Александр Голодный
Право на смерть. Ярче тысячи солнц

Пролог

   Память… Сверхъестественный дар Всевышнего, во многом определяющий саму суть человека. Но как иногда хочется забыть то, что заставляет истекать болью сердце, то, что невозможно вернуть и изменить…
   Я пришел в этот мир, покинув тело военного инженера, вселившись в оболочку замученного опытами и выброшенного умирать на свалку молодого парня. «Стертый», «дохляк», «Зомбак» – вот с чего пришлось начинать. Опыт прошлой жизни, упорство, помощь друга – братишки Солдата сначала подняли над общей массой заключенных, а потом позволили войти в правящую верхушку свалки-тюрьмы. Странный мир… И страшный. Англия здесь довела до совершенства колониальную политику, поэтому нет государств и стран – есть одна Колониальная Империя. Технические знания даются лишь избранным, а каждый человек носит в себе чип радиометки, определяющий его жизнь. Моя жизнь не планировалась – согласно чипу я мертв.
   Сумев бежать, чудом обосновался под чужой личиной в доме, как оказалось, известнейшего предателя бывшей России. Покойного, к счастью. Знакомство с его дочерью Еленой и внучкой Кэт, демонстрация инженерных талантов первоклассной советской школы, создание легенды… В жизни появилась новая женщина – Марджи, занимающая весьма высокий пост начальница ставшей очень близкой к тому моменту Елены. Полученный в награду за смерть паранормальный дар позволил навсегда войти и в ее жизнь.
   Нелегал в квадрате, скрывающий истинное лицо и даже фальшивую личину, я не избежал ошибок и захвата. Но открывшаяся устойчивость к действию допросной химии и продуманные действия Марджи кардинально изменили ситуацию, заставив организатора охоты – командира военной базы – принять меня на службу. Параллельно изменился и статус в радиометке RFID – не просто мертвый, а проходящий службу в подразделении военной контрразведки мертвец. Есть что-то символичное в этой издевке судьбы, не правда ли?

Часть первая
Воентех

   Что делает хреновый командир, когда ему на голову сваливается внезапная задача? Правильно, вызывает подчиненного и полностью перекидывает проблему ему. Поэтому сейчас на меня совершенно ошарашенно смотрит знакомый сержант (тот самый из группы захвата), я с преданным видом демонстрирую немедленную готовность к исполнению приказов. Наконец пазл из продолжительного инструктажа и моей персоны в стриженой военной голове более-менее складывается.
   – Рядовой?..
   – Сэр сержант, рядовой Серж Росс, сэр!
   Вот что значит дать человеку привычную точку опоры. Сержант расправляет плечи, в глазах появляется уверенность.
   – Рядовой Росс, с этой минуты я, сержант О’Нилл, твой папа и твоя мама. Ты заключил контракт, поэтому твоя задница на два года принадлежит колониальным вооруженным силам. Понятно?
   – Да, сэр!
   – А кто для тебя является главным в вооруженных силах, рядовой?
   – Сэр сержант, мой командир – вы, сэр!
   – Правильно. Вижу, что ты не безнадежен, рядовой. Упор лежа – принять!
   Рухнув, исполняю.
   – Двадцать раз отжаться, рядовой!
   Ну, это мелочь. Четко отжимаюсь, вскакиваю.
   – Да, сэр!
   На лице сержанта удовлетворение:
   – За мной, рядовой.
   – Да, сэр, слушаюсь, сэр!
   Парикмахерская. Гражданский мастер ловко и привычно укорачивает прическу, тормозит над усиками.
   – Усы оставить.
   – Как скажете, сэр. Кого-то вы мне напоминаете…
   – Питерса. Черный тех.
   – Да, сэр, точно!
   Стряхиваются срезанные волосы, снимается накидка.
   – Готово, сэр.
   – Благодарю. Отличная работа.
   – Спасибо, сэр.
   Удивительно, сержант на наличие усов не обратил никакого внимания. Не понял, а почему?
   Вещевой склад. Неотличимый от наших прапоров хитрован измеряет параметры, выдает летний комплект формы, нательное белье, легкие берцы, рюкзак, различную мелочь. О, интересно – военная модель кэша. Прочный обрезиненный корпус защитного цвета, дисплей за толстым пластиком, жесткий синтетический чехол. Быстро упаковываю рюкзак, перевязываю шпагатом и подхватываю форму, выхожу.
   – Как должен передвигаться солдат колониальных вооруженных сил?
   – Бегом, сэр!
   – Рядовой, бегом марш!
   Это разве бег? М-да, сержант, не нюхал ты наши десять км. Немного мешается форма в руках, болтается рюкзак за спиной (надо было отрегулировать лямки), но скоро оказываемся перед небольшим одноэтажным зданием, расположенным немного в стороне от основных служб. Табличка у входа недвусмысленно сообщает: «Взвод Дельта». Кстати, я ничего не потерял по дороге, а на это явно присутствовал расчет.
   – Рядовой, сложить вещи на скамейку. Упор лежа – принять. Двенадцать раз отжаться.
   – Да, сэр!
   Заходим в здание. Напротив входа стол дежурного. Увидев нас, солдат явно неспешно поднимается:
   – Сэр сержант, за время моего дежурства происшествий не случилось. Капитан Фрай арестовал рядового Крайновски, сэр. Был очень раздражен, сержант.
   – Крайновски уже переведен в роту охраны, Майкл. Поверь мне – заслуженно переведен. Хорошо, что я успел набить ублюдку морду.
   – Ясно. Разрешите спросить, сэр…
   – Этот рядовой теперь будет вместо него.
   Удивление на лице солдата:
   – Хиловат он, сержант.
   – Капитан все доведет на построении. Рядовой Росс?
   – Да, сэр!
   – Здесь теперь твой дом и твоя семья.
   – Да, сэр, слушаюсь, сэр!
   Широкий коридор – место построения личного состава, сюда же выходят кубрики на два человека, разделенные легкими стенами, рядом с дежурным комната для хранения оружия, на другом конце – туалет, умывальник, душ, взводная каптерка, бытовая комната.
   – Вот твоя койка и твой шкафчик, рядовой. Каким должен быть шкафчик?
   – Всегда заперт, сэр!
   Он явно что-то хочет спросить, но сдерживает себя. Смотрит на часы:
   – Ровно через сорок три минуты, рядовой, ты должен стоять в форме напротив дежурного. Ясно?
   – Да, сэр! Разрешите выполнять, сэр?
   Кивок, сержант выходит. Быстро распаковываю форму, отбираю, что надеть, пулей лечу в бытовую комнату, включаю утюг прогреваться. Где-то должно быть… Ага, в шкафчике сложенные куски марли для глажки. Намочить, за формой. Скидываю все гражданское, кроме часов, отправляю в свой шкафчик. Нательное, носки, берцы на себя, камуфляж в руку и назад – гладить.
   Точно в указанное время стою по стойке «смирно» (ничем не отличается от вошедшей в привычку за двадцать лет службы нашей) у стола дежурного, полностью соответствуя плакату с образцами внешнего вида военнослужащего за его спиной. В моем отсеке полный порядок, только на тумбочке в крэдле заряжается кэш. Появляется сержант, тщательно инспектирует придирчивым взглядом. Недостатков нет. Выглажено даже кепи, эмблемы из перевернутого (обычный прикол для новичков) переведены в нормальное положение. Проходит, проверяет бытовку и отсек.
   – За мной, рядовой.
   – Слушаюсь, сэр!
   Неспешный бег, прерываемый попавшимся навстречу лейтенантом. Сержант переходит на средненькое подобие строевого шага, выполняет воинское приветствие. В моем исполнении все гораздо четче. Еще десяток шагов, О’Нилл не выдерживает:
   – Росс, ты что – служил?
   – Сэр, прошу прощения, сэр! Мне запрещено разглашать эту информацию, сэр!
   – Так-так… Упор лежа – принять. Двадцать раз.
   – Да, сэр!
   Добираемся до столовой. Клумбы, чистота внутри и снаружи, вкусные ароматы. Просторный зал, столики на четверых, большие окна, сверкающая нержавейка. Помыв руки, заполняем подносы. Первое, второе, салат, чай с бисквитом, апельсин, салфетки. Размер порций впечатляет.
   – На обед у тебя двадцать минут, рядовой. Запомни – каждый день в час двадцать для тебя обед, в шесть сорок ужин и в семь утра завтрак.
   – Да, сэр, запомнил, сэр!
   Сметаю содержимое тарелок. Наваристый суп, пюре с котлетой и подливкой, салат из огурцов-помидоров. Да, с таким питанием можно Родину защищать. Все сытное и полноценное, очень вкусно приготовлено. Укладываюсь в пятнадцать минут, добиваю десертный апельсин. В казарму возвращаемся нормальным шагом. Отдав распоряжения и оставив меня у стола дежурного, сержант убыл по делам. Понемногу появляются военнослужащие взвода, перекидываются с дежурным словами, посматривают на меня. Получивший указания капрал выдает из каптерки постельное белье, одеяло, полотенце, заполняет специальные пластиковые бирки для прачечной. Кстати, можно стирать и в бытовой комнате, но не бесплатно – стоит стандартная стиральная машина, как в прачечной самообслуживания. Застилаю, отбиваю койку согласно приведенному на плакате образцу, возвращаюсь к столу дежурного. Мелькнули знакомые лица солдат из группы захвата. Странно, но не узнали. Входят О’Нилл и Фрай.
   – Смирно! Сэр капитан, во время моего…
   – Построение.
   – Слушаюсь, сэр! Взвод, строиться!
   Меня придерживает за локоть сержант. Втроем стоим перед строем.
   – Равняйсь! Смирно!
   – Вольно.
   – Вольно!
   – С сегодняшнего дня в нашем взводе будет проходить службу рядовой Росс. Сержант О’Нилл?
   – Да, сэр!
   – Рядового на тесты.
   – Слушаюсь, сэр! Рядовой Росс?
   – Да, сэр!
   – Направо. Шагом марш.
   Мы с сержантом уходим, а взвод сейчас явно будут инструктировать насмерть по поводу одной нескромной персоны.
   Тесты, тесты, тесты.
   Поскольку я проскочил мимо рекрутской конторы, необходимые данные получают на месте. Полнейший медицинский осмотр (правильно оценив изрядные сине-желтые синяки на ребрах, сержант принял невозмутимый и непричастный вид), тесты интеллекта, выполнение физических нормативов, психологические тесты, снова нормативы. К ужину совершенно забодался, а О’Нилл получил пачку бумаги – дело на меня, любимого, причем содержимое стопы его, с одной стороны, порадовало (полностью готов к службе), а с другой – заинтриговало (слишком готов).
   Вечером, кроме ужина, было одно светлое пятно – зашедший капитан ознакомился с результатами проверок и сбросил со своего элитного на мой кэш украденную Крайновски сумму. Все точно, до единицы.
   Дальше пошла сплошная муштра. Первая неделя новичка – красная фаза. Перехожу под командование капралов, иногда рядовых, постоянно поднимаюсь по тревоге ночью, все время бегаю. Сколько отжался и качнул пресс, вспомнить невозможно, потому что занимался этим все время, а делом принципа каждого военнослужащего, ставшего временным командиром, было довести до предела физических сил. Контроль за действиями абсолютный и полнейший, прерывается максимум на час в сутки. Физподготовка, строевая, уставы. Во время окуривания слезоточивым газом заставляли снимать противогаз и произносить вслух звание, имя, фамилию и единый идентификационный номер. После третьей попытки отстали, оценив объем легких и умелое обращение с противогазом. Но газу слегка нюхнул. Кстати, так себе концентрация, наш безбашенный химик если уж дорывался, так лил, как из бочки.
   Хорошо, если удавалось поспать часа четыре подряд, и не дай бог было задремать на занятиях. Но… С ходу возникло огромное «Но». В свое время ознакомившись с методиками подготовки новобранцев в вооруженных силах США, был готов к тому, что с первой секунды меня начнут ломать, уничтожать как личность, изготавливая совершенную нерассуждающую машину, заточенную только на исполнение любых приказов. Этого не было. Не было совсем. Сержант тренировал безжалостно, но и без садизма. Он и другие военнослужащие взвода показывали личным примером «как надо» и добивались того исполнения показанного, которое соответствовало армейским требованиям, а не личным желаниям и прихотям. Каждый инструктор был высококлассным специалистом в избранной для занятий сфере, сержант являлся образцом и универсалом во всем. Отдельные совпавшие с нашим миром детали требований к новобранцам только подчеркивали разницу в системе. Я искал аналогии в известных фактах нашего мира и находил подобное только в шефстве солдат Вермахта над новичками. Методика скрупулезного изучения и максимально рационального обучения новобранца также была построена с немецкой педантичностью. Поэтому никаких дрилл-сержантов, «охраны» кустов и мытья сортиров по ночам. Кстати, помещение взвода два раза в день буквально вылизывали гражданские уборщики. На долю дежурного оставалась лишь комната для хранения оружия. Объяснив и добившись правильного выполнения, меня иногда даже хвалили, не забывая, впрочем, дополнительно «нагрузить попутной тренировкой» и абсолютно лишая времени на безделье. Обилие инструкторов и их «скользящий график» полностью смазывали в сознании часы, минуты и время суток. Единственное, что соблюдалось свято, – прием пищи. Также всегда выкраивал время на приведение в порядок внешнего вида и трехминутного звонка моим девчатам. С одного телефона Елене, с другого – Марджи, через день – Кате. По мне очень скучали, быстро вываливали новости, просто радовали своими милыми, нежными голосами, отвлекая от непрерывного напряжения, помогая расслабиться. Два комплекта нательного белья и носков стремительно ветшали, я их стирал каждую ночь, возвращаясь под утро с очередной индивидуальной тревоги, иногда засыпая стоя у стиральной машины. Только в последний день первой недели О’Нилл сводил (бегом, только бегом) в армейский магазин. Взял по его указанию еще два комплекта нательного белья, пять пар носков, бритвенных и гигиенических принадлежностей.
   Вторая неделя – предбоевая подготовка – белая фаза. Во взвод доставлено мое личное оружие, теперь постоянно отягощен штурмовой винтовкой (здорово похожа на FN-FAL). Сборка-разборка, чистка, строевые приемы с оружием, рукопашный бой с винтовкой, рукопашный бой с ножом, просто рукопашный бой. Невозмутимый скандинав Сведенборг, назначенный лично капитаном как самый осторожный, гонял меня по площадке и демонстрировал вполсилы (но очень больно) боевые приемы.
   К слову о боях – единственная виденная за три недели драка между военнослужащими взвода более походила на спортивный поединок и протекала под присмотром сержанта. Меня не трогали, конечно, благодаря твердому инструктажу и предупреждению капитана Фрая. За нарушение приказов командира здесь наказывали финансово, то есть очень доходчиво. Крайновски, кстати, попал на месячное денежное довольствие – пребывание в карцере не оплачивается. Были назначены и индивидуально ответственные за мою безопасность – эту четверку увидел сразу, как только появился первый желающий потретировать новичка в силу своего поганого характера. «Его пример – другим наука», тут классик моего мира был точен, как атомные часы, повтора объяснения не потребовалось, новые желающие не возникли. Но и сам не наглел, старался держать ровные отношения и соблюдать дистанцию.
   Теорию по тактике и Уставы бегом сменяли любимая физическая подготовка и строевая, а падал и отжимался в промежутках уже как в балете – легко и непринужденно. К концу второй недели проведена текущая аттестация по предметам обучения. Недоверчиво вглядываясь в результаты, капитан не раз окидывал меня любопытным взглядом, но вопросов не задавал. Итогом стало разрешение не орать: «Да, сэр!» и «Слушаюсь, сэр!», а произносить нормальным голосом. Переход к третьей – синей фазе – увенчался тем, что дали поспать аж семь часов подряд.
   Синяя фаза. На занятиях по огневой присутствует весь взвод. Получение штурмовой винтовки, две обоймы, подгонка РПС. Поскольку мы спецподразделение – получение пистолета (копия «Браунинг HP»), два магазина, кобура. Обтянутая маскировочной сеткой каска, легкий бронежилет, рюкзак с сухпаем и водой. Шестимильный кросс на стрельбище. Первое упражнение – стрельба лежа по поднимающимся на трех рубежах мишеням. Каждую винтовку отладил штатный оружейник, все пристреляны. Без проблем укладываю цели. Второе упражнение – штурм вражеского укрепления. Мишени выпадают из всех неприметных мест, но ни одна не избегает пули. На выходе из тактического лабиринта сдаю неизрасходованные патроны, сержант одобрительно кивает, а здоровяки моего третьего отделения довольно хлопают по плечу. Эти два норматива, оказывается, влияют на размер дополнительного вознаграждения всего отделения. Один заваливает стрельбу – страдают все. Продуманно. Штурмовая полоса. Нормально. Наконец-то обед. Уплетаю сухпай, как корова сено. Черт, ем много, но здорово похудел. Мышцы, правда, растут, хотя и болят от постоянных нагрузок. Целых полчаса блаженного отдыха. Новое упражнение – стрельба из пистолета по неподвижной мишени на количество очков. Знакомо, и дистанция привычная. Стойка не определена, но бойцы в основном стреляют, держа пистолет обеими руками. Нет, родная офицерская моего мира привычнее. Пистолет тяжелее «макарова», но в разы удобнее. Особенно нравится больший наклон рукоятки (не надо выводить прицельную линию) и то, что после выстрела он возвращается в исходное положение, а не задирается кверху. Мягкий спуск добавляет удовольствие. Шесть патронов размеренно покидают обойму.
   – Росс, если ты попал хотя бы два раза, считай, что тебе невероятно повезло. Но если в мишени, рядовой, не окажется дырок, ты долго будешь вспоминать сегодняшнюю ночь.
   – Да, сэр.
   Сказал бы я тебе, где дырка, сержант. В армии – отверстие.
   Идем к мишеням. Две десятки, восьмерка, три девятки. Сержант второй раз пересчитывает попадания. Что там считать? Подходят еще трое из той группы захвата, смотрят, молча переглядываются.
   Снова тактический лабиринт, но уже с пистолетом. Мишень – пуля, результат неизменен. Ну, любил я в той жизни пострелять, что поделаешь? Даже входил в офицерскую сборную части. Не добив вторую обойму (враги кончились), выхожу. О’Нилл и троица уже получили результаты стрельб, со сложными чувствами глядят на ствол в моей руке. Разряжаюсь, сдаю патроны. Рядовой Милош не выдерживает:
   – Послушай, Росс, а тогда, если бы у Крайновски оказались патроны?..
   – Простите, сэр, но мне был отдан приказ, и я обязан был его выполнить, сэр.
   – Мать! Твою мать! Увижу траханного Крайновски – набью уроду морду!
   – Остынь, Милош. Я уже это сделал. Франческо?
   – Да, сержант?
   – Прикинь – ты единственный, кто мог остаться в живых.
   Здоровяки ржут, я улыбаюсь. Ага, сейчас, оставил бы я живых… Контрольный выстрел никто не отменял.
   Метание гранат. Меня как новичка плотно опекают, но уверенно забрасываю наступательную и оборонительную в центр группы мишеней.
   Стрельба из пулемета и снайперской винтовки, лицом в грязь не ударил.
   Вообще стрелковая подготовка взвода на высоком уровне – отдельные средненькие результаты были только при стрельбе из пистолета.
   Кросс назад, сдача оружия, ужин. После ужина опять ждет спортгородок.
   Следующие дни посвящены всему, что связано с боевыми действиями против партизан, и городскому бою. Выполняю разведку, снимаю и ставлю мины, маскируюсь сам и ищу замаскировавшегося противника, ориентируюсь в лесном массиве (чистеньком и прозрачном, как парк отдыха), учусь пользоваться радиосредствами. Кстати, военные радиостанции не в лучшем состоянии – ВЧ-контуры явно расстроены, связь плохая и пропадает даже на близком расстоянии. Тактика движения штурмовых групп в городе, штурм одиночного здания, использование альпинистского снаряжения, неоднократное преодоление штурмовой полосы.
   Вторник. Завтра последний день укороченного курса молодого бойца. Мой многократно пропитанный потом и стиранный камуфляж совсем выцвел и находится на последнем издыхании. Оказывается, это учтено. После обеда сержант ведет в вещевой склад и лично участвует в подборе двух комплектов обмундирования. Летний полевой камуфляж, как и тот, что получил в первый день, и более качественный повседневно-парадный. Новые, также повседневно-парадные берцы, ремень и кепи в комплекте. На рукаве камуфляжа шеврон – «колониальные вооруженные силы». Невероятное дело – никто больше не «роняет», спокойно вымылся в душе и глажу обмундирование. Во взводе, кроме дежурного, человек десять – те, кто не живет в городе или не убыл туда развлечься. Вот один из них, устав от ти-ви, заглядывает ко мне и начинает излагать свою Великую Мечту о том, как, накопив за время службы капитал, вернется домой, приобретет квартиру, женится и будет жить-поживать. Слушаю с внимательным лицом, кивая и пропуская текст мимо ушей. Приготовив форму, вежливо отделавшись от надоедливого собеседника, выхожу на улицу для обязательных звонков.
   Маргарет. Строгая леди уточняет про здоровье, питание и настроение (Марджи, когда я тебя слышу, это уже праздник!), успокоенно вздыхает и коротко делится своими производственными успехами.
   Елена. «Ах, Серж, дорогой, как без тебя скучно!» Излагает офисные новости, хвастается достижениями по работе, рассказывает о Кате: «Стала такой взрослой, такой самостоятельной… Боже мой, неужели у меня взрослая дочь, а я уже старая?» Утешаю.
   Катя. Самостоятельная моя. Дите дитем. Ворох светско-концертных сплетен, несистематизированный отчет о записях и предстоящем концерте. Мои поучения о правильном питании, спорте и распорядке дня.
   Все, полегчало. Еще пять минут подышать и в подразделение – скоро отбой.
   Среда. После завтрака прибывший капитан Фрай выводит меня из строя и достаточно торжественно вручает шеврон принадлежности к военной контрразведке. Бодро благодарю, возвращаюсь в строй. Отныне жизнь переходит к строго плановому распорядку в соответствии с расписаниями занятий на стендах. Резко появилось обилие свободного времени, впрочем, ненадолго. Майор не забыл слова Маргарет и решил опробовать свалившегося на голову Черного Теха в деле. Прибывший лейтенант Паукер – командир взвода обеспечения – приводит в свое хозяйство. Радиостанции, боевые электронные планшеты, навигаторы, видеокамеры и мониторы, специализированные вычислители, блоки от автомобилей, стенды, тренажеры и куча другой электронной военной аппаратуры, включая телевизоры, кэши, часы и прочее. Причину застоя в ремонте сразу определяю по расширенным зрачкам, запаху свежего косяка и знакам отличия мэтра-воентеха. Сынок штабной шишки в состоянии укуренного нестояния. Лейтенант кротко и скромно развел руками и испарился. Оставшийся за него тех-капрал показал комнату ремонта электроники и оборудование. К моему удивлению, было почти все, включая плоский цифровой монитор-осциллограф, генераторы сигналов и паяльную станцию. В шкафу перепутанной кучей лежат инструкции по ремонту и обслуживанию вместе с принципиальными схемами. Остальные шкафы забиты ЗИПами и упаковками радиодеталей. Вот как, оказывается, должен работать местный тех.
   – Сэр, что надо отремонтировать в первую очередь?
   – Рядовой, вы разбираетесь в системах видеонаблюдения?
   Через час капрал получил полноценный и подтвержденный практическими примерами ответ. Срочно вызванный лейтенант убедился в полной исправности только что лежавшего мертвым грузом оборудования, оценил внешний вид новоявленного мастера (камуфлированная футболка, бинокулярные очки на голове, дымящийся паяльник, рядом осциллограф рисует хитрые синусоиды), впечатлился и рванул к капитану Фраю – договариваться. По-моему, Фрай и сам не против скинуть крайне неудобного подчиненного под пригляд другого офицера в тихое и спокойное место. В итоге во взводе «Дельта» я только ночую и посещаю занятия по физической подготовке и стрельбе, самостоятельно убывая после завтрака в мастерские. Стоит ли говорить, что оставшаяся неделя казарменного положения проскочила пулей? Вот уже стою на КПП в ожидании утреннего субботнего автобуса в Сити. Чуть больше часа пути, десять минут пешком. Нажимаю кнопку звонка, хлопает дверь, слышу стук каблучков. Елена:
   – Боже мой, Серж!
   Она не может наглядеться, а я наконец осознал, что прожил целый месяц без этой потрясающе красивой женщины. Идем в дом, Елена не успокаивается:
   – Как ты возмужал, Серж! У тебя стало такое суровое лицо, и эта форма… Ты настоящий офицер!
   – Всего лишь рядовой военной контрразведки, Елена.
   – Нет, ты так держишься, и у тебя такая осанка…
   Лена проводит ладонью по моей груди. Вспышкой огня желания проявляется ее аура. Катя приедет только через несколько месяцев, поэтому от полыхающей лавы этого вулкана страстей никто не спасет. Последняя связная мысль была о том, что необходимо уложиться до приезда Маргарет. Кстати, уложиться – это самое точное слово…
   Въезжает черный лимузин, я у открытых ворот демонстрирую безупречное выполнение воинского приветствия. Ральф открывает дверцу, выходит Марджи. Строго движется ко мне, останавливается, окидывает взглядом… и виснет на шее, сладко целуя. Эталон невозмутимости Ральф за ее спиной подмигивает и показывает оттопыренный большой палец. Оторвалась:
   – Как ты возмужал, Серж!
   – А ты стала еще красивее, Марджи.
   – Я снова слышу моего льстеца и верю ему, как последняя дура.
   – Ты очень умна, Марджи, а веришь потому, что это правда, идущая от самого сердца.
   – Ральф, я жду тебя завтра.
   – Слушаюсь, мисс Берг.
   Телохранитель кивает, прощаясь, четко козыряю в ответ. Машина уезжает, закрываю ворота.
   – Армия идет тебе на пользу, это удивительно. Твоя осанка…
   Так, про осанку я уже слышал. Продолжение было сногсшибательным в полном смысле слова. Нет, Маргарет контролирует себя, аура не видна.
   – Серж, у тебя молодое лицо, но взгляд… Ты больше похож на офицера, чем твои начальники.
   – У меня был достаточно трудный и насыщенный месяц, Марджи.