Страница:
Изучая греческую литературу и фольклор, ученые обнаружили, что нетленность часто становится наказанием за грехи или следствием проклятия: нетленное тело не дает человеку обрести свое место среди усопших (этот мотив есть у Эсхила и Еврипида). Кроме того, оказалось, что есть три обстоятельства, предрасполагающие к тому, чтобы человек стал вриколаком. Во-первых, родительское проклятье, во-вторых, преступление против своей семьи – например, убийство родственника или любовная связь с невесткой или зятем, – в-третьих, внезапная или насильственная смерть или неподобающие похороны.
Греческая православная церковь развила эти представления: если тело усопшего остается нетленным (а следовательно, его душа не находит успокоения) – это следствие проклятия, но не столько родительского, сколько церковного – акта отлучения от церкви. Истории о проклятых мертвых, чьи тела не распадались, постепенно стали основой веры в то, что отлучение имеет физические последствия, а сообщения об изменениях в телах отлученных, с которых это отлучение было потом снято, прибавили церковным писаниям живописности. Более того, церковь признала и реальность вриколаков: мертвые могут стать вриколаками, если умерли в отлучении, были неподобающим образом похоронены или умерли насильственной смертью. Кроме того, появились еще два условия: это мог быть либо мертворожденный ребенок, либо родившийся в один из великих церковных праздников.
Христианизация славянских и балканских народов активно началась в конце первого тысячелетия нашей эры и достигла впечатляющих результатов в к XII веку. Когда православная церковь стала господствовать в России, Румынии, Венгрии и среди южных славян, верования этих народов перешли в Грецию и еще явственней изменили образ ожившего мертвеца, превратив его в настоящего вампира-кровососа. Раньше вриколаков не боялись – разве что покойник принимался мстить живым, но его месть была логичной. Именно у славян греки переняли представление о том, что вампир может быть бессмысленно– безжалостным. Теперь вриколаки жаждали крови и всячески бесчинствовали – причем чаще всего их жертвами становились родные и близкие. Поэтому и врагов стали проклинать фразами «Чтобы тебя земля не приняла» или «Чтобы земля отвергла тебя»: проклятый возвращался к своим в виде вриколака и причинял им горести.
Славянские народы
XVIII век. Вспышка вампиризма в Восточной и Центральной Европе
Вампиризм в Западной Европе
Великобритания
Греческая православная церковь развила эти представления: если тело усопшего остается нетленным (а следовательно, его душа не находит успокоения) – это следствие проклятия, но не столько родительского, сколько церковного – акта отлучения от церкви. Истории о проклятых мертвых, чьи тела не распадались, постепенно стали основой веры в то, что отлучение имеет физические последствия, а сообщения об изменениях в телах отлученных, с которых это отлучение было потом снято, прибавили церковным писаниям живописности. Более того, церковь признала и реальность вриколаков: мертвые могут стать вриколаками, если умерли в отлучении, были неподобающим образом похоронены или умерли насильственной смертью. Кроме того, появились еще два условия: это мог быть либо мертворожденный ребенок, либо родившийся в один из великих церковных праздников.
Христианизация славянских и балканских народов активно началась в конце первого тысячелетия нашей эры и достигла впечатляющих результатов в к XII веку. Когда православная церковь стала господствовать в России, Румынии, Венгрии и среди южных славян, верования этих народов перешли в Грецию и еще явственней изменили образ ожившего мертвеца, превратив его в настоящего вампира-кровососа. Раньше вриколаков не боялись – разве что покойник принимался мстить живым, но его месть была логичной. Именно у славян греки переняли представление о том, что вампир может быть бессмысленно– безжалостным. Теперь вриколаки жаждали крови и всячески бесчинствовали – причем чаще всего их жертвами становились родные и близкие. Поэтому и врагов стали проклинать фразами «Чтобы тебя земля не приняла» или «Чтобы земля отвергла тебя»: проклятый возвращался к своим в виде вриколака и причинял им горести.
Комментарий вампиролога
В Греции бытовало представление и о другой разновидности вампира – каликандзаре. Каликандзаром становился после смерти человек, которому не повезло родиться между Новым Годом и Рождеством или Богоявлением. Его называли «нарушителем праздников». Каликандзар – страшное чудище с когтями, обросшее обезьяньей шерстью, бесчинствовал исключительно в Рождество и несколько дней после него – он нападал на мирных обывателей и разрывал их в клочки. С течением лет, однако, каликандзар из кровожадного чудовища превратился в этакого шалуна: современные каликандзары залезают человеку на спину и заставляют плясать до упаду, да еще вдобавок норовят помочиться на огонь, чтобы погасить очаг.
Казалось бы, в образе каликандзара нет ничего особенно интересного для современного вампиролога. И правда, нет – и мы не обратили бы на проказливый дух никакого внимания, если бы не особое время его активности.
Как мы вскоре убедимся, вампиры в северном полушарии и особенно в России особенно опасны именно в этот период – в конце декабря-начале января.
Славянские народы
Славяне Восточной и Центральной Европы вправе гордиться тем, что именно у них легенды и мифы о вампирах разработаны подробнее всего – и именно у них чаще всего встречаются настоящие вампиры. Вспышки вампирской истерии среди этих народов в XVII и начале XVIII века привлекли к вампирам внимание западного мира и привели к развитию современного представления о вампирах. Кроме того, славянам мир обязан и разработкой стандартных анти вампирских мер.
Славянские народы населяют практически всю Восточную и Центральную Европу. В центре славянских земель расположены два неславянских государства – Румыния и Венгрия, – однако и они переняли много обычаев и верований своих соседей. Кроме того, во всех славянских странах с древних времен жили цыгане – и живут до сих пор.
Самым значительным историческим событием для славянских народов было введение христианства. Сильнейшее влияние на их историю оказал раскол 1054 года между православными и католиками. Русские, болгары и сербы примкнули к восточной православной церкви, а поляки, чехи и хорваты – к западной католической. Раскол имел большое значение и для развития представлений о вампиризме: православные считали, что, если тело не разлагается после смерти, это признак вампиризма, а католики – что это свидетельство святости. Впоследствии, однако, обе церкви изменили свою точку зрения: уже в 1472 году писали, что у русских «кто не в теле лежит, тот не свят», а в наши дни и католики, и православные считают, что нетленность тела – не обязательно признак святости.
Ученые полагают, что представление о вампире зародилось на Балканах и видоизменялось под воздействием не только христианских доктрин, но и всевозможных ересей, распространенных среди южных и восточных славян, в том числе богомильства. Именно на Балканах, как полагают, появилось и слово «вампир», давшее в русском языке название «упырь» (подобные же названия носят вампиры и у прочих славянских народов).
Изначально славянский вампир считался ожившим покойником, который мог нанести вред живым. Однако универсальным символом зла, каким он станет в западноевропейской культуре XIX века, вампир еще не был. Вмешательством упырей объясняли все те непредсказуемые и незаслуженные беды, которые обрушивались на крестьян в повседневной деревенской жизни – например, падеж скота, – а также все события сверхъестественного толка (полтергейст, явления привидений, инкубов и суккубов и пр.)
До XVIII века случаев обнаружения вампиров было относительно мало, несмотря на распространенность верований в упырей, однако после вампирской паники в Сербии и Восточной Пруссии осквернение могил приобрело массовый характер.
Славянские народы населяют практически всю Восточную и Центральную Европу. В центре славянских земель расположены два неславянских государства – Румыния и Венгрия, – однако и они переняли много обычаев и верований своих соседей. Кроме того, во всех славянских странах с древних времен жили цыгане – и живут до сих пор.
Самым значительным историческим событием для славянских народов было введение христианства. Сильнейшее влияние на их историю оказал раскол 1054 года между православными и католиками. Русские, болгары и сербы примкнули к восточной православной церкви, а поляки, чехи и хорваты – к западной католической. Раскол имел большое значение и для развития представлений о вампиризме: православные считали, что, если тело не разлагается после смерти, это признак вампиризма, а католики – что это свидетельство святости. Впоследствии, однако, обе церкви изменили свою точку зрения: уже в 1472 году писали, что у русских «кто не в теле лежит, тот не свят», а в наши дни и католики, и православные считают, что нетленность тела – не обязательно признак святости.
Ученые полагают, что представление о вампире зародилось на Балканах и видоизменялось под воздействием не только христианских доктрин, но и всевозможных ересей, распространенных среди южных и восточных славян, в том числе богомильства. Именно на Балканах, как полагают, появилось и слово «вампир», давшее в русском языке название «упырь» (подобные же названия носят вампиры и у прочих славянских народов).
Изначально славянский вампир считался ожившим покойником, который мог нанести вред живым. Однако универсальным символом зла, каким он станет в западноевропейской культуре XIX века, вампир еще не был. Вмешательством упырей объясняли все те непредсказуемые и незаслуженные беды, которые обрушивались на крестьян в повседневной деревенской жизни – например, падеж скота, – а также все события сверхъестественного толка (полтергейст, явления привидений, инкубов и суккубов и пр.)
Комментарий вампирологаЕсли возникали подозрения в том, что в округе завелся вампир, начинали его искать. Наиболее вероятными кандидатами были недавние покойники – особенно те, со смерти которых не прошло еще 40 дней. Тело выкапывали и подвергали освидетельствованию. Если во рту обнаружится кровь, тело будет нетленным или раздутым, как барабан, у трупа отрастут ногти и волосы – дело считалось решенным, и принимались стандартные противовампирские меры: труп пронзали колом, обезглавливали, сжигали, причем все это сопровождалось церковными службами (иногда считали нужным повторить отпевание). Беда в том, что в течение месяца после погребения кровь во рту, раздутый живот, а также рост ногтей и волос – обычное явление, это естественные стадии трупного распада.
Отметим, что по представлениям славян для того, чтобы стать вампиром, не нужен был контакт с другим вампиром. Вампирами становились в результате какого-то нарушения привычного уклада жизни, связанного чаще всего либо со смертью и погребением, либо с рождением, – и здесь налицо обычный набор тревожных признаков: в упырей превращались жертвы несчастных случаев, убитые и самоубийцы, а также, естественно, отлученные от церкви. Кроме того, вампирами становились зачатые во время постов, некрещеные младенцы (правда, они сосали кровь не у людей, а в основном у домашнего скота), дети, родившиеся с зубами или «в рубашке». Идея о том, что вампирами становились и жертвы вампиров, появилась значительно позднее – она и стала причиной волн вампирской истерии: люди боялись, что вампирами одновременно может стать сразу много их друзей и соседей.
До XVIII века случаев обнаружения вампиров было относительно мало, несмотря на распространенность верований в упырей, однако после вампирской паники в Сербии и Восточной Пруссии осквернение могил приобрело массовый характер.
XVIII век. Вспышка вампиризма в Восточной и Центральной Европе
Пожалуй, первая исторически засвидетельствованная вспышка вампиризма в Европе – или, по крайней мере, первая волна паники по поводу нашествия вампиров, – произошла в двадцатые годы XVIII века в Восточной Пруссии и в Габсбургской монархии. Именно тогда, в 1718 году, Австрия по Пожаревацкому миру получила в свой состав часть территории Боснии, Сербии и Румынии. До этого всяческие упыри и вурдалаки были популярны только в балканских странах – к ним там привыкли с незапамятных времен, – но уже в 1721 году австрийские чиновники и военные, обосновавшиеся в землях западных славян, стали получать от местных жителей жалобы на то, что на них якобы нападали вампиры. Австрийцы столкнулись с подобными проблемами впервые, однако попытались разобраться в происходящим со свойственной им основательностью.
Первым случаем, документы по которому – точнее, заметка в газете «Винеришесь Диариум» – дошли до наших дней, стала история некоего Петра Благоевича из Кисилево (или Кисильево, как говорят местные жители). Благоевич умер в 1725 году (по другим данным – в 1728 году). Сельчане рассказывали, что незадолго до смерти его лягнула лошадь, он быстро поправился, но вскоре скоропостижно умер – скорее всего, от инфаркта. Благоевичу было 62 года. В ночь после похорон он явился сыну и попросил поесть, но сын отказался кормить его; после этого течение недели в селе умерло 9 человек, не проболев и дня, – в том числе и сын Благоевича. Все они сообщили, что покойник приходил к ним ночью и сосал у них кровь.
Сельчане обратились с жалобой на разгулявшегося вурдалака к чиновнику по фамилии Фромбальд. Тот принял решение вскрыть могилу в присутствии священника. Оказалось, что тело Благоевича не тронуто разложением. Его сожгли, и смерти в селе прекратились.
Воспоминания об этом событии оказались настолько яркими, что о встречах с вампирами в Кисилево вспоминают до сих пор. Село часто посещают журналисты, а однажды, уже в начале XXI века, приехал даже лозоходец. Мэр села Мирко Богичич рассказывает, что когда лозоходец оказался среди старых заброшенных могил на местном кладбище, на одном из участков – именно там, где предположительно находилась могила Благоевича – лоза «сошла с ума», а экстрасенс заявил, что такого мощного энергетического источника не видел ни разу в жизни.
Второй известный случай – смерть гайдука Павла Арнаута из села Медведжи. Арнаут побывал в турецком плену и, вернувшись, рассказывал, что его кусал вампир. После его гибели в результате несчастного случая четыре человека рассказывали о том, что видели его. Вскоре все они умерли. Власти последовали алгоритму, который уже становился для них привычным, – вскрыли могилу, обнаружили прекрасно сохранившееся тело и полный гроб крови, после чего пронзили вурдалака колом и сожгли. Более того, так же поступили и с теми четверыми покойниками, которые перед смертью утверждали, будто Арнаут им являлся.
На шесть лет в селении установился мир и покой, а затем вампирские нападения возобновились, и за две недели странной смертью умерли 12 человек, а в течение последующих двух месяцев – еще пятеро. Местные жители, разумеется, решили, что это бесчинствуют вампиры, которых «заразил» Арнаут, и снова позвали на помощь власти.
12 января 1731 года в село Медведжи прибыл австрийский врач Глазер. Он расспросил родных и близких покойных и установил причину смерти – истощение вследствие недоедания. Однако сельчане настояли на эксгумации. Каково же было изумление Глазера, когда он обнаружил, что некоторые тела совсем не разложились! Озадаченный доктор пригласил в Медведжу комиссию военных хирургов во главе с Иоганном Флюкингером. Флюкингер провел расследование недавней смерти человека по имени Мило, который, как говорили, подвергся ночному нападению юной девушки. Труп Мило эксгумировали и обнаружили, что он не подвергся разложению. Флюкингер решил прибегнуть все к той же процедуре – пронзить Мило колом, обезглавить и сжечь, а затем эксгумировать всех недавно умерших и осмотреть их тела. Из сорока эксгумированных семнадцать оказались не тронуты разложением, и их также пронзили кольями и сожгли. Флюкингер пришел к странному выводу: по его мнению, четырьмя годами раньше Павле Арнаут пил кровь у коров и каким-то образом превратил их в вампиров, а те, кто ел мясо этих коров, почему-то превратились в вампиров. В 1732 году Флюкингер предоставил австрийскому императору отчет об этих событиях, который был опубликован и разошелся по всей стране. 13 февраля 1732 года отец доктора Глазера Иоганн Глазер, тоже врач, опубликовал в газете рассказ о расследовании, что положило начало целой череде однотипных историй. Популяризированная версия дела Павла Арнаута (на Западе его называли Арнольдом Паоле) стала бестселлером на книжной ярмарке в Лейпциге в 1732 году.
Насколько они были правдивы – неизвестно (мы склонны полагать, что они имели под собой самые реальные основания), но, так или иначе, к середине XVIII века в Австрии началась настоящая вампирская истерия. Вампиры, которые раньше свирепствовали только на Балканах, появились и в землях чехов и словаков, а простые австрийцы стали бояться, что они поселятся и в немецких землях. А вокруг Сербии после историй Арнаута и Благоевича предлагали даже создать карантинную зону.
Тема вампиризма стала настолько популярной, что заинтересовала не только австрийских чиновников, но и многих ученых из других стран. Например, Антуан Августин Кальме, уважаемый французский богослов и ученый, собрал всю информацию об австрийских вампирах и в 1746 году отразил ее в трактате «Размышления о появлении ангелов и духов, и привидений, и вампиров в Венгрии, Богемии, Моравии и Силезии», в котором если не подтверждал существование вампиров, то по крайней мере допускал его. Многочисленные читатели, в числе которых был и Вольтер, который воспринял его критически, и множество демонологов, готовых согласиться с выводами Кальме, сочли, что Кальме убежден в реальности вампиров и вампиризма. Однако, согласно некоторым современным исследованиям и судя по второму изданию работы в 1751 году, Кальме был в некоторой степени скептичен по отношению к идее о вампирах как таковой. Он признавал, что рассказы о вампирах могут иметь под собой вполне материальные основания – например, сохранность трупов объяснялась преждевременными захоронениями, смерть после укусов – вспышками бешенства и т.п. Каки ми бы ни были личные убеждения Кальме, его явная поддержка веры в вампиров имела в то время значительное влияние на других ученых.
Паника приняла угрожающий размах, и конец ей решила положить сама императрица Мария Терезия. Она послала в Моравию, где вампиров стало особенно много, своего личного врача, голландца Герарда ван Свитена. Он приехал в городок Каменная Горка, где якобы появилась вампирша – недавно умершая Розина (Ружа) Полакин. О своих исследованиях ван Свитен написал целую книгу под названием «Вампиризм», где развенчал все мифы и объяснил в подробностях стадии разложения человеческого тела, сделав однозначный вывод: все это варварство и предрассудки.
Авторитет придворного врача был настолько высок, что, узнав о его результатах, Мария Терезия издала закон, запрещающий самовольное вскрытие могил и осквернение мертвых тел. На этом эпидемия вампиризма в Восточной и Центральной Европе, на первый взгляд, кончилась. Однако именно с тех пор тема вампиризма стала занимать просвещенные умы – и со страниц официальных отчетов и газетных статей вампиры перекочевали в художественную литературу. Доктор Герард ван Свитен стал прообразом борца с Дракулой – голландского доктора Абрахама Ван Хельсинга. Вот только реальный ван Свитен действовал в чешской Моравии (а точнее, на границе Чехии и Моравии), а Ван Хельсинг – в Трансильвании.
Вспышка вампиризма в XVIII веке оставила и археологические свидетельства. Совсем недавно в селе Челаковицы неподалеку от Праги нашли уникальное погребение – кладбище вампиров. На этом кладбище покоится 11 человек, все они – мужчины в возрасте от 20 до 60 лет. Их тела носят следы типичных противовампирских мер: голова отрублена, руки и ноги связаны, могила завалена тяжелыми камнями и так далее – чтобы вампир точно не сумел выбраться из могилы.
Однако локальные вспышки вампиризма случались в Восточной и Центральной Европе и много позднее – вплоть до наших дней. В уже упоминавшемся селе Кисилево живет девяностолетний Властимир Джорджевич, которому повезло остаться в живых после встречи с вампиром, что случается не так уж часто. Дед Власта, старейший житель села, рассказывал, что как-то раз в сумерках возвращался из гостей, и прямо на улице возле соседского дома на него напала миниатюрная женщина, оказавшаяся, однако, необычайно сильной. Власте удалось отбиться, а через неделю в этом доме тесть убил зятя. Дед Власта уверен, что загадочной женщиной была известная в округе вампирша Ружа Жапуница, о которой ходили слухи, что зимой она заманивает мужчин, поздно возвращающихся домой, на лед, выпивает у них кровь, а затем топит трупы; семейная трагедия, по мнению деда Власты, – тоже ее рук дело.
Первым случаем, документы по которому – точнее, заметка в газете «Винеришесь Диариум» – дошли до наших дней, стала история некоего Петра Благоевича из Кисилево (или Кисильево, как говорят местные жители). Благоевич умер в 1725 году (по другим данным – в 1728 году). Сельчане рассказывали, что незадолго до смерти его лягнула лошадь, он быстро поправился, но вскоре скоропостижно умер – скорее всего, от инфаркта. Благоевичу было 62 года. В ночь после похорон он явился сыну и попросил поесть, но сын отказался кормить его; после этого течение недели в селе умерло 9 человек, не проболев и дня, – в том числе и сын Благоевича. Все они сообщили, что покойник приходил к ним ночью и сосал у них кровь.
Сельчане обратились с жалобой на разгулявшегося вурдалака к чиновнику по фамилии Фромбальд. Тот принял решение вскрыть могилу в присутствии священника. Оказалось, что тело Благоевича не тронуто разложением. Его сожгли, и смерти в селе прекратились.
Воспоминания об этом событии оказались настолько яркими, что о встречах с вампирами в Кисилево вспоминают до сих пор. Село часто посещают журналисты, а однажды, уже в начале XXI века, приехал даже лозоходец. Мэр села Мирко Богичич рассказывает, что когда лозоходец оказался среди старых заброшенных могил на местном кладбище, на одном из участков – именно там, где предположительно находилась могила Благоевича – лоза «сошла с ума», а экстрасенс заявил, что такого мощного энергетического источника не видел ни разу в жизни.
Второй известный случай – смерть гайдука Павла Арнаута из села Медведжи. Арнаут побывал в турецком плену и, вернувшись, рассказывал, что его кусал вампир. После его гибели в результате несчастного случая четыре человека рассказывали о том, что видели его. Вскоре все они умерли. Власти последовали алгоритму, который уже становился для них привычным, – вскрыли могилу, обнаружили прекрасно сохранившееся тело и полный гроб крови, после чего пронзили вурдалака колом и сожгли. Более того, так же поступили и с теми четверыми покойниками, которые перед смертью утверждали, будто Арнаут им являлся.
На шесть лет в селении установился мир и покой, а затем вампирские нападения возобновились, и за две недели странной смертью умерли 12 человек, а в течение последующих двух месяцев – еще пятеро. Местные жители, разумеется, решили, что это бесчинствуют вампиры, которых «заразил» Арнаут, и снова позвали на помощь власти.
12 января 1731 года в село Медведжи прибыл австрийский врач Глазер. Он расспросил родных и близких покойных и установил причину смерти – истощение вследствие недоедания. Однако сельчане настояли на эксгумации. Каково же было изумление Глазера, когда он обнаружил, что некоторые тела совсем не разложились! Озадаченный доктор пригласил в Медведжу комиссию военных хирургов во главе с Иоганном Флюкингером. Флюкингер провел расследование недавней смерти человека по имени Мило, который, как говорили, подвергся ночному нападению юной девушки. Труп Мило эксгумировали и обнаружили, что он не подвергся разложению. Флюкингер решил прибегнуть все к той же процедуре – пронзить Мило колом, обезглавить и сжечь, а затем эксгумировать всех недавно умерших и осмотреть их тела. Из сорока эксгумированных семнадцать оказались не тронуты разложением, и их также пронзили кольями и сожгли. Флюкингер пришел к странному выводу: по его мнению, четырьмя годами раньше Павле Арнаут пил кровь у коров и каким-то образом превратил их в вампиров, а те, кто ел мясо этих коров, почему-то превратились в вампиров. В 1732 году Флюкингер предоставил австрийскому императору отчет об этих событиях, который был опубликован и разошелся по всей стране. 13 февраля 1732 года отец доктора Глазера Иоганн Глазер, тоже врач, опубликовал в газете рассказ о расследовании, что положило начало целой череде однотипных историй. Популяризированная версия дела Павла Арнаута (на Западе его называли Арнольдом Паоле) стала бестселлером на книжной ярмарке в Лейпциге в 1732 году.
Насколько они были правдивы – неизвестно (мы склонны полагать, что они имели под собой самые реальные основания), но, так или иначе, к середине XVIII века в Австрии началась настоящая вампирская истерия. Вампиры, которые раньше свирепствовали только на Балканах, появились и в землях чехов и словаков, а простые австрийцы стали бояться, что они поселятся и в немецких землях. А вокруг Сербии после историй Арнаута и Благоевича предлагали даже создать карантинную зону.
Тема вампиризма стала настолько популярной, что заинтересовала не только австрийских чиновников, но и многих ученых из других стран. Например, Антуан Августин Кальме, уважаемый французский богослов и ученый, собрал всю информацию об австрийских вампирах и в 1746 году отразил ее в трактате «Размышления о появлении ангелов и духов, и привидений, и вампиров в Венгрии, Богемии, Моравии и Силезии», в котором если не подтверждал существование вампиров, то по крайней мере допускал его. Многочисленные читатели, в числе которых был и Вольтер, который воспринял его критически, и множество демонологов, готовых согласиться с выводами Кальме, сочли, что Кальме убежден в реальности вампиров и вампиризма. Однако, согласно некоторым современным исследованиям и судя по второму изданию работы в 1751 году, Кальме был в некоторой степени скептичен по отношению к идее о вампирах как таковой. Он признавал, что рассказы о вампирах могут иметь под собой вполне материальные основания – например, сохранность трупов объяснялась преждевременными захоронениями, смерть после укусов – вспышками бешенства и т.п. Каки ми бы ни были личные убеждения Кальме, его явная поддержка веры в вампиров имела в то время значительное влияние на других ученых.
Паника приняла угрожающий размах, и конец ей решила положить сама императрица Мария Терезия. Она послала в Моравию, где вампиров стало особенно много, своего личного врача, голландца Герарда ван Свитена. Он приехал в городок Каменная Горка, где якобы появилась вампирша – недавно умершая Розина (Ружа) Полакин. О своих исследованиях ван Свитен написал целую книгу под названием «Вампиризм», где развенчал все мифы и объяснил в подробностях стадии разложения человеческого тела, сделав однозначный вывод: все это варварство и предрассудки.
Авторитет придворного врача был настолько высок, что, узнав о его результатах, Мария Терезия издала закон, запрещающий самовольное вскрытие могил и осквернение мертвых тел. На этом эпидемия вампиризма в Восточной и Центральной Европе, на первый взгляд, кончилась. Однако именно с тех пор тема вампиризма стала занимать просвещенные умы – и со страниц официальных отчетов и газетных статей вампиры перекочевали в художественную литературу. Доктор Герард ван Свитен стал прообразом борца с Дракулой – голландского доктора Абрахама Ван Хельсинга. Вот только реальный ван Свитен действовал в чешской Моравии (а точнее, на границе Чехии и Моравии), а Ван Хельсинг – в Трансильвании.
Вспышка вампиризма в XVIII веке оставила и археологические свидетельства. Совсем недавно в селе Челаковицы неподалеку от Праги нашли уникальное погребение – кладбище вампиров. На этом кладбище покоится 11 человек, все они – мужчины в возрасте от 20 до 60 лет. Их тела носят следы типичных противовампирских мер: голова отрублена, руки и ноги связаны, могила завалена тяжелыми камнями и так далее – чтобы вампир точно не сумел выбраться из могилы.
Однако локальные вспышки вампиризма случались в Восточной и Центральной Европе и много позднее – вплоть до наших дней. В уже упоминавшемся селе Кисилево живет девяностолетний Властимир Джорджевич, которому повезло остаться в живых после встречи с вампиром, что случается не так уж часто. Дед Власта, старейший житель села, рассказывал, что как-то раз в сумерках возвращался из гостей, и прямо на улице возле соседского дома на него напала миниатюрная женщина, оказавшаяся, однако, необычайно сильной. Власте удалось отбиться, а через неделю в этом доме тесть убил зятя. Дед Власта уверен, что загадочной женщиной была известная в округе вампирша Ружа Жапуница, о которой ходили слухи, что зимой она заманивает мужчин, поздно возвращающихся домой, на лед, выпивает у них кровь, а затем топит трупы; семейная трагедия, по мнению деда Власты, – тоже ее рук дело.
Вампиризм в Западной Европе
Великобритания
Первые свидетельства о вампирах в Англии в основном ограничивались сообщениями, содержащимися в двух трудах, которые были написаны в конце XII века. Например, среди нескольких записей в работе Уолтера Мэпа «De Nagis Curialium» (1190 г.) рассказана история о супруге рыцаря, которая родила сына, но на следующее утро после рождения ребенок был найден мертвым с перерезанным горлом. Точно такая же судьба ждала и второго и третьего ребенка, несмотря на все предосторожности.
Когда родился четвертый ребенок, никто в доме не ложился спать – все охраняли новорожденного. В доме был и чужеземец, который тоже принимал участие в бдении. С приближением ночи он заметил, что все обитатели дома уснули, как ни старались бодрствовать. Внезапно в комнате появилась женщина, одетая как знатная дама, – она подошла к колыбели и наклонилась над ней.
Чужеземец схватил женщину прежде, чем она смогла причинить ребенку вред. Незнакомка оказалась состоятельной горожанкой. Эта горожанка была вызвана в суд, и стало очевидно, что она ни в чем не повинна – женщина, схваченная у колыбели, приняла ее облик. Тогда колдунья вырвалась из рук стражников и с леденящим душу воплем улетела прочь.
Вильям Ньюбургский в своей «Истории Англии» также упоминает о вампирах, по крайней мере, об оживших мертвецах, – например, о покойнике, который являлся своей жене, потом стал тревожить соседей и скот и прекратил безобразия лишь после того, как его труп, не тронутый разложением, эксгумировали и хотели было сжечь, но в конце концов ограничились «епископским прощением».
В обоих этих рассказах отсутствует самый существенный элемент: демоны и мертвецы не пили ничьей крови. Однако из второго рассказа очевидно, что уже в те времена с подозрительными покойниками пытались справиться теми же средствами, что и у народов Восточной и Центральной Европы.
Зато в раннем шотландском фольклоре упоминаются уже самые настоящие вампиры. Например, баоббан сит являлся жертвам в облике ворона или вороны, а чаще всего – девушки в длинных зеленых одеждах, скрывающих оленьи копытца. Красавица соблазняла путников пением и плясками, а поутру их находили мертвыми и без капли крови. А дух по прозванию «красный колпак» селился в заброшенных жилищах и в местах, где было совершено насилие. Если поблизости кто-то засыпал, дух стремился намочить свой колпак в человеческой крови. Однако отогнать его было проще простого – достаточно было процитировать Библию или осенить себя крестным знамением.
Широкоизвестный и прекрасно задокументированный случай вампиризма был зафиксирован в аббатстве Мелроуз в Шотландии в XII веке. Один священник, проживший, прямо скажем, не достойную священника жизнь, умер и был похоронен на территории аббатства. После того как он несколько раз появился в постели женщины, духовником которой был при жизни, женщина пожаловалась на это монахам из аббатства; укусов на ней не было. Четверо монахов решили попеременно нести стражу на кладбище, и один из них увидел, как священник-вампир встает из могилы. Когда вампир приблизился, монах ударил его топором и загнал обратно в могилу. На следующий день группа монахов эксгумировала труп и обнаружила, что гроб полон крови, а на трупе остался след от топора, после чего было решено кремировать тело и развеять прах. Больше женщина на нежелательные посещения не жаловалась.
В XII веке подобные верования были, по всей видимости, широко распространены, но течением времени отмирали – иначе можно было бы ожидать, что они будут упоминаться, например, в материалах процессов против ведьм. Тем не менее, именно в вампиризме ведьм не обвиняли.
Когда в XVII веке появились первые сообщения о вампирах из Восточной Европы, создавалось впечатление, будто речь идет о каком-то новом явлении, характерном только для континента. Любопытно, что само слово «вампир» в английском языке впервые появляется в переносном значении – и лишь в 1741 году, в примечании к книге «Наблюдения о революции 1688 года», опубликованной лишь спустя 60 лет после написания: слово используется в переносном смысле («вампиры общества и расточители королевства», однако без всяких объяснений, как будто они и не требовались. В дальнейшем известны несколько упоминаний о вампирах – однако речь всегда шла о случившемся где-то далеко, за границей.
До конца XIX века о вампирах упоминалось лишь в художественной литературе.
В девяностые годы XIX появилось сообщение о вампире из Кроглин-Грейндж. Кроглин-Грейндж – это старый дом, расположенный в Кемберленде. Легенда гласит, что этот дом снимали трое молодых людей – Майкл и Эдвард Крансвеллы и их сестра Амелия. Однажды жаркой летней ночью Амелия легла спать у окна, но не могла уснуть из-за духоты и вдруг услышала, как в окно кто-то скребется и дергает раму, пытаясь высадить стекло. Бедная женщина оцепенела от ужаса, не могла шелохнуться и бессильно смотрела, как в окно влезает существо с бурым лицом и горящими глазами. Существо вцепилось в нее и стало кусать за горло. Женщина закричала, братья прибежали ей на помощь, но существу удалось скрыться (за церковной оградой).
Врач посоветовал Амелии сменить обстановку, и братья на несколько месяцев увезли ее в Швейцарию. Следующей весной они вернулись, и история повторилась, но на этот раз одному из братьев удалось проследить за неизвестным существом и ранить его в ногу из ружья. Существо скрылось в склепе на кладбище. Утром братья позвали на помощь соседей и вошли в склеп, где и обнаружили, что один из гробов, в отличие от прочих, не был покрыт пылью и паутиной. Гроб открыли и увидели тело, в ноге которого была свежая огнестрельная рана. Тело извлекли и сожгли.
Из Великобритании слухи о вампирах распространились и в США, где в Род-Айленде и Восточном Коннектикуте в конце XIX века была настоящая вампирская паника. Сохранилось множество свидетельств о случаях, когда родственники выкапывали покойников и вырезали у трупов сердца, полагая, что усопший был вампиром, ответственным за болезни и смерти в семье. Считалось, будто заразиться чахоткой можно в результате ночных визитов оживших покойников, умерших от этой болезни. Интересно, однако, что для описания этих вредоносных мертвецов никогда не употреблялось слово «вампир»! Наиболее известный (и последний задокументированный) случай произошел с девятнадцатилетней жительницей Род-Айленда Мерси Браун, которая умерла в 1892 году. Ее отец, которому помогал семейный доктор, эксгумировал ее тело через два месяца после смерти. Сердце Мерси было вырезано и сожжено. Запись об этом случае найдена среди бумаг Брэма Стокера – скорее всего, писатель использовал эту историю при работе над романом «Дракула».
В 1960–1980 годах распространились слухи о вампире с Хайгейтского кладбища в Лондоне (официально оно называется кладбищем Св. Якова и освящено в 1839 году). Кладбище и раньше было знаменито тем, что Брэм Стокер сделал его местом захоронения Люси Вестенра, жертвы Дракулы.
В 1967 году вампиролог-любитель Шон Манчестер получил сообщение от двух школьниц, которые утверждали, будто видели, как открывались некоторые могилы и оттуда поднимались мертвецы. В последующие два года Манчестер собрал целую коллекцию подобных свидетельств. В 1969 году одной из школьниц, Элизабет Войдила, стали сниться кошмары – ей снилось, что к ней в комнату проникает какая-то зловещая фигура. У девушки развилась тяжелая анемия, а на шее были обнаружены две ранки, так напоминавшие классический укус вампира. Узнав об этом, Манчестер и молодой человек – приятель Элизабет стали лечить ее как жертву вампира и наполнили ее комнату чесноком, крестами и святой водой. Вскоре она поправилась.
Когда родился четвертый ребенок, никто в доме не ложился спать – все охраняли новорожденного. В доме был и чужеземец, который тоже принимал участие в бдении. С приближением ночи он заметил, что все обитатели дома уснули, как ни старались бодрствовать. Внезапно в комнате появилась женщина, одетая как знатная дама, – она подошла к колыбели и наклонилась над ней.
Чужеземец схватил женщину прежде, чем она смогла причинить ребенку вред. Незнакомка оказалась состоятельной горожанкой. Эта горожанка была вызвана в суд, и стало очевидно, что она ни в чем не повинна – женщина, схваченная у колыбели, приняла ее облик. Тогда колдунья вырвалась из рук стражников и с леденящим душу воплем улетела прочь.
Вильям Ньюбургский в своей «Истории Англии» также упоминает о вампирах, по крайней мере, об оживших мертвецах, – например, о покойнике, который являлся своей жене, потом стал тревожить соседей и скот и прекратил безобразия лишь после того, как его труп, не тронутый разложением, эксгумировали и хотели было сжечь, но в конце концов ограничились «епископским прощением».
В обоих этих рассказах отсутствует самый существенный элемент: демоны и мертвецы не пили ничьей крови. Однако из второго рассказа очевидно, что уже в те времена с подозрительными покойниками пытались справиться теми же средствами, что и у народов Восточной и Центральной Европы.
Зато в раннем шотландском фольклоре упоминаются уже самые настоящие вампиры. Например, баоббан сит являлся жертвам в облике ворона или вороны, а чаще всего – девушки в длинных зеленых одеждах, скрывающих оленьи копытца. Красавица соблазняла путников пением и плясками, а поутру их находили мертвыми и без капли крови. А дух по прозванию «красный колпак» селился в заброшенных жилищах и в местах, где было совершено насилие. Если поблизости кто-то засыпал, дух стремился намочить свой колпак в человеческой крови. Однако отогнать его было проще простого – достаточно было процитировать Библию или осенить себя крестным знамением.
Широкоизвестный и прекрасно задокументированный случай вампиризма был зафиксирован в аббатстве Мелроуз в Шотландии в XII веке. Один священник, проживший, прямо скажем, не достойную священника жизнь, умер и был похоронен на территории аббатства. После того как он несколько раз появился в постели женщины, духовником которой был при жизни, женщина пожаловалась на это монахам из аббатства; укусов на ней не было. Четверо монахов решили попеременно нести стражу на кладбище, и один из них увидел, как священник-вампир встает из могилы. Когда вампир приблизился, монах ударил его топором и загнал обратно в могилу. На следующий день группа монахов эксгумировала труп и обнаружила, что гроб полон крови, а на трупе остался след от топора, после чего было решено кремировать тело и развеять прах. Больше женщина на нежелательные посещения не жаловалась.
В XII веке подобные верования были, по всей видимости, широко распространены, но течением времени отмирали – иначе можно было бы ожидать, что они будут упоминаться, например, в материалах процессов против ведьм. Тем не менее, именно в вампиризме ведьм не обвиняли.
Когда в XVII веке появились первые сообщения о вампирах из Восточной Европы, создавалось впечатление, будто речь идет о каком-то новом явлении, характерном только для континента. Любопытно, что само слово «вампир» в английском языке впервые появляется в переносном значении – и лишь в 1741 году, в примечании к книге «Наблюдения о революции 1688 года», опубликованной лишь спустя 60 лет после написания: слово используется в переносном смысле («вампиры общества и расточители королевства», однако без всяких объяснений, как будто они и не требовались. В дальнейшем известны несколько упоминаний о вампирах – однако речь всегда шла о случившемся где-то далеко, за границей.
До конца XIX века о вампирах упоминалось лишь в художественной литературе.
В девяностые годы XIX появилось сообщение о вампире из Кроглин-Грейндж. Кроглин-Грейндж – это старый дом, расположенный в Кемберленде. Легенда гласит, что этот дом снимали трое молодых людей – Майкл и Эдвард Крансвеллы и их сестра Амелия. Однажды жаркой летней ночью Амелия легла спать у окна, но не могла уснуть из-за духоты и вдруг услышала, как в окно кто-то скребется и дергает раму, пытаясь высадить стекло. Бедная женщина оцепенела от ужаса, не могла шелохнуться и бессильно смотрела, как в окно влезает существо с бурым лицом и горящими глазами. Существо вцепилось в нее и стало кусать за горло. Женщина закричала, братья прибежали ей на помощь, но существу удалось скрыться (за церковной оградой).
Врач посоветовал Амелии сменить обстановку, и братья на несколько месяцев увезли ее в Швейцарию. Следующей весной они вернулись, и история повторилась, но на этот раз одному из братьев удалось проследить за неизвестным существом и ранить его в ногу из ружья. Существо скрылось в склепе на кладбище. Утром братья позвали на помощь соседей и вошли в склеп, где и обнаружили, что один из гробов, в отличие от прочих, не был покрыт пылью и паутиной. Гроб открыли и увидели тело, в ноге которого была свежая огнестрельная рана. Тело извлекли и сожгли.
Из Великобритании слухи о вампирах распространились и в США, где в Род-Айленде и Восточном Коннектикуте в конце XIX века была настоящая вампирская паника. Сохранилось множество свидетельств о случаях, когда родственники выкапывали покойников и вырезали у трупов сердца, полагая, что усопший был вампиром, ответственным за болезни и смерти в семье. Считалось, будто заразиться чахоткой можно в результате ночных визитов оживших покойников, умерших от этой болезни. Интересно, однако, что для описания этих вредоносных мертвецов никогда не употреблялось слово «вампир»! Наиболее известный (и последний задокументированный) случай произошел с девятнадцатилетней жительницей Род-Айленда Мерси Браун, которая умерла в 1892 году. Ее отец, которому помогал семейный доктор, эксгумировал ее тело через два месяца после смерти. Сердце Мерси было вырезано и сожжено. Запись об этом случае найдена среди бумаг Брэма Стокера – скорее всего, писатель использовал эту историю при работе над романом «Дракула».
В 1960–1980 годах распространились слухи о вампире с Хайгейтского кладбища в Лондоне (официально оно называется кладбищем Св. Якова и освящено в 1839 году). Кладбище и раньше было знаменито тем, что Брэм Стокер сделал его местом захоронения Люси Вестенра, жертвы Дракулы.
В 1967 году вампиролог-любитель Шон Манчестер получил сообщение от двух школьниц, которые утверждали, будто видели, как открывались некоторые могилы и оттуда поднимались мертвецы. В последующие два года Манчестер собрал целую коллекцию подобных свидетельств. В 1969 году одной из школьниц, Элизабет Войдила, стали сниться кошмары – ей снилось, что к ней в комнату проникает какая-то зловещая фигура. У девушки развилась тяжелая анемия, а на шее были обнаружены две ранки, так напоминавшие классический укус вампира. Узнав об этом, Манчестер и молодой человек – приятель Элизабет стали лечить ее как жертву вампира и наполнили ее комнату чесноком, крестами и святой водой. Вскоре она поправилась.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента