Профессионально у них тут все сделано. И место для особняка выбрано так, что на большом расстоянии вокруг него только редкие невысокие елки. Идеально контролируемая местность. Машину для прослушивания сигналов с его микромодулей поставить ближе, чем в километре, нельзя. Постороннего человека тоже легко заметят. Для этого выставлены люди. Их, видимо, много, и они грамотно разбросаны парами. Он успел заметить такие посты внешнего наблюдения, когда его сюда везли. А в мире ведь нет еще техники, которая могла бы снимать звук с таких, как у него, крошечных модулей с расстояния более четырех-пяти сотен метров. С модулей, которые вшиты в кожную ткань. Они это прекрасно знают. Поэтому, когда его вежливо, но очень тщательно обыскивали, их интересовали лишь более мощные портативные устройства.
- И вы остановились в гостинице "Метрополь" под этим именем.
- Под этим, проверьте.
- Уже проверили пока вас везли.
Они были вдвоем в большом полуовальном кабинете. И этот улыбчивый человек, лет сорока пяти, уже минут десять задавал ему малозначимые вопросы. Впрочем, улыбка искусственная, напускная.
- Но настоящего своего имени вы нам не откроете?
- Нет, не открою. Почему мы должны быть менее осторожны, чем вы?
- Справедливое замечание, мистер Бирс, вполне справедливое. - Человек нажал на одну из многих кнопок перед собой и проговорил уже не ему, а кому-то, кого не было в этой комнате: - Итак, что вы скажете об акценте нашего американского друга.
- Акцент квалифицирую как подлинный, - прозвучало ему в ответ.
Андрею это прибавило настроения. Не в том, конечно, что они могли вычислить его по природно неродному английскому акценту, а то, что пытаются ловить на такой ерунде. Значит, недооценивают, полагают, что могут дело иметь с дилетантами. "Люблю я мелкие недочеты в стане противника", - как выражается в таких случаях генерал.
- Ваша сторона предлагает мир? Примирение? Оригинально, мистер Бирс, крайне оригинально. Еще вчера, в моем собственном вчера, - пояснил человек, - вы жили одной единственной мыслью о полном нашем уничтожении. И предлагаете теперь мир? Вы, несомненно, люди с юмором. Смех, полагаю, будет последним, что, проиграв, мы от вас услышим.
Его собеседник и сам рассмеялся, но как смеются не от радости, а от какого-то внутреннего удовольствия.
- Как бы тогда там ни было, война сейчас бесполезна, спокойно отреагировал Андрей. - Что могут сделать друг другу ядерные державы?
Кажется эти последние его слова только усилили радостное состояние собеседника. Тот даже подпрыгнул в кресле и, откинувшись на спинку, с полминуты глазел на Андрея как на диковинную и, вместе с тем, абсолютно ненужную штучку.
Потом он нажал одну из кнопок и его лицо сделалось строже. Тут же стол между ними поехал обеими половинками в стороны и в его середине образовалась большая светящаяся панель. "Карта мира", - сразу заметил Андрей.
- Видите, - довольно сообщил человек, - мы сориентированы. Я на Севере, вы на Юге.
- И что из того?
- Это политическая карта, где обозначены страны. А вот, он снова нажал на кнопку, - она стала географической, горы и реки.
Андрей только пожал плечами:
- Я изучил ее еще в средних классах школы.
- Правда? Какая удача. Тогда скажите, пожалуйста, что ближе всего к вам, там на Юге?
- Антарктида.
- Вы хорошо учились, мистер Бирс, действительно Антарктида. Она на обеих картах белая.
- Ничья земля, покрыта льдом. Поэтому и белая.
- Великолепно, мистер Бирс, просто великолепно! Ваши педагоги вправе вами гордиться!
- Не очень понимаю, к чему этот тон.
- Сейчас поймете. Только давайте еще посмотрим. С какой параллели уходит вниз Антарктида?
Андрей взглянул на светящуюся карту:
- С шестидесятой.
- Странно, не правда ли? На Юге после шестидесятой параллели начинаются километровые льды, а на Севере за такой же шестидесятой параллелью спокойно живут скандинавы, расположены крупные российские города. Летом три месяца очень тепло.
- Я это знаю.
Человек снисходительно поморщился:
- Конечно, мистер Бирс, после того как вы безошибочно указали на карте Антарктиду, но я спрашиваю не об этом. Как климатически несимметрично устроен земной шар? Вас это не смущает?
- Ну что ж теперь делать, - включаясь в эту игру ответил Андрей, - устраивали-то до нас с вами. А жить надо.
- Хм, попробуем дальше. Огромный ледяной массив на Юге три четверти мирового льда, но в Северном полушарии тепло, хотя там есть свой холод на полюсе. Но очень тепло. Вам жарко, ведь, летом в Нью-Йорке? И в Калифорнии?
- И даже в Канаде, могу добавить...
- Вот, мистер Бирс, мы приближаемся. Огромный массив льда на южном полюсе, не только по площади, но, что не менее важно, и по толщине. Именно он создает земной температурный баланс. Представьте, теперь, что этого льда стало наполовину меньше... Представили?
- Не представил.
- Давайте попросим об этом вычислительную машину, она нам поможет.
Несколько секунд Андрей слушал электронный шорох, потом машина сыграла два победных аккорда и на панели появилась другая картина...
Все континенты, вроде бы, на месте... Контуры береговые в основном те же... Что ж изменилось? Добавился разной интенсивности оранжевый цвет... Так, он везде, и пропадает только за шестидесятой северной параллелью. Там приятные зеленоватые оттенки... и то не сразу...
- Ну как?
- Что "ну как"?
- Мы спустили в океан половину льда из Антарктиды.
- Потом расскажите как это у вас получилось.
- Обязательно, а сейчас посмотрите на оранжевую окраску. Куда вы смотрите?
- Кошка на подоконнике.
- Пусть посидит, в России много уличных животных. У вас дома есть кондиционер?
- И телевизор. И пылесос...
- Их мы пока оставим в покое. Так вот, Антарктида кондиционер планеты. И как всякая техника, требует целостности, отдельной своей частью работать не может. То есть на этой картине кондиционер практически не работает. Средняя интенсивность окраски, вон там, где Нью-Йорк, Чикаго, соответствует летней пятидесятиградусной жаре. По Цельсию. Зимой - плюс тридцать. Но влажность, мистер Бирс! Учтите, что льды Антарктиды - это пресная вода и они составляют девяносто процентов пресной воды планеты. И большая часть растаявшего льда не перемешается с морской водой, а в процессе таяния испарится. Присоединившись к атмосферной воде, она увеличит влажность не менее, чем вдвое.
- Стоп, стоп... Значит, заливать землю вы не собираетесь?
- Боже упаси, ну что вы! Это и невозможно. Уровень океана поднимется совсем немного. Я же сказал, вода уйдет в основном в атмосферу.
- Смерчи, ураганы?
- Нет, - собеседник мотнул головой, - по нашим расчетам они не слишком прибавятся. Но ливни, мистер Бирс, потоп за потопом, которые сразу же будут испаряться, потому что среднегодовая температура в ваших широтах составит более сорока в тени. Попробуйте просидеть один час в сорокадвухградусной ванне, только час. Иммунная система человека очень быстро разрушается от влажных высоких температур...
- Ну, сукины же вы дети!
- Рад, что наконец вы нас оценили.
- Жарковатый сегодня денек, да, Стенли? Жарковатый для нас обоих? - Блюм взглянул в окно, где пятичасовое августовское солнце продолжало печь землю. И хотя в кабинете было прохладно, Торнвил чувствовал эту будто проникающую и сюда температуру. Знаете, мой дорогой, греки придумали от жары отличное средство - мастику. Это такая анисовая водка. Не пробовали?
- Пробовал.
- Ах, холодная! - Блюм достал из шкафчика бутылку. Заметьте, сейчас у рюмок запотеют стенки.
- При взрыве был использован возгорающий материал? Или я ошибаюсь?
- Вы правильно догадались. Да, им нужно было, чтобы не только погибли люди, но и сгорело внутри.
- Чтобы сгорели фотографии.
- И негативы. Эту мастику ничем не закусывают, мой дорогой, и не запивают. Вы сразу почувствуете приятное тепло внутри, а потом прохладу снаружи.
Торнвил выпил и просидев неподвижно с минуту сообщил:
- Эффект именно такой, как вы сказали.
- Да, а почему вы не говорите дальше о своих догадках? Вы же наверняка все проверили и пришли к выводу, что дать утечку информации могли только два человека - я и вы.
- Могло быть и третье.
- Они сами вели наблюдение за ателье и обнаружили, что за ним следят наши агенты? Я уже разобрал этот сценарий вместе с вашими подчиненными, которые этим занимались. Нет, - Блюм наморщил лоб и отрицательно мотнул головой, - наших агентов невозможно было засечь. Они действовали крайне аккуратно, не вели разговоры в эфире. - Он снова мотнул головой. - Не получается, Стенли.
Торнвил молча пронаблюдал, как Блюм несколько раз прошел взад-вперед по кабинету.
- Вы, конечно, задаетесь вопросом, почему я отказался от вашего предложения срочно провести задержание силами местной полиции? Хм, я мог бы ответить, что не исключал возможности, что там у них есть свои люди. Ну, были же они среди чиновников Белого дома. Только вряд ли это покажется вам убедительным?
- Не покажется.
- И вы захотите меня спросить, не покидал ли я здание Центра после того, как вы отправились на аэродром? - Блюм уставился на него взметнув вверх брови... - Покидал. Вот за этой самой бутылочкой мастики. Хорошая мастика, правда?
- Отличная.
- Тогда повторим?
Торнвил кивнул и тут же спросил:
- А как я мог выйти на связь для передачи информации? Я не выходил за пределы Центра.
- Нет, вы нет. Николь куда-то исчезала на полчаса.
- Вы там не встретились, в соседнем магазине?
- Шутки в сторону, мой друг! Я говорил, что денек очень жаркий! Позавчера в Москве погибла Лена! Убита ножом в подъезде собственного дома.
- Что?!
- Да. Мне час назад сообщили. Вот ее последние слова по свидетельству врачей скорой помощи. - Блюм взял бумажку с записью и делая паузы прочел: - "Стенли... второй... обман... Стенли". Кто "второй", что значит "обман"? Можете объяснить?
- Не могу.
- Врач, безуспешно пытавшийся ее спасти, указал только еще, что она очень, очень хотела что-то сказать, умирала, но делала над собой большие усилия... - Он помолчал. - И только мы двое собирались пригласить ее к нам, чтобы использовать как эксперта. Только двое знали об этом плане.
- Лена считала себя неуязвимой... для таких же особенных людей, как она, - думая вслух, проговорил Торнвил. - Была уверена, что заблокирована от них. Боялась только, чтобы ее имя не озвучили, боялась обычного нападения.
- А вы за собой не чувствовали хвоста, там в Москве, когда к ней ехали? Это было всего пять дней назад. Напрягитесь, у вас отличная память.
- Мне действительно не понравился поначалу один белый "жигуленок". Я даже подумал, что это русские страхуют меня на всякий случай... Но я от него оторвался.
- "Жигуленок", самая распространенная марка их автомобиля?
- Да.
- Погибшая два раза упомянула ваше имя.
- Ну, вашего-то она не знала.
- Резонно, а мне, чтобы сделать наводку, достаточно было знать ее имя и то, что она жена нашего дипломата.
- У-гу, вам было бы просто.
- О визите к ней был в курсе только русский генерал, не так ли?
- Да, только он.
Блюм еще раз прошелся по комнате.
- В Москве в лицо, как нашего представителя, вас знали только двое. Для остальных вы были русским. Под русским паспортом в гостинице, как русский среди сотрудников Лубянки... Оттуда вы выехали на машине. Из внутреннего двора?
- Да, машина с тонированными стеклами. Я вообще ни разу не заходил в это здание через уличный подъезд.
- Куда заезжали?
- В гостиницу, чтобы переодеться. Потом за подарком в большой магазин...
- Значит вести вас могли только от гостиницы, и только заранее зная ваш внешний вид. Опять не получается, Стенли, если не предположить, что один из высших русских офицеров работает на наших общих врагов. Послушайте, а что если... Полковник, вы меня слушаете?
"Дверь в его кабинет!... Ему не понравилось, что во время совещания она не захлопнулась до конца, когда Николь выходила... Фотографии! Чакли выиграл тысячу долларов по какой-то фотолотерее... Николь точно также выиграла эти деньги две недели назад, а он рассказал ей о странной русской женщине, которая проникает внутрь человека по его образу. Больше ничего, но... Николь выходила на полчаса из здания... Образ фотография... это одно и то же".
- Налейте мне еще рюмку, патрон!
- С-с удовольствием, - Блюм наполнил обе.
"Фотолотерея, которая позволяет проводить массовую проверку людей. Для этого достаточно нескольких человек здесь в Америке, таких как Лена..."
- Патрон, мне нужно кое-что проверить, мы... не могли бы отложить наш разговор до завтрашнего утра?
- Могли бы.
- Тогда мне нужно срочно пройти в один из своих отделов.
- Вы не выпили.
- Что?
- Нет, ничего. Да, полковник, идите.
Торнвил сразу спустился в нужный отдел, не заходя к себе в кабинет. Этого нельзя было делать. Сейчас он должен контролировать себя как канатоходец. Он не может посмотреть в сторону, потому что там очень страшно.
...........................................................
- Все так, сэр, ваше предположение подтвердилось. Это взорванное ателье участвовало в программе фотолотереи. Оно числится по этой деятельности в налоговых органах. Для нас это важно?... Сэр?
- Который час?
- Десять минут седьмого.
"Так! Теперь нужна абсолютная точность действий. Он должен спасти Николь и их будущего ребенка. Здесь она будет арестована. Арестована за то, что совершала не она. Не она сама. И путь для спасения единственный - в Россию. Под их контроль. Они все поймут, два его русских друга. Там, под их опекой, какое-то время,... и если можно загнать человека в его прежнюю жизнь, значит можно вернуть и обратно. Найдутся другие, обладающие теми же способностями, что и покойная Лена. Ничего еще не потеряно! А здесь - стопроцентный арест. Поэтому он отправит Николь сегодня во Францию, нет, лучше в Польшу, свяжется с Лубянкой, чтобы перебросили ее тут же в Москву. Для нее он представит все это очень просто: им с Блюмом нужен в Москве свой сугубо конфиденциальный связной. Всего на две недели..."
Люди из внешнего наблюдения были разбиты на шесть секторов по окружности особняка. Друг друга они не видели, но боковой обзор наблюдения пересекался, так что любой появившийся среди редких елочек человек был бы обнаружен и остановлен. И, конечно, сигнал о случившемся надлежало тут же передать по связи. Но не было никаких людей все это время, и спокойная природа слегка убаюкивала...
- Посмотри, - обратился один из охранников к другому.
Из-за елки вышел средней величины пес, темно-коричневый, с черными полосами.
- Ишь, ты! Это стаффордшир, породистый. Бойцовая собака.
- Значит, хозяин где-то поблизости.
- Ага, как появится, погоним его отсюда. Здесь частное владение.
- Сообщить центральному?
- Про собаку? Зачем... Гляди, еще, вон, одна. Это сука. Кто-то из дачников пару прогуливает. Откормленные... И ошейники здоровые какие.
- Дорогие.
- На таких собак куча денег уходит... Смотри, какие глаза.
- Как у убийцы.
Собаки, сузив рысцой круги, оказались вдруг совсем рядом, и обоим сразу же не понравились эти устремившиеся на них глаза. Глядя в них, один, вдруг цепенея понял, как уже недостижимо далек его пистолет в кобуре.
Длинный фургон в двух километрах от особняка внутри больше походил на компьютерную лабораторию. Операторы в два ряда молча трудились за пультами, за их спинами так же молча прохаживался генерал.
Тишина прервалась сразу несколькими голосами:
"Пост снят!", "Пост снят!", - зазвучало от разных пультов, и только их номера добавлялись к этой короткой фразе...
"Первый этап отработан!", - доложил кто-то еще через несколько секунд.
- Ведите собак к дому! - почти что рявкнул генерал. Группе захвата не двигаться, пока полковник не будет под защитой зверей!
- И вы остановились в гостинице "Метрополь" под этим именем.
- Под этим, проверьте.
- Уже проверили пока вас везли.
Они были вдвоем в большом полуовальном кабинете. И этот улыбчивый человек, лет сорока пяти, уже минут десять задавал ему малозначимые вопросы. Впрочем, улыбка искусственная, напускная.
- Но настоящего своего имени вы нам не откроете?
- Нет, не открою. Почему мы должны быть менее осторожны, чем вы?
- Справедливое замечание, мистер Бирс, вполне справедливое. - Человек нажал на одну из многих кнопок перед собой и проговорил уже не ему, а кому-то, кого не было в этой комнате: - Итак, что вы скажете об акценте нашего американского друга.
- Акцент квалифицирую как подлинный, - прозвучало ему в ответ.
Андрею это прибавило настроения. Не в том, конечно, что они могли вычислить его по природно неродному английскому акценту, а то, что пытаются ловить на такой ерунде. Значит, недооценивают, полагают, что могут дело иметь с дилетантами. "Люблю я мелкие недочеты в стане противника", - как выражается в таких случаях генерал.
- Ваша сторона предлагает мир? Примирение? Оригинально, мистер Бирс, крайне оригинально. Еще вчера, в моем собственном вчера, - пояснил человек, - вы жили одной единственной мыслью о полном нашем уничтожении. И предлагаете теперь мир? Вы, несомненно, люди с юмором. Смех, полагаю, будет последним, что, проиграв, мы от вас услышим.
Его собеседник и сам рассмеялся, но как смеются не от радости, а от какого-то внутреннего удовольствия.
- Как бы тогда там ни было, война сейчас бесполезна, спокойно отреагировал Андрей. - Что могут сделать друг другу ядерные державы?
Кажется эти последние его слова только усилили радостное состояние собеседника. Тот даже подпрыгнул в кресле и, откинувшись на спинку, с полминуты глазел на Андрея как на диковинную и, вместе с тем, абсолютно ненужную штучку.
Потом он нажал одну из кнопок и его лицо сделалось строже. Тут же стол между ними поехал обеими половинками в стороны и в его середине образовалась большая светящаяся панель. "Карта мира", - сразу заметил Андрей.
- Видите, - довольно сообщил человек, - мы сориентированы. Я на Севере, вы на Юге.
- И что из того?
- Это политическая карта, где обозначены страны. А вот, он снова нажал на кнопку, - она стала географической, горы и реки.
Андрей только пожал плечами:
- Я изучил ее еще в средних классах школы.
- Правда? Какая удача. Тогда скажите, пожалуйста, что ближе всего к вам, там на Юге?
- Антарктида.
- Вы хорошо учились, мистер Бирс, действительно Антарктида. Она на обеих картах белая.
- Ничья земля, покрыта льдом. Поэтому и белая.
- Великолепно, мистер Бирс, просто великолепно! Ваши педагоги вправе вами гордиться!
- Не очень понимаю, к чему этот тон.
- Сейчас поймете. Только давайте еще посмотрим. С какой параллели уходит вниз Антарктида?
Андрей взглянул на светящуюся карту:
- С шестидесятой.
- Странно, не правда ли? На Юге после шестидесятой параллели начинаются километровые льды, а на Севере за такой же шестидесятой параллелью спокойно живут скандинавы, расположены крупные российские города. Летом три месяца очень тепло.
- Я это знаю.
Человек снисходительно поморщился:
- Конечно, мистер Бирс, после того как вы безошибочно указали на карте Антарктиду, но я спрашиваю не об этом. Как климатически несимметрично устроен земной шар? Вас это не смущает?
- Ну что ж теперь делать, - включаясь в эту игру ответил Андрей, - устраивали-то до нас с вами. А жить надо.
- Хм, попробуем дальше. Огромный ледяной массив на Юге три четверти мирового льда, но в Северном полушарии тепло, хотя там есть свой холод на полюсе. Но очень тепло. Вам жарко, ведь, летом в Нью-Йорке? И в Калифорнии?
- И даже в Канаде, могу добавить...
- Вот, мистер Бирс, мы приближаемся. Огромный массив льда на южном полюсе, не только по площади, но, что не менее важно, и по толщине. Именно он создает земной температурный баланс. Представьте, теперь, что этого льда стало наполовину меньше... Представили?
- Не представил.
- Давайте попросим об этом вычислительную машину, она нам поможет.
Несколько секунд Андрей слушал электронный шорох, потом машина сыграла два победных аккорда и на панели появилась другая картина...
Все континенты, вроде бы, на месте... Контуры береговые в основном те же... Что ж изменилось? Добавился разной интенсивности оранжевый цвет... Так, он везде, и пропадает только за шестидесятой северной параллелью. Там приятные зеленоватые оттенки... и то не сразу...
- Ну как?
- Что "ну как"?
- Мы спустили в океан половину льда из Антарктиды.
- Потом расскажите как это у вас получилось.
- Обязательно, а сейчас посмотрите на оранжевую окраску. Куда вы смотрите?
- Кошка на подоконнике.
- Пусть посидит, в России много уличных животных. У вас дома есть кондиционер?
- И телевизор. И пылесос...
- Их мы пока оставим в покое. Так вот, Антарктида кондиционер планеты. И как всякая техника, требует целостности, отдельной своей частью работать не может. То есть на этой картине кондиционер практически не работает. Средняя интенсивность окраски, вон там, где Нью-Йорк, Чикаго, соответствует летней пятидесятиградусной жаре. По Цельсию. Зимой - плюс тридцать. Но влажность, мистер Бирс! Учтите, что льды Антарктиды - это пресная вода и они составляют девяносто процентов пресной воды планеты. И большая часть растаявшего льда не перемешается с морской водой, а в процессе таяния испарится. Присоединившись к атмосферной воде, она увеличит влажность не менее, чем вдвое.
- Стоп, стоп... Значит, заливать землю вы не собираетесь?
- Боже упаси, ну что вы! Это и невозможно. Уровень океана поднимется совсем немного. Я же сказал, вода уйдет в основном в атмосферу.
- Смерчи, ураганы?
- Нет, - собеседник мотнул головой, - по нашим расчетам они не слишком прибавятся. Но ливни, мистер Бирс, потоп за потопом, которые сразу же будут испаряться, потому что среднегодовая температура в ваших широтах составит более сорока в тени. Попробуйте просидеть один час в сорокадвухградусной ванне, только час. Иммунная система человека очень быстро разрушается от влажных высоких температур...
- Ну, сукины же вы дети!
- Рад, что наконец вы нас оценили.
- Жарковатый сегодня денек, да, Стенли? Жарковатый для нас обоих? - Блюм взглянул в окно, где пятичасовое августовское солнце продолжало печь землю. И хотя в кабинете было прохладно, Торнвил чувствовал эту будто проникающую и сюда температуру. Знаете, мой дорогой, греки придумали от жары отличное средство - мастику. Это такая анисовая водка. Не пробовали?
- Пробовал.
- Ах, холодная! - Блюм достал из шкафчика бутылку. Заметьте, сейчас у рюмок запотеют стенки.
- При взрыве был использован возгорающий материал? Или я ошибаюсь?
- Вы правильно догадались. Да, им нужно было, чтобы не только погибли люди, но и сгорело внутри.
- Чтобы сгорели фотографии.
- И негативы. Эту мастику ничем не закусывают, мой дорогой, и не запивают. Вы сразу почувствуете приятное тепло внутри, а потом прохладу снаружи.
Торнвил выпил и просидев неподвижно с минуту сообщил:
- Эффект именно такой, как вы сказали.
- Да, а почему вы не говорите дальше о своих догадках? Вы же наверняка все проверили и пришли к выводу, что дать утечку информации могли только два человека - я и вы.
- Могло быть и третье.
- Они сами вели наблюдение за ателье и обнаружили, что за ним следят наши агенты? Я уже разобрал этот сценарий вместе с вашими подчиненными, которые этим занимались. Нет, - Блюм наморщил лоб и отрицательно мотнул головой, - наших агентов невозможно было засечь. Они действовали крайне аккуратно, не вели разговоры в эфире. - Он снова мотнул головой. - Не получается, Стенли.
Торнвил молча пронаблюдал, как Блюм несколько раз прошел взад-вперед по кабинету.
- Вы, конечно, задаетесь вопросом, почему я отказался от вашего предложения срочно провести задержание силами местной полиции? Хм, я мог бы ответить, что не исключал возможности, что там у них есть свои люди. Ну, были же они среди чиновников Белого дома. Только вряд ли это покажется вам убедительным?
- Не покажется.
- И вы захотите меня спросить, не покидал ли я здание Центра после того, как вы отправились на аэродром? - Блюм уставился на него взметнув вверх брови... - Покидал. Вот за этой самой бутылочкой мастики. Хорошая мастика, правда?
- Отличная.
- Тогда повторим?
Торнвил кивнул и тут же спросил:
- А как я мог выйти на связь для передачи информации? Я не выходил за пределы Центра.
- Нет, вы нет. Николь куда-то исчезала на полчаса.
- Вы там не встретились, в соседнем магазине?
- Шутки в сторону, мой друг! Я говорил, что денек очень жаркий! Позавчера в Москве погибла Лена! Убита ножом в подъезде собственного дома.
- Что?!
- Да. Мне час назад сообщили. Вот ее последние слова по свидетельству врачей скорой помощи. - Блюм взял бумажку с записью и делая паузы прочел: - "Стенли... второй... обман... Стенли". Кто "второй", что значит "обман"? Можете объяснить?
- Не могу.
- Врач, безуспешно пытавшийся ее спасти, указал только еще, что она очень, очень хотела что-то сказать, умирала, но делала над собой большие усилия... - Он помолчал. - И только мы двое собирались пригласить ее к нам, чтобы использовать как эксперта. Только двое знали об этом плане.
- Лена считала себя неуязвимой... для таких же особенных людей, как она, - думая вслух, проговорил Торнвил. - Была уверена, что заблокирована от них. Боялась только, чтобы ее имя не озвучили, боялась обычного нападения.
- А вы за собой не чувствовали хвоста, там в Москве, когда к ней ехали? Это было всего пять дней назад. Напрягитесь, у вас отличная память.
- Мне действительно не понравился поначалу один белый "жигуленок". Я даже подумал, что это русские страхуют меня на всякий случай... Но я от него оторвался.
- "Жигуленок", самая распространенная марка их автомобиля?
- Да.
- Погибшая два раза упомянула ваше имя.
- Ну, вашего-то она не знала.
- Резонно, а мне, чтобы сделать наводку, достаточно было знать ее имя и то, что она жена нашего дипломата.
- У-гу, вам было бы просто.
- О визите к ней был в курсе только русский генерал, не так ли?
- Да, только он.
Блюм еще раз прошелся по комнате.
- В Москве в лицо, как нашего представителя, вас знали только двое. Для остальных вы были русским. Под русским паспортом в гостинице, как русский среди сотрудников Лубянки... Оттуда вы выехали на машине. Из внутреннего двора?
- Да, машина с тонированными стеклами. Я вообще ни разу не заходил в это здание через уличный подъезд.
- Куда заезжали?
- В гостиницу, чтобы переодеться. Потом за подарком в большой магазин...
- Значит вести вас могли только от гостиницы, и только заранее зная ваш внешний вид. Опять не получается, Стенли, если не предположить, что один из высших русских офицеров работает на наших общих врагов. Послушайте, а что если... Полковник, вы меня слушаете?
"Дверь в его кабинет!... Ему не понравилось, что во время совещания она не захлопнулась до конца, когда Николь выходила... Фотографии! Чакли выиграл тысячу долларов по какой-то фотолотерее... Николь точно также выиграла эти деньги две недели назад, а он рассказал ей о странной русской женщине, которая проникает внутрь человека по его образу. Больше ничего, но... Николь выходила на полчаса из здания... Образ фотография... это одно и то же".
- Налейте мне еще рюмку, патрон!
- С-с удовольствием, - Блюм наполнил обе.
"Фотолотерея, которая позволяет проводить массовую проверку людей. Для этого достаточно нескольких человек здесь в Америке, таких как Лена..."
- Патрон, мне нужно кое-что проверить, мы... не могли бы отложить наш разговор до завтрашнего утра?
- Могли бы.
- Тогда мне нужно срочно пройти в один из своих отделов.
- Вы не выпили.
- Что?
- Нет, ничего. Да, полковник, идите.
Торнвил сразу спустился в нужный отдел, не заходя к себе в кабинет. Этого нельзя было делать. Сейчас он должен контролировать себя как канатоходец. Он не может посмотреть в сторону, потому что там очень страшно.
...........................................................
- Все так, сэр, ваше предположение подтвердилось. Это взорванное ателье участвовало в программе фотолотереи. Оно числится по этой деятельности в налоговых органах. Для нас это важно?... Сэр?
- Который час?
- Десять минут седьмого.
"Так! Теперь нужна абсолютная точность действий. Он должен спасти Николь и их будущего ребенка. Здесь она будет арестована. Арестована за то, что совершала не она. Не она сама. И путь для спасения единственный - в Россию. Под их контроль. Они все поймут, два его русских друга. Там, под их опекой, какое-то время,... и если можно загнать человека в его прежнюю жизнь, значит можно вернуть и обратно. Найдутся другие, обладающие теми же способностями, что и покойная Лена. Ничего еще не потеряно! А здесь - стопроцентный арест. Поэтому он отправит Николь сегодня во Францию, нет, лучше в Польшу, свяжется с Лубянкой, чтобы перебросили ее тут же в Москву. Для нее он представит все это очень просто: им с Блюмом нужен в Москве свой сугубо конфиденциальный связной. Всего на две недели..."
Люди из внешнего наблюдения были разбиты на шесть секторов по окружности особняка. Друг друга они не видели, но боковой обзор наблюдения пересекался, так что любой появившийся среди редких елочек человек был бы обнаружен и остановлен. И, конечно, сигнал о случившемся надлежало тут же передать по связи. Но не было никаких людей все это время, и спокойная природа слегка убаюкивала...
- Посмотри, - обратился один из охранников к другому.
Из-за елки вышел средней величины пес, темно-коричневый, с черными полосами.
- Ишь, ты! Это стаффордшир, породистый. Бойцовая собака.
- Значит, хозяин где-то поблизости.
- Ага, как появится, погоним его отсюда. Здесь частное владение.
- Сообщить центральному?
- Про собаку? Зачем... Гляди, еще, вон, одна. Это сука. Кто-то из дачников пару прогуливает. Откормленные... И ошейники здоровые какие.
- Дорогие.
- На таких собак куча денег уходит... Смотри, какие глаза.
- Как у убийцы.
Собаки, сузив рысцой круги, оказались вдруг совсем рядом, и обоим сразу же не понравились эти устремившиеся на них глаза. Глядя в них, один, вдруг цепенея понял, как уже недостижимо далек его пистолет в кобуре.
Длинный фургон в двух километрах от особняка внутри больше походил на компьютерную лабораторию. Операторы в два ряда молча трудились за пультами, за их спинами так же молча прохаживался генерал.
Тишина прервалась сразу несколькими голосами:
"Пост снят!", "Пост снят!", - зазвучало от разных пультов, и только их номера добавлялись к этой короткой фразе...
"Первый этап отработан!", - доложил кто-то еще через несколько секунд.
- Ведите собак к дому! - почти что рявкнул генерал. Группе захвата не двигаться, пока полковник не будет под защитой зверей!