Страница:
– Это как?
– Очень просто. Давай возьмем с тобой любой пример. Вот стоит ведро, закрытое фанеркой. Я тебе говорю: «Оно пустое». Теперь подыми его.
Я подхожу к ведру, легко поднимаю его. Потом замечаю, что в нем что-то болтается. Тут в меня залетает дурная мысль: неужели баба Альфия меня обманывает, и тут же ведро становится тяжелее. Тогда я ставлю ведро на пол, чтобы посмотреть, есть ли в нем вода. Я поднимаю фанерку и вижу, что оно – почти полное! После этого баба Альфия просит меня поднять ведро еще раз, а я не могу его поднять! Я ничего не понимаю и возмущенно спрашиваю:
– Что произошло?!
А она смеется и говорит:
– Ведро потяжелело, когда тебя посетила мысль, что это ведро – с водой. И результат налицо.
– Подожди, подожди, ты чего мне здесь сказки рассказываешь?! Чего меня, как мальчишку, вокруг пальца обводишь?! Что я тебе, маленький что ли?!
Баба Альфия покатывается со смеху и, еле выговаривая слова, протягивает:
– А-а-а… ты… че-че-го… ма-ма-ленький… что ли?
– Нет.
– Тогда че спрашиваешь? Хочешь им стать?
– Нет, я хочу быстрей стать взрослым и уехать из дома куда-нибудь подальше.
– Дак почто ты задал мне этот вопрос?
– Потому что не пойму, что произошло.
– Хорошо, давай посмотрим, что произошло.
– Давай.
– Когда я тебе сказала, что ведро пустое, ты что сделал?
– Увидел пустое ведро.
– Так. А когда я попросила тебя поднять его, ты его поднял?
– Да. И причем легко. Но в это время в ведре что-то булькнуло, и у меня проскочила мысль, что ты меня обманула.
– И что с тобой произошло?
– Ведро потяжелело.
– А почто потяжелело?
– Потому что я представил себе, что в ведре есть вода.
– Так. И что затем произошло?
– Потом я решил посмотреть сколько в нем воды. Поставил ведро, поднял крышку и увидел, что ведро почти полное.
– Так. А когда ты увидел сколько в ведре воды, и я попросила тебя поднять его в следующий раз, то, что с тобой произошло?
– Я не сумел его поднять. Во мне закипела злость, потому что ты меня обманула.
– А эта злость откуда возникла?
– Как откуда? Ты же меня обманула: сказала, что ведро пустое, а оно оказалось полным.
– А тебя раньше обманывали?
– Да, часто.
– Дак боль из прожитой твоей жизни наложилась на эту ситуацию, так?
– Да.
– Дак вот. Боль, которую мы не убираем из прошлых событий, набирает силы, создавая в нашей жизни новые и новые «больные» ситуации. Отчего мы вновь и вновь в своей жизни наступаем на одни и те же грабли…
рая уже была в твоих прошлых жизнях да событиях. Это так. А как боль управляет нами?
– Обычно мы развиваем в себе чужую мысль, а она выводит нас на то, чтобы мы разрушали свою жизнь и наносили себе боль новую.
– Сынок, а боль управляет твоей душой и плотью?
– Да. Точно так же – навязывая мне мысли чужие и создавая условия для их развития.
– Давай это разберем на примере: на словах Ложь и Правда.
– Давай.
– Что несет за собой слово «правда»?
– Боль.
– А слово «ложь»?
– Тоже боль.
– А с чего ты взял, что эти слова несут боль?
– Когда я с дедой Колей разбирал слова Жизни, слова Тьмы и слова пустоты, то увидел, что правда и ложь – это одно и тоже, только одно мы воспринимаем, а другое – отвергаем. А вообще таких слов в природе нет, их вывела боль для управления нами и оправдания себя да своих действий или бездействий. Это и есть все боль.
– Так что несут эти слова?
– Разрушение… А как тогда жить? – задаюсь я вопросом.
– Избавляться от боли, которая стоит за этими словами.
– А как?
– Точно так же, как от любой другой боли. – делится со мной баба Альфия. – Но чтобы убрать боль полностью, необходимо видеть ее. Необходимо знать, как она развивается, как ее возможно из нас изгнать, где в нас находится боль, какие ее повадки и слабости… Научиться «выслеживать» ее в себе.
– … не знаю.
– Давай разберем ситуацию, например, когда ты упираешься в нашем разговоре: не спрашиваешь себя, а идешь по накатанной да отвечаешь: «Не знаю».
– Давай.
– Что с тобой происходит, когда ты упираешься и не отвечаешь на вопрос?
– Попадаю в тупик.
– А тупик это что такое?
– Это когда у меня кончились все мысли.
– А мысли кончиться могут?
– Нет.
– Дак что с тобой происходит в этот момент на самом деле? – упорно стоит на своем баба Альфия.
– … не знаю.
– Что ты сейчас делаешь, отвечая на мои вопросы?
– Ищу в себе ответ.
– А это так?
– Да.
– А какие ищешь в себе ответы?
И у меня выходит:
– Больные.
– Именно так. Вначале ты ищешь образцы мыслей, которые на самом деле для тебя являются чужими. А когда их не находишь, то в тебе образуется пустота. Этой пустотой ты и наносишь сам себе боль, продолжая искать в округе мысль чужую или подобную боль, которая уже была в твоих прошлых жизнях да событиях. Это так. А как боль управляет нами?
– Обычно мы развиваем в себе чужую мысль, а она выводит нас на то, чтобы мы разрушали свою жизнь и наносили себе боль новую.
– Сынок, а боль управляет твоей душой и плотью?
– Да. Точно так же – навязывая мне мысли чужие и создавая условия для их развития.
– Давай это разберем на примере: на словах Ложь и Правда.
– Давай.
– Что несет за собой слово «правда»?
– Боль.
– А слово «ложь»?
– Тоже боль.
– А с чего ты взял, что эти слова несут боль?
– Когда я с дедой Колей разбирал слова Жизни, слова Тьмы и слова пустоты, то увидел, что правда и ложь – это одно и тоже, только одно мы воспринимаем, а другое – отвергаем. А вообще таких слов в природе нет, их вывела боль для управления нами и оправдания себя да своих действий или бездействий. Это и есть все боль.
– Так что несут эти слова?
– Разрушение… А как тогда жить? – задаюсь я вопросом.
– Избавляться от боли, которая стоит за этими словами.
– А как?
– Точно так же, как от любой другой боли. – делится со мной баба Альфия. – Но чтобы убрать боль полностью, необходимо видеть ее. Необходимо знать, как она развивается, как ее возможно из нас изгнать, где в нас находится боль, какие ее повадки и слабости… Научиться «выслеживать» ее в себе.
– Боль в плоти человека – это сорняк, как паразит в огороде, который губит растения, необходимые для жизни человека. Да сорняк не простой, а тот, любая частичка которого может дать росток. И вырасти в гигантского монстра, который душит каждое живое на земле. И превращает царство цветущей поляны, где жизнь кипит ключом, трава расстилается разноцветным ковром, солнце светит, своим теплом одаривает да мир радует, где птицы поют, жизнь воспевая, а ветер каждое живое вокруг силой одаривает да жизнь сохраняет, – в царство мертвых, где солнце не светит и не греет, птица не пролетит, да и ветер стороной обходит, чтобы ненароком оттуда что-либо в царство жизни не перенести.
А огород… – это наша душа и плоть.
Баба Альфия заканчивает свою мысль, и мы еще долго сидим молча. Бабуля думает, что говорить дальше, а я сижу и осознаю сказанное ею…
От сказанных ею слов меня охватывает ужас. Мне хочется поскорей убрать из себя всю боль, изгнать из себя чужие мысли, «прополоть» свою душу и тело, «вырвать из себя» весь сорняк без остатка и сжечь его.
А баба Альфия, увидев, что меня мучает, говорит мне:
– Как сорняк убрать – разберем позже, а сейчас давай поговорим о том, как он растет и развивается.
– Хорошо.
– А начнем с такого вопроса: «Как ты видишь, боль необходима человеку?»
– Нет.
– Но она есть в природе?
– Да.
– А в природе может образоваться что-то без ее ведома?
– Нет.
– Так боль все-таки для чего-то необходима?
– Нет, – с болью в душе проговариваю я.
– А как тогда она образовалась?
– По мысли человека.
– Да, это так. – подтверждает баба Альфия. – Человек изначально является правителем каждого живого во Вселенной, и он вносит в жизнь природы свою мысль. А для чего человек внес свою мысль в жизнь природы?
– Для управления ею, – отвечаю я. – Человек, привнося свою мысль в Жизнь природы, направляет ее в то русло, которое угодно ему, а не самой природе.
– Так… И на сегодняшний день что мы видим?! К чему привело вмешательство человека в природу? – Она умирает.
– А для чего человеку необходимо управлять природой? – спрашиваю я.
– Чтобы господствовать над ней, – отвечает баба Альфия.
– По-другому говоря, убить природу на корню, отчего сейчас деревья и сохнут и гниют на корню.
– А для чего нам необходимо убивать природу? – проясняет баба Альфия.
– Чтобы отомстить ей за то, что она пропустила в нас боль, мысль чужеродную, – точно признаюсь я.
– Совершенно верно – чтобы выполнить договор с Тьмой. А этим создать условия, чтобы в мире живых господствовал не Лад, а тьма. Чтобы каждое живое попало под господство Тьмы, и она высасывала из нас наши силы жизни полностью каплю за каплей. Она питается нашей силой, и этим отводит нас от того, для чего мы были созданы в Небесном Царстве во Свету. Дак для чего нам необходима боль?
– Чтобы убить себя, – печально говорю я.
– Так. По-другому говоря, чтобы создать условия, чтобы тьма из нас высасывала наши силы жизни и в какой-то момент полностью овладела нашей душой, и мы были полностью ей подчинены. Иначе, чтобы мы стали ходячими трупами.
– А для чего тьме необходимо чтобы мы были ходячими трупами?
Я, немного подумав, отвечаю:
– Это очень сложно… Наверное, чтобы убить нас.
– Это сейчас пока тьма убивает нашу плоть и держит нашу душу в темнице. А так она ищет возможность ОВЛАДЕТЬ и не только нашей душой, но и плотью. Душа без плоти и дух без плоти – это ведь то же самое, что и сама тьма. А ей необходимо заполучить нечто большее, что даст ей превосходство над Ладом в Небесном Царстве… А это, сынок, и есть НАША ПЛОТЬ, то, чего она сама сотворить не может. А как ты мыслишь: что она делает для того, чтобы заполучить ее?
– Запускает в нас разные мысли.
– И этим что она с нами делает?
– Получается, что она запускает в нас разные мысли, чтобы через нас происследовать нашу же плоть, но не для того, чтобы ее убить, а чтобы ее себе подчинить. Так что ли?
– Та-а-ак, – ехидничает баба Альфия и продолжает ровным голосом: А для чего тебе необходима боль?
– Получается, чтобы выполнить заключенный с тьмой давний договор.
– Да, это так. Тьма нас обманула, и мы заключили с ней договор не на жизнь, а на смерть. И, развивая в своей жизни мысль тьмы, мы тем самым создаем в своей душе и плоти новую и новую боль. А тем временем, когда наша душа развивает чужие мысли, наш родной дух спит, не сном, не бодрствованием негаданный.
– Дак, что получается, что человек, когда не убирает в себе боль, то он выполняет договор с тьмой? – вскрикиваю я.
– Да и не только. Человек этим еще создает условия, чтобы каждое живое во Вселенной попало под влияние тьмы.
– Какой ужас!!! – кричу я, а, немного подумав, продолжаю, ища оправдание для боли: А как же яд? Ведь это тоже нас разрушает и убивает, но мы его едим и свою же жизнь этим правим?
– А яд – это что?
– По сути, лекарство.
– Оно необходимо для жизни?
– Да! Оно же лекарство, которое необходимо для лечения.
– Так, а когда ты чуть переборщишь и примешь его больше? – не дает мне спуску баба Альфия.
– Тогда им можешь отравиться.
– Так. Возьмем, к примеру, воду. Когда ты жадно пьешь, ты утолишь жажду?
– Нет. Только весь отеками покроюсь, а жажда останется.
– Наполнишь свой бурдюк, а толку нет. Только сам себе навредишь: заставишь внутренние органы работать с перегрузкой. По-другому говоря – надсадишь свой организм, да на память создашь себе грыжу и этим нанесешь серьезный урон своей плоти.
– Значит все же боль нам необходима!!? – возмущенно спрашиваю я.
– Необходима!!! – также возмущенно отвечает мне баба Альфия. – Только для того, чтобы показать саму себя, боль другую.
– Очень просто. Вот смотри, ты поранил недавно ногу?
– Да.
– И что тебе боль показала?
– Что я не доделал дело. Что в мире не может быть начатых и не доведенных до конца дел, так как это боль другая.
– А то, что ты сейчас сказал, это познание умирающего мира?
– Да.
– Когда ты убрал боль, связанную с этой ситуацией, то, что у тебя осталось?
Я смеюсь и, немного подумав, отвечаю:
– Память о том, что я когда-то поранил ногу.
– Значит, не полностью боль убрал. Хорошо, давай другой пример разберем… В детстве к горячей печке лез?
– Да.
– И что у тебя сейчас осталось от этой боли?
– Что я об печку обожгусь.
– Это тоже боль… По сути, когда ты уберешь боль, связанную с этим событием, остается только знание о том, что печка в жизни бывает горячей, а не тот факт, что она может тебя обжечь. Скажи, для чего тебе необходимо бояться печки?
– Для того чтобы не обжечься об нее.
– И жить в вечном страхе, что печка может тебя обжечь, так что ли!? – выпучив глаза, спрашивает меня баба Альфия.
– Нет.
– А что тогда!? – продолжает в том же тоне бабуля.
– Ну-у-у, что… что печка… может меня обжечь.
Мы смеемся.
– А это «печка может меня обжечь» – что такое?
– Страх.
– А страх – это боль?
– Да.
– Страх вечен?
– Да, если его не убрать.
– А он сам уйдет?
– Нет.
– Ху-у… Давай передохнем, а то ты меня совсем уморил.
– Давай.
Баба Альфия встает и убирает еду со стола. А я сижу молча, забыв про все на свете, и наблюдаю, как быстро и ловко она управляется. Бабуля прибирает на столе, и после приносит бумагу и карандаш, кладет их передо мной и говорит:
– Выпиши обиду на печку, а затем продолжим.
Я беру бумагу и выписываю все, что у меня идет на печь да каждую мысль, что я о ней думаю. Затем отвечаю на вопросы: кто я для печки и кто я сам для себя, когда я обжегся об печь, да кто для меня печка в этот момент и что для меня печка в этот момент. И даю исписанные листочки бабе Альфие.
Баба Альфия берет их и меня спрашивает:
– Что тебе показывает боль, которая была нанесена тебе печкою, когда она обожгла тебя?
– Саму себя.
– А еще что?
– То, что ее создало.
– И что ее создало?
– Обида на печь, что она не высушила мои штаны и куртку, когда мне необходимо было идти на улицу, а других штанов не осталось.
– Так. А что еще показывает тебе эта боль? – продолжает бабуля.
– Что я дурак. И из-за того, что я боюсь печки, я не вижу, что она может еще полезного для меня сделать.
– Так. А еще?
– Больше ничего не вижу.
– Что этим ты развиваешь мысль чужую. Эта чужая мысль настраивает окружающий мир против тебя самого. И что ты сам себя ограничиваешь, от того, что тебя обидело, отказываешься, закрываешься, прячешься и сбегаешь. А это есть бегство от самого себя. По-другому говоря – самоубийство. Дак что тебе показывает боль?
– Саму себя. Ту чужую мысль, которую я развиваю, и ее последствия.
– А когда мы избавляемся от боли, то вместо нее, что остается?
– Жизнь… Моя жизнь.
– Знания жизни, – правит меня баба Альфия. – А знания жизни показывают нам нашу жизнь. Нашу мысль жизни. То, что нам необходимо для творения своей жизни да в каком направлении нам мысль жизни развивать. Вот так, сынок. А сейчас посмотри, есть ли смысл цепляться за болячку и ее в себе лелеять? Посмотри, что она тебе дает и куда она тебя ведет? – говорит баба Альфия и выходит, как ни в чем не бывало, во двор.
А сама меня, точно куда-то с головой окунает, что я вдруг ясно начинаю видеть, что со мной в этот момент творится…
Вторая глава
Я бегу к ним в деревню. И деревня встречает меня в этот раз как-то по-особому: кругом все зеленеет и цветет, воздух свежий, как после дождика. У меня возникает ощущение, что она меня к чему-то готовит и как бы приглашает в новый мир! Деревья стоят в сказочно красивых цветах, витающие в воздухе ароматы сладко дурманят, вселяя в меня чувство радости и благодати. Все вокруг словно шепчет мне: здесь тебя ждут, здесь тебя любят! Здесь – мир прекрасен!
Подойдя к дому деда Коли и бабы Ани, я слышу целый хор птиц, которые одаривают меня какой-то силой, приговаривая на все лады: мы с тобой, иди смелей! Я захожу в дом, а там – все блестит и сияет, все пляшет, улыбается и радуется жизни! Все в движении: стол, скамейки, посуда и даже печка! Будто бы все вокруг водят хоровод и меня в него приглашают да на что-то благословляют. Я прям теряюсь, немного мечусь по дому.
И тут, словно во сне, в дом заходит баба Аня – молодая, высокая, стройная не по годам. Вся сияет, словно пришла на свидание со мной, чего-то себе напевает, глаза горят. Меня видит и – делает вид, что смущается, как девица. Застенчиво обходит весь дом, а потом подходит ко мне и легонько щипает меня. Словно проверяет меня: наяву все это происходит или во сне? Боль от этого щипка я чувствую, но все еще не верю, что не сплю. Сам себя щипаю в другом месте, чтобы самому убедиться: больно – значит, точно не сплю. Тогда я здороваюсь с бабой Аней, а она так же скромно и любезно отвечает мне. Все словно в песне – воздушно, сказочно. Я ничего ни понимаю и спрашиваю:
– Баба Ань, что здесь происходит? Деревня – необычная, птицы – необычные, дом – необычный. Ты, бабуль, какая-то молодая, цветущая, словно меня соблазняешь на что-то, все везде движется. Да движется не как раньше, а все в такт, в одном направлении. Движение словно перетекает с одного в другое, как по эстафете передается… И все вокруг поддерживают это движение, пропускают его через себя и передают дальше, плывя в мире ласки, тепла и нежности…
А она, вторя в тон и в такт моим словам, поддерживая течение моей речи, отвечает мне вопросом:
– А ты сам что чувствуешь при этом?
– Что я попал в какую-то сказку. Да в сказку непростую. И что-то за этим кроется…
Здесь очень хорошо, и это меня к себе манит и одновременно почему-то пугает. Я вижу, что это царство благоденствия, но внутри меня что-то мешает принять его, и наоборот даже пугает. Идут вопросы. Зачем? Куда оно меня зовет, притягивает к себе? Чего оно хочет? Почему это происходит именно со мной? Разве я это заслужил или, наоборот, я в чем-то провинился? Что со мной сейчас происходит? И чувствую, что оно меня понемногу поглощает. Мне в нем очень хорошо и радостно. И я потихоньку растекаюсь в этом нечто прекрасном…
Вдруг со мной что-то происходит, и постепенно во мне исчезают вопросы. Ощущение, что я таю, но не умираю, а наоборот – расцветаю, плыву в облаках, купаюсь в цветах, запахах, в воздухе, в воде, в мебели, в доме, даже в печи… И такое чувство, что я – это все, а все это – я. Мы все едины. Все перетекает из одного в другое. Внутри меня звучит какая-то мелодия, и она необычная, земная, да сложенная из самой жизни: в ней то вода издает звуки, то воздух, то печка поет, то птицы щебечут, то стены звенят, то барабанная дробь по столу ложками. И все это звучит да еще и во мне самом. Все бьется в едином ритме. Все издает какую-то свою мелодию, которая так привораживает, так притягивает и манит к себе! И когда я вливаюсь в нее, то слышу свою песню… И вдруг вижу, что это – стон моей души!!!
Мне в миг становится так страшно, что я сворачиваюсь в клубок и куда-то проваливаюсь.
– Хватит! Хватит! А-а-а!
Чувствую, что мне становится очень-очень холодно.
И тут солнышко меня так охватывает своими лучиками, что у меня аж слезы льются из глаз. Слезы радости, что я живой и что мир вокруг нежно обнимает меня да согревает своим теплом. Словно проходит одновременно сквозь меня и вокруг меня, лаская и защищая. В этом блаженном состоянии я снова засыпаю. Сквозь сон чувствую, как деда Коля осторожно меня поднимает, приносит на руках в дом, переодевает и кладет в теплую постель, укрывая мягким одеялом. И я сладко погружаюсь в глубокий сон.
Во сне я словно прохожу сквозь какой-то туман и, просыпаясь, оказываюсь в комнате, где встречаюсь с тетей Наилей, бабой Аней и дедом Колей. А они уже сидят за столом и поджидают меня. Увидев меня, они здороваются, бабуля с теткой низко кланяясь, а деда кивая головой. Я с радостью подхожу к ним, обнимаю, целую всех по очереди в щечку и сажусь за стол. Деда Коля заводит разговор:
– Сынок, мы сегодня собрались поговорить с тобой о боли. Что это такое? Как она рождается и для чего она необходима человеку?
– Очень хорошо! Как раз это меня уже давно мучает, и я не знаю, как вас попросить рассказать об этом.
После этого наступает какая-то подозрительная тишина, словно все продумывают, что сказать дальше. А тетя Наиля хорошенько рассматривает меня своими горящими глазами и затем спрашивает:
– Что тебя беспокоит сейчас, сынок?
– Для чего природа создала боль? Как боль помогает человеку? Откуда она берется? Как она развивается? И что с ней делать?
– Не обращай на деда внимания. Сейчас собери все свои силы и ответь на вопрос: для чего природа создала боль? И выпусти из себя ответ.
Я задаю себе вопрос, но в ответ ничего не приходит.
– Я не знаю, как ответить на этот вопрос… – робко отвечаю я тете Наиле.
– Хорошо. Тогда ответь на другой вопрос: что боль делает с нами?
– Нас мучает, заставляет страдать.
– А в природе есть мучения и страдания?
– Есть… Сейчас природа сильно мучается и страдает.
– А мы – природа?
– Да. Мы часть самой природы, – проговариваю я.
– Так. Тогда скажи: когда мы мучаемся и страдаем, то в этот момент мы живем?
– Нет.
– Природа, сынок, создает только жизнь, а боль она может создать?
– Нет.
– Дак кто в нас создает боль?
– Кто-то чужеродной, неродной нам, живым.
– Давай это посмотрим на примере.
– Давай.
– Что делает дитя, когда оно приходит к маме и папе?
– Изучает мир, в который оно пришло, – отвечаю я.
– Дитя из Царства Благоденствия приходит в мир реальности и видит, что там нет мамы и папы, которых оно выбрало еще до зачатия. Вот тогда дитя ищет своих родителей, проходя сквозь разные миры, а иной раз и чуждые ему. А, найдя их, начинает исследовать мир, в котором живут его мама и папа, чтобы перейти к ним. А как дитя исследует мир мамы и папы?
– Пропускает все происходящее через себя.
– Это как? – интересуется бабуля.
– Все, что говорят мама и папа, дитя принимает за основу своей жизни. Смотрит на мир их глазами.
– По-другому говоря, делает из себя губку. Так?
– Да.
– А что имеется в губке?
– Как – что имеется? Непонятный вопрос.
– Как губка впитывает в себя жидкость? – по-другому задает этот же вопрос баба Аня.
– У нее есть поры, – поясняю я, – и через эти поры она впитывает в себя все жидкое.
– Впитывает в себя жидкость, заполняя поры, – поправляет меня тетя Наиля. – А как она делает это?
Тут кто-то на стол наливает воды, и у моей руки кладет губку.
– Увидь на столе пролитую воду… У тебя в руках губка. И ты собираешь в нее воду. Как собирается в нее вода?
Я беру в руки губку и описываю свои действия:
– Ну, я сжимаю губку. Кладу ее на воду и потихоньку ее отпускаю. Губка расправляется и впитывает в себя жидкость.
– Так. Но как губка впитывает в себя жидкость? – не отстает от меня бабуля.
– Губка всасывает воду в себя.
– А под действием чего происходит всасывание жидкости в губку?
Я вспоминаю физику и говорю:
– Когда губка сжата, то и поры ее сжаты. А когда она расправляется, то поры ее раздвигаются и всасывают в себя все то, что находится вокруг.
– Да, сынок, ты сейчас рассказал, как мы открываем в себе знания.
– Подожди, подожди… Это как мы открываем в себе знания? – переспрашиваю я.
– Давай это мы разберем попозже. Может, ты и сам увидишь, как открываются в нас знания, когда изучишь боль да от нее избавишься. А сейчас давай рассмотрим, как губка без сжатия впитывает в себя жидкость… Когда польешь на нее воду, то что с ней происходит?
Кто-то берет губку, выжимает ее, кладет на стол и сверху поливает на нее водой. Вся вода впитывается.
– А как еще губка может впитать? – спрашивает меня баба Аня.
– Можно губку просто положить на сырое, и она тоже все впитает.
– А как она это делает?
– Просто впитывает, и все.
– По-другому говоря, впускает в себя жидкость. Так? – поправляет меня бабуля.
– Очень просто. Давай возьмем с тобой любой пример. Вот стоит ведро, закрытое фанеркой. Я тебе говорю: «Оно пустое». Теперь подыми его.
Я подхожу к ведру, легко поднимаю его. Потом замечаю, что в нем что-то болтается. Тут в меня залетает дурная мысль: неужели баба Альфия меня обманывает, и тут же ведро становится тяжелее. Тогда я ставлю ведро на пол, чтобы посмотреть, есть ли в нем вода. Я поднимаю фанерку и вижу, что оно – почти полное! После этого баба Альфия просит меня поднять ведро еще раз, а я не могу его поднять! Я ничего не понимаю и возмущенно спрашиваю:
– Что произошло?!
А она смеется и говорит:
– Ведро потяжелело, когда тебя посетила мысль, что это ведро – с водой. И результат налицо.
– Подожди, подожди, ты чего мне здесь сказки рассказываешь?! Чего меня, как мальчишку, вокруг пальца обводишь?! Что я тебе, маленький что ли?!
Баба Альфия покатывается со смеху и, еле выговаривая слова, протягивает:
– А-а-а… ты… че-че-го… ма-ма-ленький… что ли?
– Нет.
– Тогда че спрашиваешь? Хочешь им стать?
– Нет, я хочу быстрей стать взрослым и уехать из дома куда-нибудь подальше.
– Дак почто ты задал мне этот вопрос?
– Потому что не пойму, что произошло.
– Хорошо, давай посмотрим, что произошло.
– Давай.
– Когда я тебе сказала, что ведро пустое, ты что сделал?
– Увидел пустое ведро.
– Так. А когда я попросила тебя поднять его, ты его поднял?
– Да. И причем легко. Но в это время в ведре что-то булькнуло, и у меня проскочила мысль, что ты меня обманула.
– И что с тобой произошло?
– Ведро потяжелело.
– А почто потяжелело?
– Потому что я представил себе, что в ведре есть вода.
– Так. И что затем произошло?
– Потом я решил посмотреть сколько в нем воды. Поставил ведро, поднял крышку и увидел, что ведро почти полное.
– Так. А когда ты увидел сколько в ведре воды, и я попросила тебя поднять его в следующий раз, то, что с тобой произошло?
– Я не сумел его поднять. Во мне закипела злость, потому что ты меня обманула.
– А эта злость откуда возникла?
– Как откуда? Ты же меня обманула: сказала, что ведро пустое, а оно оказалось полным.
– А тебя раньше обманывали?
– Да, часто.
– Дак боль из прожитой твоей жизни наложилась на эту ситуацию, так?
– Да.
– Дак вот. Боль, которую мы не убираем из прошлых событий, набирает силы, создавая в нашей жизни новые и новые «больные» ситуации. Отчего мы вновь и вновь в своей жизни наступаем на одни и те же грабли…
рая уже была в твоих прошлых жизнях да событиях. Это так. А как боль управляет нами?
– Обычно мы развиваем в себе чужую мысль, а она выводит нас на то, чтобы мы разрушали свою жизнь и наносили себе боль новую.
– Сынок, а боль управляет твоей душой и плотью?
– Да. Точно так же – навязывая мне мысли чужие и создавая условия для их развития.
– Давай это разберем на примере: на словах Ложь и Правда.
– Давай.
– Что несет за собой слово «правда»?
– Боль.
– А слово «ложь»?
– Тоже боль.
– А с чего ты взял, что эти слова несут боль?
– Когда я с дедой Колей разбирал слова Жизни, слова Тьмы и слова пустоты, то увидел, что правда и ложь – это одно и тоже, только одно мы воспринимаем, а другое – отвергаем. А вообще таких слов в природе нет, их вывела боль для управления нами и оправдания себя да своих действий или бездействий. Это и есть все боль.
– Так что несут эти слова?
– Разрушение… А как тогда жить? – задаюсь я вопросом.
– Избавляться от боли, которая стоит за этими словами.
– А как?
– Точно так же, как от любой другой боли. – делится со мной баба Альфия. – Но чтобы убрать боль полностью, необходимо видеть ее. Необходимо знать, как она развивается, как ее возможно из нас изгнать, где в нас находится боль, какие ее повадки и слабости… Научиться «выслеживать» ее в себе.
Мысль чужая – пустота своя
– А как происходит наложение боли на сложившиеся вновь ситуации? – задает вопрос баба Альфия.– … не знаю.
– Давай разберем ситуацию, например, когда ты упираешься в нашем разговоре: не спрашиваешь себя, а идешь по накатанной да отвечаешь: «Не знаю».
– Давай.
– Что с тобой происходит, когда ты упираешься и не отвечаешь на вопрос?
– Попадаю в тупик.
– А тупик это что такое?
– Это когда у меня кончились все мысли.
– А мысли кончиться могут?
– Нет.
– Дак что с тобой происходит в этот момент на самом деле? – упорно стоит на своем баба Альфия.
– … не знаю.
– Что ты сейчас делаешь, отвечая на мои вопросы?
– Ищу в себе ответ.
– А это так?
– Да.
– А какие ищешь в себе ответы?
И у меня выходит:
– Больные.
– Именно так. Вначале ты ищешь образцы мыслей, которые на самом деле для тебя являются чужими. А когда их не находишь, то в тебе образуется пустота. Этой пустотой ты и наносишь сам себе боль, продолжая искать в округе мысль чужую или подобную боль, которая уже была в твоих прошлых жизнях да событиях. Это так. А как боль управляет нами?
– Обычно мы развиваем в себе чужую мысль, а она выводит нас на то, чтобы мы разрушали свою жизнь и наносили себе боль новую.
– Сынок, а боль управляет твоей душой и плотью?
– Да. Точно так же – навязывая мне мысли чужие и создавая условия для их развития.
– Давай это разберем на примере: на словах Ложь и Правда.
– Давай.
– Что несет за собой слово «правда»?
– Боль.
– А слово «ложь»?
– Тоже боль.
– А с чего ты взял, что эти слова несут боль?
– Когда я с дедой Колей разбирал слова Жизни, слова Тьмы и слова пустоты, то увидел, что правда и ложь – это одно и тоже, только одно мы воспринимаем, а другое – отвергаем. А вообще таких слов в природе нет, их вывела боль для управления нами и оправдания себя да своих действий или бездействий. Это и есть все боль.
– Так что несут эти слова?
– Разрушение… А как тогда жить? – задаюсь я вопросом.
– Избавляться от боли, которая стоит за этими словами.
– А как?
– Точно так же, как от любой другой боли. – делится со мной баба Альфия. – Но чтобы убрать боль полностью, необходимо видеть ее. Необходимо знать, как она развивается, как ее возможно из нас изгнать, где в нас находится боль, какие ее повадки и слабости… Научиться «выслеживать» ее в себе.
Для чего боль необходима человеку
Немного помолчав, бабуля продолжает:– Боль в плоти человека – это сорняк, как паразит в огороде, который губит растения, необходимые для жизни человека. Да сорняк не простой, а тот, любая частичка которого может дать росток. И вырасти в гигантского монстра, который душит каждое живое на земле. И превращает царство цветущей поляны, где жизнь кипит ключом, трава расстилается разноцветным ковром, солнце светит, своим теплом одаривает да мир радует, где птицы поют, жизнь воспевая, а ветер каждое живое вокруг силой одаривает да жизнь сохраняет, – в царство мертвых, где солнце не светит и не греет, птица не пролетит, да и ветер стороной обходит, чтобы ненароком оттуда что-либо в царство жизни не перенести.
А огород… – это наша душа и плоть.
Баба Альфия заканчивает свою мысль, и мы еще долго сидим молча. Бабуля думает, что говорить дальше, а я сижу и осознаю сказанное ею…
От сказанных ею слов меня охватывает ужас. Мне хочется поскорей убрать из себя всю боль, изгнать из себя чужие мысли, «прополоть» свою душу и тело, «вырвать из себя» весь сорняк без остатка и сжечь его.
А баба Альфия, увидев, что меня мучает, говорит мне:
– Как сорняк убрать – разберем позже, а сейчас давай поговорим о том, как он растет и развивается.
– Хорошо.
– А начнем с такого вопроса: «Как ты видишь, боль необходима человеку?»
– Нет.
– Но она есть в природе?
– Да.
– А в природе может образоваться что-то без ее ведома?
– Нет.
– Так боль все-таки для чего-то необходима?
– Нет, – с болью в душе проговариваю я.
– А как тогда она образовалась?
– По мысли человека.
– Да, это так. – подтверждает баба Альфия. – Человек изначально является правителем каждого живого во Вселенной, и он вносит в жизнь природы свою мысль. А для чего человек внес свою мысль в жизнь природы?
– Для управления ею, – отвечаю я. – Человек, привнося свою мысль в Жизнь природы, направляет ее в то русло, которое угодно ему, а не самой природе.
– Так… И на сегодняшний день что мы видим?! К чему привело вмешательство человека в природу? – Она умирает.
– А для чего человеку необходимо управлять природой? – спрашиваю я.
– Чтобы господствовать над ней, – отвечает баба Альфия.
– По-другому говоря, убить природу на корню, отчего сейчас деревья и сохнут и гниют на корню.
– А для чего нам необходимо убивать природу? – проясняет баба Альфия.
– Чтобы отомстить ей за то, что она пропустила в нас боль, мысль чужеродную, – точно признаюсь я.
– Совершенно верно – чтобы выполнить договор с Тьмой. А этим создать условия, чтобы в мире живых господствовал не Лад, а тьма. Чтобы каждое живое попало под господство Тьмы, и она высасывала из нас наши силы жизни полностью каплю за каплей. Она питается нашей силой, и этим отводит нас от того, для чего мы были созданы в Небесном Царстве во Свету. Дак для чего нам необходима боль?
– Чтобы убить себя, – печально говорю я.
– Так. По-другому говоря, чтобы создать условия, чтобы тьма из нас высасывала наши силы жизни и в какой-то момент полностью овладела нашей душой, и мы были полностью ей подчинены. Иначе, чтобы мы стали ходячими трупами.
– А для чего тьме необходимо чтобы мы были ходячими трупами?
Я, немного подумав, отвечаю:
– Это очень сложно… Наверное, чтобы убить нас.
– Это сейчас пока тьма убивает нашу плоть и держит нашу душу в темнице. А так она ищет возможность ОВЛАДЕТЬ и не только нашей душой, но и плотью. Душа без плоти и дух без плоти – это ведь то же самое, что и сама тьма. А ей необходимо заполучить нечто большее, что даст ей превосходство над Ладом в Небесном Царстве… А это, сынок, и есть НАША ПЛОТЬ, то, чего она сама сотворить не может. А как ты мыслишь: что она делает для того, чтобы заполучить ее?
– Запускает в нас разные мысли.
– И этим что она с нами делает?
– Получается, что она запускает в нас разные мысли, чтобы через нас происследовать нашу же плоть, но не для того, чтобы ее убить, а чтобы ее себе подчинить. Так что ли?
– Та-а-ак, – ехидничает баба Альфия и продолжает ровным голосом: А для чего тебе необходима боль?
– Получается, чтобы выполнить заключенный с тьмой давний договор.
– Да, это так. Тьма нас обманула, и мы заключили с ней договор не на жизнь, а на смерть. И, развивая в своей жизни мысль тьмы, мы тем самым создаем в своей душе и плоти новую и новую боль. А тем временем, когда наша душа развивает чужие мысли, наш родной дух спит, не сном, не бодрствованием негаданный.
– Дак, что получается, что человек, когда не убирает в себе боль, то он выполняет договор с тьмой? – вскрикиваю я.
– Да и не только. Человек этим еще создает условия, чтобы каждое живое во Вселенной попало под влияние тьмы.
– Какой ужас!!! – кричу я, а, немного подумав, продолжаю, ища оправдание для боли: А как же яд? Ведь это тоже нас разрушает и убивает, но мы его едим и свою же жизнь этим правим?
– А яд – это что?
– По сути, лекарство.
– Оно необходимо для жизни?
– Да! Оно же лекарство, которое необходимо для лечения.
– Так, а когда ты чуть переборщишь и примешь его больше? – не дает мне спуску баба Альфия.
– Тогда им можешь отравиться.
– Так. Возьмем, к примеру, воду. Когда ты жадно пьешь, ты утолишь жажду?
– Нет. Только весь отеками покроюсь, а жажда останется.
– Наполнишь свой бурдюк, а толку нет. Только сам себе навредишь: заставишь внутренние органы работать с перегрузкой. По-другому говоря – надсадишь свой организм, да на память создашь себе грыжу и этим нанесешь серьезный урон своей плоти.
– Значит все же боль нам необходима!!? – возмущенно спрашиваю я.
– Необходима!!! – также возмущенно отвечает мне баба Альфия. – Только для того, чтобы показать саму себя, боль другую.
Когда боль убираем – знания да жизнь в себе раскрываем
– Как может боль показать мне боль другую?– Очень просто. Вот смотри, ты поранил недавно ногу?
– Да.
– И что тебе боль показала?
– Что я не доделал дело. Что в мире не может быть начатых и не доведенных до конца дел, так как это боль другая.
– А то, что ты сейчас сказал, это познание умирающего мира?
– Да.
– Когда ты убрал боль, связанную с этой ситуацией, то, что у тебя осталось?
Я смеюсь и, немного подумав, отвечаю:
– Память о том, что я когда-то поранил ногу.
– Значит, не полностью боль убрал. Хорошо, давай другой пример разберем… В детстве к горячей печке лез?
– Да.
– И что у тебя сейчас осталось от этой боли?
– Что я об печку обожгусь.
– Это тоже боль… По сути, когда ты уберешь боль, связанную с этим событием, остается только знание о том, что печка в жизни бывает горячей, а не тот факт, что она может тебя обжечь. Скажи, для чего тебе необходимо бояться печки?
– Для того чтобы не обжечься об нее.
– И жить в вечном страхе, что печка может тебя обжечь, так что ли!? – выпучив глаза, спрашивает меня баба Альфия.
– Нет.
– А что тогда!? – продолжает в том же тоне бабуля.
– Ну-у-у, что… что печка… может меня обжечь.
Мы смеемся.
– А это «печка может меня обжечь» – что такое?
– Страх.
– А страх – это боль?
– Да.
– Страх вечен?
– Да, если его не убрать.
– А он сам уйдет?
– Нет.
– Ху-у… Давай передохнем, а то ты меня совсем уморил.
– Давай.
Баба Альфия встает и убирает еду со стола. А я сижу молча, забыв про все на свете, и наблюдаю, как быстро и ловко она управляется. Бабуля прибирает на столе, и после приносит бумагу и карандаш, кладет их передо мной и говорит:
– Выпиши обиду на печку, а затем продолжим.
Я беру бумагу и выписываю все, что у меня идет на печь да каждую мысль, что я о ней думаю. Затем отвечаю на вопросы: кто я для печки и кто я сам для себя, когда я обжегся об печь, да кто для меня печка в этот момент и что для меня печка в этот момент. И даю исписанные листочки бабе Альфие.
Баба Альфия берет их и меня спрашивает:
– Что тебе показывает боль, которая была нанесена тебе печкою, когда она обожгла тебя?
– Саму себя.
– А еще что?
– То, что ее создало.
– И что ее создало?
– Обида на печь, что она не высушила мои штаны и куртку, когда мне необходимо было идти на улицу, а других штанов не осталось.
– Так. А что еще показывает тебе эта боль? – продолжает бабуля.
– Что я дурак. И из-за того, что я боюсь печки, я не вижу, что она может еще полезного для меня сделать.
– Так. А еще?
– Больше ничего не вижу.
– Что этим ты развиваешь мысль чужую. Эта чужая мысль настраивает окружающий мир против тебя самого. И что ты сам себя ограничиваешь, от того, что тебя обидело, отказываешься, закрываешься, прячешься и сбегаешь. А это есть бегство от самого себя. По-другому говоря – самоубийство. Дак что тебе показывает боль?
– Саму себя. Ту чужую мысль, которую я развиваю, и ее последствия.
– А когда мы избавляемся от боли, то вместо нее, что остается?
– Жизнь… Моя жизнь.
– Знания жизни, – правит меня баба Альфия. – А знания жизни показывают нам нашу жизнь. Нашу мысль жизни. То, что нам необходимо для творения своей жизни да в каком направлении нам мысль жизни развивать. Вот так, сынок. А сейчас посмотри, есть ли смысл цепляться за болячку и ее в себе лелеять? Посмотри, что она тебе дает и куда она тебя ведет? – говорит баба Альфия и выходит, как ни в чем не бывало, во двор.
А сама меня, точно куда-то с головой окунает, что я вдруг ясно начинаю видеть, что со мной в этот момент творится…
Вторая глава
КОГДА БОЛИТ ДУША… РОЖДЕНИЕ БОЛИ И ЕЕ РАЗВИТИЕ
Путешествие в мир реальности
Одним весенним днем у меня было очень скверное настроение – на душе кошки скребли. Я вдруг страшно заскучал по деду Коле и бабе Ане. Тогда, долго не думая, сразу после школы, не заходя домой, решил их навестить.Я бегу к ним в деревню. И деревня встречает меня в этот раз как-то по-особому: кругом все зеленеет и цветет, воздух свежий, как после дождика. У меня возникает ощущение, что она меня к чему-то готовит и как бы приглашает в новый мир! Деревья стоят в сказочно красивых цветах, витающие в воздухе ароматы сладко дурманят, вселяя в меня чувство радости и благодати. Все вокруг словно шепчет мне: здесь тебя ждут, здесь тебя любят! Здесь – мир прекрасен!
Подойдя к дому деда Коли и бабы Ани, я слышу целый хор птиц, которые одаривают меня какой-то силой, приговаривая на все лады: мы с тобой, иди смелей! Я захожу в дом, а там – все блестит и сияет, все пляшет, улыбается и радуется жизни! Все в движении: стол, скамейки, посуда и даже печка! Будто бы все вокруг водят хоровод и меня в него приглашают да на что-то благословляют. Я прям теряюсь, немного мечусь по дому.
И тут, словно во сне, в дом заходит баба Аня – молодая, высокая, стройная не по годам. Вся сияет, словно пришла на свидание со мной, чего-то себе напевает, глаза горят. Меня видит и – делает вид, что смущается, как девица. Застенчиво обходит весь дом, а потом подходит ко мне и легонько щипает меня. Словно проверяет меня: наяву все это происходит или во сне? Боль от этого щипка я чувствую, но все еще не верю, что не сплю. Сам себя щипаю в другом месте, чтобы самому убедиться: больно – значит, точно не сплю. Тогда я здороваюсь с бабой Аней, а она так же скромно и любезно отвечает мне. Все словно в песне – воздушно, сказочно. Я ничего ни понимаю и спрашиваю:
– Баба Ань, что здесь происходит? Деревня – необычная, птицы – необычные, дом – необычный. Ты, бабуль, какая-то молодая, цветущая, словно меня соблазняешь на что-то, все везде движется. Да движется не как раньше, а все в такт, в одном направлении. Движение словно перетекает с одного в другое, как по эстафете передается… И все вокруг поддерживают это движение, пропускают его через себя и передают дальше, плывя в мире ласки, тепла и нежности…
А она, вторя в тон и в такт моим словам, поддерживая течение моей речи, отвечает мне вопросом:
– А ты сам что чувствуешь при этом?
– Что я попал в какую-то сказку. Да в сказку непростую. И что-то за этим кроется…
Здесь очень хорошо, и это меня к себе манит и одновременно почему-то пугает. Я вижу, что это царство благоденствия, но внутри меня что-то мешает принять его, и наоборот даже пугает. Идут вопросы. Зачем? Куда оно меня зовет, притягивает к себе? Чего оно хочет? Почему это происходит именно со мной? Разве я это заслужил или, наоборот, я в чем-то провинился? Что со мной сейчас происходит? И чувствую, что оно меня понемногу поглощает. Мне в нем очень хорошо и радостно. И я потихоньку растекаюсь в этом нечто прекрасном…
Вдруг со мной что-то происходит, и постепенно во мне исчезают вопросы. Ощущение, что я таю, но не умираю, а наоборот – расцветаю, плыву в облаках, купаюсь в цветах, запахах, в воздухе, в воде, в мебели, в доме, даже в печи… И такое чувство, что я – это все, а все это – я. Мы все едины. Все перетекает из одного в другое. Внутри меня звучит какая-то мелодия, и она необычная, земная, да сложенная из самой жизни: в ней то вода издает звуки, то воздух, то печка поет, то птицы щебечут, то стены звенят, то барабанная дробь по столу ложками. И все это звучит да еще и во мне самом. Все бьется в едином ритме. Все издает какую-то свою мелодию, которая так привораживает, так притягивает и манит к себе! И когда я вливаюсь в нее, то слышу свою песню… И вдруг вижу, что это – стон моей души!!!
Мне в миг становится так страшно, что я сворачиваюсь в клубок и куда-то проваливаюсь.
Из сказки – к исследованию боли
Я очнулся ранним утром следующего дня в огороде от того, что деда Коля обливает меня холодной водой, и я ору диким голосом:– Хватит! Хватит! А-а-а!
Чувствую, что мне становится очень-очень холодно.
И тут солнышко меня так охватывает своими лучиками, что у меня аж слезы льются из глаз. Слезы радости, что я живой и что мир вокруг нежно обнимает меня да согревает своим теплом. Словно проходит одновременно сквозь меня и вокруг меня, лаская и защищая. В этом блаженном состоянии я снова засыпаю. Сквозь сон чувствую, как деда Коля осторожно меня поднимает, приносит на руках в дом, переодевает и кладет в теплую постель, укрывая мягким одеялом. И я сладко погружаюсь в глубокий сон.
Во сне я словно прохожу сквозь какой-то туман и, просыпаясь, оказываюсь в комнате, где встречаюсь с тетей Наилей, бабой Аней и дедом Колей. А они уже сидят за столом и поджидают меня. Увидев меня, они здороваются, бабуля с теткой низко кланяясь, а деда кивая головой. Я с радостью подхожу к ним, обнимаю, целую всех по очереди в щечку и сажусь за стол. Деда Коля заводит разговор:
– Сынок, мы сегодня собрались поговорить с тобой о боли. Что это такое? Как она рождается и для чего она необходима человеку?
– Очень хорошо! Как раз это меня уже давно мучает, и я не знаю, как вас попросить рассказать об этом.
После этого наступает какая-то подозрительная тишина, словно все продумывают, что сказать дальше. А тетя Наиля хорошенько рассматривает меня своими горящими глазами и затем спрашивает:
– Что тебя беспокоит сейчас, сынок?
– Для чего природа создала боль? Как боль помогает человеку? Откуда она берется? Как она развивается? И что с ней делать?
Дитя впускает в себя мир, как губка – жидкость
Деда Коля улыбается, встает и выходит из дома, а тетя Наиля твердо продолжает разговор:– Не обращай на деда внимания. Сейчас собери все свои силы и ответь на вопрос: для чего природа создала боль? И выпусти из себя ответ.
Я задаю себе вопрос, но в ответ ничего не приходит.
– Я не знаю, как ответить на этот вопрос… – робко отвечаю я тете Наиле.
– Хорошо. Тогда ответь на другой вопрос: что боль делает с нами?
– Нас мучает, заставляет страдать.
– А в природе есть мучения и страдания?
– Есть… Сейчас природа сильно мучается и страдает.
– А мы – природа?
– Да. Мы часть самой природы, – проговариваю я.
– Так. Тогда скажи: когда мы мучаемся и страдаем, то в этот момент мы живем?
– Нет.
– Природа, сынок, создает только жизнь, а боль она может создать?
– Нет.
– Дак кто в нас создает боль?
– Кто-то чужеродной, неродной нам, живым.
– Давай это посмотрим на примере.
– Давай.
– Что делает дитя, когда оно приходит к маме и папе?
– Изучает мир, в который оно пришло, – отвечаю я.
– Дитя из Царства Благоденствия приходит в мир реальности и видит, что там нет мамы и папы, которых оно выбрало еще до зачатия. Вот тогда дитя ищет своих родителей, проходя сквозь разные миры, а иной раз и чуждые ему. А, найдя их, начинает исследовать мир, в котором живут его мама и папа, чтобы перейти к ним. А как дитя исследует мир мамы и папы?
– Пропускает все происходящее через себя.
– Это как? – интересуется бабуля.
– Все, что говорят мама и папа, дитя принимает за основу своей жизни. Смотрит на мир их глазами.
– По-другому говоря, делает из себя губку. Так?
– Да.
– А что имеется в губке?
– Как – что имеется? Непонятный вопрос.
– Как губка впитывает в себя жидкость? – по-другому задает этот же вопрос баба Аня.
– У нее есть поры, – поясняю я, – и через эти поры она впитывает в себя все жидкое.
– Впитывает в себя жидкость, заполняя поры, – поправляет меня тетя Наиля. – А как она делает это?
Тут кто-то на стол наливает воды, и у моей руки кладет губку.
– Увидь на столе пролитую воду… У тебя в руках губка. И ты собираешь в нее воду. Как собирается в нее вода?
Я беру в руки губку и описываю свои действия:
– Ну, я сжимаю губку. Кладу ее на воду и потихоньку ее отпускаю. Губка расправляется и впитывает в себя жидкость.
– Так. Но как губка впитывает в себя жидкость? – не отстает от меня бабуля.
– Губка всасывает воду в себя.
– А под действием чего происходит всасывание жидкости в губку?
Я вспоминаю физику и говорю:
– Когда губка сжата, то и поры ее сжаты. А когда она расправляется, то поры ее раздвигаются и всасывают в себя все то, что находится вокруг.
– Да, сынок, ты сейчас рассказал, как мы открываем в себе знания.
– Подожди, подожди… Это как мы открываем в себе знания? – переспрашиваю я.
– Давай это мы разберем попозже. Может, ты и сам увидишь, как открываются в нас знания, когда изучишь боль да от нее избавишься. А сейчас давай рассмотрим, как губка без сжатия впитывает в себя жидкость… Когда польешь на нее воду, то что с ней происходит?
Кто-то берет губку, выжимает ее, кладет на стол и сверху поливает на нее водой. Вся вода впитывается.
– А как еще губка может впитать? – спрашивает меня баба Аня.
– Можно губку просто положить на сырое, и она тоже все впитает.
Рисунок 1. Как человек открывает в себе знания, убирая боль
Кто-то снова берет губку, насухо выжимает ее, наливает воду на стол и кладет на нее губку. Губка снова впитывает в себя всю воду.– А как она это делает?
– Просто впитывает, и все.
– По-другому говоря, впускает в себя жидкость. Так? – поправляет меня бабуля.