Страница:
2 марта 1868 г. следует новое назначение – виленским генерал-губернатором и командующим войсками Виленского военного округа. Эту должность Потапов занимал до июля 1874 г. и в короткий срок добился смещения с важнейших административных постов сторонников репрессивной политики своего предшественника Муравьева. Когда император решает избавиться от опеки «Петра IV» – П.А. Шувалова, то на его место 22 июля 1874 г. назначает Потапова, учитывая как его опыт работы в Третьем отделении и полиции обеих столиц, так и успешно завершенное дело Чернышевского.
От своего предшественника Потапову досталось большое количество арестованных участников «хождения в народ». Наученные неудачным опытом суда над участниками нечаевского общества, жандармы и следователи вели расследование чрезвычайно осторожно, в силу чего дело пропагандистов продвигалось крайне медленно. 267 молодых революционеров, которых следствие привлекло по этому делу, в ожидании суда провели в предварительном заключении целых три года. За этот срок многие из обвиняемых умерли или сошли с ума, в итоге перед судом предстали 193 человека, трое из которых скончались во время процесса. Это обстоятельство широко комментировалось в отечественной и зарубежной прессе, часть которой прямо обвиняла правительство в намерении уморить своих политических противников в тюрьме без суда. Тем не менее ореол мученичества за правое дело оказался весьма притягателен, и в 1874 г. новые массы студенчества устремились «в народ». Для выработки мер, способных уменьшить влияние революционной пропаганды, в декабре 1874 г. было образовано Совещание начальника Третьего отделения и семи министров, однако никаких кардинальных решений оно предложить не смогло.
Понимая, что все-таки надо что-то делать, Потапов 14 февраля 1875 г. разослал начальникам губернских жандармских управлений секретный циркуляр № 17. По сути, это была новая инструкция «по наблюдательной части», содержавшая «общие разъяснения по этому предмету». Циркуляр содержал требования к чинам жандармерии наблюдать «за духом всего населения и за направлением политических идей общества», раскрывать и преследовать любые попытки «к распространению вредных учений, клонящихся к колебанию коренных основ государственной, общественной и семейной жизни». В силу этого объектами постоянного жандармского наблюдения должны были стать «школы, публичные лекции и чтения для народа, дабы верно знать их направление и иметь возможность всегда указать вредных деятелей на этом поприще»; «книжная торговля, особенно вразнос, кабинеты для чтения и вообще все подобного рода заведения, имеющие возможность сбыта книг преступного или вредного содержания», и «лица, путешествующие для собирания разных сведений с научной целью, которой можно иногда прикрывать другую, преступную цель».
Усиление надзора дало некоторые результаты. Осенью 1875 г. в Москве была раскрыта «Всероссийская социально-революционная организация», ставившая целью революционную пропаганду среди рабочих крупных центров европейской части империи. 50 членов этой подпольной организации были схвачены жандармами, и впервые среди арестованных значительное число составили рабочие (14 человек) и женщины (16 человек). На состоявшемся в феврале–марте 1877 г. судебном процессе («Процессе пятидесяти») оправдано было только 3 человека, в сибирскую ссылку было отправлено 26 человек, на каторгу – 10, еще 10 приговорены к тюремному заключению и один – к заключению в смирительном доме. Однако праздновать заслуженный триумф главе Третьего отделения не довелось – еще до начала процесса у него открылось «разжижение мозга», перешедшее вскоре в «буйное помешательство», и 30 декабря 1876 г. Потапов был уволен от должности в связи с явно выраженным «умственным расстройством». За время своего пребывания на посту шефа жандармов и главного начальника Третьего отделения он по занимаемой должности стал членом Государственного совета, был произведен в чин генерала от кавалерии. Был награжден орденами Св. Владимира 4-й и 2-й степеней, Св. Анны 1-й степени, Св. Александра Невского, австрийскими орденами.
СЕЛИВЕРСТОВ Николай Дмитриевич (1830–1890). Временно исправляющий должность начальника Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии и шефа Отдельного корпуса жандармов в 1878 г.
Имя этого жандармского генерала, руководившего тайной полицией в течение двух месяцев после убийства главного начальника Третьего отделения Н.В. Мезенцева, было мало знакомо современникам и сегодня плохо известно даже специалистам (историки часто неправильно пишут его фамилию – Селивестров, Сильвестров). А между тем он был неординарным человеком среди жандармов.
Происходил из богатой дворянской семьи Симбирской губернии. По наследству получил обширные имения в Тульской, Саратовской, Тамбовской и Симбирской губерниях, мериносовый и конный заводы. В Карсунском уезде Симбирской губернии ему принадлежали суконная фабрика, производившая ежегодно 500–700 тыс. аршин сукна, механическая мастерская, чугуноплавильный, кожевенный и клеевой заводы. Это был один из самых состоятельных людей на посту руководителя высшего органа безопасности России.
С 1843 г. учился в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в Петербурге (его соучеником был знаменитый впоследствии географ П.П. Семенов-Тян-Шанский, ставший близким другом, а затем и душеприказчиком Селиверстова). По окончании школы в августе 1847 г. начал службу в чине корнета лейб-гвардии Гусарского полка. В апреле 1849 г. участвовал в походе к западной границе, предпринятом в связи с интервенцией русской армии в Венгрию. В 1852 г. был произведен в штабс-ротмистры и в 1854 г. назначен адъютантом генерал-адъютанта Николая I графа Ф.В. Редигера, в 1855 г. занявшего пост главнокомандующего Гвардейским и Гренадерским корпусами. В 1856 г. был переведен в лейб-гвардии Кирасирский полк в чине подполковника и назначен чиновником по особым поручениям при шефе жандармов и начальнике Третьего отделения В.А. Долгорукове; с конца 1861 г. состоял в чине полковника для особых поручений при министре внутренних дел, бывшем управляющем Третьего отделения А.Е.Тимашеве. В 1864 г. «исполнял должность» начальника штаба войск в Самарской, Казанской и Саратовской губерниях. Был награжден орденами Св. Анны 2-й и 1-й степеней, Св. Станислава 1-й степени. В июле 1867 г. Селиверстов был произведен в чин генерал-майора и назначен пензенским губернатором. Губернией управлял около пяти лет, был уволен в отставку «согласно его прошению, по расстроенному здоровью», получил «высочайшее соизволение» на присвоение звания почетного гражданина 12 городов Пензенской губернии. Являлся почетным мировым судьей по уездам Саратовской и Пензенской губерний.
Спустя несколько лет возвращается на службу в Отдельный корпус жандармов. В апреле 1878 г. становится товарищем главного начальника Третьего отделения и шефа Корпуса жандармов Н.В. Мезенцева, а после его убийства в августе 1878 г. назначается императором Александром II исполняющим должность главного начальника Третьего отделения и шефа Корпуса жандармов. По инициативе Селиверстова (совместно с министром внутренних дел Л.С. Маковым) дела о революционных террористах были переданы по подсудности в военно-полевые суды, что привело к резкому ужесточению наказаний за государственные преступления. Но наряду с этим в конце сентября новый руководитель тайной полиции издал секретный приказ о запрете расширительно толковать принятые 1 сентября 1878 г. временные правила о производстве арестов, и без того предоставлявшие жандармам исключительно широкие полномочия для арестов «подозрительных лиц», поскольку полагал, что подобные меры могут настроить против правительства общественное мнение.
Селиверстов не оправдал надежд императора и в октябре 1878 г. был уволен с должности товарища главного начальника Третьего отделения и шефа Корпуса жандармов. Выйдя в отставку, подолгу жил за границей, последние годы – в Париже, где 17 октября 1890 г. был убит выстрелом из револьвера в номере в гостинице польским социалистом Сигизмундом Падлевским, ранее отбывшим четырехлетнее заключение в варшавской тюрьме.
Существуют разные версии этого убийства. Жандармский генерал В.Д. Новицкий, в своих записках характеризовавший Селиверстова как «полнейшего самодура, крайне невоздержанного характера и скупости», считал, что убийство было организовано известными польскими социалистами С. Мендельсоном и М. Янковской, посчитавшими факт присутствия Селиверстова на процессе по делу русских эмигрантов-народовольцев, проходившем в парижском суде, свидетельством выполнения им специального задания русского правительства, – «чего в действительности вовсе и безусловно не было», по утверждению Новицкого.
Бывший чиновник Департамента полиции Л.П. Меньшиков, порвавший со своим ведомством, и другие современники из либерально-революционного лагеря, утверждали, что Селиверстов действительно выполнял специальную миссию в Париже – ревизию деятельности руководителя заграничной агентуры Департамента полиции П.И. Рачковского, и последний руками польского эмигранта (затем бесследно исчезнувшего) подстроил убийство нежелательного для себя генерала.
Незадолго до смерти в Петербурге Селиверстов составил завещание, по которому в собственность г. Пензы переходили 300 тысяч рублей (а также другие денежные суммы) и коллекция собранных им книг и картин для организации художественной школы, которая должна была носить имя дарителя. Коллекция Селиверстова, в которую входили полотна таких мастеров, как Коро, «барбизонцы», А. ван Остаде и другие «малые голландцы», была перевезена из имения генерала в с. Румянцево Карсунского уезда Симбирской губернии в Пензу, и при активном участии П.П. Семенова-Тян-Шанского на ее основе была создана Пензенская картинная галерея имени Н.Д. Селиверстова (1892–1897). После Октябрьской революции музей носит имя первого директора училища художника К.А. Савицкого.
ЧЕРЕВИН Петр Александрович (1837–1896). Исправляющий должность начальника Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии и шефа Отдельного корпуса жандармов в 1880 г.
Происходил из старинного рода костромских дворян, известного с XV в. После окончания Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров с 1855 г. служил корнетом в лейб-гвардии Кавалергардском полку. В 1860 г. в чине капитана переводится на Кавказ командиром роты, участвует в боевых действиях против горцев в составе Лабинского, Ичкерийского, Аргунского и Алхаловского отрядов. В 1861 г. был произведен в чин майора и в 1862 г. назначен командиром батальона Севастопольского пехотного полка.
С конца 1863 г. Черевин состоит «для особых поручений» при виленском генерал-губернаторе М.Н. Муравьеве, участвует в подавлении Польского восстания. В 1865 г. откомандировывается в распоряжение военного министра Д.А. Милютина; в 1866 г. в чине подполковника входит в состав следственной комиссии по делу Д.В. Каракозова, стрелявшего в императора Александра II. В ходе расследования дела Черевин производит в Петербурге арест профессора Михайловской артиллерийской академии полковника П.Л. Лаврова, впоследствии известного идеолога революционного народничества.
В 1867 г. в карьере Черевина происходит важный поворот– он становится флигель-адъютантом Александра II, а в 1869 г. – командиром «Собственного Его Величества конвоя». В 1877 г. вместе с императором Черевин отправляется в действующую армию, временно командует Кавказской бригадой, вместе с которой в составе Западного отряда генерала И.В. Гурко участвует в сражениях под Дольным Нетрополем, Горным Дубняком, в переходе через Балканы и в последующих сражениях под Ташкисеном, Горном Бугарове, Филиппополем (Пловдивом), преследовании разгромленной турецкой армии Сулеймана-паши в Родопских горах. За отличную службу производится в чин генерал-майора с назначением в императорскую свиту, оставаясь при этом начальником императорского конвоя. Был награжден орденами Св. Анны 3-й степени, Св. Станислава 2-й и 1-й степеней, Св. Георгия 4-й степени.
В 1878 г. назначается начальником штаба Отдельного корпуса жандармов с оставлением в списках «лейб-гвардии казачьих эскадронов Собственного Его Величества Конвоя»; 5 ноября того же года – товарищем главного начальника Третьего отделения и 16 ноября по совместительству занимает пост управляющего Третьим отделением: до августа 1880 г. исправляет должность начальника Третьего отделения и шефа Корпуса жандармов. Он являлся членом Верховной распорядительной комиссии, а после ее ликвидации и реорганизации Министерства внутренних дел был назначен товарищем министра М.Т. Лорис-Меликова, сохранив этот пост и при его преемнике Н.П. Игнатьеве. Был одним из разработчиков «Положения о чрезвычайной охране», принятого в августе 1881 г.
3 ноября 1881 г. на жизнь Черевина покушался акцизный чиновник, бывший волонтер в Черногории Н.М. Санковский, явившийся к нему на прием и выстреливший в него из револьвера. Санковский промахнулся, впоследствии на суде раскаялся, был приговорен к смертной казни, замененной вечной каторгой; покончил самоубийством в тюрьме в 1890 г. По свидетельству генерала В.Д. Новицкого, первым желанием Черевина после покушения было высечь Санковского розгами, но этому воспрепятствовал начальник Санкт-Петербургского жандармского управления генерал Оноприенко. Новицкий характеризовал Черевина как «добрейшего человека и очень умного, пользовавшегося особым доверием и любовью императоров Александра II и Александра III, коими отнюдь не злоупотреблял».
С 1883 г. после отставки министра Игнатьева, к чему и сам Черевин приложил немало стараний (Новицкий называет Черевина «ненавистником графа Игнатьева»), уходит из Министерства внутренних дел и остается «главнозаведывающим охраной Его Императорского Величества», т.е. начальником личной охраны императора Александра III. С императором у Черевина сложились дружеские отношения (по воспоминаниям современников, они вместе пьянствовали). Также активно участвует в деятельности так называемой «Священной дружины», ультрамонархической организации, созданной представителями аристократических кругов для борьбы с «Народной волей».
С 1882 г. Черевин – генерал-адъютант императора Александра III, в 1886 г. производится в чин генерал-лейтенанта. В мае 1894 г. Александр III назначает Черевина дежурным генералом «при своей особе», эту должность он сохраняет и при новом монархе Николае II.
ШУВАЛОВ Петр Андреевич (1827–1889). Главный начальник Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии и шеф Отдельного корпуса жандармов в 1866–1874 гг.
Происходил из старинного дворянского рода, уже давшего России одного руководителя государственной безопасности – Александра Ивановича Шувалова, возглавлявшего Канцелярию тайных розыскных дел при императрице Елизавете Петровне. Характеризуя преемника В.А. Долгорукова, хорошо знавший его статс-секретарь А.А. Половцов писал: «Шувалов был далеко недюжинный человек. При чрезвычайно статной, красивой, изящной наружности он отличался редким умом, сметливостью, уменьем схватывать существенные стороны вопросов и оценивать общее их значение. Проведя раннюю молодость в стенах Зимнего дворца, где отец его был обер-гофмаршалом императора Николая, получив весьма поверхностное образование, прослужив сначала в Конногвардейском полку, а потом в свите государя, он выделялся из толпы товарищей в 60-х годах при покойном государе (Александре II. — Прим. авт.)». В августе 1844 г. был произведен в камер-пажи, через год оканчивает Пажеский корпус и в звании корнета поступает в лейб-гвардии Конный полк, который благодаря А.Ф. Орлову становится как бы кузницей руководящих кадров для Третьего отделения. В декабре 1846 г. получает чин поручика, в 1852 г. становится ротмистром и в апреле–июле 1854 г. состоит в отряде, предназначенном для обороны побережья Балтийского моря в период Крымской войны.
В августе 1854 г. П.А. Шувалов назначается адъютантом военного министра В.А. Долгорукова и возвращается в Петербург. По поручению министра занимается отправкой резервов для действующей армии, обеспечения ее боеприпасами, в июне 1855 г. командируется в Севастополь «в помощь свиты Его Императорского Величества генерал-майору Чернышеву для наблюдения за введением в Крымской армии нарезного оружия». В августе–сентябре 1855 г. П. Шувалов вновь в Севастополе, участвует в обороне города, удостаивается звания флигель-адъютанта императора. В феврале–марте 1856 г. сопровождает графа А.Ф. Орлова на мирных переговорах в Париже. В это же время производится в чин полковника. А.А. Половцов свидетельствует: «Сопровождая князя Орлова в 1856 г. на Парижский конгресс, он изучил полицейское устройство Парижа и вскоре был назначен петербургским обер-полицмейстером, начав здесь обновление прежних кулачных и взяточнических порядков...» 3 февраля 1857 г. Шувалов становится исправляющим дела обер-полицмейстера Северной столицы, 6 декабря официально утверждается в должности главного полицейского Петербурга, производится в генерал-майоры и зачисляется в императорскую свиту. В ноябре 1860 г. оставляет должность обер-полицмейстера в связи с назначением директором Департамента общих дел Министерства внутренних дел, заняв второй по важности пост в этом ведомстве.
Назначенный в августе 1861 г. начальником штаба Корпуса жандармов и управляющим Третьего отделения, он, только вступив в должность, сумел печально прославиться «усмирением» студенческих волнений в Северной столице, по словам П.В. Долгорукова, «приказал ударить в штыки на студентов». Он же руководил арестом и ссылкой поэта-демократа М.Л. Михайлова. На этом закончилось его первое пришествие в сферу государственной безопасности, и 15 декабря 1861 г. он увольняется от должности начальника штаба Корпуса жандармов и управляющего Третьего отделения. Затем участвует в подавлении Польского восстания 1863–1864 гг., в бою с мятежниками под Свенцянами. В декабре 1864 г. производится в чин генерал-лейтенанта, после чего стремительно идет на повышение. В марте 1866 г. становится генерал-адъютантом государя, а в апреле, после отставки В.А. Долгорукова, назначается шефом жандармов и главным начальником Третьего отделения, входит в состав Государственного совета. Был награжден орденами Св. Владимира 4-й и 3-й степеней, Св. Александра Невского и офицерским знаком французского ордена Почетного легиона.
Напуганный покушением на свою жизнь, Александр II искал опытного в сыскном деле человека, способного обеспечить его безопасность и которому ради этого он был готов предоставить самые широкие, почти диктаторские полномочия. Моментально оценив сложившуюся ситуацию, новый руководитель государственной безопасности использовал ее для практически неограниченного усиления своего влияния. Об этом свидетельствуют многие современники. Так, сенатор Е.М. Феоктистов писал, что, используя подозрительность Александра II, Шувалов «стращал его, стараясь убедить, что только неутомимой деятельности Третьего отделения обязан государь своей безопасностью»; «указывая беспрерывно государю на опасность со стороны революционного движения и преувеличивая его размеры, он стоял на весьма твердой почве, выставляя себя человеком, необходимым для борьбы с ним». В результате глава политического сыска очень скоро добился полного доверия императора и стал «первым лицом в государстве», практически прибрав к рукам всю внутреннюю политику.
Вскоре после назначения руководителем государственной безопасности Шувалов представляет царю записку с анализом положения дел в империи и предложением мер по выходу из кризиса. Такие меры он видит в необходимости «восстановить власть, преобразовать полицию, изменить направление Министерства народного просвещения и поддержать органы землевладения, а следовательно, и дворянство». Главная цель преобразований, по его мнению, заключалась в создании «по мере возможности» политических полиций «там, где они не существуют», и в сосредоточении «существующей полиции в Третьем отделении». «Революционная зараза», распространяющаяся из высших учебных заведений, утверждал шеф жандармов, «скрывается главнейше в политических и нравственных убеждениях тех личностей, в руках которых (находится) воспитание молодого поколения», и поэтому «личный состав как преподавателей, так и учебного начальства должен быть... значительно изменен». Такая мера представлялась ему столь насущной, что, как он писал в своей записке, «лучше на некоторое время приостановиться на пути просвещения, чем выпускать тот недоучившийся уродливый слой, который в настоящее время обратил на себя внимание правительства». А поскольку «правительство одно не будет в состоянии открыть повсеместную борьбу с вредными началами», то ему необходимо опираться на дворянство, которое «представляет собою лучшее орудие для противопоставления демократии... социализму и революционным стремлениям, как консервативный элемент», для чего требуется «поставить этот класс снова на ту ступень, которая подобает для поддержания равновесия государства». Записка Шувалова была обсуждена на первом же заседании Особой комиссии 28 апреля 1866 г., т. е. через две недели после его назначения на новый пост, и получила одобрение. В результате идеи шефа жандармов легли в основу нового правительственного курса, первым проявлением которого стал императорский рескрипт от 13 мая того же года, ознаменовавший начало перехода от реформ к реакции.
П.А. Шувалов не удовольствовался одним лишь «концептуальным изменением» курса правительства, а произвел целую «кадровую революцию», проталкивая всюду, куда было только можно, своих ставленников. Военный министр Д.А. Милютин так характеризовал положение: «Граф Шувалов брался за все, судил и рядил в делах всех ведомств; в совещаниях высказывался с самоуверенностью человека, имеющего за собой могущественную опору... Голос его получил преобладающее влияние в вопросах о личных назначениях на должности. Конечно, он воспользовался этим влиянием, чтобы выдвигать своих друзей и товарищей и чтобы занять сколь можно более видных мест людьми своей партии. ...Под предлогом сохранения личности государя и монархии граф Шувалов вмешивается во все дела, и по его наушничеству решаются все вопросы. Он окружил государя своими людьми; все новые назначения делаются по его указаниям».
Констатируя, что всесильного временщика «в публике... называли даже вице-императором», А.А. Половцов в январе 1867 г. дает такую оценку ситуации: «Полновластие Шувалова безгранично. Его называют не Петром Андреевичем, а Алексеем Андреевичем (Аракчеевым)». Сходство с последним бросалось в глаза многим, и по отзывам лиц, близко знавших начальника Третьего отделения, «в нем под лоском навыка светского, под блеском мишуры салонной много свойств аракчеевских: бездушие, жестокость, алчная жажда к власти неограниченной, бесконтрольной...» Стоит добавить, что большой популярностью в обществе пользовалась эпиграмма Ф.И. Тютчева на Шувалова:
Активно занимаясь внутренней политикой Российской империи, Шувалов проводит реорганизацию и собственного ведомства. Прежде всего он расширяет 5-й секретариат Третьего отделения, сотрудники которого должны были реагировать на общественные события. Вслед за этим добивается строгой централизации полиции и Отдельного корпуса жандармов. Для обеспечения полного контроля положения дел на местах страна была разбита на жандармские округа и была создана сеть из 31 наблюдательного пункта. В секретной инструкции от декабря 1866 г. шеф жандармов приказывает подчиненным «доводить до сведения начальства о всяком покушении взволновать умы изустными проповедями с помощью речей», не передоверять политические дела судебному разбирательству, если существует возможность провести расследование собственными силами. Наконец, руководитель Третьего отделения обращает внимание на организацию наружного наблюдения и секретной агентурной сети. В Петербурге и Москве устанавливалась слежка за всеми подозрительными лицами при помощи сотрудников, которые негласно были приняты на службу еще при прежнем руководителе государственной безопасности; значительные надежды Шувалов возлагал на добровольных осведомителей из числа верноподданных граждан. В сентябре 1867 г. император узаконил предложения начальника государственной безопасности. Жандармерия объявлялась национальной полицией, которая обязана была действовать в соответствии с Уголовным кодексом и принципами проводившейся судебной реформы. Хотя по новому закону жандармы должны были только наблюдать за обществом, а не наводить в нем порядок, Шувалов предусмотрительно обговорил лазейку из этого общего правила, благодаря которой его ведомство имело право заниматься преступниками, когда местной полиции «не оказывалось на месте» или когда последняя самостоятельно «не могла справиться» с беспорядками и т.п.
Реорганизация была проведена Шуваловым в 1870-е г. и в Третьем отделении. Ее главная суть состояла в ужесточении карательных мер против массовых крестьянских выступлений и надзора за общественным и революционным движением. Вынужденное приспосабливаться к новым правовым условиям, сложившимся в ходе судебной реформы, и увеличению числа политических процессов в судах, Третье отделение с 1871 г. обзаводится собственной юрисконсультативной частью. Помимо общего архива, при нем создается Секретный архив, где сосредоточиваются дела по политическим преступлениям и данные перлюстрации корреспонденции. Систематически обновляются картотека, носившая название «Алфавит лиц, политически неблагонадежных», и альбомы с их фотографиями. Поскольку политический сыск плохо вписывался в новые правовые условия, по инициативе шефа жандармов Александр II 19 мая 1871 г. издал закон, значительно расширивший полномочия этого ведомства. Согласно ему, Отдельный Корпус жандармов официально наделялся «полицейскими» функциями, а его сотрудники получили право задерживать как «политических», так и «гражданских» предполагаемых преступников. При рассмотрении политических преступлений новый закон предписывал жандармам в обязательном порядке проводить предварительное дознание.
От своего предшественника Потапову досталось большое количество арестованных участников «хождения в народ». Наученные неудачным опытом суда над участниками нечаевского общества, жандармы и следователи вели расследование чрезвычайно осторожно, в силу чего дело пропагандистов продвигалось крайне медленно. 267 молодых революционеров, которых следствие привлекло по этому делу, в ожидании суда провели в предварительном заключении целых три года. За этот срок многие из обвиняемых умерли или сошли с ума, в итоге перед судом предстали 193 человека, трое из которых скончались во время процесса. Это обстоятельство широко комментировалось в отечественной и зарубежной прессе, часть которой прямо обвиняла правительство в намерении уморить своих политических противников в тюрьме без суда. Тем не менее ореол мученичества за правое дело оказался весьма притягателен, и в 1874 г. новые массы студенчества устремились «в народ». Для выработки мер, способных уменьшить влияние революционной пропаганды, в декабре 1874 г. было образовано Совещание начальника Третьего отделения и семи министров, однако никаких кардинальных решений оно предложить не смогло.
Понимая, что все-таки надо что-то делать, Потапов 14 февраля 1875 г. разослал начальникам губернских жандармских управлений секретный циркуляр № 17. По сути, это была новая инструкция «по наблюдательной части», содержавшая «общие разъяснения по этому предмету». Циркуляр содержал требования к чинам жандармерии наблюдать «за духом всего населения и за направлением политических идей общества», раскрывать и преследовать любые попытки «к распространению вредных учений, клонящихся к колебанию коренных основ государственной, общественной и семейной жизни». В силу этого объектами постоянного жандармского наблюдения должны были стать «школы, публичные лекции и чтения для народа, дабы верно знать их направление и иметь возможность всегда указать вредных деятелей на этом поприще»; «книжная торговля, особенно вразнос, кабинеты для чтения и вообще все подобного рода заведения, имеющие возможность сбыта книг преступного или вредного содержания», и «лица, путешествующие для собирания разных сведений с научной целью, которой можно иногда прикрывать другую, преступную цель».
Усиление надзора дало некоторые результаты. Осенью 1875 г. в Москве была раскрыта «Всероссийская социально-революционная организация», ставившая целью революционную пропаганду среди рабочих крупных центров европейской части империи. 50 членов этой подпольной организации были схвачены жандармами, и впервые среди арестованных значительное число составили рабочие (14 человек) и женщины (16 человек). На состоявшемся в феврале–марте 1877 г. судебном процессе («Процессе пятидесяти») оправдано было только 3 человека, в сибирскую ссылку было отправлено 26 человек, на каторгу – 10, еще 10 приговорены к тюремному заключению и один – к заключению в смирительном доме. Однако праздновать заслуженный триумф главе Третьего отделения не довелось – еще до начала процесса у него открылось «разжижение мозга», перешедшее вскоре в «буйное помешательство», и 30 декабря 1876 г. Потапов был уволен от должности в связи с явно выраженным «умственным расстройством». За время своего пребывания на посту шефа жандармов и главного начальника Третьего отделения он по занимаемой должности стал членом Государственного совета, был произведен в чин генерала от кавалерии. Был награжден орденами Св. Владимира 4-й и 2-й степеней, Св. Анны 1-й степени, Св. Александра Невского, австрийскими орденами.
СЕЛИВЕРСТОВ Николай Дмитриевич (1830–1890). Временно исправляющий должность начальника Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии и шефа Отдельного корпуса жандармов в 1878 г.
Имя этого жандармского генерала, руководившего тайной полицией в течение двух месяцев после убийства главного начальника Третьего отделения Н.В. Мезенцева, было мало знакомо современникам и сегодня плохо известно даже специалистам (историки часто неправильно пишут его фамилию – Селивестров, Сильвестров). А между тем он был неординарным человеком среди жандармов.
Происходил из богатой дворянской семьи Симбирской губернии. По наследству получил обширные имения в Тульской, Саратовской, Тамбовской и Симбирской губерниях, мериносовый и конный заводы. В Карсунском уезде Симбирской губернии ему принадлежали суконная фабрика, производившая ежегодно 500–700 тыс. аршин сукна, механическая мастерская, чугуноплавильный, кожевенный и клеевой заводы. Это был один из самых состоятельных людей на посту руководителя высшего органа безопасности России.
С 1843 г. учился в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в Петербурге (его соучеником был знаменитый впоследствии географ П.П. Семенов-Тян-Шанский, ставший близким другом, а затем и душеприказчиком Селиверстова). По окончании школы в августе 1847 г. начал службу в чине корнета лейб-гвардии Гусарского полка. В апреле 1849 г. участвовал в походе к западной границе, предпринятом в связи с интервенцией русской армии в Венгрию. В 1852 г. был произведен в штабс-ротмистры и в 1854 г. назначен адъютантом генерал-адъютанта Николая I графа Ф.В. Редигера, в 1855 г. занявшего пост главнокомандующего Гвардейским и Гренадерским корпусами. В 1856 г. был переведен в лейб-гвардии Кирасирский полк в чине подполковника и назначен чиновником по особым поручениям при шефе жандармов и начальнике Третьего отделения В.А. Долгорукове; с конца 1861 г. состоял в чине полковника для особых поручений при министре внутренних дел, бывшем управляющем Третьего отделения А.Е.Тимашеве. В 1864 г. «исполнял должность» начальника штаба войск в Самарской, Казанской и Саратовской губерниях. Был награжден орденами Св. Анны 2-й и 1-й степеней, Св. Станислава 1-й степени. В июле 1867 г. Селиверстов был произведен в чин генерал-майора и назначен пензенским губернатором. Губернией управлял около пяти лет, был уволен в отставку «согласно его прошению, по расстроенному здоровью», получил «высочайшее соизволение» на присвоение звания почетного гражданина 12 городов Пензенской губернии. Являлся почетным мировым судьей по уездам Саратовской и Пензенской губерний.
Спустя несколько лет возвращается на службу в Отдельный корпус жандармов. В апреле 1878 г. становится товарищем главного начальника Третьего отделения и шефа Корпуса жандармов Н.В. Мезенцева, а после его убийства в августе 1878 г. назначается императором Александром II исполняющим должность главного начальника Третьего отделения и шефа Корпуса жандармов. По инициативе Селиверстова (совместно с министром внутренних дел Л.С. Маковым) дела о революционных террористах были переданы по подсудности в военно-полевые суды, что привело к резкому ужесточению наказаний за государственные преступления. Но наряду с этим в конце сентября новый руководитель тайной полиции издал секретный приказ о запрете расширительно толковать принятые 1 сентября 1878 г. временные правила о производстве арестов, и без того предоставлявшие жандармам исключительно широкие полномочия для арестов «подозрительных лиц», поскольку полагал, что подобные меры могут настроить против правительства общественное мнение.
Селиверстов не оправдал надежд императора и в октябре 1878 г. был уволен с должности товарища главного начальника Третьего отделения и шефа Корпуса жандармов. Выйдя в отставку, подолгу жил за границей, последние годы – в Париже, где 17 октября 1890 г. был убит выстрелом из револьвера в номере в гостинице польским социалистом Сигизмундом Падлевским, ранее отбывшим четырехлетнее заключение в варшавской тюрьме.
Существуют разные версии этого убийства. Жандармский генерал В.Д. Новицкий, в своих записках характеризовавший Селиверстова как «полнейшего самодура, крайне невоздержанного характера и скупости», считал, что убийство было организовано известными польскими социалистами С. Мендельсоном и М. Янковской, посчитавшими факт присутствия Селиверстова на процессе по делу русских эмигрантов-народовольцев, проходившем в парижском суде, свидетельством выполнения им специального задания русского правительства, – «чего в действительности вовсе и безусловно не было», по утверждению Новицкого.
Бывший чиновник Департамента полиции Л.П. Меньшиков, порвавший со своим ведомством, и другие современники из либерально-революционного лагеря, утверждали, что Селиверстов действительно выполнял специальную миссию в Париже – ревизию деятельности руководителя заграничной агентуры Департамента полиции П.И. Рачковского, и последний руками польского эмигранта (затем бесследно исчезнувшего) подстроил убийство нежелательного для себя генерала.
Незадолго до смерти в Петербурге Селиверстов составил завещание, по которому в собственность г. Пензы переходили 300 тысяч рублей (а также другие денежные суммы) и коллекция собранных им книг и картин для организации художественной школы, которая должна была носить имя дарителя. Коллекция Селиверстова, в которую входили полотна таких мастеров, как Коро, «барбизонцы», А. ван Остаде и другие «малые голландцы», была перевезена из имения генерала в с. Румянцево Карсунского уезда Симбирской губернии в Пензу, и при активном участии П.П. Семенова-Тян-Шанского на ее основе была создана Пензенская картинная галерея имени Н.Д. Селиверстова (1892–1897). После Октябрьской революции музей носит имя первого директора училища художника К.А. Савицкого.
ЧЕРЕВИН Петр Александрович (1837–1896). Исправляющий должность начальника Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии и шефа Отдельного корпуса жандармов в 1880 г.
Происходил из старинного рода костромских дворян, известного с XV в. После окончания Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров с 1855 г. служил корнетом в лейб-гвардии Кавалергардском полку. В 1860 г. в чине капитана переводится на Кавказ командиром роты, участвует в боевых действиях против горцев в составе Лабинского, Ичкерийского, Аргунского и Алхаловского отрядов. В 1861 г. был произведен в чин майора и в 1862 г. назначен командиром батальона Севастопольского пехотного полка.
С конца 1863 г. Черевин состоит «для особых поручений» при виленском генерал-губернаторе М.Н. Муравьеве, участвует в подавлении Польского восстания. В 1865 г. откомандировывается в распоряжение военного министра Д.А. Милютина; в 1866 г. в чине подполковника входит в состав следственной комиссии по делу Д.В. Каракозова, стрелявшего в императора Александра II. В ходе расследования дела Черевин производит в Петербурге арест профессора Михайловской артиллерийской академии полковника П.Л. Лаврова, впоследствии известного идеолога революционного народничества.
В 1867 г. в карьере Черевина происходит важный поворот– он становится флигель-адъютантом Александра II, а в 1869 г. – командиром «Собственного Его Величества конвоя». В 1877 г. вместе с императором Черевин отправляется в действующую армию, временно командует Кавказской бригадой, вместе с которой в составе Западного отряда генерала И.В. Гурко участвует в сражениях под Дольным Нетрополем, Горным Дубняком, в переходе через Балканы и в последующих сражениях под Ташкисеном, Горном Бугарове, Филиппополем (Пловдивом), преследовании разгромленной турецкой армии Сулеймана-паши в Родопских горах. За отличную службу производится в чин генерал-майора с назначением в императорскую свиту, оставаясь при этом начальником императорского конвоя. Был награжден орденами Св. Анны 3-й степени, Св. Станислава 2-й и 1-й степеней, Св. Георгия 4-й степени.
В 1878 г. назначается начальником штаба Отдельного корпуса жандармов с оставлением в списках «лейб-гвардии казачьих эскадронов Собственного Его Величества Конвоя»; 5 ноября того же года – товарищем главного начальника Третьего отделения и 16 ноября по совместительству занимает пост управляющего Третьим отделением: до августа 1880 г. исправляет должность начальника Третьего отделения и шефа Корпуса жандармов. Он являлся членом Верховной распорядительной комиссии, а после ее ликвидации и реорганизации Министерства внутренних дел был назначен товарищем министра М.Т. Лорис-Меликова, сохранив этот пост и при его преемнике Н.П. Игнатьеве. Был одним из разработчиков «Положения о чрезвычайной охране», принятого в августе 1881 г.
3 ноября 1881 г. на жизнь Черевина покушался акцизный чиновник, бывший волонтер в Черногории Н.М. Санковский, явившийся к нему на прием и выстреливший в него из револьвера. Санковский промахнулся, впоследствии на суде раскаялся, был приговорен к смертной казни, замененной вечной каторгой; покончил самоубийством в тюрьме в 1890 г. По свидетельству генерала В.Д. Новицкого, первым желанием Черевина после покушения было высечь Санковского розгами, но этому воспрепятствовал начальник Санкт-Петербургского жандармского управления генерал Оноприенко. Новицкий характеризовал Черевина как «добрейшего человека и очень умного, пользовавшегося особым доверием и любовью императоров Александра II и Александра III, коими отнюдь не злоупотреблял».
С 1883 г. после отставки министра Игнатьева, к чему и сам Черевин приложил немало стараний (Новицкий называет Черевина «ненавистником графа Игнатьева»), уходит из Министерства внутренних дел и остается «главнозаведывающим охраной Его Императорского Величества», т.е. начальником личной охраны императора Александра III. С императором у Черевина сложились дружеские отношения (по воспоминаниям современников, они вместе пьянствовали). Также активно участвует в деятельности так называемой «Священной дружины», ультрамонархической организации, созданной представителями аристократических кругов для борьбы с «Народной волей».
С 1882 г. Черевин – генерал-адъютант императора Александра III, в 1886 г. производится в чин генерал-лейтенанта. В мае 1894 г. Александр III назначает Черевина дежурным генералом «при своей особе», эту должность он сохраняет и при новом монархе Николае II.
ШУВАЛОВ Петр Андреевич (1827–1889). Главный начальник Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии и шеф Отдельного корпуса жандармов в 1866–1874 гг.
Происходил из старинного дворянского рода, уже давшего России одного руководителя государственной безопасности – Александра Ивановича Шувалова, возглавлявшего Канцелярию тайных розыскных дел при императрице Елизавете Петровне. Характеризуя преемника В.А. Долгорукова, хорошо знавший его статс-секретарь А.А. Половцов писал: «Шувалов был далеко недюжинный человек. При чрезвычайно статной, красивой, изящной наружности он отличался редким умом, сметливостью, уменьем схватывать существенные стороны вопросов и оценивать общее их значение. Проведя раннюю молодость в стенах Зимнего дворца, где отец его был обер-гофмаршалом императора Николая, получив весьма поверхностное образование, прослужив сначала в Конногвардейском полку, а потом в свите государя, он выделялся из толпы товарищей в 60-х годах при покойном государе (Александре II. — Прим. авт.)». В августе 1844 г. был произведен в камер-пажи, через год оканчивает Пажеский корпус и в звании корнета поступает в лейб-гвардии Конный полк, который благодаря А.Ф. Орлову становится как бы кузницей руководящих кадров для Третьего отделения. В декабре 1846 г. получает чин поручика, в 1852 г. становится ротмистром и в апреле–июле 1854 г. состоит в отряде, предназначенном для обороны побережья Балтийского моря в период Крымской войны.
В августе 1854 г. П.А. Шувалов назначается адъютантом военного министра В.А. Долгорукова и возвращается в Петербург. По поручению министра занимается отправкой резервов для действующей армии, обеспечения ее боеприпасами, в июне 1855 г. командируется в Севастополь «в помощь свиты Его Императорского Величества генерал-майору Чернышеву для наблюдения за введением в Крымской армии нарезного оружия». В августе–сентябре 1855 г. П. Шувалов вновь в Севастополе, участвует в обороне города, удостаивается звания флигель-адъютанта императора. В феврале–марте 1856 г. сопровождает графа А.Ф. Орлова на мирных переговорах в Париже. В это же время производится в чин полковника. А.А. Половцов свидетельствует: «Сопровождая князя Орлова в 1856 г. на Парижский конгресс, он изучил полицейское устройство Парижа и вскоре был назначен петербургским обер-полицмейстером, начав здесь обновление прежних кулачных и взяточнических порядков...» 3 февраля 1857 г. Шувалов становится исправляющим дела обер-полицмейстера Северной столицы, 6 декабря официально утверждается в должности главного полицейского Петербурга, производится в генерал-майоры и зачисляется в императорскую свиту. В ноябре 1860 г. оставляет должность обер-полицмейстера в связи с назначением директором Департамента общих дел Министерства внутренних дел, заняв второй по важности пост в этом ведомстве.
Назначенный в августе 1861 г. начальником штаба Корпуса жандармов и управляющим Третьего отделения, он, только вступив в должность, сумел печально прославиться «усмирением» студенческих волнений в Северной столице, по словам П.В. Долгорукова, «приказал ударить в штыки на студентов». Он же руководил арестом и ссылкой поэта-демократа М.Л. Михайлова. На этом закончилось его первое пришествие в сферу государственной безопасности, и 15 декабря 1861 г. он увольняется от должности начальника штаба Корпуса жандармов и управляющего Третьего отделения. Затем участвует в подавлении Польского восстания 1863–1864 гг., в бою с мятежниками под Свенцянами. В декабре 1864 г. производится в чин генерал-лейтенанта, после чего стремительно идет на повышение. В марте 1866 г. становится генерал-адъютантом государя, а в апреле, после отставки В.А. Долгорукова, назначается шефом жандармов и главным начальником Третьего отделения, входит в состав Государственного совета. Был награжден орденами Св. Владимира 4-й и 3-й степеней, Св. Александра Невского и офицерским знаком французского ордена Почетного легиона.
Напуганный покушением на свою жизнь, Александр II искал опытного в сыскном деле человека, способного обеспечить его безопасность и которому ради этого он был готов предоставить самые широкие, почти диктаторские полномочия. Моментально оценив сложившуюся ситуацию, новый руководитель государственной безопасности использовал ее для практически неограниченного усиления своего влияния. Об этом свидетельствуют многие современники. Так, сенатор Е.М. Феоктистов писал, что, используя подозрительность Александра II, Шувалов «стращал его, стараясь убедить, что только неутомимой деятельности Третьего отделения обязан государь своей безопасностью»; «указывая беспрерывно государю на опасность со стороны революционного движения и преувеличивая его размеры, он стоял на весьма твердой почве, выставляя себя человеком, необходимым для борьбы с ним». В результате глава политического сыска очень скоро добился полного доверия императора и стал «первым лицом в государстве», практически прибрав к рукам всю внутреннюю политику.
Вскоре после назначения руководителем государственной безопасности Шувалов представляет царю записку с анализом положения дел в империи и предложением мер по выходу из кризиса. Такие меры он видит в необходимости «восстановить власть, преобразовать полицию, изменить направление Министерства народного просвещения и поддержать органы землевладения, а следовательно, и дворянство». Главная цель преобразований, по его мнению, заключалась в создании «по мере возможности» политических полиций «там, где они не существуют», и в сосредоточении «существующей полиции в Третьем отделении». «Революционная зараза», распространяющаяся из высших учебных заведений, утверждал шеф жандармов, «скрывается главнейше в политических и нравственных убеждениях тех личностей, в руках которых (находится) воспитание молодого поколения», и поэтому «личный состав как преподавателей, так и учебного начальства должен быть... значительно изменен». Такая мера представлялась ему столь насущной, что, как он писал в своей записке, «лучше на некоторое время приостановиться на пути просвещения, чем выпускать тот недоучившийся уродливый слой, который в настоящее время обратил на себя внимание правительства». А поскольку «правительство одно не будет в состоянии открыть повсеместную борьбу с вредными началами», то ему необходимо опираться на дворянство, которое «представляет собою лучшее орудие для противопоставления демократии... социализму и революционным стремлениям, как консервативный элемент», для чего требуется «поставить этот класс снова на ту ступень, которая подобает для поддержания равновесия государства». Записка Шувалова была обсуждена на первом же заседании Особой комиссии 28 апреля 1866 г., т. е. через две недели после его назначения на новый пост, и получила одобрение. В результате идеи шефа жандармов легли в основу нового правительственного курса, первым проявлением которого стал императорский рескрипт от 13 мая того же года, ознаменовавший начало перехода от реформ к реакции.
П.А. Шувалов не удовольствовался одним лишь «концептуальным изменением» курса правительства, а произвел целую «кадровую революцию», проталкивая всюду, куда было только можно, своих ставленников. Военный министр Д.А. Милютин так характеризовал положение: «Граф Шувалов брался за все, судил и рядил в делах всех ведомств; в совещаниях высказывался с самоуверенностью человека, имеющего за собой могущественную опору... Голос его получил преобладающее влияние в вопросах о личных назначениях на должности. Конечно, он воспользовался этим влиянием, чтобы выдвигать своих друзей и товарищей и чтобы занять сколь можно более видных мест людьми своей партии. ...Под предлогом сохранения личности государя и монархии граф Шувалов вмешивается во все дела, и по его наушничеству решаются все вопросы. Он окружил государя своими людьми; все новые назначения делаются по его указаниям».
Констатируя, что всесильного временщика «в публике... называли даже вице-императором», А.А. Половцов в январе 1867 г. дает такую оценку ситуации: «Полновластие Шувалова безгранично. Его называют не Петром Андреевичем, а Алексеем Андреевичем (Аракчеевым)». Сходство с последним бросалось в глаза многим, и по отзывам лиц, близко знавших начальника Третьего отделения, «в нем под лоском навыка светского, под блеском мишуры салонной много свойств аракчеевских: бездушие, жестокость, алчная жажда к власти неограниченной, бесконтрольной...» Стоит добавить, что большой популярностью в обществе пользовалась эпиграмма Ф.И. Тютчева на Шувалова:
Подобной безграничной властью могущественный временщик пользовался все восемь лет своего пребывания во главе государственной безопасности.
«Над Россией распростертой
Встал внезапною грозой –
Петр, по прозвищу Четвертый,
Аракчеев же – второй».
Активно занимаясь внутренней политикой Российской империи, Шувалов проводит реорганизацию и собственного ведомства. Прежде всего он расширяет 5-й секретариат Третьего отделения, сотрудники которого должны были реагировать на общественные события. Вслед за этим добивается строгой централизации полиции и Отдельного корпуса жандармов. Для обеспечения полного контроля положения дел на местах страна была разбита на жандармские округа и была создана сеть из 31 наблюдательного пункта. В секретной инструкции от декабря 1866 г. шеф жандармов приказывает подчиненным «доводить до сведения начальства о всяком покушении взволновать умы изустными проповедями с помощью речей», не передоверять политические дела судебному разбирательству, если существует возможность провести расследование собственными силами. Наконец, руководитель Третьего отделения обращает внимание на организацию наружного наблюдения и секретной агентурной сети. В Петербурге и Москве устанавливалась слежка за всеми подозрительными лицами при помощи сотрудников, которые негласно были приняты на службу еще при прежнем руководителе государственной безопасности; значительные надежды Шувалов возлагал на добровольных осведомителей из числа верноподданных граждан. В сентябре 1867 г. император узаконил предложения начальника государственной безопасности. Жандармерия объявлялась национальной полицией, которая обязана была действовать в соответствии с Уголовным кодексом и принципами проводившейся судебной реформы. Хотя по новому закону жандармы должны были только наблюдать за обществом, а не наводить в нем порядок, Шувалов предусмотрительно обговорил лазейку из этого общего правила, благодаря которой его ведомство имело право заниматься преступниками, когда местной полиции «не оказывалось на месте» или когда последняя самостоятельно «не могла справиться» с беспорядками и т.п.
Реорганизация была проведена Шуваловым в 1870-е г. и в Третьем отделении. Ее главная суть состояла в ужесточении карательных мер против массовых крестьянских выступлений и надзора за общественным и революционным движением. Вынужденное приспосабливаться к новым правовым условиям, сложившимся в ходе судебной реформы, и увеличению числа политических процессов в судах, Третье отделение с 1871 г. обзаводится собственной юрисконсультативной частью. Помимо общего архива, при нем создается Секретный архив, где сосредоточиваются дела по политическим преступлениям и данные перлюстрации корреспонденции. Систематически обновляются картотека, носившая название «Алфавит лиц, политически неблагонадежных», и альбомы с их фотографиями. Поскольку политический сыск плохо вписывался в новые правовые условия, по инициативе шефа жандармов Александр II 19 мая 1871 г. издал закон, значительно расширивший полномочия этого ведомства. Согласно ему, Отдельный Корпус жандармов официально наделялся «полицейскими» функциями, а его сотрудники получили право задерживать как «политических», так и «гражданских» предполагаемых преступников. При рассмотрении политических преступлений новый закон предписывал жандармам в обязательном порядке проводить предварительное дознание.