Страница:
Крис сделал шаг назад, чтобы не топтаться по костям, – и тут стена перед ним полыхнула. Жадные языки пламени набросились на файтера, объяв с головы до ног и заставив Габлера инстинктивно отшатнуться, плеснули в пластик шлема, принялись за комбинезон.
Но не тут-то было. На самом деле пламя на какой-то миллиметр не дотянулось до него, потому что безукоризненно сработала защита комбинезона. Боевые комбинезоны файтеров Стафла были рассчитаны и не на такие неожиданности. А перчатки, прыгунцы и излучатели выдерживали жар и покруче – все, относившееся к военному делу, как и в любые времена, было на голову выше самых поразительных достижений в других отраслях.
«В таком комбезе и в ад не страшно», – подумал Крис, глядя прямо на бесновавшийся огонь. Пластик шлема уже изменил коэффициент пропускания света, и глаза просто отдыхали.
Он вскинул лучевик и, очерчивая стволом квадрат, начал стрелять в то место, откуда продолжал вырываться огонь. Стена явно не была рассчитана на выстрелы из подобного оружия – секунд через двадцать луч прошил ее насквозь; пламя к тому времени исчезло так же внезапно, как и появилось. Оставалось только как следует толкнуть плечом отделившийся от монолита кусок, что Габлер без промедления и сделал. Держа лучевик на изготовку, он выбрался в образовавшийся проем и оказался в коридоре со светящимися стенами и каменным полом. Потолок был сводчатым, хотя это было едва заметно, и находился метрах в двух над головой. Коридор очень напоминал отсутствием хоть каких-либо заметных архитектурных деталей тот, что вел к круглому залу.
Но по меньшей мере два отличия все-таки имелись. Во-первых, стены хоть и светились, но это был не белый мрамор, а серый гранит или какая-то другая горная порода, из которой состояли недра плато. Мраморное строение наверху, как Габлер и предполагал, являлось только надстройкой, а другие помещения уходили кто знает на какую глубину. Как удалось древним строителям проложить ходы в каменной тверди, оставалось загадкой. Разве что та давняя цивилизация была технически совсем неплохо оснащена. Во-вторых, в двух десятках шагов от него стояли три тонкие фигуры, ростом, пожалуй, ему до плеча. В руках у них были какие-то цилиндрические предметы. Никаких подробностей Крис почему-то разглядеть не сумел, он видел только темные силуэты, похожие на тени, которые не в силах был четко обозначить тусклый свет. Вероятно, эти трое и выступили в роли поджигателей, попытавшись устроить ему огненное погребение. А цилиндры у них в руках были огнеметами? Но как огонь пробился сквозь камень?
Впрочем, ломать над этим голову он не собирался.
Габлер не успел еще сделать в их сторону ни шага, как фигуры словно поплыли к стене и растворились в ней. Крис немного постоял, а потом осторожно подошел к тому месту, где исчезли темные призраки. Снял перчатку и прикоснулся кончиком пальца к светящемуся камню. Камень был твердый, прочный и, к удивлению файтера, холодный. Что это – люминесценция?
Если бы информер не сдох, можно было бы установить, реальны ли эти фигуры или иллюзорны. А без информера – выбирай, что тебе больше нравится.
«Лучше с ними не связываться», – вспомнились слова пилота Зулама.
Но пришлось…
Крис медленно огляделся. Слева от него коридор, минуя провал в стене, через три десятка метров скрывался за поворотом. Справа – тянулся вдаль, теряясь в полумраке. Когда тебя ищут (а Габлер не сомневался в том, что его уже ищут), есть два варианта поведения: оставаться на месте, давая возможность найти себя, или попробовать выбраться самому. Первый вариант был разумнее, но предполагал полную пассивность. Второй содержал элементы неожиданности, но предусматривал активность потерявшегося. Лучше уж действовать, чем сидеть сложа руки. Если даже ты не сидишь, а стоишь.
А что, если как следует вжарить из лучевика по этой стене, в которой исчезли темные фигуры? Отыскать здешних обитателей и заставить показать выход на поверхность. И чтоб прекратили глушить информер.
Он постучал кулаком в стену. Стена казалась очень надежной, единой твердью, простиравшейся на многие километры, до самой пустыни. Правда, такое впечатление могло быть обманчивым.
Крис полез в нагрудный карман и подцепил пальцами смертоносную горошину. Вынул ее.
Метнуть в стену?
Он тут же одернул себя: не дело почем зря устраивать здесь разрушения. Вот если бы ему грозила смертельная опасность…
Крис отлепил клапан узкого кармашка на левом бедре и извлек коробочку с драже-стимулятором. Открыл ее и сравнил содержимое с горошиной – шарики драже были чуть темнее. Положил горошину в коробочку, которую вернул в набедренный карман, и, чуть поколебавшись, медленно двинулся направо, к далекому сумраку. Торчать здесь без дела ему совершенно не хотелось.
Главное – найти лестницу, ведущую вверх.
Связь по-прежнему отсутствовала, информер отдыхал, и как-то неуютно было осознавать, что над головой – десятки метров каменной толщи. И в любое мгновение с любой стороны может последовать нападение. Габлер чувствовал себя древним воином, который умудрялся воевать без средств связи, сканеров кругового обзора, змеек, невидимок, болов, кошачьих глаз, прилипал и прочих необходимых в ратном деле вещей, полагаясь только на свою силу, ловкость и примитивное холодное оружие.
Он шел осторожно, не опуская лучевик, то и дело с опаской оглядываясь, и не сразу обратил внимание на то, что вид коридора несколько изменился. На обеих стенах, под самым потолком, появились дорожки выбитых в камне непонятных узоров. По мере того как файтер продвигался все дальше и дальше, узоры превращались в барельефы, а те, в свою очередь, метров через шестьдесят сменились горельефами. Там было все, что угодно: растения, какие-то плоды, невиданные звери, похожие на людей фигуры, в которых можно было распознать автохтонов-беллизонцев, вовсе не понятные предметы – то ли какие-то технические устройства, то ли домашняя утварь, – головы чудовищ и даже что-то, очень смахивавшее на старинные космические корабли… хотя сходство этих штуковин с космическими кораблями могло быть случайным, и к космосу они не имели никакого отношения. Звериные тела перетекали в стволы деревьев, руки автохтонов заканчивались листьями, из вершин пирамид высовывались рыбы с овальными глазами, в змееподобных переплетениях просматривалось что-то, похожее на гробы, подобия космических кораблей превращались в цветы, на боках вычурных чаш вырастали длинные уши… Казалось, неизвестные ваятели старались показать взаимосвязь всего и вся. Ни одна фигура не повторялась, кроме неизменного равностороннего треугольника с кругом – местного божества и местного солнца. А еще там были и кресты, и полумесяцы, и трезубцы, и нечто подобное старинным молотам, и – Крис не поверил своим глазам – некая конструкция, чуть ли не повторявшая очертаниями его излучатель последней модели!
Все это каменное разнообразие так увлекло Габлера, что он чуть не забыл, где находится, и перестал думать о возможной опасности. Однако быстро избавился от наваждения, когда обнаружил в двух десятках метров перед собой двустворчатые металлические двери, которыми заканчивался коридор. Вместо ручек на каждой из створок висело массивное на вид кольцо, такое же тусклое, как металл дверей. На притолоке пятикратно повторялся выпуклый знак Беллиза. По обе стороны от дверей располагались горельефы, теперь уже на всю высоту стен. Это были две фигуры беллизонцев – справа мужчина, слева женщина, совершенно обнаженных, с руками, крест-накрест сложенными на животе. Спокойные лица, закрытые глаза, на тонких губах – подобие умиротворенной улыбки. На выпуклом лбу – все тот же знак Беллиза. Крис покосился на свисавший почти до колен каменный детородный орган беллизонца, на торчком стоящие груди беллизонки и, продолжая держать излучатель в правой руке, левой взялся за кольцо. С усилием потянул на себя – и створка медленно и бесшумно подалась. Крис быстро оглянулся и, мобилизовав все внимание, цепким взглядом обвел открывшуюся перед ним картину. Затем осторожно, чуть ли не на цыпочках вошел в помещение, поводя дулом лучевика из стороны в сторону.
Судя по всему, местные архитекторы не очень долго ломали голову над разнообразием форм. Перед файтером опять был круглый зал, только уже не беломраморный, а гранитный, и каменные скамейки так же стояли вдоль стен. Между ними виднелись несколько темных проходов. Потолок куполом уходил в высоту, и возвышалась под этим куполом, в центре зала, исполинская статуя.
Габлер, не приближаясь, обошел ее кругом. Это могла быть статуя кого угодно, автохтона или божества, но Крис почему-то не сомневался в том, что перед ним древний беллизонский бог Беллиз собственной персоной. Вернее, тремя персонами. Потому что на высоком гранитном постаменте стояли, образуя треугольную призму, три фигуры, кажется, срастаясь друг с другом головами. Они были грубо вырублены из камня – удлиненные лица, щели глаз, прямые носы, широкие, почти раздвоенные подбородки… Одна фигура была изваяна из водяно-прозрачного камня, вероятно, кварца – горного хрусталя. На приоткрытых губах божества застыла каменная улыбка. Вторая фигура была черной – Крису на ум пришел агат, – с грозно сдвинутыми бровями. А третью, бесстрастную, явно изготовили из малахита – этот темно-зеленый цвет был знаком Габлеру еще по детской объемке «Хозяйка Медной планеты»; на этой планете находились целые россыпи разных драгоценных и полудрагоценных камней, но добраться до них было не так-то просто. У всех трех фигур были одинаковые, без проработанных деталей тела и прижатые к груди руки. Ниже пояса каждое тело переходило в подобие колеса со спицами, которые лучами расходились от центра. Причем у кварцевой фигуры таких спиц было семь, у агатовой четыре, а у малахитовой – пять. Опирались эти колеса на массивные гранитные тумбы, а уже ниже находился общий постамент. От фигур веяло первозданной мощью, и охотно верилось в то, что они стоят здесь более двенадцати тысяч лет. Древний Рим был по сравнению с ними младенцем. Однако ни одного примелькавшегося уже знака Беллизона Крис на статуях не увидел. Впрочем, Иисус Христос тоже не носил крест на шее и не ходил с рыбой в руке.
Хотя в зале никого не было, Габлера не оставляло неприятное ощущение, что за ним скрытно наблюдают. Мнительностью он никогда не страдал, поэтому решил, что надо бы побыстрее уходить с этого открытого пространства, где он как на ладони.
Покрепче сжав оружие, Крис направился к ближайшему проходу – и остановился, резко повернувшись, потому что услышал голос. Голос был низким и громким, он шел откуда-то сверху, гулким эхом раскатываясь под куполом, и файтер понял, что это говорит триединая статуя божества.
– Объявляю посредством нас волю единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов, – разнеслось по залу. – Поднявшие руку на служителей моих, те, которые прервали их прохождение в пятом слое фии, вскоре окончат и свои пути, ибо тот, кто уроняет других, сам подлежит падению. Да исчезнет без остаточного следа их лайо в кругах пустот!
«Пустот… тот… тот…» – стихая, повторило эхо.
Не успело оно сойти на нет, как раздался жесткий шорох, словно терлись друг о друга жернова, и триединая фигура начала двигаться вокруг вертикальной оси. Через несколько секунд это движение прекратилось, и замерший на месте Крис обнаружил, что прямо напротив него теперь находится черный Беллиз с хмурым угрожающим ликом.
Файтер попятился и присел на край каменной скамьи, настороженно поводя лучевиком перед собой. Невидимые глаза буравили его со всех сторон.
Триединый бог изъяснялся на терлине, но, судя по тем словам, что услышал Крис, это был явно не родной для него язык. Наверное, ему было бы привычней вещать на беллизонском. Точнее, не ему, а тому, кто говорил от имени Беллиза-Беллизона-Беллизонов. Одному из оставшихся в живых жрецов. И сколько их еще здесь?
Это была угроза, а с угрозами нужно считаться. И как можно скорее убираться отсюда. Из этого храма. С этого плато.
Он поспешно встал и нырнул в проход, остро чувствуя, какая беззащитная, несмотря на боевой комбинезон, у него спина. Сделал несколько шагов и осторожно выглянул из-за угла, еще раз мысленно помянув недобрым словом скисший информер.
За проходом оказался коридор, украшенный вверху рельефами, подобными тем, какие Габлер уже видел. Коридор по дуге огибал зал со статуей местного бога, и в нем никого не было. Однако ощущение чужих взглядов осталось. Файтер немного поколебался, раздумывая, в какую сторону пойти, – и крадущимся шагом древних ниндзя, мягко и бесшумно перекатывая ступню с пятки на носок, двинулся направо. И почти сразу услышал где-то впереди-вверху приглушенный грохот далеких взрывов. Голоса гранат из подствольника лучевиков он бы не спутал ни с чем. Парни явно решили разыскать его, сметая все на своем пути.
Крис ускорил шаг, а потом побежал, не забывая вместо сканера использовать собственные глаза и чувствуя, что губы его невольно растянулись в улыбке облегчения. Он бежал, и в голове у него звучала нехитрая песенка, придуманная Гранатой:
Вновь грохотнуло и, кажется, уже ближе. С потолка посыпались какие-то чешуйки, будто вдруг пошел черный снег.
«Давайте, давайте, парни!»
Метров через тридцать левая стена вдруг плавным полукругом ушла вбок, образуя глубокую нишу, и Крис невольно остановился. Там был квадратный бассейн, серая гладь воды находилась почти вровень с полом, и от нее поднимался легкий пар. Подземный термальный источник? Или искусственный подогрев? Вокруг бассейна возвышались обработанные каменные столбы, нацеленные в потолок, и Крис с веселым удивлением отметил, что это не просто столбы, а фаллосы. Очередной взрыв заставил воду покрыться рябью, и файтер припустил дальше. Нужно было как можно скорее добраться до своих, пока они здесь все не раздолбали. Габлер не испытывал никакого сочувствия к беллизонцам, но храм было жалко. Ведь сколько труда вложено…
Еще полсотни шагов – и Крис, не забывая об осторожности, высунул голову на узкую каменную площадку, к которой вел короткий туннель. И вверх, и вниз круто уходили ступени, на которых едва бы смогли разминуться два человека. И по ним, словно боги, нисшедшие с небес, спускались один за другим четверо в комбинезонах под цвет камня, с надетыми шлемами и лучевиками в руках. Связь по-прежнему не дышала, поэтому Габлер, зорко глянув направо, на уходивший вниз лестничный марш, помахал рукой, обозначая свое присутствие. Спускавшийся первым великан, в котором просто нельзя было не узнать Юрия Гальса, Годзиллу, сначала замедлил шаг от неожиданности, а потом поднял руку в ответ. Вторым шел относительно щуплый по сравнению с ним Граната, следом габаритный Портос, а замыкал четверку Арамис. Бригада спасателей.
Очутившись на площадке, Годзилла хлопнул Криса по плечу. По другому плечу Габлера хлопнул Граната. Третьего плеча не нашлось, и Портос, проходя мимо, ткнул Криса кулаком в бок. Повинуясь жесту Годзиллы, «мушкетер» пересекал площадку, чтобы остановиться у ведущего вниз марша и наблюдать за обстановкой в той стороне. Арамис же, дойдя до площадки, развернулся и взял под контроль лестницу, по которой они только что спустились.
Годзилла откинул шлем на спину, и Крис с Гранатой тут же повторили его движение.
– Какого дьявола? – наигранно хмуро буркнул Годзилла, едва шевельнув толстыми лепешками-губами. – Тебе здесь что – музей? Поперся бродить черт знает где.
Крис развел руками:
– Я не напрашивался на экскурсию. Заставили.
– Ну-ну, – покивал Годзилла. – Тут кто-то есть?
– Если и есть, то прячутся, – ответил Габлер. – И, по-моему, хрен найдешь.
– А и не надо искать, – вмешался Граната. – Командир теперь считает, что надо сидеть наверху и никуда больше не соваться.
– Хорошо служить с разумным командиром, – заметил Крис.
– Зря стараешься, он тебя все равно не слышит, – съехидничал Гамлет Мхитарян. – Тут, внизу, черт-те что со связью творится.
– Да я не для него, Граната. Просто здесь, мне кажется, такие лабиринты, что можно и не вылезти.
– Настоящий эфес: вылез там, где и влез! – остался верен себе Граната.
– Если бы! Влез-то я далековато отсюда. А зачем шум устраивали?
– Так ведь там, – Граната ткнул рукой вверх, – все закупорено. Что ни шаг, то дверь. Что ни дверь, то запертая. Что ни запертая…
– Хорош болтать, – прервал его Годзилла. – Наверху будем болтать. Пошли, орлы-эфесы. Не знаю, как вам, а мне здесь э-э… дискомфортно. Ну, то есть хреновато.
– Хреновато файтеру – как же так? Значит, нужно файтеру мчать в кабак, – не смолчал Граната.
– Размечтался! – хохотнул Годзилла. – Пока файтерам нужно выбираться из земель этих беллизонцев. Боюсь, процесс будет длительный…
– Осмотрительнее нужно быть, Кристиан. Не на прогулке ведь.
Габлеру пришлось еще раз развести руками:
– У них там ловушки…
С ожившим где-то на последней трети пути к верхнему залу информером он вновь почувствовал себя полноценным эфесом. И подумал о том, что без техники им всем жилось бы гораздо хуже.
«А не наоборот? – возразил кто-то в его голове. – Адам и Ева были счастливы в Эдемском саду».
«У нас тут Империя, а не Эдемский сад», – тут же поставил на место Крис своего невидимого оппонента.
Разлегшись на полу, почти как древние римляне, эфесы жевали пайки, запивая их… если бы разбавленным фалернским, или массикским, или цекубским… Нет, вина во флягах не было, а был солоноватый тоник, который, по утверждению специалистов, гораздо лучше вина. Не пивали эти специалисты белого из фалернских виноградников Кампании…
Габлер подошел к вяло работавшему челюстями Портосу, протянул руку:
– Спасибо, Юл.
– Когда-нибудь вернешь должок, – усмехнулся тот, отвечая на рукопожатие. – Если пожелаешь, с процентами.
«Если бы не Портос, лежать бы мне сейчас у стены рядом с этими бедолагами», – подумал Крис и поежился.
Останки сраженного Атосом жреца оттащили в ближайший проход, чтоб не портили аппетит. Двое файтеров, теперь это были Знаток и Столб, по-прежнему дежурили у входа, наблюдая за скалами справа и слева. Вылазка к уступам результата не принесла. Даже мощные бинокли не обнаружили там никаких следов присутствия военной техники – розовые заросли закрывали все. А возможно, орудие опустили в шахту. День набирал силу, и хоть и оставался сереньким, но дождем уже, кажется, не грозил. Невидимый колпак над этой территорией и не думал пропадать. Может быть, их и начали искать, но пока в небе над плато было пусто.
Пилоты-полы тоже устроили себе второй, а может, и первый за сегодня завтрак, но держались обособленно, в сторонке от файтеров.
– Из-за чего заварушка-то ваша приключилась? – поинтересовался у них Атос, хрустя галетой. – Что с автохтонами не поделили?
Зулам в ответ только вяло повел плечом, а Шарль продолжал скрести ложкой по дну банки.
– Секрет, что ли? – не унимался Атос. – Мы же с вами вроде как вместе, какие тут секреты? Чуть дружно не гробанулись.
– Дальше нас никуда ваша таемница… ну, тайна, не уйдет, – поддержал его Арамис. – Файтеры не из болтливых.
Зулам бросил взгляд на сосредоточенного, ушедшего в себя вигиона, переглянулся с дубль-пилотом и, помедлив, сказал:
– Да тут пристрелили одного… Из беллизонцев…
– Ну и? – поторопил его Атос. – Давай, не тяни кота за хвост.
Пилот поднял брови – видно, ничего не знал про котов.
И все-таки кое-что рассказал.
По его словам, автохтоны взялись за оружие после того, как в одном из полицейских участков убили задержанного – молодого парня из беллизонцев. Хотя дело было темное – тот вроде бы находился в состоянии глубокого опьянения, чуть сам не придушил кого-то из полов. А может, и придушил – пилотам тоже никто ничего не докладывал, и знали они обо всем этом из разговоров среди полицейских.
В общем, как понял Крис, был бы повод. Беллизонцы этого повода ждали. Они, в отличие от автохтонов на многих других планетах, почти не смешивались с колонистами – такие браки были очень редки, – держались обособленно и на свою территорию пускали крайне неохотно. Но при этом какая-то их часть, пусть и небольшая, беспрепятственно проживала в городах колонистов. Те относились к беллизонцам настороженно и несколько презрительно, как к низшей расе. Прямо Зулам об этом не говорил, но и так было понятно.
– Есть ведь и другие автохтоны, – продолжал Зулам, – и тут, на континенте, и за океаном. Гуддеры, лаброзины, еще какие-то… Но они себя ведут тихо, а эти слишком нос задирают. Просто сами нарываются.
Возможно, история с убийством молодого беллизонца была правдой. Но с такой же вероятностью она могла быть дезой, вброшенной полам. Дабы не открыть истинное положение дел.
Собственно, неважно было, из-за чего вспыхнул бунт. Главное – подавить его и вернуть на Нова-Марс спокойствие. Империи мятежи совсем ни к чему.
– Короче, ребята не хотят жить мирно, – подытожил Атос. – Таких нужно учить и учить крепко.
– Кто не хочет мирно жить – должен в ухо получить, – вновь продемонстрировал Граната свое версификаторское умение.
– Во-во! – прогудел Портос. – И не только в ухо.
– По копчику да с носаря! – хохотнул Годзилла.
Опустевшие банки пайков файтеры все-таки не стали раскидывать по беломраморному залу. Поставили у колонн – жрецы подберут. Те, кто уцелели.
– Значица, так, – деловито сказал Андреас Скола, встав и выпрямившись во весь свой немалый рост. До этого он думал, нахмурив брови и изредка перебрасываясь короткими фразами с вице-вигионом, и наконец придумал. – Курорт здесь устраивать – это хорошо, но еще лучше будет немного поработать. За пропасть нам не дотянуться, а вон туда, – вигион кивнул в сторону скалы с поредевшими от огня зарослями, – попробуем. Четверо с кошками, справа и слева. Раздолбать там все, что движется. А потом наши партнеры, – он посмотрел на пилотов, – под прикрытием рванут к своей «колбасе» и посмотрят, может ли она еще летать. Ну, кто желает поскалолазить?
– Лазить на скалы радости мало, – тут же срифмовал Граната.
– Тебе хватит, Мхитарян, – жестким тоном произнес вигион. – Кого выберешь в напарники?
– Командиру виднее, – уныло отозвался файтер, вероятно, мысленно ругая себя за длинный язык.
– Тогда не умничай, Принц Датский.
Это было еще одно прозвище Гамлета Мхитаряна, которым наградил его кто-то из старослужащих, и далеко не все файтеры знали, что оно означает. Вигион же в свое время не поленился слазить в Нет и заодно узнал, кто такой Шекспир и почему один из крейсеров базы на Парадизе-VI в системе Латоны называется «Эльсинор». Сам вигион был родом с Шамбалы, единственной планеты, вращавшейся вокруг Квирина, а там Шекспира в школе не изучали.
Андреас Скола обвел взглядом файтеров и распорядился:
– Адам с Мхитаряном слева, Таварес с Куперманом справа. Расуль и Хильде страхуют снизу.
Четверо эфесов, которых назвали первыми, принялись рыться в своих нэпах, доставая винчи[23], на которые были намотаны тонкие, но прочные тросики с четырехлапыми якорьками-кошками на конце. Они закрепляли винчи на груди, а Сагдиев с Иваром Хильде – Молчуном – терпеливо ждали.
Граната вдруг пропел:
– Так поперли из актеров, – охотно сообщил Граната. – Не ужился. Вернее, они со мной не ужились.
– Неудивительно, – проворчал вигион.
Но не тут-то было. На самом деле пламя на какой-то миллиметр не дотянулось до него, потому что безукоризненно сработала защита комбинезона. Боевые комбинезоны файтеров Стафла были рассчитаны и не на такие неожиданности. А перчатки, прыгунцы и излучатели выдерживали жар и покруче – все, относившееся к военному делу, как и в любые времена, было на голову выше самых поразительных достижений в других отраслях.
«В таком комбезе и в ад не страшно», – подумал Крис, глядя прямо на бесновавшийся огонь. Пластик шлема уже изменил коэффициент пропускания света, и глаза просто отдыхали.
Он вскинул лучевик и, очерчивая стволом квадрат, начал стрелять в то место, откуда продолжал вырываться огонь. Стена явно не была рассчитана на выстрелы из подобного оружия – секунд через двадцать луч прошил ее насквозь; пламя к тому времени исчезло так же внезапно, как и появилось. Оставалось только как следует толкнуть плечом отделившийся от монолита кусок, что Габлер без промедления и сделал. Держа лучевик на изготовку, он выбрался в образовавшийся проем и оказался в коридоре со светящимися стенами и каменным полом. Потолок был сводчатым, хотя это было едва заметно, и находился метрах в двух над головой. Коридор очень напоминал отсутствием хоть каких-либо заметных архитектурных деталей тот, что вел к круглому залу.
Но по меньшей мере два отличия все-таки имелись. Во-первых, стены хоть и светились, но это был не белый мрамор, а серый гранит или какая-то другая горная порода, из которой состояли недра плато. Мраморное строение наверху, как Габлер и предполагал, являлось только надстройкой, а другие помещения уходили кто знает на какую глубину. Как удалось древним строителям проложить ходы в каменной тверди, оставалось загадкой. Разве что та давняя цивилизация была технически совсем неплохо оснащена. Во-вторых, в двух десятках шагов от него стояли три тонкие фигуры, ростом, пожалуй, ему до плеча. В руках у них были какие-то цилиндрические предметы. Никаких подробностей Крис почему-то разглядеть не сумел, он видел только темные силуэты, похожие на тени, которые не в силах был четко обозначить тусклый свет. Вероятно, эти трое и выступили в роли поджигателей, попытавшись устроить ему огненное погребение. А цилиндры у них в руках были огнеметами? Но как огонь пробился сквозь камень?
Впрочем, ломать над этим голову он не собирался.
Габлер не успел еще сделать в их сторону ни шага, как фигуры словно поплыли к стене и растворились в ней. Крис немного постоял, а потом осторожно подошел к тому месту, где исчезли темные призраки. Снял перчатку и прикоснулся кончиком пальца к светящемуся камню. Камень был твердый, прочный и, к удивлению файтера, холодный. Что это – люминесценция?
Если бы информер не сдох, можно было бы установить, реальны ли эти фигуры или иллюзорны. А без информера – выбирай, что тебе больше нравится.
«Лучше с ними не связываться», – вспомнились слова пилота Зулама.
Но пришлось…
Крис медленно огляделся. Слева от него коридор, минуя провал в стене, через три десятка метров скрывался за поворотом. Справа – тянулся вдаль, теряясь в полумраке. Когда тебя ищут (а Габлер не сомневался в том, что его уже ищут), есть два варианта поведения: оставаться на месте, давая возможность найти себя, или попробовать выбраться самому. Первый вариант был разумнее, но предполагал полную пассивность. Второй содержал элементы неожиданности, но предусматривал активность потерявшегося. Лучше уж действовать, чем сидеть сложа руки. Если даже ты не сидишь, а стоишь.
А что, если как следует вжарить из лучевика по этой стене, в которой исчезли темные фигуры? Отыскать здешних обитателей и заставить показать выход на поверхность. И чтоб прекратили глушить информер.
Он постучал кулаком в стену. Стена казалась очень надежной, единой твердью, простиравшейся на многие километры, до самой пустыни. Правда, такое впечатление могло быть обманчивым.
Крис полез в нагрудный карман и подцепил пальцами смертоносную горошину. Вынул ее.
Метнуть в стену?
Он тут же одернул себя: не дело почем зря устраивать здесь разрушения. Вот если бы ему грозила смертельная опасность…
Крис отлепил клапан узкого кармашка на левом бедре и извлек коробочку с драже-стимулятором. Открыл ее и сравнил содержимое с горошиной – шарики драже были чуть темнее. Положил горошину в коробочку, которую вернул в набедренный карман, и, чуть поколебавшись, медленно двинулся направо, к далекому сумраку. Торчать здесь без дела ему совершенно не хотелось.
Главное – найти лестницу, ведущую вверх.
Связь по-прежнему отсутствовала, информер отдыхал, и как-то неуютно было осознавать, что над головой – десятки метров каменной толщи. И в любое мгновение с любой стороны может последовать нападение. Габлер чувствовал себя древним воином, который умудрялся воевать без средств связи, сканеров кругового обзора, змеек, невидимок, болов, кошачьих глаз, прилипал и прочих необходимых в ратном деле вещей, полагаясь только на свою силу, ловкость и примитивное холодное оружие.
Он шел осторожно, не опуская лучевик, то и дело с опаской оглядываясь, и не сразу обратил внимание на то, что вид коридора несколько изменился. На обеих стенах, под самым потолком, появились дорожки выбитых в камне непонятных узоров. По мере того как файтер продвигался все дальше и дальше, узоры превращались в барельефы, а те, в свою очередь, метров через шестьдесят сменились горельефами. Там было все, что угодно: растения, какие-то плоды, невиданные звери, похожие на людей фигуры, в которых можно было распознать автохтонов-беллизонцев, вовсе не понятные предметы – то ли какие-то технические устройства, то ли домашняя утварь, – головы чудовищ и даже что-то, очень смахивавшее на старинные космические корабли… хотя сходство этих штуковин с космическими кораблями могло быть случайным, и к космосу они не имели никакого отношения. Звериные тела перетекали в стволы деревьев, руки автохтонов заканчивались листьями, из вершин пирамид высовывались рыбы с овальными глазами, в змееподобных переплетениях просматривалось что-то, похожее на гробы, подобия космических кораблей превращались в цветы, на боках вычурных чаш вырастали длинные уши… Казалось, неизвестные ваятели старались показать взаимосвязь всего и вся. Ни одна фигура не повторялась, кроме неизменного равностороннего треугольника с кругом – местного божества и местного солнца. А еще там были и кресты, и полумесяцы, и трезубцы, и нечто подобное старинным молотам, и – Крис не поверил своим глазам – некая конструкция, чуть ли не повторявшая очертаниями его излучатель последней модели!
Все это каменное разнообразие так увлекло Габлера, что он чуть не забыл, где находится, и перестал думать о возможной опасности. Однако быстро избавился от наваждения, когда обнаружил в двух десятках метров перед собой двустворчатые металлические двери, которыми заканчивался коридор. Вместо ручек на каждой из створок висело массивное на вид кольцо, такое же тусклое, как металл дверей. На притолоке пятикратно повторялся выпуклый знак Беллиза. По обе стороны от дверей располагались горельефы, теперь уже на всю высоту стен. Это были две фигуры беллизонцев – справа мужчина, слева женщина, совершенно обнаженных, с руками, крест-накрест сложенными на животе. Спокойные лица, закрытые глаза, на тонких губах – подобие умиротворенной улыбки. На выпуклом лбу – все тот же знак Беллиза. Крис покосился на свисавший почти до колен каменный детородный орган беллизонца, на торчком стоящие груди беллизонки и, продолжая держать излучатель в правой руке, левой взялся за кольцо. С усилием потянул на себя – и створка медленно и бесшумно подалась. Крис быстро оглянулся и, мобилизовав все внимание, цепким взглядом обвел открывшуюся перед ним картину. Затем осторожно, чуть ли не на цыпочках вошел в помещение, поводя дулом лучевика из стороны в сторону.
Судя по всему, местные архитекторы не очень долго ломали голову над разнообразием форм. Перед файтером опять был круглый зал, только уже не беломраморный, а гранитный, и каменные скамейки так же стояли вдоль стен. Между ними виднелись несколько темных проходов. Потолок куполом уходил в высоту, и возвышалась под этим куполом, в центре зала, исполинская статуя.
Габлер, не приближаясь, обошел ее кругом. Это могла быть статуя кого угодно, автохтона или божества, но Крис почему-то не сомневался в том, что перед ним древний беллизонский бог Беллиз собственной персоной. Вернее, тремя персонами. Потому что на высоком гранитном постаменте стояли, образуя треугольную призму, три фигуры, кажется, срастаясь друг с другом головами. Они были грубо вырублены из камня – удлиненные лица, щели глаз, прямые носы, широкие, почти раздвоенные подбородки… Одна фигура была изваяна из водяно-прозрачного камня, вероятно, кварца – горного хрусталя. На приоткрытых губах божества застыла каменная улыбка. Вторая фигура была черной – Крису на ум пришел агат, – с грозно сдвинутыми бровями. А третью, бесстрастную, явно изготовили из малахита – этот темно-зеленый цвет был знаком Габлеру еще по детской объемке «Хозяйка Медной планеты»; на этой планете находились целые россыпи разных драгоценных и полудрагоценных камней, но добраться до них было не так-то просто. У всех трех фигур были одинаковые, без проработанных деталей тела и прижатые к груди руки. Ниже пояса каждое тело переходило в подобие колеса со спицами, которые лучами расходились от центра. Причем у кварцевой фигуры таких спиц было семь, у агатовой четыре, а у малахитовой – пять. Опирались эти колеса на массивные гранитные тумбы, а уже ниже находился общий постамент. От фигур веяло первозданной мощью, и охотно верилось в то, что они стоят здесь более двенадцати тысяч лет. Древний Рим был по сравнению с ними младенцем. Однако ни одного примелькавшегося уже знака Беллизона Крис на статуях не увидел. Впрочем, Иисус Христос тоже не носил крест на шее и не ходил с рыбой в руке.
Хотя в зале никого не было, Габлера не оставляло неприятное ощущение, что за ним скрытно наблюдают. Мнительностью он никогда не страдал, поэтому решил, что надо бы побыстрее уходить с этого открытого пространства, где он как на ладони.
Покрепче сжав оружие, Крис направился к ближайшему проходу – и остановился, резко повернувшись, потому что услышал голос. Голос был низким и громким, он шел откуда-то сверху, гулким эхом раскатываясь под куполом, и файтер понял, что это говорит триединая статуя божества.
– Объявляю посредством нас волю единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов, – разнеслось по залу. – Поднявшие руку на служителей моих, те, которые прервали их прохождение в пятом слое фии, вскоре окончат и свои пути, ибо тот, кто уроняет других, сам подлежит падению. Да исчезнет без остаточного следа их лайо в кругах пустот!
«Пустот… тот… тот…» – стихая, повторило эхо.
Не успело оно сойти на нет, как раздался жесткий шорох, словно терлись друг о друга жернова, и триединая фигура начала двигаться вокруг вертикальной оси. Через несколько секунд это движение прекратилось, и замерший на месте Крис обнаружил, что прямо напротив него теперь находится черный Беллиз с хмурым угрожающим ликом.
Файтер попятился и присел на край каменной скамьи, настороженно поводя лучевиком перед собой. Невидимые глаза буравили его со всех сторон.
Триединый бог изъяснялся на терлине, но, судя по тем словам, что услышал Крис, это был явно не родной для него язык. Наверное, ему было бы привычней вещать на беллизонском. Точнее, не ему, а тому, кто говорил от имени Беллиза-Беллизона-Беллизонов. Одному из оставшихся в живых жрецов. И сколько их еще здесь?
Это была угроза, а с угрозами нужно считаться. И как можно скорее убираться отсюда. Из этого храма. С этого плато.
Он поспешно встал и нырнул в проход, остро чувствуя, какая беззащитная, несмотря на боевой комбинезон, у него спина. Сделал несколько шагов и осторожно выглянул из-за угла, еще раз мысленно помянув недобрым словом скисший информер.
За проходом оказался коридор, украшенный вверху рельефами, подобными тем, какие Габлер уже видел. Коридор по дуге огибал зал со статуей местного бога, и в нем никого не было. Однако ощущение чужих взглядов осталось. Файтер немного поколебался, раздумывая, в какую сторону пойти, – и крадущимся шагом древних ниндзя, мягко и бесшумно перекатывая ступню с пятки на носок, двинулся направо. И почти сразу услышал где-то впереди-вверху приглушенный грохот далеких взрывов. Голоса гранат из подствольника лучевиков он бы не спутал ни с чем. Парни явно решили разыскать его, сметая все на своем пути.
Крис ускорил шаг, а потом побежал, не забывая вместо сканера использовать собственные глаза и чувствуя, что губы его невольно растянулись в улыбке облегчения. Он бежал, и в голове у него звучала нехитрая песенка, придуманная Гранатой:
Гамлет Мхитарян был мастер на такие штучки. Габлер помнил Гранату еще по учебке на Ковчеге-III. А еще имел счастье бывать с ним в Нойбурге, столице Ковчега, первой планеты системы Весты. Граната был юрким смуглым парнем с носом, похожим на клюв большой птицы, и густыми курчавыми черными волосами. Причем не только на голове, но и на груди, так что ему вполне можно было обходиться без комбинезона. Когда он пребывал в большом подпитии, унять его было трудно, почти невозможно. Крис убедился в этом, составив Мхитаряну компанию в походе по нойбургским кабакам. И язык у него был длинный, как хвост кометы…
Там, где бирема не пройдет,
И уникар[22] не просочится,
Эфес, как змейка, проползет —
И ничего с ним не случится!
Вновь грохотнуло и, кажется, уже ближе. С потолка посыпались какие-то чешуйки, будто вдруг пошел черный снег.
«Давайте, давайте, парни!»
Метров через тридцать левая стена вдруг плавным полукругом ушла вбок, образуя глубокую нишу, и Крис невольно остановился. Там был квадратный бассейн, серая гладь воды находилась почти вровень с полом, и от нее поднимался легкий пар. Подземный термальный источник? Или искусственный подогрев? Вокруг бассейна возвышались обработанные каменные столбы, нацеленные в потолок, и Крис с веселым удивлением отметил, что это не просто столбы, а фаллосы. Очередной взрыв заставил воду покрыться рябью, и файтер припустил дальше. Нужно было как можно скорее добраться до своих, пока они здесь все не раздолбали. Габлер не испытывал никакого сочувствия к беллизонцам, но храм было жалко. Ведь сколько труда вложено…
Еще полсотни шагов – и Крис, не забывая об осторожности, высунул голову на узкую каменную площадку, к которой вел короткий туннель. И вверх, и вниз круто уходили ступени, на которых едва бы смогли разминуться два человека. И по ним, словно боги, нисшедшие с небес, спускались один за другим четверо в комбинезонах под цвет камня, с надетыми шлемами и лучевиками в руках. Связь по-прежнему не дышала, поэтому Габлер, зорко глянув направо, на уходивший вниз лестничный марш, помахал рукой, обозначая свое присутствие. Спускавшийся первым великан, в котором просто нельзя было не узнать Юрия Гальса, Годзиллу, сначала замедлил шаг от неожиданности, а потом поднял руку в ответ. Вторым шел относительно щуплый по сравнению с ним Граната, следом габаритный Портос, а замыкал четверку Арамис. Бригада спасателей.
Очутившись на площадке, Годзилла хлопнул Криса по плечу. По другому плечу Габлера хлопнул Граната. Третьего плеча не нашлось, и Портос, проходя мимо, ткнул Криса кулаком в бок. Повинуясь жесту Годзиллы, «мушкетер» пересекал площадку, чтобы остановиться у ведущего вниз марша и наблюдать за обстановкой в той стороне. Арамис же, дойдя до площадки, развернулся и взял под контроль лестницу, по которой они только что спустились.
Годзилла откинул шлем на спину, и Крис с Гранатой тут же повторили его движение.
– Какого дьявола? – наигранно хмуро буркнул Годзилла, едва шевельнув толстыми лепешками-губами. – Тебе здесь что – музей? Поперся бродить черт знает где.
Крис развел руками:
– Я не напрашивался на экскурсию. Заставили.
– Ну-ну, – покивал Годзилла. – Тут кто-то есть?
– Если и есть, то прячутся, – ответил Габлер. – И, по-моему, хрен найдешь.
– А и не надо искать, – вмешался Граната. – Командир теперь считает, что надо сидеть наверху и никуда больше не соваться.
– Хорошо служить с разумным командиром, – заметил Крис.
– Зря стараешься, он тебя все равно не слышит, – съехидничал Гамлет Мхитарян. – Тут, внизу, черт-те что со связью творится.
– Да я не для него, Граната. Просто здесь, мне кажется, такие лабиринты, что можно и не вылезти.
– Настоящий эфес: вылез там, где и влез! – остался верен себе Граната.
– Если бы! Влез-то я далековато отсюда. А зачем шум устраивали?
– Так ведь там, – Граната ткнул рукой вверх, – все закупорено. Что ни шаг, то дверь. Что ни дверь, то запертая. Что ни запертая…
– Хорош болтать, – прервал его Годзилла. – Наверху будем болтать. Пошли, орлы-эфесы. Не знаю, как вам, а мне здесь э-э… дискомфортно. Ну, то есть хреновато.
– Хреновато файтеру – как же так? Значит, нужно файтеру мчать в кабак, – не смолчал Граната.
– Размечтался! – хохотнул Годзилла. – Пока файтерам нужно выбираться из земель этих беллизонцев. Боюсь, процесс будет длительный…
* * *
Наверху за время отсутствия Криса не произошло никаких ощутимых перемен. Вигия по-прежнему отсиживалась в зале неподалеку от входа, с окрестных скал больше не стреляли, и никакой связи с внешним миром так и не было. Пострадавшие продолжали лежать у стены, и их нисколько не заботило то положение, в котором очутилось подразделение. Вигион был мрачен, предвкушая разнос, который, без сомнения, устроит ему вышестоящее командование. Габлера он расспрашивать ни о чем не стал, только проворчал, дернув себя за ус:– Осмотрительнее нужно быть, Кристиан. Не на прогулке ведь.
Габлеру пришлось еще раз развести руками:
– У них там ловушки…
С ожившим где-то на последней трети пути к верхнему залу информером он вновь почувствовал себя полноценным эфесом. И подумал о том, что без техники им всем жилось бы гораздо хуже.
«А не наоборот? – возразил кто-то в его голове. – Адам и Ева были счастливы в Эдемском саду».
«У нас тут Империя, а не Эдемский сад», – тут же поставил на место Крис своего невидимого оппонента.
Разлегшись на полу, почти как древние римляне, эфесы жевали пайки, запивая их… если бы разбавленным фалернским, или массикским, или цекубским… Нет, вина во флягах не было, а был солоноватый тоник, который, по утверждению специалистов, гораздо лучше вина. Не пивали эти специалисты белого из фалернских виноградников Кампании…
Габлер подошел к вяло работавшему челюстями Портосу, протянул руку:
– Спасибо, Юл.
– Когда-нибудь вернешь должок, – усмехнулся тот, отвечая на рукопожатие. – Если пожелаешь, с процентами.
«Если бы не Портос, лежать бы мне сейчас у стены рядом с этими бедолагами», – подумал Крис и поежился.
Останки сраженного Атосом жреца оттащили в ближайший проход, чтоб не портили аппетит. Двое файтеров, теперь это были Знаток и Столб, по-прежнему дежурили у входа, наблюдая за скалами справа и слева. Вылазка к уступам результата не принесла. Даже мощные бинокли не обнаружили там никаких следов присутствия военной техники – розовые заросли закрывали все. А возможно, орудие опустили в шахту. День набирал силу, и хоть и оставался сереньким, но дождем уже, кажется, не грозил. Невидимый колпак над этой территорией и не думал пропадать. Может быть, их и начали искать, но пока в небе над плато было пусто.
Пилоты-полы тоже устроили себе второй, а может, и первый за сегодня завтрак, но держались обособленно, в сторонке от файтеров.
– Из-за чего заварушка-то ваша приключилась? – поинтересовался у них Атос, хрустя галетой. – Что с автохтонами не поделили?
Зулам в ответ только вяло повел плечом, а Шарль продолжал скрести ложкой по дну банки.
– Секрет, что ли? – не унимался Атос. – Мы же с вами вроде как вместе, какие тут секреты? Чуть дружно не гробанулись.
– Дальше нас никуда ваша таемница… ну, тайна, не уйдет, – поддержал его Арамис. – Файтеры не из болтливых.
Зулам бросил взгляд на сосредоточенного, ушедшего в себя вигиона, переглянулся с дубль-пилотом и, помедлив, сказал:
– Да тут пристрелили одного… Из беллизонцев…
– Ну и? – поторопил его Атос. – Давай, не тяни кота за хвост.
Пилот поднял брови – видно, ничего не знал про котов.
И все-таки кое-что рассказал.
По его словам, автохтоны взялись за оружие после того, как в одном из полицейских участков убили задержанного – молодого парня из беллизонцев. Хотя дело было темное – тот вроде бы находился в состоянии глубокого опьянения, чуть сам не придушил кого-то из полов. А может, и придушил – пилотам тоже никто ничего не докладывал, и знали они обо всем этом из разговоров среди полицейских.
В общем, как понял Крис, был бы повод. Беллизонцы этого повода ждали. Они, в отличие от автохтонов на многих других планетах, почти не смешивались с колонистами – такие браки были очень редки, – держались обособленно и на свою территорию пускали крайне неохотно. Но при этом какая-то их часть, пусть и небольшая, беспрепятственно проживала в городах колонистов. Те относились к беллизонцам настороженно и несколько презрительно, как к низшей расе. Прямо Зулам об этом не говорил, но и так было понятно.
– Есть ведь и другие автохтоны, – продолжал Зулам, – и тут, на континенте, и за океаном. Гуддеры, лаброзины, еще какие-то… Но они себя ведут тихо, а эти слишком нос задирают. Просто сами нарываются.
Возможно, история с убийством молодого беллизонца была правдой. Но с такой же вероятностью она могла быть дезой, вброшенной полам. Дабы не открыть истинное положение дел.
Собственно, неважно было, из-за чего вспыхнул бунт. Главное – подавить его и вернуть на Нова-Марс спокойствие. Империи мятежи совсем ни к чему.
– Короче, ребята не хотят жить мирно, – подытожил Атос. – Таких нужно учить и учить крепко.
– Кто не хочет мирно жить – должен в ухо получить, – вновь продемонстрировал Граната свое версификаторское умение.
– Во-во! – прогудел Портос. – И не только в ухо.
– По копчику да с носаря! – хохотнул Годзилла.
Опустевшие банки пайков файтеры все-таки не стали раскидывать по беломраморному залу. Поставили у колонн – жрецы подберут. Те, кто уцелели.
– Значица, так, – деловито сказал Андреас Скола, встав и выпрямившись во весь свой немалый рост. До этого он думал, нахмурив брови и изредка перебрасываясь короткими фразами с вице-вигионом, и наконец придумал. – Курорт здесь устраивать – это хорошо, но еще лучше будет немного поработать. За пропасть нам не дотянуться, а вон туда, – вигион кивнул в сторону скалы с поредевшими от огня зарослями, – попробуем. Четверо с кошками, справа и слева. Раздолбать там все, что движется. А потом наши партнеры, – он посмотрел на пилотов, – под прикрытием рванут к своей «колбасе» и посмотрят, может ли она еще летать. Ну, кто желает поскалолазить?
– Лазить на скалы радости мало, – тут же срифмовал Граната.
– Тебе хватит, Мхитарян, – жестким тоном произнес вигион. – Кого выберешь в напарники?
– Командиру виднее, – уныло отозвался файтер, вероятно, мысленно ругая себя за длинный язык.
– Тогда не умничай, Принц Датский.
Это было еще одно прозвище Гамлета Мхитаряна, которым наградил его кто-то из старослужащих, и далеко не все файтеры знали, что оно означает. Вигион же в свое время не поленился слазить в Нет и заодно узнал, кто такой Шекспир и почему один из крейсеров базы на Парадизе-VI в системе Латоны называется «Эльсинор». Сам вигион был родом с Шамбалы, единственной планеты, вращавшейся вокруг Квирина, а там Шекспира в школе не изучали.
Андреас Скола обвел взглядом файтеров и распорядился:
– Адам с Мхитаряном слева, Таварес с Куперманом справа. Расуль и Хильде страхуют снизу.
Четверо эфесов, которых назвали первыми, принялись рыться в своих нэпах, доставая винчи[23], на которые были намотаны тонкие, но прочные тросики с четырехлапыми якорьками-кошками на конце. Они закрепляли винчи на груди, а Сагдиев с Иваром Хильде – Молчуном – терпеливо ждали.
Граната вдруг пропел:
– Отставить! – процедил Андреас Скола. – Ты у меня допоешься, Мхитарян. И с какого перепугу тебя в Стафл понесло? Тебе в актеры надо, понимаешь.
Парня в горы тяни – рискни!
Не бросай одного его,
Пусть он в связке в одной с тобой —
Там поймешь, кто такой[24].
– Так поперли из актеров, – охотно сообщил Граната. – Не ужился. Вернее, они со мной не ужились.
– Неудивительно, – проворчал вигион.