Страница:
И вдруг такой облом. Юлин отказ уязвил Илью сильнее, чем он готов был признать. Нужно искать какую-то новую бабу. А где ж такую найдешь, чтобы качественно, бес платно и без истерик. Подобная халява очень нравилась Илье. Он, конечно, понимал, что все вполне закономерно: как началось внезапно и без усилий с его стороны, так и кончилось. Его бесило, что не он управлял ситуацией, что не он решал, продолжаться их встречам или прекратиться. Ему вообще по жизни нравилось, чтобы ловили его слова, с трепетом ожидали его решений, смотрели снизу вверх и заглядывали в глаза. Но тут все было логично: не платишь – значит, не управляешь. С одной стороны, ему льстило, что любили его не за деньги. Но с другой – его, крутого взрослого мужчину, долларового миллионера, цинично использовали, поимели, как бессловесного уличного кобеля. И кинула она его так безразлично, так холодно, ни «прости», ни «извини», ни хотя бы «секс с тобой был самым лучшим в моей жизни», ничего такого. Простить такое он не смог бы никому и никогда.
Она опоздала на сорок минут.
– Ну, мать моя, эдак не годится, у нас оплаченное время уже десять минут как началось, – пожурил ее Павел.
– Какое оплаченное время? У нас же обед с котлетами.
– А ты очень есть хочешь?
– Да нет, не особенно.
– Отлично, пообедаем позже.
Павел повел ее через парк к мосту. Там они сели в машину и быстро покатили в неизвестном Юле направлении.
– Куда это мы?
– Ты, как я понял, сильная личность. Сильные страсти, сильные поступки… Таким нужны сильные впечатления. За ними мы и едем.
– В чем конкретно они будут заключаться?
– Потерпи – увидишь.
Юля не любила, когда ею командовали, но любопытство перевесило ее недовольство.
В итоге они добрались до санатория «Дюны» и вышли на пляж. Было солнечно, но довольно прохладно, не больше четырнадцати градусов, дул сильный западный ветер.
– Отличная погода.
– Для чего?
– Значит, так. Надеваешь гидрокостюм, берешь на плечи парашют, закрепляешь, катер отплывает от берега, ты поднимаешься и летишь над водой.
Юля выполнила все указания.
Парашют был довольно тяжелый, и она не верила, что он сможет взлететь. Лишь одна биология казалась Юле точной наукой, а математика и физика – постольку поскольку. Однако таким же таинственным образом, как взлетают многотонные самолеты, Юля тоже поднялась над поверхностью моря сначала на пять, потом на десять, а потом и на добрые двадцать метров. Она бесшумно парила над водой на высоте восьмиэтажного дома. Мимо сновали чайки, поглядывая на нее с агрессивным интересом. Юля размышляла, получает ли она сильные впечатления. И понимала, что нет, нисколько, ему не удалось ее поразить. Не из бравады и не из упрямства. Она просто знала, что это – не то. То ли она сама стала совсем черствой и непробиваемой, то ли в принципе страх высоты и чудо полета пробить ее не могут. Только впечатления были так себе, не из тех, что проходят перед глазами за минуту до смерти.
Катер отплыл уже довольно далеко от места старта, и ему пора было возвращаться. Неопытная Юля не умела правильно обращаться с парашютом и в повороте стала терять высоту, парашют опал, ветер бил в правый бок купола. И тут, понимая, что сейчас окажется в ледяной воде, Юля сообразила, что плохо плавает. Она, конечно, умела барахтаться по-собачьи, но никогда не училась «плавать правильно» и держать дыхание, а уж запутавшись в парашюте, и вовсе могла утонуть. Но и это не слишком ее напугало, в конце концов, катер находился близко, и через три, максимум пять минут ее подняли бы на борт. Правда, даже непродолжительное пребывание в холодной воде угрожало здоровью почек и придатков, но авось пронесет. И Юля вытянулась во весь рост, чтобы войти в воду «солдатиком».
Тем временем с левой стороны на высокой скорости приближался гидроцикл. Павел, заметив Юлину позу «солдатик», кричал ей что-то, но она не слышала. Кри чал он ей: сгруппируйся, здесь мелко, поломаешь ноги. Но в ее ушах свистел только ветер.
Павел заглушил мотор гидроцикла, перехватил у мотор иста канат, на котором тот тащил Юлю, и попытался снова выставить ее против ветра. Этим маневром ему удалось сильно замедлить падение. Он прыгнул в воду и поплыл к точке предполагаемого Юлиного приводнения. Метрах в полутора над водой она услышала-таки его голос и изменила положение тела. Вода доходила Павлу до груди, и он поймал Юлю почти на руки.
Происшедшее напоминало неловкую сцену купания отца и переросшей дочери. Когда невинный ребенок еще не понимает, что залезать по папе, как по дереву, девушке с не слишком большими, но уже грудями неприлично. А папа все понимает, конфузится, но не хочет портить дочурке настроение и, главное, не в силах объяснить, почему так делать нельзя.
И именно в этот момент незапланированного, практически отеческого объятия в Юлиной короткой эмоциональной памяти сработали сразу все сигнальные лампочки, загорелись мощным ровным светом. Огромное невидимое любящее нечто пустило внутрь, согрело ее. Она испытала полную защищенность надежным отцовским присутствием и безусловное окончательное счастье. Это ощущение наложилось на воспоминание о рок-герое в окне мансарды и неизвестно откуда взявшийся запах пива. Оно длилось всего несколько мгновений, но стало именно тем сильнейшим впечатлением, которое Павел хотел подарить Юле и подарил, не догадываясь, в чем именно оно заключалось. Юля постаралась подольше подержать Павла за шею и заглянула ему в глаза. Но не нашла в них ничего, кроме досады и беспокойства.
– Я его, козла, предупреждал, что поворачивать надо дальше, где глубоко, и гораздо плавнее, а он футбол смотрит – видишь, на приборной доске маленький экранчик, – ему все по барабану. Ну, ты как, жива?
– Абсолютно.
– Ну, слава богу. Тогда поехали обедать.
– А сам полетать?
– Да я пивом облился, прямо под гидрокостюм натекло. Я в другой раз и не с этим придурком.
Он позвонил в спортклуб, ему сказали, что Юли нет, и наотрез отказались давать ее домашний и мобильный телефоны. «Когда будете в спортклубе, покажете свой абонемент, мы проверим по книге, тот ли вы, за кого себя выдаете. Мы позвоним Юлии Викторовне и попросим ее разрешения дать вам ее личные номера». И никак иначе.
– Увели прямо из-под носа, я всего-то на двадцать минут зашла в суши-бар. Я даже слышала, как она кричала. Только не подумала, что это моя. Я ведь заперла ее на все запоры. Я всегда так делаю.
Наташа поняла, что речь шла об угнанной машине.
– И как же ты ее нашла?
– Мне Андрюха помог. Обзвонил кого надо.
– И что?
– Понимаешь, после того, как машину угоняют, ее выдерживают трое суток. Это время дается хозяину на то, чтобы ее выкупить.
– И милиция про это не знает?
– Конечно знает, только их это не очень волнует.
– Ну а дальше?
– Короче, мне позвонили, назвали цену.
– Много?
– Почти половина стоимости.
– Зачем же ты согласилась?
– Ну, понимаешь, она почти новая, ей всего полтора год а. Так бы пришлось покупать совсем новую в магазине. А я к этой уже привыкла. В общем, папик согласился, сказал, совсем новую сейчас мне не купит.
– Ну а потом что?
– Потом ко мне прислали посредника, и я отдала ему деньги.
– И он с ними не смылся?
– Нет. Это поразительно, но там все по-честному. То есть украсть машину они могут. Это, типа, их способ зарабатывать, но дальше, когда ты заключаешь с ними договор, все действительно работает как часы. Короче, когда они получили деньги, посредник перезвонил и ска зал, где забрать машину. Она стояла во дворе у Милки Кузиной, можешь себе представить! Прямо на ее месте. Она, когда вечером приехала, долго ругалась, кто это на ее законное место свою тачку воткнул.
– И она не сообразила, что это твоя тачка?
– Да ей и в голову не пришло. Да и мало ли таких по городу бегает.
– Блин, вот обидно. Могла ничего не платить.
– Да ладно, все равно деньги не мои, а папика, а для него это потеря небольшая.
Наташа не испытывала никаких особых чувств к своей машине. Вернее, она ее немного побаивалась, опасалась, что та внезапно забарахлит, когда ей нужно будет срочно по делам. Ее первая машина, подержанная европейская иномарка, часто так делала. Но небольшой джип, на котором Наташа ездила теперь, был по происхождению японцем и работал безукоризненно уже почти три года. Однако теперь, согласуясь с планом, который пришел ей в голову, пока она слушала щебет в соседней примерочной, следовало показать мужу, как она нежно привязана к своему автомобилю. Она набрала его мобильный номер и спросила, где лучше сделать химчистку салона. Муж настолько удивился вопросу, что стал разговаривать с ней, несмотря на то что находился на серьезных переговорах. Обычно Наташа и мыла-то машину только из-под палки, когда та становилась грязной до неприличия, а тут такое необычное поведение.
– Ты что, испачкала салон?
– Нет, – ответила Наташа, – просто моя машина так верно мне служит, а я так мало о ней забочусь. Меня заела совесть, хочется за ней поухаживать.
Муж обрадовался такой перемене. Сам он машины обожал и не мог понять, как можно не покупать для своей лошадки всякие новые примочки каждые выходные и не мыть ее два раза в неделю. Правда, время его стоило дорого и на мойку он сам не ездил, для этого у него имелся личный шофер, который был обязан содержать в идеальном порядке и служебную машину, и личный автомобиль босса.
Наташа прекрасно понимала, что муж ни за что на свете не доверит ей передачу денег посреднику, более того, она подозревала, что он привлечет своих корешей из милиции, чтобы взять посредника с поличным. Муж никогда в жизни не допустил бы, чтобы из него сделали лоха или терпилу. Поэтому операцию следовало назначить на то время, когда он будет в заграничной командировке. Впрочем, и тогда он мог бы поставить на уши своих милицейских сатрапов. «Как быть в этом случае? – думала Наташа. – Как получить его согласие на сделку и в то же время не позволить ему связаться с ментами?» Впрочем, недавно Наташа узнала про сайт в Интернете, на котором можно было подать анонимную жалобу на работника органов внутренних дел. Эти жалобы рассматриваются подробно, чтобы выявить оборотней в погонах. Но проблема в том, что жалоба должна быть обоснованной, настоящей, а не вымышленной, сфабрикованной. То есть нужно было придумать, как вынудить мужниного приятеля в милиции облажаться так, чтобы ему стало не до просьб своего благодетеля. Но есть и другие варианты. Например, выяснив у мужа, где взять деньги на выкуп машины, сразу же перезвонить в компанию мобильной связи и сказать, что украли телефон, попросить дезактивировать его симкарту. Он, конечно, станет звонить с других телефонов. Тут важно сделать все быстро. И когда купленный мент до нее дозвонится, ей нужно будет сказать, что дело уже сделано, поздняк метаться. Но Наташе был нужен сообщник, который постоянно звонил бы на номер этого самого мента, мешая мужу дозвониться до него с чужих телефонов. Все-таки одалживать телефон надолго у посторонних людей ему будет неудобно. Но сообщнику придется что-то заплатить.
– Грейся, а я пойду накрывать.
Юля, которая не слишком замерзла, была поглощена новым ощущением и не возражала. Помыться после прокатного гидрокостюма следовало обязательно. Она намылила губку и тщательно вымыла все тело.
Она уже решила, что он станет ей всем – отцом, другом, возлюбленным. И она ему тоже всем, чем сможет в силу своей эмоциональной недостаточности, которую прекрасно сознавала.
Павел вошел в душ и помассировал Юле воротниковую зону. Она расслабилась, повернулась и обняла его. Ей было очень-очень хорошо. Но мужчины устроены иначе, их гормональная система заставляет их изливать свое семя, она ждала, как именно он захочет это сделать. Но, удивительное дело, он не спешил. Он тоже обнял ее. Душ сильным потоком лил на их головы теплую воду.
«Все самое важное между нами происходит в воде», – думала Юля.
Постояв еще немного, они завернулись в полотенца и пошли в спальню.
По дороге, шлепая мокрыми ногами по теплым доскам, она почувствовала себя побежденной и плененной. Голова ее при этом думала о том, что пришло время стать частью системы, занять свое место в извечном жизненном устройстве, которого она столько лет чуждалась. Сознание предстоящих перемен неожиданно принесло ей настоящее удовольствие. «Отдаться» казалось не просто устаревшим словом, смешным и напыщенным, а имеющим буквальный смысл. То, что было совсем недавно у нее с Ильей, назвать этим словом было нельзя. Там она брала сама, сколько и как хотела. Теперь же она испытывала робость и страх быть отвергнутой в последний момент. Как в тот раз в юности.
Внезапно входная дверь открылась и прямо перед ними оказалась незнакомая Юле женщина.
– Ты, Марков, совсем охренел, – сказала она будничным голосом. – Средь бела дня. При живой жене. Сьют-кейс вуитоновский где у тебя?
И она, не начиная скандала, но и не смущаясь, протопала в спальню, открыла шкаф, достала оттуда чемодан и стала выбрасывать из него на кровать какие-то вещи.
Юля метнулась в ванную, быстро оделась и ушла с дебаркадера. Павел тем временем обменивался репликами со своей женой.
Жена бросила Павла недавно ради весьма богатого мужчины, но все равно время от времени наведывалась, чтобы прибрать к рукам какую-нибудь общую вещь, которая могла ей пригодиться. Новый мужик должен был видеть, что взял ее не с помойки и что у нее у самой есть хорошие вещи.
Что касается Юли, Павел и сам не знал, что это вдруг его потянуло. Проблемы всякие, не до баб. В тот раз на прошлой неделе у него не было в ее адрес конкретных интенций такого рода, так… Жалко бедолагу, смешная, совсем без чувства юмора. Ему вообще-то нравились остроумные, энергичные, слегка вульгарные брюнетки с б ольшой грудью, большим носом и круглыми глазами, тип Софи Лорен.
А сегодня вдруг раз… Он не спешил, потому что считал себя хорошим любовником, щедрым в смысле удовольствия и несуетливым. Но чертова Тонька все ему испортила. Как же он забыл запереть дверь!
Он пошел искать Юлю по дебаркадеру, собственно, здесь он стал жить после того, как оставил квартиру жене. Но не нашел. Ее координат у него не было, позвонить и объяснить, что его бывшая жена не имеет на него ни каких прав, было некуда. Он доел котлеты, напился и уснул прямо в кресле.
Юля пришла домой. Ей опять хотелось плакать. Но настроение ее в корне изменилось. Она испытывала какой-то непонятный, несвойственный ей обычно эмо циональный трепет. «Никаких женатых гадов!» – думала она в первую минуту, а во вторую ей страшно хотелось, чтобы он снова ее обнял. От полного отчаяния, осознания невозможности своего женского счастья она вдруг переходила к ощущению легкости, подъема и абсолютного могущества. «Что случилось? – думала она. – Отчего меня так прет?» Такие ощущения вызывает лишь гормон фенилэтиламин, а его присутствие в крови может значить только одно: Юля влюбилась.
Она открыла справочник, полистала его, чтобы обновить свои знания, – в эту главу она практически никогда не заглядывала. Фенилэтиламин, сопровождающий острое чувство свежей влюбленности, присутствует в крови в наибольшей концентрации в течение двенад цати недель. Затем его концентрация снижается, и его действие перекрывается другими гормонами. Но фенилэтиламин способен полностью изменить жизнь человека, под его влиянием люди добиваются потрясающих успехов в любой деятельности. Большинство художественных и музыкальных шедевров, и этому есть точные научные доказательства, были созданы именно на начальной, фенилэтиламиновой, стадии любовных отношений, когда содержание этого гормона в крови максимально.
«На этот раз я не проколюсь, – решила Юля. – Я использую этот гормональный взрыв на все сто. Я сделаю потрясающую карьеру в Эмиратах. И ПУСТЬ ОНИ ВСЕ СДОХНУТ». Кто должен был сдохнуть, Юля и сама не могла четко сказать. В самом общем смысле под «всеми» она понимала вселенское зло, которое по каким-то причинам вдруг стало ей противодействовать.
Юля мысленно врубила рычаг обратного отсчета. Время пошло.
Не для таких, как он, она накачивала гиалуронкой губы и копила на искусственную грудь.
Насте был двадцать один год. Надо было что-то пр идумывать. Ее мать любила напевать старую песню Макаревича: «Еще год или два, и никто не возьмет». Поэтому Настя выходила в свет почти каждый день: она не хотела, чтобы случай проплыл мимо нее.
Если вы считаете, что счастье нельзя купить за деньги, то Настя была совершенно противоположного мнения. Уж она-то знала, в каких местах в этом городе продается счастье. Ничто на свете не интересовало Настю сильнее, чем материальные блага во всем их необозримом и чарующем многообразии. За них ей было не жалко ни души, ни тела.
И вот в тот ничем поначалу не примечательный вечер Насте наконец улыбнулась удача. Руслану было под пятьдесят. Но он не показался ей противным – богатые мужчины противными не бывают. Он не был пузатым, смотрел на нее ласково, хорошо пах и прилично одевался. Что еще было нужно. Настя была крашеной блондинкой, мать ее вообще была армянкой. Но Настя уродилась в отца – голубоглазой, и блондинистость смотрелась на ней довольно естественно.
Руслан в прошлом был бандитом, отчаянным, ловким и мужественным рубакой, предводителем бригады, но не бизнесменом. Поэтому он не смог придумать себе никакого другого легального бизнеса, кроме как охранный. То есть работа его заключалась в том же, что и раньше, но только теперь защищалась лицензией, и каждый пистолет и дробовик в его хозяйстве имел разрешительную бумажку. На Настю он запал сразу – юная блондинка была его вечной мечтой. И буквально через месяц цветов и шампанского сделал ей предложение. Других предложений у нее не было, думать было не о чем, Настя согласилась. Ее отец был немногим моложе Руслана, но возражать не стал. У него подрастали еще двое детей, которых нужно было содержать и учить, и избавление от такой дорогостоящей обузы, как старшая дочь, он воспринял с облегчением и благодарностью.
До Насти Руслан был женат дважды, но, поскольку жили прежние жены сами по себе, со своими детьми – всего их у Руслана уже было четверо, – она не придала этому особого значения. Какую опасность могли представлять для нее брошенные старые грымзы? Когда возникала возможность унизить или уколоть одну из бывших жен, она не могла отказать себе в таком удовольствии. Скучно ей не было, она беспрерывно ездила по магазинам и покупала себе все, о чем грезила раньше. Проезжая на машине по торговой улице, Настя вдруг зависала, увидев в витрине какую-нибудь сумочку. Если бы ло негде припарковаться, тут же на аварийке бросала машину и шла покупать приглянувшееся сокровище. Иногда, если улица была узкой, ее машина перекрывала движение, и выстроившиеся следом автомобили истерично сигналили. Но Настя не реагировала на такие вещи, ей было безразлично, вдруг кто-то опаздывает на работу, в аэропорт или кому-то плохо с сердцем, это были не ее проблемы. Главное, что она получила возможность обладать страстно желаемым предметом именно тогда, в тот волшебный момент, когда ее чувства к этому предмету находились в апогее. В этот момент она испытывала ни с чем не сравнимое чувство наслаждения, которого не давали ей ни секс, ни что-либо другое в этой жизни.
Когда прежние мечты становились реальностью, Настя придумывала себе новые. Руслан только улыбался, глядя на горы обновок, которые сносила в свое гнездо его новая жена. Ведь именно так и должна вести себя настоящая, первосортная, призовая блондинка.
Сперматозоиды Руслана сохранили боеспособность, несмотря на возраст и нервную работу. И не прошло и трех месяцев такой беспечной и счастливой жизни, как Настя забеременела. Ей постоянно и неудержимо хотелось есть, при этом часть съеденного тут же оказывалась в унитазе, но все равно она неотвратимо, катастрофически, монструозно толстела. Она, как распухший Кощей, каждый день перебирала свои сокровища, понимая, что уже никогда, никогда в жизни не сможет втиснуться ни в это платье «Кавалли», ни в эти туфли «Прада». Кольца не налезали на пальцы, а ожерелья не сходились на толстой шее.
Жили они в хорошо охраняемом гранитном замке посреди обширного участка в Озерках. При этом Настя жила в надземной части замка, а Руслан – в подземной. Настя считала, что он мучается паранойей, поэтому постоянно шифруется и прячется. Она не знала, что бандитские войны девяностых закончились не для всех, что на Руслана было совершено одиннадцать неудачных покушений и что кровная месть не имеет срока давности, поэтому его предосторожности не были напрасными.
К счастью, вскоре после родов в спортивном клубе Настя познакомилась с Юлей, та оказала ей помощь, и На стя сравнительно быстро обрела первозданную стройность. Юля стала для Насти богом, гуру, родной матерью, ведь теперь Настя не только могла носить прежние приобретения, но и продолжила прерванную гонку за счастьем. Правда, грудь слегка обвисла: Руслан слышать не хотел об искусственном вскармливании. Настя навела справки об операции по имплантации груди и уже записалась на нее к самому уважаемому в городе специалисту, когда поняла, что снова беременна. Насте пришлось бросить занятия с Юлей, но она всеми правдами и неправдами старалась с ней подружиться, потому что свято поверила в ее методы похудения, сохранения красоты и здоровья и не хотела терять ее из виду. Настя никогда не считала особенно уважаемой в какой-либо области свою собственную мать, но нуждалась в женском авторитете. Юля подходила на эту роль, как никто другой. Поэтому Насте пришлось принять Юлины правила и стать членом клуба. Вскоре она нашла общий язык со всеми женщинами и стала получать от еженедельных встреч отдельное удовольствие. Руслан навел справки обо всех женщинах и из полученной информации заключил, что ни одна из них не могла оказаться вражеским лазутчиком. Поэтому он разрешил Насте принимать их у себя. Однако всякий раз они проходили через металлоискатель и их обнюхивал специально обученный пес.
В жизни Руслана был еще один очень дорогой ему человек. Его отец. Отец жил за городом в небольшом домике с участком, который купил для него Руслан. Он держал несколько овец, всем иномаркам предпочитал «пятерку», зимой и летом ходил в каракулевой папахе, все гда держал наготове охотничье помповое ружье, был молчаливым флегматичным человеком. При Руслане Настя оказывала ему знаки уважения, но в его отсутствие не обращала внимания на «старого пердуна». Не то чтобы она ему хамила, нет, он мог пожаловаться. Просто игнорировала.
В мае, на восьмом месяце второй Настиной беременно сти Руслан надумал вывезти свою прекрасную половину к морю. Жара была ей противопоказана, и они решили отправиться в Анапу, пока не начался сезон, подышать морским воздухом, побродить по красивой набережной. Старшего ребенка Настя отвезла к своей матери, не оставлять же его на бестолкового нерусского деда. Погода стояла чудесная – солнечная, безветренная. Температура не превышала двадцати двух градусов. Это было вполне комфортно для петербурженки Насти. Под руку они вышли на новый мол, простиравшийся в море на верных сто метров. Охранники слегка приотстали. Море было пустынным, в зоне видимости не наблюдалось никаких морских объектов за исключением стоявшего на приколе пограничного катера. Но Настя и в голову не брала расстояние до ближайшего судна и до берега. Все это касалось только самого Руслана и его телохранителей. Она не услышала выстрела, а почувствовала сильный толчок в руку и боль, как если бы ее укусил слепень. От второго толчка покачнулся Руслан, ослепительно белая рубашка «Армани», как полагается в фильмах про мафию (в сущности, Армани – он и есть бандитский портной), стильно окрасилась клюквенным соком. Он умер у нее на руках. Пуля пробила аорту.
* * *
Мысли об обеде, на который она согласилась прийти к Павлу, одолевали Юлю с самого утра, и к часу дня она решила не ходить. Но день тянулся долго, было скучно, и в половине второго она уже думала, что пойти, наверное, стоит. К двум она снова сильно сомневалась в целес ообразности визита, а в половине третьего уже пора было выходить. Юля стояла у зеркала и колебалась, прихорашиваться или не прихорашиваться. В конце концов, она прихорашивалась для другого человека один-единственный раз, давным-давно, столько лет уже прошло. И Юля накрасилась и причесалась просто так, как обычно, для самой себя.Она опоздала на сорок минут.
– Ну, мать моя, эдак не годится, у нас оплаченное время уже десять минут как началось, – пожурил ее Павел.
– Какое оплаченное время? У нас же обед с котлетами.
– А ты очень есть хочешь?
– Да нет, не особенно.
– Отлично, пообедаем позже.
Павел повел ее через парк к мосту. Там они сели в машину и быстро покатили в неизвестном Юле направлении.
– Куда это мы?
– Ты, как я понял, сильная личность. Сильные страсти, сильные поступки… Таким нужны сильные впечатления. За ними мы и едем.
– В чем конкретно они будут заключаться?
– Потерпи – увидишь.
Юля не любила, когда ею командовали, но любопытство перевесило ее недовольство.
В итоге они добрались до санатория «Дюны» и вышли на пляж. Было солнечно, но довольно прохладно, не больше четырнадцати градусов, дул сильный западный ветер.
– Отличная погода.
– Для чего?
– Значит, так. Надеваешь гидрокостюм, берешь на плечи парашют, закрепляешь, катер отплывает от берега, ты поднимаешься и летишь над водой.
Юля выполнила все указания.
Парашют был довольно тяжелый, и она не верила, что он сможет взлететь. Лишь одна биология казалась Юле точной наукой, а математика и физика – постольку поскольку. Однако таким же таинственным образом, как взлетают многотонные самолеты, Юля тоже поднялась над поверхностью моря сначала на пять, потом на десять, а потом и на добрые двадцать метров. Она бесшумно парила над водой на высоте восьмиэтажного дома. Мимо сновали чайки, поглядывая на нее с агрессивным интересом. Юля размышляла, получает ли она сильные впечатления. И понимала, что нет, нисколько, ему не удалось ее поразить. Не из бравады и не из упрямства. Она просто знала, что это – не то. То ли она сама стала совсем черствой и непробиваемой, то ли в принципе страх высоты и чудо полета пробить ее не могут. Только впечатления были так себе, не из тех, что проходят перед глазами за минуту до смерти.
Катер отплыл уже довольно далеко от места старта, и ему пора было возвращаться. Неопытная Юля не умела правильно обращаться с парашютом и в повороте стала терять высоту, парашют опал, ветер бил в правый бок купола. И тут, понимая, что сейчас окажется в ледяной воде, Юля сообразила, что плохо плавает. Она, конечно, умела барахтаться по-собачьи, но никогда не училась «плавать правильно» и держать дыхание, а уж запутавшись в парашюте, и вовсе могла утонуть. Но и это не слишком ее напугало, в конце концов, катер находился близко, и через три, максимум пять минут ее подняли бы на борт. Правда, даже непродолжительное пребывание в холодной воде угрожало здоровью почек и придатков, но авось пронесет. И Юля вытянулась во весь рост, чтобы войти в воду «солдатиком».
Тем временем с левой стороны на высокой скорости приближался гидроцикл. Павел, заметив Юлину позу «солдатик», кричал ей что-то, но она не слышала. Кри чал он ей: сгруппируйся, здесь мелко, поломаешь ноги. Но в ее ушах свистел только ветер.
Павел заглушил мотор гидроцикла, перехватил у мотор иста канат, на котором тот тащил Юлю, и попытался снова выставить ее против ветра. Этим маневром ему удалось сильно замедлить падение. Он прыгнул в воду и поплыл к точке предполагаемого Юлиного приводнения. Метрах в полутора над водой она услышала-таки его голос и изменила положение тела. Вода доходила Павлу до груди, и он поймал Юлю почти на руки.
Происшедшее напоминало неловкую сцену купания отца и переросшей дочери. Когда невинный ребенок еще не понимает, что залезать по папе, как по дереву, девушке с не слишком большими, но уже грудями неприлично. А папа все понимает, конфузится, но не хочет портить дочурке настроение и, главное, не в силах объяснить, почему так делать нельзя.
И именно в этот момент незапланированного, практически отеческого объятия в Юлиной короткой эмоциональной памяти сработали сразу все сигнальные лампочки, загорелись мощным ровным светом. Огромное невидимое любящее нечто пустило внутрь, согрело ее. Она испытала полную защищенность надежным отцовским присутствием и безусловное окончательное счастье. Это ощущение наложилось на воспоминание о рок-герое в окне мансарды и неизвестно откуда взявшийся запах пива. Оно длилось всего несколько мгновений, но стало именно тем сильнейшим впечатлением, которое Павел хотел подарить Юле и подарил, не догадываясь, в чем именно оно заключалось. Юля постаралась подольше подержать Павла за шею и заглянула ему в глаза. Но не нашла в них ничего, кроме досады и беспокойства.
– Я его, козла, предупреждал, что поворачивать надо дальше, где глубоко, и гораздо плавнее, а он футбол смотрит – видишь, на приборной доске маленький экранчик, – ему все по барабану. Ну, ты как, жива?
– Абсолютно.
– Ну, слава богу. Тогда поехали обедать.
– А сам полетать?
– Да я пивом облился, прямо под гидрокостюм натекло. Я в другой раз и не с этим придурком.
* * *
Илья третьи сутки не мог прийти в себя. Он удивлялся себе, ругал себя, но ничего не мог поделать, обида, смешанная с самой черной злостью на Юлю, перекатывалась твердым комом, и ни запить, ни заесть ее не получалось. Он должен был победить во что бы то ни стало. Решение пришло неожиданно, когда он сидел в офисе, тупо уставившись в монитор. Надо предложить ей денег. Она этого и добивается. Конечно. Она просто пытается развести его на деньги. Это же так легко и просто. Он станет ей платить, и все вернется на свои места. И уж тогда он с лихвой отыграется за эти шестьдесят часов, на протяжении которых он чувствовал себя полным ничтожеством.Он позвонил в спортклуб, ему сказали, что Юли нет, и наотрез отказались давать ее домашний и мобильный телефоны. «Когда будете в спортклубе, покажете свой абонемент, мы проверим по книге, тот ли вы, за кого себя выдаете. Мы позвоним Юлии Викторовне и попросим ее разрешения дать вам ее личные номера». И никак иначе.
* * *
Наташа примеряла джемпер «Соня Рикель». В соседней кабинке щебетали две девушки. Одна делилась с другой проблемами.– Увели прямо из-под носа, я всего-то на двадцать минут зашла в суши-бар. Я даже слышала, как она кричала. Только не подумала, что это моя. Я ведь заперла ее на все запоры. Я всегда так делаю.
Наташа поняла, что речь шла об угнанной машине.
– И как же ты ее нашла?
– Мне Андрюха помог. Обзвонил кого надо.
– И что?
– Понимаешь, после того, как машину угоняют, ее выдерживают трое суток. Это время дается хозяину на то, чтобы ее выкупить.
– И милиция про это не знает?
– Конечно знает, только их это не очень волнует.
– Ну а дальше?
– Короче, мне позвонили, назвали цену.
– Много?
– Почти половина стоимости.
– Зачем же ты согласилась?
– Ну, понимаешь, она почти новая, ей всего полтора год а. Так бы пришлось покупать совсем новую в магазине. А я к этой уже привыкла. В общем, папик согласился, сказал, совсем новую сейчас мне не купит.
– Ну а потом что?
– Потом ко мне прислали посредника, и я отдала ему деньги.
– И он с ними не смылся?
– Нет. Это поразительно, но там все по-честному. То есть украсть машину они могут. Это, типа, их способ зарабатывать, но дальше, когда ты заключаешь с ними договор, все действительно работает как часы. Короче, когда они получили деньги, посредник перезвонил и ска зал, где забрать машину. Она стояла во дворе у Милки Кузиной, можешь себе представить! Прямо на ее месте. Она, когда вечером приехала, долго ругалась, кто это на ее законное место свою тачку воткнул.
– И она не сообразила, что это твоя тачка?
– Да ей и в голову не пришло. Да и мало ли таких по городу бегает.
– Блин, вот обидно. Могла ничего не платить.
– Да ладно, все равно деньги не мои, а папика, а для него это потеря небольшая.
Наташа не испытывала никаких особых чувств к своей машине. Вернее, она ее немного побаивалась, опасалась, что та внезапно забарахлит, когда ей нужно будет срочно по делам. Ее первая машина, подержанная европейская иномарка, часто так делала. Но небольшой джип, на котором Наташа ездила теперь, был по происхождению японцем и работал безукоризненно уже почти три года. Однако теперь, согласуясь с планом, который пришел ей в голову, пока она слушала щебет в соседней примерочной, следовало показать мужу, как она нежно привязана к своему автомобилю. Она набрала его мобильный номер и спросила, где лучше сделать химчистку салона. Муж настолько удивился вопросу, что стал разговаривать с ней, несмотря на то что находился на серьезных переговорах. Обычно Наташа и мыла-то машину только из-под палки, когда та становилась грязной до неприличия, а тут такое необычное поведение.
– Ты что, испачкала салон?
– Нет, – ответила Наташа, – просто моя машина так верно мне служит, а я так мало о ней забочусь. Меня заела совесть, хочется за ней поухаживать.
Муж обрадовался такой перемене. Сам он машины обожал и не мог понять, как можно не покупать для своей лошадки всякие новые примочки каждые выходные и не мыть ее два раза в неделю. Правда, время его стоило дорого и на мойку он сам не ездил, для этого у него имелся личный шофер, который был обязан содержать в идеальном порядке и служебную машину, и личный автомобиль босса.
Наташа прекрасно понимала, что муж ни за что на свете не доверит ей передачу денег посреднику, более того, она подозревала, что он привлечет своих корешей из милиции, чтобы взять посредника с поличным. Муж никогда в жизни не допустил бы, чтобы из него сделали лоха или терпилу. Поэтому операцию следовало назначить на то время, когда он будет в заграничной командировке. Впрочем, и тогда он мог бы поставить на уши своих милицейских сатрапов. «Как быть в этом случае? – думала Наташа. – Как получить его согласие на сделку и в то же время не позволить ему связаться с ментами?» Впрочем, недавно Наташа узнала про сайт в Интернете, на котором можно было подать анонимную жалобу на работника органов внутренних дел. Эти жалобы рассматриваются подробно, чтобы выявить оборотней в погонах. Но проблема в том, что жалоба должна быть обоснованной, настоящей, а не вымышленной, сфабрикованной. То есть нужно было придумать, как вынудить мужниного приятеля в милиции облажаться так, чтобы ему стало не до просьб своего благодетеля. Но есть и другие варианты. Например, выяснив у мужа, где взять деньги на выкуп машины, сразу же перезвонить в компанию мобильной связи и сказать, что украли телефон, попросить дезактивировать его симкарту. Он, конечно, станет звонить с других телефонов. Тут важно сделать все быстро. И когда купленный мент до нее дозвонится, ей нужно будет сказать, что дело уже сделано, поздняк метаться. Но Наташе был нужен сообщник, который постоянно звонил бы на номер этого самого мента, мешая мужу дозвониться до него с чужих телефонов. Все-таки одалживать телефон надолго у посторонних людей ему будет неудобно. Но сообщнику придется что-то заплатить.
* * *
Юля и Павел вернулись на дебаркадер. Он дал ей большое полотенце, включил воду в душе и сказал:– Грейся, а я пойду накрывать.
Юля, которая не слишком замерзла, была поглощена новым ощущением и не возражала. Помыться после прокатного гидрокостюма следовало обязательно. Она намылила губку и тщательно вымыла все тело.
Она уже решила, что он станет ей всем – отцом, другом, возлюбленным. И она ему тоже всем, чем сможет в силу своей эмоциональной недостаточности, которую прекрасно сознавала.
Павел вошел в душ и помассировал Юле воротниковую зону. Она расслабилась, повернулась и обняла его. Ей было очень-очень хорошо. Но мужчины устроены иначе, их гормональная система заставляет их изливать свое семя, она ждала, как именно он захочет это сделать. Но, удивительное дело, он не спешил. Он тоже обнял ее. Душ сильным потоком лил на их головы теплую воду.
«Все самое важное между нами происходит в воде», – думала Юля.
Постояв еще немного, они завернулись в полотенца и пошли в спальню.
По дороге, шлепая мокрыми ногами по теплым доскам, она почувствовала себя побежденной и плененной. Голова ее при этом думала о том, что пришло время стать частью системы, занять свое место в извечном жизненном устройстве, которого она столько лет чуждалась. Сознание предстоящих перемен неожиданно принесло ей настоящее удовольствие. «Отдаться» казалось не просто устаревшим словом, смешным и напыщенным, а имеющим буквальный смысл. То, что было совсем недавно у нее с Ильей, назвать этим словом было нельзя. Там она брала сама, сколько и как хотела. Теперь же она испытывала робость и страх быть отвергнутой в последний момент. Как в тот раз в юности.
Внезапно входная дверь открылась и прямо перед ними оказалась незнакомая Юле женщина.
– Ты, Марков, совсем охренел, – сказала она будничным голосом. – Средь бела дня. При живой жене. Сьют-кейс вуитоновский где у тебя?
И она, не начиная скандала, но и не смущаясь, протопала в спальню, открыла шкаф, достала оттуда чемодан и стала выбрасывать из него на кровать какие-то вещи.
Юля метнулась в ванную, быстро оделась и ушла с дебаркадера. Павел тем временем обменивался репликами со своей женой.
Жена бросила Павла недавно ради весьма богатого мужчины, но все равно время от времени наведывалась, чтобы прибрать к рукам какую-нибудь общую вещь, которая могла ей пригодиться. Новый мужик должен был видеть, что взял ее не с помойки и что у нее у самой есть хорошие вещи.
Что касается Юли, Павел и сам не знал, что это вдруг его потянуло. Проблемы всякие, не до баб. В тот раз на прошлой неделе у него не было в ее адрес конкретных интенций такого рода, так… Жалко бедолагу, смешная, совсем без чувства юмора. Ему вообще-то нравились остроумные, энергичные, слегка вульгарные брюнетки с б ольшой грудью, большим носом и круглыми глазами, тип Софи Лорен.
А сегодня вдруг раз… Он не спешил, потому что считал себя хорошим любовником, щедрым в смысле удовольствия и несуетливым. Но чертова Тонька все ему испортила. Как же он забыл запереть дверь!
Он пошел искать Юлю по дебаркадеру, собственно, здесь он стал жить после того, как оставил квартиру жене. Но не нашел. Ее координат у него не было, позвонить и объяснить, что его бывшая жена не имеет на него ни каких прав, было некуда. Он доел котлеты, напился и уснул прямо в кресле.
Юля пришла домой. Ей опять хотелось плакать. Но настроение ее в корне изменилось. Она испытывала какой-то непонятный, несвойственный ей обычно эмо циональный трепет. «Никаких женатых гадов!» – думала она в первую минуту, а во вторую ей страшно хотелось, чтобы он снова ее обнял. От полного отчаяния, осознания невозможности своего женского счастья она вдруг переходила к ощущению легкости, подъема и абсолютного могущества. «Что случилось? – думала она. – Отчего меня так прет?» Такие ощущения вызывает лишь гормон фенилэтиламин, а его присутствие в крови может значить только одно: Юля влюбилась.
Она открыла справочник, полистала его, чтобы обновить свои знания, – в эту главу она практически никогда не заглядывала. Фенилэтиламин, сопровождающий острое чувство свежей влюбленности, присутствует в крови в наибольшей концентрации в течение двенад цати недель. Затем его концентрация снижается, и его действие перекрывается другими гормонами. Но фенилэтиламин способен полностью изменить жизнь человека, под его влиянием люди добиваются потрясающих успехов в любой деятельности. Большинство художественных и музыкальных шедевров, и этому есть точные научные доказательства, были созданы именно на начальной, фенилэтиламиновой, стадии любовных отношений, когда содержание этого гормона в крови максимально.
«На этот раз я не проколюсь, – решила Юля. – Я использую этот гормональный взрыв на все сто. Я сделаю потрясающую карьеру в Эмиратах. И ПУСТЬ ОНИ ВСЕ СДОХНУТ». Кто должен был сдохнуть, Юля и сама не могла четко сказать. В самом общем смысле под «всеми» она понимала вселенское зло, которое по каким-то причинам вдруг стало ей противодействовать.
Юля мысленно врубила рычаг обратного отсчета. Время пошло.
* * *
Настя познакомилась с Русланом в ночном клубе. Она заметила его не сразу. То есть на самом деле она заметила его, когда он подошел и веско положил руку на плечо самодовольному сопляку. Тот затащил Настю в угол и там пытался тискать, а она сопротивлялась, потому что сопляк был абсолютно бесперспективный. Настя мигом просекла это по паленым этикеткам на одежде и дешевой обуви. В этот клуб он, должно быть, попал случайно, на хвосте у какого-нибудь состоятельного приятеля.Не для таких, как он, она накачивала гиалуронкой губы и копила на искусственную грудь.
Насте был двадцать один год. Надо было что-то пр идумывать. Ее мать любила напевать старую песню Макаревича: «Еще год или два, и никто не возьмет». Поэтому Настя выходила в свет почти каждый день: она не хотела, чтобы случай проплыл мимо нее.
Если вы считаете, что счастье нельзя купить за деньги, то Настя была совершенно противоположного мнения. Уж она-то знала, в каких местах в этом городе продается счастье. Ничто на свете не интересовало Настю сильнее, чем материальные блага во всем их необозримом и чарующем многообразии. За них ей было не жалко ни души, ни тела.
И вот в тот ничем поначалу не примечательный вечер Насте наконец улыбнулась удача. Руслану было под пятьдесят. Но он не показался ей противным – богатые мужчины противными не бывают. Он не был пузатым, смотрел на нее ласково, хорошо пах и прилично одевался. Что еще было нужно. Настя была крашеной блондинкой, мать ее вообще была армянкой. Но Настя уродилась в отца – голубоглазой, и блондинистость смотрелась на ней довольно естественно.
Руслан в прошлом был бандитом, отчаянным, ловким и мужественным рубакой, предводителем бригады, но не бизнесменом. Поэтому он не смог придумать себе никакого другого легального бизнеса, кроме как охранный. То есть работа его заключалась в том же, что и раньше, но только теперь защищалась лицензией, и каждый пистолет и дробовик в его хозяйстве имел разрешительную бумажку. На Настю он запал сразу – юная блондинка была его вечной мечтой. И буквально через месяц цветов и шампанского сделал ей предложение. Других предложений у нее не было, думать было не о чем, Настя согласилась. Ее отец был немногим моложе Руслана, но возражать не стал. У него подрастали еще двое детей, которых нужно было содержать и учить, и избавление от такой дорогостоящей обузы, как старшая дочь, он воспринял с облегчением и благодарностью.
До Насти Руслан был женат дважды, но, поскольку жили прежние жены сами по себе, со своими детьми – всего их у Руслана уже было четверо, – она не придала этому особого значения. Какую опасность могли представлять для нее брошенные старые грымзы? Когда возникала возможность унизить или уколоть одну из бывших жен, она не могла отказать себе в таком удовольствии. Скучно ей не было, она беспрерывно ездила по магазинам и покупала себе все, о чем грезила раньше. Проезжая на машине по торговой улице, Настя вдруг зависала, увидев в витрине какую-нибудь сумочку. Если бы ло негде припарковаться, тут же на аварийке бросала машину и шла покупать приглянувшееся сокровище. Иногда, если улица была узкой, ее машина перекрывала движение, и выстроившиеся следом автомобили истерично сигналили. Но Настя не реагировала на такие вещи, ей было безразлично, вдруг кто-то опаздывает на работу, в аэропорт или кому-то плохо с сердцем, это были не ее проблемы. Главное, что она получила возможность обладать страстно желаемым предметом именно тогда, в тот волшебный момент, когда ее чувства к этому предмету находились в апогее. В этот момент она испытывала ни с чем не сравнимое чувство наслаждения, которого не давали ей ни секс, ни что-либо другое в этой жизни.
Когда прежние мечты становились реальностью, Настя придумывала себе новые. Руслан только улыбался, глядя на горы обновок, которые сносила в свое гнездо его новая жена. Ведь именно так и должна вести себя настоящая, первосортная, призовая блондинка.
Сперматозоиды Руслана сохранили боеспособность, несмотря на возраст и нервную работу. И не прошло и трех месяцев такой беспечной и счастливой жизни, как Настя забеременела. Ей постоянно и неудержимо хотелось есть, при этом часть съеденного тут же оказывалась в унитазе, но все равно она неотвратимо, катастрофически, монструозно толстела. Она, как распухший Кощей, каждый день перебирала свои сокровища, понимая, что уже никогда, никогда в жизни не сможет втиснуться ни в это платье «Кавалли», ни в эти туфли «Прада». Кольца не налезали на пальцы, а ожерелья не сходились на толстой шее.
Жили они в хорошо охраняемом гранитном замке посреди обширного участка в Озерках. При этом Настя жила в надземной части замка, а Руслан – в подземной. Настя считала, что он мучается паранойей, поэтому постоянно шифруется и прячется. Она не знала, что бандитские войны девяностых закончились не для всех, что на Руслана было совершено одиннадцать неудачных покушений и что кровная месть не имеет срока давности, поэтому его предосторожности не были напрасными.
К счастью, вскоре после родов в спортивном клубе Настя познакомилась с Юлей, та оказала ей помощь, и На стя сравнительно быстро обрела первозданную стройность. Юля стала для Насти богом, гуру, родной матерью, ведь теперь Настя не только могла носить прежние приобретения, но и продолжила прерванную гонку за счастьем. Правда, грудь слегка обвисла: Руслан слышать не хотел об искусственном вскармливании. Настя навела справки об операции по имплантации груди и уже записалась на нее к самому уважаемому в городе специалисту, когда поняла, что снова беременна. Насте пришлось бросить занятия с Юлей, но она всеми правдами и неправдами старалась с ней подружиться, потому что свято поверила в ее методы похудения, сохранения красоты и здоровья и не хотела терять ее из виду. Настя никогда не считала особенно уважаемой в какой-либо области свою собственную мать, но нуждалась в женском авторитете. Юля подходила на эту роль, как никто другой. Поэтому Насте пришлось принять Юлины правила и стать членом клуба. Вскоре она нашла общий язык со всеми женщинами и стала получать от еженедельных встреч отдельное удовольствие. Руслан навел справки обо всех женщинах и из полученной информации заключил, что ни одна из них не могла оказаться вражеским лазутчиком. Поэтому он разрешил Насте принимать их у себя. Однако всякий раз они проходили через металлоискатель и их обнюхивал специально обученный пес.
В жизни Руслана был еще один очень дорогой ему человек. Его отец. Отец жил за городом в небольшом домике с участком, который купил для него Руслан. Он держал несколько овец, всем иномаркам предпочитал «пятерку», зимой и летом ходил в каракулевой папахе, все гда держал наготове охотничье помповое ружье, был молчаливым флегматичным человеком. При Руслане Настя оказывала ему знаки уважения, но в его отсутствие не обращала внимания на «старого пердуна». Не то чтобы она ему хамила, нет, он мог пожаловаться. Просто игнорировала.
В мае, на восьмом месяце второй Настиной беременно сти Руслан надумал вывезти свою прекрасную половину к морю. Жара была ей противопоказана, и они решили отправиться в Анапу, пока не начался сезон, подышать морским воздухом, побродить по красивой набережной. Старшего ребенка Настя отвезла к своей матери, не оставлять же его на бестолкового нерусского деда. Погода стояла чудесная – солнечная, безветренная. Температура не превышала двадцати двух градусов. Это было вполне комфортно для петербурженки Насти. Под руку они вышли на новый мол, простиравшийся в море на верных сто метров. Охранники слегка приотстали. Море было пустынным, в зоне видимости не наблюдалось никаких морских объектов за исключением стоявшего на приколе пограничного катера. Но Настя и в голову не брала расстояние до ближайшего судна и до берега. Все это касалось только самого Руслана и его телохранителей. Она не услышала выстрела, а почувствовала сильный толчок в руку и боль, как если бы ее укусил слепень. От второго толчка покачнулся Руслан, ослепительно белая рубашка «Армани», как полагается в фильмах про мафию (в сущности, Армани – он и есть бандитский портной), стильно окрасилась клюквенным соком. Он умер у нее на руках. Пуля пробила аорту.