Александр Конторович. Рыцарь в серой шинели

Александр Сергеевич Конторович
Рыцарь в серой шинели

Глава 1

   Кап…
   Кап…
   Кап…
   Монотонный звук капели убаюкивал. Поспать… да, это было бы сейчас весьма кстати. Болела голова, и в затылке стреляло, будто десяток маленьких гномиков лупил по нему молоточками. Спать хочу…
   Завалиться бы сейчас на боковую и открыть глаза в своем кабинете.
   Черт!
   Это было бы весьма неплохо.
   Только я уже пробовал.
   Ничего из этого не вышло. Открыл глаза я все в том же подвале. Все осталось по-прежнему. Та же монотонная капель, те же сырые своды. Все было до отвращения реально и ощутимо. Стены можно было потрогать рукой, воду можно было набрать в ладони и попить. Можно было умыть небритую морду. Или смочить здоровенную шишку на затылке. Именно это я и собирался сейчас сделать.
   Капли воды собирались мною в глиняную миску. Обычно в нее кладут черпак еды. Она тут бывает разная. Утром приносят кашу. В обед наливают какую-то похлебку. Вечером дают овощи и немного каши. Пить я могу сколько угодно – вода капает в углу.
   Вообще-то на еду грех жаловаться. В нашей родной КПЗ это считалось бы немыслимым деликатесом.
   Только мне этот деликатес сейчас не лезет в горло. Ем я чисто автоматически, так же и пью. Мою миску и сижу на единственной лавке. Тут еще не додумались поднимать кровати на день, и сидеть или спать я могу сколько душе угодно.
   Другой вопрос, что делать это я могу только до суда. А после него… сон-то будет. Только есть большая вероятность того, что будет он вечным…
   А что ж вы хотите-то? Я обвиняюсь в убийстве с целью грабежа.
   Правда, мне до сих пор неясно, кого и когда я убил…
 
   Впрочем, может быть, есть смысл рассказать все с самого начала?
 
   Этот день ничем не отличался от обычного рабочего дня. Разве только тем, что мне пришлось заступить на дежурство по управлению. Получив в оружейке свой АПС и подсумки с четырьмя обоймами к нему, я поднялся в класс, где уже сидели мои собратья по несчастью. Поздоровавшись с Виталькой Романовым, жизнерадостным опером из уголовного розыска, я уселся поближе к окну. Моросило, осень уже вступила в свои права, и погода стремительно портилась.
   – И не заколебался ты эту дуру таскать? – кивнул на мой пистолет Виталий. – С кем воевать-то собрался? Ты ж эксперт, работа кабинетная, вообще тяжелее карандаша ничего поднимать не должен!
   – Хм-м-м… мысль, конечно, интересная… может быть, ты возьмешь на себя труд донести ее до сведения моего руководства на Петровке?
   – На хрена еще?
   – Да, видишь ли… У них там возникла идея направить меня в командировку…
   – Тем паче! Еще и там железо таскать!
   – В Чечню…
   Виталий перестал балагурить и насупился. Только в прошлом квартале мы похоронили двух парней из его службы. Ребята тоже поехали в командировку. И тоже в Чечню. Что там стряслось, никто толком не знал. Но одного из них нашли с пустым «макаром» в руках: парень отстреливался до последнего патрона.
   Мне совершенно не улыбалась подобная перспектива, и поэтому, прихватив пол-литра казенного спирта, я наведался к нашему оружейнику. Услышав мою просьбу, он повертел у виска пальцем.
   – Сдурел? За каким рожном тебе этот карманный пулемет? В нем же весу почти полтора кило? Да и не подпишет генерал такой рапорт.
   – А ты намекни ему, что мне скоро бронежилеты испытывать… Ведь скоро же?
   – Через полгода… да и то, будут ли они вовсе? Уже год обещают, да все никак не сошьют.
   – Ну, а не будем испытывать, я тебе его через полгода и верну.
   Михалыч задумчиво посмотрел на банку со спиртом.
   – А у вас нет такой же? Но… синего цвета?
   – Намек понял!
   Еще пол-литра казенного добра перекочевали в его кабинет. И через неделю он уже выдавал мне тяжелую коробку с пистолетом.
   – Кобура, подсумки… так, еще что-то было…
   – Да с меня и этого хватит!
   – Ремень! Вот, держи. Положено выдать – будь любезен расписаться! Патроны получи.
   Когда я первый раз появился на разводе с этой пушкой, зам по борьбе с личным составом поперхнулся на полуслове. Минуты три он меня разглядывал, как редкую картину, а после осведомился – куда это я собрался?
   – На дежурство по управлению, товарищ подполковник! Куда ж еще?
   – Э-э-э… я помню, у вас в кабинете еще и арбалет висел на стене… Что ж тогда и его не захватить?
   – Не табельный… – развел я руками. – Не положено…
   Ребята прыснули. Зам побагровел. Это было его любимым выражением. Послушать подполковника, так нам было «не положено» очень много чего…
   Да, кстати! Я же представиться забыл! Склероз…
   Александр Николаевич Ершов, капитан милиции. Эксперт-криминалист. Специализация – экспертиза взрывоопасных устройств. До кучи занимаюсь еще и огнестрельным оружием, дактилоскопией и много еще чем. Тридцать лет, не женат по вредности характера и неуживчивости. Свободного времени благодаря этому хватало. Вот я и занимался «всякими безобразиями» (с точки зрения руководства). Реконструкцией, историческим фехтованием. Даже закончил первым выпуском школу каскадеров Сальникова. Правда, дальше съемки в нескольких эпизодах дело не пошло. Надо полагать – мордой не вышел. Зато с гордостью демонстрировал знакомым девушкам киноафишу. В графе «Исполнители трюков» мелким шрифтом была напечатана моя фамилия. Некоторых впечатляло… В их глазах трюкач был куда интереснее мента-криминалиста.
 
   – …Следует обратить особое внимание!
   Черт! Опять задремал. Хорошо, что сегодня нас наставляет начштаба, он мужик незлобивый и не придирчивый.
   – Вопросы есть? Нет? Все свободны.
   Дружной гурьбой мы вывалились в коридор и расползлись по кабинетам. Романов сразу же зашел ко мне.
   – Чаем угостишь? Он у тебя знатный!
   Это был мой конек! Все управление знало – самый лучший чай у Ершова! Заходили «на чаек» даже коллеги с Петровки, когда им случалось бывать в наших краях. Свою репутацию я поддерживал неукоснительно, добывая новые рецепты и смеси по всем знакомым. Кстати говоря, некоторые вопросы первоочередного материального снабжения также решались этим путем. Зам начальника ХОЗУ тоже был любителем чая…
   – Чего там Петрович распинался?
   – А! Все как всегда! Очередная угроза терактов… повышенная криминогенная обстановка… Будто сам не знаешь?
   Я знал. Бардак творился неописуемый. Бандюки, нимало не стесняясь нашего существования, решали свои вопросы привычными путями. То есть стреляли, резали и взрывали друг друга. Начавшаяся война в Чечне добавила в этот бордель еще и террористов. Правда, у нас их пока еще не видели, но… Такими темпами пойдет – через год из окон отстреливаться начнем.
   До обеда ничего интересного не происходило. Смотались на одну квартирную кражу. Обычная бытовуха. Неведомые злодеи забрались в окно пятиэтажки и выпотрошили квартиру. Сперев последние деньги хозяев из надежнейшего хранилища – шкафа с бельем, они довели до истерики хозяйку. Выслушивая, как Виталик дежурно соболезнует хозяевам, я быстро осмотрел квартиру. Ничего интересного. Разве что…
   – Виталий! Подь сюды!
   – Чего тебе, наука? – Он, похоже, был рад, что я оторвал его от надоевших уверений в скорой поимке жуликов.
   – Спроси у хозяев – их сумка у окна лежит?
   – А как же! Наша! – разлетелся к окну хозяин квартиры, поддатого вида мужичок. – Ой, нет! Не наша! Ошибся я, правда, Маш?
   Столь быстрая метаморфоза произошла с ним по причине того, что я вытащил из сумки немаленьких размеров тесак. Вслед за ним свет божий увидели нехитрые воровские причиндалы. Набор отмычек, складной ломик-фомка и еще кое-что по мелочи.
   – Нет-нет! Это, наверное, воры забыли! Руки-то у них были заняты, краденое выносили!
   На мой взгляд, занимать тут руки было абсолютно нечем. Все, представляющее какую-либо ценность, давно было реализовано владельцами квартиры.
   – Вещдок! – гордо произнес Романов. – Попрошу понятых…
   Выйдя во двор, я спросил у него – успеем ли мы где-нибудь по дороге пожрать? А то не ровен час… так и будем до утра голодными скакать.
   – Ну, сейчас попробуем…
   Подбежав к пожилому следователю, возглавлявшему нашу группу, он о чем-то с ним переговорил и быстро вернулся назад.
   – Порядок! Сейчас все вместе смотаемся.
   Пока наш «пазик» неторопливо пробирался по улицам, я рассматривал «вещдоки». Ничего особо ценного они из себя не представляли. Такого добра у меня в подвале скопился уже не один килограмм. Разве что тесак… Обозвав его тесаком, я, пожалуй, погорячился. При более внимательном рассмотрении мне стало ясно, что лет этому «тесаку» не менее ста, а то и поболее. Ни на один из известных мне образцов холодного оружия (а знал я их предостаточно!) он не походил. Скорее всего, самоделка. Уж что касается рукояти – абсолютно точно! Вот клинок… да, это точно не самоляп… Глубоко врезанный в металл сложный узор. Витиеватые строчки неизвестных мне букв… да, тут, пожалуй, что и поболее ста лет.
   Автобус затормозил около здания заводоуправления. В их столовой мы обычно и перекусывали. Сытно и относительно недорого. Да и люди там интересные попадались иногда. Некоторые свои познания по части изготовления всяких прибамбасов из металла я именно здесь и получил. Как-никак, а завод большую часть своего существования пахал на оборонку. И специалисты тут были очень даже квалифицированные.
   Отстояв очередь на раздаче, мы облюбовали себе столик у окна. В силу наших частых сюда визитов, записные остряки из розыска уже предлагали привинтить над ним табличку «Столик для дежурной группы».
   Обед уже подходил к концу, когда у Виталика захрипела рация. Из-за особенностей данного здания прием в нем был весьма затрудненным. Отчасти из-за этого руководство смотрело косо на визиты сюда сотрудников, находящихся на дежурстве.
   Чертыхнувшись, Романов быстро допил компот и выскочил на улицу. Когда мы всей гурьбой высыпали следом за ним, он уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу у «пазика». Увидев нас, он призывно замахал руками.
   – Чегой-то приперло его, не иначе как кого-то грохнули, – наш водитель Миша был суровым реалистом и ничего хорошего от жизни не ожидал. Как правило, его мрачные прогнозы относительно нашей предстоящей деятельности оправдывались.
   – Скорее, мужики, где вас черти носят?
   – Чего стряслось-то?
   – Седого рванули! Дежурный туда уже городскую группу вызвал! Надо раньше них успеть, а то… сами понимаете… поставят нас всех в позу пьющего оленя.
   Остывший автобус рванулся вперед, гремя своими внутренностями и распугивая сигналом прохожих.
   Мы успели почти вовремя, городской группы еще не было, и дежурный по управлению тоже пока не появился. Тут уже суетились ребята из местного отделения.
   Недалеко от нового, недавно отстроенного офиса накренился набок закопченный «Гелендваген». Стекла у него были выбиты, и в салоне виднелись тела людей.
   Ко мне подбежал начальник здешних сыщиков капитан Вяльцев. Нормальный мужик, с ним можно было говорить начистоту.
   – Саня! Я тут уже весь извелся, ожидаючи!
   – Куда спешим-то? Этому бандюгану уже давно пора персональное кладбище заводить. И на нем самый почетный участок выделить. Я бы на твоем месте только радовался. Посадить-то вы его все равно не можете, так хоть закопаете получше. Авось не вылезет назад-то?
   – Все бы тебе прикалываться! Тут вот какое дело, – оттащил он меня в сторону за рукав. – Пока не приехал никто из его тусовки, нам бы машину осмотреть… Поможешь? Он туда с бумагами какими-то садился, постовой видел. А нам бы эти его писульки очень даже кстати пригодились бы. И проблем с их легализацией не возникло бы никаких. Вещдок, изъятый на месте преступления… Понимаешь?
   – Так, а я-то тут при чем? Вон, следака тряси, это его компетенция.
   – Саня! Это подрыв! Тут тебе карты в руки! Без твоего заключения туда никто и носа не сунет!
   – Э-э-э, Вова, не гони! Тут должен дежурный взрывотехник лезть, а не я! Да у меня и снаряжения никакого нет…
   – Да чему там взрываться-то?! Все уже жахнуло, вон сам видишь – полон салон мертвяков. Это ж чистая формальность! Пока из города народ подъедет, тут уже будет седовская братва, адвокатов приволокут… Сам, что ли, не знаешь, как в таких случаях бывает? За каждую бумагу война пойдет, они уж найдут к чему прицепиться…
   – Ладно, уговорил. Пошли следака трясти.
   Через несколько минут я стоял около подорванного джипа. Опера приволокли мой чемодан и даже притащили откуда-то чью-то форменную шинель с капитанскими погонами – площадь продувалась навылет холодным ветром. И шанс словить тут хорошую простуду был весьма вероятен.
   – Так! Вова, очисти площадь!
   – Да мы тут рядышком постоим…
   – Исчезни с глаз моих долой! Или ждем городскую группу!
   – Исчезаю…
 
   Отфотографировав многострадальную машину со всех сторон, я убрал фотоаппарат в распахнутый «Кюлленберг», взгромоздив его на капот. Надо мною втихаря потешались коллеги за приверженность к этому старомодному немецкому кримчемодану, но я старался этого не замечать. Нравилась мне его по-немецки кондовая и основательная конструкция, окованные металлическим профилем углы. Да и с точки зрения специалиста, он был вполне хорош и самодостаточен. Все в нем было на своем месте, ничего лишнего.
   А что тяжелый он, так это даже в плюс. Во время часа пик в метро это был очень убедительный аргумент против излишне резвых бегунов. Несется на тебя такой вот резвый, все снося на своем пути… И никто и ничто ему не помеха – он спешит! А как с окованным углом «Кюлленберга» коленом повстречается… Дальше уже не торопясь идет… точнее – ковыляет. Чемодану же – хоть бы хны! А поскольку машиной я так и не обзавелся, в метро с ним ездить приходилось частенько.
   Так, что мы имеем?
   Имеем мы подорванный автомобиль. Стекла рассыпаны вокруг, стало быть, взрыв произошел внутри. Где же? Борта целы, пробоин нет, гранатомет отпадает. А если по стеклу влупили? Нет, не похоже… Да и очевидцы говорят про внутренний взрыв.
   Походим, посмотрим… А что у нас внизу?
   Ага!
   Старый, но верный прием – «сто лет граненому стакану». Лепят его, родимого, на клей. Или на замазку. Да хоть на жвачку! Лишь бы держался. А внутрь запихивается расчекованная граната. Можно и наоборот, гранату подвесить, а стакан на нее надеть, чтобы чеку держал. И в том, и в другом случае эффект одинаковый. Стакан ли с гранаты соскочит на ухабе, граната ли из него выпадет и на веревочке повиснет. Жахнет – мало не будет! Никому…
   Так здесь и произошло.
   Граната рванула аккурат между сиденьями. Пол треснул, и взрывная волна вынесла наружу все стекла.
   На передних местах лежали тела водителя и охранника. На заднем сиденье развалился Седой. Многократно судимый и сидевший авторитет, он был хорошо известен всем нам. Крепкой рукой он держал многочисленных «беспредельщиков». Не давая им особо шуметь поблизости от своих «владений». Да… не позавидую я Вяльцеву… Тут скоро такое Чикаго начнется… только успевай труповозки заказывать. Ну да ладно, это его «земля», ему тут и воевать. Так, что мы имеем? Двери… заклинило, или замки закрыты? А не один ли хрен? А высоко джип задран, плохо мне видать, что там внутри… На подножку встанем… Оп-па!
   Соскочив на землю, я махнул рукой Вяльцеву. Тот подбежал и вопросительно на меня посмотрел.
   – Ты в салон заглядывал?
   – Ну!
   – Внимательно смотрел?
   – Да нет… так, подошел и метров с трех поглядел… А что?
   – А ты повнимательнее посмотри. Не торопясь. Нам теперь спешить некуда.
   Озадаченный Вовка приподнялся и заглянул в салон.
   – Ну, ни фига ж себе…
   – Во-во! И я про то же самое.
 
   Салон был засыпан деньгами. Разбросанные взрывом новенькие долларовые купюры лежали повсюду. На полу, на телах, на ковриках и сиденьях.
   – И что ты теперь предлагаешь делать?
   – Ну… – Вяльцев озадаченно почесал затылок. – Даже и не знаю…
   – Так что, друг Вова, извини, но в машину я не полезу. Во всяком случае, один. И до приезда руководства туда даже и не загляну.
   – Да ладно тебе! Что я, в самом деле, на тебя подумаю, что ты мог что-то оттуда взять?
   – Ты, может, и не подумаешь. Забыл, кто у нас сегодня ответственный по округу?
   Кислое выражение его лица показало мне, что это он прекрасно помнит.
   – Так вот, стоит кому угодно из нас туда засунуть хоть палец… и с нас будут вычитать эту сумму до конца жизни.
   – Какую сумму?
   – Недостачи.
   – Какая, на фиг, недостача! Это ж бандит лежит!
   – Да? Ты его уже осудил? И приговор на руках? Мало тебе примеров из недавнего прошлого?
   Вяльцев засопел. В прошлом году задержанный с оружием бандюган накатал заяву на задержавших его оперов. Мол, сняли у него с руки часы и отобрали деньги. Прискакавшие мгновенно ребята из отдела по борьбе с личным составом нашли у одного из оперов двести долларов. И хотя в заявлении указывалась цифра в десять тысяч, ничего им не помогло. Ребят с треском выперли из органов. А через некоторое время закрыли дело и на бандюга. Хоть ствол не вернули, и то хлеб. Эти ребята были как раз из Вовкиного подразделения.
   Он еще раз заглянул в салон и напрягся.
   – Саша! Посмотри!
   – Чего там?
   – Вон там, между сиденьями!
   – Что там такое?
   – Блокнот Седого!
   Этот блокнот я даже как-то имел сомнительное счастье лицезреть. Приличных размеров книжица в кожаной обложке. В него покойный авторитет записывал все, представлявшееся ему интересным. У оперов давно чесались на него руки.
   – Саша! Я тебя коньяком вусмерть упою! Достань его!
   – Сам доставай.
   – Ну… пожалуйста!
   Я приподнялся на носках. Где там этот блокнот? Ага…
   – Так. Дверь я открывать не буду. Да и не выйдет, замки заблокированы или заклинило. Сделаем так. Блокнот выбросило на улицу взрывом. Усек?
   – Да!
   – Твои ребята подтвердят, что я в машину не залезал и дверей не открывал? Только снаружи обошел и визуально осмотрел на предмет наличия взрывоопасных предметов.
   – Спрашиваешь! – даже обиделся он.
   – У меня, Вова, задница одна! Значит, так. Дуй к нашему автобусу и тащи сюда сумку с вещдоками. Там должен быть ломик, иначе я до этого блокнота через окно не дотянусь.
 
   Через пять минут он бегом притащил мне сумку.
   Так, ломик в руки, привстаем… тянемся… хренушки! Блокнот гладкий, ломиком его не зацепить. Да и дотянуться до него… тоже не сахар.
   Назад ломик. Что делать? Взгляд упал на полусамодельный тесак. А что? Кончик у него вполне себе острый, если на него нанизать книжицу… Может и сойти. Особенно если встану повыше. Повыше? «Кюлленберг»! Он прочный, выдержит.
   Сказано – сделано. Чемодан к двери, встаем. Хрустит, но держит. Ничего, чай не впервой… выдержит. Рукава шинели подвернуть, тесак в правую руку. Левой опираемся на дверь. Места для замаха мало, надо его с первого удара наколоть. Отлетит потом под сиденье, и все – кончились поиски. Замах!
   Лежавший на правом переднем сиденье охранник Седого открыл глаза…
   Должно быть, возвращение с того света было для него весьма неприятным. Увидеть перед собой мента в шинели, заносящего над ним приличных размеров клинок… И не всякий здоровый-то человек такое выдержит. А уж контуженный полупокойник – и подавно.
 
   Взвизгнув что-то нечленораздельное, он выхватил пистолет и выстрелил. В последний момент я успел прикрыться клинком. Пуля звякнула по лезвию и вылетела в открытое окно. Мою руку ощутимо тряхнуло. Не понимающий, что происходит, бандит выхватил из кармана… гранату.
   Все! Пипец!
   Его рука рванула кольцо…
   Машинально я снова прикрылся клинком, словно пытаясь защитить себя от снопа смертоносных осколков…
   Хренак!
   Сильный удар в руку…
   Темнота…

Глава 2

   Плеск воды…
   Пожарные?
   На хрена они тут?
   Машина загорелась от взрыва?
   Запаха не чувствую… уже потушили?
   А темно почему? И дышать трудно?
   Глаза! Неужели… нет, веки хлопают. А отчего так темно?
   Ну-ка. Руки-ноги… на месте, даже и шевелятся… в правой руке…
   Что там в ней?
   Черт!
   Шинель!!!
   Ее набросило мне на голову, и я ничего не вижу!
   Отбросив полу шинели, я рывком поднялся на ноги.
   Лес.
   Глухой и незнакомый. Темнеет уже, вечер?
   Стоп.
   Мне жарковато. Это – с какого вдруг бодуна? Да и на дворе осень уже.
   А лес здесь откуда взялся?
   И куда делся джип? И вообще – что все это значит? Где ребята, бандюганы дохлые куда испарились? Город, наконец, куда исчез?
   Н-н-да… Если тут где-то и был город, то явно не поблизости. Воздух здесь был свежим и пах лесом и рекой, но уж никак не железом и не бензином. Сгоревшим тротилом, кстати говоря, не пахло тоже.
   А жарко, однако!
   Подняв руку, чтобы расстегнуть пуговицы и снять шинель, я обнаружил, что до сих пор сжимаю в ней тесак. Повертев его перед глазами, удалось обнаружить след от пули – маленькую царапину. Надо же… прочный, однако, металл! Надо будет поговорить со следаком, пусть его «забудут» у меня в лаборатории. А что? Толку с него все равно для следствия никакого, а мне память будет. Как-никак, а от пули меня он уберег! Кража все равно – висяк голимый, так что и вещдоки к ней только шкафы у следователя загромождать будут.
   Минуточку…
   А где, собственно говоря, находится моя лаборатория? Идти мне куда? И как я объясню свое исчезновение заму? Он-то небось уже весь асфальт на площади вскопал, меня разыскивая.
   Охлопав себя по бокам, я проверил наличие пистолета и подсумков. Слава богу! А то еще и этот геморрой…
   А тесак куда девать?
   Оглядевшись, я заметил неподалеку от себя торчащий из куста «Кюлленберг». Вот ведь умеют же немцы кондовую технику делать! Лежащей около него сумке повезло меньше. Кое-как мне удалось превратить ее в жалкое подобие мешка, куда я и запихал тесак.
   Умывшись в протекавшем мимо ручье, я заодно и хлебнул воды. Вкусно! И привкусов никаких нет. Жить можно!
   После ряда попыток я свернул шинель во что-то, напоминающее скатку. И как их в войну солдаты так носили? Или у них шинели другие были? Во всяком случае, надеть ее через плечо, так, как это я не раз видел на фото, не вышло. Пришлось присобачивать получившуюся колбасу к бывшей сумке, ныне именующейся… скажем так – вещмешком…
   Взяв в руку чемодан, я потопал вдоль ручья. Как это нас в свое время учили? Ручьи впадают в реки, а реки выводят к людям. Выводили, если быть правильным. Сейчас все это уже не так.
   Тем не менее хоть куда-то, но ручей меня вывел.
   Во всяком случае, на дорогу это походило…
   По ней я и потопал… направо. Отчего? Да хрен его знает. Мне, собственно говоря, это было пофиг. Если ты не знаешь, куда надо попасть, то не все ли равно, куда ведет эта дорога? То, что это не Подмосковье, я уже успел понять…
 
   Так или иначе, а рассиживаться здесь в ожидании чудесного спасения не приходилось. Отсутствие поблизости каких-либо следов транспортных средств ясно давало понять, что дорог рядом не имеется. Каким бы образом я сюда ни попал, ожидать визита неведомых спасателей не приходилось. Это в наше-то время? Ага, как же! Придут, спасут… потом еще раз и еще… Нет уж! Лучше своими силами доберусь до населенки, там и поспрошаю – куда меня черти занесли?
   Подхватив казенный «Кюлленберг», я бодро топал по дороге. По пути прикидывал, как давно по этой дороге что-то ехало?
   То, что машины по ней не ходят, – ясно и ежу. Ветки слишком низко, машина их посшибала бы. Любая, даже и легковушка. Да и колея… слишком узкая для автомашины, даже и для микролитражки. Явно шины тут не катались, это уже было бы заметно сразу.
   А что каталось? Судя по наличию следов копыт, которые изредка мне на дороге встречались, данные средства передвижения были мощностью в одну лошадиную силу. Четырехногую.
   А что? И такие места у нас есть. Даже и не так далеко от Москвы.
   Протопав по дороге часа два, я призадумался. Уж километров пять я точно отмахал. И до сих пор не встретил ничего, даже отдаленно напоминавшего признаки цивилизации. Не летали в небе самолеты, не слышались за лесом гудки поездов. Сибирь? Ага, щас! Там ныне такой дубак стоит! И шинель бы не спасла.
   Тогда что это такое?
   Поставив на землю чемодан, я уселся на него и стал прикидывать возможные варианты.
   Что у нас есть?
   Дорога.
   Кто-то проложил ее через лес и поддерживает в проезжем состоянии. Я видел в нескольких местах следы топора – срубали мешавшие проезду деревца и оттаскивали упавшие на дорогу стволы. Явно это делалось не из любви к топоромаханию, дорога зачем-то использовалась.
   С этим ясно. С дороги не сходим, куда-то она да приведет.
   Далее.
   Ездят тут на повозках. Много добра не увезти. Вопрос – чего и куда они возят? Топливо? Это в лесу-то? Отпадает.
   Еду? Из ближайшего супермаркета? М-м-м… Сомнительно.
   Уж точно не на работу ездят, такими темпами затемно надо выезжать, затемно и вернешься. Если только не на суточные вахты… Хм-м, в принципе – возможно.
   Думаем дальше.
   Сколько нужно человек, чтобы поддерживать в относительном порядке тот отрезок дороги, который я уже прошел?
   Одному тяжко и неудобно. Как минимум два-три человека для этого нужно. Их надо кормить, возить и т. п. Кто это делает? И где они живут?
   Выводы.
   Где-то рядом должна быть деревня или, на худой конец, хутор. Знать бы точно – в какой стороне. А ну, как там, откуда я пришел?
   А отвороты или съезды с дороги есть?
   Нет. Даже ничего отдаленно похожего не имеется.
   Уже нетипично для наших мест. По дороге ездят зачем-то и куда-то. За дровами, на покос, по грибы наконец. Все это предусматривает съезд с дороги в нужном направлении. Ничего подобного тут нет. Никаких съездов не наблюдается. Понятно, что повозка не грузовик, но следы на земле она тоже оставляет и сквозь деревья и густые кусты не пройдет. Надо расчищать для этого проезд. Ничего подобного тоже не наблюдается.