– Как у вас? – улыбнулась я.
Адам Станиславович строго посмотрел на меня.
– Если бы так, то ему не приходилось бы сейчас чинить мою канализацию, – назидательно сказал он. – Но в своей области он мастер. Странно, что при своей квалификации никак не может найти работу. Впрочем, я полагаю, на жизнь он всегда может себе заработать и без трудовой книжки… Но мы отвлеклись. Давайте покончим с нашим неприятным делом! Итак, какие такие подробности вас интересуют? Только сразу хочу предупредить – никакой особенной вины я за собой не чувствую! Подумаешь, купил краденую вещь! Если мне предлагают что-то за меньшую цену – я беру и не спрашиваю, откуда эта вещь взялась. В наше время это непозволительная роскошь. Но вы верно угадали мое слабое место – ни при каких обстоятельствах я не соглашусь вступать в контакт со следователем. Сидеть в этих душных кабинетах, оправдываться, давать показания… Лучше я выберу вас, хотя, признаться, вы для меня – загадка. Кто знает, что у вас на уме?
– У меня на уме только одно, – сказала я. – Справедливость должна торжествовать, а преступники должны быть наказаны.
– Это довольно распространенная формула, – заметил Адам Станиславович. – Только каждый вкладывает в нее свой смысл… Но, впрочем, я уже сделал свой выбор…
– Тогда скажите, при каких обстоятельствах вы приобрели этот злосчастный телевизор? – спросила я.
– При каких обстоятельствах? – повторил ювелир. – Да при самых заурядных. Было это… Не вспомню сейчас, какое было число – надо будет свериться по календарю… Недели две назад – вы правильно сказали. Я уже закрыл магазин, убрал выручку… По-моему, я уже отужинал. В дверь позвонили. Я открыл, потому что это был тот самый сосед – сантехник.
– Пришлось отключить сигнализацию? – поинтересовалась я.
– Вы шутите! – сердито сказал Адам Станиславович. – Сигнализацию включают на ночь. Было еще совсем не поздно. И потом, я же убедился, что это свой. Неужели вы полагаете, будто я шарахаюсь от любой тени? Меня не так-то просто напугать, уважаемая!
– Нет, просто у меня сложилось впечатление, что вы ставите сигнализацию сразу после закрытия магазина…
– Зачем? Это же лишние деньги! – возразил Адам Станиславович. – Вот по ночам, действительно, немного страшновато… Но слушайте дальше! Сосед извинился и сказал, что тут во дворе один мужик продает телевизор, мол, не заинтересует ли это меня, поскольку телевизора у меня нет. Телевизор хороший, а мужик просит за него всего семь тысяч…
– А ваш сосед знал этого мужика?
– Я его об этом тоже спросил. Сказал, что не знает. Просто тот заехал в наш двор и предлагал телевизор всем подряд.
– Но остановились почему-то на вас…
– Остальным показалось все-таки дорого. Продавец просил семь тысяч.
– Но вы сразу поняли, что это полцены за такую вещь?
– Более того! Мне удалось выторговать полторы тысячи! – не без самодовольства сообщил Адам Станиславович.
– Лихо! – сказала я. – Где же происходил торг – во дворе или у вас дома?
– Вначале мы разговаривали во дворе, – объяснил Адам Станиславович. – Мне хотелось прежде взглянуть на этого человека. Я не слишком-то доверчив.
– Я это уже заметила. Но здесь вас ничего не насторожило?
– Во всяком случае, не слишком, – сказал ювелир. – Во дворе были соседи, да и сам продавец выглядел довольно мирно. Так, какой-то шибздик с извиняющейся улыбкой. Такие вечно находятся под каблуком у жены и тайком попивают горькую. Я, кстати, не сомневался, что он продает собственный телевизор, из дома. Типично запойный вариант – помятая физиономия, весь потрепанный, машина – старенькие «Жигули».
– Простите, но откуда у пропойцы дома «Сони»?! – воскликнула я. – Как это не пришло вам в голову?
– А может, и пришло, – нехотя сказал Адам Станиславович. – Но, с другой стороны, бывают всякие ситуации… Я знал, например, одну семью – жена преуспевающий адвокат, зарабатывает бешеные деньги, может себе позволить каждый выходной проводить на греческих пляжах… А муж, представьте, забулдыга, пробы негде ставить! И между тем жили! Вели, как говорится, совместное хозяйство!
– А потом?
– А что потом? Случилось то, что должно было случиться.
Жена укатила на неделю в Анталию, а муж утонул в Волге. Она, уезжая, запирала квартиру, и он вынужден был ночевать по знакомым. Никто не знает, какой черт понес его в тот день на Волгу – была весна, вот как сейчас…
– Печальная история! – покачала я головой. – Но вы меня убедили. Итак, вы познакомились с продавцом, и он вызвал у вас доверие… Кстати, как его звали?
– Во-первых, о доверии речи не шло! – поправил меня ювелир. – Я просто убедился в безопасности этой сделки. А что касается имени, то мы не представлялись друг другу. Но, помнится, Тимур называл его Толяном…
– Простите, Тимур?
– Ну, так зовут моего соседа. Он, кажется, татарин…
– Но вы говорили, что он не был знаком с продавцом телевизора!
– Да, он так мне сказал. Но вы же знаете, как быстро сходятся эти люди! Достаточно им переброситься парой слов, и они готовы вместе пить водку, обниматься и вообще становятся неразлейвода… Может быть, в этом их сила? Я достаточно трудно схожусь с людьми и не могу судить. Одним словом, Тимур называл его Толяном. Я предпочитал никак его не называть, обращался просто на «вы». Потом он предложил мне опробовать телевизор…
– И вы опробовали?
– Да, на кухне. Мне понравилось, как этот аппарат работает. Я попросил сделать скидку, а когда этот Толян пошел мне навстречу, я уже не стал колебаться – сходил за деньгами и расплатился. По-моему, Толян был очень доволен.
– Ушли они вдвоем? – спросила я.
– Вы намекаете, не ушли ли они вместе? – прищурился Адам Станиславович. – Вряд ли. Была еще зима, морозец. Тимур был в легкой куртке внакидку – под ней одна рубашка. По-моему, он поднялся к себе наверх. А продавец уехал, и больше я его здесь не видел.
– В общем, концы в воду? – заключила я. – И номер машины вы, конечно, не запомнили?
Адам Станиславович почесал лоб над правой бровью, несколько секунд помолчал, а потом неожиданно сказал:
– Вот номер-то я как раз запомнил… Я же говорил вам, что не очень доверчив. Номер я запомнил первым делом, когда вышел во двор. Признаться, я сделал это демонстративно, давая понять, что не собираюсь хлопать ушами.
– И как отреагировал на это Толян? – спросила я.
– Кажется, никак. Ему хотелось побыстрее получить денежки. А вам, разумеется, хочется получить номер машины?
– Была бы очень признательна, – ответила я.
Адам Станиславович усмехнулся, полез в карман и достал оттуда маленькую записную книжку, в кармашек которой был вложен крошечный карандашик. Этим карандашиком Адам Станиславович чиркнул в книжке несколько цифр, вырвал листок и протянул его мне.
– Ну вот, теперь я исповедовался вам полностью, – заключил он. – Отпустите мне грехи?
– Пока я могу сказать вам только спасибо, – ответила я. – Грехи будут вам отпущены, когда вы вернете телевизор законному владельцу.
– Вот это новости! – возмутился ювелир. – А кто вернет мне мои деньги?
– По логике вещей деньги должен вернуть вам Толян, – сказала я. – Как нажитые нечестным путем. Хотя обычно такие люди не любят этого делать. Но мы постараемся его убедить. Когда найдем, конечно.
– Ищи ветра в поле! – сердито произнес Адам Станиславович. – Меня такая перспектива на устраивает! И вообще, откуда мне знать – может, вы таким образом хотите устроить телевизор своему родственнику? Блох, заметьте, это вам не лох! Меня на такое не купишь!
– Простите, не поняла юмора, – сказала я. – Первый раз слышу такое выражение. Вы сказали что-то про Блох…
Адам Станиславович сверкнул негодующе глазами.
– Моя фамилия – Блох! – рявкнул он. – Не притворяйтесь, будто вы этого не знали! Так вот, я вам официально заявляю – не делайте из Блоха лоха! Не получится!
– Извините, но как-то случилось, что я действительно не знала вашей фамилии! – сказала я. – В свою очередь, хочу заявить, что ни в коем случае не собиралась делать из вас лоха. Это во-первых. Во-вторых, эта дикая фантазия, будто я хочу оттяпать у вас телевизор… Что за вздор! Вспомните, с чего начался наш разговор. В милиции лежит заявление насчет этого телевизора, подписанное господином Петяйкиным, агрономом из Заречного, с которым у меня лишь шапочное знакомство. У меня в сейфе лежит чек на этот телевизор, найденный в вашем доме. Наконец, вы сами не отрицаете, что приобрели телевизор у подозрительного типа. И тут же встаете в позу оскорбленной невинности! Так дело не пойдет. Мы договорились не впутывать в это дело милицию, но, поскольку вы мне не верите, я просто вынуждена буду обратиться к следователю. Господин Петяйкин должен получить обратно свою собственность. И он ее получит!
С этими словами я решительно встала. Адам Станиславович колючим взглядом смотрел на меня снизу вверх, вцепившись в подлокотники кресла. Едва я сделала шаг к двери, он предостерегающе взмахнул рукой.
Адам Станиславович строго посмотрел на меня.
– Если бы так, то ему не приходилось бы сейчас чинить мою канализацию, – назидательно сказал он. – Но в своей области он мастер. Странно, что при своей квалификации никак не может найти работу. Впрочем, я полагаю, на жизнь он всегда может себе заработать и без трудовой книжки… Но мы отвлеклись. Давайте покончим с нашим неприятным делом! Итак, какие такие подробности вас интересуют? Только сразу хочу предупредить – никакой особенной вины я за собой не чувствую! Подумаешь, купил краденую вещь! Если мне предлагают что-то за меньшую цену – я беру и не спрашиваю, откуда эта вещь взялась. В наше время это непозволительная роскошь. Но вы верно угадали мое слабое место – ни при каких обстоятельствах я не соглашусь вступать в контакт со следователем. Сидеть в этих душных кабинетах, оправдываться, давать показания… Лучше я выберу вас, хотя, признаться, вы для меня – загадка. Кто знает, что у вас на уме?
– У меня на уме только одно, – сказала я. – Справедливость должна торжествовать, а преступники должны быть наказаны.
– Это довольно распространенная формула, – заметил Адам Станиславович. – Только каждый вкладывает в нее свой смысл… Но, впрочем, я уже сделал свой выбор…
– Тогда скажите, при каких обстоятельствах вы приобрели этот злосчастный телевизор? – спросила я.
– При каких обстоятельствах? – повторил ювелир. – Да при самых заурядных. Было это… Не вспомню сейчас, какое было число – надо будет свериться по календарю… Недели две назад – вы правильно сказали. Я уже закрыл магазин, убрал выручку… По-моему, я уже отужинал. В дверь позвонили. Я открыл, потому что это был тот самый сосед – сантехник.
– Пришлось отключить сигнализацию? – поинтересовалась я.
– Вы шутите! – сердито сказал Адам Станиславович. – Сигнализацию включают на ночь. Было еще совсем не поздно. И потом, я же убедился, что это свой. Неужели вы полагаете, будто я шарахаюсь от любой тени? Меня не так-то просто напугать, уважаемая!
– Нет, просто у меня сложилось впечатление, что вы ставите сигнализацию сразу после закрытия магазина…
– Зачем? Это же лишние деньги! – возразил Адам Станиславович. – Вот по ночам, действительно, немного страшновато… Но слушайте дальше! Сосед извинился и сказал, что тут во дворе один мужик продает телевизор, мол, не заинтересует ли это меня, поскольку телевизора у меня нет. Телевизор хороший, а мужик просит за него всего семь тысяч…
– А ваш сосед знал этого мужика?
– Я его об этом тоже спросил. Сказал, что не знает. Просто тот заехал в наш двор и предлагал телевизор всем подряд.
– Но остановились почему-то на вас…
– Остальным показалось все-таки дорого. Продавец просил семь тысяч.
– Но вы сразу поняли, что это полцены за такую вещь?
– Более того! Мне удалось выторговать полторы тысячи! – не без самодовольства сообщил Адам Станиславович.
– Лихо! – сказала я. – Где же происходил торг – во дворе или у вас дома?
– Вначале мы разговаривали во дворе, – объяснил Адам Станиславович. – Мне хотелось прежде взглянуть на этого человека. Я не слишком-то доверчив.
– Я это уже заметила. Но здесь вас ничего не насторожило?
– Во всяком случае, не слишком, – сказал ювелир. – Во дворе были соседи, да и сам продавец выглядел довольно мирно. Так, какой-то шибздик с извиняющейся улыбкой. Такие вечно находятся под каблуком у жены и тайком попивают горькую. Я, кстати, не сомневался, что он продает собственный телевизор, из дома. Типично запойный вариант – помятая физиономия, весь потрепанный, машина – старенькие «Жигули».
– Простите, но откуда у пропойцы дома «Сони»?! – воскликнула я. – Как это не пришло вам в голову?
– А может, и пришло, – нехотя сказал Адам Станиславович. – Но, с другой стороны, бывают всякие ситуации… Я знал, например, одну семью – жена преуспевающий адвокат, зарабатывает бешеные деньги, может себе позволить каждый выходной проводить на греческих пляжах… А муж, представьте, забулдыга, пробы негде ставить! И между тем жили! Вели, как говорится, совместное хозяйство!
– А потом?
– А что потом? Случилось то, что должно было случиться.
Жена укатила на неделю в Анталию, а муж утонул в Волге. Она, уезжая, запирала квартиру, и он вынужден был ночевать по знакомым. Никто не знает, какой черт понес его в тот день на Волгу – была весна, вот как сейчас…
– Печальная история! – покачала я головой. – Но вы меня убедили. Итак, вы познакомились с продавцом, и он вызвал у вас доверие… Кстати, как его звали?
– Во-первых, о доверии речи не шло! – поправил меня ювелир. – Я просто убедился в безопасности этой сделки. А что касается имени, то мы не представлялись друг другу. Но, помнится, Тимур называл его Толяном…
– Простите, Тимур?
– Ну, так зовут моего соседа. Он, кажется, татарин…
– Но вы говорили, что он не был знаком с продавцом телевизора!
– Да, он так мне сказал. Но вы же знаете, как быстро сходятся эти люди! Достаточно им переброситься парой слов, и они готовы вместе пить водку, обниматься и вообще становятся неразлейвода… Может быть, в этом их сила? Я достаточно трудно схожусь с людьми и не могу судить. Одним словом, Тимур называл его Толяном. Я предпочитал никак его не называть, обращался просто на «вы». Потом он предложил мне опробовать телевизор…
– И вы опробовали?
– Да, на кухне. Мне понравилось, как этот аппарат работает. Я попросил сделать скидку, а когда этот Толян пошел мне навстречу, я уже не стал колебаться – сходил за деньгами и расплатился. По-моему, Толян был очень доволен.
– Ушли они вдвоем? – спросила я.
– Вы намекаете, не ушли ли они вместе? – прищурился Адам Станиславович. – Вряд ли. Была еще зима, морозец. Тимур был в легкой куртке внакидку – под ней одна рубашка. По-моему, он поднялся к себе наверх. А продавец уехал, и больше я его здесь не видел.
– В общем, концы в воду? – заключила я. – И номер машины вы, конечно, не запомнили?
Адам Станиславович почесал лоб над правой бровью, несколько секунд помолчал, а потом неожиданно сказал:
– Вот номер-то я как раз запомнил… Я же говорил вам, что не очень доверчив. Номер я запомнил первым делом, когда вышел во двор. Признаться, я сделал это демонстративно, давая понять, что не собираюсь хлопать ушами.
– И как отреагировал на это Толян? – спросила я.
– Кажется, никак. Ему хотелось побыстрее получить денежки. А вам, разумеется, хочется получить номер машины?
– Была бы очень признательна, – ответила я.
Адам Станиславович усмехнулся, полез в карман и достал оттуда маленькую записную книжку, в кармашек которой был вложен крошечный карандашик. Этим карандашиком Адам Станиславович чиркнул в книжке несколько цифр, вырвал листок и протянул его мне.
– Ну вот, теперь я исповедовался вам полностью, – заключил он. – Отпустите мне грехи?
– Пока я могу сказать вам только спасибо, – ответила я. – Грехи будут вам отпущены, когда вы вернете телевизор законному владельцу.
– Вот это новости! – возмутился ювелир. – А кто вернет мне мои деньги?
– По логике вещей деньги должен вернуть вам Толян, – сказала я. – Как нажитые нечестным путем. Хотя обычно такие люди не любят этого делать. Но мы постараемся его убедить. Когда найдем, конечно.
– Ищи ветра в поле! – сердито произнес Адам Станиславович. – Меня такая перспектива на устраивает! И вообще, откуда мне знать – может, вы таким образом хотите устроить телевизор своему родственнику? Блох, заметьте, это вам не лох! Меня на такое не купишь!
– Простите, не поняла юмора, – сказала я. – Первый раз слышу такое выражение. Вы сказали что-то про Блох…
Адам Станиславович сверкнул негодующе глазами.
– Моя фамилия – Блох! – рявкнул он. – Не притворяйтесь, будто вы этого не знали! Так вот, я вам официально заявляю – не делайте из Блоха лоха! Не получится!
– Извините, но как-то случилось, что я действительно не знала вашей фамилии! – сказала я. – В свою очередь, хочу заявить, что ни в коем случае не собиралась делать из вас лоха. Это во-первых. Во-вторых, эта дикая фантазия, будто я хочу оттяпать у вас телевизор… Что за вздор! Вспомните, с чего начался наш разговор. В милиции лежит заявление насчет этого телевизора, подписанное господином Петяйкиным, агрономом из Заречного, с которым у меня лишь шапочное знакомство. У меня в сейфе лежит чек на этот телевизор, найденный в вашем доме. Наконец, вы сами не отрицаете, что приобрели телевизор у подозрительного типа. И тут же встаете в позу оскорбленной невинности! Так дело не пойдет. Мы договорились не впутывать в это дело милицию, но, поскольку вы мне не верите, я просто вынуждена буду обратиться к следователю. Господин Петяйкин должен получить обратно свою собственность. И он ее получит!
С этими словами я решительно встала. Адам Станиславович колючим взглядом смотрел на меня снизу вверх, вцепившись в подлокотники кресла. Едва я сделала шаг к двери, он предостерегающе взмахнул рукой.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента