Страница:
совершать жертвоприношения. Кто предлагает вино к возлиянию или произносит
известные слова, относящиеся к обряду, того, конечно, следует признать
служителем идолов. Не упуская из виду этого правила, мы можем в отношении
нашей службы начальникам и царям подражать примеру патриархов и других
верующих, которые часто были министрами и служителями царей-идолопоклонников
(но лишь) во всем том, что не относилось к идолопоклонству. Но тут подлежит
разрешению другой вопрос. Спрашивается, в случае если бы служитель божий
принял на себя исполнение какой-либо общественной должности, может ли он
использовать милость начальства или свою хитрость, чтобы уклониться от
всякого рода идолопоклонства? Ответ на это мы находим в поведении Иосифа и
Даниила... христианин может проходить путь почестей и чинов, с тем только
чтобы он не приносил жертв, не содействовал своей властью жертвоприношениям,
не доставлял для этого животных, не прилагал стараний - ни сам, ни через
других - к поддержанию храмов, не изыскивал доходов в пользу их, не давал
игрищ ни на свой счет, ни на счет казны, не председательствовал на них, не
устраивал пиршеств, не произносил клятв, не выносил приговоров ни на чью
жизнь или честь-исключая настоящих преступников, не судил, не осуждал, не
заключал в оковы и в темницы, не предавал пыткам никого без вины. Ему самому
предоставляется решить, возможно ли все это или невозможно.
Гонения, имевшие организованный характер и направленные специально
против христиан, исторически засвидетельствованы лишь начиная с III в. При
этом, как признает даже богослов Гарнак, сама принадлежность к христианству
не считалась наказуемой, формальный конфликт с государственной властью был
возможен для христиан лишь на почве культа императора. В основе культа
мучеников лежит богословская спекуляция, которая при помощи литературной
фикции старалась укрепить влияние церкви на массы. Образцом для мифических
житий вымышленных святых послужили, между прочим, греческие жития
мучеников-философов и политических деятелей, пострадавших за свои убеждения.
Отдельные преследования христиан проводились местными властями и до массовых
гонений; многие мученики были реально существовавшими христианами, не
пожелавшими отречься. Такие жития были довольно популярны; знакомство с ними
дает нам возможность понять происхождение христианских житий как
литературного жанра. Ниже мы приводим под э 183 и 184 образчики таких
языческих житий.
183. BGU II 511 (col. I и II)+P. Cairo 10. 448 (col. I1I)=W. 14
Рукопись не ранее 200 г., но описываемый в ней процесс относится к
середине I в. В сильно попорченном столбце I описывается первый день
процесса по поводу возбужденной александрийской делегацией в составе Исидора
и Лампона жалобы против царя Агриппы. Император Клавдий назначает слушание
дела на следующий день.
СтП. На второй день, 6 пахона, Клавдий Цезарь Август выслушивает
(Исидора), гимнасиарха города Александрии, против царя Агриппы в Лукулловых
садах в соприсутствии двадцати четырех (трех?) сенаторов, в том числе
шестнадцати консуларов, в присутствии императрицы с матронами. (Когда ввели)
Исидора, Исидор сказал: "Прежде всего прошу тебя, господин мой Цезарь,
припадая к твоим стопам, благосклонно выслушать мои злоключения". Император
сказал:
"Я уделяю тебе этот день". С этим согласились и все заседавшие с ним
сенаторы, хорошо понимая, каково... (Дальнейшее сильно испорчено. Можно
догадаться, что Клавдий упрекает делегатов в склоках против императорских
ставленников, обвинители превратились в обвиняемых и понимают, что их участь
предрешена).
Ст. III. ...Лампон Исидору: ..."я увидел смерть"... Клавдий Цезарь:
"Многих моих друзей ты убил, Исидор". Исидор: "Я слушался царя,
повелевавшего тогда. И для тебя могу обвинить, кого хочешь". Клавдий Цезарь:
"Несомненно, ты (отродье) музыкантши". Исидор: "Я не раб и не сын
музыкантши, а гимнасиарх славного города Александрии. А ты от Саломеи
иудейки... кидыш..." Сказал Лампон Исидору: "Что нам остается, как не...
сумасшедшему царю?" Клавдий Цезарь: "Сим я изрек смертный приговор Исидору и
Лампону".
184. Р. Оху. I 33= W. 20. Конец 11 в.
Этот папирус также представляет собой "языческое житие мученика", в
основе которого лежит, по-видимому, исторический факт. В данном случае суд и
расправу чинит император Коммод. Приводим только выдержку из столбцов II и
III.
Император снова его позвал. Император сказал: "Не знаешь ли теперь, с
кем ты говоришь?" Аппиан: "Знаю:
(я) Аппиан (говорю с тобою), с тираном". Император:
"Нет, с царем". Аппиан: "Не говори этого, твоему божественному отцу
Антонину действительно подобало быть императором. Во-первых, слышишь, он был
философом, во-вторых, несребролюбивым, в-третьих, любящим добро.
Тебе же свойственны противоположные (черты) - тирания,
безнравственность, невежество". Цезарь велел его повести (на казнь). Аппиан,
когда его уводили, сказал:
"Окажи мне еще эту милость, господин Цезарь". Император: "Какую?"
Аппиан: "Прикажи, чтобы меня повели во всем моем блеске". Император:
"Согласен". Аппиан взял повязку, надел ее на голову и, надев на ноги белые
сандалии, закричал посреди Рима: "Сбегайтесь, римляне, и посмотрите, как
ведут на казнь одного от века гимнасиарха и посланника александрийцев"...
185. BGU 1 287=W. 124
Во время гонений в III в. специальные комиссии проверяли
благонадежность граждан, требуя принесения жертвы богам. Принесший жертву
подавал в комиссию заявление, которое члены комиссии удостоверяли своими
подписями. Что здесь дело шло не столько о религиозном гонении на христиан
или иудеев, сколько именно о проверке политической благонадежности,
доказывается тем обстоятельством, что такие удостоверения (libelli) получали
и нехристиане, в частности мы приводим libel lus, выданный жрице бога
Петесуха.
Выборным по жертвоприношениям села Александру Незос от Аврелия Диогена
Сатабута из села Александру Незос 72 лет, дом у подножия холма справа. Я всю
свою жизнь приносил жертвы богам и теперь в вашем присутствии принес жертву
согласно предписанию и совершил возлияние и вкусил от жертвенного мяса и
прошу вас засвидетельствовать. Будьте счастливы. Подписал Аврелий Диоген.
(Другой рукой:) Я, Аврелий Сир, видел, как ты приносил жертвы вместе с
(сыном). (Третьей рукой)... он... (Первой рукой) В первый год императора
цезаря Гая Мессия Квинта Траяна Деция благочестивого, счастливого Августа.
Эпиф 2 (26 июня 250 года).
186. W. 125. Арсиноя. 250 г.
433. Папирус, по-видимому, представляет собою лист, вырванный из
официальной книги, куда заносились такие акты за определенным номером.
Выборным по жертвоприношениям от Аврелии... жрицы Петесуха великого,
великого, вечно живого, и богов, в квартале Моерис... я всю свою жизнь
приносила жертвы богам и теперь согласно распоряжению в вашем присутствии
принесла жертву, совершила возлияние и вкусила от жертвенного мяса и прошу
засвидетельствовать. (На этом папирус обрывается.)
187. Тацит, Annales, II, 85
Шла также речь об изгнании египетского и иудейского культов, и
состоялось сенатское постановление (19 год) о том, чтобы зараженных этим
суеверием четыре тысячи вольноотпущенников, которые имеют для того годный
возраст, отвезти на остров Сардинию для усмирения тамошних разбойников и что
невелика будет потеря, если они там погибнут от тяжелого климата; остальные
же должны уйти из Италии, если до известного дня не оставят своих нечестивых
обрядов.
188. Тацит, Annales, XV, 44
Приводимый ниже отрывок из Тацита представляет собою, по общему
признанию большинства историков, филологов и даже многих богословов,
благочестивую христианскую фальсификацию, имеющую целью освятить ореолом
старины легенду о мучениках. Аргументы против подлинности этого отрывка
общеизвестны, их можно найти хотя бы у Древса.
... Но ни человеческой помощью, ни щедротами принцепса, ни
умилостивлениями богов не устранялся позорный слух, что пожар (речь идет о
пожаре Рима в 64 году) был делом приказания. Поэтому, чтобы уничтожить этот
слух, Нерон подставил виновных и применил самые изысканные наказания к
ненавистным за их мерзости людям, которых в народе называли христианами.
Человек, от которого они получили свое название,- Христос - был в правление
Тиберия казнен прокуратором Понтием Пилатом, и подавленное на время пагубное
суеверие вырвалось снова наружу и распространилось не только по Иудее, где
это зло получило начало, но и по Риму, куда стекаются со всех сторон и где
широко прилагаются к делу все гнусности и бесстыдства. Таким образом, были
сначала схвачены те, которые себя признавали (христианами), затем по их
указанию огромное множество других, и они были уличены не столько в
преступлении, касающемся пожара, сколько в ненависти к человеческому роду. К
казни их были присоединены издевательства: их покрывали шкурами диких
зверей, чтобы они погибали от растерзания собаками, или пригвождали их к
кресту, или жгли на огне, а также, когда оканчивался день, их сжигали для
ночного освещения. Нерон предложил для этого зрелища свой парк и давал игры
в цирке, где он смешивался с плебсом в одеянии возницы или правил
колесницей. Поэтому, хотя христиане и были люди виновные и заслуживающие
крайних наказаний, к ним рождалось сожаление, так как они истреблялись не
для общественной пользы, а ради жестокости одного человека.
189. Тертуллиан, ad Scapulam
Гл. II. Мы поклоняемся единому богу... Относительно других существ,
которых вы именуете богами, мы знаем, что они не что иное, как демоны.
Однако право - естественное и публичное - требует, чтобы каждый поклонялся
тому, кому хочет... Обвиняют нас также в том, что мы не имеем достодолжного
почтения к императорам; но между нами никогда вы не встречали ни Кассиев, ни
Альбианов, ни Нигрианов, то есть цареубийц. Те самые, которые накануне
клялись гением цезаря, приносили жертвы и давали обеды за благополучие
императоров и часто осуждали христиан, оказались врагами императора.
Христианин никому не враг, а тем менее императору, зная, что бог его
поставил императором и что его надо любить, уважать, что надо оказывать ему
почести, молиться о здравии его и о благополучии государства, доколе мир
стоит. Стало быть, мы почитаем императора столько, сколько нам дозволено
почитать его, и в той мере, в какой он сам этого должен желать. Мы признаем
его за человека, который хранит данную ему от бога в удел власть, который
поставлен богом и который ниже одного только бога. Император, конечно,
одобрит подобных почитателей, потому что мы, ставя его ниже только бога,
признаем его выше всех людей и даже выше всех ваших богов, которые состоят в
его власти. Мы также приносим жертвы за благоденствие императора, но
приносим их единому нашему и его богу, а жертвы эти - молитвы, предписанные
нам богом... Мы составляем большую часть империи, а между тем мы настолько
тихи и выдержанны, что вы знаете нас только как одиночных частных лиц...
Гл. III. Когда судьей был Гиларион, (народ) по поводу отвода площади
(area) под наши кладбища кричал: "Не отводить земли!" И вот земля оказалась
не их: они не собрали жатвы. Здесь игра слов: area означает "площадь" и
землю под посевом. За то, что язычники не хотели предоставить христианам
area для кладбища, бог их наказал неурожаем.
Гл. IV. Мы не думаем тебя пугать, потому что и сами тебя не боимся, но
мы хотим, чтобы весь мир был спасен. Советуем тебе не бороться с богом...
Сколько, впрочем, строгих правителей пыталось изменить этого рода судебные
процессы! Например, Цинций Север, который сам преподал Тистру правила, как
христиане должны отвечать (на допросе), чтобы их оправдали. Или, например,
Веспроний Кандид, который считал достаточным признавать христиан
нарушителями порядка и довольствовался тем, что присуждал их к публичному
извинению перед согражданами. Или, например, Аспер, который, поступив
несколько жестоко при первоначальном допросе одного христианина, тотчас
отпустил его, не принуждая его принести жертву богам; предварительно же он
сказал адвокатам и заседателям, что ему чрезвычайно неприятно разбирать
подобного рода дела. Или, например, Пудент, который искусным образом включил
в обвинительный акт одного привезенного к нему христианина обвинение в
вымогательстве, а так как свидетелей которые бы уличили в этом обвиняемого,
не нашлось, то он объявил, что дело ввиду этого слушанием продолжать нельзя.
Эти факты могут вразумить тебя, в каком духе тебе надлежит действовать...
Север, знавший многих патрициев и знатных дам, принадлежавших к нашей секте,
не только не преследовал их, но всячески покровительствовал и умел
противостоять свирепости народа, вооруженного против нас. Во время похода
Марка Аврелия в Германию христианские воины молитвами своими испросили с
неба обильный дождь, когда армия крайне нуждалась в воде...
Гл. V... Когда Аррий Антоний преследовал христиан в Азии, то все
христиане его провинции, собравшись вместе, явились перед его судилище. Он
некоторых посадил в темницу, а другим сказал: "Трусы, если вы хотите
умереть, то разве нет достаточно веревок и пропастей?" ...Какие мучения
претерпит Карфаген... когда воинам твоим придется отсекать головы не кому
иному, как друзьям или родным своим, когда они найдут между ними
(христианами) римских патрициев и знатных матрон, столь же благородных, как
ты сам, и, может быть, твоих собственных ближайших родственников и искренних
друзей? Итак, воздержись ради себя самого, если не ради нас; ради Карфагена,
если не ради себя.
190. М. Минуций Феликс, "Октавий"
Апологетическое сочинение Минуция Феликса написано, по образцу
цицероновского трактата "О природе богов", в виде диалога между автором, его
другом христианином Октавием и язычником Цецилием. Если допустить вместе с
Десса, что этот Цецилии тождествен с упоминаемым в надписях из Цирты в
Африке, относящихся к 200-217 гг., Caecilius Natalis, то диалог Минуция
Феликса написан в первой четверти III, в. Установить, заимствовал ли Минуций
Феликс свою аргументацию у Тертуллиана, или наоборот - Тертуллиан
использовал "Октавия" для своего "Apologeticus",- не удается. Поэтому
датировка диалога "Октавий" остается невыясненной, и возможно, что его
следует отнести к концу II в. Во всяком случае, не подлежит сомнению, что
речь Цецилия, как об этом прямо сказано в тексте книги (гл. 9 и 31),
излагает антихристианское сочинение ритора и юриста М. Корнелия Фронтона,
бывшего консулом в 143 г. Среди дошедших до нас неполностью сочинений
Фронтона его речь против христиан не сохранилась. Но это древнейшее
сочинение, направленное против христиан (Фронтон умер около 179 г.),
по-видимому, в основном изложено Цецилием. Помимо обычных обвинений
политического и уголовного характера, Цецилий-Фронтон дает и критику
некоторых христианских догматов - притом критику, не потерявшую свою
убедительность и до сих пор.
Интересна квалификация христианства как выражения бессилия.
Но Цецилий-Фронтон отнюдь не атеист, он критикует христианство с точки
зрения приверженца официальной римской религии.
Надо полагать, Минуций Феликс в качестве апологета выдвинул на первый
план наиболее уязвимые места речи Фронтона - рассказы по слухам о всякого
рода гнусностях, которые якобы творились христианами, и меньше внимания
уделил его более солидным аргументам. Но, во всяком случае, речь Цецилия
позволяет судить о том, какое представление о христианах было у
просвещенного римлянина середины II в.
Из речи Цецилия мы опускаем его апологию римской религии.
Гл8. Итак, хотя природа и происхождение богов неизвестны нам, однако
все народы согласно и твердо уверены в их существовании, так что я не могу
выносить такой дерзости, нечестивого безрассудства тех людей, которые стали
бы отвергать или разрушать религию, столь древнюю, столь полезную и
спасительную. Пусть Федор Киренский или живший до него Диагор Мелийский,
которому древность дала прозвище "безбожника", не признавая никаких богов,
пытались разрушить всякое благоговение, всякий страх, на котором зиждется
человеческое общество; однако те философские системы, которые следуют этому
нечестивому учению, никогда не будут пользоваться славой и уважением.
Протагор из Абдеры, скорее дерзко, чем неистово, рассуждавший о богах, был
афинянами изгнан из их пределов, а сочинения его были ими публично преданы
сожжению. И не должно ли глубоко сожалеть - я надеюсь, что вы позволите мне
в порыве негодования говорить с большей откровенностью,- не следует ли
сожалеть о том, что дерзко восстают против богов люди жалкой, запрещенной,
презренной секты, которые набирают в свое нечестивое общество последователей
из самой грязи народной, из легковерных женщин, заблуждающихся по
легкомыслию своего пола, люди, которые в ночных собраниях со своими
торжественными постами и бесчеловечными яствами сходятся не для священных
обрядов, но для мерзостей. Это - люди скрывающиеся, избегающие света, немые
в обществе, говорливые в своих убежищах. Они презирают храмы как гробницы
богов, отвергают богов, насмехаются над священными обрядами, милосердствуют
о бедных, если возможно; сами полунагие, они пренебрегают почестями и
багряницами жрецов. Удивительная глупость, невероятная дерзость! Они
презирают мучения, которые у них пред глазами, и боятся неизвестного и
будущего. Они не страшатся смерти, но боятся умереть после смерти. Так
обольщает их обманчивая надежда на воскресение и заглушает в них всякий
страх.
Гл. 9. Так как нечестие разливается скорее при помощи все более
усиливающегося с каждым днем развращения нравов, то ужасные святилища этого
нечестивого общества умножаются и наполняются по всему миру. Надо его совсем
искоренить, уничтожить. Эти люди узнают друг друга по особым тайным знакам и
питают друг к другу любовь, не будучи даже между собою знакомы; везде между
ними создается какая-то как бы любовная связь, они называют друг друга без
разбора братьями и сестрами, так что обыкновенное любодеяние через
посредство священного имени становится кровосмешением: так хвалится пороками
их пустое и бессмысленное суеверие. Если бы не было в этом правды, то
проницательная молва не приписывала бы им столь многих отвратительных
злодеяний. Говорят, что они, не знаю по какому нелепому убеждению, почитают
голову самого низкого животного - голову осла: религия, достойная тех
нравов, из которых она произошла.
Другие говорят, что эти люди почитают половые органы самого
предстоятеля и жреца и благоговеют пред ним как бы перед действительным
своим родителем. Не знаю - может быть, все это ложно, но подозрение очень
оправдывается их тайными ночными богослужениями. Говорят также, что они
почитают человека, наказанного за злодеяние страшным наказанием, и
бесславное древо креста; они, значит, имеют алтари, приличные злодеям и
разбойникам, и почитают то, чего они заслуживают. То, что говорят об обряде
приема новых членов в их общество, известно всем и не менее ужасно. Говорят,
что посвящаемому в их общество предлагается младенец, который, чтобы
обмануть неосторожных, покрыт мукой, и тот, обманутый видом муки, получив
предложение сделать невинные будто удары, наносит глубокие раны, которые
умерщвляют младенца, и тогда - о нечестие! - присутствующие с жадностью пьют
его кровь и разделяют между собой его члены. Вот какою жертвою скрепляется
их союз друг с другом, и сознание такого злодеяния обязывает их к взаимному
молчанию. А их вечера известны; об этом говорят все, об этом свидетельствует
речь нашего Циртинского оратора (Фронтона). В день солнца (воскресенье) они
собираются для совместной трапезы со всеми детьми, сестрами, матерями, без
различия пола и возраста. Когда после различных яств пир разгорится и вино
воспламенит в них жар любострастия, то собаке, предварительно привязанной к
светильнику, бросают кусок мяса на расстояние большее, чем длина веревки,
которой она привязана; собака, рванувшись и сделав прыжок, роняет и гасит
светильник: в бесстыдной темноте они предаются без разбора объятиям
отвратительной похоти. Таким образом, все они если не фактически, то по
совести становятся кровосмесителями, потому что все участвуют желанием своим
в том, что может случиться в действии того или иного.
Гл. 10. О многом я умалчиваю; ведь и сказанного уже вполне достаточно;
а истинность всего или по крайней мере большей части этого доказывается
самой таинственностью этой развратной религии. В самом деле, для чего же они
всячески стараются скрывать и делать тайной для других то, что они почитают,
когда похвальные дела совершаются обыкновенно открыто и скрываются только
дела преступные? Почему они не имеют никаких храмов, никаких жертвенников,
ни общепринятых изображений? Почему они не осмеливаются открыто говорить и
свободно устраивать свои собрания, если не потому, что то, что они почитают
и так тщательно скрывают, достойно наказания или постыдно? Да и откуда, что
такое и где этот бог, единый, одинокий, пустынный, которого не знает ни один
свободный народ, ни одно государство или, по крайней мере, римская
набожность? Только один несчастный народ иудейский почитал единого бога, но
и то открыто,- имея храмы, жертвенники, священные обряды и жертвоприношения;
впрочем, и этот бог не имел никакой силы и могущества, так что был вместе со
своим народом покорен римлянами. А какие диковины, какие нелепости
выдумывают христиане! Они говорят, что их бог, которого они не могут ни
видеть, ни другим показать, тщательно следит за нравами всех людей, делами,
словами и даже тайными помышлениями каждого человека, всюду проникает и
везде присутствует. Таким образом, они представляют его постоянно
беспокойным, озабоченным и бесстыдно любопытным, ибо он присутствует при
всяких делах, находится во всяких местах. Таким образом, занятый всем миром,
он не может обнимать его частей, или же, развлеченный его частями,- обращать
внимание на целое. Но это еще не все: христиане угрожают земле и всему миру
с его светилами сожжением, предсказывают его гибель, как будто вечный
порядок природы, установленный божескими законами, может прекратиться, связь
всех элементов и состав неба - разрушиться и громадный мир, так крепко
сплоченный,- ниспровергнуться.
Гл. 11. Не довольствуясь этим нелепым мнением, они прибавляют и другие
бабьи сказки: говорят, что после смерти опять возродятся к жизни из пепла и
праха, и с непонятной уверенностью принимают эту ложь; подумаешь, что они
уже в самом деле воскресли. Двойное зло, двойное безумие! Небу и звездам,
которые мы оставляем в таком же виде, в каком их нашли, они предвещают
уничтожение, а себе, людям умершим, разложившимся, которые рождаются и
умирают, они обещают вечное существование. По этой-то причине они гнушаются
костров для сожигания мертвых и осуждают такой обычай погребения. Как будто,
если тело не предано огню, оно через несколько лет не разложится в земле
само собой, и не все ли равно, звери ли разорвут тело или море поглотит его,
в земле ли сгниет оно или сделается жертвой огня? Всякое погребение для тел,
если они чувствуют, есть мучение, а если не чувствуют, то самая скорость
истребления их полезна. Вследствие такого заблуждения они себе самим, как
хорошим, обещают блаженную и вечную жизнь после смерти, а прочим, как
нечестивым, вечное мучение.
Многое мог бы я прибавить к этому, если бы не спешил окончить свою
речь. Нечестивцы они сами - об этом я уже говорил и больше не стану. Но если
бы даже я признал их праведниками, то, по мнению большинства, человека
делает добрым или порочным судьба, а в этом и вы согласитесь со мной. Ибо
действия человеческие, которые другие относят к судьбе, вы приписываете
богу. Но последователями вашего учения делаются не все люди произвольно, но
только избранные богом; следовательно, вы делаете из бога несправедливого
судью, который наказывает в людях дело жребия, а не воли.
Однако я хотел бы знать, без тела или с телом и с каким - новым или
прежним - воскреснет каждый из вас. Без тела? Но без него, насколько я знаю,
нет ни ума, ни души, ни жизни. С прежним телом? Но оно давно разрушилось в
земле. С новым телом? В таком случае рождается новый человек, а не
восстанавливается прежний. Но вот уже прошло столько времени, протекли
бесчисленные века, а ни один из умерших не возвратился из преисподней, даже
- подобно Протезилаю - хотя бы на несколько часов, только для того, чтобы
дать нам убедительный пример воскресения. Все это не что иное, как вымыслы
расстроенного ума, нелепые мечты, облеченные лживыми поэтами в прелестные
стихи, а вы, легковерные, не постыдились приписать их вашему богу.
Гл. 12. Вы не пользуетесь опытом настоящего, чтобы убедиться в
обманчивости своих напрасных надежд; подумайте, несчастные, пока еще живете,
о том, что может ожидать вас после смерти. Большая часть из вас, притом
лучшая, как вы говорите, терпит бедность, страдает от голода и холода,
обременена тяжелым трудом, и вот бог допускает это или будто не замечает. Он
не хочет или же не может вам помочь; значит, он слаб или несправедлив. Не
чувствуешь ли ты, мечтающий о будущей жизни после смерти, своего положения,
известные слова, относящиеся к обряду, того, конечно, следует признать
служителем идолов. Не упуская из виду этого правила, мы можем в отношении
нашей службы начальникам и царям подражать примеру патриархов и других
верующих, которые часто были министрами и служителями царей-идолопоклонников
(но лишь) во всем том, что не относилось к идолопоклонству. Но тут подлежит
разрешению другой вопрос. Спрашивается, в случае если бы служитель божий
принял на себя исполнение какой-либо общественной должности, может ли он
использовать милость начальства или свою хитрость, чтобы уклониться от
всякого рода идолопоклонства? Ответ на это мы находим в поведении Иосифа и
Даниила... христианин может проходить путь почестей и чинов, с тем только
чтобы он не приносил жертв, не содействовал своей властью жертвоприношениям,
не доставлял для этого животных, не прилагал стараний - ни сам, ни через
других - к поддержанию храмов, не изыскивал доходов в пользу их, не давал
игрищ ни на свой счет, ни на счет казны, не председательствовал на них, не
устраивал пиршеств, не произносил клятв, не выносил приговоров ни на чью
жизнь или честь-исключая настоящих преступников, не судил, не осуждал, не
заключал в оковы и в темницы, не предавал пыткам никого без вины. Ему самому
предоставляется решить, возможно ли все это или невозможно.
Гонения, имевшие организованный характер и направленные специально
против христиан, исторически засвидетельствованы лишь начиная с III в. При
этом, как признает даже богослов Гарнак, сама принадлежность к христианству
не считалась наказуемой, формальный конфликт с государственной властью был
возможен для христиан лишь на почве культа императора. В основе культа
мучеников лежит богословская спекуляция, которая при помощи литературной
фикции старалась укрепить влияние церкви на массы. Образцом для мифических
житий вымышленных святых послужили, между прочим, греческие жития
мучеников-философов и политических деятелей, пострадавших за свои убеждения.
Отдельные преследования христиан проводились местными властями и до массовых
гонений; многие мученики были реально существовавшими христианами, не
пожелавшими отречься. Такие жития были довольно популярны; знакомство с ними
дает нам возможность понять происхождение христианских житий как
литературного жанра. Ниже мы приводим под э 183 и 184 образчики таких
языческих житий.
183. BGU II 511 (col. I и II)+P. Cairo 10. 448 (col. I1I)=W. 14
Рукопись не ранее 200 г., но описываемый в ней процесс относится к
середине I в. В сильно попорченном столбце I описывается первый день
процесса по поводу возбужденной александрийской делегацией в составе Исидора
и Лампона жалобы против царя Агриппы. Император Клавдий назначает слушание
дела на следующий день.
СтП. На второй день, 6 пахона, Клавдий Цезарь Август выслушивает
(Исидора), гимнасиарха города Александрии, против царя Агриппы в Лукулловых
садах в соприсутствии двадцати четырех (трех?) сенаторов, в том числе
шестнадцати консуларов, в присутствии императрицы с матронами. (Когда ввели)
Исидора, Исидор сказал: "Прежде всего прошу тебя, господин мой Цезарь,
припадая к твоим стопам, благосклонно выслушать мои злоключения". Император
сказал:
"Я уделяю тебе этот день". С этим согласились и все заседавшие с ним
сенаторы, хорошо понимая, каково... (Дальнейшее сильно испорчено. Можно
догадаться, что Клавдий упрекает делегатов в склоках против императорских
ставленников, обвинители превратились в обвиняемых и понимают, что их участь
предрешена).
Ст. III. ...Лампон Исидору: ..."я увидел смерть"... Клавдий Цезарь:
"Многих моих друзей ты убил, Исидор". Исидор: "Я слушался царя,
повелевавшего тогда. И для тебя могу обвинить, кого хочешь". Клавдий Цезарь:
"Несомненно, ты (отродье) музыкантши". Исидор: "Я не раб и не сын
музыкантши, а гимнасиарх славного города Александрии. А ты от Саломеи
иудейки... кидыш..." Сказал Лампон Исидору: "Что нам остается, как не...
сумасшедшему царю?" Клавдий Цезарь: "Сим я изрек смертный приговор Исидору и
Лампону".
184. Р. Оху. I 33= W. 20. Конец 11 в.
Этот папирус также представляет собой "языческое житие мученика", в
основе которого лежит, по-видимому, исторический факт. В данном случае суд и
расправу чинит император Коммод. Приводим только выдержку из столбцов II и
III.
Император снова его позвал. Император сказал: "Не знаешь ли теперь, с
кем ты говоришь?" Аппиан: "Знаю:
(я) Аппиан (говорю с тобою), с тираном". Император:
"Нет, с царем". Аппиан: "Не говори этого, твоему божественному отцу
Антонину действительно подобало быть императором. Во-первых, слышишь, он был
философом, во-вторых, несребролюбивым, в-третьих, любящим добро.
Тебе же свойственны противоположные (черты) - тирания,
безнравственность, невежество". Цезарь велел его повести (на казнь). Аппиан,
когда его уводили, сказал:
"Окажи мне еще эту милость, господин Цезарь". Император: "Какую?"
Аппиан: "Прикажи, чтобы меня повели во всем моем блеске". Император:
"Согласен". Аппиан взял повязку, надел ее на голову и, надев на ноги белые
сандалии, закричал посреди Рима: "Сбегайтесь, римляне, и посмотрите, как
ведут на казнь одного от века гимнасиарха и посланника александрийцев"...
185. BGU 1 287=W. 124
Во время гонений в III в. специальные комиссии проверяли
благонадежность граждан, требуя принесения жертвы богам. Принесший жертву
подавал в комиссию заявление, которое члены комиссии удостоверяли своими
подписями. Что здесь дело шло не столько о религиозном гонении на христиан
или иудеев, сколько именно о проверке политической благонадежности,
доказывается тем обстоятельством, что такие удостоверения (libelli) получали
и нехристиане, в частности мы приводим libel lus, выданный жрице бога
Петесуха.
Выборным по жертвоприношениям села Александру Незос от Аврелия Диогена
Сатабута из села Александру Незос 72 лет, дом у подножия холма справа. Я всю
свою жизнь приносил жертвы богам и теперь в вашем присутствии принес жертву
согласно предписанию и совершил возлияние и вкусил от жертвенного мяса и
прошу вас засвидетельствовать. Будьте счастливы. Подписал Аврелий Диоген.
(Другой рукой:) Я, Аврелий Сир, видел, как ты приносил жертвы вместе с
(сыном). (Третьей рукой)... он... (Первой рукой) В первый год императора
цезаря Гая Мессия Квинта Траяна Деция благочестивого, счастливого Августа.
Эпиф 2 (26 июня 250 года).
186. W. 125. Арсиноя. 250 г.
433. Папирус, по-видимому, представляет собою лист, вырванный из
официальной книги, куда заносились такие акты за определенным номером.
Выборным по жертвоприношениям от Аврелии... жрицы Петесуха великого,
великого, вечно живого, и богов, в квартале Моерис... я всю свою жизнь
приносила жертвы богам и теперь согласно распоряжению в вашем присутствии
принесла жертву, совершила возлияние и вкусила от жертвенного мяса и прошу
засвидетельствовать. (На этом папирус обрывается.)
187. Тацит, Annales, II, 85
Шла также речь об изгнании египетского и иудейского культов, и
состоялось сенатское постановление (19 год) о том, чтобы зараженных этим
суеверием четыре тысячи вольноотпущенников, которые имеют для того годный
возраст, отвезти на остров Сардинию для усмирения тамошних разбойников и что
невелика будет потеря, если они там погибнут от тяжелого климата; остальные
же должны уйти из Италии, если до известного дня не оставят своих нечестивых
обрядов.
188. Тацит, Annales, XV, 44
Приводимый ниже отрывок из Тацита представляет собою, по общему
признанию большинства историков, филологов и даже многих богословов,
благочестивую христианскую фальсификацию, имеющую целью освятить ореолом
старины легенду о мучениках. Аргументы против подлинности этого отрывка
общеизвестны, их можно найти хотя бы у Древса.
... Но ни человеческой помощью, ни щедротами принцепса, ни
умилостивлениями богов не устранялся позорный слух, что пожар (речь идет о
пожаре Рима в 64 году) был делом приказания. Поэтому, чтобы уничтожить этот
слух, Нерон подставил виновных и применил самые изысканные наказания к
ненавистным за их мерзости людям, которых в народе называли христианами.
Человек, от которого они получили свое название,- Христос - был в правление
Тиберия казнен прокуратором Понтием Пилатом, и подавленное на время пагубное
суеверие вырвалось снова наружу и распространилось не только по Иудее, где
это зло получило начало, но и по Риму, куда стекаются со всех сторон и где
широко прилагаются к делу все гнусности и бесстыдства. Таким образом, были
сначала схвачены те, которые себя признавали (христианами), затем по их
указанию огромное множество других, и они были уличены не столько в
преступлении, касающемся пожара, сколько в ненависти к человеческому роду. К
казни их были присоединены издевательства: их покрывали шкурами диких
зверей, чтобы они погибали от растерзания собаками, или пригвождали их к
кресту, или жгли на огне, а также, когда оканчивался день, их сжигали для
ночного освещения. Нерон предложил для этого зрелища свой парк и давал игры
в цирке, где он смешивался с плебсом в одеянии возницы или правил
колесницей. Поэтому, хотя христиане и были люди виновные и заслуживающие
крайних наказаний, к ним рождалось сожаление, так как они истреблялись не
для общественной пользы, а ради жестокости одного человека.
189. Тертуллиан, ad Scapulam
Гл. II. Мы поклоняемся единому богу... Относительно других существ,
которых вы именуете богами, мы знаем, что они не что иное, как демоны.
Однако право - естественное и публичное - требует, чтобы каждый поклонялся
тому, кому хочет... Обвиняют нас также в том, что мы не имеем достодолжного
почтения к императорам; но между нами никогда вы не встречали ни Кассиев, ни
Альбианов, ни Нигрианов, то есть цареубийц. Те самые, которые накануне
клялись гением цезаря, приносили жертвы и давали обеды за благополучие
императоров и часто осуждали христиан, оказались врагами императора.
Христианин никому не враг, а тем менее императору, зная, что бог его
поставил императором и что его надо любить, уважать, что надо оказывать ему
почести, молиться о здравии его и о благополучии государства, доколе мир
стоит. Стало быть, мы почитаем императора столько, сколько нам дозволено
почитать его, и в той мере, в какой он сам этого должен желать. Мы признаем
его за человека, который хранит данную ему от бога в удел власть, который
поставлен богом и который ниже одного только бога. Император, конечно,
одобрит подобных почитателей, потому что мы, ставя его ниже только бога,
признаем его выше всех людей и даже выше всех ваших богов, которые состоят в
его власти. Мы также приносим жертвы за благоденствие императора, но
приносим их единому нашему и его богу, а жертвы эти - молитвы, предписанные
нам богом... Мы составляем большую часть империи, а между тем мы настолько
тихи и выдержанны, что вы знаете нас только как одиночных частных лиц...
Гл. III. Когда судьей был Гиларион, (народ) по поводу отвода площади
(area) под наши кладбища кричал: "Не отводить земли!" И вот земля оказалась
не их: они не собрали жатвы. Здесь игра слов: area означает "площадь" и
землю под посевом. За то, что язычники не хотели предоставить христианам
area для кладбища, бог их наказал неурожаем.
Гл. IV. Мы не думаем тебя пугать, потому что и сами тебя не боимся, но
мы хотим, чтобы весь мир был спасен. Советуем тебе не бороться с богом...
Сколько, впрочем, строгих правителей пыталось изменить этого рода судебные
процессы! Например, Цинций Север, который сам преподал Тистру правила, как
христиане должны отвечать (на допросе), чтобы их оправдали. Или, например,
Веспроний Кандид, который считал достаточным признавать христиан
нарушителями порядка и довольствовался тем, что присуждал их к публичному
извинению перед согражданами. Или, например, Аспер, который, поступив
несколько жестоко при первоначальном допросе одного христианина, тотчас
отпустил его, не принуждая его принести жертву богам; предварительно же он
сказал адвокатам и заседателям, что ему чрезвычайно неприятно разбирать
подобного рода дела. Или, например, Пудент, который искусным образом включил
в обвинительный акт одного привезенного к нему христианина обвинение в
вымогательстве, а так как свидетелей которые бы уличили в этом обвиняемого,
не нашлось, то он объявил, что дело ввиду этого слушанием продолжать нельзя.
Эти факты могут вразумить тебя, в каком духе тебе надлежит действовать...
Север, знавший многих патрициев и знатных дам, принадлежавших к нашей секте,
не только не преследовал их, но всячески покровительствовал и умел
противостоять свирепости народа, вооруженного против нас. Во время похода
Марка Аврелия в Германию христианские воины молитвами своими испросили с
неба обильный дождь, когда армия крайне нуждалась в воде...
Гл. V... Когда Аррий Антоний преследовал христиан в Азии, то все
христиане его провинции, собравшись вместе, явились перед его судилище. Он
некоторых посадил в темницу, а другим сказал: "Трусы, если вы хотите
умереть, то разве нет достаточно веревок и пропастей?" ...Какие мучения
претерпит Карфаген... когда воинам твоим придется отсекать головы не кому
иному, как друзьям или родным своим, когда они найдут между ними
(христианами) римских патрициев и знатных матрон, столь же благородных, как
ты сам, и, может быть, твоих собственных ближайших родственников и искренних
друзей? Итак, воздержись ради себя самого, если не ради нас; ради Карфагена,
если не ради себя.
190. М. Минуций Феликс, "Октавий"
Апологетическое сочинение Минуция Феликса написано, по образцу
цицероновского трактата "О природе богов", в виде диалога между автором, его
другом христианином Октавием и язычником Цецилием. Если допустить вместе с
Десса, что этот Цецилии тождествен с упоминаемым в надписях из Цирты в
Африке, относящихся к 200-217 гг., Caecilius Natalis, то диалог Минуция
Феликса написан в первой четверти III, в. Установить, заимствовал ли Минуций
Феликс свою аргументацию у Тертуллиана, или наоборот - Тертуллиан
использовал "Октавия" для своего "Apologeticus",- не удается. Поэтому
датировка диалога "Октавий" остается невыясненной, и возможно, что его
следует отнести к концу II в. Во всяком случае, не подлежит сомнению, что
речь Цецилия, как об этом прямо сказано в тексте книги (гл. 9 и 31),
излагает антихристианское сочинение ритора и юриста М. Корнелия Фронтона,
бывшего консулом в 143 г. Среди дошедших до нас неполностью сочинений
Фронтона его речь против христиан не сохранилась. Но это древнейшее
сочинение, направленное против христиан (Фронтон умер около 179 г.),
по-видимому, в основном изложено Цецилием. Помимо обычных обвинений
политического и уголовного характера, Цецилий-Фронтон дает и критику
некоторых христианских догматов - притом критику, не потерявшую свою
убедительность и до сих пор.
Интересна квалификация христианства как выражения бессилия.
Но Цецилий-Фронтон отнюдь не атеист, он критикует христианство с точки
зрения приверженца официальной римской религии.
Надо полагать, Минуций Феликс в качестве апологета выдвинул на первый
план наиболее уязвимые места речи Фронтона - рассказы по слухам о всякого
рода гнусностях, которые якобы творились христианами, и меньше внимания
уделил его более солидным аргументам. Но, во всяком случае, речь Цецилия
позволяет судить о том, какое представление о христианах было у
просвещенного римлянина середины II в.
Из речи Цецилия мы опускаем его апологию римской религии.
Гл8. Итак, хотя природа и происхождение богов неизвестны нам, однако
все народы согласно и твердо уверены в их существовании, так что я не могу
выносить такой дерзости, нечестивого безрассудства тех людей, которые стали
бы отвергать или разрушать религию, столь древнюю, столь полезную и
спасительную. Пусть Федор Киренский или живший до него Диагор Мелийский,
которому древность дала прозвище "безбожника", не признавая никаких богов,
пытались разрушить всякое благоговение, всякий страх, на котором зиждется
человеческое общество; однако те философские системы, которые следуют этому
нечестивому учению, никогда не будут пользоваться славой и уважением.
Протагор из Абдеры, скорее дерзко, чем неистово, рассуждавший о богах, был
афинянами изгнан из их пределов, а сочинения его были ими публично преданы
сожжению. И не должно ли глубоко сожалеть - я надеюсь, что вы позволите мне
в порыве негодования говорить с большей откровенностью,- не следует ли
сожалеть о том, что дерзко восстают против богов люди жалкой, запрещенной,
презренной секты, которые набирают в свое нечестивое общество последователей
из самой грязи народной, из легковерных женщин, заблуждающихся по
легкомыслию своего пола, люди, которые в ночных собраниях со своими
торжественными постами и бесчеловечными яствами сходятся не для священных
обрядов, но для мерзостей. Это - люди скрывающиеся, избегающие света, немые
в обществе, говорливые в своих убежищах. Они презирают храмы как гробницы
богов, отвергают богов, насмехаются над священными обрядами, милосердствуют
о бедных, если возможно; сами полунагие, они пренебрегают почестями и
багряницами жрецов. Удивительная глупость, невероятная дерзость! Они
презирают мучения, которые у них пред глазами, и боятся неизвестного и
будущего. Они не страшатся смерти, но боятся умереть после смерти. Так
обольщает их обманчивая надежда на воскресение и заглушает в них всякий
страх.
Гл. 9. Так как нечестие разливается скорее при помощи все более
усиливающегося с каждым днем развращения нравов, то ужасные святилища этого
нечестивого общества умножаются и наполняются по всему миру. Надо его совсем
искоренить, уничтожить. Эти люди узнают друг друга по особым тайным знакам и
питают друг к другу любовь, не будучи даже между собою знакомы; везде между
ними создается какая-то как бы любовная связь, они называют друг друга без
разбора братьями и сестрами, так что обыкновенное любодеяние через
посредство священного имени становится кровосмешением: так хвалится пороками
их пустое и бессмысленное суеверие. Если бы не было в этом правды, то
проницательная молва не приписывала бы им столь многих отвратительных
злодеяний. Говорят, что они, не знаю по какому нелепому убеждению, почитают
голову самого низкого животного - голову осла: религия, достойная тех
нравов, из которых она произошла.
Другие говорят, что эти люди почитают половые органы самого
предстоятеля и жреца и благоговеют пред ним как бы перед действительным
своим родителем. Не знаю - может быть, все это ложно, но подозрение очень
оправдывается их тайными ночными богослужениями. Говорят также, что они
почитают человека, наказанного за злодеяние страшным наказанием, и
бесславное древо креста; они, значит, имеют алтари, приличные злодеям и
разбойникам, и почитают то, чего они заслуживают. То, что говорят об обряде
приема новых членов в их общество, известно всем и не менее ужасно. Говорят,
что посвящаемому в их общество предлагается младенец, который, чтобы
обмануть неосторожных, покрыт мукой, и тот, обманутый видом муки, получив
предложение сделать невинные будто удары, наносит глубокие раны, которые
умерщвляют младенца, и тогда - о нечестие! - присутствующие с жадностью пьют
его кровь и разделяют между собой его члены. Вот какою жертвою скрепляется
их союз друг с другом, и сознание такого злодеяния обязывает их к взаимному
молчанию. А их вечера известны; об этом говорят все, об этом свидетельствует
речь нашего Циртинского оратора (Фронтона). В день солнца (воскресенье) они
собираются для совместной трапезы со всеми детьми, сестрами, матерями, без
различия пола и возраста. Когда после различных яств пир разгорится и вино
воспламенит в них жар любострастия, то собаке, предварительно привязанной к
светильнику, бросают кусок мяса на расстояние большее, чем длина веревки,
которой она привязана; собака, рванувшись и сделав прыжок, роняет и гасит
светильник: в бесстыдной темноте они предаются без разбора объятиям
отвратительной похоти. Таким образом, все они если не фактически, то по
совести становятся кровосмесителями, потому что все участвуют желанием своим
в том, что может случиться в действии того или иного.
Гл. 10. О многом я умалчиваю; ведь и сказанного уже вполне достаточно;
а истинность всего или по крайней мере большей части этого доказывается
самой таинственностью этой развратной религии. В самом деле, для чего же они
всячески стараются скрывать и делать тайной для других то, что они почитают,
когда похвальные дела совершаются обыкновенно открыто и скрываются только
дела преступные? Почему они не имеют никаких храмов, никаких жертвенников,
ни общепринятых изображений? Почему они не осмеливаются открыто говорить и
свободно устраивать свои собрания, если не потому, что то, что они почитают
и так тщательно скрывают, достойно наказания или постыдно? Да и откуда, что
такое и где этот бог, единый, одинокий, пустынный, которого не знает ни один
свободный народ, ни одно государство или, по крайней мере, римская
набожность? Только один несчастный народ иудейский почитал единого бога, но
и то открыто,- имея храмы, жертвенники, священные обряды и жертвоприношения;
впрочем, и этот бог не имел никакой силы и могущества, так что был вместе со
своим народом покорен римлянами. А какие диковины, какие нелепости
выдумывают христиане! Они говорят, что их бог, которого они не могут ни
видеть, ни другим показать, тщательно следит за нравами всех людей, делами,
словами и даже тайными помышлениями каждого человека, всюду проникает и
везде присутствует. Таким образом, они представляют его постоянно
беспокойным, озабоченным и бесстыдно любопытным, ибо он присутствует при
всяких делах, находится во всяких местах. Таким образом, занятый всем миром,
он не может обнимать его частей, или же, развлеченный его частями,- обращать
внимание на целое. Но это еще не все: христиане угрожают земле и всему миру
с его светилами сожжением, предсказывают его гибель, как будто вечный
порядок природы, установленный божескими законами, может прекратиться, связь
всех элементов и состав неба - разрушиться и громадный мир, так крепко
сплоченный,- ниспровергнуться.
Гл. 11. Не довольствуясь этим нелепым мнением, они прибавляют и другие
бабьи сказки: говорят, что после смерти опять возродятся к жизни из пепла и
праха, и с непонятной уверенностью принимают эту ложь; подумаешь, что они
уже в самом деле воскресли. Двойное зло, двойное безумие! Небу и звездам,
которые мы оставляем в таком же виде, в каком их нашли, они предвещают
уничтожение, а себе, людям умершим, разложившимся, которые рождаются и
умирают, они обещают вечное существование. По этой-то причине они гнушаются
костров для сожигания мертвых и осуждают такой обычай погребения. Как будто,
если тело не предано огню, оно через несколько лет не разложится в земле
само собой, и не все ли равно, звери ли разорвут тело или море поглотит его,
в земле ли сгниет оно или сделается жертвой огня? Всякое погребение для тел,
если они чувствуют, есть мучение, а если не чувствуют, то самая скорость
истребления их полезна. Вследствие такого заблуждения они себе самим, как
хорошим, обещают блаженную и вечную жизнь после смерти, а прочим, как
нечестивым, вечное мучение.
Многое мог бы я прибавить к этому, если бы не спешил окончить свою
речь. Нечестивцы они сами - об этом я уже говорил и больше не стану. Но если
бы даже я признал их праведниками, то, по мнению большинства, человека
делает добрым или порочным судьба, а в этом и вы согласитесь со мной. Ибо
действия человеческие, которые другие относят к судьбе, вы приписываете
богу. Но последователями вашего учения делаются не все люди произвольно, но
только избранные богом; следовательно, вы делаете из бога несправедливого
судью, который наказывает в людях дело жребия, а не воли.
Однако я хотел бы знать, без тела или с телом и с каким - новым или
прежним - воскреснет каждый из вас. Без тела? Но без него, насколько я знаю,
нет ни ума, ни души, ни жизни. С прежним телом? Но оно давно разрушилось в
земле. С новым телом? В таком случае рождается новый человек, а не
восстанавливается прежний. Но вот уже прошло столько времени, протекли
бесчисленные века, а ни один из умерших не возвратился из преисподней, даже
- подобно Протезилаю - хотя бы на несколько часов, только для того, чтобы
дать нам убедительный пример воскресения. Все это не что иное, как вымыслы
расстроенного ума, нелепые мечты, облеченные лживыми поэтами в прелестные
стихи, а вы, легковерные, не постыдились приписать их вашему богу.
Гл. 12. Вы не пользуетесь опытом настоящего, чтобы убедиться в
обманчивости своих напрасных надежд; подумайте, несчастные, пока еще живете,
о том, что может ожидать вас после смерти. Большая часть из вас, притом
лучшая, как вы говорите, терпит бедность, страдает от голода и холода,
обременена тяжелым трудом, и вот бог допускает это или будто не замечает. Он
не хочет или же не может вам помочь; значит, он слаб или несправедлив. Не
чувствуешь ли ты, мечтающий о будущей жизни после смерти, своего положения,