Альтов Семен. Набрать высоту (рассказы)

   И один умный посоветовал: надо все менять. Чтобы забыть, как кошмарный сон, очнуться в другом месте, потом вернуться, а там все как в первый раз, даже лучше.
   Значит, так, когда жена и борщ становятся поперек горла, зажмуриваешься, посылаешь к черту и с головой ныряешь в работу, забывая все на свете. День и ночь работаешь, работаешь, причем с удовольствием. И так вплоть до полного отвращения. До аллергии на товарищей по работе.
   Тогда зажмуриваешься, посылаешь к черту и ныряешь в другой город, в командировку. А там все новое: дома, женщины, консервы, тараканы в гостинице -- кошмар какой-то! Вплоть до того, что жена сниться начинает. Значит, пора в семью. Зажмуриваешься и с головой ныряешь в дом родной, в борщ, к жене, к детям. Млеешь там день, два, три, пока сил хватит, пока не бросишься из дому вон, на улицу, к незнакомым людям.
   Вот так, окуная себя то в одно, то в другое попеременно, носишься между своими привязанностями, к которым привязан на всю жизнь. Улетаешь, чтобы вернуться, как бумеранг. Через отвращение идешь к радости. И все как в первый раз. Даже хуже. Потому что со временем темп возрастает. И не успев толком плюнуть на работу, рвешь в командировку, от которой тошнит уже при посадке, поэтому первым же рейсом -- назад, в дом, из которого хочется бежать, едва переступил порог.
   Поэтому человек так любит переезды -- в пути находишься между тем, что было, и тем, что будет.
   Вот почему так хорошо в поездах, самолетах, такси и на верхней палубе теплохода. Потому что между.
   Адреса
   Опять задерживают рейс на Батуми. Нелетная погода. В кои-то веки собрался лететь -- чем нелетная? Нико ждет. Он сказал: "Приезжай, гостем будешь!" Я так давно не был гостем. Нико говорил: "Будешь пить молодое вино, есть хин... хин..." Не помню, но вкусно... наверное. Вот, адрес есть. Батуми, Тургенева, дом четыре... А квартира? Да! Нико сказал, квартира -- это и есть дом.
   Дом-квартира... Он сказал: "А полетим сегодня? С сестрой познакомлю". Чудной!
   Что я, птица, чтобы взлетать, не думая? А голова на что?
   А может, так и надо? Почему не сорвался, не бросил все? А что бросать?
   Что нас держит тут, кроме земного притяжения?
   Почему хорошо там, где нас нет? Может, и хорошо оттого, что нас нет? Прилетим, испортим, а пока там хорошо. Одни летят сюда, другие отсюда... Что же он говорил вкусное с мясом?.. Хинпури?.. Нет...
   Загорелось! Регистрация на Владивосток. Почему не Батуми? Владивосток,
   Владивосток... У меня же там есть... Валентин! Вот адрес. Еще и лучше. Еще и дальше. На берегу океана. С ума сойти! Окна у Валентина выходят на океан. А куда выходит мое окно? Никуда не выходит. Хоть окно должно выходить куда-то.
   Лечу! Владивосток принимает! Океан! Плыви, куда хочешь, тони, где вздумается.
   Полная свобода. Да-да-да! Послать все подальше, начать с белого листа, с понедельника на берегу океана! Какой я, к черту, инженер, я в душе морской волк. Неужели там не требуются морские волки на постоянную и временную работу?
   Господи, лету-то всего девять часов. Девять... А сейчас?.. Сколько? Значит, завтра к матери не зайду опять... Просила мусор вынести в декабре. Кроме меня, никто не может. Все на мне, все. Сашка позвонит насчет лекарства... У меня же никого нет в аптеке, зачем обещал? Завтра суббота. Это значит -- к сестре.
   Посидеть с ее ребенком. Хоть в субботу имеет она право отдохнуть? Имеет. А я?..
   Неужели человек не имеет права нырнуть в океан и обратно?
   О, загорелось! Посадка на рейс Москва -- Париж? Вот это рейс! Париж, Па... Да у меня адрес есть. Вот. Визитная карточка. Мсье Жорж. Стояли на улице, так он, здесь я, честное слово! Он еще спрашивал, как пройти к универмагу. Что ему в нашем универмаге понадобилось, ума не приложу. Мсье Жорж Латен. Адрес не прочесть, не по-нашему, но парижане объяснят, они обязательно объяснят, как пройти, и я пойму. В лепешку расшибусь, но пойму. Париж... Еще значок ему подарил. На память о себе. Сувенир. Презент НТО -- Научно-техническое общество.
   Уес? Ол райт! Заходить, когда буду в Париже? Чтоб я был в Париже и не зашел? Не так воспитаны, Жорж! Когда прилечу? Да вот только ремонт закончу. И дела тут.
   Бизнес! Бутылки накопились, надо сдать. Ну, мани-мани, франки. Но когда вернусь, первым делом к вам, а потом уже к остальным французам. Оревуар,
   Жорж!
   Оревуар... Громко сказал. Две женщины покраснели -- что-то им в буквах почудилось.
   А что? Рвануть в Париж? Ведь адрес есть. На улице не останусь. Окна заклею, когда вернусь из Парижа. Жена тут не замерзнет. У нее кофта теплая, еще не старая, только на локтях протерлась. Я ей из Парижа кожаные заплатки привезу.
   Ругатъся не будет. Заплачет. Каждый раз плачет, когда из Парижа к утру возвращаюсь... Нет, сегодня в Париж никак, вот окна заклею... В другой раз.
   Адреса-то есть! Вот они, вот. Батуми, Владивосток, Париж, Киев, Наратай какой-то. По всему миру, по всей земле горят посадочные огни. Везде дадут переночевать, воды испить. Адреса есть, значит, могу, пусть не сегодня, завтра, послезавтра, но могу! Главное -- не чувство полета, а чувство возможности чувства полета. Вот от чего захватывает дух.
   Ого! Семь часов. Пора лететь домой. Что-то важное там. Раз никуда не лечу, значит, там очень важное... Если опять никуда не лечу...
   Лекарство
   Господи! Что за жизнь пошла! В кармане шороху рублей на пятьдесят, не больше!
   Полгода назад был Рокфеллером, а сегодня у нищего в кепке накидано больше, но с ним рядом не сядешь. Все места заняты!
   Жена ушла к другому и даже записки, гадина, не оставила -- к кому именно! Где, спрашивается, ее искать? Только она знает, где носки чистые!
   Лег на диван -- за стеной сосед жену из последних сил лупит. И слова через стенку отчетливо, бегущей по мозгу строкой. Думал, мат заглушу, включил телевизор. По всем трем программам: рвануло, завалило, обрушилось, отравилось... Ну со всех сторон обложили... Сунулся в ванну забыться в воде.
   Намылился, вода в душе высморкалась и ушла. В Гольфстрим, подлая, подалась, где теплее! Вытерся зажмурившись, чтоб мыло в глаза не попало -оказалось, не полотенцем, а половой тряпкой! Кто ее тут повесил? Кто?!
   И тут вдобавок ко всему заболел зуб. Но как! Полез на потолок, на стены. И слышу с той стороны по стене кто-то лезет, и не один! Все! Хватит! Из любого положения есть выход! Где веревка? Та-ак. И веревки в этом доме не найти!
   Остается одно. Из окна. Слава богу, этаж седьмой -- не промахнешься! Перед тем как стать на подоконник, кинул в рот таблеточку анальгина. Пока дергал перекошенное за зиму окно, вдруг успокоился анальгином зуб. Ушла боль из щеки, из головы, из сердца. А ну слезай с подоконника! Если разобраться -- все замечательно!
   Денег мало? А когда и у кого их было много?
   Жена ушла к другому. Ради бога! Пусть он тоже помучается! Целую неделю свободен, раньше она не возвращается.
   Сосед жену лупит за стенкой! А если без стенки? И они тебя в четыре руки! По телевизору ужасы разные, но вокруг, пока до тебя не дошло! По первой программе недолет, по второй -- перелет, третья -- мимо! Все еще жив! Был бы порядок в доме, нашел бы веревку -- повесился, чем бы тогда телевизор смотрел? Чем вздрагивал от того, что на белом свете творится!
   Это слава богу, что зуб заболел, а потом отпустило. Жизнь прекрасна.
   Запомните: лучшее средство от хандры -- зубная боль!
   Женись, Не женись...
   Одни говорят: не будь дураком -- женись! Другие говорят: не будь дураком -- не женись! Так как тут не быть дураком! Кем быть?!
   Говорят: если жениться, то на женщинах. Тут выбора нет. Но на каких?
   Старше или младше? Если она старше тебя, то, как говорят пострадавшие, жить с ней проще. Проще, но не долго. Потому что скоро она тебе в матери начинает годиться. А потом в отцы.
   Если наоборот -- она младше, а ты старше, то, по словам потерпевших, с ней лучше, но дольше. Потому что она хороша, как майская роза, и с утра до вечера цветет, а ты, как старший товарищ, все делаешь сам. Готовишь, стираешь, ешь и ждешь, когда этот бутончик распустится!
   Ну, так как же?! Ладно, с этим разобрались.
   А что лучше: умные жены или, наоборот, красивые? Конечно, каждому мужчине приятно держать в доме красивую женщину. Но кто себе это может позволить?
   Остальные ходят в гости посмотреть. Начинается необоснованная ревность, неоправданные побои, непредумышленные убийства, словом, нервотрепка!
   А умные? Иметь жену умнее себя -- это на любителя. Зато с глупой сам чувствуешь себя академиком! Но это не жизнь, а сплошной симпозиум!
   Ладно. С этим разобрались.
   Хорошо, когда она хозяйственная или, наоборот, бесхозная? С хозяйственной всегда накормлен, заштопан, выглажен, побрит. Дома полный порядок. Придраться не к чему. Значит, целыми днями ходишь, ищешь, к чему бы придраться?! Если она бесхозная, все вверх дном, и два часа ищешь брюки, потом плюешь и уходишь в пиджаке. Так жить, конечно, интересней, но сколько так вытерпишь?
   И если жениться, то как часто?
   Но иногда хочется простой человеческой ласки, а дома жена! Как быть?
   И, наконец, сколько надо иметь детей? У кого их нет, советуют: пять-шесть, у кого единственный, говорят: один -- многовато! И почему, когда ждешь мальчика, рождается девочка, ждешь девочку -- рождается мальчик. А когда вообще никого не ждешь -- откуда ни возьмись -- двойня!
   И еще. Если уж ты женился, и живешь, не рыпаешься, то дарить ей цветы каждый день, чтобы к запаху их привыкла, или каждый год, чтоб от мимозы шарахалась и плакала?
   Если помогать ей по хозяйству, то брать на себя только мужскую часть ее работы или не мешать ей? Пусть гармонично развивается.
   Уступать ей во всем или только в том, что самому хочется? Сохранять ли ей верность? Если сохранять, то сколько раз? Как часто говорить ей, что она самая хорошая, самая красивая, самая единственная? Раз в неделю? Или по четвергам?
   Или сказать один раз, но так, чтобы на всю жизнь запомнила!
   Вот так-то. И с этим разобрались! Так что выход один. Даже два! Или женись, или, в крайнем случае, не женись!
   А там разберемся. Ведь вся наша жизнь состоит из мелочей, на которые не стоит обращать внимания.
   Алиби
   Уму непостижимо, как она догадалась, что в ее отсутствие у меня кто-то был.
   Ведь никаких следов, никаких. Наоборот. Бросился ей навстречу как мальчик. Не в рваной пижаме, -- в костюме, при галстуке. Не дай бог огорчить ее чужими духами -- одеколона глотнул. Упал на колени не пьяный, а трезвый, с цветами, которые оставила та.
   Потом обнял крепко, поцеловал так -- у самого дух захватило! За стол усадил, ужин подал, а пока она ела, затеял стирку, продолжил уборку, с мебели пыль стер чуть ли не с лаком лет на восемь вперед! Непрерывно выносил мусор, целуя ее по дороге, и кричал на весь дом, что лучше ее никого в мире нет. И вдруг ни с того ни с сего она бац! меня по физиономии! Значит, что-то почувствовала. Но как?!
   Джоконда
   Рабочий день кончился. Александр Сергеевич Кукин отстоял в очереди за пивом, выпил большую кружку, подумал, добавил маленькую и решил пойти домой пешком, подышать свежим воздухом в конце концов.
   За углом шевелился хвост длиннющей очереди. "Что выкинули?" -поинтересовался Александр Сергеевич. "Джоконду!" -- гордо ответила девушка с большой хозяйственной сумкой. "Надо бы взять", -- машинально подумал Кукин, но, прислушавшись к разговорам, понял, о чем идет речь, и усмехнулся: "Да.
   Деградируешь, Кукин. Забыл, кто такая Джоконда. А когда-то марки по живописи собирал!"
   Александр Сергеевич разглядывал лица стоящих в очереди: "Вот люди, следят, мерзавцы, за искусством. Интересуются! Театры, музеи, рестораны. А я? Придешь с работы -- диван, телевизор, сигаретка, -- все развлечения.
   Вырвешься иногда с людьми посидеть -- так дома она глазами тебя изведет! А так охота пожить культурной жизнью!" -- мрачно подумал Кукин. И занял очередь.
   Продвигались мучительно медленно. Из разговоров выяснилось, что Джоконда -- любовница Джулиано Медичи, герцогиня Констанца д'Авалос. Не просто Авалос, а "д"! Некоторые утверждали, что она, наоборот, была законной женой богатого флорентинца Франческо Джоконды. И взяла фамилию мужа, Джоконды.
   -- А вы как думаете, гражданин? -- спросил у Кукина мужчина сквозь добротную бороду.
   "Побрился бы, искусствовед!" -- подумал Александр Сергеевич и сказал:
   -- Видите ли, мне плевать, чья она была любовница или жена. Для меня она произведение искусства!
   До входа в музей доползли через четыре часа. Кукин извелся и проклинал себя и Джоконду. Но столько выстояв, уйти не было сил.
   От очереди отсекли кусок с Александром Сергеевичем и запустили в музей. Он почувствовал второе дыхание, но внутри дела пошли еще хуже.
   -- Букинисты! -- выругался Александр Сергеевич, пытаясь определить наощупь, сколько в кармане денег мелочью, и нащупал крупную семечку. Он кинул ее в рот и сплюнул шелуху на пол. В это время его вынесло наконец к картине.
   Кукин еще не успел толком разглядеть за спинами, что там нарисовано, как почувствовал на себе чей-то взгляд. "Неужели персонал заметил, что я шелуху на пол бросил?" -- Александр Сергеевич покраснел и вдруг увидел женщину, которая не сводила с него глаз, едва заметно улыбаясь.
   Это была Джоконда. Законная жена Франческо Джоконды. Взглядом она давала понять, что видела, как Кукин сплюнул шелуху на паркет, но все останется между ними. Александр Сергеевич смутился еще больше, попытался спрятаться за чью-то восторженную спину и оторопел, увидев, как выражение лица на картине изменилось. Оно стало надменным, и, хотя рот Джоконды был закрыт, Кукин услышал шепот: "Свинья!"
   Александр Сергеевич пошатнулся, сошел с чьей-то ноги, но отвести от портрета глаза не мог. Съеживаясь он почему-то начал оправдываться:
   -- В чем, собственно говоря, дело? Не из-за шелупайки же? А что тогда? Если вы имеете в виду, что маме обещал вчера заехать, так я завтра у нее буду обязательно! Десятка в кармане не заначенная, она премия... Вчера не по своей вине задержался: собрание было. Подведение итогов. Сами знаете, чем это обычно кончается...
   Джоконда слушала внимательно, но по улыбке чувствовалось, она прекрасно знает, как все было на самом деле.
   -- А что, я уже не могу посидеть с друзьями по-человечески?! Ишь вы какая! А
   Виолетты Васильевны там не было!
   Кукин понимал, что сбивается на разговор с женой, но ничего не мог поделать, загипнотизированный удивительными глазами Моны Лизы. Его толкали в спину, хватали за руки, почему-то шепотом говорили:
   -- Гражданин, совесть есть? Свое отсмотрели -- дайте другим. Мы тоже деньги платили!
   И тут что-то произошло в голове Александра Сергеевича. Он бросился к портрету, закрыл его телом, закричал:
   -- Хватит глазеть! Дайте женщине отдохнуть! Сколько лет можно на вас смотреть?
   Противно же! Ты устала?
   Джоконда еле заметно улыбнулась, не раздвигая губ.
   -- Видели?! -- завопил Кукин. -- А я что говорил? Если она воспитанный человек и терпит, так вы обрадовались?! Разойдись!!
   Началась давка.
   Александр Сергеевич сражался минут десять. Наконец его вывели на улицу.
   -- Ваше поведение следует рассматривать как хулиганскую выходку. Но, учитывая, что хулиганская выходка была спровоцирована шедевром мирового искусства, -- вы свободны. Уже пятого сегодня выводим.
   -- Но скажите, она правда улыбается или мне показалось?
   -- А черт ее знает, -- покачал головой милиционер и улыбнулся загадочной улыбкой Моны Лизы.
   Кукин медленно брел по улице.
   -- Мона Лиза, Лизавета, я люблю тебя за это, и за это, и за то... -бубнил Александр Сергеевич. Внезапно лицо Моны Лизы начало двоиться, на него наплывало другое лицо, потом они наложились друг на друга, полностью совпали, и Кукин едва не полетел под машину:
   -- Лиза! Господи! Лиза! Да это же моя Елизавета!!!
   Сомнений быть не могло. На картине Леонардо да Винчи была изображена супруга Александра Сергеевича Елизавета Петровна в масштабе один к одному. Комок подступил к горлу Кукина:
   -- С кем живу? С шедевром мирового искусства! Народ сутки в очереди стоит, по рублю платит, чтобы одним глазком увидеть, а я с ней восемь лет живу и бесплатно!
   Александр Сергеевич всхлипнул:
   -- Скотина! Кто я такой? Герцог? Директор? А она герцогиня Елизавета д'Петровна. Может быть, я умница или просто красавец? С такой-то мордахой?! Что же я ей дал за красоту и ум? Дворец однокомнатный. Совмещенный санузел. И две тысячи лир годового дохода. Приемы устраиваю, балы? Где ей сверкать красотой, блистать умом? На кухне? Когда голову ломает, чем меня накормить... А когда-то подавала надежды. На пианино играла. Вплоть до Бетховена! И все наизусть, наизусть!
   Сукин я сын! Чуть на работе не так или настроение плохое -- по столу кулаком грохнешь: почему суп холодный?! Отчего картошка недожарена?! Я, видите ли, люблю с корочкой, чтобы на зубах хрустело.
   Кукин хрустнул зубами.
   -- А она все молчит. Чуть улыбнется, как все Моны Лизы, и молчит. Лишь на глазах слезинка блеснет. А как она раньше смеялась...
   Ни в театр ее не свожу, ни в музей, ни в цирк. В компанию не беру -ей все некогда.
   Телевизором не пользуется, это я потом, если поговорить охота, рассказываю ей, что было в четвертой серии. Кто такой Третьяк, не догадывается.
   Понедельники от суббот не отличает. Хоть бы раз вышла на улицу просто так, без дела, чтобы идти, не бежать.
   Купил косметики ей на пять рублей. Так она краситься не успевает. Руки! Ее тонкие руки с длинными пальцами покраснели от стирки. Увидел бы Леонардо да Винчи, что с ней стало!
   Кукин ударом кулака согнул фонарный столб и зашагал дальше, сбивая прохожих.
   -- Раньше на нее оглядывались все нормальные мужчины, а теперь ни одна свинья не обернется! И никто ей не поможет! Сына вырастил -- пять лет мужику, -- ничего по дому не делает!
   -- А я?! -- Александр Сергеевич плюнул на крышу троллейбуса. -- В магазин лишний раз не схожу. Пол мыть брезгую. -- Кукин застонал и сдвинул плечом газетный киоск. -- Такую Мону Лизу угробил. Варвар! Да я с ней рядом жить не достоин! Мне у нее конюхом быть! А где ее карета, где?! -Александр Сергеевич пнул ногой "Жигули", и они покатились по асфальту.
   -- Все! Хватит! Отныне превращу свой дом в музей-квартиру. Моне Лизе -- человеческие условия. Газ, водопровод, электронагревательные приборы переходят в руки народа, то есть в мои!
   Кукин, громко выкрикивая лозунги, шагал к рынку.
   -- На доме повешу табличку: " Здесь живет Мона Лиза Петровна". Вход с одиннадцати до двадцати часов. Выходной -- понедельник. Взрослые -пятьдесят копеек. Дети с инвалидами -- тридцать. Тьфу, дьявол! Что я несу?! Она просила принести три кило картошки -- я ей двадцать принесу! И не картошки, а лука. На все деньги лука! -- думал он, проталкиваясь между покупателями.
   Через пять минут Александр Сергеевич выбегал с рынка, прижимая к груди три красные гвоздики и авоську с морковкой.
   Дрожащими руками он открыл дверь квартиры. На шум вышла Елизавета Петровна в стареньком халате, с кочаном капусты в руках. Ее прекрасные глаза грустно смотрели на Кукина, губы чуть приоткрылись в улыбке.
   Похолодев от жуткого сходства жены с портретом, Александр Сергеевич бухнулся на колени, рассыпая морковку, и, выхватив из-за спины гвоздики, срываясь на шепот, произнес:
   -- Джоконда моя! Отныне...
   Мона Лиза выронила кочан и устало прислонилась к стене. 3агадай Простите, у вас на груди кто-то написал: "Нет счастья в жизне". Во-первых, не в "жизне", а в "жизни", а во-вторых, счастье есть! Я, например, счастлив, хотя многим кажется наоборот.
   Потому что борюсь за счастье, зубами рву! Вроде в любом трамвае в кассе счастливые билеты. Но ты добудь его! Я до кольца доеду, в другой конец города укачу, но счастливый выхвачу хоть у ребенка, хоть у пенсионера! И сразу ем, ем, ем, ем! Бывает, за день кроме счастливого билета во рту ни крошки. Даже если сумма на билете на один, на два не сходится -- ем на всякий случай! Голод притупляется.
   И когда между двух тезок садишься, любое желание исполнится. В гостях пусть до драки, но влезу между двух Петь или двух Клав живой или мертвый! На днях повезло: между трех Кать втиснулся. Честное слово! Кати попались -- между ними комар не проскочит. А я прорвался! Пиджак по швам, одну Катю вдребезги, но свое загадал! Подумаешь, чьей-то Кате муж по башке треснул. Не убил же! Мое счастье!
   Вас случайно не Эдуардами зовут? Жаль. Могли бы хорошо посидеть!
   А если двое разом одно и то же ляпнут, что делать? Не знаете? И хотите, чтобы все было хорошо? За черное хватайтесь немедленно! У меня шнурки только черного цвета. Чуть хором что скажут, я р-раз -- и к шнуркам! В автобусе в час пик уши свои оборву, капрон ваш, пардон, раздраконю, но желание шнуркам загадаю! А если повезет -- в это время во рту билет счастливый, а по бокам капрон двум Зинам порвал, -- ура! Пусть из автобуса на ходу выкидывают -- мне петь хочется!
   А ночью чем занимаетесь? Спите?! Ненормальные! Вот почему у вас жизнь не клеится. По-вашему, звезды псу под хвост падают, да? Я ночь напролет у окна. От холода коченею, глаза слипаются, но пока не рассветет -загадываю!
   Звезды падают, я загадываю. Я загадываю, они падают. Пока сам не упаду.
   Засыпаешь как убитый, с улыбкой на губах. Знаю, все исполнится!
   Загадываю: "Только бы ничего не случилось! Только бы ничего не случилось!" И вы знаете, пока тьфу-тьфу-тьфу!
   Проездом
   Сосед Кубикова по купе откусил огурец и посмотрел на часы: "Через полчаса будет Кусыкино". Он помолчал, потом поднял на Кубикова глаза и улыбнулся: "У меня там дочка. Все собираюсь заехать, но поезд там не останавливается. Ну что ты будешь делать?"
   Через полчаса он открыл окно, вытащил из коробки розовую куклу и высунулся, как мог, наружу. Вскоре мелькнул белый домик, девочка в красном платьице. Она махала рукой.
   "Доченька!" -- заорал пассажир и, прицелившись, метнул через окно куклу.
   Девочка что-то крикнула, но ветер стер слова.
   Мужчина сел, обхватил голову руками и заплакал.
   Кубиков хотел спросить, как может быть дочка, если поезд не останавливается? Но вспомнил, у него ведь тоже где-то в Белоруссии дочь. Или сын? Или на Украине?
   Кубиков решил промолчать.
   Сила воли
   Кубикову приснилось, будто кто-то толкает его в бок. Он открыл глаза. Рядом на подушке темнела женская голова. "Ничего себе сновиденьице!" -удивился Кубиков и закрыл глаза. Открыл снова -- рядом тихонько дышала какая-то женщина. "Возьму себя в руки -- и все как рукой!" -- Кубиков зажмурился и взял себя в руки.
   Женщина делала вид, будто ее это не касается.
   "Ах, так!" -- Кубиков вскочил с кровати, схватил видение и выставил его за дверь. После чего вернулся и тут же заснул.
   Утром, выбрасывая в мусоропровод женское платье, чулки и туфли, Кубиков крутил головой и бормотал: "Приснится же такое!"
   Змеюка
   Опять начинается! Кто дома не бывает? Я? А кто был в прошлый четверг, если не я?
   Что? Не понял. Ты ревнуешь? Выкладывай, кто твои друзья-соперницы.
   Не понял. Что-что? Катерина?! Ну у тебя и вкус! Что в твоей Катерине особенного? Что ты в ней нашла, кроме фигуры? Она думает, если манекенщица, то кругом "ах" да "ох". Когда идешь с ней по улице -оборачиваются. Но нельзя всю жизнь ходить по улице. А в помещении приходится разговаривать. Для этого в голове должна быть хоть чайная ложка мозга. Твоя Катерина произносит пять слов в минуту, из них шесть -неизвестно зачем. С ней поговоришь -- и чувство такое, будто разгрузил вагон цемента, а тебе говорят: "Не тот вагон разгрузили, кидайте обратно!" И ты, моя умница, ревнуешь? Перестань!
   ...Не понял. Что-что? Валентина? Что за намеки? Ты ее видела? Нет? Тебе повезло. Представь существо, у которого не найти границы между головой, туловищем и ногами. Девушка весит девяносто шесть кило в одежде. А без нее еще больше. С ней только на кухне сидеть, когда свет выключен. Подумаешь, умная она. Любую неприятность за полгода предсказать может. А не предскажи она, так и неприятности не было бы?
   Вот змеюка, да?
   ...Не понял. Что-что? Клава? Вот видишь, до чего ты докатилась? Побойся бога! У нее же глаза через нос друг на друга смотрят, не мигая. Кроме себя, никого ие видит. Эгоистка. Представляешь, глазки? Вот так, крест-накрест! Чтобы встретиться с ней глазами, надо встать на стул и прыгнуть. В пути встретишься, если голову вот так повернешь. С ней только акробату кокетничать. А какой из меня акробат? Гимнастику по утрам не делаю... Кстати, тренировочный костюм заштопала? Хочешь, по утрам вместе бегать будем? Вокруг дома? Ты да я... Никуда я с Клавой не бегал! Ты представляешь, о ком говоришь? Вот такие глазки! Да я забыл, когда в последний раз встречался с ней глазами. Да и зачем? Единственный плюс -пончики с брусникой. Что лихо, то лихо. Тонну съешь, не заметишь! Но смотреть на нее при этом или говорить невозможно. С ней интересно только жевать. В этом весь флирт. У меня из-за нее живот растет. Она нарочно скармливает, чтобы ты меня разлюбила. Вот змеюка, правда?
   А мы живот подберем -- и все как прежде, да? Ну поцелуй своего тополька в щечку!
   ...Не понял. Кто следующий? Что-что? Здоровякова? Ну, извини. Это уж чересчур!
   Ну кому нужна женщина, которую только в морской бинокль разглядеть можно?
   Дюймовочка! Я ее как-нибудь принесу -- обхохочешься. И эти ее путевки в Сочи.
   В августе. Ты же не знаешь, что это такое. Пляж -- сковородка! Я горел и линял, как заяц, только успевал кожу снимать! И все из-за нее. Змеюка!
   Если бы ты знала, родная, как они мне все надоели! Иногда так хочется домашнего уюта. Летишь домой по лестнице бегом, как мальчик, открываешь дверь... а тут ты! И начинается.
   Чудачка ты! Ну к кому ты ревнуешь, к кому? У тебя такие бездонные синие глаза.
   Карие? Тем более. А какая у тебя замечательная кожа! Любая в огонь бросится, чтобы потом твою пересадили. Какие у тебя замечательные котлеты. Всегда котлеты и всегда замечательные. Соли маловато, но ведь ты купишь еще, правда? А кто за меня переживает, как не ты, солнышко мое? Зачем нам скандалы? Из-за чего? Из-за каких-то пяти-шести женщин? Да они мизинца твоего не стоят! Я им так завтра и скажу. Перестань. Посмотри, как смотрят дети, что они о тебе подумают? Ну успокойся!