Конан поскреб подбородок.
— Гм, — пробормотал он. — Эта штука здорово запутанная, чтобы мои слегка заржавевшие мозги могли следовать за ней по всем закоулкам. И все же… подождите! Скоро, как упоминал Фалко, предстоит война с Офиром. Она будет объявлена еще до того, как у вас появится время убедить Тот-Аписа в моей честности.
Рахиба покачала головой, украшенной диадемой: — Нет, ничего в этом направлении нельзя предпринимать, пока бунтует Тайя. Это был также мой совет поместить здесь дочь их предводителя. Вероятно, она согласится — после того, как я поговорю с ней, — выступить в роли посредника и провести переговоры, которые положат конец как бунту, так и несправедливостям Стигии в Тайе. Такой успех невероятно усилит партию мира.
— До сих пор вы никак не разъяснили присутствие здесь Джихана, — напомнил ей Конан.
— Джихана? — Она посмотрела на киммерийца невинным вопрошающим взглядом. — Кто это?
Прежде чем он смог ответить, она отставила стакан и немного ближе придвинулась к нему.
— У нас еще будет так много времени беседовать о политике, — выдохнула она. — Разве мы не можем провести этот прекрасный вечер гораздо лучше?
— Что вы хотите сказать? — хрипло спросил Конан.
Она опустила ресницы:
— Вероятно, мне понадобится та же отговорка, что и Сенуфер, чтобы иметь возможность посещать вас. И это ни в коей мере не огорчает. Клянусь богами, Конан, что вы за мужчина!
Желание жарко запылало в нем, несомненно для ее искушенного взора. Она совсем чуть-чуть приоткрыла влажные губы и склонилась в его раскрытые руки. Их губы встретились. Даже Бэлит никогда не целовала его так страстно.
Руки Конана тронули ее шею. Они схватили цепочку, на которой висело зеркальце, и серебряные звенья порвались. Он зашвырнул амулет в самый дальний угол.
Рахиба вскрикнула. Варвар взял в ладони ее лицо. Она расцарапала ему щеку. Он перехватил запястье. Потом поймал и другую руку. Киммериец придавил колдунью коленом к дивану. Хотя она извивалась, как кошка, но была бессильна против медвежьей силы варвара.
— Успокойся, — предупредил он, — иначе мне придется придушить тебя, чтобы ты потеряла сознание. Я могу это сделать, не причинив тебе серьезного вреда, но мне было бы приятнее, если бы не пришлось к этому прибегать.
Прекрасные глаза метали искры ярости. Она вынуждена была подчиниться. Конан сердито кивнул. Поскольку окошечко на двери было закрыто, стражник не слышал ее криков. Он избежал риска, что за ним следили, как — это он приметил — происходило целый день. Конан сообразил, что ведьма не захочет, чтоб следили за ее любовными играми. Она рассчитывала на защиту талисмана в случае, если ее шарм не окажет желаемого воздействия.
И кроме того, колдунья определенно не ожидала такого позора.
Конан крепко держал ее запястья, свободной рукой срывая с ведьмы одежду.
— Не бойся, — успокаивал он ее, — я никогда еще не брал женщину против ее воли. А с тобой-то вообще отбивает всякую охоту. Я только тебя свяжу.
— Ты рехнулся? — прохрипела она.
Он тряхнул гривой черных волос:
— Нет. Я не такой дурак, как ты решила. Вы, люди цивилизованные, воображаете, что если у варваров нет городов и книг, то они глупые животные. Клянусь Кромом, мы больше вашего шевелим мозгами!
— Но… но… я же хорошо думала о тебе, Конан! Даже сейчас еще, хотя ты так со мной обошелся, я стала бы твоей любовницей. — Она произнесла это с молящим взором.
Он встал, поднял ее на ноги и поставил так, что она повернулась к нему спиной. Разорванным шелковым одеянием он связал сзади ее руки.
— Думаю, ты ходишь в одной упряжке с этим парнишкой, Тот-Аписом. И еще я думаю, что ты и есть сладкая Сенуфер, а также пресловутая Этер. Трудно себе представить, чтобы эта тюрьма настолько кишела любвеобильными черноволосыми красавицами, и еще труднее — что Властелин Черного Круга не знает, что ты катишь бочку на него. Без сомнения, он бы уже вычислил тебя. И кроме всего прочего, я не доверяю ни одной ведьме.
— Ты… ты заблуждаешься.
Она заплакала.
— У вас это не называют ? — спросил Конан невозмутимо. — Ну, предположим, ты невиновна — чему я не могу поверить ни на мгновение, — ты ж сама сказала, что я должен буду провести здесь по меньшей мере один год, прежде чем снова выйду на свободу. Такие дела не по мне. Я еще сегодня ночью вернусь к моей верной подруге или умру по пути к ней. — Варвар положил ведьму на пол и придавил коленом, связывая ей ноги. — Кроме того, ты придаешь такое большое значение миру. Бэлит и ее брат должны отомстить Стигии. А я им помогу.
После того как колдунья лишилась возможности двигаться, Конан несколько секунд рассматривал ее почти обнаженное тело и вздохнул.
— Какое расточительство, — пробормотал он. — Какое искушение хоть разок трахнуть тебя. Но ты ведьма. Нет смысла рисковать, ведь ты какой-нибудь гадостью привяжешь мой дух к себе. И — прощай Бэлит.
Конан наклонился и легко поднял колдунью. — Зови стражника, чтобы он выпустил тебя, — велел киммериец. — Когда я с ним покончу, ты останешься здесь. Утренняя смена тебя подберет.
— Нет, ты… ты неосмотрительная тварь! — фыркнула она.
Конан взглянул на нее угрожающе:
— Если не послушаешься, переломаю все кости. Сквитаемся за Джихана.
Ведьма побледнела:
— Я… я сделаю, что ты говоришь.
Он кивнул и подошел к двери. Легко все-таки взять женщину на испуг. Конан отнюдь не собирался калечить мерзавку. В конце концов, ее вина пока еще мало доказана. Просто все еще кипевшая в нем ярость придала угрозе необходимый вес.
Он ткнул дверное окошечко локтем и поднес к нему лицо Рахибы.
— Смотри разговаривай спокойно! — предупреждающе прошептал он ей в ухо.
Она быстро кивнула и позвала с таким естественным равнодушием, что вполне открылась прирожденная обманщица:
— Солдат, я здесь закончила. Отвори, мне надо идти.
Конан тут же положил ведьму на пол и превратил два последних обрывка ее одеяния в кляп. Рахиба успела мстительно прошипеть:
— Ты сам подписал себе смертный приговор, варвар. Если тебе посчастливится, ты умрешь скоро. Если посчастливится мне, ты будешь ждать смерти много мучительных дней.
Конан не обратил на нее внимания. Он только подумал, что в своей ярости колдунья показала ему истинное лицо. Он выпрямился и взял из ниши канделябр в форме трех змей. Засов отодвинулся, замок лязгнул, дверь широко распахнулась. Стражник отступил на шаг назад и поднял к плечу арбалет.
Благодаря тону Рахибы он был все же не так осторожен, как прежде. Конан выскочил из-за двери и швырнул тяжелый подсвечник. Снаряд долбанул стражника прежде, чем тот смог выстрелить. Арбалет тихо скользнул на пол. А Конан уже бросился на стигийца. Его руки взлетели к горлу стражника и сомкнулись. Он почувствовал, как хрустнули позвонки под жесткими пальцами.
Кровь выступила на губах солдата. Он опустился на пол и забился в конвульсиях.
Киммериец быстро отскочил назад. Туника будет меньше бросаться в глаза, чем одна только набедренная повязка. Он натянул ту, которую снял перед упражнениями, и схватил плащ с капюшоном. Прихватив сандалии, он покинул комнату. Рахиба удостоила его таким ядовитым взглядом, что Конан на миг задумался, не лучше ли просто убить ее. Но нет, такого он не сделает. И он не хотел связываться с талисманом, который он сорвал с нее. Лучше всего было избавиться от этой штуки, но он не знал как и теперь не мог решиться на эксперименты.
Он опоясался оружием стражника. Ключ еще торчал в замке, на кольце висело еще несколько ключей. Конан подхватил его и тихо двинулся по коридору. Он не собирался бросать в беде своих новых друзей.
— Гм, — пробормотал он. — Эта штука здорово запутанная, чтобы мои слегка заржавевшие мозги могли следовать за ней по всем закоулкам. И все же… подождите! Скоро, как упоминал Фалко, предстоит война с Офиром. Она будет объявлена еще до того, как у вас появится время убедить Тот-Аписа в моей честности.
Рахиба покачала головой, украшенной диадемой: — Нет, ничего в этом направлении нельзя предпринимать, пока бунтует Тайя. Это был также мой совет поместить здесь дочь их предводителя. Вероятно, она согласится — после того, как я поговорю с ней, — выступить в роли посредника и провести переговоры, которые положат конец как бунту, так и несправедливостям Стигии в Тайе. Такой успех невероятно усилит партию мира.
— До сих пор вы никак не разъяснили присутствие здесь Джихана, — напомнил ей Конан.
— Джихана? — Она посмотрела на киммерийца невинным вопрошающим взглядом. — Кто это?
Прежде чем он смог ответить, она отставила стакан и немного ближе придвинулась к нему.
— У нас еще будет так много времени беседовать о политике, — выдохнула она. — Разве мы не можем провести этот прекрасный вечер гораздо лучше?
— Что вы хотите сказать? — хрипло спросил Конан.
Она опустила ресницы:
— Вероятно, мне понадобится та же отговорка, что и Сенуфер, чтобы иметь возможность посещать вас. И это ни в коей мере не огорчает. Клянусь богами, Конан, что вы за мужчина!
Желание жарко запылало в нем, несомненно для ее искушенного взора. Она совсем чуть-чуть приоткрыла влажные губы и склонилась в его раскрытые руки. Их губы встретились. Даже Бэлит никогда не целовала его так страстно.
Руки Конана тронули ее шею. Они схватили цепочку, на которой висело зеркальце, и серебряные звенья порвались. Он зашвырнул амулет в самый дальний угол.
Рахиба вскрикнула. Варвар взял в ладони ее лицо. Она расцарапала ему щеку. Он перехватил запястье. Потом поймал и другую руку. Киммериец придавил колдунью коленом к дивану. Хотя она извивалась, как кошка, но была бессильна против медвежьей силы варвара.
— Успокойся, — предупредил он, — иначе мне придется придушить тебя, чтобы ты потеряла сознание. Я могу это сделать, не причинив тебе серьезного вреда, но мне было бы приятнее, если бы не пришлось к этому прибегать.
Прекрасные глаза метали искры ярости. Она вынуждена была подчиниться. Конан сердито кивнул. Поскольку окошечко на двери было закрыто, стражник не слышал ее криков. Он избежал риска, что за ним следили, как — это он приметил — происходило целый день. Конан сообразил, что ведьма не захочет, чтоб следили за ее любовными играми. Она рассчитывала на защиту талисмана в случае, если ее шарм не окажет желаемого воздействия.
И кроме того, колдунья определенно не ожидала такого позора.
Конан крепко держал ее запястья, свободной рукой срывая с ведьмы одежду.
— Не бойся, — успокаивал он ее, — я никогда еще не брал женщину против ее воли. А с тобой-то вообще отбивает всякую охоту. Я только тебя свяжу.
— Ты рехнулся? — прохрипела она.
Он тряхнул гривой черных волос:
— Нет. Я не такой дурак, как ты решила. Вы, люди цивилизованные, воображаете, что если у варваров нет городов и книг, то они глупые животные. Клянусь Кромом, мы больше вашего шевелим мозгами!
— Но… но… я же хорошо думала о тебе, Конан! Даже сейчас еще, хотя ты так со мной обошелся, я стала бы твоей любовницей. — Она произнесла это с молящим взором.
Он встал, поднял ее на ноги и поставил так, что она повернулась к нему спиной. Разорванным шелковым одеянием он связал сзади ее руки.
— Думаю, ты ходишь в одной упряжке с этим парнишкой, Тот-Аписом. И еще я думаю, что ты и есть сладкая Сенуфер, а также пресловутая Этер. Трудно себе представить, чтобы эта тюрьма настолько кишела любвеобильными черноволосыми красавицами, и еще труднее — что Властелин Черного Круга не знает, что ты катишь бочку на него. Без сомнения, он бы уже вычислил тебя. И кроме всего прочего, я не доверяю ни одной ведьме.
— Ты… ты заблуждаешься.
Она заплакала.
— У вас это не называют ? — спросил Конан невозмутимо. — Ну, предположим, ты невиновна — чему я не могу поверить ни на мгновение, — ты ж сама сказала, что я должен буду провести здесь по меньшей мере один год, прежде чем снова выйду на свободу. Такие дела не по мне. Я еще сегодня ночью вернусь к моей верной подруге или умру по пути к ней. — Варвар положил ведьму на пол и придавил коленом, связывая ей ноги. — Кроме того, ты придаешь такое большое значение миру. Бэлит и ее брат должны отомстить Стигии. А я им помогу.
После того как колдунья лишилась возможности двигаться, Конан несколько секунд рассматривал ее почти обнаженное тело и вздохнул.
— Какое расточительство, — пробормотал он. — Какое искушение хоть разок трахнуть тебя. Но ты ведьма. Нет смысла рисковать, ведь ты какой-нибудь гадостью привяжешь мой дух к себе. И — прощай Бэлит.
Конан наклонился и легко поднял колдунью. — Зови стражника, чтобы он выпустил тебя, — велел киммериец. — Когда я с ним покончу, ты останешься здесь. Утренняя смена тебя подберет.
— Нет, ты… ты неосмотрительная тварь! — фыркнула она.
Конан взглянул на нее угрожающе:
— Если не послушаешься, переломаю все кости. Сквитаемся за Джихана.
Ведьма побледнела:
— Я… я сделаю, что ты говоришь.
Он кивнул и подошел к двери. Легко все-таки взять женщину на испуг. Конан отнюдь не собирался калечить мерзавку. В конце концов, ее вина пока еще мало доказана. Просто все еще кипевшая в нем ярость придала угрозе необходимый вес.
Он ткнул дверное окошечко локтем и поднес к нему лицо Рахибы.
— Смотри разговаривай спокойно! — предупреждающе прошептал он ей в ухо.
Она быстро кивнула и позвала с таким естественным равнодушием, что вполне открылась прирожденная обманщица:
— Солдат, я здесь закончила. Отвори, мне надо идти.
Конан тут же положил ведьму на пол и превратил два последних обрывка ее одеяния в кляп. Рахиба успела мстительно прошипеть:
— Ты сам подписал себе смертный приговор, варвар. Если тебе посчастливится, ты умрешь скоро. Если посчастливится мне, ты будешь ждать смерти много мучительных дней.
Конан не обратил на нее внимания. Он только подумал, что в своей ярости колдунья показала ему истинное лицо. Он выпрямился и взял из ниши канделябр в форме трех змей. Засов отодвинулся, замок лязгнул, дверь широко распахнулась. Стражник отступил на шаг назад и поднял к плечу арбалет.
Благодаря тону Рахибы он был все же не так осторожен, как прежде. Конан выскочил из-за двери и швырнул тяжелый подсвечник. Снаряд долбанул стражника прежде, чем тот смог выстрелить. Арбалет тихо скользнул на пол. А Конан уже бросился на стигийца. Его руки взлетели к горлу стражника и сомкнулись. Он почувствовал, как хрустнули позвонки под жесткими пальцами.
Кровь выступила на губах солдата. Он опустился на пол и забился в конвульсиях.
Киммериец быстро отскочил назад. Туника будет меньше бросаться в глаза, чем одна только набедренная повязка. Он натянул ту, которую снял перед упражнениями, и схватил плащ с капюшоном. Прихватив сандалии, он покинул комнату. Рахиба удостоила его таким ядовитым взглядом, что Конан на миг задумался, не лучше ли просто убить ее. Но нет, такого он не сделает. И он не хотел связываться с талисманом, который он сорвал с нее. Лучше всего было избавиться от этой штуки, но он не знал как и теперь не мог решиться на эксперименты.
Он опоясался оружием стражника. Ключ еще торчал в замке, на кольце висело еще несколько ключей. Конан подхватил его и тихо двинулся по коридору. Он не собирался бросать в беде своих новых друзей.
Глава десятая. Ночь в Кеми
Фалко испуганно подскочил в кровати. Великан, который, встряхнув, разбудил его, склонился над ним. Сквозь раскрытые двери смутно проникал свет свечей из настенных светильников в коридоре. Свет отражался в глазах Конана, так что они горели, как синие факелы.
— Вставай, мальчик. Мы исчезаем отсюда.
— Но-но-что…— залепетал Фалко.
— Я тебе все расскажу позднее, если мы переживем последующие несколько часов. У нас один убитый часовой на этом этаже, но наверняка появятся еще, прежде чем мы выберемся из крепости.
Фалко шарахнулся от него.
— Нет! — запротестовал он. — Это безумие. Разве вы забыли, что обещала госпожа Сенуфер?
Конан презрительно сплюнул.
— Будет возможность, растолкую я тебе, чего стоят ее посулы. Кстати, можешь смело говорить мне . Сейчас не время для галантерейных манер. Идем же!
Офирец крепко стоял на своем. Он выпрямился, как свеча, и сказал:
— Делай что хочешь. Я желаю тебе всяческих благ, правда, сильно сомневаюсь, что тебе удастся спастись. Я не покину Сенуфер, которую люблю и которой верю!
Конан засверкал глазами:
— Трусливая комнатная шавка! Клятвы, которые ты дал своему королю, для тебя, стало быть, ничего не значат? Ты единственный, кто может открыть ему планы Ментуфера. Никто из нас остальных не сумеет к нему пробиться, и еще меньше нам там поверят. Отлично, оставайся в своей золотой клетке.
Фалко впился ногтями в ладони и так прикусил верхнюю губу, что выступила кровь. Он стремительно вскочил с постели.
— Я очень сожалею, — извинился он слегка дрожащим голосом. — Ты, конечно же, прав насчет моего долга. Я обязан по крайней мере попытаться…
— Уже лучше. Одевайся, быстро.
Фалко натянул сапоги и тунику.
— Ты действительно думаешь, что мы выберемся отсюда? Но как, во имя всего святого?
— Так, как я это сделал, топая сюда — внезапность и быстрота. Я держал глаза открытыми, когда меня сюда вели. А ты нет?
Фалко не ответил. Казалось, он смотрел сквозь своего нового товарища, бормоча с отсутствующим видом:
— Я вернусь к тебе, если останусь в живых, о Сенуфер, любовь моя. И я принесу мир между нашими народами.
Конан презрительно фыркнул и пошел прочь, чтобы открыть дверь Джихана. Шемит метался и стонал во сне — его мучили кошмары. Когда Конан потряс его за плечо, он закашлялся и посмотрел вокруг себя.
— Спокойно! — остановил его киммериец. — Побереги силы для стигийцев.
Джихан сел.
— Вы оба свободны? — удивился он, не выказав никакой радости. — Что вы задумали?
— Для начала мы с тобой вернемся к Бэлит. Я спрятал тут лодку, а предатель, который, кроме меня, знает, где она, больше не коптит небо. Нам нужно, разумеется, сперва выбраться отсюда, но…
Джихан снова упал на спину и покачал головой.
— С чего ты взял, что это хорошо? — пробормотал он.
— Клянусь Кромом! — выругался Конан. — Среди каких баб я тут торчу! Вас нужно чуть не силой убеждать использовать шанс вырваться на свободу. Если тебя вообще ничего больше не интересует, то не хочешь ли ты хотя бы грохнуть парочку стигийцев?
Джихан расправил плечи.
— Да, ненависть еще живет во мне, — сказал он тихо. — Хорошо.
— Одевайся.
Сердце Конана сжалось, когда он увидел, с какой болью приходилось тому бороться с каждым движением, когда он вставал.
— Иди, Фалко, — попросил варвар. Он повернулся к Джихану спиной, чтобы избавить от своего сострадания, которое не мог подавить, и взял юношу за локоть. — Нам нужно поразмыслить, как нам снарядиться.
Он вспомнил бегство Бэлит и разбил винный графин. Обломок с острыми зубцами он дал офирцу в качестве оружия. Мускулы вздулись канатами, когда он выломал ножку из массивного стола. Он сунул ее, как дубину, под мышку и протянул меч уже одетому Джихану.
— Я знаю, что вы, шемиты, предпочитаете короткие клинки. Ты должен хорошо владеть таким оружием.
Иссеченное шрамами лицо передернулось в подобии улыбки от мрачного ожидания. Движения Джихана казались теперь немного легче, после того как он стряхнул с себя сон.
— Выступаем, — сказал он.
— Нам нужно еще забрать девушку, — напомнил ему Конан. — Она заслужила хотя бы шанс спасти свою жизнь.
Дарис из Тайи проснулась от звяканья ключа. Когда киммериец вошел, она выскользнула из спальни в более просторное помещение. Ее нагая фигура была гибкой, как у леопарда. Темные волосы разметались по плечам. Увидев Конана, она замерла буквально посреди прыжка и протянула руки, давая себя поймать. Ее глаза сияли, поблескивала улыбка.
— Вы сбежали? — вскричала она. — О Митра! Чудо!
— Мы все тут. — Конан невольно уставился на нее в восхищении. Она, казалось, вообще не сознавала своей наготы. — Если вы хотите идти с нами, тогда быстро одевайтесь.
— Но только не в тряпки, точно для гарема, — с отвращением сказала она. — Сейчас я что-нибудь придумаю — да, Фалко, в вашей комнате я нашла бы что-нибудь подходящее. Я скоро вернусь.
Ей действительно потребовалось только несколько мгновений. Поскольку одежда была ей немного коротковата и ее ноги, привыкшие бегать босиком, не были покрыты, Конан смог подивиться на их красоту. Она откопала также кожаный пояс с тяжелой бронзовой пряжкой.
— Я найду ей хорошее применение, — заявила она удовлетворенно.
Конан ответил ей ухмылкой:
— Один солдат и три буяна, гм? Я думаю, вы сможете там вооружиться арбалетом.
Они вышли в коридор, и он указал на труп:
— Один выстрел, вероятно. Но после этого дело точно дойдет до рукопашной. Или у вас другое мнение?
Дарис остановилась, чтобы поднять и зарядить арбалет.
— Вы неожиданно заговорили по-стигийски. Много странного происходит этой ночью, и я думаю, что еще не конец чудесам.
— Шш! — предупредил Конан и выскользнул к лестнице.
Они медленно и осторожно продвигались вперед. На каждой лестничной площадке варвар останавливался, прислушивался и вглядывался, прежде чем дать своим спутникам знак следовать за ним. Следующие этажи казались пустыми. Наверное, тут вообще не было пленных. Но ниже по лестнице, судя по звукам, беглецов могли поджидать неприятные сюрпризы. Скорей всего, стражники там прямо-таки кишели. Два раза киммериец делал знак своим друзьям остановиться, и они пережидали, пока шаги охранника не затихали. С такими предосторожностями они незаметно добрались до самого низа.
Лестница заканчивалась широким коридором. Никого не было видно, но отдаленные шорохи разносились далеко. Конан вспомнил, что коридор вел направо к большой передней, где размещались посты перед главным входом. Он, естественно, не имел ни малейшего представления, сколько их там сейчас. Когда его сюда доставили, их было десять. Несомненно, кроме них, в пределах слышимости находится еще гораздо больше. Что расположено слева, он не знал, — может быть, там имеется не так хорошо охраняемый выход, но с тем же успехом может оказаться, что они заплутают в лабиринте или попадут в большую опасность.
Ему потребовалось лишь одно мгновение, чтобы прийти к верному решению. Кром, правда, не станет вмешиваться, но он благосклонен к отважным. Конан повернул направо и побежал.
В конце коридора он не остановился, чтоб оглядеться по сторонам и перевести дыхание. Он беззвучно перемахнул через каменный порог и бросился дальше, к вахтенному отряду, где блестели шлемы, латы и острия пик. Нескольких ламп явно не хватало, чтобы освещать высокий сводчатый потолок, зато летучие мыши, которые порхали в темноте тут и там, были очень хорошо видны. Звероголовые боги и Большой Змей бросали со стенной росписи угрожающие взоры. Едкий чад поднимался от курильниц.
Конан успел подсчитать, что отряд состоял из десяти человек. Заметив киммерийца, солдаты тут же образовали замкнутую стену щитов, а копейщики встали во втором ряду. Позади себя Конан услышал щелчок арбалета. Дарис умела обращаться с ним. Один стигиец мертвым рухнул на пол.
Конан добежал до линии щитов. Копья надвинулись на него. Варвар раскрутил дубину из ножки стула, отбив одно копье в сторону, швырнув второе на пол и раздробив древко третьего. Теперь Конан был слишком близко, чтоб его можно было насадить на жало. Вплотную к солдатам с короткими мечами. Один из них ткнул клинком из-за щита — и взвыл, когда палица сломала ему руку. И вот уже ножка от стула заставила звенеть шлем следующего. Стигиец качнулся вперед и открыл для палицы незащищенную ногу.
Строй распался. Зазвенел клинок Джихана. Имея преимущество — кольчугу, — противник оттеснил шемита. Тут взлетел пояс Дарис, и пряжка ударила врага между глаз. Он невольно опустил щит, и Джихан вонзил меч солдату в шею. Фалко чересчур быстро вертелся, чтобы его можно было задеть, и пускал в ход зазубренный осколок, как только видел такую возможность, — со значительным результатом. Конан, казалось, был везде одновременно. Он разбил затылок одному пикинеру, быстро схватил его оружие и использовал и острие, и древко.
С обоих концов прихожей появлялись новые стражники. Конан надеялся, что они вынырнут не столь быстро и не в таком количестве.
— Быстро! Открывайте двери! — рявкнул он.
Плечом к плечу они с Джиханом удерживали остаток отряда, пока Фалко, чей осколок уже разлетелся, и Дарис возились с тяжелым засовом на цепи. Вновь прибывшие стигийцы еще теснились сзади. Большинство были без кольчуг и растеряны. Но их смятение не может долго продолжаться. Конан наносил удары, брат Бэлит колол пикой и забыл о своей боли во время праздника битвы.
Тяжелая дверь заскрежетала. Дуновение прохладного ночного воздуха проникло в смрадную от тяжелого запаха крови атмосферу.
— Уходим! — закричал Конан.
Он отбрасывал солдат, пока его товарищи не оказались на свободе. Один офицер взревел:
— Убейте его!
И повел свой отряд в атаку. Киммериец метнул свою пику и проколол его. На подставке поблизости моргала лампа. Варвар бросил ее вместе с горящим в ней маслом в ближайшего стигийца, который возглавил сейчас отряд. Обе атаки захлебнулись. Конан перемахнул через порог и присоединился к своим товарищам.
Луна стояла так высоко, что улицы тонули в ее холодном сиянии. Конан надеялся, что во время длительного бегства удастся стряхнуть с себя преследователей и скрыться из виду. Это удалось бы, вероятно, ему и Дарис, но скоро они поняли, что Фалко и Джихан не могут поспевать за ними. Они замедляли скорость их бега, этого нельзя было отрицать. Один взгляд назад: их преследовала целая стая стражников.
Конан раздумывал, не свернуть ли им в один из этих угловых черных переулков, которые здесь ответвлялись повсюду, чтобы сбить со следа преследователей в путанице улиц. Но он не решился на это. Ни он, ни его спутники не знали толком этого проклятого города. Они только станут бесцельно блуждать, в то время как стигийцы раскинут сеть, в которую беглецы неизбежно попадут.
Зато гавань может предоставить им шанс. Он внимательно смотрел по сторонам, когда проходил этот район вместе с предателем.
— Туда! — выдохнул он.
В лунном свете призрачно поблескивали по обе стороны улицы каменные сфинксы и богато украшенные стены. Несколько раз запоздалые пешеходы, возвращающиеся домой, замечали погоню и поспешно скрывались.
Богатые здания уступили место приземистым складам, где по ночам шныряли крысы. Впереди высилось несколько мачт, и блестел могучий поток реки. Фонари раскачивались в руках портовых сторожей. Конан перешел на медленный шаг. Сейчас вполне можно запутать преследователей в темных переулках.
Позади него запела труба — короткие и долгие ноты разной высоты.
— Сигнал стигийской армии, — сказала Дарис, задыхаясь. — Они наверняка подняли тревогу среди сторожей порта.
— Нас могут окружить, — простонал Фалко.
— Надо найти местечко, чтоб продержаться против них и изрядно их пощипать, — сказал Конан.
— Нет, — возразил Джихан, тяжело дыша от быстрого бега. — Если мы сумеем оторваться от них прежде, чем захлопнется ловушка, я знаю, куда нам свернуть. Там они так просто нас не найдут.
— Да? — спросил Конан с надеждой.
— Старые каменоломни под Великой Пирамидой, — сказал Джихан. — Это каменные джунгли, которых избегают люди. Никто, кроме рабов, кроме меня, здесь не бывал, потому что там еще есть известняк, который добывают. Я немножко в этом разбираюсь, потому что мне приходилось проходить их каждый день, когда меня гнали на работу.
Надежда погасла в глазах Конана, волосы на затылке встали у него дыбом, а горячий пот, который струился у него по спине и лбу, вдруг стал ледяным.
— Разве там не гнездятся духи? — пробормотал он.
Фалко такие мелочи, похоже, не беспокоили.
— Лучше духи, чем верный плен.
Возбуждение побега снова пробудило его юношескую восторженность, и он в один миг забыл даже свою возлюбленную. Без сомнения, после всего, что произошло, он больше ее не увидит, пока не вернется в Стигию с официальным поручением. Кроме того, он, образованный и начитанный аристократ из цивилизованного государства, не верил в сверхъестественное.
Дарис, в которой по меньшей мере половина крови была варварской, была испугана, точно как и Конан. Но она быстро собрала свое мужество и бесстрашно заявила:
— Если это дорога к дому, пойдем по ней.
Да, подумал Конан, если это поможет ему вернуться к Бэлит, он будет драться и против духов. Фонари портовых стражников приближались, потому что они последовали сигналу тревоги. В лунном свете мерцающее оружие и кольчуги были теперь уже хорошо видны, когда стражники побежали.
— Веди, — обратился Конан к Джихану и сухо глотнул. Шемит кивнул и помчался вперед. Он свернул в окутанный темнотой переулок между двумя складами. Его спутники образовали цепь, схватив друг друга за руки. Джихан вел их сквозь несколько узких проходов и мимо сторожевой башни на конце боковой городской стены на свободу. Камни катились и песок скрипел под их ногами. Теперь город, смоляно-черный, высился за ними. Джихан побежал под откос по почти отвесному склону, который вел со стены к широкому потоку, сверкающему в лунном свете. Великая Пирамида стала видна в призрачном серебряном сиянии и, казалось, парила почти под самым небом с немногочисленными мерцающими звездами.
Громкий звенящий удар гонга разорвал ночную тишину. Конан бросил взгляд через плечо. Фонари поблескивали, как светляки. Увидели ли беглецов с башни?
Еще несколько фонарей мелькнули за стеной.
Земля под ногами становилась все более неровной. Повсюду зияли провалы. Каменные блоки, укрытые тенью, были не видны, пока о них не споткнешься. Джихан прыгал, как олень, каким-то образом ему удалось подавить страшную боль, которая любого другого сделала бы неспособным двигаться. Дарис была еще более уверенной и легконогой. Конан заметил, как Фалко все время спотыкается и несколько раз чуть не свалился в дыру. Поэтому он бежал рядом с ним, перетаскивая его через глыбы и помогая огибать пропасти. Втайне он радовался этой дополнительной заботе, потому что она не давала ему думать о духах и демонах.
Громкие крики были теперь слышны позади. Стигийцы добрались до шурфов и штолен. Беспомощно они ковыляли вперед, рев и вопли офицеров гнали их дальше. Джихан остановился и сделал молчаливый жест. Вниз по склону находилась шахта, достаточно широкая, чтобы лунный свет проникал до самого ее дна. На четвереньках шемит нащупал ход. Его спутники сделали то же самое. Камни срывались, и, когда они скатывались в глубину, раздавался стук, словно стучали высохшие кости. Конан стиснул зубы. Добравшись до подножия холма, Джихан порыскал среди каменных глыб и вдруг исчез. Потом вновь показалась его голова, он сделал знак своим спутникам. Добравшись до Джихана, беглецы увидели длинное строение из обтесанных каменных блоков. Вход зиял черной пастью. Конан закусил губу и полез вместе с остальными в древнюю шахту.
После того как глаза привыкли к темноте, варвар увидел Джихана. Тот прошептал: , когда впереди стало различимо черное пятно. Пробравшись к нему, Конан скорее на ощупь, чем зрительно, понял, что стоит в саркофаге без крышки, наверняка разграбленном еще много лет назад.
Беглецы забрались к шемиту, им пришлось тесно прижаться друг к другу, чтобы хватило места. Варвар почувствовал, как что-то жесткое давит ему в спину. Его пальцы ощупали закругление, попали в маленькие отверстия и, без сомнения, нашли зубы: человеческий череп. Того, кто положен в этот саркофаг в незапамятные времена? Вряд ли. На этом еще висели клочки кожи. Какая-нибудь тварь, наверное, притащила его сюда из более позднего захоронения, чтобы спокойно обглодать. Человек или зверь?
Тут и там раздавались крики преследователей, звон оружия, топот шагов. Стигийцы, стало быть, уже здесь. Конан отмел в сторону все свои страхи пред сверхъестественным и оценил собственное положение. Из оружия у них остались только меч Джихана и пояс Дарис. С трудом защититься можно. Кстати, здесь полно камней, и каждый удачный бросок будет стоить стигийцу головы.
Шаги удалились, крики постепенно стихли. Солдаты искали не слишком тщательно. Лунный свет и глубокие тени в каменных дебрях не способствовали поискам. Но скорее всего, стигийцы просто поскорее сбежали отсюда из суеверного страха.
Через некоторое время, когда уже стало тихо, Джихан сказал:
— Вставай, мальчик. Мы исчезаем отсюда.
— Но-но-что…— залепетал Фалко.
— Я тебе все расскажу позднее, если мы переживем последующие несколько часов. У нас один убитый часовой на этом этаже, но наверняка появятся еще, прежде чем мы выберемся из крепости.
Фалко шарахнулся от него.
— Нет! — запротестовал он. — Это безумие. Разве вы забыли, что обещала госпожа Сенуфер?
Конан презрительно сплюнул.
— Будет возможность, растолкую я тебе, чего стоят ее посулы. Кстати, можешь смело говорить мне . Сейчас не время для галантерейных манер. Идем же!
Офирец крепко стоял на своем. Он выпрямился, как свеча, и сказал:
— Делай что хочешь. Я желаю тебе всяческих благ, правда, сильно сомневаюсь, что тебе удастся спастись. Я не покину Сенуфер, которую люблю и которой верю!
Конан засверкал глазами:
— Трусливая комнатная шавка! Клятвы, которые ты дал своему королю, для тебя, стало быть, ничего не значат? Ты единственный, кто может открыть ему планы Ментуфера. Никто из нас остальных не сумеет к нему пробиться, и еще меньше нам там поверят. Отлично, оставайся в своей золотой клетке.
Фалко впился ногтями в ладони и так прикусил верхнюю губу, что выступила кровь. Он стремительно вскочил с постели.
— Я очень сожалею, — извинился он слегка дрожащим голосом. — Ты, конечно же, прав насчет моего долга. Я обязан по крайней мере попытаться…
— Уже лучше. Одевайся, быстро.
Фалко натянул сапоги и тунику.
— Ты действительно думаешь, что мы выберемся отсюда? Но как, во имя всего святого?
— Так, как я это сделал, топая сюда — внезапность и быстрота. Я держал глаза открытыми, когда меня сюда вели. А ты нет?
Фалко не ответил. Казалось, он смотрел сквозь своего нового товарища, бормоча с отсутствующим видом:
— Я вернусь к тебе, если останусь в живых, о Сенуфер, любовь моя. И я принесу мир между нашими народами.
Конан презрительно фыркнул и пошел прочь, чтобы открыть дверь Джихана. Шемит метался и стонал во сне — его мучили кошмары. Когда Конан потряс его за плечо, он закашлялся и посмотрел вокруг себя.
— Спокойно! — остановил его киммериец. — Побереги силы для стигийцев.
Джихан сел.
— Вы оба свободны? — удивился он, не выказав никакой радости. — Что вы задумали?
— Для начала мы с тобой вернемся к Бэлит. Я спрятал тут лодку, а предатель, который, кроме меня, знает, где она, больше не коптит небо. Нам нужно, разумеется, сперва выбраться отсюда, но…
Джихан снова упал на спину и покачал головой.
— С чего ты взял, что это хорошо? — пробормотал он.
— Клянусь Кромом! — выругался Конан. — Среди каких баб я тут торчу! Вас нужно чуть не силой убеждать использовать шанс вырваться на свободу. Если тебя вообще ничего больше не интересует, то не хочешь ли ты хотя бы грохнуть парочку стигийцев?
Джихан расправил плечи.
— Да, ненависть еще живет во мне, — сказал он тихо. — Хорошо.
— Одевайся.
Сердце Конана сжалось, когда он увидел, с какой болью приходилось тому бороться с каждым движением, когда он вставал.
— Иди, Фалко, — попросил варвар. Он повернулся к Джихану спиной, чтобы избавить от своего сострадания, которое не мог подавить, и взял юношу за локоть. — Нам нужно поразмыслить, как нам снарядиться.
Он вспомнил бегство Бэлит и разбил винный графин. Обломок с острыми зубцами он дал офирцу в качестве оружия. Мускулы вздулись канатами, когда он выломал ножку из массивного стола. Он сунул ее, как дубину, под мышку и протянул меч уже одетому Джихану.
— Я знаю, что вы, шемиты, предпочитаете короткие клинки. Ты должен хорошо владеть таким оружием.
Иссеченное шрамами лицо передернулось в подобии улыбки от мрачного ожидания. Движения Джихана казались теперь немного легче, после того как он стряхнул с себя сон.
— Выступаем, — сказал он.
— Нам нужно еще забрать девушку, — напомнил ему Конан. — Она заслужила хотя бы шанс спасти свою жизнь.
Дарис из Тайи проснулась от звяканья ключа. Когда киммериец вошел, она выскользнула из спальни в более просторное помещение. Ее нагая фигура была гибкой, как у леопарда. Темные волосы разметались по плечам. Увидев Конана, она замерла буквально посреди прыжка и протянула руки, давая себя поймать. Ее глаза сияли, поблескивала улыбка.
— Вы сбежали? — вскричала она. — О Митра! Чудо!
— Мы все тут. — Конан невольно уставился на нее в восхищении. Она, казалось, вообще не сознавала своей наготы. — Если вы хотите идти с нами, тогда быстро одевайтесь.
— Но только не в тряпки, точно для гарема, — с отвращением сказала она. — Сейчас я что-нибудь придумаю — да, Фалко, в вашей комнате я нашла бы что-нибудь подходящее. Я скоро вернусь.
Ей действительно потребовалось только несколько мгновений. Поскольку одежда была ей немного коротковата и ее ноги, привыкшие бегать босиком, не были покрыты, Конан смог подивиться на их красоту. Она откопала также кожаный пояс с тяжелой бронзовой пряжкой.
— Я найду ей хорошее применение, — заявила она удовлетворенно.
Конан ответил ей ухмылкой:
— Один солдат и три буяна, гм? Я думаю, вы сможете там вооружиться арбалетом.
Они вышли в коридор, и он указал на труп:
— Один выстрел, вероятно. Но после этого дело точно дойдет до рукопашной. Или у вас другое мнение?
Дарис остановилась, чтобы поднять и зарядить арбалет.
— Вы неожиданно заговорили по-стигийски. Много странного происходит этой ночью, и я думаю, что еще не конец чудесам.
— Шш! — предупредил Конан и выскользнул к лестнице.
Они медленно и осторожно продвигались вперед. На каждой лестничной площадке варвар останавливался, прислушивался и вглядывался, прежде чем дать своим спутникам знак следовать за ним. Следующие этажи казались пустыми. Наверное, тут вообще не было пленных. Но ниже по лестнице, судя по звукам, беглецов могли поджидать неприятные сюрпризы. Скорей всего, стражники там прямо-таки кишели. Два раза киммериец делал знак своим друзьям остановиться, и они пережидали, пока шаги охранника не затихали. С такими предосторожностями они незаметно добрались до самого низа.
Лестница заканчивалась широким коридором. Никого не было видно, но отдаленные шорохи разносились далеко. Конан вспомнил, что коридор вел направо к большой передней, где размещались посты перед главным входом. Он, естественно, не имел ни малейшего представления, сколько их там сейчас. Когда его сюда доставили, их было десять. Несомненно, кроме них, в пределах слышимости находится еще гораздо больше. Что расположено слева, он не знал, — может быть, там имеется не так хорошо охраняемый выход, но с тем же успехом может оказаться, что они заплутают в лабиринте или попадут в большую опасность.
Ему потребовалось лишь одно мгновение, чтобы прийти к верному решению. Кром, правда, не станет вмешиваться, но он благосклонен к отважным. Конан повернул направо и побежал.
В конце коридора он не остановился, чтоб оглядеться по сторонам и перевести дыхание. Он беззвучно перемахнул через каменный порог и бросился дальше, к вахтенному отряду, где блестели шлемы, латы и острия пик. Нескольких ламп явно не хватало, чтобы освещать высокий сводчатый потолок, зато летучие мыши, которые порхали в темноте тут и там, были очень хорошо видны. Звероголовые боги и Большой Змей бросали со стенной росписи угрожающие взоры. Едкий чад поднимался от курильниц.
Конан успел подсчитать, что отряд состоял из десяти человек. Заметив киммерийца, солдаты тут же образовали замкнутую стену щитов, а копейщики встали во втором ряду. Позади себя Конан услышал щелчок арбалета. Дарис умела обращаться с ним. Один стигиец мертвым рухнул на пол.
Конан добежал до линии щитов. Копья надвинулись на него. Варвар раскрутил дубину из ножки стула, отбив одно копье в сторону, швырнув второе на пол и раздробив древко третьего. Теперь Конан был слишком близко, чтоб его можно было насадить на жало. Вплотную к солдатам с короткими мечами. Один из них ткнул клинком из-за щита — и взвыл, когда палица сломала ему руку. И вот уже ножка от стула заставила звенеть шлем следующего. Стигиец качнулся вперед и открыл для палицы незащищенную ногу.
Строй распался. Зазвенел клинок Джихана. Имея преимущество — кольчугу, — противник оттеснил шемита. Тут взлетел пояс Дарис, и пряжка ударила врага между глаз. Он невольно опустил щит, и Джихан вонзил меч солдату в шею. Фалко чересчур быстро вертелся, чтобы его можно было задеть, и пускал в ход зазубренный осколок, как только видел такую возможность, — со значительным результатом. Конан, казалось, был везде одновременно. Он разбил затылок одному пикинеру, быстро схватил его оружие и использовал и острие, и древко.
С обоих концов прихожей появлялись новые стражники. Конан надеялся, что они вынырнут не столь быстро и не в таком количестве.
— Быстро! Открывайте двери! — рявкнул он.
Плечом к плечу они с Джиханом удерживали остаток отряда, пока Фалко, чей осколок уже разлетелся, и Дарис возились с тяжелым засовом на цепи. Вновь прибывшие стигийцы еще теснились сзади. Большинство были без кольчуг и растеряны. Но их смятение не может долго продолжаться. Конан наносил удары, брат Бэлит колол пикой и забыл о своей боли во время праздника битвы.
Тяжелая дверь заскрежетала. Дуновение прохладного ночного воздуха проникло в смрадную от тяжелого запаха крови атмосферу.
— Уходим! — закричал Конан.
Он отбрасывал солдат, пока его товарищи не оказались на свободе. Один офицер взревел:
— Убейте его!
И повел свой отряд в атаку. Киммериец метнул свою пику и проколол его. На подставке поблизости моргала лампа. Варвар бросил ее вместе с горящим в ней маслом в ближайшего стигийца, который возглавил сейчас отряд. Обе атаки захлебнулись. Конан перемахнул через порог и присоединился к своим товарищам.
Луна стояла так высоко, что улицы тонули в ее холодном сиянии. Конан надеялся, что во время длительного бегства удастся стряхнуть с себя преследователей и скрыться из виду. Это удалось бы, вероятно, ему и Дарис, но скоро они поняли, что Фалко и Джихан не могут поспевать за ними. Они замедляли скорость их бега, этого нельзя было отрицать. Один взгляд назад: их преследовала целая стая стражников.
Конан раздумывал, не свернуть ли им в один из этих угловых черных переулков, которые здесь ответвлялись повсюду, чтобы сбить со следа преследователей в путанице улиц. Но он не решился на это. Ни он, ни его спутники не знали толком этого проклятого города. Они только станут бесцельно блуждать, в то время как стигийцы раскинут сеть, в которую беглецы неизбежно попадут.
Зато гавань может предоставить им шанс. Он внимательно смотрел по сторонам, когда проходил этот район вместе с предателем.
— Туда! — выдохнул он.
В лунном свете призрачно поблескивали по обе стороны улицы каменные сфинксы и богато украшенные стены. Несколько раз запоздалые пешеходы, возвращающиеся домой, замечали погоню и поспешно скрывались.
Богатые здания уступили место приземистым складам, где по ночам шныряли крысы. Впереди высилось несколько мачт, и блестел могучий поток реки. Фонари раскачивались в руках портовых сторожей. Конан перешел на медленный шаг. Сейчас вполне можно запутать преследователей в темных переулках.
Позади него запела труба — короткие и долгие ноты разной высоты.
— Сигнал стигийской армии, — сказала Дарис, задыхаясь. — Они наверняка подняли тревогу среди сторожей порта.
— Нас могут окружить, — простонал Фалко.
— Надо найти местечко, чтоб продержаться против них и изрядно их пощипать, — сказал Конан.
— Нет, — возразил Джихан, тяжело дыша от быстрого бега. — Если мы сумеем оторваться от них прежде, чем захлопнется ловушка, я знаю, куда нам свернуть. Там они так просто нас не найдут.
— Да? — спросил Конан с надеждой.
— Старые каменоломни под Великой Пирамидой, — сказал Джихан. — Это каменные джунгли, которых избегают люди. Никто, кроме рабов, кроме меня, здесь не бывал, потому что там еще есть известняк, который добывают. Я немножко в этом разбираюсь, потому что мне приходилось проходить их каждый день, когда меня гнали на работу.
Надежда погасла в глазах Конана, волосы на затылке встали у него дыбом, а горячий пот, который струился у него по спине и лбу, вдруг стал ледяным.
— Разве там не гнездятся духи? — пробормотал он.
Фалко такие мелочи, похоже, не беспокоили.
— Лучше духи, чем верный плен.
Возбуждение побега снова пробудило его юношескую восторженность, и он в один миг забыл даже свою возлюбленную. Без сомнения, после всего, что произошло, он больше ее не увидит, пока не вернется в Стигию с официальным поручением. Кроме того, он, образованный и начитанный аристократ из цивилизованного государства, не верил в сверхъестественное.
Дарис, в которой по меньшей мере половина крови была варварской, была испугана, точно как и Конан. Но она быстро собрала свое мужество и бесстрашно заявила:
— Если это дорога к дому, пойдем по ней.
Да, подумал Конан, если это поможет ему вернуться к Бэлит, он будет драться и против духов. Фонари портовых стражников приближались, потому что они последовали сигналу тревоги. В лунном свете мерцающее оружие и кольчуги были теперь уже хорошо видны, когда стражники побежали.
— Веди, — обратился Конан к Джихану и сухо глотнул. Шемит кивнул и помчался вперед. Он свернул в окутанный темнотой переулок между двумя складами. Его спутники образовали цепь, схватив друг друга за руки. Джихан вел их сквозь несколько узких проходов и мимо сторожевой башни на конце боковой городской стены на свободу. Камни катились и песок скрипел под их ногами. Теперь город, смоляно-черный, высился за ними. Джихан побежал под откос по почти отвесному склону, который вел со стены к широкому потоку, сверкающему в лунном свете. Великая Пирамида стала видна в призрачном серебряном сиянии и, казалось, парила почти под самым небом с немногочисленными мерцающими звездами.
Громкий звенящий удар гонга разорвал ночную тишину. Конан бросил взгляд через плечо. Фонари поблескивали, как светляки. Увидели ли беглецов с башни?
Еще несколько фонарей мелькнули за стеной.
Земля под ногами становилась все более неровной. Повсюду зияли провалы. Каменные блоки, укрытые тенью, были не видны, пока о них не споткнешься. Джихан прыгал, как олень, каким-то образом ему удалось подавить страшную боль, которая любого другого сделала бы неспособным двигаться. Дарис была еще более уверенной и легконогой. Конан заметил, как Фалко все время спотыкается и несколько раз чуть не свалился в дыру. Поэтому он бежал рядом с ним, перетаскивая его через глыбы и помогая огибать пропасти. Втайне он радовался этой дополнительной заботе, потому что она не давала ему думать о духах и демонах.
Громкие крики были теперь слышны позади. Стигийцы добрались до шурфов и штолен. Беспомощно они ковыляли вперед, рев и вопли офицеров гнали их дальше. Джихан остановился и сделал молчаливый жест. Вниз по склону находилась шахта, достаточно широкая, чтобы лунный свет проникал до самого ее дна. На четвереньках шемит нащупал ход. Его спутники сделали то же самое. Камни срывались, и, когда они скатывались в глубину, раздавался стук, словно стучали высохшие кости. Конан стиснул зубы. Добравшись до подножия холма, Джихан порыскал среди каменных глыб и вдруг исчез. Потом вновь показалась его голова, он сделал знак своим спутникам. Добравшись до Джихана, беглецы увидели длинное строение из обтесанных каменных блоков. Вход зиял черной пастью. Конан закусил губу и полез вместе с остальными в древнюю шахту.
После того как глаза привыкли к темноте, варвар увидел Джихана. Тот прошептал: , когда впереди стало различимо черное пятно. Пробравшись к нему, Конан скорее на ощупь, чем зрительно, понял, что стоит в саркофаге без крышки, наверняка разграбленном еще много лет назад.
Беглецы забрались к шемиту, им пришлось тесно прижаться друг к другу, чтобы хватило места. Варвар почувствовал, как что-то жесткое давит ему в спину. Его пальцы ощупали закругление, попали в маленькие отверстия и, без сомнения, нашли зубы: человеческий череп. Того, кто положен в этот саркофаг в незапамятные времена? Вряд ли. На этом еще висели клочки кожи. Какая-нибудь тварь, наверное, притащила его сюда из более позднего захоронения, чтобы спокойно обглодать. Человек или зверь?
Тут и там раздавались крики преследователей, звон оружия, топот шагов. Стигийцы, стало быть, уже здесь. Конан отмел в сторону все свои страхи пред сверхъестественным и оценил собственное положение. Из оружия у них остались только меч Джихана и пояс Дарис. С трудом защититься можно. Кстати, здесь полно камней, и каждый удачный бросок будет стоить стигийцу головы.
Шаги удалились, крики постепенно стихли. Солдаты искали не слишком тщательно. Лунный свет и глубокие тени в каменных дебрях не способствовали поискам. Но скорее всего, стигийцы просто поскорее сбежали отсюда из суеверного страха.
Через некоторое время, когда уже стало тихо, Джихан сказал: