Анатолий Галкин
Корона Российской империи

1

   Старенькая черная «Волга» въехала в распахнутые ворота, обогнула круглую клумбу и остановилась у массивных дверей особняка.
   Из машины вышел очень невзрачный человек небольшого роста. Он сказал что-то шоферу и стал подниматься по мраморной лестнице. Все действия коротышки были неторопливы и величественны. Он не шел, а плыл, расправляя плечи, как горный орел.
   Семену Мамлееву было уже сорок с хвостиком, но никто не сообщил ему, что у него комплекс Наполеона. Это не болезнь, а маленький сдвиг по фазе. Такой заскок бывает у низеньких мужиков, которые страдают из-за своего роста, но при этом имеют имперские амбиции.
   Месяц назад Семен Петрович начал быстро расти в своих глазах – ему вдруг дали машину с водителем, провели срочный ремонт в его особняке и резко усилили охрану.
 
   В центре Москвы тысячи подобных особняков. Но для предстоящего торжества этот дом подошел по всем параметрам. Его одобрили сразу три чиновника из Кремля и группа придворных от королевы Нидерландов.
   Дом в три этажа уютно примостился в одном из переулков у Садового кольца. Это был не очень популярный музей с пустующими залами. Здесь выставлялась всякая восточная экзотика и народные промыслы стран Африки и Австралии вместе взятых.
   Само здание было в стиле модерн. Это такие гнутые завитушки на окнах и балконах, а еще крепостные башенки с флажками на шпилях… Просто красавец дом! Именно в такой не стыдно привезти королеву для совершения исторического акта.
 
   Директор музея Семен Мамлеев миновал вторую зону охраны и подошел к своему кабинету… За последний месяц ему разрешили увеличить штат на шесть единиц. И вот уже три дня под его начальством работала новенькая – Екатерина Вайс… Просто потрясающая девушка!
   В ходе первой беседы Катя произвела такое впечатление, что директор назначил ее на должность старшего научного сотрудника. Обычно этот чин музейные дамы получали лишь к пенсии. Но кареглазая девушка Вайс просто приворожила директора. У нее было специфическое утонченное лицо, как в старых полотнах на библейские темы. А еще она передвигалась с восточной грацией – как бы слегка танцуя танец живота и других частей тела.
   Катюша была человеком не местным. Она в Самаре закончила исторический факультет и там делала первые попытки найти свое счастье… Полный облом!
   Как-то она собралась и приехала в Москву…
 
   Выполняя указание руководства, Катя Вайс ждала директора у дверей его кабинета.
   – Заходите, Катюша… Сегодня у нас с вами сложный день. Я всегда волнуюсь, когда готовлю визиты королевских особ.
   – Ой, Семен Петрович, а вы и раньше королев принимали?
   – Бывали случаи… Но эта, которая из Голландии, не самый сложный вариант. Про нее говорят, что она не очень привередливая… Но не в ней самой дело. Они тут драгоценностей привезли на миллионы – треть Москвы на эти деньги можно скупить… Ты ощущаешь ответственность?
   – Ощущаю!
   – Сейчас пойдем с тобой в каминный зал. Там запремся и весь день будем инвентаризацией заниматься… Только двое. Только ты и я.
   – Спасибо за доверие, Семен Петрович… Я так волнуюсь. Или от радости, или еще от чего…
 
   Каминный или парадный зал особняка был огромен. Почти такой, как в первом балу Наташи Ростовой… Шесть окон и три люстры. А еще вполне сносный паркет и потолок с лепниной из греческой жизни – летающие дамы в коротеньких накидках и совсем голые Купидоны со стрелами.
   Все это великолепие быстренько подкрасили и оборудовали под выставку ценностей голландского королевского дома. Со вчерашнего дня вдоль стен встала дюжина стальных шкафов с бронированными стеклами. И в них все блестело и переливалось.
   Понятно, что здесь были не только бриллианты и всякие сапфиры, а и сервизы, шкатулки и даже шляпка с перьями.
   Но главное, из-за чего весь этот сыр-бор, было совсем в другом. Основная фишка – корона нашей Елизаветы. Не основная, не императорская, но страшно ценная!
   Так вот – корона в годы октябрьской смуты оказалась в Нидерландах, а теперь добрые люди решили вернуть реликвию в Россию… Раз у вас теперь демократия – то получите корону назад!
   Через недельку прибудет к нам их голландское Величество и здесь в каминном зале передаст царский головной убор самому главному… Или Президенту, или Патриарху. В крайнем случае – Спикеру.
 
   Перед входом в зал прогуливались два добрых молодца в зеленоватых комбинезонах. Это третий рубеж охраны… Ребята давно знали директора в лицо, но его документы проверили тщательно. А Екатерину – так ту прямо ощупали глазами с ног до головы! Просто неприличная бдительность…
   До визита королевы оставалось чуть больше недели, и директор решил, что ежедневно будет просматривать все вверенные ему ценности. Не мимоходом и не спустя рукава! А аккуратно, пересчитывая каждый камушек в каждом браслетике.
   Они заперлись в зале, и у Семена Мамлеева все внутри задрожало. В свои сорок лет он еще не был ни разу женат. Случайные связи у него случались, но редко, от случая к случаю. И все это бывало как-то в суматохе, без поэзии и любовного трепета.
   А вот сейчас трепет был… Некоторые экспонаты располагались на уровне пояса, и Кате приходилось наклоняться к витрине, сверяя вещь с переводом из голландского списка.
   Семен ходил сзади и напрочь забыл о королевских безделушках. Он отступил от Екатерины на три шага и вглядывался в волну ее черных волос, в изгибы талии, в плечи и прочие округлости.
 
   Корона Елизаветы располагалась не в сейфах со стеклом. Для нее в центре зала наши умельцы построили тумбу со стеклянным колпаком. Все это сооружение было опечатано и подключено к сигнализации, выходящей на пульт охраны.
   Так получалось, что научный сотрудник Вайс и директор Мамлеев все время двигались задом к тумбе, где корона лежит… Через час они достигли этой точки, но так и не обернулись на стеклянный колпак.
   Случилось другое – в какой-то момент Семен осмелел и слегка придержал Катюшу за талию. Она встрепенулась, развернулась и выпрямилась.
   Девушка с немецкой фамилией Вайс смотрела на него сверху вниз, но без всякого гнева… А в его взгляде была робость, просьба и даже мольба.
   Катя дерзко наклонилась и поцеловала своего шефа в щеку. Потом в другую. Затем между щек – в самые губы…
   Семен Петрович сразу опьянел, сделал три шага назад и спиной уперся в тумбу. Екатерина смотрела на него игриво, а сама быстро считала варианты дальнейших действий… Музейные работники – это интеллигенция. Они живут, как пауки в банке! Кому охота, чтоб тебя сожрали сослуживцы уже в первые дни.
   Вайс посмотрела на директора томным взглядом скромной девушки, на которую вдруг нашло наваждение…
   Если бы Мамлеев имел нормальный рост, он бы своей головой закрывал стеклянный колпак на тумбе. А так Катя увидела – над его редкими волосенками подсвечивалась бархатная подушечка. А на ней – пустота! Корона исчезла!
   Взгляд Екатерины изменился за мгновение. Сама она не кричала, а глаза вопили благим матом!
   И Семен вдруг понял, что девушка смотрит не на его губы, не на нос, не на лоб, а несколько выше… Он оглянулся, замер, и его голосовые связки сами произнесли несколько слов, которые порядочный мужчина никогда не скажет при женщине…

2

   В кабинете находилось несколько человек и муха, которая назойливо летала из угла в угол. Люди сидели тихо и никто даже не пытался прогнать зловредное насекомое или прихлопнуть его газетой.
   Все сидели на краю своих кресел, готовясь вскочить при появлении генерала.
   Всю бригаду Муромцева вызвали сигналом «Тайфун». Это означало, что каждый должен бросить любое свое дело и стремглав бежать сюда – на виллу «Икар», в коттедж за северной окраиной Южного Бутова.
   Уже здесь в своем кабинете полковник Потемкин сообщил всем, что с минуты на минуту ожидается прибытие самого генерала Вершкова. Это тот, который их куратор из Кремля. Тот, от которого все зависит.
 
   Майор Паша Муромцев на данный момент имел всего троих подчиненных. Они были хороши уже тем, что все разного возраста, различного пола и с неоднозначными способностями. У кого-то была сила в мышцах, у кого-то в мозгах, а один деятель предпочитал хитрость и сноровку.
   Еще со школьных времен Павел привык давать людям клички. И часто из области зоологии… Вот полковник Потемкин напоминал ему козлика. Постоянная суетливость, доброта и покорность в глазах, а, главное – вечный страх перед начальством, которое готово сожрать вместе с рожками да ножками!
 
   Генерал Тимур Вершков влетел в кабинет, как Чапаев в ряды наступающих беляков. Не хватало только бурки. Да и коня под ним не было…
   Все вскочили, а Потемкин попытался доложить обстановку – не удалось! Тимур Аркадьевич мигом пресек это безобразие:
   – Садитесь все! Некогда лясы точить… Вам поручается срочное дело чрезвычайной важности. Для таких заданий мы вас и создавали. На то вы и Служба особого назначения…
   Прежде чем приступить к сути срочного дела куратор пять минут говорил об общих вопросах. Он усиливал ответственность, сообщал о сложностях мировой политики, о колебании цен на нефть… Было видно, что в свое время Вершков учился на политработника.
   До этого Паша Муромцев всего три раза общался с генералом. Тимур Аркадьевич сразу напомнил ему жирафа. Возможно, из-за высокой фамилии. Возможно, из-за высокой должности. Но, скорее всего, из-за монотонности движений и взгляда – куратор на всех остальных смотрел с пятиметровой высоты…
   Наконец генерал начал грустную песню о главном:
   – Этой ночью негодяи украли корону Елизаветы… А ровно через неделю королева Голландии собиралась вернуть эту вещицу России. Более того – ее Величество должно вручить корону самому!
   На последнем слове Вершков протянул руку вверх и так выразительно посмотрел на потолок, что все в кабинете привстали и глянули туда, где чернела дырка от бывшей люстры.
   – Нам не нужен мировой скандал! И так все знают, что в России поголовное воровство. Но чтоб корону увести из-под носа Президента – ни в какие ворота не лезет! Ни в звезду, ни в Красную армию! И если кто узнает – вселенский позор на нашу голову…
   Генерал сделал минутную паузу, во время которой все осознали важность задачи.
   – Вам предстоит в считанные дни найти изделие и вернуть его на место… Голландцы пока не знают о нашей беде. Не в курсе и сотрудники музея, включая охрану. В теме только двое – директор Мамлеев и его научная сотрудница со странной фамилией Вайс… Начинайте работать немедленно! Счет идет не на дни, не на часы, а на минуты. Даже возможно – на секунды… Операция срочная, но очень секретная. Никому ни слова о короне.
   Вершков дал отмашку, и все вскочили со своих мест. Вскочили и бросились к машинам. Музей-то в центре, а выехать из Южного Бутова не так просто – наверняка у Кольцевой дороги в пробку вляпаешься.
   Умники из кремлевских коридоров лишь федеральные структуры Службы Особого Назначения разместили на Солянке. А боевое ядро – Московский отдел СОН должен ютиться здесь, на северной окраине Южного Бутова…
   Уже выруливая из особняка, Муромцев подумал, что его ребята не первые, кто спасает королевские бриллианты. Очень давно французские мушкетеры успешно справились с этим делом. Но тогда пропали всего лишь подвески королевы, а тут – целая корона!

3

   Катя Вайс волновалась, но не очень. А вот директор почти два часа был в трансе. Он тупо стоял перед тумбой и смотрел на стеклянный колпак, под которым краснел бархат с круглой вмятиной от короны.
   Сначала Катюша пыталась расшевелить шефа словами. Типа – плюйте на все и берегите свое здоровье! Ничего, мол, страшного, что корона пропала – главное, что голова цела.
   Слова на Мамлеева не действовали… Девушка начала трогать директора. Потом стала щекотать и обнимать.
   Наконец она протиснулась между ним и тумбой, своим лицом заслоняя пустоту стеклянного футляра.
   Его глаза оттаяли, когда он посмотрел снизу вверх и там увидел ее лик… Мужик сразу раскис, уткнулся в девичью грудь и заплакал.
   Именно в этот интимный момент в парадный зал музея ворвался Муромцев со своей бригадой.
   Вместе с ним сыщиков было четверо, включая оперработницу женского пола Ирину Багрову… При первой встрече Муромцев решил, что она похожа на рыжую Багиру. Правда, масть не совсем точная – на самом деле рыжинка в волосах Ирины Романовны была чуть заметна. А вот что-то от пантеры у нее действительно было. Гибкость тела, мягкость походки, а еще кошачья хитрость и полнейшее самодурство… Я, мол, дикая пантера и гуляю сама по себе!
   Еще в бригаде был Лев Кузькин – сорокапятилетний опер, проходивший под кличкой Зубр. Очень даже похож – такой же напор и широта взглядов.
   Четвертый – криминалист по фамилии Хилькевич… Кто не знает, так это чисто белорусская фамилия!
 
   Охрану в каминный зал не пустили. Эти коротко стриженные ребята оставались в холле, даже не зная, что за их спинами совершилась кража века…
   Вадик Хилькевич начал действовать первым. Он бродил по залу и в подозрительных местах размахивал огромной мягкой кистью, опыляя поверхности и выявляя отпечатки.
   Лев Кузькин сразу увлек научную сотрудницу Вайс в дальний угол. Он усадил девицу на низкий пуфик, навис над ней, как зубр над клевером и начал допрос.
   Почти одновременно капитан Багрова утащила директора в другой угол… Все правильно! Так и договаривались, что при возможности мальчики допрашивают девочек и наоборот.
   Муромцев сразу понял, что от этих допросов не будет никакого толка. Оба скажут, что вчера вечером корона была, а сегодня пришли – а ее и нет! Просто кошмар и тихий ужас… Это так, но допрашивать эту парочку все равно надо. Вдруг что-нибудь и припомнят…
   Павел имел свою методику следствия. Он начинал осмотр без спешки и паники, спокойно раскачивая свое воображение и представляя картинку преступления – как оно было на самом деле…
   Вот у основания тумбы торчат провода, которые элементарно перекусаны. А это значит, что хреновая была сигнализация, если от кусачек она не сработала, а отключилась.
   Тумба сделана из толстой фанеры и только на первый взгляд имеет неприступный вид… Вот здесь панель отогнули фомкой, просунули руку и изъяли царский головной убор.
   Паша слишком сильно дернул за фанерку – она отлетела, а он сам завалился на спину, произнося невнятные междометия.
   Но все оказалось не зря – на внутренней стороне оторванной панели виднелись яркие и сочные отпечатки. И не пальчиков, а целых ладоней.
   – Подойди ко мне, Вадик! Вот, какие мы ловкие…Зафиксируй вот эту пятерню.
   – Прелесть, какая ручка… Свеженький отпечаток, но осыпается на глазах. Это пыль какая-то… Точно, шеф – это зола. Это обычная печная сажа.
   – Именно так, господин криминалист! Все просто, как в мыльной опере. Злодеи проникли сюда через трубу. Если заглянуть в тот камин, то в центре будет висеть веревка… Пусть понятые посмотрят.
   Делая такие заявления, Муромцев очень рисковал. А вдруг бы преступники забрали веревку с собой – и померк авторитет мудрого сыщика.
   Понятых долго искать не пришлось – кроме Катерины и директора других гражданских лиц в зале не было.
   Семену с его ростом было весьма удобно снизу заглянуть в жерло камина… Он и заглянул. А Вайс стояла рядом и держала любимого начальника, который постоянно выгибался, менял позы и выпячивал зад… Наконец он вылез, стряхнул с лысины лохмотья сажи и подтвердил:
   – Точно! Висит там веревка. Прямо по центру трубы.
   – А какая веревка?
   – Толстая и грязная. Даже не веревка, а канат с узлами?
   – Вроде пожарного шланга?
   – Нет, потоньше. Средненький канат… Как два пальца.
 
   Полковник Потемкин приехал к завершению разбора полетов. Он не опоздал, но и не пришел слишком рано – не надо мешать специалистам.
   По довольным лицам Петр Петрович понял, что кое-какие результаты есть… На всякий случай начальник увел всех подальше от входной двери. Этим он подчеркнул секретность мероприятия – никто не должен знать о пропаже короны.
   Пусть заграница думает, что в России нет воровства! Нет и точка!
   Муромцев доложил обстановку, но как-то вяло… Злодеи влезли через трубу, перекусили сигнальный провод, вскрыли фомкой тумбу, взяли ценную вещь и ушли на крышу… Ясно, как украли, но неизвестно кто.
   – Так вот вы и установите преступников! Ты, Муромцев, не останавливайся на половине дороги. Ищи и не ленись! Лень – мать всех пороков!
   – Этим и занимаемся, товарищ полковник. Изо всех сил ищем.
   – Значит плохо ищите, раз пока не нашли… Сверху прошло указание – найти быстро. И чтоб никто об этом не знал. У нас в России ничего не пропадает…
   – А если голландцы захотят свои цацки посмотреть? Начнем мы им лапшу вешать, и они сразу все поймут. Получится, как в той мыльной опере.
   – Ты, Муромцев, не умничай. Здесь работают спецы не глупей тебя… Сегодня утром эти придворные летели из Питера в Москву. Так их по метеоусловиям загнали на Южный Урал. Сейчас им организуют охоту с оленями, потом рыбалку с самогоном, а в конце баню с бабами.
   Скромный полковник взглянул на Катю с Ириной и покраснел.
   – Я имел ввиду, что пьянство – мать всех пороков! Иностранцы будут заняты этим безобразием всю неделю… А вам, господин директор и мадам Вайс, вам придется посидеть под домашним арестом. В каком адресе – это вопрос. Тут головой думать надо… Вы где живете, Екатерина?
   – В общежитии МГУ.
   – А вы, господин Мамлеев?
   – У меня хорошая квартира на Фрунзенской набережной.
   – Жена есть?
   – Нет.
   – А дети.
   – Откуда им взяться?
   – Так вот, директор – забирайте свою сотрудницу и сидите в квартире тихо! Сидите до тех пор, пока все не рассосется.
   При таком повороте событий Муромцев и Хилькевич переглянулись и понимающе улыбнулись. А простоватый Кузькин ехидно захихикал… И только рыжая Багира попыталась разрулить обстановку.
   – Я думаю, товарищ полковник, что это не совсем верно. Нас учили, что нельзя свидетелей в одну камеру сажать… Тем более, что Екатерина может быть против.
   – Нет! Я согласна… Мы с Семеном Петровичем недавно знакомы, но с ним так легко находить общий язык. А я готовлю очень вкусно. И шить умею, и вообще…
 
   Уже в машине директор вдруг вспомнил об очень важном моменте.
   – Товарищ Муромцев, а у меня в сейфе есть точная копия этой короны. Из стекляшек сделана, но на первый взгляд не отличить… Может быть ее положить на тумбу под колпак?
   – Не надо! А вот с собой мы эту вещицу возьмем. Надо хорошо знать, что за штуку мы ищем… Значит, будет у нас теперь бутафорская корона. Совсем, как в той мыльной опере!

4

   Кузькин не страдал манией величия. Но за последние часы случилось такое, что он вполне мог бы возгордиться.
   Пока они в музее ползали по каминным трубам, генерал Вершков не дремал. Он добился очень широких полномочий для группы Муромцева. Теперь простой опер Лев Кузькин мог опросить любого агента любой спецслужбы. Без ограничений и по первому требованию!
   Лев Львович прямо из музея поехал в район Пушкинской площади. Здесь в самом людном месте Москвы ему выделили резервную явочную квартиру. Это было в переулке с видом на Малую Бронную. Вход прямо с улицы, а справа от двери невзрачная вывеска «Фирма Обервакс».
   Понятно, что никакой такой фирмы не было вообще, но документы на нее были и даже с настоящими печатями… Полученным ключом Кузькин открыл дверь конторы и включил свет.
   Фактически это была однокомнатная квартира, но старой планировки, когда всего много, а из кухни есть ход в тамбур и на черную лестницу, выходящую во внутренний проходной двор.
   Здесь соблюден первый принцип конспирации – входить ты должен в одну дверь, а выходить в другую.
   Второй принцип – стукачи должны видеть лишь своего опера, а друг с другом не сталкиваться. Поэтому на одной квартире надо принимать информаторов осторожно, с большим разрывом по времени и не больше трех в день… Вот этот закон конспирации майор Кузькин вынужден сегодня нарушить. А что делать? Ситуация чрезвычайной важности! Он, возможно, спасает сейчас Россию от вселенского позора…
   Первый ударный список агентов подбирал лично Вершков. А когда от него пытались скрыть важного человечка, генерал лихо козырял интересами страны и указаниями самой высокой личности.
 
   В список вошли авторитетные урки, обитавшие в окрестностях музея. Здесь были и взломщики, и скупщики, и подпольные ювелиры в тонких очках.
   Явочная квартира располагалась на первом этаже, и поэтому шторы наглухо закрывали ее от улицы… Обстановка в комнате совсем не была похожа на кабинет оперработника. Отсутствовал коричневый сейф с пластилиновой бляхой для печати. На мебели не мелькали жестяные овалы с инвентарными номерами. Не было видно бюстика или портрета железного Феликса.
   Кабинет полностью соответствовал имиджу богатой фирмы «Обервакс»… Знать бы еще, чем она занимается.
   Мебель в комнате была шведская, пальма в кадке искусственная, а яркие плакаты на стенах намекали на широкие международные связи фирмы… Конспирация высшей марки!
   Лев сел в директорское кресло и сразу ощутил его мягкую притягательную силу… Но вставать придется! Каждого агента придется встретить, проверить пароль и закрыть за ним входную дверь. А после беседы надо проводить гостя к черному ходу и опять-таки запереть дверь во внутренний дворик… Прямо не опер, а какой-то швейцар.
 
   Первым в списке значился информатор под кличкой «Седой». Но ровно в три часа в дверь вошел жгучий брюнет с тонкими усиками на манер стиляг из пятидесятых годов.
   Кузькин нахохлился и стал выталкивать самозванца на улицу. С первого взгляда было видно, что чернявый парень не очень похож на седого. Но брюнет проявил настойчивость и поспешил спросить:
   – Ваша фирма производит шурупы?
   – Да, и гвозди тоже.
   Пароль был абсолютно верный и Кузькин отступил назад.
   А «Седой» оказался весьма нахальным типом. Пока Лев запирал входную дверь, он прошел в необъятный кабинет как хозяин. Прошел к шкафам вдоль стены и открыл ту часть, где могло стоять спиртное… И оно действительно там стояло!
   – Вам налить, начальник?
   – Вы что себе позволяете, Седой? Это просто тихий ужас… Поймите, что у нас с вами дело государственной важности. Дело срочное и очень сложное.
   – Понятно… Тогда действительно, много пить нельзя. А по пятьдесят грамм – очень даже можно… Вы, начальник, коньячок уважаете?
   Кузькин даже задохнулся от такого нахальства. И пока он восстанавливал дыхание Седой плеснул в коньячные бокалы ароматную жидкость… Налил и элегантно толкнул один из фужеров в сторону майора. А на гладком столе сосуд скользил, как новичок на льду – дрожа и собираясь упасть.
   И Лев Львович просто вынужден был схватить бокал. А после этого совсем глупо ставить его на место.
   – Ладно, Седой! Выпьем за успех нашего дела… Вот ты не слышал, что вчера ночью в твоем районе крупная кража случилась?
   – И что взяли?
   – Неважно, Седой!
   – Очень важно, начальник… Если все подчистую несли – одни люди. Если на шубы и тряпки нацелились – другие. А если из квартиры мундир с орденами взяли – совсем третьи.
   – Тут ты прав, Седой. Нет в мире порядка… Но шубы тут не при делах. Ограбили государственную контору. Некую секретную вещь увели через каминную трубу.
   – Значит музей грабанули… Это не тот ли, что в Хрюковом переулке? Я слышал, начальник, что иностранцы туда свою выставку привезли. А вместе с ней и корону Елизаветы, так?
   – Нет, не так! Это совсем в другом месте! Даже думать забудь про Хрюков переулок… Просто украли ценную вещь, в которой много блестящих камушков.
   – Пять брюлликов?
   – Больше.
   – Десять?
   – Еще больше…
   – Значит, все-таки корону увели! Угадал, начальник? И не волнуйся ты так. Я свой – трепать не буду. Мне самому за Державу обидно… Не представляю, кто мог это сделать. Надо подумать.
   – Думай скорей, Седой.
   – Скоро не получается… Давай, начальник, мы еще по пятьдесят нальем?
   – Нет! Никаких пятидесяти… Максимум можно по сорок грамм. И возьми там конфетки на верхней полке. Пить без закуски – это тихий ужас…

5

   Муромцеву показалось, что все ювелиры живут в районе Арбата. Медом там для них, что ли намазано?
   Паше удалось созвониться лишь с тремя знатоками драгоценностей. Но это были зубры в полном смысле слова. Просто академики в своей области. И все – специалисты по старинным бриллиантам крупных размеров… Если злодеи решат размонтировать корону, то им есть прямой резон обратиться именно к этим ювелирам. К ним или к их ученикам…
   По роду службы Павлу приходилось бывать в роскошных квартирах. Красиво живут гады. Как в мыльных операх!.. И когда вокруг такой блестящий гламур, то человек должен завидовать богатству и ощущать свое ничтожество… Но это средний человек. А Муромцева всякие понты не трогали.
   Часто было даже наоборот – Паша жалел богатеньких. Он видел, что счастье никогда не приходит вместе с золотыми унитазами…
 
   Дверь ему открыла прислуга – сорокалетняя женщина в коричневом платье и белом фартуке. Если бы не возраст, то это типичная старшеклассница из шестидесятых годов. И не из простой семьи – из богатой, поскольку бретельки на фартуке в рюшках и оборочках, а воротничок на платье кружевной.