Страница:
– Пашка, ты чего это? Решил покончить жизнь самоубийством? – донесся голос с порога.
Валера Гурьев, который работает репортером «Криминальной хроники» на областном телевидении, частенько бывает в нашем кабинете. Непосредственно рабочими обязанностями он с редакцией программы «Женское счастье» никак не связан, но проводит с нами почти все свободное время. Дело тут скорее в личной симпатии и привязанности. Мы с Валерой знакомы давно и, кажется, надолго. Он частенько выпутывал меня из всевозможных передряг благодаря своим обширным знакомствам практически по всему городу. Валера знает все и всех.
– И ты туда же. Весь аппетит испортили, – буркнул недовольно Павлик и поставил обратно в холодильный шкаф все порции.
– Ничего, переживешь, – машинально ответил Валера и обратился ко мне: – Ирина, спасибо тебе за материал для «Криминальной хроники». У нас сейчас как раз затишье в работе. Такое ощущение, что все бандиты города уже пойманы. А тут такое происшествие, причем почти в прямом эфире. Это же сенсация.
– Ничего себе сенсация! Вот когда Евгений Иванович закроет «Женское счастье», тогда будет сенсация, – заметила я. – Он сегодня так на нас кричал. Такое ощущение, что это мы яд подсыпали.
– Ну и правильно. Ваша сахарно-ванильная программа уже всем порядком надоела, – усмехнулся Гурьев. – Подумаешь, всплакнут над ее безвременной кончиной несколько домохозяек нашего города.
– А ты и рад! – упрекнула его Моршакова. – Нельзя наживаться на ошибках своих товарищей.
– Я не наживаюсь, – парировал Валера. – Мне какой сказали материал подготовить, такой я и сделал. Кстати, успел кое-что новенькое узнать. Вам интересно?
– Что новенькое? – спросила я.
– В одном из стаканчиков с мороженым, по предварительным предположениям экспертов, на самом деле был яд, – важно сказал Валера.
– Это мы и без тебя знали, – отозвался Павлик.
– Доза была очень большой, поэтому смерть наступила почти мгновенно, – продолжил Гурьев, не обращая внимания на замечание Старовойтова. – Если бы отравы было чуть меньше, то пострадавшую можно было бы спасти.
– А какой именно яд был в стаканчике? – спросила Галина Сергеевна.
– Какой-то цианид. Это пока по результатам предварительной экспертизы, – уточнил Гурьев. – Когда проведут основательное исследование, определят точно. Скорее всего это цианистый калий.
– Где же его преступники взяли? – заинтересовалась Лера.
– Скорее всего у каких-нибудь торговцев всякой такой гадостью, – предположил Павлик. – Можно найти каналы продажи ядов.
– Конечно, можно, – согласился Валерка. – Но это для милиции осложнит поиски преступников. Обычно такие покупки никак документально не оформляются.
– А чего его искать? Разве и так не понятно, кто эту женщину отравил? – хмыкнул Старовойтов, многозначительным взглядом обвел всех нас и, не дождавшись вопросов, продолжил: – Сама Бурлаева. Вы же помните, как Татьяна Анатольевна настойчиво предлагала нам угостить зрителей в студии продукцией своего хладокомбината. Я тогда еще подумал, что она это специально советует в рекламных целях.
А чья была идея пометить партию мороженого, которое доставят в студию для прямого эфира? Опять же Бурлаевой. И менты тоже за нее не просто так схватились. Если бы она была совершенно ни при чем, то ее бы не увезли в милицию для объяснений.
Мы все дружно переглянулись, не ожидая от Павлика такой версии, которую он еще и сумел подкрепить вполне весомыми аргументами. А ведь Павлик прав. Сама же Бурлаева была инициатором угощения гостей в студии. Я совершенно не почувствовала в этом никакого подвоха, поэтому с радостью согласилась, когда Татьяна Анатольевна предложила и стаканчики украсить.
– Чушь все это, Павлик, – первой подала голос Лера Казаринова после затянувшейся паузы. – Зачем надо было Бурлаевой травить совершенно незнакомую ей женщину? То, что она предложила привезти в студию продукцию своего хладокомбината, вполне логично. Все героини стремятся чем-то похвалиться в прямом эфире. Если мы приглашаем какого-то дизайнера, то он показывает свою коллекцию, флориста – он украшает студию цветами, парикмахера – тут же эксперименты с прическами. А украсить партию мороженого для программы она хотела не со зла, а от чистого сердца. Татьяна Анатольевна старалась, чтобы все прошло на высшем уровне. А то, что за нее сотрудники правоохранительных органов принялись, так это же вполне логично. Бурлаева – владелица хладокомбината, кому, как не ей, отвечать за свою продукцию.
– Молодец, тезка, – похвалил Казаринову Валера. – Все по полочкам разложила.
– А если не сама Бурлаева, то кто? – немного обиженно спросил Павлик, и в редакции опять повисло тягостное молчание.
Действительно, кому надо было убивать несчастную женщину? Причем именно во время прямого эфира? Кто осмелился перехватить партию мороженого и добавить в лакомство яд?
Я совершенно терялась в догадках. Похоже было, что и у коллег не было никаких версий на этот счет. Лицо Валерия выражало полную растерянность, Казаринова хмуро морщила лобик, а Павлик беззаботно раскачивался на стуле.
– А женщину-то жалко, – произнесла Лера с сожалением в голосе. – Может быть, ее-то именно и хотели убить? Так все точно подстроили…
– Кстати, менты основные свои усилия направили именно в эту сторону. Сотрудники правоохранительных органов сошлись во мнении, что именно эту Веру и хотели прикончить. Они уже выяснили, кто она по профессии, замужем, не замужем, все такое… – рассказал Валера, недовольно хмыкнув.
– Вот и хорошо, – радостно воскликнула я. – Это как раз их работа. А мое дело – помочь героине, которая по моей же вине оказалась в такой передряге. А потом, честь программы тоже подпорчена! Эту женщину, конечно, жалко. Не хотела бы я оказаться на ее месте. Такая нелепая смерть, – вздохнув, произнесла я. – Но Татьяне Анатольевне даже помочь некому. Ведь сотрудники правоохранительных органов, может быть, виновной ее считают. А я уверена, что Бурлаева ни в чем не виновата. А уж если мне удастся найти убийцу…
– Ага, размечталась, – присвистнул Павлик Старовойтов. – Это не так-то просто. Кто знает, кто мог решиться подсыпать яд в продукцию хладокомбината?
– Я знаю, – неожиданно произнесла Моршакова с важным видом, хотя Павлик даже и не ждал, что кто-то из работников редакции откликнется на этот риторический вопрос. – Это же так очевидно. Я даже знаю, как его найти.
– Вы знаете? – чуть ли не хором воскликнули мы все вместе.
Галина Сергеевна вообще всегда отличалась сообразительностью и богатой фантазией. Она постоянно предлагала почти мистические версии произошедшего. В основном во всех смертных грехах она винила инопланетян. Такое ощущение, что эти милые зеленые гуманоиды только и делают, что истребляют род человеческий. Так, наверное, и есть, по мнению Моршаковой. Поэтому когда Галина Сергеевна предупредила, что у нее есть версия произошедшего, я тут же подумала о том, что сейчас еще одно преступление будет записано на счет ино-планетных существ.
– Нет, это не инопланетяне, – сразу же предупредила нас Галина Сергеевна, и мы с облегчением выдохнули. – Это маньяк! Знаете, я в одной газете читала, что есть такие люди, которые испытывают неимоверное удовольствие, когда наблюдают за смертью с экрана. Ну, любители триллеров, фильмов ужасов и прочей ерунды. А в последнее время, после всяких разговоров психологов, таких фильмов стало меньше. Вот этот маньяк и решил разнообразить себе жизнь таким способом.
Мы молчали. Пожалуй, эта версия была даже круче версии об инопланетянах. Не было слов даже возразить Галине Сергеевне, только Павлик втихомолку хихикнул.
– А что! – продолжала Галина Сергеевна. – Я даже знаю, как этого типа можно найти. Надо связаться с психбольницами нашего города. Если этот любитель острых ощущений уже дошел до убийств, значит, он клинически болен и стоит на учете в психоневрологическом диспансере. Достаточно только выяснить, как удалось ему подложить цианид…
– Все, хватит, Галина Сергеевна, – первым не выдержал Валера. – Вы, конечно, женщина умная, но чтобы до такого додуматься…
– Что? – возмутилась Моршакова, но тут же произнесла спокойным тоном: – Сами потом будете жалеть, что не послушали меня.
В чем уж я точно была уверена, так это в том, что к этой версии мы никогда не вернемся. Но тем не менее вопрос оставался не разрешенным. Галина Сергеевна своим предположением только развеселила нас. Неужели Моршакова на самом деле так думает?
– Да-а-а… Бурлаева влипла по самое не хочу… – задумчиво произнес Павлик Старовойтов, покосившись на пустующее кресло героини.
– Все дело в конкуренции, – неожиданно сказал Валера. – Ведь после такого публичного происшествия не каждый решится купить продукцию ее хладокомбината. Разумеется, снизится объем продаж. Возникнут финансовые проблемы. А там уже недалеко и до разорения.
– Какие конкуренты? – удивилась Лера Казаринова. – Разве хладокомбинат Бурлаевой не единственный в городе?
– Нет, конечно, – отозвался Гурьев. – Я знаю еще по крайней мере два предприятия, которые работают в этой отрасли производства.
– А ты-то откуда знаешь?
– Я знаю все! – важно сказал Валера. – Есть еще огромный комбинат, который находится на окраине города. Там тоже производят мороженое. Я, кстати, немного знаком с генеральным директором этого предприятия. Елена Егоровна Коневская училась со мной в одной группе…
– Ты, кажется, учился на филологическом факультете в университете, – перебивая его, напомнила Галина Сергеевна. – Его выпускники очень редко идут в бизнес.
– Ну, не скажите, Галина Сергеевна, – протянул Гурьев. – В бизнес идут все, кому не лень. А Лена у нас проучилась всего два года, а потом бросила учебу. Кажется, она поступила в экономический институт. Она еще тогда начинала заниматься бизнесом. А теперь вон как развернулась.
– Что же ты до этого молчал? – набросилась на него Лера. – Мы бы твою Коневскую пригласили на программу.
– А у меня никто ничего не спрашивал, – отмахнулся Валерка.
– Ну вот, ты с ней и поговоришь насчет нашего происшествия, – тут же сориентировалась я, обращаясь к Гурьеву. – Может быть, Елена Егоровна что-то знает.
– Это именно она-то и подстроила отравление, – выдвинул новую версию Павлик. – Чего с ней разговаривать, к ней ментов вызывать надо. Чистосердечное признание, как говорится…
– Я все выясню, – с готовностью отозвался Валерка и тут же добавил: – Только завтра, а то сейчас уже поздно.
Валерка уже встал, чтобы выйти из кабинета, но его остановила Казаринова:
– Стой, ты же говорил, что есть еще какой-то хладокомбинат.
– Еще? Да, есть, – ответил Гурьев, оборачиваясь к нам, остановившись на пороге. – Комбинат «Прохлада». Но я про это предприятие почти ничего не знаю. Так что придется эту фирмочку вам самим трясти.
– Ничего, мы все выясним, – с уверенностью в голосе ответила я, обводя взглядом работников редакции.
Еще бы не выяснить! Столько раз я распутывала самые сложные дела благодаря слаженным действиям своих коллег. А уже проработать конкурентов Бурлаевой, так это вообще плевое дело. Конечно, надо было бы поговорить с самой Татьяной Анатольевной. Уж она бы точно указала на тех, кто хочет завалить ее бизнес. Только вот сейчас Бурлаева для нас недосягаема. Сотрудники правоохранительных органов отпустят ее не скоро. Наверное, она проведет в управлении всю ночь. Убийство все-таки!
– Ирина, что там случилось? – спросил взволнованно Володя, помогая мне раздеться в прихожей. – С тобой все нормально?
Я уже хотел к тебе в редакцию приехать, когда по телевидению сообщили, что прямой эфир программы «Женское счастье» сорван по техническим причинам…
– А на каком моменте прекратили съемку? – заинтересовалась я, зная о том, что муж не отрываясь просмотрел всю программу.
– Когда в зрительных рядах началась какая-то суматоха, – рассказал Володя. – Я ничего не понял, потом позвонил вам в редакцию, но никто трубку не брал. Ты где была?
– У Кошелева, – безрадостно ответила я.
– Что, опять кричал? Бедненькая ты моя… – жалостливо произнес Володя. – Теперь-то ты в чем виновата?
Я неопределенно пожала плечами. Из кухни доносился приятный запах. Володя опять постарался и приготовил для меня ужин. Есть не хотелось. Как только вспомню, что произошло со зрительницей после безобидной порции мороженого, так тут же аппетит пропадает.
– Ладно тебе, Ирина, не расстраивайся, – успокаивал меня муж. – Кошелеву только дай повод покричать… Ты же ни в чем не виновата. Не обращай на него внимания. Подумаешь, эфир программы сорван. Больше чем уверен, это из-за какого-то пустяка. Что, какая-то из камер дала сбой?
– Нет, хуже, – безрадостно ответила я, усаживаясь в кресло в гостиной.
– Ты что, есть не будешь?
– Нет, не хочу. Я так устала. Самое обидное, Володя, что мы так старались, материал готовили, сценарий писали, репортаж смонтировали… Во время прямого эфира все шло тоже просто замечательно. А тут такое!..
– Так что случилось? – настойчиво спросил Володя.
– Очень похоже на убийство прямо в студии, – коротко ответила я.
– Убийство? – удивился Володя и даже подскочил ко мне ближе. – Не было же слышно ни выстрелов, ни криков… Какое убийство?
– Отравление.
– Мороженым? – догадался Володя, и в его голосе послышалась усмешка.
Я кивнула головой. Муж еще некоторое время постоял рядом со мной, а потом присел на диван, уставившись на меня широко открытыми глазами. Володя даже не стал выспрашивать подробности, а только произнес:
– Ирина, тебя же это не касается. Только не надо опять искать виноватого. Для этого есть целое ведомство. Министерство внутренних дел называется. Вот пусть милиция и разыскивает преступников.
Так я и знала! Стоило мне только заикнуться, что в студии произошло преступление, как Володя тут же догадался, что я возьмусь за его расследование. Так бывало уже не один раз. Ну не могу я оставаться в стороне, когда с человеком произошла беда. К тому же во всем случившемся есть и моя вина. Если бы я назначила экспертизу каждой порции принесенного в студию мороженого… Если бы я вообще отказалась от этого угощения зрителей… А теперь пострадал совершенно не повинный ни в чем человек.
Знаю я работу этих сотрудников внутренних дел. Для них все очевидно. Виновата сама Татьяна Анатольевна. Ведь именно на ее предприятии был изготовлен отравленный продукт. Но Бурлаева здесь ни при чем. Я же видела, как она отреагировала на происшествие в студии. Не может быть, чтобы она сама все подстроила. Да и зачем ей это?
– После такого происшествия как бы хладокомбинат вообще не закрыли, – произнес Володя.
– Что? Его могут закрыть? – встрепенулась я.
– А почему бы и нет, – хмыкнул муж, – Теперь на предприятие нагрянут разные проверки… Если захотят, то обязательно найдут какую-нибудь погрешность в производстве. А может быть, даже и разбираться не станут, закроют, и все.
– И после этого ты говоришь, что мне не следует соваться в расследование?
– А твое какое дело? – воскликнул Володя. – Ирина, пусть менты и разбираются. В конце концов, ты…
– Надо помочь Бурлаевой, – перебила я мужа. – Она ни в чем не виновата.
– Может быть, и не виновата, – согласился Володя. – Только ты тоже ни при чем.
В принципе, Володя был прав. Я в этой ситуации могу просто оставаться в стороне. Не я же подсыпала отраву в мороженое. И вообще, у меня и без того забот полно. После сорванного прямого эфира Евгений Иванович Кошелев возьмется всерьез за нашу программу, и следующую передачу придется готовить еще тщательнее. Но я так не могу. Что поделать. Так уж я воспитана. Если человек попал в беду, я не могу оставаться в стороне. К тому же много сил и времени не потребуется для этого расследования. Достаточно только потрясти конкурентов Татьяны Анатольевны.
– Володя, а ты случайно ничего не знаешь о хладокомбинате «Прохлада»? – спросила я у Володи.
– «Прохлада»? – переспросил муж, посмотрев на меня внимательно.
Он заметил блеск в моих глазах и понял, что возражать бесполезно. Навряд ли ему удастся уговорить меня не заниматься расследованием, если у меня уже появились кое-какие идеи.
– Ты думаешь, что отравление в студии – это дело рук конкурентов? – уточнил муж и после того, как я утвердительно кивнула головой, продолжил: – Скорее всего так оно и есть. Кому еще нужен развал хладокомбината, как не конкурентам. Только я тебе в этом деле не помощник.
Володька развел руки в стороны.
Ну что же, придется за все браться самой. Ничего, прорвемся, вздохнув, подумала я и уже встала с кресла, чтобы отправиться в спальню, как вдруг зазвонил телефон.
– Кто это так поздно? – растерялся Володька, посмотрев на меня, и схватил трубку. – Да, слушаю… Валера? А что так поздно?… Сейчас я ее позову.
Володя протянул мне трубку с недовольным видом.
Звонил Валерка Гурьев. Если он решился связаться со мной в одиннадцать часов вечера, значит, что-то серьезное. Скорее всего это касается расследования трагедии, произошедшей на программе. Мои предположения оправдались.
– Ирина, у тебя ручка далеко? – начал Валерка бодрым голосом. Он еще не ложился спать. – Записывай. Я все узнал о хладокомбинате «Прохлада».
– Вот молодец, Валера, – вскрикнула я восторженно, чем вызвала недовольство мужа. Володя демонстративно хмыкнул и пошел в спальню. – Что узнал?
– Записывай адрес. Нелли Максимовна Хохлова, генеральный директор. Одна ты туда не суйся, – предупредил меня Гурьев. – Я с Костиком Шиловым связался. Он завтра за тобой заедет, будь готова.
– Спасибо, Валера, – бросила я на прощание и положила трубку.
«Вот и ладненько», – немного приободрившись, подумала я, свернула листок с координатами хладокомбината Хохловой и вложила его в свой ежедневник. Я так и знала, что Костик Шилов подключится к расследованию. Костик работает у нас на ГТРК водителем при руководстве, но очень часто помогает нашей редакции. Причина – тщательно скрываемая симпатия к моей персоне, хотя об этом уже знают все коллеги. Костик готов ради меня пойти на любые жертвы. Уверена, что, как только Валерка намекнул, что у нас чрезвычайное происшествие в студии, Костик тут же предложил свои услуги.
Глава 2
Валера Гурьев, который работает репортером «Криминальной хроники» на областном телевидении, частенько бывает в нашем кабинете. Непосредственно рабочими обязанностями он с редакцией программы «Женское счастье» никак не связан, но проводит с нами почти все свободное время. Дело тут скорее в личной симпатии и привязанности. Мы с Валерой знакомы давно и, кажется, надолго. Он частенько выпутывал меня из всевозможных передряг благодаря своим обширным знакомствам практически по всему городу. Валера знает все и всех.
– И ты туда же. Весь аппетит испортили, – буркнул недовольно Павлик и поставил обратно в холодильный шкаф все порции.
– Ничего, переживешь, – машинально ответил Валера и обратился ко мне: – Ирина, спасибо тебе за материал для «Криминальной хроники». У нас сейчас как раз затишье в работе. Такое ощущение, что все бандиты города уже пойманы. А тут такое происшествие, причем почти в прямом эфире. Это же сенсация.
– Ничего себе сенсация! Вот когда Евгений Иванович закроет «Женское счастье», тогда будет сенсация, – заметила я. – Он сегодня так на нас кричал. Такое ощущение, что это мы яд подсыпали.
– Ну и правильно. Ваша сахарно-ванильная программа уже всем порядком надоела, – усмехнулся Гурьев. – Подумаешь, всплакнут над ее безвременной кончиной несколько домохозяек нашего города.
– А ты и рад! – упрекнула его Моршакова. – Нельзя наживаться на ошибках своих товарищей.
– Я не наживаюсь, – парировал Валера. – Мне какой сказали материал подготовить, такой я и сделал. Кстати, успел кое-что новенькое узнать. Вам интересно?
– Что новенькое? – спросила я.
– В одном из стаканчиков с мороженым, по предварительным предположениям экспертов, на самом деле был яд, – важно сказал Валера.
– Это мы и без тебя знали, – отозвался Павлик.
– Доза была очень большой, поэтому смерть наступила почти мгновенно, – продолжил Гурьев, не обращая внимания на замечание Старовойтова. – Если бы отравы было чуть меньше, то пострадавшую можно было бы спасти.
– А какой именно яд был в стаканчике? – спросила Галина Сергеевна.
– Какой-то цианид. Это пока по результатам предварительной экспертизы, – уточнил Гурьев. – Когда проведут основательное исследование, определят точно. Скорее всего это цианистый калий.
– Где же его преступники взяли? – заинтересовалась Лера.
– Скорее всего у каких-нибудь торговцев всякой такой гадостью, – предположил Павлик. – Можно найти каналы продажи ядов.
– Конечно, можно, – согласился Валерка. – Но это для милиции осложнит поиски преступников. Обычно такие покупки никак документально не оформляются.
– А чего его искать? Разве и так не понятно, кто эту женщину отравил? – хмыкнул Старовойтов, многозначительным взглядом обвел всех нас и, не дождавшись вопросов, продолжил: – Сама Бурлаева. Вы же помните, как Татьяна Анатольевна настойчиво предлагала нам угостить зрителей в студии продукцией своего хладокомбината. Я тогда еще подумал, что она это специально советует в рекламных целях.
А чья была идея пометить партию мороженого, которое доставят в студию для прямого эфира? Опять же Бурлаевой. И менты тоже за нее не просто так схватились. Если бы она была совершенно ни при чем, то ее бы не увезли в милицию для объяснений.
Мы все дружно переглянулись, не ожидая от Павлика такой версии, которую он еще и сумел подкрепить вполне весомыми аргументами. А ведь Павлик прав. Сама же Бурлаева была инициатором угощения гостей в студии. Я совершенно не почувствовала в этом никакого подвоха, поэтому с радостью согласилась, когда Татьяна Анатольевна предложила и стаканчики украсить.
– Чушь все это, Павлик, – первой подала голос Лера Казаринова после затянувшейся паузы. – Зачем надо было Бурлаевой травить совершенно незнакомую ей женщину? То, что она предложила привезти в студию продукцию своего хладокомбината, вполне логично. Все героини стремятся чем-то похвалиться в прямом эфире. Если мы приглашаем какого-то дизайнера, то он показывает свою коллекцию, флориста – он украшает студию цветами, парикмахера – тут же эксперименты с прическами. А украсить партию мороженого для программы она хотела не со зла, а от чистого сердца. Татьяна Анатольевна старалась, чтобы все прошло на высшем уровне. А то, что за нее сотрудники правоохранительных органов принялись, так это же вполне логично. Бурлаева – владелица хладокомбината, кому, как не ей, отвечать за свою продукцию.
– Молодец, тезка, – похвалил Казаринову Валера. – Все по полочкам разложила.
– А если не сама Бурлаева, то кто? – немного обиженно спросил Павлик, и в редакции опять повисло тягостное молчание.
Действительно, кому надо было убивать несчастную женщину? Причем именно во время прямого эфира? Кто осмелился перехватить партию мороженого и добавить в лакомство яд?
Я совершенно терялась в догадках. Похоже было, что и у коллег не было никаких версий на этот счет. Лицо Валерия выражало полную растерянность, Казаринова хмуро морщила лобик, а Павлик беззаботно раскачивался на стуле.
– А женщину-то жалко, – произнесла Лера с сожалением в голосе. – Может быть, ее-то именно и хотели убить? Так все точно подстроили…
– Кстати, менты основные свои усилия направили именно в эту сторону. Сотрудники правоохранительных органов сошлись во мнении, что именно эту Веру и хотели прикончить. Они уже выяснили, кто она по профессии, замужем, не замужем, все такое… – рассказал Валера, недовольно хмыкнув.
– Вот и хорошо, – радостно воскликнула я. – Это как раз их работа. А мое дело – помочь героине, которая по моей же вине оказалась в такой передряге. А потом, честь программы тоже подпорчена! Эту женщину, конечно, жалко. Не хотела бы я оказаться на ее месте. Такая нелепая смерть, – вздохнув, произнесла я. – Но Татьяне Анатольевне даже помочь некому. Ведь сотрудники правоохранительных органов, может быть, виновной ее считают. А я уверена, что Бурлаева ни в чем не виновата. А уж если мне удастся найти убийцу…
– Ага, размечталась, – присвистнул Павлик Старовойтов. – Это не так-то просто. Кто знает, кто мог решиться подсыпать яд в продукцию хладокомбината?
– Я знаю, – неожиданно произнесла Моршакова с важным видом, хотя Павлик даже и не ждал, что кто-то из работников редакции откликнется на этот риторический вопрос. – Это же так очевидно. Я даже знаю, как его найти.
– Вы знаете? – чуть ли не хором воскликнули мы все вместе.
Галина Сергеевна вообще всегда отличалась сообразительностью и богатой фантазией. Она постоянно предлагала почти мистические версии произошедшего. В основном во всех смертных грехах она винила инопланетян. Такое ощущение, что эти милые зеленые гуманоиды только и делают, что истребляют род человеческий. Так, наверное, и есть, по мнению Моршаковой. Поэтому когда Галина Сергеевна предупредила, что у нее есть версия произошедшего, я тут же подумала о том, что сейчас еще одно преступление будет записано на счет ино-планетных существ.
– Нет, это не инопланетяне, – сразу же предупредила нас Галина Сергеевна, и мы с облегчением выдохнули. – Это маньяк! Знаете, я в одной газете читала, что есть такие люди, которые испытывают неимоверное удовольствие, когда наблюдают за смертью с экрана. Ну, любители триллеров, фильмов ужасов и прочей ерунды. А в последнее время, после всяких разговоров психологов, таких фильмов стало меньше. Вот этот маньяк и решил разнообразить себе жизнь таким способом.
Мы молчали. Пожалуй, эта версия была даже круче версии об инопланетянах. Не было слов даже возразить Галине Сергеевне, только Павлик втихомолку хихикнул.
– А что! – продолжала Галина Сергеевна. – Я даже знаю, как этого типа можно найти. Надо связаться с психбольницами нашего города. Если этот любитель острых ощущений уже дошел до убийств, значит, он клинически болен и стоит на учете в психоневрологическом диспансере. Достаточно только выяснить, как удалось ему подложить цианид…
– Все, хватит, Галина Сергеевна, – первым не выдержал Валера. – Вы, конечно, женщина умная, но чтобы до такого додуматься…
– Что? – возмутилась Моршакова, но тут же произнесла спокойным тоном: – Сами потом будете жалеть, что не послушали меня.
В чем уж я точно была уверена, так это в том, что к этой версии мы никогда не вернемся. Но тем не менее вопрос оставался не разрешенным. Галина Сергеевна своим предположением только развеселила нас. Неужели Моршакова на самом деле так думает?
– Да-а-а… Бурлаева влипла по самое не хочу… – задумчиво произнес Павлик Старовойтов, покосившись на пустующее кресло героини.
– Все дело в конкуренции, – неожиданно сказал Валера. – Ведь после такого публичного происшествия не каждый решится купить продукцию ее хладокомбината. Разумеется, снизится объем продаж. Возникнут финансовые проблемы. А там уже недалеко и до разорения.
– Какие конкуренты? – удивилась Лера Казаринова. – Разве хладокомбинат Бурлаевой не единственный в городе?
– Нет, конечно, – отозвался Гурьев. – Я знаю еще по крайней мере два предприятия, которые работают в этой отрасли производства.
– А ты-то откуда знаешь?
– Я знаю все! – важно сказал Валера. – Есть еще огромный комбинат, который находится на окраине города. Там тоже производят мороженое. Я, кстати, немного знаком с генеральным директором этого предприятия. Елена Егоровна Коневская училась со мной в одной группе…
– Ты, кажется, учился на филологическом факультете в университете, – перебивая его, напомнила Галина Сергеевна. – Его выпускники очень редко идут в бизнес.
– Ну, не скажите, Галина Сергеевна, – протянул Гурьев. – В бизнес идут все, кому не лень. А Лена у нас проучилась всего два года, а потом бросила учебу. Кажется, она поступила в экономический институт. Она еще тогда начинала заниматься бизнесом. А теперь вон как развернулась.
– Что же ты до этого молчал? – набросилась на него Лера. – Мы бы твою Коневскую пригласили на программу.
– А у меня никто ничего не спрашивал, – отмахнулся Валерка.
– Ну вот, ты с ней и поговоришь насчет нашего происшествия, – тут же сориентировалась я, обращаясь к Гурьеву. – Может быть, Елена Егоровна что-то знает.
– Это именно она-то и подстроила отравление, – выдвинул новую версию Павлик. – Чего с ней разговаривать, к ней ментов вызывать надо. Чистосердечное признание, как говорится…
– Я все выясню, – с готовностью отозвался Валерка и тут же добавил: – Только завтра, а то сейчас уже поздно.
Валерка уже встал, чтобы выйти из кабинета, но его остановила Казаринова:
– Стой, ты же говорил, что есть еще какой-то хладокомбинат.
– Еще? Да, есть, – ответил Гурьев, оборачиваясь к нам, остановившись на пороге. – Комбинат «Прохлада». Но я про это предприятие почти ничего не знаю. Так что придется эту фирмочку вам самим трясти.
– Ничего, мы все выясним, – с уверенностью в голосе ответила я, обводя взглядом работников редакции.
Еще бы не выяснить! Столько раз я распутывала самые сложные дела благодаря слаженным действиям своих коллег. А уже проработать конкурентов Бурлаевой, так это вообще плевое дело. Конечно, надо было бы поговорить с самой Татьяной Анатольевной. Уж она бы точно указала на тех, кто хочет завалить ее бизнес. Только вот сейчас Бурлаева для нас недосягаема. Сотрудники правоохранительных органов отпустят ее не скоро. Наверное, она проведет в управлении всю ночь. Убийство все-таки!
– Ирина, что там случилось? – спросил взволнованно Володя, помогая мне раздеться в прихожей. – С тобой все нормально?
Я уже хотел к тебе в редакцию приехать, когда по телевидению сообщили, что прямой эфир программы «Женское счастье» сорван по техническим причинам…
– А на каком моменте прекратили съемку? – заинтересовалась я, зная о том, что муж не отрываясь просмотрел всю программу.
– Когда в зрительных рядах началась какая-то суматоха, – рассказал Володя. – Я ничего не понял, потом позвонил вам в редакцию, но никто трубку не брал. Ты где была?
– У Кошелева, – безрадостно ответила я.
– Что, опять кричал? Бедненькая ты моя… – жалостливо произнес Володя. – Теперь-то ты в чем виновата?
Я неопределенно пожала плечами. Из кухни доносился приятный запах. Володя опять постарался и приготовил для меня ужин. Есть не хотелось. Как только вспомню, что произошло со зрительницей после безобидной порции мороженого, так тут же аппетит пропадает.
– Ладно тебе, Ирина, не расстраивайся, – успокаивал меня муж. – Кошелеву только дай повод покричать… Ты же ни в чем не виновата. Не обращай на него внимания. Подумаешь, эфир программы сорван. Больше чем уверен, это из-за какого-то пустяка. Что, какая-то из камер дала сбой?
– Нет, хуже, – безрадостно ответила я, усаживаясь в кресло в гостиной.
– Ты что, есть не будешь?
– Нет, не хочу. Я так устала. Самое обидное, Володя, что мы так старались, материал готовили, сценарий писали, репортаж смонтировали… Во время прямого эфира все шло тоже просто замечательно. А тут такое!..
– Так что случилось? – настойчиво спросил Володя.
– Очень похоже на убийство прямо в студии, – коротко ответила я.
– Убийство? – удивился Володя и даже подскочил ко мне ближе. – Не было же слышно ни выстрелов, ни криков… Какое убийство?
– Отравление.
– Мороженым? – догадался Володя, и в его голосе послышалась усмешка.
Я кивнула головой. Муж еще некоторое время постоял рядом со мной, а потом присел на диван, уставившись на меня широко открытыми глазами. Володя даже не стал выспрашивать подробности, а только произнес:
– Ирина, тебя же это не касается. Только не надо опять искать виноватого. Для этого есть целое ведомство. Министерство внутренних дел называется. Вот пусть милиция и разыскивает преступников.
Так я и знала! Стоило мне только заикнуться, что в студии произошло преступление, как Володя тут же догадался, что я возьмусь за его расследование. Так бывало уже не один раз. Ну не могу я оставаться в стороне, когда с человеком произошла беда. К тому же во всем случившемся есть и моя вина. Если бы я назначила экспертизу каждой порции принесенного в студию мороженого… Если бы я вообще отказалась от этого угощения зрителей… А теперь пострадал совершенно не повинный ни в чем человек.
Знаю я работу этих сотрудников внутренних дел. Для них все очевидно. Виновата сама Татьяна Анатольевна. Ведь именно на ее предприятии был изготовлен отравленный продукт. Но Бурлаева здесь ни при чем. Я же видела, как она отреагировала на происшествие в студии. Не может быть, чтобы она сама все подстроила. Да и зачем ей это?
– После такого происшествия как бы хладокомбинат вообще не закрыли, – произнес Володя.
– Что? Его могут закрыть? – встрепенулась я.
– А почему бы и нет, – хмыкнул муж, – Теперь на предприятие нагрянут разные проверки… Если захотят, то обязательно найдут какую-нибудь погрешность в производстве. А может быть, даже и разбираться не станут, закроют, и все.
– И после этого ты говоришь, что мне не следует соваться в расследование?
– А твое какое дело? – воскликнул Володя. – Ирина, пусть менты и разбираются. В конце концов, ты…
– Надо помочь Бурлаевой, – перебила я мужа. – Она ни в чем не виновата.
– Может быть, и не виновата, – согласился Володя. – Только ты тоже ни при чем.
В принципе, Володя был прав. Я в этой ситуации могу просто оставаться в стороне. Не я же подсыпала отраву в мороженое. И вообще, у меня и без того забот полно. После сорванного прямого эфира Евгений Иванович Кошелев возьмется всерьез за нашу программу, и следующую передачу придется готовить еще тщательнее. Но я так не могу. Что поделать. Так уж я воспитана. Если человек попал в беду, я не могу оставаться в стороне. К тому же много сил и времени не потребуется для этого расследования. Достаточно только потрясти конкурентов Татьяны Анатольевны.
– Володя, а ты случайно ничего не знаешь о хладокомбинате «Прохлада»? – спросила я у Володи.
– «Прохлада»? – переспросил муж, посмотрев на меня внимательно.
Он заметил блеск в моих глазах и понял, что возражать бесполезно. Навряд ли ему удастся уговорить меня не заниматься расследованием, если у меня уже появились кое-какие идеи.
– Ты думаешь, что отравление в студии – это дело рук конкурентов? – уточнил муж и после того, как я утвердительно кивнула головой, продолжил: – Скорее всего так оно и есть. Кому еще нужен развал хладокомбината, как не конкурентам. Только я тебе в этом деле не помощник.
Володька развел руки в стороны.
Ну что же, придется за все браться самой. Ничего, прорвемся, вздохнув, подумала я и уже встала с кресла, чтобы отправиться в спальню, как вдруг зазвонил телефон.
– Кто это так поздно? – растерялся Володька, посмотрев на меня, и схватил трубку. – Да, слушаю… Валера? А что так поздно?… Сейчас я ее позову.
Володя протянул мне трубку с недовольным видом.
Звонил Валерка Гурьев. Если он решился связаться со мной в одиннадцать часов вечера, значит, что-то серьезное. Скорее всего это касается расследования трагедии, произошедшей на программе. Мои предположения оправдались.
– Ирина, у тебя ручка далеко? – начал Валерка бодрым голосом. Он еще не ложился спать. – Записывай. Я все узнал о хладокомбинате «Прохлада».
– Вот молодец, Валера, – вскрикнула я восторженно, чем вызвала недовольство мужа. Володя демонстративно хмыкнул и пошел в спальню. – Что узнал?
– Записывай адрес. Нелли Максимовна Хохлова, генеральный директор. Одна ты туда не суйся, – предупредил меня Гурьев. – Я с Костиком Шиловым связался. Он завтра за тобой заедет, будь готова.
– Спасибо, Валера, – бросила я на прощание и положила трубку.
«Вот и ладненько», – немного приободрившись, подумала я, свернула листок с координатами хладокомбината Хохловой и вложила его в свой ежедневник. Я так и знала, что Костик Шилов подключится к расследованию. Костик работает у нас на ГТРК водителем при руководстве, но очень часто помогает нашей редакции. Причина – тщательно скрываемая симпатия к моей персоне, хотя об этом уже знают все коллеги. Костик готов ради меня пойти на любые жертвы. Уверена, что, как только Валерка намекнул, что у нас чрезвычайное происшествие в студии, Костик тут же предложил свои услуги.
Глава 2
Проснулась я рано. Володя еще мерно посапывал рядом, уткнувшись носом в подушку. Будить его я не стала. Пусть отдохнет как следует. Я осторожно поднялась с кровати, стараясь не шуметь, и пробралась в зал. Набрав номер домашнего телефона Шилова, я вслушалась в гудки. Никто не отвечал. Неужели Шилов забыл о своем обещании? Я набрала номер радиотелефона в служебной машине Костика и замерла в ожидании.
– Да, слушаю, – отозвался Костик бодрым голосом.
– Костик, ты где сейчас? – поинтересовалась я.
– Как это где? – хмыкнул Шилов. – У твоего подъезда. Тебя поджидаю. Между прочим, ты опаздываешь на свидание уже на полчаса.
– На какое свидание? – не поняла я.
– Я же вчера просил Гурьева, чтобы он сказал, что я буду тебя ждать у подъезда в восемь часов. Он что, ничего не говорил?
– Говорил, – буркнула я. – Сейчас спущусь.
Минут десять мне потребовалось на утренний туалет и макияж. Одевалась я торопливо, чтобы не заставлять Костика ждать еще дольше. Я схватила свою сумку и пробралась в прихожую, чтобы обуться.
– Ирина, ты куда? – раздался голос мужа, и Володя предстал передо мной прямо в пижаме.
– Я? Мне надо, Володечка… Я тебя не хотела будить… – растерянно пробормотала я.
– Все! – вскрикнул муж, мгновенно проснувшись. – Я так и думал, что все этим кончится. Бессонные ночи у меня еще впереди. Ты опять по уши погрязнешь в этом расследовании.
– Нет, не по уши. Мы только конкурентов Татьяны Анатольевны проверим, – пообещала я.
– Конечно, конечно, – надул губы Володя.
Я чмокнула мужа в щеку и выпорхнула в коридор.
– Ирина, обедать хоть приедешь? – бросил Володя, выйдя на лестничную площадку, уже когда я бежала вниз.
Я неопределенно махнула рукой. Кто его знает, на сколько растянется разговор с Хохловой. Лишь бы только она сама была на работе, а то еще придется ее разыскивать. Да и станет ли Нелли Максимовна беседовать со мной? Хотя если она сразу же откажет мне в приеме, это уже будет подозрительно. Человек, который ни в чем не виноват, не будет от меня скрываться.
Интересно, а как там дела у Валерки Гурьева? Ему-то проще. Он хоть немного знаком с Еленой Егоровной Коневской, генеральным директором хладокомбината, расположенного на окраине города. А мне как быть? Начинать разговор сразу же с обвинений? Или же сначала разведать обстановку?
Я решительно сделала шаг в направлении машины Костика, которая стояла с торца дома. Шилов никогда не парковался у моего подъезда, чтобы не внушать лишних подозрений Володе. И в гостях у нас Костик бывал не часто, хотя почти каждый день подвозил меня с работы.
– Ира, опять вляпалась? – с какой-то иронией в голосе спросил Костик, как только я уселась в салоне автомобиля. – Кошелев до сих пор никак успокоиться не может. Я его сегодня на работу возил, так он мне все мозги пропесочил. Я у него как будто психологом работаю. Евгений Иванович постоянно своими проблемами со мной делится.
– И какие же у него сейчас проблемы? – отозвалась я.
– Бездарный коллектив редакции программы «Женское счастье», – признался Костик.
– Он что, так и сказал?
– Кошелев еще и не такие выражения употреблял, – усмехнулся Костик. – Теперь он за вас возьмется. Евгений Иванович все грозился взять программу «Женское счастье» под личную опеку, – сообщил Костик, но, заметив мой не очень-то радостный вид, добавил: – А вообще-то он смягчится. Вы же сами ни в чем не виноваты. Кто же знал, что в порции мороженого окажется яд.
– Вот это нам и предстоит выяснить, – произнесла я. – Кто об этом знал? Кому надо было убивать совершенно неповинного человека?
Хладокомбинат «Прохлада» представлял из себя несколько корпусов, огороженных высоким металлическим забором. На его территорию мы проехали без проблем через открытые ворота. И только когда Костик уже припарковался на стоянке перед административным зданием, к нам подошел молодой человек в камуфляжном костюме.
– Доброе утро. У вас пропуска есть? – поинтересовался он вежливо, с интересом осматривая меня. – Вы случайно не Ирина Лебедева? Очень на нее похожи…
– Вы не ошиблись, – ответила я охраннику, протягивая ему журналистское удостоверение.
За несколько лет работы на телевидении я уже привыкла к тому, что некоторые жители города Тарасова узнают меня. В таких случаях я не начинаю жеманничать и кокетничать, как делают другие звезды телеэкрана, а веду себя обычно. Звездной болезни у меня не было и нет.
– Меня не предупреждали о вашем приезде. Вы к кому? – спросил охранник, возвращая мне документ, на который взглянул только мельком.
– Нам бы надо к Хохловой, генеральному директору, – ответила я.
Молодой человек оглянулся на стоянку, а затем опять повернулся к нам.
– Нелли Максимовна у себя должна быть, – сообщил он. – Ее машина здесь.
Охранник кивнул в сторону серебристой «Хонды», припаркованной у проходной хладокомбината. Костик многозначительно присвистнул. Машина была без сомнения очень дорогой.
– Извините, а вы случайно не подскажете, где находится кабинет Хохловой? – поинтересовалась я у охранника, оторвав взгляд от машины.
– В главном корпусе на втором этаже, – объяснил молодой человек.
Через проходную мы прошли спокойно, влившись в толпу шедших на хладокомбинат работников. Никто даже не спросил у нас пропуска.
На втором этаже, помимо кабинета Хохловой, располагался и профсоюзный комитет, и кабинеты заместителей Нелли Максимовны, и юридической отдел. Все двери были закрыты. Костик осторожно постучался в дверь, на которой красовалась табличка с надписью «Генеральный директор ЗАО «Хладокомбинат «Прохлада» Нелли Максимовна Хохлова», и открыл ее.
В приемной, кроме секретаря, было еще несколько посетителей. С краю сидел полноватый мужичок с плешиной на голове, в строгом костюме. Он держал в руках солидную папку, набитую бумагами. За ним расположилась худенькая женщина пенсионного возраста, которая смотрела в пол, даже не поднимая взгляда.
– Добрый день, Нелли Максимовна у себя? – поинтересовалась я.
– Да, а что вы хотели? – спросила секретарша, женщина средних лет в очках в огромной оправе. – Вы по записи?
– Нет, мы не записывались, – честно призналась я. – Но нам нужно поговорить с генеральным директором.
– По какому вопросу? – спросила дотошная секретарша, поправив очки, съехавшие почти на кончик носа.
Мы с Костиком переглянулись. Сказать, что по личному? Но это же не так. По деловому вопросу? Это тоже не пойдет.
– Нам надо с ней поговорить, – повторилась я, не найдя никакого ответа на вопрос секретаря.
– Подождите немного, – предложила она нам занять места на стульях, выстроенных в ряд.
Мы с Костиком присели. В приемной царила гробовая тишина, и только еле слышно из кабинета директора доносился голос, наверное, самой Хохловой, которая с кем-то беседовала по телефону. Разобрать что-то в ее разговоре было невозможно.
– Да, слушаю, – отозвался Костик бодрым голосом.
– Костик, ты где сейчас? – поинтересовалась я.
– Как это где? – хмыкнул Шилов. – У твоего подъезда. Тебя поджидаю. Между прочим, ты опаздываешь на свидание уже на полчаса.
– На какое свидание? – не поняла я.
– Я же вчера просил Гурьева, чтобы он сказал, что я буду тебя ждать у подъезда в восемь часов. Он что, ничего не говорил?
– Говорил, – буркнула я. – Сейчас спущусь.
Минут десять мне потребовалось на утренний туалет и макияж. Одевалась я торопливо, чтобы не заставлять Костика ждать еще дольше. Я схватила свою сумку и пробралась в прихожую, чтобы обуться.
– Ирина, ты куда? – раздался голос мужа, и Володя предстал передо мной прямо в пижаме.
– Я? Мне надо, Володечка… Я тебя не хотела будить… – растерянно пробормотала я.
– Все! – вскрикнул муж, мгновенно проснувшись. – Я так и думал, что все этим кончится. Бессонные ночи у меня еще впереди. Ты опять по уши погрязнешь в этом расследовании.
– Нет, не по уши. Мы только конкурентов Татьяны Анатольевны проверим, – пообещала я.
– Конечно, конечно, – надул губы Володя.
Я чмокнула мужа в щеку и выпорхнула в коридор.
– Ирина, обедать хоть приедешь? – бросил Володя, выйдя на лестничную площадку, уже когда я бежала вниз.
Я неопределенно махнула рукой. Кто его знает, на сколько растянется разговор с Хохловой. Лишь бы только она сама была на работе, а то еще придется ее разыскивать. Да и станет ли Нелли Максимовна беседовать со мной? Хотя если она сразу же откажет мне в приеме, это уже будет подозрительно. Человек, который ни в чем не виноват, не будет от меня скрываться.
Интересно, а как там дела у Валерки Гурьева? Ему-то проще. Он хоть немного знаком с Еленой Егоровной Коневской, генеральным директором хладокомбината, расположенного на окраине города. А мне как быть? Начинать разговор сразу же с обвинений? Или же сначала разведать обстановку?
Я решительно сделала шаг в направлении машины Костика, которая стояла с торца дома. Шилов никогда не парковался у моего подъезда, чтобы не внушать лишних подозрений Володе. И в гостях у нас Костик бывал не часто, хотя почти каждый день подвозил меня с работы.
– Ира, опять вляпалась? – с какой-то иронией в голосе спросил Костик, как только я уселась в салоне автомобиля. – Кошелев до сих пор никак успокоиться не может. Я его сегодня на работу возил, так он мне все мозги пропесочил. Я у него как будто психологом работаю. Евгений Иванович постоянно своими проблемами со мной делится.
– И какие же у него сейчас проблемы? – отозвалась я.
– Бездарный коллектив редакции программы «Женское счастье», – признался Костик.
– Он что, так и сказал?
– Кошелев еще и не такие выражения употреблял, – усмехнулся Костик. – Теперь он за вас возьмется. Евгений Иванович все грозился взять программу «Женское счастье» под личную опеку, – сообщил Костик, но, заметив мой не очень-то радостный вид, добавил: – А вообще-то он смягчится. Вы же сами ни в чем не виноваты. Кто же знал, что в порции мороженого окажется яд.
– Вот это нам и предстоит выяснить, – произнесла я. – Кто об этом знал? Кому надо было убивать совершенно неповинного человека?
Хладокомбинат «Прохлада» представлял из себя несколько корпусов, огороженных высоким металлическим забором. На его территорию мы проехали без проблем через открытые ворота. И только когда Костик уже припарковался на стоянке перед административным зданием, к нам подошел молодой человек в камуфляжном костюме.
– Доброе утро. У вас пропуска есть? – поинтересовался он вежливо, с интересом осматривая меня. – Вы случайно не Ирина Лебедева? Очень на нее похожи…
– Вы не ошиблись, – ответила я охраннику, протягивая ему журналистское удостоверение.
За несколько лет работы на телевидении я уже привыкла к тому, что некоторые жители города Тарасова узнают меня. В таких случаях я не начинаю жеманничать и кокетничать, как делают другие звезды телеэкрана, а веду себя обычно. Звездной болезни у меня не было и нет.
– Меня не предупреждали о вашем приезде. Вы к кому? – спросил охранник, возвращая мне документ, на который взглянул только мельком.
– Нам бы надо к Хохловой, генеральному директору, – ответила я.
Молодой человек оглянулся на стоянку, а затем опять повернулся к нам.
– Нелли Максимовна у себя должна быть, – сообщил он. – Ее машина здесь.
Охранник кивнул в сторону серебристой «Хонды», припаркованной у проходной хладокомбината. Костик многозначительно присвистнул. Машина была без сомнения очень дорогой.
– Извините, а вы случайно не подскажете, где находится кабинет Хохловой? – поинтересовалась я у охранника, оторвав взгляд от машины.
– В главном корпусе на втором этаже, – объяснил молодой человек.
Через проходную мы прошли спокойно, влившись в толпу шедших на хладокомбинат работников. Никто даже не спросил у нас пропуска.
На втором этаже, помимо кабинета Хохловой, располагался и профсоюзный комитет, и кабинеты заместителей Нелли Максимовны, и юридической отдел. Все двери были закрыты. Костик осторожно постучался в дверь, на которой красовалась табличка с надписью «Генеральный директор ЗАО «Хладокомбинат «Прохлада» Нелли Максимовна Хохлова», и открыл ее.
В приемной, кроме секретаря, было еще несколько посетителей. С краю сидел полноватый мужичок с плешиной на голове, в строгом костюме. Он держал в руках солидную папку, набитую бумагами. За ним расположилась худенькая женщина пенсионного возраста, которая смотрела в пол, даже не поднимая взгляда.
– Добрый день, Нелли Максимовна у себя? – поинтересовалась я.
– Да, а что вы хотели? – спросила секретарша, женщина средних лет в очках в огромной оправе. – Вы по записи?
– Нет, мы не записывались, – честно призналась я. – Но нам нужно поговорить с генеральным директором.
– По какому вопросу? – спросила дотошная секретарша, поправив очки, съехавшие почти на кончик носа.
Мы с Костиком переглянулись. Сказать, что по личному? Но это же не так. По деловому вопросу? Это тоже не пойдет.
– Нам надо с ней поговорить, – повторилась я, не найдя никакого ответа на вопрос секретаря.
– Подождите немного, – предложила она нам занять места на стульях, выстроенных в ряд.
Мы с Костиком присели. В приемной царила гробовая тишина, и только еле слышно из кабинета директора доносился голос, наверное, самой Хохловой, которая с кем-то беседовала по телефону. Разобрать что-то в ее разговоре было невозможно.