Александр Конторович. Черный снег. Выстрел в будущее

   – У вас все?
   – Все, товарищ майор. Про бой в монастыре вы и сами уже, наверное, все знаете…
   Майор кивает.
   – Да, я кое-что видел… А что, старший лейтенант не говорил вам, зачем и куда вы едете?
   – Нет. Он сказал мне – найди в монастыре майора Осадчего, скажи ему, что он был прав.
   – В чем?
   – Не знаю. Наверное, он думал, что вы его поймете.
   Оба особиста переглядываются. Майор кивает, и лейтенант встает с кровати и исчезает за дверью.
   – Прав, говорите?
   – Так точно!
   Взгляд майора становится цепким.
   Блин! Тут так не говорят еще! Или уже говорят? Не помню…
   – Вот что, Котов… вы ведь тоже здесь не просто так – погулять вышли? Так?
   – Какие уж тут прогулки?! Живой вылез – и то благодать!
   Майор морщится:
   – Не надо, Котов! Я серьезно говорю!
   – Так и я не шучу, товарищ майор…
   Он внимательно на меня смотрит.
   – Кто вы по званию, Котов? То, что не рядовой, я уже и так вижу. Не спорю, ваша легенда вначале выглядела очень убедительной. Хворостинин в нее поверил. Сначала. А вот после склада появились новые подозрения… И я был бы вам очень признателен, если бы вы помогли их разрешить…
   – Какие же, товарищ майор?
   – Ваше звание и должность!
   Не отстанет… для него это – вопрос принципа… Ну, что ж… держи.
   – Подполковник. Старший инструктор отдела боевой подготовки Управления «В-2».
   – Это что за управление такое?
   – Приказ о его создании проходит под грифом «Совершенно секретно», и его номер начинается с двух нолей.
   Майор озадаченно на меня смотрит. Нет, чего-то подобного он, несомненно, ожидал. Я, как-никак, дал уже ему и всем его сотрудникам достаточно оснований для соответствующих выводов. Зря, что ли, голову столько ломал? Понятное дело, что заявить о себе в открытую – значило бы в лучшем случае вызвать нездоровый интерес, подкрепленный отсутствием у меня каких-либо документов. А вот сейчас… Я же к вам не набивался на знакомство, это вы сами меня раскрыли! А еще говорят, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется! Может быть, в математике и так, не спорю. Но мы-то здесь не математическими вычислениями занимаемся? В оперативной работе правила несколько иные…
   – …Хм… И документы у вас соответствующие есть?
   Удивленно смотрю на него.
   – Товарищ майор, сам факт существования моего подразделения есть информация сугубо секретная и для распространения отнюдь не предназначенная. Да и задание мое совершенно не предусматривало даже и возможности каких-либо контактов с окружающими. А уж тем более моего раскрытия перед ними. Независимо от их звания и занимаемой должности. Положа руку на сердце, товарищ майор, вы сомневаетесь в том, что я спокойно сумел бы пройти отсюда к нашим?
   – Нет… теперь уже не сомневаюсь…
   – Так что и помощь мне ничья не требовалась. Если бы все по плану прошло, никто из вас обо мне даже и не услышал бы… Не немцам же мне свои документы показывать? Прошел бы и через фронт, а уж там… Главное – до телефона добраться…
   – Вас послушать, так не война выходит, а просто прогулка какая-то!
   – Не обижайтесь, товарищ майор, но никто из ваших бойцов, не говоря уже о фрицах, мне в данном случае не помеха. И прошел бы я куда надо, и нашел бы то, что нужно. Да и ушел бы спокойно. У меня на то соответствующий приказ имеется. И уж поверьте мне, товарищ майор, что такие величины, как мы с вами, там, – тычу рукой в потолок, – вообще не рассматривают. Сами же небось не хуже меня об этом знаете…
   Майор встает и достает из шкафчика в изголовье кровати пару жестяных кружек. Ставит их на столик.
   – Чаю хотите?
   – Хочу. И есть хочу, меня всегда после хорошей драки на еду пробивает.
   Он открывает дверь и что-то говорит лейтенанту, который ждет в коридоре. Возвращается назад и садится на стул.
   – Сейчас принесут что-нибудь…
   Майор крутит в руках карандаш.
   – А задание ваше… оно связано с… вот этим? – Он обводит рукой по сторонам.
   – Вы данный центр имеете в виду? Нет. Мои интересы его не касаются…
   Почему я назвал это центром? Да приходилось уже видеть похожие сооружения в наше время. И склады там присутствовали, и связь… да и много чего еще имелось… Очень уж мне все это знакомо. Да и сооружения те, что я видел, тоже не все в наше время построены были. Много чего еще с военных времен осталось. Да и не только с военных. Ежели по железу на перекрытиях судить, так это еще перед войной строилось. Именно тогда мы у немцев эти полутюбинги закупали. Вот и прикинул я: склад в лесу, да бункер этот… явно ведь одного поля ягоды! Стало быть, бункер над складом стоит по иерархии. И склад ему подчинен. Не удивлюсь, если и на звонок телефонный именно тут и ответили.
   – Но про сооружения эти вы знаете?
   – В рамках полученного приказа я, естественно, осведомлен о том, куда я не должен заходить. И что не должен там делать.
   – А как же склад? Выходит, что приказ вы уже нарушили?
   – Вы и так знали о том, что он там есть. Рано или поздно – нашли бы и без меня. Или, что гораздо вероятнее, привлекли бы внимание немцев к этому участку леса. Я прав? Сюда-то вы как попали? Вот уж этого я совсем не ожидал, честно говоря… Были у меня подозрения насчет подвалов… так долго в них прятаться невозможно, мелкие они… оттого и не думал я про монастырь вовсе. Думал, в лесу вы где-то лагерем стоите.
   – Вы про подвалы знаете?
   Вздыхаю и выкладываю майору свои сведения о монастырских «подземельях». С поправкой на нынешнее время, разумеется. За то время, что с войны прошло, новых подвалов тут никто не рыл. А входы в старые подземелья видны были достаточно хорошо. Вот только вниз мы почти и не заходили – обрушилось там все. Но… все подвалы где-то похожи…
   Судя по выражению лица майора, где-то рядом я все-таки попал.
   – Ну да, – кивает он головой. – Изначально все так и планировалось. Так уж вышло, что среди наших бойцов оказался связист, который в свое время ремонтировал здешние линии связи. Он-то и показал нам коммутационный колодец. А оттуда мы уже и внутрь попали, это, как выяснилось, было предусмотрено, как аварийный выход. Неделю целую здесь лазили да осматривались, пока динамо-машину нашли. Тут уже все легче пошло. Со светом-то!
   – Надо же… Повезло вам!
   – Не скажите… Уже когда через подвалы выходить стали, двое бойцов на минах подорвались – ближние подходы к дверям оказались заминированы.
   – А что ж вы хотели-то, товарищ майор? И здесь тоже мины есть.
   – Вы и об этом знаете?
   Он ваньку валяет или всерьез? На складе же мины были! А тут – все куда серьезнее! Тут они просто обязаны стоять!
   – Товарищ майор… вы меня совсем уж за лопуха-то не считайте, хорошо? Или вам схему минирования нарисовать?
   Блефую! А ну как скажет – рисуйте! Придется из пальца высасывать. Или, по аналогии со складом, изобретать…
   Обошлось, майор только покивал головой.
   – А ваше задание? В чем состоит оно? Я о подробностях не спрашиваю, естественно, но… что-то и мы сделать ведь можем? В одной лодке все сидим, не так ли? Раз уж вы сами к нам вышли, была причина-то для этого?
   Делаю вид, что задумался.
   – Здесь должен был быть наш человек…
   Карандаш в руке майора дрогнул.
   – Кто такой?
   – Это… скажем так – он шел на связь.
   – С вами?
   – Нет. Связник погиб. Не здесь. И человек этот тоже больше на связь не вышел.
   – И что же?
   – Я должен его найти. Живого или мертвого – все равно.
   – Вы должны это сделать в одиночку? В густом лесу?
   – Он должен был выйти к монастырю. И быть рядом. Уйти он никуда не должен.
   – Хорошо. Допустим, что вы его нашли. Что дальше?
   – Забрать его документы и переправить за линию фронта. При невозможности это сделать – уничтожить.
   – Что вы про него знаете? Кто это такой?
   – Простите, товарищ майор, а вам это зачем?
   – Мы нашли такого человека…
   Вот это – здрасте! Попал-таки американец сюда! Интересно, он сразу начал их тут ксивой стращать или призадумался? Что он им уже успел наговорить?
   – Он жив?!
   Собеседник мой внимательно на меня смотрит. Видимо, реакция на его слова соответствует ожидаемой.
   – Нет. Он… погиб…
   – Как?!! Как же так?!
   Ф-фу-у… Пролетел кирпич мимо…
   – Мы не знаем. Когда бойцы обнаружили его тело, он уже был мертв. Сильно обгорел…
   – Я могу его видеть?
   – А откуда я знаю, что вы – именно тот человек, к которому он шел?
   – Поправка. Он не ко мне шел.
   – Пусть так. И все же?
   Что я могу рассказать майору? Да ни хрена, в общем-то… Хотя… если память поднапрячь… Нож! Танковый корпус! Особист из Уральского корпуса!
   – Он мог быть одет… в нашу форму или в танковый комбинезон…
   Собеседник невозмутим.
   – Вооружен автоматом ППД номер СЕ 14807, пистолетом ТТ, и… нож еще должен у него быть.
   Хорошо, что я номер автомата запомнил!
   – Какой нож?
   – Финка темного металла с надписью «Уральский добровольческий танковый корпус». Гранаты немного необычные, у них взрыватель оригинальной конструкции.
   – Этот пистолет?
   Майор вытаскивает из стола ТТ. Кладет его на стол.
   – Посмотреть можно?
   Он кивает.
   Так… обычный «тэтэшник», выпуска сорокового года. Шутить изволишь, майор?
   – Нет. У него должен быть десятизарядный пистолет.
   – ТТ на десять патронов? Ничего не путаете?
   – Нет.
   – А еще что-нибудь? Какие-то еще вещи его назвать можете?
   А что? Что еще могло быть у этого «проваленыша»?
   – Ну… сапоги у него не совсем обычные… со стальными пластинками в подошве.
   Майор недвижим. Черт, еще что-то есть! Но что же?! Какая-то деталь… судя по всему, именно она и озадачила майора больше всего…
   Что это за деталь?
   Американца забрасывали в Потсдам.
   Это в Германии.
   Наши там могли быть только в сорок пятом – это уже конец войны. Как выглядел особист танкового корпуса в это время?
   Комбез?
   Было.
   Я это говорил, и оппонент схавал, не поморщившись. Значит, попал.
   Оружие?
   Номер автомата был назван и, судя по всему, совпал.
   Пистолет?
   Он пытался подсунуть мне какой-то левак и обломался.
   Тоже ничуть не поморщился. Стало быть, и этого ответа ожидал.
   Нож?
   Не аргумент, таких ножей может быть хренова туча.
   Сапоги?
   А их вообще кто-нибудь проверял? Может быть, в них сейчас какой-нибудь старшина рассекает и в ус не дует, а я тут пыжусь…
   Подведем итоги.
   Мои ответы в целом совпали.
   Но майору этого явно недостаточно.
   Значит, есть еще какая-то деталь или детали, которые, с точки зрения особиста, являются уж совсем из ряда вон выходящими и однозначно идентифицируют меня как человека знающего. Супер!
   Дело за малым – назвать эти детали…
   Особист…
   Нет, не то. Документы могли и не уцелеть. Да и не знаю я, что там в них понаписано.
   Танкист…
   И что?
   Чем он принципиально от обычного бойца или командира отличается?
   Да еще настолько, что это так уж в глаза бросается?
   Нет.
   Не в этом дело.
   Потсдам… уже теплее…
   Германия, сорок пятый год!
   Блин!!!
   Поднимаю правую руку и провожу ею по плечу.
   Майор вздрагивает!
   Попал!!!
   Это же погоны!
   Никто из особистов их до этого не видел!
 
   Стукнула входная дверь, и сидящий за столом Кранц поднял голову:
   – Вилли? В чем дело?
   – Прибыл гауптман Хорст, герр гауптман.
   – Один?
   – Так точно, герр гауптман, один!
   – Проси его сюда… – Кранц встал из-за стола навстречу вошедшему.
   Хорст выглядел уставшим и чем-то озадаченным.
   – Здравствуйте, Генрих! – шагнул к нему хозяин кабинета. – Отчего вы один? Где наш молодой друг? Где Лемке?
   – В лесу, герр гауптман. Как и большинство его солдат.
   – Не понял?
   – Как вы и приказали, мы организовали засаду на русских курьеров. Долго ожидать не пришлось, уже утром мы увидели мотоцикл, который направлялся в сторону их лагеря.
   За рулем был один солдат, и Лемке решил, что он за кем-то послан. Так оно и оказалось, уже через два часа этот же мотоцикл выехал в обратном направлении.
   – Один? Или были еще пассажиры?
   – Были. Еще один солдат, по-видимому охранник, и офицер. Он сидел в коляске. Мои ребята сняли водителя и подранили офицера.
   – А охранника?
   – У нас было всего два стрелка. Да и офицер был значительно более интересен, чем какой-то там солдат.
   – Продолжайте, милый Генрих, я вас очень внимательно слушаю!
   – Русских выбили из седла таким образом, чтобы мотоцикл остановился перед засадой. В результате он успел отъехать вперед и исчез из поля зрения стрелков. Предвидя это, я заранее определил им запасную позицию, куда они сразу же после выстрелов и направились. Мало ли… русские могли бы оказаться гораздо более непредсказуемыми, чем мы предполагали.
   – Так…
   – К сожалению, герр гауптман, все пошло именно по наихудшему сценарию. Водитель был убит, а офицер ранен в бок. Тем не менее он оказал ожесточенное сопротивление. Ему удалось убить троих и ранить семь человек.
   – Это каким таким образом?
   – Он вывалился на дорогу с пулеметом в обнимку. Несмотря на свои раны, стрелком он оказался очень неплохим! К сожалению, Лемке сосредоточил все внимание только на нем и совершенно упустил из виду уцелевшего охранника. А тот оказался под стать своему начальнику! Убил одного моего стрелка и бросил гранату во второго. К счастью, тот уцелел, его только немного зацепило осколками. Досталось и мне…
   – Вы ранены? Так отчего же вы здесь?
   – Пустяки, герр гауптман, слегка задело левую руку, только и всего…
   – Все равно, Генрих, все равно! Хирург в нашем госпитале – истинный мастер своего дела! Вы должны непременно его навестить! Слышите меня, Хорст? Не вздумайте от этого увиливать – проверю!
   – Слушаюсь, герр гауптман!
   – То-то же… Итак, продолжайте!
   – Взять офицера живым не удалось, он отстреливался до последнего патрона, а когда они закончились – подорвал себя гранатой. При этом убил еще одного солдата и одного ранил.
   – Однако…
   – Лемке приказал взять уходившего охранника, причем взять обязательно живым! Хотя мы вполне могли его подстрелить. И, видит бог, у меня были на это все основания!
   – Генрих, Генрих! Что с вами?! Я вас просто не узнаю!
   – Извините, герр Кранц…
   – Да полноте, мой друг, что вас так взволновало?
   – У этого… красного… была не совсем обычная винтовка…
   – То есть?
   – У него была винтовка моего заместителя. Я узнал бы это оружие из тысячи, ведь это мой подарок…
   – Поясните?
   – Это оружие, как и моя собственная винтовка, было выполнено по отдельному заказу. Специально подбирались стволы, прицелы тоже, ложи делались под конкретного человека, так что это далеко не стандартные винтовки. В бинокль все это можно рассмотреть достаточно подробно. Так что не сомневайтесь, герр гауптман, это она! Теперь я знаю, кто убил моего товарища!
   – Хм… И что еще вы смогли разглядеть?
   – Ну… судя по тому, что офицер остался его прикрывать… да и весь дальнейший ход боя это только подтвердил – основным пассажиром был именно этот человек!
   – Тоже офицер?
   – Нет. Он был одет в обычную солдатскую форму. Знаков различия никто не разглядел, но это точно не офицер. На вид ему более сорока лет. Тем не менее двигается он очень грамотно и… легко. Даже и получи я приказ на открытие огня, не уверен, что сумел бы его подстрелить первым выстрелом. Он почти не показывался в поле зрения, а во весь рост я видел его только один раз, да и то на пару секунд.
   – Лемке рассчитывал взять его живым?
   – Да. И, кроме того, он хотел понять – куда пойдет русский? Для этого в монастырь успели прорваться несколько наших солдат, они должны были проследить за этим и взять русского тогда, когда это будет наиболее удобно.
   – И что же?
   – Я не входил в монастырь, оттого и не могу сказать это определенно. Наша группа осталась снаружи. Мы должны были предотвратить подход подкреплений противника из лагеря. Но оттуда так никто и не вышел. А вот в монастыре внезапно начался бой! Сначала это были отдельные выстрелы, потом… такое впечатление, что там была засада. Во всяком случае, из группы Лемке уцелели только те солдаты, которые оставались с нами вместе на позициях. Он сам ушел вместе со своей основной группой. И, судя по всему, вместе с нею и остался там, внутри этих негостеприимных стен…
   – Вы не пытались оказать им помощь?
   – Нарушив ваш недвусмысленный приказ? Если бы мы даже и попытались войти в ворота, то имеющихся в моем распоряжении солдат хватило бы только на несколько минут боя. Для засады их было вполне достаточно, а вот для штурма монастыря… Там уже была почти вся группа Лемке, а это более тридцати человек! А нас всех было около десятка, считая моего стрелка, который, несмотря на свои раны, остался на своем посту!
   – Извините меня, Генрих, но вы должны меня понять… Я был очень привязан к обер-лейтенанту…
   – Понимаю вас, герр гауптман. Но… война есть война, никто из нас не застрахован от таких случайностей.
   Кранц встал из-за стола и, достав из шкафа бутылку коньяка и пару рюмок, налил себе и Хорсту.
   – Давайте выпьем, гауптман. За наших погибших товарищей.
   Помолчав пару минут, Кранц поставил на стол рюмку и уже совсем другим тоном обратился к снайперу:
   – Какие вы сделали из всего этого выводы, гауптман?
   – В монастыре есть посты русских. Они внимательно отслеживают окружающую обстановку и имеют возможности для организации внезапного нападения. Исходя из того, что эти развалины уже проверялись раньше и никого там отыскать не удалось, – развел руками гауптман, – все это хорошо замаскировано, и найти русских с наскока не выйдет. Я не думаю, что это самодеятельность отряда окруженцев. Да и посудите сами, герр Кранц, отряд Лемке насчитывал почти тридцать хорошо подготовленных солдат, ведь так?
   – Так.
   – Так сколько же нужно человек, даже и учитывая возможность организации ими засады, чтобы уничтожить их всех? Как минимум – столько же. И это тоже должны быть опытные солдаты. Ведь из монастыря так никто и не вышел, даже и к воротам не приблизился, уж этого-то мы бы не пропустили!
   Хорст снова налил себе коньяка.
   – Огонь велся также со стен и башен. Помимо этого, я насчитал как минимум два пулемета, которые контролировали подходы к монастырю и не принимали участия в бою. То есть у противника есть силы еще и на это! И там имеются грамотные командиры, которые не упустили из виду и этот аспект боя! Нет, герр гауптман, там сидят не дилетанты! Не знаю, кто вам там рассказывал об отсутствии у них вооружения. Я этого не заметил. На слух огонь вело не менее трех пулеметов, не считая прочих стреляющих.
   – То есть красные нас там ждали… – вертя в руках пустую рюмку, задумчиво проговорил Кранц.
   – Во всяком случае, они были готовы и к такому повороту событий.
   – Ну что ж… – хозяин кабинета поднял голову, – ладно… Этот раунд остался за ними. Благодарю вас, Генрих! Вы мне очень помогли!
   – Мой рапорт будет у вас на столе через два часа, герр гауптман, – сказал снайпер, вставая со своего места.
   Проводив гостя, Кранц поднял телефонную трубку:
   – Мойзель? Соедините меня с подполковником Нойманом…
 
   Лежавший на койке человек повернул голову на звук открывающейся двери. Увидев вошедшего, он приподнялся на кровати.
   – Лежите, сержант. Как ваша нога?
   – Да получше уже, товарищ майор. Меньше болит, может быть, и встану уже скоро.
   – Не торопитесь. Время пока еще есть.
   Майор Осадчий присел на край кровати.
   – Вот что, Лемешев, вы говорили, что у вас есть вариант для связи с нашими подпольщиками.
   – Есть, товарищ майор! Есть такое дело!
   – Тогда рассказывайте. Что нужно сделать? И куда должен прибыть связной?
   – Надо быть на железнодорожной станции. Встреча будет там…
 
   Остановившийся у платформы паровоз выпустил густое облако пара, на несколько секунд накрыв им всех встречающих. Поэтому появление около паровоза еще одного человека прошло незамеченным. Оглядевшись, человек неторопливо зашагал в сторону станционных построек.
   Подойдя к зданию станции, человек приоткрыл дверь и вошел внутрь. Кроме орудовавшей веником женщины, внутри никого не было. Осторожно обогнув кучку мусора на полу, визитер подошел к окошку продажи билетов и постучал в него рукой. Еще раз…
   Скрипнув, оно приоткрылось.
   – Девушка, – наклонившись к окошку, проговорил гость, – мне бы Павла Петровича отыскать? Не поможете?
   – Велихова?
   – Его самого!
   – Так. – Она обернулась и посмотрела куда-то в сторону. – Он только через час будет. На обед ушел… вы через часочек тогда и подходите.
   – Ага! Ничего, если я тут обожду?
   – Да ради бога! Места здесь не купленные, сидите, коли охота.
   Визитер, осмотревшись по сторонам, устроился около окна. Смахнув со скамейки несуществующую пыль, он уселся и поставил рядом свой чемоданчик. Открыл его и вытащил оттуда бутылку с молоком, заткнутую пробкой, и небольшой сверток. Развернул, достал кусок хлеба и отломил от него половину. Убрав остаток назад, выдернул пробку из бутылки и принялся, не торопясь, перекусывать.
   За этим занятием и застал его наряд полицаев, вошедший в зал ожидания.
   – Это кто тут у нас такой расселся? – подошел к нему старший полицай. – Документы есть какие? Покажь!
   Человек невозмутимо допил молоко, заткнул пробкой уже пустую бутылку и вытащил из внутреннего кармана пиджака какую-то бумагу.
   – Извольте, господин полицейский.
   – Старший полицейский!
   – Извините, не знал…
   Полицай развернул бумагу.
   – И кто это тут у нас такой? Невзоров Олег Михайлович… это что? А… состоит на службе в управлении… э-э-э…
   – Дойче рейхсбанна. Управление германских железных дорог.
   – Не слепой! И так все вижу. Здесь чего делаете?
   – Мне начальник станции нужен. По делу я к нему.
   – Это по какому же?
   – Начальство наше недовольно – работаете плохо…
   – Мы?!
   – Станция в целом. Составы задерживаются, вагоны разукомплектованные приходят… Уже хотели сюда с инспекцией ехать, да в последний момент герр Шоберт распорядился сначала мне сюда съездить, еще раз все проверить да ему доложить.
   – Шоберт? Это кто такой?
   Невзоров удивленно посмотрел на полицейского:
   – Шутить изволите? Начальника дистанции не знаете?
   – Хм… Так это же не мое начальство… ну да ладно, держите ваши бумаги. Сейчас я у Таньки спрошу, когда он будет…
   – Она сказала – обедать пошел. Полчаса уже почти его жду.
   – А! Ну так и скоро будет уже, он тут рядышком живет.
   Утратив интерес к собеседнику, полицай отдал ему документ и с независимым видом вышел из комнаты на улицу. Его напарник молча проследовал за ним.
   Проводив его взглядом, человек прислонился спиной к стене и, надвинув кепку на лицо, задремал.
 
   – Это вы меня искали?
   Невзоров поднял голову и сдвинул назад кепку.
   Перед ним стоял уже немолодой мужчина в кителе железнодорожника.
   – Вы Велихов?
   – Ну, Велихов. А вы откуда к нам? И от меня чего надобно?
   – Невзоров я. Олег Михайлович, к вашим услугам! А прислал меня сюда господин Шоберт. Так вы и сами все знать должны.
   – Да. Знаю об этом… Что-то задержались вы там, еще вчера мы вас ждали.
   Невзоров развел руками:
   – Так я что? Я человек маленький. Сказали – жди, вот и ждал. А на поезд меня только сегодня посадили…
   – Ладно. В кабинет ко мне пойдемте, там и поговорим.
   Они оба вышли на улицу и, обогнув здание, вошли в него с другой стороны. Пройдя по скрипучим половицам узкого коридора, Велихов открыл дверь и кивком головы предложил гостю входить.
   Сам он повесил на вешалку фуражку и сел за стол.
   – Ну, слушаю вас. Чем могу быть полезен?
   Визитер осмотрелся по сторонам, задержал взгляд на закрытой двери.
   – Вам Иван Дмитриевич кланяться велел.
   – Это кто ж такой-то?
   – А тот, что Алексеев.
   – Не помню такого.
   – Ну как же? Ему уже лет шестьдесят стукнуло, вот сам и не приехал.
   – Ну… тому, о ком я сейчас подумал, столько еще не натикало. Ему лет сорок, не более.
 
   Оба собеседника замолчали. Велихов поднялся, подошел к двери и запер ее на замок. Вернулся за стол.
   – Слушаю вас. Что от меня требуется?
 
   – Прошу садиться, герр Нойман! – Кранц встал из-за стола и указал вошедшему гостю на кресло. – Кофе? Коньяк?
   – Коньяк. Хотя и от кофе тоже не откажусь.
   Кранц поднял трубку телефона:
   – Вилли? Два кофе и коньяк моему гостю.
   Прибывший офицер был строен и сухощав. Ладно пригнанный мундир только подчеркивал это.
   – Я получил из Берлина приказ оказать вам максимальное содействие, герр оберст.
   – Момент, момент, момент! – поднял руки в защитном жесте хозяин кабинета. – Здесь меня знают как гауптмана Кранца, герр оберст-лейтенант. Давайте и впредь будем этого придерживаться. Не возражаете?
   – Как вам будет угодно… герр гауптман.
   – Вот и хорошо.
   В дверь постучали, и вошедший солдат быстро накрыл столик. Расставил на нем чашки, налил кофе и вышел из кабинета.
   – Прошу к столу, герр Нойман.
   Через несколько минут гость поставил на стол пустую чашку.
   – Ваш кофе превосходен! Не ожидал встретить здесь такого ценителя!
   – Это подарок адмирала… Итак, герр оберст-лейтенант, перейдем к делу?
   – Разумеется.
   – Смотрите. – Хозяин кабинета развернул на большом столе карту. – Вот интересующий нас объект.