Страница:
– Если хочешь, пойдем ко мне. Наверное, тебе не следует оставаться сейчас одной.
Она посмотрела на меня потухшим взглядом и, поколебавшись, кивнула в ответ. Мы вышли из машины и направились к подъезду. Поднялись ко мне, и я предложила выпить, зная по опыту, что небольшое количество алкоголя – но только очень небольшое – несколько расслабляет в подобных обстоятельствах. Марина опять согласилась без особого энтузиазма. Я налила нам в рюмки коньяку, и мы выпили.
– Знаешь, – сказала она, поставив рюмку на столик, – это все странно…
– Что именно?
– Сердечный приступ, – объяснила она, посмотрев на меня. – Игорь ведь очень следил за своим здоровьем. Он постоянно проверялся, ходил в спортзал и вообще… Был вегетарианцем. А последний раз он заглянул в поликлинику всего месяц назад, и все у него оказалось в порядке.
– А он не мог скрывать от тебя, что на самом деле болен? – спросила я.
– Скрывать? – удивилась Марина.
– Ну, как одно из возможных объяснений, – предположила я. – Говорят, такое нередко случается, когда серьезно больные люди скрывают свою болезнь от родных, чтобы не омрачать последние дни ни им, ни себе. Ты об этом не думала?
– Нет, – покачала она головой, – Игорь был здоров, я это знаю наверняка. У нас один кардиолог, он бы мне сказал.
– И все же? – не унималась я, стараясь хоть чем-то ее отвлечь.
– Если хочешь, я ему при тебе позвоню, – проговорила Марина.
– Позвони, – согласилась я и принесла телефонный аппарат.
Марина набрала номер, но почти сразу положила трубку.
– Занято, – сказала она. – Странно, что эта идея пришла тебе в голову…
– Ты так полагаешь? – удивилась я. – Но мне кажется, что такое вполне возможно. И потом, наверное, даже гуманно по отношению к родным. Не портить им последние дни, не изводить нытьем и стенаниями, уйти, пусть и неожиданно, но без истерик. А родители не могут знать о состоянии его здоровья?
– Его родители умерли, – ответила Марина. – Кажется, лет пять назад. Он тогда только институт окончил… Умер сначала отец, а потом, и года не прошло, как ушла мать. – И она снова принялась названивать кардиологу.
– А кто из родных остался? – спросила я, когда Марина снова положила трубку: кардиолог все еще с кем-то беседовал.
– Тетка и ее дочь, насколько мне известно. – Марина изобразила какую-то брезгливую мину.
– Что, ты их недолюбливаешь?
– Это у нас взаимное, – произнесла Марина. – Мы с Игорем три года вместе, а они до сих пор не желают со мной видеться, хотя он им недавно сказал, что в августе мы поженимся. – Она вздохнула, и на глаза выступили слезы.
– Кардиолог, – напомнила я.
– Ах да, – сглотнув, проговорила Марина, и на этот раз ей повезло: он уже освободился и взял трубку на другом конце провода, а мне представился случай услышать половину их беседы:
– Здравствуйте, Александр Борисович, это Марина Белогурова. Да, да. Спасибо, конечно. Но… Нет, Игорь… Он… Он умер. Сегодня. Обширный инфаркт… Нет, может… – Марина всхлипнула. – А я вам говорю, что может. Да. – Она не договорила и, бросив трубку, разрыдалась в голос. – Он сказал, что… Игорь был абсолютно здоров, – проговорила она сквозь рыдания.
Я встала, обошла стол и села рядом с ней, прижав ее голову к своему плечу и поглаживая по волосам. Пусть, пусть выплачется, наверняка хоть немного, но полегчает. А я тем временем думала о том, что если кардиолог прав и сердце у Игоря было абсолютно здоровым, то, насколько мне известно, инфаркт просто так не случается. В чем же дело?
Не знаю, сколько времени мы так просидели, но Марина понемногу стала успокаиваться. Я заглянула ей в глаза и осторожно спросила:
– Может, приляжешь?
– Да, наверно, – откликнулась она.
– Тогда, пойдем. – Я встала и протянула ей руку. Марина взялась за нее, но не встала.
– Ира, надо сообщить его тетке… – произнесла она таким несчастным тоном, что у меня помимо воли сжалось сердце.
– Если хочешь, – вдруг неожиданно для себя самой, чтобы хоть как-то облегчить ее страдания, предложила я, – позвоню ей.
Марина на минуту потупилась и кивнула:
– Если можешь…
– Я-то смогу, – заверила я Марину. – Ты только номер ее скажи.
Марина продиктовала номер телефона, я записала его на подвернувшейся салфетке и отвела ее наконец в спальню.
– Тебе лучше уснуть, – посоветовала я.
– Я все равно не смогу, пока не узнаю, как она отреагировала, – ответила мне Марина и легла на кровать.
– Тогда я пойду звонить, – сказала я. – Чтобы ты поскорее узнала и уснула.
– Хорошо, – слабо улыбнулась Марина и добавила: – Спасибо тебе.
– Не за что, – вздохнув, проговорила я и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Я прошла на кухню и, сев за стол, пододвинула к себе телефонный аппарат. Набрав номер, я дождалась, когда снимут трубку.
– Да? – услышала я молодой женский голос.
– Здравствуйте, могу ли я услышать Евгению Александровну?
– А кто ее спрашивает? – поинтересовались у меня.
– Это одна знакомая, – ответила я неопредленно. – Но по очень важному делу, это касается ее племянника Игоря.
– А что с ним? – Голос мгновенно стал подозрительным.
– Надо полагать, я говорю с Наташей? – спросила я вместо ответа.
– Допустим, – не очень-то вежливо отозвалась двоюродная сестра Игоря.
– Мне бы лучше с вашей мамой поговорить, это действительно важно.
– Хорошо, – выдохнула Наташа после некоторого раздумья, и тут же я услышала, как она подзывает к телефону мать.
– Да. – Евгения Александровна взяла трубку. – Что вы хотели сообщить? И кто вы, в конце концов?
– Я журналистка Ирина Лебедева, – представилась я, – веду передачу на телевидении, может, слышали, «Женское счастье»?
– Допустим, – с той же интонацией, что и несколькими минутами раньше ее дочь, произнесла она.
– Так вот, дело в том, что сегодня состоялся эфир, на него была приглашена Марина Белогурова, и Игорь был в зале…
– Все, что касается этой вертихвостки, – ледяным тоном заявила Евгения Александровна, – нас не интересует.
– Это касается вашего племянника. Он умер.
Повисла пауза.
– Что вы сказали? – с подозрительной ласковостью спросила она.
– Ваш племянник умер во время эфира. Обширный инфаркт.
– Это чушь! – воскликнула женщина на другом конце провода. – У Игорька было здоровое сердце! Он скорее умер бы от сексуального истощения, чем от инфаркта! И вообще, кто вы такая и что вам надо?! Что за идиотский розыгрыш?!
– К сожалению, Евгения Александровна, – спокойно ответила я, – это не розыгрыш. Я была свидетельницей этого несчастья и, кроме меня, еще несколько десятков людей. Был поставлен диагноз – инфаркт. Конечно, более точно обо всем можно узнать после вскрытия…
– Так это правда? – ахнула женщина, будто ее что-то душило.
– Правда.
– Когда это случилось?
Я посмотрела на часы:
– Полтора часа назад.
– Где?
– В телестудии. На прямом эфире.
– Так вот, значит, почему передача была такой короткой… – рассеянно пробормотала она, и я заключила, что не «все, что касается этой вертихвостки», их не интересует.
– Да, поэтому, – подтвердила я.
– А почему это звоните вы? – вдруг с неожиданной злостью в голосе прошипела тетка Игоря. – Что, Мариночка сама не могла?
– Неужели вы не понимаете, в каком она состоянии? – укорила я тетушку. – Он ведь умер у нее на глазах.
– Я-то все прекрасно понимаю! – воскликнула Евгения Александровна. – Она, значит, вас своим эмиссаром назначила, да?! А самой, значит, оказалось слабо? Ну, еще бы! Ведь это она, она его убила! – Я невольно вздрогнула от такого нелепого обвинения. – И я даже скажу вам, девушка, зачем! Вы, похоже, купились тоже на ее смазливую мордочку, но не все так, как вам кажется! Она убила его из-за денег! Да! Он ведь на нее подписал завещание, всего месяц назад! Ох, дурак, дурак! Сам себе смертный приговор подписал!
Я слушала, не перебивая, ей нужно было высказаться, а мне, возможно, послушать, мало ли зачем пригодится? Я уже знала по опыту, что все действительно частенько выглядит далеко не так, как кажется.
– Я всегда говорила, что она с ним только из-за денег, а он, дурачок, мне не верил! – продолжала между тем Евгения Александровна. – А у нее, сволочи, даже терпения больше, чем на месяц, не хватило! Ну, уж теперь я до нее доберусь! Выведу на чистую воду! Уж она у меня попляшет! Сполна мне за Игорькову смерть заплатит! Я этого дела так не оставлю!
– Евгения Александровна, – перебила я негодующую женщину, говоря как можно более спокойно, – а как она его убила?
– Что?! – чуть не взвизгнула она. – Как убила? Вот это-то я и выясню! Но можете ей передать, что так просто ей все это дело с рук не сойдет! Захотела его денежками попользоваться?! Нет, не выйдет! Я эту породу хорошо знаю! Слышите, так можете ей и передать! Пусть не рассчитывает, что чистенькой выйдет! Ишь, придумала, будто у него сердце больное! Да лучше бы что-нибудь похитрее изобразила! Никто ж не поверит! Все же знают, что он спортсмен был! Вы его видели? Да, значит, сами знаете, что он настоящий Геркулес! Нет, нет и нет! В каком он морге? – без перехода спросила она, поэтому я даже не сразу поняла суть вопроса.
– Что? А, в центральном, – ответила я.
– Ну, ладно! – мстительно проговорила женщина. – Я этим займусь! – И она бросила трубку.
Я посидела немного в раздумье. Похоже, тетушка и правда была не подарок и Марину она действительно терпеть не могла. Почему? Были ли тому веские причины или так было бы с любой, кто оказался бы на Маринином месте? Говорит ли в тетке простая ревность или за этим стоит нечто большее? Не была ли Марина волком в овечьей шкуре? И завещание? Что эта фурия говорила о завещании? Я покачала головой, чувствуя, что в этой смерти действительно много загадочного, и пошла докладывать Марине. Я вовсе не собиралась скрывать от нее правду о разговоре. Предупрежден, значит, вооружен, не так ли?
Я зашла в спальню, приготовившись к разговору, но Марина спала. Я немного постояла, глядя на ее прекрасное – иного слова и не подберу – лицо и думая о том, что было бы очень жаль, если бы за этой красивой оболочкой скрывалась грязь и мерзость. Потом я вспомнила тот взгляд, который она бросила на меня в студии, а затем и то, как она плакала у меня на плече. Конечно, Марина – профессиональная актриса, и на это тоже надо было делать скидку, но все же, как не хотелось верить в то, что она причастна к смерти Игоря. Неужели меня ждет еще одно разочарование в людях?
Я услышала, как в замочной скважине поворачивается ключ, и, выйдя из спальни, я поспешила навстречу мужу.
– Привет. – Я постаралась улыбнуться.
– Привет, – откликнулся Володя и тотчас задержал на моем лице внимательный взгляд, спросил, прищурившись:
– Как у тебя дела?
– Ничего, – тихонько ответила я.
– «Ничего» – это значит, неплохо, да?
Я кивнула в ответ.
– Тогда почему у тебя такой несчастный вид?
– Пойдем на кухню, – предложила я со вздохом.
– Пойдем, – пожал он плечами и направился следом за мной.
Я села за стол и посмотрела на него. Володя опустился на свободный табурет и уставился на меня испытующим взглядом. Я помолчала.
– Ира, – покачал он головой, – только не говори, что опять что-то случилось на передаче…
– Случилось, – виновато откликнулась я.
– Нет, это невозможно! – воскликнул он. – Послушай, тебе и правда следует задуматься о смене профессии! Это какой-то злой рок, честное слово! – Я бросила на него умоляющий взгляд исподлобья. – Что на этот-то раз? – сбавил он обороты, спрашивая уже мягче. – Надеюсь, обошлось без жертв?
– Не обошлось, – откликнулась я снова.
Он глубоко вздохнул и коротко поинтересовался:
– Кто?
– Наш сосед, Игорь Смеловский…
– Смеловский? – нахмурился муж. – Это что, тот, с чьей женой вы собирались в отпуск? Как ее, Марина, кажется?
– Да, тот. Он приехал вместе с Мариной на передачу, и на эфире у него случился сердечный приступ.
– А у него было больное сердце? – почти равнодушно поинтересовался муж, но я все равно заметила нотку облегчения в его голосе.
Надо полагать, чувство облегчения относилось к тому соображению, что хоть на этот-то раз обошлось без криминала и вообще каких бы то ни было таинственных историй. Жаль, конечно, но я должна была его разочаровать, поэтому, вздохнув, сказала:
– В том-то и дело, Володя, что сердце у него было абсолютно здоровым.
Володька уже было собирался отправиться переодеваться, уже встал с табурета, а моя реплика застала его в дверях кухни и вынудила обернуться ко мне с таким растерянным лицом, будто я застукала его на чем-то предосудительном в самый неподходящий момент.
– Что? – повернулся он ко мне. – Прости, я, кажется, не расслышал. По-моему, ты сказала, что у него случился сердечный приступ? Разве при здоровом сердце это возможно?
– В том-то и дело, – проговорила я. – Ему поставили диагноз: обширный инфаркт. Ну, это еще без вскрытия, конечно, а его врач и его родные в один голос утверждают, что с сердцем у него не было никаких проблем.
Володя медленно опустился обратно на табурет и, глядя на меня молящими глазами, произнес:
– Ира, но ты ведь не станешь вмешиваться в это дело, правда? Ты ведь устала, скоро у тебя отпуск, да, можно сказать, ты уже в отпуске…
– Мне еще нужно появиться на работе, – уточнила я, – чтобы подобрать кассеты с передачами на лето…
– Но это не в счет, это и работой-то не назовешь, всего-то каких-нибудь пара часов, – отмахнулся Володька. – Хочешь, мы с тобой съездим куда-нибудь? Например, в Крым? Это ничуть не хуже Кипра, поверь.
– Когда? – спросила я, чтобы не огорчать мужа.
– Ну, через пару недель, я как раз тоже в отпуск пойду, вот и махнем… А? Что скажешь?
– Я не против, – ответила я и даже улыбнулась ему. А про себя подумала: а что же делать предстоящие две недели?
– Значит, обещаешь, что не станешь ввязываться в это дело? – с надеждой произнес муж.
– Нет, я тебе этого не обещаю, – уклончиво проговорила я. – Я всего лишь сказала, что не против съездить в Крым.
– Но Ира! – воскликнул он.
– Что? – Я невинными глазками посмотрела на Володю.
С минуту мы глядели друг на друга с некоторым вызовом, это можно было бы назвать дуэлью на взглядах, поскольку обстановка заметно накалялась. И тут мой взгляд упал за Володькино плечо: там, в дверном проеме, стояла Марина.
– Извините… – произнесла она тихо.
Муж вздрогнул, повернулся и замер.
– Знакомься, Володя, – проговорила я в гробовой тишине. – Это Марина Белогурова, наша соседка и моя хорошая приятельница.
– Здрасьте, – процедил муж, метнув на меня быстрый обжигающий взгляд, поднялся с табурета и, бросив: «Извините», пролетел по коридору мимо Марины. Через мгновение мы обе услышали, как хлопнула входная дверь.
– Извини, – со вздохом пробормотала Марина, подойдя ко мне. – Я, наверное, здесь появилась очень некстати…
– Брось, – ответила я. – Такое иногда случается, и мой муж не исключение, у него порой тоже зашкаливает. Ты поспала?
– Да, – ответила Марина с милой улыбкой. – Спасибо, что заставила меня.
– Чаю хочешь?
– Не откажусь, если, конечно, это удобно, – поправилась она.
– Все удобно, не волнуйся, – заверила я ее и встала, чтобы приготовить нам успокоительного чаю, так моя бабушка называла обычный черный чай с добавлением мяты.
– Ты ей звонила? – поинтересовалась Марина через минуту.
– Евгении Александровне? – уточнила я и села за стол.
Марина кивнула.
– Звонила.
– И что?
– Честно?
– Лучше честно.
– Хорошо, – вздохнула я. – Значит, если честно, то она уверена, что это никакой не инфаркт, что у Игоря было замечательно здоровое сердце и что… – Я немного смутилась, – и что ты имеешь самое непосредственное отношение к его смерти.
– Я? – ахнула Марина и побледнела. – То есть как это?
– Ну, этого она и сама еще не знает, – с легкой усмешкой произнесла я. – Но зато она намерена это узнать. Грозилась, что выведет тебя на чистую воду, что этого так не оставит, ну и прочее, и прочее…
– Подожди, – рассеянно проговорила Марина. – А почему она так решила? Зачем мне это? Ведь я же любила его! Мы хотели пожениться… – В ее бездонных глазах заблестели слезы.
– А ты не догадываешься? – поинтересовалась я, пристально глядя на Марину. Неужели она ничего не знает о завещании?
– Нет, – ответила она твердо, а я задумалась, уж не врет ли она и стоит ли мне говорить ей о завещании.
– Тетя твоего гражданского мужа уверена, что он отписал тебе все свое имущество, – Я решила все-таки сказать об этом.
– Что? Что ты сказала? – удивилась Марина.
– То, что он все завещал тебе, все, что имел, понимаешь?
– Но с чего ты это взяла?
«Да нет, – подумала я, – вроде не похоже, чтобы она играла, притворялась, хотя…»
– Так ты ничего об этом не знаешь? – уточнила я.
– О чем об этом?
– О завещании, Марина, – произнесла я. – Тетка Игоря сказала, что незадолго до… Словом, что буквально месяц назад он ей сам сказал, что составил завещание и что главной наследницей по нему получаешься ты.
– Нет, Ира, ты что-то путаешь. – Марина произнесла это с таким видом, что я ей невольно поверила. Даже если это и игра, то как гениально сыграна!
– Почему? – все-таки поинтересовалась я. – Неужели он не мог тебе ничего завещать?
– Не знаю, мог или нет, но мы с ним никогда ничего такое не обсуждали. Да, последнее время мы все чаще стали задумываться о том, что надо бы пожениться официально, даже решились на это, чуть ли не дату назначили, но завещание… Нет, – покачала она головой. – Я даже не подозревала, что оно у него вообще есть.
– Что ж, зато об этом знала его тетя, – проговорила я. – И она, между прочим, уверена, что и ты была в курсе. А еще, что ты его никогда не любила, что жила с ним ради денег и что, узнав о завещании, каким-то таким образом изловчилась и устроила ему инфаркт. Извини, но это ее версия. Поэтому она намерена вывести тебя на чистую воду и даже просила тебе это передать, чтобы ты, так сказать, не расслаблялась.
– Спасибо, – невесело усмехнулась Марина, – за то, что передала.
– Не за что, – вздохнула я, встала и налила нам настоявшегося уже чая.
– Спасибо еще раз, теперь за чай, – произнесла Марина, глядя в кружку. – Только пусть она выясняет, что хочет, и вообще строит какие угодно версии, но только я здесь совсем ни при чем… Надеюсь, ты-то мне веришь? – Она несчастно взглянула на меня.
Я вспомнила все, что случилось нынче в студии, и кивнула. Уж не знаю, какая у Марины была отметка, когда она училась по системе Станиславского, но только поверить ей очень хотелось. И потом, я ведь уже говорила, что она мне нравилась.
– Спасибо, – проговорила Марина.
– Хватит благодарностей, – отрезала я, – пей чай, его нужно пить горячим.
Марина послушно кивнула и отхлебнула из кружки.
– Хочешь переночевать у нас? – спросила я.
– Нет, не думаю, что это будет правильно, – покачала головой Марина.
– Да брось ты! Как ты там одна. – Я подняла глаза к потолку.
– Не знаю, но только, извини, мне нужно побыть одной.
– Ладно, – вздохнула я. – Делай так, как считаешь нужным. Если что, можешь запросто обращаться ко мне со всем.
– Спасибо еще раз, – произнесла Марина, допив чай и поднимаясь из-за стола. – Надеюсь, с мужем-то вы помиритесь?
– Я тоже надеюсь, – ответила я, провожая ее до дверей.
– Вот и съездили на Кипр… – проговорила Марина уже в дверях и вдруг, поддавшись какому-то порыву, обняла меня.
– Марина, если что, ты знай, я же рядом, – ласково сказала я, обнимая ее в ответ.
– Да, спасибо, я помню, – откликнулась Марина. – Завтра увидимся. Пока.
– Пока, – попрощалась я и закрыла за ней дверь.
Вернувшись на кухню, я допила уже остывший чай и села у окна. Где же Володька?
Вообще, такое поведение было несвойственно моему, слегка занудному, но в целом довольно выдержанному супругу. Отчего он вдруг так среагировал, мне было не совсем понятно, но я надеялась, что это у него пройдет довольно скоро. Впрочем, мои надежды оправдались, потому что минут через десять после того, как ушла Марина, я услышала, как в замке поворачивается ключ. Я улыбнулась, встала и пошла ему навстречу.
– Привет, – сказал муж, войдя в прихожую с двумя пакетами.
– Привет, – несколько удивленно произнесла я, принимая из его рук протянутые мне сумки. – Что это?
– Продукты, – ответил он.
Я прошла на кухню и, поставив пакеты на стол, принялась их разгружать. Володя появился следом, обнял меня сзади за талию и, прижавшись губами к моему уху, зашептал:
– Ира, ты меня прости, я даже сам не понял, с чего завелся…
– Все забыто, – ответила я.
– Я прощен? – уточнил муж, щекоча меня своим дыханием.
– Прощен, – подтвердила я.
– Тогда… – Он отпустил меня, порылся в пакетах и достал коробочку «Раффаэлло».
– Ой! – воскликнула я при виде самого любимого моего лакомства. – Дай поцелую! – Я повернулась к мужу и прижалась к его губам.
Объяснения, разговоры, уговоры, продукты и даже вожделенные конфеты были благополучно забыты едва ли не до утра.
Глава 3
Она посмотрела на меня потухшим взглядом и, поколебавшись, кивнула в ответ. Мы вышли из машины и направились к подъезду. Поднялись ко мне, и я предложила выпить, зная по опыту, что небольшое количество алкоголя – но только очень небольшое – несколько расслабляет в подобных обстоятельствах. Марина опять согласилась без особого энтузиазма. Я налила нам в рюмки коньяку, и мы выпили.
– Знаешь, – сказала она, поставив рюмку на столик, – это все странно…
– Что именно?
– Сердечный приступ, – объяснила она, посмотрев на меня. – Игорь ведь очень следил за своим здоровьем. Он постоянно проверялся, ходил в спортзал и вообще… Был вегетарианцем. А последний раз он заглянул в поликлинику всего месяц назад, и все у него оказалось в порядке.
– А он не мог скрывать от тебя, что на самом деле болен? – спросила я.
– Скрывать? – удивилась Марина.
– Ну, как одно из возможных объяснений, – предположила я. – Говорят, такое нередко случается, когда серьезно больные люди скрывают свою болезнь от родных, чтобы не омрачать последние дни ни им, ни себе. Ты об этом не думала?
– Нет, – покачала она головой, – Игорь был здоров, я это знаю наверняка. У нас один кардиолог, он бы мне сказал.
– И все же? – не унималась я, стараясь хоть чем-то ее отвлечь.
– Если хочешь, я ему при тебе позвоню, – проговорила Марина.
– Позвони, – согласилась я и принесла телефонный аппарат.
Марина набрала номер, но почти сразу положила трубку.
– Занято, – сказала она. – Странно, что эта идея пришла тебе в голову…
– Ты так полагаешь? – удивилась я. – Но мне кажется, что такое вполне возможно. И потом, наверное, даже гуманно по отношению к родным. Не портить им последние дни, не изводить нытьем и стенаниями, уйти, пусть и неожиданно, но без истерик. А родители не могут знать о состоянии его здоровья?
– Его родители умерли, – ответила Марина. – Кажется, лет пять назад. Он тогда только институт окончил… Умер сначала отец, а потом, и года не прошло, как ушла мать. – И она снова принялась названивать кардиологу.
– А кто из родных остался? – спросила я, когда Марина снова положила трубку: кардиолог все еще с кем-то беседовал.
– Тетка и ее дочь, насколько мне известно. – Марина изобразила какую-то брезгливую мину.
– Что, ты их недолюбливаешь?
– Это у нас взаимное, – произнесла Марина. – Мы с Игорем три года вместе, а они до сих пор не желают со мной видеться, хотя он им недавно сказал, что в августе мы поженимся. – Она вздохнула, и на глаза выступили слезы.
– Кардиолог, – напомнила я.
– Ах да, – сглотнув, проговорила Марина, и на этот раз ей повезло: он уже освободился и взял трубку на другом конце провода, а мне представился случай услышать половину их беседы:
– Здравствуйте, Александр Борисович, это Марина Белогурова. Да, да. Спасибо, конечно. Но… Нет, Игорь… Он… Он умер. Сегодня. Обширный инфаркт… Нет, может… – Марина всхлипнула. – А я вам говорю, что может. Да. – Она не договорила и, бросив трубку, разрыдалась в голос. – Он сказал, что… Игорь был абсолютно здоров, – проговорила она сквозь рыдания.
Я встала, обошла стол и села рядом с ней, прижав ее голову к своему плечу и поглаживая по волосам. Пусть, пусть выплачется, наверняка хоть немного, но полегчает. А я тем временем думала о том, что если кардиолог прав и сердце у Игоря было абсолютно здоровым, то, насколько мне известно, инфаркт просто так не случается. В чем же дело?
Не знаю, сколько времени мы так просидели, но Марина понемногу стала успокаиваться. Я заглянула ей в глаза и осторожно спросила:
– Может, приляжешь?
– Да, наверно, – откликнулась она.
– Тогда, пойдем. – Я встала и протянула ей руку. Марина взялась за нее, но не встала.
– Ира, надо сообщить его тетке… – произнесла она таким несчастным тоном, что у меня помимо воли сжалось сердце.
– Если хочешь, – вдруг неожиданно для себя самой, чтобы хоть как-то облегчить ее страдания, предложила я, – позвоню ей.
Марина на минуту потупилась и кивнула:
– Если можешь…
– Я-то смогу, – заверила я Марину. – Ты только номер ее скажи.
Марина продиктовала номер телефона, я записала его на подвернувшейся салфетке и отвела ее наконец в спальню.
– Тебе лучше уснуть, – посоветовала я.
– Я все равно не смогу, пока не узнаю, как она отреагировала, – ответила мне Марина и легла на кровать.
– Тогда я пойду звонить, – сказала я. – Чтобы ты поскорее узнала и уснула.
– Хорошо, – слабо улыбнулась Марина и добавила: – Спасибо тебе.
– Не за что, – вздохнув, проговорила я и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Я прошла на кухню и, сев за стол, пододвинула к себе телефонный аппарат. Набрав номер, я дождалась, когда снимут трубку.
– Да? – услышала я молодой женский голос.
– Здравствуйте, могу ли я услышать Евгению Александровну?
– А кто ее спрашивает? – поинтересовались у меня.
– Это одна знакомая, – ответила я неопредленно. – Но по очень важному делу, это касается ее племянника Игоря.
– А что с ним? – Голос мгновенно стал подозрительным.
– Надо полагать, я говорю с Наташей? – спросила я вместо ответа.
– Допустим, – не очень-то вежливо отозвалась двоюродная сестра Игоря.
– Мне бы лучше с вашей мамой поговорить, это действительно важно.
– Хорошо, – выдохнула Наташа после некоторого раздумья, и тут же я услышала, как она подзывает к телефону мать.
– Да. – Евгения Александровна взяла трубку. – Что вы хотели сообщить? И кто вы, в конце концов?
– Я журналистка Ирина Лебедева, – представилась я, – веду передачу на телевидении, может, слышали, «Женское счастье»?
– Допустим, – с той же интонацией, что и несколькими минутами раньше ее дочь, произнесла она.
– Так вот, дело в том, что сегодня состоялся эфир, на него была приглашена Марина Белогурова, и Игорь был в зале…
– Все, что касается этой вертихвостки, – ледяным тоном заявила Евгения Александровна, – нас не интересует.
– Это касается вашего племянника. Он умер.
Повисла пауза.
– Что вы сказали? – с подозрительной ласковостью спросила она.
– Ваш племянник умер во время эфира. Обширный инфаркт.
– Это чушь! – воскликнула женщина на другом конце провода. – У Игорька было здоровое сердце! Он скорее умер бы от сексуального истощения, чем от инфаркта! И вообще, кто вы такая и что вам надо?! Что за идиотский розыгрыш?!
– К сожалению, Евгения Александровна, – спокойно ответила я, – это не розыгрыш. Я была свидетельницей этого несчастья и, кроме меня, еще несколько десятков людей. Был поставлен диагноз – инфаркт. Конечно, более точно обо всем можно узнать после вскрытия…
– Так это правда? – ахнула женщина, будто ее что-то душило.
– Правда.
– Когда это случилось?
Я посмотрела на часы:
– Полтора часа назад.
– Где?
– В телестудии. На прямом эфире.
– Так вот, значит, почему передача была такой короткой… – рассеянно пробормотала она, и я заключила, что не «все, что касается этой вертихвостки», их не интересует.
– Да, поэтому, – подтвердила я.
– А почему это звоните вы? – вдруг с неожиданной злостью в голосе прошипела тетка Игоря. – Что, Мариночка сама не могла?
– Неужели вы не понимаете, в каком она состоянии? – укорила я тетушку. – Он ведь умер у нее на глазах.
– Я-то все прекрасно понимаю! – воскликнула Евгения Александровна. – Она, значит, вас своим эмиссаром назначила, да?! А самой, значит, оказалось слабо? Ну, еще бы! Ведь это она, она его убила! – Я невольно вздрогнула от такого нелепого обвинения. – И я даже скажу вам, девушка, зачем! Вы, похоже, купились тоже на ее смазливую мордочку, но не все так, как вам кажется! Она убила его из-за денег! Да! Он ведь на нее подписал завещание, всего месяц назад! Ох, дурак, дурак! Сам себе смертный приговор подписал!
Я слушала, не перебивая, ей нужно было высказаться, а мне, возможно, послушать, мало ли зачем пригодится? Я уже знала по опыту, что все действительно частенько выглядит далеко не так, как кажется.
– Я всегда говорила, что она с ним только из-за денег, а он, дурачок, мне не верил! – продолжала между тем Евгения Александровна. – А у нее, сволочи, даже терпения больше, чем на месяц, не хватило! Ну, уж теперь я до нее доберусь! Выведу на чистую воду! Уж она у меня попляшет! Сполна мне за Игорькову смерть заплатит! Я этого дела так не оставлю!
– Евгения Александровна, – перебила я негодующую женщину, говоря как можно более спокойно, – а как она его убила?
– Что?! – чуть не взвизгнула она. – Как убила? Вот это-то я и выясню! Но можете ей передать, что так просто ей все это дело с рук не сойдет! Захотела его денежками попользоваться?! Нет, не выйдет! Я эту породу хорошо знаю! Слышите, так можете ей и передать! Пусть не рассчитывает, что чистенькой выйдет! Ишь, придумала, будто у него сердце больное! Да лучше бы что-нибудь похитрее изобразила! Никто ж не поверит! Все же знают, что он спортсмен был! Вы его видели? Да, значит, сами знаете, что он настоящий Геркулес! Нет, нет и нет! В каком он морге? – без перехода спросила она, поэтому я даже не сразу поняла суть вопроса.
– Что? А, в центральном, – ответила я.
– Ну, ладно! – мстительно проговорила женщина. – Я этим займусь! – И она бросила трубку.
Я посидела немного в раздумье. Похоже, тетушка и правда была не подарок и Марину она действительно терпеть не могла. Почему? Были ли тому веские причины или так было бы с любой, кто оказался бы на Маринином месте? Говорит ли в тетке простая ревность или за этим стоит нечто большее? Не была ли Марина волком в овечьей шкуре? И завещание? Что эта фурия говорила о завещании? Я покачала головой, чувствуя, что в этой смерти действительно много загадочного, и пошла докладывать Марине. Я вовсе не собиралась скрывать от нее правду о разговоре. Предупрежден, значит, вооружен, не так ли?
Я зашла в спальню, приготовившись к разговору, но Марина спала. Я немного постояла, глядя на ее прекрасное – иного слова и не подберу – лицо и думая о том, что было бы очень жаль, если бы за этой красивой оболочкой скрывалась грязь и мерзость. Потом я вспомнила тот взгляд, который она бросила на меня в студии, а затем и то, как она плакала у меня на плече. Конечно, Марина – профессиональная актриса, и на это тоже надо было делать скидку, но все же, как не хотелось верить в то, что она причастна к смерти Игоря. Неужели меня ждет еще одно разочарование в людях?
Я услышала, как в замочной скважине поворачивается ключ, и, выйдя из спальни, я поспешила навстречу мужу.
– Привет. – Я постаралась улыбнуться.
– Привет, – откликнулся Володя и тотчас задержал на моем лице внимательный взгляд, спросил, прищурившись:
– Как у тебя дела?
– Ничего, – тихонько ответила я.
– «Ничего» – это значит, неплохо, да?
Я кивнула в ответ.
– Тогда почему у тебя такой несчастный вид?
– Пойдем на кухню, – предложила я со вздохом.
– Пойдем, – пожал он плечами и направился следом за мной.
Я села за стол и посмотрела на него. Володя опустился на свободный табурет и уставился на меня испытующим взглядом. Я помолчала.
– Ира, – покачал он головой, – только не говори, что опять что-то случилось на передаче…
– Случилось, – виновато откликнулась я.
– Нет, это невозможно! – воскликнул он. – Послушай, тебе и правда следует задуматься о смене профессии! Это какой-то злой рок, честное слово! – Я бросила на него умоляющий взгляд исподлобья. – Что на этот-то раз? – сбавил он обороты, спрашивая уже мягче. – Надеюсь, обошлось без жертв?
– Не обошлось, – откликнулась я снова.
Он глубоко вздохнул и коротко поинтересовался:
– Кто?
– Наш сосед, Игорь Смеловский…
– Смеловский? – нахмурился муж. – Это что, тот, с чьей женой вы собирались в отпуск? Как ее, Марина, кажется?
– Да, тот. Он приехал вместе с Мариной на передачу, и на эфире у него случился сердечный приступ.
– А у него было больное сердце? – почти равнодушно поинтересовался муж, но я все равно заметила нотку облегчения в его голосе.
Надо полагать, чувство облегчения относилось к тому соображению, что хоть на этот-то раз обошлось без криминала и вообще каких бы то ни было таинственных историй. Жаль, конечно, но я должна была его разочаровать, поэтому, вздохнув, сказала:
– В том-то и дело, Володя, что сердце у него было абсолютно здоровым.
Володька уже было собирался отправиться переодеваться, уже встал с табурета, а моя реплика застала его в дверях кухни и вынудила обернуться ко мне с таким растерянным лицом, будто я застукала его на чем-то предосудительном в самый неподходящий момент.
– Что? – повернулся он ко мне. – Прости, я, кажется, не расслышал. По-моему, ты сказала, что у него случился сердечный приступ? Разве при здоровом сердце это возможно?
– В том-то и дело, – проговорила я. – Ему поставили диагноз: обширный инфаркт. Ну, это еще без вскрытия, конечно, а его врач и его родные в один голос утверждают, что с сердцем у него не было никаких проблем.
Володя медленно опустился обратно на табурет и, глядя на меня молящими глазами, произнес:
– Ира, но ты ведь не станешь вмешиваться в это дело, правда? Ты ведь устала, скоро у тебя отпуск, да, можно сказать, ты уже в отпуске…
– Мне еще нужно появиться на работе, – уточнила я, – чтобы подобрать кассеты с передачами на лето…
– Но это не в счет, это и работой-то не назовешь, всего-то каких-нибудь пара часов, – отмахнулся Володька. – Хочешь, мы с тобой съездим куда-нибудь? Например, в Крым? Это ничуть не хуже Кипра, поверь.
– Когда? – спросила я, чтобы не огорчать мужа.
– Ну, через пару недель, я как раз тоже в отпуск пойду, вот и махнем… А? Что скажешь?
– Я не против, – ответила я и даже улыбнулась ему. А про себя подумала: а что же делать предстоящие две недели?
– Значит, обещаешь, что не станешь ввязываться в это дело? – с надеждой произнес муж.
– Нет, я тебе этого не обещаю, – уклончиво проговорила я. – Я всего лишь сказала, что не против съездить в Крым.
– Но Ира! – воскликнул он.
– Что? – Я невинными глазками посмотрела на Володю.
С минуту мы глядели друг на друга с некоторым вызовом, это можно было бы назвать дуэлью на взглядах, поскольку обстановка заметно накалялась. И тут мой взгляд упал за Володькино плечо: там, в дверном проеме, стояла Марина.
– Извините… – произнесла она тихо.
Муж вздрогнул, повернулся и замер.
– Знакомься, Володя, – проговорила я в гробовой тишине. – Это Марина Белогурова, наша соседка и моя хорошая приятельница.
– Здрасьте, – процедил муж, метнув на меня быстрый обжигающий взгляд, поднялся с табурета и, бросив: «Извините», пролетел по коридору мимо Марины. Через мгновение мы обе услышали, как хлопнула входная дверь.
– Извини, – со вздохом пробормотала Марина, подойдя ко мне. – Я, наверное, здесь появилась очень некстати…
– Брось, – ответила я. – Такое иногда случается, и мой муж не исключение, у него порой тоже зашкаливает. Ты поспала?
– Да, – ответила Марина с милой улыбкой. – Спасибо, что заставила меня.
– Чаю хочешь?
– Не откажусь, если, конечно, это удобно, – поправилась она.
– Все удобно, не волнуйся, – заверила я ее и встала, чтобы приготовить нам успокоительного чаю, так моя бабушка называла обычный черный чай с добавлением мяты.
– Ты ей звонила? – поинтересовалась Марина через минуту.
– Евгении Александровне? – уточнила я и села за стол.
Марина кивнула.
– Звонила.
– И что?
– Честно?
– Лучше честно.
– Хорошо, – вздохнула я. – Значит, если честно, то она уверена, что это никакой не инфаркт, что у Игоря было замечательно здоровое сердце и что… – Я немного смутилась, – и что ты имеешь самое непосредственное отношение к его смерти.
– Я? – ахнула Марина и побледнела. – То есть как это?
– Ну, этого она и сама еще не знает, – с легкой усмешкой произнесла я. – Но зато она намерена это узнать. Грозилась, что выведет тебя на чистую воду, что этого так не оставит, ну и прочее, и прочее…
– Подожди, – рассеянно проговорила Марина. – А почему она так решила? Зачем мне это? Ведь я же любила его! Мы хотели пожениться… – В ее бездонных глазах заблестели слезы.
– А ты не догадываешься? – поинтересовалась я, пристально глядя на Марину. Неужели она ничего не знает о завещании?
– Нет, – ответила она твердо, а я задумалась, уж не врет ли она и стоит ли мне говорить ей о завещании.
– Тетя твоего гражданского мужа уверена, что он отписал тебе все свое имущество, – Я решила все-таки сказать об этом.
– Что? Что ты сказала? – удивилась Марина.
– То, что он все завещал тебе, все, что имел, понимаешь?
– Но с чего ты это взяла?
«Да нет, – подумала я, – вроде не похоже, чтобы она играла, притворялась, хотя…»
– Так ты ничего об этом не знаешь? – уточнила я.
– О чем об этом?
– О завещании, Марина, – произнесла я. – Тетка Игоря сказала, что незадолго до… Словом, что буквально месяц назад он ей сам сказал, что составил завещание и что главной наследницей по нему получаешься ты.
– Нет, Ира, ты что-то путаешь. – Марина произнесла это с таким видом, что я ей невольно поверила. Даже если это и игра, то как гениально сыграна!
– Почему? – все-таки поинтересовалась я. – Неужели он не мог тебе ничего завещать?
– Не знаю, мог или нет, но мы с ним никогда ничего такое не обсуждали. Да, последнее время мы все чаще стали задумываться о том, что надо бы пожениться официально, даже решились на это, чуть ли не дату назначили, но завещание… Нет, – покачала она головой. – Я даже не подозревала, что оно у него вообще есть.
– Что ж, зато об этом знала его тетя, – проговорила я. – И она, между прочим, уверена, что и ты была в курсе. А еще, что ты его никогда не любила, что жила с ним ради денег и что, узнав о завещании, каким-то таким образом изловчилась и устроила ему инфаркт. Извини, но это ее версия. Поэтому она намерена вывести тебя на чистую воду и даже просила тебе это передать, чтобы ты, так сказать, не расслаблялась.
– Спасибо, – невесело усмехнулась Марина, – за то, что передала.
– Не за что, – вздохнула я, встала и налила нам настоявшегося уже чая.
– Спасибо еще раз, теперь за чай, – произнесла Марина, глядя в кружку. – Только пусть она выясняет, что хочет, и вообще строит какие угодно версии, но только я здесь совсем ни при чем… Надеюсь, ты-то мне веришь? – Она несчастно взглянула на меня.
Я вспомнила все, что случилось нынче в студии, и кивнула. Уж не знаю, какая у Марины была отметка, когда она училась по системе Станиславского, но только поверить ей очень хотелось. И потом, я ведь уже говорила, что она мне нравилась.
– Спасибо, – проговорила Марина.
– Хватит благодарностей, – отрезала я, – пей чай, его нужно пить горячим.
Марина послушно кивнула и отхлебнула из кружки.
– Хочешь переночевать у нас? – спросила я.
– Нет, не думаю, что это будет правильно, – покачала головой Марина.
– Да брось ты! Как ты там одна. – Я подняла глаза к потолку.
– Не знаю, но только, извини, мне нужно побыть одной.
– Ладно, – вздохнула я. – Делай так, как считаешь нужным. Если что, можешь запросто обращаться ко мне со всем.
– Спасибо еще раз, – произнесла Марина, допив чай и поднимаясь из-за стола. – Надеюсь, с мужем-то вы помиритесь?
– Я тоже надеюсь, – ответила я, провожая ее до дверей.
– Вот и съездили на Кипр… – проговорила Марина уже в дверях и вдруг, поддавшись какому-то порыву, обняла меня.
– Марина, если что, ты знай, я же рядом, – ласково сказала я, обнимая ее в ответ.
– Да, спасибо, я помню, – откликнулась Марина. – Завтра увидимся. Пока.
– Пока, – попрощалась я и закрыла за ней дверь.
Вернувшись на кухню, я допила уже остывший чай и села у окна. Где же Володька?
Вообще, такое поведение было несвойственно моему, слегка занудному, но в целом довольно выдержанному супругу. Отчего он вдруг так среагировал, мне было не совсем понятно, но я надеялась, что это у него пройдет довольно скоро. Впрочем, мои надежды оправдались, потому что минут через десять после того, как ушла Марина, я услышала, как в замке поворачивается ключ. Я улыбнулась, встала и пошла ему навстречу.
– Привет, – сказал муж, войдя в прихожую с двумя пакетами.
– Привет, – несколько удивленно произнесла я, принимая из его рук протянутые мне сумки. – Что это?
– Продукты, – ответил он.
Я прошла на кухню и, поставив пакеты на стол, принялась их разгружать. Володя появился следом, обнял меня сзади за талию и, прижавшись губами к моему уху, зашептал:
– Ира, ты меня прости, я даже сам не понял, с чего завелся…
– Все забыто, – ответила я.
– Я прощен? – уточнил муж, щекоча меня своим дыханием.
– Прощен, – подтвердила я.
– Тогда… – Он отпустил меня, порылся в пакетах и достал коробочку «Раффаэлло».
– Ой! – воскликнула я при виде самого любимого моего лакомства. – Дай поцелую! – Я повернулась к мужу и прижалась к его губам.
Объяснения, разговоры, уговоры, продукты и даже вожделенные конфеты были благополучно забыты едва ли не до утра.
Глава 3
Наутро, проводив мужа в институт, заботливо покормив его перед выходом яичницей и напоив кофе, я решила подняться к Марине и узнать, как она себя чувствует. Марина открыла мне после второго звонка в дверь, и вид ее красноречиво говорил, что предыдущая ночь была проведена без сна и в слезах. Впрочем, она все равно была красива, даже с припухшими глазами. «Удивительно», – подумала я, ощутив несильный укол совести, потому что предыдущую ночь сама провела отнюдь не в слезах.
– Привет, – сказала я. – Как ты?
– Да ничего, жива, – ответила Марина. – Проходи.
Я прошла следом за ней в комнату, обставленную не без вкуса и изящества, села на светлый, напоминающий облако, диван.
– Не спала? – участливо поинтересовалась я.
– Да, почти не спала, – откликнулась Марина, устроившись с ногами в кресле и глядя на фотографию Игоря, стоящую на низком стеклянном столике рядом. – Звонила вчера его друзьям…
– Ну, и?..
– Наплакалась… – с горькой улыбкой сказала она. – Обещали сегодня приехать.
Тут в дверь позвонили, мы переглянулись, и я подумала, что, должно быть, зашла не вовремя, если это его друзья, то мне здесь делать нечего.
Марина пошла открывать, а я решила сразу уйти, как только кто-то из них появится в комнате. Не хотелось присутствовать при церемонии соболезнования, тем более что хоть Смеловский и казался мне при жизни подозрительно знакомым, но я его совершенно не знала. Однако это оказались не друзья. И даже наоборот.
Через некоторое время в комнату вошли, как говорится, двое в штатском, которые, выразительно посмотрев на меня, переглянулись, и один, тот, что помоложе и поподозрительней, поинтересовался у Марины:
– Родственница? – кивнув в мою сторону.
– Нет, соседка, – отозвалась она, посмотрев на меня умоляющим взглядом.
– Представьтесь, пожалуйста, – попросил меня молодой нахал.
– Сначала вы, – тоже снахальничала я.
Он хмыкнул, извлек из кармана летней рубашки, увы, знакомую мне не понаслышке, красную корочку и, раскрыв ее привычным движением, сказал:
– Капитан Самойленко.
– Тележурналистка Лебедева, – ответила я, глядя ему прямо в глаза.
– Значит, вы соседка? – уточнил капитан.
– Значит. Живу внизу.
– Хорошо, нам как раз нужны понятые. Согласны присутствовать при обыске?
– При обыске? – переспросила я и посмотрела на растерянную Марину. – А на каком основании, позвольте поинтересоваться?
– На основании заявления гражданки Пряжниковой, а также на основании телефонного звонка.
– Ничего не понимаю, – нахмурилась я.
– Это тетя Игоря, – сказала Марина, и я тут же вспомнила вчерашние телефонные угрозы в адрес Марины. Оперативно работает Евгения Александровна, ничего не скажешь. А какой такой телефонный звонок?
– А что за звонок? – спросила я.
– К нам поступил сигнал, – ответил мне второй, пониже и поскромнее видом. – Мы приехали проверить. Ордер имеется.
– Замечательно! – только и смогла вымолвить я, поражаясь проявленной оперативности не только Пряжниковой, но и следственных органов.
– Так вы согласны присутствовать? – опять поинтересовался высокий. Я кивнула. Он тоже кивнул и обратился к напарнику:
– Нам нужен еще один понятой. Саша, сходи, приведи кого-нибудь.
Послушный Саша отправился на выход, а капитан Самойленко достал из папочки бумаги.
– Марина Валентиновна, – сказал он Марине, – мы сейчас проведем у вас обыск на предмет вещественных доказательств отравления вашего сожителя Смеловского Игоря Николаевича.
– На предмет чего?! – изумленно воскликнула Марина.
Но тут появился Саша со вторым понятым, которым оказался сосед по квартире справа, толстопузенький и лысоватенький дядька лет пятидесяти, в спортивном костюме и с изрядно помятой со сна физиономией.
– Привет, – сказала я. – Как ты?
– Да ничего, жива, – ответила Марина. – Проходи.
Я прошла следом за ней в комнату, обставленную не без вкуса и изящества, села на светлый, напоминающий облако, диван.
– Не спала? – участливо поинтересовалась я.
– Да, почти не спала, – откликнулась Марина, устроившись с ногами в кресле и глядя на фотографию Игоря, стоящую на низком стеклянном столике рядом. – Звонила вчера его друзьям…
– Ну, и?..
– Наплакалась… – с горькой улыбкой сказала она. – Обещали сегодня приехать.
Тут в дверь позвонили, мы переглянулись, и я подумала, что, должно быть, зашла не вовремя, если это его друзья, то мне здесь делать нечего.
Марина пошла открывать, а я решила сразу уйти, как только кто-то из них появится в комнате. Не хотелось присутствовать при церемонии соболезнования, тем более что хоть Смеловский и казался мне при жизни подозрительно знакомым, но я его совершенно не знала. Однако это оказались не друзья. И даже наоборот.
Через некоторое время в комнату вошли, как говорится, двое в штатском, которые, выразительно посмотрев на меня, переглянулись, и один, тот, что помоложе и поподозрительней, поинтересовался у Марины:
– Родственница? – кивнув в мою сторону.
– Нет, соседка, – отозвалась она, посмотрев на меня умоляющим взглядом.
– Представьтесь, пожалуйста, – попросил меня молодой нахал.
– Сначала вы, – тоже снахальничала я.
Он хмыкнул, извлек из кармана летней рубашки, увы, знакомую мне не понаслышке, красную корочку и, раскрыв ее привычным движением, сказал:
– Капитан Самойленко.
– Тележурналистка Лебедева, – ответила я, глядя ему прямо в глаза.
– Значит, вы соседка? – уточнил капитан.
– Значит. Живу внизу.
– Хорошо, нам как раз нужны понятые. Согласны присутствовать при обыске?
– При обыске? – переспросила я и посмотрела на растерянную Марину. – А на каком основании, позвольте поинтересоваться?
– На основании заявления гражданки Пряжниковой, а также на основании телефонного звонка.
– Ничего не понимаю, – нахмурилась я.
– Это тетя Игоря, – сказала Марина, и я тут же вспомнила вчерашние телефонные угрозы в адрес Марины. Оперативно работает Евгения Александровна, ничего не скажешь. А какой такой телефонный звонок?
– А что за звонок? – спросила я.
– К нам поступил сигнал, – ответил мне второй, пониже и поскромнее видом. – Мы приехали проверить. Ордер имеется.
– Замечательно! – только и смогла вымолвить я, поражаясь проявленной оперативности не только Пряжниковой, но и следственных органов.
– Так вы согласны присутствовать? – опять поинтересовался высокий. Я кивнула. Он тоже кивнул и обратился к напарнику:
– Нам нужен еще один понятой. Саша, сходи, приведи кого-нибудь.
Послушный Саша отправился на выход, а капитан Самойленко достал из папочки бумаги.
– Марина Валентиновна, – сказал он Марине, – мы сейчас проведем у вас обыск на предмет вещественных доказательств отравления вашего сожителя Смеловского Игоря Николаевича.
– На предмет чего?! – изумленно воскликнула Марина.
Но тут появился Саша со вторым понятым, которым оказался сосед по квартире справа, толстопузенький и лысоватенький дядька лет пятидесяти, в спортивном костюме и с изрядно помятой со сна физиономией.