– Слушаюсь, сэр!
– Грегор! – прохрипел Эндор, когда Иншабель поднял его. – Богом-Императором клянусь, я не собирался…
– Вытащи его отсюда! – прорычал я.
Штурм плато длился уже три часа, когда Грумман, Риччи и я вышли к котловану. В окружающих его узких туннелях и залах Ферелл Сидор силы Мадортина продолжали вести тяжёлое сражение с воинами отступника.
Риччи ослаб от полученного ножевого ранения, а все его телохранители были мертвы. У Груммана оставалось только двое касркинов, вооружённых лазерными винтовками.
Обширный котлован представлял собой яму почти километровой глубины, вырытую под открытым небом. Серебитная копия кадианского пилона покоилась на его дне, окружённая строительными лесами из адамантия. С перекладин лесов на цепях свисали сотни пыточных клеток. В каждой из них лежало заточенное и беспомощное человеческое тело.
Это и был тщательно подобранный Квиксосом арсенал преступных псайкеров, тайно приобретённых по всему Империуму. Должно быть, у него ушли десятилетия на то, чтобы собрать такую коллекцию. Можно было не сомневаться, что среди них был Эзархаддон.
– Что он делает? – спросил Риччи, и в его голосе прозвучал лёгкий страх.
– То, что мы должны остановить, – с прямой простотой, которую я оценил, ответил Грумман.
В другом ответе никто из нас и не нуждался.
Мы не давали себе расслабиться с самого начала штурма и были разгорячены боем. Но, несмотря на это, произошедшее застало нас врасплох.
Ещё мгновение назад вокруг не было никого. А в следующий миг скрытое под мантией и броней нечто уже оказалось среди нас, двигаясь настолько стремительно, что выглядело просто размытым пятном.
Столь быстро. Адски быстро.
Тело Риччи тут же оказалось взрезано вдоль всего хребта. Пока он все ещё продолжат падать лицом вниз, захлёбываясь собственной кровью, один из касркинов был разрублен в районе пояса, развалившись на две половины, и судорожно стрелял из винтовки. Второй касркин выгнулся, когда из его живота неожиданно вылез длинный тёмный клинок.
Грумман оттолкнул меня в сторону и трижды выстрелил из лазерного пистолета во вновь развернувшееся размытое пятно. Вращаясь быстрее, чем мог уследить мой взгляд, тёмный клинок отразил каждый из вылетевших выстрелов.
Голова Груммана покинула его плечи.
Квиксос, архиеретик, отступник и чудовищный радикал, развернулся ко мне раньше, чем расчленённое тело Груммана начало оседать на землю.
Я мельком увидел длинный демонический меч, Кхарнагар. Он был широким, кривым, покрытым отвратительными рунами и беспорядочно расположенными когтеобразными наростами.
Это всё, что я успел увидеть, когда клинок устремился к моему лицу.
Глава двадцать третья
Время словно остановилось на один удар сердца. Мы стояли друг к другу лицом, наши мечи сцепились. Пока клинки не столкнулись, благодаря своей скорости Квиксос был только размытым фантомом. Теперь он замер, взирая на меня над скрестившимся оружием.
Броня отступника была изодранной, грязной и украшенной символикой варпа. Инквизиторская инсигния на его правом наплечнике казалась неуместной. Внутри меня все восстало, когда я увидел её среди всей этой скверны.
Его древнее лицо превратилось в кошмарное, гнойное месиво. Из бровей выступали рудиментарные рога. Кожа стала тёмной, как гранит. Хрипящие аугметические кабели и имплантанты выпирали на его горле и под грязной повязкой на его голове. Сверкали налитые кровью глазные яблоки.
По правде говоря, он оказался совсем нестрашным по сравнению с чудовищным образом, созданным моим сознанием. Но это не касалось его сверхчеловеческой силы и скорости.
– Эйзенхорн, – услышал я.
Ментальное воздействие. Его искривлённый рот оставался плотно сжатым.
Ожесточающая почувствовала, как он двигается, раньше, чем это успел понять я. Она покачнулась в моих руках. За время, которое требуется на единственный вздох, мы обменялись серией из двадцати или даже больше ударов. Когтистый клинок Кхарнагара с глухим звоном отскакивал от картайской стали. Пентаграммы Ожесточающей полыхали высвобождаемой энергией. Кхарнагар тихо застонал.
– Еретик! Раб Хаоса! – Его грубый, словно надорванный ментальный голос эхом раскатывался в моей голове.
– Кто бы говорил! – ответил я.
Наши мечи продолжали лязгать друг о друга, пытаясь нащупать брешь, которой не находил ни один из них.
– Зачем тебе пытаться разрушить мою работу здесь, если ты не порождение варпа?
– Твою работу? Это твоя работа?
Мы разбежались и затем сошлись снова, нанося удары с такой стремительностью, что лязг клинков сливался в единый долгий звон. Я едва успел провести ульсар, чтобы остановить один из его молниеносных ударов сверху. Он заблокировал мой ответный тагн вайла и уру арав, последовавший за ним.
– Это только тест, опытный образец. Как только испытания завершатся, моя работа подойдёт к финальному этапу!
– Вы вырыли яму в горе… для прототипа? Прототипа чего?
– Пилоны Кадии усмиряют варп! – выпалил он. – Если увеличить их силу с помощью псайкеров высокого класса, из них можно сделать оружие. Оружие, которое будет способно уничтожить варп! Оружие, которое заставит закрыться Око Ужаса!
Безумец бредил. И я понятия не имел, какие клочки правды или разумных построений могут содержаться в его словах. Не было никакой возможности отличить их от сумасшедших фантазий. Единственное, что я знал, так это то, что пилон, заряженный мощной ментальной энергией, может сотворить очень многое, но побочные эффекты окажутся катастрофическими. Мог погибнуть целый континент, если не планета.
И, полагаю, настоящим кошмаром было то, что Квиксос знал об этом. Я думаю, он относился к этому как к приемлемой цене. Так, например, он счёл бойню на Трациане необходимой платой за приобретение псайкера столь безупречного качества, как Эзархаддон. И сколько ещё мерзостей он совершил, чтобы заполучить остальных?
Как и сказал прямо перед своей смертью Грумман, его необходимо было остановить.
Я посмотрел в лицо Квиксосу.
Вот к чему вёл радикализм. Я смотрел в истинное лицо того, кто избрал этот путь и перешагнул черту. Вот она, непотребная реальность того, что стояло за словами Понтиуса Гло, бодро прославлявшего Хаос.
Мы обрушивали друг на друга град ударов, высекая снопы искр. От клинков поднимались тонкие струйки пара. Я попытался провести нижний удар, но Квиксос подпрыгнул и ответил каскадом режущих выпадов, заставляя меня пятиться по пыльной земле. Я боялся споткнуться. Он же становился вихрем.
Я увидел свой шанс. Ожесточающая тоже поняла его. Лёгкий удар под его возвращающийся клинок на микросекунду открыл промежуток для cap ахт ухт – режущего удара в область сердца.
Я устремился вперёд, вкладывая всю свою Волю в саблю. Каким-то удивительным образом Квиксос все же успел провернуть Кхарнагар и заблокировать выпад.
Ожесточающая столкнулась с демоническим мечом и сломалась пополам.
Но то, что закончилось трагедией для картайской сабли, даровало мне триумф. Останься она цела, и блок остановил бы удар, а схватка продолжилась бы.
Пройдя мимо меча Квиксоса, оставшаяся в моей руке половина продолжала свой полет со всей вложенной в него силой до тех пор, пока обломанный конец не пронзил его плащ, доспех и аугметические имплантанты, проникая в тело.
Эул цаер.
Практически такое же приложение силы потребовалось, чтобы преодолеть втягивающую силу плоти и вырвать из неё клинок.
Квиксос ошеломлённо отступил назад. Его заражённая кровь струёй била из раны, а аугметика выходила из строя и взрывалась.
Тогда он повалился в пыль котлована и стал рассыпаться прахом. Наконец на земле не осталось ничего, кроме гнилых аугметических устройств, пустого доспеха и длинного плаща.
– Еретик! – визгливо прокричало его сознание перед смертью.
Из его уст это прозвучало комплиментом.
Участок «А» был демонтирован и сожжён оперативной группой, а поддельный пилон уничтожили продолжительным орбитальным огнём. Псайкеров Квиксоса и выживших прислужников взяли под арест и переправили на Чёрные Корабли Инквизиции, шесть из которых подошли уже через несколько дней после того, как мы опубликовали новости о нашем достижении. Большую часть пленников сочли слишком опасными для содержания даже под самой строгой охраной и по этой причине казнили. Среди уничтоженных оказался и Эзархаддон.
Из участка «А» вывезли сотни ценных текстов и редкостей, многие из которых были чудовищными и омерзительными. Квиксос собрал там значительную коллекцию эзотерических материалов, и ещё больше ожидалось обнаружить в его укреплениях на Магиноре. Будущая зачистка покажет, так ли это.
Как отражено в рапорте, не было найдено ни единого следа Малус Кодициума, отвратительного гримуара, на котором базировалось могущество еретика.
К тому времени, как я возвратился вместе со своими спутниками и помощниками на Гудрун, выпущенная против меня карта была отменена. Ни одно из построений Осмы не смогло устоять перед доказательствами, полученными на Фарнесс, и многочисленными показаниями, собранными Инквизицией. Показаниями, которые предоставили Верховный Прокуратор Мадортин, леди инквизитор Нев, дознаватель Иншабель и, да хранит его Бог-Император, Титус Эндор.
Мне так и не принесли официальных извинений ни Великий Магистр Орсини, ни Безье, ни, уж конечно, Осма. Карьера последнего ни капельки не пострадала. Двадцать лет спустя его избрали Магистром Ордо Маллеус Геликана, после того как Безье постигла внезапная, неожиданная смерть.
Останки Груммана, как и тела его касркинов, похоронили на одном из одиноких кладбищенских полей Кадии, где они и будут лежать, пока позволяет Закон о Возможности Прочтения. Именем Риччи назвали библиотеку на его родной планете Гесперусе. Вока похоронили со всеми подобающими почестями в базилике, примыкающей к Великому Собору Министорума на Трациане Примарис. И по сей день на её стене можно увидеть небольшую медную мемориальную доску, прославляющую деяния, свершённые им за долгую и самоотверженную жизнь.
Мы так и не стали друзьями, но должен признать, что даже спустя годы после того, как Коммодус покинул нас, я иногда скучаю по его язвительным выпадам.
Эпилог
– Почему?
– Потому что могу.
Какое-то время стояла тишина. Тысячи свечей мерцали и слегка колебались, бросая дрожащие отблески на каменные стены, тщательно покрытые письменами.
– Зачем? Зачем… ты поступаешь… со мной так отвратительно?
– Затем, что обладаю теперь над тобой такой же властью, какую ты имел надо мной. Ты использовал меня. Организовывал мою жизнь. Двигал меня туда, куда хотел, словно я был фигуркой в регициде. Теперь все переменилось с точностью до наоборот.
Он загрохотал кандалами, но был ещё слишком слаб.
– Будь ты проклят… – прошептал он, безвольно оседая на цепях.
– Пойми меня. Я ведь говорил, что никогда не стану помогать такому созданию, но ты обманом заставил меня сделать это и практически успел безнаказанно убежать. Вот поэтому я и поступаю так. Именно поэтому я потратил массу времени и усилий на то, чтобы привлечь тебя, заманить в ловушку и заточить. Это станет тебе уроком. Я никогда не позволю, чтобы мои поступки или моя жизнь приносили выгоду заклятому Врагу. Ты говорил, что с самого начала знал, что именно я – тот, кто освободит тебя от служения Квиксосу. Как жаль, что ты не смог увидеть, что с тобой потом смогу сделать я.
– Будь ты проклят! – Голос прозвучал громче.
– Придёт время, демонхост Черубаэль, и ты ещё всей душой возжелаешь снова стать игрушкой Квиксоса.
Черубаэль бросился на меня, пробежав столько, сколько позволили натянувшиеся цепи. Вопль, полный гнева и злобы, сотряс камеру и задул все свечи.
Я запечатал герметичный люк, включил варп-подавители и пустотный щит, а потом закрыл один за другим тринадцать замков.
Где-то в глубине дома Джарат звонила к обеду. Я до мозга костей устал от своих упражнений, но еда, вино и хорошая компания должны были привести меня в чувство.
Я поднялся по винтовой лестнице из глубокой подземной темницы, запер дверь на кодовый замок и отправился в кабинет. За окном моего поместья на Гудрун падал ранний снег. Лёгкие хлопья кружили в сумерках над лесом и загонами, опускались на лужайки.
В кабинете я расставил принесённые вещи по местам. Поставил на полку бутылки с елеем и убрал в шкатулку ритуальный нож, зеркальце и ламены. Имперский амулет вернулся на свою бархатную подушечку в ящике. Я снова задвинул футляры со свитками обратно на стойку каталога.
Затем я повесил рунный посох на крючки в освещённом алькове над стеклянным контейнером, содержащим обломки удовлетворённой Ожесточающей.
Наконец я открыл вакуумный сейф в полу под письменным столом и аккуратно положил туда Малус Кодициум.
Джарат снова позвонила в колокольчик.
Я запер сейф и отправился обедать.
– Грегор! – прохрипел Эндор, когда Иншабель поднял его. – Богом-Императором клянусь, я не собирался…
– Вытащи его отсюда! – прорычал я.
Штурм плато длился уже три часа, когда Грумман, Риччи и я вышли к котловану. В окружающих его узких туннелях и залах Ферелл Сидор силы Мадортина продолжали вести тяжёлое сражение с воинами отступника.
Риччи ослаб от полученного ножевого ранения, а все его телохранители были мертвы. У Груммана оставалось только двое касркинов, вооружённых лазерными винтовками.
Обширный котлован представлял собой яму почти километровой глубины, вырытую под открытым небом. Серебитная копия кадианского пилона покоилась на его дне, окружённая строительными лесами из адамантия. С перекладин лесов на цепях свисали сотни пыточных клеток. В каждой из них лежало заточенное и беспомощное человеческое тело.
Это и был тщательно подобранный Квиксосом арсенал преступных псайкеров, тайно приобретённых по всему Империуму. Должно быть, у него ушли десятилетия на то, чтобы собрать такую коллекцию. Можно было не сомневаться, что среди них был Эзархаддон.
– Что он делает? – спросил Риччи, и в его голосе прозвучал лёгкий страх.
– То, что мы должны остановить, – с прямой простотой, которую я оценил, ответил Грумман.
В другом ответе никто из нас и не нуждался.
Мы не давали себе расслабиться с самого начала штурма и были разгорячены боем. Но, несмотря на это, произошедшее застало нас врасплох.
Ещё мгновение назад вокруг не было никого. А в следующий миг скрытое под мантией и броней нечто уже оказалось среди нас, двигаясь настолько стремительно, что выглядело просто размытым пятном.
Столь быстро. Адски быстро.
Тело Риччи тут же оказалось взрезано вдоль всего хребта. Пока он все ещё продолжат падать лицом вниз, захлёбываясь собственной кровью, один из касркинов был разрублен в районе пояса, развалившись на две половины, и судорожно стрелял из винтовки. Второй касркин выгнулся, когда из его живота неожиданно вылез длинный тёмный клинок.
Грумман оттолкнул меня в сторону и трижды выстрелил из лазерного пистолета во вновь развернувшееся размытое пятно. Вращаясь быстрее, чем мог уследить мой взгляд, тёмный клинок отразил каждый из вылетевших выстрелов.
Голова Груммана покинула его плечи.
Квиксос, архиеретик, отступник и чудовищный радикал, развернулся ко мне раньше, чем расчленённое тело Груммана начало оседать на землю.
Я мельком увидел длинный демонический меч, Кхарнагар. Он был широким, кривым, покрытым отвратительными рунами и беспорядочно расположенными когтеобразными наростами.
Это всё, что я успел увидеть, когда клинок устремился к моему лицу.
Глава двадцать третья
ЕРЕТИК
ТО, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ПОТОМ
В нескольких сантиметрах от моей головы кроваво-красный клинок остановился, намертво заблокированный пылающей сталью Ожесточающей.Время словно остановилось на один удар сердца. Мы стояли друг к другу лицом, наши мечи сцепились. Пока клинки не столкнулись, благодаря своей скорости Квиксос был только размытым фантомом. Теперь он замер, взирая на меня над скрестившимся оружием.
Броня отступника была изодранной, грязной и украшенной символикой варпа. Инквизиторская инсигния на его правом наплечнике казалась неуместной. Внутри меня все восстало, когда я увидел её среди всей этой скверны.
Его древнее лицо превратилось в кошмарное, гнойное месиво. Из бровей выступали рудиментарные рога. Кожа стала тёмной, как гранит. Хрипящие аугметические кабели и имплантанты выпирали на его горле и под грязной повязкой на его голове. Сверкали налитые кровью глазные яблоки.
По правде говоря, он оказался совсем нестрашным по сравнению с чудовищным образом, созданным моим сознанием. Но это не касалось его сверхчеловеческой силы и скорости.
– Эйзенхорн, – услышал я.
Ментальное воздействие. Его искривлённый рот оставался плотно сжатым.
Ожесточающая почувствовала, как он двигается, раньше, чем это успел понять я. Она покачнулась в моих руках. За время, которое требуется на единственный вздох, мы обменялись серией из двадцати или даже больше ударов. Когтистый клинок Кхарнагара с глухим звоном отскакивал от картайской стали. Пентаграммы Ожесточающей полыхали высвобождаемой энергией. Кхарнагар тихо застонал.
– Еретик! Раб Хаоса! – Его грубый, словно надорванный ментальный голос эхом раскатывался в моей голове.
– Кто бы говорил! – ответил я.
Наши мечи продолжали лязгать друг о друга, пытаясь нащупать брешь, которой не находил ни один из них.
– Зачем тебе пытаться разрушить мою работу здесь, если ты не порождение варпа?
– Твою работу? Это твоя работа?
Мы разбежались и затем сошлись снова, нанося удары с такой стремительностью, что лязг клинков сливался в единый долгий звон. Я едва успел провести ульсар, чтобы остановить один из его молниеносных ударов сверху. Он заблокировал мой ответный тагн вайла и уру арав, последовавший за ним.
– Это только тест, опытный образец. Как только испытания завершатся, моя работа подойдёт к финальному этапу!
– Вы вырыли яму в горе… для прототипа? Прототипа чего?
– Пилоны Кадии усмиряют варп! – выпалил он. – Если увеличить их силу с помощью псайкеров высокого класса, из них можно сделать оружие. Оружие, которое будет способно уничтожить варп! Оружие, которое заставит закрыться Око Ужаса!
Безумец бредил. И я понятия не имел, какие клочки правды или разумных построений могут содержаться в его словах. Не было никакой возможности отличить их от сумасшедших фантазий. Единственное, что я знал, так это то, что пилон, заряженный мощной ментальной энергией, может сотворить очень многое, но побочные эффекты окажутся катастрофическими. Мог погибнуть целый континент, если не планета.
И, полагаю, настоящим кошмаром было то, что Квиксос знал об этом. Я думаю, он относился к этому как к приемлемой цене. Так, например, он счёл бойню на Трациане необходимой платой за приобретение псайкера столь безупречного качества, как Эзархаддон. И сколько ещё мерзостей он совершил, чтобы заполучить остальных?
Как и сказал прямо перед своей смертью Грумман, его необходимо было остановить.
Я посмотрел в лицо Квиксосу.
Вот к чему вёл радикализм. Я смотрел в истинное лицо того, кто избрал этот путь и перешагнул черту. Вот она, непотребная реальность того, что стояло за словами Понтиуса Гло, бодро прославлявшего Хаос.
Мы обрушивали друг на друга град ударов, высекая снопы искр. От клинков поднимались тонкие струйки пара. Я попытался провести нижний удар, но Квиксос подпрыгнул и ответил каскадом режущих выпадов, заставляя меня пятиться по пыльной земле. Я боялся споткнуться. Он же становился вихрем.
Я увидел свой шанс. Ожесточающая тоже поняла его. Лёгкий удар под его возвращающийся клинок на микросекунду открыл промежуток для cap ахт ухт – режущего удара в область сердца.
Я устремился вперёд, вкладывая всю свою Волю в саблю. Каким-то удивительным образом Квиксос все же успел провернуть Кхарнагар и заблокировать выпад.
Ожесточающая столкнулась с демоническим мечом и сломалась пополам.
Но то, что закончилось трагедией для картайской сабли, даровало мне триумф. Останься она цела, и блок остановил бы удар, а схватка продолжилась бы.
Пройдя мимо меча Квиксоса, оставшаяся в моей руке половина продолжала свой полет со всей вложенной в него силой до тех пор, пока обломанный конец не пронзил его плащ, доспех и аугметические имплантанты, проникая в тело.
Эул цаер.
Практически такое же приложение силы потребовалось, чтобы преодолеть втягивающую силу плоти и вырвать из неё клинок.
Квиксос ошеломлённо отступил назад. Его заражённая кровь струёй била из раны, а аугметика выходила из строя и взрывалась.
Тогда он повалился в пыль котлована и стал рассыпаться прахом. Наконец на земле не осталось ничего, кроме гнилых аугметических устройств, пустого доспеха и длинного плаща.
– Еретик! – визгливо прокричало его сознание перед смертью.
Из его уст это прозвучало комплиментом.
Участок «А» был демонтирован и сожжён оперативной группой, а поддельный пилон уничтожили продолжительным орбитальным огнём. Псайкеров Квиксоса и выживших прислужников взяли под арест и переправили на Чёрные Корабли Инквизиции, шесть из которых подошли уже через несколько дней после того, как мы опубликовали новости о нашем достижении. Большую часть пленников сочли слишком опасными для содержания даже под самой строгой охраной и по этой причине казнили. Среди уничтоженных оказался и Эзархаддон.
Из участка «А» вывезли сотни ценных текстов и редкостей, многие из которых были чудовищными и омерзительными. Квиксос собрал там значительную коллекцию эзотерических материалов, и ещё больше ожидалось обнаружить в его укреплениях на Магиноре. Будущая зачистка покажет, так ли это.
Как отражено в рапорте, не было найдено ни единого следа Малус Кодициума, отвратительного гримуара, на котором базировалось могущество еретика.
К тому времени, как я возвратился вместе со своими спутниками и помощниками на Гудрун, выпущенная против меня карта была отменена. Ни одно из построений Осмы не смогло устоять перед доказательствами, полученными на Фарнесс, и многочисленными показаниями, собранными Инквизицией. Показаниями, которые предоставили Верховный Прокуратор Мадортин, леди инквизитор Нев, дознаватель Иншабель и, да хранит его Бог-Император, Титус Эндор.
Мне так и не принесли официальных извинений ни Великий Магистр Орсини, ни Безье, ни, уж конечно, Осма. Карьера последнего ни капельки не пострадала. Двадцать лет спустя его избрали Магистром Ордо Маллеус Геликана, после того как Безье постигла внезапная, неожиданная смерть.
Останки Груммана, как и тела его касркинов, похоронили на одном из одиноких кладбищенских полей Кадии, где они и будут лежать, пока позволяет Закон о Возможности Прочтения. Именем Риччи назвали библиотеку на его родной планете Гесперусе. Вока похоронили со всеми подобающими почестями в базилике, примыкающей к Великому Собору Министорума на Трациане Примарис. И по сей день на её стене можно увидеть небольшую медную мемориальную доску, прославляющую деяния, свершённые им за долгую и самоотверженную жизнь.
Мы так и не стали друзьями, но должен признать, что даже спустя годы после того, как Коммодус покинул нас, я иногда скучаю по его язвительным выпадам.
Эпилог
ЗИМА, 345.М41
Его голос словно исходил от вечного ледника – медленный, старый, холодный, тяжёлый. Он спросил только одно:– Почему?
– Потому что могу.
Какое-то время стояла тишина. Тысячи свечей мерцали и слегка колебались, бросая дрожащие отблески на каменные стены, тщательно покрытые письменами.
– Зачем? Зачем… ты поступаешь… со мной так отвратительно?
– Затем, что обладаю теперь над тобой такой же властью, какую ты имел надо мной. Ты использовал меня. Организовывал мою жизнь. Двигал меня туда, куда хотел, словно я был фигуркой в регициде. Теперь все переменилось с точностью до наоборот.
Он загрохотал кандалами, но был ещё слишком слаб.
– Будь ты проклят… – прошептал он, безвольно оседая на цепях.
– Пойми меня. Я ведь говорил, что никогда не стану помогать такому созданию, но ты обманом заставил меня сделать это и практически успел безнаказанно убежать. Вот поэтому я и поступаю так. Именно поэтому я потратил массу времени и усилий на то, чтобы привлечь тебя, заманить в ловушку и заточить. Это станет тебе уроком. Я никогда не позволю, чтобы мои поступки или моя жизнь приносили выгоду заклятому Врагу. Ты говорил, что с самого начала знал, что именно я – тот, кто освободит тебя от служения Квиксосу. Как жаль, что ты не смог увидеть, что с тобой потом смогу сделать я.
– Будь ты проклят! – Голос прозвучал громче.
– Придёт время, демонхост Черубаэль, и ты ещё всей душой возжелаешь снова стать игрушкой Квиксоса.
Черубаэль бросился на меня, пробежав столько, сколько позволили натянувшиеся цепи. Вопль, полный гнева и злобы, сотряс камеру и задул все свечи.
Я запечатал герметичный люк, включил варп-подавители и пустотный щит, а потом закрыл один за другим тринадцать замков.
Где-то в глубине дома Джарат звонила к обеду. Я до мозга костей устал от своих упражнений, но еда, вино и хорошая компания должны были привести меня в чувство.
Я поднялся по винтовой лестнице из глубокой подземной темницы, запер дверь на кодовый замок и отправился в кабинет. За окном моего поместья на Гудрун падал ранний снег. Лёгкие хлопья кружили в сумерках над лесом и загонами, опускались на лужайки.
В кабинете я расставил принесённые вещи по местам. Поставил на полку бутылки с елеем и убрал в шкатулку ритуальный нож, зеркальце и ламены. Имперский амулет вернулся на свою бархатную подушечку в ящике. Я снова задвинул футляры со свитками обратно на стойку каталога.
Затем я повесил рунный посох на крючки в освещённом алькове над стеклянным контейнером, содержащим обломки удовлетворённой Ожесточающей.
Наконец я открыл вакуумный сейф в полу под письменным столом и аккуратно положил туда Малус Кодициум.
Джарат снова позвонила в колокольчик.
Я запер сейф и отправился обедать.