Александр Сапсай, Елена Зевелева
Тайник Великого князя

Глава первая
«ТЫ Ж МЕНЕ ПИДМАНУЛА, ТЫ Ж МЕНЕ ПИДВЕЛА…»

   «Это уже не смешно, а очень даже тревожно, – подумал Олег, анализируя активность своей сослуживицы Нелли Петровны Бараевой, которую она развила вскоре после их возвращения из австрийской командировки. – В Вене, когда в номере гостиницы „Адмирал“ устроила мне театральное шоу – дефиле, говорила одно, а сама поступает совсем не так, как обещала. Клеится просто неприкрыто. Эти постоянные полупрозрачные намеки, бесконечные попытки встретиться на стороне, зазвать в гости к себе домой. Не хватает, чтобы она надумала меня со своей сумасшедшей мамашей познакомить, которая, судя по ее бесконечным рассказам, время от времени навещает ее в Москве. Полный будет ажур».
   Олег оценивающе взглянул на Нелли, зашедшую к нему в кабинет уже не в первый раз за день с какой-то пустяковой бумагой, требующей его подписи, и при этом томно заглядывавшую ему прямо в глаза с чувством не то обожания, не то преданности.
   «Как же я сразу внимательно не разглядел ее? – подумал Олег. – Не зря же нормальные люди всегда предупреждают, что договариваться нужно еще на берегу. В плавании это делать значительно сложней. А тут еще черт угораздил. Предался эйфории, отметил, что называется, удачное окончание загранпоездки. Хорош гусь, ничего не скажешь. И главное, накануне важных событий, когда жена Ольга точно поймала птицу удачи за хвост. Когда моя помощь требуется больше всего. Когда Спас Нерукотворный, семейная реликвия, поиску которой мы с ней посвятили столько лет, можно сказать, сам к нам в руки идет. Столько лет мы его искали, столько времени ухлопали и столько всего пережили. Нет, сейчас мне такие любовные дела совсем не нужны. Не хватало, чтобы вместо дела, которому мы посвятили чуть не полжизни, заняться семейными разборками. Представить даже такое себе страшно. А что подумает об этом дочь Галка – наверное, смеяться будет. Придется что-нибудь предпринять, чтобы окончательно отвадить эту Нелю – окончательно и бесповоротно. Других вариантов, как говорится, у меня нет и не будет. Причем нужно не откладывая в долгий ящик прямо сейчас решать этот вопрос. Да, сейчас и сегодня».
   Он еще раз взглянул на уходящую из его кабинета сотрудницу. На ее стройные длинные ножки, плотно обтянутый приобретенной в Австрии твидовой юбкой довольно широкий манящий зад, хорошую фигурку и аккуратно уложенные волосы.
   «Около пятидесяти, не меньше, но подтянута, спортивна, ухожена, смазлива, даже по-своему красива. Совсем неплоха чертовка все-таки. Не зря же я поддался на ее театральные провокации в гостинице в Вене, эх, не зря! А что делать, когда клеится ко мне птичка, причем по-настоящему».
   Он взял было телефонную трубку, но решил подумать еще, прежде чем предпринять какие-либо конкретные шаги в намеченном только что направлении, и положил ее. Еще раз глубоко задумался, глубоко вздохнул, вспомнив выходящую из кабинета стройную Нелли:
   «Ну и что, что около пятидесяти, зато выглядит прекрасно, больше сорока и не дашь, многие молодые девчонки позавидуют. Следит за собой, наверняка спортом занимается. Теннисом, например, или горными лыжами, как сейчас модно. И лицо миленькое, гладкое, небось не одну подтяжку сделать успела… Да, ясно, конечно, других в нашей конторе и держать бы не стали в таком возрасте, а у таких, как она, „face control“ всегда имеет место быть. Но не в того метишь, моя дорогая. Напрасно ты на меня ставку сделала, я герой не твоего романа».
   С такой мыслью, окончательно сформировавшей план его последующих действий, Олег вновь взял в руку трубку внутреннего телефона и набрал номер.
   – Нелли Петровна! – нарочито серьезно уверенным, громким голосом сказал он, когда услышал знакомый нежный голосок на другом конце провода. – Я вот что думаю, часа в три мне нужно подъехать в поликлинику в Сивцев Вражек. Там дел немного, нужно оформить справку, то есть очередной раз получить медицинское заключение для нового разрешения на продление прав на свое охотничье ружье. Эта процедура платная, поэтому заключение врачи дают быстро, очереди никакой нет и заминок не ожидается. Я не охотник и ни разу не стрелял из своей двустволки. Но каждые пять лет приходится продлевать это удовольствие, а именно вновь и вновь получать разрешение на ружье. Так вот, сейчас, оказывается, наступил именно такой замечательный момент. Мне даже участковый уже звонил, предупреждал, что он протокол собирается составить, поскольку я затянул продление своего разрешения. Но начинать нужно с медицинской справки. За ней, собственно, я сегодня и собрался. Ну да ладно, к делу это не относится, да и вам, думаю, не особенно интересно все это слушать. И грузить вас своими проблемами нет смысла. Короче, я вот что предлагаю: подъезжайте к четырем, если можете, на Смоленский бульвар. Это от метро «Смоленская» по Садовому кольцу немного вниз. Заведение, куда я хочу вас пригласить, называется корчма «Тарас Бульба». Довольно популярное место. Вам, уверен, понравится и антуражем, и сытной украинской кухней. Так что в четыре перед входом буду ждать. Годится?
   – А как же. Даже очень. Давно пора посидеть, вспомнить венский вояж, поговорить. Постараюсь быть вовремя. Я же сказала, что я всегда в вашем распоряжении и днем, и ночью, – хихикнув и не называя по телефону ни имени, ни отчества своего начальника, чтобы сидящие в кабинете другие сотрудники отдела не догадались, с кем она разговаривает, ответила Нелли Петровна.
   «В конце концов, – подумал Олег, довольный своим планом, – у каждого свой подход. У меня один. У нее – другой. У Ольги – третий. У Галки – четвертый. Как и во всем, собственно. Кто-то в музей стремится первым делом и при каждой свободной минуте попасть, кто-то – на обзорную экскурсию по городу мчится, как половина нашей делегации в той же Вене, кто-то в замки да дворцы норовит обязательно сходить, а кто-то спешит в кабаке посидеть… Это не важно. Главное, чтобы было в удовольствие, в радость, как говорит мой друг, вот и все…»
   Нелли Петровна ждала перед входом в корчму точно в назначенное время. Во всяком случае, когда опаздывавший всего минут на пять Олег торопливой походкой выскочил из ближайшего перед «Тарасом Бульбой» переулка, он увидел, как она нервно поглядывала на часы, стоя на фоне двух дюжих хлопцев в красных сапожках и широченных шароварах, расшитых кафтанах и надетых набекрень национальных головных уборах. Взяв Нелю под руку, он, извинившись за небольшую задержку, прошел вместе с ней в распахнутую хлопцами в ту же минуту стилизованную под глубокую старину дверь популярного кабака.
   При входе их приветливо встречала словами «Будь ласка!» также одетая в национальную украинскую одежду молоденькая хохлушка, предложившая гостям для начала прямо около гардероба попробовать горилки с перцем на меду, закусив национальный напиток маленькими завитками из сала и черемши, наколотыми на крошечные пластмассовые шпажки. А потом проводила их на второй этаж, посадив за удобный столик у окна с видом на Садовое кольцо.
   – Ну, как тебе здесь нравится, Неля? – спросил Олег, как только они сели друг против друга и стали разглядывать довольно толстое, в кожаном переплете, меню «Тараса Бульбы», способное удовлетворить любой, даже самый изысканный вкус любителей сытно поесть.
   – Да, это, конечно, не японская «Якитори», где я недавно была с мамой недалеко от метро «Проспект Вернадского», хотя мне там тоже очень понравилось. Совсем культура другая, да и пища, надо сказать, не тяжелая, не то что у нас в Ташкенте, если не плов, то шашлык. А если не шашлык, то обязательно плов. Еще, конечно, самсы с непременным кусочком курдючного сала, манты, лагман. Но это как бы попутно, заодно с шашлыком и пловом. Вкусно, естественно, но очень не современно. Сплошной холестерин. Тяжелая пища. Поешь вечером, так весь день потом есть не хочется. Да и в той же Австрии все по-другому, я маме рассказывала, где я там была, что видела, что поесть успела. Она была очень довольна, вспоминала, как они с отцом сразу после войны там бывали, когда еще советские войска стояли.
   – Я, например, – перебил ее рассказ Олег, – всегда считал и считаю, что когда впервые попадаешь в незнакомый город, как ты, скажем, в ту же Вену, то главное – окунуться в атмосферу города – походить, побродить самому, без гида, поглазеть по сторонам, есть мороженое, смотреть на витрины, на дома, на людей… По пешеходной зоне неторопливо пройтись, погулять, в конце концов, обязательно в каком-нибудь старинном кафе, лучше на улице, посидеть, посмотреть на прохожих. Вот вы, например, Нелли Петровна, в стариннейшее кафе в центре Вены «Моцарт» не заходили? В следующий раз, если поедем, обязательно загляните, настоятельно советую. Там, представляете себе, как минимум около тридцати видов кофе предложат. Кофе отменнейший, я вам доложу, а уж strudel – знаменитый яблочный штрудель – пальчики оближешь. Да и сама атмосфера венского кафе особая, свой неповторимый аромат. Вот у парижских кафе – другой шарм, другой, как говорят, «манок». Жаль, у меня не слишком-то много времени для вас было, а то бы обязательно сходили вместе.
   Пожалуй, и в собор, что на центральной пешеходной улице, посоветую вам в будущем сходить. Там стариннейшие чудотворные иконы находятся. Да и, конечно, знаменитую Венскую оперу обязательно посетите. Как только увидите ее здание, сами моментально узнаете и вспомните… А на ту штрассе, где лучшие магазины города расположены, вы-то наверняка попали. Что это я спрашиваю у знатока этого вопроса, совсем забылся? Действительно, какая женщина удержится в них не заглянуть? Карта города, когда вы одна по Вене бродили, у вас, кстати, была? Ну, тогда, дорогая Нелли Петровна, с вами все ясно. Это не я вам, а вы мне должны все рассказать. Впрочем, продолжим наши воспоминания о Вене чуть позже. Сейчас вперед на мины. Вон симпатичная девушка уже заждалась нас, а мы все не заказываем и не заказываем, а только говорим. Пора и честь знать, да и подкрепиться бы не мешало, так ведь?
   Отложив увесистое меню в толстом кожаном переплете, они единодушно обратились за советом к официантке и, учитывая ее рекомендации, которые, судя по всему, она привыкла давать почти всем гостям, заказали по украинскому борщу с пампушками, котлеты по-киевски, сухарный салат на закуску, вишневый напиток и триста граммов той же горилки с перцем на меду «Немиров», которую попробовали при входе. К этому официантка добавила и соусы, и разные сорта масла в небольших кринках, смалец и почти горячий черный со злаками и белый с луком и чесноком хлеб. Потом, выпив по рюмке горилки, которую с удовольствием закусили сухарным салатом, напоминающим по вкусу распространенный «Цезарь», продолжили в ожидании первого свой разговор почти на заданную тему.
   – Спасибо, Олег Павлович! – разочарованно протянула Нелли. – Очень вовремя вы вспомнили о своих советах по поводу прогулок по Вене. Я же вас в самом начале спрашивала о том, куда мне лучше пойти. Но тогда мне, к сожалению, вы ничего такого не рассказывали. И даже очень скептически отнеслись к моим предложениям и вопросам. А знаете, как я хотела? Представить себе не можете. Думала, что все-таки вместе где-нибудь побродим или в то же кафе, о котором только что говорили, заглянем. Ну, теперь-то действительно придется ждать следующего раза, если он случится. Вы мне, кстати, обещали, что обязательно случится. Вы уж тогда меня опять не забудьте, как в тот раз, ладно? – спросила с надеждой Неля.
   – С удовольствием в другой раз буду даже твоим гидом, Нелечка. Не обижайся только. Ты же, насколько мне известно, и в этот раз довольно успешно прогулялась, когда мы расстались накануне деловой встречи с австрияками, я даже откланяться не успел. Спешил очень, сама знаешь. А работа всегда для меня была на первом плане. Такой уж я человек, так приучен.
   – А ведь жаль, конечно, – продолжила Нелли Петровна, – очень жаль. Получается, что из-за вас, Олег Павлович, вернее, из-за тебя, Олежек, я, наверное, нигде, кроме магазинов, и не побывала, – язвительно, поджав губы, проговорила Нелли Петровна. – Получается, что по твоей вине этим и ограничилось мое знакомством с Веной, так ведь? Вы в душе, наверное, смеетесь над бедной Нелечкой. А что мне, скажите, еще оставалось делать? Даже в кафе «Моцарт», где по вашим рассказам тридцать сортов кофе предлагают, да еще пирожные наверняка всевозможных видов и сортов, и то не посидела ни разу. И венский яблочный штрудель не пробовала. И оперу не видела даже снаружи, и в соборе, о котором говорите, не побывала… И все из-за вас, бросившего свою Нелечку, можно сказать, просто на произвол судьбы. Одну в чужом городе. Представь себе только, что бы со мной было, если бы, гуляя по той самой пешеходной зоне Вены со всеми своими многочисленными покупками, которыми я и по сей день горжусь, и впитывая в себя, как ты говоришь, неповторимый аромат шумной разноязычной толпы, я бы случайно на тебя не наткнулась? Ужас, что бы было. Страшно себе даже представить. Как подумаю, плакать хочется.
   – Ладно, не грусти, Неля, все уладилось само собой. Да и грех тебе жаловаться. Что ты задумала, ты выполнила. Всем подарков понавезла. А себе сколько купила. Я как вспомню демонстрацию мод, которую ты в моем номере в отеле устроила, сердце радуется. Это на самом деле не каждому дано – за один раз столько понакупить вещей. И не просто вещей. Я, например, и не знаю других женщин, которым бы как тебе удалось за день столько сделать, – сказал он, искренне улыбнувшись и вспомнив театральные сцены, с блеском сыгранные в гостинице его сотрудницей. При этом, наполнив рюмки горилкой на меду, предложил выпить за их дружбу и хорошую совместную поездку в Австрию, которая, как он отметил в заключение своего тоста, должна бы иметь обязательное продолжение, что особенно обрадовало Нелли Петровну Бараеву, в девичестве Коган.
   Она с удовольствием чокнулась с Олегом граненым лафитничком и разом махнула горилку, приступая немедленно ко второму блюду, давно ждущему на огромной темно-красной тарелке. В этот момент из невидимых глазу динамиков «Тараса Бульбы» не очень громко, не навязчиво, как часто бывает в заведениях подобного типа, однако почему-то прямо с бойкого припева, полилась задорная хохлацкая песня, исполняемая скорей всего хором под руководством Надежды Бабкиной:
 
«Ты ж мене пидманула,
Ты ж мене пидвела,
Ты ж мене молодого,
З ума-розуму звела».
 
   Разговор у Олега с Нелей шел далеко не в том ключе, как он задумал. С другой стороны, он решил, что, может, и не надо так резко ее отталкивать, как он замыслил, собираясь посидеть с ней в корчме. «Несчастная, по сути, женщина, – подумал Олег, – которая не знает даже, чем себя занять, и вовсе не претендующая ни на мою руку, ни на сердце, а просто нашедшая во мне неожиданного и приятного ей собеседника. Вот и все. Что из этого трагедию делать? Так многие живут в этом возрасте. Ей, видно, кроме матери, и поговорить не с кем».
   Поэтому, подумав еще немного, он окончательно решил: «В конце концов будь что будет. Она же не навязывается, а просто предлагает свою дружбу. Может, это совсем и неплохо. Хотя, кто знает, верит ли кто-нибудь на самом деле в дружбу между мужчиной и женщиной?»
   Олег налил еще по одному лафитничку горилки, задумав произнести какой-нибудь душещипательный, сентиментальный тост, который бы явно понравился Неле. Однако вновь загремевший, только с большей силой, припев искрометной народной песни не дал ему до конца сформулировать то, что намеревался сказать.
 
«Ты ж мене пидманула,
Ты ж мене пидвела,
Ты ж мене молодого,
З ума-розуму звела…», —
 
   бойко заспевали гарни хлопцы, которые в его воображении явно походили на пареньков, встречавших посетителей у входа в корчму приветствием: «Будь ласка!»
   Судя по всему, видимо, по совету или по просьбе кого-либо из гостей корчмы, музыку вскоре сделали заметно потише, причем настолько, что сама музыка еле слышалась, а слов, без большого напряжения, различить было уже нельзя. А если бы еще к тому же не знать заранее, так и вообще мало кто догадался бы, что из спрятанных в стены динамиков льется вполне подходящая для горилки с перцем залихватская песня. Прочувствовав атмосферу корчмы «Тарас Бульба», Олег заказал еще двести граммов целебной горилки с перцем.
   – Насчет шумной разноязычной толпы в пешеходной зоне в центре Вены, – сказал Олег, прервав слегка затянувшуюся паузу, – это ты, Неля, совершенно правильно заметила. Знаешь, мы часто с друзьями и с коллегами говорили об этом, и всегда отмечали еще и то, сколь часто здесь звучит русская речь. В то же время на улицах Вены каждый, думаю, чувствует себя настоящим членом европейского сообщества. Многие мои друзья, например, порядком поездившие по миру, частенько спорили, какие города интереснее, прекраснее – Рим, Париж, Вена, Москва, Санкт-Петербург? Каждый с жаром отстаивал свою точку зрения, приводил свои, как ему казалось, неоспоримые аргументы… А я вот что думал всегда. Каждый город неповторим и прекрасен по-своему. Я, например, после нашей командировки был покорен в очередной раз Веной. Достаточно только вспомнить, например, неповторимый собор Святого Штефана, наполовину отреставрированный, одна половина которого, как и прежде, осталась черной от копоти, грязи, да и просто от времени, вторая же стала новехонькой, сливочно-песочной, чистенькой, яркой…
   Такую же работу реставраторов, кстати, мне пришлось видеть недавно в Милане. И, так же, как и там, облепившие собор туристы спорили, лучше ли стали от этого выглядеть соборы, не утрачен ли колорит времени?
   Олег, великолепно знавший английский, немецкий, французский языки, действительно не уставал всегда удивляться тому, как же примерно одинаково мыслят люди, испытывающие сильные, яркие эмоции.
   – Ты все-таки молодец, Неля. Если бы не ты, я бы в эту поездку никогда не успел бы заскочить в знакомый теперь нам с тобой магазинчик сувениров недалеко от гостиницы, который ты обнаружила. Помнится, я все подарки родным купил именно там. Так, жене своей Ольге я подарил ту самую вазу с «Поцелуем» Климта, которую мы тогда вечером выбрали, и еще изящную статуэтку «Цветы» – молодая девушка с огромной корзиной великолепных – одна к одной – роз. Матери – статуэточки двух миленьких балерин, которые мы обнаружили в витрине. Теще, представляешь, большую коробку фирменных конфет «Моцарт». А Галине, моей дочери? Ей, знаешь ли, для меня труднее всего выбирать подарки. Все-то теперь у нее есть… Так я ей, догадайся, что привез? Те самые фирменные духи, которые ты мне подсказала в «Duty Free» в аэропорту купить. Вот так-то, дорогая Неля! Так что именно благодаря тебе я, можно сказать, ухитрился самую трудную часть своей австрийской программы выполнить. Причем успешно, – завершил свой рассказ довольный сам собой Олег. – Да и в кофейне приличной нам с тобой удалось все же посидеть, не так ли? Потом немаловажно было, на мой взгляд, и то, что самолет наш приземлился в Шереметьево вовремя, без всяких опозданий. И то, что встречал нас, если ты не забыла, не кто-нибудь, а наш шофер, человек как всегда расторопный и услужливый, который и вещи помог нам донести, да и домчал до дома довольно быстро. Единственно, с погодой не повезло. Но это, как говорится, уже не от нас зависело, так ведь? Погода не по нашей вине так испортилась, – поеживаясь, как будто только что вышел из самолета после теплой Австрии в дождливой и холодной осенней Москве, сказал Олег Павлович. – Но и это неудобство мы с помощью водителя, как помнится, легко преодолели. Стоило ему только печку включить, как все встало на свои места.
   – Да, это правда, – вновь почему-то загрустив, поддержала его Нелли Петровна. – В Вене-то, конечно, очень хорошо было, по-настоящему тепло и интересно. И уж, конечно, заметно теплее во всех смыслах, чем в Москве. Я помню, что и уезжали мы, когда бабье лето в разгаре было. А сейчас видно, что зима не за горами. Теперь, считай, полгода будем жить в холоде, слякоти и грязюке. Как это все надоедает мне. Скажу вам честно, мне после Ташкента очень недостает солнышка. Полгода эти мрачные свинцовые тучи. Как подумаешь, тошно и противно становится. Ну, месяц, ну два, в конце концов, но не столько же.
   – А что ж вы хотели-то, моя дорогая? Австрийского тепла? Не тут-то было. Выгляните в окно: ноябрь уже, чай, к середине подходит. А осень московская, сытая, довольная, свадебная, и так побаловала нас в этом году, – не ташкентская, конечно, насколько мне известно, золотая в полном смысле этого слова осень, но по российским меркам вполне пристойная и теплая, – поддержал ее разговор ни о чем Олег Павлович.
   Хотя сам он так, в общем-то, не думал. И при случае, как и все москвичи, о погоде поговорить очень любил.
   Погода! Во все времена это была, как ни странно, поистине культовая тема для столичных жителей. Уже с утра, смотря телевизор, почти все знакомые Олега и Ольги с особой озабоченностью вслушивались в сводки погоды. Да еще к тому же и на своем градуснике, как правило, прикрепленном снаружи к окошку, перепроверяли, на сколько же градусов их в очередной раз в этот день решил надуть «Гидрометцентр». Сами себе некий фетиш чуть ли не на пустом месте постоянно создавали, а потом с трудом от него отказывались. Олег с Ольгой ничуть от своих друзей не отличались.
   Олег, вспомнив об этом, почему-то вновь заулыбался, ясно представив себе день их прилета из австрийской командировки, дождливую и грязную Москву, аэропорт, где он в темпе перекладывал бесчисленные пакеты со шмотками Нелли Петровны, которые она положила в Вене в его чемодан, боясь что-либо случайно пропустить и привезти вдруг домой. Он ясно представил себе тот кошмар и ужас, который ожидал бы его дома, натолкнись вдруг его ревнивая жена Ольга на что-либо из приобретенного в Австрии Нелли Петровной среди привезенных им подарков. Например, на красные с черной оторочкой трусики, бюстгальтер или нижнюю рубашку, и аж заежился от одной только мысли о том, что могло бы произойти, подойди он к этому вопросу наплевательски. Кроме того, не очень хотелось тогда Олегу, чтоб и водитель его машины Слава стал свидетелем такой заботы своего начальника о подчиненной по возвращении из совместной командировки. Вот было бы разговоров на эту тему среди сотрудников.
   «Слава богу, пронесло, – подумал Олег Павлович, ясно вспомнив голос своего шофера: „Приехали!“ И его вопрос, заданный у самого подъезда их дома на проспекте Вернадского напротив церкви: „Завтра, Олег Павлович, как всегда, к восьми за вами заезжать?“ И свой ответ, произнесенный им со вздохом: „Конечно, как всегда“. Потом вспомнил, как в тот день лифт, мягко урча, поднял его на двенадцатый этаж. Как он нажал кнопку звонка. Как дверь тут же открылась, и как Ольга, давно ждавшая его, тесно прижалась к мужу и крепко поцеловала его.
   – Что-то ты из аэропорта мне впервые не позвонил? – спросила она тогда и при этом еще добавила: – А я-то, представляешь, все набираю и набираю и одно слышу: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны…», – передразнила она. – С чего бы это ты вдруг мобильник свой выключил, а? Уж не с бабой какой-то ты из Австрии возвращался, подумала. Может, подцепил кого-нибудь в Вене? Знаешь же мое правило: доверяй, но проверяй. Но хорошо, что хоть подъезжая к дому, не забыл позвонить, а то бы всякое можно было подумать.
   – Да, понимаешь ли, забыл включить. Каюсь. Виновен, – промямлил он тогда в ответ, лишний раз убедившись в том, что в шестом чувстве жене не откажешь. – Но заслужу прощение, – добавил при этом как всегда с улыбкой, мысленно перекрестившись, – за свое примерное поведение в напряженной командировке… Выглядишь, ты, женушка, хоть и со сна, но, скажу тебе откровенно, просто великолепно. Что это за дезабилье? Или это ты меня так соблазняешь? Ты же меня знаешь, я всегда тебя хочу… А уж сейчас особенно сильно соскучился, – завершив таким образом малоприятную и даже в чем-то опасную для него тему, Олег подхватил тогда Ольгу на руки и понес в спальню.
   – А ванна, а завтрак? – притворно отбиваясь от него, щебетала жена.
   – Ванна – это для меня всего пять минут, ты же знаешь, а завтрак и даже обед сколько нужно, столько и подождут, – нарочито серьезно ответил тогда он.
   Вспомнив все это, Олег ухмыльнулся и даже загрустил, подумав к тому же, что не хватало еще, чтобы его сегодня с Нелли Петровной кто-нибудь из их с Ольгой знакомых встретил здесь в корчме «Тарас Бульба». С ним всегда так случалось, стоило только встретиться даже по пустяшному делу с какой-нибудь женщиной, как это вскоре становилось известно Ольге. Да хотя бы тот случай в аэропорту Шереметьево, когда перед вылетом в Киев он столкнулся неожиданно в кафе с адвокатшей Людмилой Романюк, которая вскоре после его отлета ухитрилась позвонить и все рассказать Ольге по телефону.
   «Ты ж мене пидманула, ты ж мене пидвела, ты ж мене молодого з ума-розуму звела», – вновь грянуло из динамиков корчмы, заставив его забыть совершенно не к месту и не ко времени нахлынувшие воспоминания об австрийском турне и прощальной гастроли, которую они закатили в его номере в гостинице вместе с Нелли Петровной.
   – Кстати, дорогой Олег, после той поездки ты же еще куда-то мотался, что ли? У нас в отделе говорили, что в Киев ездил? Это так, да? Мне твоя секретарша Лариса Венгерова сказала, что поняла это, когда позвонила тебе по мобильнику и услышала голос оператора на украинском языке.
   – От вас, смотрю я, никак не скроешься, прямо не сотрудники, а штирлицы какие-то сплошь и рядом. Обложили меня как волка флажками. Все про всех знают, надо же. Да еще и непременно обсуждают. Делать вам всем, что ли, совсем нечего? А в Киеве я на самом деле был несколько дней. Просто потрясен тем, что там увидел. Мы туда на годовщину оранжевой революции летали. Мне даже довелось с украинской Жанной д’Арк познакомиться и поговорить. Знаете такую? Конечно, с Юлией Тимошенко, с кем же еще. Только об этом в отделе лучше не рассказывать, мало ли что. Визит ведь наш официальным, в общем-то, с большим напрягом можно назвать. Между нами, девочками, скажу я вам, дорогая Нелли Петровна, митинг в Киеве на Майдане, свидетелями которого мы стали, на мой взгляд, был не только апофеозом политической карьеры Юлии, когда возбужденная толпа понесла ее к трибуне на руках, но и, думаю, высшей нотой украинской революции, которая прозвучала в последний раз.