Алена Винтер. Чарующая улыбка валькирии

   Так Дарио Аскари – бизнес-магнат, владелец компании, включающей в себя банки, строительные организации, недвижимость, производство пластика и цемента, спутниковое телевидение, отели, городской транспорт, предприятия энергетической и сталелитейной промышленности, порты и доставку грузов, столкнулся с неразрешимой для него проблемой. Он был влюблен, глубоко и страстно, но не мог получить объект своего обожания.
   Каждый день он посылал Леоне желтые розы, вкладывая записку с просьбой о встрече, и каждый раз она отказывала. Тогда он решил разорить ее родителей, но Себастьяно остановил его от этого необдуманного шага, сказав, что узнай Леона о том, что он намеревается совершить, проникнется ненавистью и станет еще недоступней. В очередной раз послав ей розы, Дарио неожиданно для себя получил подарок. Леона согласилась на встречу. За ужином она сказала, что не намерена иметь отношения с женатым мужчиной, и через три месяца Дарио развелся. А еще через три в четвертый раз женился. Его развод был признан событием года, а женитьба на женщине вдвое моложе себя – плевком в лицо высокоморальных членов общества, осуждающих горячность, наглость и непостоянство престарелых богатеев. Газеты еще год вспоминали его предыдущие браки, называли «черным вдовцом» и ловеласом, которому впору нянчить внуков, а не кувыркаться в постели с юной танцовщицей. Неизвестно почему, но все считали, что с Леоной он познакомился в клубе, где она танцевала для посетителей. Дарио знал, что над ним смеются, говоря, что он сделал неудачный обмен – поменял актрису на стриптизершу, но его это мало волновало. Впервые в жизни он любил и впервые боялся потерять.
   Через четыре года брака его чувства не утратили новизны. Дарио никто не был нужен, кроме Леоны, ни одна женщина не привлекала его так, как жена. Легкая в общении, всегда улыбающаяся, увлекательная в разговоре, страстная любовница, она каждый день влюбляла его в себя еще больше. Леоне был безразличен тот факт, что общество, в котором вращался Дарио, не приняло ее. Вернее, пренебрежение выказывали лишь женщины, считая аргентинскую танцовщицу не ровней себе. Женщины часто бывают злыми по отношению к себе подобным. Они в каждой видят соперницу и пытаются уничтожить, в особенности, если объектом издевок выступает молодая, красивая и интересная во всех смыслах особа. Но Леона умела жить, не обращая внимания на их яд. Это многих приводило в ярость, потому что нет ничего хуже для самолюбия, чем пытаться устранить противника недосягаемого в своем величии. Дарио видел, как жены его компаньонов морщат носы, стоит Леоне оказаться рядом, игнорируют или пытаются уколоть едким словом. Мужчины же, наоборот, обожали его красавицу жену. И каждый раз, видя, как Леона улыбается какому-нибудь молодому красавцу, Дарио боялся своего возраста. Он отчаянно не желал стареть и делал все, чтобы сохранить хорошую физическую форму. Ежедневные занятия спортом, постоянный контроль веса, пластические операции, салоны красоты – все это делалось ради одного, чтобы жена находила его соблазнительным и не искала общения на стороне.
   Дарио подошел к зеркалу и сбросил халат, пристально рассматривая фигуру. Несмотря на то, что ему исполнилось пятьдесят семь, выглядел он весьма неплохо. Более того, глядя на этого подтянутого привлекательного мужчину, трудно было представить, что ему скоро исполнится шестьдесят. Высокий, моложавый на вид, с блестящими черными глазами и смуглой кожей, он знал себе цену, не раз ловя восхищение в глазах женщин. Однако единственное, что ему хотелось в такие моменты, это то, чтобы Леона также смотрела на него. И чтобы она любила его так же, как и он ее. Дарио напряг руки, придирчиво рассматривая бицепсы, перевел взгляд на плоский живот и повернулся к зеркалу спиной, оценивая ягодицы. «Плаваньем стану заниматься каждый день», – решил он и, подойдя близко к зеркалу, всмотрелся в лицо. Если фигура его по всем физическим показателям могла принадлежать молодому парню, то лицо скоро начнет выдавать возраст. Тонкая сухая кожа, первый признак того, что на ней в ближайшее время появится сетка противных морщинок. Уголки губ предательски опущены вниз, а взгляд кажется тяжелым, как у старика.
   – Возомнил себя Аполлоном? – послышался едкий смешок.
   Дарио обернулся и увидел стоящего на пороге Себастьяно.
   – Извини за то, что без стука, – добавил Себастьяно, наблюдая, как Дарио медленно натягивает на себя халат и садится в кресло. – Новый приступ паранойи?
   – С чего ты взял?
   – Рассматриваешь свои прелести, как неудовлетворенная внешностью красотка, – Себастьяно направился к дивану. – Чтобы ты не предпринял, Дарио, все равно не станешь ровесником Леоны.
   – Я и не стремлюсь.
   – О, да! Какого хрена ты тогда себе в задницу смотрел? – рассмеялся Себастьяно и с нарочитым безразличием поправил седые волосы.
   Дарио улыбнулся. Себастьяно достал из кармана пиджака новенькую, упакованную в тонкий целлофан сигару, и задумчиво повертел в руке. Затем ловко развернул ее, помогая себе здоровой рукой и зубами, и вдохнул крепкий аромат.
   Дарио заметил, что Себастьяно выглядит усталым. Это огорчило его. Значит, боль в руке совсем не дает покоя, поэтому друг раздражен и резок. Впрочем, отсутствие половины руки было лишь смутным оправданием его неделикатного поведения. Себастьяно всегда отличался резкостью в высказываниях, хмурым взглядом и отсутствием вежливости. Таким он стал еще в детстве. Слова относительно неизменчивости людских характеров полностью оправдывались, стоило Дарио вспомнить все те годы, которые они провели вместе. Жесткий, недоверчивый, ядовитый – это была точная характеристика Себастьяно Корти, его лучшего друга и компаньона. Больше ничего не нужно было добавлять, потому что эти черты давали полную картину внутреннего мира человека, который сидел перед ним. Высоченный, худой, с неизменными усами над губой и аккуратно подстриженными белыми волосами, с мохнатыми бровями, которые небрежно нависали над небольшими зеленоватыми глазами – это были завершающие штрихи к портрету самого страшного в своей жестокости из людей, которых знал Дарио. За все сорок с лишним лет их дружбы он ни на грамм не изменился, через всю жизнь пронес с собой юношескую категоричность и заносчивость. Себастьяно так и не обзавелся семьей, единственной его привязанностью, кроме самого Дарио, был Алессандро. К нему он относился с необычайной нежностью. И порой в глазах этого сурового человека читалась любовь, в особенности в те минуты, когда ему приходилось отчитывать непутевого и разгульного мальчишку.
   – Не сверли меня взглядом, – Себастьяно выдохнул из себя клуб дыма.
   Дарио очнулся от мыслей.
   – Леона была права. Ты – бес, – улыбнулся он.
   – А ты чересчур спокоен для человека, который должен придумывать сотни ходов, чтобы обезопасить себя, – сказал Себастьяно, рассматривая дым, летающий по комнате. – Удивлен? Значит, ничего не знаешь о произошедшем. Отрывайся иногда от своей женушки и следи за новостями. Трое из твоих партнеров по бизнесу убиты. Имму взорвали в машине, принца Афдала застрелили в его замке, а Дагомирова похоронили прямо в самолете, опустив в воды океана.
   Дарио приподнялся в кресле.
   – Когда?
   – Все убиты в последние сутки, – Себастьяно потрогал брови и потер глаза. – Посмотри какой-нибудь из выпусков новостей, там только об этом говорят.
   Дарио включил телевизор. Несколько минут он напряженно вслушивался в репортаж, затем повернулся к Себастьяно.
   – Вас убирают, – хмыкнул тот. – Весь «альянс».
   – Что за глупое слово, – передернул плечами Дарио.
   Себастьяно никак не отреагировал на это замечание. Он подошел к столику с напитками и налил себе виски.
   – Насколько я понимаю, это только первая партия, – сказал он, сделав глоток.
   Дарио пораженно уставился на спокойного Себастьяно.
   – Кто-то устроил охоту. Причем весьма успешную, – продолжал Себастьяно. – Судя по всему, это опасные противники. Явные профессионалы, потому что работают быстро и чисто. К Имме, принцу и Дагомирову очень сложно подступиться. У них же получилось легко. Принца застрелили в бассейне, в самом сердце его крепости. Имма и Дагомиров также находились под пристальной охраной. Но это не стало для убийц помехой. Такое возможно только при тщательной подготовке, соответствующем оснащении и, самое главное, при наличии отличных бойцовских навыков. Качественная работа, – заключил он.
   – О чем ты говоришь? Ты думаешь…
   – Я не думаю, я уверен. Советую насторожиться и принять меры по безопасности. Необходимо узнать, кто открыл сезон сафари. Думаю, причина этого тебе известна. Мне же интересно, почему именно сейчас?
   – Черт! – выругался Дарио. – Мы же уничтожили все следы.
   – Значит, где-то просчитались. Либо устраняют вас по другому поводу.
   – Нас объединяло только одно дело, – прокашлялся Дарио и забрал из рук Себастьяно стакан виски, одним глотком выпив содержимое. – Если бы причина была в другом, то уничтожили бы кого-нибудь конкретно, а не всех сразу. Поэтому бизнес здесь не при чем.
   – Вот именно, – жестко блеснули глаза Себастьяно. – Это говорит о том, что мы что-то упустили. Или кого-то.

ГЛАВА 7

   Мало кто догадывается о том, что понятия «агент Интерпола» не существует. Это такое же клише, как и приставка два ноля у агентов МИ-6. И Джеймсов Бондов в своем штате интернациональная полиция не держит. Никакими особыми преимуществами сотрудники Интерпола не пользуются, не обладают неограниченными полномочиями, подобный маскарад существует лишь в воображении людей, чувствительных к шпионским историям. Ни один сотрудник не бегает с пистолетом по миру в погонях за международными преступниками, не носит бляхи и жетоны с гербом Интерпола, демонстрируя свое величие над другими службами. Скорее это скромный работник, прерогативой которого является информация. Вот в этом вопросе власть сотрудника Интерпола поистине безгранична, потому что ни одна организация, за исключением разведывательных управлений некоторых стран, не обладает такой информационной базой, подкрепленной высокими техническими возможностями. Сотрудник Интерпола – это полицейский информации, специалист-аналитик без положенных обычному полицейскому функций. Он не заламывает руки преступникам, не сидит в засаде, не устраивает допросы, лишь обрабатывает оперативные данные, заносит их в картотеку и имеет офицерское звание, как подтверждение значимости той работы, которую проделывает. К канцелярским делам, а это именно то, чем занимается офицерский корпус, в некоторых кругах относятся с легким пренебрежением, однако это не мешает тем же самым кругам пользоваться результатами деятельности «компьютерных» крыс и архивных молей.
   Когда Роман получил приглашение от организации вступить в ее ряды, он был несколько озадачен, потому что видел свою карьеру в ином свете, и его мечты не ограничивались сбором информации по вопросам борьбы с организованной преступностью. Однако по рекомендации генерала Риммина согласился получить звание сотрудника. Прекрасный лингвист и опытный аналитик, он был на хорошем счету в генеральном штабе организации и в данный момент являлся личным помощником одного из советников. Подчинялся Роман руководителю Национального центрального бюро, однако в Москве бывал редко и его официальным местом работы считался Лион. Впрочем, и там его видели не часто. Так как основной задачей Романа в качестве сотрудника являлось пополнение картотеки, то ему нередко приходилось совершать поездки в разные уголки мира в поисках информации о международных преступниках. Возможность путешествовать, к тому же за чужой счет, была прекрасным бонусом к той спокойной и несколько скучной деятельности, которую приходилось выполнять.
   Роман Сафонов был обычным, ничем не выделяющимся среди других специалистов в своей области. Единственное, что его отличало, – это высокий уровень коммуникабельности, способность к четкой организации рабочего процесса и умение быть необходимым своему начальству именно тогда, когда требовалась помощь. Уравновешенный, лояльный и исполнительный. Без явных лидерских качеств, дисциплинированный и надежный – такова была характеристика офицера Сафонова. Каждый раз, когда Роман просматривал свое личное дело, он хвалил себя за прекрасные актерские способности. И все же врожденный перфекционизм неприятно покалывал внутри. В такие минуты Роману было стыдно за то, что он не отдается своей работе полностью, отведя ей наименьшую часть своей профессиональной жизни. Однако ровность карьеры в Интерполе и умение быть неприметным являлись важными условиями и необходимыми прикрытиями его настоящей деятельности. Как говорил генерал Риммин, толпа не умеет хранить секреты, поэтому служба Романа в ГРУ, равно как и других внештатных агентов, была абсолютно засекреченной. Личные контакты с Римминым и человеком, который курировал деятельность подполковника Сафонова, были сведены к минимуму и проходили в условиях повышенной маскировки. Конечно, с генералом Роман имел возможность встречаться чаще, чем этого требовали обстоятельства, но происходило это исключительно по причине дружбы семейств Сафоновых и Римминых.
   Единственное, что иногда удручало Романа, – это невозможность рассказать отцу о том, кем он является на самом деле. Кирилл Сафонов уже давно поставил крест на своем единственном сыне, как на продолжателе дела, которому посвятили жизнь он сам, его отец и дед. Прадед Романа – Федор Сафонов был одним из основателей ГРУ. Его дед и отец занимали и ныне занимают высокие военные должности. Им тяжело пришлось, зарабатывая собственные репутации, и часто к ним относились более чем предвзято. Дед находился в тени прадеда, а отец Романа в тени своего отца. Лишь сила характера, кропотливый труд и безоговорочная преданность своему делу позволили обоим выделиться и занять собственную нишу в разведывательном управлении. Риммин также не избежал предубеждений, связанных с принадлежностью к «генеральским» сынкам. Это была больная мозоль Валентина Павловича, так как он приходился сыном известному в узких кругах разведчику и постоянно сталкивался с тем, что на него смотрели сквозь призму достижений отца. И он, несомненно, превзошел бы его, если бы не навязчивое желание доказать всем, что является лучшим. Недаром в разведке горячность считается самым плохим качеством. Это помешало Риммину в карьере агента, но помогло заслужить должность начальника управления.
   Порой Роман замечал, что отец глядит на него с плохо скрываемым пренебрежением из-за работы в Интерполе, но ничего не мог сделать, чтобы изменить мнение о себе. Он уже свыкся с тем, что останется для генерал-полковника Сафонова генетической ошибкой рода Сафоновых, который кроме кабинетной работы в штаб-квартире ни на что не способен. «Зато у меня нет необходимости стоять в очередях в аэропортах, – высказывался про себя Роман. – Пропускают без всякого досмотра, стоит показать ксиву. И у меня есть судебно-процессуальный иммунитет». Он часто вел внутренние диалоги с отцом, который был для него и авторитетом, и неизменным советчиком. Тот отец, живущий в его мыслях, который напутствовал, хвалил и радовался успехам, существенно отличался от настоящего. Придуманный Кирилл Сафонов был мягким, добрым и снисходительным. Реальный – суровым, мрачным и разочарованным.
   Единственный, кто поддерживал Романа, был Валентин Павлович Риммин – наставник и друг. По сути, он и являлся тем отцом, с которым Роман разговаривал внутри себя. Осознав это, Роман наконец освободился от влияния Кирилла Сафонова. Больше он не нуждался в одобрении отца, и его лишенное уважения и внимания отношение уже не имело никакого значения.

* * *

   Находясь в Лондоне по делам, Роман всегда останавливался в «Le Meridien». Любовь к комфорту не позволяла ему выбирать отель невысокого качества. «Le Meridien» отвечал всем его требованиям, да и стоимость проживания в нем, говорила о достойном уровне обслуживания. Кроме того, отель находился в центре Вест-Энда, из него пешком можно было добраться до площади Пикадилли, квартала Сохо. Да и Бонд-стрит, Ковент-Гарден, а также другие не менее известные места района располагались практически рядом. Роману не очень нравился Лондон, однако Вест-Энд он любил. В этом месте, в котором традиционный английский стиль гармонично сочетался с современной роскошью, он чувствовал себя, как дома. А дом его находился там, где было хорошо, где душа полнилась покоем и удовлетворением.
   В ресторане отеля, наслаждаясь послеобеденным чаем и пирожными, Роман долго не мог оторвать взгляд от вида на город. Однако теплая погода, приятная атмосфера и спокойная трапеза не мешали ему обдумывать план того, ради чего он собственно и прилетел в Лондон. На утро у него была назначена встреча с Натальей Дагомировой, также он намеревался посетить компанию, которая обслуживала самолет ее бывшего мужа. Романа интересовал спутниковый телефон, установленный в «Гольфстрим» накануне. Разговаривая с вдовой Дагомирова и специалистами, отвечающими за техническое обслуживание самолета, Роман представлялся сотрудником Интерпола. Здесь он решил не лукавить, потому что название организации, на которую он работал, производило на людей магический эффект, вне зависимости от того, в какой стране они проживали. Ни Наталья Дагомирова, ни ребята из «Air-group London» не посмели отказать в сотрудничестве. Конечно, действовать в столь секретном задании от имени Интерпола было достаточно рискованно, однако Роман посчитал это необходимым. Он уже приготовил бумаги, подтверждающие легитимность его действий, на случай если начальству придет в голову устроить ему проверку.
   Сейчас, сидя в ресторане, Роман обдумывал предстоящие беседы. Он всегда выстраивал в голове ход разговора, рисовал общую картину своего поведения, выражения лица и тона голоса. Эта подготовка не раз помогала ему: проигрывая то, что должно произойти, Роман расставлял акценты и мысленно вживался в роль человека, которого намеривался представить публике.
   – Доброе утро, господин Сафонов.
   Роман усмехнулся и повернулся к женщине, остановившейся у его столика. Эта дама всегда говорила «доброе утро» при встрече. Ей нравилась подобная форма приветствия, и она использовала ее, не обращая внимания на время суток.
   – Уже почти вечер, – сказал Роман.
   – Неважно! Главное, чтобы он был добрым.
   Не спрашивая разрешения, женщина присела напротив и протянула руку. Роман поцеловал теплые пальцы, незаметно для дамы потянув ноздрями легкий аромат духов.
   – Доброе утро, мадам Матуа, – улыбнулся он. – Потрясающе выглядишь, Полина.
   – Merci, – улыбнулась в ответ Полина, но тут же язвительно скривилась, мгновенно превратившись из веселой красавицы в злобную особу. – Не зря говорят: мужчину легче получить, чем удержать. Бегаешь от меня?
   Они познакомились четыре года назад в Париже. В то время Полина была замужем, но этот факт не помешал ей ответить на ухаживания Романа. Год спустя она развелась и обвинила Сафонова в том, что это он разрушил ее счастливый брак. И хотя эта фраза была сказана в свойственной Полине манере несерьезности, Роман отчетливо понял, что она говорит правду. Полина ушла от мужа, потому что разлюбила его. И в этом был виновен Роман. После этого признания он старался редко видеться с мадам Матуа, так как Полина ожидала от него нечто большего, чем просто секса. Она хотела постоянно присутствовать в его жизни, пусть и не говорила вслух. Но это чувствовалось во взгляде, движениях, в той ауре надежды, которая ее окружала. Роман не хотел давать Полине ложных обещаний. И тем не менее он наслаждался общением с этой интересной во всех отношениях женщиной. Когда Полина успокаивалась и переставала думать о будущем, она становилась уверенной в себе, веселой и потрясающе привлекательной особой, время в компании с которой летит незаметно и легко. Такая Полина влекла Романа. Ему нравилось ее подвижное ухоженное лицо с светящимися глазами и широкой улыбкой. Ее рыжие волосы ярко блестели и мягкими волнами рассыпались по плечам. Вся она казалась аппетитной и очень вкусной. Да, Полина Матуа была похожа на пирожное с шоколадным кремом, которое всегда хочется попробовать, однако потребности в том, чтобы есть его каждый день, испытываешь лишь время от времени.
   – Роман, я не прошу тебя стать моим мужем, поэтому прятаться от меня не стоит, – Полина снова улыбнулась, но улыбка эта была уже растерянной и смущенной. – Пардон, я не хотела поставить тебя в неловкое положение и вовсе не желала, чтобы ты отчитывался передо мной в том, как проводишь свое время.
   – Полина, я от тебя не прячусь. Как ты здесь оказалась?
   – Работа, – Полина неопределенно пожала плечами.
   – В «Le Meridien»? – рассмеялся Роман и поднялся.
   Он подал Полине руку, и та поднялась следом.
   – Раскусил, – Полина лукаво улыбнулась. – Я узнала, что сегодня ты заселился, и решила тебя навестить.
   – Оперативная работа. Я прилетел в Лондон шесть часов назад, а ты уже знаешь, где я остановился. Мадам Матуа, у вас в каждом отеле города есть шпион?
   – Прогуляемся? – Полину нисколько не смутил этот допрос. – Погода сегодня восхитительная.
   Роман притянул Полину к груди. Она счастливо обхватила руками его за шею и подставила губы для поцелуя. Он слегка коснулся мягких губ и отодвинулся. Целоваться на публике ему не хотелось, он и так с досадой наблюдал, как за ними уже подсматривают из-за соседних столиков. Впрочем, на Полину сложно было не обратить внимание. Высокая, стройная, элегантно одетая, она казалась дамой, сошедшей с картинки журнала. Кроме того, в ней ощущалась хищность и дерзость, что заставляло трепетать от интереса и возбуждения.
   – А что мы будем делать после прогулки?
   – Шампанское и ночь любви, – Роман обнял ее за плечи и повел к выходу. – Устраивает?
   – Никакой оригинальности! – рассмеялась Полина, и Роман почувствовал, как она загорелась в ожидании обещанного.

* * *

   В «Air-group London» Роман не узнал ничего, что представляло бы для его расследования интерес. Мистер Стругс, главный инженер компании, сказал, что возможность диверсии абсолютно исключена.
   – К самолетам не допускаются посторонние, – заверил он. – А свои вряд ли бы пошли на то, чтобы повредить машину или установить в ней взрывное устройство.
   – Тогда все дело в технической неисправности?
   – Исключено, – Стругс почесал рукой шею. – «Гольфстриму» был всего год и детали не могли износиться за столь короткий срок. Техническое обслуживание проводилось регулярно. В общем, он был в превосходном состоянии.
   Роман покрутил в руке ручку и задумчиво посмотрел перед собой.
   – Скажите, «Гольфстрим» принадлежал лично господину Дагомирову или он фрахтовал его у вашей компании?
   – Самолет являлся собственностью Дагомирова. Мы лишь его обслуживали.
   Стругс казался обеспокоенным. Роман списал его нервное поведение на неприятную ситуацию, сложившуюся вокруг компании. Газеты нападали на «Air-group London» за недобросовестную работу, повлекшую гибель одного из самых богатых людей планеты. Вместе с ним погибла блистательная Рита Бардем – ярчайшая звезда современного кинематографа. Спецслужбы России хорошо поработали, подумал Роман, уводя внимание общественности от убийства Дагомирова и привлекая его к Рите. Это стало прекрасной уловкой, с целью обуздать страсти относительно персоны русского миллиардера. Газеты умалчивали о нем, расписывая трагедию с участием великолепной сеньориты Бардем. Мир кино лил слезы и стенал, поминая Риту. Но скоро и о ней перестанут писать, на сцену взойдет новая звезда, кто-нибудь из знаменитостей устроит скандал, а еще того лучше попадет под пулю или умрет от передозировки на белоснежной яхте. Роман не сомневался в безразличии людей к происходящему вокруг. И если в данный момент все увлечены громкими убийствами известных европейских бизнесменов, то завтра большинство переключат внимание на освещение в прессе дня рождения пуделя одного из celebrity.
   Роман пристально вгляделся в бесцветные глаза Стругса.
   – А теперь расскажите мне все, что касается установки стационарного телефона.
   Стругс подергал шеей, словно разминая ее, потянулся к папкам, лежащим на столе и достал одну из них.
   – Установка санкционирована Дагомировым. Он сам того пожелал, потому что пользоваться обычными спутниковыми телефонами в самолете запрещено: они мешают работе приборов. Телефон установили перед вылетом в Нью-Йорк. Работали наши связисты. Можете с ними встретиться, если хотите.
   Спустя час Роман позвонил Алексею Махову, талантливому программисту, к услугам которого часто прибегал, чтобы тот достал ему список лиц, с которыми Дагомиров общался с борта самолета. Роман чувствовал, что именно телефон являлся причиной гибели Дагомирова. Конечно, не сам телефон, а устройство, установленное одновременно с ним. Ребята-связисты клялись, что ничего, кроме инструментов и деталей для установки в руках не держали. Испугавшись обвинения в случившемся, они были весьма искренними в эмоциях. Роман, как никто другой умеющий считывать истинный смысл слов и поведения людей, был уверен, что они говорят правду.