Страница:
- Повезло!- он озирался и зажимал себе рот.- Повезло!.. Ко мне явился ангел! Спустился с неба! И коснулся головы. Вот здесь! И сказал: брось оружие, сними одежду и иди за мной! И я пошел. - И сейчас идешь за ним? - Да! Вот он, передо мной!- "лягушатник" показал куда-то в потолок над головой Дениза, помахал рукой.- Я сейчас! Сейчас, только поговорю с этим человеком! Джейсон непроизвольно посмотрел в потолок - белая пластмасса отливала небесной синевой, на улице смеркалось. - Я не счастливый,- признался он.- Не вижу ангела... Скажи, как он выглядит? - Как?- благоговейно заулыбался солдат.- Не так, как рисуют в книжках. Он совсем не похож на розового мальчика, и нет крыльев. Он как воздух. Вечером летит в гору, а утром - с горы! - Можешь показать место, где спустился ангел? - Не помню!- изумился он, на мгновение будто бы задумавшись. Встреча происходила в полевом госпитале, и блаженного уводили санитары, потому что опасались побега: по их свидетельству, он мог в любой момент встать и пойти, якобы потому, что его зовет ангел. Проводив француза, Джейсон некоторое время сидел в одиночестве, стараясь привести себя в порядок, но когда взглянул в зеркало, показалось, что все еще улыбается. Возможно, он и в самом деле пообщался со счастливым человеком. Батальон занял все свои прежние помещения на разбитой фармацевтической фабрике. Все тут было знакомо, за исключением запаха: после французов остался стойкий дух туалетной воды, будто жили здесь не солдаты, воняющие потом и ружейным маслом, а женщины из дешевого публичного дома. Подобная ассоциация возникала еще и потому, что стены в казармах были сплошь оклеены обнаженными красотками и сценами из порнофильмов. То же самое оказалось и в комнате Дениза. Сказать, что "лягушатники" придерживались католического аскетизма, было невозможно. Да и очарованный ангелом француз, по свидетельству ООНовцев, не был верующим... В тот же день, утверждая наряды на ночное патрулирование зоны, Джейсон вычеркнул сержанта Макнила и вписал себя. Во Флориде была жара, а на Балканах шли холодные осенние дожди, лес на склонах Сатвы оголился и теперь стоял прозрачный, видимый насквозь, так что тренированный глаз засекал самое легкое движение: земля, устланная золотистой листвой, светилась даже в темноте. Де-низ на этот новый срок отменил строенный патруль и - благо, что сам хозяин,- сделал парный, чтобы каждый пехотинец мог постоянно наблюдать за своим товарищем, ни на секунду не теряя его из виду. Так что вышли в зону вдвоем с капралом Эрни Флейшером и через полчаса угодили под начавшийся дождь. Промокли сразу, хотя и оделись в плотный нейлоновый камуфляж осенней раскраски. Погода явно была нелетная ни для самолетов, ни для ангелов. Конечно, в такую сырость лучше передвигаться на бронетехнике, да из стальной тесноты ничего не увидишь, а требовалась настоящая охота со всеми правилами маскировки и выслеживания добычи. Джейсон выбрал себе специальный маршрут, наискось перерезающий альпийские луга, где давно отцвели цветы, и гору Сатву - места, где происходили исчезновения "миротворцев". Миновав открытые участки, он пожалел, что замахнулся на большое расстояние: у подножья горы вдруг начался сильный ветер, и промокшая одежда выхолодилась до самого тела. Дениз забрался между высоких глыб на склоне, глотнул из фляжки рома и закурил. А капрал отчего-то стал проявлять беспокойство, словно собака, почувствовавшая близость зверя. - Не нравится мне здесь,- озирая голый лес через ночную оптику, проговорил он.- Все время чудится, кто-то наблюдает за нами. После того, как в зоне 0019 шестеро "миро-творцев" вдруг скинули одежду, бросили оружие - которого, кстати, не нашли,- и отправились гулять очарованными призраками, состояние капрала было вполне объяснимо. - Это ангелы, капрал,- пошутил Дениз.- У каждого морского пехотинца есть по одному небесному существу. Только у генерала Хардмана - два. Эрни Флейшер не принял юмора, оторвал прибор от глаз и спрятал в футляр. - И ветер здесь... странный. Джейсон машинально замер, спросил осторожно: - В чем странность, Эрни? - Смотрите, сэр. Он дует снизу вверх. Чувствуете движение воздуха? Дениз сотни раз бывал во всяких горах, но почему-то никогда не обращал внимания, как там дует ветер. По логике, вроде бы так и должно быть вдоль поверхности земли... И все-таки в замечании капрала скрывалась какая-то несообразность. Почему он обратил внимание на ветер? Ведь не слышал же капрал рассказов очарованного француза?.. - Вперед!- скомандовал Джейсон и без всякой маскировки направился вдоль подножия, огибая гору и таким образом отклоняясь от маршрута. Через каждые десять минут он молча останавливался, определял направление ветра и шел дальше. Спустя полтора часа они оказались с восточной стороны Сатвы. - Эрни,- тихо позвал он.- Скажи, а теперь куда дует ветер? Капрал повертел головой, улавливая воздушные струи лицом, указал рукой. - Ветер дует в гору, сэр. - А теперь подумай: мы были на юге - ветер дул в гору. И на востоке тоже в гору. Разве бывает так? Флейшер молчал, но не оттого, что был тугодумом. Снял каску, достал из-под амортизатора сигареты и закурил. Его волнение выдавалось частыми и глубокими затяжками. - Может, крутит в горах?- наконец предположил он.- Такое бывает. Джейсон позволил ему докурить сигарету и повел дальше. К северному склону, где проходила граница разделительной зоны, выстроенная из спиральной колючей проволоки и минного поля. Дальше была уже сербская территория... Двигаться пришлось по лесу, заваленному скользкими камнями, присыпанными листвой, а когда приблизились к границе, стали карабкаться вверх по склону, чтобы в темноте не влететь на минное поле, отмеченное знаками, но тоже заметенное листьями. Северная сторона считалась самым опасным участком зоны, поскольку отлично просматривалась и часто простреливалась сербскими снайперами. Летом, в сухую погоду, сюда загоняли два бронетранспортера и держали круглосуточные посты наблюдения и подавления огневых точек. Сейчас сюда могла заползти только гусеничная техника, и потому пехотинцы сидели в укрытиях, сложенных из камней и земли. Капрал связался с постами по радио, назвал пароль и примерный маршрут движения, чтобы не смущать парней и не выдергивать их попусту с насиженных и относительно сухих мест. С северной стороны Сатвы ветер тоже тянул строго к вершине горы. Капрал опять помолчал, счищая липкую глину с ботинок, и предположил совсем уж неуверенно: - А что, если ветер изменил направление? Пока мы шли... Ему можно было не отвечать, поэтому Джейсон отхлебнул рома, сунул в рот жвачку и взял направление к вершине. Тем временем восток уже начинал светлеть, а ветер все еще подталкивал в спину, и чем выше поднимались, тем сильнее становился воздушный поток. Хорошо, что дождь кончился... Вершина Сатвы была почти голая и сплошь изрыта полуосыпавшимися старыми и новыми земляными укреплениями и ходами сообщений. На господствующей высоте во всех происходивших здесь войнах стояла артиллерия. Во время недавнего конфликта сербы умудрились загнать сюда два тяжелых танка и врыли их ближе к южному склону, чтобы вести огонь по хорватским позициям и селениям. Выбить с горы их так и не удалось, поэтому позицию накрыли ракетным ударом с воздуха, подняв для этой цели четыре "Миража". Перевернутые танки сейчас ржавели под дождями и светились во тьме красноватым, червонным золотом. Обезображенная каменистая земля на вершине была густо нашпигована противопехотными минами всевозможных типов, от прыгающих "лягушек" до шариковых, называемых в просторечии саперными пулеметами. После развода конфликтующих сторон сербы еще пару месяцев каким-то образом пробирались на вершину и вели снайперский огонь по хорватам, ибо сама гора и несколько поселений с южной ее стороны всегда принадлежали боснийским сербам. Они влезли сюда и после минирования, так что двое храбрецов остались лежать возле неглубоких черных воронок, и немцы, в то время охранявшие зону, не стали вытаскивать убитых, оставив в назидание всем, кто захочет сунуться на Сатву. И пролежали они здесь меньше суток, до темноты следующей ночи, а потом исчезли. Тогда этому не придали особого значения, посчитав, что упрямые сербы пробрались на вершину и унесли трупы. Через посты, минные поля и спирали колючей проволоки, высотой до двух метров... Джейсон выбрался на гору, когда половина неба, покрытая рваными тучами, налилась синеватым, свинцовым светом. Ветер остался за спиной! Он трижды спускался с вершины вниз метров на сто, и трижды, снова поднимаясь, улавливал границу ветра: скользнув по крутому склону, он уносился ввысь, а изрытая голая площадка, величиной в четыре футбольных поля, оставалась в полном покое, и в неподвижном воздухе дым от сигареты тянулся вверх чуть извилистой и бесконечной струйкой... Чувствуя озноб, теперь уже не от холодного ветра, Дениз приблизился к краю минного поля и сел на вывороченный камень, от которого бежала по земле едва заметная проволочная растяжка. И ощутил, что и сам внутренне как бы натянулся, напрягся и замер в таком состоянии, ожидая то ли счастья, то ли внезапного взрыва. В тот миг он еще не видел, что его напарник Эрни Флейшер, сбросив на землю амуницию, стаскивает с себя одежду...
4
Мамонт протянул руки к огню, от пахнувшего жара мгновенно оттаяли заиндевевшие ресницы, изморозь превратилась в слезы. Он был в ловушке, прилетел, как мотылек на свет, и сопротивление сейчас было невозможно, хотя в кармане фуфайки лежал пистолет. Оценка ситуации длилась мгновение, ровно столько времени потребовалось и непрошеным гостям, принесшим огонь. - Здравствуйте, Мамонт,- прервал паузу человек в горных защитных очках.Кажется, вы оказались в трудном положении? - Да,- просто и сразу ответил он.- С кем имею честь?.. - Мы ваши друзья,- незнакомец вынул из кармана вещмешка термос, неторопливо налил в крышку бурого, парящего напитка, подал Мамонту.Возьмите, это полезно и вкусно... Вам нечего опасаться, мы ваши друзья. Называйте меня Тойё. Мамонт взял металлический стаканчик, поблагодарил и отхлебнул напиток скорее всего, отвар чаги с добавлением женьшеневой водки. - Снимите очки,- попросил он. Тойё сдвинул на лоб очки, обнажив по-восточному припухлые веки и седеющие брови. Этот человек назвался мансийским именем, хотя внешне был мало похож на местного жи-теля. В тех всегда ясно просматривались тюркские черты, этот определенно относился к желтой расе, и в речи его улавливался едва слышимый акцент многоударность, характерная для японцев, говорящих на русском. А ханты и манси, живущие среди русских, говорили без акцента. - Спасибо,- Мамонт вернул стаканчик.- Не подозревал, что у меня есть друзья в этом районе. Тем более, вооруженные и экипированные, как спецназ. - Это продиктовано необходимостью,- улыбнулся Тойё.- В горах остались люди генерала Тарасова, кстати сказать, вашего врага, Мамонт. Вы тоже не расстаетесь с оружием. - В прошлом я человек военный, как вам известно,- те трое не принимали участия в разговоре и стояли с отрешенным видом.- Привык. - А мы охотники,- почти мгновенно отпарировал он.- С детства приучены к оружию. Этот "охотник" наверняка имел минимум два высших образования: Токийский университет, например, и какой-нибудь гуманитарный факультет МГУ. - На какого зверя сейчас открыта охота?- будто между прочим спросил Мамонт, однако Тойё намек понял. - На крупного,- сказал с холодной улыбкой,- Которого берут загоном. - А калибр не маловат? Пистолет-пулемет годится для развлекательной охоты, где-нибудь в национальном парке... - Нет, в самый раз. Об этом мы непременно побеседуем еще, Мамонт, за дружеским столом, в теплом доме,- пообещал "охотник".- У вас в берлоге девушка. Она зябнет без огня и пищи. Кстати сказать, вы тоже удачливый охотник, но сырое мясо даже мы давно перестали есть. Не пора ли нам всем отправиться в дорогу? - Позвольте спросить, Тойё, а далека ли дорога? - Совсем нет!- охотно и гостеприимно заверил он.- Три километра вниз пешком, а там к вашим услугам снегоход "Буран" с нартами и оленьей полостью. Через два часа мы сможем сесть за стол в жарко натопленном деревянном чуме. Если будет желание, можно принять ванну на горячем источнике. У вашей девушки сильно обморожены ноги. - Желание будет,- согласился Мамонт. - В таком случае нам нужно идти, пока не стемнело,- деловито скачал Тойё.Зимний день короток... Он что-то сказал своим товарищам, обронил одно слово на каком-то языке, и те с армейской готовностью направились к берлоге по набитой Мамонтом тропе. Сразу же закралось подозрение, что остальные "охотники" не говорят и не понимают по-русски. Возле берлоги на валежине сидела Инга, обряженная в камуфлированный меховой бушлат, а еще один "охотник" в толстом свитере выносил из логова мясо и развешивал его на жердь, по-хозяйски закрепленную между двух елей. - Мамонт!- обрадованно позвала Инга, вскочила и, морщась от боли, села.Мамонт!.. Пришли какие-то люди, объяснили, что друзья... - Да, это наши друзья,- поспешил заверить он.- Сейчас мы поедем в гости. Там тепло, есть пища и даже горячий источник. Она облегченно вздохнула и неожиданно улыбнулась. - Я так напугалась. Тебя нет... - Теперь все будет хорошо! Должно быть, эта команда и в самом деле занималась промыслом зверя: развешенное мясо накрыли шкурой, мездрой кверху, чтобы птицы склевали остатки жира и мясную обрезь, края стянули шпагатом от мелких зверей. Так делали промысловики, оставляя добычу на ночь в тайге, чтобы вывезти ее утром. Затем они расстелили брезент, еще один "охотник" снял с себя бушлат. - Девушку придется нести на руках,- сказал Тойё.- Думаю, ей даже будет приятно. - Да, разумеется,- согласился Мамонт, подхватил Ингу на руки и уложил на брезент. Вторым бушлатом обернул ноги. Четверо взяли брезент за углы и тренированно, словно всю жизнь таскали раненых, понесли вниз по склону. Тойё и Мамонт пошли сзади. Странное дело, они не разоружали его, хотя точно знали, что пистолет в правом кармане фуфайки: Мамонт несколько раз перехватывал взгляды, сосредоточенные на отвисшем кармане. У тех, кто нес сейчас Ингу, руки были заняты, и "Кедры" болтались за спинами. Тойё хоть и шел за Мамонтом, однако тоже без заметного проявления бдительности. В любой момент можно было замедлить шаг, сблизиться с ним, потом локтем в лицо, пистолет в руку... Мысль эта начала было уже вызревать и оформляться - только не нужно спешить, пройти с километр, дать им привыкнуть к движению, а самому разогреться, чтобы заработали скованные холодом мышцы и не дрогнула рука. Инга в брезентовом гамаке может стать заложницей, если он промахнется и не свалит всех за три секунды. Бить сначала тех, у кого короткие пистолеты-пулеметы; снайпер не успеет снять винтовку... Замысел почти созрел, однако Мамонт неожиданно услышал за спиной негромкое бухтенье и краем глаза уловил, как Тойё говорит с кем-то по рации, прижав к горлу ободок авиационных ларингофонов. Значит, там, впереди, у снегохода есть еще его люди. И вполне возможно, что их путь кто-нибудь прикрывает, двигаясь незаметно сбоку или сзади. Иначе бы не вели себя так раскованно... "Бураны" не могли подняться в гору по рыхлому снегу и потому ждали внизу. Два так же экипированных "охотника" стояли в ожидании возле трех снегоходов, изрядно продрогшие, краснолицые и оттого напоминающие североамериканских индейцев. При появлении своих они стали выбрасывать на снег лыжи из дюралевых нарт, один что-то крикнул, возможно, на языке хантов, ибо послышался знакомый угро-финский корень слова "охота". Возможно, поздравил товарищей с удачной добычей, потому что остальные засмеялись. - Я не знаю вашего языка,- сказал Мамонт, сблизившись с Тойё. Он мгновенно понял намек и произнес короткую, выразительную фразу-запрет. Его люди тут же примолкли, засуетились возле машин. В нарте и на самом деле оказалась оленья полость в виде широкого полуоткрытого спального мешка. "Охотники" бережно уложили в нее Ингу, затем Тойё предложил Мамонту забраться в нарты рядом с ней - заметил по пути его хромоту. Остальные встали на лыжи и взялись за веревку, привязанную ко второму "Бурану". Запустили моторы только два снегохода; третий оставался на месте, поджидал еще кого-то, кто должен выйти из леса. Значит, страховка передвижения была... Судя по основательности и организованности, это были профессионалы, привыкшие действовать группой в сложных горно-таежных условиях. И дисциплина была, надо сказать, железная, по-восточному бесприкословная. Нарты летели по снегу, как лодка, изредка встряхиваясь на валежинах и кочках, словно на волнах. Мамонт обнял Ингу, приблизившись к уху: теперь есть возможность сказать ей все. - Слушай меня и запоминай,- проговорил он в полголоса.- Эти люди - наши враги. Пока я не знаю, кто они и откуда, но враги. Сейчас мы у них в плену. - В плену?- изумилась она.- Почему же мы сдались в плен? Ведь сдались! - Тише!.. Считай, что не сдались, а пошли в разведку. Такой команды я еще не встречал на Урале. Что-то новенькое. Раньше тут бродила банда Тарасова. Эти покруче, хорошая организация... На нас охотились, наблюдали. Вырваться сейчас нет возможности. - Что им нужно? - Вот и узнаем, что? Я догадываюсь, чего они хотят. Ищут то, что и мы искали: вход в соляные копи. - Зачем? Зачем... Я не верю в сказки. И ты не обманывай меня, Хозяйки Медной горы нет! И Данилы нет... Так что же они ищут? - Сокровища Валькирии. - Ты сумасшедший, Мамонт! Ты намного старше меня, а веришь... в какие-то сокровища. Он погладил ее обмороженную и теперь шелушащуюся кожу на щеке. - Я их видел, Инга. Держал в руках... Если я обманываю тебя, если рассказываю сказки - подумай, зачем еще могли прийти в горы эти люди? Хорошо, я сумасшедший. Но можно ли их назвать сумасшедшими? Она минуту лежала с немигающим взором: в зеницах, как в зеркале, отражались вершины бегущих деревьев. - Нет... они разумные люди. И очень практичные. - Но пришли сюда, чтобы охотиться за нами. Инга снова замолчала, наблюдая за пляшущими деревьями. - Ты хотел сказать... как я должна вести себя с ними, да? - Запомни: ты не знаешь ничего. Ты просто заблудилась в горах, а я тебя нашел. Ведь это так? - Да... Ты меня нашел. - Нашел, но ты испугалась меня. Потому что поняла - я сумасшедший. Мамонт - больной человек, у него помутился рассудок. Ведь ты так считаешь? - Не знаю теперь... - Знаешь! Мамонт - безумец, помешался на каких-то сокровищах,- он уже внушал ей это.- И ты не знала, как от меня отвязаться. И ты благодарна этим людям. Они тебя избавили от Мамонта и спасли жизнь. - А это - зачем?- вдруг испугалась она. - Затем, чтобы они не держали тебя как заложницу!- жестко произнес он.Чтобы знали: ты меня ненавидишь и боишься, но вынуждена была держаться за меня, потому что заблудилась и пропала бы одна в зимних горах. И что я тебя тоже ненавижу, что ты для меня - обуза, помеха. Я тебя несколько раз бросал, пытался убежать, но ты находила по следам. - Этого не было!- возмутилась Инга. - Было! Я хотел бросить тебя... И сейчас хотел уйти и оставить в берлоге. Но пришли эти люди. - Опять меня обманываешь? - Нет, правда, хотел. Ты же мне как камень на шее! Черт тебя принес на мою голову. Инга отодвинулась, взглянула с недоверием и надеждой - он лишь молча утвердительно покивал головой. - Понимаю... А кто это - Валькирия? - Моя возлюбленная. Дева, богиня подземного царства. К ней мы и искали дорогу. - Она красивая? - Прекрасная,- мечтательно проговорил Мамонт.- Она же - богиня! Белые одежды и волосы на ветру... Волосы Валькирии! Инга замолчала, и взгляд ее стал льдистым, в синих глазах отражалась узорчатая изморозь, свисающая с берез. Снежная пыль из-под гусениц снегохода иногда порошила ей в лицо - она вдруг перестала замечать это. Мамонт протянул руку, чтобы смахнуть снежинки, Инга резко отвернулась, спрятав голову в край оленьей полости. Сначала из-за леса показался столб дыма, белесыми клубами уходящий высоко в небо и образующий там плоское облако, затем все исчезло за холмом, и через несколько минут "Буран" выскочил на торный след, ведущий к незамерзающей речке. На берегу стояли два побуревших от времени рубленых дома, а чуть ниже, у воды, новый сруб с широкой деревянной трубой на крыше, откуда валил густой столб пара, принятый Мамонтом за дым. Снегоход остановился у дома, и со двора выскочили четыре лайки, тут же окружившие нарты. Собаки обнюхивали чужих и миролюбиво виляли тугими кольцами хвостов. Тойё гостеприимно пригласил в дом, и Мамонт, подхватив Ингу на руки, понес было ее к крыльцу, однако она выкрутилась, вырвалась, и сбросив с ног одеяло и шапку, пошла по снегу в носках. Шла как по стеклу, хватая руками воздух, возле крыльца качнулась - Мамонт успел подхватить и насильно уже втащил Ингу в дом. Сразу пахнуло жаром от русской печи, свежеиспеченным хлебом и тонким, но пронзительным запахом, никак не сообразуемым с русской избой - запахом благовоний. На столе, укрепленные в подсвечнике, курились три тонкие палочки. - Это ваш дом, Мамонт!- весело сообщил Тойё и, сунувшись за перегородку, вывел за руку молодую восточную женщину, национальность которой невозможно было определить ни по облику, ни по одежде. - А это - Айога, ваша служанка,- добавил он, поднимая пальцем покорно опущенную голову.- Сегодня приводите себя в порядок, отдыхайте. Завтра увидимся. Хозяин оказался ненавязчивым и, на первый взгляд, не напористым человеком. Как только он покинул дом, служанка мгновенно ожила, радостно улыбнувшись. - Прошу, снимайте одежду, располагайтесь,- по-русски говорила безупречно,Здесь все для вас. Мамонт потянул было фуфайку с плеч и ощутил тяжесть пистолета в кармане: повесишь на вешалку - может тут же пропасть. Лучше спрятать... - Тойё рекомендовал нам горячий источник,- сказал он.- Мы бы воспользовались случаем... - Да, пожалуйста!- воскликнула Айога.- Я возьму чистую одежду и отведу вас на воды. Она бросилась к шкафу, вынула аккуратные пачки белья, выбрала нужное. - А какие воды в вашем источнике?- деловито спросил Мамонт, наблюдая за служанкой. - Родоновые,- охотно пояснила она.- Но очень слабые и безопасные. Температура - до семидесяти градусов... Вас не смутит, если я дам простые полотняные рубашки? - Прекрасно,- будто бы обрадовался он и, нащупав руку Инги, сжал ладонь, она повела глазами - независимый и бесстрастный взгляд... Должно быть, когда-то на берегу речки нефтяники пробурили скважину, а вместо черного золота ударил фонтан горячей воды. В полу посреди бани торчала толстая обсадная труба, из которой изливался мощный полуметровый столб воды, распадаясь в сверкающий гриб. Вокруг было устроено деревянное сооружение, напоминающее восьмиугольный бассейн. Стекающая вода с его бортов падала на решетчатый пол и убегала в речку. В самой бане было светло - горела лампочка в толстом плафоне, а густой пар возникал вверху, где-то над крышей, и уносился в небо, как инверсионный след от самолета. Мамонт рассчитывал, что служанка оставит их и можно будет надежно спрятать пистолет, однако покорная и предупредительная восточная женщина, почти не поднимающая глаз выше бороды Мамонта, оказалась без всяких предрассудков и, к тому же, всевидящей. Стоило ему чем-то заинтересоваться, как она тут же принималась давать объяснения. Похоже, она больше служила Тойё, чем прислуживала гостям. Айога сбросила с себя одежду - в бане было жарко и влажно, и стала придвигать чисто отскобленные лавки под изливающийся из бассейна поток. - Прошу вас, раздевайтесь! Вам помочь? Мамонт снял с Инги верхнюю одежду, стащил свитер - она только блистала глазами, но едва прикоснулся к брюкам - ударила по рукам. - Я сама! Не трогай меня! Отойди! - С удовольствием,- буркнул Мамонт и ушел в другой угол. Инга, лежа на лавке, пыталась снять тесные брюки, но пальцы с полопавшимися пузырями не слушались, а распухшие ноги уже не проходили в штанины. Айога все это видела, но бросилась на помощь не сразу. Пока она разрезала ножом джинсы и осторожно высвобождала из них строптивую спутницу, Мамонт разделся и между делом подыскал место для пистолета - под нижним венцом, куда убегала вода: всегда можно достать с улицы. Когда служанка понесла Ингу под поток воды, Мамонт спрятал оружие и с удовольствием лег на лавку. Казалось, на спину полился расплавленный свинец, огнем загорелись обмороженные ступни и особенно пальцы на ногах. Он стиснул зубы, положил голову так, чтобы не заливало лицо, и через несколько минут ощутил неодолимую дремоту. Палящий каскад придавливал к скамейке, жжение от ног бежало по всему телу и доставало мозга, а он засыпал и вздрагивал, на какое-то время утрачивая реальность. Айога хлопотала возле Инги, бережно намыливала, терла ее мочалкой, обмывая под потоком, и что-то говорила при этом, будто увещевала. И Инга отвечала ей, но о чем шла беседа, из-за шума воды было не разобрать. Эти "охотники" на крупного зверя стелили слишком мягко... В момент короткого, минутного сна он неожиданно вспомнил, а точнее, как бы услышал Стратига: - Запад не опасен, Мамонт!.. Опасен непредсказуемый Восток. Россия не защищена с Востока, ибо там восходит солнце... Сон слетел мгновенно! Мамонт сел, ощутив, как быстро и до отказа заводится внутренняя пружина. Запад был и есть на Урале в виде совместной фирмы "Валькирия", руководимой шведами. Теперь пришел и Восток... Это не просто банда, типа взбунтовавшегося генерала Тарасова, действующего хоть и профессионально, однако слишком грубо в старании добиться скорого результата. Восток пришел сюда основательно и, вероятно, давно, сумел внедриться и обустроиться, благо, что довольно легко маскироваться под местных жителей. Наверняка несколько лет эти "охотники" жили здесь, не касаясь Урала, врастали в среду, занимались промыслом крупного зверя... Это они сейчас предстали перед ним в образе спецназа, подчеркивая тем самым, что ничего уже не опасаются, ибо полные хозяева в здешнем районе. Настал их час, поступила команда... Но несмотря на свою пресловутую мудрость, Восток пошел тем же путем, что и Запад, сделав ставку на Мамонта. Он должен был привести "охотников" к "сокровищам Вар-Вар". Служанка - не гейша ли?- мгновенно оказалась рядом, намыливая мочалку-рукавицу; здесь нельзя было расслабляться ни на минуту. Мамонт не дал ей возможности задать вопрос, молча взял из ее руки мыло и стал намыливать голову... Из бани Мамонт нес Ингу на руках, запеленутую в простыни и одеяла, будто новорожденную. Айога освещала дорогу фонариком. Они подходили к дому, когда за речкой в белесой от инея тайге неожиданно затрещали короткие очереди. Эхо забилось в узкой долине, заполнив пространство гулкими и свистящими щелчками. Мамонт непроизвольно остановился. От соседнего, хозяйского дома, взвыв мотором, на выстрелы умчался снегоход с двумя лыжниками на прицепе. Еще двое остались на крыльце - кажется, сыграли тревогу. Служанка заботливо поторопила Мамонта - вредно после горячей ванны стоять на улице! Он внес притихшую и безвольную спутницу в дом, положил на кровать и стал снимать пуховик, в который его обрядила Айога после бани: здесь была предусмотрена каждая мелочь. - Вот, возьмите это,- вдруг сказала она, протягивая Мамонту его пистолет.Вы обронили возле источника... Кажется, Восток предлагал честную игру, во что трудно было поверить.
4
Мамонт протянул руки к огню, от пахнувшего жара мгновенно оттаяли заиндевевшие ресницы, изморозь превратилась в слезы. Он был в ловушке, прилетел, как мотылек на свет, и сопротивление сейчас было невозможно, хотя в кармане фуфайки лежал пистолет. Оценка ситуации длилась мгновение, ровно столько времени потребовалось и непрошеным гостям, принесшим огонь. - Здравствуйте, Мамонт,- прервал паузу человек в горных защитных очках.Кажется, вы оказались в трудном положении? - Да,- просто и сразу ответил он.- С кем имею честь?.. - Мы ваши друзья,- незнакомец вынул из кармана вещмешка термос, неторопливо налил в крышку бурого, парящего напитка, подал Мамонту.Возьмите, это полезно и вкусно... Вам нечего опасаться, мы ваши друзья. Называйте меня Тойё. Мамонт взял металлический стаканчик, поблагодарил и отхлебнул напиток скорее всего, отвар чаги с добавлением женьшеневой водки. - Снимите очки,- попросил он. Тойё сдвинул на лоб очки, обнажив по-восточному припухлые веки и седеющие брови. Этот человек назвался мансийским именем, хотя внешне был мало похож на местного жи-теля. В тех всегда ясно просматривались тюркские черты, этот определенно относился к желтой расе, и в речи его улавливался едва слышимый акцент многоударность, характерная для японцев, говорящих на русском. А ханты и манси, живущие среди русских, говорили без акцента. - Спасибо,- Мамонт вернул стаканчик.- Не подозревал, что у меня есть друзья в этом районе. Тем более, вооруженные и экипированные, как спецназ. - Это продиктовано необходимостью,- улыбнулся Тойё.- В горах остались люди генерала Тарасова, кстати сказать, вашего врага, Мамонт. Вы тоже не расстаетесь с оружием. - В прошлом я человек военный, как вам известно,- те трое не принимали участия в разговоре и стояли с отрешенным видом.- Привык. - А мы охотники,- почти мгновенно отпарировал он.- С детства приучены к оружию. Этот "охотник" наверняка имел минимум два высших образования: Токийский университет, например, и какой-нибудь гуманитарный факультет МГУ. - На какого зверя сейчас открыта охота?- будто между прочим спросил Мамонт, однако Тойё намек понял. - На крупного,- сказал с холодной улыбкой,- Которого берут загоном. - А калибр не маловат? Пистолет-пулемет годится для развлекательной охоты, где-нибудь в национальном парке... - Нет, в самый раз. Об этом мы непременно побеседуем еще, Мамонт, за дружеским столом, в теплом доме,- пообещал "охотник".- У вас в берлоге девушка. Она зябнет без огня и пищи. Кстати сказать, вы тоже удачливый охотник, но сырое мясо даже мы давно перестали есть. Не пора ли нам всем отправиться в дорогу? - Позвольте спросить, Тойё, а далека ли дорога? - Совсем нет!- охотно и гостеприимно заверил он.- Три километра вниз пешком, а там к вашим услугам снегоход "Буран" с нартами и оленьей полостью. Через два часа мы сможем сесть за стол в жарко натопленном деревянном чуме. Если будет желание, можно принять ванну на горячем источнике. У вашей девушки сильно обморожены ноги. - Желание будет,- согласился Мамонт. - В таком случае нам нужно идти, пока не стемнело,- деловито скачал Тойё.Зимний день короток... Он что-то сказал своим товарищам, обронил одно слово на каком-то языке, и те с армейской готовностью направились к берлоге по набитой Мамонтом тропе. Сразу же закралось подозрение, что остальные "охотники" не говорят и не понимают по-русски. Возле берлоги на валежине сидела Инга, обряженная в камуфлированный меховой бушлат, а еще один "охотник" в толстом свитере выносил из логова мясо и развешивал его на жердь, по-хозяйски закрепленную между двух елей. - Мамонт!- обрадованно позвала Инга, вскочила и, морщась от боли, села.Мамонт!.. Пришли какие-то люди, объяснили, что друзья... - Да, это наши друзья,- поспешил заверить он.- Сейчас мы поедем в гости. Там тепло, есть пища и даже горячий источник. Она облегченно вздохнула и неожиданно улыбнулась. - Я так напугалась. Тебя нет... - Теперь все будет хорошо! Должно быть, эта команда и в самом деле занималась промыслом зверя: развешенное мясо накрыли шкурой, мездрой кверху, чтобы птицы склевали остатки жира и мясную обрезь, края стянули шпагатом от мелких зверей. Так делали промысловики, оставляя добычу на ночь в тайге, чтобы вывезти ее утром. Затем они расстелили брезент, еще один "охотник" снял с себя бушлат. - Девушку придется нести на руках,- сказал Тойё.- Думаю, ей даже будет приятно. - Да, разумеется,- согласился Мамонт, подхватил Ингу на руки и уложил на брезент. Вторым бушлатом обернул ноги. Четверо взяли брезент за углы и тренированно, словно всю жизнь таскали раненых, понесли вниз по склону. Тойё и Мамонт пошли сзади. Странное дело, они не разоружали его, хотя точно знали, что пистолет в правом кармане фуфайки: Мамонт несколько раз перехватывал взгляды, сосредоточенные на отвисшем кармане. У тех, кто нес сейчас Ингу, руки были заняты, и "Кедры" болтались за спинами. Тойё хоть и шел за Мамонтом, однако тоже без заметного проявления бдительности. В любой момент можно было замедлить шаг, сблизиться с ним, потом локтем в лицо, пистолет в руку... Мысль эта начала было уже вызревать и оформляться - только не нужно спешить, пройти с километр, дать им привыкнуть к движению, а самому разогреться, чтобы заработали скованные холодом мышцы и не дрогнула рука. Инга в брезентовом гамаке может стать заложницей, если он промахнется и не свалит всех за три секунды. Бить сначала тех, у кого короткие пистолеты-пулеметы; снайпер не успеет снять винтовку... Замысел почти созрел, однако Мамонт неожиданно услышал за спиной негромкое бухтенье и краем глаза уловил, как Тойё говорит с кем-то по рации, прижав к горлу ободок авиационных ларингофонов. Значит, там, впереди, у снегохода есть еще его люди. И вполне возможно, что их путь кто-нибудь прикрывает, двигаясь незаметно сбоку или сзади. Иначе бы не вели себя так раскованно... "Бураны" не могли подняться в гору по рыхлому снегу и потому ждали внизу. Два так же экипированных "охотника" стояли в ожидании возле трех снегоходов, изрядно продрогшие, краснолицые и оттого напоминающие североамериканских индейцев. При появлении своих они стали выбрасывать на снег лыжи из дюралевых нарт, один что-то крикнул, возможно, на языке хантов, ибо послышался знакомый угро-финский корень слова "охота". Возможно, поздравил товарищей с удачной добычей, потому что остальные засмеялись. - Я не знаю вашего языка,- сказал Мамонт, сблизившись с Тойё. Он мгновенно понял намек и произнес короткую, выразительную фразу-запрет. Его люди тут же примолкли, засуетились возле машин. В нарте и на самом деле оказалась оленья полость в виде широкого полуоткрытого спального мешка. "Охотники" бережно уложили в нее Ингу, затем Тойё предложил Мамонту забраться в нарты рядом с ней - заметил по пути его хромоту. Остальные встали на лыжи и взялись за веревку, привязанную ко второму "Бурану". Запустили моторы только два снегохода; третий оставался на месте, поджидал еще кого-то, кто должен выйти из леса. Значит, страховка передвижения была... Судя по основательности и организованности, это были профессионалы, привыкшие действовать группой в сложных горно-таежных условиях. И дисциплина была, надо сказать, железная, по-восточному бесприкословная. Нарты летели по снегу, как лодка, изредка встряхиваясь на валежинах и кочках, словно на волнах. Мамонт обнял Ингу, приблизившись к уху: теперь есть возможность сказать ей все. - Слушай меня и запоминай,- проговорил он в полголоса.- Эти люди - наши враги. Пока я не знаю, кто они и откуда, но враги. Сейчас мы у них в плену. - В плену?- изумилась она.- Почему же мы сдались в плен? Ведь сдались! - Тише!.. Считай, что не сдались, а пошли в разведку. Такой команды я еще не встречал на Урале. Что-то новенькое. Раньше тут бродила банда Тарасова. Эти покруче, хорошая организация... На нас охотились, наблюдали. Вырваться сейчас нет возможности. - Что им нужно? - Вот и узнаем, что? Я догадываюсь, чего они хотят. Ищут то, что и мы искали: вход в соляные копи. - Зачем? Зачем... Я не верю в сказки. И ты не обманывай меня, Хозяйки Медной горы нет! И Данилы нет... Так что же они ищут? - Сокровища Валькирии. - Ты сумасшедший, Мамонт! Ты намного старше меня, а веришь... в какие-то сокровища. Он погладил ее обмороженную и теперь шелушащуюся кожу на щеке. - Я их видел, Инга. Держал в руках... Если я обманываю тебя, если рассказываю сказки - подумай, зачем еще могли прийти в горы эти люди? Хорошо, я сумасшедший. Но можно ли их назвать сумасшедшими? Она минуту лежала с немигающим взором: в зеницах, как в зеркале, отражались вершины бегущих деревьев. - Нет... они разумные люди. И очень практичные. - Но пришли сюда, чтобы охотиться за нами. Инга снова замолчала, наблюдая за пляшущими деревьями. - Ты хотел сказать... как я должна вести себя с ними, да? - Запомни: ты не знаешь ничего. Ты просто заблудилась в горах, а я тебя нашел. Ведь это так? - Да... Ты меня нашел. - Нашел, но ты испугалась меня. Потому что поняла - я сумасшедший. Мамонт - больной человек, у него помутился рассудок. Ведь ты так считаешь? - Не знаю теперь... - Знаешь! Мамонт - безумец, помешался на каких-то сокровищах,- он уже внушал ей это.- И ты не знала, как от меня отвязаться. И ты благодарна этим людям. Они тебя избавили от Мамонта и спасли жизнь. - А это - зачем?- вдруг испугалась она. - Затем, чтобы они не держали тебя как заложницу!- жестко произнес он.Чтобы знали: ты меня ненавидишь и боишься, но вынуждена была держаться за меня, потому что заблудилась и пропала бы одна в зимних горах. И что я тебя тоже ненавижу, что ты для меня - обуза, помеха. Я тебя несколько раз бросал, пытался убежать, но ты находила по следам. - Этого не было!- возмутилась Инга. - Было! Я хотел бросить тебя... И сейчас хотел уйти и оставить в берлоге. Но пришли эти люди. - Опять меня обманываешь? - Нет, правда, хотел. Ты же мне как камень на шее! Черт тебя принес на мою голову. Инга отодвинулась, взглянула с недоверием и надеждой - он лишь молча утвердительно покивал головой. - Понимаю... А кто это - Валькирия? - Моя возлюбленная. Дева, богиня подземного царства. К ней мы и искали дорогу. - Она красивая? - Прекрасная,- мечтательно проговорил Мамонт.- Она же - богиня! Белые одежды и волосы на ветру... Волосы Валькирии! Инга замолчала, и взгляд ее стал льдистым, в синих глазах отражалась узорчатая изморозь, свисающая с берез. Снежная пыль из-под гусениц снегохода иногда порошила ей в лицо - она вдруг перестала замечать это. Мамонт протянул руку, чтобы смахнуть снежинки, Инга резко отвернулась, спрятав голову в край оленьей полости. Сначала из-за леса показался столб дыма, белесыми клубами уходящий высоко в небо и образующий там плоское облако, затем все исчезло за холмом, и через несколько минут "Буран" выскочил на торный след, ведущий к незамерзающей речке. На берегу стояли два побуревших от времени рубленых дома, а чуть ниже, у воды, новый сруб с широкой деревянной трубой на крыше, откуда валил густой столб пара, принятый Мамонтом за дым. Снегоход остановился у дома, и со двора выскочили четыре лайки, тут же окружившие нарты. Собаки обнюхивали чужих и миролюбиво виляли тугими кольцами хвостов. Тойё гостеприимно пригласил в дом, и Мамонт, подхватив Ингу на руки, понес было ее к крыльцу, однако она выкрутилась, вырвалась, и сбросив с ног одеяло и шапку, пошла по снегу в носках. Шла как по стеклу, хватая руками воздух, возле крыльца качнулась - Мамонт успел подхватить и насильно уже втащил Ингу в дом. Сразу пахнуло жаром от русской печи, свежеиспеченным хлебом и тонким, но пронзительным запахом, никак не сообразуемым с русской избой - запахом благовоний. На столе, укрепленные в подсвечнике, курились три тонкие палочки. - Это ваш дом, Мамонт!- весело сообщил Тойё и, сунувшись за перегородку, вывел за руку молодую восточную женщину, национальность которой невозможно было определить ни по облику, ни по одежде. - А это - Айога, ваша служанка,- добавил он, поднимая пальцем покорно опущенную голову.- Сегодня приводите себя в порядок, отдыхайте. Завтра увидимся. Хозяин оказался ненавязчивым и, на первый взгляд, не напористым человеком. Как только он покинул дом, служанка мгновенно ожила, радостно улыбнувшись. - Прошу, снимайте одежду, располагайтесь,- по-русски говорила безупречно,Здесь все для вас. Мамонт потянул было фуфайку с плеч и ощутил тяжесть пистолета в кармане: повесишь на вешалку - может тут же пропасть. Лучше спрятать... - Тойё рекомендовал нам горячий источник,- сказал он.- Мы бы воспользовались случаем... - Да, пожалуйста!- воскликнула Айога.- Я возьму чистую одежду и отведу вас на воды. Она бросилась к шкафу, вынула аккуратные пачки белья, выбрала нужное. - А какие воды в вашем источнике?- деловито спросил Мамонт, наблюдая за служанкой. - Родоновые,- охотно пояснила она.- Но очень слабые и безопасные. Температура - до семидесяти градусов... Вас не смутит, если я дам простые полотняные рубашки? - Прекрасно,- будто бы обрадовался он и, нащупав руку Инги, сжал ладонь, она повела глазами - независимый и бесстрастный взгляд... Должно быть, когда-то на берегу речки нефтяники пробурили скважину, а вместо черного золота ударил фонтан горячей воды. В полу посреди бани торчала толстая обсадная труба, из которой изливался мощный полуметровый столб воды, распадаясь в сверкающий гриб. Вокруг было устроено деревянное сооружение, напоминающее восьмиугольный бассейн. Стекающая вода с его бортов падала на решетчатый пол и убегала в речку. В самой бане было светло - горела лампочка в толстом плафоне, а густой пар возникал вверху, где-то над крышей, и уносился в небо, как инверсионный след от самолета. Мамонт рассчитывал, что служанка оставит их и можно будет надежно спрятать пистолет, однако покорная и предупредительная восточная женщина, почти не поднимающая глаз выше бороды Мамонта, оказалась без всяких предрассудков и, к тому же, всевидящей. Стоило ему чем-то заинтересоваться, как она тут же принималась давать объяснения. Похоже, она больше служила Тойё, чем прислуживала гостям. Айога сбросила с себя одежду - в бане было жарко и влажно, и стала придвигать чисто отскобленные лавки под изливающийся из бассейна поток. - Прошу вас, раздевайтесь! Вам помочь? Мамонт снял с Инги верхнюю одежду, стащил свитер - она только блистала глазами, но едва прикоснулся к брюкам - ударила по рукам. - Я сама! Не трогай меня! Отойди! - С удовольствием,- буркнул Мамонт и ушел в другой угол. Инга, лежа на лавке, пыталась снять тесные брюки, но пальцы с полопавшимися пузырями не слушались, а распухшие ноги уже не проходили в штанины. Айога все это видела, но бросилась на помощь не сразу. Пока она разрезала ножом джинсы и осторожно высвобождала из них строптивую спутницу, Мамонт разделся и между делом подыскал место для пистолета - под нижним венцом, куда убегала вода: всегда можно достать с улицы. Когда служанка понесла Ингу под поток воды, Мамонт спрятал оружие и с удовольствием лег на лавку. Казалось, на спину полился расплавленный свинец, огнем загорелись обмороженные ступни и особенно пальцы на ногах. Он стиснул зубы, положил голову так, чтобы не заливало лицо, и через несколько минут ощутил неодолимую дремоту. Палящий каскад придавливал к скамейке, жжение от ног бежало по всему телу и доставало мозга, а он засыпал и вздрагивал, на какое-то время утрачивая реальность. Айога хлопотала возле Инги, бережно намыливала, терла ее мочалкой, обмывая под потоком, и что-то говорила при этом, будто увещевала. И Инга отвечала ей, но о чем шла беседа, из-за шума воды было не разобрать. Эти "охотники" на крупного зверя стелили слишком мягко... В момент короткого, минутного сна он неожиданно вспомнил, а точнее, как бы услышал Стратига: - Запад не опасен, Мамонт!.. Опасен непредсказуемый Восток. Россия не защищена с Востока, ибо там восходит солнце... Сон слетел мгновенно! Мамонт сел, ощутив, как быстро и до отказа заводится внутренняя пружина. Запад был и есть на Урале в виде совместной фирмы "Валькирия", руководимой шведами. Теперь пришел и Восток... Это не просто банда, типа взбунтовавшегося генерала Тарасова, действующего хоть и профессионально, однако слишком грубо в старании добиться скорого результата. Восток пришел сюда основательно и, вероятно, давно, сумел внедриться и обустроиться, благо, что довольно легко маскироваться под местных жителей. Наверняка несколько лет эти "охотники" жили здесь, не касаясь Урала, врастали в среду, занимались промыслом крупного зверя... Это они сейчас предстали перед ним в образе спецназа, подчеркивая тем самым, что ничего уже не опасаются, ибо полные хозяева в здешнем районе. Настал их час, поступила команда... Но несмотря на свою пресловутую мудрость, Восток пошел тем же путем, что и Запад, сделав ставку на Мамонта. Он должен был привести "охотников" к "сокровищам Вар-Вар". Служанка - не гейша ли?- мгновенно оказалась рядом, намыливая мочалку-рукавицу; здесь нельзя было расслабляться ни на минуту. Мамонт не дал ей возможности задать вопрос, молча взял из ее руки мыло и стал намыливать голову... Из бани Мамонт нес Ингу на руках, запеленутую в простыни и одеяла, будто новорожденную. Айога освещала дорогу фонариком. Они подходили к дому, когда за речкой в белесой от инея тайге неожиданно затрещали короткие очереди. Эхо забилось в узкой долине, заполнив пространство гулкими и свистящими щелчками. Мамонт непроизвольно остановился. От соседнего, хозяйского дома, взвыв мотором, на выстрелы умчался снегоход с двумя лыжниками на прицепе. Еще двое остались на крыльце - кажется, сыграли тревогу. Служанка заботливо поторопила Мамонта - вредно после горячей ванны стоять на улице! Он внес притихшую и безвольную спутницу в дом, положил на кровать и стал снимать пуховик, в который его обрядила Айога после бани: здесь была предусмотрена каждая мелочь. - Вот, возьмите это,- вдруг сказала она, протягивая Мамонту его пистолет.Вы обронили возле источника... Кажется, Восток предлагал честную игру, во что трудно было поверить.