Адамс Дуглас Ноэль. Автостопом по Галактике. Ресторан «У конца Вселенной»

   Форд чиркнул спичкой; вокруг вновь взвились и заколыхались чудовищные тени.
   – Но как мы сюда попали? – спросил Артур, дрожа всем телом.
   – Нас согласились подвезти.
   – Это как: мы проголосовали, а зеленое пучеглазое чудовище и говорит: «Садитесь, парни, могу подбросить до перекрестка»?
   – Ну, – пожал плечами Форд, – голосовали мы субэфирным сигнальным устройством, перекресток будет у Звезды Барнарда, через шесть световых лет, а в общем – правильно.
   – И пучеглазое чудовище?..
   – В самом деле зеленое.
   – Ладно, – вздохнул Артур. – Когда я вернусь домой?
   – Никогда, – ответил Форд Префект. – Закрой глаза.
   Он щелкнул выключателем. И даже сам удивился.
   – Боже всемогущий! – воскликнул Артур. – Неужели летающие блюдца изнутри такие?!
   Простатник Джельц волочил свое омерзительное зеленое тело по командной рубке, чувствуя (как обычно после уничтожения населенной планеты) подспудное раздражение. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь подвернулся сейчас под руку – чтоб на него хорошенько накричать. Джельц со всего размаха плюхнулся в кресло, надеясь, что оно сломается и даст повод выплеснуть эмоции, но кресло только жалобно заскрипело.
   – Пошел вон! – закричал он на молодого вогона-охранника, вошедшего в рубку.
   Охранник с колоссальным облегчением тотчас исчез. Он был рад, что теперь не ему придется докладывать о только что полученном известии – правительство официально объявило о новом чудесном способе космических сообщений, позволяющем немедленно упразднить за ненужностью все гиперпространственные экспресс-маршруты.
   Открылась другая дверь. На этот раз капитан вогонов не заорал, потому что дверь вела в камбуз. Крупное мохнатое создание вошло в рубку с подносом. Оно злорадно улыбалось. Простатник Джельц чрезвычайно обрадовался: раз дентрассиец так доволен, значит, на корабле случилось нечто такое, из-за чего можно устроить прекрасный дикий разгон.
 
   Форд и Артур озирались по сторонам.
   – Как-то здесь неуютно, – заметил Артур, хмуро оглядывая убогую каморку. Повсюду валялись грязные матрасы, немытая посуда и вонючее нижнее белье, предназначенное явно не для гуманоидов.
   – Что ж, мы не на роскошном лайнере, – указал Форд. – Это спальня дентрассийцев.
   – А мне казалось, их зовут вогонами…
   – Вогоны составляют экипаж корабля, – объяснил Форд, – а дентрассийцы служат поварами. Они нас и впустили.
   – Чего-то я запутался, – признался Артур.
   – Смотри. – Форд сел на один из матрасов и полез в сумку.
   Артур нервно потыкал матрас ногой и опустился рядом. Вообще-то он мог не нервничать: выросшие в топях Зеты Прутивнобендзы матрасы перед употреблением тщательно умерщвляются и высушиваются; как правило, они редко оживают.
   Форд протянул Артуру карманный компьютер.
   – Что это? – спросил Артур.
   – Книга «Путеводитель по Галактике». Тут есть все, что должен знать каждый вольный странник.
   Артур нервно повертел книгу в руках.
   – Обложка мне нравится, – пробормотал он. – «Не паникуй!» Первые разумные слова за весь день.
   – Сейчас покажу, как пользоваться, – сказал Форд и выхватил компьютер у Артура, который глядел на него, будто на полуразложившийся труп. – Допустим, мы хотим узнать все о вогонах… Нажимаем сюда… Вот, пожалуйста.
   На экране зажглась зеленая строка: «Вогоны, Инженерный Флот».
   Форд нажал большую красную кнопку, и по экрану побежали слова:
    «Вот что следует делать, если вы заметили Инженерный Флот вогонов и хотите проголосовать: ни в коем случае не голосуйте. Вогоны – один из самых неприятных народов в Галактике: вспыльчивые, надменные, грубые и к тому же прирожденные бюрократы. Даже ради спасения родной бабушки от Кровожадного Звережука с Трааля они и пальцем не пошевелят прежде получения специального приказа в трех экземплярах.
    Примечание. Ни в коем случае не позволяйте вогону читать вам свои стихи».
   Артур захлопал глазами.
   – Странная книжка какая… А как же мы тогда проголосовали?
   – Понимаешь, книга устарела. Мы готовим новое, исправленное издание, куда предстоит, в частности, внести дополнение, что вогоны берут в повара дентрассийцев.
   Лицо Артура страдальчески скривилось.
   – Кто такие дентрассийцы?
   – Отличные парни! – ответил Форд. – Лучшие в Галактике кулинары и бармены, а остальное им до лампочки. Автостопщика подберут всегда: во-первых, потому что любят компанию, а во-вторых и в-главных, потому что рады насолить вогонам. Крайне важная информация для стесненного в средствах путешественника, желающего посмотреть чудеса Вселенной за тридцать альтаирских долларов в день. Собирать такую информацию – моя работа. Здорово, правда?
   Артур выглядел совершенно растерянным.
   – К сожалению, я пробыл на Земле больше, чем рассчитывал, – продолжал Форд. – Заскочил на недельку, а застрял на пятнадцать лет.
   – Форд, – произнес Артур. – Возможно, тебе это покажется глупым, и все же… Как я здесь оказался? И зачем.
   – Ну что я могу сказать… Я утащил тебя с Земли и тем самым спас тебе жизнь.
   – А что произошло с Землей?
   – Э… она уничтожена.
   – Вот как? – поднял брови Артур. – Мне, по правде говоря, жаль.
   Форд нахмурился и погрузился в раздумье.
   – Да, могу понять, – сказал он наконец.
   – Можешь понять? – взорвался Артур. – Можешь понять?!
   Форд вскочил на ноги.
   – Посмотри на книгу! – прошипел он.
   – Что?
   – «Не паникуй!»
   – А кто паникует?
   – Ты.
   – Что же мне прикажешь делать?
   – Отдыхай. Галактика – презабавное местечко, тут можно здорово провести время. Засунь только в ухо вот эту рыбку.
   – Чего-чего? – переспросил Артур.
   Форд держал в руках стеклянную банку, в которой плавала маленькая желтая рыбка.
   Артур оторопело заморгал. Ему было бы спокойнее, если бы рядом с нижним бельем дентрассийцев, грудой умерщвленных матрасов и жителем Бетельгейзе, предлагающим засунуть в ухо желтую рыбку, он мог бы увидеть хоть одну маленькую пачку кукурузных хлопьев. Но он ее не видел. И не ощущал внутреннего покоя.
   Внезапно раздался дикий скрежет, и Артур испуганно вскрикнул.
   – Тсс-с! – замахал руками Форд. – Слушай! Капитан делает объявление по внутренней связи!
   – Но я не говорю по-вогонски!
   – И не надо. Засунь только в ухо рыбку.
   Форд неожиданно подскочил к Артуру и хлопнул его по уху. Тошнотворное чувство охватило Артура, когда что-то юркое проскользнуло в его ушную раковину. Он в ужасе втянул в себя воздух, затем его глаза округлились от удивления. Мерзкое хрюканье превратилось в членораздельную речь. Вот что он услышал…

Глава 6

   «Гррм-хррм-бррм хлюп-чавк-хлюп-чавк-хлюп-хлюп гррм-гррм… хорошее настроение. Повторяю. Говорит капитан, так что слушайте внимательно. Во-первых, судя по приборам, на борту находятся путешествующие автостопом. Допутешествовались, голубчики, дело ваше швах. В этой жизни все дается потом и кровью, и не для того я стал капитаном Инженерного Флота вогонов, чтобы превратить его в бесплатное такси для придурочных туристов. Я снарядил поисковую партию, и как только вас найдут, так сразу же выкинут за борт. Если вам посчастливится, сперва послушаете мои стихи. Во-вторых, сейчас мы совершим прыжок в гиперпространстве и выйдем к Звезде Барнарда, где проведем в порту 72 часа. Так вот: корабль не покидать. Повторяю, все увольнительные отменяются. Я страдаю от несчастной любви и не хочу, чтобы у других было хорошее настроение. Все, конец».
   Артур криво улыбнулся:
   – Очаровательная личность. Хотел бы я иметь дочь – тогда я запретил бы ей выходить за него замуж.
   – Не потребовалось бы, – заметил Форд. – Внешне вогоны привлекательны не больше, чем какая-нибудь жертва аборта.
   – Форд, – спросил Артур, – а что эта рыба делает в моем ухе?
   – Переводит. Загляни в книгу!
    «Вавилонская рыбка, – сообщает „Путеводитель по Галактике“, – маленькая, желтая, похожая на пиявку – очевидно, самое странное создание во Вселенной. Она питается излучениями мозга – но мозга не своего хозяина-носителя, а окружающих существ. Отходы от поглощенной энергии выделяются в мозг хозяина-носителя в форме телепатической матрицы нервных сигналов, принятых от речевых центров. Короче говоря, засунув в ухо вавилонскую рыбку, вы сможете мгновенно понимать любой язык.
    Тот факт, что столь умопомрачительно полезная форма жизни появилась совершенно случайно, воспринимается многими мыслителями как окончательный довод в споре о существовании Бога. Аргументация примерно такова:
    – Я отказываюсь представить доказательства своего существования, – говорит Бог, – ибо доказательство отрицает веру, а без веры я ничто.
    – Но вавилонская рыбка просто не могла возникнуть в результате случайной эволюции, – указывает Человек. – Следовательно, ты существуешь, и, следовательно, по твоим же собственным словам, ты не существуешь. Что и требовалось доказать.
    – О Боже, об этом я как-то не подумал! – восклицает Бог. И исчезает в облачке логики».
   В это мгновение Артура вывернуло наизнанку. Глаза его выпучились и заглянули внутрь, ноги стали вытекать из макушки. Корабль прыгнул в гиперпространство.
   Артур простонал и с ужасом обнаружил, что прыжок его не прикончил. Он находился в шести световых годах от того места, где раньше была Земля.
   Земля…
   Картины былого терзали его душу. Воображение отказывалось смириться с мыслью, что Земля больше не существует. Артур решил проверить свою реакцию на воспоминания и осторожно вспомнил: родителей и сестры нет. Ноль реакции. Он вспомнил близких. Ноль эффекта. Потом вспомнил незнакомца, за которым стоял в очереди в супермаркете два дня назад, и в сердце кольнуло: супермаркета нет! Господи, колонны Нельсона нет! Колонны Нельсона нет, и общественность не возмутится, потому что некому возмущаться. Отныне и впредь колонна Нельсона существует только в его памяти. Англия существует только в его памяти! А сам он торчит в грязной вонючей каморке на борту межзвездного корабля… Артура захлестнула волна клаустрофобии.
   Англия больше не существует. С этим смириться можно – с трудом, но можно. Он сделал другую попытку: Америки больше не существует. Не укладывается в голове! Артур решил начать с чего-нибудь помельче. Нью-Йорка нет. Ладно, ему все равно никогда не верилось в существование этого города. Доллары, подумал Артур, исчезли бесследно. Легкая дрожь. Сети закусочных «Макдоналдс» больше нет. Гамбургеров нет, ни единого!
   Артур лишился сознания.
   А придя в себя, резко вскочил:
   – Форд! Ты ведь работал над исправлением и дополнением «Путеводителя», так?
   – Ну, мне удалось несколько расширить статью о Земле.
   – Дай взглянуть, что там сказано. Я должен увидеть!
   – Пожалуйста.
   Артур схватил книгу и попытался унять дрожь в руках. Нажал на кнопку – экран мигнул и выдал страницу текста. Дент выпучил глаза.
   – Земли нет! – завопил он. Форд заглянул через его плечо.
   – Да вот же, смотри, в самом низу, сразу после статьи: «Зевсова Утеха, трехгрудая Этуаль с Эротикона-6».
   Артур проследил за указующим пальцем. Сперва до него не дошло, а затем в голове словно разорвалась бомба.
   – Что?! «Безвредна»? Это все, что сказано о Земле?! Одно слово!
   Форд пожал плечами:
   – В Галактике сто миллиардов звезд, а емкость микропроцессоров книжки ограничена. К тому же о Земле в общем-то никто и не слышал.
   – Но теперь, надеюсь, ты о ней расскажешь?
   – Я написал и передал издателю новую статью. Ее, конечно, подредактируют, но суть сохранится.
   – Что же там будет сказано?
   – «В основном безвредна», – произнес Форд и смущенно кашлянул.
   – «В основном безвредна»?! – вскричал Артур.
   – Что за шум? – прошипел Форд.
   – Это я кричал! – закричал Артур.
   – Нет. Тихо! По-моему, мы влипли.
   – По-твоему?!
   За дверью раздались чеканные шаги.
   – Дентрассийцы? – испуганно прошептал Артур.
   – Нет, сапоги кованые, – заметил Форд. В дверь грозно постучали.
   – Кто же это?
   – Если нам повезло, это вогоны пришли выбросить нас за борт.
   – А если не повезло?
   – Если не повезло, – мрачно проговорил Форд, – капитан прочитает нам свои стихи.

Глава 7

   Поэзия вогонов занимает третье место во Вселенной по отвратительности. На втором месте – стихи азготов с планеты Крия. Во время презентации нового шедевра поэтиссимуса Хряка Изящнейшего «Ода комочку зеленой слизи, найденному летним утром у меня под мышкой» четверо внимавших скончались от внутреннего кровоизлияния, а председатель комиссии по присуждению Ноббилингской премии чудом спасся, откусив себе ногу. Хряк, как сообщают, остался разочарован итогом презентации и собрался было читать все двенадцать книг своей саги «Бульканье в ванне», но тут его собственные внутренности в отчаянной попытке спасти цивилизацию устроили ему кровоизлияние в мозг.
   Самые отвратительные стихи, а также их создательница Паула Нэнси Миллстоун Дженнингс из Гринбриджа (графство Эссекс, Англия) были уничтожены вместе с планетой Земля.
   Простатник Джельц улыбнулся, причем медленно-медленно – не ради эффекта, кстати сказать, а просто потому, что забыл, в какой последовательности сокращать мышцы. Только что капитан с колоссальным удовольствием грозил пленникам всеми возможными карами и теперь ощущал приятную расслабленность и даже готовность к некоторой грубости.
   Пленники сидели на СОПах – Стульях Оценки Поэзии. Привязанные. Вогоны не питали никаких иллюзий относительно чувств, вызываемых их опусами. В далеком прошлом к литературе их толкало стремление доказать свою культурность, сейчас же – исключительно садизм.
   Холодный пот выступил на челе Форда Префекта и потек по прикрепленным к вискам электродам. Электроды вели к целой батарее электронных устройств – к усилителям образности, модуляторам ритмики, фильтрам аллитерации и прочей аппаратуре для обострения восприятия стихов, дабы не терялся ни единый нюанс мысли автора.
   Артур Дент сидел и трясся. Он понятия не имел, что его ждет, но твердо знал: во-первых, все дотоле случившееся ему не нравится, а во-вторых, дела вряд ли пойдут на лад.
   – О, захверти хрубком… – начал декламировать вогон.
   По телу Форда прошли судороги – это было даже хуже, чем он ожидал.
   – …на хлярой холке, охреневаю мразно от маслов с наколкой.
   – Ааааа! – вскричал Форд Префект, запрокинув голову. Сквозь застилавший глаза туман он смутно видел извивающегося на стуле Артура.
   – Фриклявым шоктом я к тебе припуповею, – продолжал безжалостный вогон, – и уфибрахать ты, курерва, не посмеешь.
   Его голос поднялся до невообразимых высот скрипучести.
   – А то, блакуда, догоню и так отчермутожу, что до круземных фрагоперов не захбудешь – чтоб мне не быть вогоном, паска!
   – Ннннииаааяяяяя! – завизжал Форд Префект и обмяк на ремнях, когда электронное очарование последней строки поразило его в самое сердце.
   – Теперь, земляне, – заявил вогон (он не знал, что Форд Префект на самом деле родом с маленькой планеты близ Бетельгейзе, да и знал бы – не обратил внимания), – я предоставляю вам выбор! Либо умрите в вакууме космоса, либо… – он выдержал мелодраматическую паузу, – либо скажите: как вам мои стихи?
   Форд судорожно вздохнул, провел пересохшим языком по шершавому нёбу и простонал.
   – Вообще-то мне понравилось, – бодро сказал Артур. У Форда от удивления отвисла челюсть. До такого подхода к делу он еще не додумался.
   Вогон приподнял брови (они надежно прикрывали нос и потому вызывали у зрителя скорее приятные чувства) и с долей растерянности проговорил:
   – Вот как?..
   – Да-да, – заверил Артур. – Меня просто потрясла их метафизическая образность.
   Форд не сводил с него глаз, пытаясь привести в порядок мысли и настроить их на этот совершенно новый, неожиданный лад.
   – Ну же, дальше! – нетерпеливо сказал вогон.
   – И… э-э… оригинальная ритмика, – продолжал Артур, – которая контрапунктирует… э-э…
   Он запнулся, и тут ожил Форд:
   – …контрапунктирует сюрреализм основополагающей метафоры…
   Он тоже запнулся, но Артур уже подхватил эстафету:
   – …человечности…
   – Вогонечности, – прошипел Форд.
   – Да, вогонечности чуткой души поэта, – тут Артур, так сказать, оседлал своего конька, – которая посредством самой структуры стиха сублимирует одно, освобождается от другого и находит общий язык с фундаментальной дихотомией третьего. Приходит глубокое и ясное понимание того… э-э… того…
   Форд нанес завершающий удар.
   – Того, о чем шла речь в произведении! – воскликнул он и добавил сквозь зубы: – Молодец, Артур, ловко сработано.
   Переполненная горечью душа вогона была тронута. Но потом он подумал: «Нет, слишком поздно!» И сказал:
   – Итак, вы считаете, что я пишу стихи, потому что под маской черствости скрывается ранимость и желание быть любимым? Да?
   Форд издал нервный смешок:
   – Все мы в глубине души…
   Вогон встал:
   – Вы жестоко заблуждаетесь. Я пишу стихи, чтобы дать волю своей черствости. Эй, охранник! Отведи пленников к шлюзу номер три и вышвырни их в космос!
   Здоровенный молодой вогон выступил вперед и толстыми ручищами вырвал их из стульев.
   – Нас нельзя в космос, – взмолился Форд. – Мы пишем книгу!
   – Сопротивление бесполезно! – рявкнул охранник. Это была первая фраза, которой он научился в армии.
   – Я не хочу умирать! – закричал Артур. – У меня еще головная боль не прошла!
   Охранник крепко схватил их за шеи и вытолкал в коридор. Хлопнула стальная дверь. Капитан задумался и тихонько замычал, перелистывая книжечку своих стихов.
   – Контрапунктирует сюрреализм основополагающей метафоры… – произнес он и, мрачно улыбнувшись, закрыл книжечку.
   Охранник волок пленников по длинному стальному коридору.
   – Это замечательно, – хрипел Артур. – Просто великолепно… Отпусти, скотина!
   – Не волнуйся, – сказал Форд. И тоскливо добавил: – Я что-нибудь придумаю.
   – Сопротивление бесполезно! – взревел охранник.
   – Не надо так говорить, – попросил Форд. – Как можно сохранять присутствие духа, когда слышишь такие слова?
   – Вот! – запричитал Артур. – А у тебя-то родную планету не уничтожили… Я проснулся утром, думаю: денек пригожий, почитаю, собаку расчешу… Сейчас только четыре пополудни, а меня уже вышвыривают из чужого корабля в шести световых годах от дымящихся останков Земли!
   Он поперхнулся и закашлялся, когда вогон еще сильнее сдавил его шею.
   – Артур, заткнись, не устраивай истерик!
   Форд отчаянно пытался сосредоточиться, но крики охранника: «Сопротивление бесполезно!» – ему мешали.
   – И ты заткнись! – рявкнул Форд.
   – Сопротивление бесполезно!
   – А, брось… – Форд изловчился и заглянул охраннику в глаза. Неожиданно его осенило. – Неужели тебе это нравится?
   Вогон встал как вкопанный, и на его лице медленно возникло выражение чудовищной глупости.
   – Нравится? – тупо повторил он. – Что ты имеешь в виду?
   – У тебя жизнь насыщенная? Интересная? Маршировать, кричать, выкидывать людей в космос – все это дает тебе глубокое удовлетворение?
   Охранник уставился в низкий металлический потолок; его брови едва не заехали одна за другую, челюсть отвисла.
   – Ну, служба нормальная… – наконец проговорил он и тут же замолчал, с видимым напряжением пытаясь разобраться в неповоротливых мыслях. – Хотя, с другой стороны, лень… – Вогон снова задумался, и для этого ему понадобилось изучить потолок. – Зато мне нравится кричать. – Он набрал полную грудь воздуха: – Сопротивление…
   – Конечно, – торопливо перебил Форд. – У тебя это здорово получается. Но если лень, – теперь Форд говорил медленно, чтобы довести до адресата смысл каждого слова, – то что тебя привлекло? Дамочки? Красивая форма? Или увлекательная задача примириться с бездумным однообразием?
   Артур ошарашенно глядел то на Форда, то на охранника.
   – Ну, – пробормотал вогон, – э-э… не знаю. Просто делаю, как велено. Моя тетушка сказала, что охранник на корабле – это хорошо. Знаете, красивая форма, служба…
   – Вот видишь, Артур, – изрек Форд с видом человека, нашедшего веский довод в споре, – а ты говоришь, что у тебя неприятности… Попробуй представить его проблемы. Несчастный парень! Всю жизнь маршировать и выпихивать людей в космос!
   – И кричать, – добавил охранник.
   – И кричать, разумеется. – Форд отечески похлопал по здоровенной лапище, зажимавшей его шею. – Он даже не знает, зачем все это делает!
   Артур с прискорбием согласился. Но молча, так как воздуха ему не хватало.
   Охранник глухо заворчал:
   – Да ты все это так поворачиваешь, что, пожалуй…
   – Молодец! – поощрил Форд.
   – Ну а выход-то какой?
   – Выход в решительном протесте! – воскликнул Форд. – Заявишь им, что отказываешься…
   – Грмммм… Что-то мне это не больно нравится.
   Форд почувствовал, что момент ускользает.
   – Погоди, погоди, самое интересное…
   Но вогон ухватил пленников покрепче и вновь потащил их к шлюзу.
   – Не-е, знаешь, если вам все равно, выкину-ка я лучше вас обоих в космос, а потом пойду покричу хорошенько.
   Форду Префекту было отнюдь не все равно.
   – Но как же! – настаивал он. – Я еще не рассказал тебе о музыке, литературе… Аааргх-х!
   – Сопротивление бесполезно! – гаркнул охранник. И добавил: – Видишь ли, со временем меня произведут в Старшие Кричащие Офицеры, а у некричащих и непихающих шансов сделать карьеру практически нет.
   Они вошли в шлюзовую камеру.
   – А вот за сочувствие спасибо. – Охранник швырнул пленников на пол и устремился прочь.
   Форд вскочил и уперся плечом в люк, который уже почти захлопнулся.
   – Погоди! – вскричал он. – А как же чудесный мир, о котором ты не имеешь ни малейшего представления?! Вот, к примеру… – Форд в отчаянии выпалил первое, что пришло ему в голову: —…начальные такты Пятой симфонии Бетховена: «Да-да-да-да-ам!» Тебе это что-нибудь говорит?
   – Если честно – нет, – признался охранник. – Но я обязательно спрошу у тетушки.
   Люк неумолимо захлопнулся, и все звуки смолкли, за исключением приглушенного гула корабельных двигателей.
   – А в общем-то с ним можно было бы поработать, – пробормотал Форд и бессильно привалился к переборке.
   – Э… что теперь? – робко осведомился Артур.
   – Через несколько секунд вот этот люк перед нами автоматически распахнется, и мы, полагаю, вылетим в космос и задохнемся. Конечно, если набрать полную грудь воздуха, то секунд тридцать протянуть можно…
   – Итак, нас ждет смерть, – подытожил Артур.
   – Да. Впрочем… Нет! Подожди! – Форд внезапно прыгнул куда-то в сторону. – Что это за тумблер?! – возопил он.
   – Что? Где? – вскричал Артур.
   – Шутка, – сказал Форд. – Нас все-таки ждет смерть.
   – Знаешь, – проникновенно произнес Артур, – вот в такие моменты, находясь взаперти в шлюзовой камере вогонского корабля вместе с жителем Бетельгейзе и готовясь отдать концы в пучинах космоса… вот в такие моменты я дико сожалею, что не слушался в детстве маму.
   Зарокотал мотор.
   Люк открылся, засвистел, вырываясь наружу, воздух, и Форд с Артуром вылетели в космос, будто пробки из игрушечного ружья.

Глава 8

   «Путеводитель „Автостопом по Галактике“» – книга в высшей степени замечательная. За многие годы содержание статей неоднократно менялось. Статьи для «Путеводителя» сочиняли бесчисленное множество исследователей и путешественников.
   Вот как начинается введение к книге:
    «Космос велик. Страшно велик. Вы просто не поверите, насколько умопомрачительно он велик. К примеру, вы сетуете, как далеко от вас аптека – но по сравнению с космосом это сущая чепуха…»И т. д. и т. п.
   (Когда вводная часть заканчивается, «Путеводитель» сообщает действительно важные, жизненно необходимые вам сведения. Ну, скажем, такие: жители сказочно красивой планеты Бетсаламин настолько обеспокоены эрозией окружающей среды, вызванной забавами десяти миллиардов ежегодно приезжающих туристов, что определенная с точностью до грамма разница между общим весом пищи, съеденной вами на планете, и общим весом ваших экскрементов хирургическим путем удаляется из вашей физической массы, то бишь из вашего собственного тела; поэтому, сходив в туалет, не забудьте взять квитанцию.)
   Честно говоря, перед чудовищной необъятностью космоса пасовали и еще более великие умы, чем авторы вводной части «Путеводителя».
   Для описания межзвездных пучин можно придумывать самые красочные сравнения, однако факт остается фактом: подобные расстояния просто не укладываются в человеческом воображении.
   Даже свету – который распространяется настолько быстро, что многие цивилизации тысячи лет не могут понять, распространяется ли он вообще, – так вот, даже свету требуется некоторое время на путешествие в космосе. Так, он тратит восемь минут, чтобы добраться от звезды, которую называли Солнцем, до места, где когда-то находилась Земля, и еще четыре года – до ближайшего звездного соседа, Альфы Проксимы. А чтобы достичь противоположного конца Галактики (Дамограна, к примеру), требуется немного больше: пятьсот тысяч лет.
   Рекордное время преодоления такой дистанции для путешествующих автостопом – пять лет; вот только вам вряд ли удастся что-нибудь толком посмотреть по дороге.
   «Набрав полную грудь воздуха, – говорится в „Путеводителе“, – вы можете продержаться в вакууме около тридцати секунд». Однако далее там сказано: вероятность того, что в умопомрачительных просторах космоса вас подберет в течение тридцати секунд проходящий мимо корабль, равняется одному к двум в степени 267709.
   По удивительному совпадению, таков номер телефона некой квартиры в Айлингтоне, где Артур однажды познакомился на вечеринке с очаровательной девушкой, но дальше знакомства дело не зашло – ее увел какой-то наглец.
   Хотя планета Земля, квартира в Айлингтоне и тот телефонный аппарат канули в небытие, все же приятно заметить: все это в какой-то степени связано с фактом, что через 29 секунд Форд и Артур были спасены.

Глава 9

   Форд Префект и Артур Дент лежали на тротуаре и, словно выброшенные на берег рыбы, судорожно ловили губами воздух.
   – Ну вот, – прохрипел Форд, – я же говорил, что придумаю что-нибудь.
   – О да, – выдавил Артур.
   – Здорово меня осенило! – продолжал Форд. – Найти мимо проходящий корабль, чтоб нас подобрали.
   – А кстати, где мы? – поинтересовался Артур.
   – Не знаю, – ответил Форд. – Я еще не открыл глаза.
   – Я тоже еще нет…
   Вселенная подпрыгнула… застыла… после чего растеклась и разбрызгалась в разнообразных неожиданных направлениях.
   Артур и Форд, открыв глаза, с удивлением огляделись.
   – Боже всемогущий, ну прямо побережье у Саутенда! – воскликнул Артур.
   – Черт побери, как я рад это слышать, – облегченно вздохнул Форд.
   – Почему?
   – Я уж подумал, что с ума схожу.
   – Кто знает? Может, тебе только показалось, что я это сказал.
   Форд замер:
   – Так ты это сказал или нет?
   – Кажется, сказал, – медленно произнес Артур.
   – Что ж, возможно, мы оба сходим с ума.
   – Если учесть все обстоятельства, – сказал Артур, – думать, что это Саутенд, – чистое безумие.
   – Но ты-то думаешь, что это Саутенд?
   – Да.
   – И я так думаю.
   – Следовательно, мы спятили.
   – А денек-то какой для этого!
   – Согласен, денек отличный, – заметил проходивший мимо маньяк.
   – Кто это такой? – спросил Артур.
   – Кто – тот дядька с пятью головами и кустом бузины? Понятия не имею. Прохожий какой-то.
   – А-а.
   Они сидели на тротуаре и с некоторым беспокойством смотрели, как тяжело скачут на песке дети-гиганты и стремительно несутся по небу дикие лошади.
   – Знаешь, – кашлянув, начал Артур, – если это Саутенд, то что-то с ним неладно…
   – Ты намекаешь на тот факт, что море неподвижно, как скала, а дома колышутся туда-сюда? Да, я тоже подумал, что это как-то странно.
   Внезапно раздался женский голос. Самый обычный приятный женский голос. Он произнес:
   – Один к двум в степени сто тысяч…
   Форд огляделся в поисках источника звука, но не увидел ничего, что бы его заинтересовало.
   – Кто это сказал? – воскликнул Артур.
   – Понятия не имею! Будто кто-то подсчитывает коэффициент вероятности. Ну, один к трем… Один к двум в степени сто тысяч – это очень маловероятно, надо тебе сказать.
   Внезапно на них опорожнилось содержимое огромного резервуара с горчицей.