Абрамов Сергей Александрович. Рыжий, Красный и человек опасный (Сказка-быль)

   И такая же история может произойти с любой другой деталью любого другого автомобиля. Потому что ночью Витька подошел к нему и спер эту деталь. Автомобиль угонять хлопотно - найдут и посадят. На автомобиль секретки всякие ставят, сигналы оглушительные, даже волчьи капканы, как в кинофильме "Берегись автомобиля". А что ты на колпак поставишь? Или, допустим, карбюратор? Или на запасное колесо в багажнике? Правда, багажник хитро запереть можно. Но Витька - слесарь. Ему любой замок нипочем.
   Но милиция милицией, а колпаки артисту нужны. Без колпаков колеса его машины имеют какой-то неприглядный вид. Жалкий, надо сказать, вид. Он звонит обаятельному мастеру, чудо-человеку товарищу Сомову и говорит ему о своей беде. А тот его успокаивает: не беда, мол, достанем колпаки, только подороже магазинных. Тем более они в магазине все равно редко бывают. И ставит Сомов артисту его же собственные колпаки за двойную цену. А потом делится с Витькой хорошей прибавочной стоимостью, и оба хохочут над простофилей актером. Вот такие пироги.
   История, рассказанная Кинескопом, неприятно поразила Кешу и Гешу. И даже не потому, что ворами оказались люди из их двора, а потому, что история выглядела больно грязной.
   И Кеша и Геша росли в семьях, где никто никого не обманывал даже в мелочах. Ни Кеша ни Геша представить себе не могли, что возможно утаить от родителей или от бабы Веры сдачу от молока или хлеба, взять без спроса отцовский фотоаппарат или залезть в ящик буфета, где бабушка хранит деньги. Когда Кешка выбил в физкультурном зале стекло, он так прямо и пошел к директору и все рассказал. Хотя ему очень не хотелось идти. Тем более, кроме Геши, этого никто не видел. Или когда Геша прогулял урок - потому что Леха из дома, где кино "Призыв", ждал его с замечательным электропаяльником, который надо было поменять на кляссер с марками, - он мог бы сказаться больным. Он мог бы заохать, залечь в постель, и баба Вера пошла бы в школу и все объяснила классной руководительнице Алле Петровне. Но Геша не стал обманывать ни бабу Веру, ни Аллу Петровну: он честно сознался, что урок прогулял, за что получил в дневник не слишком приятную запись.
   Конечно, можно сказать, что все это мелочи, рядовые примеры, которые и в расчет принимать нельзя. Подумаешь, преступление: стекло разбил! Или урок прогулял! Кешкин отец не скрывает от сына, что сам в детстве бил стекла не однажды, но говорит о том с осуждением - из педагогических соображений, конечно, и Кеша отца здесь вполне понимает. Но разговор-то не о преступлении, а об отношении к нему. О людской честности, которая складывается именно из мелочей. И если нет ее, нет и не предвидится, то из таких мелочей когда-нибудь может сложиться настоящее преступление. А Сомов или Витька в детстве стекол не били? Ох-ох-ох, еще как били! Но вряд ли сознавались в этом. То есть наверняка не сознавались. Кеша в том был уверен. И потом, между "нечаянно" и "нарочно" - огромная разница. Но от "нечаянно" до "нарочно" совсем недалеко. Все зависит от отношения человека к "нечаянно" и "нарочно"...
   Кеша и Геша были пионерами. Они уже давно были пионерами и готовились на будущий год вступить в комсомол. Вот почему они не просто возмутились тем, что Сомов и Витька оказались ворами. Они горели желанием разоблачить их.
   - Ну, Сомов, - сказал изумленно Кеша, - ну, тихоня...
   - А Витька? - подхватил Геша. - Чем он лучше?
   - Ничем не лучше. Давай подумаем, что делать. Кстати... - Тут он повернулся к Кинескопу. - А при чем здесь духи?
   Кинескоп даже застонал от досады: битый час вдалбливать прописные истины и ничего не вдолбить. Нет, люди не оправдывают уважительного к ним отношения...
   - У тебя в школе какие отметки? - язвительно спросил он Кешу.
   - Хорошие, хорошие. Ты, Кинескоп, не язви, а объясни лучше. Не теряй времени.
   Совет был разумен. Кинескоп успокоился и сказал, хотя и не без раздражения:
   - В автомобилях духи есть? Есть. Опытные духи, квалифицированные. Технику знают, любят. Думаешь, им приятно, когда на их глазах ее разрушают? Их технику?..
   - Почему же они бездействуют?
   - А что им делать?
   - Ну, не знаю... Вдарить Витьке. Током дернуть. Или еще чего...
   Кинескоп вздохнул: трудно разговаривать с непосвященными.
   - Дух не может, не имеет права причинить человеку ощутимый вред: ранить его или там покалечить...
   - А неощутимый?
   - А неощутимый не поможет. Того же Витьку током саданешь - он выругается и аккумулятор отключит. Двенадцать вольт - слону дробина...
   - Какие-то у вас принципы строгие. Он же вор...
   - А разве он не человек? Морально, может, и не человек. А биологически? То-то и оно... Я зачем в телевизоре сижу? Удовольствие, что ли, от "Артлото" получаю? Я в нем сижу, чтобы человеку, то есть Геше, легче было. Чтобы не чинил он бездушную технику по сто раз на дню. А когда ты будешь лампы из телевизора выбрасывать на свалку, так это ты от меня часть души заберешь, понял?
   - Я же не вырываю, - обиделся Геша.
   - Не о тебе речь. Это я к примеру. Думаешь, автомобильным духам легко все это переживать?
   - Думаю, нелегко, - согласился Геша, а Кеша добавил:
   - Тут и думать нечего. Надо обезвредить Сомова с Витькой.
   - Правильно, - согласился Кинескоп, а близнецы на столе закивали в такт.
   - Только как обезвредить? - задумался Кеша, а близнецы повторили эхом:
   - Только как обезвредить?
   - Надо подумать...
   И опять близнецы повторили:
   - Надо подумать...
   Кеша обозлился:
   - Кончите дразниться? А то - в ухо...
   - Мы не дразнимся, - зарделись близнецы. - Мы волнуемся.
   - Волнуйтесь как-нибудь иначе. Про себя. - И Кеша задумался.
   Геша тоже задумался, но только для приличия, потому что у него уже сформировался план, гениальный план, призванный расстроить замыслы преступников, помочь обезвредить их и выдать доблестной милиции, которая будет вести следствие, как знатоки из многосерийного телевизионного фильма.
   Так думал он про себя, а Кинескоп сидел тихонько, ждал решения и мурлыкал под нос песню из того же телефильма - что, мол, "наша служба и опасна и трудна"...
   - Ладно. - Кеша встал и прошелся по комнате. - Есть план.
   У Геши, как сказано, тоже был план, но он не сомневался, что между его планом и Кешиным разницы особой нет. Может быть, в мелочах, так они их потом скорректируют.
   - Духи нам помогут? - спросил Кеша.
   - Ясное дело, - сказал Кинескоп. - Для чего же мы вам открывались?
   - Нужен дух телефонной сети.
   - Говорун-то? Этот будет... А зачем?
   - Нам надо подслушивать сомовский телефон, чтобы узнать, когда они с Витькой замышляют новое преступление.
   У Геши этого в плане не было. И Геше это не понравилось.
   - Кеша, - сказал он укоризненно, - чужие телефонные разговоры подслушивать нехорошо. Неэтично.
   - Это разговоры врага! - закричал Кеша. - Этично - неэтично. А на фронте, когда наши радисты ловили разговоры фашистов? Тоже неэтично?
   - Так то на фронте...
   - Считай, что мы тоже на фронте!
   А Кинескоп добавил:
   - Незримый фронт. Незримый бой. Так назначено судьбой для нас с тобой... Подслушать можно. Я Говоруна вызову.
   - Позже, - сказал Кеша. Он расхаживал по комнате, как по командному блиндажу, по землянке в три наката, а наверху рвались бомбы, стреляли "катюши", дробно тарахтел станковый пулемет. - И когда мы узнаем их замысел - ближайший, конечно, то проследим за ними. А для начала пометим ту деталь на автомобиле, которую Витька сопрет.
   Геша усомнился:
   - Откуда ты будешь знать, что он сопрет? И с какого автомобиля?
   - А Говорун на что? Сомов назовет Витьке автомобиль, а мы будем там раньше преступника.
   - Автомобиль-то он, может, и назовет. А деталь?
   Кеша был непреклонен:
   - И деталь назовет. Скажет, сопри то-то и то-то.
   - А если Витька не сможет спереть то-то и то-то?
   - Как так не сможет?
   - Ну, заперто будет то-то и то-то. Или его уже сперли до Витьки.
   - Кто спер?
   - Не знаю. Какой-нибудь другой вор.
   - Ты что, считаешь, у нас мильён воров?
   - Нет, я так не считаю. Я просто хочу взвесить все возможные варианты.
   Кинескоп вмешался в разговор:
   - Геша дело говорит. Надо взвесить.
   - Ладно, - нехотя согласился Кеша: ему очень не хотелось отступать от такого стройного, придуманного им плана. - Будь по-вашему. Не знаем мы, что он сопрет. Что тогда?
   - Тогда мы внимательно следим за Витькой, - объяснил Геша, - узнаем, куда он прячет украденную деталь или детали, и там их метим.
   - А если он их домой унесет? Или к Сомову? Что ж, мы в чужую квартиру полезем?
   - Мы - нет, - спокойно сказал Геша. - Но ты забыл о духах.
   И Кеша опять - в который раз! - поразился уверенной логике друга: все у него учтено, все продумано, темных мест нет. Сам-то он тоже не промах. План разоблачения Сомова и К° составлен им почти досконально. И в том, что план этот ничем не отличается от Гешиного, уверен. Почти ничем. Но в это "почти" входили мелкие, казалось бы несущественные детали, которые Геша продумал, а он не успел. А эти несущественные детали влияли на план в целом. Нет, Гешка - молоток, это ясно. С таким не пропадешь...
   - Давай, Кинескоп, - сказал Кеша, - звони Говоруну, пусть подключается. А может, сам сюда придет?
   - Не придет он, - заявил Кинескоп, вылезая из-под пледа и шлепая к телефону. - Он у нас стеснительный. Да я ему все так скажу, а про дело он знает.
   - Все духи об этом деле знают? - удивился Кеша.
   - А как ты думал? Конечно, все. И домашние, и уличные...
   - Есть и уличные? Это кто же?
   - Познакомишься еще, - сварливо сказал Кинескоп, снял телефонную трубку, подул в нее: - Говорун, ты? Да отключи ты этот гудок, мешает ведь... Ты вот что, работать начинай. Ну да, по тому делу. Послушать этих хануриков надо. Почему одного? Ах, у Витьки телефона нет... Значит, тебе полегче. И так не тяжело? Знаю, знаю, не для себя работаешь... Только непрерывно слушай. Сейчас-то он дома? Ага, дома, говоришь... Ну, вот и слушай. Как что услышишь, тут же сообщи... Правильно, подключи Водяного. Ну, звони... Да я подойду, я, не бойся ты... Привет. - Кинескоп аккуратно, тихонько так опустил трубку на рычаг, обернулся: - Порядок. Ни одного разговора не пропустит.
   - А если Витька не станет звонить? - заволновался Геша. - Если он так к нему придет, в гости?
   Кинескоп усмехнулся хитренько:
   - Все продумано. Говорун Водяного к делу подключил.
   - Кто это - Водяной?
   - Дух водопровода. Он на Витьку давно зуб имеет. Халтурщик ваш Витька. Водопроводную систему в полном беспорядке содержит. Водяной еле-еле справляется.
   - Витьке не до того, - сказал Рыжий, и на этот раз именно Рыжий, потому что с клубничкой. - Витька у Сомова деньги зашибает.
   А Красный, с вишенками, ничего не сказал, а только захихикал.
   Кеша подумал, что Витька может не позвонить Сомову сегодня. И завтра может не позвонить. И вообще всю неделю.
   - А если... - начал он, но Кинескоп уже все понял.
   - Не боись, - сказал он. - Позвонит или зайдет всенепременно. Они сегодня после домино сговаривались созвониться. Может, сейчас и позвонит.
   И они стали ждать.
   Глава седьмая
   КЕША, ГЕША И ВЕЛИКАЯ ТАЙНА
   (Продолжение)
   Каждый ждал звонка Говоруна по-своему. То есть думал о своем. Кинескоп, например, думал о возвышенном. Он думал, как ему повезло, что именно он облечен высоким доверием координировать действия людей и духов на данном этапе. Именно такими формулировками и мыслил: "облечен доверием", "на данном этапе"... Что поделаешь, влияние телепередач...
   Братья-близнецы Рыжий и Красный сидели на столе и хором думали о том, что Кеша и Геша оказались хорошими парнями и, может, зря духи так боятся людей; неплохие существа эти люди - вот значки подарили, вещь ценная, а если подружиться покрепче, еще что-нибудь братьям перепадет. И не то чтобы братья были жадюгами - просто они любили подарки. А в их недолгой (по масштабам духов) жизни им мало кто делал подарки. Можно сказать, никто не делал... Нет, в самом деле, отличные ребята эти Кешка с Гешкой!
   Геша еще и еще раз продумывал детали своего плана. В нем, как ему казалось, была одна существенная неувязка: не решена проблема гласности. Ну, узнают они, что спер Витька. Ну, пометят как-нибудь. Или не они пометят духи. А дальше что? Подождать, пока Сомов поставит украденную деталь на место, возьмет за нее куш, а потом прийти к хозяину автомобиля и заявить: так, мол, и так, украли у вас то-то и то-то, а вернули то же самое, украденное, только деньги как за новое взяли. А хозяин вполне справедливо спросит: "А где ж вы раньше были?" - "А раньше мы помечали то-то и то-то специальными тайными знаками". - "Ну и что? - спросит хозяин. - Как вы докажете, что то-то и то-то украдено, а не куплено Сомовым на какой-нибудь автобазе?" - "А наша метка?" - скажем мы. Но Сомов заявит, что это он сам метил. И спор зайдет в тупик... Да-а, гласность необходима на более раннем этапе расследования. Надо с Кешкой посоветоваться...
   А Кеша в это время думал про всякую всячину. Про то, что история с духами, в сущности, невероятна. И если рассказать о ней на пионерском сборе, то Алла Петровна мягко улыбнется и предложит написать обо всем в стенгазету, где Кеша - редактор и что хочет, то и пишет. В рамках пионерской жизни, конечно.
   А Юрка Томашевский выкатит свои голубые глаза-шарики и скажет: "Ну, ты даешь, Лавров, ну, совести у тебя нет". И все будет именно так вовсе не потому, что одноклассники не могут поверить в существование духов, а потому, что привыкли они считать Кешу с Гешей выдумщиками, фантазерами. Иной раз на переменку соберутся и прямо так и заявляют: "Ну-ка, КЕШАИГЕША, загните что-нибудь позаковыристей". И Кеша с Гешей загибают. Их два раза просить не нужно...
   Еще Кеша думал о Кинескопе. Ему очень нравился старичок в чесучовых брючках. Кеша даже старичком его не считал, хотя и помнил об огромной иного слова не подобрать! - разнице в возрасте. Но было и в облике и в поведении Кинескопа столько мальчишеского, что Кеше совсем не хотелось замечать эту грустную разницу. Да и кто сказал, что она мешает дружбе? Повесить того немедля на крепостной стене, как писалось в любимых Кешей рыцарских романах.
   Но некого было вешать, никто крамольной мысли не высказывал, а добрые и легкие отношения между Кешей, Гешей и Кинескопом (надо было подчеркнуть истинно приятельские отношения) доказывали непреложно, что возраст тут ни при чем. Так считал Кеша. Так, по-видимому, считал и Кинескоп.
   Правда, Кешу несколько удивляла склонность Кинескопа к "высокому штилю". Ну, в самом деле: души у него непременно загубленные, страдания непомерные, тайны великие. Получается, что в мире духов все дела, чувства или помыслы носят характер экстремальный, как бы определил научно подкованный Геша. Так ли это? Нет, конечно, мудрит Кинескоп. Ох и влияют же на него телепередачи! И на характер влияют, и на речь! И заметим к слову, не самые лучшие телепередачи...
   Кстати, у него - работа, а у Тольки Баранова что? Его мать Кешиной жаловалась, что ребенка от телевизора за уши не оттащишь. Уши у Тольки - как два репродуктора. Только репродукторы передают, а Баранов принимает. А потом уже передает одноклассникам, сразу готовыми блоками передает - как услышал. Во дворе, на перемене, даже у доски на уроке. Так что Кинескоп - невинная жертва, нечего его зря осуждать...
   Но все-таки почему тайна обязательно великая? Кеша думал о том изо всех сил, но ничего придумать не смог. И решил спросить Кинескопа.
   - Кинескоп, - сказал он, и все даже вздрогнули, потому что молчали, сидели тихонько, ждали телефонного звонка, боялись нарушить тишину. А Кешка не забоялся. И правильно сделал: как будто они и так звонка не услышат... Кинескоп, - повторил Кешка, - а почему тайна - великая?
   - Все тайны духов - великие, - отрезал Кинескоп, но Кеша этим объяснением не удовлетворился.
   - Так-таки все?
   - Так-таки все.
   - И нет более великих и менее великих?
   - Нет.
   - А то, что ты от бабы Вериной пыли кашляешь - тайна?
   Тут Кинескоп не сразу ответил, а сначала поразмыслил немного. Но потом сказал уверенно:
   - Тайна.
   - Почему?
   - Дух не должен обращать внимание на мелочи жизни. Тем более человеческие. Плохой пример для других.
   - А раз тайна, то великая?
   - Великая, - отрезал Кинескоп, - но частного порядка.
   - Ага, - сказал дотошный Кеша, - есть великие тайны частного порядка, а есть общечеловеческие. То есть общедуховные. Так?
   - Так, - сказал Кинескоп.
   - А как разделить тайны на частные и общие? Это же все субъективно...
   - Отстань от меня, - рассвирепел Кинескоп. - Мне сказали, что это великая тайна, а сам я - дух маленький, ничего решать не могу.
   - Кто же тебе сказал про тайну?
   Кинескоп огляделся по сторонам, будто искал кого-то постороннего в комнате, не нашел, конечно, прошептал значительно:
   - Он...
   - Итэдэ-Итэпэ? - спросил Кеша.
   И тут же, как и раньше, мелькнула в воздухе синяя молния, мелькнула и пропала, оставив после себя кисловатый запах озона. Кинескоп закрылся пледом с головой, поджал ноги. А братья-близнецы задрожали у себя на столе, зажмурились, и даже волосы у них дыбом встали.
   Кинескоп выглянул из-под пледа, осмотрелся и прошипел:
   - Трепло! Я тебе что говорил? Не повторяй это имя.
   - В самом деле, Кешка, - сказал Геша, - ты же видишь, что происходит?
   - Ничего не происходит, - хорохорился Кеша, - обыкновенные физические явления.
   - Не очень-то они обыкновенные, - заметил Геша и, переводя разговор с неприятной для духов темы, спросил: - Как ты думаешь, может, стоит в милицию сообщить?
   - О чем? - не понял Кеша.
   - О Сомове с Витькой.
   - Ты что? Они там над тобой посмеются, и только.
   - Иван Николаевич не будет смеяться.
   Иван Николаевич был оперативным уполномоченным отделения милиции и часто заходил к ним во двор, разговаривал с жильцами, интересовался житьем-бытьем. Он и Кешу с Гешей знал, всегда здоровался с ними, как со взрослыми - за руку, про отметки спрашивал. Хороший был мужик Иван Николаевич.
   - Смеяться он не будет, - согласился Кеша, - но дело у нас заберет.
   Он так и сказал - "дело", как будто был следователем прокуратуры или инспектором уголовного розыска.
   - Заберет, - грустно подтвердил Геша. - А будем самовольничать - нам же попадет.
   - Нет, брат, - сказал Кеша, - мы это дело доведем до конца и преподнесем его Ивану Николаевичу на блюдечке с голубой каемочкой.
   - Как это - на блюдечке? - не поняли братья.
   - Цитата, - отмахнулся Кеша, - из "Золотого теленка". Книги надо читать.
   - У нас нету, - грустно сказали братья.
   - У меня есть. Возьмите. Но только аккуратно!
   - Мы аккуратно, - расцвели братья. - Мы ее в газету завернем.
   И в это время звякнул телефон.
   Он звякнул так же коротко и тихо, как тогда - у Кеши в квартире. Кинескоп встрепенулся, отбросил плед, подбежал к телефону.
   - Але, - сказал он в трубку. - Ну, я, я, кто же еще... Звонил, говоришь? И что говорил?.. Ага... Ага... Ага... Понял тебя. Молодец, Говорун... Нет, не бросай. Продолжай слушать... Если что услышишь, тут же сообщай... Я буду дежурить у телефона... Да никто больше не подойдет, трус ты несчастный!.. И Водяному передай: пусть далеко не отлучается. Всё. - И Кинескоп повесил трубку.
   - Ну что? - в один голос спросили Кеша и Геша, подражая близнецам.
   - Звонил Витька. Сомов назвал ему адрес и номер автомобиля. Адрес такой: Арбат, дом номер семь. Автомобиль "Волга" ММФ 42-88. Запишите...
   Геша схватил со стола лист бумаги и шариковую ручку.
   - Чья машина? - спросил он.
   - Профессора Пичугина.
   - А дух в ней есть?
   - Есть, вестимо. У хорошей вещи и дух хорошо себя чувствует. А профессор к машине с заботой относится, вот духу и привольно: есть где развернуться.
   - Привольно ему будет, когда Витька какой-нибудь жиклер сопрет, мрачно сказал Кеша.
   А Геша вздохнул безнадежно: ничем не помочь технически безграмотному другу.
   - Что за чушь ты несешь, Кешка? Какой жиклер? Его и украсть-то нельзя, надо двигатель разбирать.
   - А что именно Витька сопрет?
   - Сомов сказал: "На твое усмотрение, подороже".
   - И когда Витька пойдет на дело?
   - В двадцать три ноль-ноль.
   - Ужасно! - воскликнул Геша.
   И Кеша тоже воскликнул:
   - Ужасно!
   - Почему? - удивился Кинескоп.
   - Кто же отпустит нас из дому в двадцать три ноль-ноль?
   И все замолчали. Все молча переживали огромное несчастье, неожиданно перечеркнувшее так хорошо придуманный план. Своеволие родителей и бабы Веры Геша не учел. И зря.
   Все молчали обреченно и даже не искали выхода из создавшегося положения. Выхода не было.
   И тогда встал Кеша и сказал:
   - Я пойду.
   - А родители? - спросил Геша.
   - Родители сегодня уходят в гости к журналисту Баташеву. У него день рождения. И придут они не раньше двенадцати. А может, позже.
   - А если Витька не успеет до двенадцати?
   - Риск - благородное дело, - красиво заявил Кеша, и близнецы зааплодировали ему.
   Он поклонился им, как кланяется артист после выступления, и сказал строго:
   - Мне нужен помощник. Кто из вас пойдет со мной?
   - Я, - сказал Рыжий.
   - Я, - сказал Красный.
   - Не все сразу. Со мной пойдет Рыжий.
   - А как же я? - расстроился Красный.
   - Ты пойдешь с Гешей.
   - Когда?
   - Когда на дело выйдет Сомов.
   - Так Сомов поедет к профессору днем, - напомнил Геша, - или утром. Все вместе и будем следить.
   Кеша потупился:
   - Я, наверное, не смогу...
   - Почему?
   - Я не исключаю вариант, что родители узнают о моем ночном исчезновении. И тогда они меня накажут...
   Геша с восхищением смотрел на товарища. Он сознательно шел на риск быть наказанным, запертым дома на все воскресенье! Героический человек!
   - Нет, - сказал Геша, - ночью пойду я...
   Это тоже был героический поступок, и Кеша не мог не оценить его. Он подошел к Геше и с чувством пожал ему руку.
   - Спасибо, друг. (Так говорили все герои книг и фильмов, рассказывающих про суровую мужскую дружбу, и Кеша не стал менять привычной литературно-кинематографической формулы.) Ты не можешь волновать бабу Веру. Она уже старенькая. Пойду я. И не спорь.
   Решение было принято, и теперь нужно было обсудить кое-какие детали ночного похода.
   - Как Витька собирается на дело? - спросил Кеша. - Пешком или на машине?
   - Он возьмет домоуправленческий "пикап", - сообщил Кинескоп.
   - Кто же ему разрешит?
   - Говорун передал, что Сомов тоже об этом спросил. А Витька сказал, что это его дело.
   - Плохо, - подвел итог Кеша. - Раз он с машиной, нам с Рыжим за ним не угнаться. Что делать будем?
   Кинескоп повспоминал что-то, губами пожевал, загнул три пальца на левой руке, опять губами пожевал, спросил Рыжего:
   - Ты кого-нибудь со двора знаешь?
   - Рычага знаю, - сказал Рыжий. - И еще Колесо.
   - Колесо - это кто?
   - Из "Явы" парень.
   - А "Ява" чья?
   - Мотогонщика из шестого подъезда.
   - Поговоришь с Колесом. Рычаг здесь не подойдет. У него работа нервная: хозяин - врач, по ночам часто на вызовы ездит. А мотогонщик - это хорошо. Мотогонщики по ночам спят. У них режим.
   Ни Кеша, ни Геша не понимали этого загадочного диалога. Пора было вмешаться.
   - Кто такой Колесо, - спросил Кеша, - и зачем он нам нужен?
   - Колесо - дух мотоцикла "Ява", - объяснил Рыжий. - Пижон, правда, но парень добрый. Я с ним поговорю, и он нас куда надо отвезет.
   - Еще бы не отвез! - сварливо сказал Кинескоп. - Его бы тогда минимум на год дисквалифицировали.
   - Как это? - не понял Кеша.
   - Лишили бы права работать. А дух без дела - не дух. Он так и погибнуть может - от безделья. Страшное наказание...
   - А кто бы его дисквалифицировал?
   - Опять? - грозно спросил Кинескоп. - Не задавай лишних вопросов.
   И Кеша заткнулся, вспомнив синюю молнию от пола до потолка и слабый запах озона в комнате. Рисковать больше не хотелось в целях противопожарной безопасности.
   - Ладно, - сказал он, - собрание считаю закрытым. Да и баба Вера скоро приедет, пора сматываться. Я иду домой и веду себя примерно и тихо, притупляю бдительность родителей. Геша, из дома не уходи, после десяти старайся не спать: если что - позвоню. Ты, Кинескоп, держи связь с Говоруном и Водяным. Ты, Рыжий, договорись с Колесом ровно на одиннадцать. Кто будет следить за Витькой? - Он командирски оглядел своих соратников.
   Соратники внимали Кеше с благоговением. Кинескоп даже с дивана слез, стоял около, близнецы - те вообще по стойке "смирно" вытянулись, ели Кешу глазами. Ну, Геша - тот просто слушал, привык к Кешкиным замашкам: любил дружок покомандовать, ох как любил...
   - За Витькой будет следить Водяной, - отрапортовал Кинескоп.
   - Кто с ним держит связь?
   - Связь с Водяным будет держать Красный, - полным ответом сообщил Кинескоп, совсем как на уроке русского языка: "Что пишет Маша? Маша пишет письмо".
   - Пост Красного?
   - В ванной комнате.
   - А если баба Вера заметит?
   - Никак нет! Он будет невидимым.
   - Все сообщения - Геше, - продолжал Кеша. - Он - диспетчер. Связь держать с ним. Как только Витька пойдет на дело, ты, Гешка, мне звонишь. Понятно?
   - Так точно! - заорал Кинескоп, а Геша молча кивнул.
   - Ну, я пошел, - тяжело вздохнул Кеша.
   Он знал, что завтрашний день у него будет нелегким: репрессии со стороны родителей не задержатся. Но эта жертва была оправданна. Она приносилась на алтарь святого дела. Так думал Кеша, а он любил думать высокопарно. И еще он подумал, что возмездие грядет. И непонятно было, относилось ли сие к Витьке с Сомовым или к нему самому - за его ночные гуляния.