Да, да, именно образчики художественного искусства, и только они являются целью моих двухлетних метаний по этому весьма суетному и не очень уютному миру, к тому же изрядно загаженному его безалаберными обитателями. За все это время мне удалось буквально выцарапать из жадных лап коллекционеров считавшееся утерянным полотно да Винчи; триптих, два живописных полотна и четыре ранее неизвестных рисунка Босха; кроме того, икону кисти Андрея Рублева и три картины Рериха. Также по случаю и практически за бесценок я приобрел целый альбом набросков какого-то никому неведомого француза эпохи раннего Ренессанса. И вот теперь напал на след Уильяма Блейка, считающегося среди специалистов определенного рода непревзойденным мастером своего дела.
   Допивая вторую чашечку крепчайшего кофе, я наконец-то понял, что сегодня не смогу увидеться с господином Гузманом – одним из самых компетентных «искусствоведов», промышляющих на нелегальном рынке раритетов. Справедливости ради стоит отметить, что на легальных аукционах мне вряд ли удалось бы сторговать все того же Босха или Рериха, не говоря уж о великом Леонардо. К тому же томиться в ожидании, когда какому-нибудь содержателю частной коллекции приспичит выставить нужную мне вещь на всеобщие торги, согласитесь, перспектива не очень заманчивая, точнее – иллюзорная. Намного проще встретиться с тем же частным коллекционером в приватной обстановке и постараться ненавязчиво убедить этого человека в том, что ему, ну просто до зарезу, необходимо избавиться от интересующего меня полотна, рисунка, гравюры или какого другого художественного произведения.
   Вот тут-то и возникает главная загвоздка, понуждающая меня обращаться к услугам весьма недешевых посредников, таких, как не очень-то уважаемый мною Айзек Гузман. Конечно, если бы нужные мне фамилии коллекционеров, вместе с адресами и домашними телефонами, публиковались в каких-нибудь альманахах, каталогах или их можно было бы легко обнаружить в электронной сети, тогда все обстояло бы намного проще. Я бы попросту позвонил ему напрямую, и мы бы встретились где-нибудь на нейтральной территории, после чего интересующая меня вещь очень быстро обрела бы своего нового хозяина в моем лице, разумеется.
   Вполне вероятно, какой-нибудь до чрезвычайности недоверчивый субъект воскликнет: «Раскатал губу, уважаемый! Для того чтобы уговорить избавиться от более или менее стоящей вещи даже самого наивного коллекционера, понадобится целый батальон матерых психологов и столько бабок, что мало не покажется. Где уж ничем не примечательному на вид молодому человеку справиться со столь непосильной задачей?»
   Спешу уверить вас, уважаемый скептик: разноцветных фантиков, кои в этом мире именуются деньгами, я могу достать в любом необходимом мне количестве, причем вполне законными методами. Например, толкнув на рынок пару-тройку столь ценимых здесь алмазов, банальным образом выиграв в казино или, назло преждевременно ликующим наследникам, избавив какого-нибудь олигарха от неизлечимой хвори. Маг я, в конце концов, или не маг?
   Ах да!.. Я действительно забыл упомянуть о том, что являюсь вполне квалифицированным чародеем, поэтому в моих силах творить кое-какие чудеса. Также я обладаю даром убеждать ближнего своего, аки себя самого, и в этих моих способностях прошу никого не сомневаться.
   Отодвинув к центру стола опустевшую чашку, я извлек из кармана мобильный телефон и, наверное, уже в десятый раз попытался связаться с неуловимым посредником. К моему глубокому разочарованию, бесстрастный женский голос из трубки вновь доложил мне о том, что абонент находится вне зоны доступа, и ненавязчиво порекомендовал перезвонить попозже.
   В расстроенных чувствах я хотел уже подозвать официанта, чтобы расплатиться и удалиться восвояси, но не успел поднять руку в призывном жесте, как определенно почувствовал какое-то едва уловимое, но очень подозрительное напряжение в окружающем пространстве. Чтобы абстрагироваться от внешних раздражителей, я откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, привычно вошел в астрал.
   Мгновение – и все перед моим внутренним взором поменялось самым кардинальным образом. Теперь это уже не было стереоскопическое цветное изображение, все вокруг скорее напоминало монохромные картинки, получаемые на экранах электронных приборов ночного видения, с той лишь разницей, что окружающее пространство воспринималось мной на все триста шестьдесят градусов. Иными словами, я с одинаковым успехом «видел» не только то, что у меня перед глазами, но и все то, что творится сзади, сверху, с боков и снизу. Одновременно все доступные моему сверхвидению предметы потеряли свою былую непрозрачность и фундаментальную материальность: кирпичные стены здания, а также его бетонные перекрытия, массивные дубовые столешницы и сами люди – все превратилось в полупрозрачную призрачную субстанцию, вполне проницаемую для моего магического взгляда. Однако меня меньше всего интересовали забавные фигурки посетителей заведения и снующего туда-сюда обслуживающего персонала. Прежде всего, мое внимание привлекло подвальное помещение, расположенное под рестораном, точнее, некие предметы, стоящие непосредственно рядом с одной из несущих опор здания. Их было четыре, каждый по форме – параллелепипед размером с обычный кейс, в каких киношные злодеи перевозят наркоту и деньги. Только на сей раз в чемоданчиках были вовсе не наркотики и бабло, а кое-что намного опаснее – в них находилось суммарно по меньшей мере килограммов шестнадцать очень мощной взрывчатки. Но самым неприятным было то, что внутри каждого такого чемоданчика помигивало светодиодом весьма хитроумное взрывное устройство, равнодушно отсчитывая оставшееся время жизни обитателей обреченного дома, а также ничего не подозревающих посетителей заведения.
   Чтобы не спровоцировать ненароком взрыватель, я внимательно и очень осторожно осмотрел электронную начинку одного из чемоданчиков и пришел к выводу, что до взрыва остается не менее пяти минут – бездна времени для всякого предприимчивого человека, чтобы спастись самому и помочь избежать гибели другим потенциальным жертвам. Будь в моем распоряжении чуть больше времени, я, вполне возможно, тут же занялся бы самими детонаторами, и с большой долей вероятности в конце концов мне удалось бы их отключить. Но, к величайшему моему сожалению, необходимым запасом времени я не обладал, поэтому мысль о том, чтобы предотвратить взрыв, пришлось тут же отбросить. Прежде всего, необходимо избежать человеческих жертв, а для этого нужно всего-то в срочном порядке довести до сведения каждого посетителя информацию о том, что далее в помещении ресторана оставаться смертельно опасно.
   Только не подумайте, что я тут же поднялся в полный рост и заорал во всю мощь своих, в общем-то, неслабых легких: «Спасайтесь, люди добрые!» Ни в коем случае, поскольку не понаслышке знал, что такое паника и какими неприятностями она может быть чревата для неподготовленного человека. Поэтому, не выходя из транса, вычленил среди обслуживающего персонала управляющего данным заведением, затем внедрился в его сознание. На все это у меня ушло не более пятнадцати секунд. Столь активный взлом защитных барьеров сознания мог впоследствии сказаться негативно на здоровье этого человека, но в данный момент меня меньше всего волновал морально-этический аспект предпринимаемых мною мер, главное, чтобы команда на экстренную эвакуацию исходила из уст компетентного и легитимного лица.
   Еще через пять секунд в общем зале появился ведомый моей волей управляющий. Быстрым шагом он приблизился к стойке бара и, взяв в руки микрофон, уверенным голосом обратился к публике:
   – Уважаемые господа, на кухне нашего заведения случился пожар. Очаг возгорания локализован силами обслуживающего персонала, поэтому вашим жизням и здоровью в данный момент никакая опасность не угрожает. Убедительная просьба ко всем присутствующим: в экстренном порядке покинуть стены заведения, чтобы не мешать работе пожарной бригады, которая прибудет сюда через две минуты. Прошу всех подняться и без спешки проследовать в направлении выхода. Еще раз повторяю: всем посетителям срочно надлежит покинуть помещение ресторана без суеты и паники. Ситуация под контролем.
   Признаться, идея с пожаром на кухне была не самой лучшей моей выдумкой. К сожалению, за те короткие мгновения, что были в моем распоряжении, ничего особенно оригинального придумать мне не удалось. Конечно, была вероятность того, что при одном слове «пожар» публика дружно повыскакивает из-за столов и ринется сломя голову к выходу. Однако уверенный тон управляющего и его заверения в том, что ситуация под контролем, удержали толпу от необдуманных действий. Люди начали спокойно подниматься и без всякой спешки направлялись к выходу. Некоторые даже оставляли деньги за съеденное и выпитое, хотя основная часть все-таки решила воспользоваться подвернувшейся дармовщинкой и за обед не расплатилась. Впрочем, управляющий и не настаивал на этом.
   Через пару минут все посетители ресторана и его служащие находились на безопасном расстоянии от здания. Оказавшись на улице, мне удалось очень быстро взять под контроль наряд полиции, весьма кстати проезжавший мимо. Копы без лишних вопросов бросились сломя голову перекрывать движение по Олд-стрит и отгонять толпу от заминированного здания.
   В данный момент мое сознание как бы раздвоилось. Одна его половинка продолжала контролировать действия полиции, а также некоторых потенциальных паникеров, способных, по причине нестабильности своей психической организации, внести разброд и шатание в массы. А вторая лихорадочно пыталась предотвратить взрыв. Однако за те несколько минут, что оставались в моем распоряжении, я так и не сумел разобраться во всех тонкостях хитроумного взрывного устройства. Можно было, конечно, повредить дистанционно электронные схемы, но «рвать провода» наобум я не привык – чревато самыми непредсказуемыми последствиями.
   За десять секунд до взрыва, скрепя сердце, мне пришлось оставить безуспешные попытки разминировать «адскую машину». «Почему «скрепя сердце»?» – спросит какой-нибудь далекий от всего этого индивид. Дело в том, что, хотя посетители ресторана были успешно эвакуированы, оставались жильцы апартаментов, расположенных над заведением. Судя по тому, как были установлены чемоданчики, их суммарного содержимого должно с избытком хватить для того, чтобы нижняя часть несущей колонны в момент взрыва превратилась в кучу щебня и цементной пыли. Что случится дальше, несложно догадаться, даже не будучи дипломированным инженером-строителем. Лишившись опоры в одной из критических точек, здание начнет складываться на манер карточного домика. В конечном итоге под завалами из кирпича и бетона погибнут сотни ни в чем не повинных граждан.
   Девять, восемь, семь… я непроизвольно вдавил голову в плечи в ожидании будущей беды и, как обычно бывает в таких случаях, вместо того, чтобы возрадоваться тому, что мне удалось спасти несколько десятков человеческих жизней, ощутил невыносимую тоску и чувство вины, поскольку не смог сделать большего. Четыре, три, два… и тут неожиданно меня осенило.
   Я вдруг осознал, что если нельзя предотвратить сам взрыв, почему бы не сделать его менее разрушительным? На подготовку необходимого заклинания у меня ушло не более одной десятой секунды. К тому моменту, когда неумолимая стрелка виртуального секундомера уткнулась своим острым кончиком в цифру «ноль», с моих губ успела сорваться нужная звуковая комбинация, а пальцы рук вслед за губами успели пару раз «продемонстрировать фигу» Ее Величеству Фортуне. Конечно же, я пошутил – никаких сомнительных фигур у меня и в мыслях не было никому показывать, тем более, самой госпоже Фортуне, до сих пор весьма благоволившей ко мне. Общеизвестно, что мануальные манипуляции способствуют концентрации внимания во время наложения заклинаний. Поэтому, не по моей вине и без всякого злого умысла с моей стороны, мои персты два раза действительно сложились в вышеозначенную фигуру из трех пальцев.
   Я стоял на другой стороне улицы в сотне метров от злосчастного здания в толпе частью немного перепуганных, частью попросту обалдевших посетителей ресторана, когда «адская машина» сработала. Однако ожидаемого разрушительного эффекта не последовало. Полыхнуло, конечно, и славно так полыхнуло, но не более того, поскольку заклинание, примененное мною весьма своевременно, закапсулировало все четыре чемоданчика в пространственном объеме, где время течет примерно в тысячу раз медленнее, чем в нормальном мире. В результате мощный взрыв произошел не за считаные доли мгновения, как это характерно для любого взрыва, осуществленного в обычных условиях, а растянулся аж на целых двадцать секунд. Короче говоря, тут особенно и объяснять нечего: вместо разрушительного «буха» вышел вполне безобидный «пшик», в результате которого несущая опора здания практически не пострадала, хотя о самом уютном ресторанчике этого не скажешь. Внутренность заведения будто специально обработали из огнемета, и теперь там полыхало похлеще, чем в топке крематория. Ничего, помещение и прочее добро, несомненно, застрахованы, и владелец или владельцы заведения рано или поздно получат достойную компенсацию взамен утерянного имущества.
   Убедившись, что никакая опасность более никому не угрожает, я не стал дожидаться окончания вышеозначенных драматических событий, отправился на ближайшую улицу, где остановил первое попавшееся такси и попросил водителя отвезти меня в отель «Ле Меридиен Пикадилли», где в данный момент снимаю скромный холостяцкий номер.
   Если какой-нибудь завистливый брюзга начнет самым наглым образом обвинять меня в склонности к мотовству и пижонству, усмотрев в моем выборе весьма недешевого места жительства некую претензию на исключительность, я отвечу, что вовсе не из любви к роскоши поселился в одной из самых репрезентабельных гостиниц английской столицы, а исключительно из преданности искусству. Ведь общеизвестно, что совсем неподалеку от этого места находится знаменитая Королевская академия художеств, и мне, как лицу, некоторым образом причастному к высокому искусству, полезно находиться в самой непосредственной близости от местных служителей Минервы или Афины – по правде говоря, я не очень разбираюсь в мифологических воззрениях обитателей данного континуума.
 
   В холле отеля услужливый портье передал мне запечатанный конверт с надписью, выполненной машинописным способом: «Господину Вериску лично в руки».
   Поднявшись в свой номер, расположенный на третьем этаже, я обессиленно упал в кресло, стоящее в гостиной, и, не снимая ботинок, закинул ноги на журнальный столик. После чего зажмурил веки и блаженно расслабился. В результате упомянутых мною событий, я был практически опустошен. Дело в том, что всякие манипуляции трансцендентного свойства требуют от мага не только абсолютной концентрации, но также значительной части внутренних запасов его магической энергии. Как результат, после подобных казусов чародей получает шок, сопоставимый с тем, что обычный человек испытывает, оказавшись неожиданно под бомбежкой или при крушении поезда, пассажиром которого он является.
   Очень скоро душевные силы начали возвращаться ко мне. Труднее было с пополнением запасов магии. Удивительно, но этот мир, столь похожий внешне на прочие миры, в которых мне доводилось бывать, был практически полностью лишен запасов нужной мне магической эманации. Когда-то по поводу столь неприятного для меня факта я провел ряд изысканий и на основании полученных данных сделал вывод, что Большой Взрыв, в результате которого образовалась эта вселенная, протекал немного иначе, чем в других континуумах. Суть этих отличий, по большому счету, может вызвать интерес лишь весьма узкой части ученой братии, поэтому мы не будем на них особенно останавливаться. Главное то, что в результате этой аномалии мир Земли был лишен апейронного реликтового излучения – основы основ всякой магии. Стоит отметить тот факт, что недра планеты и центральное светило выделяют во внешнее пространство незначительную толику чистого апейрона, но это сущие крохи по сравнению с тем, что имеют в своем распоряжении маги других «правильных» миров.
   Отсюда проистекает и та скудность магической активности землян. Данный факт поначалу меня весьма заинтересовал. Оказавшись в этом мире, я несколько раз пытался установить контакты с так называемыми экстрасенсами, но в результате сделал для себя ошеломляющие выводы. Оказывается, большинство тех, кто выдает себя за магов, чародеев, ведьм и прочих кудесников, таковыми не являются. С другой стороны, магический потенциал многих землян, совершенно не подозревающих о своих способностях, чрезвычайно велик, и при соблюдении некоторых условий из них могли бы получиться весьма талантливые чародеи. Короче говоря, если бы в этом мире было достаточно апейрона, местные колдуны засунули бы за пояс всех прочих вместе взятых магов обитаемого Межмирья.
   Как результат, обитатели Земли были вынуждены следовать по своему собственному чисто технологическому пути, именуемому научно-техническим прогрессом. Столь изощренный метод общественного развития не имеет аналогов ни в какой другой известной мне вселенной. С одной стороны, землянам можно посочувствовать – будь в их распоряжении магия, их мир не напоминал бы сейчас огромную выгребную яму и угроза самоуничтожения не висела бы над этой цивилизацией дамокловым мечом. С другой – если обитатели этого мира с помощью каких-либо технических средств когда-нибудь вырвутся на широкие просторы Межмирья, это станет величайшим сюрпризом для всех его обитателей. От себя добавлю: оказавшись однажды на Земле, я, к великому своему удивлению, обнаружил, что ее обитатели во многом мне симпатичны, даже в своих неуемных устремлениях экспансивного свойства. Неоднократно в своих мечтах я представлял тот момент, когда эта банда «голодных ртов», жадных до новых знаний и ощущений, вырвется на просторы Ойкумены, и что из этого получится. Нет, этот мирок не должен нелепо погибнуть в термоядерном пламени или по какой иной причине, и если такое случится, это будет самой величайшей несправедливостью Высших Сил.
   Почувствовав себя намного увереннее, я поднялся с кресла и, подойдя к шкафу, достал оттуда свою дорожную сумку. После недолгих поисков извлек из ее недр флакончик, изготовленный из специального магически модифицированного стекла, экранирующего его содержимое от любых биополей. Флакон был заполнен примерно на две трети небольшими полупрозрачными пилюлями желтого цвета. Капсулы чистого апейрона – вот что в данный момент мне необходимо более всего, поскольку мои внутренние запасы эманации сегодня изрядно подыстощились, а оставаться практически пустым не в моих правилах. Видите ли, за годы, проведенные под крылышком весьма уважаемого и обожаемого Учителя, я привык к разным неожиданным пакостям, как с его стороны, так и от прочих его подопечных. Если бы я не имел под рукой в нужный момент достаточного запаса магической энергии, то вряд ли смог избежать многочисленных смертельных ловушек, расставленных ими по мою душу. Справедливости ради стоит отметить, что и сам я на подобные шуточки также был великим мастером, поэтому не только выжил, но по окончании обучения прошел все необходимые квалификационные испытания и получил право зарабатывать на жизнь с помощью своего магического дара.
   Вытряхнув на ладонь одну капсулу, я аккуратно закрутил крышку флакона и вновь убрал его подальше от посторонних глаз. Затем вернулся на прежнее место и, откинувшись на спинку кресла, зажал в кулаке «пилюлю». Какое-то время ничего особенного не происходило: я сидел в расслабленной позе, капсула как ни в чем не бывало продолжала лежать в моей руке. Секунд через тридцать ладонь нестерпимо защекотало – это под действием моего биополя произошло раскапсулирование магической эманации, и освобожденная энергия устремилась внутрь моего организма, пополняя опустевшие запасники. Пару мгновений спустя зуд в ладони прекратился. Вот и все – подзарядка прошла успешно. Теперь можно заняться делами не менее насущными.
   Я протянул руку к журнальному столику и осторожно двумя пальцами взял конверт – никаких особенных сюрпризов я не ожидал, сделал это больше по привычке, нежели из опасений за свою жизнь. Аккуратно распаковал и извлек оттуда лист писчей бумаги стандартного формата. Как я и ожидал, письмо было от самого господина Гузмана. В нем он буквально рассыпался в извинениях за то, что не смог явиться на назначенную им же самим встречу, ссылаясь на то, что по ряду фатальных обстоятельств вынужден на некоторое время залечь на дно, спасаясь от «незаслуженного преследования» со стороны «коррумпированных полицейских чинуш».
   Да, да, уважаемый Айзек, знаем мы вас, а также интерес к вашей ну просто «кристально чистой» персоне со стороны всяких там «нечистых на руку чиновников». Поди, опять выступили посредником в сбыте краденых художественных ценностей? Интересно было бы узнать, в какой музей или частную коллекцию нанесли визит подельнички моего приятеля Айзека Гузмана на сей раз? Насколько мне помнится, особенно громких ограблений за последние три-четыре месяца не отмечалось. Хотя… постойте!.. Кажется, было в Мельбурне что-то там насчет пропажи каких-то древних артефактов: то ли старинных масок, то ли бумерангов – точно не берусь утверждать. Вполне возможно, что именно здесь и зарыта собака. Впрочем, плевать мне на проблемы моего уважаемого консультанта, посмотрим, что он там дальше пишет в своем послании.
   После пространного, но малосодержательного вступления консультант еще немного пожаловался на жизнь и лишь в самом конце в двух сухих строчках сообщил, что интересующее меня лицо постоянно проживает в Москве. Его полное имя Воронцов Павел Афанасьевич. К письму – что самое важное – прилагался точный адрес, телефон, а также довольно подробное досье на коллекционера.
   Дочитав послание, я мысленно возблагодарил своего агента за предоставленную в мое распоряжение информацию, а также искренне пожелал ему успешно выпутаться из очередной неприятной ситуации. Затем скомкал письмо вместе с конвертом и положил бумагу в пепельницу, стоящую на журнальном столике. В следующее мгновение письмо господина Гузмана исчезло в яркой магниевой вспышке – не в моих правилах оставлять после себя подобные предметы, поскольку небрежности такого рода в прошлом стоили жизни не одному моему коллеге по магическому цеху. В данный момент я хоть и находился вне пределов основного ареала обитания чародейского сословия, и вряд ли где-то поблизости найдется второй маг, способный помериться со мною силами, все равно пренебрегать правилами личной безопасности не стоило. К тому же одного взгляда, брошенного на письмо, мне было вполне достаточно, чтобы в любой момент воспроизвести его содержание с точностью до последней запятой. Насколько мне помнится, в данном мире это называется «фотографической памятью».
   Затем я поднялся с кресла и начал расхаживать взад-вперед по гостиной комнате, переваривая приобретенную информацию.
   Согласно сведениям, полученным от моего агента, гравюра Уильяма Блейка находится в Москве. Не ближний свет, конечно, но с помощью транспортных средств местных туземцев не составит ни малейшего труда добраться до места за несколько часов. Таким образом, если господин Айзек Гузман не ошибается, а он (как я успел убедиться за время нашего знакомства) ошибается лишь в тех случаях, когда ему это выгодно, гравюра практически у меня в кармане. Оказавшись в Москве, я уж как-нибудь сумею убедить этого Воронцова Павла Афанасьевича (черт побери, эти заковыристые русские имена) уступить мне гравюру Блейка, благо как произведение искусства особенной ценности она не представляет.
   Не откладывая дела в долгий ящик, я позвонил управляющему отеля и попросил его посодействовать в получении российской визы и с покупкой билетов на один из ближайших авиарейсов в Москву. Вежливый мужской голос на другом конце провода пообещал организовать все самым наилучшим образом. В завершение разговора управляющий попросил меня в течение получаса находиться в своем номере, поскольку ко мне должен прийти юрисконсульт отеля, который поможет оформить надлежащим образом все необходимые документы. Что уж тут скажешь – сервис на высшем уровне.
   Я вспомнил, как однажды, находясь в одной африканской стране, попытался получить визу в сопредельное государство. Тогда чернокожим мошенникам удалось нагреть меня на весьма крупную сумму, но визы я так и не получил, поскольку в планы жадных чиновников не входило просто так отпустить «дойную корову». Откровенно говоря, в тот раз впервые в жизни мое личное обаяние и способность убеждать потерпели полное фиаско. Пришлось собирать манатки и отправляться прямиком в Париж, где я, не выходя из аэропорта, наконец-то получил желаемое разрешение. О потерянных времени и деньгах я ничуть не жалею, поскольку считаю опыт общения с улыбчивыми белозубыми и весьма экспансивными чернокожими бюрократами весьма полезным в познавательном плане. Как потом выяснилось, в Париж мне тогда лететь было вовсе ни к чему. Достаточно было подойти на улице к любому более или менее смышленому пацану и, заплатив ему пару долларов, попросить свести с региональным главарем местной «Коза Ностры». После встречи с крестным отцом меня в течение нескольких часов (за разумную плату, конечно же) доставили бы в любую точку Черного континента, предоставив при этом вооруженную охрану и богатый выбор прохладительных напитков. Короче говоря, век живи – век учись.