Страница:
Историческая справка
Самыми выдающимися личностями, выкованными в партградской кузнице кадров, являются, несомненно, Портянкин и Сусликов. О них со временем будет написана особая книга, как они того и заслуживают. Здесь же ограничимся лишь краткой справкой о них.
Портянкин Митрофан Лукич. Из крестьян. Образование – ветеринарный техникум, курсы младших политруков, школа НКВД, областная партийная школа, заочное отделение ВПШ (Высшей партийной школы при ЦК КПСС). С 22 лет член партии. Во время войны – политрук партизанского отряда, который предполагалось создать в области, если бы немцы ее оккупировали. Немцы до Партграда не дошли. Одновременно Портянкин был начальником гарнизонной бани и вошебойки. Поскольку в Партграде формировались воинские части для отправки на фронт, баня играла важную роль. Портянкин устраивал высокому воинскому начальству попойки с «бабами» (т. е. с девчонками связистками, зенитчицами, санитарками) в особом отделении бани, чем завоевал популярность в армии. В портянкинской баньке не раз парился Брежнев. Войну Портянкин закончил с десятком орденов и в чине подполковника. После войны – на партийной работе. Стал первым секретарем Обкома партии. За успешное выполнение поставок молочных продуктов государству был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Был слух, будто он при этом скупал масло в соседних областях и сдавал как якобы произведенное в области. Его собирались судить за это, но почему-то скандал замяли. При Портянкине в области развернулось грандиозное строительство, включая упомянутый выше «Атом» и крупнейший в стране химический комбинат. Сам Портянкин тут был ни при чем, так как стройки были союзного масштаба. Но в числе награжденных он всегда был одним из первых. Став во главе партии и государства, Брежнев вспомнил о том, как парился в портянкинской баньке, и взял его в аппарат ЦК КПСС, где он стал заведующим отделом, секретарем, кандидатом в члены и членом Политбюро. Регулярно избирался депутатом Верховного Совета РСФСР и СССР. Награждался многочисленными орденами и медалями. Лауреат государственной премии за книгу «В тылу врага». В связи с тридцатилетием победы над Германией стал Героем Советского Союза за выдающиеся заслуги и личный героизм в войне. В послебрежневские годы не сориентировался в ситуации, поддержал Черненко и попал в консерваторы. При Горбачеве был обвинен в коррупции и бюрократизме и уволен на пенсию. Его книга стала предметом фельетона, который заканчивался вопросом: кого Портянкин называл врагами, если учесть, что Партградская область, в которой он пропьянствовал всю войну, не была оккупирована немцами? После этого Портянкин умер от инфаркта и инсульта одновременно. Похоронен даже не на Новодевичьем, а лишь на Донском кладбище.
Сусликов Петр Степанович. Из рабочих. Образование – техникум пищевой промышленности, сельскохозяйственный институт, ВПШ. Во время войны – студент. Комсомольский активист. Осведомитель «органов». Разоблачил группу «пораженцев» среди соучеников, за что был награжден медалью «За отвагу». Женился на дочери Портянкина, тогда секретаря райкома партии. В 24 года член КПСС. Инженер и затем секретарь партийного комитета мясо-молочного комбината. Перешел на партийную работу. Освобожденный секретарь партийного комитета строительства «Атома». Учеба в ВПШ. После окончания ВПШ второй секретарь горкома и затем обкома партии, наконец, первый секретарь обкома. Знакомство с Андроповым, лечившимся на курорте в области. Знакомство и дружба с Горбачевым. За освоение трясины (о чем говорилось выше) награжден Золотой Звездой Героя Социалистического Труда и орденом Ленина. Переведен в аппарат ЦК КПСС, где скоро стал заведующим отделом. При Горбачеве избран секретарем ЦК и кандидатом в члены Политбюро. Активный сторонник перестройки, «левая рука» Горбачева. Регулярно избирался в Верховный Совет РСФСР и СССР. Лауреат Ленинской премии за руководство трудом об освоении трясинных земель. Награжден многочисленными орденами и медалями.
После того как Портянкину дали вторую Золотую Звезду Героя, ему установили в Партграде бронзовый бюст. На другой же день на лбу бронзового Портянкина появилось ругательство из трех букв. Его стирали, но оно появлялось вновь. В конце концов на это махнули рукой, и ругательство навечно утвердилось на лбу Портянкина. К нему привыкли и уже не представляли бюста без него. Говорят, будто Сусликов тоже скоро получит вторую Звезду Героя. Тогда и ему будет установлен бронзовый бюст. И на его бронзовом лбу тоже будет написано то самое ругательное слово. И партградцы вздохнут с облегчением при виде этого символа незыблемости и преемственности их коммунистического образа жизни.
Вслед за Портянкиным и Сусликовым идет Евдокия Тимофеевна Телкина, заведующая сельскохозяйственным отделом обкома партии, депутат Верховного Совета СССР, Герой Социалистического Труда. Раньше ее называли Маоцзедунькой за пристрастие к волюнтаристским методам руководства. Теперь она стала поклонницей Бухарина, и ее стали называть Бухариком, намекая на пристрастие не только к идеям Бухарина, о коих она знает понаслышке, но и к алкогольным напиткам. Известна по всей России как пламенная проводница любой генеральной линии партии. Была страстной брежневисткой. Стала еще более страстной горбачевисткой. В своем перестроечном рвении превзошла даже Ельцина: предложила распустить колхозы, перевести на самофинансирование все предприятия области, открыть для партградцев границу на Запад, превратить партийные органы в советы, переименовать коммунистическую партию в народную.
Из прочих личностей стоит упомянуть писателя, который при Сталине восхвалял Сталина и получил Сталинскую премию, при Брежневе восхвалял Брежнева и получил Ленинскую премию, а при Горбачеве стал восхвалять Горбачева и был объявлен жертвой сталинского и брежневского террора. Наряду с этим писателем мировую славу приобрел также художник, который при Сталине малевал Сталина и получил Сталинскую премию, при Брежневе малевал Брежнева и получил Ленинскую премию, а при Горбачеве стал малевать Горбачева и был объявлен жертвой сталинского и брежневского террора. Наряду с этим писателем и художником мировую славу приобрели также театральный режиссер и кинорежиссер, которые… (смотри сказанное выше о писателе и художнике). В период перестройки все они стали народными депутатами и членами бюро райкомов, горкома и обкома партии. Писатель стал членом ЦК КПСС и депутатом Верховного Совета СССР. За это он был избран в ряд международных организаций и награжден многочисленными премиями на Западе.
Портянкин Митрофан Лукич. Из крестьян. Образование – ветеринарный техникум, курсы младших политруков, школа НКВД, областная партийная школа, заочное отделение ВПШ (Высшей партийной школы при ЦК КПСС). С 22 лет член партии. Во время войны – политрук партизанского отряда, который предполагалось создать в области, если бы немцы ее оккупировали. Немцы до Партграда не дошли. Одновременно Портянкин был начальником гарнизонной бани и вошебойки. Поскольку в Партграде формировались воинские части для отправки на фронт, баня играла важную роль. Портянкин устраивал высокому воинскому начальству попойки с «бабами» (т. е. с девчонками связистками, зенитчицами, санитарками) в особом отделении бани, чем завоевал популярность в армии. В портянкинской баньке не раз парился Брежнев. Войну Портянкин закончил с десятком орденов и в чине подполковника. После войны – на партийной работе. Стал первым секретарем Обкома партии. За успешное выполнение поставок молочных продуктов государству был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Был слух, будто он при этом скупал масло в соседних областях и сдавал как якобы произведенное в области. Его собирались судить за это, но почему-то скандал замяли. При Портянкине в области развернулось грандиозное строительство, включая упомянутый выше «Атом» и крупнейший в стране химический комбинат. Сам Портянкин тут был ни при чем, так как стройки были союзного масштаба. Но в числе награжденных он всегда был одним из первых. Став во главе партии и государства, Брежнев вспомнил о том, как парился в портянкинской баньке, и взял его в аппарат ЦК КПСС, где он стал заведующим отделом, секретарем, кандидатом в члены и членом Политбюро. Регулярно избирался депутатом Верховного Совета РСФСР и СССР. Награждался многочисленными орденами и медалями. Лауреат государственной премии за книгу «В тылу врага». В связи с тридцатилетием победы над Германией стал Героем Советского Союза за выдающиеся заслуги и личный героизм в войне. В послебрежневские годы не сориентировался в ситуации, поддержал Черненко и попал в консерваторы. При Горбачеве был обвинен в коррупции и бюрократизме и уволен на пенсию. Его книга стала предметом фельетона, который заканчивался вопросом: кого Портянкин называл врагами, если учесть, что Партградская область, в которой он пропьянствовал всю войну, не была оккупирована немцами? После этого Портянкин умер от инфаркта и инсульта одновременно. Похоронен даже не на Новодевичьем, а лишь на Донском кладбище.
Сусликов Петр Степанович. Из рабочих. Образование – техникум пищевой промышленности, сельскохозяйственный институт, ВПШ. Во время войны – студент. Комсомольский активист. Осведомитель «органов». Разоблачил группу «пораженцев» среди соучеников, за что был награжден медалью «За отвагу». Женился на дочери Портянкина, тогда секретаря райкома партии. В 24 года член КПСС. Инженер и затем секретарь партийного комитета мясо-молочного комбината. Перешел на партийную работу. Освобожденный секретарь партийного комитета строительства «Атома». Учеба в ВПШ. После окончания ВПШ второй секретарь горкома и затем обкома партии, наконец, первый секретарь обкома. Знакомство с Андроповым, лечившимся на курорте в области. Знакомство и дружба с Горбачевым. За освоение трясины (о чем говорилось выше) награжден Золотой Звездой Героя Социалистического Труда и орденом Ленина. Переведен в аппарат ЦК КПСС, где скоро стал заведующим отделом. При Горбачеве избран секретарем ЦК и кандидатом в члены Политбюро. Активный сторонник перестройки, «левая рука» Горбачева. Регулярно избирался в Верховный Совет РСФСР и СССР. Лауреат Ленинской премии за руководство трудом об освоении трясинных земель. Награжден многочисленными орденами и медалями.
После того как Портянкину дали вторую Золотую Звезду Героя, ему установили в Партграде бронзовый бюст. На другой же день на лбу бронзового Портянкина появилось ругательство из трех букв. Его стирали, но оно появлялось вновь. В конце концов на это махнули рукой, и ругательство навечно утвердилось на лбу Портянкина. К нему привыкли и уже не представляли бюста без него. Говорят, будто Сусликов тоже скоро получит вторую Звезду Героя. Тогда и ему будет установлен бронзовый бюст. И на его бронзовом лбу тоже будет написано то самое ругательное слово. И партградцы вздохнут с облегчением при виде этого символа незыблемости и преемственности их коммунистического образа жизни.
Вслед за Портянкиным и Сусликовым идет Евдокия Тимофеевна Телкина, заведующая сельскохозяйственным отделом обкома партии, депутат Верховного Совета СССР, Герой Социалистического Труда. Раньше ее называли Маоцзедунькой за пристрастие к волюнтаристским методам руководства. Теперь она стала поклонницей Бухарина, и ее стали называть Бухариком, намекая на пристрастие не только к идеям Бухарина, о коих она знает понаслышке, но и к алкогольным напиткам. Известна по всей России как пламенная проводница любой генеральной линии партии. Была страстной брежневисткой. Стала еще более страстной горбачевисткой. В своем перестроечном рвении превзошла даже Ельцина: предложила распустить колхозы, перевести на самофинансирование все предприятия области, открыть для партградцев границу на Запад, превратить партийные органы в советы, переименовать коммунистическую партию в народную.
Из прочих личностей стоит упомянуть писателя, который при Сталине восхвалял Сталина и получил Сталинскую премию, при Брежневе восхвалял Брежнева и получил Ленинскую премию, а при Горбачеве стал восхвалять Горбачева и был объявлен жертвой сталинского и брежневского террора. Наряду с этим писателем мировую славу приобрел также художник, который при Сталине малевал Сталина и получил Сталинскую премию, при Брежневе малевал Брежнева и получил Ленинскую премию, а при Горбачеве стал малевать Горбачева и был объявлен жертвой сталинского и брежневского террора. Наряду с этим писателем и художником мировую славу приобрели также театральный режиссер и кинорежиссер, которые… (смотри сказанное выше о писателе и художнике). В период перестройки все они стали народными депутатами и членами бюро райкомов, горкома и обкома партии. Писатель стал членом ЦК КПСС и депутатом Верховного Совета СССР. За это он был избран в ряд международных организаций и награжден многочисленными премиями на Западе.
Хрущевская перестройка
Первая попытка перестройки имела место еще в хрущевские годы. Хрущев и его либеральные помощники официально признали и без того очевидные недостатки советского общества и приняли решение осуществить перестройку всех аспектов жизни страны, более чем на четверть века предвосхитив горбачевское «новаторство». Решили усовершенствовать работу предприятий, начали переводить многие из них на ту самую «самофинансируемость» и «самоокупаемость», о которых сейчас на весь мир трубят горбачевцы как об открытии в советской экономике. В результате число нерентабельных предприятий возросло, и о лозунге «самоокупаемости» забыли. Тогда употребляли словечко «хозрасчет», являющееся сокращением бессмысленного выражения «хозяйственный расчет». Усовершенствовали работу системы управления. Ввели некие «совнархозы» («советы народного хозяйства»), в результате чего бюрократический аппарат увеличился. Потом их ликвидировали, и бюрократический аппарат увеличился еще более. Делили, объединяли, перекомбинировали и переименовывали министерства, комитеты, управления, тресты и т. п. А число бюрократов росло и росло. В те годы советские люди шутили: в ЦК КПСС принято решение разделить министерство железнодорожного транспорта на два – на министерство «туда» и министерство «обратно».
Особенно злые насмешки вызвала кукурузная политика Хрущева. Побывав со своими помощниками, советниками и родственниками в США, Хрущев решил догнать передовые капиталистические страны и построить полный коммунизм уже «при жизни нынешнего поколения» с помощью кукурузы. Партградцы, покоряясь приказу Москвы, засеяли поля американской кукурузой. То, что выросло, породило в области лишь гомерический хохот. Хрущев и его сообщники заработали презрительную кличку «кукурузников». В хрущевские годы сенсацию в Советском Союзе произвела идея, что начальники не должны сами затачивать карандаши, поскольку их драгоценное время и творческие силы нужны для более важных дел. Напечатали по этому поводу миллионным тиражом брошюру привезенного из Америки менеджера. Кабинеты начальников украсились полными стаканами карандашей, остро отточенных секретаршами. Спроектировали специальную машинку для затачивания карандашей. Дело ограничилось, конечно, проектами. Начальники же, освободив свои творческие силы от затачивания карандашей, бросили их на усиленное взяточничество и карьеристские интриги.
Хрущевская перестройка закончилась без кровопролития. Хрущевские соратники заблаговременно предали своего вождя и стали брежневистами. За счет предательства и холуйства перед новым вождем они сделали очередные шаги в своей карьере. Особенно преуспели в этом Портянкин, Сусликов и Маоцзедунька.
Особенно злые насмешки вызвала кукурузная политика Хрущева. Побывав со своими помощниками, советниками и родственниками в США, Хрущев решил догнать передовые капиталистические страны и построить полный коммунизм уже «при жизни нынешнего поколения» с помощью кукурузы. Партградцы, покоряясь приказу Москвы, засеяли поля американской кукурузой. То, что выросло, породило в области лишь гомерический хохот. Хрущев и его сообщники заработали презрительную кличку «кукурузников». В хрущевские годы сенсацию в Советском Союзе произвела идея, что начальники не должны сами затачивать карандаши, поскольку их драгоценное время и творческие силы нужны для более важных дел. Напечатали по этому поводу миллионным тиражом брошюру привезенного из Америки менеджера. Кабинеты начальников украсились полными стаканами карандашей, остро отточенных секретаршами. Спроектировали специальную машинку для затачивания карандашей. Дело ограничилось, конечно, проектами. Начальники же, освободив свои творческие силы от затачивания карандашей, бросили их на усиленное взяточничество и карьеристские интриги.
Хрущевская перестройка закончилась без кровопролития. Хрущевские соратники заблаговременно предали своего вождя и стали брежневистами. За счет предательства и холуйства перед новым вождем они сделали очередные шаги в своей карьере. Особенно преуспели в этом Портянкин, Сусликов и Маоцзедунька.
Застойный период
При Горбачеве брежневский период советской истории стали называть застойным. Партградцам же никогда в голову не приходила мысль, что их нормальная жизнь по законам реального коммунизма была отклонением от неких хороших норм, была всего лишь застоем. Никакого застоя они не ощущали. В эти годы в области было сделано больше, чем за все предшествующие годы. И уровень жизни поднялся так, как об этом и мечтать не могли в довоенные и послевоенные годы. Стала обычной отдельная квартира на семью. В каждой семье появился холодильник и телевизор. Многие обзавелись мотоциклами и автомашинами, построили дачи. Одеваться стали лучше. Конечно, этот прогресс не шел ни в какое сравнение с западным благополучием. Но тогда Запад еще не стал мерилом оценки состояния советского общества. Знали партградцы и обо всех дефектах своего образа жизни. Но относились к ним как к неизбежному злу. О них говорили, сочиняли шутки и анекдоты. Издевались над ними и над самими собою. Но понимали, что это все дано навечно, и каждый выкручивался на свой лад. Общая сумма таких индивидуальных выкручиваний и создавала нормальный (с их точки зрения) ход жизни. Так бы они и продолжали жить до сих пор, если бы в Москве не заговорили о перестройке. Сами они до этого не то чтобы не додумались, а просто не стали бы додумываться во избежание ненужных и бессмысленных хлопот. Они знали стариковскую мудрость: то, что построено, может быть, на самом деле есть куча говна, и потому ее лучше не ворошить, иначе совсем жить нельзя будет из-за зловония. Они восприняли Горбачева прежде всего как такого дурака, который нарушил это правило.
Коммунистический кризис
Прежде чем продолжить описание событий в Партграде, сделаем небольшое социологическое отступление, касающееся общей ситуации в стране в начале восьмидесятых годов.
К концу брежневского правления в стране назрел кризис, который разразился во всю мощь с приходом Горбачева к власти. Горбачевцы свалили вину за него на брежневское и даже сталинское руководство. Бесспорно, Сталин и Брежнев наделали много ошибок и глупостей. Но не они породили кризис. Кризис назрел и разразился в силу объективных закономерностей самого коммунистического социального строя. Человечество пропустило очередную (третью) мировую войну, и эти закономерности получили достаточно мирного времени, чтобы проявить свою неумолимую силу. Созреванию кризиса способствовали также и внешние причины. Необходимость тягаться с Западом, укреплять военную мощь страны и развивать международную активность в огромной степени истощила силы советского общества, снизила его способность сопротивляться надвигавшейся болезни. Но не это породило самое болезнь. Благодаря тому что третья мировая война была пропущена, Запад не был разгромлен, а, наоборот, стал сильнее и приобрел новые перспективы. Если бы не было Запада или если бы он был ослаблен в пропущенной потенциальной войне, состояние советского общества превозносилось бы как верх совершенства, советская система власти превозносилась бы как верх демократии, а условия жизни советских людей – как земной рай. Но Запад уцелел и усилился. Он стал мерой и образцом для всего серьезного, что стало происходить и делаться в коммунистических странах. Усилилось наступление Запада на коммунистический мир в форме борьбы за демократию. Оно охватило не только сферу пропаганды, но и практической активности (экономические и политические санкции, стимулирование демократических движений, дискредитация политических режимов). Развитие в странах Запада и их давление на коммунистические страны оказались настолько сильными, что руководители последних впали в состояние растерянности, отказались от открытого применения специфически коммунистических методов решения своих проблем и встали на путь своего рода западнизации своих стран. Вследствие влияния Запада на умонастроения масс населения кризис углубился, а процесс переживания его и попытки выйти из него приняли западнообразные формы. Это породило чрезвычайно сложную и противоречивую ситуацию в коммунистических странах, а на Западе – иллюзии и надежды на то, что коммунистический режим скоро рухнет в силу внутренней несостоятельности.
Рассматриваемый кризис явился первым в истории специфически коммунистическим кризисом. Он охватил все сферы общества, включая систему управления, экономику, идеологию, моральное и психологическое состояние масс. Он проявился в дефиците предметов потребления, в инфляции, в росте коррупции и преступности вообще, в распущенности, в идеологическом цинизме, в падении трудовой дисциплины, в пьянстве и прочих отрицательных явлениях, ставших предметом гласности и критики. Но самая глубокая суть и специфика его заключается в том, что система власти и управления утратила контроль над обществом, а высшие органы власти утратили контроль над всей системой управления.
Коммунистическое общество есть единый социальный организм – органическое целое. В силу отсутствия в нем частного предпринимательства, классов частных собственников, свободного рынка, политического плюрализма и других явлений общества западного типа здесь система власти и правления приобретает особую роль. Она здесь пронизывает общество во всех измерениях, становится фактически фундаментом всего здания общества. Ее роль здесь можно сравнить с ролью нервной системы в высокоразвитом биологическом организме. Разрушение этой системы или ее заболевание, выходящее за пределы некоей нормы, ведет к гибели всего организма. Она здесь разрастается до таких размеров и приобретает такую силу, что становится господином общества. Коммунистическое общество поэтому есть общество чиновников прежде всего, подобно тому как капиталистическое общество есть общество частных предпринимателей (капиталистов), а феодальное – земельных собственников. Огромное число учреждений и людей, занятых в системе власти и управления, является абсолютно необходимым атрибутом реального коммунизма. Он так же немыслим без этой системы, как капитализм без частных предпринимателей, денег, прибыли, конкуренции, банков.
Система власти и управления коммунистического общества имеет сложную структуру и сложные функции. Она подчиняется особым объективным законам структурирования и функционирования. Есть определенные нормы, касающиеся соотношения управляемого тела общества и его управляющей системы, а также взаимоотношений частей последней. Рассматриваемый кризис заключается прежде всего в том, что нарушились нормальные соотношения между управляющей системой и управляемым обществом. Во втором возникли бесчисленные явления, выходящие из-под контроля первой. Хотя управляющая система разрасталась, управляемое тело общества разрасталось в еще больших масштабах в смысле роста числа и усложнения объектов, подлежащих управлению. Слишком много всего построили. Слишком усложнили структуру и функции деловых коллективов и их отношений. Разрастание же системы управления не только не предотвратило дезорганизацию, а со своей стороны усилило ее. Оно привело к тому, что нарушилась координация частей управляющей системы и высшие органы власти потеряли контроль над всей системой управления, в результате чего снизились возможности последней контролировать общество.
Горбачевское руководство начало реформаторскую суету с целью заручиться поддержкой Запада и предотвратить надвигавшийся кризис. Но далеко не все во власти всесильной системы власти советского общества. Именно реформаторская активность Горбачева способствовала развязыванию кризиса. С нее потенциальный кризис превратился в актуальный, стал реальностью. Процесс вышел из-под контроля советского руководства и вынудил его на такое поведение, о котором оно и не помышляло. Перестройка явилась попыткой предотвратить кризис, проявлением и следствием кризиса, а когда кризис стал фактом – попыткой выйти из него на пути поверхностной, иллюзорной и принудительной западнизации советского общества.
Вернемся, однако, к Партграду в тот период его жизни, когда развязанная Горбачевым перестройка докатилась и до него.
К концу брежневского правления в стране назрел кризис, который разразился во всю мощь с приходом Горбачева к власти. Горбачевцы свалили вину за него на брежневское и даже сталинское руководство. Бесспорно, Сталин и Брежнев наделали много ошибок и глупостей. Но не они породили кризис. Кризис назрел и разразился в силу объективных закономерностей самого коммунистического социального строя. Человечество пропустило очередную (третью) мировую войну, и эти закономерности получили достаточно мирного времени, чтобы проявить свою неумолимую силу. Созреванию кризиса способствовали также и внешние причины. Необходимость тягаться с Западом, укреплять военную мощь страны и развивать международную активность в огромной степени истощила силы советского общества, снизила его способность сопротивляться надвигавшейся болезни. Но не это породило самое болезнь. Благодаря тому что третья мировая война была пропущена, Запад не был разгромлен, а, наоборот, стал сильнее и приобрел новые перспективы. Если бы не было Запада или если бы он был ослаблен в пропущенной потенциальной войне, состояние советского общества превозносилось бы как верх совершенства, советская система власти превозносилась бы как верх демократии, а условия жизни советских людей – как земной рай. Но Запад уцелел и усилился. Он стал мерой и образцом для всего серьезного, что стало происходить и делаться в коммунистических странах. Усилилось наступление Запада на коммунистический мир в форме борьбы за демократию. Оно охватило не только сферу пропаганды, но и практической активности (экономические и политические санкции, стимулирование демократических движений, дискредитация политических режимов). Развитие в странах Запада и их давление на коммунистические страны оказались настолько сильными, что руководители последних впали в состояние растерянности, отказались от открытого применения специфически коммунистических методов решения своих проблем и встали на путь своего рода западнизации своих стран. Вследствие влияния Запада на умонастроения масс населения кризис углубился, а процесс переживания его и попытки выйти из него приняли западнообразные формы. Это породило чрезвычайно сложную и противоречивую ситуацию в коммунистических странах, а на Западе – иллюзии и надежды на то, что коммунистический режим скоро рухнет в силу внутренней несостоятельности.
Рассматриваемый кризис явился первым в истории специфически коммунистическим кризисом. Он охватил все сферы общества, включая систему управления, экономику, идеологию, моральное и психологическое состояние масс. Он проявился в дефиците предметов потребления, в инфляции, в росте коррупции и преступности вообще, в распущенности, в идеологическом цинизме, в падении трудовой дисциплины, в пьянстве и прочих отрицательных явлениях, ставших предметом гласности и критики. Но самая глубокая суть и специфика его заключается в том, что система власти и управления утратила контроль над обществом, а высшие органы власти утратили контроль над всей системой управления.
Коммунистическое общество есть единый социальный организм – органическое целое. В силу отсутствия в нем частного предпринимательства, классов частных собственников, свободного рынка, политического плюрализма и других явлений общества западного типа здесь система власти и правления приобретает особую роль. Она здесь пронизывает общество во всех измерениях, становится фактически фундаментом всего здания общества. Ее роль здесь можно сравнить с ролью нервной системы в высокоразвитом биологическом организме. Разрушение этой системы или ее заболевание, выходящее за пределы некоей нормы, ведет к гибели всего организма. Она здесь разрастается до таких размеров и приобретает такую силу, что становится господином общества. Коммунистическое общество поэтому есть общество чиновников прежде всего, подобно тому как капиталистическое общество есть общество частных предпринимателей (капиталистов), а феодальное – земельных собственников. Огромное число учреждений и людей, занятых в системе власти и управления, является абсолютно необходимым атрибутом реального коммунизма. Он так же немыслим без этой системы, как капитализм без частных предпринимателей, денег, прибыли, конкуренции, банков.
Система власти и управления коммунистического общества имеет сложную структуру и сложные функции. Она подчиняется особым объективным законам структурирования и функционирования. Есть определенные нормы, касающиеся соотношения управляемого тела общества и его управляющей системы, а также взаимоотношений частей последней. Рассматриваемый кризис заключается прежде всего в том, что нарушились нормальные соотношения между управляющей системой и управляемым обществом. Во втором возникли бесчисленные явления, выходящие из-под контроля первой. Хотя управляющая система разрасталась, управляемое тело общества разрасталось в еще больших масштабах в смысле роста числа и усложнения объектов, подлежащих управлению. Слишком много всего построили. Слишком усложнили структуру и функции деловых коллективов и их отношений. Разрастание же системы управления не только не предотвратило дезорганизацию, а со своей стороны усилило ее. Оно привело к тому, что нарушилась координация частей управляющей системы и высшие органы власти потеряли контроль над всей системой управления, в результате чего снизились возможности последней контролировать общество.
Горбачевское руководство начало реформаторскую суету с целью заручиться поддержкой Запада и предотвратить надвигавшийся кризис. Но далеко не все во власти всесильной системы власти советского общества. Именно реформаторская активность Горбачева способствовала развязыванию кризиса. С нее потенциальный кризис превратился в актуальный, стал реальностью. Процесс вышел из-под контроля советского руководства и вынудил его на такое поведение, о котором оно и не помышляло. Перестройка явилась попыткой предотвратить кризис, проявлением и следствием кризиса, а когда кризис стал фактом – попыткой выйти из него на пути поверхностной, иллюзорной и принудительной западнизации советского общества.
Вернемся, однако, к Партграду в тот период его жизни, когда развязанная Горбачевым перестройка докатилась и до него.
Перестройка
Несмотря на все описанные выше успехи и достижения, Партградская область продолжала считаться самой провинциальной частью России. О ее существовании далеко не всякий знал в Советском Союзе, а уж про Запад и говорить нечего. Советские люди узнавали о ее существовании главным образом из некрологов, в коих сообщалось, что такой-то выдающийся покойник происходил родом из рабочего класса, трудового крестьянства или столь же трудовой интеллигенции Партградской области. Рассказывали такую историю. Брежнев, желая избавиться от одного из своих противников, велел направить его на работу в Партград, будучи уверен в том, что это находится где-то в Якутии, на Камчатке или даже в Монголии. Каковы же были его удивление и гнев, когда он увидел этого опального партийного работника среди руководителей области во время своего визита в Партград.
Такое положение Партграда сохранилось бы и по сей день, если бы над страной не взошла заря новой великой эпохи – эпохи перестройки.
Партградские власти поначалу отнеслись к объявленному Горбачевым курсу на перестройку как к очередной кампании и показухе. Перестройку устраивало каждое новое руководство. Пройдет немного времени, думали руководители области, перестройка сойдет на нет, и все вернется на круги своя, как и в прошлые разы. Надо сделать вид, будто в Партграде относятся к перестройке всерьез и прилагают усилия к ее осуществлению. Партградское начальство развило кипучую деятельность, выразившуюся в заседаниях, конференциях, речах, резолюциях, призывах и починах. Поменяли кое-кого в руководстве, переместив одних на место других, и наоборот. Уволили на пенсию тех, кто и без перестройки собирался на кладбище. Разоблачили в коррупции тех, кто уже был под судом или сидел в лагерях.
Но дело оказалось гораздо серьезнее, чем обычно, и руководители области пришли в замешательство: в Партграде вообще не нашлось ничего серьезного, что можно было бы и стоило бы перестраивать. Жизнь в городе и в области шла в строгом соответствии с привычным порядком, и казалось, что никакие силы в мире были не способны заставить людей жить и работать по-новому, т. е. с ускорением и с большей эффективностью, как требовала Москва. Руководители области собрались в обкоме партии на первое перестроечное совещание, чтобы выяснить явные и скрытые возможности перестройки. Все прекрасно понимали, что возможностей почти никаких не было. Военные заводы никакой перестройке не подлежали. Они получали сырье бесперебойно. Сбыт их продукции не зависел от советских покупателей. Производительность труда и качество их продукции зависели не столько от советских трудящихся, сколько от западной технологии, от советских шпионов и от тех стран, куда Советский Союз поставлял оружие. Химический комбинат, бактериологический центр и атомное предприятие были до такой степени засекречены, что о их работе не знал ничего даже начальник областного управления КГБ. Школы, институты, больницы и прочие учреждения работали вполне нормально, и никакие радикальные улучшения там не требовались, если не считать текущих мелочей. То же самое можно было сказать о средствах транспорта и массовой информации, а также о бесчисленных учреждениях управленческого аппарата и органов власти.
Однако все понимали, что указания Москвы выполнять придется так или иначе. Одни лихорадочно думали лишь о том, как бы в этой перестроечной суете не потерять свое место; другие – о том, как бы поднажиться за ее счет. Первый секретарь обкома партии Жидков из кожи лез, чтобы двинуть руководимую им область по пути перестройки. Но его усилия натолкнулись на непреодолимые препятствия. Этим препятствием оказались не консерваторы и бюрократы, как лицемерно жаловался Горбачев и как искренне писали западные газеты, а само население области и вся организация его жизни. На словах все стали сразу «перестройщиками», все начали критиковать консерваторов и бюрократов и призывать «мыслить и действовать по-новому». А на деле не выходило ничего, кроме усиливающейся неразберихи, болтовни, очковтирательства. На поверхность вылезли самые ловкие и циничные карьеристы и проходимцы. Начался разброд в самом руководстве области. Чтобы не обвинять в консерватизме сам коммунистический социальный строй, стали искать козлов отпущения, которых можно было бы обвинить в консерватизме, бюрократизме и коррупции и на которых можно было бы свалить вину за первые неудачи. В обкоме партии собрались самые ответственные лица области и всю ночь обдумывали кандидатуры на роль тех, кто «встал поперек нашего стремительного движения по пути перестройки». Усталые, но довольные достигнутым соглашением «командиры области» разъехались по своим особнякам, квартирам и дачам.
Такое положение Партграда сохранилось бы и по сей день, если бы над страной не взошла заря новой великой эпохи – эпохи перестройки.
Партградские власти поначалу отнеслись к объявленному Горбачевым курсу на перестройку как к очередной кампании и показухе. Перестройку устраивало каждое новое руководство. Пройдет немного времени, думали руководители области, перестройка сойдет на нет, и все вернется на круги своя, как и в прошлые разы. Надо сделать вид, будто в Партграде относятся к перестройке всерьез и прилагают усилия к ее осуществлению. Партградское начальство развило кипучую деятельность, выразившуюся в заседаниях, конференциях, речах, резолюциях, призывах и починах. Поменяли кое-кого в руководстве, переместив одних на место других, и наоборот. Уволили на пенсию тех, кто и без перестройки собирался на кладбище. Разоблачили в коррупции тех, кто уже был под судом или сидел в лагерях.
Но дело оказалось гораздо серьезнее, чем обычно, и руководители области пришли в замешательство: в Партграде вообще не нашлось ничего серьезного, что можно было бы и стоило бы перестраивать. Жизнь в городе и в области шла в строгом соответствии с привычным порядком, и казалось, что никакие силы в мире были не способны заставить людей жить и работать по-новому, т. е. с ускорением и с большей эффективностью, как требовала Москва. Руководители области собрались в обкоме партии на первое перестроечное совещание, чтобы выяснить явные и скрытые возможности перестройки. Все прекрасно понимали, что возможностей почти никаких не было. Военные заводы никакой перестройке не подлежали. Они получали сырье бесперебойно. Сбыт их продукции не зависел от советских покупателей. Производительность труда и качество их продукции зависели не столько от советских трудящихся, сколько от западной технологии, от советских шпионов и от тех стран, куда Советский Союз поставлял оружие. Химический комбинат, бактериологический центр и атомное предприятие были до такой степени засекречены, что о их работе не знал ничего даже начальник областного управления КГБ. Школы, институты, больницы и прочие учреждения работали вполне нормально, и никакие радикальные улучшения там не требовались, если не считать текущих мелочей. То же самое можно было сказать о средствах транспорта и массовой информации, а также о бесчисленных учреждениях управленческого аппарата и органов власти.
Однако все понимали, что указания Москвы выполнять придется так или иначе. Одни лихорадочно думали лишь о том, как бы в этой перестроечной суете не потерять свое место; другие – о том, как бы поднажиться за ее счет. Первый секретарь обкома партии Жидков из кожи лез, чтобы двинуть руководимую им область по пути перестройки. Но его усилия натолкнулись на непреодолимые препятствия. Этим препятствием оказались не консерваторы и бюрократы, как лицемерно жаловался Горбачев и как искренне писали западные газеты, а само население области и вся организация его жизни. На словах все стали сразу «перестройщиками», все начали критиковать консерваторов и бюрократов и призывать «мыслить и действовать по-новому». А на деле не выходило ничего, кроме усиливающейся неразберихи, болтовни, очковтирательства. На поверхность вылезли самые ловкие и циничные карьеристы и проходимцы. Начался разброд в самом руководстве области. Чтобы не обвинять в консерватизме сам коммунистический социальный строй, стали искать козлов отпущения, которых можно было бы обвинить в консерватизме, бюрократизме и коррупции и на которых можно было бы свалить вину за первые неудачи. В обкоме партии собрались самые ответственные лица области и всю ночь обдумывали кандидатуры на роль тех, кто «встал поперек нашего стремительного движения по пути перестройки». Усталые, но довольные достигнутым соглашением «командиры области» разъехались по своим особнякам, квартирам и дачам.
Первые шаги
Новая эпоха в Партграде началась без грома и молний. В городе в этот день, как и во всей стране, шла обычная, полная героизма трудовая жизнь. В рабочее время трудящиеся мотались по магазинам в поисках предметов потребления, скупая по случаю все, что еще продавалось, и по питейным заведениям в поисках утешения, поглощая все, что льется. Во внерабочее время они занимались тем же с удвоенной силой. В этот день в городе было прогулено без уважительных причин 80 000 человекочасов, допущено 50 000 случаев производственного брака, подобрано на улицах 2000 бесчувственно пьяных граждан, совершено 8000 хулиганских поступков и 400 крупных краж, совершено десять бандитских нападений с убийствами и тяжелыми телесными повреждениями, сделано 800 абортов, осуждено 2000 граждан на малые и большие сроки, дано и взято 20 000 взяток, произнесено 10 000 партийно-комсомольских речей… Короче говоря, был обычный полноценный день советской жизни, полный радостей и огорчений, успехов и неудач, приобретений и потерь.
Но вот трудящиеся Партграда наконец-то получили в руки газеты, которые в этот день почему-то запоздали. Развернув газеты, они были сначала изумлены, а затем разразились неудержимым смехом. На первой странице газет была опубликована речь самого товарища Жидкова, первого секретаря Партградского обкома партии. «В нашей области, – говорилось в речи, ухудшилось продовольственное снабжение».
– Как оно могло ухудшиться, – спрашивали друг друга хохочущие партградцы, – если оно всегда было хуже не придумаешь?!
«В области, – говорилось далее в речи, – упала трудовая дисциплина».
– Опять чепуха, – надрывались от хохота партградцы. – Она и раньше была на таком уровне, что ниже падать ей уже некуда было!
В речи говорилось, наконец, что в области возросло пьянство. Тут уж партградцы даже хохотать не могли. Они лишь стонали от чрезмерного внутреннего гогота и глотали катившиеся ручьем слезы.
– Чем они там вверху думают, идиоты, – хрипели они, когда спазмы веселья слегка ослабевали. – Пьянство в области давным-давно достигло высшего предела, превзошло его и в этом превышении достигло предела, выше которого подняться нельзя даже при самом сильном желании. Нельзя, если даже все ракетные установки, самолеты и подводные лодки превратить в самогонные аппараты, а все покупаемое на Западе и производимое дома зерно пустить на водку. Разве за счет покойников можно чуточку выше подняться. Советские покойники действительно не пьют. Пока не пьют. Не пьют, поскольку им не подносят, хотя страна и шагнула в развитой социализм, до полного коммунизма все же еще не докатились. Это при полном коммунизме всем покойникам будут выдавать по пол-литра водки на день. Ах, какое ликование начнется тогда на наших перенаселенных кладбищах! Вот когда старые большевики, сгоревшие в крематориях, пожалеют о том, что клюнули на удочку марксизма!
Но вот трудящиеся Партграда наконец-то получили в руки газеты, которые в этот день почему-то запоздали. Развернув газеты, они были сначала изумлены, а затем разразились неудержимым смехом. На первой странице газет была опубликована речь самого товарища Жидкова, первого секретаря Партградского обкома партии. «В нашей области, – говорилось в речи, ухудшилось продовольственное снабжение».
– Как оно могло ухудшиться, – спрашивали друг друга хохочущие партградцы, – если оно всегда было хуже не придумаешь?!
«В области, – говорилось далее в речи, – упала трудовая дисциплина».
– Опять чепуха, – надрывались от хохота партградцы. – Она и раньше была на таком уровне, что ниже падать ей уже некуда было!
В речи говорилось, наконец, что в области возросло пьянство. Тут уж партградцы даже хохотать не могли. Они лишь стонали от чрезмерного внутреннего гогота и глотали катившиеся ручьем слезы.
– Чем они там вверху думают, идиоты, – хрипели они, когда спазмы веселья слегка ослабевали. – Пьянство в области давным-давно достигло высшего предела, превзошло его и в этом превышении достигло предела, выше которого подняться нельзя даже при самом сильном желании. Нельзя, если даже все ракетные установки, самолеты и подводные лодки превратить в самогонные аппараты, а все покупаемое на Западе и производимое дома зерно пустить на водку. Разве за счет покойников можно чуточку выше подняться. Советские покойники действительно не пьют. Пока не пьют. Не пьют, поскольку им не подносят, хотя страна и шагнула в развитой социализм, до полного коммунизма все же еще не докатились. Это при полном коммунизме всем покойникам будут выдавать по пол-литра водки на день. Ах, какое ликование начнется тогда на наших перенаселенных кладбищах! Вот когда старые большевики, сгоревшие в крематориях, пожалеют о том, что клюнули на удочку марксизма!