полный сил джентльмен. К тому же у меня есть дядя Конн и муж Дейдры лорд Блекторн, и множество кузенов, живущих по соседству. Уверяю вас, ни один из моих сыновей не будет страдать от недостатка мужской компании.
   - Довольно! - взревел король. - Никаких больше споров, мадам! Я принял решение. Это правда, что мой внук Карл Фредерик Стюарт не унаследует английский трон. Эта высокая ответственность будет принадлежать моему сыну, его крестному отцу. Однако никто из Стюартов не пренебрегал своим долгом по отношению к родственникам. И я не хочу быть первым. Кроме того, перед смертью я обещал Генри, что присмотрю за вами и ребенком. И сегодня я своей королевской печатью скрепил документ, которым назначаю графа Гленкирка хранителем моего внука Карла Фредерика Стюарта, виконта Ланди.
   - Нет! - вскричала Жасмин, демонстрируя свой собственный королевский характер. - Не имеете права! Я не позволю отобрать у меня сына, милорд! Что может мужчина, да еще мужчина без жены в доме, знать о воспитании грудного младенца?
   - Все не так страшно, как вы думаете, дорогая, - вмешалась королева. - С вами поступят не так, как поступали со мной. У Якова превосходная идея. Только послушайте.
   Жасмин посмотрела на короля, но бирюзовые глаза метали молнии.
   - Не терзайтесь, мадам, - проговорил Яков Стюарт. - Я из тех людей, которые учатся на своих ошибках, да и времена сейчас другие. Анни напомнила мне всю эту неразбериху с Генри, когда в младенчестве и детстве он был отдан Марру. Теперь я понимаю, что женщину нельзя разлучать с ребенком, пока тот не вырос. К тому же мужчина без жены вряд ли хорошо воспитает ребенка. Впрочем, как и женщина без мужа.
   Джемми Лесли я знавал еще мальчиком. Его отец был моим другом, упокой Господь его добрую душу. И Джемми был мне верным и искренним другом. Его прелестная жена и дети безвременно ушли из жизни, и он уже одиннадцать лет вдовец. И ваш муж погиб четыре года назад. Вам обоим пора вступать в брак. Родственники Гленкирка постоянно осаждают меня просьбами убедить графа взять себе жену. И вот теперь я заставлю его это сделать. Назначайте день, мадам. Я приказываю вам как можно скорее выйти замуж за графа Гленкирка. Вместе вы вырастите мне внука. Как я вам сказал, мадам? Не очень королевского Стюарта? И король рассмеялся, довольный собой и своим решением.
   Жасмин сидела напротив оцепенев. Выйти замуж за Лесли ? Но это же безумие. Это просто смешно. Это невозможно!
   - По-моему, лучшее решение всех наших проблем, дорогая, - поддержала мужа королева, видимо довольная его сообразительностью.
   Жасмин все еще не могла обрести дар речи.
   - Мне кажется, - нашелся граф Гленкирк, - что решение вашего величества застало леди Линдли врасплох. Как только она оправится от удивления, она будет вас благодарить, как я это делаю сейчас, за нас обоих. - Граф обошел стул, на котором сидел король. - С позволения вашего величества, я буду сопровождать леди Линдли домой в Королевский Молверн. Думаю, она хочет выехать из Лондона сразу же после аудиенции вашего величества. - Он твердо взял Жасмин под руку и заставил ее подняться. - Позвольте, мадам, - тихо произнес он.
   Потом граф поклонился королю и королеве. Жасмин кое-как сделала реверанс, и он вывел ее из королевских покоев.
   - Ни слова, мадам, пока мы не окажемся в вашей карете, - предупредил он. Скоро вы придете в себя, а пока не будем устраивать скандала на виду у всего Уайтхолла и давать пищу клеветникам и любителям слухов.
   Жасмин, не говоря ни слова, кивнула.
   - Куда едем, миледи? - поинтересовался кучер, когда они вышли из Уайтхолла. - Обратно в Гринвуд или домой? Багажные, повозки уже отправились. Кучер вглядывался в Жасмин.
   - В Королевский Молверн, - ответил за нее граф Гленкирк. - Я не ошибся, мадам?
   Жасмин снова кивнула.
   Экипаж отъехал от Уайтхолла. Лесли взял с сиденья меховую накидку и закутал ею колени Жасмин. Затем уселся напротив нее. На него произвело впечатление богатое убранство кареты. Вскоре он почувствовал, как из дверей идет тепло. "Гениально", - подумал он и откинулся на спинку, вытянув длинные ноги. Вскоре город остался позади. По сторонам дороги расстилался зимний пейзаж. Снег не выпал, но было холодно, вдоль дороги проплывали темные поля. Из труб домов вились дымки. То и дело с фермерских дворов вслед за каретой бросались собаки, с неистовым лаем гнались за ними, обгоняли экипаж, хватали зубами за колеса, пока им не надоедала игра.
   Спустя немного времени Джемми Лесли тихо спросил:
   - Вы когда-нибудь намерены говорить со мной, мадам, или и вправду проглотили язык?
   - Замуж я за вас не выйду, - ответила Жасмин. - Вы считаете себя умником, вам удалось убедить короля сделать вас хранителем моего сына Стюарта? Какой расчет! Неужели ты и вправду полагаешь, Джемми Лесли, что, став опекуном Карла, сможешь на мне жениться, а у меня не будет другого выхода, как выйти за тебя замуж?
   - Я не просил об опекунстве короля, - ответил граф. - Что же до женитьбы, мадам, я и в самом деле собираюсь ухаживать за тобой и постараюсь когда-нибудь убедить взять меня в мужья. Но короля, а потом и Анни настроили мои проклятые братья, вот он и издал монарший указ о нашем браке. Честно признаюсь, он не вызвал моего неудовольствия и я охотно ему подчинюсь.
   - Я не выйду за тебя замуж, - повторила Жасмин.
   - Я тебя люблю, - проговорил граф.
   - Лжешь, - упрекнула его Жасмин.
   - Нет, не лгу. Когда нас застали в постели. Жасмин, и Брок-Кэрн потребовал жениться на тебе, я промолчал, я был на себя зол за то дурацкое положение, в какое ты попала по моей вине. Ты ведь прекрасно знаешь, что уже тогда я тебя любил, но ситуация с Сибиллой была нелегкой. И ты сама, дорогая, была такой холодно-вежливой, когда отказывалась идти со мной к алтарю. Позже я явился в Гринвуд и заявил твоей бабушке, что намерен искать твоего расположения.
   - Я не знала об этом, - прошептала Жасмин.
   - Спроси ее саму, - посоветовал граф. - Она заявила, что ты помолвлена с Розаном Линдли и будет лучше, если ты не узнаешь о моем визите и его причинах. И прогнала меня прочь. Вскоре я удалился от двора, наведываясь туда только изредка для выполнения своего долга перед королем. Вернувшись в Гленкирк, я серьезно подумывал обзавестись женой - братья были слишком настойчивы в своих советах, но не нашел подходящей женщины. В конце концов, вернувшись ко двору, я узнал, что ты овдовела. Но я опять опоздал - ты уже была с принцем. Вряд ли тогда я мог сказать тебе о своих чувствах.
   - Я не девочка, милорд. Мне уже двадцать два года. И никто, даже этот шотландский король Англии, не заставит пойти меня к алтарю, - произнесла Жасмин твердым голосом, как будто и не слышала его объяснений.
   - У нас нет выбора, мадам; остается только повиноваться королю, - возразил Джемми Лесли. - Но я готов предложить тебе сделку. Разреши навещать тебя в Королевском Молверне. Примерно через месяц мы назначим день свадьбы и известим об этом короля. Это даст нам время вспомнить друг друга.
   - Что станется с моим сыном?
   - У тебя его никто не отнимает. Жасмин. Ты верно заявила королю: мужчина без жены - не лучший воспитатель для мальчика. - Граф Гленкирк улыбнулся ей в полумраке кареты, и Жасмин почувствовала, как помимо своей воли отвечает ему на улыбку.
   - Я принимаю сделку, милорд, - наконец согласилась она. - Королевский ультиматум застал меня врасплох, и мне нужно время, чтобы привыкнуть к нему. Понимаешь, я никогда не говорила Генри Стюарту, как сильно я его любила. Я вообще не говорила о любви. Он хотел на мне жениться, но такой брак был, конечно, невозможен. Если бы я призналась ему в любви, ему труднее было бы жениться на другой. А ты знаешь, милорд, жениться ему было пора. А потом он умер, и я уже не могла сказать, как сильно его люблю. С этой мыслью я живу последние месяцы, и она доставляет невероятную боль.
   А теперь король, отец моего Хэла, приказывает выходить за тебя замуж. Он делает это в горе, ошибочно полагая, что таким образом защищает внука. Но это не примиряет меня с королевским решением. Ты говоришь, что любишь меня, Джемми Лесли. Я в этом не уверена, хотя считаю, что сам ты веришь. Хорошо, если ты меня любишь, отвези в Королевский Молверн и на какое-то время оставь одну с детьми и бабушкой. Тогда я смогу принять неизбежное. Ты сделаешь это для меня?
   - А когда я смогу вернуться в Королевский Молверн и начать ухаживать за тобой?
   - Приезжай в первый день апреля, милорд, - меньше чем через шесть недель, - ответила Жасмин. - И тогда я назначу день свадьбы. Обещаю, а принцессы королевского дома Моголов никогда не нарушают слова. Ты согласен, Джемми Лесли?
   Она произнесла его имя очень мягко и кончиком языка облизала губы. От чувственности этого жеста у графа едва не закружилась голова, и он с грустью подумал, что надо держать себя в руках, иначе жена будет верховодить в их семье. Потом он вспомнил мать и улыбнулся. Кэт Лесли заключила бы такую же сделку - выиграла бы время. Но Бог свидетель, как мало она от него требовала. Разве можно ей отказать? Нужно искать ту дорожку, по которой они вместе пойдут по жизни.
   - Хорошо, мадам, - согласился граф. - Я в целости и сохранности доставлю тебя в бабушкин дом. Но до отъезда дай мне несколько дней пожить в Королевском Молверне. Потом я вернусь первого апреля и мы обсудим свадьбу.
   - Я согласна, милорд, - смиренно ответила Жасмин, но ее глаза озорно заблестели.
   - Я буду хорошим отчимом твоим детям, - пообещал он. - Мои дети погибли, но ты подаришь мне красивых сыновей и дочерей. Ты ведь любишь детей, Жасмин?
   - Да, - отозвалась она. - В семье отца я была младшей. Все мои братья и сестры были взрослыми, кроме одной девочки, но и та жила с матерью при дворе. В моем маленьком дворце в Кашмире мне казалось, что у отца я единственный ребенок. Может быть, поэтому мне доставляет радость иметь полный дом детей. Она улыбнулась графу. - Бабушка говорит, что своих я избаловала. Но я считаю, когда любишь детей, как люблю их я, избаловать нельзя.
   - Так же любила детей и моя мать, - вспомнил граф Лесли.
   - А где она? - спросила Жасмин.
   - В Италии. Когда-нибудь я расскажу тебе историю ее Жизни и любви, которую в Шотландии называли "дикой и искренней".
   - С нетерпением буду ждать, - проговорила она. - А у истории счастливый конец?
   - Да, очень. Такой же счастливый, как и у нашей истории, - пообещал граф Гленкирк.
   Жасмин в упор посмотрела на Джемми Лесли:
   - Так ты не сомневаешься в наших судьбах, милорд?
   - Нет, - счастливо улыбнулся он. - Не сомневаюсь.
   - А я сомневаюсь, - серьезно сказала она и, отвернувшись от графа, стала разглядывать проплывающий за окном кареты темнеющий пейзаж. Небо нахмурилось, и в воздухе закружились снежинки.
   Эпилог
   Королевский Молверн
   1 апреля 1613 года
   - Уехала! Как уехала? Я вас не понимаю, мадам. Что вы хотите сказать?
   Скай О'Малли де Мариско взглянула на графа Гленкирка и решила, что он очень красивый мужчина - черные, как смоль, волосы, золотисто-зеленоватые глаза. Было ясно, что он остановился где-то неподалеку, чтобы переодеть дорожное платье и облачиться в этот элегантный черный бархатный костюм с великолепным кружевным воротником. Граф нарядился как жених. В руке он сжимал букет весенних цветов, и Скай забрала их у него, опасаясь, как бы он не выдавил из стеблей остатки жизни. Она посмотрела на цветы и передала их камеристке Дейзи Келли.
   - Поставь их в воду, Келли, и проследи, чтобы нас никто не беспокоил.
   - Хорошо, миледи. - Щелкая суставами, Дейзи присела в реверансе, а потом, не в силах удержаться, зашептала хозяйке:
   - Прямо как в старые времена, миледи. Только теперь все хлопоты не из-за вас, а из-за мисс Жасмин.
   Скай подавила смех и выпроводила старую служанку из комнаты. Потом постаралась собраться с мыслями, прежде чем повернуться к графу.
   - Так где Жасмин? - сурово спросил Джемми Лесли.
   - Я уже сказала вам, милорд, она уехала, - спокойно ответила Скай.
   - Куда? - не отступал он.
   - Не знаю.
   - Боже! - Лицо графа потемнело от гнева, но он старался держать себя в руках.
   Сидящий в удобном кресле лорд де Мариско почувствовал, как в его душе пробуждается сочувствие к графу. Адам знал, какими несносными могут быть в их семье женщины, когда они того захотят. А Жасмин как раз и пожелала сейчас быть именно такой. Потягивая аршамбольское вино, Адам молчал, давая возможность жене самой разбираться с Гленкирком. "Единственное преимущество старости, думал он, - можешь оставаться в стороне, когда предпочитаешь во что-нибудь не вмешиваться".
   - А где лорд Стюарт? - наконец выдавил Джемми Лесли. - Ребенок официально находится под моей опекой, мадам.
   - Виконт Ланди с матерью, - так же спокойно ответила Скай. - Как вы могли подумать, милорд, что внучка отправится в путешествие без детей?
   - Она сознательно не подчинилась королю! - вскричал граф. - Это измена, мадам! И вы с ней в заговоре!
   - Глупости! - резко возразила госпожа де Мариско. - Боюсь, вы перенервничали, милорд, и не правильно оцениваете положение.
   - Ваша внучка должна выйти за меня замуж. Это обещал мне король. А она путешествует, и вы не знаете где! - цедил сквозь зубы Джемми Лесли. - Она забрала с собой королевского внука, мальчика, который официально находится под моей опекой. И после этого вы хотите, чтобы я был спокойным, мадам? И говорите мне, что я не правильно оцениваю положение! Ну нет, госпожа де Мариско! Я оцениваю его правильно. Неподчинение приказу короля и есть измена.
   - Я не повиновалась королеве, которая была куда значительнее, чем этот король, - с чувством произнесла Скай. - Я должна вам кое-что сказать, но не смейте повышать на меня голос в моем собственном доме! Садитесь, граф Лесли. Я уже не молода, как прежде, хотя мне и больно это признавать. Я предпочитаю сидеть, но не хочу, чтобы вы, как черная башня, нависали надо мной. Налейте себе вина, чтобы успокоиться, и дайте мне тоже: от вашего крика у меня расходились нервы.
   Скай расположилась рядом с мужем, лукаво ему подмигнув, и тот усмехнулся. Если бы она разозлилась так же, как граф Гленкирк, то недолго бы разыгрывала из себя хилую старую даму. Он был не глуп, этот шотландский граф, а Скай в своем мире привыкла управлять. Знал об этом Лесли или нет, но он вовсе не принадлежал к миру Скай О'Малли де Мариско.
   Граф наполнил бокалы, как просила его Скай, и тихо выругался про себя, разлив немного вина на серебряный поднос, на котором стоял графин. Рассчитывая успокоиться, он одним глотком выпил вино, потом пересек комнату и подал бокал Скай. Затем сел напротив.
   - Так почему Жасмин отправилась "путешествовать"? - спросил он.
   - Она все еще оплакивает Генри Стюарта, - ответила женщина. - Сейчас она не хочет снова выходить замуж, милорд. Вы ошиблись, убедив короля устроить для вас этот брак. Жасмин сама королевская дочь и выросла при дворе, Решения она предпочитает принимать сама. Вы с королем отобрали у нее это право, когда за нее решили и ее будущее, и будущее ее детей. И даже не потрудились узнать ее мнение. Это право она себе вернула, когда решила покинуть Королевский Молверн. Вас мне не за что благодарить, милорд. Мы с мужем уже не молоды. А Жасмин приносила нам большую радость, она и ее дети. Ваши интриги отняли ее у нас.
   - Я люблю ее, - сказал граф. - И любил все эти годы. И не хотел терять снова. Клянусь вам, мадам, я ни о чем не просил короля, не интриговал, как вы говорите. Он хотел, как это водилось у Стюартов в Шотландии, назначить сыну Генри хранителя. Это королева своими романтическими бреднями предложила, чтобы мы с Жасмин поженились.
   Я вдовею уже одиннадцать лет, мадам. Мой титул, если я умру, перейдет к братьям, но они не хотят его брать. Не хотят и их сыновья. Тогда им пришлось бы уехать из Шотландии, а они ее слишком любят. Братья обратились к королеве, чтобы та нашла мне жену. Когда король решил назначить меня хранителем лорда Карла Фредерика Стюарта, королева посчитала, что они одним выстрелом могут убить двух зайцев: и отдать внука в опеку, и женить меня на Жасмин. Они и понятия не имели, что я ее люблю. А сам я хотел начать ухаживать за ней, когда устоится ее жизнь.
   - Тогда зачем вы так торопили ее с этим первым апреля? - спросила Скай уже мягче, чувствуя расположение к графу. "Нетерпение очаровательно, но так раздражает в возлюбленном", - подумала она про себя.
   - Но это не моя идея, мадам, - удивился граф. - Так решила Жасмин. Если бы она была со мной откровенна, я готов был бы ждать весь год, пока не кончится ее траур по Генри Стюарту. Тогда мы назначили бы свадьбу на следующую весну или лето. Верьте мне, я дал бы ей достаточно времени, мадам.
   Улыбка тронула губы Скай:
   - Генри Стюарт обожал Жасмин за то, что она всегда могла заставить его рассмеяться. Боюсь, что у моей внучки злое чувство юмора. Хорошо она над вами подшутила!
   В золотистых глазах графа Лесли внезапно мелькнуло понимание:
   - Так из меня сделали первоапрельского дурака, мадам? - И его суровый рот тронула улыбка.
   - Боюсь, что так, милорд, - фыркнула Скай. Сдержаться она уже не могла и громко расхохоталась.
   Но граф Лесли тоже был человеком с чувством юмора. Некоторое время он смеялся над собой, а потом спросил:
   - Где она, мадам? Прошу вас, скажите, куда она уехала.
   - Не могу, милорд, - ответила Скай. - Я дала слово. А своего слова я в здравом уме и твердой памяти никогда не нарушала.
   Прежде чем граф смог возразить, заговорил Адам де Мариско:
   - Вы давно не были во Франции, милорд? Прекрасная страна! Моя мать была француженка. Вино, которое вы пьете, из семейных подвалов в Аршамболе. Это в долине Луары. Красивое место!
   Граф Гленкирк поднялся.
   - Спасибо, милорд. - Он церемонно поклонился Адаму, потом поцеловал руку Скай. - Ваша порядочность поражает и достойна похвалы. - Потом снова повернулся к Адаму:
   - Почему вы мне это сказали, милорд?
   - Я слова не давал, - ответил Адам де Мариско, блеснув голубыми глазами.
   Оценив пикантность положения, граф Гленкирк широко улыбнулся.
   - Клянусь, я ее найду! - воскликнул он.
   - Найти - не самое трудное, - рассудительно заметил Адам. - Запомните, Джемми Лесли, когда-то я ухаживал за бабушкой Жасмин. Она заставила меня изрядно погоняться за ней, прежде чем согласилась стать моей женой.
   Однако потом успокоилась и стала самой верной женой в Англии.
   - Я никогда не успокаивалась, - с жаром заявила Скай О'Малли. - Если бы я успокоилась, ты бы умер со скуки, Адам!
   Граф Ланди рассмеялся:
   - Да, девочка, наверное, это так. - Потом снова повернулся к Гленкирку:
   - Храни вас в дороге Бог. Только ничего не принимайте на веру. Что касается женщин из этой семьи, они изворотливы, но если вы уверены в победе, за них стоит побороться.
   Граф кивнул и, попрощавшись с де Мариско, покинул Королевский Молверн.
   - Ты думаешь, он ее найдет? - спросил Адам. - Я ведь не сказал ему, что она в Бель-Флер, а лишь упомянул Аршамболь.
   - Найдет, без сомнения, - заверила мужа Скай. - Он упорный молодой человек и любит Жасмин.
   - И она выйдет за него замуж?
   - Когда-нибудь выйдет, но не теперь, - ответила Скай и принялась хохотать. - Боже, Адам! Ни об одной секунде своей жизни я не жалею. Даже о тех, которые казались нелегкими. Зато сейчас, по воле Божьей, все хорошо. Я сижу у огня с бокалом вина и гляжу, как играют мои потомки. Я думаю, это лучшее вознаграждение в жизни.
   - Нет, девочка, еще лучше сидеть здесь с тобой, - заявил Адам де Мариско, заключил ее руку в свои ладони и нежно поцеловал. Глаза у супругов были закрыты, сердца, как всегда в такие мгновения, бились в унисон. "Как все хорошо, - промелькнуло в голове графа Ланди. - И пусть их дорогой дикарке Жасмин Бог когда-нибудь пошлет такое же счастье и умиротворение, какое нашли они со Скай".